На завалинке столетий

(Старая песня, да на новый лад)

Вот мчится тройка удалая
Клубится пыль из-под копыт,
И балалайка, замирая,
Струною жалобно звенит.

Пищит и кашляет гармошка;
Мастак играть на ней Федот,
Петра под жабры взяв, Ермошка
Речной белугою ревёт.

Они плетутся еле-еле,
И не хотят прохожих знать;
Когда ж, однако, в самом деле,
Им безнаказанно гулять!

Да, жаль, по всей Руси родимой
Они гулять привыкли век;
Стремится к ним неудержимо
Душою русский человек.

В них от заботы утешенье,
Когда полна тревогой грудь, —
Кого зовёт он в подкрепленье?
— Авось, небось и как-нибудь!

(Чем хата богата)

Грудью стен, суровых башен
И бойцов отвагой — твёрдый,
Ты стоял средь жалких пашен,
Не победный, властный, гордый!..
Мощных стен твоих утроба
Непокорных поглощала;
Под землёй, в цепях, до гроба
Их томилось там не мало!..

Обвалились стены ныне,
Нет ни рвов, ни грозных башен;
В пробудившейся долине,
Дряхлый замок, ты — не страшен!..
Старый мир, как дуб, повален:
Спят в могилах феодалы,
И по залам, средь развалин
Бродят лисы и шакалы.

«Смерды» — мощны; песни новы;
Мысль взлетает — выше, выше!..
А в тебе — гнездятся совы,
И скребутся нагло мыши!
Мёртвый вид, развалин плесень!..
Всюду вижу след оков я…
Жажду новых, звучных песен!
Прочь, кошмар средневековья!..

Глаголют мудрецы, вся Правота — нага,
Напрасно верилось мыслителям догматам;
Блудницей павшею, вдали от очага,
Там Правда жизни вижу, рядится богато.

Хотелось яростно покров златой сорвать…
Боялся — явится народу без рубахи,
Такой, как родила на свет природа мать, —
И от неё все, люди, разбегутся в страхе.

А ныне же, прельстясь блестящей мишурой
Её роскошного и пышного наряда, —
Бежит за Правдушкой торговцев жадный рой.
И платьями её из собственного склада
Старается снабдить, надеясь на доход…

Стяжателей гони! Шикарные лохмотья,
Прекрасная, ты сбрось и скройся в тихий грот!
Топтаться ли тебе на торжище, в болоте?..
Где ложь, заправски, следом туманами течёт…

Кто смел — к тебе придёт, прильнёт к твоим губам
Устами чистыми без слов, звенящих струи.
Молитвенно смельчак затем расскажет нам, —
Горьки ли святости духовной поцелуи.

(Крупицы глубокомыслия)

… Чудеса, — по истине чудеса!

… Слышишь и недоумеваешь.

… Смотришь и глазам не веришь.

… Мне, начинает казаться, что люди двадцать первого века положительно помешались.

… Даже в Швейцарии и Австрии. Виноваты, конечно, во всём одни американцы. Ведь только дураки могут думать, что благосостоянье народа имеет нечто общее с Конституцией. Я, например, не признаю этого. Ясно ведь, как Светлый день, что бедные хотят превратиться в господ, а господ превратить в нищих.

… Какое же это будет равенство?

… Нет, не бывать этому.

… Есть мудрая пословица: — Не посеешь, не пожнешь. Ведь даром никому, ничего не достаётся и труд должен оплачиваться звонкою монетою, то есть деньгами-деньжатами. Без капитала никак нельзя. Всё рухнет без него... И культура, и цивилизация, и прогресс. Да-да я знаю:

… В наше ужасно-смутное время, возможно все меня подымут на смех. Разве только вот китайцы согласятся со мною.

… И я люблю китайцев.

… Что с того, что у них мужчины с косами еще кой-где гуляют? Позади себя никто не смотрит.

… Итак... заблуждайтесь, господа, сколько вам угодно. Я стою на своём.

… Смейтесь, сколько душе угодно, а я кричу:

… — Да здравствуют китайцы!

(Крупицы глубокомыслия)

На фоне далёко ушедших веков,
Когда зарождалось всесильное слово,
И дух человека из тяжких оков
Поднялся могучий — свободою новой,
Со словом, как первые искры огня,
Зажглись вместе юные песни и сказки,
Как вестники светлого, яркого дня,
Как первые детские чистые ласки.
С душой человека сплетясь навсегда,
С ней вместе и сказки росли, углублялись
Порою, как яркая в небе звезда,
В восторге экстаза они разгорались.
А к ним и послушные люди идут
На пытки, на крёстную смерть и страданье;
За сказки о будущем всё отдают;
И сказки всё ярче и шире сиянье…

(Стихи из карманов времени)

Часть пятая:

Набор косметиков и мыл,
Чтоб белоснежным стать арабу;
Ассортимент румян, белил,
Чтоб сделать молодухой бабу...
Чтоб навести на мужа страх
И мысль о результатах грустных,
Зубов наслал вам Авербах
Искусственных, но не искусных...

Такой приманкой для мужчин
Соперниц всех обезоружу
И вам бояться нет причин,
Скорей бояться надо мужу...
Чтоб, с помощью всех этих штук,
Быть не могло жены-урода,
Даю вам фею для услуг,
А имя этой феи — Мода...

Теперь — за вами всякий шанс
И мужу — никакой пощады...
Да здравствует Tripple-alliance:
Кокетство, Мода и Наряды!
Вам, чем хотите, поклянусь,
Что, не вмешайся лишь измена,
То этот тройственный союз
Прочней, чем Рим, Берлин и Вена!

С тех пор, как заключен союз,
То, по Зевесову завету,
Уж кроме граций, фей и муз
На целом свете женщин нету!

Конец

(Стихи из карманов времени)

Часть четвёртая:

Хоть есть различие причин,
Но результат тот самый...
Весь сонм теперешних мужчин —
Теж самые Адамы!
И, вместо, чтоб нажать перстом
На электрические кнопки,
Он выпустил мгновенно гром
Из бывшей под рукой коробки.

Едва пронесся резкий звук,
Сейчас-же в должности лакея,
С полсотней нагруженных рук,
Дежурная вбежала фея.
— Смотрите! Юпитер сказал:
Вот вам, прямым путём от Ворта*,
К услугам вашим арсенал
Тряпья различившего сорта.

Для повышенья красоты,
Последний выпуск - всяких тряпок,
Корсеты, ленточки, цветы,
Комплект бессмысленнейших шляпок.
Теснейших, платьев целый воз
Для искажения фигуры;
Собрание фальшивых кос;
Шиньоны, тюники, турнюры...

Рубины, жемчуг, изумруд, —
Всё — в формах вычурно-игривых;
Брильянтов — хоть прудите пруд! —
И настоящих, и фальшивых.

