Пучки трав, подхваченные лёгким ветерком, покачивались под крышей навеса. Тихий шелест высушенных трав вплетался в её голос, волшебный голос, способный успокоить и утешить.

Прикрыв глаза, он слушал его, вдыхая травянистый, медово-сладкий аромат вечера с еле уловимыми нотками терпкого смородинового листа и чего-то до боли знакомого, из детства. Так пахнут руки матери, гладившие по голове ребёнка.

Он слушал и мир вокруг него закачался, закружился у ног. Земля уплывала. Он слушал и ему было очень хорошо. Убаюканный её голосом, в который вплелись вздохи ветерка, покачивающие пучки трав и лёгкое журчание бегущей по камням речки, он уснул.

цитата из романа "Хрупкий иней мая"

Недолюблена, жёсткие плечи,
Словно веточки ломкость чувств,
На перроне последняя встреча,
- Я вернусь, - он твердит, - я вернусь.
Рёбра тонкие, хрупкие плечи,
А глаза, будто кто погасил,
Будет он для других засекречен,
Хранить тайну ей хватит сил.
А ведь было, спадало платье,
Обнажая любовь и суть,
Ручки тонкие – страсти объятья,
И по-девичьи косы на грудь.
Шлифовала - любила руками,
По щетине рекой плыла,
Ночь прошла, оплывая огнями,
Новый день не принёс ей тепла.
Стали жёсткими хрупкие плечи,
И дрожит она словно струна,
Знает, боль навсегда, бесконечна,
Ему стала любовь тесна.

Тополиный лист -
Клавиша дождя,
Ветра звонкий свист,
А была жара.
Марево в зрачках,
Неба синева,
Шмель кружил в цветах,
Было, но вчера.
Сникший с непогод
Затуманен лес,
Нет былых красот,
Серо до небес.
У резных ворот
Дождь звенит с утра,
Сон и нет забот -
Перспектива дня.

Устав от беспросветной суеты,
Забот, вселявших в душу непокой,
Я с Богом перешла давно на Ты,
Крещу себя уставшею рукой.

Мне б в небо через призрачную синь,
Но кто-то тормошит опять – не спи,
В глаза года сквозящуюся стынь
Добавят. Бог же вечное – терпи.

Мир построен как храм на крови,
Хотя всё начиналось с любви.
....
....

По сине-нездешней подкладке неба
Разлит облаками холодный кефир,
Там сказка, там быль, а может и небыль,
Край детства, волшебно-невыцветший мир.

К лазоревой дали с земною орбитой,
Помчит меня память прилипнув к окну,
В автобусе рейсовом пылью покрытом,
На старом сиденье в последнем ряду.

Ах, сколько прошло умирающих вёсен
С тех как на небо пролили кефир,
Деревня стоит сиротою, заброшенной,
А память рисует невыцветший мир.

По краю сознанья тропиночкой узкой,
Туда, где над речкой ребячий галдёж,
С тоскою, что знает лишь истинно русский,
Ушедшее детство опять ты ведёшь.

Никого, только прошлого тени,
Эти тени как те ступени,
Между светом и тьмой мгновенья,
Крепко связывающие звенья.

И не нужно рвать с сердца жилы,
Вспоминать, как тут счастливо жили,
Тени прошлого – горстка пыли,
Память тех, что когда-то любили,

Кружит время в замедленном танце,
Повторяя кому-то: – Останься,
Но уходит в непостоянство,
Растворяясь навеки в пространстве.

Тени тех, что здесь были когда-то,
Помнят все расставания даты.

Батюшки–светы, ночка была,
Ливень ударил по стёклам окна,
С грома оглохшие мокли кусты,
Молнии-стрелы неслись с высоты.

Диво какое, ударит вдруг гром -
Вздрогнет стенами оглохший мой дом,
Взвизгнет гитара струною впотьмах,
Словно у грома гитара в руках.

Невидаль чудная, ветер и дождь,
Сердце с восторга до страха и в дрожь,
Всполохи молний и струи воды,
С грома оглохшие пляшут кусты.

Силы небесные, видно окрест
От горизонта до самых небес,
Та красота не увидится днём,
Как же прекрасно наш мир сотворён.

В глазнице пустой до боли
Тесно и режутся крылья,
Вспорхнуть бы отсюда на волю,
Из праха к жизни насильно.
Теряя сухими слезами
Пыльцу золотую на крыльях,
Из черепа вверх рывками,
Но кокон глазниц всесильный.

Взлететь бы с тихой надеждой,
В мир через глаз тоннели,
Только возврат неизбежен -
Крылья в пыльце смертельной.

Моя распятая радость,
Моя распятая грусть,
Душевная горечь и сладость -
Поэзии тяжкий груз,
Упавших за плечи крыльев,
Где взять сил на новый взмах,
И Муза помочь бессильна,
Затихли слова на устах,
Кривые рождаются толки
Страниц белых скромный вид,
Слова все на них осколки,
Но истину мысль хранит.
Всю душу вместить, не малость
В поэзию, в жизнь, в судьбу,
И снова распятая радость,
И снова распятая грусть.

