Мистика и эзотерика

Оголенные нервы
Мои провода
Током 200
На кончиках пальцев

Ты по струнам играешь
И льеться она
Истерически-плавно
Под нотами вальса

Не порвется струна
И я выживу вновь
В этой огненной буре
По названию любовь

Однажды, в зеркало взглянув, не смог себя я в нём увидеть,
Но то, что я увидел там, меня сумело удивить.
То был не Я, но я был тО, то что смотрЕло из него,
А то, что из него смотрело, оно быть просто не могло.

Но оно было и смотрело, в упор смотрело на меня,
С другого мира оно было-- из потустороннего!
Клыки, горящие глаза, из одного текла слеза,
А из другого капля крови-- то был рубин и бирюза.

Спросил-я кто ты? Мой тотем? Кем и откуда приглашён?
И почему себя не вижу? Нет отражения! Лишь фантом...
И от чего ты истекаешь, слезой кровавой? Мне открой-
Зачем ты здесь? Раз уж нарушил мой покой.

А он лишь смотрит. И стекает из этих глаз, слеза и кровь,
Я присмотрелся и увидел в его глазах такую скорбь!
Эти горящие глаза хотели что-то мне сказать,
Но я никак не мог понять. Я отвернулся, он остался. Стоять.

Вернулся я через века, их уместив в одно мгновение,
В стекле увидев старика, разбил я это отражение!
Я не хотел смотреть туда, в тот мир. Еще так молод я.
Но эти скорбные глаза, я не забуду никогда.
09.02.2019. Графит.

Однажды,
После пьянки,
Когда квартира друга наполнилась бухими телами,
Где-то в шкафу валялся сам хозяин квартиры,
В туалете раздавался звук льющейся в унитаз рвоты,
На кухне на столе лежала вытраханная четырьмя сразу,
Мне приснилась могила.
Как я стоял на кладбище,
Как было холодно,
Выл ветер, сдувая букеты с надгробий,
Передо мной была могила,
Не очень богатая, с мраморным черным крестом
И даже без подписи.
Я проснулся утром со странным чувством опасности.
Меня стошнило прямо на грудь чей-то бабы,
Она проснулась и побежала мыться, а еще тоже прочистить желудок,
А я сидел, полностью трезвый и в здравом уме,
Боялся так,
Что в животе словно крутился ком ядовитых змей,
Голова была до ужаса ясной и даже не болела.
Я быстро умылся на кухне, накинул куртку
И спешно покинул квартиру.

Прошел день, за ним другой,
Я спокойно работал,
Рисовал очередной плакат,
Укутавшись в одеяло с головой,
И меня не отпускало странное чувство опасности.
Что-то должно произойти.
На следующее утро я узнал,
Что мой знакомый,
Который устроил пьянку,
На которой мне приснилась могила,
Захлебнулся в ванной.
Потом пришла новость о аварии,
Где погибло пятеро тусовавшихся.
Каждый день я узнавал новости,
Кто из гостей пьянки погиб,
Как погиб,
Все такое прочее.
Я подумал - это из-за сна.
Из-за той могилы.
Я побежал на кладбище,
Толком не одетый, в пижаме и домашних тапочках.
Кладбище встретило меня сильным ветром,
Что слетали букеты с надгробий,
Я встал перед черным крестом,
В панике стал рыть землю,
Ударил ногой по крышке гроба
И забрал у мертвого нож.
Я глядел на небо,
Сгущались тучи,
Дождь усиливался,
Кровь текла из груди.

Какая боль в голове
И груди,
Опухоль и печаль,
Все в одном.
Я беру в руки нож,
Поднимаю глаза
И вижу в зеркале
Самого себя.
Я на глазах бледнею,
От глаза расходятся черные вены.
Нож у груди, под ребрами надрез,
Мое сердце в моих же руках.
Я припадаю губами к нему,
Пью кровь и целую его,
Одежда становится алой.
Я положил сердце на кровать
И лег рядом на холодные простыни,
Родители не скоро придут домой
И узнают тогда, что сын их мертв
Не от рака,
А от ножа.
Утром я просыпаюсь,
Еще не открыв глаза,
И чувствую, как что-то
Обнимает меня.
Я открываю глаза.
Существо
Вместо головы черно-красное сердце
С усами, как у жука
Его кожа мертвенно-серая,
Почти как у меня.
Его хвост обвивает мои ноги,
На нем есть немного моей крови
Он урчит, довольная тварь,
Садится, обнимая меня.

