Прозаические миниатюры

07.01.2021.
Сегодня очень для меня НЕобычный день.
Сегодня я искала церковь, чтоб послушать песнопения и проЧУВСТВОВАТЬ атмосферу рождения новой Жизни.
В Полтаве есть разные направления христианской веры:

05.01.2021.

А, Б, В, Г, Д, Е... да мы учим в Полтаве алфавит, жестовый язык для глухих людей.

Когда-то, где-то в далёком прошлом я мечтала стать сурдопереводчицей.
Но это нужно ПОЛЮБИТЬ чистым СЕРДЦЕМ.

Как это делает Светлана Баклицкая, она отдаёт всю свою часть Любви в помощь глухим людям.

С детства обучаясь этому навыку, Света никогда не пасовала и не предавала своей Мечте, что и привело к заветной Двери в которой Человек нашёл свой Путь в Нужном Направлении.

Служить людям может не только Господь.

Его Помощь, как раз проявляется в таких людях как это делает Светлана.

КАРЕЛИЯ.ОКСЕНТИНМЯКИ. Здесь можно встретить расщелины, пропасти,
сальные выходы. С горы Мескуункаллио по направлению к Коуккакаллио
можно увидеть тропинку для скота, поднимающуюся чуть не в самое небо.

Летит скала сквозь стаи туч
во чрев озерных вод
и на плечах своих она
оленью стать несет.
Застыл вожак, прозрев печаль
и будущность прозрев,
но ветер не исторгнет, нет,
из глаз его слезы -
свершится все...

Призывный трубный клич
вожак кидает вглубь времен,
качнулось стадо вдруг,
беспечно расплескав вокруг
копыт веселый перестук
и важенки раскосый взгляд
восторгом напоен...

Лежит их путь, длиною в жизнь
сквозь радость и беду,
сквозь узкие ущелья скал,
через любовь и страсть,
по берегам бескрайних вод,
рядам суровых скал,
где дни плутают, чтобы вновь
излиться на простор полей
из тесноты веков.
Струится путь сквозь страх и боль,
событий мрачных тьму.
Из-за глухих оград лесов,
по широте равнин,
сплетая жизни рукава,
умело гонит враг
оленей, утомленных клин,
испытывая их.
Не ты ли их учил, вожак,
спасая жизнь свою,
согнать скорей слабейших в круг,
отважно головы склонив,
сплести рога в единый щит
и выстоять в бою.
Отступит враг, беда уйдет,
усталость тел омоет дождь
и розово-зеленый мох
уймет коленей дрожь.
Струится путь через года
и что бы ни стряслось,
они пройдут его, свой путь,
и не сойдут с него.
Вожак издаст свой трубный глас:
очнется стадо - пробил час
и заструится вдаль времен,
и важенки раскосый взгляд
смятеньем напоен...

Спешат олени перейти
гряду суровых скал,
метель тревожно дышит вслед
и труден перевал,
но не удержит их ничто
в стремлении вперед,
устало стадо, но оно
весь этот путь пройдет.
Уже ласкает первый снег
трепещущую плоть
и розово-зеленый мох,
в отрогах скальных затаясь,
оленье стадо ждет.
Глубокий вдох наполнит грудь -
вожак торопит путь
и трубный глас его спешит
в укрытие созвать.
И по ветвям его рогов
безмолвная струится ночь,
тускнея в сполохах огней,
отдав заре поклон
и важенки раскосых взгляд
печалью напоен...

Но, вдруг, в безмолвии ночном
пронзительно ударил гром,
былые годы разорвал
тревожный звук.
Взрывает выстрел снежный вихрь,
здесь не поможет круг
и мощные стволы рогов
не защитят от пуль.
Но помнит каждый, никогда
не знали вольные стада
томительной беды,
не знали рабства тяжкий плен,
оков железных стон -
олени рвутся в бой...
Олени - дети вольных вод,
стремятся в бой, подставив грудь,
не ощущая страх...
Кружит метель, кружит земля,
кружит оленья рать,
слабейших загоняя в круг -
взрывают пули снежный кров,
здесь не поможет круг,
и все ж, они стремятся вновь,
колени разбивая в кровь
пожертвовать собой...
Бесстрашно головы склонив,
сплести рога в единый щит,
в единый грозный щит
и... принимают бой.
Во мраке пронесется зов,
последний трубный зов.
Вожак упал, поднялся вновь,
рогами небо распоров,
и в радужных огнях
кружит полярной ночи стон,
уносит стадо навсегда
в зелено-розовый простор
через ушедшие года,
через беду и боль.
Лишь выстрел грозно прозвучит
из глубины веков
и вновь полярной ночи стон -
зелено-розовый полет,
затмит, закружит, унесет
трагедию минувших дней
и не вернет назад.
Исчезнет стадо словно сон
и важенки раскосых взгляд
страданьем напоен.

КАРЕЛИЯ.СОСКУА. Один старик рассказывал, что здесь
хоронили метелиляйненов - великанов их карельских легенд.
Глубоким сном сомкнуты веки Седой Гипербореи.
Покой степенных скал, широкий взмах волны
не потревожат сновидений.
И легкий ветерок, взбираясь по уступам,
лишь изредка скользнет ладонью нежною
по колким прядям ели, стекающим во тьму
и локонам сосны.
Тиха и терпелива, смиренна и сильна,
несет Земля всей жизни полноту,
приняв без страха все противоречья.
Дыхание Земли, то дымкою легчайшей
струится из расселин скальных,
впитав мелодию рассвета,
то в неге подвенечного наряда,
росы усыпанного жемчугами,
трепещет в ожиданье ночи.

Она несла тебя, дыханье затаив
и великана поступь
врезалась в память ей, перехватив дыханье...

