На завалинке столетий

(Небылицы из средних веков)

Пасха красная! Пир Воскресенья святой!
Светлый праздник любви и прощенья!
Станем, братья, без распри и злобы пустой,
Целоваться, полны примиренья!
Нищета и богатство, владыка и раб,
Счастье гордое с жалким страданьем.
Кто велик и могуч, и кто немощно-слаб, —
Обменяйтесь по-братски лобзаньем!
Поцелуйтесь, забывши «оклад» и «доклад»,
Ты — начальник и ты — регистратор!
В этот день прокурор осужденному брат...
Либерала целуй консерватор!
Наряжаются все в этот радостный день,
Девы блещут своей красотою...
Брат, свой лучший убор в этот день ты надень,
Полный радостью чистой, святою...
Пусть, как яйца красные ярко горят
И людские сердца в Воскресенье...
Каждый сильный земли, — вынь свой лучший наряд:
Человеком ты стань на мгновенье!..
Как яичком с сюрпризом для малых детей,
Похристосуйся сердцем ты с нами!
В этом сердце-яйце жалость к мукам людей
Как сюрприз да заблещет лучами!..

(Из житейских параллелей)

Там, где вечно снег сияет
Молчаливою красой,
Колокольный звон сзывает
Всех к молитве в храм святой.
Там давно, в века былые,
Монастырь основан был,
Он заветы дорогие
И поныне сохранил.

Там в молитве вдохновенной
Чернецов смиренный хор
Славит господа вселенной
С высоты суровых гор.
Тяжки подвиги смиренья
Средь борьбы земных страстей;
Но превыше их спасенье
Погибающих людей.

В час ночной, средь бури снежной,
Горе путникам в горах,
И погибель неизбежна
Заблудившимся в снегах.
Но идут монахи смело
На спасенье бедняков. -
И творят святое дело
Вот уж несколько веков.

Много жизней драгоценных
Мирные спасли борцы,
И о подвигах смиренных
Знают мира все концы.
Славься-ж, мирная обитель,
Бедных путников приют!
Да хранит тебя Спаситель
На великий мирный труд!

(Пасхальный мотив)

... Христос воскрес!..

... В весеннем воздухе, светлом и ароматном, при блеске золотистых лучей солнца, раздается колокольный звон!..
... Среди оживающей природы среди тихих ликований просветляется душа, радуется сердце, смиряется на мгновение человеческая гордыня...

... На момент, на миг перестаёт биться людское сердце глухой злобой и чёрствой завистью; в его сокровенном когда-то непорочно-чистом, святилище вспыхивает вновь ярый луч Веры, Надежды и Любви...

... Христос воскрес...

... Мир ложный и коварный, наполненный повседневными ужасами разврата, козней и насилий, под блеском лучей весеннего солнца перестаёт дышать атмосферой произвола и в этот наступивший порыв душевного мистического экстаза, в момент непреодолимой жажды любви к ближнему, свободы и правды — ведь так ярко сияет солнце! — мысленно уносишься за 2000 лет назад, к великому событию сегодняшнего дня...

... Уносишься мысленно к тем счастливым и вместе с тем и несчастным предкам, которые были свидетелями земной жизни и мученической кончины Христа, которые знали неимоверную радость и неимоверное же горе, и невольно содрогаешься от мысли, что целые тысячелетия не искоренили в людях, населяющих мир, вражды и злобы к несущим светоч правды и любви, не искоренили вражды их против учения свободной мысли и признания права единосущего человека на свою жизнь и свое счастье.

... Великие дни воскресения учителя слова Истины год за годом уходят в вечность, но они оставляют непоколебимую надежду, что наступит момент духовного воскресения человека, когда он свободно и гордо скажет:

... — Да. Он воистину воскрес!..

(Обо всём понемногу)

Раз крутые Куличи
И красавцы Калачи,
Сидя в булочной печи,
Завели великий спор
И вступили в разговор.

— Мы вкусней, — Кулич сказал, —
Нас весь город заказал,
За неделю к Светлым дням,
И Калач неровня нам!

Но, последний возразил:
— Ты бы уж не егозил,
Вас неделю ест народ,
Ну, а нас так целый год!..

(Небылицы из средних веков)

Страдал божественный Учитель
Великой правды и любви.
Безумцем был его мучитель,
Омывший длань в его крови.
Распят он был. Толпа смотрела.
И содрогалась грудь земли.
Его истерзанное тело
Рыдая в землю, погребли.

Но, пробил час. В одно мгновенье
Безумцев пало торжество.
В великой славе воскресенья
Предстало миру Божество.
Страдал поборник убеждённый
Свободы, правды и любви...
Рукой безумною сраженный, —
Он гордо пал в своей крови.

Он был убит. Народа горе
Убийц не тронуло ничуть, —
И труп его был кинут в море,
Откуда праха не вернуть.
Но Дух страдальца благородный
Всё кличет Родину вперед, —
И никогда герой народный
В сказаньях славных не умрёт.

(Небылицы из средних веков)

Часть первая:

В раю Адам уж целый год
С супругой прожил без забот.
Господь, счастливцев не карая,
Оберегал святыню рая:

Они не знают никогда
Ни мук порочных искушений,
Ни слёз, ни горя, ни лишений,
Не одеяний, ни стыда.

Там — над ручьём, где зелень гуще,
Они живут под райской кущей.
Небес эмалевый шатёр
Над ними ласково простёр

Свои лазурные покровы.
Все наслажденья жизни новы
Прекрасным первенцам земли,
Им дни грядущие несли...

Все те же райские утехи;
У них был лакомый кусок:
Бананы, финики, орехи
И винограда свежий сок.

Им сон сулила безмятежный
Завеса шелковых ночей;
И от своей супруги нежной
Не отвращал Адам очей.

Продолжение: во второй части.

(Небылицы из средних веков)

Часть вторая:

И вот он раз, увидев Еву,
Подполз к таинственному древу
Лукавым Змеем. Лег — и, ну
Смущать законную жену.

— Ай, Ева, как тебе не стыдно! —
Той, значит, стало любопытно
И, думая, что он шутя
К ней обратился, как дитя...

Подходит к дереву наивно.
Бес начал действовать активно.
И вдруг, прильнувши нежно к ней,
Сказал: — Я от роду, ей, ей,

Не видывал подобной груди!
Но, как ещё, однако, люди,
Вы и наивны и просты...
Давай-ка, спрячемся в кусты...

— А ей то что? — Давай, пожалуй,
Да только ты не слишком балуй,
Ты очень жесток. — Нет, не врёт.
Знать не такая, не берёт, —

Подумал бес, — начну иначе.
Хотя в раю вы как на даче,
Но все ж не стыдно, ль вам, что вы
Раздеты с ног до головы?

Продолжение: в третьей части.

(Небылицы из средних веков)

Часть третья:

Но, счастья райского, известно,
Нельзя надолго уберечь:
Изгнанник неба повсеместно
Готов нас вечно подстеречь,

Дух отрицанья, дух порока,
Томимый вечною тоской,
Всегда завидует жестоко
Невинной радости людской.

Хотя одели бы листочки.
Нет, ничего, — не вспыхнут щёчки.
Тут бес руками уж развел
И речь решительней повёл.

— Я научу тебя тревожить
И зажигать огонь в крови,
Я знаю тайны, как умножить
И, как продлить восторг любви.

И вместо страсти примитивной,
Достойной разве лишь собак,
Иной любви и страсти дивной
Я научу тебя, да как!

