Твердые формы - запад: сонеты

В ночи горящий огонёк,
Мне маяка дарящий свет,
Мой путь во тьме увы далёк,
Огнем в пути своём согрет.
Бреду неспешно по тропе,
Устало шаркая в ночи,
Я верю, что приду к тебе,
Под свет немеркнущей свечи.
Увы я раб своей любви,
И обстоятельств тоже раб,
С тобой общаться – визави,
Таков судьбы у нас масштаб.
Так нить судьбы ведёт в пути,
И не свернуть не заплутать,
Моё раскаянье – прости,
Любовь, а это как дышать.
И пусть таков каков я есть,
Я в чувствах словно бы в сетях,
И мне всего не перечесть,
В ночи горящих фонарях.

Мне кажется, иль чудится порою,
Прошедшее всё больше проявляясь,
Что всё былое, было не со мною,
Со временем мечтами испаряясь.
Пытаясь быть значимей чем казаться,
К себе быть строже и серьёзней,
И относясь к былому скрупулёзно,
Пытаясь вообще не ошибаться.
Но то, что нам дано, того нельзя нарушить,
И память нам порой спасает души,
Души бессмертие нам кажется бесценным,
Во истину таким благословенным.
Хоть внешне и подобные богам,
Подвластны мы увы грехам.

О как музыка прекрасна, в ней нежность,
Как утренний рассвет, что обнимает,
Зовет к себе, танцует в унисон,
Где каждый звук — мечта, что не угасает.

Светлые ноты, как птичий хоровод,
Вдыхают жизнь в обыденный момент,
Волнуются сердца, поднимая в водоворот,
Забытые мечты и старый завет.

Когда звучит, мир замирает в мечтах,
Унося в небесные дали неба,
Предвосхищая встречу с новыми днями,

В каждом аккорде — искра чуда,
В каждой мелодии — любви черты,
О, как музыка наполнена светом —
Она живет в душе, не зная границ.

А прошлое, сияньем серых глаз,
Мне маяком бессменным светит,
Среди невиннейших проказ,
Тебя, конечно, где-то встретит.
То хохотали не в невпопад,
То в голос мы порой рыдали,
Теперь уж встретит нас едва ли,
Своим сияньем звездопад.
И ночь волной нас накрывает,
И в небе звёзды зажигает,
Луна, что цветом серебра,
Светить нам будет до утра.
Но все минует, все пройдёт,
И рана в сердце заживёт.

Бывает в жизни полоса,
Меняющая плюс на минус,
Тепло сменяют холода,
Хороший вкус на только привкус.
Бывает всё, сомнений нет,
То электричество, то свечи,
То расставания, то встречи,
То чёт, бывает и не чёт.
Многообразие во всём,
И ночью темной и светлым днём,
Под звездным небом и луной,
Когда один, когда с тобой.
Уж такова судьба моя,
Огня там много и дождя.

Так равнодушием полна,
Жизнь потихонечку кружится,
И безразличия волна,
Накрыть нас всё-таки стремится.
Не верю в эту непредвзятость,
Нейтральность, только лишь обман,
Афера, жалкий балаган,
Попытка выдать грех за святость.
Вам трудно что-либо решить,
А невиновного клеймить,
Ведь право самое простое,
Такое смелое, хмельное.
Затравим зверя целой сворой,
Кипя презрением и злобой.

Любуясь в небе вольной, певчей птицей,
Хочу подняться ввысь, взглянуть на землю.
Трёхмерный мир, безудержно объемля
На крыльях ветра, став его частицей.

Полёту, зримой нет в мечтах границы,
И мысль моя, стрелою вверх немедля
Взлетает к солнцу, свет его приемля,
И мчит по небосводу в колеснице.

Уйдя за край, в безоблачные дали,
Я вижу сверху бор густой, сосновый,
Ковры полей и нити рек лазурных.

Картина счастья! Грёзы, явью стали!
Лечу! Познав природу силы новой,
Влюблюсь навеки в свист потоков буйных.

Зима теплом нежданным нас лаская,
Про стужу и метель совсем забыв,
На деревах уж почки распуская,
Среди зимы весною одарив.
Зима, ещё совсем не вечер,
Метели, вьюги пока, что затаились,
И в подворотне где-то схоронились,
Лишь завывая, плачет тихо ветер.
Не верю, что зима вот-вот отступит,
Весне свой вдруг черёд, негаданно уступит,
Вновь вьюги взвоют, вновь заметут метели,
В сосульки превратятся все нежданные капели.
Зима – зимою, а весна – весной,
Как ночь сменяет утренней порой.

За дружеским хмельным столом,
Как встарь по новой повстречались,
Венчая разговоры все вином,
Смеялись громко, обнимались.
Спиртное служит лишь приправой,
Для разговора меж друзей,
Для усиления страстей,
И нескончаемой забавой.
И уважения мерилом,
Всем выпитым вина бутылям,
Воспоминаньем о минувшем,
О будущем, пока грядущем.
С годами дружба всё сильней,
Коль мы становимся взрослей.

Бывает горе от ума,
От глупости бывает тоже,
И совершено не спеша,
Ударит в спину кара божья.
Запутан и непрост итог,
Где ваши мысли заблудились,
С рассудком, где вы распростились,
Отрезав ухо, как Ван Гог.
Что страшно, больно по живому,
Коль не выходит по-другому,
И коль избыточность ума,
И в голове давно пурга.
То закуривши сигарету,
Вскричал, «Карету мне, карету!»