Примечание: Ворт* (Чарлз Фредерик) — изобретатель и родоначальник высокой моды, первый художник модельер.

Окончание следует:

(Стихи из карманов времени)

Часть третья:

Я дал вам силу красоты,
Ум быстрый, тонкий, гибкий;
Очаровательность мечты
И прелести улыбки!
Я дал вам с неба своего
Таких достоинств ворох,
Что моментально от него
Муж вспыхнет, словно порох!

Вдобавок к милостям своим,
Всесилие кокетства
Вам дал, а пользоваться им
Умеете вы с детства.
— Кокетство? Это есть балласт
Теперь уже не редкий...
Вперёд очков в том десять даст
Звезда из оперетки!

Нет, о Зевес! Кокетство — прочь!
Оставь его в покое
И, если хочешь нам помочь,
Придумай что другое!
Зевес насупил мрачно бровь...
Подумав с две минуты,
Сказал: — Не верите в любовь
И все к ней атрибуты...

Хотя ваш праотец, Адам,
Пал жертвою кокетства,
Попробую я вам, mesdames,
Последнее дать средство...

Продолжение следует:

(Стихи из карманов времени)

Часть вторая:

— Я в руки вам орудье дам
Грознее всех орудий;
Пред ним склоняются, mesdames.
Как боги, так и люди.
Им вы раздавите мужей,
Слегка моргну в лишь бровью...
Сей меч страшнее всех мечей:
Зовут его — любовью!

— Прошла уже пора чудес!
О том писались томы...
С орудьем этим, о Зевес,
Мы с детских лет знакомы!
Известно даже из страниц
Французского романа:
Ты любишь мужа без границ,
Без фальши, без обмана;

Ты жертвуешь собой, любя,
А он, как пишут книжки,
Как тать, крадётся от тебя —
Завязывать интрижки!..
Измена уж у них в крови...
Ты время дорогое
Не трать, а нам, взамен любви,
Дай что-нибудь другое!

— О, дурочки! — сказал Зевес —
Чего еще вам надо?
Я дал вам лучший дар небес:
Победоносность взгляда...

Продолжение следует:

(Стихи из карманов времени)

Часть первая:

Однажды дамы всей земли,
Со скрежетом и писком,
К Зевесу грозному вошли...
Да, с уголовным иском.
— Пришли к тебе мы на Парнас,
Юпитер всемогущий:
Когда уже избавишь нас
Ты от напасти сущей?

За что в неволю нас отдал
Коварному мужчине
И каждая быть (о скандал!)
Должна его рабыней...
Ведь каждую, о древний бог.
Ты сделал крепостною,
Чтоб каждый муж свободно мог
Глумиться над женою!

Мы погибаем ни за грош,
Как мышь в зубах удава...
Последний в мире уничтожь
След крепостного права!
А не заступишься за нас
В категоричном тоне, —
Всю суть твоих земных проказ
Мы сообщим Юноне!

Хоть бог богов, а пред такой
Угрозою ехидной,
Зевес, дрожа за свой покой,
Опешил очевидно.

Продолжение следует:

(Стихи из карманов времени)

В пространстве времени, в волнах бездонной Леты,
В хаосе мировом исчез наш Старый Год
И полон дивных чар, живительного света,
К нам Новый год стопой неслышною идёт.
С сердечным трепетом, раскрыв свои объятья,
С надеждой светлою и радостной в груди
Навстречу мы к нему несём всё без изъятья
Восторженный привет... Желанный гость, иди!

Ты ярко осени нас всех лучами знанья,
И силы слабые, и чувства обнови,
В сердца пролей ручьи надежды упованья
И в душу нам вложи огонь святой любви.
От мук, сердечных ран и нравственных страданий —
Отравы жизни всей — избавь нас, исцели;
Чтоб меньше слышалось и плача, и рыданий,
Жестокий голод ты и жажду утоли.

И светом истины народа ум свободный
К познанию добра и правды просвети,
Будь в жизни для него звездою путеводной
И, к счастью, мирному указывай пути, —
Тебя чтоб благодарное воспоминало
Потомство нынешних Отчизны сыновей,
И с чувством гордости твоё число вписало
В скрижали древние истории своей.

(Стихи из карманов времени)

Толпой проходят перед нами
За годом год и дни за днями
В туман промчавшихся веков...
То светом путь наш озаряя,
То тьмою грозной покрывая,
Туманный ряд житейских снов!

К нам Новый Год опять стучится,
А что несёт он, с чем стремится —
Того не можем мы узнать;
Но, видя свет и жизнь в природе,
В грядущем, каждом Новом Годе,
Хотим мы — радость увидать!

И всяк живёт, надеждой этой —
На счастье, в будущем согретый,
И даже вечность не убьёт
В сердцах святого упованья
На то, что не одни страданья
Нам год грядущий принесёт!

Ведь ночь не вечно окружает
Наш край: — её всегда сменяет
Весёлый день и яркий свет;
Не так-ли точно и с годами
Проходит в жизни перед нами
То время радостей, — то бед?

Теперь опять мы год встречаем
И точно также ожидаем
Увидеть радость для себя;
Ведь только мёртвый под землёю
Не видит света над собою,
Покой свой вечный полюбя!..

(Сказки зимушки холодной)
В полночь зимнюю, глухую, о былом тоскуя счастье,
Притаившись на задворках, разрыдался Старый Год.
Между тем, в короне царской, Новый Год — царевич смелый,
На коне неудержимом приближался к старику.
Весь он золотом унизан, драгоценными камнями;
Волоса его игриво вольный ветер шелестит;
За спиной — колчан и стрелы, сбоку виден лук дубовый,
Легкий флаг над головою извивается змеёй.
Он подъехал, улыбнулся, против старого владыки
Осадил коня и поднял флаг победный к небесам.
Крикнул голосом могучим:
— Уходи, старик, довольно…
И в ответ на это эхо прогремело — уходи…
Неохотно собираясь, юной силе уступая,
Дряхлой старческой походкой тихо двинулся старик;
Машинально по оврагам, занесённым белым снегом,
Увязая по колена, спотыкаясь, зашагал…
А наследник, торжествуя, натянул свой лук подковой
И пустил за ним в погоню легкокрылую стрелу.
Прозвенев, она глубоко старику вонзилась в спину: —
Закипел он страшным гневом, кровь ударила в виски…
— Будь ты проклят, гордый воин!.. — Стиснув зубы, прошипел он;
И нахлынувшие слёзы затуманили глаза…
Разразился громким смехом вслед ему царевич юный…
Заиграло в тучах солнце, улыбнулись небеса…
Раздались повсюду крики:
— С Новым Годом! С Новым Счастьем!
Всё вставало, ликовало и сияло торжеством…

(Сказки, притчи, байки, легенды, сказания)

Жил да был в стране большой
Кругозор широкий.
Всем советом помогал
В сфере технологий.
Мама каждый день ему
Говорила с гневом:
— Хватит в облаках витать,
Занимайся делом!..