Сорви, сорви лишь плод запретный
(Так распинался хитрый бес)
И обретёшь ты ключ заветный
К Познанью ада и небес.

... Продолжение: в четвёртой части.

(Небылицы из средних веков)

Часть четвёртая:

Все чары жгучего кокетства,
Все суррогаты красоты,
Как непочатое наследство
Навеки в дар приемлешь ты.

Я, юных членов не жалея,
Корсетом грудь твою сожму,
И во сто раз тогда милее
Ты будешь мужу своему.

Пойми, огонь безумной страсти
Зажечь тогда лишь может кровь,
Когда на грудь, хотя отчасти,
Одет таинственный покров.

Едва дыша, внимает Ева
Словам волшебного напева.
А от плодов прекрасных древа
Несется пьяный аромат.

Желанья новые томят
Каким-то радостным угаром...
Злой бес
Усердствовал недаром,

Недаром речи проливал...
И Еву ввёл на пьедестал...
Уж пышет грудь мятежным жаром...
Что? — согрешить? —
Нет, нет — бежать!..

... Окончание: в пятой части.

(Небылицы из средних веков)

Часть пятая:

Быть может, надо быть построже
Или любви восторг продлить?
Ведь я её смогу умножить,
И по-другому начну жить...

Но, ей отрадно здесь дрожать
И замирать в истоме чудной.
И вот рукою безрассудной,
Зардевшись краскою стыда,
Она касается плода!..

Не, повернуть нам время вспять...
А ведь так хочется кричать:
— Прости ослушницу, Создатель!..
И ты, не так ли, мой читатель,

Живёшь в безоблачном раю,
Не зная тяжких мук изгнанья,
Пока греховный чад познанья
Не вскружит голову твою!..

... Конец...

(Сказки для совершеннолетних детей)

Как-то некий падишах
Подозвал к себе поэта...
И, с улыбкой на устах,
Молвил:
Вычитал я где-то,
Что счастливый тот из нас,
Кто женат на деве нежной.
Кто в орбитах тёмных глаз
Ночью ловит взгляд мятежный...

Тот, кто знает наизусть
Разговор любви недлинный
И с роскошных страстных уст
Поцелуй сорвёт невинный...
Ты начитан и умён!
Ты мне скажешь:
— Правда ль это?
Вопрошенный был смущён,
Не готовый для ответа...

— Да! Ты прав! —
Сказал он, — но,
Здесь замешана девица...
И для этого смешно
Каждый новый день жениться!

(Небылицы из средних веков)

В толпе разгульной и бездумной,
Однажды площадью большой
Шел гордой поступью безумный...
Народ бежал за ним гурьбой.
Он к нам пришёл из сте́пи дальней,
Где краски зорь, где свежесть рос,
Где запах трав, ручей кристальный, —
И в дар нам истину принёс.
С высокой палкой суковатой,
Суровы губы, мрачен взор...
Он шёл, как истины глашатай,
Несущий неба приговор.
И, слово правды говоря нам,
Он слух наш резал, как труба,
И нам казался диким, странным,
И речь его была груба.
От жизни скучно-обыча́йной,
Средь заповеданных границ,
Он нас манил заветной тайной
И звал пред ней склонится ниц.
И останавливались люди, —
Их жёг пророческий язык.
Слова неслись из гневной груди...
Но, он толпе наскучил вмиг.
А речь его, как медь, звенела.
Но, где-то крикнул арлекин...
И площадь сразу опустела,
И вот остался он один.
В толпе, где каждый шаг продажен,
Где есть всему цена и вес,
Один он был и горд, и важен...
И, как явился, так исчез.
Потрясши праздной речью воздух,
А не сердца, исчез, как дым...
И мы опять, как птицы, в гнёздах
Средь ночи вспугнутые спим.

(Крупицы глубокомыслия)

«Авось», короткое словцо —
Дела великие свершает!
«Небось», — отвагу возбуждает,
В беде не отвратит лицо...
Среди опасностей пробьётся!
А с «как-нибудь» торжеств дождётся.

«Авось» — промчится по морям,
«Небось» — разломит меч железный,
А «как-нибудь» — по облакам,
Проходит дали через бездны.

«Авось» — окончит все труды,
«Небось» спасает от беды,
И не заслужит укоризны;
Когда сражений гром гремит...

Оно из уст в уста летит —
За честь Царя, за честь Отчизны!
С ним Русской весело идёт —
Победы ищет, славы ждёт!

(Небылицы из средних веков)

Возле Тигра и Эфрата,
Возле жизненного древа,
В чудных струйках аромата
Жизнь вели Адам и Ева...
Но, забыв господне слово,
Слово строгого запрета,
Как-то там они святого
Не исполнили завета...

Счастье рушилось — без слёзно,
Грустно в муках замирая...
И Адам и Ева грозно
Были изгнаны из Рая!
Дни прошли и годы скрылись!..
В прозябанье монотонном
Между нами поселились
Правда чудная с законом...

Рай былой вернулся к людям...
Жизнь отрадой заиграла...
Всякий шёл спокойно к судьям
Под защитою зерцала...
Так за что ж в краю исконном,
Недоступном фимиамом,
Правда чудная с законом
Стали Евой и Адамом?..

(Школьникам на заметку)

Часть вторая:

... Говорят, что название «Март», нашим предкам досталось от Византийцев, а те, в свою очередь, взяли его у древних Римлян, которые посвящали этот месяц своему богу войны Марсу.

... И теперь у сельских жителей Март является как бы началом Нового года, или, вернее, началом нового круга сельскохозяйственных работ.

... В начале Марта сельские труженики завершают все свои зимние работы и начинают весенние. От этого кое-где на Руси зовут Март — «Новиком».

...По старинным календарям весна начинается в марте — 9-е марта считается первым весенним днём.

... По народным приметам, с этого дня и начинается прилёт птиц из тёплых краёв, а самыми первыми прилетают грачи:

С 9-го же Марта начинаются «утренники» — это особые утренние морозы, которые объясняются тем, что земля начинает оттаивать и давать влагу, быстро замерзающую ночью, но от действия солнечных лучей размораживающийся в течение дня.

... Эта оттаивающая на солнце влага сбегает ручейками, которые так и известны всем под названием «Мартовских ручьёв», оставляющих после себя на тающем снегу очень заметные следы.

... Вот вам, мои юные читатели, кое-что о Марте месяце, а вы что думаете об этом?.. Пишите в отзывах, не стесняйтесь!

С уважением к вам, дедушка Власт!

... Конец...

(Школьникам на заметку)

Часть первая:

... Вот и до Марта дожили мы с вами, мои милые читатели, а потому и потолкуем мы сегодня немного об этом месяце.

... Это право, он честно заслуживает!..

... Ведь, Март — это уже начало Весны-красны, т.е. новой жизни в природе; уходит далеко-далеко старуха Зима с её стужами, метелями, морозами.… И на смену ей является радостная красавица Весна.

... Солнышко светит уже не по-зимнему; оно не только светит, но и греет; уже и свет его такой веселый, радостный, что на душе становится тоже как будто светлее...

... Теперь Март у нас не в почёте, но, у наших предков он был первым месяцем Новолетия. Год-то в древности у русских людей начинался именно весною, а не в средине зимы, как это теперь, и не осенью, как это было до Петра Великого.

... И звали этот месяц наши предки не Мартом, а «Зимобором» — потому, что он открывал дорогу Весне, «Сухим» — так как он своей весенней теплотой осушал землю от влаги или же «Березосолом», т.е. дающий берёзе живительный сок, кстати, так его и поныне зовут кое-где в Малороссии.

