В хаосе житейских мелочей

(Баллады, притчи, байки, легенды, сказания)

Шел один я... Дождь холодный,
Ветерок в лесной глуши.
Вижу «Газик» старомодный.…
Заглянул, в нём ни души.
Дверь попробовал – открыто,
Я залез в него, сижу…
Задремал, и вдруг «корыто»
С места тронулась к кряжу.

Едем тихо, в толще мрака,
За рулём нет никого...
Волосатая вдруг лапа
Руль крутнула и того...
Пот прошиб меня холодный,
Дрожь, мурашки по спине…
Тут посёлок Приболотный
Показался, как во сне.

Выехали на дорогу,
Первые пошли дома...
Потихоньку, понемногу
Тачка подвезла меня!..
Резко вдруг остановилась,
Заглянул в салон мужик...
— Ты, чего сюда заперся?
И, каким путём проник?..

— Знаешь, брат, я сам не въеду,
Что, зачем… и почему?..
Целый час до дому еду,
Только как, я не пойму?..
— Ах ты, гад, ещё смеёшься?
Или думал, пролетит?
Борзый больно, щас загнёшься...
Я толкаю, он, блин, спит!..

(Из песен весны)

Муж жену бранил за траты,
Предпослав весне проклятья:
— Я, как вол, весь год гну спину,
Ты же — тратишь всё на платья!..

Подождав, пока немного
Пыл супруга охладился,
Просто молвила супруга:
— Ты напрасно рассердился...

Коль работать ты не будешь,
Только это, между нами,
Я с волом тебя сравняю
Не терпеньем, так рогами!..

(Правдивые истории)

— Приятно иногда
Мечтать в ночной тиши —
Я шёл по улице и думал. —
Вот настанет живущему конец
И ни одной души
Не будет на земле
И Солнце не проглянет
На место грешное...

И будет Тьма кругом.
Как на Садовой,
По которой я гуляю...
Но, вдруг...
Во что-то сильно
Хлопнулся я лбом
И с тротуара
Вверх тормашками слетаю...

И на прохожего
С всего размаха хлоп.
Картина страшная...
Но, я от вас не скрою:
Он мне коленом
Чуть не искалечил лоб,
А я в впотьмах
К нему забрался в рот ногою!
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
О, Солнце!
Отврати от нас сие мученье,
Рассей покров,
Окутавший нас Тьмы...
Пошли на улицу
Хоть факел в утешенье
И города «отцам»
Ты просвети умы!

(На обломках сгинувшего зла)

Вперёд — туда, где луч рассвета
О близком солнце говорит,
Где блеском нежного привета
Заря прекрасная горит!
Туда, — вперёд, — где света много,
Где блещут в небе янтари, —
В страну неведомого Бога,
В Отчизну солнца и зари.

Туда, вперёд, в Отчизну эту!..
Пусть на пути стоит Дракон,
Пусть всё, стремящееся к свету,
Теснит, сжимает, душит он...
Но, человек не связан страхом
И, гордый силою своей,
Он поднимает грозным взмахом
Обломки порванных цепей.

(Всякая всячина)

Те же яркие чернила,
Те же перья, тот же стиль...
Та же мощь стиха и сила
Против вредных простофиль!

Рифмы льются беспрестанно,
Точно летнею порой
Влага светлого фонтана
С бриллиантовой игрой...

Всё по-старому... Союза
Я не жду ни с чем иным
К сожаленью только Муза
Стала чем-то не живым!..

И встревоженный, и хмурый
Замечать я в Музе стал
Нечто общее с цензурой —
Охранительных начал!..

(На горизонте Гименея)

Ночь полна любви и неги;
Стихло бури грохотанье;
Тонут в сумраке прозрачном
Гор далёких очертанья...

Блеск луны... Вкруг шёпот моря...
Запах розы благовонной...
Ах, такою ночью чудной,
Весь я полон страсти знойной!..

Под развесистым каштаном,
Я, с одной девчонкой нежной,
Восхищаюсь до рассвета
Этой ночью безмятежной...

Что за девушка такая? —
Вся — восторг и упоенье...
С нею я забуду скоро
Докторов нравоученья.

(На горизонте Гименея)

В родную твердь стою врастая,
Когда красавица моя,
Без всяких поводов ругая,
Туфлёю бить начнёт меня.
Гремит её прелестный голос,
Вот угодила прямо в глаз,
Вот уцепилась вдруг за волос,
Что за пленительный экстаз.
Гроза прошла! Она устала...
Теперь меня вознаградит... —
Как грудь волшебно задышала,
Какой огонь в очах горит.
И солнце счастья сходит мигом,
Она моя в тот сладкий час.
Как хорошо под женским игом!
Гроза прошла, но не экстаз.

(На горизонте Гименея)

Пустынный, старый парк...
Не для одних Дриад
Приютом служит он...
Но, избран для свиданий.
Он мог бы рассказать
Нам, верно, целый ряд
Сердечных, нежных тайн
И пламенных признаний.

Блондинка стройная,
Подняв своё чело,
Глядит кругом —
Повсюду тишь какая! —
И шепчет про себя,
В древесное дупло
Своё письмо
С оглядкой опуская.

Получит нынче же
Мою записку он,
Нарочно заглянув
Украдкой в угол скрытый.
Ведь дерево —
Отличный почтальон,
И главное —
Совсем нелюбопытный!..

(На горизонте Гименея)

Эти ноги, Надюша, люблю вспоминать,
Первой страсти таинственный лепет.
Этот парк, где тебя, Люба, мне целовать
Приходилось и слышать твой лепет.

О, Мария, я помню твой шёпот: — люблю!
О, родная, бесценная Шура,
Как безумно теперь я о прошлом скорблю
И на Дунин портрет гляжу хмуро.

Где ты, Катя? Где глазки живые твои?
Кто, Аглая, твой стан обнимает?
Ах, кому, Вера, шепчешь словечко любви?
Соня, Липа, кто, кто вас ласкает?

Клеопатра, Варвара, Елена, Ивет,
Женя, Клавдия, Юлия, Даша, Аннет,
Сара, Татьяна, Бажена, Кристина
Оля, Лиза, Валерия, Зина!

Кто вам шепчет, как я в эти ночи шептал.
Что люблю вас безумно впервые!..
И, о первой любви, вам сонеты слагал...
Где же, где вы, мои дорогие?..

