Иронические стихи

-Готовить можешь? Ну, давай!
Или тебя натаскивать?!
-Раз закипело, так кидай!
Когда всплыло - вытаскивать!

-Вот нейросеть -
Сказал знаток
-Ну что вы,
Это фотошоп!

-У лишнего веса много причин,
Есть медленный метаболизм,
-И вилка, быстрая, по чину! -
Мысль ту продолжил пессимист

При переезде семей в двушку
Казусы случаются
Все вещи, были что, в однушке
В двушку не вмещаются!

Как свежий воздух утром. Как сквозняк
Прохладой освежающий, пробудный.
Так людям нашим нужен депресняк
В него готовы верить абсолютно
И тут не важно, кто чего сказал
Внутри мы пессимисты по природе
Готовим чемодан и на вокзал
Бежим на поезд, что уже уходит
Не нужно думать, главное успеть
Запрыгнуть на ходу в вагон последний
И сквозь окно на мир вокруг смотреть
На чудаков, под нос твердящих : - Бредни!

Мужчина ищет женщину попроще,
Чтоб ум — как луг, а нрав — как тихий пруд.
Чтоб не пилила в заповедной роще
И подавала завтрак — тут как тут.

Чтобы кивала, словно истуканчик,
На всякий бред, что он изрёк спьяна,
И жизнь парила, будто одуванчик,
Без сложностей, — спокойна и… скучна.

Такая нимфа — образ антистресса,
Она удобна, как халат в горох.
Но с ней не насладишься Эверестом,
И на диване захиреешь — в мох.

Она не спросит: «Милый, где твой гений?»
Не пнёт под зад на творческий прорыв.
Она потушит пламя вдохновений,
Уютом быта кратер твой накрыв.

Но есть другой, особый тип созданий —
В народе «стерва» или «ураган».
Она — источник вечных испытаний,
что молния ударит в твой курган.

Не даст тебе уплыть по воле рока,
Прокиснуть в тине собственных болот.
Она как вилы у тебя под боком,
Лень перестроит в звёздный небосвод.

Да, с ней не будет ни минуты мира,
Её любовь — то шторм, то штиль, то бой.
Она — разящая личная сатира
И самый верный спорщик над судьбой.

Её зовут «безумной» и «колючкой»,
Но лишь она, врываясь в вашу жизнь,
Заставит не висеть унылой тучкой,
А доказать, что ты ещё мужик.

Ведь настоящий рост — всегда сквозь муку,
И настоящий взлёт — наперекор.
Так протяни ты к «сложной» даме руку
И подпиши любовный приговор…

Не тронь мой мир, не вызывай на бой,
Где слово каждое – как выстрел роковой.
Я знаю языка коварную игру,
Не стоит искушать судьбу свою.

Не искушай меня на битву слов,
И не буди во мне дремавших львов.
В искусстве правды я, поверь, сильна,
И злее бури может быть волна.

Ведь если я начну словесный бой,
Останешься ты с раненой душой
А ярость слов – как яд, что разъедает,
И раны после долго заживают.

Мою любовь условно разделить
Хотелось с вами на большие доли
Скрепить судьбы изменчивую нить
На юг поехать с вами на гастроли

Я вам суровый опыт передам
Солидный очень. Несколько десятков
Я в связке в вами, милая мадам
Уберегусь от многих недостатков

Я рядом с вами выгляжу взрослей
Суровей профиль. Мужественней скулы.
Давайте же уедем, побыстрей,
В мою мечту. В веселье и в разгулы.

Люди едут на работу
С понедельника в субботу.
В процарапанном окне
Серый лед и грязный снег...

За рулем таджик лихачит ,
Знаки ничего не значат!
Подрезай и обгоняй
Я тебя а ты меня!

Аромат борща с Шанелью
От приткнувшегося тела.
Лампочки в плафоне свет,
Кто проснулся,кто-то нет.

Ругань,мат,борьба за место,
В маленьком салоне тесно...
Утренний угар и жуть,
Все,конечка, выхожу !

Пусть в жилах стынет кровь, в стаканах – кофе.
Я расскажу вам про такой кошмар.
Планету приближая к катастрофе,
К Казани приближается комар.