А за апрелем наступили холода,
То снег идёт, а то вдруг дождь со снегом,
И я иду по снегу как по следу,
За снегом вслед, я знаю там весна.

То в лужу наступлю, а то в сугроб,
Промокшая душа, промокли ноги,
Назло зиме капроновый чулок,
Чтоб видела весна тут есть дороги.

Черёмуха цветёт, а может снег
Налип на ветки притворяясь цветом,
Проложен путь. Весна, начни разбег
По следу моему с утра, с рассветом.

«Хочу титю.»
Получив такое сообщение от мужчины, с которым познакомилась пару дней назад и в живую общалась от силы полчаса, потом по телефону пару-тройку раз, она оторопела. Внешне он ей понравился, но немного смущало до этого сообщения, что он постоянно присылал ей смайлики. Над каждым она задумывалась, не понимая, что это означает, потом решилась и написала ему:

- Можно попросить тебя не присылать мне смайлики, мне это не нравится. Для всего есть слова, а эти непонятные эмодзи немного раздражают. Без обид и огорчений.

- Но это же прикольно, - пришёл ответ.

- Это глупо, для всего есть слова, - она начала негодовать, - Вот что означает это мордочка с высунутым набок языком?

- Дразниться.

- Дразниться!? Зачем, для чего?

- Ну что тебе не хочется почувствовать себя шестнадцатилетней?

Что за бред он пишет? Или он привык общаться с малолетками, которые в восторге от этих мордочек? Следом за его сообщением полетели смайлики, мордочки с искривлёнными гримасами, с языками, потом прилетела одинокая розочка и в конце губы. Женские полуоткрытые, собранные для поцелуя. Это он меня хочет поцеловать? Женскими губами? – подумала она, - Или ждёт моего поцелуя? Вот если бы вместо своего – хочу титю, - он написал, - хочу уткнуться лицом в ложбинку между грудями, придерживая их своими сильными, большими руками, мягко прижать к своему лицу эти ослепляющие белизной, трепещущие груди, удивительно красивые, похожие на цветы с нежно-розовыми сосками, и огромная нежность переполнила бы меня и я пил бы её , это сладкий запах, этот тонкий аромат, пил бы впрок, большими глотками, заполняя свою душу, вытесняя им удручающее чувство одиночества и заброшенности, и ушло бы моё болезненное отчаяние, и я погрузился бы в этот мягкий мир как в маняще-затягивающий покой.

Вот от такого бы сообщения не отказалась ни одна девушка. Она решилась и отправила ему, то, что он должен был написать вместо «хочу титю.» Он ответил:

– Я так не умею.

Но это же просто слова, их много в нашем языке, почему бы не постараться ради завоевания девушки напрячь свой мозг и не написать красиво, вместо банального и неприличного – «хочу титю.»

Нет в комнате ни бесов, ни чертей,
Но страх рисует мыслей отраженье,
И чернота приводит их в движенье -
Фантомы, призраки и цокоты когтей.

Все бродят друг за другом по пятам,
Причудливы их призрачные тени,
Их облики из страшных сновидений,
Что множатся кошмаром по углам.

Испуг и паника, и этот липкий страх,
И словно смерть склонилась к изголовью,
Постукивают зубы частой дробью,
И сердца - колокольный звон в ушах.

В проём двери рассветный луч блеснёт,
Божественного замысла творенье,
Уходят призраки в другое измеренье -
Их провожает взглядом чёрный кот.

Крыша над головою, скрип сухой половицы,
Настежь раскрыты двери, сорваны, сняты с петель,
Пять шагов коридора, окна словно бойницы,
Время лекарством больницы душу кладёт в постель.

А где-то наверно утро, воздух сухой и синий,
К призрачной облачной стыни клеят яркий рассвет,
Выйти бы на прогулку, может внутри остынет,
Сердце с груди бы вынуть, спрятать в карманы свет.

Звонко почти до боли зреет в ушах безмолвье,
Небо сползающим шёлком Бог над землёй несёт,
Он же один в трёх лицах, только у нас размолвка,
Мне бы им всем помолиться. Но нету слов. Песок.

Все слова твои наизнанку,
Свет фальшиво в глазах горит,
Для себя ты - мужчина ангел,
Для меня же – «Экзюпери.»

Пали крылья, любовь померкла,
И опала пыльцою с плеч,
Зря пытаешься снова бегло
Страсть ли, боль из меня извлечь.

Тень любви осветил фальшиво,
Только розе в тени не цвести,
Для себя – идеал мужчина,
Для меня же – «Экзюпери.»

Антуан де Сент-Экзюпери: нарцисс и психопат (слова его жены)

Слов моих льётся вода,
Губ моих ягодный вкус,
Я прорастаю в тебя,
Я навсегда остаюсь.
Сердце сигналами – sos,
Страстного тела пожар,
Капельки жгучие слёз -
Кара любви или дар?
Сердце в распятье ключиц,
Нежно ладошка к щеке,
Яркий из-под ресниц
Свет навсегда к тебе.
Губы мои лепестки,
Слов моих льётся вода,
Времени вопреки -
Я в тебе навсегда.

