Преступленье — не старуху топором,
А выжечь душу парой едких фраз.
Сказать «прости, мы больше не вдвоём»
И погасить огонь любимых глаз.
Ты сам себе Раскольников, и вот
Твоя теория — «так будет лучше всем».
Идёшь по городу который день и год,
И носишь в сердце тяжесть этих стен.

Твоя каморка — съёмная квартира,
Где потолок так давит на виски.
Где целый мир сжимается до тира,
В котором цели — приступы тоски.
И каждый звук — как будто шаг пристава,
Как будто кто-то знает о тебе.
И эта осень, жёлтая отрава,
Лишь подливает масла в злой судьбе.

И Свидригайлов — это не злодей,
А просто голос в три часа утра,
Что шепчет: «Брось, забудь, не будь слабей,
Вся эта совесть — детская игра».
А Соня — это старый, добрый друг,
Что пишет: «Как ты? Может, посидим?».
Но ты боишься разорвать свой круг
И показаться сломленным, больным.

А наказанье — это не Сибирь,
А пить свой кофе в полном одного.
И знать, что ты построил свой пустырь
На месте сердца, сердца твоего.
Искать прощенья в лицах у прохожих,
В дожде, что плачет по твоим щекам.
И понимать, как вы ужасно схожи
С тем, кто остался где-то в прошлом, там.

Вы видите во мне лишь дикий нрав,
Клыков и когтей яростную сталь.
Вы создали десятки переправ,
Чтоб скрыть свою животную печаль.
Мой рык для вас — угроза, первобытный зов,
А крик ваш в споре — «мнение», «дебаты»?
Я рву на части плоть своих врагов,
А вы — их души, и ни в чём не виноваты.

Вы говорите: «Зверь, инстинкт, природа»,
Как будто это — низшая ступень.
Но разве ваша сложная порода
Не проживает тот же самый день?
Вы ищете тепла, еды и власти,
Вы защищаете своих детей,
Вы так же разрываетесь на части
От ревности, от страха и страстей.

Я — ваша суть, лишённая прикрас,
Я — ваша правда, что не знает грима.
И разница единственная в нас:
Моя жестокость — выжить чтоб. Ваша — чтоб быть над мнимым.
Не бойтесь зверя, что снаружи. Нет.
Он предсказуем в ярости и силе.
Бойтесь того, кто тысячи уж лет
Твердит о мире, стоя на могиле.

Моя угроза — честная угроза.
Я скалю пасть, я шерсть вздымаю ввысь.
Моя позиция — простая проза:
«Не подходи. А подошёл — дерись».
А ваша злоба носит фрак и галстук,
И улыбается, и подаёт ладонь.
Она вам шепчет сотни лживых сказок,
Чтоб бросить вас в безжалостный огонь.

Мой голод честен. Он написан на лице.
Я убиваю, чтобы просто жить.
А ваша жадность в золотом дворце
Готова целый мир похоронить.
Мой клык вонзается в живую плоть открыто,
Ваш — в душу, через шёпот за спиной.
И чья жестокость будет ядовитей?
Кто больший зверь — я или образ твой?

Я — ваша суть, лишённая прикрас,
Я — ваша правда, что не знает грима.
И разница единственная в нас:
Моя жестокость — выжить чтоб. Ваша — чтоб быть над мнимым.
Не бойтесь зверя, что снаружи. Нет.
Он предсказуем в ярости и силе.
Бойтесь того, кто тысячи уж лет
Твердит о мире, стоя на могиле.

5.11.2025г.

Зелёный кружок говорит, что ты в сети.
И можно легко тебе взять, написать.
Но что-то мешает курсор довести,
И хочется просто сидеть и молчать.

Мы видим друг друга в окошках историй,
Чужие закаты, чужие обеды.
И тонем в потоке чужих территорий,
Скрывая свои настоящие беды.

И вроде бы близко — нажать и ответить,
Но кажется, будто меж нами столетья.
Мы самые грустные люди на свете,
Застрявшие в собственной тонкой соцсети.

Погаснет кружок, и наступит затишье.
Ты вышел. И я почему-то не вышла.
И снова смотрю, как луна из-за крыши
Сияет, а я её вовсе не слышу.

Я что поняла, отыграв столько сцен…
Что жизнь — это просто большой гардероб.
Где каждому выдан костюм перемен
И маска, чтоб скрыть эмоциональный озноб.

Сегодня ты в роли «Надёжный партнёр»,
А завтра — «Уставший от быта родитель».
То строгий судья, то лукавый актёр,
То жертва, то дерзкий всему победитель.

И мы так привыкли к игре кружевной,
Что путаем грим со своим отраженьем.
И ищем того, кто за этой стеной
Увидит нас голых, без всяких суждений.

И самый пугающий в жизни момент —
Когда остаёшься один, без костюма.
Я что поняла… В этот самый момент
Ты слышишь себя, а не шёпот безумный.

Внутри меня есть маленький театр,
И я в нём — и актёр, и реквизит.
Сегодня ставят драму «Мой провал»,
А завтра — фарс «Опять не тот визит».

Мои надежды — это суфлёр,
Он шепчет текст, что я не слышу толком.
А режиссёр — мой внутренний позёр,
Что любит бить по самым хрупким полкам.

Билеты проданы на все места,
Все зрители — мои же двойники.
Один кричит: «Игра твоя пуста!»,
Другой зевает, мол, «умри с тоски».

И каждый вечер, опуская занавес,
Я кланяюсь пустым, по сути, креслам.
И так хочу уйти из этих пьес,
Но режиссёр кричит, что неуместно.

Не говори, что я должна быть сильной,
Я этот флаг носила сотни раз.
Моя броня становится могильной,
Скрывая блеск уставших серых глаз.

Не говори, что слёзы — это слабость,
Они — как дождь для выжженной земли.
Порой в слезах единственная радость —
Смыть пыль с души, что все мы завели.

Не говори, что нужно быть мудрее,
Я все советы знаю наизусть.
Но сердце, вопреки всему, немеет,
Когда в него вползает тихо грусть.