Что ж, помнит ли Она полет твой величавый
средь чуждых гор и желтизны песков?
Святую брань до славы от отчаянья
и боль души недремлющих орлов?

Запомнила ль твой взгляд, острей уступов скальных,
подобный роднику шальной порыв,
что бьет без устали суровых скал оскалы?
Она ждала, дыханье затаив...

Ты выстоял в бою, наследник Чести ратной,
победой увенчал Главу Земли.
И горькую слезу, как Мать смахнув украдкой,
несла тебя, дыханье затаив.

Земля хранит ту поступь, тот сердца бурный ритм,
то благородство стали, что в глазах...
Она несла тебя дыханье затаив,
рыданья скрыв...О том не рассказать.

Земля настойчиво хранит воспоминанья,
события, все даты, имена...
Врезалась в память ей, перехватив дыханье,
та боль, что знает лишь Она одна...

КАРЕЛИЯ.РАЙВАТТАЛА (расчищать). Из озера Райваттала
вытекает ручей Лауккая (галоп), недалеко стояла мельница.

РУЧЕЕК
Проснулся лучик солнца и ручеек, зажмурясь
от ярких этих бликов, заторопился в путь,
шумливо заструился, споткнувшись о пороги
и песенку тихонько мурлыкая под нос.
Пора крутить колеса мельницы-трудяги,
давно протяжным скрипом его ступицы кличут,
поля напиться просят, ждут, патиной покрыты
сухих мельчайших трещин, на Солнце раскаленных.
Скучают звери, птицы, в тени лесов укрывшись,
торопят ручеек.
Как может он сравниться скудостью своею
со статью величавой широкого простора
Озерных Вод глубоких, за горизонтом скрытых,
сияющею тайной?
- Огромное богатство храню я терпеливо,
отбив их в честной схватке, морской суровой битве!
Завыл свирепо Ветер, погнал седые волны,
деревья застонали, до земли склоняясь,
протягивая ветви, прося его пощады.
- Могу я вызвать бурю, лишь мне подвластны волны,
лишь мне подвластны тучи, сотру я ими Солнце,
закрою ими небо и бурные потоки разгонят все живое!
И тут Скала вступила в их спор камней раскатом
- Ах, не сойти мне с места, коль против злого Ветра
не устою я грозно и не обрушу Волны
в бездонную пучину своей могучей статью!
Посыпались каменья, все на пути сметая,
упрямо споря с громом грохотом паденья!
Долго бушевали свирепые Гиганты,
яростно сражались за первенство в природе.
Распугивала долго стихия все живое,
в ущелья загоняя.
И ручеек укрылся, затих в траве высокой,
тихонько продолжая начатое дело.
И путник одинокий, вырвавшись из плена
бушующей стихии, склонил свои колена,
приник к воде губами, отдав поклон земной,
- Дай, ручеек, напиться студеною водою,
возьми мою ты жажду, омой своей прохладой
измученное тело!

ВЯТТИКЯ. Здесь множество стоянок каменного века. Охота проходила так:
на удобном месте строился плетень, по обоим концам которого
выкапывались ловчие ямы и маскировались.

Весенней капли гулкий поцелуй
нежданно вздрогнул, растревожив дрему леса,
Солнце встрепенулось, забывшись на мгновенье
в глуби ласкающего ложа горизонта.
Сплетя рога свои, подобно ветвям сосен,
олени Солнца диск подталкивают дружно
к вершине дивного небесного чертога
и важенки раскосый взгляд следит за битвой.
Наполнена земля весенней жизни буйством:
то Солнца жаркий луч с искрящейся улыбкой
весеннюю капель бесстрашно оседлает
и мчит скорей к земле наездником отважным,
то дробный звук копыт нарушив дрему леса,
подняв крылатый мир рукоплескать природе
и славя ярко, бурно радость пробужденья.
Поет, ликует жизнь, не ведая преграды,
границ ее не зная в полноте избытка.
Но сотни глаз уже выслеживают жертву
и сотни ног уже рвут землю на куски,
и сотни рук давно расставили ловушки,
и захлебнулись дружно сотни голосов
потоком радости удавшейся погони.
Плетень встает в глазах лохматым великаном,
копыта вздрогнули отчаянною дробью
и тело гибкое отправили в полет.
Нет имени у боли, она у всех едина,
она проникнет в сердце и сердце, обезумев,
трепещет, замирая, в оковах леденящих.
Нет имени у страха, бездонной темнотою
глаза он ослепляет и будит дрожь в коленях.
Отчаянье безымянно, его стальная хватка
дыханье остановит жесткою рукою.
Был короток полет!!!
Израненное тело бессильно утонуло
на дне глубокой ямы - на дне судьбы жестокой.
Теперь уже раскосый и томный взгляд не встретит
ответный блеск любви в расширенных глазах,
его не скроют веки туманной пеленою
ресниц, трепещущих от яркости лучистой.
Уж не вдохнет она томительную нежность
пьянящей прелой хвои, уже не вздрогнут ноздри
нежданно ощущая всплеск утренней зари,
копытца не разбудят простор веселым эхом...
Кружится скорбно небо, унося с собою
кусочек хрупкой жизни навсегда.
Последнею слезою растаял на ресницах
весенней капли гулкий поцелуй!!!

КАРЕЛИЯ.ПОНТУСОВО БОЛОТО. 1580г. - Понтус Делагарди, шведский полководец
французского происхождения, захватил Корельский уезд. Небольшой перешеек
между проливами Куркийокский и Хямеенлахти , что ведет к подножию Линнавуори,
поучил название Понтусово болото.
По преданию, русские войска ждали шведские суда у берега Куркийокского залива.
Но Понтус ночью вошел в соседний залив Хямеенлахти, форсировал болото, которым
тот заканчивается, по ранее заготовленным плетням, и внезапно оказался в тылу у
русских.

