Прозаические миниатюры

… Кишмя-кишит реакционное болото всякой нечистью. И откуда её столько берётся — просто уму непостижимо.

… Камарилья-ведьма на болоте, как бы вроде высшего начальства. Остальная нечисть вся к её услугам.
… Произвол-леший каждое слово Камарильи исполняет — дисциплинирован шельмец! Ну, и три русалки тоже ведьму слушают.

… Первая русалка — Конституция, кривобока и двулика: с одной стороны как будто и на человека похожа, а с другой — вид бандеровский а ля погром.
… Специальность этой русалки бедных людей в заблуждение вводит. Ну, как введёт в заблуждение — тут сейчас сестры на сцену появляются.

… Сестры эти — Охрана Усиленная и Охрана Чрезвычайная изо всякого заблуждения уже прямо на тот свет выведут, потому раньше нагайками пощекочут, потом шашками пригладят, затем штыками провентилируют, а пулеметом уже окончательно успокоят.

… Завелось болото от крови человеческой. Не могла уже земля больше крови впитывать — ну, сначала лужа образовалась, а как кровь все проливали —
местность и заболотилась. Запах от болота прямо невозможный — смертью пахнет. Растительности — только и есть, что щетина стальная да крапива, а кругом болота хаты понастроены, и живут там люди подневольные.

… Много лет мечтали они осушить болото, чтобы нечистой сил некуда и приткнуться было. Но, как начнут осушительную работу, Камарилья крик подымает: — Бей, режь, руби!.. И вместо осушки — новые кровавые ручьи, а от этого Сырости на болоте становится больше, а от сырости нечистая сила разрастается.

… Вступали люди с болотным начальством в переговоры пробовали миром поладить, но Камарилья со слугами и слушать их не желает и на всё отвечает: — Вы наши рабы! Делайте то, чего наша левая нога хочет! И никаких!..
Доведенные до отчаяния, люди на последнее средство решились: — Зажжем мы свои хаты! Жар велик будет, авось болото высохнет. Сказано — сделано.
Предупредили нечистую силу, дали ей месяц срока и приготовились.

… Скоро срок кончается, а Камарилья со слугами и в ус не дует — её дело!

… А в воздухе уже горелым запахло!

Он пошел по аллее, стараясь не привлекать внимания. Вокруг гуляли люди, смеялись дети, а в его голове роились мысли о предстоящей встрече. Кто его там ждет? Что за инструкции ему дадут? И самое главное – сможет ли он им доверять? Ведь, как сказал незнакомец, доверять нельзя никому.
Добравшись до ближайшей станции метро, Гриша купил билет и сел в вагон. Всю дорогу он чувствовал на себе чьи-то взгляды, хотя вокруг были обычные пассажиры, уставшие после рабочего дня. Паранойя? Возможно. Но лучше перестраховаться. Ведь на кону стояло слишком многое.
Выйдя из метро, Гриша огляделся. Окраина и правда выглядела заброшенной. Обшарпанные здания, тусклые фонари, редкие прохожие, спешащие по своим делам. Интуиция кричала об опасности, но он продолжал идти, сверяясь с клочком бумаги, где был нарисован схематичный план местности.
Вскоре он увидел полуразрушенный склад, о котором говорилось в газетной заметке. Ворота были приоткрыты, словно приглашая войти. Гриша замер, собираясь с духом. Он понимал, что сейчас его жизнь может измениться навсегда. Сглотнув, он толкнул скрипучие ворота и вошел внутрь.
Внутри было темно и сыро. Пахло плесенью и машинным маслом. В глубине склада виднелся тусклый свет. Гриша медленно пошел на свет, держа руку в кармане, нащупывая рукоятку старого пистолета, который ему дали на всякий случай. Он был готов ко всему.
Что делать? Выполнить приказ, превратившись в хладнокровного убийцу, или послать все к черту и исчезнуть? Оба варианта казались одинаково плохими. Первый означал предательство собственной совести, второй - неминуемую смерть. Гриша затянулся сигаретой, обдумывая каждый шаг. Время тянулось мучительно медленно.
Он выкинул окурок и, приняв решение, направился к выходу из переулка. Нужно увидеть Ивана Петровича, поговорить с ним, понять, что происходит. Возможно, еще не все потеряно. Возможно, есть способ избежать кровопролития. Но он знал, что шансы невелики. Игра началась, и выйти из нее живым будет непросто.

Гриша выдохнул с облегчением, сложил газету и поднялся со скамейки. Сердце колотилось, как у пойманной птицы. Окраина города, старый склад… все это звучало слишком банально для дела, в которое он ввязался. Но пути назад не было.
Он пошел по аллее, стараясь не привлекать внимания. Вокруг гуляли люди, смеялись дети, а в его голове роились мысли о предстоящей встрече. Кто его там ждет? Что за инструкции ему дадут? И самое главное – сможет ли он им доверять? Ведь, как сказал незнакомец, доверять нельзя никому.
Добравшись до ближайшей станции метро, Гриша купил билет и сел в вагон. Всю дорогу он чувствовал на себе чьи-то взгляды, хотя вокруг были обычные пассажиры, уставшие после рабочего дня. Паранойя? Возможно. Но лучше перестраховаться. Ведь на кону стояло слишком многое.
Гриша выдохнул с облегчением, сложил газету и поднялся со скамейки. Сердце колотилось, как у пойманной птицы. Окраина города, старый склад… все это звучало слишком банально для дела, в которое он ввязался. Но пути назад не было.

Он пошел по аллее, стараясь не привлекать внимания. Вокруг гуляли люди, смеялись дети, а в его голове роились мысли о предстоящей встрече. Кто его там ждет? Что за инструкции ему дадут? И самое главное – сможет ли он им доверять? Ведь, как сказал незнакомец, доверять нельзя никому.
Добравшись до ближайшей станции метро, Гриша купил билет и сел в вагон. Всю дорогу он чувствовал на себе чьи-то взгляды, хотя вокруг были обычные пассажиры, уставшие после рабочего дня. Паранойя? Возможно. Но лучше перестраховаться. Ведь на кону стояло слишком многое.
Выйдя из метро, Гриша огляделся. Окраина и правда выглядела заброшенной. Обшарпанные здания, тусклые фонари, редкие прохожие, спешащие по своим делам. Интуиция кричала об опасности, но он продолжал идти, сверяясь с клочком бумаги, где был нарисован схематичный план местности.
Вскоре он увидел полуразрушенный склад, о котором говорилось в газетной заметке. Ворота были приоткрыты, словно приглашая войти. Гриша замер, собираясь с духом. Он понимал, что сейчас его жизнь может измениться навсегда. Сглотнув, он толкнул скрипучие ворота и вошел внутрь.
Внутри было темно и сыро. Пахло плесенью и машинным маслом. В глубине склада виднелся тусклый свет. Гриша медленно пошел на свет, держа руку в кармане, нащупывая рукоятку старого пистолета, который ему дали на всякий случай. Он был готов ко всему.

