Прозаические миниатюры

Листья срывались деревьев. Гонимые осенним ветром, падали куда-то вниз. Однажды, в этом бесконечном полете, молодому клёну приглянулась золотистая берёза. Она показалась такой необычной, такой неповторимой и привлекательной, не похожей на все остальные листья. Чего только стоили её блеск, ее солнечный окрас, её утончённая натура. Не теряя ни секунды, молодой клён поспешил к берёзке. То и дело кружился возле неё, демонстрируя себя с разных сторон. А берёзка лишь улыбалась в ответ. Наконец, багровый принц не выдержал и зашелестел:
—"Вы невероятная, вы необыкновенная, вы не похожи на все остальные листья. Ваш блеск, ваш солнечный свет, ваша утончённость сводят меня с ума. Я влюблён. Давайте приземлимся куда-нибудь и будем рядом всегда"

Продолжая улыбаться, миловидная берёзка прошелестела тоненьким голоском:
—"Ах, как приятны ваши слова. Как приятно ваше внимание, ваша влюбленность. Но мне бы хотелось, чтобы меня полюбили"

Вдохновлённый этим признанием, клён забормотал:
—" Я полюблю, обязательно вас полюблю"

Золотистая берёзка ответила молчанием. И вот они вместе упали на кусочек неровного асфальта.
Вскоре тьма накрыла дождём осенний пейзаж.

На рассвете клён поспешил взглянуть на берёзку и погрустнел. Это была совсем, совсем не та берёзка, которую он знал вчера. Куда-то улетучился её блеск, ее утончённость, погас ее солнечный свет. Рядом с ним лежал обычный, промокший до нитки осенний листок, надорванный и испачканный человеческим ботинком.
Внезапно грянул дождь, подул холодный ветер. Молодой клён, что есть силы полетел прочь.
Золотистую берёзку так и не полюбили.

Целый год пребывала в Ахýe* я и наивно пыталась понять, нельзя ждать заставлять, молвят, девушек, но меня можно ждать заставлять?
Я в Ахýе вертелась у зеркала, половые намёки ища, грудь вот есть, да и попа не мелкая, и могу наварить я борща.
Есть и талия, волосы длинные, туфли есть, 35-й размер.., но считает нутро кобелинное, я для девушки - дрянный пример.
Потому-то мне можно ждать сутками, сорок восемь и больше часов. А кому-то, нельзя две минутки, потому что их семь уж прошло.
Потому что, негоже, ведь, девушек, заставлять очень долго так ждать, ну а я же - лахудра, в Ахýе я, во мне девушки и не видать!
Ведь ни жизни вопрос же решается! И ни смерти, в конце-то концов!
А у всех остальных, получается, вопрос смерти, и только, таков.
Надоела мне длинная очередь, не намерена больше я ждать. Не хочу, что же в этом порочного, надо мне и себя уважать. Дофенизм** мне идёт знаю точно, коль расставлен так приоритет,
обрываю связь эту досрочно, выключаю в Ахýе я, свет…

26.8.25


*рыбацкая деревушка на острове Фуэртевентура

**наука, занимающаяся необращением внимания на чувства и просьбы, якобы, важных людей. Подробно исследована, профессором дофенистических наук, Копейкиным А. А.

«Радость, которую создаёшь для себя, всегда согревает и других».

В один прекрасный день, в одном прекрасном лесу, у одной прекрасной пары лесных птах вылупились птенцы. Все они были тоже прекрасны: хорошо ели, громко кричали, быстро росли. Но один птенчик был особенно прекрасен, вернее прекрасна. Потому что это была девочка. Она была совсем крохотной. Но природа наделила её очень звонким голосом. Крошка так громко кричала, что получала свою порцию еды в первую очередь.

Прошла весна, наступило лето. Птенцы подрастали, крылья крепли. Наконец, они сами стали летать по лесу и добывать себе еду. Маленькая птичка, наевшись мошек, садилась на ветку высокой ели и довольно распевала песни. Её звонкий голосок разносился далеко - далеко, а песенки были всегда весёлыми и красивыми.Родители не переживали за неё, т.к. знали по голосу где поёт их малышка.

Но однажды на ветку, где сидела птаха, прилетела старая сойка.
– Всё поёшь?
Певунья смутилась и замолчала. А сойка продолжила:
– Пока ты тут развлекаешься, другие делом занимаются.
– Каким делом? – пискнула птичка.
– Кто каким. Дятел деревья лечит, белка орехи и грибы на зиму собирает, сорока новости по лесу разносит. У всех есть дело и смысл. А какой смысл в твоём чириканье?
– Ну не знаю,– задумалась пташка, – просто мне нравится петь.
– Нравится ей! Мало ли что тебе нравится, у всего должен быть смысл и польза!– проворчала сойка и покинула ветку.
А певунья задумалась: «В чём смысл и польза моего пения?»

И так глубоко она задумалась, что перестала петь. День прошёл, второй, третий, неделя... Стала птичка грустная, тихая, даже перестала ловить мошек и прыгать по веткам.

Лес затих без песен всеобщей любимицы. Листья на деревьях стали увядать, ручеёк перестал звенеть, зайцы прекратили свои игры на полянке. Отправили звери к птичке белочку спросить, что с ней случилось.

Прискакала белка к гнезду, где жила певица и видит, что та спряталась, нахохлилась и даже похудела.
– Что с тобой случилось, почему ты больше не поёшь?
– А зачем, какой смысл в моём пении? Я бесполезная.
– Кто тебе сказал такую чушь?
– Старая мудрая сойка.
– Она не мудрая, а вредная. Позавидовала твоему голосу, вот и болтает что попало. Сама не умеет петь и тебя с толку сбила. Возвращайся!
– Неужели вам нужны мои песни?
– Конечно, нужны! Знаешь, как в лесу без них грустно стало? А без радости и дела не делаются и игры не играются. Но самое главное, что ты сама любишь петь и у тебя это хорошо получается! Смысл в том, чтобы делать то, для чего рождён. Тогда и другим польза будет.

Обрадовалась птичка, что, оказывается, можно делать то, что нравится, и другим тоже будет хорошо. Опять стала по утрам вылетать из гнезда, ловить вкусных мошек. А потом садилась на ветку самой высокой ёли и по всему лесу разлетались её звонкие трели. Жизнь опять прекрасна!