- Спасибо, создатель.
Твоя боль породила меня
Из плоти и крови твоих.
Назови меня, назови мое имя
Я буду служить тебе.

Я назвал его Сердцеед,
Одел его в мамино старое платье.
Он вынес меня на плечах из дома.
Мы стояли на крыше,
Смотрели на солнце
И искали сердца
Которые съест мой монстр.

Я - ангел не высокого полёта.
Меня пугают крылья самолёта,
И оглушает резкий вой турбины.
Стараюсь чаще прятаться в низинах.

Я - ангел не отменного здоровья:
То нос заложен, то - першенье в горле.
То шею сдавит, как на эшафоте,
Но громко кашлять нынче не в почете.

Я - ангел не нордического склада:
Лицом не бел, не голубого взгляда.
Я слышал, что таких как я, порода
Простужена в любое время года,

Я - ангел не вселенского значенья,
Не белокур до умопомраченья.
В погожий день всегда укутан в шарфе,
На флейте не умею и на арфе.

Я - ангел. Мне так с детства говорили.
Да-да. Бывают ангелы без крыльев:
Взлетают редко, и по принужденью,
Хвостами машут в чёрном оперенье.

...Сегодня я увидел в грязной в луже
Того, кто рвётся из меня наружу.
Не ангел это. И совсем не белый.
А - сатана, чьи оголились нервы.

Он вырван был из тёплой преисподней,
Но жаждет тело плоти, горло - крови.
Пересекая полосу заката,
Я стану тем, кем был рождён когда-то

В забытых глубинах
На дне океана,
В древних руинах,
Потерянном храме
Лежит без дыханья,
Взор вверх, не мигая,
Распростёртый за краем
Родного сознанья.
Ушедший давно,
Будто не приходил,
Но взгляд до сих пор
В вечность открыт.

А ночь темна, прямые грани рвутся,
И каждый шаг таит опасность.
Так дай же мне тебя коснуться
И слиться в бесноватом танце.

Ты правишь каждым своим вдохом,
А миром правит бездыханность.
Последний час земного срока
Едва ли может скрасить данность.

Ступай за мной, иди след-в-след.
Отдай безудержной стихии
Всё, что боишься дать себе,
Она твой дар покорно примет.

Вот край, черта, обрыв и пропасть.
Вперёд! Не бойся, я поймаю.
Всепоглощающая лёгкость
Означит несуществованье.

Колен не нужно преклонять
Итак беспомощно безвольным.
Всю жизнь стремился кем-то стать,
И сам не знал насколько сломан.

Казалось, что-то смог и изменил,
Добавил, вычел, приумножил,
И в благодарность от судьбы,
Равно как все, будешь обезвожен.

Безмолвен страж испуганных очей,
Рабов иллюзии бессмертия,
Что всё умрёт, ясно как день,
Но вы дерзайте и не верьте.

Не сходит снег с души моей…
И даже очень жарким летом,
Не запоет в ней соловей,
Июльским ласковым приветом.

Не долетит до той свечи,
Порхая мысль, своей печалью…
Не рассмешат и остряки
Расхожей пошлостью случайной.

Ничто не манит, не тревожит,
И кажется - уж жизни нет…
Небес холодное сиянье
Не привлекает высотою свет…

Идущий ночью, звезд посланник,
Луна тоскливая молчит…
И лишь душа, как дальний странник,
Уходит в небо тихий крик…

Летит, рассекая спёртый воздух,
Мной брошенный грубо, небрежно,
Момент, что хотелось запомнить,
Момент, которым правила нежность.

Летит как бронебойный снаряд,
Готовый ломать стены и окна.
А наверху в поднебесье парят,
Мечты о состоянии покоя.