Каждый год, на каждом литературном и не очень сайте, 14 февраля, некоторым российским участникам этого сайта становится то ли скучно, то ли на философию тянет, и они решают развести полемику по поводу этого праздника, который сим для них не является.
Но пожалуй, всё по порядку.
В древнем Риме первые христиане преследовались. Их жестоко наказывали за их вероисповедание. Тайным знаком христианства на стенах и других местах был знак рыбы. Его используют до сих пор.
Святой Валентин венчал влюблённых по христианскому обряду. Не однополых влюбленных. (А даже и если бы, в древнем Риме однополая любовь и секс не были ничем сверхъестественным.) Но повторю гетеросексуальные пары он венчал. Для тех, кто не знает, гетеро с греческого означает «другой». Ну и ещё он венчал солдат. Легионеров. Но опять же не между собой. А им просто запрещено было вступать в супружеские узы, поскольку считалось, что это их морально обессиливает. Что брак делает их худшими солдатами.
Если для кого-то любовь, христианство и мужество Валентина и этих пар не является ценностью, то да, ради Бога, не надо отмечать этот праздник. Но и полемику об этом разводить ежегодно не стоит. Выходного дня, кстати, нет. Обычный день. И кто хочет, уделит в этот день время своим близким и любимым, а кто не хочет, того никто не заставляет.
Лично для меня это маленькое напоминание календаря, проявить свою любовь дорогим мне людям.
Шоколад ребенку и платье маме. Да, мы всегда все умничаем, что не надо ждать каких-то дат и поводов для подарков. Но положив руку на сердце, кто на самом деле без причины делает кому-то просто так подарок? Говорит: ты мне нужен, я тебя люблю?
Я про этот день узнала ещё в 80-90х годах из детского журнала «Трамвай». Мама мне выписывала. Любила и любит меня и выписывала. И там ни слова не было, как это ужасно и про однополые браки. А наоборот, какая это замечательная традиция и в каких странах как её отмечают.
Это день любви и этим всё сказано.
Ну а раз мы так, по душам, то теперь про Петра и Февронью. Князь Пётр, если верить летописям, заболел проказой, а Февронья обещала его вылечить, если он за это на ней женится.
У меня сразу вопрос, а почему нельзя было вылечить его просто так, по доброте душевной, не требуя ничего взамен? Ну, да ладно, хотелось девушке замуж. Понимаю. Пётр обещал жениться, но как только выздоровел, слово своё не сдержал. Итить колотить, то есть, ни мужское, ни княжеское слово ничего не стоит?
Ну, чет так себе ценности-то, нет?
Что же делает обманутая Февронья? Оказывается, что в ходе лечения она не вылечила Петра целиком (какая мудрая женщина!), болезнь Петра возобновилась и Февронья вылечила его снова. Князь был вынужден жениться на ней.
Вот радость-то! Брак по принуждению.
А разницу чувствуете? Рисковать ради любви жизнью и венчать и венчаться в древнем Риме по запретным обрядам или брак по нужде. Вы лично, ну, чисто гипотетически, как бы предпочли?
Потом, всё у Февроньи и Петра хорошо было. Стерпится - слюбится, как говорится. Правда, братья Петра простолюдинку в семье не хотели. Но это уже другая история. Полная своих ценностей. Или не очень.
Благодарю за внимание. Теперь можете забросать меня гнилыми томатами. Но мне как-то пофиг.
После работы я иду в ресторан. Праздновать День Святого Валентина. День любви. Ибо высшей ценности для меня нет. Потому, что я - христианка. Потому, что есть люди, которых я очень люблю.

P. S. A если это не ваш праздник и не ваши ценности, то живите уже спокойно по своим и дайте спокойно жить другим, по их ценностям.


14.02.2025

Картинка из подпольного христианского www в древнем Риме

Женщина должна уметь шить! Да нет же-обязана уметь шить и обшивать свою семью! Меня так воспитали. Мнение моё таково.
У женщины должен быть отменный вкус не только к форме и цвету, но и вообще
вкус к человеку! Можно сразу увидеть, с чем он пришёл к тебе. С миром или с недоброй вестью? Иногда его мир-это марионетка под вуалью...
Во имя чего пришёл человек, что придётся в дальнейшем выстрадать, идя рядом со скрытыми тайнами, созерцая окружение зашоренными глазами...
Пусть тот считает, что ты ни о чём не догадываешься.
Откуда ему знать, что у тебя за сила такая? Его ладонь только однажды промелькнув из-под вуали, уже открыла истину его замыслов, каждой его ясной линией на руке.
Какие тоненькие значки- паутинки! Мозг, как рентген, вывел его настроение, направление его стоп, его повороты судьбы...
Надо суметь выждать момент, чтобы противостоять.
И ничего сложного. Всё банально: подослано, подстроено, даже знаю, откуда тянутся нити! О, Ариадна!
Да, человеческая зависть от несостояния идёт на многое. Человеческая ревность бежит вприпрыжку впереди всех, очерняя без вины виноватого.
Правильно говорят, что на веку, как на долгом волоку.
Как не подумаешь, а так и поживёшь! Зато понимаешь, что за чужими происками ты выглядишь как раз ещё белее, честным во всём!
А это им мешает? Вот тут, однако, я не понимаю... Но спокойствие.
И зависть исходит не от тебя. Ревность-это проблемы того, кто в ажиотаже ревности. По разным тайным сговорам, подкупу этот человек, да и не человек, а тот самый тип амикошон (друг-свинья), является соучастником малюсенькой интрижки.
Смешно выглядит этот, что под вуалью. Его постулаты давно устарели, тактика сникла, не развив толчков; деяние пошло не так, не по предложеннному ему кем-то заданию!
Самое интересное и даже ожидаемое, когда тип под вуалью переходит на твою сторону, осмелев и передумав играть на чужой флейте чужую отвратную партию...
Ну, и слава Богу.

Уже не больно... И внутри такое плотное молчание, что сквозь него никак не прорасти слову. Я - словно переставшая быть плодородной земля. Ничто не растет в пустоте. И все-таки живу, дышу, подставляю лицо солнцу...

А жизнь бежит, то ускоряясь, то замедляясь... Но будто без меня. Я - словно отставший от поезда пассажир. Состав набирает скорость, а мне остается лишь равнодушно провожать его взглядом...

И вспоминать... Жаркое лето, горячие письма и встречи, солнце, ласкающее колени и плечи, твои слова, обжигающие и кружащие голову...
Боже, да в силах ли я описать то, что было между нами и вокруг нас? Как можно описать закат? Например: горизонт медленно поглощал кроваво-красное яблоко солнца. Красиво, да. А мы? Как описать нас? Старик и повзрослевшая девочка... или две души без возраста и пространства, внезапно столкнувшиеся на краю Вселенной... две ладони, доверчиво встретившиеся в легком пожатии...

А сейчас я чувствую приближение весны, времени, когда мы встретились. И хочу, чтобы там, на другом конце света, ты почувствовал, как она проникает во всё живое, как развеивает зимний сон, будит птичьи песни, наполняет дерзким ароматом бутоны... и касается твоего лица легким ветерком, ласкает кожу тёплым прикосновением...
Любимый, это я... Ласкаю пальцами твои небритые щёки, целую нежно твои незрячие глаза... Я рядом... По-прежнему твоя девочка... душа твоей души...

В голове уже выстраивался дальнейший маршрут. Он должен был добраться до условленного места встречи, не привлекая внимания. Каждая минута могла стать решающей. Гриша ускорил шаг, стараясь слиться с потоком людей, но ощущение, что за ним наблюдают, не покидало его.

Он свернул в узкий переулок, надеясь оторваться от возможной слежки. Здесь было грязно и неуютно, пахло мочой и гнилью. Но зато здесь он чувствовал себя немного спокойнее. Достав телефон, он набрал короткое сообщение и отправил его адресату. "Все идет по плану", – написал он, стараясь придать себе уверенности.

Через пару кварталов он вышел на оживленную улицу и сел в такси. "В центр, пожалуйста", – сказал он водителю, стараясь говорить как можно спокойнее. Машина тронулась, и Гриша откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза. Операция началась, и пути назад уже не было.

В голове пульсировала тревога, заглушая даже шум города. Гриша не мог позволить себе расслабиться ни на секунду. Он понимал, что за ним могут следить не только физически, но и через телефон. Сообщение было отправлено скорее для самоуспокоения, чем для реальной информации.

Такси петляло по улицам, меняя маршруты, словно стараясь запутать возможную слежку. Гриша украдкой поглядывал в боковые зеркала, пытаясь увидеть признаки преследования. Ему казалось, что каждая машина вокруг преследовала его.

Прибыв в центр, он расплатился с водителем и быстро вышел из машины. Оглядевшись, он направился в сторону людного парка, где ему предстояло встретиться со своим связным. Сердце бешено колотилось, отсчитывая последние секунды до момента истины.