(Поэзия жизни)

Он глядит ей в глаза,
В колдовские глаза,
В голубые глаза
Бирюзовые...
И туманит его
Этих глаз бирюза,
Распаляет
Желания новые.

Ой, глаза вы, глаза,
Голубые глаза,
Да какие-ж вы,
Глазки, лукавые.
Одурачит пять раз
В пять минут егоза,
Извернётся —
И смотрит, как правая!

Так чего-же узнать
Захотел ты из глаз —
Для тебя в них
Всё в тайне скрывается;
Не в глаза бы глядеть,
Поглядеть хотя раз
За глазами-то
Что совершается!

(Крупицы глубокомыслия)

— Вовчик, представляешь, я только сегодня узнал, и то совершенно случайно, что ты выступал на одной сцене с безголосой певичкой Ольгой Бузовой.

— О, да, дружище, выступал!..

— Ну…, и как она?..

— Такой талант, Лёвчик, я бы за семью замками держал в три девятом царстве-государстве.

— Это отчего?

— А вдруг какой-нибудь приблудный вор зза сцену заберётся, пока она выступает и всю её даровитость под мышкой утащит.

— А вот мне интересно, ты сам, Вовчик, хоть один раз-то слушал её, выступление этой звезданутой пискле Бузовой?

— Представляешь, Лёвчик, — нет!.. Перед её выходом я просто заткнул уши.

— ?!..

— А мне говорили, что она покрывает своим тошнотворным криком и визгом
весь сопровождающий её оркестр, а мне это недопустимо слышать, а то ещё и перепонки могли лопнут, как струны на гитаре, если их перемкнуть батарейкой!..

(Из житейских параллелей)

Мне толкуют люди: — позабудь о милом, —
Заиграет радость на лице унылом;
Будешь ты покойна, будешь ты счастлива, —
И жених сыскался — людям всем на диво!

Не чета тому он: и богат, и знатен;
А ведь тот лишь только что красив да статен!..
Хорошо вести вам этакие речи:
Мне ведь ляжет горе, а не вам, па плечи!

Хорошо судить вам, век свой доживая:
Но, не то мне шепчет юность золотая!
— Стерпится, — толкуют, — слюбится досыта,
А потом и горе будет позабыто!

А до тех пор — слёзы, слёзы да притворство...
Нет, знать в вашем сердце холодно и чёрство!
А моё не стерпит, силой не полюбит:
Дерево от корня лишь топор отрубит!

Да и как же счастье наперёд назначишь:
С тем-то будешь весел, с этим-то поплачешь?
Хорошо судить вам, пережив несчастье,
Подавать советы, расточать участье!

Да судьбы ни глазом, ни умом не смерить, —
Так чему ж, родные, коль не сердцу верить?

(После праздничные мысли)

Поросенок заливной!
Что на блюде предо мной
Ты смеёшься так ехидно!
Что ты скалишь зубы так,
Замороженный чудак?

Ты сатирик, это видно...
Над своею же судьбой
Ты смеешься, милый мой...
Так назначил рок суровый.

Эх, попался ты нам в плен!
Вкруг лимон, сметана, хрен
И.… вдобавок лист лавровый.
Я тебя, мой милый, съем,
Выпив рюмку перед тем,

С тайной завистью к тому же:
Я — писатель русский, да!
На Руси же иногда
Наша доля, право, хуже...

Замораживают нас,
Как тебя зальют подчас...
Повара к нам тоже грубы.
Но не смеем мы, как ты,
Разевать при этом рты
И оскаливать так зубы...

(Из песен земли)

Перед девой благородной
Пылкий юноша стоит.
Но, от скромности природной
Лишь губами шевелит.

Он на деву взгляды мечет
И, вздохнув раз двадцать пять:
— Я влюблен в вас, — он лепечет... —
С позволенья, так сказать...

Прислонившись к спинке стула,
Стихнул юноша опять;
Дева с нежностью взглянула... —
С позволенья, так сказать.

Наконец, стыда не зная,
Дева стала отвечать:
В вас ведь тоже влюблена я... —
С позволенья, так сказать.

Деве юноша влюбленный
Начал душу раскрывать,
И вступил с ней в брак законный... —
С позволенья, так сказать.

(Всякая всячина)

Время под праздник,
На скотных дворах,
Птицы и звери
Проводят в унынье;
И предаются,
Валяясь в хлевах,
Мыслям о смерти
Дородные свиньи.

«Быть, иль не быть?» —
Разрешить, как Гамлет,
Трудный вопрос
Задаётся цыплёнок;
Курица мрачно
Взирает на свет,
Зелей Гадливым
Глядит поросёнок...

… Третья часть:

… Маня, ёжась н вздрагивая, натягивала на себя простыню,
хотя в комнате вовсе не было холодно.
— Ты пошла бы к себе… мне спать хочется — сказала она, как-то неестественно зевнув.
… — Прощай!..
… Сестры поцеловались. Катя спрыгнула с кровати и, крадучись, растворила дверь. Оттуда пахнуло свежестью...
… — Простудишься. . . надень мои тапочки… —шепнула вдогонку Маня, и Кате показалось, что в этом шёпоте слышны слезы... Босиком пробежала она через залу в свою комнату и бросилась к себе на кровать.
… Господи! Неужели это бывает так всегда, что счастье одной строится на несчастье другой!..
Слабый свет ночника чуть скользить по зеркалу туалета, но тюлю бального платьица и по девственно белому пологу кроватки, который при
этом освещении кажется розоватым.
Тишина. . . Слышно, как на туалетном столике тикает золотое сердечко маленьких часиков... слышно, как кто-то тихо плачет, уткнувшись лицом в подушку, там под пологом, где розовый полумрак сгущается в таинственную темноту.
Разве сегодня можно плакать другими слезами, кроме слёз счастья... но ведь это же не слезы счастья, от которых пугливо разлетелись радужные грёзы... О, чудные дети первой любви, вернитесь, вернитесь назад... роитесь, кружитесь, танцуйте, как эльфы, наполняйте своими хороводами розовую полутьму комнатки этой белокурой девушке, которой сегодня исполнилось восемнадцать лет...
Эти слезы сейчас просохнут... Она сама не знает, о чём она плачет... Ей на минутку стало жалко сестры, но её личное счастье потопит эту жалость...
… О, светлые призраки счастья, цветы зеленеющей юности, преддверие небесного рая, чудные эльфы первой любви!.. Здесь ваше царство...
Купайтесь в аромате «Пармской фиалки», которой напоен воздух, ныряйте в тюле бального платьица п гоните подальше отсюда шаловливые вереницы розовых снов, которые хотят прокрасться сюда сквозь замочную скважину...
… Гоните, гоните их... отбивайтесь от них вашими перламутровыми крылышками...
… Им здесь не место, они придут сюда после, потом, когда любовь, которая зародилась сегодня на балу слабым, чуть уловимым полунамеком, разовьётся, вступить в свои права и царственно спокойная встретит их с распростертыми объятиями…