Не говори, я всё и так услышу,
Что прячется за паутиной фраз.
Давай с тобой мы просто сядем ближе,
И помолчим о нас хотя бы раз.

Мне выдали чужой билет
На поезд в правильную сторону.
И объяснили, что рассвет
Там делится на всех поровну.

Мне сшили дивный маскарад
Из самых лучших побуждений.
И каждый был безмерно рад
Рожденью новых убеждений.

Мне рассказали, кем мне стать,
Чтоб жизнь моя была красивой.
И запретили мне мечтать
О доле робкой и счастливой.

И я живу, как мне велят,
Ношу чужое оперенье.
И только слёзы по ночам
Напоминают о паденье.

Как хорошо быть девушкой, о да!
Иметь свои законы притяженья.
Вот сумка. В ней — почти что вся страна,
Но не найти ключей, вот в чём мученье!

Там есть помада, паспорт, талисман,
Конфета, что полгода уж томится,
Отвертка, бинт и старый талисман,
Но телефон опять в руке случится.

Закон второй — о времени гласит:
«Пять минут» — понятие большое.
Оно в себя часов так пять вместит,
Особенно, когда спешишь куда-то с бою.

«Я выхожу» — коварный эвфемизм.
Он значит: «Я нашла лишь левый туфель».
Или: «Я создаю свой новый образ-призм»,
Или: «Я выбираю между двух вафель».

А третий — самый главный постулат,
Что дорог нам и мил до дрожи в теле:
«Я не хочу решать, хочу я шоколад!»
(И новое красивенькое платье).

Мы нелогичны? Нет, у нас свой путь!
Своя система мер, своя наука.
И в этом, если вдуматься, вся суть:
Быть женщиной — прекраснейшая штука!

Когда запутался в сетях,
И каждый жест — лишь новый узел,
И на душе тоска и страх,
И мир вокруг предельно узок,

Найди в углу, где пыль и тень,
Простую сеть из паутины.
Её плели не день, не день,
Чтоб стать причиной и кручиной.

Она — и дом, она — и гроб,
Изящный мост и злая клетка.
И кто-то в ней увяз по лоб,
А для кого-то — лишь салфетка.

И ты висишь в своей такой,
Сплетённой из «должен» и «надо».
Смотри и думай: чьей рукой
Была построена преграда?

Когда мой шёлк струится гладко,
И образ мой — восторг для глаз,
Все говорят: «Она — загадка,
Как хороша в такой-то час!».
Но если вдруг порвётся строчка,
Или не так сидит наряд,
Все скажут: «В этом вся ты. Точка.
Сама спорола всё подряд».
Но кто кроил фасон по сказкам,
И ткань такую подбирал?
Кто мне судьбу раскрасил краской,
А после ниткой всё сшивал?
И если платье мне не к телу,
И в нём я выгляжу смешно,
То, может, в этом всё и дело,
Что так задумано оно?

Мы могли бы с тобой в этой жизни
Выйти за рамки «просто знакомы».
Ты бы стал главной, правильной мыслью,
А не поводом для идиомы.

Мы могли бы друг в друге теряться,
Как в хорошем, захватывающем сериале.
И ночами друг другом спасаться,
А не просто лайки ставить в финале.

Мы могли бы с тобой без оглядки
Совершать миллион глупых действий.
И дарить не цветы и открытки,
А уверенность в завтрашнем дне.

Мы могли бы быть полною версией,
А не просто коротким тизером.
Но остались лишь смутной конверсией
И одним нерешённым кризисом.

Тебе неловко, даже тесно
В пространстве правды и стыда.
Мне? Мне предельно интересно,
Как ты живёшь с этим всегда.

Моё спокойствие — как фильтр,
Что убирает лишний шум.
Я вижу твой душевный титр,
Весь перечень дешёвых дум.

Не называй меня по имени,
Звучит, как будто спам-звонок.
Ты был моим священным инеем,
А стал — просроченный паёк.

Искать повсюду дивиденды,
Когда на кону стоит душа —
Вот худшие из всех трендов,
Что рушат всё и не спеша.

«Вот с понедельника…», «Вот с Нового Года…»,
«Когда я похудею и куплю…»,
«Когда наладится с деньгами и погодой…»
Мы вечно жизнь откладываем свою.

Живём в прихожей, в тамбуре, в приёмной.
Всё ждём, что нас вот-вот и позовут
Туда, где счастье выдают в огромной,
Красивой чаше, и где все нас ждут.

Но нет билетика на «жизнь потом».
Нет зала ожидания чудес.
Твой главный праздник — он уже идёт,
Он здесь, сейчас, в тебе, а не окрест.

Так что снимай пальто, бросай свой чемодан.
Не будет лучшего момента, чем сейчас.
Ведь жизнь — не репетиция, пойми, друган.
Она идёт. Идёт. И вся для нас.

Ты ждёшь, что вот сейчас тебя раскроют.
Войдёт охрана, выведет из зала.
Мол, «Этот тип — подделка, мы не скроем.
Ему здесь быть и даром не пристало».

Тебе вручают кубки и дипломы,
А ты в поту холодном: «Это сбой».
Боишься, что узнают все знакомые,
Что ты — не ты, а кто-то не такой.

Так вот секрет: тут каждый — «самозванец».
Все делают свой первый в жизни шаг.
И твой успех — не баг, а чёткий танец,
Где дирижёр — ты сам, а не дурак.

Так что расслабься. Выдохни. Не парься.
Прими свой приз. Ты честно заслужил.
И этому контролю не поддайся.
Ты ровно столько стоишь, сколько и вложил.

Мне прописали полную замену:
Работу, хобби, новых сто друзей.
Я, как по списку, двигалась по сценам,
Чтоб стать счастливей, лучше и резвей.

Я разучила жесты, смех и фразы,
Которые не связаны с тобой.
Я вырвала больные метастазы
Воспоминаний. Выиграла бой.

Теперь во мне — стерильная палата.
Всё гладко, чисто, не к чему придраться.
Но я забыла, как смеялась свято,
И разучилась искренне влюбляться.

Мне так лечили память о тебе,
Так выжигали прошлое калёно,
Что амнезия стала по судьбе
Моим единственным и главным фоном.