Он наверное уже устал писать,
Со словами он уже не может сладить,
Сам себя он умудряется достать,
Сам себе он умудряется нагадить.

На себя наводит он беду,
Духом хитрым, норовом скандальным,
Пишет стих как будто бы в бреду,
Зла желая всем и ближним, дальним.

И менять не хочет ничего,
Будто жизни, он стихи калечит,
Всем кто рядом очень не легко,
Жаль, что словом души он не лечит.

Далеко унёс меня поезд.
Нагоняет туман рассвет,
Поброжу по пожухлому полю,
Соберу из травинок букет.

А душа до минутного взрыва,
Что прошьёт её скоро насквозь,
Вспомнит прошлое торопливо,
Собирая хорошее в горсть.

Далеко унёс меня поезд,
Вот и станция «пустота,»
Остановку объявят скоро,
И туман забивая горло
Разбухает от слёз ли, дождя.

Всё пройдёт, и любовь, и печаль,
Всё пройдёт. Вспоминать и не надо,
Будет снова весна, месяц май,
Будет сердце другой любви радо.
Ни к чему тот «не меркнувший» свет
Разжигать. Он потух на рассвете,
Будем в новой любви мы гореть,
Повторяясь в забытом сюжете.

Зеркальным отблеском души – стихи
Мелькнут на потемневшей амальгаме
Огнём блеснут и отразятся там штрихи,
Навек останутся или исчезнут с нами?

Сегодня я читала здесь стихи —
Стерильные от содержания,
Местами были даже не плохи
Стихи, лайк автору я за старание.

Василёк, а глаза твои выцвели,
Не шелками стелю я, а ситцами,
Не балую тебя я перинами,
Все дороги закрыла я зимами.
Василёк, но не быть тебе гением,
Тебе к Музе закрыты движения,
Ты же пишешь не современностью,
Объясняя похмельем и леностью.
Василёк, может лучше в отшельники,
А не рифмы писать в ежедневники,
Да в деревню с руками сильными,
Там косить траву и крапивники.
Василёк, подарю тебе цветики,
Зачеркну на тебя везде крестики,
Рифмоплёт - не поэт ты, не мачо,
Ты в другую влюбись, вдруг заплачу.

Мы испытали всё на свете,
И даже то, что на троих,
В любви и в страсти словно дети,
В себя впустив, входили в них.

Изголодавшиеся люди,
Порок для нас как божий глас,
Но что потом, что с нами будет?
Нам бы раскаяться сейчас.

Но мы – дорвавшиеся свиньи,
Душа истёрта, нет надежд,
Других ругаем, что повинны
Они, сами пройдя рубеж.

У меня не хватает слов,
Если есть, то они не те,
Ты за гранью моих же снов,
До тебя мне ещё лететь.
Бесконечно как свет свечи,
Бесконечно как путь до встреч,
Может сном мне в ладони лечь,
Талисманом тебя беречь?
У меня на душе твой дом.
В сердце можешь вечно бродить.
Есть гитара, есть чай и ром.
В нем есть всё, только ты приди.

Раскрыв ладони поднятые к небу
И думая, что крылья, а не руки,
Я в небеса на свет из мглы с разбегу,
Чтоб прекратить свои земные муки.
Мне больше ничего уже не надо,
Я прожила ни худо и не бедно,
И жизнь текла как струи водопада,
Стихами, рифмами и строками сонета.
Но почему же так невыносима
Та боль, что льётся в строках откровенья,
И кажется всё песенно, красиво,
Но хочется всю боль придать забвенью.
Жизнь истончается, за всё ей благодарна,
Но мучает предчувствие разлуки,
Когда ладони к небу поднимая,
Вновь думаешь, что крылья, а не руки.

Раскрыв ладони, поднимаю к небу,
Вновь думая, что крылья, а не руки,
Я мысленно: - Ты не проси, не требуй
У Бога, сам придёт и снимет муки.

Мы всё ещё крестимся на купола,
О том, что душа есть на миг вспоминаем,
А в жизни всё в бога и чёрта склоняем,
За душу свою не даём не гроша.

Мы тайно храним из молитвы слова,
А вслух повторяем во смысл не вникая,
Душа же болит. Ей б из ада до рая,
Но боль в суете ощущаем едва.

Мы всё ещё крестимся на купола
Привычно, не каясь грехи забываем,
О том, что душа есть тогда вспоминаем
Когда нам напомнит скатившись слеза.

Тень отлучённая -
Белая, чёрная,
Крылья точёные,
Пыль золочёная.
Вьётся узорами,
Взоры прикованы
К белому пристально,
В сердце ли пристань ей?
Угол заброшенный,
Что-то из прошлого
Тянется, стелется,
Тенью затейливой.
Сеет холодное,
Взмахи свободные,
Знавшая важное,
Птичка бумажная.