… Конец…

… Вторая часть:

… Здесь тоже не спят... Голубые лучи лампы обливают холодным мерцаньем такую же хорошенькую, уютную комнатку, как та, где забылась в ночных грёзах белокурая уже совершеннолетняя девчонка. Такое же зеркало на голубом туалете, такой же полог над кроваткой, такие же волны голубого тюля бального платья раскинулись на кресле. Такой же тонкий аромат туалетной воды «Пармская фиалка» опьяняет воздух комнаты...
… Только здесь нет радужных грёз расцветающей любви, хотя мысли этой маленькой головки, беспокойно мечущейся на подушке, полны тем же
самым Алексеем Ивановичем, о котором грезили в соседней комнатке...
… Неужели это так, как я догадывалась? Неужели он дарит меня своим вниманием только потому, что я сестра Кати?.. За что, за что так жестоко обошлась со мной судьба?..
… Бедная девушка, еще никто ни разу не увлекся тобой, еще ни одно сердце не откликнулось на твое сердечко, жаждущее страстно отклика... Бедная дамочка, уже двадцать пять лет как ты ожидаешь сказочного принца, который разбудить тебя от твоей девственной спячки... Тебе показалось, что он явился, этот сказочный принц, что этот молодой изящный мужчина смотрел на тебя не совсем так, как смотрят другие... Тебе показалось, что для тебя он приезжает на те балы, которые посещаешь ты с сестрой... И вдруг…
… Кто-то робко постучался в дверь...
— Ты не спишь, Маня? — раздался боязливый шёпот. Дверь растворилась п на пороге показалась белокурая девушка босиком в одной рубашечке.
… — Что это ты не спишь?..
… — Не могу, голубушка... Я пришла поделиться с тобой своим счастьем... посоветоваться... пусти меня на кровать... мне холодно.
… — Ну, прыгай сюда, разбойница... Говори, о чём же ты хочешь со мной посоветоваться?..
… — Маня, Маня!.. Голубушка!.. Он, он любит меня... сегодня на балу всё выяснилось...
… — Кто это он?..
… — Конечно же, Алексей Иванович!.. Мой милый, хороший...
… — Ну что же... желаю вам счастья от всей души...
… Голос Мани как-то неестественно оборвался. Катя заметила это и замолчала. Наступила неприятная пауза.
Когда Катя пробиралась сюда из своей комнатки в комнату сестры, ей казалось, что она будет говорить долго, без конца долго, о своём Алексее. но здесь она сразу почувствовала какую-то болезненную пустоту мысли: о чём говорить? Как говорить? Зачем она здесь? — всё это казалось ей странным.

…Окончание во третьей части.

… Первая часть:

… В комнате полутьма. Слабый свет ночной лампы, проходя через красное стекло её, казался розовым. Этот свет чуть скользить по зеркалу туалета, по тюлю небрежно брошенного на кресло бального платьица и по девственно белому пологу кроватки, но под этот полог, откуда слышится чьё-то дыханье…
… Тишина... Слышно, как на столике туалета бьётся золотое сердечко маленьких дамских часиков... и кажется, будто слышно, как бьётся и ещё чьё-то золотое сердечко, там под пологом, где розовый полумрак сгущается в таинственную темноту...
… Там спит девица, которой сегодня исполнилось восемнадцать лет. Впрочем, разве она может сегодня спать, разве розовые сны, а не радужные грёзы витают вокруг её белокурой головки... О, светлые призраки счастья, цветы зеленеющей юности, преддверие небесного рая! О чудные грёзы первой любви, ройтесь, крутитесь, танцуйте, как эльфы, наполняйте своими хороводами розовую полутьму комнатки этой белокурой девушке, которой сегодня стала совершеннолетней . . .
… Здесь ваше царство... Купайтесь в аромате «Пармской фиалки», которой напоён воздух, ныряйте в тюле бального платьица и гоните подальше отсюда шаловливые вереницы снов, которые хотят прокрасться сюда сквозь замочную скважину двери... Гоните, гоните их... Отбивайтесь от них вашими перламутровыми крылышками... Им здесь не место, они придут сюда после, потом, когда любовь, которая зародилась сегодня на балу слабым, чуть уловимым полунамёком, разовьётся, вступит в свои права и царственно спокойная встретит их с распростертыми объятиями...
… Он любит. . . он любит-любит. . . Этой тайны ещё никто не знает... Эта тайна — первое дитя их только что вспыхнувшей любви... Первое дитя, которое родилось без мук, без боли, которое родилось не от чувственного поцелуя пламенных губ, а от едва уловимой стыдливой улыбки смущенных взоров... Это дитя связало их неразрывною связью... навеки... навеки... — Милый Алексей Иванович... милый Лёша... Лелик... Лёшенка...
… Она приподняла свою курчавую головку, отдернула полог, облокотилась на ручку и начала вслух шептать это дорогое имя… Слезы счастья блестели у неё на глазах, ей хотелось смеяться, плакать, молиться, петь, кричать... Она сама не знала, чего ей хотелось и всё шептала, шептала: — Милый мой!.. Лёшенька мой… мой… мой...
… А мерцающий свет ночной лампы падает на кружевную кокетку её белоснежной рубашечки и окрашивает её в розоватые тоны...

… Продолжение во второй части.

(Школа эгоизма и любви к себе)

Стою и страдаю,
Уткнувшись
В зеркальные стёкла,
От трезвого чаю
Душа, как тряпица, —
Промокла.
И всё же в витрину
Бутылкам
Шепчу горделиво:
— Прочь, водки и вина...
Я жду из Баварии...
Пива!

(Из житейских параллелей)

Часть вторая:

Спокойно выждет до весны,
Меж листьев вкруг расставит свечи
И ну, обычаем лесным,
Пугать повадки человечьи.
Противоборства ход хорош
Переворотам и вольтажу, —
Его на мушку не возьмёшь,
Как не возьмёшь его под стражу...
Разлад сноровок, что ж, пока —
Дыми свечами в облака!