Мечта — кредит с огромной переплатой.
Тебе дают её под низкий старт.
Ты окрылён, наивен и крылатый,
И в сердце разгорается азарт.

Ты платишь временем, ты платишь нервным срывом,
Здоровьем, дружбой, сном в ночной тиши.
Идёшь к мечте мучительным прорывом,
И тратишь все ресурсы у души.

И вот финал. Ты держишь в пальцах приз.
Он твой. Ты смог. Ты выплатил сполна.
Но почему-то смотришь молча вниз,
И в сердце — пустота и тишина.

Ты погасил кредит. Но вот сюрприз:
Проценты съели всё, что ты имел.
Мечта сбылась. Но это просто жизнь
Вручила счёт за то, что ты хотел.

Ты ходишь следом, будто врач за мной,
С аптечкой полной всяких поучений.
Ты говоришь, что я — пациент больной,
И требую немедленно лечений.

Ты ставишь мне диагноз «вечный сбой»,
И прописать пытаешься диету
Из правильных поступков. Бог с тобой,
Я не просила помощи по свету.

Мои «болезни» — это часть меня.
Мои «микробы» — верные солдаты.
Я в этом личном пламени огня
Живу свои закаты и рассветы.

Так убери свой скальпель и бинты.
Не надо штопать то, что не порвалось.
Спасатель, от меня спасёшься ты,
Когда поймёшь, что я не притворялась.

Мы — два вагона в поезде метро.
Стоим бок о бок, связаны сцеплением.
Нам кажется, что мы одно ядро,
Объятое совместным притяжением.

Нас носит по тоннелям взад-вперёд,
По рельсам общих планов и привычек.
И каждый думает, что он ведёт
Состав из сотен личных закавычек.

Но если вдруг случится сильный сбой,
Рывок, авария, поломка, вспышка —
Нас оторвёт, и каждый сам собой
Останется. Конец. Финал. И крышка.

И ты увидишь — я совсем чужая.
А я пойму, что ты — лишь отражение.
Мы просто ехали, изображая
Любовь. А было — только притяжение.

Мы требуем свободы. Громких мнений.
Возможности кричать, что думал, вслух.
Мы против всех запретов, ограничений,
В нас жив бунтарский, непокорный дух.

Мы ценим правду, резаную сходу,
Без лести, без попытки угодить.
И эту «честность» и «свободу»
Готовы на знамёнах возносить.

Но вот тебе сказали без границы,
Что ты — бездарен, глуп и некрасив.
И вся твоя свободная криница
Вмиг иссякает, злобой замутив.

Свобода слова — миф для идиотов.
Нам нравится лишь та её стезя,
Где мы свободно говорим про что-то,
Что нам самим услышать бы нельзя.

«Будь не таким, как все», — кричат плакаты.
«Найди свой путь, свой голос, личный бренд».
Мы все хотим быть дерзко-неформаты,
Ловить свой собственный, неповторимый тренд.

Мы красим волосы, наносим татуировки,
Читаем книги, что никто не знал.
Используем словесные уловки,
Чтоб кто-то «уникумом» нас назвал.

Но эта гонка за своей инаковостью —
Лишь новый вид стандартного клише.
Мы все в своей борьбе за одинаковость
Становимся похожими уже.

И в этом стаде «ярких индивидуальностей»,
Что ищут способ правила стереть,
Нет ничего, кроме пустой банальности
И страха просто взять и умереть.

У каждого есть принципы. И кодекс.
Набор красивых, правильных цитат.
Моральный, так сказать, последней моды крой, с
Которым ты и дьяволу не брат.

Ты не продашься. Не предашь. Не струсишь.
Ты — монолит. Ты — сталь. Ты — кремень. Глыба.
Ты в этом так отчаянно уверен,
Пока тебе не предложили выбор.

Не тот, где честь и совесть на витрине,
А тот, где на кону твоя семья.
Где жизнь ребёнка или ложь отныне.
Где или ты, или твои друзья.

И весь твой кодекс полетит к чертям,
Рассыплется, как карточный домишко.
Цена принципиальности — пустяк,
Когда за них заплачено не слишком.

Он говорит со мной на языке,
Который не найдёшь ни в словаре.
Он — в тёплой чашке, в дружеской руке,
В оставленном мне свете в декабре.

Он не приносит клятв и громких слов,
Не обещает звёзды с небосвода.
Он просто чинит сломанный засов
И зонт берёт, когда плоха погода.

Он знает все мои больные точки,
Но не для власти, а для тишины.
Он ставит в нужных мыслях запятые, точки,
Когда слова мои утомлены.

И в этой молчаливой простоте
Так много больше страсти и огня,
Чем в криках о вселенской красоте.
Он просто любит. Кажется, меня.

Мне перестало быть безумно важно,
Что скажут люди где-то за спиной.
Как будто дом мой, раньше двухэтажный,
Обзавёлся глухою кладовой.

Туда я отношу чужие мненья,
Советы, слухи, шёпот, укоризны.
И запираю их без сожаленья,
Как хлам, ненужный в этой моей жизни.

Не потому, что я на всех плевала,
И не от гордости, что выше облаков.
А потому, что я сама узнала,
Где север у моих материков.

И если мой маршрут кому-то странен,
И компас мой показывает в ад —
Пусть. Этот ад хотя бы мною выбран.
А ихний рай мне больше не формат.

Я больше не хочу быть на волне.
Не слушать новости, не проверять свой статус.
Я строю домик в полной тишине,
Где самый громкий звук — кофейный запах.

Я выключаю внешний микрофон,
Который ловит сплетни, крики, споры.
Мой мир сужается до нескольких икон
На телефоне и до шторы.

И в этой добровольной немоте
Вдруг проступают главные мотивы.
Все те, кто важен — рядом, на тахте.
Все те, кто нужен — искренни, не лживы.

Мне говорят: «Ты выпала из жизни».
А я в неё, похоже, лишь вошла.
И все чужие похороны, тризны
Моя душа спокойно отсекла.

Я разрешаю людям быть неправыми.
Не спорю, не кричу, не лезу в бой.
Пусть их суждения мне кажутся отравою,
Я молча позволяю быть собой.