Тут и сказочке конец, кто смысл понял, молодец!
Если голос тебе дан,
если песня льётся,
смыслов сложных не ищи,
пой, когда поётся!

Знаете, что меня подбешивает больше всего? Что в современном мире нам, женщинам, пытаются втюхать, что быть красивой и ухоженной - это совсем легко!
Как говорится, в молодости все красивые, а после 40 становится видно, кто работает над собой, а кто не очень.
И вот нам хотят доказать, что работа над собой, то есть, то, что любой разумный человек называет самым сложным, что это легко! И требует совсем немного времени. А время, как известно - самый отсутствующий, у нас, женщин, ресурс.
Но это всё теория. Давайте, ближе к делу. Посмотрим, во сколько времени нам обойдется эта несложная работа над собой.
Встаньте утром, сделайте разминку, всего 7-10 минут. Обязательно завтракайте! Но даже на самый быстрый завтрак уйдут минут 20-30, ведь есть на ходу нельзя, надо сознательно уделить этому время!Потом ещё рекомендуются массажи лица против морщин, брыль, носогубных складок и прочего, ежедневно тоже по 10 минут, в среднем. Убрать какую-нибудь холку, галифе, целлюлит… тоже ежедневно массаж, опять же, на всего же 10 минут!
Гулять! Кровь из носа, но час обязательно. Спорт, хоть какой-нибудь… тоже минут 30… и это всё не учитывая всего остального, что нужно успеть сделать за день. От обычной процедуры почистить зубы, собрать в школу/сад ребенка, сварить, убрать, купить, постирать, помочь сделать уроки, сводить на кружки, до, в конце концов, обязательного! 8-часового сна.
Только на выполнение всех этих рекомендаций, которые не займут же много времени, уйдёт часа 2. Плюс 8 часов работы. И 8 часов сна. Это уже 18. Дорога на работу, туда-сюда, обратно, по пути магазин, сад, школа, ещё часа 2. В итоге на остальную жизнь нам остаётся часа 4.
Опять же не забудем, что нужно же ещё и интеллектуально развиваться! Уметь обсудить «что первая ошибка Бога по Ницше», «парадокс всемогущего Бога», «цвета удаляющихся и приближающихся объектов, в физике» или «как узнать высоту здания с помощью барометра» тоже надо обязательно! Плюс, не забываем внутренние конфликты всевозможных литературных героев от Онегина до Отелло. Ну, и конечно, если уж не театр, ни опера, то хотя бы кино! А ещё, изобразительное искусство и музыка! Дуктус Моне и лимбическую систему, которая участвует в обработке эмоций, когда мы что-то слушаем… и такую беседу нужно уметь поддержать.
Уф!
То есть нужно постоянно функционировать и нет даже минутки для себя. Хотя, чего это я! Если мама ездила в магазин одна и слушала музыку - это она на дискотеку сходила!
Конечно, можно раньше вставать! Но я, лично уже встаю в 5. И, подозреваю, что я не одна такая.
В качестве вишенки на этом замечательном торте, который не требует много времени, нам преподносят каких-либо звёзд, которые истинной жизни вообще не нюхали!
Как меня умиляло смотреть интервью, где великолепная Шерон Стоун, у которой тогда не было детей, говорила, что занимается спортом по пять часов в день! И выглядит поэтому в свои 40+ на 20 - …
Ещё больше меня умиляло читать, что Виктория Бекхэм, у которой трое детей, может совмещать и карьеру и семью! Встает в пять утра и сразу идёт делать спорт! А потом у неё полезный завтрак, а потом ей нужно в офис. В конце концов, у неё своя коллекция одежды… А где дети-то в этой схеме?
Я тоже встаю в пять. Но заниматься исключительно собой я себе позволить не могу.
В общем, дорогие женщины! Любите себя и не слушайте ни этих псевдополезных советов, ни, тем более, звёзд. Не надо пытаться успеть всё и не надо выглядеть в 45 на 18.
Если я хочу гулять, то я иду на полтора часа гулять. Да, я не успею постирать. Ну, значит, я не успею постирать!
Зато я успею одно единственное «надо» в моей жизни. Быть счастливой!
А красота… подтянется.

Жизнь дана, чтоб вспомнить кто ты есть, – эхом разносится эта фраза в лабиринтах сознания, словно шепот древнего оракула в заброшенном храме. Но кто же мы, погребенные под толщей бытовых забот, амбиций и чужих ожиданий? Разве не скитальцы, потерявшие карту звездного неба, ищущие искру божественного огня в пепле повседневности?


Мы – забытые мелодии, ждущие прикосновения искусного музыканта, чтобы вновь зазвучать во вселенной. Как говорил Ницше: "Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью". И этот канат – наша жизнь, данный нам шанс вспомнить, кем мы были до того, как упали в этот материальный мир, полный иллюзий.


Вспомнить – значит пробудиться от гипноза реальности, осознать, что мы не просто смертные, но и искры вечности, заключенные в хрупкие оболочки. Это как найти запыленный портрет на чердаке времени и вдруг увидеть в нем отражение самого себя, истинного и незамутненного.


Именно в моменты глубокого самоанализа, когда мы сбрасываем маски, обнажаем душу перед зеркалом вселенной, мы начинаем вспоминать. Вспоминать свою истинную природу, свое предназначение, свою роль в великой симфонии бытия. Жизнь – это путешествие к самому себе, трудный и тернистый путь, но в конце которого нас ждет несказанное сокровище – осознание своей истинной сущности. Ведь, как сказал Экзюпери, "самое главное – то, чего не увидишь глазами".

— Я сделаю тебя счастливой.
— Не стоит. Да и не сможешь.
— Почему?
— Чужого рая мне не надо точно, своим вполне довольна.

P.S. Прав был Воланд:
"Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!"