Святая благодать обильно почивает,
просторы осеняя перстом благословенья,
любовью наполняя дыханье ветерка,
бурливо изливаясь источником студеным
и в вечность проникая рассветною зарею.
Она лицо омоет звенящим летним ливнем,
ладони наполняя небесной чистотою.
И напитает землю живительною влагой,
и упадет с небес свирелью журавлиной.
Но глаз свирепый смерти ее не замечает,
ослепнув от зарницы палящего огня,
ее не слышит ухо, привыкшее к раскатам
убийственных орудий, она чеканит шаг,
вбивая в землю ярость и страх безумной схватки,
дыханьем опаляя измученную землю,
и сея запустенье в страдающих сердцах!!!
Напоена любовью к отечеству Святому,
наполнена стремленьем созиданья жизни,
душа не принимает бессмысленного бега
военной колесницы...
Душа не разделяет восторгов брани ратной,
захлебываясь кровью...
Глаза ласкают краски широкого простора,
затосковали руки по золоту полей,
но дикая дружина свирепо топчет землю
и надо удержаться!!!
Привычные к работе, неловко держат руки
стальной клинок холодный - таким не пашут землю,
но конница лихая копытами взрывает
ее живую стать, и надо устоять!!!
Пылает побережье, вся в сполохах пожара
волна взывает к небу и скалы раскалились -
страданье непомерно и жизнь остановилась,
забившись глубь ущелий - и надо дать отпор!!!
Бодрствует дружина, просматривая зорко
озерное пространство: вершины скал оделись
сигнальными кострами - и надо терпеливо
держать ночную стражу и не смыкать глаза!!!
Не дремлет и противник, рассчитывая ходы
военного маневра, решив не слушать случай,
зовущий наугад завоевать победу.
Умелый полководец заранее расставил
все нужные фигуры на доску сраженья,
искусство применяя.
Как тать ночной крадется коварный неприятель
и судна притаились пустыми парусами,
как хищники готовы к последнему удару,
последнему броску...
И по водам залива безмолвными тенями
скользят бесшумной смертью и по плетням из веток,
сплетенных терпеливо, форсируют болото,
упорно пробираясь, чтобы ударить в спину
предательским клинком.
Коварное уменье и опыт пролагают
им потаенный путь.
Враг за спиной пробрался, взяв хитростью твердыню,
защитников сердца в отчаянье ввергая -
Та боль клинка острее!!!
Да, опыт полководца исход решает схватки,
пейзаж ее суровый умение рисует -
военное искусство и мастерство приходят
с жестокой болью вместе, оплачены ценою
глубокого страданья!!!
Проиграно сраженье!!! Ликует неприятель,
сумев добыть победу обманными ходами.
Суровейшей из казней душа себя пытает,
в отчаянье ввергая, и мука нестерпима,
и нестерпима боль!!!
Что ж, встретили достойно и смерть, и пораженье,
не проронив ни слова и не издав ни стона.
Не посрамили Чести Земли Благословенной!

Века восходят грозно годами по ступеням,
стирая боль событий, распугивая даты...
Но тот урок жестокий военного искусства
запечатлела память - название осталось.
Земля несет то имя, сияя Благородством.
Озерною волною доносится до Неба
Достоинство погибших, не отступивших братьев...
И берегут преданье Северные Скалы,
вздымаясь над простором груди последним вдохом.
Святая Честь венчает верхушки опаленных
Суровых Исполинов!!!

КАРЕЛИЯ, БАБУШКА. Самым уважаемым членом
карельской семьи считалась бабушка, она
присматривала за внуками, за здоровьем родных.

Отец за плечи взял, взглянул в глаза устало,
в котомке незамысловатая еда,
печаль и инструменты - заработок труден,
зовут дела вперед, заботы гонят в путь...
Родные руки накрывают самобранку
умело и привычно: Нет, не буду есть!
- Еда обидела?! Ну что же, так бывает!
Прости ее за все, коль есть ее вина!
Другой бежит домой от голода стремглав,
но голод нагоняет: Скорей! Живот гудит!!!
- Так что же! Ешь меня! Тут третий внук спешит
последний луч зари вечерней перегнать.
- Вот, это молодец! Что ж, так всегда и делай!!!
На, приложи траву, она осушит кровь!
Ужа парит картошка словно дымка утра,
с рассветом выплывая из расщелин скальных,
попыхивает чайник, дрожа от нетерпенья,
пускает пузыри, захлебываясь паром.
Похрустывает смачно огонь в печи дровами,
кидая щедро блики, распугивая тени.
Лохматый сумрак тайно приник щекой к оконцу,
слова ревниво ловит, заглатывая жадно.
Уж сном сомкнуты веки, слова звучат все глуше,
смешались явь и сон, покой, дыханье ровно.
...Кружит веретено замысловатой вязью
и тянет за собою повествованья нить...
...Несется сквозь века слепая колесница,
сбивая время с ног, врезаясь колеей
в безмолвных брег! Куда она стремиться?!
Что помнит?! Что таит?! Где завершит свой бег?!
Среди каких веков застынут недвижимо
колеса-жернова, из пустоты глазниц
уставясь вдаль времен...
...Кружит веретено замысловатой вязью
и тянет за собою повествованья нить...
...Набатом оглушен простор, взлетает птицей
под небеса та конница, что мчится,
раскатом грома выбивая комья глины,
искрят копыта, молнии клинков рвут небо,
высвечивая битву - противник посрамлен
мрак отступил, и дева черпает зарево
воскресшей красотою...
...Кружит веретено замысловатой вязью
и тянет за собою повествованья нить...
...Застыл последний звук свирели журавлиной,
умерший лист кленовый жадной пятерней
смахнул слезу дождя, уняв печаль оконца.
Простывший ветра глас о жертвах голосит
далеких войн, что спят в подножье скальном.
Впитал кленовый лист цвет боли и потерь
и сохранил в ладони...
...Кружит веретено замысловатой вязью
и тянет за собою повествованья нить...
...Всплеснула стая лебедей крылами
в небесный край как жаркая зарница,
пух растеряла, покидая землю...
Виденьем легким замирают стены
монастыря, что долго будет сниться,
и гул колоколов почти не слышен,
гладь озера не дрогнет, не взмолится,
окована дыханьем лютым ветра...
Метель поземку гонит неусыпно:
всплеснет руками, рухнет на колени,
родной земли зализывая раны...
...Кружит веретено замысловатой вязью
и тянет за собою повествованья нить...
Свирепо Укко воет - разгневан не на шутку,
в оконце дышит жаром, дивясь свои узорам,
бросает комья снега пургой со звоном в стекла,
пугая путника. Метет. Проснись скорее -
отец стучит в окно...
Тепло. И вновь усталость смеживает веки,
и сумрак тихо пробирается к оконцу,
струится тихо речь...
...Кружит веретено замысловатой вязью
и тянет за собою повествованья нить...