(Сказки и сказочки от дедушки ВлаСта)

… Однажды Бык узнал, что многие птицы и люди восхищаются Соловьём и величают его знаменитым, он спросил у Цаплей, своих соседей, гулящих с ним вместе по берегу реки:

… — А рога у него, у этого Соловья-то, очень большие или такие-же, в точности, как у меня?

… Все знавшие Соловья улыбнулись и пояснили Быку, что никаких рогов у этой знаменитости нет, не было и никогда не будет.

… — Как так нет? — невольно удивился Бык.

… — Значит, ему сбили рога или спилили, чтоб не бодался! — пошутил сметливый Воробей, сидевший на кустике, недалеко от проходившего мимо него Быка с цаплями на спине… и слышавший весь разговор.

… — Кто сбил?..

… Воробей промолчал, наслаждаясь найденной спелой ягодкой.

… Кто спилил?..

… Люди, наверное!.. — ответил Воробей и, быстренько вспорхнув, перелетел по своим делам на другую сторону речки.

… — За что?..

… — Да нет же, нет! — зацокали клювами Цапли… — Рогов у Соловья с рождения никогда не было, нет и никогда не будет.

… — М-мне непонятно, — громогласно замычал Бык, — как же смог этот самый Соловей прославиться и стать знаменитым, если он безрогий?..

… Цапли переглянулись между собой, потом, кивнув головами, взмахнули крыльями и полетели от греха подальше…

(Правдивые истории от дедушки ВлаСта)

... В детстве я был большой любитель голубей, и было у меня их множество.

... Я хочу вам рассказать один случай из жизни моих любимцев.

... У нас дома жили две таксы — Неро и Цезарь. Старший из них — Неро, собака очень смирная, послушная и умная, младшая же — Цезарь, молодой, взбалмошный пес.

... Однажды нашел я одного из своих голубей растерзанным и полусъеденным собаками. Я заподозрил Цезаря, так, как не раз заставал его на месте преступления, то есть гоняющемся за курами. У него было кровавое пятно на лапе, а у Неро на морде, но я подумал, что Неро запачкался, играя, по всей вероятности, с Цезарем.

... Итак, Цезарю жестоко досталось.

... После смерти голубя у голубки остались два еще не оперившиеся птенчика.

... Через три дня прибегает ко мне соседка и рассказывает, что только что видела, пока осиротелая голубка ела, Неро набросился на неё и загрыз её.

… Тогда всё и выяснилось: виновником смерти моих голубей оказался не Цезарь, как это раньше предполагали, а Неро, которого я вдвойне наказал.

... Надо было позаботиться о маленьких голубят сиротах. Оставшись без матери и отца, они, не умея еще, клевать, могли помереть с голоду. Сперва я было хотел кормить их сам, но проба оказалась неудачной.

... Мне пришел на помощь мой дедушка, сказав мне, чтобы я положил голубей-сирот в чужое гнездо. Я так и сделал.

… Придя на следующий день, я увидел сирот накормленными наравне с настоящими детьми той пары голубей, в гнездо которых я положил голубят. И так, изо дня в день, голуби кормили малых чужих голубков, научили их летать, самим клевать и, одним словом, вырастили их на славу.

... И была эта пара голубей лучше и красивее всех остальных.

Сидела кошка и молчала, огромными глазами провожая закат, багряный, как запекшаяся кровь на старом камне. Город затихал, уступая место теням и шепоту ночи. Она чувствовала эту перемену всем своим существом – вибрацией тротуара под лапами, прохладой, просачивающейся сквозь шерсть, запахом мокрой листвы, поднимающимся из парка.

Кошка молчала, но в ее молчании крылся целый мир, история долгих скитаний, встреч и потерь. Она видела больше, чем люди, чувствовала глубже, понимала суть вещей, скрытую за пеленой повседневности. Закатное солнце рисовало на ее шерсти причудливые узоры, превращая в живую статую, символ мудрости и независимости.

Она ждала. Ждала чего-то, что знала только она. Может быть, луны, может быть, запаха дождя, может быть, просто тишины, в которой можно услышать биение собственного сердца. Сидела кошка и молчала, погруженная в себя, в вечность, в ожидание.

Мир вокруг нее мерцал, ускользая из фокуса. Городские огни, словно далекие звезды, начинали пробиваться сквозь сумрак. Кошка переступила лапой, ощущая шероховатость бетона, и чуть склонила голову, прислушиваясь к едва уловимому шороху. Что-то менялось.

Вдруг, тонкий луч лунного света проскользнул сквозь облака, коснувшись ее мордочки. Кошка прикрыла глаза, наслаждаясь этим коротким моментом. Она почувствовала слабый запах рыбы, доносящийся издалека, и едва заметно повела ушами. Город, казалось, затаил дыхание, готовясь к чему-то.

Кошка открыла глаза, и в их глубине вспыхнул огонек. Она поднялась, потянулась, выгибая спину, и спрыгнула с парапета на тротуар. Ночь звала ее. Ее ждали улицы, полные тайн и возможностей. Ее ждала свобода.

(Сказки и сказочки от дедушки ВлаСта)

… Часть вторая:

… Так тешила-потешала, что гнулся старый лес и гудел неимоверно, словно в бурю-непогоду, от веселья шумного, пригибались деревья до сырой земли Матушки от хохота-ропота, никла травка от радости. На пирах-торжествах
текло красное винцо реками, стлались речи-беседушки сизыми туманами.

… Пиры пировать, гостей угощать помогали слуги добрые — отзывчивые-гадюки ядовитые, да жабы пучеглазые. Всех облетают, никого не забудут. Всем гостям на пиру угощенья достанется.

… Жили да были бы так в том тёмном и диком лесу и до сего дня Сыч-Велеречивый, Сова-Мудрая Голова, да Сова-Веселая Голова; задавали бы пиры угощенья, говорили перед гостями мудрые да ласковые речи-словеса. Обносили бы гостей чарками красного и зелена вина слуги — отзывчивые-гадюки ядовитые, да жабы пучеглазые. Кажись бы хорошо, куда надо было лучше? Нет, прогневил, видно, Творца тёмный лес постоянным своим хохотом-ропотом.

… Сошла-опустилась над тёмным лесом туча грозовая, загудел-загрохотал гром небесный, заблистали забегали по синему небу молнии огнистые, забушевала буря-непогода.

… Дрогнули лес. Зашумели деревья мохнатыми макушками. А молнии все молниеносно делают своё дело!

…Загорелся Валежник-бурелом и стоялые гнилушки от края и до края леса. Вспыхнула и заплясала, как порох, крапива жгучая с бурьяном колючим.

… Спалила Божья кара в том лесу всех гадюк ядовитых и жаб пучеглазых, прогнала вон из лесу и Сову-Мудрую Голову, и Сову-Веселую Голову, и
Сыча-Велеречивого, опалила им крылья-перья и загнала в преисподнюю. Нет им больше приюта в посветлевшем лесу и память о них заглохла-умерла и
быльем заросла.

… И стоит теперь там новый зелёный, да веселый лес, на солнышке освещённом месте, улыбается, слушает не наслушается песен пташек-щебеташек, себе в наслажденье, а миру в умиленье.

…Конец…

(Сказки и сказочки от дедушки ВлаСта)

… Часть первая:

… Был на свете в стародавние годы тёмный да дикий, большой-пребольшой, густой-прегустой лес.

… Такой тёмный, что дерева от дерева не различить, то ли это осина стоит, то ли это дуб кряжистый, не то яблонька дикая, не то боярышник колючий. Раскинулся он от земель, распаханных до самого синего моря.

… И так густо разросся, что ни на коне ни проехать, ни пешком пройти было нельзя. А кроме деревьев мешали ходу человечьему бурелом, валежник, гнилушки стоялые, крапива жгучая, да бурьян колючий, что густо разрослись у корней древесных, промеж остального хламу лесного.

… Жили-были на весь этот тёмный лес — Сова-Мудрая Голова, Сова-Веселая Голова, да Сыч-Велеречивый. Были у них в услужении гадюки ядовитые, да жабы пучеглазые. Только и всего.

