Философская лирика

Ты обижаешься на всех:
Страна, правитель, государство
И как достичь тебе успех?
Да, истезание мытарства.

Свою энергию направь
На созидательные муки
Изнеженность в себе исправь
И развяжи от страха руки.

Открой глаза, иди вперёд
Навстречу трудностям ошибок
Их исправляя наперёд
Дорогой лёгкой, путём зыбким.

Лишь дисциплины направление
Поможет следовать судьбе Аплодисменты, исправление —
Придёт уверенность к тебе.

Ты мой новый герой образ свой мне раскрой, что таится в твоих глубинах,

И твоя красота сплетена из ромашек, историй былинных .

Что-то тянет к тебе и в моей непростой судьбе нахожу я похожие нити.

Посмотрю на тебя и увижу свой образ, ищите..
Своё лучшее Я, своё светлое Я,
Будет вам тяжело, на судьбу не ропщите.

Но если получится близко прийти, то от счастья погромче кричите!

Одиночество моё – простор,
Как океан, где нету волн.
Никто не держит, не зовёт,
Лишь дух мой путь себе найдёт.

В нём нет ни скорби, ни печали,
Лишь свет, что звёзды зажигали.
Я – муза тайных своих грёз,
И жизнь моя – есть дивный мост.

Вдали от мнений, что гнетут,
От слов, что ранят, точно жгут.
Я выбираю тихий час,
Чтоб слышать сердца тайный глас.

Свобода – крылья, что несут,
Над суетой, где люди ждут.
Не быть в плену чужих оков,
В своём уединении снов.

Пусть говорят, что путь мой странен,
Что без любви мой мир – изъян.
Я пью нектар ночной росы,
И в тишине – мои часы.

Моё уединенье – дар,
Как вечность, где и час так мал.
В нём нет ни боли, ни обид,
Лишь мудрость, что в веках лежит.

Сама себе я – высший суд,
И жизнь моя – мой вечный труд.
Вдали от мнений, что слепят,
От слов, что душу бередят.

Я выбираю тишину,
И постигаю мира глубину.
Не быть зависимой ни в чём,
Любить себя, беречь свой дом.

В свободе этой – моя суть,
От дум чужих мне не уснуть.
Сама себе я – целый мир,
И в этом счастья эликсир.

Уж лист мой чистый весь исписан
Тревогой завтрашнего дня.
Сосуд не красками наполнен,
А блёклым светом - без огня.

Страницы жизни, как лёд талый
Плетут унынием туман,
Где звёздный путь, далекий самый,
Тревожно кроет неба грань.

Тернистый путь мне Богом данный,
В нетленном мраке мост разжег.
Раскрой ж мне, ангел, неба тайны,
Горел, чтоб крестный "уголёк"!

Не верю в сей мир, где душа – лишь туман,
Где чувства – как цепи, где ложь – океан.
Где правда – лишь пепел, что ветер унёс,
И каждый в своей паутине зарос.

В нём души – как камни, в холодной воде,
А счастье – лишь блик на бледной звезде.
Где искренность – рана, цинизм – это щит,
И страшно упасть, когда сердце болит.

Я вижу лишь стены, что давят, как гнёт,
Где сердце под льдом, где надежда умрёт.
Где память – как дождь, что смывает следы,
И гаснут огни, не оставив мечты.

Не верю кумирам, что в отблеске лживом,
Их шёпот – как яд, их слова – как призыв
К пустой суете, к пустоте глаз их злых,
К словам, что не значат ничто для живых.

Но всё же, сквозь мрак, я ищу свет зари,
Надежды мерцанье, что бьётся внутри.
Чтоб треснула маска, и ложь отошла,
И вера, хоть слабая, в сердце вошла.

Но как сквозь броню равнодушия пробиться,
Когда каждый взгляд – это вызов сразиться?
Как искру зажечь в очерствелой душе,
Когда ветер сомненья гуляет уже?

Ищу я ключи от замков сердец застывших,
Слова, что разбудят от грёз опостылевших.
Ищу я ту ноту, что ложь разорвёт,
И к истине хрупкой дорогу найдёт.

Пусть мир этот сломан, пусть вера слаба,
Но искра надежды ещё не мертва.
В каждом, за маской, за льдом и за тьмой,
Таится стремление к правде одной.