... Окончание во второй части:

(Из карманов времени)

Творец «Руслана и Людмилы»!
Когда б твоя восстала тень,
Как были бы тебе не милы
И наш покой, и наша лень.
Добру и истине послушный,
Родную Русь душой любя,
Народной сказкой простодушной
Ты возвеличил сам себя.

Давно ли, наш лаская взор,
Нам представлялись в снах неясных —
И тридцать витязей прекрасных
И царь Салтан, и Черномор?
Когда наш путь, не огорчённый
Печалью, ясен светел был,
В мечтах, бывало, кот учёный
Пред нами по цепи ходил,
Свои нам сказки говорил...

И грёзой чудной и волшебной
Вселял нам в детстве мир душевный, —
Мир, полный чар, и красоты,
И неизведанной мечты.
Великий, славный, благородный,
Герой с рутиною в борьбе, —
Хвала тебе, певец народный,
И память вечная тебе!

(Из карманов времени)

Мир праху твоему, прославленный писатель!
Ты, разом, был поэт, художник и ваятель,
И должен молвить всяк отлично ты ваял:
Из глины не лепил — что толку в хрупкой глине?
Она рассыплется, — ты ж для работы брал
Всегда испытанный и прочный материял —
Железо, бронзу, медь. Вот почему доныне
Твои создания не обратились в миф.

Не стерлись быстро в пыль и не сданы в архив,
Как в канцеляриях бумаг ненужных кипы.
Нет, здравствуют поднесь твои герои-типы:
И Плюшкин уцелел, и городничий жив:
По-прежнему он бодр и выглядит здоровым;
Сейчас я встретился на Невском с Кочкаревым,
У Собакевичей сегодня утром был,
Чету Маниловых на-днях я навестил…

А ужинал со мной вчера у Доминика
Знакомец давний мой — милейший Земляника.
Нахала Ноздрева я много раз встречал, —
У молодца теперь весь выдран правый бакен, —
Почтмейстер Шпекин мне недавно руку жал,
Раскланялся со мной на улице Жевакин.
Живой и Хлестаков. На-днях сей славный муж
Чинит ревизии куда-то едет в глушь;

И Чичиков здоров.
Хоть, жаль его мне, право:
С отменой крепостного права,
Он ликвидировал покупку мёртвых душ.

(Из карманов времени)

Угас Щедрин!.. Светильник многих лет
Затмила смерть, нахлынув мрачной тучей.
Пусть гроб его мыслитель и поэт
Кропят слезой, прощальный дав привет...
Но, пусть огонь его сатиры жгучей
Горит в веках за гранью гробовой,
А искры те, что брошены им в жизни,
Блестят в красе негаснущей живой
Над нашею юдолью мировой!
Как дороги те искорки в Отчизне!

Они горят негаснущим огнём...
Пускай страшна его сатира злая,
Но в ней любовь мы чистую найдём...
При тех лучах, друзья, вперед пойдём!
Они зовут, приветливо пылая...
Пусть лицемер с улыбкой на устах,
С притворною, слащавою любовью
Всё хвалит, всё в родных своих местах,
Но сколько лжи в его пустых словах...
Не сам ли он упитан братской кровью?

Старик Щедрин, угрюмый, желчный, злой!
Ты, сеявший огонь везде и всюду!
Знаком ли ты с притворною хвалой?
Нет! Ты, громя, болел своей душой,
Как честный друг страдающему люду…
Усопший вождь! Ты будешь с нами жив!
Не гасит смерть святое мысли пламя...
Твой прах слезой сердечной оросив,
Мы понесём среди родимых нив
В веках тобой развернутое знамя!..

(Из карманов времени)

Когда поэт покинет мир,
Что был душе его так тесен,
Пусть не гласит печальный клир*
Над ним своих надгробных песен.

Зачем? В них искренности нет,
В них всё старо, официально...
Но, в жизни сам себя поэт
Отпел и грустно, и печально.

Давно он сам, ещё живой,
Оплакал песнею страданья
Заветных грёз волшебный рой,
Мечты, надежды, упованья...

Он сам, главу склоня, в тиши
Оплакал грусть и сердца муки;
И песнь лилась прям из души,
Как панихиды мрачной звуки...

А горький смех, его сатир,
Горит, как факел погребальный...
Пусть не поёт бездушный клир
Над ним свой гимн официальный...

Примечание:
клир* — это церковный хор.

(Мнение, утвержденное веками)

Мы, сильные духом и крепкие волей.
Не дрогнем пред новою кознью врагов,
Сжились мы навеки все с лучшею долей,
Порвавши тяжелые цепи оков!

Долой же с дороги все темные силы,
Что снова пытаются встать на пути,
Мы вышли из вечного мрака могилы,
Пред нами зажглись и огни впереди!

Мы верно и прямо идём к обновленью,
Всё сгнившее смело сметаем с пути,
В победу без капли сомненья
Осталось недолго вперёд нам идти!

Так прочь же с дороги, отжившие люди,
Что снова пытаетесь на ноги встать!
Отвагой полны боевой наши груди. —
Былого бесправия вам не видать!

(Мнение, утвержденное веками)

Мы не погибнем! Мы не устанем!
Грозы недальней блестишь зарница —
И мы с заутра с грозой нагрянем
И вновь, и снова мы будем биться.

Молитв не надо! Сдержи рыданья!
Теперь не время! Теперь за дело!
Готовь оружье своё заранье,
Как кровью небо зарей зардело!

Вчера в легендах. Идёт сегодня —
Мечтой ли страстной себя обманем,
Что если завтра еще бесплодна? —
Долой неверье в седом тумане!

С рассветом, верим, вздохнём свободней.
Мы не погибнем, мы не устанем!

(Из житейских параллелей)

Испугались бюрократы,
Ставят новые заплаты
На отжившие меха.
Разбавляют, цедят вина,
Подбавляют анилина
И не видят в том греха.

Получаются: «Мадера»,
«Херес», марка «Редерера»
И ликеры, и «Токай» ...
Всё выходит очень ловко.
Вот «Березовка», «Перцовка» ...
Знай лишь — пей да подливай!

Жаль, «Марсельская наливка»
(Видно, слабая разливка...)
Не дается им никак:
То оскомину наводит,
То в бутылках вдруг забродит...
Попадёшь как-раз впросак!

А лукавый потребитель,
Той наливочки любитель,
Не желает прочих вин, —
Городской-ли он иль сельский,
Всё равно кричит: «Марсельской»!
— «Вот Марсельский Одобрин»!

Восклицают виноделы
(Про запас готовы стрелы)
И несут, — несут экстракт...
В восхищенье бюрократы
И, бросая вверх «дукаты»,
На ходу их ловят в такт...

(Из карманов времени)

Нет большей горести,
Нет высшего несчастья,
Как в дни невзгод, утрат,
В дни вечного ненастья,
О прошлых светлых днях
Воспоминать;
В тревожной памяти
Из пепла воскрешать...

Всё, что так дорого
Когда-то сердцу было,
С чем выросло оно,
Что скупо так хранило...
О чём хоть и смешно,
быть-может, говорить,
Но, помнить тяжело
И сил нет позабыть.