Пока не переполнен штат,
Досужим домыслам добычей, —
Цвети, цвети, цвети, каштан,
Закоренелый старобытчик!
Не одолели — наш изъян,
И вот, доверчиво и кротко,
Сдаём в аренду сыновьям,
А правнукам в переработку, —
Чтоб пересуды нам в упор
Топор не вовлекали в спор.

Каштана свечи и вольтаж —
Противоборство по уставу...
Ну, разве за табак отдашь
Иронию ночам в забаву!

… Конец…

(Из житейских параллелей)

Часть первая:

За сигареты не отдашь
Иронию ночам в забаву,
Когда трехтысячный вольтаж
Прополз по городу удавом...
Лишь только облиняет в медь
Зари кумачная заплатка,
И ночь лениво, как медведь,
Нацелится привычной хваткой —
Вольтаж её, как свой оброк,
Перегибает поперек.

Его раздразнивает день,
А завтра, кольца размыкая,
По хвойным дебрям деревень
Глазами злыми засверкает...
Переполох. Грызня. Капут
И Лешему, и Домовому,
Без них Русалки не всплывут
На игрище ночное в омут...
И заревёт переворот
У старых дедовских ворот.

Как расписанье поездов,
Точны в быту перевороты,
Не обуздаешь их уздой
Любой по прочности работы!
Так подчиниться бы всему
И всем шагать по расписанью,
Но вот, виновник всяких смут,
Каштан — заложник мирозданья —
Стоит по взгорьям на пути,
Разбоен и неукротим...

Примечание: Окончание во второй части.

(На горизонте Гименея)

Он дрожал,
Он был, как в бреду,
Как в угаре,
Он крикнул:
— Молчи — я ударю...

Женщина
Ничего не сказала,
Не шевельнулась даже, —
Улыбкой ответила на угрозу.
А приколотая к корсажу
Чайная роза —
Увяла.

(На горизонте Гименея)

Глаза неверные!
Озера цвета стали!
Солгите мне,
Солгите мне опять!

Ещё вчера вы
Так красиво лгали...
А вашей правды мне
Не надо знать.

Пусть будни серые
Утонут в топкой лжи,
Пусть будут наши дни,
Как слёзы роз нездешних...

Как цвет невесты
Вишен вешних, —
Пусть выдумка нам
Жизнь заворожит.

(Крупицы глубокомыслия)

I.
Скажи правдивое слово.
Лицо живое яви.
Для лжи не станет любви,
Любовь к солгавшим сурова.
Забудь, что было вчера,
Чему угрозой учили.
В былом темно, как в могиле.
Свой день начнем мы с утра.

II.
Нет во мне тревоги и боязни.
Мне не надо кованой брони.
Я пойду, не думая о казни,
Как дитя в доверчивые дни.
Не могу идти путём окружным.
Путь прямой зовёт меня давно.
Легче в поле выйти безоружным
И погибнуть, если суждено.

(Из современных мотивов)

Пой, покуда песня льётся,
Широка ещё земля —
Место в ней, авось, найдётся
Для бродяги-бобыля!
Солнца свет — краса взовьётся, —
Ни печали, ни забот!
Корка хлеба на сегодня,
Что загадывать вперёд?

Мой приют на дне оврага,
Чаща леса мой шатёр,
В сердце воля и отвага
И кругом меня простор.
Пусть почёта нет в одежде,
Не встречают, как туза,
Да и сам я пред невеждой
Не ломаю картуза.

Что мне ваши блага мира —
Не хочу я этих благ,
Стороною прожил сиро,
Был и голоден, и наг.
Что богатство, что и сила,
Что ученый и глупец —
Уравняет всех могила,
Тот же всякому конец.

Пой, покуда сердце бьётся —
Широка ещё земля,
Место в ней, всегда, найдётся
Для бродяги—бобыля!..

(Старое стихотворение, да на новый лад)

По слухам, предполагается отобрать обязательные объявления у рептилий.
(из интернета)

И скучно, и грустно.
Хотят объявления отнять.
Дождались тяжёлой невзгоды...
Ужели у банков
Пороги опять обивать?
А годы проходят —
Всё лучшие годы.

Дать взятку? Кому же?
На время — не стоит труда,
А вечно платить невозможно.
В карман не заглянешь —
Там нет барышей и следа:
Подписка, и розница
Всё так ничтожно.

Субсидию вымолить?
Что-ж? Ведь и этот пирог
Исчезнет во мраке желудка;
Ах, доля рептилии,
Как подведёшь ей итог, —
Такая пустая
И скверная шутка!

(Всякая всячина)

Если взять у куклы ножку
И, нарезав, всыпать ложку
Нетолченой камфоры…

А потом подлить касторки,
Хлеба бросить две-три корки,
Подмешавши стеарина,
Промокашек; глицерина
И всей прочей ерунды…

То, поверьте мне, поэту,
Что такому винегрету
В мире много-много лет
Равных не было и нет.

(На горизонте Гименея)

Ты хочешь быть
Змеёю подколодной,
Клещом, осой,
Пиявкой, пауком,
Гишпанской мухой,
Мо́шкой, комаром,
Чтоб кровь мою
Сосать вполне свободно,
Чтоб профиль мой,
И гордый,
И холодный,
Сверкающим украсить волдырём!..

(На горизонте Гименея)

Обида камнем мне легла на сердце,
Как будто ядовитых змей клубок.
Ни выплакать, ни облегчить словами
Ту боль что я, страдая, превозмог.

Рука судьбы глушила чувство веры,
В тиски стальные зажимая грудь.
Устав от хаотичных потрясений,
Я третий месяц не могу уснуть.

Да, ты любовь за деньги продавала,
Меня, держа, как пса, на «колбасе».
Девчонку-недотрогу воплощала,
А вышло, что путана ты для всех.

Ко мне ты с покаянием не спеши,
Каждому дана своя дорога.
Удел Иуды — смертельный грех души
И тридцать сребреников дохода.

(В круговерти бесхитростных дней)

С внуком поднялись с постелей
Добрым утром раньше всех.
Лыжи смазали, оделись, —
Отправляемся в пробег.

Вот по лестнице сбегаем,
Горы снежные нас ждут.
Вышли, смотрим — под ногами
Речки бурные текут.

