В стиле Бред

Детектив, чужие хлопоты,
отдыхаю, мутный день,
птицы крылышками хлопают,
встать с дивана, гнать их лень.
За движением сюжета,
не слежу, не нужно это.
Вырывает нить канву,
пять минут смотрю, усну.
Возвращаюсь в стиль и в слог
и лениво вспоминаю,
день свободный, я зеваю,
день прожить бы лучше мог,
но мне лень же, дорогая.
Сон - не сон, меж них звонок,
говорю и засыпаю,
телефон упал у ног,
день живу и пропадаю,
разбуди меня, мой бог,
дай движению пинок!
Толи дело, в понедельник,
но сегодня я бездельник,
час завесит в стиле Бред,
или здесь я, или нет.

6.2025.

Старое фото

Лежащее меж писем и бумаг,
желтеющих прошедшим веком,
которым время - самый нежный враг,
то фото с незнакомым человеком.
Я старые бумаги разбирал,
я письма из семейного архива,
немного осторожно и стыдливо,
как будто я чужой для них, читал.
Вдруг, фото. Кто такой? Не знаю...
И жалко мне, что некого спросить.
Лежит, отрезанного века
день осени, в дождях и страхе,
расмыты букв чернильных знаки,
значение которым я забыл.
Мир фиолетовых чернил,
мир слов звучавших прежде
и доверенных бумаге.
Мне осторожный голос их тверил:
"Оставьте нас покою наших сил,
покою горя и угаснувшей отваги.

06.2025.

Четырехстопный

Четырехстопный ямб, как будто,
два человека мимо шли,
и всеравно, то день, иль утро,
иль вечер звездочек пыли.
Один хромает, он как будто,
был ранен пулей на войне,
нога короче, в бинт обута
и близко оба шли ко мне.
И слышал я часть разговора
и тот, кто был в шагах здоров,
прошел размеренно и скоро,
и дальше был идти готов.
А тот, кто ранен, кто хромает,
чей шаг неровен в звёзд пыли
пойдет ли дальше, я не знаю,
он видно курит и молчит.

5.2025.

Бородино

Исторгла из себя Россия чуждый гений
он, что болезнь ее настойчиво терзал,
и внутренность ее и кость коленей,
все болью нестерпимой пронизал,
тот чуждый ей, иноплеменный гений.
Забудется она, мечтает, он уж тут!
Войска противника в полях страны идут,
звон упряжи, дыханье напряжений,
в трубу подзорную, на холме поместясь,
простор России с барабана озирает,
чуждый ей, иноплеменный гений.
Он чувствует, где кровь течет страны,
куда удары саблей, будучи нанесены,
к потере сил вести должны.
Какие следует принять защиты меры,
да где предел лежит в удачу веры.
Он знает всех в лицо своих солдат,
переставляет их, что в шахматах фигуры.
И едут маркитантов фуры,
кормить и баловать любой его отряд.
И вот Бородино, тут поле русской славы.
Здесь пушки тяжко разродясь,
с костями кровь мешали человечьей лавы.
Здесь враг смертельный получил удар,
и после съел его святой Москвы пожар.
И был исторгнут из России чуждый гений,
в снегу теряя кровь своих солдат.
Шли, замерзали, падали на черные колени,
в мольбе, остановить движение назад.
А он, вернувшись, в темном и сыром жилище,
ум острый свой напряг желанием одним.
Отряхивает пыль и воду с платья, ищет,
вернуть победу, павшую под ним.
И старый раб, слуга его каминный,
шевелит угли шпагой золотой,
становится теплее в выстывшей гостиной,
а взгляд его, потерян под Москвой...

6.2025.

Восторг и боль

Восторг и боль, в вас все -соединение,
бывает прочь толкает притяжение,
летим и не пускает связь-
над нами ваша власть,
простершаяся сквозь сухое время
и километров полосатых племя.
Вы дёргаете, нити вам даны,
всего две нити, мы подчинены.
И вместе вы, меж вами притяжение.
Восторг и боль, в вас все - соединение.
Куда одно, другое уж спешит,
так друг без друга вам не жить.
Решитесь и меняетесь местами,
а мы препятствовать тому не станем.
Так тяготит нас кушанье одно
и кажется нам, все предрешено.

6.2025.

Ещё не кончен...

Ещё не кончен буйный день,
ещё играют краски цветом,
но уж за всем движеньем этим,
раскидывает сети тень.

И прибирает осторожно,
все что себе забрать возможно.
Овраг и поле, дальний лес
и сыплет темень там и здесь.

Все понемногу исчезает,
прохожий руку потерял,
моста тяжёлого металл,
и в небе темном, птичья стая.

На небо выплыла луна,
медузой полною видна,
и где то плачут в скуке дети,
которых сна уж тянут сети.

И вот, тяжёлые лучи,
с утра измученного солнца,
терпенью трав сухих поклонятся
и страшно совий зов звучит.

6.2025.

(Сестре милосердия
Гумилев Николай

...Говорим об англичанке,
Песней славшей мужчин на бой
И поцеловавшей воина
Пред восторженной толпой.

Эта девушка с открытой сцены,
Нарумянена, одета в шелк,
Лучше всех сестер милосердия
Поняла свой юный долг.)

Поцеловала девушка...