Но динамика движет исправно
Моим телом и моей головой.
Провалилась сквозь тени сознания,
Поднялась над бескрайней весной,

Перед бездной как будто застыла,
Но глядела в неё зачем-то тайком.
Страшно приятно быть одержимой
Наяву сбывшимся собственным сном.

Порядок и хаос в плоти единой,
И нет между ними ни битвы, ни мира.
Звуки, как кольца бессмертной цепи,
Образуют слова, и их не разбить.

Далёкий зов из глубин океана,
Беззвучный, неслышный, он - дымка в тумане.
Но звать не устанет, и он не умрёт,
Он отыщет того, кто хранит в себе трёх.

Порядок и хаос оживут в сердце верой
И вольют силу в разумного зверя,
Что станет крахом земного отечества.
Во имя прихода его изрекут уста человеческие
Слово, сокрытое в пении волн,
Слово короткое: "сон".

(философия для друзей)

Своей прозрачной темнотой
Дарует ночь осколок млечный
Звезде, что следом за тобой
Идёт и ждёт прекрасной встречи.

В осколке жалко вопия
Заточена, ещё и стонет смерть,
В мечтах её,- забрать тебя,
И заточить в земную твердь.

Звезде предначертал пророк
Пожертвовать себя в ненастье
Лишь для того, чтоб каждый смог
В падении увидеть счастье.

Спасая души, предсказал,
А смерть увидела везенье,
И кто бы, что не загадал
В грехе такое совпаденье!


Люди - берегите себя!

Вьётся змеем по руке серебро.
Лишь за шерстью остаётся тепло.
Ледяные клыки рвут артерии,
Оплетают кости мистерии.

Оставляя на склонах цепочки следов,
Удаляются в ночь тени волков.
Алый рассвет блестит на клыках,
Золото-медь переливаются в глазах.

За сумрачной стаей - два зелёных огня.
Блекнет их свет, когда заходит Луна.
Малахитовой сталью из ножен маня,
Клинок отражается во льдах декабря.

Новолуние княжеской охоты близко,
И давеча чудовищная стая уходит далеко.
Серебряным саваном укроет следы
Зима, охотников под снегом погребя.

Все говорят глаза: Что это зеркало души!
Мой милый ты в мои скорее загляни.

Посмотришь в омут моих глаз
И ты поймёшь что очень нужен.

Мне сейчас!
Тоской и грустью.

Они полны хочу чтоб видел .
В них лишь только ты!

Развей ты грусть моих печальных глаз.
Чтоб изумрудный свет зажегся в них.

А не погас ,чтоб счастьем заискрилися они.
Не даром говорят, что глаза,
Это зеркало души!

(19.07.02)

Одиноко, скучно, мокро и темно.
Сумерки беззвучны, рядом Казино.
Жуткая картина, весь набор страстей.
Манит паутина четырех мастей.

Двести граммов сразу. Кажется пора.
Засыпает разум – началась игра.
В пелене азарта меркнет свет и звук
Разлетелись карты в разноцветный круг.

Брошено все на кон, кровь стучит в висках.
В «дамки» или на «кол» – липкий пот и страх.
Многодневный опыт как тяжелый груз.
И лукавый шепот: «Три, семерка, туз».

Три куска картона опрокинут кон.
Но сильней закона, случая закон.
Первая, вторая, онемел весь зал,
А на третьей с краю черные глаза.

Пиковая дама – черная любовь.
Вековая драма повторилась вновь.
Роковая карта на сукно легла
И в пылу азарта воцарила мгла.

Пиковая дама и «финита ля».
Долговая яма, пуля и петля.
Плачут воском свечи, кончена игра.
Страх сжимает плечи, выбирать пора.

(01.08.04)
Посвящается руководящему и личному составу
войсковой части 30992. Уж если они начинают
праздновать, то ... Парящий Пингвин – признак
надвигающейся Белой горячки.


Паря над городом кругами,
Пингвин прощается с Сергами.
Здесь каждый третий – "Мишка Гамми"
И каждый пятый – "Пакемон",
Про остальных не знает он.

Но потянулись клином стаи
И «вдрызг» над Дастарханом встали,
Им «пойло» подносить устали
И все устали есть и пить
И безобразия творить.