Пусть думают, что дважды два — семнадцать,
Что солнце — это синий апельсин.
Я не пытаюсь больше докопаться
До самых сокровенных их глубин.

Не потому, что мне плевать на правду,
И не от лени или слабых сил.
А просто я ценю свою прохладу
Сильней, чем чей-то нелогичный пыл.

Я берегу свой маленький оазис
От бурь чужих ошибочных идей.
Ведь право быть неправым — это базис
Спокойствия и вечности моей.

Мне говорили: «Надо быть сильней».
Держать лицо, не плакать, не сдаваться.
И я носила платья из камней,
И научилась в них не задыхаться.

Я строила стены, рыла глубокий ров.
Мой замок был — сплошная оборона.
Я была готова к нашествию врагов,
Но не заметила я смерти гарнизона.

Внутри, за этой каменной стеной,
Сидела девочка, ранимая и хрупкая.
Она хотела быть самой собой,
И совершать дурацкие поступки.

И я однажды сняла шлем и щит.
И просто села на землю, заплакав.
И мир не рухнул. Мир вокруг стоит.
А дождь с лица смывал кусочки шлака.

Быть слабой — это роскошь, а не грех.
И смелость — не махать мечом упрямо,
А просто быть обычной, как и все.
И знать, что шрамы — это не реклама.

Как сладко быть единственно правым.
Стоять на пьедестале из бетона.
И поливать всех доводов отравой,
И упиваться царственностью трона.

Ты победил. Оппонент твой унижен.
Лежит в пыли, разбит и обесточен.
Твой флаг победы гордо водружён.
Вот только мир вокруг стал сер и точен.

Ты доказал. Ты выиграл войну.
Но в этой битве потерял солдата —
Того, кто мог бы разделить луну
С тобой когда-то, где-то, без доклада.

И ты стоишь один, в своей броне,
Сжимая в кулаке осколки фактов.
И правота твоя горит в огне,
Как декорация пустого акта.

Быть может, счастье — это не доказать,
А просто сесть и выслушать другого?
Не победить, а тихо подсказать,
Что ты готов понять. И в этом слово.

Чужое мнение — дешёвый маскарад,
Костюмы, что тебе совсем не впору.
Тебе твердят: «Надень вот этот ряд»,
И ты стоишь, покорный приговору.

Один сказал, что серый — это стиль.
Другой — что в ярком ты неотразима.
И мечешься ты сотни тысяч миль
Между чужим «нельзя» и «необходимо».

А где-то в гриме, в парике, в плаще
Стоишь ты настоящий, без одежды.
И хочешь закричать, что ты вообще
Не для того лелеял все надежды.

Так может, скинуть этот балаган?
Пусть рукоплещут или осуждают.
Твоя душа — не их пустой карман.
Её чужие центы не латают.

Мы все живём в придуманных мирах,
Где люди носят выданные роли.
И самый наш большой и главный страх —
Увидеть их без грима и на воле.

Мы ждём от них поступков, фраз, звонков,
Что вписаны в наш собственный сценарий.
И злимся, если кто-то не готов
Читать чужой, потёртый комментарий.

А люди — это реки, не канал,
Что проложил садовник по линейке.
Их русло тот, кто их создал, не знал,
Оно течёт по собственной лазейке.

И может, счастье — это просто дать
Другим быть не такими, как нам надо.
Не ждать, не требовать, а принимать
Их личный дождь и время листопада.

Ты хвалишь и обесцениваешь.
Я слышу, но делаю вид,
Что ты меня переоцениваешь,
И сердце моё не болит.
Ты рушишь мои настройки,
Ломаешь системный код.
Я стала капризной и стойкой,
Всё в тот же короткий год.
Ты смотришь с холодным прищуром,
Как будто читаешь прайс-лист.
Я стала твоей диктатурой,
А ты — мой личный садист.

Стать легче бы, но не взлетаю.
Стать дальше бы, но магнит.
Я всё про себя понимаю,
Но внутренний голос хрипит.
Искать виноватых — глупо.
Причины искать — смешно.
Душа моя — просто скорлупка,
В которой темно и грешно.
Я строю высокие стены,
Чтоб ты не добрался до дна,
Но ты проникаешь сквозь вены,
И я остаюсь одна.

Безумно — считать это связью,
И верить, что это всерьёз.
Ты мажешь меня своей грязью,
А я — ароматами роз.
Целуй и кусай, как умеешь.
Я в этой игре — игрок.
Ты думаешь, что владеешь.
А это всего лишь предлог.
И в этом порочном сюжете,
Где роли давно розданы,
Мы самые главные дети
Проигранной нами войны.

Есть страшный счётчик — тот, что на душе,
Считает все «потом» и «на как-нибудь».
Он, как значок входящих сообщений,
Которые боишься развернуть.

Сперва ты просто отложил мечту,
Потом звонок, что был безумно важен.
И вот уже стоишь за ту черту,
Где мир вокруг становится неважен.

И цифра всё растёт — сто, двести, триста…
Невысказанных слов, не сделанных шагов.
И ты уже не ловишь в жизни искры,
А просто ждёшь конца своих долгов.

Но если не очистишь этот кэш,
Не обнулишь все счётчики обиды,
То сам себе однажды скажешь: «Ешь,
Что заслужил». И пропадёшь из вида.

Я научилась выключать свой звук,
Когда вокруг становится так шумно.
Не трачу силы на пустой испуг
И не пытаюсь выглядеть разумной.

Я ухожу в свой персональный скит,
Где нет чужих советов и упрёков.
Там тишина мои раненья лечит,
И нет нужды в пустых, ненужных сроках.

Мне говорят: «Ты стала холодна,
Закрылась, отдалилась, одичала».
А я всего лишь поняла одна:
Чтоб всё начать, мне нужно дойти до начала.

Мой тихий режим — это не каприз,
Не слабость и не поза для сюжета.
А просто главный мой житейский приз —
Возможность не участвовать во всём этом.

Я не верю в лотерейный свой билет,
Не ищу его в карманах и в трамвае.
Просто знаю, что за много-много лет
Ничего не получала, не пахая.