И на зиму непохоже,
Что ни шаг — везде вода.
Говорит, смеясь прохожий:
— Нынче лыжникам беда!

Промочили обувь в луже,
Веселиться стал народ.
Кто-то крикнул: — Вам бы нужно
Лодку или теплоход!

Барабанит дождь по крыше,
Весь растаял за ночь снег.
Отнесём-ка, внучек, лыжи.
Отменяется пробег!

(В круговерти бесхитростных дней)

На дорогах судьбы,
Что петляют в обветренных кручах,
В безымянно-далёких,
Безмолвных и снежных хребтах,
Совершить долгий путь,
Из обыденных будней живущих,
Непрерывно зовёт
К совершенству душа нараспах.

Где всплывает туман
И плывёт по долам величаво.
Отражаясь в густой,
Не сравнимой ни с чем, синеве…
В шелковистых полях
Не нужны предписанья Минздрава,
Здесь природа сама
Просвещает своих сыновей.

Бархатистая ночь
Награждала сиянием лунным,
Навевала комфорт
В полуночно-седой тишине.
Открывала простор
Колдовскою магической руной, —
Указала стезю,
Из просыпанных звёздных монет…

Брызнув щедро на мир,
Предрассветным лучом, зорька ало
Осветила луга,
В заповедно-гористом краю.
Из кристалликов льда,
Попытавшись сложить слово «Мама…»
Я очнулся в горах,
В первозданно-цветущем раю!

(В круговерти бесхитростных дней)

Жёлтый лист за окном
Вызывает метафоры чувства.
И довольно легко
Мою душу красой расколов,
Из запутанных фраз —
Театрально-былого искусства,
Оставляет следы
Гипнотических сказочных снов…

Дни летят в никуда,
Не успев походить, расшуметься.
Исчезая во мгле
На больших благолепных стогнах…
И, золою падут,
Не давая огню разгореться,
Как ночной мотылёк
На тупую иглу фитилька.

Тишина взорвалась,
Потянулись раздумья чредою…
Гибким шлейфом туман
Заклубил по задворкам двора.
Желтоглазая сень
Зашуршала кленовой листвою —
Так рождается слов
Волшебство под нажимом пера!..

(На обломках сгинувшего зла)

Из сумрачной дали, из глубины Отчизны,
Из бедных деревень, с заброшенных полей,
Для мщенья страшного, для долгожданной тризны
Идёт, идёт он к вам всё ближе, всё смелей!
С дыханьем ужаса, дыханьем смерти смрадным,
Неся огонь и меч, безумие и яд.

Идёт, идёт он к вам, довольным и нарядным,
Влюбленным в золото, веселье и разврат!
И близок, близок он! Так, пусть сияют залы
На ваших пиршествах! Пусть музыка гремит
И пенятся вином блестящие бокалы
И наглый сытый смех сверкает и звенит!

— Из сумрачной дали, из глубины отчизны,
Из бедных деревень, с заброшенных полей
Стучится Голод к вам! Ни поздней укоризны,
Ни страха, ни мольбы не слышно у дверей...
Стучится властно он, в великом упоенье
Кровавым торжеством! И грозный час пробьёт.

Пробьёт заветный час желанного отмщенья —
И дверь откроется... и Голод к вам войдёт!
И вздрогнете вы все! Умолкнет смех лукавый,
Бесстыдный, сытый смех... вы будете рыдать
И в диком ужасе пред пыткою кровавой
О милости одной безумно умолять...

И ринетесь назад, безумием объяты,
Но месть настигнет вас!
Торжественным огнём
Осветятся дворцы... Навеки, без возврата
Сгорит ваш подлый мир насилья и разврата —
Гоморра и Содом!..

(Правдивые истории)

Весь исполненный экстаза,
Страстью весь сгорая,
Пал пред ней я на колени,
Чувства изливая.

Но она, вскочив проворно,
Вдруг меня прервала:
— Что вы! Что вы! Как не стыдно!
Вот не ожидала!

Вы? Приятель близкий мужа!
Разве так ведётся?
Хорошо, что муж сегодня
Рано не вернётся...

А ведь ставни не закрыты,
Вот бы вышло мило!
И затем, как бы случайно,
Люстру погасила...

(Из современных мотивов)

Часть вторая:

Было время и друзей
Насчитать я мог немало,
Прихожу: — Нужда ей, ей —
Говорю — в кулак зажала!

Сам тебе не раз давал
И не раз мы в дружбе клялись.
Да, браток, ты глуп бывал!
И мы вместе посмеялись.
Так смеялись, так смеялись,
Просто с хохота валялась!..

И я дожил тут до дня,
Хоть иди себе с сумою;
Впрочем вспомнил: есть родня —
Брат с богатою семьёю.

Прихожу, не слышу ног,
Так коленки подгибались...
Лишь шагнул я за порог —
Увидали, рассмеялись.
Так смеялись, так смеялись,
Просто с хохота валялись!..

… Конец…

(Из современных мотивов)

Часть первая:

Говорят, что знанье — свет,
Крепнет им самосознанье,
И философ, и поэт
Ищут правды только в знанье.

В храм, науки стукнул я,
Но, наука продавалась
И учёная семья
Бедняку в ответ смеялась...
Так смеялась, так смеялась,
Просто с хохота валялась!..

Человек я кроткий был,
По бульварам не таскался,
Вечерами — не шалил...
И с аптеками не знался.

Всей душой я полюбил,
Счастья дни уж рисовались...
Вскоре руку предложил,
Что-ж в ответ мне?.. — Засмеялись,
Так смеялись, так смеялись,
Просто с хохота валялись!..

Что тут делать? — Нечем жить,
Хоть есть имя, есть и званье;
Надо обществу служить,
Кстати, есть к тому призванье.

— Место вам? А курса вы
Не окончили — боялись?..
Мерят с ног до головы
И в ответ мне засмеялись.
Так, смеялись, так смеялись,
Просто с хохота валялись!..

Окончание: во второй части.

(Безработные мысли)

Так мечтания мир
Воплощался, ломая преграды,
Расплескавшейся жизнью,
Означив полёт внеземной.

Мне давно наплевать
На чужие надменные взгляды,
В бесконечных стремленьях,
Кружащихся звёздной пыльцой.

Вдаль мечта за волной
Убегала, маня кораблями,
Апофегмы отцов
Распуская на тысячи слов…

Многозвёздная ткань
Ниспадая, текла, временами
Открывая мне суть
То под тем, то под этим углом.