Я буду искать, не сдаваясь вовек,
Пока луч надежды не вспыхнет в ответ.
Пока не увижу в глазах отраженье
Искренней веры, любви и прощенья.

Как умирают девочки? Они гаснут, словно маленькие звёзды в холодной ночи. Их души давятся шелком чужих, неподъемных ожиданий, а сами они брошены в ледяную, бескрайнюю пучину самостоятельности. Каждый успех – лишь новый камень на их плечах. Их улыбка – последний, мужественный поклон перед миром, а макияж –тонкая, акварельная попытка скрыть боль бессонных ночей. И это вечное, отчаянное "я сама", которое звучит уже не как призыв к силе, а как последний вздох перед падением. В этом безумном беге за призрачным, недостижимым идеалом женственности, навсегда теряется та хрупкая, первозданная девочка, что когда-то верила в сказки.
И вот самая печальная трагедия этой потери: разучившись любить и ценить свой внутренний, тихий свет, они начинают искать тех, кто продолжит его гасить. Они, словно мотыльки на пламя, выбирают сломленных, токсичных мужчин, тех самых "мудаков", которые с хирургической точностью повторяют боль их детства. Это не выбор, это неизбежность, продиктованная страхом поверить: а вдруг они достойны чего-то большего? Они отдают свою жизнь тем, кто заставляет их чувствовать себя снова маленькими и ничтожными, лишь бы не остаться в ужасающей пустоте наедине с собой.
А мальчики? Их недолюбили в самом начале, не дали права на слезу или на дрожащую руку. Непринятые, неуслышанные, с клеймом "неудачника", которое жжет их кожу, словно кислота.
И когда им не остается места для нежности и мира, когда им запрещают быть просто людьми, они ищут оправдание своей жизни там, где это кажется единственно возможным. Они идут в огонь, в бессмысленную, холодную войну, чтобы доказать – не миру, а жестокому отражению в зеркале, — что они действительно чего-то стоят. Их гонят на поле, где крик о помощи заглушает грохот, где их сломанные души становятся лишь статистикой. Сломанные еще в тишине колыбели, они гибнут в громе битвы, становясь самой страшной жертвой ложного идеала мужественности. А разве это героизм?
Так и живем мы, взрослые, потерянные среди чужих лиц, растерявшие тот божественный дар детской непосредственности. Мы забыли, как мечтать — затаив дыхание; как радоваться мелочам — с той самой, чистой радостью, что бьет родником.
И, может быть, единственный способ не умереть вот так — тихо, отчаянно, с холодом в груди, — это найти и обнять своего внутреннего ребенка. Позволить ему снова заплакать, снова засмеяться, снова поверить.
Сохранить в себе ребенка — это не просто сохранить жизнь. а вдохнуть в неё утраченный, священный смысл. Это полная, яркая, живая жизнь, в которой больше нет места ни для чужой тени, ни для смертельного, ложного подвига. Жизнь, которую хочется ЖИТЬ каждым атомом, а не просто безмолвно доживать.

Жизнь быстротечна — тает словно дым.
Я столько дней живу — уже не счесть.
Как будто бы вчера был молодым,
А ныне седина вплелась, как месть...
У Бога больше ничего я не прошу,
Зачем просить ведь он и так всё знает.
Живу, как все и иногда грешу,
А он всё видит и, надеюсь, понимает.
Спасибо, Господи, за каждый миг земной.
На склоне лет я только осознал,
Что это ты всё время был со мной,
Для жизни сил давал, от бед оберегал.
Отдельно благодарен за любовь,
За счастье, за мечту и за разлуку.
Спасибо и за радость и за боль,
Ведь ты всегда протягивал мне руку.
Спасибо, что прощаешь всякий раз,
Когда к тебе в смиренье прибегаю.
Ты знаешь мысли каждого из нас,
А я то и своих порой не знаю.
Ты видишь всё и знаешь наперёд
Мои ошибки, страхи и паденья.
Твоя любовь меня к тебе влечёт
Стирая все преграды и сомненья.
Я сердце сокрушаю пред тобой
И только об одном сейчас взываю:
Детей и внуков от беды укрой,
Не дай им пасть в грехах, я умоляю.
Пусть будут помыслы у них чисты
И пусть живут в согласье и покое.
Пусть в мире будет больше доброты,
Вода прозрачною и небо голубое…
А возраст мой преклонный — не беда.
Я полон сил ещё и сердце не остыло!
И жить сейчас хочу, как никогда,
Лишь с грустью вспоминаю то, что было...