КАРЕЛИЯ.КУХКА. По преданию, где-то на о.Ламмансаари (овечий)
спрятан клад. Там же есть сторожевая скала - Вахтимяки.

Весна...Весна...Веселый ручеек
стремглав пронесся по равнине,
вскричав известье: Клад открылся!
и птицы дружно подхватили весть.
Земля проснулась, легкий ветерок
блуждал меж сосен и, откинув ветки,
вдруг замер в изумленье: сочный луг
на острове средь скал тайком укрылся.
Бесстрашно встав на острую скалу,
диск Солнца строго заступил на вахту,
чтоб щедро согревать простора ширь,
прекрасные, богатые владенья.
Луг блещет отражением лучей
и солнечные блики гладят травы,
играя, луч плутает в завитках,
что катятся кудрявыми клубками.
Луна за Солнцем мчит занять скорей
трон золотой недремлющего стража,
и вновь уходит ночь и вновь Луна,
теряя луч серебряный прощанья,
послушно уступает путь рассвету...
И так ... от века!
Но где же клад?!!Да вот, он, здесь,
дрожит в ладонях, мордочку подняв!!!

КАРЕЛИЯ.СААРЕС - островная деревня. Каждая горка -
остров среди болот, имела свое название:
Айттасаари - амбарный,
Хойканмяки - узкий,
Сонниосаари - о.Быка,
Тупасаари - о.Избы,
Мюллюпохъукке - мельничный уголок.
Вокруг деревни разбросаны десятки озер.

Идет бычок по кругу, стучат, стучат копытца -
секунды выбивают дробь...
Струится золото зерна, надрывно стонут жернова -
белее снега - вечность!
Ну что? Умаялся, дружок? Ступай, омойся в воле волн,
испей зари прохладу!

Пылает в небе Солнца диск
слепящей белизной
и окна, створки распахнув,
увидев золото ресниц,
зовут, зовут в рассвет.
Смотри, смотри, мечта бежит
по полю босиком.
Те ранки скоро заживут,
растают без следа...
Весенней каплею дождя,
огромной как слеза,
проникнут в землю и теплом
омоют небосвод.
Смотри, восходит теплый дождь
радугой цветков,
мечтой восходит вновь и вновь,
он принесет твою любовь,
чтобы упасть слезой.

Идет бычок по кругу, стучат, стучат копытца,
минутки торопя...
Струится золото зерна, надрывно стонут жернова,
белее снега - вечность!
Ну что? Умаялся, дружок? Ступай, омойся в воле волн,
испей зари прохладу.

Играет в небе Солнца диск,
обильно льет тепло,
ласкает пригоршни зерна -
верни его земле.
Осушит ветра поцелуй
испарину со лба
и вновь предчувствьем закружит,
поманит в дальний путь
и легким, легким взмахом крыл
откроет горизонт.
Тяжел и узок этот путь:
пороги впереди,
волна порой сбивает с ног
и ноша тяжела,
но руки помнят то тепло,
оно из жизни не ушло
и пригоршни зерна...

Идет бычок по кругу: часы, колени подломив
сбивают дробь копыт...
Струится золото зерна, надрывно стонут жернова,
белее снега - вечность!
Ну что? Умаялся, дружок? Ступай, омойся в воле волн,
испей зари прохладу.

Широко поле, тишина
как саван тяжела,
не дрогнет ветка и трава
как -будто что-то ждет,
дыханье затаив.
Безмолвно туча пожрала
последние лучи,
что заплутали впопыхах -
ей некуда спешить.
Она сильна и в силе той
черпает правоту.
Она черна и чернота
ей оправданье шлет...
Пронзают молнии простор
от неба до земли,
кромсают и в безумстве рвут
кусками небосвод.
Раскаты грома глушат мрак
и воздух раскален.
Огнем охвачен старый дуб,
он крону опустил,
ему уже не встать с колен,
бессильем сломлен он.
Не проронив ни капли слез,
все небеса в пыли,
раскаты боли давят грудь,
дыхание украв
и страх беды застыл в глазах,
беги, беги скорей.
Но груз такой не унести,
как туча ни сильна -
поток смывает страх и боль,
не видно слез, раскрой ладонь,
там - пригоршня зерна.

Идет бычок по кругу, года в коленях будят дрожь
и поступь тяжела.
Струится золото зерна, надрывно стонут жернова,
белее снега - вечность!
Ну что? Умаялся дружок? Ступай, омойся в воле волн,
испей зари прохладу.

