Прозаические миниатюры

(Микроскопические рассказики)

… Маленький Жоржик, видя, как из насиженных курочкой яиц вылупляются
цыплята, решил положить в гнездо любимой наседке Хохлушке своё красное
яичко, которым похристосовалась с ним бабушка.

… Хохлушка, заметив это, осталась очень недовольна и, бегая по курятнику, выражала свой гнев сердитым кудахтаньем.

… — Дедуся! А почему, эта наша хохлушка недовольна, что я положил в её гнездо своё красное яичко? Ведь из него красный цыплёнок должен вылупиться на белый свет!.. — спросил Жоржик своего деда, вбегая к нему в рабочий кабинет.

… — Эх, внучок, внучок! — рассмеялся дедушка, — ведь яичко то твоё уже крутое, а не жидкое, то есть оно уже бабушкой сваренное, так как же из него может живой цыплёнок-то вылупиться?..

… — А-а-а! Я всё понял, дедуля! — ответил Жоржик и быстренько побежал вытаскивать крашенное яйцо из гнезда!

(Небылицы из средних веков)

... Амур

… Это был злой-презлой мальчишка и большой бедокур.

… Он даже ранил свою мать Венеру и никого не оставлял в покое.

… Впрочем, он весьма полезен всем «романическим» писателям: без него не бывает ни трагедии, ни комедии, ни романа, ни повести, а лирические поэты без него просто жить не могут: он им нужнее насущного хлеба.

… Если бы собрать то, что было о нем говорено разными поэтами всех времен и народов, то составилась бы целая библиотека.

… Он даже и теперь вмешивается во все, кроме современных браков, которые заключаются без его участии

(Небылицы из средних веков)

... Аполлон

… Аполлон был хороший музыкант на цитре и любимый народный поэт, написавший много торжественных од.

… Он был также большой ревнитель просвещения, и освещал мир: дело очень трудное и неблагодарное.

… В честь ему носили его имя два русские поэта Аполлон Майков» и Аполлон Григорьев, который, впрочем, нередко предпочитал ему Бахуса.

(Небылицы из средних веков)

... Юпитер

… Юпитер был сын Урана и Реи; он женился на своей сестре Юноне и сделал её таким образом тёткой собственных детей.

… Его постоянное жительство было на Олимпе, но он часто предпринимал
поездки в разные страны, где приятно проводил время с веселыми нимфами.

… Будучи неограниченным властителем, он мог греметь, когда ему вздумается.

… Известно, что однажды он обратился в быка, чтобы понравиться Европе, и имел в этом ошеломляющий успех.

(Микроскопические рассказики)

… Когда Анечка проходила мимо кондитерской, то увидела в витрине много
куличей и пасх, украшенных красивыми цветками.

… Девочке пошёл всего шестой год, она многого не знала и решила, что это выросли на куличах и пасхах настоящие цветы.

… — Тетя Надя! — спросила Аня, вернувшись с прогулки, — а что нужно сделать, чтобы цветы выросли?

… — Нужно их посеять, детка, ответила тетя Надя. — А для этого то и существуют, у цветков семена.

… — А у нас есть эти семена? — продолжала разговор девочка.

… — Да, есть! Дедушка ВлаСт на днях купил их для весенней посадки на даче. Если хочешь поглядеть, пойди к нему, в кабинет, там на письменном столе лежат цветные пакетики с семенами.

… Анечка быстренько побежала, отсыпала себе семян и, когда вечером месили тесто для куличей, потихоньку всыпала туда семян чтобы на куличах. выросли цветы… И с большим нетерпением ждала того момента, когда они испекутся.

… И вот, наконец, этот момент наступил. Бабушка их достала из духовки, выложила на блюдо и отнесла в столовую, чтоб они остыли…

… Анечка побежала следом и вдруг увидела... что на испечённых куличах красовались не цветы, а сахаристые барашки.

… — Тётечка! А как же это? Я же посадила цветы, а выросли барашки? —кинулась к тете Наде изумленная Аня.