Он злобно крыльями наш воздух рассекает.
И плотоядно точит хоботок.
Он в нас вопьется. Крови выпьет и рыгая.
К нам малярию он поставит на поток.

Нам и до этого жилось не очень сладко.
Обычно жизнь в России не компот.
А нынче будем биться в лихорадке.
В озноб бросаться. Прошибаться в пот.

Холерой мы пугали наших близких.
На год грядущий предусмотрен ВИЧ.
Болезни мучат нас «сиськи-масиськи».
Как говорил сам Леонид Ильич.

Ну, как там состояние больного?
В ответ я наведу тень на плетень.
Больному по хрен все! Точней, хреново!
Такая вот, с больными хренотень.

Пояснения: «Сиськи-масиськи – систематически.
Леонид Ильич – Л. И. Брежнев – Генеральный секретарь КПСС.

На Олимпе нынче боги уж не те, что были встарь.
Захирели, а в итоге Бог не Бог, а просто тварь.
И Олимп сам стал помойкой. Воздух тухл, пейзаж постыл,
был объявлен новостройкой и на дачи пущен был.

Бахус гонит самогонку. Тащит фрукты с райских кущ.
Дионис нашел лимонку, и взорвал театр "Луч".
Бог Гермес поймал Пегаса, и на мясо заколол.
Отравился этим мясом. Зевс вколол ему укол.

Прометей решил жениться, сватом сделал он орла,
а орел пригнал орлицу из подшефного села.
"Ты привел бы хоть старуху, коль девицы не про нас.
Я бы эту Проматуху хоть любил бы в месяц раз"

Диоген смотрел на это, и чтоб не тратить время зря,
сделал бочку туалетом. За присест по три рубля.
Аполлон болеет спидом, носит галстук голубой.
Стал Гефест работать гидом, Зевс торгует колбасой.

Сам Геракл торгует пивом, и открыл коператив.
Для сырья берет не сливы, а с конюшень чьих-то слив.
Афродита неизменна, щас она конструктор мод.
Шьет изделия из пены, и с наценкой продает.

Бог Персей заврестораном. Щедрый за казенный счет.
Ночь не спит, встает он рано. Обхэсесов ждет.
Бог Нептун из моря вылез, объясняя пессимизм,
говорит - в воде, мол, сырость.
А у меня, мол, ревматизм.

И вобще, вокруг заводы, что попало, то и льют.
Рыбы у меня уроды, кит, не кит, а лилипут.
Марс войну совсем забросил. Он чиновник-бюрократ.
Написал - милости просим, если свой. Чужому - мат!

Авгий там директор бани. Цербер банщиком при нем.
Если деньги есть в кармане, заходите на прием.
В общем, боги все в заботах. Зря никто свой хлеб не ест.
Может странно для кого-то - почему же Бога нет?

Сижу, творю, и вижу странный знак:
Так легко, что даже не понять никак!
Бесконечно рифма лезет в строчки —
Энергия прёт, как кофе из бочки!
Сердце бьётся, словно в ритме марша...
Открываю календарь: Ах, Мудак стал старше!
Он на год ближе к своей заветной цели -
Стать серой - унылой панелью!
А я? А я творю, сжигая дни в огне!
Спасибо, что ты есть, Мудак, в моем календаре!
Ведь твой праздник - мой духовный подъём,
И этот стих - мой самый главный тост
За то, что твой День Рождения мне вдохновение принёс!

Откуда сырость в нашем доме солнца
Кто затопил уютный потолок
Какие-то уродцы-инородцы
Испортили нам тихий вечерок

Как лед холодны чудо-батареи
А вспоминаю Африку вчера
Мне душу отмороженную грели
Как будто молодуха-медсестра

Завял цветок и кто за всё ответит
Вон лист капустный съёжился до дыр
Фонарь и тот, с обратным знаком светит
На днище потребительских корзин

Свистят фрамуги окон сквозняками
Скрипит в подъезде ржавая петля
Обидно переехавшим за нами
Им убираться нужно опосля

Есть вкусное шоу продолжение!
Запланировать декабрьское ледяное
Шутливое настроение,
Преобразить рецеп природы граффити,
Составленный скрипучим Дедом,
Получить колючее одобрение
небесной канцелярии актового зала!
Выбрать день из цедры декабря,
И залить весь город зимнем дождём,
Добавить промозглого ночного ветра,
Не разменивать час пока люди спят
И ждать корочку льда.
Когда покроет дороги она,
Добавить за минус двенадцать морозца!
Быстро, до утра улицы присыпать
Из небесного рукава хлопьями снега
И...
Получить головокружительную гололёдицу,
С весёлыми покатушками распластушками,
Посыпать приправой с лестничным смехом!
На десерт скатать Снеговик
и Снежную бабу украсить рядом поставить!