Едва касается земли
усталый Солнца диск...
огромен диск и раскален
печалью докрасна
и гонит ветер жар времен,
тепло добра, пожары зла,
амбары, что ж - полны!
Смотри, скользит бесшумно диск -
прощальный поцелуй!
Земля уходит из-под ног
и тень как жизнь длинна.
Диск раскален и этот жар
уж выстрадан сполна.
Что собрано, взгляни в ладонь,
забудь страдание и боль,
там - пригоршня зерна!

Идет бычок по кругу, стучат, стучат копытца,
секунды выбивают дробь...
Струится золото зерна, надрывно стонут жернова,
белее снега - вечность!
Ну что? Умаялся дружок? Ступай, омойся в воле волн,
испей зари прохладу!

КАРЕЛИЯ.КИРКОНКЮЛЯ - церковная деревня. Здесь расположена гора
Хийденмяки - гора Хийси. Хийси - дух карельских легенд, который
живет в горах, в труднодоступном месте вблизи деревни и охраняет
ее от пришельцев. Главный Хийси обитает на берегу оз.Хийтоланярви.
По рекам Кокколайнйоки-Хийтоланйоки-Асиланйоки в Ботничес-
кий залив (Каяно море) и Белое море шел древний торговый путь -
Великий меховой путь.

Седые времена стучат тихонько в окна,
мороз вздыхает тяжко, стекла разукрасив,
поет суровый ветер, устали не зная,
то в танце закружит, снежинки поднимая,
то бросит комья снега в безумном ритме в вечность,
с пургою заведет альянс замысловатый,
плутая как безумец среди лесов дремучих.
Потрескивают дружно в пламени поленья,
дымок шутя играет с язычками в прятки,
бросая блики ловко по стенам избушки,
на поединок грозно вызывая тени.
Причудливым узором встают немые тени,
немые стражи сказок, хранители преданий,
ведут воображенье по тайным лабиринтам.
Затрепетали чутко гигантской птицы крылья,
то - волны пенные, переливаясь ярко
сливаются как встарь на тонком перешейке.
Те два крыла - озера несут степенно воды
к подножью мяки-Хийси, что вырастает тайной.
Зашелся вдох расщелин у скал туманной дымкой,
то - дух старинный Хийси сковал дыханьем воздух,
опутал реки дерзко порогами крутыми,
воздвигнул скалы-стены на пути протоков.
Но все же путь древнейший искрит-блестит мехами,
Великим стал и славным в желанье мореходов.
Нет, не дерзнет несмелый чужак сюда пробраться...
Откроют пасть ущелья, болота рассмеются
и скал клыки вопьются в него, длиною в вечность.
Вдруг заметались тени, запрыгали с пращами....
То - воинство лихое коварного Владыки
его диктуют волю, желанья исполняют,
ослушаться не смеют приказов Властелина.
Послушно охраняют суровые владенья,
селенья и дороги, Великий путь по рекам.
Чужак не смеет даже приблизиться к дорогам,
дерзнет ли он пробраться в селенье без поклона?
Его лихие слуги туманом заморочат,
камнями закидают, пращу тот час наладив,
седой пургой закружат, запутают в болотах,
обманут, заморозят, собьют с пути-дороги.
Не смей, чужак, не суйся, покуда за поклоном
не поползешь послушно к суровому Владыке!
И кто ж тебе поможет? Владыки все боятся!
Но коль поклон отвесишь до самой до землицы,
коль речи потайные понравятся Владыке,
он с искоркой лукавой в пустующих глазницах,
питье тебе протянет от "маслобойки Хийси",
и тут же заструится прохлада ледяная,
тревогой разольется, изгонит жар из сердца,
застынут чувства разом как лютые торосы
и воля разобьется о берега крутые
ленивою шугою...
Плясали долго тени причудливый свой танец,
неистово пугали личиной безобразной,
но самовар проснулся и ежиком зафыркал,
заухал словно филин из тайников лесных
и паром заклубился - Смотри, не захлебнись!
И испеклась картошка, смешались смех и сажа
картофельных очисток - Смотри, не обожгись!

КАРЕЛИЯ.ЛАПИНЛАХТИ. По побережью тянутся каменные валы.
Неподалеку от берега залива Лиетлахти находился плоский
камень с выбитым на нем квадратом. Точно такие же
квадраты находят начертанными на досках. На них викинги
играли в азартные игры.

Разгул страстей неудержим
и хриплым стоном будит ночь.
О камень камнем бьет азарт
и дышит жаром.
И раскалился воздух в сплав
пьянит, мутит шальной угар
то кровью наливает глаз,
то вдруг слепит!
ИГРА!!!
И кубков звук глухой в ночи
почти не слышен, хоть кричи,
туманом ночи растворен
хмельной напиток.
На йоту нет прохлады в нем,
то тишина дыханье бьет,
то крики яростью взорвет,
то замолчит.
ИГРА!!!
Драккар баюкает волна
и снасти стонут - не до сна,
хрипят, мелодию забыв,
обрывки криков.
И стон смывается волной,
тоска доспехов давит грудь,
азарт выкатывает в ночь
безумца глаз.
ИГРА!!!
Свирепый норов у ребят:
клинки расправою грозят
и вновь скрываются, блеснув,
в тугие ножны.
И темноты не видно, нет,
не скоро к ним придет рассвет,
сознанье не тревожит ум
и шут с ним!!!
ИГРА!!!

КАРЕЛИЯ.РИЕККАЛА. На землях Риеккала есть место - Сакараро,
на котором произошло крупное сражение между русскими и шведами.
На поле битвы долго ничего не росло. Солдаты, погибшие здесь были
похоронены на склоне горы Хухмармяки - опаленная.
Силланкорва - у моста.Здесь была страшная битва. По преданию,
во время сражения воины стояли по колено в крови. Воины похоро-
нены на склоне скалы Аромяки - гора клада.