… Тётушка мило разулыбалась обняла её и, выслушав, объяснила, как это всё произошло.

… Целый месяц потом, когда все собирались на ужин, шутили домашние и спрашивали у девочки: — А помнишь, Анютка, как ты на куличах цветы посеяла, а барашки то и выросли?.. — И все слушали ответ девочки и дружно смеялись!

(В очарованье сладких грёз)

Заблудшая душа,
Воспарившая к горным вершинам,
Обычно всегда,
Неожиданно и просто находит
Безошибочное утешение
В раскрытых ладонях заката.

Она инстинктивно
Чувствует холодное прикосновение
Блаженно-бездонной вечности,
А также её ласковое тепло...
И неземной, благодатный,
Абсолютный покой.

В этом поворотном,
Кульминационном моменте,
Медленно растворяются
Все смутные, мучительные тревоги
И невольно возникающие,
Тягостные сомнения...

Остается лишь чистое и светлое
А также, головокружительное ощущение,
Внутри нашей страдающей души,
В неподдельно-благоговейным восхищении
Неописуемой красотой матушки Земли
И окружающего её изменчивого мира.

(Микроскопические рассказики)

... На улице. При входе на выставку.

... — Иваныч, ну куда же вы? Зайдёмте на собачью выставку!..

... — Благодарю, друг мой!.. У меня дома своя собственная выставка: жена каждый день со мной лается, тёща воет, и даже кусается со злости, а дети, как щенята, только возятся да визжат!..

Александр Посохов


Гипнотизёр

Хотите – верьте, хотите – нет. Было это очень давно. Я, начитавшись разных книг и статей о гипнозе, решил сам кого-нибудь загипнотизировать. А кого? Приятелей по двору – бесполезно. Надо, чтобы испытуемый совсем не знал меня, не видел раньше в своём кругу и безусловно верил, что я обладаю гипнотическими способностями. Типа: написано «Правда» – значит, правда; указано на афише «Народный артист» – значит народный артист; сказано, гипнотизёр – значит, он самый.
Для эксперимента выбрали одного обычного парня из соседнего цеха (работал я тогда токарем на АЗЛК, и было мне восемнадцать лет – почти мужик уже взрослый по тем временам). И наш и тот другой цех были огромными, под тысячу работников каждый. Кто-то из нашей бригады просто случайно знал того парня и несколько раз по моей специальной подсказке рассказывал ему обо мне, как об уникальном субъекте. Тот заинтересовался и согласился прийти в обеденный перерыв и попробовать моё воздействие на себе.
Вот он пришёл. Мы (я, он и человек десять любопытных и исподтишка хихикающих рабочих) спустились в подвальное помещение цеха, в раздевалку. Я попросил всех молчать, поставил его лицом близко к стенке между шкафами, сам расположился чуть сзади, а за мной – сильно сомневающаяся во всей этой затее разновозрастная публика.
Сеанс начался. Я монотонно, прерывая счёт усыпляющими фразами, досчитал до десяти, приказал парню слушать только меня и спать. И он, правда, заснул, слегка наклонившись вперёд и прижавшись с закрытыми глазами лбом к стенке. Я сам растерялся, опешил даже, но не подал виду и стал приказами поднимать ему поочерёдно руки, то до плеча, то выше. Движения его были неестественно послушными, роботоподобными какими-то. Просто усилиями извне опустить ему руки было невозможно, они опять, как на пружинах, поднимались в то положение, которое я обозначил словами.
Неискушенная в таких делах публика была поражена. Все видели, что никакого подвоха тут нет. Парень действительно погрузился в гипнотический сон с непосредственным восприятием внушений с моей стороны. Конечно, нашлись сразу шутники, которые начали советовать мне снять с него штаны, поставить на колени, заставить ползать и проделать с ним прочие смехотворные манипуляции. Но мне было совсем не до смешков. Я никого толком не слышал, а думал лишь о том, как вывести испытуемого из этого самого сна.
До сих пор рад тому, что всё завершилось благополучно. Я досчитал до десяти, прерывая счёт картинками пробуждения. Но этого оказалось мало. Пришлось считать дальше, украшая процесс новыми ощущениями выхода в реальность. Хорошо, что я ни разу не сбился и не заикнулся. На счёте двадцать парень проснулся, очумело взглянул на всех и направился к выходу. Я только успел спросить его, помнит ли он что-нибудь. Он отрицательно покачал головой и признался, что вообще не заметил, как уснул. На том всё и закончилось. Больше я никогда ничего подобного не проделывал. Хотя мог, наверно, совершенствуя такие навыки.
Однако, я не только об этом случае, как таковом. А о том ещё, почему же всё-таки нормальный с виду парень попал в подневольное гипнотическое подчинение. Полагаю, что на моём месте и на его месте мог быть кто угодно. Как персонально, так и коллективно. Наверное, все мы делимся в разнообразных формах и проявлениях на тех, кто внушает, гипнотизирует, и на тех, кто спит или полудремлет с несамостоятельным восприятием происходящего. Чтобы жить в реальном мире и не подчиняться чужим командам, нельзя никого и ничего принимать просто на веру. А мы все, в большинстве своём, принимаем. Вот и ползаем зачастую без штанов и на карачках. Сами при этом смеёмся и других потешаем. Да ладно, просто смеёмся, а то ещё и в драку лезем под влиянием веры в кого-то или во что-то.

