Шутливые стихи

Василёк, а глаза твои выцвели,
Не шелками стелю я, а ситцами,
Не балую тебя я перинами,
Все дороги закрыла я зимами.
Василёк, но не быть тебе гением,
Тебе к Музе закрыты движения,
Ты же пишешь не современностью,
Объясняя похмельем и леностью.
Василёк, может лучше в отшельники,
А не рифмы писать в ежедневники,
Да в деревню с руками сильными,
Там косить траву и крапивники.
Василёк, подарю тебе цветики,
Зачеркну на тебя везде крестики,
Рифмоплёт - не поэт ты, не мачо,
Ты в другую влюбись, вдруг заплачу.

Бес в ребро и я влюбился,
Виртуально по инету,
Сразу же приобразился,
И скажу вам по секрету,
Что любовь это не шутки,
Сердце кровь внутри гоняет,
Помутнение в рассудке,
Кто она и сам не знаю.
Девушка из интернета,
Красотой своею манит,
Та красивая и эта,
И другая взоры ранит.
Да любая из инета,
Все красотки фотошопа,
Сексапильно разодета,
Грудь красивая и попа.
Бес в ребро, опять влюбился,
Борода седее стала,
С интернетом разорился,
Вся любовь моя экранна.
Оказался вдруг я в рабстве,
Ведь любовь там как химера,
И остался без богатства,
Нет любви где деньги мера.
Зря искал в инете страсти,
Ложью смысл застреножив,
Так пойду искать я счастье,
Ведь реальное надёжно.
Бес в ребро, опять влюбился,
Не в инете, а в соседку,
Я б на ней даже женился,
Оказалась профурсетка.
Где любовь, там звон монеток,
Разгадал загадку страсти,
Что без денег нет ответа,
За любовь плати и властвуй.
Счастья нет где деньги мера,
Бес в ребро опять толкает,
Только знаю всё химера,
Но влюбляюсь, вновь влюбляюсь.

Как будто чёрно-белый сон
В какой-то странной дымке,
Мне ночью в сообщенье он,
Закинул фотоснимки.
Играет мускул. Голый торс,
Во взгляде вспышки страсти,
И прожигает монитор,
Моля меня о счастье.
Глаза. Дыханье. Грудь тесна
По лёгким вздоха одурь,
Он шепчет – «Вот пришла весна,
Танцуй. Скинь платье, обувь.
За хищностью твоих ресниц
Призыв. А влажный ротик
Манит любовью без границ,
Безудержной эротикой.
Танцуй, вздымая горизонт,
С зарницами и молнией,
И грянет музыка без нот,
Любовною мелодией.
А на расправу твой язык
И влажное касание,
Чтоб поцелуем я приник,
В безумие желания.
Спаси же сушь моих пустынь,
Кричи в ответ мне – Да!
Чтобы цвели в душе цветы,
Со мною будь всегда.»

Завис от страсти монитор,
В петле качнулись шторы,
Я остудила твой костёр:
- «Побрился бы ты что ли,
Зачем ты тянешь ко мне рот
Крючочком рыболовным,
Экран компьютера вот-вот,
Погаснет. Станет чёрным.»
За ставнями потухших глаз,
Больниц дрянная стыль,
Включу компьютер я сейчас,
О, Боже, снова Ты.

Наш Василий словно беспилотник,
По колено в сугробах в овраге,
Как сбежавший школяр второгодник,
Режет лыко с берёз на бумаги.
Стихи пишет творец самоучка,
По заборам кистями с извёсткой,
А за ним бегут Лайка и Жучка,
И исписанные нюхают доски.
Удивлённые окна больницы
За ним смотрят, заложник простуды,
Простыню дали будто страницу,
Ты пиши здесь стихами причуды.
Но весна зовёт Васю по паркам,
Тополей ветки словно амуры,
Он бежит, люди спрятались в арках,
У врачей же обед, перекуры.
По колено в сугробах в овраге,
Неразборчивей речь, отголоском,
Бьёт стволы тополей клинком шпаги,
У амуров же стрелы с присоской.
Он один. Он заложник простуды,
Для него болезнь – светлый праздник,
И обходят стороной его люди,
Так для них будет безопасней.