… Сыч-Велеречивый в этом тёмном лесу был за наибольшую птицу, и любил он фукать перед своими слугами.

… А фукал он таково-то ласково, да таково-то жалобно, что жабы и гадюки даже слёзы точили. За это и прозвали его — Сыч-Велеречивый. Ну, а главные его помощнички все больше на счёт другого прочего хлопотали.

… Сова-Мудрая голова продавала-закупала товары Сычу-Велеречивому, слыла, значить, вроде экономки. Любила много и подолгу торговаться и так при этом мудро говорила, что даже сама от удивленья глазами хлопала. За красными словцом в карманы не лазила, хоть кого заговорит и всякого на словах уважит, угодник ли то Божий, Чёрт-Дьявол ли из преисподней. И товар умела лицом показать, а не дай бог, чтоб на изнанку!..

… Сова-Веселая Голова — птица на другой лад была,
любила мир честной повеселить-потешить пирами да забавами, вроде как бы виночерпия и хлебодара у фараона Египетского.

Примечание: Окончание во второй части.

Огонь и печка

Наступил ноябрь, последний месяц ветреной и злой осени. В те дни небо заволокло серой пеленой, ветер прямо рвал из рук старика скромную его собственность, которую он, что было сил, прижимал к животу, чтобы не потерять ни крошки из перепавшего ему со стола не очень щедрой судьбы. В те дни часто то была скромная охапка дров. Старик связывал охапку дров старым морским узлом, которому его научил отец, в дни, отстоящие от настоящего столь далеко, что казались они лишь вымыслом, сумасшедшего рассказчика, затем старик оборачивал собранные дрова ещё раз и снова хорошенько их связывал. Делал он это так, на всякий случай. Потом старик взваливал охапку себе на плечо, вздыхал и шел домой.
Самое главное, при этом, было случайно не попасться на глаза лесничему и соседям тоже. Собрать валежник в лесу было четверть дела, а вот пронести охапку гнилых дров под завистливыми взглядами соседей, было ещё три четверти такого важного в жизни дела.
Надо бы ещё сказать, что сам лесничий не то что не любил собирающих хворост в заповедном лесу князя Алекса фон Рихтеншлюфеля, но старался он тщательно исполнить приказ принявшего его на работу князя. Его то, уже издерганного женой за безделье, измученного нуждой и холодом в доме.
Князь Алекс однажды строго приказал лесничему:
-Никаких посторонних не должно быть в моем лесу! Лес мой и я хочу один владеть им, что бы там ни думали разные бродяги и голодранцы.
Когда лесничий проходил по лесу, то прислушивался всегда к шумам и разным звукам, происходящим от людей, зашедших в лес по своей, только их собственной надобности.
Например, то могли быть любители барских белых грибов. Князь Алекс очень любил белые грибы и сильно же он расстраивался от той весьма простой мысли, что кто то ещё, кроме него, ест эти самые грибы.
Или ещё любители малины. Если приходил срок созревания малины и маленькие любители и любительницы сладкого
пробирались в чашу, то пугали они благородных княжеских оленей.
Иногда лесничий проходил мимо подозрительных шумов в лесу. Делал он так для того, чтобы не нервничать излишне, да не заболеть от чрезвычайного в его жизни усердия.
Вот по этой причине, старик, укравший мусор в лесу был осторожен, когда шел к своему дому. Осторожен он был, но тоже не слишком осторожен, потому, что если в жизни было бы все строго или слишком строго, то у самой жизни дыхания бы не стало, она остановилась бы в то время, устала крутить свои колеса и колесики. А может и вовсе задохнулась бы жизнь, не умея дышать там, где дышать нечем. Пошла бы в том случае вонь по всему свету, мертвечина поглотила все и самого князя с его княгиней госпожой Юликс, мышью белой впридачу, а так, потихоньку всё вертелось как то, как оно и прежде вертеться умело. Люди не замерзали насмерть, князь с княгиней не вникали до боли головной во всякий мусор, вонь и мелочь. Лесник получал положенную зарплату, а сынок его -молоко.
Пришел наш старик домой, скинул ношу с плеча в прихожей. В комнате сразу запахло лесной сыростью, снегом и совсем совсем немного прошедшим летом. Чтобы почувствовать это лето, нужно очень принюхаться, постараться уловить тот тонкий, ни с чем не сравнимый голосок счастья, который никак не слышат, пока счастье это рядом, а потом не могут никак поймать его за пушистый хвост. Убежало счастье, не догнать.
Старик жил один, седую бороду свою подстригал он сам, что делал большими железными ножницами, на которых кое где проступала ржа.
Теперь самое время было накормить молчунью печку, да скрыть следы мелких, но тягостных правонарушений. Огонь есть огонь, в пепел никто лезть не станет. Что сгорело, то не вернёшь, даже если прыгать и очень кричать станешь.
Увидев дрова, печка скрипнула чугунной дверцей и подумала- "Как давно не было внутри меня ни веточки ни листика. Как же хорошо ощутить снова ласковое тепло огня внутри. Я совсем простыла, отсырела в ноябрьских долгих дождях...
Печка широко раскрыла свой рот и треть охапки дров сразу поместилась в ней, остальные две трети ещё готовились только сгореть и превратится в быстрое, неуловимое тепло, которое хорошо иметь только сейчас и здесь, а потом его поймать не удастся, улетит в трубу, поминай как звали...
Вид у старика был сказочный, представьте почти белая от седины бородка, розовые щеки, темные брови... Он был похож на гномика из сказок о жителях гор и горных пещер, гномах рудознатцев. Тех, кто старательно пробивается в поисках золота через черные недра уснувших гор.
Старик грел руки у огня, который иногда высовывал красный, теплый язык свой из за неплотно прикрытой дверцы.
Печка нагрелась и теперь слегка потрескивала, добрела телом чугунным и в комнате разошелся по углам дух некоего довольства.
Старик грелся, а печка в это время разговаривала с горевшем в ней огнем. Огонь казался ей кем то очень близким, совсем своим, принадлежащим прежде всего ей. Как например, принадлежал бы ей, ее собственный ребенок, если бы он был у нее.
Если огонь затихал в печке, засыпал, казалось печке это утратой, просто бедой казалось.
Набравшись сил и повертевшись там как следует по всем углам чугунного тела печки, огонь просил ее:
-Приоткрой ка дверцу чуть больше, мама. Хочу я на мир вокруг посмотреть как следует.
Скучно мне выбегать наружу через закопченые каменные трубы, где холод так силен, что мне не побороть его.
-Нельзя, - говорила старая печь, знаю тебя, тебе бы только нашалить, а я расхлебывай потом!
- Я только одним глазком гляну и сразу назад, к тебе мама...
Долго он просил, а печь все отказывала.
Наконец, старик согрелся и ушел на свою лежанку, там он повозился среди тряпья немного и затих, уснул.
Печка вдруг открыла свою, прежде закрытую дверцу, в которую тут же выпал один единственный красный уголёк. Уголёк затрещал и выпустил ростки. Ростки укоренились в лёгких ворсинках ковра, что разлёгся у самой печи.
-Ах, что б тебя, пожар!- завопила печь, но огонек уж скоро пустил корни и зашипел жадно.
Если бы печь могла крикнуть старику, она бы крикнула ему, что бы он проснулся, да окатил шалуна ледяной водой из жестяного ведра, стоявшего на всякий случай близко от печки. Но старик спал. Он только прилёг на минуту, да вдруг провалился в лёгкий и светлый сон, какие они бывают, когда устанешь, но спать еще не думаешь.
-Вот такой я большой да сильный- заорал по своему возгордившийся огонь, обнимая все, что не попалось ему на пути. Даже печка мать испугалась сынка и сжалась в уголке, старая и черная от сажи, неказисто поставила она свои кривые ножки в стороны. По сравнению с огнем стала она казаться слабой и маленькой. Раньше, могла она просто закрыть дверцу и унять всякое движение огня внутри, теперь же самой бы ей не расплавится, не быть раздавленной упавшими стропилами.
Стало уже совсем жарко в комнате, сладкий дымок полетел к старику, отчего тот проснулся, закалялся. Хватился было старик за ведро, да поздно уже. Бочку воды вылить бы, да и той теперь мало. Выбежал старик на двор, на осклизлую глину, в которой прилипли ржавые листики прошедшего августа.Поскользнулся, поднялся и побежал к колодцу, тут уж и соседи навстречу выбежали. Смотрят, кричат, каждый свое советует, а что теперь толку, от дома одни угли остались. Подымило немного да и все, не все же гореть, охладело пламя.
После, разгребая головешки и роясь в сырых золе и пепле нашли сплавленную печь, она была похожа на женщину некрасивым, рябым лицом, открывшую рот в неслышным никому крике.