Риеккала журчит ласкаясь
и Силланкорва звучит как песня
в дали простора.
Тревожит память простор широкий,
века застыли в глубокой думе,
глубокой скорби.
Перемололи и боль, и муку,
те жернова, что ждут до часа,
кричат безмолвно.
И жернова те лежат смиренно,
у скал, что память сокрыли тайной,
немые стражи.
Поток студеный ломает берег,
несет к подножью прохладу утра,
то затихает, то бьется бурно.
Тела святые почтили землю
тем сном глубоким, что настигает
в порыве битвы.
И напитали своею кровью
седую землю, траву младую,
залили щедро.
Трава поникла сплошною раной,
и кровь запекшись, ее покрыла
как сталь доспехов.
Она не скоро распустит листья,
луга оденет ковром зеленым,
тугим как стрелы.
Они стояли здесь насмерть - братья,
друг другу - братья и ей - сестрице,
Земле Родимой.
Ее закрыли своею грудью,
единой-братской, как Исполины,
подобно скалам.
Здесь боль струилась сплошным потоком,
сжимая грудь, подломив колени,
сжигая чувства.
Глаза запомнили пламя утра,
заря заката сомкнула веки,
как сон глубокий.

О, Силланкорва, томит как мука,
Риеккала как боль пронзает.

Катился жернов как колесница,
молола битва святые жизни,
не зная страха.
И причастилась Земля Святая
Святою кровью своих героев
из общей чаши.
И жерновов тех, слепых, глазницы
слезой вскипели, слезой кровавой,
слезою вещей.
Поднялись скалы, расправив плечи,
сокрыв в подножье и боль и стоны,
и кровь, и раны.
Склон опаленный склонился низко,
вобрав их души, укрыв прохладой,
уняв покоем.
Клад сокровенный исчез в подножье
у Исполина - святая тайна,
навеки тайна.
Поток уносит навек преданья,
смывая краски, стирая звуки,
ломая строки.
Лишь жерновов тех, слепых, глазницы
хранят ту тайну, взывая к небу,
к любви взывая.

КАРЕЛИЯ,ХУХТЕРВУ. Луостаримяки - монастырская гора.
Монастырь Луостари был когда-то разорен шведами
(1582г.). Спустя долгие годы, когда люди копали
погреб, наткнулись на могилу. В ту же ночь из печи
стал доносится голос старца, призывающего оставить
это место.

Тонко завыл ветер в печи, пламя вспыхнуло было,
запрыгало мелкими лепестками и, вдруг, потухло,
заструилось едким дымом, пролилось слезой; очертания
расплылись и помутнели - Святое место! Не тревожьте его!
Стальной всадник терзал бока коня остроконечными
лепестками шпор. Тяжелая конница пламенем
факелов чертила замысловатые тени. Рассвет занялся
пожаром, лишь на мгновенья вырывая из тьмы искаженные
страданием лица, как вдруг, задохнулся дымом и почернел
запекшейся кровью.
Бездыханное тело звонаря долго еще вызывало к жизни
тревожный гул колокола.
Среди слепого огня, мрака и черноты белоснежные
пряди волос бились в порывах ветра так, словно
раненая птица распростерла крылья защищая своих
птенцов - старец, раскинув руки крестообразно,
прикрыл юные жизни и они слились воедино,
и легкие улыбки озаряли их лица стайкой говорливых
весенних птиц. - Не тревожьте их сон!
Монастырские стены в сполохах пожара поднимались
подобно чернецам, спеша дать последнее целование.
Земля, почернев от боли, отдала им свой, земной
поклон и ... скрыла их тела.
Еще долго звучал голос старца в душах притихших
людей - Святое место! Не тревожьте его!

КАРЕЛИЯ. КРЕПОСТНОЙ ВАЛ - рукотворная часть нерукотворных твердынь
органически вписывается в скальный пейзаж. По прошествии стольких веков
трудно сказать где руки человеческие приложили свои непомерные усилия,
а где природа сама "сомкнулась", давая убежище хрупкой человеческой
жизни.

Волна бедствий захлестнула карельскую землю девятым валом.
И вновь всем миром собираются люди возводить укрытия
ради сохранения самой жизни, хотя бы малого ее очага.
Старцы на согбенных плечах своих несут всю тяжесть беды.
Они опытны и подобно гордому вожаку оленьего стада,
безошибочно выбирают место. Но молодость...молодость
и среди гари пожарищ не ведает горя: сияют их лица, сверкают
глаза и камни играючи летят из рук в руки и легко
укладываются в ряд все выше, выше...
Женские улыбки смывают усталость суровых мужских лиц,
Да, они рядом, их старанием засыпаны землей острые камни.
Глаза сливаются с глазами, улыбки и румянец играют на
молодых лицах: все им по силам и среди смерти правит
любовь и нет войны, нет ненависти, есть только любимые
глаза и молодость, и надежды, и мечты.
Но яростный всплеск крыльев взлетающей стаи, разрывающей
воздух в клочья, напомнит - беда растеклась по ущельям вязким
туманом.
Заметались встревоженные звери, прося у людей защиты,
застучали копытца по скалам, забились сердца глухим набатом,
терзая грудь.
Рассыпались стрелы как перелетные стаи, застилая собою
небо, острые пики, пронзая пространство неслись словно
кони, обезумев от ярости бега, мечи раскалились, обжигая
ладони и время смешалось, закружилось, забилось раненой
птицей.
Застонала тетива, выпуская одно за другим острые
комья смерти... Он не устанет, но... пуст колчан!
И Она решилась - достану стрелы, они так близко за
крепостной стеной и... скользнула мысью - ей вал не
преграда. Застыла улыбка, окрасив губы в цвет крови,
заметалась стремительной тенью и вновь колчан полон!
Шальная отвага, на горе, иль радость? Вал помнит
те быстрые ноги, те сбитые пальцы. Но стрелы резвее,
нагнали беглянку и темные косы смешались с потоками
крови.
Он - с неистовой силой рванул тетиву и порвалась
струной, и замолкла песня шальному безумству.
Стена устояла. Рассеялся враг и жизнь рассыпалась
по террасам скал синими каплями цветов, как
глаза, устремленные в небо. И косы темным, упрямым
потоком, раздвигая скалы, потекли в вечность...