* * *

(Микроскопические рассказики)

... — Официант! Скажите, а эта вот, вами принесённая телятина, небось, у вас месяца три-четыре, как была зажарена?..

... — Не могу точно знать, мил человек, я всего лишь второй месяц здесь только работаю!..

Александр Посохов


Горчица с икрой

Новогоднее застолье. Семья Громовых с улицы Новая Басманная пригласила в гости давних своих друзей – семью Гиршиных с улицы Старая Басманная. Громовы считали себя русскими, хотя кого только не намешано было в их родах и по жене и по мужу. А Гиршины считали себя евреями, хотя в целом по предкам, даже со стороны жены, со стопроцентным доказательством это тоже не подтверждалось. Дети их выросли и отмечали праздники уже сами по себе.
– Холодец у тебя сегодня просто бесподобный, – похвалил вдруг жену Василий Петрович.
– Куда ж ты столько горчицы положил? – удивилась она.
– А я люблю её и могу сколько угодно съесть.
– Прямо без мясного, в чистом виде, – шутливо добавил Арон Шаевич.
– А что, целую столовую ложку запросто съем и даже не поморщусь.
– Не верю.
– Спорим?
– Спорим. На что?
– На банку икры.
– Согласен. Дамы, вы свидетельницы.
После этого Василий Петрович действительно взял ложку, выдавил на неё из тюбика приличную горку горчицу и, театрально причмокивая, съел её. Конечно, ему было ужасно плохо, во рту всё заполыхало, глаза заслезились, но… спор есть спор.
– И где ты деньги на икру возьмёшь? – спросила жена Арона Шаевича.
– Не вижу ничего особенного, – вместо прямого ответа заявил вдруг её муж. – Я тоже так могу.
– Попробуй, – предложил Василий Петрович.
– И пробовать нечего, – сказал Арон Шаевич и в точности повторил всё то, что сделал с горчицей Василий Петрович.
Когда прощались, то перед самым уходом жена Василия Петровича спросила жену Арона Шаевича, да так, чтобы мужья слышали это:
– Сара, а ты не знаешь, зачем наши умные мужчины по ложке горчицы съели?
– Откуда я знаю, Наташа, – пожала плечами жена проигравшего спорщика. – Главное, что никто никому ничего не должен.

* * *

(Микроскопические рассказики)

... — Ну, что, милый мой Васенька, опять нажрался ты, как всегда, да ещё и как свинья?..

... — Ага!.. А тебе-то, Машка, какое дело-то до этого?..