Ночь. Дождь и отменённый рейс,
С обидой на плаксивую погоду
Брожу по зданию, а чувства всё острей,
И мысли в голове подобны сброду.
Поблёкший телефон висит в углу
С былых времён, я поддаваясь блажи,
Случайный номер пальцем наберу,
Вслепую, не взглянув на цифры даже.
Пусть это будет маленький каприз,
Повесить трубку я смогу всегда же,
Гудки, гудки и дождь потоком вниз,
И кто-то там звонком обескуражен.

Негромкий голос тихо произнёс
Обычную для разговора фразу,
А я молчу, как будто бы мороз
Сковал мне скулы, затуманил разум.
- Ведь это ты! Я знаю, это ты!
Звонка я ждал с последней нашей встречи,
Зачем ушла? Душа моя болит,
Любовь к тебе внутри меня калечит.
Так хочется с тобой поговорить,
Смотреть в глаза, в глазах искать ответа,
И на руках всю жизнь тебя носить,
Зачем я говорю? И так ты знаешь это.
Я так скучаю, каждый день тебя ищу,
А ты играешь, как ребёнок, со мной в прятки,
Но верю, знаю - всё равно тебя найду,
Моя любимая, капризная загадка.
Скажи, где ты? Я в миг к тебе домчусь,
Как жажду целовать твои я губы.
Он говорит, а я в ответ молчу,
Свело до боли, стона мои зубы.
Рассвет и дальний звон колоколов,
- Простите, при наборе я ошиблась,
- Нет, нет, молчи. Не надо лишних слов,
И вдруг он произносит моё имя.

Поблёкший телефон висит в углу
С былых времён, я набрала для смеха
Случайный номер в прошлую судьбу,
А там осколки счастья, его эхо.

В воздухе жжёной свечою
Ладана запах завис,
С болью, с молитвой глухою,
Взгляд устремляется ввысь.
Меркнувший купол собора,
Ветренно, площадь пуста,
Вечный, как Рим, этот город,
Святость в гранит залита.
Через иконы, картины
Взглядом прищуренных глаз,
Площадь, помёт голубиный,
Перья летят вниз светясь.
Божия матерь, послушай,
Но тишина лишь в ответ,
Призрачный, словно на лужах,
Неуловим силуэт.

Время сквозь пальцы и лица,
Вечность листает века,
Ввысь, как и прежде, стремится
Купол крестом в облака.

Серебристая веточка серой полыни,
Сухоцвет на венок и кассета твоя,
Вот и всё, что оставил ты мне и отныне,
Только песня звучит в сердце болью звеня.
Как пиранья сожрала тебя без наркоза,
Мимолётная слава, костлявой рукой,
Подавала тебе, мой кумир, свои дозы,
После бурных оваций недолгий покой.
Душно, холодно, сыро. Санитары и утки,
В одиночной палате свет неоновых звёзд,
После взлёта исчез ты на пятые сутки,
Как вас много взлетевших, упавших в откос.

Возьми моё имя губами,
Согрей его мёртвый звук,
Лечи им сердечные раны,
От горьких и долгих разлук.

Прозрачно, почти невесомо,
С любовью слетят они с губ,
Вдыхай, выдыхай их снова,
Два слога, две горстки букв.

Черпай песни созвучия,
Лотос с осенней воды,
Пой мне о милом беззвучно,
Тихо качая листы.
Зыбь еле видно на глади,
Только я видеть могу,
Лотос в неярком наряде,
Может развеять тоску.
Спрячет он трепета душу,
В свежесте и красоте,
Вод твоих гладь не нарушу,
Слёзы не видно в воде.
Черпай слова и созвучия,
Лотос с осенней воды.
Весла безмолвны в уклучинах,
Не оставляют следы.
Много любви и отчаянья,
Листья скрывают в воде -
Тех, кто окончил тут плаванье,
Пой, лотос, и обо мне.

Русокосая, чернобровая, молода ль ещё? Шали яркие, нить суровая, в сердце боль-копьё. Снегопадами лепестковыми пролегла печаль. Ветры жгучие скорби новые уносили б вдаль. То ли осень на душу грянула, иль сама зима? Иль измена наотмашь ранила и на сердце мгла? Потемнела не вспыхнув зорюшка, лес укрыл стеной. Отлюбил он тебя до донышка, да и с глаз долой.

Ночи чёрные и беззвёздные, холодна постель. Рацветала, любила вёснами, а теперь метель. Растеряла красу и молодость, годы взяв своё, на лицо наложили сколами жизни бытиё. Очи застили слёзы жгучие и не мил весь свет. Зря гадала звездою падучею на любовь без бед. И одна остаётся дороженька, в омут с головой. Только в нём обретётся быть может ей так желанный и вечный покой. Замирает сердце под рёбрами. Горький выдох, вдох. Душно стало под мрачными звёздами. Шаг, порог, засов.