Муж понял - рогоносец он -
Нашёл в шкафу наводку:
Внутри увидел табурет
На нём - кроссвордов стопку

Всех баб красивых деловые расхватали.
А остальным остался лишь полубардак.
И надо каждому давать по три медали
Чтобы на них подняться мог хотя б кулак.
Для деловых красавицы раздвинут ноги,
и отдадутся им со стоном из нутра.
А остальным осталось трахать лишь убогих.
Иль сам с собою трепыхаться до утра.

С Кавказа к вам придут богатые грузины,
они закупят клевых телок на корню.
Для остальных надуты бабы из резины,
других подруг, увы, не значится в меню.
Грузинам вслед придут небедные армяне.
Армяшка, честный слово, выгодный жених.
Ведь у него так много денежек в кармане.
И наплевать, что морда черная у них.

Красотки любят мафиози на "девятках",
чтоб в куртке кожаной и с золотом в зубах.
Пускай он толстый, как четыре свиноматки,
зато и денежки растут, как на дрожжах.
Нам все завидуют, милашкам длинноногим.
У нас все схвачено. Все по своим местам.
Для остальных остались дуры-недотроги.
Которых тронешь, и уже не хочешь сам.

Как говорится, дева мастера боится.
В свой треугольник не дает забраться вглубь.
А предпочтенье отдает кавказским лицам.
Лицо кавказское имеет длинный... рупь.
Для остальных: любовь в кино и на картинах.
Венера-статуя. Без рук, без ничего.
Ах да, забыл я этих кукол из резины.
Ну, как никак, а все же бабье существо!