В школе с ним учителя
Говорили строго:
— Информировать нельзя,
Хоть и знаешь много…
Можно лишь от сель до сель,
То, что в наших книжках…
Просвещать умы людей
Не тебе мальчишка!..

Кругозор, от этих слов,
Сильно изводился,
И, сужаясь, каждый день,
В точку превратился.
А теперь… и там, и тут,
Нашего «Всезнайку»,
Точкой Зрения зовут…
Вот такая байка!..

(Сказки, притчи, байки, легенды, сказания)

Осёл почтенный каждый день
Вставал ужасно поздно,
И били ослика за лень,
Само собой, серьезно...
— Так как я палок не люблю, —
Осёл вслух рядит-судит, —
Часы с будильником куплю,
Они меня пусть будят!..

И вот купил часы осёл,
(Ну, всё теперь в порядке!)
Завел будильник и на стол
Он ставит у кроватки.
Спит ослик мирно... Пятый сон
Он сладостно вкушает...
И вдруг его и треск, и звон
Внезапно пробуждает...

Открыл глаза осёл, — глядит
Кто шум-то производит?..
Будильник: — так вот и трещит
И из себя выходит...
Осел с досадою встаёт,
И с гневом, плохо скрытым,
Озорника-то как лягнёт,
Прицелившись копытом, —

Приятель так и полетел,
Не кончив даже трели...
— Ну, то-то ж, — ослик проревел,
Будь вежлив, в самом деле!..
А то трещит, звенит, нахал,
Приятель своевольный!..
И ослик мирно задремал,
Победою довольный...

(Всякая всячина)

Часть третья:

Давно на почве пессимизма
Я, друг, сижу,
И хладным оком скептицизма
На мир гляжу.

И вижу: в мудрости житейской
Лишь прах и тлен,
В полях словесности «расейской»
Растёт лишь хрен;

Исчез блаженных сонм, авгуров,
Повсюду мрак,
У всех российских самодуров
Отгнил кулак.

Мы оторвались от застоя —
Нам слава, честь!
Нет боле нищих, геморроя,
А бедность есть!

В науке движемся мы смело:
Нашли давно,
Что человек — живое тело,
А не бревно.

Что есть сказанье дорогое:
— Всем надо есть!..
Мы оторвались от застоя —
Нам слава, честь!..

(Из книги безумия)

Часть вторая:

Век пролетит и покажется
Новых идеек волна —
Чести идея окажется
Так-же, как Брама смешна!..
Этих абстрактов явление...
Ну, не зевай... не засни!..
Времени нужд в устранение
Вызваны, милый, они.
Польза — их цель.
А приносится
Ими вдруг если да вред —
Ну, как сапог, что износится,
Прочь их скорей — мой совет!..
Смейся, мой милый, коль хочется...
Дичи тут нет, брат, на грош!
Ведь и факир нахохочется:
— Брама, мол, грубая ложь!..
Нет!
Ты, mon cher*, увлекаешься!
Честь тут, поверь, ни причём...
Умным ещё называешься...
Просто — дурак дураком!..

Примечание:

mon cher* (франц.) — это, когда к тебе обращается человек старше тебя, и он пытается обратить на себя твое внимание, чтобы ты его внимательно послушал.
Например: мой дорогой, мой милый и т. д.

(Из книги безумия)

Часть первая:

Что ты, mon cher*, завираешься?
Честь-то тут, совесть при чём?
Умным ещё называешься!..
С честью умрешь бедняком!..

Эх, либералы невинные!
Вам лишь ломаться, кричать,
А вот идейки рутинные
Сил не хватает сломать...

Мало в вас смысла житейского!
«Честь» да «страданья» приплёл...
Ты от Факира индейского
Думал, намного ушёл?

Тот под колеса кидается,
Гибнет шальной изувер...
Чем этот факт вызывается?
Тоже идеей, mon cher!..

Скажешь ты мне: — вот сравнение!
Брама — и честь!.. Но, постой!
Времени, друг мой, течение
Всё подмывает собой!

Примечание:

mon cher* (франц.) — это, когда к тебе обращается человек старше тебя, и он пытается обратить на себя твое внимание, чтобы ты его внимательно послушал.
Например: мой дорогой, мой милый и т. д.

(Стихи из карманов времени)

Часть четвёртая:

Его летом и зимою
Можно встретить у рядов,
Где Иван-купец, собою
Веселит других купцов.
Где попляшет,
Где поплачет,
Или в стужу и в мороз
Он босой
Козлом поскачет,
Рассмешит купцов до слёз…
Пятерик за то получит,
И подачку в миг пропьёт…
А когда купцам наскучит,
Ванька шалый идиот
Подставляет свою шею
Благодетелям своим,
И купцы свою затею
Продолжают там над ним.
Им приятны старца слёзы,
Им смешно над босяком:
Они думают, морозы
Заковали сердце в нём.
И до сих пор плачет, стонет
Бывший хват, богач, буян…
Так купец купца хоронит,
Жизнь, не видя на ладони…
Так погиб купец-Иван!..

Конец

(Стихи из карманов времени)

Часть третья:

А купеческий совет
На одном большом собранье
Порешил там, что он плут,
Что-де скрыл он состоянье, —
И за то отдать под суд
Его следует, как вора,
Посадить за то в тюрьму.
Умолял он кредиторов,
Да не верили ему…
Горем был Иван подавлен,
Блекнул с горя его взор
И в конце концов объявлен
Был судебный приговор.
По которому бедняге
В долговом пришлось сидеть,
Выносить всё передряги,
Нищету, нужду терпеть.
За решеткой был, как птица,
Он там пел судьбу кляня:
— Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня!..
Черноглазую… Но пеньем
Не залечишь жизни ран…
Так томился в заключенье
И страдал купец-Иван.
Быстро мчатся жизни годы,
Срок Иван свой отсидел,
Попривык к нужде, к невзгодам,
Постарел и поседел.
Щёки впали, видны скулы,
Под глазами синяки,
Нет зубов и стал сутулым
И записан в босяки,
Как пьянчужка и пропащий
Обманувший всех делец,
И притонов настоящий
Посетитель и жилец.
Вечно пьяненький, голодный,
Проклинающий весь свет,
Ни на что уж не пригодный
Мира шумного скелет.
На босых ногах опорки,
Рванный весь, открыта грудь
И, как пёс, сухой рад корке,
Если бросит кто-нибудь.