V.E.K. 18.03.2025.

Они не станут думать.
Они не станут знать.
Боязнь лишиться
Слишком я'вна.
Подсказки, догмы
Чтобы стать
Таким же, как они.

Знакома вонь среди пороков.
В залах, забитых гордым валом.
Они смеются незнакомым,
Как будто знают каждый.
Щекотка хочет кончить боль,
За болью рьяные предлоги.
Вопрос с подвохом и притон –
– Ответ как будто психологий...

Открытость с твоим ровным мигом,
Мокрой салфеткой от души.
Упал как кой-то ангел мимо
Тьмы в ногах...
Кричать, о боже помоги?
Скрывать не стало столь постыдно.
Слова не режутся в делах.
Расставьте ноги.

Они скрывают сущность быта.
Словами не испре'щены?
Линий так много среди быдла –
– Боюсь, что вы запрещены.
Комедья множества мотивов,
Никто не знает твоих слов.
В глазах доверье рушит игры,
И вонь идёт. Идёт. Идёт.

Они устали ждать.
Они устали слушать.
Смелость играть
За гранью рьяной.
Шёпот, синоним
Чтоб скрывать
Голос дряблый
Вонью пьяной.

Он верный муж, он тайная любовь,
Надежный друг и любящий ребенок.
Отец, коллега… Сколько еще будет слов,
Когда дойдет он до могилы от пеленок.

- «Он жил достойно. Как его любили!»
И батюшка про «Царство» запоет.
Цветы, венки и крест поглубже вбили,
Все посереет, только память пусть живет.

Но на девятый столько и не вспомнят,
Из тех, что так стенали у холма.
На сорок дети и жена с тоской смотрят,
На год лишь мама повздыхает у окна.

Нет, не было б обидно, если б смог,
Хоть что-то чувствовать, пройдя за ритуал.
Он так же в памяти терял чужой итог –
Любил, хвалил, скорбел... И забывал.

Висит, качается петля,
Ворота моей вечной жизни.
Чтоб с силою обнять меня,
На ней лишь только я повисну.

Её желание — любовь,
Что с тела выжимает душу.
В объятиях с ней застынет кровь,
Её обхвата не разрушу.

Последней лаской одарит,
Со страстью обовьет мне шею.
К себе настойчиво манит,
Сопротивляться ей не смею.

Не в силах противостоять,
Её я похоти, влечению.
Не повторить восторг опять,
Отдамся в руки я забвению.

Конец пути определен
У края вечного блаженства.
Адреналином окрылён,
И вот момента совершенство!

Шагнул вперед и пустота...

Мне не выбрать свой жизненный путь,
По пустыне как путник скитаюсь.
И не знаю, где тихий приют,
В бесконечном пространстве теряюсь.

Не люблю и, не каясь, грешу,
Боль в душе поднимает цунами.
Словно листик осенний, дрожу,
Не пойму, где надежда с мечтами.

Я по жизни бреду, словно тень,
Без желания, веры, огня.
Каждый день просыпаться мне лень,
Каждый завтра похож на вчера.

С кем идти и стремиться куда?
Всё мне кажется просто чужим.
Сердце мёрзлое, близко беда:
Мир вокруг как остывший гольфстрим.

Но, быть может, сквозь бури и тьму
Луч пробьётся и силы мне даст.
И пойму вдруг, чего я хочу, —
Жизнь пойдёт спорым делом на лад.

Никто никому ничем не обязан — вот истина.
Ни подарком, ни добрым словом честь не купить.
За боль не плати злом: месть света не прольёт,
Злом не отвечай — путь тот напрасен и глух.
Дар — лишь свободный жест: выбор — дать иль смолчать.
А быть рядом — значит ждать, без ведения счёта.
Будь сам себе опорой в вихрях земных,
Ведь каждый выбирает, как этот крест нести:
С обидой в сердце чахнуть, или свободно цвести.