... — А я тебя просто не понимаю: ну, как можно, будучи совершенно трезвым, взять и напиться, а вернее нажраться до такой степени, что еда назад из тебя вся вылезла и её больше есть никто не стал, как я только не предлагала проходящим людям?..

(Микроскопические рассказики)

... Заяц принадлежал к лесной партии.

... Поэтому, когда звери устроили облаву на медведя, он предпочел спрятаться за деревом и следить издали за исходом битвы.

... Когда охота отдалялась от зайца, он выходил из-за дерева и гордо, прядя ушами, говорил:
... — Мы покажем ему, этому медведю! Недолго он будет гулять на воле. Вот он теперь ушел. Когда-же он вернётся назад и посмеет приблизиться к этому месту, я повалю его в пропасть....

... Исход бытвы оказался неудачным для зверей. Заяц очень огорчился этим, но поспешил взять свои слова обратно.

... При встрече же с другими зверями он с презрением говорил:
... — Конечно, иначе и не могло быть. Без меня вы хотели победить...

(Микроскопические рассказики)

... Правый глаз самостоятельно вылез из глазницы и спрыгнул на землю.

... — Чё такое? — удивлённо воскликнул Семен.

... Происшедшее ещё не дошло до его мозга и не выплеснуло должного им пульса. Чисто автоматически, как это бывает, когда из кошелька выпадает полтинник,

... Семен быстро нагнулся и потянулся за упавшим предметом. Но глаз, как-то странно и неожиданно дернулся, подпрыгнул и покатился, собирая на себя мелкую грязь.

... — Вот же сука, — ругнулся Семен и рванул за убегающим глазом.

... Паника, страх — происшедшее стало приобретать форму реальности. А глаз легко, как спринтер со старта, набрал обороты и увеличил скорость.

... Семен со всей яростью заработал ногами. Пальцы вытянутой руки судорожно хватали воздух.

... — Вот чуть, ещё чуть-чуть, ещё... — мысленно он подбадривал себя.

... Но. какой там!..

... Глаз ещё больше включил обороты и скрылся за углом заброшенного дома, оставив за собой лёгкое облачко пыли.

Александр Посохов


Бабушка умерла

1971 год. У нас с братом умерла бабушка, было ей почти восемьдесят. Жила она когда-то в Питере и, если верить ей, то она даже с Лениным встречалась, в Смольном. Вспоминала его и плакала при этом почему-то. Помню, особо отмечала, что вождь был невысокого роста, чуть выше неё – метра полтора с кепкой, как говорят. И всё причитала, качая головой: «Хороший человек был».
Но не о том речь. Мне было двадцать один, а брату девятнадцать. Я работал в учреждении культуры простым инструктором, а брат на крупном оборонном заводе электриком. По нынешним временам – ну кто мы такие? Никто, самые обычные люди, пацаны ещё, можно сказать, ни связей, ни положения, только жизнь самостоятельную начинали. Москва – город большой, а мы в нём – одни из миллионов.
Однако… Я лишь заикнулся на работе, что у меня умерла бабушка, похороны в такой-то день, и мне сразу, без лишней волокиты, выделили автобус. А брату сказали, что выделят бригаду с машиной. Бабушка у нас тоже была самой обычной пенсионеркой. Выдающихся заслуг перед государством у неё не было, и никто из посторонних о ней ничего не знал. Но никаких подтверждающих документов о том, что она наша и что она действительно умерла, мы своим начальникам не предоставляли.
И вот похороны. Декабрь. На улице минус тридцать! «Мой» автобус с утра у дома, а «машина брата» задерживается. Полдень уже. Ну, думаем, обманули. Вдруг, чувствуем и слышим, дорога задрожала. Видим, к дому подъезжает громадный военного образца грузовик с колёсами, почти такими же, как у трактора «Беларус». И шесть мужиков в кузове стоят за кабиной. Поздоровались с братом и спрашивают: «Ну, где бабуля?». Оказывается, они до прибытия по указанному адресу могилу на кладбище копали…
Похоронили мы нашу бабушку достойно. Родственников и других, ещё живых бабушек, после поминок развезли на автобусе по домам. Мужики-помощники, что с завода, славно выпили и закусили, даже песни попели. Короче, всё получилось как-то ладно, по-человечески. Несмотря на крепкий мороз и мелкие материальные затраты. Никаких официально отгулов на день похорон никто нам с братом не оформлял, и ни копейки из своих зарплат мы за невыход на работу никому не компенсировали…
Давно это было, очень давно. Но помнится с каким-то щемящим умилением и светлой грустью до сих пор. Попутно и время минувшее вспоминается. Но так, что не хочется сравнивать при этом некий социализм с неким капитализмом и рассуждать, а были ли они или есть в российской истории и что из них лучше. Но жизни-то реальные в разные времена, сейчас и тогда, сравнить можно. Без политических россказней. Бабушка-то наша реально умерла, и «культурный» автобус, и рабочие на грузовике с известного на всю страну завода реально были. И мы с братом реально чувствовали себя тогда вполне уже взрослыми и вроде как уважаемыми людьми. За спиной у каждого из нас вроде как реальный коллектив был, и реальные товарищи были, если позволите. И многие из наших товарищей тоже могли тогда без разорительных хлопот, с честью и приличием, похоронить своих бабушек. Жаль только, что через двадцать лет мы всем народом свою страну так же достойно похоронить не сумели.