Продолжение следует:

(Стихи из карманов времени)

Часть вторая:

Вот по улице широкой,
В санях славных развалясь,
С девой модной, черноокой
Мчится наш купец, как князь.
Снег валит и слоем белым
Покрывает мёрзлый путь.
Ветер, вьюга, что за дело,
Коль купец спешит кутнуть!
— Сторонись, бедняк несчастный…
Вишь, кто едет, погублю!
Всё куплю мошною властной
Всех конями задавлю!..
Между тем, свою голубку
Прижимал он, целовал,
Согревал своею шубкой
Любой с лаской называл.
Ей заглядывал он в очи,
Обнимая гибкий стан…
Так в разгуле часто ночи
Проводил купец Иван.
Всё не вечно.
Поздно-ль, рано,
Всё промчится, как стрела.
И у нашего Ивана
Пошатнулись вдруг дела…
Что казалось прежде стойким,
В чём всегда ему везло,
Унесли с собой попойки,
Да и время унесло.
Отвернулись кредиторы,
Все смеются, веры нет,
И пошли, пошли раздоры…

Продолжение следует:

(Стихи из карманов времени)

Часть первая:

Кто ж не знал купца Ивана, —
Был он славен на всю Русь!
С быстротою урагана,
(Я вам в этом поклянусь),
Приобрёл он ту известность,
Как купец и фабрикант,
За свои дела и честность
И за то, что этот франт
Мог купить, продать, устроить,
Кредиторам заплатить,
Обласкать и успокоить,
И товар свой в ход пустить.
Много фабрик, складов, лавок
И домов имел купец.
А бывало, за прилавок
Только встанет наш делец,
Подбоченится, как дока,
Да мигнёт всем молодцам
Своим зорким, бойким оком, —
И пойдёт кипеть всё там…
Кто пакует, сортирует,
Кто на вид кладёт товар,
Кто внимательно торгует,
Кто спешит в другой амбар.
А купец лишь собирает
В кассу деньги и в тот миг,
Уваженьем оделяет
Покупателем своих.
Но порок был за Иваном
Иль, как молвят, грех, — изъян,
По ночам в угаре пьяном
Капитал мотал Иван.

Продолжение следует:

(Старая сказка, да на новый лад)

От дождя на огороде,
Мудрой следуя природе,
Репка пышно разрослась,
В землю влажную впилась,
Выросла она огромной
И вела себя нескромно.
Стала важная, большая,
В два обхвата — во-от такая!
Наступило время сбора.
Время сбора — всем умора;
Деду больше всех, a репа
Заупрямилась нелепо,
Не желала подчиняться,
С землей щедрой расставаться.
Но, и дед упрям порядком —
Кликнул в помощь бабку к грядкам...
Подошла и.… вместе с дедом,
А за ними дочка следом,
А за ней собачка Жучка,
А за нею кошка злючка,
Серенькая мышка — крошка,
Репку сдвинуть хоть немножко
Тщетно силились, старались;
Поднатужились, сорвались...
Лбы расквасили друг другу,
Разбежались все с испугу,
Всю округу напугали —
Громко так они орали.
И доныне эта репка
Всё в земле сидела б крепко,
Если б корень репы сладкой
Дед не выкопал лопаткой.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Внук и внучка! Верьте в деда:
Ум и опыт — в них победа.
Не везде поможет сила —
Сила многим лоб разбила.

(Известный роман Пушкина — окончание)

Часть вторая:

На стенке, тусклою картиной:
Блестит река, иль древний бор?
Часы со сломанной пружиной,
Старинный письменный прибор.

Чапан узбекский — греет в холод,
Ходил в нём дядька по утрам.
Кафтан не нужен мне, я молод —
На мусорке бичам отдам!

Кофейник, пять ножей, две ложки.
Ружьё с проржавленным стволом,
Стол, у стены лежит без ножки,
И ветродуй под потолком.

Альбом с портретами в посылке,
Гвоздей коробка с молотком,
И непочатых три бутылки
С Кедровым местным коньяком!

Он не успел, мир покидая,
Испить напиток, с бодрячка... —
А я допью, повспоминаю,
Живого дядю-добряка!..

(Известный роман Пушкина — окончание)

Часть первая:

«Мой дядя самых честных правил»,
В закат покинул мерклый свет,
А мне, племяннику, оставил
Нажитое за сто пять лет.

Его хозяйством я владею,
Души признательность тая...
И.. предоставить вмиг сумею
Вещей подробный список я!

Страдая в солнечной дубраве,
Болел он тяжко и давно,
В копилку рублики добавил,
Продав спортивный кимоно…

Любовных, страстных писем груду,
Любви — поэзии печать:
Я перечитывать их буду,
И родственника вспоминать...

Велосипед. На нём катался
Я с дядюшкою по шоссе:
Конь двухколёсный расшатался,
«Восьмёрка» в заднем колесе.

(Стихи из карманов времени)

В овечьей шкуре бродит волк,
Обман довольный грубый!
Какой в красивом платье толк,
Когда ужасны зубы?
– – – – – – – – – – – – – – – – –
Жил-был дракон в глуши лесной,
Людей подстерегая,
Он ел их с жадностью большой,
К ним жалости не зная.
Кто в тех местах ни проезжал, —
Купец ли, рыцарь ли, крестьянин,
Дракон несчастных пожирал,
А если кто и убегал,
То был смертельно ранен.
Конечно, старый лес заглох,
Никто не ездил мимо,
И, как угодно, злиться мог
Дракон, жуя безвкусный мох,
Ведь, есть — необходимо!..
И стал он сладко петь тогда,
Бренча на мандолине,
Чтобы людей завлечь сюда,
И слезы лил в долине.
— О, человек! Ко мне скорей!..
Тебя я видеть жажду,
Теперь уж я не ем людей,
О них я сердцем стражду!..
Не пой, Дракон, захлопни пасть,
Твое коварство видно,
И людям на обед попасть
К чудовищу обидно!..

(На горизонте Гименея)

Раз в Крещенский вечерок
Девушки гадали...
... Из народной песни

Не скучая под напев
Похоронной вьюги,
Собрались пять юных дев
В комнате подруги.

Был их смех и говор там
Слышен через стенку:
Девы тонко женихам
Делали оценку.

— Этот мил, но и хитёр, —
Верной быть придётся...
Тот вон — скуп, а тот — остёр:
Надо всем смеётся...

Этот — скучен, беден — тот,
Вовсе нет богатых...
— Знать, никто не попадёт
В счёт мужей рогатых!..

(Осколки современной жизни)

Часть вторая:

И опять за портьерой, тёмной и зыбкой,
Шёпот (не ветер ли шепчет с ветвями?) —
Зов неясный, полный тоски...

— Кто ты? — спросил я, отдернув портьеру.
Я думал увидеть за ней шутника
В маске фантома, урода, химеру...
Но, — странно, — когда я отдернул портьеру —
Одну пустоту ощутила рука...
— Кто ты? — Я вздрогнул под красным манто
— Или меня призывает ничто?..
И нет мне ответа.
Испуган, встревожен,
Вмешался я в пляску весёлых шутов.