(Небылицы из средних веков)

Ну, чертовщина же на масляной неделе!
Все на Руси у нас срываются с цепей.
Не обаянье ли уж это в самом деле
Языческих богов? Не шутки ли чертей?
И семга, и икра!.. И пляс, и скоморохи!
Все торжествующим поглощено блином,
И старцы дряхлые, подавливая вздохи,
Бегут за девами... Всё масляно кругом.
И отчего всё так? Что совершилось в свете?
Зачем течёт елей со всех народных уст?
Реформы ль новые? Нет, беснованья эти
Нам так предписаны: несёт их мясопуст.
Ну, а за масляной, за шумом мясопуста
Сейчас же следуют и редька, и капуста,
И покаяние, и лук, и пост, и квас...
Ну, что ж, ведь исстари ведётся так у нас:
Позволять нам плясать — отлично, мы запляшем,
Прицыкнут — замолчим, сейчас поджавши хвост...
Так неожиданны, так близки в мире нашем
Прогресс, реакция, и мясоед и пост...

(Небылицы из средних веков)

В прощённый День хотел бы я,
Обычай Родины храня,
Одной душой со всеми слиться...
Смирить свой беспокойный нрав,
С приветом ласки всем явиться
И, руку каждого пожав,
Со всеми искренно проститься...
В прощённый День хотел бы я,

В Прощённый День хотел бы я,
Прочесть во взглядах: — Мы друзья!..
Не помним мы досадной были:
Кто не грешил — мы все грешили!
И злобы яд, дерзкий смех —
И вольный, и невольный грех —
Мы все тебе, мой друг, простили!..

В Прощённый День хотел бы я,
На сердце злобы не тая,
В груди сомнений не питая,
Уснуть в невинном, детском сне
И знать, что мира ночь святая
Любви покровом служит мне,
Что утром буду я у врат
Поста, смиренья и молитвы
С душой, готовой не для битвы,
А для объятия, как Брат...

(Небылицы из средних веков)

Языческих богов компания большая,
С шипучим нектаром амброзию вкушая,
За лёгким ужином в надзвёздной стороне
Болтала кой о чём, кивая в полусне.
А, между тем, с земли летела звуков тьма:
То брань, то возгласы без смысла и ума,
Посуды, битой звон и вопли страшной драки,
Как будто люди все там грызлись, как собаки…
И клочья женских кос летели в небеса;
Дианы девственной волшебная краса
В дыму и копоти вдали совсем угасла;
От запаха блинов и жареного масла
Вставал ужасный чад и достигал к богам.
Струхнули боги все. — Эй! Что такое там?
Иль стали люди все мерзей и злее фурий?
— Иль, нет, наоборот, тут доложил Меркурий, —
Ведь, нет язычников на свете уж давно.
Теперь прощёный день, и так заведено,
Чтобы для пущего духовного смиренья
Быть безобразнее, для плоти умерщвленья,
И подползти к вратам великого поста
В уничижении и в образе скота.

(Небылицы из средних веков)

Один делец,
В грехах своих покаясь,
Наконец,
Решил с тревогой
Держаться жизни крайне строгой.
А способ к этому несложен был и прост:
Лишь соблюдать-бы точный пост.
Вот стал делец обедать
И перед этим делом он,
Чтоб аппетит был более силён,
Решился спиртику отведать.
А выпив раз, он повторил опять
И в общем выпил рюмок пять.
Исполнен мыслей самых мирных,
Тарелку щей уплёл он жирных,
Потом
Занялся судаком
И постную состроив мину,
Весьма налёг на осетрину.
Ну, словом, отдал честь всему!
Когда же подали ему
Селёдку крупную на круглой сковородке,
Купчина, пропустив четыре рюмки водки,
В момент её уплёл,
Потом на стол
Склонился буйной головою
И рассуждать пустился сам с собою,
Что хоть, как деньгами кошель,
Его все пузо снедью и набито,
Однако ж хватит аппетита
Ещё и на кисель.
И так он, наконец, объелся и опился,
Что после восемь дней томился.
Да, мясопуст, теперь ей-ей,
Скоромных хуже дней!

(Из житейских параллелей)

Повсюду слышен гул нестройных голосов,
Смешались песнь и брань, побои, поцелуи,
Куда ни взглянь —
Со щёк, с чела, с ресниц, усов
Сбегают жирные и масляные струи.
Повсюду царствуют торжественно блины,
И даже солнышко с небесной вышины
Глядит как будто блин,
Помазанный икрою.
Елейной, масляной, — я этого не скрою...

Предстала муза мне;
В руке у ней ухват,
И говорит она: сейчас тебе настрою
Я лиру звонкую на масленичный лад...
В тебе поэзия, мой милый, не угасла?
Воспой же блинное струящееся масло:
Не для того ль оно течёт везде рекой,
Чтоб для ушей смягчить скрип оси мировой,
В веках не смазанной?

Мой друг, не для того ли
Вдоль по лицу земли сочится тот елей,
Чтобы у жгучих ран
Унять мученье боли
И умастить главу под бременем скорбей?
Нет, муза милая! Везде кропя елеем,
Ни ран мы собственных,
Ни ближних не жалеем,
Но, по преданию, позволила и власть
И объедаться нам, и веселиться всласть.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
И в масле тонут все —
И мудрый, и бездельник,
Покамест не придёт к нам
Чистый понедельник...

(Небылицы из средних веков)

В начале были Небо и Земля.
И были Светила, и освещали Землю.
И производила Земля зелень...
И населяла её всякая тварь.
И плодилась, и множилась.
И человек был, и устраивал жизнь
Свою в поте лица.
И было весьма хорошо.

Но, вышел Зверь из Бездны,
Имя же ему — Легион.
И открылся сын Беззакония
И погибели.
И стало Солнце мрачное,
Как власяница...
И Света не дала своего Луна.
И пали Звёзды на Землю.

И сказал Зверь:
— Да будет Тьма.
И стала Тьма.
И было утро,
И был вечер —
День последний.

И погибла
Всякая трава
И всякая тварь на земле.
И Человек погиб.
И была Ночь,
Непроглядная Ночь.

И увидел Дракон,
Что всё хорошо...
Ничего не осталось.
И Земля стала
Безвидна и пуста,
И Тьма над Бездною...

(С точки зрения морали)

Часть вторая:

У него на книжных полках,
«Целый мир за три копейки»
Щеголяет переплетом,
Бережётся, — как брильянт!

… Где с великим нетерпеньем
Ожидают каждый номер!
А когда его получат,
Собираются в кружок.

И у нас, в большой столовой,
Под висячей, белой лампой,
Всей семьёй его читают,
Всей семьей его жуют!

… Всем известно, что в журнале
«Целый мир за три копейки»
Есть отдел кошмаров жизни
И ужасных катастроф.

Но кошмарней всех кошмаров
И ужасней катастрофы
Эта мирная картинка
Отдыхающей семьи!

…Конец…

(С точки зрения морали)

Часть первая:

… Кто не слышал о журнале
«Целый мир за три копейки»,
Этой лавочке сенсаций
И забавных пустячков?

Торопясь домой, в трамвае,
Не скользил ленивым глазом
По страницам и страничкам,
Полным хламной ерунды?

… Кто не знает, что в журнале
«Целый мир за три копейки»
Не найти здоровой пищи
Никому и никогда?

Кто не знает?.. Все мы знаем!
Но, питаясь явной гнилью,
Мы, по крайности, сейчас же
Забываем эту гниль.

… А теперь вообразите
Городок провинциальный,
Где сидит Иван Иваныч
В кабинете за столом;

Окончание: во второй части.