Повстречалась ей у околицы бабка, ведьма ли. Зашептала:
- Воротишь ты молодость, есть ещё пути. Укажу я тропиночку узкую в дебри, в лес густой, поведёт тебя ветер, почувствуешь, как кружит петлёй. Там в чащобе густой непролазною, есть засохший сад. Подойди ты к кусту крово-красному, не гляди назад. Обними его ручками белыми, в сердце загляни, вспомни радости все, все веселия и о них всплакни. Пусть прольются слёзоньки счастия на засохший куст. Про любовь свою, сладострастия, вспомни, не забудь. И под слёзами словно дождиком зацветёт бело. Что любила ты, что тревожило в цвет тот перешло. Жди и станет цвет на глазах краснеть, в яблочко расти. Ты в руках согрей, только не срывай, слово моё жди. Слово я пришлю как тебе вернуть молодость твою, будешь вновь бела, краше чем была. Собирайся в путь.
Жаркая волна радости в глазах, верилось с трудом. До земли поклон, в путь пошла в слезах. Воротиться ль в дом?

Долго ль, коротко, время-колокол в слово медное. Под камнями прах, меж камней трава предрассветная. И ни смех наяд, и не злобный вой за её спиной, страшный шелест крыл душу не смутил, подгонял порой. Вот и чахлый сад меж густой тайги на поляночке. Куст спешит найти красный от крови и взрастить то яблочко. Пробираясь сквозь заросли кустов, сквозь ночную тьму, ей всё чудились крики диких сов, крылья по лицу. Словно из земли вырос красный куст, дребезжит мертво, ветки протянул, к ней стволом прильнул. Стало вдруг светло. Обняла она колкий ссохший куст, слёзы полились, вспомнилось в тот час всё что было с ней, что дала ей жизнь. Не смолкает плачь, сладко на душе от пролитых слёз. Расцветает куст, цвет белым-бело по ветвям пополз. Опадают вниз лепестки цветов, завязь наросла, только в яблочко лишь одна из них слёзы собрала. Золотой бочок, жизнь под кожурой, яблочка налив. Зреет плод в руках, празднует душа слёзы все пролив. Может надкусить с краешка чуть-чуть? Мёд там или яд? Но не искушать лучше уж судьбу. Слово ведьмы ждать.

Гневный дальний гром, смех речных наяд, шёпот за спиной. Песнею звучит:
- Спи глазок, другой. Глаз не открывай. Руки как кора, косы как метель, жизнь свою отдай. Не к чему тебе молодость твоя, спи же, засыпай.
Горячо рукам, кровь течёт из них алою рекой. Ноги оплели корни из земли, тянут за собой. Змеями ползут зажимая стан, кольцами обвив. Взгляд на небеса. Крик в ветвях поник. Жизнь в налив ушла.

Тонкий, тихий звон, дребезжит рассвет тусклою звездой. Первые лучи просквозили лес, отсверкнув росой. Пламя рыжее огненных кудрей в косы заплела, лицо белое, красные уста, зелены глаза.
- Укачай земля, божую рабу и в себя прими. Будет из неё, только срок ей дай, яблоня рости. Расплатилась я жизнью за себя, за свою красу. Через много лет, жди, опять к тебе деву приведу.
Шумит лес густой над полынь-травой, заговор плетет, из земли сырой куст сухой растёт, кровь с землицы пьёт.

В поезде спать не к добру,
Рельсы петлёй на шею,
Мчится вагон во тьму,
Вот, за окном темнеет.
Сумрачный проводник,
Косо с ухмылкой глянет,
Брать за проезд он привык,
Слишком безмерной данью.
Сниться - огнями мигнёт
Станция, прямо под ноги
Вечность как море прильнёт,
Может конец дороги?
Сумрачный машинист,
Рельсы делит на шпалы,
Тем кто уснул урезает жизнь,
Ровно на ночь, без малого.

В осенне промытое небо,
По нитям невидимых рельсов,
Вагоны минувшего лета,
Уносит кружась карусельно.

Сбежав от привычного быта,
От мира с его постоянством,
Навстречу чудесным событьям,
Себя утверждая в пространстве.

Из мира прощанья, прощенья,
Что рушит режимы и судьбы,
Войти в мир чудес, воплощенья,
В котором тепло и уютно.

Теряясь, из времени выпасть,
Плыть в море ушедшего лета,
По рельсам невидимых нитей,
В вагоне зелёного цвета.

Бес в ребро и я влюбился,
Виртуально по инету,
Сразу же приобразился,
И скажу вам по секрету,
Что любовь это не шутки,
Сердце кровь внутри гоняет,
Помутнение в рассудке,
Кто она и сам не знаю.
Девушка из интернета,
Красотой своею манит,
Та красивая и эта,
И другая взоры ранит.
Да любая из инета,
Все красотки фотошопа,
Сексапильно разодета,
Грудь красивая и попа.
Бес в ребро, опять влюбился,
Борода седее стала,
С интернетом разорился,
Вся любовь моя экранна.
Оказался вдруг я в рабстве,
Ведь любовь там как химера,
И остался без богатства,
Нет любви где деньги мера.
Зря искал в инете страсти,
Ложью смысл застреножив,
Так пойду искать я счастье,
Ведь реальное надёжно.
Бес в ребро, опять влюбился,
Не в инете, а в соседку,
Я б на ней даже женился,
Оказалась профурсетка.
Где любовь, там звон монеток,
Разгадал загадку страсти,
Что без денег нет ответа,
За любовь плати и властвуй.
Счастья нет где деньги мера,
Бес в ребро опять толкает,
Только знаю всё химера,
Но влюбляюсь, вновь влюбляюсь.