Мне Василий ультиматум
Предъявил, - Ах раз ты так,
Лайк на стих мне не поставишь,
То воздвигну войны флаг.
Я пойду атакой лично,
Комментарии свои,
Буду удалять публично,
Штуке две в день, даже Три.
Лайк зажилила, поэтка,
Не оцененный мой стих,
Тут висит сухою веткой,
Не колышется, утих.
Как могла ты, профурсетка,
Написать, что он же – Фу,
И рецензией так едко,
Опустить его ко дну.
Ах, ты стерва, ах, подлюка,
Я тебя так возносил,
Ты же пробралась змеюкой,
Чтоб унизить стих и стиль.
Ну и пусть он там про сопли,
Это ж просто оборот,
Ты гляди в глубины, в облик,
Тайный смысл он несёт.
Ты ж безграмотная дура,
Мягкий знак везде суёшь,
Я ж твоя здесь корректура,
Вот ты дура, что ж возьмёшь.
Если ты в одну минуту,
Не поставишь чёртов лайк,
Я свои комменты буду
Удалять. Ты так и знай.

Вот такая мне угроза,
Прилетела о войне,
Знаешь, Вася, не понОси,
Памперс ты одень себе.
Лайк на стих я не поставлю,
Можешь делать, что грозил,
Даже помогу, представьте,
Удалить, мне хватит сил.

с бабоднём поздравил Вася,
бросил интернетцветок -
что даю, тому и радуйся,
донести живой не смог.
я ждала, посуду мыла,
наварила в чане щей,
стол я скатертью накрыла,
самогон - приди да пей.
он же шлёт мне поздравленья,
всё открытки, да цветы,
вновь открыла сообщенье-
смайлик - рожица, язык.
на столе - бананы, брюква,
холодец из потрохов,
вот такая до безумства
интернетная любовь.

если ты любовь большую отыскать никак не можешь,
ты найди себе скорее много маленьких любовей,
пусть они не будут старше, будут пусть они моложе,
и конешно же глупее и намного бестолковей.

ведь любовь одна, большая, поглотит тебя всецело,
а на маленькие можешь распыляться когда хочешь,
ведь совсем не нужно сердцу, чтоб оно воспламенело,
а чуть-чуть горело тухло, и совсем не долгосрочно.

и не будешь ты тревожить прозябающую душу,
и в толпе людей прохожих рыскать в поисках любови,
а бродить непринуждённо и хватать очередную,
запретить никто не сможет, лишь хватило бы здоровья.

Заблокировал меня Вася,
Я не вижу его стихов,
А ведь было всё так прекрасно,
Что ж наделал ты, Вася Круглов?
Как мне жить, кто теперь укажет,
И с кого мне здесь брать пример,
Кто мне в рифмы слова увяжет?
Без него всё - потеря потерь.
Нет мне доступа до страницы,
Плачу я заливаясь слезой,
Занял он Круговую позицию,
Мой любимый поэт - плейбой.

Не колдыхай, Поэт, слова,
Анчуткой прыгая по строкам,
Ведь трихомудии едва ль,
Дадут писать тот слог высокий.
Халям-балям в твоих стихах,
И фигли-мигли для блезира,
Жокристом пёхаясь в словах,
И наопако, не пальмира.
Галимый, лялечный пиит,
Михрюткой казовым и гордым,
Инсинуацией прилип,
Лишь хезать можешь на заборы.
Окроп тебя видать прожёг,
Прими орвиетан, серьёзно,
Хотя поможет лишь ослоп,
Он для фалалей – аборт мозга.

Я входила в эдемский сад,
Рядом мой полубог-поэт-мачо,
Пусть и груб он порой, волосат,
И в стихах часто рифмой чудачит.
Перспективен, меняет масштаб,
У лахудр неформальный лидер,
Он силён, он во всём не слаб,
И в таком, что вам лучше не видеть.
Он успешно слова теребя,
Подбирает удачные фразы,
Зарифмует тебя и меня,
Да и всех на Стихирусе разом.
Оставь, Вася, свою суету,
Опять злоба тебя взбодрила,
Если так это невмоготу,
Ты пиши, а то сохнут чернила.