Зимнее буднее утро. Редакция газеты «Комсомольская Правда-Татарстан» озаряется тусклым светом коптилки и оглушается громким голосом Леонида Афиногентова, «вешающего лапшу на уши очередному рекламодателю». Комсомолка, спортсменка, редактор и просто красавица Татьяна Павлова, со свисающими с головы бигуди, ласково обращается к коллективу, который смотрит на нее нежными глазами, с лицами, растянутыми в идиотских улыбках.
Татьяна:
Итак, среда. «Толстушка» на носу.
А что в нее вы сдали, господа?
Абдуллин, брось скорее колбасу.
Да не в Егорова. А лучше дай сюда!
Егоров:
Ну, я на днях ходил тут в Госсовет.
И там валялся пьяный депутат.
Венера:
Закон, наверно, принял.
Егоров:
В общем, нет.
Скорей он принял двести пятьдесят.
Герасимов:
А мне велели съездить в монастырь.
Заснять, как поп там проповедь ведет.
А папку я назвал – орущий хмырь.
А, может быть, - кричащий идиот.
Джаудат:
А я вчера ходил на баскетбол.
Там наши выиграли каких-то там туркмен.
Все волновались, пили димедрол.
И я переживал. Ел «Жуйдемен».
Венера:
Ты что, Абдуллин, «Жуйдемен» ведь пьют.
Вот здесь ведь чай написано. Прочти!
Джаудат:
В названии ведь сказано – жуют
Венера:
Ты весь его сжевал?
Джаудат:
Ну, как. Почти…
Простите, кажется пошел процесс.
Еще чуть-чуть. И я уж не стерплю.
Татьяна:
Ты нам статью пообещал про «Мерседес».
Джаудат: (Убегая.)
Я из сортира электронкой вам пришлю.
Татьяна: (Рассматривая фотографии, Герасимову.)
Саша, я устала биться. И устала объяснять.
На хрена мне эти лица? Я ж просила морды снять.
Чтобы были как с похмелья. Чтоб в глазах тоска жила.
У тебя ж одно веселье. Будто теща умерла.
Долго, мутно и упорно я смотрела это порно.
Здесь должны все плакать с горя. А не лыбиться задорно.
День второй, на ночь похожий. Той же лампы тусклый свет.
Те же лица. То есть, рожи. В «Комсомолке» других нет.
Татьяна: (Любимовой.)
Ольга, где «Предприниматель»? Скоро вторник. Надо сдать!
Ольга: (Возмущенно.)
Сколько можно? С какой стати? Это как же понимать?
Только-только вышел номер. А уже готовь другой?
Татьяна: (Ледяным голосом.)
Что орешь ты? Кто-то помер? Или плохо с головой?
Ираида здесь, в натуре, девять раз уже была.
Ольга:
У меня начальник Нурик. (Звонит по телефону)
- Нури Амдиич, как дела? Это беспокоит Оля.
(Переспрашивая) Что за Оля?! (Про себя) Что за черт?
(Объясняется) Снова видно с перепоя. Никого не узнает.
Джаудат: (Наташе.)
Поцелуемся, пока я наелся чеснока.
Наташа:
Я тебя убью, Абдуллин.
Джаудат:
Не поднимется рука.
Дайте ключ от туалета. У меня терпенья нету.
Но зато полно другого, после супа и котлеты.
Наташа:
Надо быть к народу ближе. Супчик заказать пожиже.
И шашлык из двух мослов.
Венера:
И промолвить, – Здравствуй, грыжа.
День третий. В редакции только Любимова и Егоров, который только что пришел с редакционного задания, чемпионата среди журналистов по рыбной ловле. Ну, а какая же рыбалка обходится без водки. Тем более, зимой.
Егоров:
Почти что вечер наступил, и я у ваших ног.
Любимова:
Все потому, что ты с колен никак привстать не смог.
Егоров:
Случился ревматизм со мной. Декабрь на дворе.
Любимова:
Ах, отвяжитесь от меня. От вас такой амбре.
Егоров:
Башка трещит. Рука дрожит
Любимова:
Рука-то отчего?
Егоров:
Ну, я ж в ней улов держал.
Любимова: (Взвешивая рыбу.)
Пятнадцать грамм всего.
Таня:
Ты, Валера, что опух? Время уже больше двух.
Кто у нас заметку пишет? Или может, святой дух?
Где твой очерк с похорон?
Валера:
Понимаешь, ожил он.
Таня:
Как ожить, Валера, можно, если его бил ОМОН?
Валера:
Ну, схалтурили, ребята. Третий месяц без зарплаты.
Били без энтузиазма. Кулаком, а не лопатой.
Таня:
У тебя ужасный вид.
Валера:
Мучают меня кошмары.
Кто украл кораллы Клары. Кто за «Клинским» побежит.
Входит Джаудат.
Таня:
Вот приперся наш герой.
Джаудат:
Здравствуй, Таня!
Таня:
Дверь закрой.
Вижу рожа кирпичом. Чо-почем, хоккей с мячом.
Где заметка? Где стихи? Прекратить ха-ха, хи-хи!
Джаудат:
Чувствуется за шкафом начинается дурдом.
Что прикажете теперь?
Таня:
Уходи! Закройте дверь!