Мне не нужен принц на белом «мерседесе»,
Что решит мои проблемы в один клик.
Я сама себе — и спонсор, и принцесса
В этом мире, что к такому не привык.

Говорят, что нужно проще быть, не спорить,
Улыбаться, даже если тошнота.
Но из лёгких кирпичей дворца не строят,
А моя — довольно прочная плита.

Пусть удача ходит где-то стороною,
Я сама себе — и компас, и маяк.
Всё, что в жизни этой создано одною,
Не отнимет у меня уже никак.

Ты завались, как Винни-Пух за мёдом,
Когда захочешь, просто, без звонка.
Я буду ждать тебя с любым исходом,
Моя к тебе привязанность крепка.

Ты завались, когда в башке опилки,
И мир вокруг — сплошной дремучий лес.
Я соберу для нас с тобой посылки
Из нежности, тепла и всех чудес.

Я потерялась в собственных задачах,
Как будто в них запуталась сама.
Скажи, что я — твоя одна удача,
И что вдвоём нам не страшна зима.

Ты завались, садись со мною рядом,
Пока мой мёд в горшочке не иссяк.
Мне в этой жизни большего не надо,
Чем знать, что ты зайдёшь. Вот просто так.

Вот это платье - только для банкета.
Вот этот сервиз - для особых гостей.
А эта книга - для другого лета,
Когда не будет суетных вестей.
Мы копим жизнь на вымышленный случай,
На день, когда всё будет хорошо.
Когда пробьётся тот заветный лучик,
И мы задышим полной, всей душой.
А жизнь идёт сейчас, в потёртых джинсах,
С щербатой кружкой и дешёвым чаем.
Она в простых, обыденных картинках,
Которые мы просто не замечаем.
И так всю жизнь - готовимся к параду,
Который не случится никогда.
Жить черновик в надежде на награду.
А чистовик - уходит в никуда.

Сегодня я готова строить город,
Сворачивать хребты седым горам.
В душе моей восторг, огонь и порох,
И всё, что я хочу, себе я дам.
А завтра утром встану и не вспомню,
Откуда брался тот могучий пыл.
И мир накроет серой пеленою,
И кто-то будто силы все отпил.
И ты лежишь, не в силах шевельнуться,
И ненавидишь слабость и себя.
Мечтая к той, вчерашней, прикоснуться,
Но между вами - пропасть в полдня.
И так всю жизнь - от пика до провала.
Без передышки, отдыха и сна.
То кажется, что мира будет мало.
То кажется, что хватит и окна.

Носить доброту стало очень модно.
Все помогают, постят, говорят.
И ты глядишь на это благородно,
И веришь в их спасательный отряд.
Они спасают котиков, планету,
Дают советы, как счастливым стать.
И ты почти поверил в сказку эту,
Готовый душу им свою отдать.
Но стоит ошибиться хоть немного,
Сказать не то, споткнуться, замолчать -
Вся доброта слетает у порога,
И выползает ядовитый тать.
И вот вчерашний ангел, гуру света,
Уже шипит, брызжа слюной обид.
Доброта - лишь хрупкая монета,
Пока твой график личный ещё не сбит.

Нам дали сотни сортов колбасы,
Сто сорок видов джинсов, пятьсот мнений.
И мы гордимся, глядя на весы,
Что мы свободны в наших предпочтениях.
Ты можешь выбрать цвет, размер и вкус,
Поехать в горы или жить у моря.
И этот выбор - главный твой искус,
С которым ты живёшь, почти не споря.
Но все дороги кем-то проложены,
Все варианты вписаны в прайс-лист.
И все твои «желания» подсушены
И поданы, как фирменный анис.
Ты выбираешь то, что разрешили,
Из списка, что составлял не ты.
И в этой псевдо-выборной идиллии
Не замечаешь главной пустоты.

Чужой успех - он кажется случайным.
«Ему везёт», «Наследство», «Просто блат».
Мы объясняем чем-то чрезвычайным
Его победы, звания, наклад.
Чужую боль мы лечим «соберись»,
«Бывает хуже», «Это ерунда».
Мы ставим ей упрощенный диагноз,
Как будто это вовсе не беда.
Мы так легко чужое упрощаем,
Чтоб не тревожить собственный покой.
Мы гениям таланта не прощаем,
А страждущим - их слёзы над рекой.
Ведь если признавать чужую силу,
Придётся встать и что-то делать самому.
А если сострадать во всю могилу -
То можно утонуть в его дыму.

Я так устала от голоса внутри.
Он не кричит, он шепчет ядовито.
Что б ни свершила, он говорит: «Смотри,
Вот здесь ошибка, карта снова бита».
Он помнит все провалы, все «не смогла»,
Хранит их в папке с грифом «очень важно».
И достаёт, когда перешагну порог,
Чтобы опять мне стало дико страшно.
Я строю планы, я почти готова
Свернуть хоть горы, вырваться из плена.
А он мне: «Помнишь пару глупых слов,
Что ты сказала? Какая была сцена».
И вот сидишь, раздавлена, разбита,
Не внешним миром, не врагом заклятым.
А тем, кто в черепе твоём сидит
И кормит тебя опытом проклятым.
Я так хочу с ним просто договориться,
Сказать: «Давай хотя бы день молчи».
Но он - мой страж, моя больница.
Он - это я. И где искать ключи?

Пусть за окном дожди роняют слёзы,
И ветер рвёт последний жёлтый лист.
В душе моей цветут зимою розы,
И каждый новый день предельно чист.

Я соберу рассвет в свои ладони,
И подарю тебе его тепло.
Пусть грусть вдали утонет и не тронет,
Чтоб на душе всё пело и цвело.

Забудем всё, что тянет нас на дно,
Все якоря, что держат у причала.
Нам в этом мире счастье суждено,
И жизнь - лишь бесконечное начало.

Я соберу рассвет в свои ладони,
И подарю тебе его тепло.
Пусть грусть вдали утонет и не тронет,
Чтоб на душе всё пело и цвело.

