Твердые формы - запад: сонеты

В душе весна, и сердце бьётся чаще,
Когда ко мне вдруг взгляд твой обращён.
Мир кажется светлей, добрей и краше,
И я надеждой тайной окрылён.
Ищу слова, чтоб чувства передать ей,
Что борются во мне, как океан.
Боюсь признаться, страшно мне утратить
Тот хрупкий мир, что нам любовью дан.
Ты – солнца луч, пробившийся сквозь тучи,
Ты – песня птиц в рассветной тишине.
И каждый день с тобой, подарок лучший, —
Сокровище, хранимое во мне...
Пусть первая любовь, как сад, цветёт,
И счастье нас с тобою вечно ждёт.

(Сказки лета озорного)

Настало лето, солнца яркий луч
Пробился сквозь завесу облаков...
И птичий гомон, звонкий и певуч,
Открыл нам мир без пустотелых слов.

Трава алеет изумрудным цветом,
Вкруг воздух напоён теплом и мёдом...
Пчела гудит, занятая при этом
Своим нехитрым и полезным лётом.

Забыты холод, метель и вьюги,
Природа расцветает, хорошеет,
И сердце радостно стучит в округе...
Любуясь тем, что лето души греет.

Пусть будет долгим этот дивный час,
Когда сверкают улыбки милых глаз!..

(Сказки весны долгожданной)

Вдали заснеженные пики спят,
Под пледом облаков, как в сладком сне.
Но, солнце будит их, лучи летят,
И тает лёд в весенней тишине.

Ручьи звенят, прокладывая путь,
Сквозь камни серые, к долине вниз.
Зелёный мох пытается взглянуть,
На мир, где жизнь опять зовёт к себе на бис.

В горах весна – симфония цветов,
Подснежники, как звездочки, горят.
И аромат неведомых садов,

Пчелой разносится, сквозь горный ряд.
Здесь воздух чист, и мысли так легки,
В горах весной все чувства глубоки.

(Сказки весны долгожданной)

Весной Алатау, как дивный сон,
Где пики в небеса стремятся смело...
И снег, лучами солнца опалён,
Рождает звон хрустального напева.

Все склоны в изумруд оделась вновь,
Цветы ковром пестрят, как чудо света...
И шепчет ветер нежную любовь,
Бродя меж скал, где скрыта тайна лета.

Орлы парят, взирают с высоты
На мир, что расцветает в ярком цвете,
И водопады гордые чисты...

Сбегая вниз, где солнце ярко светит.
Покой здесь, тишина и благодать,
Весна в горах – восторг, не передать.

(Плоды раздумья)

Лазурь, тиха. Задумчива прекрасна,
Плывёт весна нал ширью бледных нив.
Устало дышит дремлющий залив,
В тумане даль, застывшая безгласно...

Вот выбежал пыхтя локомотив
Из тихой рощи, — мерно и согласно
Стучат колёса... тает он неясно
В немых полях и гул его тосклив...

Как чёрный призрак, в сумраке рассвета
Грустит завод... В тиши завыл гудок.
И зазмеился медленный поток

Рабов труда... От солнечного света,
От ласк весны в темницы побрели
Рождённые во мраке и в пыли.

Восемь десятков минуло годов,
Как мы с душой опалённой войной,
С развалин храмов и городов,
Победы добились, как таковой.
Жертвы мы клали на этот алтарь,
Враг вся Европа, дикою сворой,
То тихою девой, то вредной сеньорой,
Пред нами предстала, как в давнюю встарь.
Их мы жалея, сочувствуя даже,
Простили их во всём антураже,
Не стали судить и рядить всех подряд,
«Взгляд виноватый, хвостик поджат».
Но всё возьмём, что нужно теперь,
Не будем скрестись в закрытую дверь.

И словно древний акын,
Что вижу то и пою,
Евразии сын и славянин,
В Европе на самом краю.
Мне горы Урала, как колыбель,
Чудесных сказаний полны,
Напевы курая и тишины,
И горных речушек купель.
За Родину, в час суровой беды,
Жизнь отдавали наши деды,
И вновь протрубили сегодня призыв,
Пора ликвидировать старый нарыв.
Сквозь боль ампутации, горечь потерь,
За счастье всех НАШИХ людей!

(Зло под плесенью обмана)

Нюхач, не дорожил доверием народа,
Ракеты «Stinger» полюбил немолчный шум;
И пушек яркий блеск, и пули свист холодный...
Марионеткой стал творец шурум-бурум.

Под шапкой дурости, дорогою свободной,
Под левым коксом, но без страха и без дум,
Иди, Трепач, зовёт тебя лукавый ум.
Где вручат ордена за «подвиг благородный».

Крамольникам на зло, ты движешься к концу;
Их кровью красною кропи похвальный труд —
Построй ЗЕпалый эшафот и будь на нём художник...

А глупая толпа пускай тебя бранит
И, злобою дыша, надменно говорит:
— Он чепушила, наркоман, безбожник!..

Как много я хочу сказать,
В сей час вечернего заката,
И всё ли надо вспоминать,
За что приходит нам расплата.
За нежность, что дарил любя,
За ласки, что мене дарила,
Ты всё уже давно забыла,
Погасли отблески огня.
Лишь тень былого промелькнула,
И тут же в вечность ускользнула,
А в памяти вкус нежных губ,
И годы горестных разлук.
Целуя нежно твою руку,
Скажу: спасибо за науку!