02.2025г.

Он и Она любили друг друга. Их любовь казалась крепкой и нерушимой,
Он смотрел на нее, как будто впервые увидел, хотя знал ее уже много лет. Ее глаза были полны жизни и огня, ее улыбка была такой же теплой и яркой, как в день их первой встречи.
Они сидели рядом, не говоря ни слова, но каждое прикосновение, каждый взгляд говорили о том, что они чувствуют друг к другу. Они помнили все: и первую встречу, и первый поцелуй, и все те моменты, когда они были вместе, несмотря на все трудности и испытания.
Их любовь была как огонь, который горел в их сердцах, согревая и освещая их жизнь. Они знали, что они созданы друг для друга, что они – две половинки одного целого.
Она положила голову ему на плечо, и он почувствовал, что его сердце бьется быстрее. Он обнял ее крепко-крепко, боясь отпустить ее хоть на мгновение.
Они молчали, но в их молчании было больше слов, чем в любой речи. Они понимали друг друга без слов, они чувствовали друг друга на расстоянии.
Их любовь была нежной и страстной, она была вечной и бесконечной. Они знали, что они будут вместе навсегда, что никто и ничто не сможет их разлучить.
Она посмотрела на него, и он увидел в ее глазах отражение своей собственной души. Он понял, что он нашел свою любовь, свою истинную любовь, ту, которую он искал всю свою жизнь.
Их сердца бились в унисон, их души слились в единое целое. Они были вместе, и это было все, что им нужно было для счастья.
Пока в их жизни не появилась Она – ревнивая и одержимая. Она давно наблюдала за их счастьем, и зависть разъедала ее изнутри. В современном мире социальных сетей, где информация распространяется мгновенно, у нее появился идеальный инструмент для мести.
Она создала фейковый аккаунт, тщательно продумав легенду. Под маской доброжелателя, она проникла в доверие к друзьям Его и Ее, и начала исподволь распространять слухи. Сначала это были намеки, полуправда, ловко вплетенная в реальные события. Постепенно, набирая обороты, она перешла к откровенной лжи.
Она начала "сливать" в сеть фотографии. Снимки, где Она и Он были вместе, отредактированные в фотошопе до неузнаваемости, превращали обычные дружеские встречи в "доказательства" измены. Она не щадила ни Его, ни Ее. Поддельными переписками, смонтированными видеороликами, она создавала иллюзию порочной связи.
Он, молодой и доверчивый, стал жертвой изощренной манипуляции. Ревность, подогреваемая "доказательствами" в сети, затуманила его разум. Он перестал доверять Ей, той, которую любил больше жизни. Он устроил скандал, обвинил в предательстве, и разорвал отношения, не позволив Ей даже оправдаться.
Она, униженная и растоптанная предательством любимого человека, не выдержала удара. Клевета, распространяемая в социальных сетях, превратила ее жизнь в ад. Ее травили в сети, от нее отвернулись друзья. От горя и стресса она тяжело заболела. Болезнь развивалась стремительно, и вот она уже на больничной койке, между жизнью и смертью.
Он, остыв от гнева, начал сомневаться в правдивости "доказательств". Его мучила совесть. Он решил провести собственное расследование и выяснил правду. Правда была страшной: он стал жертвой изощренной клеветы, а любимая им девушка страдает из-за его глупости и недоверия.
Он бросился в больницу, но было уже слишком поздно. Она умирала. В последние минуты жизни она увидела его, но в глазах ее было не прощение, а боль и разочарование. Она умерла, так и не простив его предательства.
Эта история – горькое напоминание о том, какую разрушительную силу может иметь клевета в социальных сетях. Она учит нас быть бдительными, не доверять слепо всему, что мы видим в интернете, и ценить доверие и любовь близких людей. Прежде чем поверить слухам, нужно думать и анализировать, чтобы не совершить роковую ошибку, которая может стоить жизни .

Александр Посохов


Визит драматурга

В кабинет известного в России исторического просветителя вошёл некто, сходу представившийся начинающим драматургом. Хотя возраст его прямо свидетельствовал о том, что не только начинать, но и заканчивать ему чего-нибудь было уже категорически поздно. В руках он держал тощий пожухлый портфель времён послевоенных пятилеток.
– Меня зовут Пантелеймон Будуаров, – пылая тлеющим взором, закончил представлять себя вошедший.
– Садитесь, пожалуйста, чай, кофе? – вежливо предложил просветитель.
– Я сяду. А всё остальное потом. Дело не терпит отлагательств.
– А что случилось?
– Как что! Целое поколение потеряли. Они же ничего не знают.
– Кто они?
– Молодёжь, форменные невежды! Спрашиваю, кто такой Ленин? Они глаза таращат.
– Да, с молодёжью у нас проблемы. А я-то чем могу помочь?
– Не притворяйтесь. Вы же учёный, бывший министерский чиновник, у вас награды, звания, связи. Я недавно по радио вас слушал. Очень даже забавно вы там про одного полководца рассказывали. Из крепостных да сразу в генералиссимусы. Не пойму только, на кой чёрт ему эти Гималаи сдались!
– Вы о Суворове, что ли? Так он не был крепостным. И не Гималаи, а Альпы.
– Тогда все были крепостными.
– Нет уж, позвольте! – хотел было защитить историческую правду просветитель.
– Не позволю! – властным тоном прервал его Пантелеймон Будуаров. – Потому, что вы ничего не делаете, а я сделал.
– Любопытно. И что вы такого сделали?
– Я написал пьесу. Вот здесь она, в этом портфеле. Пьеса так и называется Великий Ленин. Вы ведь знаете, что он великий?
– Подозреваю.
– Так вот. Я хочу, чтобы вы помогли мне толкнуть мою пьесу в молодёжь. То есть поставить её во всех театрах страны и загнать туда всё подрастающее поколение.
– А пьесу-то хорошую написали?
– Естественно, как говорят у нас в Пензе.
– Так вы из Пензы?
– Ну что вы, упаси Бог. Это такая фишка для непринуждённой беседы.
– А пьесу по источникам писали?
– Обижаете. Как нам реорганизовать Рабкрин наизусть выучил.
– Что вы говорите! А вы можете в кратких словах рассказать содержание пьесы?
– Пожалуйста. Знаете ли вы, что в 1917 году Ленин был в Шушенском?
– Припоминаю.
– И вот, когда он там с Крупской чалился, выражаясь красноречиво, в это время из Израиля в Ленинград прилетел Троцкий.
– Ужасно! А куда же ЧК смотрела?
– Ну, голубчик, уж вам-то следовало знать, что ни ЧК, ни КГБ, ни ФСБ тогда не было. Всей правоохранительной системой заправлял кто? Ну, думайте, думайте.
– Неужели? И тогда тоже!
– Факт. Он и расправился с Троцким.
– А Ленин тут при чём?
– Так это же Владимир Эдмундович шарахнул по Зимнему из Катюши.
– Это Дзержинский Эдмундович. А Ленин Ильич.
– То-то я смотрю, отчество у него какое-то неродное.
– А из чего он шарахнул, простите? – решил уточнить название грозного орудия просветитель, хотя ему и так уже было всё ясно.
– Расцветали яблони и груши, – тихо запел драматург. – Ну, догадались? Потом вместе споём. Очень крутая песня, как говорят у нас в Жиздре.
– Так вы из Пензы или из Жиздры?
– Из Жиздры. А в Пензе пусть черти живут.
– А революцию-то Ленин как совершил?
– Элементарно! Набрал кредитов в Сбере под поручительство Берии и совершил.
– В каком ещё Сбере? Его тогда не было!
– Ошибаетесь, товарищ. А история ошибок не прощает, как говорят у нас в Сызрани.
– И в Жиздре, значит, тоже пусть черти живут?
– Пусть.
– А как это Троцкий из Израиля прилетел, если тогда такого государства ещё не было?
– Как же вы далеки от народа! Может, где-то его и не было, а у нас оно всегда было.
– А на чём он прилетел?
– На иранском беспилотнике.
– Зачем?
– Чтобы Ленину помешать.
– А-а, понимаю. Троцкому нужна была революция во всём мире, а не только в России?
– Ничего вы не понимаете. Политика тут ни при чём. Тут у меня в пьесе жуткая любовная интрига. Троцкий был холериком, а Ленин сангвиником. Но влюблены они были в одну женщину из подсобки, то ли в Ашане, то ли в Леруа Мерлен.
– А что, сто лет назад эти магазины тоже были?
– В истории ничего нового нет, как говорят у нас в Нижнем Тагиле. Но черти там не выживут, даже не надейтесь. В Сызрани ещё кое-как, а там им хвосты быстро накрутят.
– Да чёрт с ними! Интрига-то ваша как разрешилась?
– Проще пареной репы. Он, ну вы понимаете о ком я, повязал Троцкого на проспекте Сахарова и выслал его куда, ну?
– Неужели в Нижний Тагил?
– Правильно. После чего Ленин мог встречаться один, без сопровождения демона революции, с кем угодно и где угодно, даже на Красной площади рядом с Мавзолеем.
– А Крупская как же?
– А та днями просиживала в смартфоне и ничего не замечала.
– Вот что хотите со мной делайте, но ни о каких смартфонах в те времена даже не слыхивали. Но пьесу вашу мы всё равно толкнём, куда надо. Обещаю.
– Не обещайте деве юной, как говорят у нас на Арбате.
– Кстати, а где рукопись? – спросил исторический просветитель. – Вы мне даже не показали её.
– Какую рукопись? – успел вымолвить начинающий драматург и повалился набок. Хорошо, кресло было глубокое.
Помощница просветителя вызвала скорую. Приехали быстро. Пока приводили старого человека в чувство, проверили его портфель. Никакой пьесы там не оказалось. Зато нашли социальную карту москвича и персональное приглашение от «Московского долголетия» в танцевальную группу. По ним и определили, что никакой он не Пантелеймон Будуаров, а просто Пётр Бурлаков.
– Два в одном, – поделился с хозяином кабинета доктор. – И склероз и деменция. Ему же сто лет почти. Но вы не волнуйтесь, мы сами доставим дедушку домой в целости и сохранности.