Слишком много стало лжи
От друзей, родных и близких.
Вам нужна такая жизнь?
Ставить так себя лишь низко.

За купюру рвёте всех,
Брань сплошная ныне — ужас.
За спиной так слышен смех,
Дьявол в ваших будет душах.

Буду в тёмном я углу,
Больно пусть, и сердцу хладно.
Спрячу скоро эту мглу,
Сделать это очень надо.

Сколько можно всё терпеть?
Я найду себе ведь крылья.
Буду вскоре я лететь,
Ложь не буду вашу слышать.

1.12.2025

***
Когда не спится и совсем темно,
а тишина звенит, не умолкая,
о, как не хочется за мокрое окно!..
Туда, где ночь - беззвездная, глухая…

И с судорожным всхлипом, не тая
безволья чувств, навеянных покоем,
ты мыслями умчишься в те края,
где солнца луч и небо налитое.

Где детство, юность, зрелые года
с тобою, кажется, навеки, навсегда.

Где все мечты сливаются в зенит
и от простора бражного не скрыться.
Где яркий день, и сердце не болит,
и ничего плохого не случится…

Как в райский мир опустишься на миг.
Совсем нагой- умом, душой и телом…

Глухая ночь. Расстроенный старик.
И жизнь, которая почти что пролетела.

Я помню этот холод, как стена из льда,
Когда казалось: это – навсегда.
Боль говорила вслух, кричала в тишине,
Что больше нет тепла, не будет света мне.
Я не боролась с ней, не запирала в плен,
А приняла её, как часть своих систем.
Позволила ей быть, как гостю у огня,
Который просто ждёт наступленья дня.
И вот она сидела, тяжкая, немая,
А я училась жить, себя не упрекая.
Училась видеть мир за собственной бедой,
Цветок на камне, звёзды над водой.
И тихо, незаметно, изо дня в другой,
Я обнаружила, что рядом нет её.
Не убежала прочь, не умерла во мгле–
Она растаяла, как снег в моём тепле.
И вместо тяжести, что мне ломала плечи,
Осталась чуткость, словно пламя от свечи.
Осталось пониманье: я выжила, смогла,
И эта сила счастьем в сердце проросла.
Теперь моя улыбка не из лёгких дней,
А из молчания, что стало всех мудрей.
И это не восторг, не шумный карнавал,
А тихий, нежный мир, который Бог мне дал.

Они наивны, кто рисует мир
В пастельных красках, без теней и пятен.
Их сердце – будто незакрытый тир,
Куда стреляют безвозвратным "завтра".
​Боль – не случайность. Это материал.
Её осколки – вовсе не проклятье,
А острый инструмент, который дал
Возможность снять ненужное заклятье.
​Я поняла: счастливой, значит, цельной,
И не пытаться спрятать все свои рубцы.
И буду делать из разрыва – щель,
Сквозь которую пробьются солнышка лучи.
​Не буду прятать горечь, словно ложь,
Её присутствие – не слабость, можно и поплакать.
И только тот, кто чувствовал, как дрожь
Прошила душу, знает, что такое падать.
​...Боль, что будет силой в каждом вздохе,
Что не сломится, выстояв и не упав.
И в каждом взрослом жил этот ребенок
Что свет свой драгоценный оберегал.
​Моё спокойствие – не чистый лист,
А глубина, что видела войну.
И сердце чистое, как горный водопад,
Но помнит цену каждого "люблю

Даты

От и до, меж ними- прочерк,
что натянутая нить.
Торопливых строчек почерк,
велико желанье- жить.

Пролетают годы мимо,
пухнет список послужной.
Это все, необходимо,
перед встречей с пустотой.

Возникаем ни откуда,
пропадаем в никуда.
Даты, встречи, должность, люди,
что меж пальцами вода.

Или нить в руках старухи,
выбирающей репей.
Прялка, серость дней и скуки
и любви докучной ей.

Тащит раб седой корзину,
крутит нить веретено,
бабка, смажь свою машину,
прочь гони мечты со сном.

Даты графы, нити, звуки.
Осень, воздух держит пух,
а плевелы ранят руки,
невнимательных старух.

