Мистика и эзотерика

.. .. .. по фильму "Сердце ангела" (1987 год) и одноименному роману (автор - Хортсберг Вильям)
.. .. .. не смотревшим и не читавшим роман не понять сути стиха

Тайны явью делать - твой конёк:
вскрытье - лжи, сбежавшим - возвращенье,
счёт предъявлен не платящим долг...
Правда не щадит, да, Гарри Энжел?

Пыль чьих комнат на плече твоём?
Собирая чьей судьбы осколки,
на пути чьём вымок под дождём?
Гонорар в карман. Клиент доволен...

Города со стен смывают кровь,
путь читают по остаткам чая,
в плясках вуду и в тени крестов -
чей добрей бог - спорят, проклиная.

Новый ветер в волосах - как свой,
скрип ступеней, коридоров тени,
взломанных замков испуг - и вот
грязь чьих душ к твоей льнёт, Гарри Энжел?

Сор гостиных памяти - на свет.
Здесь бывал искомый, а теперь же
скорбных и обиженных ответ:
"Джонни Фэйврит - мёртв", - вновь слышишь, Энжел.

Дьявольски прославлен был, любим,
верными друзьями окружённый,
но черты лица укутал в бинт
и исчез в толпе однажды Джонни.

Друг - певец, возлюбленная - прах,
жрица мамбо - дочь, подруга - ведьма,
но нет Джонни. Гуще - тайны мрак,
рвётся нить - за шаг до откровенья.

Словно буйствует чертовский вальс:
ты - за Джонни, Джонни - за тобою,
на век смолкли ведшие рассказ
о вступившем в сговор с темнотою.

Лестницы - вниз, коридор - тупик,
склепы комнат, запертые двери...
Зверь свидетельствовавших настиг...
Плачет в тебе ангельское сердце...

Джонни должен душу за успех.
Он украл чужую и съел сердце
парня, найденного им в толпе.
Кредитор - сам дьявол, бойся, Фэйврит!

Тёмной магией тьму не дурят.
Возвращён невинным сердцем к старту
сквозь обрядов дым. Ждёт Джонни ад.
Кто был жертвой Джонни? Энжел Гарри.

Его сердце у тебя в груди.
Превративший в тайну явь когда-то,
убежавший от долгов уплаты,
знаешь сам, что правда не щадит!
....-17.02.2020

В океане глубоких материй,
Будто в месте одном и везде,
Он сияет, без счета и меры-
Разум чистый, подобно слезе.
И догадкой взрывается вспышка-
В этом нет ни вреда, ни излишка.
Словно тешится звездная кровь-
Да, пространство сдвигается вновь!
Тянет вязи огромных галактик:
То деля, то сцепляя в одну,
Между ними, подобно сукну,
Мглой чернеет беззвездная скатерть.
Звезды, звезды... Вокруг их-планеты,
Метеоры свистят да кометы.

Словно рыцарь, в плаще ярко-звездном,
Как единственный вечный магнит,
Он лелеет, в порыве серьезном
Шарик дланью и дымкой коптит.
Шар живительной влагой наполнен,
И к палитре изменчивой склонен,
Распрекрасный, как облик Творца,
В танце строгом кружит без конца.
Властелин днесь шаром озабочен:
На растении, вроде привитом,
Вновь подняли усы паразиты,
В безнаказанность веруя прочно.
Тоже части Всего, несомненно,
Как и мертвая пыль во Вселенной...
(По мотивам детских стихов)

(Газеллонет)

Запёкся рынок и опять людей коварна тень.
— Вазми, не дорага атдам, паслюшай, дарагой!
— Таких пучек куплю по пять рублей в базарный день.
— Па три тэбе я всё атдам, паслюшай, дарагой!

Он продавал, не помню что: кроссовки, чебурек.
— Вазми, тэбе я всё атдам, паслюшай, дарагой!
Не брит, косуха как бурдюк, — восточный человек.
— Па три, патри, я гаварю, паслюшай, дарагой!