Но, будто бы меч, извлечённый из ножен,
Меня настигал таинственный зов.
И я метался, тоской пораженный,
Внезапно прозревший, один среди всех.
Оргии шумной разнузданный смех
Вдруг оборвался, как стон похоронный.
Праздник растаял тягостным бредом,
Умерли звуки, черты и цвета.
Хотел я кричать, но немели уста.
Вокруг, и во мне, и за мною следом, —
Была пустота.

(Осколки современной жизни)

Часть первая:

Кто-то таился в мраморной нише,
В тени портьеры.
Когда музыканты играли тише
И юных дам влекли кавалеры.
Дальше от света в цветочные кущи, —
Услышал я шёпот странно зовущий.
Был я, как все, — в костюме и маске, —
В красном манто и картонной короне;
Очень эффектно орден повязки
Висел на лазоревом фоне.

Мне улыбались лучистые женские взгляды,
Потому что глаза и зубы блестели
У меня из-под маски. И в жаждущем теле
Я чувствовал силу и трепет любовной услады...
С пляской и звоном
Гости пестрили праздничный зал.
Я горделиво в венце картонном
С юной девицей вальс танцевал.
И снова—сзади—тихим стоном
Кто-то близкий меня позвал.

Уставши кружиться с девицею гибкой,
Опьяненный её улыбкой,
Я коснулся губами
Обнаженной руки.

(Сказки зимушки холодной)

Часть вторая:

Весьма возможно это...
Вы смолкли с чашами...
А, слышите ли, где-то
Вдали кричит петух свое кукареку...
Счастливый, добрый знак!
Отбросьте же тоску!
Рассвета вестник он,
И радостный, и милый,
И криком борется
С нечистой тёмной силой...

А мы, писатели,
Поэты, мы, друзья,
Не те же ль петухи,
И наша вся семья
Своим кукареку
Не будит ли народы,
Вещая им рассвет,
Любви, добра, свободы?

Итак, да будет нам
Счастливым знаком он:
Но, вот и полночи
Раздался мирный звон —
Так чокнемся, друзья!
Да будет в нашей песне
Свое кукареку: —
Очнись! Восстань! Воскресни!

(Сказки зимушки холодной)

Часть вторая:

А там, кругом, в дали безбрежной.
В морозной мгле, в тиши ночной,
Простор синеет, с белоснежной
Оледенелой пеленой.

В немой глуши — деревни, села
Погружены в глубокий сон,
И только песнью невеселой
Гудит метель со всех сторон.

Далёких тружеников грёзы
Сменяют новые мечты
И, может быть, струятся слёзы
Под кровом жалкой нищеты...

Так пусть цветисто льются речи,
А мы, стремясь на Белый Свет,
Пришельцу новому для встречи
Несём, как прежде, свой привет.

Чтоб он нам вывел из тумана
Добра и чести идеал,
Под маской лести и обмана
Недугов наших не скрывал.

Чтоб на пути, с благой судьбою,
Исчезла жизни злая тьма,
И чтоб принёс он нам с собою
Побольше нового ума!..

(Сказки зимушки холодной)

Часть первая:

Минувший год свой жалкий остов
Сдал в вечность дней, окончив ход,
Под громкий звон заздравных тостов
Спешим мы встретить Новый Год.

Шумим, витийствуем, ликуем,
Чего-то радостного ждём,
И грудь восторгами волнуем
Перед таинственным путём;

Как будто, открывая вежды
На блеск заоблачных светил,
Мы верим в новые надежды
И в совершенство новых сил.

К подъездам мчатся экипажи,
В угаре праздничной поры,
Блестят огнями бельэтажи,
Идут роскошные пиры;

Где вас чаруют женщин взгляды
С красой открытых женских плеч,
Пестреют пышные наряды,
Звучит искусственная речь.

И, отражая лоск паркета,
В цветах сияют зеркала
Среди ликующего света
И ароматного тепла...

(Из житейских параллелей)

Друзья! Свершим обычай добрый старый:
Хоть Новый Год — комедия одна,
А всё ж его мы встретим звонкой чарой
Огнистого веселого вина.
Еще тяжёл глубокий сон природы
Среди снегов в глуши родных полей,
Еще во тьме невежества народы,
А истина, без блеска и лучей,
Как искорка чуть видно в прахе тлеет,
И под ногой растоптана она,
А всё ж, друзья, пусть хоть на миг светлеет
Под Новый Год у нас бокал вина.
Пусть дружба нам полней его напенит.
Комедия, я знаю, Новый Год:
Он ничего на свете не изменит...
Даст счастья ли? Убавит ли невзгод?
Нет... Не настал ещё конец невзгодам...
По-прежнему страдает человек,
Но мы, друзья, встречаем с Новым Годом
Грядущий к нам всё ближе новый век...
Нам до него и не дожить, быть может,
Но на алтарь грядущего святой
Как лепту пусть прошедшее положит
Мольбу и песнь с заветною мечтой!..

(Из житейских параллелей)

Бодрый воздух дышит
Жгучею прохладой...
Вздрогнув, вдруг качнулся
Медною громадой...
В нише колокольной
Колокол могучий...
И глухой октавой,
Гулкой и тягучей,
Разнеслись удары
В воздухе спокойном, —
И полна окрестность
Гулом их нестройным.
Яркий свет на стёклах,
Снег блестит на крыше:
Это светят плошки
В колокольной нише.

(Из житейских параллелей)

Сон зимы-старушки долог —
До цветения весны.
Пуховой не греет полог,
Как сказал мне, друг-геолог,
У неё тоскливы сны...

Спит она, сквозь дрёму вздохи
Издавая в тишине.
Только люди, точно блохи,
В нашей путаной эпохе,
Бродят в снежной простыне.

(Из житейских параллелей)

Встретим год новый сердечным желаньем
Счастья Отчизне своей дорогой!
Полон любовью к науке и знаньям,
Пусть процветает край наш родной!

Пусть без крамолы, без смут и волненья,
Мирным реформ благотворных путём
Правду святую и светоч ученья
В жизнь мы народа внесём!

Пусть все сословия одушевляет
Дух благородных, гуманных идей!
Пусть их высокий пример воспитает
В детях полезных Отчизне людей.

Кубки наполним за тех, кто трудился,
В общество истины путь пролагал,
Кто с эгоизмом борьбы не страшился,
Смело за благо народа стоял!

Честь их высоким и светлым стремленьям!
Честь их полезным делам!
Будь им год новый всех сил обновленьем
К новым полезным трудам!