Подоконник, занавеска,
Старое окно,
Краска на окне облезла,
В доме никого.
Бродит ветерок по стенам,
Шторку шевелит,
И о чём-то сокровенном,
С домом говорит.
Дует с тяжким завываньем,
В раны на стекле,
И никто их не затянет,
Никого здесь нет.
Время льётся перекатом,
Разрушая дом,
А ведь счастливо когда-то,
Жили люди в нём.
Подоконник, занавеска,
Зябкий ветерок,
Память краскою облезла,
Вспомни дом, сынок.

А знаешь, в Париже осень,
Каштаны все листья сбросив,
Застыли в дождливых грёзах,
Роняя вниз капель россыпь.
А знаешь, тут нет той сини,
Что льётся с небес России,
Заполнив глаза ностальгией,
На сердце тоской лёг иней.
Спешит одинокий прохожий,
Не вверх смотрит он, под ноги,
Зеркальная плёнка на лужах,
И холодно, город простужен.
А знаешь, трамвая скрежет
И говор чужой, ухо режет,
Мне память листвою заносит,
Чужая дождливая осень.

Воздух тяжёл и ветер сошёл на шёпот,
Осень стирает все очертанья границ,
Слово любое как эхо от грома, рокот,
Лучше молчать, свой голос в дожде утопив.

Осень врастает как тополь ветвями в небо,
И силуэтом с рябью по лужам дрожит,
В душу скребётся, листвой опадая, но это,
Только вина, неуклюжая, прошлых обид.

Парк опустел, силуэты исчезли в тумане,
Память о нас ржавостью в кресла вросла,
Душу тревожит боль, добиваясь вниманья,
Но не свернуть с маршрута, осень не даст -
Нельзя.

Думы вьются и летят
Мимо,
Образами пред глазами
Зримо,
Не спугнуть бы мысли лёгким
Вздохом,
Вьётся нить из века в век,
Эпоха.
Из кудели нить, из нити
Пасмы,
Вот и мысли собрались
В пазлы.
Заплетаю в нить добро
Туго,
Чтоб в морозы дать тепло
Людям.
Кружит, вертит колесо
Прялка,
Держит ниточку легко
Пряха.

Скользнул, смелея, месяц из-за туч,
Ущербным, остроносым краем светит,
Бросая с неба длинный, яркий луч,
Бесстрашно осветил он дивный вечер.
Осыпались вниз капельки росы,
Трава шумит пред новолуньем ночи,
Налево луч, направо луч скользит,
И треск стоит, как разговор сорочий.
Монетками сверкают росы под лучом,

В тумане сумрачном вечернего простора,
Ещё багрян закат, но уходя, тайком
Чарующе приник к деревьям бора.
Елейно растеклось сияние в полях,
Рукав реки в чешуйках - бликах света,
Осенний вечер тает на дальних берегах,
Мгновенье, луч исчез, унёс секреты.

Апрельский день,
Бульвар,
Весна в разгаре,
Дарила
Еле-еле нам тепло.
Ёрш чувств -
Желаний,
Завладели нами,
И
Колдовство
Любовью расцвело.
Меня узнал ты,
Ночью сон приснился,
Обрыв,
Полёт и
Радость от прыжка.
Смеясь ты с ангелом,
Там, в вышине кружился,
Украшена
Фантазия у сна, но
Хрупка у крыльев,
Целостность на вечность,
Чуть-чуть нажал и
Шелестом стекло,
Щемящий душу сон
Эффектом быстротечен,
Юго-восток, бульвар и
Я. Тут всё произошло.

Ледяная чешуйчатость стёкол,
Грохот сотен безумных колёс,
С потолка и чернеюших окон,
Льётся свет из неонных полос.

Вездесущ, многолик и потоком,
По перрону спешащий народ,
Каждый сам по себе, одинокий,
Как и я, в той толпе, одинок.

Вечереет, а может светает,
За стеклом стекло, холод, стынь,
Время здесь замерзает, не тает,
Не согреет толпа. Я один.

Дождь — загадочный романтик.
Брызнул мне в лицо,
Он повеса и обманщик,
Рядом со мной шёл.
Завернул в парк на аллеи,
Мелко моросил.
По листве стучал сильнее,
Музыкой взбесил.
Он наверное ревнует,
К ветру и листве,
Каплями в лицо целует,
И по голове.
Грусть разлил по мелким лужам,
Гляну в них — темно,
Дождь сегодня, то что нужно,
Шепчет — Всё прошло.

Летят и падают осенние закаты,
Есть смысл ли нам осень торопить?
Тоскливо и листва уж желтовата,
Янтарно дымкой на полях туман лежит.
Торжественно птиц в стаи собирая,
Почти рыдая, дождик с неба лил,
Обильно влагой землю поливая,
Надменно в травах лето хоронил.
Едва коснулась листьев позолота,
Блуждая по полям подкрался холодок,
Угрюмая осенняя погода,
Жнивьём неубранным тянулась у дорог.
Унынье дней и ранняя прохлада,
Раскинулись под дрогнувшим крылом,
А значит журавлям пора, лететь им надо,
В страну далёкую где сухо и тепло.