Но жар был густ, а кошелёк как бездна глух и пуст.
И не было внутри него ни ханов, ни капуст.
И только это, а не то, что думал головой,

Мне помогло не влезть в беду, уйдя от продавца.
Иначе бы кричать и мне до самого конца:
— Вазми, не дорага атдам, паслюшай, дарагой!

Черчу на полу пентаграмму.
Что бы дьяволу душу продать.
На животе кровоточит рана.
Смерть на тот свет хочет забрать.

Ну где же ты исчадие ада.
Что на перекрёстках стоит.
Я так много в жизни падал.
И рана в брюхе болит.

Я хотел бы обменяться с ним.
На удачу в этой войне.
На полях сражения дым.
И пусть враг горит в нашем огне.

Света лучи пробивают окно.
Освещая храма потолка свод .
Ангел ожил на висящем пано.
Война за руку рукою берёт.

Ты жертвуешь душу царствию ада.
Но просишь не себе счастья.
И воин не увидит ангела взгляда.
В рай херувим ведёт за запястье.

Сей стих не ложь.
В ночной виток
Упавшей в Ковш
Звезды мазок,

Казалось, в миг
Меня забрал,
Где мир возник, -
Я там пропал...

Город стеклянных дверей теремов.
Город поднятых лиц к тёплому солнцу.
Здесь, где оно не встречает заслонок,
по переулкам гуляет любовь.

Где под аркады в лучах витражей
лестниц спирали возносят к светлицам, –
тайно пугая вас, нежить гнездится:
демоны ходят средь светлых людей.

Кто восстаёт, чтобы пить вашу кровь;
что им стекло – кто и смерть пережили,
кто не удержан ни камнем могильным,
ни ворожбой в заключеньи гробов?

Демонов двух, кто гоним, отчуждён,
тень не бросающих, а в тьме полночной
светящихся притяженьем порочным, –
сами наивно впускаете в дом.

Если по вашим понятьям их нет
и тяжело устоять пред соблазном,
слыша: «впусти меня!» – вы безотказны.
Их бы сдержал заклинаньем запрет

вас – отобравших однажды их жизнь,
вас - тень бросающих в мире под солнцем,
кормящих зло без препон и заслонок,
а путь любви преградивших мглой лжи.

Бродит любовь от дверей до дверей,
видя бессильно, как грабите, бьёте,
словно на сцене, где занавес поднят,
в светлых дворцах, не таясь от людей.

Просьбу впустить, тихий голос любви,
если и слышат, то кто бы здесь понял,
где вся жизнь – голод, вот-вот утолённый,
крови желающие – все свои?

В городе явных убийц и воров –
мест не хватило влюблённым-любимым.
Смерть одарила, чем жизнь обделила, –
в городе в культ возведённых грехов...
**
Сколько ещё умирать за любовь
ради в другом мире к ней возрожденья?
Но совершенство – от жизни отдельно,
как и она с ним ведёт вечный бой...
...-23.08.2013.

У буршпита буруны и отбиты склянки.
Ночь согревает ром и близкая суша.
Грязный парус неба вывернут наизнанку.
Тише ветер и волны глуше.

Треуголками кучевых вдалеке машут сопки
Лунный свет продырявлен картечью дождя навылет.
Море — постная выплеснутая похлёбка,
Что одёнками быль заилит.

Экая незадача, думает старый Клаус
Это ей под кормой танцевать — блаженство,
Окаянный, видать, прислал эту тварь, что играясь,

Снова станет шалить, рвать сети, вредить улову.
Рулевой дулом мушкета рисует вензель
И убивает последнюю стеллерову корову.

Голуби летят над нашей крышей,
А мне плевать, поганых не люблю.
Столько лет в девятой я палате,
Из плохой бумаги их леплю.

Да что до них, тупые и без смысла,
Впрочем как и многие, что здесь.
Путают понятия и числа,
И вечно ждут, когда дадут поесть.

То ли дело те, что с головою
дружат и работают на нас,
Вечно, суки, не дают покою,
Изверги, маньяки без прикрас.

Вон, Василич сгинул ненароком,
А ещё вчера про Волгу пел,
Посадили б к нам мента какого,
Сколько бы завёл смертельных дел?