(Небылицы из средних веков)

В Пизе башня существует,
Башня древняя, кривая,
Кривизной своей безмерно
Всю Европу удивляя.
Путешественники смотрят
И качают головами
И, самим себе не веря,
Глупо хлопают глазами.

И, долбя сухой учебник,
Дети, школьники повсюду,
Удивляются той башне,
Как таинственному чуду.
У подножия той башни
Я и сам гулял когда-то,
Вкруг пищали дамы хором:
— Посмотрите! Кривизна-то!..

И, лорнетку в глаз ввинтивши,
Русский франт у этой башни
Забывал порою даже
Эротические шашни...
Я-ж смеялся равнодушно,
В тайне полный той идеи:
Ведь у нас, в житейском море,
Вещи есть еще чуднее...

Так кривое зачастую
Очень прочно в основанье,
А прямое-то напротив
Не упасть не в состоянии...
Кривизна у нас порука
В крепкой твердости порою,
А прямое слишком шатко:
Так назначено судьбою...

(Сказки и сказочки от дедушки ВлаСта)

… Часть вторая:

… Так тешила-потешала, что гнулся старый лес и гудел неимоверно, словно в бурю-непогоду, от веселья шумного, пригибались деревья до сырой земли Матушки от хохота-ропота, никла травка от радости. На пирах-торжествах
текло красное винцо реками, стлались речи-беседушки сизыми туманами.

… Пиры пировать, гостей угощать помогали слуги добрые — отзывчивые-гадюки ядовитые, да жабы пучеглазые. Всех облетают, никого не забудут. Всем гостям на пиру угощенья достанется.

… Жили да были бы так в том тёмном и диком лесу и до сего дня Сыч-Велеречивый, Сова-Мудрая Голова, да Сова-Веселая Голова; задавали бы пиры угощенья, говорили перед гостями мудрые да ласковые речи-словеса. Обносили бы гостей чарками красного и зелена вина слуги — отзывчивые-гадюки ядовитые, да жабы пучеглазые. Кажись бы хорошо, куда надо было лучше? Нет, прогневил, видно, Творца тёмный лес постоянным своим хохотом-ропотом.

… Сошла-опустилась над тёмным лесом туча грозовая, загудел-загрохотал гром небесный, заблистали забегали по синему небу молнии огнистые, забушевала буря-непогода.

… Дрогнули лес. Зашумели деревья мохнатыми макушками. А молнии все молниеносно делают своё дело!

…Загорелся Валежник-бурелом и стоялые гнилушки от края и до края леса. Вспыхнула и заплясала, как порох, крапива жгучая с бурьяном колючим.

… Спалила Божья кара в том лесу всех гадюк ядовитых и жаб пучеглазых, прогнала вон из лесу и Сову-Мудрую Голову, и Сову-Веселую Голову, и
Сыча-Велеречивого, опалила им крылья-перья и загнала в преисподнюю. Нет им больше приюта в посветлевшем лесу и память о них заглохла-умерла и
быльем заросла.

… И стоит теперь там новый зелёный, да веселый лес, на солнышке освещённом месте, улыбается, слушает не наслушается песен пташек-щебеташек, себе в наслажденье, а миру в умиленье.

…Конец…

(Сказки и сказочки от дедушки ВлаСта)

… Часть первая:

… Был на свете в стародавние годы тёмный да дикий, большой-пребольшой, густой-прегустой лес.

… Такой тёмный, что дерева от дерева не различить, то ли это осина стоит, то ли это дуб кряжистый, не то яблонька дикая, не то боярышник колючий. Раскинулся он от земель, распаханных до самого синего моря.

… И так густо разросся, что ни на коне ни проехать, ни пешком пройти было нельзя. А кроме деревьев мешали ходу человечьему бурелом, валежник, гнилушки стоялые, крапива жгучая, да бурьян колючий, что густо разрослись у корней древесных, промеж остального хламу лесного.

… Жили-были на весь этот тёмный лес — Сова-Мудрая Голова, Сова-Веселая Голова, да Сыч-Велеречивый. Были у них в услужении гадюки ядовитые, да жабы пучеглазые. Только и всего.

… Сыч-Велеречивый в этом тёмном лесу был за наибольшую птицу, и любил он фукать перед своими слугами.

… А фукал он таково-то ласково, да таково-то жалобно, что жабы и гадюки даже слёзы точили. За это и прозвали его — Сыч-Велеречивый. Ну, а главные его помощнички все больше на счёт другого прочего хлопотали.

… Сова-Мудрая голова продавала-закупала товары Сычу-Велеречивому, слыла, значить, вроде экономки. Любила много и подолгу торговаться и так при этом мудро говорила, что даже сама от удивленья глазами хлопала. За красными словцом в карманы не лазила, хоть кого заговорит и всякого на словах уважит, угодник ли то Божий, Чёрт-Дьявол ли из преисподней. И товар умела лицом показать, а не дай бог, чтоб на изнанку!..

… Сова-Веселая Голова — птица на другой лад была,
любила мир честной повеселить-потешить пирами да забавами, вроде как бы виночерпия и хлебодара у фараона Египетского.

Примечание: Окончание во второй части.

(Всякая всячина)

Мне чудилось горькое горе,
Тревожно я плакал во сне...
С угрюмым упрёком во взоре
Зима угрожала весне...

Морозные иглы висели,
Гирляндой украсив мой дом...
Как будто в живой карусели
Вертелись снежинки кругом...

Росла за могилой могила,
Ломались ножи и мечи...
Но, солнце всё выше всходило,
Всё ярче горели лучи...

Я встал... и при вспышках лучистых
Исчезли все призраки сна!..
И в вихре мелодий душистых
Навстречу мне мчалась весна!..

(Небылицы из средних веков)

… Высокую башню
К Богам создавали,
Чтоб с поднебесья
На землю взирать…
И, пот проливая,
Не зная печали,
С охотою камни
Спокойно таскали,
И труд им сулил благодать…

Но, вдруг — языки их смешались нежданно…
И стали врагами былые друзья…
Постройка свободы,
под властью тумана,
Забытая миром,
как труп великана,
Осталась, паденьем грозя…
07.02.2024 г
Опубликовано:
***
Бегство из Содома
(Небылицы из средних веков)

— Бегите прочь от стен Содома
И кто оглянется назад,
Тот будет смертью весь объят!
И Лот бежал, всё бросив дома…

Но, обернулась на свой сад
Его супруга — и свершилось!
Застыли руки, ноги, взгляд…
Она в столб соли превратилась…

Как современникам знакома
Картина бегства из кондома,
Где злой вражды и гнёта ад…
Но, хочется вернуться взад…

Звучат о прошлом сожаленья…
И будь теперь пора чудес,
Колов солёных, без сомненья,
В России был бы целый лес!..

(Небылицы из средних веков)

— Бегите прочь от стен Содома
И кто оглянется назад,
Тот будет смертью весь объят!
И Лот бежал, всё бросив дома…

Но, обернулась на свой сад
Его супруга — и свершилось!
Застыли руки, ноги, взгляд…
Она в столб соли превратилась…

Как современникам знакома
Картина бегства из кондома,
Где злой вражды и гнёта ад…
Но, хочется вернуться взад…

Звучат о прошлом сожаленья…
И будь теперь пора чудес,
Колов солёных, без сомненья,
В России был бы целый лес!..