Внутри неё был скрытый дефект. Что-то нарушилось, когда смешивали кварц и полевой шпат. Её братья и сестры ушли в брак, а её проглядели. Покрыли слоем глазури и отправили с остальными, что были без изъяна, сначала на склад, а потом в гипермаркет.
И вот она стоит в отделе фарфора с другими такими же кофейными чашками и ждёт. Ждёт, когда начнётся её большое приключение. Внимательно наблюдает за всеми, кто проходит мимо. Другие не смотрят. Им всё равно. Им не интересно.
А Лилит нравилось фантазировать. Имя она выбрала себе сама, в то время как другие просто оставались белыми кофейными чашками. У них не было души, а у неё — была. Лёгкая, воздушная и немного своенравная.
Сначала она мечтала, чтобы её поскорее выбрали. Но вскоре поняла, что хочет сделать выбор сама. Ей не безразлично, чьи пальцы будут трогать её белое, полупрозрачное тело.
В ней была ещё одна редкость: Лилит умела читать мысли, и от этого ей становилось легко.
Женщина средних лет: светлые волосы, гладко зачесанные в аккуратный пучок. Взгляд у неё серьёзный, болезненный — таким можно выжечь дыру. От неё невольно отворачиваешь глаза. Рядом с ней неуютно и неспокойно. На её ладони видны мелкие шрамы.
Она смотрит на полку, где стоит Лилит. Опасность словно красная неоновая табличка моргает над головой незнакомки. Лилит видит кухню: пустую бутылку из-под вина, гору окурков в переполненной пепельнице и разбитый стакан на полу. Ей страшно. Она не готова закончить свою жизнь вот так, от рук психопатки.
Когда рука, готовая снять её с полки, уже почти касается её, Лилит выставляет свой изъян напоказ. Рука женщины замирает на мгновение и берёт соседнюю с Лилит кофейную пару.
Пожилая дама в серой одежде, с глубоко впавшими, но живыми глазами и, на удивление, крепкими пальцами, способными сильно сжать. Лилит складывает образы: чистая аккуратная кухня, белый воздушный тюль и голоса. Много, много голосов. Большая семья: дети, внуки. Нет, Лилит слишком хрупкая и воздушная. Простите, мадам, она не готова.
Ей около тридцати лет, с длинными волнистыми волосами и глубокими голубыми глазами с лёгким налётом грусти. Мягкое, воздушное платье пастельного оттенка лишь подчёркивает её хрупкость. В её улыбке есть нечто расплывчатое — смешение надежды и меланхолии.
Лилит всё видит. Вечера она проводит в уютном кафе, уткнувшись в тетрадь для записей, где аккуратно фиксирует свои мысли и мечты. Вокруг неё витает аромат сладкой выпечки и свежесваренного кофе, пропитанного одиночеством. И всё же Лилит чувствует тепло за лёгкой вуалью грусти. Она принимает решение. Её молочный бок ловит отражение света от люминесцентной лампы и светится, привлекая внимание. Тонкие пальцы аккуратно обхватывают её за ушко, поднимают, рассматривают и выбирают.
Лилит изучала свой новый дом. Квартира была небольшой и, судя по всему, находилась на верхнем этаже. Лилит помнила скрежет механизма старого лифта — такой натужный и вздыхающий.
А сейчас она стояла в центре круглого стола и видела краешек синего неба и крыши домов сквозь лёгкие занавески из воздушной ткани, которые колыхались от тёплых потоков воздуха, создавая игру теней на полу. Светлые пастельные тона стен отражали солнечный свет, проникающий через большое окно. Подоконник украшали цветы в ярких горшках, добавляя жизни в это пространство. Пол был покрыт светлым паркетом, который светился в лучах солнца. В углу комнаты стояло уютное кресло, обтянутое мягкой тканью. Лилит представляет, как хозяйка по утрам пьёт в нём кофе, как читает по вечерам книгу — одна. Весь этот маленький мир казался стерильным и сиротливым. И всё же Лилит поняла, что сделала правильный выбор. Вместе они будут счастливы. Она поможет.
Прошёл месяц с тех пор, как Лилит обрела дом. Каждое утро в комнате под крышей начиналось одинаково. Вивьен, так звали хозяйку Лилит, просыпалась и отправлялась на кухню варить кофе в маленькой медной турке. Лилит замирала от предвкушения. Сначала в воздухе начинал витать лёгкий аромат свежемолотых зёрен — такой отчаянно соблазнительный.
Вивьен ставит турку на огонь, аккуратно добавляет кофейную смесь в воду, и в этот момент вся вселенная замирает, как будто делает вдох.

Постепенно кофе начинает подниматься, и из него вырывается густой пар, обнимающий пространство вокруг. Лилит следит, как пена собирается нежными волнами, словно облака, которые она видит через танцующую вуаль на окне. Этот момент Лилит любит больше всего — когда аромат становится видимым.
Она ждёт, когда Вивьен снимет турку с огня и наполнит кофе её прохладное фарфоровое тело. Аккуратно переносит Лилит, придерживая за ушко, на маленький столик рядом с окном, и садится в кресло. Прижимаясь губами к краю чашки, Вивьен делает первый глоток. Мир внутри Лилит взрывается: вся прелесть жизни скрыта в одном лишь мгновении, когда горячий кофе пробуждает не только вкус, но и воспоминания, мечты и нежные чувства. И Лилит жадно пьёт их.

Когда кофе заканчивается, Вивьен долго держит чашку в руках, испытывая чувство радости и спокойствия. Затем она накрывает её блюдцем и переворачивает, ожидая, когда гуща остынет и подсохнет. И смотрит. А Лилит всегда показывает то, что хозяйка мечтает увидеть.
Лилит умная. Она знает, что Вивьен мечтает о любви, но Лилит слишком хорошо, чтобы делить это счастье на троих. И тему любви она умело обходит, переводя мысли на поэзию. Кофейный узор показывает птичье перо. Вивьен улыбается, её тонкие пальцы в задумчивости водят по ободку чашки. Белые паруса тюля танцуют от лёгкого ветра. А Лилит вдруг охватывает страх: что-то не складывается, не вяжется с этой лёгкостью и красотой летнего утра, что-то путает мысли.
Как-то незаметно пришла осень. Лилит наблюдала за переменами сквозь окно. И хотя она могла видеть лишь кусок неба и крыши, она с лёгкостью улавливала все изменения, которые происходили с природой. Небо не умело обманывать.