Вот и снова на своей коленке,
Всё леплю их из бумаги, из плохой,
Смог бы выбраться я из людского плена,
Если б голуби дружили с головой...

Старинный замок в зарослях лиан,
Заброшенный среди густых лесов,
Там возвышается, как истукан,
Средь черных каменных крестов.

На башнях вороны сидят,
Столетний дуб давно уж сгнил.
Лишь стены тайны все хранят
И помнят, как прекрасен замок был.

Роскошное, средневековое убранство,
С позолотой канделябры на стене.
Здесь процветали роскошь и богатство,
Музыка звучала в тишине.

Кругом картины предков древних,
Написанные кистью мастеров.
Казалось, что глаза потомков бренных
Глядят на них из глубины веков.

А по углам стояли статуи и бюсты,
И пары танцевали вальс.
Менялся интерьер, менялись люстры:
Готика, барокко, ренессанс.

Роскошные, тяжелые портьеры,
Едва пробьется приглушенный свет.
Загадочная в замке атмосфера,
И в дымке виден женский силуэт.

Знамена развивались в тумане,
И замок, как зеницу, берегли.
Но время беспощадно точит камень,
Остались лишь обломки, валуны.

Здесь призрак женщины давно живет,
Окутанный прозрачным пледом,
Нежно колыбельную поет
И исчезает с солнечным рассветом.

Когда погаснет ночью свет,
И мир погрузится во мрак,
Дневное мужество на нет
Сведёт украдкой липкий страх.
Услышишь ты из темноты,
Как нечто шепчет, затаясь,
Раскрыв невидимые рты
И превращая солнце в грязь.
Как будто нечисть из углов,
Шипя во тьме и тут и там,
Потусторонний, тихий зов
Тебя настигнет по пятам.
Шум неизведанных тревог
Заставит сердце замереть.
Испуг проделает рывок,
Туда, где словно сама смерть
Судьбе устроила обрыв.
И чей-то призрак за плечом
Пройдёт, как ветреный порыв,
Укрыв тебя параличом,
Покуда не мелькнёт рассвет...
И мир накроет пустота.
И станет глупостью момент,
Когда шептала темнота.

Кольцо существованья тесно:
Как все пути приводят в Рим,
Так нам заранее известно,
Что всё мы рабски повторим.

И мне, как всем, всё тот же жребий
Мерещится в грядущей мгле:
Опять — любить её на небе
И изменить ей на земле.

Опять встречать рассвет с тоскою,
Опять терять в закате дня,
Опять идти одной тропою,
Где ждёт всё та же западня.

Мы пленники своих желаний,
Рабы извечных, ветхих грёз.
И круг бессмысленных скитаний
Ведёт к истоку наших слёз.

Но что, если разбить оковы,
Что душу держат на цепи?
Что, если выучить основы
Иной, неведомой любви?

Где нет измен и нет прощений,
Где нет небес и нет земли,
А только вечность откровений
В душе, что вырвалась из тьмы.

И снова я увижу эти очи,
Услышу голос, нежный, как струна,
И снова буду клясться среди ночи,
Что эта клятва — навсегда одна.

Но утром, когда солнце встанет косо,
И мир проснётся в суете земной,
Я снова стану тем, кем быть так просто —
Предателем с усталою душой.

Кольцо существованья тесно, тесно,
И нет путей из этого кольца.
Лишь музыка звучит — она чудесна,
Но у неё всё так же нет конца.

Я очень тронут тобой,
До окаменения тела,
Мне не хочется тепла,
Походу это тенор,
Можно тихо сказать,
Очень громкие слова,
Хочешь рыбу съесть и избу построить?
Нет!
Может есть в этом снег,
Почему зрячий слеп?
-Я столько копил слов,
Чтобы написать Листопад,
Походу пробил сей час,
Походу уносит нас даль,
Но остались капать слова,
С ног сшибательнная строка,
Ко,походу мне не повезло,
О,походу вал стоит на прокрут.