* * *

(Микроскопические рассказики)

... — О, мой миленький Вовуся, я тебе сейчас улыбнуся! Как же я сейчас тебе рада..., как же я рада, что ты, оказывается, уже умеешь ходить на задних лапах профессионально, а не как в Москве перед рыжей Примадонной и её протеже армянским павлином Просто-Филей Крикоряном. А ну, ка, мой болванчик, любимый Зелька-Встанчик, пройдись-ка предо мною, как в сказке лист перед травою!..
... — А это мне, Ленусь, ненужно: ты же ещё не президентский портфель Байдена, а я же не Лох, а лишь ещё пока ЛоХушка. Кстати, вот тебе ракушка, а не побрякушка — с берегов Италии, я сделал её из фекалии, для тебя родная! — сказал Зе зевая и ушёл в подвал нюхнуть, чтобы опять где-нибудь не соснуть...

(Микроскопические рассказики)

... — Кум, говорят, что наш просроченный презик Лох так огорчился вестью о мнимой смерти жены в авиакатастрофе, что взял нюхнул и повесился… а двойник стал радовать еврейскую элиту выпендриванием повсеместно.

... — И очень хорошо, кум, он сделал…

... — Шо-о-о???

... — Он, хоть здесь один раз сам башкой подумал и избрал благую часть… ведь лучше повеситься на верёвке, чем болтаться на шее у другой женщины и из-под неё лизать чужие задницы…

Александр Посохов


Бородатый мишка

– А борода у него какая, если бы ты только видел, длиннее рогов! – и Димка опустил правую ладонь почти до пола. – А перед нашим отъездом в Москву он ещё дядьку одного закатал.
– Как это закатал? – удивился Алёша, слушая на перемене рассказ школьного дружка о его приключениях летом в деревне у бабушки.
– Ну, так бабушка сказала, – и в этот миг раздался звонок на урок. – Забодал, короче, как козлы бодают, не знаешь, что ли.
– Все выучили басню, которую я задавала? – спросила учительница, уткнувшись в классный журнал.
Алёша чувствовал себя уверенно, уж он басню «Квартет» выучил на пятёрку.
Именно его, как по заказу, и вызвала учительница к доске.
– Проказница-мартышка, осёл, козёл, да бородатый мишка затеяли сыграть квартет, – громко продекламировал Алёша.
И тут по непонятной для него причине все ребята в классе расхохотались.
– Давай сначала, – тоже почему-то улыбаясь, предложила учительница.
– Проказница-мартышка, осёл, козёл, да бородатый мишка затеяли сыграть квартет, – снова продекламировал Алёша.
– Так, это уже не смешно, – строго прервала его учительница. – Скажи честно, ты выучил задание?
– Конечно, выучил, – признался Алёша, хотя сам уже начал сомневаться в этом, потому что класс продолжал дружно смеяться.
– Тогда читай точно по тексту, – приказала учительница. – И не забывай, что ты не в цирке.
– Я не забываю, – с обидой в голосе тихо произнёс Алёша и снова, в третий раз уже, у него получился бородатый мишка.
Дальше учительница ничего слушать не стала. Заподозрив, видимо, что-то неладное в поведении своего третьеклассника, она спокойно усадила его на место без оценки ответа.
Потом, правда, быстренько всё прояснилось. Когда Алёша узнал, как он неумышленно, просто оговорившись, переделал самого дедушку Крылова. А всё из-за этого Димки с его бородатым козлом.