Родная Русь, коль враг пришёл,
Его достойно встретить надо,
Чтобы конец он свой нашёл,
И знал, что ждёт его расплата.
Убей врага, нет уничтожь,
И памяти о них не станет,
Их времечко конца настанет,
Когда всех их к ответу призовёшь.
За слёзы жён и матерей,
И за отцов, и за детей,
За города, лежащие в руинах,
И за поля усеянных, все в минах.
За всех замученных, убитых без разбора,
Львов с Киевом сполна ответят, как Содом с Гоморрой.

Премьер - министр или сэр,
Британии великой в прошлом,
Нас вызываешь на дуэль?
Как в анекдоте пошлом.
Что испугался и притих,
Но ножик точишь втихаря,
Глотни с устатку вискаря,
Наверное, пока не полный псих.
Следи прошу за языком,
Ведь мы ответим кулаком,
На всю твою хулу худую,
Ошибку просто роковую.
Накажем мы туманный Альбион,
На дно весь ваш пиратский галеон.

О канцлер будущий, он не лишён страстей,
И яйца у него, наверное, стальные,
Язык, как надо, без костей,
Идеи, как всегда шальные.
Он Рейх очередной создаст,
Направит точно на восток,
А там, какой восторг,
Сосед все почести воздаст.
Мы всех зароем, кто придёт,
Кто не сдаётся, тот умрёт,
Короче встретим, как умеем,
Преступников, мы вешаем за шею,
Запомнит пусть каждый интервент,
Ждёт эшафот его, не постамент.

А вот из Галлии петух,
Уже ощипанный порядком,
Он фанфарон и повелитель мух,
И сибарит по всем ухваткам.
Очарованьем полон до сих пор,
Да экстерьер пока, что надо,
На негров падок, вот засада,
А с этим полный перебор.
Благоухает, как флакон духов,
Являясь скопищем грехов,
Готов всегда и всех предать,
Или украсть, или продать.
Казаться «человеком» нелегко,
Увы до Бонапарта далеко.

И снова небо затянуло,
Сквозь тучи солнца не видать,
И ладно что не ливануло,
Чуть алым, обнажив закат.
И накрывает хмарь с туманом,
И грусть с тоской туманит мозг,
И недоступен в Асгард мост,
Так замени его диваном.
Иль ящик, что ТВ включи,
Свои печали утоли,
Игрою признанных актёров,
И репортажем репортёров.
Готовой «пищей» для тебя,
Обильно дарят не любя.

Вновь серым небо затянуло,
Вновь дождик капает слегка,
Но солнце к нам не заглянуло,
И накатила вдруг тоска.
Уходит время безвозвратно,
Не очень и велик запас,
Весна танцует дивный вальс,
Нас призывая очень страстно.
Мне мнится или это явь,
Танцую я тебя обняв,
Я знаю это чересчур,
И завершаю дивный тур.
Мгновений столь счастливых череда,
Увы всё в прошлом, навсегда.

Весенний дождь стучит по крышам,
Сквозь солнце, зайчика ловя,
И я капель весны заслышав,
Пою мелодию дождя.
Дождь, солнца яркий свет,
И дождь слепой стучит стаккато,
Меня зовёт с собой куда то,
Где не был я уж много лет.
Где я с собою встречусь прежним,
Красивым, молодым и грешным,
И рухну в омут твоих глаз,
Румянец щёк и губ атлас.
Сойти с ума, всё так и было,
Душевно очень и красиво.

И в толпе, среди тысячи сияющих глаз,
Я всё ещё буду искать твои, родные,
В мерцанье лиц, под маской, без прикрас,
В надежде встретить отблески златые.

Пусть музыка гремит, и льётся свет,
Пусть смех звучит, и кружит голова,
Лишь твой образ – истинный портрет,
Он не забудется, пока я жив, пока я дышу едва.

Искать в толпе – безумная игра,
Но сердце верит, что не всё пропало,
Что наша встреча – близкая пора,
Что ты вернёшься, как и обещала.

И средь огней, и шума карнавала,
Лишь взгляд твой – мне дороже клада.

О, дорогая с днём рожденья!
Что, снова восемнадцать лет?
Тебе желаю без сомненья,
Лет сто ещё встречать рассвет!
Жить полной жизнью, не грустить,
Такой же желчной оставаться,
И так же горячо влюбляться,
И так же горячо любить.
И беззаветно отдаваться,
Минутой каждой наслаждаться,
И не о чём тебе жалеть,
Лишь песню до конца допеть.
И в неге нежной раствориться,
Увы всё вряд ли повториться.

Перо бессильно петь приятства секса:
Вступ в тело леди слаще крем-брюле,
Вкуснее флорентийского бифштекса,
Сытнее консоме и кассуле!

В тональности мажорной страсти крики,
Стаккато стонов в девичьих устах,
Аччелерандо тел на самом пике —
Пред ними меркнет всё, что создал Бах!

Чтоб принял холст палитру пылкой сцены,
С благословеньем кажого мазка
Венерой, в свет явившейся из пены,
Творить должна художника рука!

Либидо суть реактор мирозданья,
Воздам ему сонетом этим дань я!

Восстал мой член — как воин в жаркой брани,
Неколебим пред натиском орды —
Когда с аллюром стройной горной лани
Меня на ложе потянула ты.
Твоя горячность — с похотью на грани —
Собой вуаль пронзала темноты:
Упруга грудь, соски как сталь тверды,
Ланиты рдели, запотели длани...
И, нежную поглаживая спину,
Вошёл в твою я влажную вагину,
А после — дымкой взор застлало вдруг:
Лишь слух ловил сонату сладких стонов,
Разврата неизменных компаньонов,
Что вторили скрещеньям ног и рук.