(В круговерти бесхитростных дней)

… Часть вторая:

Но Он, кто в эту ночь
Родился в Вифлееме,
Чтоб умереть потом
Распятым на кресте …

Он вас не позабыл,
И щедрою рукою
Рассыпал звёзды Он
В небесной вышине…
Чтобы утешить вас,
Охваченных тоскою,
Всех горько-плачущих
В безмолвной тишине!

Ребенок милый мой!
Не в роскоши отрада;
О том, что беден ты, —
Досадуя, не плачь:
Богатство не всегда
Небесная награда,
И бедный может быть
Счастливей, чем богач!

Всё Он же, кто зажёг
На небе звёзд так много,
Нам счастье лучшее,
И светлое дарит.
Высокий этот дар? —
Святая искра Бога,
Которая в душе
Избранника горит.

Как звёзды яркие
Из глубины бездонной
Свой разливают свет
В холодной полумгле, —
Так Богом взысканный,
Талантом окрылённый,
Он служит светочем
Для ближних на земле!

… Конец…

(В круговерти бесхитростных дней)

Часть первая:

… Не надо, друг мой, слёз!
Утри скорее глазки!
Печальной думою
Своей тоски не множь!..
Не может в миг один,
Как делается в сказке, —
Бедняк разбогатеть!
Жизнь — правда, сказка — ложь!
… Не в силах ты забыть
Большой, красивой ёлки,
Что видел чрез окно:
Нарядна и светла!
Коробочки конфет,
Орехи, кошки, волки,
Ружье и барабан...
Игрушек без числа
… На ней навешано!..
И строгость сохраняя,
Ту ёлку держит он, —
Сам Дедушка- Мороз!..
Ты вспомнил это всё,
И, тяжело вздыхая,
Сидишь теперь в углу,
Роняя жемчуг слёз!
… Смотри, как звёздочек
На дальнем небе много,
Как ярко все горят,
Мигая в полумгле;
То ёлка, будто бы,
На небесах у Бога,
Зажглась для вас — детей,
Забытых на земле.
… Забытых роскошью
И обойденных теми,
Кого проходит жизнь
В тщеславной суете...

… Продолжение: во второй части.

(Сказка, да на новый лад)

… Часть шестая:

Заяц заперт в сундуке,
А сундук тот на суке,
На дубу стоит высоком
И Кощей сердитым оком
Дуб высокий бережёт.
Вот Иван к нему идёт.
Как достать сундук оттуда?..
Глядь, неведомо откуда
Прибежал медведь и… бух!

Дуб свалился с корня вдруг,
На куски сундук валится,
Из него вдруг заяц мчится,
А его другой догнал
И в клочки вмиг разорвал.
Тут из зайца кверху утка…
И Ивану стало жутко.
Сокол с уткой вверх взвились
И яйцо упало вниз,
Да как раз свалилось в море.

Наш Иван заплакал с горя;
Глядь, а щука на волнах
И яйцо несёт в зубах.
Он яичко разбивает,
На куски иглу ломает.
В тот же миг издох Кощей,
А царевич поскорей
Побежал к дворцу златому,
Где уж гостю дорогому
Улыбалась из окна ненаглядная жена.
Захватив её с собою,
Он с супругой молодою
Воротился в свой дворец…
Тут и сказочки — конец.

(Сказка, да на новый лад)

… Часть пятая:
Окажу тебе услугу…
Вдаль идёт Иван по лугу,
Да на солнышко глядит,
А над ним сокол летит;
Уж нацелил он стрелою,
Как услышал над собою
Сокол молит: — Пожалей,
Помогу в нужде твоей.

Он вперёд, глядит: лужайка,
Пробегает мимо зайка.
Уж хотел Иван стрелять,
Заяц начал умолять:
— Сжалься, молит, надомною,
Выслужусь перед тобою.
Он и зайцу волю дал,
Сам спускаться к морю стал.

Видит отмель небольшая,
Щука-рыба издыхая
Бьётся с горя о песок;
Слышит тонкий голосок:
— Брось меня, царевич в море,
Пригожусь, коль будет горе;
Щука скрылась под водой,
А Иван пошел тропой…

Подошёл к лесной опушке,
К старой низенькой избушке.
Он в избе Ягу нашёл,
С ней о деле речь повёл.
Ведьма молвила, жалея:
— Отыщи ты смерть Кощея.
Смерть в игле стальном конце,
А игла лежит в яйце…
То яичко в утке скрыто,
Утка в зайце внутрь защита.

Окончание: в шестой части.

(Сказка, да на новый лад)

… Часть четвёртая:

Вот сидят, пируют гости,
А царевна ест, да кости
За один рукав кладёт,
За другой вина нальёт.
Как пошла плясать с Иваном,
Как откинулась всем станом,
Как махнула вдруг рукой —
Стало озеро с водой.

Как другой рукой махнула,
Стая лебедей вспорхнула
И плывёт себе чредой
Над зеркальною водой.
Где ж царевич? — догадалась
И домой за ним помчалась.
Только ногу на порог,
А Иван уж кожу сжёг.

Если б ждал ты терпеливо,
Скоро б жили мы счастливо;
А теперь, мой свет, прости,
Буду жить я взаперти
За морями у злодея,
У Бессмертного Кощея.
И лебёдкой обратясь,
В край далёкий унеслась.

Потужил Иван немного
И пустился в путь-дорогу.
В поле начало темнеть.
Глядь, идёт к нему медведь.
Взмахом поднял он дубину,
И хотел убить зверину,
А медведь его молить:
Погоди меня губить,

… Продолжение: в пятой части.

(Сказка, да на новый лад)

… Часть третья:

Царь и вправду так дивился,
Так лягушкою хвалился…
И велел, чтоб на поклон
Привели все братья жён.
Вот сидит Иван унылый,
А лягушка: — Что мой милый,
Отчего ты сам не свой
Воротился вдруг домой?

Рассказал он слово в слово,
Как от батюшки родного
Вышел им приказ, чтоб жён
Привели все на поклон.
Ну, царевич мой прекрасный,
Не печалься понапрасну,
Не ударим в грязь лицом
Перед батюшкой отцом.

Уж полна гостей палата,
Уж пришли два старших брата,
Жен наряженных ведут
И Иван Царевич тут.
Те смеются: — Где ж подружка,
Где ж, Иван, твоя лягушка?
Вдруг все смолкли… Шум и гром!..
Весь затрясся царский дом.

Гости вон, Иван хохочет:
— Слышь, жена-то, как грохочет.
Кони стали у ворот.
Расступился весь народ,
И царевна молодая,
Всех сияньем озаряя,
Изумляя всех гостей
Появилась у дверей.

… Продолжение: в четвёртой части.

(Сказка, да на новый лад)

… Часть вторая:

Поженились все три брата
И живут в своих палатах.
Царь призвал их как-то раз
И отдал такой приказ:
— Чтоб все ваши молодицы,
Для меня и для царицы,
За ночь вышили к утру
По шелковому ковру.

Вот сидит Иван унылый,
А лягушка: — Что мой милый, —
Говорит — ты сам не свой
Воротился вдруг домой?
Рассказал он слово в слово,
Как от батюшки родного
Вышел всем приказ к утру
Приготовить по ковру.

Ну, царевич мой прекрасный,
Не печалься понапрасну.
Спи покрепче; ночь пройдёт,
Утро радость принесёт.
Спит Иван, а лягушонка,
Кожу сбросивши зверёнка,
Очутилась вдруг красой,
С чёрной длинною косой.