День второй. За ночь «За шкафом» успели произойти некоторые события. Например, Валера потер спинку Наташе. В Компанию присоединяется Митя.
За шкаф приходит Венера.
Венера в роли секретарши:
Это что тут за народ? В «Комсомолку» прет и прет.
Снова «Линия прямая»? Знать не знаю. В рот компот.
(В адрес Валеры)
Видела ты спинку тер тут красавице одной.
Валера:
Так велел мне режиссер. Мне не жалко.
Венера:
Милый мой.
Так и мне потри ты спину. Или Мите вот. Зараз.
Митя:
Ты потри. А я как двину. Аккуратно. Промеж глаз.
Таня:
Что за шум, а драки нету. Прекратите воевать!
Тут не ринг вам, а газета. «Комсомолка», вашу мать!
Наташа:
Мне ж Валера всех милей.
Венера:
Вижу я. Рот до ушей.
Если ты потер ей спинку, то и кипятку подлей.
Таня:
Вот и Митю черт принес. Разреши задать вопрос.
Почему у нас в газете фотографий с гулькин нос.
Митя:
Умом Татьяну не понять. Я вспомнил классика невольно.
Ну, что ей нужно наснимать, чтобы она была довольна?
(Демонстрирует плакат с обнаженной девушкой)
Какой отличный ракурс здесь. Какая красота сюжета.
И секс здесь есть. И фокус есть.
Таня:
Здесь только смысла, Митя, нету!
Митя:
Я конкретно не врубаюсь, че ей надо, пацаны?
Чо ты гонишь, дорогая? Смысл есть. Он со спины!
Венера Джаудату:
Джаудат, тебе звонят из ЦСКА. Ты трубочку возьми.
Джаудат (Сидит за столом, на котором две полоски
белого порошка).
И дверь закрой.
Я на первой линии. Пока.
(С шумом втягивает первую полоску в нос).
Венера:
Сорвалось.
Джаудат:
Теперь я на второй. (Вдыхает и ее).
В насморк нюхать кокаин. Кайфа нету. Смех один.
Чтоб в программе был прогресс, непременно нужен секс.
Пусть, Наташа, секс покажет. Может с кем-то, может без.
Ты без всякого апломба. Покажи народу грудь.
Наташа:
Я вам что тут всем, секс-бомба?
Джаудат:
Секс-гранатою побудь.
Ты годна на эту роль. И умом и красотой.
Зайди в ванну и разденься. Только прежде –
Все вместе:
Дверь закрой!
Герасимов (Татьяне.)
У тебя, поверь, Татьян, есть всего один изъян.
Покоряешь красотой ты правоверных мусульман.
Татьяна:
Полно, Саша. Ради Бога. У меня изъянов много.
(Указывая на Егорова.)
Вот он первый мой изъян, что в руках несет стакан.
Он известный наш рыбак. Только не поймал никак.
Ни сома, ни сазана, ни леща. Да ни хрена!
(Указывая на Венеру.)
Вот изъян мой номер два. С нею кругом голова.
Ты «Здоровье» скоро сдашь? Уже спрашивает Москва…
(Указывая на Любимову.)
Вот изъян мой номер три. Что там у нее внутри?
Ты статью-то написала? Ту, что про закат «Зари»…
(Указывая на Абдуллина.)
Вот изъян номер четыре. Он уже живет в сортире.
Прочищая там кишки, он строчит свои стишки.
(Указывая на Наташу.)
Вот изъян мой номер пять. Видишь красится опять.
Ты звонила в ЭмЧээС? Или телефон исчез?
Наташа: (Выскакивает на середину сцены и произносит скороговоркой.)
Я звонила Чикатило. Только занято там было.
И в «Коррозию металла». И сейчас я так устала.
Позвонила светофору, Майклу Джексону, вахтеру.
А потом своим друзьям позвонила в Амстердам.
Под конец, уже с трудом. Дозвонилась я в дурдом.
(Все подбегают и утешают Наташу, просят успокоиться.
Все вместе).
Как обычно, мы к субботе с ума сходим на работе…

Кто то курит сигареты,
Ну а я помою пол.
Ведь у каждого свой выбор
В этом жизненный прикол.

Да, слышь, старик! Ну этого уже слишком
Тут знал любой - богатый филантроп,
Ты одевался в свитер, как мальчишка
И быть простым, как валенок, ты мог

В Макдональдс забегал с утра спросонок
Захавать бургер и картофель фри
Косил упрямым глазом на девчонок
Ругаясь вслух: - " Да, черт меня дери!"

Но ты другой. Какой-то скрытный мачо
Развод с женой. Интриги за спиной...
Мы думали ты лаймер, неудачник,
Потертый хрен с вареной колбасой

Но ты другой. Не нашего пошиба
Не признавая крепкий алкоголь,
Ты мог в компании тесной выпить пива.
Ты мог играть. Играть чужую роль

Прощай, братан! Ты был для нас примером
Ты был, как Бог. Как агнец на кресте
А кто теперь? Мужлан секретный с хером
Наш светлый мир предавший красоте

-У Пикассо почему
Полотен много так случилось?
– У него не было картин,
Которые не получились.