Забудь про будни, правила, запреты,
И шёпот тех, кто судит за спиной.
Мы - главные герои для планеты,
Когда я здесь, а ты - со мной.
Мы пишем свой сценарий, свои строки,
Где нет ни фальши, ни пустых интриг.
Пусть кажутся другие нам жестоки -
Мы создаём свой собственный язык.
Пусть говорят, что это всё не вечно,
Что страсть сгорает, превращаясь в дым.
Но я шепчу тебе «хочу» беспечно,
Как в «Трёх метрах...» он кричал своим.
И мы летим над уровнем асфальта,
Над скукой серых и унылых крыш.
В крови кипит неистовое сальто,
Когда ты просто рядышком летишь.
На скорости, где замирает сердце,
Где ветер путает все мысли в голове,
Ты для меня открыл другую дверцу
В тот мир, что скрыт в обычной синеве.
С тобой не страшно быть немного дерзкой,
Смеяться громко, позабыв про всё.
И эта связь, невидимая, цепкая,
Нас над землёю выше унесёт.

Мы все умеем строить баррикады
Из недомолвок, колких, едких фраз.
И ждём потом какой-нибудь награды
За то, что свет внутри давно погас.
А нужно просто вовремя заметить,
Что человек напротив - он как ты.
Ему так страшно в этом целом свете
Остаться посредине пустоты.
Не доводи до точки невозврата,
Где злоба - самый правильный ответ.
Порой молчанье - лучшая цитата,
Чтоб сохранить в другом и в себе свет.

Я набираю в мыслях «как дела?»
И тут же стираю, будто бы случайно.
Боюсь, что фраза будет так мала
Для этой необъятной, общей тайны.
Боюсь узнать, что мир твой так же кругл,
Но без меня. И в нём хватает света.
Что я -
всего лишь ссылка в старый гугл,
Которую давно забыл ты где-то.
И я молчу. Храню в черновиках
Сто писем, что тебе не предназначены.
Ведь самое простое слово «как?»
Порой страшнее пули, наугад летящей.

Я обнулила счётчик ожиданий
И вышла из чужого казино.
Не нужно больше громких обещаний,
Когда всё главное предрешено.
Не мной, а тихим внутренним законом,
Где ценность - не медаль, а ровный пульс.
Я больше не бегу по стадионам,
Я просто медленно иду и не боюсь.
Не страшно показаться незаметной,
Не страшно пропустить один звонок.
Ведь сила оказалась не в победах,
А в праве просто выучить урок.

Он пишет в профиле: "Ценю я простоту" ,
"Без фильтров, масок, лжи и килограммов туши" .
Он ищет "чистую, простую красоту" ,
И говорит, что западает лишь на души.
А после лайкает нарощенный объём
Ресниц, волос, ногтей и губ чуть-чуть пошире.
С тобой он пьёт свой чай, болтая обо всём,
Но взгляд скользит к" богине" в этом бренном мире.
Ты - та "натура" , тот" прекрасный человек" ,
Которому он пишет "ты мой лучший друг" .
Но засыпает он, закончив бурный век
Своих фантазий, с той, что сделала свой "лук" .
И в этом главная ирония веков:
Мужчина хвалит то, что хочет его разум.
А выбирает то, что требует инстинкт.
И не всегда они работают, увы, все разом.

Привычка ждать - коварная змея,
Она вползает в душу понемногу.
Сначала ждёшь хорошего лишь дня,
Потом - звонка, потом - тепла, подмоги.
И вот уже вся жизнь - сплошной вокзал,
Где ты сидишь с потрёпанным билетом.
Твой поезд где-то рельсы потерял,
Но ты всё ждёшь его зимой и летом.
Ты ждёшь, что кто-то вдруг тебя спасёт,
Поймёт, оценит, вытащит из ямы.
А жизнь идёт... вернее, не идёт,
А просто тает, как песок упрямый.
И в этом зале вечных "вот-вот-вот"
Ты сам становишься прозрачной тенью.
Ведь счастье не приходит к тем, кто ждёт.
Оно приходит к тем, кто стал движеньем.

Во мне нет опции "по умолчанию" ,
И заводских настроек не найти.
Я - результат борьбы, а не молчания,
И вечных перекрёстков на пути.

Не подхожу под общие стандарты,
Мой личный ГОСТ написан на ходу.
Я не играю в розданные карты,
А молча жду, когда их поведу.

Не обещаю быть всегда удобной,
Могу скрипеть, могу и замолчать.
Мой механизм устроен бесподобно,
Чтоб каждый не сумел его читать.

И пусть другим всё кажется поломкой,
Несуразицей, багом, ерундой.
Я - свой проект, с душою очень громкой.
И мне нормально быть самой собой.

Себя не строй по левым чертежам,
Пока не рухнул под чужою крышей.
Что для других - надёжный монолит,
Тебя легко оставит неподвижным.

Не бойся сжечь все старые мосты,
Если по ним возят одну лишь горечь.
Поверь, из пепла вырастут цветы,
А на руинах - невиданная мощь.

Ломай шаблоны, что в тебе сидят,
Срывай обои с надоевшим принтом.
Пусть все вокруг с укором говорят,
Что ты идёшь дурным лабиринтом.

Но лучше быть в обломках, но живым,
Искать свой стиль, свой собственный кирпичик,
Чем стать дворцом, красивым и пустым,
Построенным из тысяч серых спичек.

Ты пишешь мне "привет" в пустом окне,
Как будто клеишь сломанную вазу.
Но все твои истории - не мне,
Я их читаю по коротким фразам.

Мы стали как чужие города,
Где свет горит, но улицы безлюдны.
И вроде бы не сказано" когда",
Но ясно, что" когда-нибудь" - не будет.

Твой курсор мигает, как сигнал
С далёкой и потухшей в небе звёзды.
Ты думал, я устрою тут скандал?
Нет, для скандалов мы с тобою взрослы.

Мы просто перешли на "вы" и "Ты" ,
Где каждый сам себе и бог, и зритель.
И все мосты сжигаются. Мосты,
Где ты был главный, кажется, строитель.

Я удалю наш чат, сотру следы,
Чтоб не сквозило прошлым из экрана.
Ты думаешь, мы снова с тобой на "Ты" ?
Нет, поздно. Слишком затянулась рана.