Хоть за негрское обличье,
Спрячь личину,
Всё равно ты в чёрном списке,
До кончины.
Будь хоть белым, жёлтым, серым,
Славянином,
Хоть евреем, хоть мулатом,
Хоть в хламину.
Хоть с Челябинска приехал,
На дрезине,
Хоть и с Вологды врулил,
На КАМАЗине,
Всё равно ты в чёрном списке,
У богини,
Не увидишь Вася больше,
Ты святыню.
А пролезешь, так получишь,
Хворостиной,
На своей странице пой, пиши
Акыном.

Один поэт решил другого,
За популярность оскорбить,
Но как найти похлеще слово,
Чтоб им убить?
А тот поэт ни сном, ни духом,
О чём и с кем ведётся спор,
Жужжит над унитазом муха,
А там засор.
И злиться как в петле на шторе,
Шипит: - Какой он идиот!!!
В стакане сделал бурю, штормы,
И ждёт.
Пойми, ведь всё предельно ясно,
Засор в мозгах свой убери,
И будет жизнь для всех прекрасна,
Поэт – Монпти.

Я гордо продефилирую по твоей душе,
Промчусь на отпущенных тормозах,
Плевать, что в штанах у тебя есть фаберже,
Мужчиной ты должен быть не на словах.
А может взять и отрезать ненужную часть,
Чтоб не трепался о славе былых побед,
Тогда ты будешь совсем не в козырную масть,
Налево ходить привычка сойдёт на нет.
Хвалиться тем, что в штанах - это моветон,
И внешностью, что похож на огромный шкаф,
Известно же всем, что ключ от шкафов эталон,
А не такой как ты говоришь – пожарный рукав.
Я гордо пройдусь в сапогах по твоей душе,
И там наслежу каблуками прощальный круг,
Держи в штанах крепче ненужные фаберже,
А то не успеешь опомниться, раз и вдруг.

Ты меня назвал - зараза,
я тебя - стихун,
ты обиделся на фразу,
стал вдруг как тайфун.
ты меня назвал - дурында,
а за что скажи,
убежал быстрее спринта,
где ты? миражи.
вот за что меня так грубо
ты назвал опять?
ты похож же на стихуна,
всё б стихи писать.
а в твоих словах нет правды,
не зараза я,
люди добрые, избавьте,
умоляю я.
беспредел остановите,
яд в его словах,
превращаюсь, помогите!!!
поздно, ведьма я.
пролечу я расстоянье
до его берлог,
ну Василий, где раскаянье?
подведём итог!!!

Плотнее минуты сжимай в горсти,
Держи сильнее, ещё полпути,
Впусти надежду в свои глаза,
Попутным ветром - любви паруса.
Пусть двухголосье твоих часов,
Замедлят стук тихих мерных шагов,
Смотреть не нужно устало в закат,
Свой завтрашний день выбирай наугад.
Пройди по тропинке листвою шурша,
Замедли на время ускоренный шаг,
С собою возьми плащ надежды и грёз,
Укройся им, осень, ветрено, дождь.

Бросают слова как копья,
И фразы стрелой летят едко,
Тут каждая буковка дробью,
Засела в умах их - метко.
Воюют словесностью чётко,
Жмут мышку и клаву гашеткой,
И смотрят какой же отклик
Вернётся, кто станет жертвой?
Кто это? Пииты, хафизы?
А может они миннезингеры?
Бросая друг в друга репризы,
На поле словесности выползли.
За что же воюют акыны,
Кто круче, чьё слово жёстче?
Дуэлей нет, жаль, по старинке,
В словах происходят войны.


Миннезингер – средневековый рыцарь – поэт, певец любви.

Ты назвал меня ночной жрицей,
По ночам мне совсем не спится,
Я брожу по квартире тёмной,
И на кухню крадусь из комнат.
Я достала колбаску с капустой,
Напугала кота её хрустом,
Пожевала варёной картошки,
Залила её маслом – немножко.
Кофе выпила и минералки,
И схомячила две шоколадки,
Поклевала салат с помидоркой,
Сыр натёрла на крупной тёрке,
И засыпала им макароны,
Квас плеснула в стакан гранёный,
Съела всё, только лист лаврушки,
Одиноко лежит с петрушкой,
Муж зашёл:- Спать идём моя жрица,
Одному мне совсем не спится.
Чтобы нам успокоить нервы,
Поедим с тобой тортик с кремом,
И запьём всё любви поцелуем,
Кушай, жрица, ещё наварю я.