12.2025.

Смерть спросила у жизни однажды:
– «Почему тебя всё-таки любят сильней?
Почему за тебя так цепляется каждый,
А меня все клянут? Не пойму, хоть убей!
Я ж дарую покой от страданий и боли,
От предательств, несбывшихся снов и тревог.
Я даю позабыть о мучительной доле,
И спасаю того, кто в пути изнемог».

Жизнь ответила: «Ты никогда не любила
И поэтому вряд ли чего-то поймёшь.
Ты же правда, а правда всегда всех страшила,
Ну, а я, в своей сути, красивая ложь…
Люди любят загадку, движение, чудо,
Каждый миг, что дарован им здесь и сейчас.
Ты – приходишь безмолвно, всегда ниоткуда,
Чтоб навеки прервать этот трепетный час.
Я даю всем надежду на светлое завтра
И стараюсь от мыслей греховных отвлечь.
Я – азартная, полная счастья и фарта,
Я – каскад мимолетных и радостных встреч.
Я – весенний рассвет и горячее лето,
Первый крик малыша, поцелуй под луной.
Я – вопрос, что оставлен пока без ответа
И иллюзия я – будто мир только твой.
Я – цветущий мираж, что так сладок, так нужен,
Даже, если он хрупок и соткан из снов.
Ты – покой, но покой никому не послужит,
Если сердце ещё не познало любовь.
Ведь в тебе – тишина, безысходность и точка.
Ты – финал, за которым не будет дорог.
Ты – холодная, строгая, в чёрном платочке,
Неизбежный и самый суровый итог».

Смерть, услышав резонный ответ, замерла,
Словно ветер, застывший в полях ковыля.
И впервые за вечность, что косу несла,
Ощутила, как дышит под нею земля…

Смерть молчала, взирая на сполохи света,
Что рождались и гасли в руках у сестры.
И впервые, быть может, искала ответа,
Не в конце, а в начале азартной игры.
И, вздохнув, прошептала с усмешкою бледной:
«Ты права, я – итог, я – последняя дверь.
Но скажи, без меня, без черты заповедной,
Разве б так ты ценилась людьми, как теперь?
Разве б кто-то спешил на заветное слово,
Разве б кто-то искал в темноте огонёк,
Если б знал – всё начать можно снова,
Что отпущенный век безгранично далёк?
Это я придаю твоим краскам значенье,
Каждый миг твой бесценен, ведь он на краю.
Я – твой фон, я ввожу всех людей в заблужденье,
Я твою красоту на земле создаю.
Без меня твои встречи – пустая привычка,
Поцелуи – не сладки, рассветы – бледны.
Я – последняя в книге страничка,
Что даёт осознать суть и смысл тишины.
Так что ложь твоя вряд ли была бы красивой
И не бились бы в клетке сердец соловьи,
Если б я, молчаливой и неумолимой,
Не стояла всё время на страже любви.
Я не зло, а закон, неизбежный финал,
Чтоб ценили мой дар, мою хрупкую сладость,
Чтобы тот, кто живёт, до конца осознал,
Что мгновенье и есть величайшая радость».

Жизнь взглянула на Смерть с удивленьем немым,
Словно правду увидела в ней в первый раз:
– «Значит, мрак твой бездонный и кладбища дым –
Это просто обман и оправа для глаз?
Значит, холод могильный и вечная ночь –
Лишь холсты, чтоб я ярче могла рисовать?
И ты здесь не затем, чтобы всё превозмочь,
А затем, чтобы суть я смогла понимать?
Я считала тебя наказаньем, концом,
Бесконечной тоской и забвения мглой.
Ты же, значит, была молчаливым творцом,
Что стоял у меня за усталой спиной?
Ты права… Мой обман не имел бы цены,
Если б не был так горек твой строгий урок.
Мои сны… Мои самые яркие сны –
Лишь предчувствием тратят отпущенный срок».