Светало. В даль ушла усталость,
Последний тост сказать осталось,
Но не хватило просто малость,
Буквально в граммах не сошлось.
И все сначала понеслось.

И вышли все сплетясь «рогами»
Пингвин парил под облаками.
И шли качаясь "Мишки Гамми"
Сквозь "Гремленов" сплетенья рук
И с ними "Человек-Паук".

Я поднялась из тёмных вод реки,
Порезав ноги о листы осоки,
И всем законам смерти вопреки
Я не хочу быть больше одинокой.

Ладошкой гладит солнце по щеке,
И пахнут травы чабрецом и мятой.
Темнеет деревенька вдалеке,
Забыла я про смерть в сетях проклятых.

Где милый мой? Скажи хоть слово мне...
Иль позабыл давно ты про невесту?
Моё ты имя шепчешь ли во сне?
Ведь жертвой стала я ревнивой мести.

Иду к тебе полями из цветов
И, обрывая лепестки ромашки,
Любуюсь хороводом облаков,
Несчастная ундина- побродяжка.

Напрасно я и плачу, и зову,
Но давит зной, лучом играя жгучим.
А волны беспокоятся и ждут,
Дно тёмное манит песком ползучим.

Вдруг ветер над землёю пролетит
И обо мне камыш начнёт судачить,
Звук непогоды люд простой страшит:
- Утопленница о любимом плачет.




Я поднялась из тёмных вод реки,
Порезав ноги о листы осоки,
И всем законам смерти вопреки
Я не хочу быть больше одинокой.

Ладошкой гладит солнце по щеке,
И пахнут травы чабрецом и мятой.
Темнеет деревенька вдалеке,
Забыла я про смерть в сетях проклятых.

Где милый мой? Скажи хоть слово мне...
Или забыл давно ты про невесту?
Моё ты имя шепчешь ли во сне?
Ведь жертвой стала я ревнивой мести.

Иду к тебе полями из цветов
И, обрывая лепестки ромашки,
Любуюсь хороводом облаков,
Несчастная ундина- побродяжка.

Напрасно я и плачу, и зову,
Но давит зной, лучом играя жгучим.
А волны беспокоятся и ждут,
Дно тёмное манит песком ползучим.

Вдруг ветер над землёю пролетит
И обо мне камыш начнёт судачить,
Звук непогоды люд простой страшит:
- Утопленница о любимом плачет.

Если даже я стану искать
Твоих глаз у случайных прохожих
И из тысячи пламенных фраз
Не услышу твоей, только схожесть

Ничего не изменит исход
Все исчезнет опять, испарится
Раствориться в тумане былом
Тихим эхом вершин ощутится

По воде четкой катится гладь
Нет слезинок на ней и ни ряби
И не стану я больше искать
Твоей призрачной, ложной награды

Искус. Ключ от замка.
Замка грозного вид.
Витражи. Склеп. Доска.
Допотопный гранит.
Груда серых камней.
Кандалы. Кисти рук.
Рухлядь. Трупы под ней.
Неизвестность. Испуг.

Кончен пир
На весь мир,
Но турнир
Лишь забава.
Воевать,
Убивать –
Это долг,
Честь и слава.

Вот герой
Рвётся в бой,
Молодой
И бесстрашный.
Сюзерен,
Взятый в плен,
Ранен был
В рукопашной.

В страшном сне
На войне
На коне
Рыцарь скачет.
Он рискнёт,
Он умрёт…
Дама спит,
Дама плачет…

Я хвалюсь хромотой. Не скрою,
Кости сломаны и раздроблены.
Ты же помнишь, как надо мною
Вились фурии, ржали гоблины?

Я тебя за спиной поставил
(Держишь кнут в руке, так не прячь его)
И наставил в бою без правил:
«Чтоб не мучился, бей лежачего!»

Топчешь пятки, в затылок дышишь,
Сердце гнойное воет бешено.
Мне на память на нём напишешь
«3л0 3аре3ан0, перевешан0».

Только ты помогаешь драться
За прекрасное, за любимое.
Дай лишь срок, чтобы вновь собраться
В нечто целое, нерушимое.