(Из житейских параллелей)

Бьёт полночь. Новый год
Флаг поднял новогодний.
Ликует весь народ;
Ликует, в свой черёд,
И дьявол в преисподней:
— Пускай толпа шумит,
Танцует пара с парой
И чокаться спешит:
Всем также насолить
Год Новый, как и Старый
Обманет горько он
Раз девяносто на сто,
Капризный, словно сон,
И, как хамелеон,
Менять цвет будет часто.

(Из житейских параллелей)

Новый год! И счастье новое
Каждый снова ждёт из нас...
Всё печальное, суровое
Забывается сейчас...

Ожиданье хоть напрасное,
Но, велико и оно:
Всё гуманное, прекрасное
Снова им пробуждено...

Шлю, друзья, вам пожелание
Пусть отныне каждый раз
Это счастья ожидание
Не обманывает вас!

(Из житейских параллелей)

С Новым счастьем, с Новым Годом! —
Возглашают в январе...
И затем обычным ходом
От зари идут к заре.
От обмана — вновь к обману,
К льстивым вычурным словам
И опять из мглы — к туману
И от радости — к слезам...

С Новым Годом, с Новым счастьем!
И, пускай — бы новизна
Не томила нас бесстрастьем,
Согревала, нам весна,
Расчищала-бы дороги
Вширь и вдоль, родной страны,
И упорные пороги
Гнала натиском волны!

С Новым Годом, с Новым словом,
С Новой верой в труд людской!..
Чистой свет дневным покровом
Пусть расплавит мрак ночной!
Побегут в испуге тени...
Жизнь увидит свежий всход...
К замку выше на ступени,
Молча, всходит юный год...

(Из житейских параллелей)

Двенадцать бьёт... Прощай старик!
Тебе во тьму веков дорога,
А нам вперёд, наш путь велик
К преддверью вышнего чертога.

Твой кончен путь и смерть идёт.
Часы в последний час пробили
И с ними мы твой чёрный гнёт
На век в сердцах похоронили.

Прощай старик! Ты был жесток,
Но мы судить тебя не станем;
Лишь, может быть, в часы тревог
Твоё пришествие вспомянем.

(Из житейских параллелей)

Часть вторая:

Полночь бьёт, полночь бьёт!
Слышны гулкие удары...
В ярком зареве пожара,
В горе — умер, сгинул Старый,
И подходит Новый Год.

— Гибель мраку! Дальше к свету!
Прочь уныние невежд!
Верный светлому обету—
Я несу вам блеск надежд,
Я несу отвагу, силы!
Всё, что сумраком томило,
Что держало вас в цепях,
Я снесу грозой суровой,
Мощью светлой, верой новой,
Рабский трепет, рабский страх —
Размечу развею в прах!
Станет жизнь светлей и краше!
Под дыханьем непогод,
Обновятся силы ваши;
Счастья искристую чашу
Вам приносит Новый год,
Новый год!..

(Из житейских параллелей)
Часть первая:

Полночь бьёт, полночь бьёт!
Под окошком кто-то бродит...
— Кто уходит?
— Кто приходит?
— Новый год!..

Что-ж с собою ты принес?..
Помним мы, что дал нам Старый
Смерть, кровавые удары,
Боль невыплаканных слёз.
Скорбь о сгинувших мечтаньях,
О разбитых упованьях,
И о тех, что вдаль ушли,
В глубь могилы, в грудь земли...

Сколько жертв, страданий, горя,
Сколько, с грозной силой споря,
Сгибло жизней молодых,
Сил отважных и живых!
Год проклятый, год лукавый,
Год томительных невзгод,
Темный, страшный и кровавый,
Старый год!..

(Из житейских параллелей)

Часть первая:

С Новым Годом! С Новым Счастьем!
Всех душевно поздравляю,
Исполнения желаний
Всем и каждому желаю:

Женам всем побольше счастья
В наставленье рог супругам,
А мужьям всем — больше счастья
В их неверностях супругам!

Холостым всем я желаю
Холостыми оставаться,
Но девицам — непременно
Всем скорее обвенчаться!

Всем родителям, — чтоб ими
Только мальчики рождались,
Ну, а мальчикам — чтоб после
Всем им парочки сыскались!

Докторам я всем желаю,
Чтоб больных явилось больше;
Пациентам их желаю —
Не хворать всю жизнь — и дольше!

(Из Новогодних размышлений)

Всё небо лазурное чисто;
Народ весь куда-то спешит,
Но, взглядом смешным юмориста,
Смотрю я на праздничный вид:
Стол убран... закуски готовы —
Омары, балык, ветчина...
Как страстно «свиней» обожает
Российская наша страна!
Мне окорок грусть навевает,
Тяжёлые думы плывут:
Зачем эти свиньи погибли,
Другие же свиньи живут?

(Сказки зимушки холодной)

Часть вторая:

Вот и луна, с картофелину шар...
Он шляется бессмысленно вкруг мира...
Толпы планет... Нигде волшебных чар...
Миры, точь-в-точь по рельсам, средь эфира
Вращаются... Маршрут их очень стар,
И будет он столетья продолжаться,
А меж планет и шар земной болтаться,
Покамест не столкнётся сам собой
С кометою какой-нибудь шальной,
И весь тогда разрушится в обломки,
Как поезда известной костоломки...

Да, я один в пространстве без границ.
Механика бездушная, пустая...
Ни гениев, ни чудных, светлых лиц!
Лишь пустота... Но, в пропасти без края,
Средь блещущих планетных верениц,
Бросаю взгляд я на родную землю.
И вот в тиши я чутким ухом внемлю
Несущимся мильонов голосов:
То от людских столиц и городов
Нестройный хор и смеха, и проклятий,
И глупостей земных моих собратий.

Чу, звон часов послышался вдали...
Одиннадцать отчётливо пробило.
А! Это звон несётся от земли...
Вокруг меня всё пусто и уныло.
Да, я хоть стал превыше бренной тли,
Хоть чужды мне и страсти, и желанья,
Но, тяжко быть превыше мирозданья
И одному угрюмо, свысока
Взирать на мир, народы и века,
Всё осмеяв так философски строго...
Ах, коньяку я выпил бы немного!

(Сказки зимушки холодной)

Часть первая:

Не знаю я, то бред был или сон,
Иль, может быть, не спал я в самом деле,
Но, в смутные мечтанья погружен,
Полудремля лежал я на постели.
Вот прогудел часов протяжный звон:
Как кажется, то десять было ровно...
Под Новый Год был вечер. Хладнокровно
Полуночи в апатии я ждал:
Я ни о чём в грядущем не мечтал,
И не хотел, в презренье к жизни нашей,
Я Новый Год почтить заздравной чашей.

Что Новый Год? Комедия одна...
А целый мир? Жалчайшая планета,
Что в пропасти без грани и без дна
Вращается бесчисленные лета,
Вся плесенью болотною полна,
Что жизнью вкруг зовётся мировою;
Мы ж — червяки, кишащие толпою,
Или точь-в-точь моллюски средь морей,
Рождённые от солнечных лучей
И мрущие подобно куче гадин,
Хоть гнёт скорбей всегда у нас громаден!