С белой шеей лебединой,
Голос звонкий соловьиный —
Вышла вон и стала звать
Нянек-мамушек скликать…
И велит соткать до утра
Из шелков и перламутра
Весь узорами ковёр,
Чтоб дивился царский двор.

… Продолжение: в третьей части.

(Сказка, да на новый лад)

… Часть первая:

То не месяц со звезда́ми —
Царь лопочет с сыновьями.
То не реченька журчит —
Сыновьям царь говорит:
— Ой вы, детки дорогие,
Вот вам стрелы золотые.
Вы пустите по стреле
Вдаль к незна́емой земле.

Где вы стрелы те найдёте,
Там и жён себе возьмёте.
И, сосватав по жене,
Возвращайтесь все ко мне.
Скоро реки загудели,
Стрелы птицей полетели,
И у старшего стрела
На боярский двор легла.

И в траве, как раз застряла,
Где боярышня стояла.
У второго к гостю в дом,
Где в ту пору под окном
Дочь хозяйская сидела,
Да на улицу глядела.
У меньшого — вдруг взвелась
И упала прямо в грязь.

В лягушиное болото;
Там приняв её с почётом
Лягушонка вся с вершок
Принесла на бережок.
Потужив о горькой доле,
Покорился царской воле
Меньший сын царёв Иван
И лягушку взял в карман.

… Продолжение: во второй части.

(С точки зрения морали)

Если в чём-нибудь случайно
Вдруг проявится «свобода» !.. —
Вмиг её прихлопнут тайно,
Чтоб не портила народа.
Тут «вмешательство» возможно
(Без него падут законы) !..
Надо только осторожно
Ставить мудрые препоны.

Если вольные газеты
И застрельщики журналов
Вдруг начнут давать советы,
Как приструнить генералов, —
Тут «вмешательство», конечно,
Спора нет, необходимо...
Зло — пресечь, потом беспечно
Спать и все заботы — мимо.

Если ж, где погром случится,
Под защитой чёрной масти,
Или казнь должна свершиться,
В утешенье строгой власти, —
Тут «вмешательство» опасно,
С точки зрения морали,
И, с законами согласны,
Лучше, если б все молчали.

Так из речи прокурора
Вывод сделал я лукаво ...
Удивительно как скоро
Стала действовать отрава!
Ядовитая бацилла
Прокурорского ответа,
Видно, мозг разгорячила
Для игривого куплета.

(Былина)

… Часть вторая:

Кровью бедная обливалася,
Слезми горькими умывалася.
И несла ты так иго тяжкое
Тридцать с лишним лет, Русь Великая.

Ты лелеяла в Штатах гадину,
А от шавок США — отсебятину.
Но, невмочь пришло от сквалыжных дней
И терпение сразу лопнуло.

Русь Великая встрепенулася,
Приподнялася, развернулася
И… взяла она язву тяжную,
Язву мерзкую с корнем вырвала.

Заря алая разбуянилась,
И средь тьмы густой разрумянилась.
Солнце радостно улыбнулася,
Что Русь-Матушка вновь проснулася.

Разорвала Русь цепи крепкие,
И настали ей годы светлые.
Вслед за ней земля пробуждается,
Новый мир людей зарождается!

… Конец.

(Былина)

… Часть первая:

Не румянилась заря алая,
Не блистало и солнце красное.
Тучей грозною Русь окутана,
В цепи крепкие вся опутана.

Русь Великая пригорюнилась,
Подозрительно затуманилась.
На лице твоём, Русь Могучая,
Слёзы катятся чёрной тучею.

Горбачёв привёл к злой погибели;
Твоей крови он много выпустил;
Тебя бедную всю изранили,
Слуги дьявола тебя грабили.

Оттого ты так, Русь, несчастная,
Что доверчиво к ним относишься.
И не ты ли, Русь, долго мучилась
От предателей втрое скрючилась.

Ты богатая и обильная,
Ходишь по миру, как бессильная.
Над тобою США насмехалися,
Простоте твоей удивлялися.

… Продолжение во второй части:

(Сказки для совершеннолетних детей)

Глава четвёртая:

В эту ночь... Как привскочила
Тома с печки, — фыркнул кот.
— Ах ты, дьявольская сила,
И к старухе даже льнёт!
Смотрит Тома: рядом с нею
Бес — не бес, а сам Тарас!
Только очи почернее...
Вся старушка затряслась.
Пересохшими губами шепчет:
— Ты ли? Бес-то рад!..
К Томе тянется руками, —
Думал: все пошло на лад.
Только... что-ж это такое?
Тома смотрит да молчит:
У Тараса за спиною
Копчик хвостика торчит...
— А, нечистый! И скорее
Ну. Креститься... Видит Бес,
Что добром не сладит с нею.
Тут пропал Тарас, исчез…
Пред Тамарой Бес рогатый!
Дразнит страшным языком…
Машет лапою косматой,
Только Томе нипочем.
Не страшится. И со злостью
Вдруг, как плюнет — в самый раз!
Заплевала рожу гостю:
Не раскрыть бесовских глаз.
А потом ухват схватила.
Да с молитвой бесу в бок,
Ослеплённому, всадила...
Бес завыл, да наутёк!..
… В пекле беса — задразнили, —
От стыда он весь иссох.
... Так в борьбе с бесовской силой
Помогает бабам Бог!

... Конец

Сказки для совершеннолетних детей)

Глава третья:

Ну, тогда за печкой место
Я найду. И скок туда.
Тома снова месит тесто.
Да забылась, — вот беда, —
Без молитвы посадила
Баба в печку просвиры, —
Значит, Бесу угодила...
Бес как дунет из дыры
На просвирки! И свернуло
Все их на бок, как грозой.
Тома глазом не моргнула,
И взяла воды святой.

Снова тесто замесила.
И с молитвой — ну, кропить
По избе, что силы было...
Надо Бесу уходить!
Он моргнул старухе грозно: —
Погоди... ещё приду, —
И уж рано, или поздно,
В ад под ручку поведу!
Вот в пасхальный понедельник
Жди меня, красотка, жди...
Прыгнул Бес в окно, да в ельник.
Тома шепчет: — Прихо-ди-и...

Приходи-ка, окаянный,
Я те встречу батогом!..
В Светлый Праздник Тома рано,
Улеглась на печь с котом…
И о Бесе позабыла:
Разморил старушку сон.
Но, лишь только полночь било, —
Слышит Тома: Бес... — вот он…
Шепчет на ухо рогатый: —
Эй, старушка, согрешим...
Вспомни, вспомни, как когда-то
Ты с Тарасом-то своим...

... Продолжение: в четвёртой главе…

(Сказки для совершеннолетних детей)

Глава вторая:

Провалился в пекло прямо
И, поджавши хвост, ворчал:
— Никогда такого срама
Я от бабы не встречал!
Ну, уж так я не оставлю,
И расправлюсь мигом с ней:
В пекло к празднику доставлю,
В том клянусь ногой моей!
Быстро время прокатило...
Стала Томушка седеть.
И в просвирни поступила,
Чтоб без дела не сидеть.
Послужить людям и Богу.
Как о том проведал Бес,
Тотчас справился в дорогу, —
И в трубу к вдове залез.
Смотрит: Томушка опару
Ловко месит. — Ну, постой,
Я тебе прибавлю жару!
И козлиною ногой
Угли в печке он мешает.
Тома ставит просвиры...
И обратно вынимает: —
Провались в тартарары!
Все просвирки, как монашки,
Стали сухи и черны.
— Это Беса всё замашки,
Это шутки Сатаны, —
Шепчет Тома, — ну, да ладно,
Больше в печку не пушу...
А чтоб лазить неповадно
Было, — печку закрещу!
И дрожащею рукою
Налагает крест честной.
Бес метнулся. — Что такое?
Как кольнуло... ой-ой-ой!