В одно субботнее утро, которые Лилит любила больше всего из-за отсутствия спешки и возможности долгого общения, она нарисовала кленовый лист. Он получился удивительно красивым и напоминал звезду с пятью глубокими выемками для особой элегантности.
Вивьен долго вертела чашку в руках.
– Всё так, – произнесла она. – Настало время для перемен.
Вечером она вернулась домой с букетом бордовых роз. Цветы никак не вязались с нежностью и хрупкостью девушки. Вивьен поставила их в вазу и, отодвинув Лилит в сторону, установила вазу в центре стола, лишив Лилит возможности любоваться ночным небом.
Утром Вивьен не варила кофе. Она быстро собралась и ушла. Вернулась через несколько часов с пакетами в руках и ещё одной чашкой — из тех, что обычные, без эмоций, без чувств. Но Лилит не нуждалась в компании, да и вряд ли Вивьен думала о ней. Поэтому оставалось только ждать.
Тишину осеннего вечера разорвал настойчивый звонок. Дверной колокольчик, давно утративший свой голос, вдруг ожил, наполняя пространство тревожным криком. Вивьен отложила книгу, пригладила волосы и, с лёгким волнением, пошла открывать дверь. Через минуту, вслед за ней, в комнату вошёл гость.
Лилит следила за ним стараясь запечатлеть каждую деталь. Его волосы, тёмные и слегка вьющиеся, обрамляли лицо, создавая эффект лёгкой небрежности, которая притягивала внимание. Глаза – карие, глубокие, как осеннее озеро. Он был одет в тёмно-синюю рубашку и лёгкие брюки, которые гармонично дополняли его облик. На лице молодого человека пряталась улыбка – обаятельная и располагающая, но в ней сквозила некая искусственность, почти натянутость. Лилит, проницательная и внимательная, мгновенно уловила эту фальшь.
Вивьен варит кофе для гостя. И в первый раз Лилит желает оказаться в чужих руках. В полутёмном свете квартиры она ощущает напряжение и обман, видит, как сверкают глаза хозяйки, когда та смотрит на гостя. Небеса слышат мольбы маленькой кофейной чашки. Вивьен первой наполняет её и с милой улыбкой протягивает гостю. Он что-то мило болтает, делает первый глоток. И Лилит пронзает обида и боль: какая же ты дурёха... но как же хороша. Этот взгляд, полный невинности и доверия, лишь провоцирует желание. Любовь? Нет, это игра, мгновение, за которым не будет ничего, кроме пустоты и тишины. Лилит видит холодное прощание и его мрачную улыбку, спешащую навсегда оставить хозяйку в сладком заблуждении. Она видит слёзы в глазах Вивьен и дождливую осень. Лилит выскальзывает из рук гостя, горячий кофе обжигает его грудь, пачкая светлые брюки. Лицо гостя темнеет от злобы, он роняет Лилит на пол. Красота и волшебство вечера тают. Гость хлопнув дверью, уходит.
Зима окутывает мир белым покрывалом, пряча под собой все следы осени. Хлопья снега плавно кружатся в воздухе, как лёгкие белые пёрышки, и, наконец, опускаются на крыши домов, образуя пушистые шапки. Лилит смотрит через просвет занавесок. Она стоит в центре стола: несмотря на отсутствие ушка, она — любимая чашка. Ей нравятся снежинки, медленно спускающиеся с неба, словно звёзды. И она знает, что покажет сегодня Вивьен.