Что значит год? Да что и век?
Момент один в истории вселенной.
Где вождь, герой, великий человек —
Лишь муравьи с их жизнью и мгновенной...
О, мир слепцов и нравственных калек!
...Так думал я, и мигом подхватила
Меня с земли неведомая сила
И унесла в эфирные края.
Вот полетел всё выше, выше я,
И мир внизу остался подо мною —
С порядочный арбуз величиною.

(Баллада)

...Тусклый свет в старинном зале.
Пляшет ветер у крыльца,
Дымный месяц чуть горит...

...И король в старинном зале
Полутёмного дворца
Перед зеркалом стоит.

...Над дверями белый сокол,
Шелк, картины, ряд знамён.
В глубине зеркальных стекол —
Откровенья всех времён.
Тишина в старинном зале...

...Тень откинув от крыльца,
Мёртвый месяц прояснел...

...И король в старинном зале
Видит буйный двор отца
И грядущий свой удел.

...Вдруг, скользнули капли пота...
С губ сорвался слабый крик...
— По ступеням эшафота
Всходит царственный двойник.

(Стихи из карманов времени)

Часть вторая:

Вы не дерзнули их проклясть,
Отторгнуть дух от рабской дани, —
Чтоб развенчать слепую власть
Ненужных, мёртвых изваяний...

Вы упадали в страхе ниц,
Вы исступленно рвали раны,
И вас громадой колесниц
Давили боги—истуканы!..

Рабы! Позорным алтарям
Молились вы темно и лживо!
Но в тайну капищ, в старый храм
Я заложил раскаты взрыва...

В стальной руке я смерть ношу.
И факел бросивши к подножью,
Погибну сам. Но сокрушу
Камней—богов, царящих ложью!

(Стихи из карманов времени)

Часть первая:

В безмолвье капищ, в тёмный храм
Вхожу я, дерзкий разрушитель.
Я смерть несу земным богам
В их заповедную обитель.

Вовеки здесь, у колоннад
Нога безумца не ступала —
Но свой кощунствующий взгляд
Бросаю я в лицо Ваала.

На урнах теплятся у ног
Огни, зажжённые рабами.
Не страшен мне жестокий бог,
Царящий, тёмные, над вами!

Я смерть несу в руке своей,
Чтоб обнажить обман великий...
Обожествлённых фетишей
Смешны уродливые лики!..

(Стихи из карманов времени)

Шумят горделиво могучие крылья,
Гремит над землёю пылающий зов.
То мчится на битву с цепями насилья
Злой Дух разрушенья — защитник рабов.

Как бури дыханье, как вихрь непогоды
Несётся в короне багряных лучей
Злой Дух разрушенья — глашатай свободы,
Вожак всех бесправных забитых людей...

В груди его — жажда борьбы и отмщенья,
Безумной отвагою очи горят...
Гремит его песня, то песня стремленья,
То смело гудящий призывный набат...

Злой Дух разрушенья несётся, как пламя
И страстно зовёт угнетённых рабов
Под гневно-шумящее трёх цветов знамя —
На битву с ярмом ненавистных оков...

Великий, могучий Злой Дух разрушенья
Победно сметает насилье и гнёт...
И мчится над миром грозой обновленья,
И рабские души к свободе ведёт!..

(Сказки зимушки холодной)

Ходит дедко Мороз с суковатой клюкой
По сребристому снежному инею,
То просёлком, то голой пустынею,
То лесами над сонной замёрзшей рекой,
В гости в город столичный сбирается,
Весь алмазами он убирается.

Самоцветными камнями шапка горит.
— Вот и я! — усмехаясь, он нам говорит:
Ждали все вы меня, без сомнения?
Припасли вы печам отопления?
Припасли вы, конечно, и пищи, и дров, —
Кто зимой хочет быть, как и летом, здоров?

Накалили вы печи огнистые?
Чувства братства высокие, чистые,
Чувства теплой любви вы в сердцах разожгли?
Вы оружие к бою со мной принесли?
Вы сплотились семьёй все великою
Для борьбы со стихией вкруг дикою?..

Но, напрасно мороз ждёт упорной борьбы:
Мы в семью не сплотились и, будто рабы,
Все мы к тёплым местам пробираемся,
Из-за хлеба куска препираемся...
Кто богаче, — сидят возле тёплых печей,
У иных же нет дров, значит, в печке нет щей...

Самолюбье одних убаюкает.
Их сердца, сами — лёд, хоть не тают в тепле,
Бедняки же скорбят и в полуночной мгле
Дед им в стены дубиною стукает...

(Сказки зимушки холодной)

Часть вторая:

… Наконец, всё было готово и пред Великим Бесом встал неразрешимый вопрос: где взять такую громадную ёлку, на которой поместились-бы сделанные бесами украшения?

… И не быть-бы, пожалуй, в аду — ёлке, если бы не безумные люди, приславшие в ад ель, на которой был повешен когда-то, кто-то на грешной земле.

… Но и эта ель не могла вместить на себе всех украшений. — Тогда Великий Бес по рецепту учёных ботаников применил водную культуру и через несколько дней в зале стояла уже гигантская зажжённая ёлка…

… На троне сидел Великий Сатана и любовался на ёлку, а вокруг ёлки прыгали тучи бесов и бесенят.

… Было весело.
… Пели гимн Сатане и, почему-то исполняли «Марсельезу». Танцевали твист, барыню, трепака и водили хороводы.
… И, наконец, по знаку, данному Великим Сатаной, бесы начали осыпать друг друга бомбами.
… Бомбы разрывались с оглушительным треском, выбрасывая десятки грешников.

… Получилось нечто невероятное…
… Опомнившись от первого испуга грешники разделились на два лагеря и, вспомнив свою земную вражду, с яростными криками бросились друг на друга… декорации обратились в баррикады и в аду закипел бой… затрещали, неизвестно откуда появившиеся, пулемёты и автоматы. Замелькали красные, двух и трёхцветные флаги… гремели всевозможные команды… Великий Сатана побледнел и упал к подножию трона… а бесы, побросавши бомбы, в ужасе разбежались, едва успев захватить с собою бесчувственное тело Великого Сатаны.

… Великий Бес с диким хохотом метался между сражавшимися, а спустя несколько минут он уже рыдал, прислонившись к повергнутому трону…
… С ним началась истерика.

(Сказки зимушки холодной)

Часть первая:

… Однажды Великий Сатана, от неимоверной скуки, очень сильно загрустил.
… Три дня уже сидел он в своих покоях, не выказывая никакого движения…
… Три дня пред дверьми покоев стоит Великий Бес, ближайший советник Сатаны, и ждёт позволения войти…

… Как вдруг гениальная мысль озарила голову Великого Беса и он, предупредительно стукнув хвостом об пол, решительно приподнял край портьеры и юркнул в покои Великого Сатаны.