Летят года как птицы, не схватить,
И стоит ли нам осень торопить?

Что-то память хранит. Ты мотив улови,
Настольгией звучит песня первой любви,
В каждой ноте глоток нашего сентября,
Где упавший листок - может ты или я.

Испарились слова, но остался мотив,
И он ранит меня, душу разбередив,
Что-то память хранит. Время делит на ноль,
И тот первый мотив и ту первую боль.

Вкривь да вкось зарядили дожди,
Обагрянились кроны деревьев,
Терпкий запах увядшей листвы,
Источают, ветрами рассеяв.
Лето жаркое быстро прошло,
Если б можно, вернуть бы обратно,
Только жаль не вернётся оно -
Опадает листва безвозвратно.
Перелетный косяк журавлей,
Рвётся ввысь тучи клином взрезая,
Обгоняя унылость дождя побыстрей,
Шлёт прощальный клич птичья стая.

Лето быстро прошло, очень жаль,
Осень грусть навевает, печаль.

Музыкой в мой остывающий мир
Врывается с грампластинок,
Юности давней забытый кумир,
С голосом исполина.
Бархатность музыки сводит с ума,
И где-то опять под сердцем,
Ритмом звучат с той песни слова,
Словно я вновь на концерте.
Майской сиренью любовь расцвела
Первая, в звуках аккорда,
Как же давно моя юность прошла,
Вместе с пластинкой истёрлась.

******
Застыла на глазах слеза,
Как будто перед страшной бурей,
Когда в прозрачности лазури,
Ты слышишь гром едва - едва.

Ещё прозрачны небеса,
Но в горизонте тучи хмуры,
Застыла на глазах слеза,
Как будто перед страшной бурей.

Ни слова ни могу сказать,
Ведь грубость не дана натуре,
Пугают молнии в прищуре
От взгляда, бурей мне грозя,
Застыла на глазах слеза.

*****
Остынь, душа, до снежной пыли,
И превратись под нею в лёд,
Ни что тебя уж не спасёт,
Тебя в оковы заключили.

О счастье сны напрасно снились,
Ах, если б знала наперёд,
Остынь, душа, до снежной пыли,
И превратись под нею в лёд.

Все звёзды яркие остыли,
Их свет ничто уж не вернёт,
Одна к земле любовь несёт,
Но Боги этот свет сокрыли,
Остынь, душа, до снежной пыли.

Звёзды сегодня скупятся на свет,
Лунный диск бледный выводят,
День обленившись и солнцем согрет,
Вслед за закатом уходит.
Ночь как лошадка ушами прядёт,
Сине-тягуче струиться,
В мареве низко туманом плывёт,
Ночь - звездная кобылица.
Ярче и ярче взгорает луна,
Над крышей избушки замшелой,
Сколько веков светит, всё же одна
Плывёт над верхушками елей.
Черпает звёзды ночь с неба ковшом,
Собрав над берёзовой рощей,
Круто сгустила туман молоком,
Бродит по травам на ощупь.

Пугливо ушами лошадка прядёт,
Ей чудиться - в звёздной купели,
Чуть стало светлее, рассвет настаёт,
Окрасив верхушки у елей.
Меднеет, впитался зарёй небосклон,
Как плетью стегнув ночь лучами,
Туман расползался за нею вдогон,
По травам росой как слезами.

Закраснело лето земляникой спелой,
Одуванчик белый парашютик сдул,
Подгоняет ветер тучек каравеллы,
Ласковой прохладой по небу скользнул.

Край родной, любимый, по степи дорога,
Травяное лето с кружевом цветов,
Солнце набирает зноя обороты,
За июлем август наступить готов.

Стрёкотом кузнечик заполняет степи,
Жаворонок в небе точкою завис,
Трель его как песня льётся с поднебесья,
Лето - это счастье, лето – это жизнь.

Бело – бело, сине – сине,
Платьице в цветочек,
Одуванчиком красивым,
Вышла на лужочек.
Бело – бело, завитушки
Локоны на чёлке,
Сине – сине, в глазки небо
Забрала девчонка.
Платье белое в цветочек,
Синие сандали,
Шаг, другой и за порожек,
Зашагает в дали.
Сине – синие глазёнки,
Ямочки на щёчках,
Вот такая есть девчонка,
Дашенька – цветочек.

Под ногами лишь веток хруст,
Прячем глубже случайность чувств,
А в глазах разлилась тоска,
Вместе быть нам с тобою нельзя.

Помнишь, как мы взлетали ввысь,
И навеки друг с другом срослись,
Только молят теперь глаза,
Не смотри на меня. Нельзя.

Под ногами лишь веток хруст,
Стал наш мир бесконечно пуст,
Сигаретный вдыхаешь дым,
Был так близок, а стал чужим.

Прядь убрав непослушных волос,
На твоих губах замер вопрос,
А в глазах разлилась тоска,
И звенит тишина - нельзя.