Кто меня так обожает и любит?
Что постоянно стычки об угол,
Что не видно добра отрицаний,
Я опьянел от ударов в лицо,
Походу пьяный стиль и бокс,
Вынес на прочь мой мозг,
Я покидаю временно дом,
Работы́ кто-то оценит возможно.

Наверно идёшь ты за мной,
А причины нет на первой,
Радость,булочка с перцем
И любовь,точно сердцем.

Оригинал настоящий,
А где плагиат повторяет?
Я подражатель твой,
По дрожание роб.

Походу ты мне поёшь,
Правда,щелчок,
Нос открыт,
Теперь и деньги и стул.

Воп?
Развяжи,эти вязы. Пережали фаланги,
Мне кофе и чай и две булочки с корицей,
Ёлки маталки,походу эта совесть-щелчок,
О,так ты и вправду один из самых умных,
Тогда где сверчок,щёлк,и щелчки пальцами...
Может изменят исход,теперь твой ход.

Столько лет печати печатал на телефоне,
Списал андроид под корень и с корнем,
Как обувь сносил,так и что на потом,
Может это работа,словно приём.

Просто читай и думай,чтоб услышали все,
Просто себе жизнь напиши~стихом,
Я бы ушол бы от зла,но оно с добром,
Тогда по уликам напишут об этом.

Ты дум мой рукотворный твор,
Мой ум людской и от знания том,
Мой мозг парирует слух от слов,
Походу толк в этом обит,
Я тогда напишу этот стих,
Ляп,да,такая вот мне досталась роль.

Они уходят похоже,в полные леса
С саблями на перевес,их глава,
Они ушли,и я пойду дорогой своей,
Такая вот обыкновенная,Ведьма.

Выше звёзд взметнулись листья:
Это значит — ход открыт!
Нет интригам, злобе, мести —
Хватит вам по-волчьи выть.

Взгляд немой пронзает выси.
Меч холодный колет грудь.
Там в лесах... большие рыси.
Разве можно лечь, уснуть?

Разве можно кинуть сказку,
Как потёртое тряпьё?
Что останется? Зараза?
Неуёмное жульё?

Что нам мир, когда есть листья:
Свод, ведущий в мир-фантом?
Мир, где каждый держит кисти:
В них мурчание и гром.

Кисть создаст такие своды,
Где захочется вам жить.
Так давай взломаем коды,
Чтоб самим пространство сшить!

Я не влюблен, а – приворОжен
Под хомутом коварных чар,
Как в кандалах на брачном ложе,
Мой превратился жар в угар.
Плюс ко всему - не вышел рожей...
И непрестанно сердце гложет
Одна и та же мысль – о ней.
Горю, сумняшеся ничтоже,
Я от грехов своих в огне...
Она – Лилит, совсем – не Ева.
Хотя, я тоже не Адам.
Она в натуре – сущий демон,
Передо мною тут и там.
Как будто в аховом кошмаре,
Забыть нельзя ее телес...
Куда клеймо на ней поставить?
Похоже, нет свободных мест.
Попутал бес, дать волю ведьме.
Я приворОжен. Это – крест.
Как душу выпустить из клетки?
Помочь мне должен – экстрасекс...

Дорога в даль ведет
Вот человек идет
Посмотрит в даль ту,да бормочет
Не пойдет туда,не хочет

Вдруг там зверь какой сидит ?
А вместо зверя мрак там ходит
Человека того ждет,ожидает
Когда в пасть к нему тот заглянет
И сожрет тот мрак того
Кто осмелется его

А вот девочка сидит
И бормочет, «боже мой, как же я так»
«Вижу я тебя, злой мрак»,
«как ты смотришь»-говорит
паузу взяла она
«вижу съесть меня ты хочешь»
«а мне домой как надо очень!»
«но по этой я дороге,не смогу пройти никак»
«Не получится у меня,тихо обойти тебя»
Вдруг она встает и задумчиво стоит

А тот мрак там все сидит
Ждет ее,и все велит
Говорит идти к нему
Больно мол не будет никому
А та девочка стоит,
Как посмотрит, так молчит

И вот,как заговорит!
Мол,что так уж будь
Что пойдет та к нему в грудь
Говорит что вот она
Никому и не нужна

Вот идет она и ждет
Мрак все ближе к ней бредет
Да вот он не торопясь,
Подходя к ней опасаясь
Вдруг задумала чего?
Почему это она, в пасть его вдруг забрела?