* * *

Пошёл Иван-Добряк к себе домой от Царя-Вечности в царство бедности и горя. Опять по дремучим лесам страшно, опять звери хищные да опасность на каждом шагу подстерегает в лесу, путь не близкий. Но так ему хочется помочь людям! А деревья стоят зелёные, воздух чистый, не как в царстве, где отходы стали выбрасывать за город и сжигать, и всё царство стало в дыму, да и деревья давно уничтожили, закатали в асфальт.
В лесу
деревья шумят так тихо, зелёные такие, как будто они поют песню. И понял Иван, что тишина — это хорошее произведение, и у такой красоты тоже есть автор, художник Создатель . Солнце стало садиться за озером, и такое чудо — оно стало красноватым, постепенно скрываясь. Эх, подумал Иван, вот бы это всё написать на холсте яркими красками да повесить у себя в избе, пусть Василиса да детки любуются. И сел он на поваленное дерево и стал думать дальше, любил он думать, нравилось ему это занятие.
Вот дерево. Кто его так разумно создал? Или оно само появилось? Или цветы на полянке? Так они радуют своими красками, а запах — так пахнут, что голова начинает кружиться. Вдруг запел соловей, какая прекрасная песня! Опять вопрос: кто научил его так петь? Пролетела кукушка. Ку-ку. Здорово, душа и тело отдыхают. Вдруг барабанная дробь, подключился барабанщик дятел.
Да, понял Иван, это точно, кто-то создал. Какой-то мудрый высший разум, который любит людей, хочет, чтобы они радовались и наслаждались жизнью. Вдруг его осенила мысль и предположение, что это, наверное, Царь-Вечности создал такую красоту. Открыл он книгу, которую ему дал Царь-Вечности, и стал читать. Да сразу же на первой странице, просто так написано, что даже ребёнок поймёт: "Всё создал Царь-Вечности своей огромной силой Своей. Звёзды, небо, моря, океаны, растения и всё живое".
Люди в его царстве тоже придумали силу — порох. Как даст огнём, взрыв "Пах" — и нет человека. Всё можно разрушить, даже дворцы. Да если постараться, и земля взлетит на воздух. Страшно жуть.
Ивану открылась великая и непостижимая мудрость Царя-Вечности сразу же на первой странице книги. Диву дался Иван, понял, что в руках его не книга, а сокровище бесценное, не сравнимое ни с какими сокровищами всего царства и всего мира. И вспомнил Иван-Добряк, что сказал ему Царь-Вечности: "Иди и делись с людьми этой книгой, рассказывай, что ты прочитал в ней, пусть люди станут добрее, учатся любить ближнего своего, думать о других, не только о себе".
И ещё больше поторопился Иван в своё царство, чтобы помочь людям, принести им счастье и благополучие, рассказать людям о Великом Царе-Вечности. Он бы и имя назвал Царя-Вечности, ведь у всех людей есть имена, у кошечки, собачки есть имя, и у Царя-Вечности есть имя. Но оно открывается не всем, только добрякам, таким как Иван, или людям, кто хочет стать добрым и любящим ближнего своего, ведь все люди — братья. И в этой книге сказано: "Кто поверит в это имя, тот спасётся". Только вера поможет спастись и жить вечно и радостно, быть счастливым каждый день изо дня в день, а не один миг. Книга эта помогает получить Вечное счастье. В царстве бедности тоже стали искать Вечное счастье. То травки соберут, покурят её и становятся на время счастливыми, то грибов соберут несъедобных, тоже поймают временное счастье. Рассказывают, как им хорошо, виденья видят прекрасные, как будто летают они по небу, как птицы.
Наконец, после дальней и утомительной дороги пришёл Иван в своё царство-государство бедности. А там ещё стало хуже, бедные люди совсем с голоду помирают, дров нет печи топить, ведь если всё вырубать без разбору и ничего не сажать взамен, то леса заканчиваются. Есть нечего, царь поднял налоги, платить нечем людям. Стали отбирать у них дома да в тюрьмы сажать. Начали люди под проценты деньги брать, но так как они не очень грамотные, договоры не читают, и стали их богатеи обманывать. Процент один покажут маленький, а отдавать надо совсем другие деньги, огромные. Нет денег — отдавай дом свой, иди на улицу живи. Стали такие люди бездомными становиться да в разбойники подаваться. Хоть как-то надо выжить.
Посмотрел Иван на такие дела, заболело у него сердце, что так люди живут бедно, несчастливо. Душа стала ныть, слёзы потекли из глаз, хоть и был он сильным, мужественным человеком, но расплакался как ребёнок. Так ему стало жалко людей. И стал он ходить по белу свету, рассказывать, что в книге Великого Царя-Вечности написано, как достичь счастья и благополучия. И поняли некоторые люди, что это мудрая книга и мудрые слова, и дали Ивану ещё одно имя — Иван-Мудрец. Но сказке ещё не конец. Иван продолжал свой путь, неся свет и надежду в сердца людей, ведь он знал: только вера и доброта могут спасти их .