Ты пишешь в общий чат едкий коммент, почти не глядя,
Мол, кто-то там неправ, и всё не так, и правды ради
Ты должен высказать своё единственно верное мнение,
Забыв про такт, про вежливость, про всякое терпение.
Ты сеешь буквы-дротики, слова - колючий тёрн,
И ждёшь, что все оценят твой блистательный перформанс.
А после удивляешься, когда в ответ летит
Такая же волна из злобы, колкостей, обид.

Ты лайкнул фото друга, что уехал отдыхать,
И написал: "Красавчик! Ждём, когда вернёшься вспять".
Ты поддержал коллегу, чей проект не полетел,
Сказал: "Не парься, бро, бывает, это не предел".
Ты сеешь смайлики-улыбки, добрые слова,
И вдруг твой день становится чуть лучше, чем сперва.
И кто-то пишет в личку: "Кстати, помнишь, ты помог?
Спасибо, друг, ты очень выручил в тот сложный срок".

Стара пословица, но в цифре стала лишь видней:
Что ты посеешь в интернете, то пожнёшь Средь своих дней.
Не жди цветов на поле, где сажал лишь сорняки,
Не жди поддержки там, где ставил только синяки.
Ведь каждый лайк и каждый гневный, ядовитый пост -
Это твой личный урожай, предельно ясен, прост.
И прежде чем нажать на "enter" , в гневе и в пылу,
Подумай, что ты хочешь завтра видеть на своём "столу".

Я – старый зонт, в морщинах и заплатках,
Но помню я дождей былых раскаты.
Весенний шёпот, капель перезвон,
Когда влюблённых укрывал я в унисон.
Их робкий смех, касанья невзначай,
Под куполом моим звенел весенний рай.

Потом июльский ливень, как стена,
Смывал с асфальта пыль, лишая сна.
Детишек хохот, брызги из-под ног,
Я был им щит от водных всех тревог.
Я помню их восторженные лица,
Когда гроза пыталась в небе злиться.

А осенью – иная песнь дождя,
Печальный блюз, по листьям уходя.
Под ним шагал задумчивый мечтатель,
Искал в тумане истину создатель.
Я слушал вздохи, тихие слова,
Когда кружилась жёлтая листва.

Я видел слёзы, радость, тишину,
И каждую дождливую весну,
И лето, осень – верный страж всегда,
Храня от влаги хрупкие года.

Пусть спицы гнутся, ткань моя тонка,
Но служба не окончена пока.
Я жду сигнала – капель первых стук,
Мой верный, старый, незабвенный друг, мой дождь!

Я лето назвала твоим именем -
В его жаре твой пылкий взгляд,
В его грозе - твой нрав строптивый,
В его цветах - твой яркий наряд.

Июльским утром шептала имя,
Когда роса дрожала, как страсть.
И солнце помнило наши встречи,
И небо знало, как можно упасть.

Но в сердце тихо живёт признание,
Что я люблю всё же осень больше -
Её печаль, её увядание,
Её дыхание, что всё глубже и тоньше.

В ней нахожу я себя настоящую -
Не в зное лета, не в буйстве красок,
А в тихом шорохе листьев падающих,
В покое дней без излишних масок.

Прости за это моё предательство,
Твоё ведь имя звучит как счастье.
Но осень - мудрость моя и таинство,
Моя свобода и всех ненастий власть.

Я лето назвала твоим именем,
Но выбрала осень - она как я.
И в этом, может, моё спасение,
Среди опавшей листвы бытия.

Я вижу, как гаснут экраны на маминых частых звонках,
Как «после отвечу» повисло в коротких, дежурных гудках.
Как в тягость визиты без спроса, советы про шапку и шарф,
Как будто родители - это какой-то пожизненный штраф.
Их помощь - назойлива, мнения - пыльный, забытый чулан,
Их мир - безнадёжно отставший, их опыт - сплошной талисман
От скуки, который не носят. И дети, в потоке забот,
Не видят, как время их близких уходит, уходит, уходит.
А после - я вижу рыданья над скромным букетом из роз,
И крик, что застрял где-то в горле, и главный, беззвучный вопрос:
«Зачем я молчал? Почему я был вечно так занят и глух?»
Но ветер в ответ лишь качает тополиный испуганный пух.
И в памяти вспыхнет тот самый, ненужный, пропущенный зов,
И станет он самой желанной мелодией из всех голосов.
И жизнь бы дала, чтоб услышать: "Привет, это я. Как дела?"
Но линия эта навеки глуха, холодна и бела.
А я бы молила богов, чтоб вернули мне худших на свете,
Пусть в доме моём будут ссоры, и слёзы, и пьяные бредни.
Пусть будут не правы, жестоки, пусть рушат мой быт и покой,
Но только б я знала, что можно коснуться их тёплой рукой.
Пусть будут обузой, проблемой, источником вечной вины,
Но только б они были рядом, по эту сторону тишины.
Я всё бы простила, забыла, я стала бы тенью для них,
За право сказать им однажды: "Спасибо, что каждый из вас жив" .