Тяга к саморазрушению

Нет сомнения, что великая Мона Лиза уже разрушается, а это неоспоримый факт. Медленно она разрушается и верно так же, как рассыпаются собранные прежде во едино пирамиды. Камни из пирамид расползаются по плато Гиза, иные с помощью людей, иные сами, скатываясь в неизвестность. Время не любит постоянств и собраний. Оно ведёт строгий учёт всего собранного, чтобы разрушить и раскидать в стороны, стереть в пыль, сжечь в огне. Рукописи горят, еще как горят. "Придет сама смерть, разрушительница всяческих собраний!" Сгорел же второй том Мертвых душ. А Пушкин с Лермонтовым уж нечего нового не напишут. Что за ересь...рукописи не горят. Напишите что нибудь, да бросьте в огонь, сами увидите. Огню всеравно, что "На холмах Грузии...", что донос куда- то в некое учреждение...
Но чтобы разрушить, нужно же прежде создать. Собрать по камешкам этот странный, неустойчивый объект, колеблющийся и непостоянный в самом себе. Сосуд страхов и желаний, одержимости и лени.
Толкни его только,
легко толкни, почти нежно и он рассыплется, пойдет пылью и прахом. Станет ничем, золой выгоревшей до тла вселенной. Что же тогда, после? Новые планы и собрания? А чем сложнее объект, тем веселей его разрушать! Представьте, как счастливы были вандалы, круша осточертевшую, строгую, бичующую, каменную империю. Долго собирали, мучились (даже и не они, другие вкладывали труд и время) и вот некое освобождение от обязательств и всех преследующих неоплатных долгов. От всего, что было прежде. Точно выбросил теперь же, срочно, устав ждать и озлившись на себя самого, ненужную тебе вещь, что просто, год за годом лежала и занимала нужное тебе место.
Но собирать всегда сложнее, чем разрушить... или нет, не сложнее? Собирание кажется, должно быть также естественно, как разрушение, иначе бы все, вдруг разрушилось и нам предстала бы одна мертвая пустыня, в которой нет ничего и нас самих нет в ней, в том числе. Собирание просто и прямо следует из самой природы всех вещей.
Вслед за разрушением нужно собрать камни и вот, не в том ли функция наша, чтобы занять это вакантное место собирателей камней и вещей. Ну, не может природа сама создать например храм, а человек может, так же как и разрушить тот же храм потом. Или само время его разрушит, осторожно и медленно, подтачивая ветром и размывая дождями, день за днём, век за веком.
Всякое сложное имеет в себе большую неустойчивость, тягу к саморазрушению, колеблется оно на ветру истории, может и обрушится вдруг, камнепадами и лавинами. Горы растут снизу, а разрушаются сверху.
Также организм, имеющий некий, чрезвычайно развитый орган имеет в себе и свою собственную большую червоточину саморазрушения. Он неустойчив, раз он сам по себе не прост. А человек, с его чрезвычайно развитым, по меркам Земли, мозгом, также полон этих самых червоточин. Так и хочет он, рвется разрушить самого себя. Спрыгнуть с крыши например, бросится под поезд. Посмотреть хочется ему, что там будет, за великой чертой, за горизонтом событий.
Из самого внутреннего я человека всплывает эта мысль, ведущая к его неустойчивости. Тут же, спешат на помощь в саморазрушении всякие идеи и советы, коим нет числа.
Хочется человеку упиться до смерти и сдохнуть под забором истории, да что -то его удерживает. Может только жажда ещё построить, ещё создать то, что потом также неизбежно разрушится. Да ещё удерживает человека на земле естественная, как сам инстинкт, боязнь
переступить порог темноты. Все же должно создание природное не сразу пасть, а колебаться на ветру лет 60, или около того, а потом уж пасть и рассыпаться.
Интересна эта тяга саморазрушению и просто разрушению в человеке. Обычно та тяга сдерживается обществом и законом, но иногда вырывается наружу, особенно если скажут, - " Вот теперь можно!"
Безценна ли человеческая жизнь? Что за вопрос, скажут и правы будут. Кто может распоряжаться человеческой жизнью, даже тот, кто дал эту жизнь и тот не может, не имеет права. Но вот сравним ценности. Жизнь человека и стоимость автобазы. Загорелась бочка с горючим, вот- вот взрыв. Погибнет имущество ценой, предположим в миллион рублей. Главный герой фильма "Живёт такой парень" Пашка Колокольников бросается спасать имущество.(Кстати, отличный фильм, мне очень нравится, есть желание ещё раз посмотреть) Конечно ему, Пашке Колокольникову везёт, все окончилось хорошо, испугом окружающих и лёгкой травмой, так чаще всего бывает в весёлых и легких фильмах. Если бы тяжёлая травма, или не дай бог, смерть. Скажут, он сам решился, порыв, так сказать...Но если бы сравнить, жизнь и миллион рублей...
Впрочем, нет, нет. Прочь все неправильные мысли! Все обошлось, а героев не судят и нас не судят и мы не судим, а значит и не судимы будем...
Тут уж вспомним, "Ни срочность выполнения работы ни необходимость ее выполнения не являются достаточными основаниями для того, чтобы отменять правила техники безопасности!" Золотые слова.
Но Пашка Колокольников спасал гос. имущество, так сказать основу бытия нашего на сей грешной земле, а что же спасают альпинисты, идущие в зону смерти?
Более того, альпинисты ещё и сами платят свои кровные, как бы оплачивая некую виртуальную Автобазу (Стоимость восхождения на Эверест теперь варьируется, но в среднем составляет от $40,000 до $150,000 и выше. Цена включает в себя разрешение на восхождение, логистику, услуги гидов и шерпов, а также необходимое снаряжение и страховку. И это далеко не все. Просто не буду усложнять. Прибавьте еще $40,000 и на том успокоимся) Все для того, чтобы...Ну не знаю для чего! Постоять минуту на уровне полета рейсового авиалайнера, посмотреть на тучи у ног и ослепнуть от ультрафиолета. И это в лучом случае.
(Смертность на Эвересте составляет около 2% от числа всех восходителей. Это значение не кажется существенным, особенно если сравнить его с результатом настоящих «гор-убийц» вроде К2, где погибает почти каждый четвертый альпинист, или Канченджанги, где остается каждый пятый.)
Чем же это отличается от развлечения например, с русской рулеткой? Более длительной подготовкой и большими затратами... Наверное есть и необыкновенное счастье, в том, что ты все же жив и вернулся домой, к семье и детям, к обычным своим делам, не грозящим камнепадом, лавиной или черной бездной.
Конечно, желающий острых ощущений и в той жизни может многое.
Но хотелось при всём том отметить, что профессиональный высотный альпинизм безусловно нужен. Как например, пожарное дело. Или труд водопроводчика и полицейского и врача, да и всех нас, даже тех, кто не имеет лишних $150,000 на счету, но очень хочет увидеть восход солнца на высоте 8000 м над уровнем моря.

8.2025.

Сатановский и Бузова

Только что в «Ленте.ру» прочёл заметку с названием «Раскрыт секрет успеха Бузовой». Вот некоторые выдержки из неё, дословно.
«Российский политолог Евгений Сатановский раскрыл секрет успеха певицы Ольги Бузовой. Он опубликовал свои рассуждения в Интернете.
«Вот вокруг Ольги Бузовой скандалы идут. Ни голоса, ни особых талантов, ни какой-то сногосшибательной внешности, ни специального образования, но в каждой дыре затычка, денег в итоге море и вообще... Получается, на фиг все эти таланты, годы учебы и природные данные?» – написал Сатановский.
По его словам, главное – чтобы была «нахрапистость» и максимальное отсутствие комплексов, «которых у наглой посредственности нет по определению, в отличие от людей ярких и творческих».
----------
Ну что ж Вы, Евгений Янович, не говорите о главном. Сатановский был, есть и будет – это явление вне времени и формаций, разве что немного от режима зависит. А Бузова – это капиталистическое явление, им порождённое и от него зависящее. Бороться нынче с явлением «Бузова» – всё равно, что бороться с инфляцией или безработицей, например. Максимально бесконтрольное и всепоглощающее делание денег – суть и задача капитализма. Конфет много, но из дерьма. Культура есть, но из невежества. Прибыль тем больше, чем больше потребителей. Большинство же потребителей изначально не может быть с развитым положительным вкусом. У детей, подростков и застрявших в детско-подростковом возрасте почти вообще нет никаких вкусов в сфере культуры – что им суют, то и потребляют. А денежки-то кое-какие у их родителей или у них самих есть. Вот и надо с большего количества содрать побольше. Подобные коллективные проекты не новы и абсолютно объяснимы. Самое печальное, что при капитализме они удобны действующей власти, и символически, и практически. Сегодня Бузова – завтра Пузова, Арбузова, Бутузова… Разницы нет. А жизнь, какая нужна тем, кто руководит обществом по капиталистическим законам, продолжается. Помню, много лет назад поздно вечером в центре Сочи девочка лет тринадцати билась в истерике оттого, что мать тянула её домой от высокого забора летнего театра, где Шура, то ли вживую, то ли запись крутили, пел чего-то там про осень с летом. Ничего с той поры не изменилось. Поклонницы только помолодели. Бузову знают сейчас даже дошколята. Нападать на неё персонально, называя её «наглой посредственностью» – не более, чем пустое обзывательство с неприязненным выстрелом мимо цели. Я всё-таки подозреваю, что у неё, как у всех у нас, есть честь и достоинство. Кроме того, она просто женщина. Обзывать капитализм – дело другое, у него действительно нет ни чести, ни достоинства, и весь он в целом состоит из наглой посредственности.
Извините, уважаемый Евгений Янович, сумбурно получилось. Но я ж это, сходу. Возможно, Вас в указанной заметке не так истолковали, или Вы вообще ничего такого не говорили. И за «капиталистические» марксистско-ленинские аргументы не взыщите. Однако другие, на мой поверхностный взгляд, в данном случае бесполезны. Они не о главном будут. Ну и в конце, как это за мной водится, более-менее подходящая басня.