Александр Посохов


Совсем оборзела

Национальности этих замечательных людей называть не буду, а то соплеменники их поймут всё неправильно, будто я не о юморе только. А я именно только о том, что смешно было и запомнилось навсегда.
Наняли мы для ремонта квартиры одну супружескую пару. Точнее, они сами напросились, поскольку соседями оказались после нашего переезда в этот дом на проспекте Вернадского. Её, допустим, звали на русский лад Зоя, а его Дима.
Работали они не очень дружно. Я имею в виду то, что они между собой почему-то часто ругались на каком-то своём языке. Причём, национальности у них были близкие, но разные.
Так вот. В этот день они должны были циклевать пол. Мы с женой приходим проверить, как идут дела. Заходим в квартиру. В углу комнаты стоит огромная циклёвочная машина с разобранным кожухом. Посередине комнаты стоит Зоя и вроде как плачет. Димы нет.
– Что случилось? – спрашиваем.
– Совсем оборзела, – отвечает.
– Кто?
– Дима. Дралась, кричала.
– А чего это он так?
– Машинка сломался.
– А с ней что?
– Резинка порвался…
Ну вот как тут не рассмеяться! Прошло много лет, а мы с женой на вопрос о том, что случилось, отвечаем иногда друг другу в сердцах: «Машинка сломался, резинка порвался».

* * *

Жил-был царь. Царство его было хорошим. И царь был вроде неплохой, но он перестал как следует думать. Он заботился, конечно, о людях, но у него не очень получалось. Что он только ни придумывал, он перепробовал все методы, чтобы улучшить свое царство. Он давал деньги из своей казны своим приближенным, ответственным за благополучие в царстве. Даст золото на улучшение дорог. Вроде дороги сделают, но они опять, как солнышко пригреет, разваливаются. Опять надо в казну идти за деньгами.
Понял он, что нехорошие люди появились, которые его обманывают и воруют у него деньги. И стало царство беднеть. Позвал царь мудрецов.
"Что делать?" — спросил он у них. "Сажать в тюрьму", — сказали мудрецы.
Стал царь ловить тех, кто ворует у него деньги, и сажать в тюрьму. Но это не помогло. Воры только стали объединяться, захотели царя свергнуть.
Поставить царя из своих. Или вообще поменять государственный строй. Пусть народ сам правит. Царю это очень не понравилось, и он усилил охрану, создал армию, но и это не помогло, в армии начальники стали воровать. Сажал он военачальников в тюрьмы. Не помогло. Что делать?
Везде стала грязь, дороги заброшенные — не проехать, не пройти. В реках рыба почти перестала ловиться, леса уходят на дрова, воруют, пилят бюджет царства. Как жить дальше? Почти каждый тащит себе все, что под руку попадется, к каждому же дереву не поставишь охрану.
Дошло до того, что покосился дворец у царя. Вместо золотых украшений из чистого золота, украшения стали из олова, покрашенного краской. Тарелки, вилки, ложки из пластмассы стали. Золото исчезло, не по карману стало. Люди в царстве стали жить меньше: от таких проблем и разрухи, голода и болезней стали быстро умирать.
Что же делать?
Рядом было другое царство, там дела шли отлично. Там жил Царь Вечности, так его звали. Он был бессмертным, царство его было неприступно.
Колесница его даже летала по небу. Царство его было прекрасным. Город был весь из чистого золота, прозрачного, как стекло. Дороги тоже были золотые. Весь город был усыпан изумрудами и сверкал, как бриллиант.
Слуги, подданные любили своего царя. Они умели летать по небу, у них были крылья, и они тоже были бессмертными. Они могли перемещаться со скоростью света и даже со скоростью мысли. В этом городе царила Любовь.
Поэтому там не надо было электричества, всем светила Любовь, исходящая от Царя Вечности.
В общем, наш царь очень завидовал этому царству, и Царю Вечности, и его богатству, и его подданным. И когда мудрецы предложили царю обратиться за помощью к этому царству, получить совет, получить мудрость, то царь поморщился в ответ.
Он был горд, и не очень ему хотелось идти на поклон и просить у кого-то мудрости. Он сам себя считал мудрым и думал, что никакие ему советы не нужны. Он даже вспыхнул от злости, хотел дать приказ отрубить головы мудрецам. Но потом понял, что это не выход.
Решил он открыть тайну благополучия и богатства Царя Вечности, добиться тоже бессмертия. Созвал он всех медиков, дал им золота: ищите бессмертия. Созвал философов — ищите бессмертия. Ничего не получается. Расстроился царь — делать нечего, надо идти просить помощи и мудрости в соседнее царство.
Хоть и был он очень гордым. Стал собираться к Царю Вечности. Не с пустыми руками же идти. Взял он то, что не очень ценное, что выкинуть жалко и ему не надо, и поехал с этими подарками к Царю Вечности, думая, что и так сойдет. Жаден был царь.
Подошел он к городу. Город окружен громадными стенами, и в стенах камни драгоценные, так и светятся, играя на солнце: и топаз, и изумруд, и сапфир.
И подумал царь.
Вот бы их вытащить, да попилить и колец понаделать, да и корону неплохо обновить. Что они бестолку тут светят?
Подошел он к воротам, а ему говорит охрана: "Велено не пускать".
Что такое — царя не пустить? Разозлился царь и ушел восвояси. Пошел он свой век доживать, опять бессмертие своими силами искать.
Он не знал, что у Царя Вечности на колеснице есть глаза, и он видит всю землю и видел, как царь собирал все ненужное в качестве подарков. А в город не могут войти те, кто поступает мерзко и коварно, кто жаден и скуп.
Но несмотря на то что царя не пустили в Золотой город.
Царь Вечности, у него было еще имя — Любовь. Он все-таки любил ближних своих и отправил письмо царю, где очень хорошо было записано, что надо сделать, чтобы получить вечность и не умирать, не стареть, не болеть, не терять близких. В общем, жить счастливо в любви и в гармонии.
Но царь очень разозлился, что ему не оказали почести в царстве Царя Вечности, и приказал выкинуть это письмо, даже не читая. Подданные тоже не стали читать: раз царь не читает, значит, и нам не надо. Мы сами умные, нечего нас учить, и выкинули письмо на улицу.
Но в царстве жил простой Иван, вовсе не Иван-Царевич. А наоборот, его называли Иваном Дураком. Он часто смотрел на звезды. Думал, как они появились? Днем смотрел на голубое небо. Тоже непонятно, почему оно голубое? Почему я так мало буду жить? А что потом? Смерть или есть жизнь после смерти? А есть ли другие люди на других планетах?
Часто он писал стихи. Так ему было хорошо, что он хотел поделиться своей радостью с другими. Но его называли Иваном Дураком: «Сидит себе, думает о чем-то, что-то пишет, ночами не спит, денег нет, бедный». Вот Иван идет и смотрит: на земле письмо валяется. Он прочитал адрес, увидел, от кого. «Ого, Царь Вечности пишет!»
Открыл его и стал читать. Он любил читать и понял, что надо делать, чтобы попасть в Царство Вечности. Быстренько он стал менять себя. Перестал воровать у соседей, перешел на язык без крепких слов. Стал любить людей, как самого себя. Перестал обманывать. Заботился о животных: то собачку бездомную покормит, то котеночка домой заберет, ведь на морозе погибнет бедное животное. В общем, стал добрее.
Шел он как-то раз по лесу домой по тропинке, красота. Стоят могучие деревья, дубы, птицы заливаются, хорошо так на душе. Смотрит, человек израненный лежит. Видно, встретил этот человек разбойников, отобрали у него деньги и избили его. Не прошел мимо Иван, вспомнил, что он читал в письме от Царя Вечности, что надо помогать ближнему. Стал применять Иван советы из этого письма. Мало было у Ивана денег, но он отвел израненного путника, брошенного в лесу, до ближайшего постоялого двора. Оплатил хозяину за проживание израненного путника. "Спасибо тебе", — сказал путник. "Спас ты меня от верной смерти. От диких зверей. Пусть твоя доброта получит награду".
Была у Ивана жена Василиса. В молодости она была красавицей, но теперь уже не та. Иван уже строил планы перебраться к ее подруге, та помоложе будет. Но что-то произошло с ним после чтения этого письма. Он отбросил эти коварные планы.
Он перестал заглядываться на других девушек, подсматривать за ними, когда они купаются на речке в чем мать родила, так как понял, что это возбуждает его мысли, и он потом не может успокоиться, пока не согрешит. А он уже не хотел соблазняться грехом.
Он стал верным мужем. Перестал напиваться, давать Василисе тумаки и гонять ее по дому. Детям своим стал прямо смотреть в глаза, не прятать взгляд от стыда, как было раньше после очередной измены Василисе. Семейная жизнь Ивана наладилась, он применял то, что было записано в этом письме. Диву давался: вот просто письмо, бумага. А почитаешь, поступишь, как там написано, применишь, и жизнь меняется. Он понял, что уважать надо жену свою, не ругаться, не спорить, не выяснять, кто главнее. Просто жить в мире и согласии. В трудную минуту заботиться друг о друге. Быть преданными друг другу. Стал Иван добрее, честнее, соседи не могли нарадоваться: то дров кому наколет, то избу починит. Не ругается ни с кем. Потянулись к нему люди. Доброта его стала притягивать людей. Стали величать его Иван-Добряк.
В письме было написано: "Как прочитаешь его до конца и станешь добрым, то приходи к воротам Золотого города". Но Иван не только стал добрым, он еще стал и скромным, все не мог понять, добрый он или нет, сомневался. Хоть и люди стали его величать Иван-Добряк. Но он себя не считал добряком.
"Что делать?" - подумал Иван. Но в письме было написано, что он должен идти в Золотой город. Что он так поможет и своей семье, и всем людям. Хотя дорога была опасная. Надо было несколько дней идти по дремучим лесам, полным хищных животных.
Он пошел лесами и болотами. Рискуя своей жизнью ради семьи и ради людей, очень ему хотелось, чтобы люди жили счастливо, не умирали, не были как красивые цветы, которые сорвали, они завяли и превратились в солому. Он готов был пожертвовать своей жизнью ради всех людей, не только своих близких.
И вот пришел он к воротам Золотого города. Стража ему: "Проходи, Иван, ждут тебя". Удивился Иван: царя не пустили, а меня пускают.
От города шло сияние. Ослепило Ивана сияние драгоценных камней. Улицы сверкали чистым золотом. Повсюду слышалось пение, в котором прославлялся Царь Вечности.
И меня подвели ко дворцу из чистого хрусталя, из дворца шло сияние. Там был трон из чистого золота, возле трона в поклоне стояли двадцать четыре старца. От трона шло сияние, подобное как от громадного бриллианта. Я зажмурил глаза, я не мог смотреть на это сияние. Оно ослепило меня.
Раздался голос, подобный грому, ноги мои согнулись от страха. Я упал на колени. Голос, словно гром с неба: "Иван, Я записал твое имя в книгу вечной жизни. Ты будешь жить вечно на Земле. Иди, помоги людям, расскажи им о доброте, о любви, дай им этот свиток, что даю Я тебе. Читай его людям. Если они научатся жить в мире и любви, то получат в награду вечную молодость и вечную жизнь".