(Беглые заметки)

Совестно без дела
Дома ошиваться,
И блаженной лени,
Как на дикой сцене,
В белоснежной пене,
В ванной предаваться!..

Жизнь ведь не веселье,
Да и не забава,
Где нам надо драться…
Выжить умудряться,
Жизнью наслаждаться —
Труд даёт лишь право!..

(Правдивые истории)

Беда приключилась у деда Митяя:
Два дня потеряла как жвачку Бурёнушка!..
Горюет Митяй, что за притча такая?..
— Гляди-ка, сказала хозяйка Матрёнушка,
Вон кум наш идёт — обратись за советом:
Лечил он корову свою прошлым летом!..
Вдогонку за кумом пустился Митяй.
— Скажи, куманёк, чем лечил ты коровушку?
— Изволь, расскажу, но потом не пеняй,
Я сам потерял в ту пору головушку...
Лишь литр скипидара корове я дал...
Услышав такое, — Митяй убежал.

Он понял, что надо лечить скипидаром,
И скоро Бурёнушка может поправиться!..
Зачем было время терять ему даром?
Прямёхонько в лавку решил он отправиться,
И нос затыкал он, когда из бутыли
Три литра ему скипидара цедили.
Купив скипидар, он отправился в стойло
И, с помощью верной хозяйки Матрёнушки,
Он влил без труда это чудное пойло
В утробу уже издыхавшей Бурёнушки...
— Теперь, произнёс он, поверь мне, жена,
Поправиться наша корова должна!..

Жена поглядела на деда Митяя,
Перечить, однако, ему не решалася,
Но плакала только, глаза утирая...
Корова мычала, корова металася...
Корова издохла!.. Митяй зарыдал;
Тут кума-советчика он увидал.
— Вот, на, полюбуйся!.. Умел посоветовать!..
Издохла!.. — так кума Митяй стал причитывать;
Но, кум объявил ему: — Нечего сетовать;
Издохла, на то можно было рассчитывать...
— Как! — В ужасе крикнул Митяй, — отчего-же?..
— Да как-же! Моя околела, ведь, тоже!..

(Стихи из карманов времени)

Ужас! Некуда укрыться
От Мороза-Лиходея;
Нос и уши, и все члены
Посинели холодея.
И в карманы, и в бумажник
Проникает даже иней...
Но, Рублёвку, к сожаленью,
Вряд ли сделает он синей.

(Из житейских параллелей)

Снег блещет в ярком свете.
Веселье на дворе.
Шумят, толпятся дети
На ледяной горе.

Кто катит на салазках,
А кто и на коньках.
В весёлых детских глазках
Порой мелькает страх.

Салазок не досталось, —
Берут наперебой.
Но, детям горя мало:
Садятся все гурьбой.

Что им мороз трескучий?
Не страшен им мороз!
Всем жарко в тесной куче —
Все лица ярче роз...

Вот целою ватагой
Они скользнули вниз.
С наивною отвагой
Кричат: — По-бе-ре-ги-сь!..

Скользят, летят без страха
Все шибче санок бег...
И со всего размаха
Вдруг полетели в снег!

И визг, и смех их льётся...
И вновь бегут к горе...
Так день и пронесётся
В веселье и игре...

(Из песен о любви и печали)

Душа стара.
Остыла кровь.
Исчезли
Прежние желанья.

Я разлюбил
Свою Любовь,
Я размечтал
Свои мечтанья.

Уже забыл
Свой идеал,
Меня к себе
Манивший прежде...

И веру
В Веру потерял
И не надеюсь
На Надежду...

(Обрывки мыслей и настроений)

Часть вторая:

Но, иные в мире слёзы
Есть — они скорбней, тяжелей...
В них порой не блещет даже
Солнца луч участьем светлым; —
В мастерской сырой, в подвал,
В душной фабрике смахнёт лишь
Их холодный грязный фартук
Иль рукав, впитав бесследно.

А порою те-же слёзы,
С безысходною тоскою,
С жуткой думой возникая,
Грудь разят во мраке ночи;
А порою те-же слёзы
Высыхают, внутрь сжигая
Утомленные ланиты,
Высыхают, сожигая…

Сердце, душу, — отравляя
Мысли тяжким страшным горем; —
То — живые слёзы муки,
То — больные слёзы скорби,
То — сознательные, злые,
Человеческие слёзы.

(Обрывки мыслей и настроений)

Часть первая:

Раз срубили на опушке
Леса ёлку молодую,
И упала тихо ёлка
На песок под ней горячий...
И горели долго слёзы
На её румяном теле,
Словно искры золотые
Под лучом весёлым солнца.

И потом застыли слёзы,
А потом они засохли...
И рассыпались вдруг пылью,
Белой пылью перелётной.
По пескам, что вкруг лежали.
Так пропали слёзы ёлки...
Так никто на них не кинул
Взора, только солнце с выси

В них играло чудным блеском.
Целовало слёзы эти...
Это были слёзы жизни —
Безотчетной и безмолвной,
Безрассудно-равнодушной, —
Это были слёзы смерти —
Одинокой и спокойной —
В красоте природы вечной...

(Дачные истории)

… Кто-то повадился ходить по ночам на огород воровать свёклу.

… Грабёж происходил каждую ночь. То из земли свёклу выкопают, то разворошат свекольный бурт. На месте преступления одни огрызки. А следов нет, потому что нет снега. А без отпечатков пальцев преступника никогда просто так не опознаешь.

… — Зайцы, кому же ещё? — ругается сторож. — Заячья школа! Мало им капусты с морковкой, так за свёклу принялись. Вот я их ужо!

… И засел на ночь с ружьём, в сооружённом днём шалаше.

… Сидит тихо, ждёт зайца — это такого зверя прыгучего и короткохвостого. А в эту ночь появляется вдруг зверь ползучий и длиннохвостый! Плывёт он между рядами грядок, словно щука в волнах. И шкура на нём от луны так и переливается, так и переливается, как чешуя. Зверь разворошил край бурта и давай свёклу хрумкать!

… Сторож сразу-то зверя узнал, а глазам своим и не верит! Где ж это видано, чтоб свёклу... да лиса крала? От удивления и про ружьё позабыл.