Скажи, а что такое любовь? Когда ты ждёшь его звонка?
Когда его рубашка пахнет домом и слегка
Чужими сигаретами? Когда прощаешь всё заранее,
Считая это мудростью, а не самокопанием?
Когда готовишь ужин, зная, что он не придёт,
И врёшь подругам в трубку, что у вас всё напролёт
Идеально, как в кино. Когда меняешь цвет волос,
Свой стиль и даже музыку, чтоб он тебя всерьёз
Воспринимал. Я думала, что это - та любовь.
А оказалось - просто низкий болевой порог.
Слушай…
Я вышла под грозу, чтоб капли смыли тушь с ресниц.
Я ненавижу ливень, но он - лучший из сообщниц.
Ты обесценил всё, во что я верила так свято.
И наше "будущее" для тебя - пустая трата
Времени. Я знаю, что-то есть, но это "что-то" - яд.
Я на краю, ты слышишь? Нервы, как струна, звенят.
Но унижаться пред тобой - нет, это не мой стиль.
Хватит, довольно, просто отпусти и остынь.
Когда не можешь спать, а в лёгких - будто битый лёд.
Когда кусаешь губы, чтоб не вырвался вперёд
Отчаянный, безумный крик. Когда весь мир застыл.
Ты был моим единственным. А я - твой временный тыл.
Мне всё равно теперь: прощать или забыть.
Мне всё равно, как быть, мне важно - дальше жить.
Ты стал лишь эпизодом в драме, что писалась кровью,
Для девушки, что звала это всё своей любовью.
Любовь - это когда ты веришь каждому слову.
Когда готова встать за ним против всего чужого.
Когда его проблемы ранят больше, чем свои.
И ты готова ждать его хоть до скончания земли.
Любовь - это когда ты строишь дом, а не мираж.
Когда его "люблю" - не просто блажь, не просто стаж.
Когда ты для него - не просто тело, не трофей,
А та единственная, что всех на свете горячей.
Зачем опять ты пишешь? Раны только затянулись.
Твои слова, как иглы, снова в сердце мне воткнулись.
Ты целился в доверие, и выстрел был точь-в-точь.
Не проверяй, я выжила. Иди отсюда прочь.
Бессмысленно… Я знаю этот горький вкус победы.
Когда срывает клапан, и все рушатся запреты.
Когда ты шепчешь зеркалу, смотря в свои глаза:
"Я так люблю… нет, ненавижу. Тормоза отказали" .
Сквозь слёзы… я смотрела, как срывался лист осенний.
Он падал так же вниз, как пало моё поколение
Надежд. Но есть одно "но" : весной всё расцветёт.
А я опять поверю, что меня кто-то ждёт.

Я- твой пропущенный вызов в четыре утра.
Тот, который ты видишь и молча стираешь.
Наша близость -секундная, злая игра.
Ты звонишь, только если совсем умираешь.
Я- твой город, в который ведёт тупиковый маршрут.
Ты - мой поезд, что вечно идёт не по той колее.
Все вокруг говорят, что такие, как мы, не живут,
А висят между небом и дном, на последнем нуле.
Я - твоя контрабанда, что прячут от лишних глаз.
Ты - мой самый опасный, мой преданный враг.
Мы почти что смогли, но каждый раз
Отступали на самый последний, решающий шаг.
Я - твой "тихий режим" , ты побудь в моей зоне молчания.
Напиши мне хоть букву, хоть символ, хоть код.
Мне не нужно причин, не нужно отчаяния.
Просто дай мне понять, что есть следующий ход.
И если ты в мою жизнь не вошёл навсегда,
Загляни, как заходят в забытый подъезд - погреться.
Мы включим старый джаз, и пусть тает вода
С твоих мокрых ботинок на старое деревце.
Снимем куртки и с ними - всю тяжесть и ложь.
И пойдём по холодному полу босыми.
Будто ты никуда от меня не уйдёшь.
Будто мы до сих пор ещё чем-то спасимы.
Я знаю, всё вернётся, как старая боль.
У меня под ребром - твоё имя, как шрам.
У тебя - просто ноль, просто сыграна роль.
Ты разделишь наш мир пополам, по углам.
Я знаю, всё вернётся. Но в этом вся соль:
Возвращается только фантомная боль.

«Любовь долготерпит, любовь милосердствует»,
Так сказано в Книге, что вечно права.
«Не ищет своего, не раздражается»,
Простые, казалось бы, сердцу слова.
А ты? Ты считаешь обиды и ссоры,
Ведёшь бухгалтерию мелких услуг.
И ставишь любимому в вечные споры
Всё то, что когда-то сорвалось из рук.

Ты ждёшь, что тебя разгадают, как ребус,
Поймут без намёков, прочтут по глазам.
И если не вышло - взрываешь свой гнев весь,
Устроив трагический, громкий бедлам.
Ты хочешь, чтоб мир лишь вокруг тебя строился,
Чтоб планы менялись, чтоб ждали звонка.
И если партнёр о тебе не заботился
Все двадцать четыре часа и пока,
То это не то, не любовь, не серьёзно.
И ты собираешь свой гордый багаж.

А может, любовь это не виртуозно,
А просто и тихо, как скромный пейзаж?
Где можно молчать и не чувствовать неловкость.
Где можно быть слабым и глупым порой.
Где главная ценность - не страсть и не ловкость,
А то, что есть кто-то, кто просто с тобой.
Кто примет усталость твою и ошибки,
И не посчитает, кто больше вложил.
Любовь это труд без ответной расписки.
И счастье, что ты для кого-то так жил.

« Дорогу осилит идущий», - фраза
Проста, как мир, избита, как асфальт.
Но ты сидишь и ждёшь всего и сразу,
Как будто жизнь, оплаченный круиз-контракт.

Ты хочешь пик, но бесит лезть по склону.
Ты хочешь приз, но лень вступать в игру.
И подчиняясь этому закону,
Ты просто кормишь в сердце пустоту.

Никто не принесёт тебе победу
На блюдечке с каёмкой золотой.
Так поднимайся, к чёрту все беседы.
Шагай. Пусть криво. Главное, что твой.

Пусть прошлое, как старый гобелен,
Истёрлось, выцвело и стало пылью.
Не стоит ждать великих перемен,
Считая сказки выдуманной былью.

Никто не принесёт на блюдце дар,
Не нарисует карту к вашим кладам.
Пока горит внутри живой пожар,
Искать и строить нужно только рядом.

Не бойтесь ошибиться, сбиться с курса,
Свернуть с тропы, протоптанной другими.
Имейте волю собственного ресурса
Наполнить жизнь событиями своими.

Начнётся внезапно и шёпотом,
Ни грома, ни молний, ни бурь.
Обида приходит с опытом,
Под серую в небе глазурь.

Не ливень, что схлынет потоками,
А просто упрямая взвесь.
И ты промокаешь под окнами,
И серым становишься весь.

И вроде укрыться бы надо, но
Ты просто стоишь и молчишь.
Она проникает прохладою
Под кожу, пока ты спишь.

И копится в лужах усталости,
И дышится слишком сыро.
Обида-из тех самых малостей,
Что точат внутри серебро.