(Правдивые истории)

… Когда мне было уже восемь лет, а младшей сестрёнки шесть, я научил её, как делать человечков из дубовых желудей…
… А дело было так;
… Как-то раз, будучи в гостях у друга нашего папы, дяди Валеры, в предгорье Заилийского Алатау, мы с сестрёнкой Аней в рощице возле старого дуба набрали много-много спелых желудей. Они служили у сестрёнки огурцами для угощения своих кукол. Так она часами могла играться с ними в своей комнате…
… А в этот осенний день, как назло, с утра шёл мелкий противный дождик, на улице из моих друзей никого не было и мне было скучно сидеть одному в доме, так как родители были на работе, а дедушка помогал соседу дяде Пете заготовлять дрова на зиму, а бабушка в это время занималась стиркой.
… Я сидел в зале на паласе и лепил из пластилина Человека Амфибию… … Наконец мне это надоело, и я пошёл на кухню попить водички, а там через окошко, под навесом увидел полный таз собранных и привезённых нами желудей… Тут я и подумал: — а если из этих желудей сделать человечков, то они могут быть и охотниками, и воинами, и рыбаками, и даже сборщиками грибов и ягод. Ведь с ними можно играть, как с оловянными солдатиками…
… Я позвал сестрёнку: — Анечка!.. Давай выбери самые хорошие желуди, что останется, поросятам хватит, а я научу тебя, как сделать из них людей!..
… Она сразу же согласилась, так как была очень любознательная.
… Самый большой желудь пошёл у нас вместо туловища. Мы прокололи его с верхней части толстой иглой и просунули спичку.
… На концы спички надели рукава, а в рукава воткнули по спичке; на концы спичек — две чашечки от желудей. Через одну чашечку продели ещё спичку. — Это его посох, так мы решили… В другую руку дали ему корзинку, — её мы вырезали из цельного желудя. Нижнюю часть туловища-желудя проткнули иглой. Спички продели через желуди на ногах и концы воткнули в большой желудь. Для башмаков мы срезали желудь немного вдоль и выдолбили его мякоть; сапоги наткнули на спички. Голову сделать было не трудно. Взяли мы цельный желудь с ячейкой, прорезали рот, глаза, наметили нос; потом проткнули его снизу иглой насадили на маленькую спичку и воткнули в верхнюю часть туловища.
... Вот так прелесть! — изумилась Анечка. — Ты, Жоржик, просто умница!
... — Человек хоть куда! — важно сказал я, — пускай идёт теперь он в рощу к дубу и наберёт нам много-много желудей, а мы ему из них наделаем таких же братьев и товарищей.
… — И сестрёнок! — закончила мою речь Анечка!..

Как-то я пришел очень уставший, прилег на диван, солнышко в окно еще светило, и я задремал. И снится мне:
Как будто наша Земля изменилась. Всё такое же, но и не совсем. Смотрю — у меня свой дом, и везде виноград. Я сижу под большой лозой, смотрю на янтарные виноградины, которые переливаются на солнце, искрятся, как драгоценные камни. Прямо искры сыплются во все стороны. Рядом с домом течет река, и растут пальмы. Растут красивые тропические растения с плодами, которых я никогда не ел.
Я взял один плод, покрутил его в руках — вроде ничего, стал пробовать на вкус. Он оказался сладким. И что случилось! Я глазам своим не поверил. Я уже в преклонном возрасте, но кожа на моих руках стала, как в молодости. Я начал молодеть!
Побежал я в дом быстрее, смотрю в зеркало и вижу, что моё лицо стало, как будто мне двадцать лет. Я так и сел на пол. Думаю: "Что за ужас? Не может такого быть. Медицина бьется над этим, а тут раз — и молодость вернулась!" Я съел тот плод, какой-то небольшой. Вот тебе на, как в сказке про молодильное яблочко.
Пошел я на улицу. А там все люди улыбаются, нарядные, красиво одетые. Везде чистота. Подходят, знакомятся, я думаю: "Мошенники, может?" Но нет, приглашают в дом, угощают самыми лучшими яствами.
А магазинов нет, продукты прямо на деревьях растут. Говорят мне: "Бери, ешь сколько хочешь, срывай и ешь!" Тут с поворота вышел лев, я думаю: "Конец мне пришел." Но лев подошел ко мне, потерся, как будто котенок, и лизнул меня. Я стоял как вкопанный, а люди говорят мне: "Мы живем в мире с животными. Более того, сами животные никого не поедают, они тоже живут в мире друг с другом . Хищники стали травоядными!" Думаю: "Вот это да!"
Да, говорят мне люди, наступила полнейшая гармония на Земле. Мы теперь не болеем, не умираем. Нет больше стран, один язык. Нет преступности. Мир на Земле!
И вдруг от шума соседей я проснулся. Подумал: "Наверное, вот такая жизнь и должна быть." Как жаль, что это только сон .