Смерть кивнула и тень от косы на стене
Показалась не грозной, а просто прямой:
– «Мы с тобою всегда на одной стороне,
Просто я за чертой, а ты здесь, предо мной.
Ты даёшь всем причину смеяться и петь,
Я даю им возможность, чтоб смех не затих.
Ты даёшь всем возможность вперёд посмотреть,
Я причину даю им – беречь каждый миг!
Ты – река, что бурлит, разбиваясь о риф,
Я – то море, в какое ты воды несёшь
И, пока ты танцуешь, безумно красив
Твой волшебный мираж, твоя дивная ложь.
Так танцуй же! Дари им закат и восход
И пусть пламя никто в их сердцах не потушит,
А, когда подойдёт уходить их черёд,
Я во мраке приму их усталые души.
И, быть может, в последней немой тишине,
Оглянувшись на путь, что остался вдали,
Они скажут «спасибо» тебе, может мне,
Может лжи, без которой прожить не смогли».

Жизнь в ответ улыбнулась светло и устало:
– «Мир, что создал Господь – вечен и не делим.
Я теперь поняла и свой смысл осознала,
Что историю мира мы вместе творим.
Значит, мы не враги, значит сёстры с тобою
И в основе любого земного родства –
Не случайность, а замысел, данный судьбою,
Не лишённый чарующего волшебства.
Я – их песня, что льется, не зная преград,
Ты – мгновенье, когда зарождается звук.
Я – их самый цветущий, божественный сад,
Ты – преграда, что чертит спасительный круг.
И в кругу этом всё – и восторг, и порок,
И желание жить, и стремленье творить.
Ты – мой самый суровый, но мудрый пророк,
Что не даст им меня безрассудно судить».

Смерть коснулась её ледяными перстами,
Но в касании не было прежнего зла:
– «Мы с тобою плетём кружева эти сами,
Чтоб душа на земле вольной птицей жила.
Я – зима, что хранит семена под снегами,
Чтобы ты их весною могла пробудить.
Я – тот берег, что держит реку берегами,
Не давая ей воды свои распылить.
Я – тот холст, на котором мазками ложатся
Их улыбки, и слёзы, и первый их шаг.
Им не нужно меня, как и правды, бояться,
Я им знак и, поверь, – я им точно не враг.
Знак того, что всё ценно, что всё не напрасно,
Что любовь не привычка, а трепетный дар.
Что мгновение каждое в мире прекрасно,
Если в сердце горит негасимый пожар.
И я буду хранить их покой за чертою,
Собирая в ладонь угасающий свет.
И когда-нибудь мир, утомлённый тобою,
В тишине моей сможет найти свой ответ...»

И они разошлись, две сестры, две основы,
В тихом знании , в общей для всех правоте.
Жизнь пошла, чтоб дарить людям ложь и оковы,
Смерть пошла, чтобы смысл придавать красоте.

V.E.K. 01.12.2025.

Меж закатом и рассветом
Средь полуночи нет полдня,
На границе тьмы и света,
Между завтра и сегодня.
Замирает мир устало,
Сбросив суетные маски.
Свет луны, как опахало,
Дарит снам ночные сказки.
В этот час туманной дымки,
В этой призрачной прохладе
Проступают невидимки —
Души в ангельском наряде.
Здесь решается, что будет,
Что останется в тумане.
Здесь душа о прошлом судит
На невидимой нам грани.
В этот час открыты двери
В мир теней и вещих снов.
Здесь не верят в суеверья,
Здесь не нужно лишних слов.
Здесь не важен путь пройдённый
И невидим шаг грядущий,
Только голос, утончённый,
В пустоте времён живущий.
Он не судит, не пророчит,
Лишь даёт возможность слушать,
Как в тебе пространство хочет,
Обнажить больную душу.
Это миг, когда возможно
Всё исправить, всё измерить,
И, отбросив осторожность,
В невозможное поверить.
Умолкает мыслей ропот,
Растворяется печаль.
Слышен лишь вселенной шёпот,
Уносящий взоры вдаль.
Нет ни «после» и ни «прежде»,
Только чистое «сейчас».
В этой хрупкой, злой надежде
Наступает звёздный час.
Тени прошлого танцуют,
Искажая контур дня.
Будто призраки рисуют
На холсте судьбы меня…

V.E.K. 16.11.2025.

Жизнь не бывает без изъяна:
И власти снова учудили —
Увидев в Волке хулигана,
Чуть «Ну, погоди!» не запретили.