Продолжение: в третьей главе…

(Сказки для совершеннолетних детей)

Глава первая:

На краю села избушка.
Там уж много лет живёт
Тома, — пекарша-«старушка»,
Да огромный рыжий кот.
Она рано овдовела...
Был красивым муж Тарас!
На других бы не глядела,
А с него, бывало, глаз
Не сводила... и любила, —
Уж любила, боже мой!
А когда похоронила —
Билась оземь головой.
И над свежею могилой
Поклялась, что никогда
Никому не будет милой.
... За годами шли года...
Тома, рук не покладая,
Знай, работает весь день.
Кровь-то бродит молодая...
Разморит под вечер лень,
Хороводы девки водят,
Парни песенки поют, —
Думы-думушки находят,
Сном забыться не дают.
А весной, когда листвою
Одевался пышный лес, —
Не давал вдове покою,
Приставал лукавый бес.
Что ни ночь, стоит пред нею,
Чернобровый, молодой, —
Знал, чем бабу взять вернее...
Трудно бабе жить одной!
И говела, и молилась
Всем угодникам святым,
Наконец, она добилась:
Бес ни с чем, исчез, как дым…

Продолжение: во второй главе…

(Сказки, притчи, байки, легенды, сказания)
Шел Жук-Рогач и на пройдох набрёл.
Сидит Лиса, а рядышком Лисятки!
Лазейку страх нашел,
Душа ушла, демонстративно, в пятки!
Но инстинктивно, виду Жук не подаёт
И, грозно шевеля рогами,
Уверенными, твердыми шагами
Идёт хозяином вперёд...
— Что за чудовище? — промолвила Лисица, —
Надменен, важен он и строг,
Змеёй ужалить до смерти нас мог,
Смотрите, детки, нас он не боится!..
— Да-да! — Лисята говорят, —
Уж лучше обойдём, не трогай,
Рогач — сердитый, остророгий!..
Лисички рады и хитрец безумно рад,
Что разошлись у них пути-дороги.

(Сказки, притчи, байки, легенды, сказания)

Ох, вы гой еси, добры молодцы,
Удалы богатыри, непрославленны.
Не в полях-лугах вы рубилися,
За столом пером вы подписывали
Циркулярчики благодатные,
Благодатные — непонятные.
Так писали они, обнималися,
Обнималися — целовалися.
Только раз пришёл к ним мудрец один.
Говорит он им громким голосом:
— Расскажите-ка, люди добрые,
Как мне свет найти или счастье тож?
— Проходи-ка ты своей дорогою, —
Рек один из них, принасупившись, —
— А не то, гляди, ты поплатишься
Головой своей, тароватою.
— Нет постой, погоди, братец миленький, —
Говорит другой, улыбаяся. —
Я ему скажу, где он свет найдет,
Где он свет найдёт или счастье тож.
Ты иди, старина, в ту сторонушку,
За далёкое море синее,
Где телушка стоит дешево,
Лишь одну деньгу, деньгу медную...
Где в реках одно молоко течёт,
Берега ж у рек все кисельные.
Там ты свет найдёшь или счастье тож.
Засмеялся старик, головою затряс:
— Эх вы головы, дуболобые,
Счастье свет-то здесь, о бок вас стоит,
Только взять его не сумеете,
У вас руки-то сильно грязные.
И пропал из глаз, только пыль пошла.
Оглянулись молодцы... и чихнули враз.

(Сказки, притчи, байки, легенды, сказания)

Я невидим, но ведом я,
Я — царь, я — Дух лесной,
Живу в лесах дремучих я,
Постель мне — мох седой.
Шурша упавшею листвой,
Иду — бреду… Мой путь
Идёт сплошною целиной, —
Где я — там мрак и жуть.

И то не ветер зашумел,
Не шишка сорвалась, —
Родную песню я запел, —
Пустился вскачь и пляс…
Эх!.. Загудело, замело
— И плач, и стон, и вой:
Меня по чаще понесло,
— Я вею бородой…

Но я не зол, но я не лих,
— Не бойся, детвора…
Припас вам ягодок цветных
Я с самого утра.
Вот Земляничка хороша,
Орех, Боярка есть...
Их рвите, детки, неспеша,
— Чтоб кучей в дом принесть…

(Старая сказка, да на новый лад)

Случай царствует над миром!
И Щелкунчик стал — банкиром!
Званье новое неся,
Как и прежде, всё и вся —
Знай, глотает он, вот так:
— Крык-крак!

Сахар, соль, муку, ботинки,
Мясо, уголь, сталь, табак,
По вагонам — без заминки —
Всё сжирает он, вот так:
— Крык-крак!

И никто не соберётся
Проучить того уродца,
Не найти такой особы,
Кто б его бы самого бы
Взял на зуб и сделал так:
— Крык-крак!

(Подражательные набросочки)

Мгла... Хаос... Немой простор!
Шли века... года... недели!..
Вдруг мелькнул чудесный взор,
Вдруг уста её зардели.
От румянца, блеска глаз
Загорелись неба своды,
Слово молвила тотчас
От земли отстали воды.
От улыбки неземной —
Птиц и мотыльков игривых
Зародился пёстрый рой,
И взошли цветы на нивах.
Жить привольно стало всем.
Человек был в мёртвой глине
Недвижим и глух и нем...
В ней коснел бы он поныне —
Но, она с закатом дня
Поцелуем сотворила
В Рае бедного меня
Сотворила, окрылила...
И воспрянул к жизни я!
На чудесный мир взирая,
Пил я чашу бытия,
Но, был выгнан я из Рая.

(Басня)

Эта басня для детей
Не предназначается,
А из взрослых, кто умней,
Тот и догадается.
Это было в Петрограде,
Где жила, как канонисса*,
Во высокой во ограде
Некая... (пожилая дама).
Что вкусивши света зелья,
Отошла от мира даже,
Занимаясь от безделья
Немецким... языком.
День тягуч был, как касторка,
Солнца диск был мутен.
Появился на задворках
Мужичок... (сибирского происхождения).
Как ни странно (всё бывает),
Этот молоде́ц
Вскоре, как нам сообщают,
Вхож стал во... (дом пожилой дамы).
И квартиру дамы вскоре
Превратил в сарай.
Это видя, пил от горя
Глупый... (не энергичный муж дамы).
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Вот истории конец.
А мораль истории:
Не пускайте во... (свою квартиру)
Мужичка... сибирского происхождения.

Примечание:
Канонисса — это женщина, член религиозной общины.

(Старая песня, да на новый лад)

Вот мчится тройка удалая
Клубится пыль из-под копыт,
И балалайка, замирая,
Струною жалобно звенит.

Пищит и кашляет гармошка;
Мастак играть на ней Федот,
Петра под жабры взяв, Ермошка
Речной белугою ревёт.

Они плетутся еле-еле,
И не хотят прохожих знать;
Когда ж, однако, в самом деле,
Им безнаказанно гулять!

Да, жаль, по всей Руси родимой
Они гулять привыкли век;
Стремится к ним неудержимо
Душою русский человек.

В них от заботы утешенье,
Когда полна тревогой грудь, —
Кого зовёт он в подкрепленье?
— Авось, небось и как-нибудь!