* * *

(Микроскопические рассказики)

... Был чудный восьмичасовой рабочий день, с одночасовым перерывом на обед.

... Кредитные лучи солнца обильно заливала республику Бобылиху.

... Кругом рабоче-депутатствовала мёртвая тишина.

... И только из окон церкви, вместе с кадильным дымом, безудержно неслись торжественные слова дьякона, провозглашавшего ектению*:

... — О мире всего мира... без всяких церковных аннексий и безжалостных контрибуций!..

... Президент Бобылихи Кузьма Гунявый допивал вторую четверть
притворно-добродетельный «ханжи» и одновременно мечтал об самом настоящим Интернационале...

... Примечание: ектения* — это православная энциклопедия «Азбука веры».

Александр Посохов


Убийство в Большом театре

Лихие девяностые. Трое молодых рэкетиров требуют деньги у пожилого коммерсанта. Это такое кино смотрит по телевизору Анжела. Вдруг звонок по смартфону мужа, который греется в ванне. Уверяет, что горячая вода для сосудов полезна и думать помогает. Анжела берёт аппарат и, не отрываясь от экрана телевизора, говорит:
– Слушаю.
– Кто это?
– А вы кто?
– Соломон Кавалерия.
– И что вам надо?
– Позовите Михаила.
«Ага, сейчас, – взволнованно подумала Анжела. – Разбежался. Это точно те кавказцы, которые наехали на Мишину фирму».
– Его нет, – стараясь не выдавать испуг, соврала она.
– Передайте ему, когда появится, что звонил Соломон Кавалерия.
«Ну, надо же, с кем связался, – снова подумала Анжела. – Имя-то какое-то подозрительное, а фамилия вообще бандитская».
– Не передам.
– Почему?
– А он умер.
– Давно?
– Похоронили уже.
– Где?
– На Новодевичьем кладбище, – вспомнив первое попавшееся, ответила Анжела.
– Большой человек, однако, сочувствую, – произнёс собеседник и отключился.
– Звонил кто-то? – выйдя из ванной, спросил муж, здоровенный такой тридцатилетний бугай, бывший боксёр, чемпион. Только чего Анжела сказать точно не смогла бы, путает постоянно.
– Звонил какой-то Соломон Кавалерия, – не хотела, а всё равно проговорилась Анжела.
– А кто это?
– Тебе лучше знать, – продолжая смотреть телевизор, ответила Анжела. – Ты же постоянно вляпываешься в разные истории.
– В какие ещё истории?
– А вчера что ты рассказывал про кавказцев?
– То, что они приехали. И мы вместе будем создавать новый бойцовский клуб. А при чём здесь это?
– При том, что себя не жалко, так меня пожалей.
– Ну, началось. Так, я не вижу последний номер, – взяв свой смартфон, сказал Михаил. – Надо перезвонить и спросить, кто же это такой Соломон Кавалерия.
– Не надо.
– Почему?
– Наверняка бандит какой-нибудь.
– У тебя все бандиты. И я бандит. Смотришь ерунду всякую. Где номер-то?
– А я удалила его, – призналась Анжела и, чтобы не нарваться на скандал из-за этого, решила тут же поменять тему разговора. – Ты лучше скажи, когда в Большой театр меня сводишь? Сколько я могу напоминать об этом! Я же говорила тебе, что ни разу там не была.
– Обязательно свожу, не беспокойся. Вот как раз насчёт билетов из мэрии должны позвонить. Специально для тебя заказал лучшие места в партере. В кассе на них билеты не купишь.
Но никто из мэрии Михаилу не позвонил. Ни через день, ни через неделю, ни потом. Неудобно, но Михаил всё же решил сам позвонить новому знакомому, чиновнику по спортивным делам, который и обещал достать билеты в Большой.
– А мне сказали, ты умер, – удивился этот самый знакомый, тоже бывший боксёр.
– Это кто такое сказал! – в свою очередь удивился Михаил.
– Жена твоя, наверно, если ты женат. Я позвонил, хотел билеты тебе передать, а она сказала, что тебя уже похоронили.
– А как ты назвал себя, когда позвонил?
– Как есть, так и назвал, Соломко Валерий. А что?
– Так это ты, оказывается, Соломон Кавалерия?
– Не понял.
– Да это ей так послышалось
– А зачем она придумала, что ты умер?
– Да ей всё бандиты мерещатся. Извини, что так получилось. Но от билетов мы не отказываемся.
– Теперь только через месяц, дорогой, не раньше.
Вечером Анжела спросила мужа:
– Когда в Большой театр пойдём?
– А театр закрыли на месяц, – с невозмутимым выражением лица ответил Михаил. – В связи с убийством. Представляешь, какой-то солист балета прыгал-прыгал по сцене, потом достал пистолет из бандажа, это такие обтягивающие трусики, и выстрелил в первый ряд прямо во время спектакля.
– А как он туда пистолет-то засунул?
– Потом покажу. А тебя только это интересует, а кого убили тебе не интересно?
– Ну, и кого же?
– А помнишь, мужик звонил, меня спрашивал?
– Соломон Кавалерия, что ли?
– Его самого.
– А за что?
– А чтобы чужих жён не отвлекал, когда они телевизор смотрят.
– Ну и правильно! – решительно заявила Анжела. – Туда ему и дорога, бандит несчастный.