… Видать, с голодухи-то и лиса в огород лезет. Как козёл или заяц. Свёкла, она, конечно, не курочка, да ведь и голод — не тётка…

(Обо всём понемногу)

На случай, когда устремившись,
Весенние льды зашумят —
У Невских мостов ледорезы
Из твердого камня стоят;
Холодные, мрачные льдины
Упорно на приступ идут,
Но, твердые камни не дрогнут
И лёд на реке разобьют.
И женщина часто бывает
Упорной, холодной, как лёд:
Ни нежность, ни страстные просьбы,
Ни шутки — ни что не берёт;
Все способы эти истратив,
Еще испытайте один:
Попробуйте твердые камни —
Алмаз, изумруд и рубин;
Попробуйте твёрдые камни
И верьте — они без труда
Любые преграды разрушат
И лёд разобьют навсегда.

(Чем хата богата)

Браток, ты хмур и очень бледен,
Черты лица тоски полны.
Скажи: тебе, возможно, вреден
Дым табака от сигаретин,
Иль климат стал не тот страны?..

Тебя расстроила, быть может,
Какой-нибудь печали весть;
Или больное сердце гложет
И разорвать на части сможет
Его поруганная честь?..

Чем болен ты? Плохая шутка
Уйти в мир мрака и теней;
Мы ж слышим доводы рассудка...
Все к старости становятся мудрей!
Да что с тобой, брат мой, —
Ответь скорей?..
- - - - - - - - - - - - - - - - -
— Мои слова,
Непросто шутка...
Расстройством
Болен я... — Желудка!..

... Сентябрь. Дни стали короче... Солнце заходить, бросая огненные блики в тёмные окна высоких домов... Крадутся сумерки...
... В комнате скучно, старые часы сонно тикают всё об одном и том-же, об уходе жизни, утере времени и о потерянной любви… За окном ветер гнёт до самой земли акацию... Облетают сухие листья... Сумерки заволакивают дома, улицы, одевают окна в траур...
... И сидя один в комнате, я мечтаю, а в соседней квартире кто-то одиноко, грустно напевает...
... Я одинок...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
... Она была красивая, гордая, но в её чёрных глазах пряталась тоска, и когда одевалась в тёмное бархатное платье, и в её шелковых волосах искрилась диадема из бриллиантов многоцветным сиянием, тогда она походила на богиню ночи...
... И когда пришёл он к ней, худой, бледный, мечтающий всегда о ней и тихим голосом промолвил, подавая ей красную, нежную розу:
... — Я очень давно мечтал о ваших чёрных глазах... Я грезил о вашей улыбке... Я люблю вас... Да-да, люблю… Прошу, выходи за меня замуж!..
... Она невольно усмехнулась только губами, а её лицо было неподвижно, будто застывшая прилепившаяся карнавальная маска...
... — Да-а?.. — С иронией в голосе спросила она, и небрежно взяла розу.
... Она задумалась, и её глаза полузакрылись, казалось, она не замечала его бледного, измученного, и начала срывать безжалостно нежные лепестки розы и стала бросать в приоткрытое окошко, а ветер осенний, сиротливый ветер, подхватывал их и они, кружась, словно кровавые капли, падали на землю...
... — Что-ты делаешь, родная?.. — прошептали его посиневшие губы.
... — Ах! — вскрикнула она и посмотрела на розу... и усмехнулась...
... Она продолжала срывать оставшиеся лепестки, и когда от розы, остались шипы, она оглянулась...
... — Где ты?..
... Но, его уже нигде не было...
... Она уже не смеялась, в её чёрных глазах прятался страх.
... — Где-ты, милый?.. Куда же ты исчез? Я тоже давно люблю тебя...
... Ветер уносил её последние слова вместе с оборванными лепестками в осеннюю мглу.
... Его не было... И долго стояла она вся в чёрном и тихо плакала — она же была гордая...
... Он исчез из её жизни навсегда, а она осталась на всю жизнь одинокой…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
... В сумерках я люблю мечтать...

(Поэзия жизни)

Он ей причесывал кудрявую головку,
Когда она красоткой в двадцать лет,
Одетая кокетливо и ловко,
Спешила радостно на вечер, на обед.
Он так причесывал и нежно, и не больно,
Так смело клал к волнистой пряди прядь.
Что им всегда была она довольна...
Могла-ль она ему не доверять?

Она привыкла в зеркале широком
Ловить живой, в неё влюбленный взгляд.
Глядеть вперёд, клониться как-то боком,
Когда коса откинута назад.
Прошли года, как будто бы в тумане...
Ей ведомы и слёзы, и обман...
Нет гибкости в когда-то тонком стане...
В её лице следы душевных ран...

Она пришла по-прежнему завиться...
Всё так знакомо в милой мастерской!..
Как будто бы вокруг былые лица,
И мастер тот, знакомый, не другой...
Она опять у зеркала, как прежде...
Слепит глаза такой же яркий свет,
Но места нет в душе её надежде,
Как в дальние, родные двадцать лет...

Она ему напомнила о старом,
Привычным ей, наклоном головы...
А он спросил задумчиво и с жаром:
— Красавица, неужто это вы?..

(Правдивые истории)

Пламенел он к ней первою страстью,
«Ей» последние отдал «гроши» ...
Но, у женщины этой к несчастью
Не нашлось, как ведется, души.

Поражен был он фактом измены,
Но утешил он ревности пыл...
И в объятьях продажной сирены
В тот же день своё горе забыл.

А потом, не внимая рыданью,
«Ей» машину не подал со зла...
А «она» алименты к взысканью
На него через день подала!..

(Астрономо-метеорологические наблюдения)

… После бури наступает затишье.
(Народная примета)

Над моей страною бедной —
Силой страшной, силой вредной —
Буря с гневом пронеслась
И, грозою разразясь…
Стражи леса вековые
И зелёные, младые,
В цвете ярком деревца
Повалила — без конца!..

Повалила и промчалась,
Только «слава» и осталась!..
Но, затишья нет, как нет!..
Как-же так — на счёт примет?..
Вместо солнышка сиянья—
Ночи мрак и прозябанье;
Вместо радостных лучей —
Слезы льются из очей...

И взамен успокоенья —
Стон, и горе, и смущенье...
Не грядущей-ли бедой
Вновь грозит стране родной?..
Пронесись-же, буря злая,
Ты с лица родного края, —
Будет нам уже крови —
Вместо братства и любви!..

(Крупицы глубокомыслия)

Погодка-то какова,
Легка и тепла,
Ровно и впрямь зима
Рехнулась с ума...