Две песни

В эфире, голосов обители,
Две песни встретились,
Вот как хотите вы.
И спрашивает гордо та,
Что целый день орёт с утра:
– Скажи, сестра,
А кто твои родители?
– Не знаю, право, – был ответ. –
Да их давно в живых уж нет.
– А кто ж тогда тебя поёт?
– Народ.
– Ну, вот!
Я так и знала наперёд,
Что на тебе покров из пыли.
– Зато, как видишь, не забыли
И здесь, на радио, меня.
– А без меня оно ни дня
Не может даже обернуться.
– Ты погоди, когда загнуться
Твои родители, а ты
В пылу эфирной суеты
Вдруг вместе с ними не схлопочешь.
Тогда и хвастайся, сколь хочешь.

2021 г.

* * *

— От тебя исходит черная аура, и мне становится каждый раз нехорошо после контакта с тобой.
— Я понимаю, почему так происходит.
Дело в том, что мой чёрный кот перед выходом из дома делает вокруг меня магическое кольцо, таким образом защищая от любвеобильных мудрецов.
— Что???
— Просто любите животных, и они станут вашим якорем во всём.

Александр Посохов


Кошмар

Заболел я вечером. Вначале температура была небольшая, а ночью уже тридцать девять и девять. И вот чудится мне в лихорадочном помрачении, будто я на заседании Думы выступаю. Всё плохое обличил, всех негодяев уличил. Всем досталось, и богатым за жадность и чиновникам за коррупцию. А в конце как закричу: «Уходите!». В ответ же все депутаты повскакивали с мест и заорали: «Не уйдём!» Господи, подумал я, чего только не примерещится с такой высокой температурой. Прекрасно живём ведь, особенно от Москвы подальше.
А рано утром звонит мне сестра с Урала и давай жаловаться, какая пенсия маленькая, как цены на всё выросли, к врачу не попадёшь. За квартиру, говорит, заплатишь и можешь зубья на полку складывать. А я человек старый, зубов у меня вообще нет. Иногда спросонья забываю протезы вставить, так и хожу с проваленным ртом до обеда. Так вот я и говорю ей, что болею, не могу много разговаривать. А она, я тебя вылечу. Возьми, говорит, побольше пасты и подольше почисти зубья. Я растерялся и спрашиваю, чего почистить? Кошмар!

* * *

Александр Посохов



В чём разница?


Вчера я обнаружил грыжу.
Не абы где-то, а в паху.
Я грыжу эту ненавижу,
Но меньше, чем попа в греху.

Я не против религии и против гонений на неё. Но! Есть вот у нас статья, предусматривающая аж уголовную ответственность за оскорбления религиозных чувств верующих. А с чувствами других людей как быть! Верит, например, иной человек в коммунизм, а вокруг него на каждом шагу унижают святые для него символы и учения. Или попал, например, неверующий человек в армию, думал там одни воины, а там ещё и священники с непонятным для убеждённого атеиста статусом.

По прихоти земных богов
Внедрили в армию попов.
И сразу три танкиста
Избили атеиста.

Оказывается, взгляды атеистов никого не интересуют и за оскорбления их чувств никакой ответственности не предусмотрено. Отсюда и вопрос у меня – а в чём тут разница или коллизия, если она есть?

Не чтя мессий, жрецов и жриц,
На бой я с ними бросил клич.
А сам вчера купил кулич
И десять крашеных яиц.

* * *

На празднике жизни
Затерянный крейсер в морях -
Одинокий призрак.

Меня не видят, не замечают, забывают записать мое имя в список, не видят кондукторы в пустом вагоне. Люди, избегающие меня, не могут объяснить причину, двое видели "смертельную ауру". Даже системы: датчики движения не срабатывают, пульсометр не считывает пульс.

Меня нет, я не человек - я призрак за спиной, массовая галлюцинация, мираморочащее видение. Плод коллективного бессознательного, чьё-то последствие, насыщенный и мимолётный реалистичный сон. Когда я ухожу, не задаются ли они вопросом: Что это было? Не схожу ли я с ума?