Я - поэт, я не спал двадцать лет,
У меня под глазами рифмы кулями,
Сам не видел, но мне так сказали,
Я - поэт, у меня нет башки,
Мне отбили её слова сапогами.

Я - поэт,
Недоношенный музой войны,
Я - поэт,
Сам себе лечу сердечные раны,
Я - поэт,
Чьей вот только страны,
Я - герой,
Ненаписанного мною романа.

Я - поэт, моё дело рифмы писать,
Не поймёте, так это ваша проблема,
Я - поэт, словами умею стрелять,
Да так ловко они попадают в тело,
А в умы заходят несмело, да неумело.

Я - поэт,
Я себе возведу пьедестал.
Я - поэт,
Кто что скажет, рифмой получит,
Я - поэт,
Эй, ты, что-то сказал?
Не заткнёшься,
То словом моим получишь.
УУУ-ЕЕЕ.

Виртуальный закончился наш роман,
Очень резко как тропка обрывом,
Но осталось предчувствие, будто ты пьян,
И пахнуло дерьмом сортира.
Как легко ты писал о вселенской любви,
Скособочилось небо алея,
Будто в кровь закусило оно удилы,
За закат умчалось краснея.
Распорола реальность как брюхо винтом,
Задержалось на миг на месте,
Рот любовь открыла в крике немом,
И исчезла в небрежном жесте.
Пляской Витта играет фугу страстей
На экране компа мерцанье,
А по нервам моим застывших костей
Боль, как будто сжирают пираньи.
Виртуальность ушла, ну и хрен бы с ней
В чёрный список внесу не жалея,
Поищу я другого тебе взамен,
За экраном их - галерея.

Василёк, а глаза твои выцвели,
Не шелками стелю я, а ситцами,
Не балую тебя я перинами,
Все дороги закрыла я зимами.
Василёк, но не быть тебе гением,
Все ко мне я закрыла движения,
Ты же пишешь не современностью,
Объясняя похмельем и леностью.
Василёк, может лучше в отшельники,
А не рифмы писать в ежедневники,
Да в деревню с руками сильными,
Там косить траву и крапивники.
Василёк, подарю тебе цветики,
Зачеркну я тебя везде крестиком,
Рифмоплёт ну прощай, милый мачо,
Ты в другую влюбись, вдруг заплачу.

О, мой стеснительный герой,
Тебя я в спальню завлекала,
И страстью бешеной горя,
Словами льстиво соблазняла.
Ты в уголочке сел на стул,
Сложил жеманясь свои руки,
А вечер свет фонарный дул
Мне в окна, разделяя муки.
Я танцевала для тебя
В полупрозрачном пеньюаре,
А ты в окно смотрел скорбя,
Шептал – «А мне бы не пора ли?»
Я говорила, что хочу,
Чтоб молнии по телу били,
А ты сказал – «Сходи к врачу,
Наверно нервы зашалили.»
Я говорила – «Подними
Ты до небес меня на крыльях,»
А ты сказал – «Радикулит,
И в восемь дома надо быть бы.»
Затмила страсть мои мозги,
Я раздеваясь оголилась,
А ты сказал – «Грудь не тряси,
К маммологу бы обратилась.»
А ветер за окном завыл,
И тучи рвал от смеха в клочья,
Ты вдруг сказал – «В окно стучат,»
И убежал что было мочи.
Но на бегу ты прокричал:
- «Жениться запрещает мама!»
- «Жениться? Ты с ума сбежал!!
Мне на ночь нужен ты, не замуж.»