В деградацию ударилась,
Совсем запарилась.
Побаловала с морозами,
С былыми угрозами.

Прямо к весне обратилась,
С понталыка сбилась,
Дровосеков истиранила,
Троечников объизъянила.

Дворникам угодила,
Бедняков наградила
И, кажись, скоро
На весну повернёт,
К тому дело и гнёт...

А может всё наоборот?..

(Философские заморочки)

Как-то девка
Поэта спросила:
— С чем меня,
Стихотворец, сравните? —
Он в ответ:
— Вы на Солнце похожи! —
А деваха, жеманно:
— Не льстите!..
— Нет, не льщу я, —
Поэт отвечает, —
Вас и Солнце стихами равняя:
Ваши ласки, как Солнце —
Доступны
Всем на свете...
Да-да! — дорогая!..

(Подражание Фету)

Фонари мерцают;
Тихо полночь бьёт;
Дворник засыпает,
Сидя у ворот;
Дремлют часовые,
Всюду тишина...
Рыцари ночные
Лишь не знают сна,
И во тьме глубокой
Ищут что стянуть...
Путник одинокой,
Осторожен будь!..

(Из житейских параллелей)

Часть третья:

Недовольным сибаритом,
Он газеты разбирает,
А она, кусая губки,
С собачонкой всё играет.
Боже! Как-же изменился
Этот Ваня, что когда-то
Приводил в защиту женщин
Из журналов всех цитаты!

Враг отъявленный прогресса,
Враг науки и искусства,
Просто в грош не ставит даже
Эстетические чувства.
Говорит: — Пора оставить
Всё, что прежде вы учили,
Чем журнальные книжонки
Вашу голову забили.

Годы юных увлечений
Унеслись вдаль, пролетели...
Вы, чем бредить о прогрессе,
За хозяйством бы смотрели.
За обедом постоянно,
Черти знают, что такое,
Подают нам суп негодный,
Перепрелое жаркое.

А тряпьё, уборы ваши
Истощают мне карманы,
Так что скоро, очень скоро
Попаду я в недра ямы!..
Так, пора, пора оставить,
Романтические грёзы!..
И в ответ на эти взрывы
Полились, конечно, слёзы...

(Из житейских параллелей)

Часть вторая:

Но, увы! умчалось время
Пасторалей томных, дивных,
Пастухов, пастушек нежных
И вздыхателей наивных.
Перед нами просто Ваня,
Уз супружеских свободный,
Вечно скромный, вечно милый
И гуманно благородный.

С ним Софи, а не Наина —
В пансионе и мадамой
Образованная мило,
Если верить папе с мамой.
Вечера, балы, собранья
Вкус изящно ей развили,
А судьба и папа с мамой
Много в будущем сулили...

Ну-с, так вечер догорает,
Жан с Софи по даче бродят;
И в приятных разговорах
Время чудное проводят.
Он толкует о науках
Вскользь, конечно, о природе,
О журналах современных,
О прогрессе и о моде.

Говорит: — настанет время,
А настанет — нет сомненья,
Гордо женщина воспрянет,
Этот чудный перл творенья,
И должны склониться будут
Перед ней мужеские силы,
Как теперь другая;
Лица те-же, обстановка
Совершенно уж иная.

(Из житейских параллелей)

Часть первая:

Догорает чудный вечер,
В небе зорька потухает;
В роще тихо, веет негой;
Лёгкий ветер чуть порхает.
Вижу, парочка влюблённых
Повернула за аллею,
Пара юных и прелестных,
Так что, право, я жалею...

Для чего умчалось время,
Время чудное творений
Идиллического свойства
И любовных песнопений? —
Эту парочку влюбленных
Я б воспел на громкой лире
Пастушками над рекою,
Со страстями в вечном мире.

И его тогда-б назвал я
Несравненным Филалетом*,
И сравнил-бы непременно
С Аполлоном Мусагетом**.
А её в своём творенье
Окрестил бы я Наиной
И сравнил бы с волоокой
Целомудренной Афиной.

Вечер. В комнате за чаем,
После свадьбы чрез полгода,
Жан сидит с Софи своею;
На дворе шумит погода…

Примечание:
Филалет* — друг истины; ищущий истину; правдолюб.
Мусагет** — в переводе с греческого «Предводитель муз».

(Из житейских параллелей)

Задача иногда трудна,
Но, кто умно за дело взялся, —
Поймёт, что не хитра она,
Что ларчик просто отпирался.

Не раз неопытный делец
В сундук общественный стеснялся
Залезть, но понял, наконец,
Что ларчик просто отпирался.

Вступая в брак, дрожит старик;
Но, вот пир брачный состоялся,
И муж на утро же постиг,
Что ларчик просто отворялся.

(Из житейских параллелей)

Часть вторая:

Если пригласят на ужин —
Это неизбежный факт,
Помни, что при этом нужен
Как-никак известный такт.
Правда, встать голодным — худо;
Но здесь всё же не Китай:
Потому жаркое с блюда
Пятернею не хватай!

Для шартреза, мараскина*
Рюмка есть, а не стакан,
А конфет и апельсинов
Не клади себе в карман
Пот не вытирай салфеткой:
Помни, что ты мальчик-пай,
Потому с своей соседкой
Ругани не затевай.

Вилкой же не чисть ты зубы,
Отправляясь-же домой,
Если не имеешь шубы.
Ты не пробуй брать чужой...
Ведь далёко-ль до скандала?
Вздумает вмешаться власть
За решётку, прямо с бала,
Можешь невзначай попасть.

Примечание:
Шартреза и Мараскина* («Шантрез» и «Мараскин») — французские ликёры.

(Из житейских параллелей)

Часть первая:

Если хочешь, друг, в салонах
Светских ты иметь успех,
Помни твёрдо о законах,
Обязательных для всех.

Кто издал их, кто составил
Нет нам надобности знать,
Квинтэссенцию всех правил
Я могу тебе сказать.

Получивши приглашенье,
Чинно ты входи в салон,
Не ори: — Мое почтенье! —
Общий всем отвесь поклон;

Скверным табаком угара
Не наделай как-нибудь,
А «бумажку» у швейцара
Ты оставить не забудь.

Коль, в забвения припадки,
Ты не взял с собой платка,
То, держи свой нос в порядке
Хоть посредством кулака;

Но, с окошек драпировку
Ты для этого не рви,
Да сморкаться то-ж не ловко
В фалды ваших визави.