Вот девочка та все идет,
А мрака нет, он не прийдет
Не решился мрак съесть ту,
Что в в дочурку годится ему.

Закат зажёгся, золотом залив
заброшенный, заросший, зыбкий
зал. Забытый замок, знавший
завыванья, застыл, загадку злую
загадав. Здесь знахари
заваривали зелья, зловещий
заговор задумывал злодей.
Здесь звёзды знали, замерли,
застыли, запрятав знанья за
семью замками дней. Зачем
зашёл? Зачем?.. Забвенья
занавес закрыл заветный,
знаменитый знак. Звучат
заклятья, завлекая за собой,
затягивая в зазеркальный мрак.
Замри, замри! Запомни, здесь - западня. Забудь, зачем зашёл.
Захлопнулась.

В былое время, возле гроба
Родня дежурила всю ночь.
На лик покойника суровый
Глядели, не шагая прочь.
Но от Морфеевых объятий
Не спас людей иконостас.
И тот, кого хватил Кондратий,
Один остался в поздний час.
Вдруг тишину кругом взрывая,
Раздался очень громкий стук...
Примета выпала дурная
И льдом рассыпала – испуг.
Заколотил в бочину гроба
Виновник мёртвый торжества!
Был этот стук подобен грому.
В такое верится едва...
Но не промолвили ни слова,
А накатили - по сто грамм
Родные и опять у гроба
Уселись молча до утра.

Средь лунного света в тумане,
Волшебник возник вдалеке.
И звёзды сияли в кармане,
По небу он плыл налегке.

Несёт чудеса для землян,
И это, не лунный обман.
Для тех, кто желанья свои,
Ему загадал по любви.

Вселенной посланник чудес,
Он знает, найдёт этот лес.
В котором, в дупле есть записки,
И просьбы, что были не близки.

И он, исполняя желанье,
К землянам спешит на свиданье.
Вселенная очень щедра,
Нам дарит подарки она!

Комета

Июнь, жара, начало лета,
Иссушен блеклый небосвод.
А поздно вечером комета,
Хвост распушив во мгле плывет.
Не ты ль, богов предначертание
Из бездн холодных и глухих.
Давно устало ожидание,
Ждать странных милостей твоих!
Пугает твой неясный пламень
И небывалый тонкий вид.
Пришла судьба разрушить камень,
Непобедимых пирамид.
Они стояли здесь веками,
Под жалом солнечных лучей.
И спин шершавый жёлтый камень,
Жег нежность царственных ступней.
2019

Андрей получил посвящение,
Балийским он стал, шаманом,
Теперь от него исходит свечение,
Ярче Альдебарана,
И Катя теперь засветилась,
Ему освещая путь,
Такая история вот, приключилась,
Стал лидер шаманом вдруг!

Тем временем, чудо-екАренси,
На космос свой взял ориентир,
Ох, чую, магИчит Андрей наш
В трансе,
Сигнал посылая в эфир!
А где-то уж бьют барабаны,
Свершается давний план -
Меркурий собой
Покоряет страны,
Колдует Андрей-шаман!

Припев:

Ом шАнти шАнти Ом,*
Мы звезду любви зажжём!
Ом анАнда свАсти -
Пусть правит мир и счастье!
Ом шАнти шАнти Ом -
Мы в гармонии живём,
Ом шАнти Ом,
Ом шАнти Ом,
Ом шАнти Ом...

12.09.2025


*Om Shanti Shanti Om — «Ом, мир, мир, ом».
(Повторение «шанти» усиливает пожелание спокойствия, гармонии и внутреннего умиротворения.)

Om Ananda Swasti — «Ом, блаженство и благополучие».
(«Ананда» — блаженство, радость; «свасти» — благо, счастье, процветание.)