КАРЕЛИЯ.РИСТИЛАХТИ. В июле 1615 г. комендант Кексгольма
Ханкс Мунк подготовил военный поход на Олонец.
27 июля Мунк узнал, что в Кирьяжский погост движется
отряд русских стрельцов на судах по торговому пути
от Кеми до Ладоги.
На берегу озера близ Ристилахти произошла битва.
При первом натиске Мунк отбросил стрельцов в озеро,
но затем они высадились на берег и дали сильный отпор.
Мунк был тяжело ранен.

- Ты должен победить! Поверь, твой долг святой
к подножию Короны нашей бросить щедро
смятенный дух врага, - и тонкая рука
сверкнула ярко перстнями в его ладони.
Откинулась назад: Награда велика, -
улыбка заискрилась на губах.
- Вперед! На Олонец! И полководец гордо
сверкнул доспехами и легкий звон достиг
рядов блистающих. Мифическому змею
подобно взвился стяг! Виват! Латинский Крест!
Порывом резким ветра вознесенный!
Последний мессы звук угас в высоких сводах -
- С рассветом, завтра выступаем, господа!

Из-под забрала смерть, окинув жестким взглядом
брег скальный и скользнув по мутному стеклу,
смиренно-диких вод, проникла сквозь туман.
Там, в широте небес упорно споря с ветром,
на крыльях парусов, пугая стаи туч,
неслись навстречу утру стаи стругов.
Суровый капитан задумался на миг,
взгляд вырвал прошлые мгновенья: тот, последний
в глаза ее проник зеленый луч зари
и задрожал слезой - Вернись живым!!!,
ее наперсный крест согреет грудь ему!

Запели паруса, мешаясь с облаками,
надрывно снасти застонали как струна
и пена бурных вод, подобно крыльям птицы
несла суда вперед: Мы принимаем бой!!!
Залп...Взвился клубом дым и распластался как
свирепый зверь в засаде, готовый весь к прыжку.
Отбросило на ют, но меч с рукой един,
удары грозно льет - Вернись живым!!!

Залп...И огонь забился как ястреб в западне,
вскипели воды кровью, но ветер смыл
испарину со лба - Вернись живым!!!

Разбит корабль-струг судорогой волны,
отброшены стрельцы в свирепую пучину,
и паруса средь волн как раненые птицы,
пощады ищут, крылья опустив.
Но ратный дух силен - отчаянность напора...
и поднялась из вод на брег стальная рать,
небесным громом раскатилась по простору!!!
Исчезло время вдруг и чувства притупились,
лишь меч один поет свою шальную песнь!
Не понял, как упал, волна омыла кровью -
Вернись живым!!!

Противник выбит с мыса!!!
Поник Латинский Крест! Их полководец ранен,
и остановлен враг, и замысел разбит!
В холодных водах грузно битва утопает,
захлебываясь силой Вечных вод.

Победа, братья! Крест, крест жарок под кольчугой
и чайки рвутся ввысь и празднуют успех!!!

Последний солнца луч пронзил глаза, угаснув, -
закат меняет цвет и очертанья лиц.
Окрасил взгляд судьбы в зеленый цвет -Вернусь!
Вернусь! Вернусь! Вернусь к тебе живым!!!

КАРЕЛИЯ.АРОМЯКИ - горная деревня. Южная часть деревни хаотична,
здесь горы, ущелья с ручьями, заболоченные участки...Одна из
труднодоступных гор -Лоухимяки.
Через ручей Тюкляноя, мост Тюклянсилта. Здесь глубокая ложбина,
в которой часто образуется туман. Рассказывают, что в тумане
происходят странные вещи.

Закручинилась старая Лоухи,
замерла, положа руку на сердце.
Люди, дерзкие, что надумали!
Все владенья мои растревожити
и дорогами их разукрасити.
Не бывать тому! Не бывать тому!
Не позволю отсюда им выбраться,
подниму на дыбы скалы острые,
забросаю дороги каменьями,
затворю ширь простора болотами...
Не пройдут они к заливным лугам!
И завыла, застонала, заухала,
все смешала, разметала, замучила.
Где прошла тяжелою поступью,
там ущелья с ручьями студеными.
Где каменья катала тяжелые,
там болота с бездонными топями.
Закрутила леса, заморочила,
скрылась там, где ни входа, ни выхода!
Но прошла своим путем, дерзкие,
не коснулись владения Лоухи!
Растеклись здесь дороги широкие,
посулили всем встречи веселые,
сбились мостики над протоками
перепрыгнув овраги глубокие.
Не бывать тому! Не бывать тому!
Не смогла стать я дерзким преградою,
так в пути замотаю, запутаю, -
заскрипела зубищами Лоухи.
Тут взмахнула руками костлявыми -
поднялся туман и поплыл туман,
заструился потоками вязкими,
заметался рваными клочьями,
словно девы-старухи помощницы,
заскользили в ложбину влажную.
Оземь бросился сумрак всклокоченный,
зашептал, завел речи коварные...
Вскружил голову путнику бедному.
Отыскать бы тропу сквозь туманную,
ту ложбину сырую, обманную!
Сумрак веки сомкнул ему сонные,
-Ах, да мысли шальные по нраву мне!
Ах, дрожит он весь и шатается,
не дойдет он до дома - намается!
Стер дорогу, мост, словно не было,
темнота распростерлася саваном.
Разразился туман хриплым хохотом,
и рассыпался эхом ущельями...
-Ах, да мысли шальные по нраву мне!
Ах, дрожит он весь и шатается,
не дойдет он до дома - намается!
Мысли светлые замутил-порвал
в клочья серые и уплыл туман!
И запели тут девы лукавые,
заманили в пучину бездонную...
-Ах, да мысли шальные по нраву нам!
Ах, дрожит он весь и шатается,
не дойдет он до дома - намается!
Замелькали гримасы глумливые,
разрезая туман громким хохотом.
Тут собрал он все силы последние,
вырвал мысли из сердца обманные...
И туман исчез - пена мыльная,
ветер смех унес весь порывами,
и ударился сумрак всклокоченный,
рухнул наземь как колос подкошенный...
Испарился он, словно пот со лба,
да, холодная у него судьба!