Огонь любви, мерцающий в ладонях,
И как топор неумолимый палача,
Табун в несущихся полями конях,
Всё к одному, на всё одна судьба.
Я верю в тот порыв суровый,
Который не требует слова,
Тебе в душе оставлю навсегда,
И в кучу скинул все свои оковы.
Заблудший и жестокий этот мир,
Последний отмечает роскошный пир.
Наполнено страданьем и тоской,
Мгновения прощания с тобой!
Прощай огонь безумств угасший,
И я всё это написавший.

Снегом белым, чистым снегом
Заметает всё вокруг.
За тобой иду я следом.
Снова вместе, милый друг.

Быть - обычным человеком.
Жить - в объятиях сильных рук.
Так ничтожно мало века
Слушать сердца мерный стук.

Сколько пройденных тропинок...
Привела к тебе - одна.
Жизнь - из крохотных крупинок.

Каждому - своя дана.
Крестит странник - месяц инок.
Скрепит наши имена.

Прекрасен зимний, чуть морозный день,
Коль непогода не шуршит позёмкой,
И снеговик с ведёрком набекрень,
Затихший под заметенной снегом ёлкой.
Уж третий день, как Новый год,
В свои законные права вступил,
Фейерверками нас всех ошеломил,
Ликуя, праздновал народ.
И утомившись от обильного застолья,
От развлечений и просто алкоголя,
Притихших улиц, сейчас почти пустых,
Прохожих редких и хмельных.
Приветствую восторженно я Новый год,
Проблем, забот и дел ещё невпроворот.

Увы насильно мил не будешь,
На всякого не угодишь,
Не так напишешь, иль пошутишь,
Не так глядишь, не так сидишь.
Ведь очень много разных мнений,
Исполнить всё хотя бы чуть,
Или другое, что загнуть,
Фантазий либо размышлений.
А мне увы то не по силам,
Для каждого не будешь милым,
В глаза глядеть, хвостом вилять,
Всех без разбора забавлять.
И я увы таков, как создал бог,
Не гений, не герой и не пророк.

Я словно воск, подтаявший на солнце,
Твоим теплом нечаянно согретый,
Как часто, сильно бьётся в сердце,
Мотив нечаянно воспетый.
Аккорд из губ твоих и глаз,
Меня несчастного терзает,
В истоме сердце замирает,
Рыдая, плача и смеясь.
За что - такое наказанье,
За что - Сизифово страданье,
Катить валун на склон горы,
Итогом вечной сей игры.
Сердечных чувств моих смятенье,
И столь прекрасные мгновенья.

Любовь таких прекрасных дам,
Нас вдохновляет непременно,
И вы, наверное, мадам,
На грешных нас глядя надменно.
Играя в жизни чёт и нечет,
На каждое из утвержденья -да,
Три тысячи ответов -нет, почти всегда,
Вас выбирают, вы выбираете в ответ.
Судьба коварною бывает,
Порой и Вас так выбирают,
Что хоть на стену взгромоздись,
Или сквозь землю провались.
Ау кричи иль не кричи,
В ответе нет увы любви…

Я не терплю измен коварных,
Когда в чести удар исподтишка,
И в истину я слов высокопарных,
Поверить не готов наверняка.
Когда на похвалу врага пробило,
«Вы так добры и сильны мой друг,
Как вы умны и умнее всех вокруг»,
Такое много раз уж было.
Нам лестью голову забить,
И обмануть, и победить,
От Вас другого и не ждали,
Теперь поверим мы едва ли.
Так слову джентльмена верить,
Как это надо лицемерить.

Горящий вечно в нас огонь,
Нас поднимающий в атаки,
С благословенных тех времён,
Что встали мы под наши стяги.
Присяга — это только раз,
Мы по-другому не умеем,
Но право слово не жалеем,
Страна позвала, пробил час.
Не ищем мы судьбы иной,
Что нам дарована судьбой,
Коль Родина нас призовёт,
И час, решающий пробьёт.
Плечом к плечу мы встанем все,
Быть со щитом иль на щите.

Как тайнами, вся наша жизнь полна,
У каждого в шкафу свои скелеты,
То солнце светит нам, а то луна,
Закат сменяется рассветом.
А время всё быстрей бежит,
С минутой каждой ускоряясь,
Воспоминаньям умиляясь,
И пламенем негаснущей свечи горит.
Что делать, уже за шестьдесят,
Минувшего страницы шелестят,
Когда порою их листаю,
Былое с грустью вспоминаю.
Быть сложно все же стариком,
Пред зеркалом, с морщинистым лицом.

И вновь огнём горит земля,
И ждут от нас освобожденья,
Деревни, сёла, города,
Кресту святому избавленья.
Вы нам увы, уже не братья,
Вы предали и продали на век,
То, чем гордится русский человек,
И в спину словно нож, воткнув проклятья.
«Чума на оба ваших дома»,
Вам в миг большого перелома,
Иудами стать суждено,
Что было, к сожаленью сожжено.
Как тут верёвочке не виться,
На ней вам только удавиться.