Бабка на велосипеде

Через столько лет я снова на велосипеде! Руль мой прямо- таки дрожит в руках, а встречный пешеход притягивает взгляд и точно просит наехать прямо на него. Что уж говорить об автомобилях! Автомобилей теперь стало в тысячу раз больше. Прежде, лет 14 ти возрастом, я разгонялся на своем велосипеде по нисходящему вниз, к самому пруду, Измайловскому проезду и был почти уверен, в том, что там внизу не встретит меня одинокий, запыленный июньским зноем одинокий грузовичок, едущий неспешно в уснувшую днём булочную, где покупателей -то, "Раз, два и обчелся..."
В конце Измайловского проезда, когда я уже съехал с него и свернул у пруда, некий пьяница протянул к рулю велосипеда руку со словами,- "А ну -ка, посмотрим, какой у тебя велосипед!" Но я просто объехал пьяницу, как объехал бы столб, ставший внезапно на моем пути.
Теперь легковушки попадались мне навстречу то и дело, а я судорожно жался к обочинам и ловил ногой пыльный, скрипящий гравием грейдер. Как же просто было кататься на велосипеде прежде! Проезжала мимо меня машина, пылила, воняла бензином, следом за ней ещё одна. И ещё и ещё и мотоциклист тарахтел и плевался удушливым выхлопом.
И вечер, бросивший звездный плащ свой на небо, не спасал меня от машин. Одно хорошо, вдали еще, где дорога возникала меж зарослей и измученной колесами дорожной пыли, возникали онет фар.Фары приближались, ловил ногой асфальт и дал на тормоза.
Встречные велосипедисты, казалось, иронично посматривали на меня, одна девушка едва держалась за руль, кто -то ехал и вовсе оставив руль, контролируя движение каким -то чудом. Пара мальчишек вдали на дороге ехали и раскачивались из стороны в сторону, нажимая на педали. Движение их, казалось мне движением юлы, не падающей набок благодаря вращению.
Следом за мальчиками, осторожно и размеренно ехала женщина. Все они, почти без исключения стойко переносили встречу с автомобилем, а когда места на дороге не хватало, так автомобиль вилял в сторону, сам пылил по обочине. Они были точно лётчики, ведущие самолёт в лоб врагу, уверенные, тот непременно свернёт. А не свернёт, значит так тому и быть...
Получив от родителей, как должное, велосипед, я подумал немного и прежде всего снял с руля механический звонок. Нужно сказать, велосипед был не просто чем- то вроде того- "Купил да и забыл..." был он предметом некой маленькой роскоши, почти излишества, впрочем небольшого излишества, которое можно даже извинить. Отличаться от других было неприлично, одеваться ярко, казалось, почти неприличным.
Мама купила мне однажды детское пальто, голубое, с яркими желтыми якорями, точно то была форма моряка. Пальто понравилось мне, но я не решился носить его.( Что скажут мальчики!) Выделяться, чем то отличаться от остальных, значит навлечь на себя осуждение. Мама тогда же мне говорила:"Ты Саша, не жадничай, предложи мальчикам во дворе покататься!" Я предлагал. Мальчики делали круг по двору, возвращались. Точно в некотором аттракционе. Потом, следом садились другие мальчики. Один мальчик уехал со двора и я ждал его часа два и уже потом, с большим сожалением обнаружил пропажу металлических колпачков, закрывающих прежде на колесах велосипеда ниппели. У того велосипеда вообще была тяжёлая судьба, а я был нерадивым собственником. Лишившись колпачков от ниппелей, я спросил о причине пропажи вернувшегося наконец
мальчика. На то он мне ответил, что колпачков тех, мол и не было вовсе...
Тут кто -то из ожидавших своей очереди покататься по кругу двора, стал бранить нахала, а потом заявил мне, что теперь вот его очередь ехать по кругу во дворе. Мальчишки, стоявшие в круг нас толпой, напомнили ему, что велосипед -то мой... А я не хотел больше рисковать велосипедом. Я просто уехал от них, решив спросить отца, нельзя ли купить новые колпачки для ниппелей.
Помнится в детстве наехал я на одну женщину. Это был прямо ужас, а виноват в том, был сам я! Дело в том, что получив от родителей велосипед, первым делом, я снял с него механический звонок. Он был укреплен на руле и управлялся большим пальцем руки. Тот звонок, казался мне совсем уродливым и лишним, он также легко позванивал на ходу, применять звонок вообще мне показалось излишним. Кажется, в то время и пешеходов на улицах было много меньше, нежели теперь.
И вот, наехал я на женщину... Некое оцепенение овладело в тот раз мной на дороге. Взгляд притянула и не отпускала уж ее широкая и ладная икроножная мышца. Прекрасная у еее была мышца. Кажется то была правая нога той несчастной, а я двигался в тот раз сзади нее. Почему я вовремя не затормозил, уже не помню. Отвлекся, или по другой причине. А позвонить ей, было нечем... И вот она, уже почти рядом... Свернуть в сторону, значит задеть женщину боком, а это ещё много хуже. Помню, платье ее лёгкое и красивое, развевалось оно при ходьбе. Свернуть в сторону, нет, не получится, не впишусь в поворот, задену женщину, порву прекрасное, легкое платье, что казалось мне хуже во сто крат. Да и поздно уже было сворачивать. Скорость большая, я совсем близко. И въехал я в ту икроножную мышцу. Куда же, еще... Крик боли и гнева помню. От неожиданного удара женщина закричала. А я уехал, от греха подальше и не знаю, как она там... Правда и столкновение наше было не слишком сильным.
Тот велосипед я сломал самым глупым образом. Ну да, ведь не я же платил за него. Однажды, пришла мне в голову совсем дурная мысль, спускать велосипед с балкона на бельевой верёвке! Дом наш был четырёхэтажный и вот, на четвертый этаж поднимал я своего железного коня всякий раз вечером и спускал его вниз, по гладким каменным ступенькам, утром. Кстати и садится на велосипед и начинать движение мужчине, или мальчику, нужно было сначала поставив на педаль правую ногу, при том, отталкиваться левой ногой от дороги, а потом, когда велосипед начнет движение, завести левую ногу на левую педаль.
Видно вот так, садились в седло кавалеристы.Не станет же кавалерист просить коня присесть, чтобы уж самому уместиться в седле.
Так вот, однажды, пришла мне в голову очень умная идея, упростить сам процесс выноса велосипеда на улицу. Об этой бредовой мысли я оповестил знакомых мне мальчиков, (один из них обладал совсем замечательными бородавками на своих руках. Бородавки его, все были точно маленькие бутоны, не распустившихся цветов. -"Можно потрогать твои бородавки?" -Спросил я того мальчишку однажды. Он ответил мне -"Трогай!" - Бородавки были точно бутоны, с пленками, как засохшими лепестками наверху, бутоны оказались немного жёсткие внутри и я боялся, что ему будет больно, если мне чуть- чуть сжать их пальцами. " Тебе не больно?" - Я сжал один из его бутонов. -"Нет, совсем не больно. Я не чувствую ничего!"
-"А не чешутся? Я бы, сковырнул их сразу все!"- "Нет, не чешутся! Ковырять нельзя!"-
Я немного позавидовал его бородавкам, но потом, все же решил, что бородавки могут и мешать, станут чесаться и все такое...)
Мальчики стояли внизу, они собрались на улице, стояли толпой и смотрели во все глаза, на наш балкон, точно то было для них неожиданное представление, а я долго привязывал велосипед к бельевой верёвке на балконе. Наконец, я привязал велосипед к середине его рамы, чтобы висел он горизонтально, а потом, перекинул его через перила балкона. Тут какой- то мой внутренний голос, вполне явственно сказал мне- "Что ж ты делаешь, дурачок!" Но мальчики внизу собрались и ждали обещанного им представления. Взрослых никого поблизости не оказалось. Нельзя же, было обмануть их, моих зрителей. Что они все потом подумают обо мне!
Веревки на все, конечно не хватило и мой велосипед в конце концов, повис, покачиваясь, на уровне второго этажа, недалеко от вишнёвых деревьев. Было мне немного тяжело удерживать велосипед на весу, веревка резала руку. Я остановился и секунду ещё размышлял о дальнейших действиях. Стоило бы наверно, поднять велосипед наверх и я сделал уже несколько движений, вытягивая скользкую и неудобную верёвку вверх. Потом, решив что до земли и вишен велосипеду недалеко, я все же отпустил верёвку, мой несчастный велосипед полетел вниз, прямо к веткам, полным темно- зеленой листвы. Иногда в этой листве являлись нам красные вишни с удивительно сладким вкусом.
Вечером, отец сокрушенно осматривал покореженные в восьмёрки колеса велосипеда.
Меня интересовало конечно, можно ли исправить совершенную глупость и будет ли велосипед когда- нибудь совсем прежним. Отец долго подтягивал спицы неким странным приспособлением, но так и не выправил колеса окончательно. После перенесенного, велосипед двигался рывками, колеса его при том, напевали незамысловатую мелодию в такт приставшим навсегда к ним восьмеркам. Это просто выводило из душевного равновесия и я скоро охладел к велосипеду.
Мне и брату купили второй велосипед, который потом украли у нас на даче. На том велосипеде мы, чаще только я, катались года четыре, а потом охладели и к нему.
Что- то в нас стало иным, а в городе, велосипедистов на улице стало много меньше. Может, мода на велосипеды окончилась или новые дела захватили всех нас?
Мы поступили в ВУЗы, наша семья переехала в новую квартиру, жили мы теперь на восьмом этаже, а вишни внизу, выросли много позже, впрочем и те вишнёвые деревья, как- то сошли на нет. Украли их, эти вишнёвые деревца, или так, сами они посохли, уж не знаю. Мы просто продолжали жить и то был новый мир, он оказался довольно скучный.
Однажды брат сказал мне,
-"Ты, представь только, я тут увидел старуху, которая ехала на велосипеде!" Мне показалось тогда, что старуха на велосипеде, была в той жизни, явлением точно необычным.