Сколько видела бед,
Вам бы четверть не знать,
И настал тот момент,
Свечка да образа.
Нагляделась я бездн,
Бес слезай же с плеча,
Уже пройден рубеж,
Страха нет в свете дня.
Суждено ад познать,
Наглядевшись в глаза,
Мой сегодняшний рай -
Свечка да образа.

Мгновения важнее, чем века,
Возможно, этот миг не повторится,
И летний дождь и майская гроза,
Улыбка счастья и любви на лицах.

Дороже нет секунды первых встреч,
И расставанья миг встревожит душу,
Всё это память нам старается сберечь,
И даже век мгновенье не разрушит.

Секунды миг значительней веков,
Как новый день зарёй внезапной, ранней,
Заполнит душу светом до краёв,
Замрёт душа в секундном ожиданье.

И вырвалась душа
С обносков тела,
И с лёгкостью пера,
Наверх взлетела.
Меж жизнью смертью миг,
Без перемены,
Младенец, вдруг старик,
И вновь рожденье.
Разоблачая даль,
Вверх рвутся души,
Лишь тело как хрусталь
Собой разрушив.

Жизнь c завышенной оценкой,
Для убогих сам Господь,
Хочешь, с хрустом гни коленки,
А не хочешь, в лоб щепоть.

Но лицо не лик иконный,
И в глазах не чёрт, не Бог,
То безумьем унесённый
В даль расхристанных дорог.

Сотворив слово-сиянья,
Ум больной разрушит плоть,
Сколько ж бродит этой дряни,
Там, где не бывал Господь.

Ни избушки на курьих ножках,
Ни красавицы в терему,
Брёл по лесу гномик Антошка,
Нёс монетку он колдуну.
Ему в спину попутный ветер,
Вот и лесу пришёл конец,
Удивился, что не заметил,
Как пред ним появился дворец.
Прижал крепче к груди монетку,
И ступил гном в покои дворца,
Ветер сделал порывом разведку
И улёгся как пёс у крыльца.
В голове мыслей уйма, их ворох,
Он с поникшей стоит головой,
Сам с собою он мысленно спорит,
И ругается сам с собой.
А желанье одно было свято,
Он и шёл с тем желаньем одним,
Чтобы дом был, жена, ребята,
Чтобы ими он был любим.
Но увидев богатство и роскошь,
Он забыл о желанье своём,
Только в сердце ещё отголосок,
Но звук сердца уже не знаком.
Поселилась в нём алчность и зависть,
Он на свой неоправданный риск,
Подстегнул в себе дикую ярость,
Уронил с рук монеты диск.
И тотчас в пелене тумана,
Появился старец колдун,
Встреча с гномом была долгожданна,
Пригласил его он к столу.
Восседает колдун на троне,
У него к гному свой интерес,
Та монетка ему знакома,
В ней запрятаны тайны чудес.
- Всё исполню, что ты пожелаешь,
За монету весь мир к ногам,
Все желанья твои я знаю,
Только сам мне монету подай.
Засверкал диск монеты звонкой,
Оказался гном в спальне дворца,
И глаза красавицы томной,
За стеной тихий смех хитреца.
Время быстро летит, не заметил,
Вдруг очнулся гном от чудес,
Чары сдул как туман с него ветер.
А вокруг только лес до небес.
Не красавица рядом, а клуша,
И не дом, а курятник кривой,
Ты же милый дружок, послушай,
За желание стой горой.
Не разменивай звонкой монетой,
То, что сердцу дороже всего,
Пусть в друзьях у тебя будет ветер,
Он поддержит душевный огонь.

Как аукнула я в жизнь, так откликнулось,
Может лучше б было просто помолчать?
Оглянулась. Где года я перепрыгнула?
Есть ли способ перепрыгнуть время вспять?

Дни летели, только путь в пыли неведом,
Мне бессмертье подставляло вновь плечо,
И всё грезились вдали мои победы,
Но морщины на лице прожгли тавро.

Проиграла мне судьба с огромным счётом,
До сих пор веду я с ней законный спор,
Только время набирает обороты,
И минутами стреляет мне в упор.

Год за годом день рождением отмечен,
Давит жизнь на спину, поступь не легка,
Оглянулась. Нет того, кто был бы вечен,
Значит мне за ними скоро в облака.

День такой, и с каждым днём я всё взрослее,
В зеркала я не смотрю, пустой экран,
Буду праздновать я день рожденья веселее,
В будни мне хватает горестей и драм.

Тоска степей в её глазах, тоска июнева,
По свету лунному брела, травой олуненной,
Весна промчалась, унеслась из заточения,
И страсть на сердце улеглась, страсть – увлечение.
Качалась сонная трава, звеня бубенчиком,
Огрезилась в своих мечтах, всё так изменчиво,
В безгрезье сердце поместить в порыве горести,
Любовь зажечь или сломить как ветки хвороста,
А ночь баюкала траву под звоны ландышей,
И пела песни о любви так быстро канувшей,
Была омаена она, теперь июнева,
В зеркалье озера вошла лучом олуненным.