… Спустя час, Великий бес с торжествующе-ехидной улыбкой сидел в адской канцелярии и диктовал приказным бесам:
… — Великий Сатана, Повелитель Тартара и всех земель, лежащих ниже Тартара, объявляет своим верноподданным бесам своё внимание и великую милость.

… Ещё с начала двадцатого первого века ад стал наполняться различными безделушками, присылаемыми с погрязшей в грехах земли. А к концу 2024 года все адские кладовые ломились от грешных тел.

… Желая освободить адские кладовые и утилизировать тела грешников, Великий Сатана объявляет своим верноподданным бесам о желании своём устроить ёлку. А Великий Бес приглашает всех принять в устройстве ёлки такое свирепое участие, каким отличаются русские на грешной земле при выборах в Государственную Думу…

… На другой день весь ад обратился в громадную мастерскую… Тысячи бесов клеили картонажи, заключая в них тела грешников…
… Другие тысячи приготовляли зал, устанавливая в нём декорации и электрическое освещение, кстати, ад не лишён того, что на земле называют цивилизацией. В одном только цивилизация не прививалась — в натирании паркетных полов парафином — бесы натирают их бюрократическим салом, целыми тазиками добывая его из котлов, в которых кипят буржуи и бюрократы и различные подхалимы и подхалимчики.
… Вместо конфетти решено было пустить в ход бомбы, начинив теми-же грешниками.

(Всякая всячина)

Обезкурточный и обрюченный,
К ней калиткился я и дверился,
Колокольчился я, измученный
И увидеться с ней изверился.

Вдруг вмгновеньилась мысль обузная: —
Что попробовать сподворотниться!
Да комплекция бочкогрузная,
Знать, к тому была не охотница.

Опинджаченный и обшорченный,
Я увяз.… Не смог к ней спровадиться…
И не мог никак, горем скрюченный,
Ни передиться я, ни задиться…

Засобачился и залаялся
Двор, дворнягами взбаламученный,
Весь искусанный, я измаялся,
Разкроссовочный и разбрюченный…

Благоматив я, снова маялся,
Стражедворником выволочняся…
Подворотниться я закаялся: —
Баста! Больше не… сподворотнюся!..

(Поэзия жизни)

Однажды Карлики
Титана приковали,
Опутав сетью
Цепких паутин.
Самоуверенно,
Бездумно, ликовали,
Что побеждён
Упрямый исполин.

И тучи стрел,
Победу воспевая,
Терзали грудь
Лежавшего в пыли;
Гиганта ослепить,
Коварно замышляя,
Хихикали —
Презренные земли.

Но, он проворно встал...
Дрожит, бледнея,
Назойливых
Пигмеев жалкий род,
И ждёт, от страха
Тихо цепенея,
Что Бог раздавит
Их крикливый сброд!..

(Поэзия жизни)

Чем ярче свет,
Тем гуще тени,
Нет СССР —
В опале Ленин...

Хоть в голове
Родные дали,
Но, в них навет,
Что враг нам Сталин...

Поверь народ,
Пока мы в силе,
Живёт добро
В моей России.

И я служу
Стране стихами…
И всем твержу,
Что, правда, с нами!

И дорожу ей
С детства свято,
С упорством
Оловянного солдата!

март 1991 г

(Поэзия жизни)

Куролесит толпой человечий прибой,
Жизнь в тяжёлом труде ураганом летает.
Наполняется грудь безудержной тоской,
И в корсетах змеи старики умирают.
В лоне зла и добра пребывает народ,
Колготиться пред кущами райского сада.
Ибо времени нет на прощальный аккорд.
Где тут спрятан подвох?
Не ищите, не надо...
Даже древний Титан — исполин из крутых,
Необузданным гневом теснил горизонты;
Был не властен над силами света и тьмы
В серпантинах окраин предместий дисконтных.
Всем руками небесную высь не обвить,
Прошагать до небес — шанс дается не многим.
Всё пройдёт... нужно просто собраться и жить,
А бездонную вечность откроют нам боги.

(Стихи из карманов времени)

Недолго священное солнце свободы
Горело огнём золотым.
Светило, в тяжёлые Ковида годы,
Мечтой, окрыляющей стало народа,
Сжилось, породнившимся с ним...
Потом закатилось в кровавом багрянце,
Окутанной алою дымкой румянца;
И люди в жару ополчились на лето,
Зловещий спустился туман.
Лишь гады и змеи, противники света,
Вдали, от блестящего Феба привета,
Вершили насилие, злобу, обман...

(Сказки зимушки холодной)

Над пробужденною зевающей столицей
Аврора зимняя взошла на небеса.
Перед румяною небесною девицей
Бежит старуха ночь; фабричных труб леса
Зажгли свой фимиам, дымящийся и смрадный
Пред золотым тельцом, как хор молитвы жадной.

Бросает бледный свет морозный зимний день,
И мнится, солнышку вставать, как будто лень.
Аврора сонная, с гримасою зевая,
В капоте стеганном и толстых ватных туч,
Глядит с небрежностью, роняя кислый луч,
Как закипает жизнь повсюду деловая.

По улицам снуют разносчики газет,
Как в департаменты и в недра канцелярий
Спешат чиновники, и зябнет пролетарий...
Все то же, что вчера, нигде новинки нет...
Администраторы, — и те не поумнели,
Как видно с высоты по их чертам лица...

Тут, солнце выпустив с небесного крыльца.
Аврора хочет вновь уснуть в своей постели...

(Из охотничьих анекдотов)

Старинный анекдот, быть может, вы слыхали,
Как два охотника и хвастали, и врали:
Один сказал, что он такой мороз видал,
Что комом пар из уст мгновенно замерзал
И ноги отшибал, на землю упадая.

Другой сказал: — Ну, что! Вот невидаль какая!
У нас, на Севере, — там холод посильней:
Бывало, встретишься с одним ты из друзей, —
Безмолвно он, глядишь, пошевелит губами
И, руку вам пожав, без слов простится с вами.

Приду домой, — тепла натопленная печь,
И слышу вдруг в ушах оттаявшую речь.
Все те слова, что друг промолвил мне при встрече,
Замерзли, значит, вдруг и лишь при тёплой печи
Оттаяли в ушах... Я слышу: здравствуй, брат!
С тобою видеться я нынче очень рад!

Охотник, верно, лгал. Но почему ж у нас
Теперь подобное случается подчас,
Что слово налету, в печати самой даже
Беззвучно мерзнет вдруг?.. О, Боже мой! Когда же
Найдём мы теплую натопленную печь,
Где слышали б друзей оттаявшую речь!..