В голове поселилась Муза,
А точнее мужик он – Муз,
Он рентгеном просвечивал пузо,
Ой, мозги, всё искал там блютуз.
Заставлял написать про такое -
Где любовь над мирами парит,
Чтоб эротика да с экзотикой,
И совместно всё - одно в три.
Ночь нашептывал, день буянил,
И в зрачки тыкал иглами слов,
В ночь бессонницей одурманил,
Из меня выбивая улов.
Говорил всё: – «Пиши про это,
Нет – про то. Где фантазий рой?!!
Напиши мне для песен куплеты,
А всю мистику с глаз долой.
Чтоб сверкали рассветы лучами,
А закат как ванильный крем,
Чтобы травы к земле ласкались,
И любовь получали взамен.
Чтобы птицы там пели о счастье,
Плыли ангелы к людям с небес,
Чтобы не было в мире прощаний,
Только радость со взрывом чудес.»

Бес дремавший резко проснулся:
- «Что за х…, это что за …..я!!!
Только лёг, задремал культурно,
А тут льётся ванили фигня.
Как же лёгкость восторга обманна,
Мне милее теней мираж,
Пусть клубится мир погруженный,
В мой туман, я единственный страж.
Солнце пусть угаснет на взлёте -
В цепких лапах холодной зари,
Травы пусть истлеют в болоте,
Люди пусть не знают любви.
Дивный мир – это жерло вулкана,
В Лету тьмой поглощенный канет,
Нарастающий рёв урагана -
День сгибая в ночь превращает.
Я тут Муз, то есть Бес вдохновенья,
Для стихов всю печаль собираю,
На рогах моих - тверди вселенной,
Месяц, звёзды в руках качаю.
Лишь со мною разделит вечность,
С безрассудной луною в глазах,
Льётся полночи бесконечность -
В мир вживляя стихами - страх.»

Я стою, опустив ресницы,
В голове речи - долгих слов,
Надоело мне с ними возится,
Где же грань этих двух миров?
А душа - обитель для боли?
И надежда там меркнет с рассветом?
И огнями сгорая уводит -
В ту страну где тоска столетьем?
Я возьму от Муз понемногу,
Страсти, боли, любви, печали,
И под камень глубокого моря,
Спрячу их, чтоб они замолчали.
Из всего, что в душе, создам я -
Музу ночи, любви и ветра,
Поселю в голове своей, спрячу,
От проклятий и суеверья.

«На дне лежащий в море камень,
Навек их спрячет и придавит,
Боюсь вот только, что Круглов,
Найдёт, присвоит Музыков.»

Приручала тебя словами,
Сквозь пространство нитями строчек,
Привораживала стихами,
И в конце много, много точек.
Откровенно тебе грубила,
И смеялась порой надменно,
Улыбаясь, по наглому льстила,
Ты в ответ мне писал вдохновенно.
В сеть забрасывала тесты-письма,
Жарким днём и простуженной ночью,
То со страстью, а то с цинизмом,
Сладость слов присыпая солью.
А в осколках больного сознанья,
Кто-то шепчет: - «Пошёл он к чёрту,
Прилетают пустые признанья,
Все там чувства вытерты-стёрты.»
Я смеялась, коряво писала,
И ломала по клаве ногти,
Всё считала, что эти забавы,
В настоящей любви помогут.
Целым роем кружатся мысли,
И вопросы – их столько созрело,
Но ответы на них зависли,
И писать мне вдруг надоело.
Привораживала словами,
Я тебя, виртуальный любовник,
И ты бредишь моими стихами,
Вспоминая наши истории.
Ты мне пишешь с другого мира,
Вечно проклят в сети скитаться,
Может быть мы в одной квартире,
Держим чувства в замерших пальцах?

На просторах интернета,
На одном из сайтов,
Появились два поэта,
И пошла баталия.
Один пишет, другой тролит,
Странная история,
И при этом – я не я, ничего не помню.
Мальчики в войну играют,
Только вот словами,
Что же делят? Непонятно,
Мне не отвечают.
Стали с некоторых пор,
Терзать меня сомнения,
Вдруг поэт всего один,
Но у него –
Мания величия,
Или раздвоение,
Личности и жизни,
Или скучно стало,
Так он развлекается,
Пишет – тролит,
Тролит – пишет,
Вот и вся история,
Совпадений не ищите,
Нет их, просто выдумка,
Я сама себя не знаю,
За других тем более.