Смотрит путник - вот, мост перед ним стоит,
под мостом ручей серебром блестит!

КАРЕЛИЯ. На берегу залива Кумоланлахти возвышается гора -
Нейтвуори - Девичья.

Война, века твои успехи, твой бессмысленный бег низвергнут
в бездну и посреди беспощадного мрака поднимутся стаей лебедей
глубокие человеческие чувства - сострадание, милосердие,
любовь.

В те далекие времена на берегу Кумоланлахти, на уступах
Нейтвуори, затерялся монастырь, словно соткан из воздуха.
Легкими струями разливалась песня, не тревожа вод, белые
одежды нежнейшей дымкой обнимали хрупкие тела.
- Не тяжела ли доля?
- Не иссечены ли руки тяжелым трудом?
- Не сбиты ли ноги горными тропками?
Души покойны - лица чисты.
Визг пронзительный стрел каленых
оборвал дорогую песню.
Заметалась смерть в жуткой пляске,
заиграла лукавым глазом,
заманила жизнь в свои сети.
Все смешалось: свои, чужие,
сердца боль захлебнулась кровью.
Стихло. Сумрак и дрожь в коленях,
на ресницах роса застыла.
Растеклись очертанья поля,
застит очи туманной дымкой.
Скорбный путь высветил факел...
Белым саваном потянулась
вереница к подножью храма
и земля тела поглотила,
что столкнулись в смертельной схватке.
Дышит, стонет, тяжка кольчуга...
Травы мудры, они излечат,
возвратят жизнь в больное тело.
И воскресла шальная юность,
расплескала дикую нежность...
Что слова? Все глаза открыли!!!
Нет войны, боли нет и муки,
нет противника, все родное.

Огласился простор широкий,
звон доспехов тревожит утро.
- Предал истину, как возможно?
Променял на любовь шальную!
- Я - отвечу. Ее не трогай,
Не губи неповинную душу!
Непреклонен! Стрела завыла
диким зверем из мрачной чащи.
Струи светлых волос смешались,
затерялись в траве осенней
и в слезах росы отразился
луч последний, синий как небо...

Боль такую не знало сердце, -
онемела душа навеки...

И поднялась седая стая,
закружилась, укрыв крылами...
Тяжким вдохом разнесся шелест
крыл широких и все исчезло,
растворилось в седом тумане.
Было ль?!!

КАРЕЛИЯ. В сентябре 1610 г. войска Якоба Делагарди осадили
крепость Корелу. Осада продолжалась до полного истощения
защитников до марта 1611 г. После угрозы взорвать крепость,
шведы выпустили с оружием и знаменами 100, оставшихся в
живых, ополченцев.

Прекрасный Рыцарь войны, умелый, мужественный и сильный
пленился красотой Кроткой Северной Девы. Но Она отвергла
суровую нежность. И тогда Он обрушил на Нее с неистовой
страстью всю жестокость, весь цинизм войны.
Она же, признав в Нем достойного противника, и оценив
Его благородство вынеся все страдания, всю боль потерь,
отдала дань Его мужеству и мастерству, назвав кусочек
Своей Земли Его именем - Яккимваара, Яккимваарский залив,
тем самым даровав Ему вечную жизнь!

КАРЕЛИЯ. Мирное время продлилось не долго. В России наступили
смутные времена. 1609 г. - В Выборге Скопин-Шуйский подписывает
со шведским полководцем, сыном Понтуса Делагарди, Якобом, договор
об оказании военной помощи против поляков. По секретному дополнению
шведы должны были получить Корельский уезд.

Почти незаметно струятся скупые потоки сквозь тончайшие
трещины скал, замирая во льду, искрясь и сверкая на Солнце -
скупые слезы Северных Исполинов.
Постукивая башмачками взлетает с камня на камень юная Дева,
играя как лесная хозяюшка. Вот, белка летит с ветки на ветку;
вот, лисица бесшумно пробирается сквозь заросли, улыбаясь рас-
косым глазом. Вот... Тревога!.. Нет, это не глаза волка!..
Это - глаза воина хищно следят за своей жертвой - чужие
глаза: схватить за косы, втоптать во влажный мох...
И вот уже пылает лес и запах гари душит жизнь. Бежать? Куда?
Перед глазами мелькает хищный оскал улыбки и воздух дрожит
жаром. Все ближе...
А там, позади ... уступ и отвесная скала срывается в холодные
воды озера...
И она... взлетела... и волны приняли ее в свою колыбель,
чтобы пропеть последнюю песню Матери-Земли...
Содрогнулась Скала и слезы застили каменные глаза Исполина,
заструились, принимая в себя потоки.
Как имя той, что выбрала вечную жизнь?!!Нет, Исполин не
выдаст тайны!
Почти незаметно струятся скупые потоки сквозь тончайшие
трещины скал - скупые Слезы Северных Исполинов.