8.2025.

— А чего не замужем?
Не берут?

— Околдована свободой,
среди забракованных стариков мой друг.

Александр Посохов


Во, дают!

Несколько дней назад я предложил читателям свой рассказ «В землянке». Про то, как выступил очень пожилой участник в финале телевизионного песенного конкурса в Москве. И вот, что я вижу сегодня под этим коротеньким рассказом на одном из литературных сайтов (комментаторов не редактирую и обозначаю буквами).
А. Трогательно... Спасибо!
Б. Как было бы чудесно, если бы такие «певцы» оставались у себя дома, в Москве, а не лезли со своим «миром» и своими песнями «про печурку» к соседям, которые прекрасно жили без всего этого.
В. В свете последних событий так и хочется сказать любителям фронтовой лирики и любителям вставать под фронтовую лирику: «Заткнитесь теперь... вы утратили право...» А автору спасибо за разрешение абсолютно любой критики.
А. А вам бы, наверное, хотелось их видеть в печурках Освенцима? Обидно! «Худой мир лучше доброй войны» - так сказал Марк Туллий Цицерон. Так садитесь за стол переговоров. Спасайте мир. Никто не хочет этой войны.
Б. У вас странная логика, где я упоминал про Освенцим?
Правду говорил Черчилль: «Фашисты будущего будут называть себя антифашистами». А с оккупантами не договариваются, их уничтожают.
Во, дают, разлюбезнейшие мои читатели! Очень интересно, чего они ещё накомментируют? Я же в свою очередь спешу заявить, что ни про каких Цицеронов, Черчиллей, «соседей», «фашистов» и «оккупантов» в последнее время вообще ничего не думал и не писал. И в Освенциме я никогда не был. Хотя в Заксенхаузене был. В качестве туриста, конечно.

* * *

— Если бы была возможность позвонить в Прошлое, кому достанется такая честь?
— Себе, маленькой.
— И что ты ей скажешь теперь?
—Держись за себя всегда, и в горе, и в радости, не обижаясь на тех, кто Учителя.
Они тоже ищут себя в твоих мыслях и поступках, поучая, исправляя и так, и этак.

(Микроскопические рассказики)

... Однажды пятилетний Жоржик поймал муху, приносит её к бабушке и говорит:

... — Бабуль! А ты сильно занята сейчас? Сделай, пожалуйста, мне Слона.

... — Да, что ты, внучек! Разве можно: ведь это ж муха...

... — Ну, тогда почему же деда говорит, что ты всегда из Мухи Слона делаешь?..

— Когда у тебя день рождения?
— Сегодня.
— Почему сразу не сказала?
— Я не праздную по напоминаниям в ожидании, что кто-то поздравит.

Александр Посохов


Мораль в шкафу

– Всем всё по … – заявил влезший в меня столетний дед, коренной москвич, обречённо уставившись на книжный шкаф с сочинениями классиков марксизма-ленинизма.
– А покультурнее нельзя выражаться? – возмутился я.
– Нельзя! – отрезал дед. – Потому, что учили они, учили, как жить надо, и всё зря.
– А ты знаешь как?
– Знаю. Без господства общественного над частным никакого будущего у человечества нет.
– Ну, ты загнул!
– А тут и загибать нечего. КНДР дольше всех продержится. Может даже, она одна на Земле останется.
– А Россия?
– Исчезнет. А за ней США и Китай. Америка после нас, потому что ещё пограбить успеет. А Китай, потому что капитализма у него меньше нашего.
– А если по сути? – спросил я, желая уличить деда в бессмысленной болтовне.
– Пожалуйста, – не раздумывая ответил он. – Государства как люди. Что между людьми, то между и государствами. Когда каждый сам за себя, то никто не спасётся. Общих интересов и общего порядка при капитализме нет, плохое убивает хорошее, зло торжествует и всем всё по ...
– Хватит! – прервал я деда. – Давай вылазь из меня, а то мне ещё новую басню дописывать надо.
– Зачем! – посмеялся надо мной дед. – Вон она вся мораль в шкафу. Лучше всё равно не придумаешь.

* * *