* * *

Ничего предосудительного!

Утро четверга, ужас как холодно и вьюжно! Иду в фойе станции и скоро мне торопится, выходить на улицу под снег, под вьюгу, идти по противно скользкой дороге.
От впереди меня идущего мужчины сильно пахнет огуречным рассолом, таким рассолом, каким его представишь только жарким летним днём, когда хочется забыть все и отдохнуть...Я чувствую, как пахнет огуречным рассолом и мне оттого довольно нехорошо. Пахнет так, что я наконец и терпеть не могу, я бегом обгоняю впереди идущую темную фигуру.
А он, точно вещий ворон, во всем черном, черная куртка с длинными полами, капюшон надвинут по самые брови.
А ещё он поднял кверху острые свои плечи в черной куртке и опустил голову, будто уж собрался взлететь в неясное, полное снегу небо.
Я обгоняю его и сбоку, задыхаясь от сдерживаемого мной дыхания, тайно, смотрю на него. Интересно мне, как он выглядит. Нет ли в нем чего- то такого, особенного, что бы объяснило мне все. И черную куртку его и поднятые острые плечи.
Крючковатый нос у него, совсем землистого цвета. Лицо осунолось. Вижу, что ему нехорошо этим вьюжным утром... Но держится, идёт себе и все. Куда- то он торопится?
"А впрочем, ничего предосудительного" - думаю я -"подумаешь, рассол! Может же человек утром выпить рассолу и остаться самим собой! Просто человеком."
Я ещё ускоряю шаг и уже далеко, оборачиваюсь ещё раз, ищу взглядом незнакомца. Я не вижу его, видно свернул он где - то в сторону, но чувствую, он мог так же смотреть и мне в спину, пока я шел впереди и думать при том -"Вот же, человек идёт, торопится. Куда он торопится, куда бежит? А впрочем, ничего предосудительного!"

04.2025г.