Поцеловала девушка солдата,
простой солдат, чета не ей,
усов седеющая вата,
и прост солдат, как пять рублей.
А девушка, что ангел света,
шуршанье шелковых грудей,
солдат отмечен, ставьте мету,
пройдет тьму труб и жар печей.
Но даже если, не за это,
за все, что хитрость, да игра,
да шелк, шуршание грудное,
что приключилось не со мной,
что век в историю вошло,
что кровь, что слезы, что пошло.
Урок ли нам, тот день вчерашний,
не плюшевый, не чебурашный,
солдат же был, еще живой.

6.2025.

Ряд спиленных берёзок

Чужая дереву утрата,
корней и жизни, да всего,
желаньем, жаждой не объято,
любить не может никого.
Оно, привязанное к почве,
живёт, что узник днём и ночью.
Пересадить- оно растет,
спилить- наверное, умрет.
Но вижу, как руки обрубок,
ствол в банке с мутною водой,
да ряд ещё стоял такой.
Пила настойчиво, беззубо,
все обратила в неживое.
Как будто руки без кистей
и кровь стекает от костей.
Рабов казнили принародно,
чтоб не мечтали, что угодно.
И не бежали б от забот,
бросая в зло своих господ.
Так спиленных берёзок строй,
стоял смиренно- молодой.
Летел июнь, звенело лето,
жара окутала тела,
а жизнь по- прежнему текла,
брала начало от рассветов.

6.2025.

(Луна на море

Гумилев Николай

Луна уже покинула утесы,
Прозрачным море золотом полно,
И пьют друзья на лодке остроносой,
Не торопясь, горячее вино.

Смотря, как тучи легкие проходят
Сквозь-лунный столб, что в море отражен,
Одни из них мечтательно находят,
Что это поезд богдыханских жен;

Другие верят — это к рощам рая
Уходят тени набожных людей;
А третьи с ними спорят, утверждая,
Что это караваны лебедей.)


Три друга в лодке

Три друга в лодке, темно, осень.
Сквозь тучи продирается луна
и света столп ее относит
к чужому берегу, где дальняя страна.

Три друга пьют благословенное вино Колхиды.
Плетёная бутыль прогонит прочь обиды.
Качает лодку, красное вино,
порою прочь бежит, так суждено.

И, глядя на луны далёкой виды,
на столп, дорогу света на воде,
один из них сказал, что это девушки Колхиды,
бегут на родину от чуждых берегов в беде.

Другой решил, то души правоверных,
уходят в небо точно так, наверно.
А третий, вспомнил караваны лебедей
что осень гонит прочь из родины своей.

Но, ветер усилился, вскипело пеной море
и трое, все спешат грести домой,
отбросив в сторону вопрос простой-
Столб света лунного, что это все ж такое?

6.2025.

Мы закрытые...

Мы закрытые в маленьких кельях,
мы состаримся в них, поседеем,

никогда нас не пустят на волю,
в окна серые, смотрим до боли.

Ближний лес недоступен, дорога,
убегает от нас, колченога.

Не узнают соседские дети,
солнце слепо в окошечке светит.

Задохнётся мы в маленьких кельях,
духотой пахнут наши метели.

Мир большой нас не примет, не пустит,
день и ночь тишина в наших чувствах.

Но откроют уже, неживому,
пронесут по холодному дому.

И зажгут ворох желтой бумаги,
в день осенний у старой общаги.

5.2025.

Никольская улица, обновление

Я шел по улице и видел,
ее асфальты и дома,
свои булыжники в обиде,
собирала мрачная, она.

К ней приставало обновление,
и било пенною волной,
и в черном трауре, колени,
стыдливо прячет предо мной.

Я вспоминал и, пробираясь
меж говора чужих речей,
я вздрагивал от чувств, как заяц,
вблизи охотничьих полей.

А где -то занавес предела,
и видел я, что ком тугой,
железом схвачен, захотел,
пасть на колени, предо мной.

Нашел я почту, ход убогий,
"Пройти налево, поворот..."
и по ступеням древним ноги,
ведут, свершая мой поход.

6.2025.

Утренний взгляд на город

В моем градуснике цельсии,
перемешаны с фаренгейтами,
взглядом утренним целишься,
в те отметки нагретые.
Столбик красного спирта,
в нем пылают рассветы,
к нам пришла dolce vita,
принесла Фаренгейты.
Обогреют, помучают,
будто юг тут, субтропики,
не снегурка, Белуччи,
ходит в легоньком топике.
У фонтанов- движение,
притяжение народов-
белизна обнажения,
темнота переходов.
Дождь пройдет, точно Ялта,
настигает нас летом,
обрастаем панамами.
Может, вырастим пальмы,
ну и яблок с бананами,
в дополнение к этому?

6.2025.

Чужая боль

Твое простуженное горло,
ты кашляешь, твоя беда
и дела кажется, нет городу,
струится, щепки да вода.
Но в дни тревог и испытаний,
дни помрачений и беды,
мелеют воды между зданий,
и ход меняется воды.
А люди, став друг другу ближе,
боль чувствуют чужой руки,
когда ее по- песьи лижут,
огней сухие языки.

6.2025.

За клубникой в Люберцы

Две остановки от Москвы
и вот она, провинция!
Висят обшарпаны, мосты,
и просят обновиться.
Теснит проходов суета,
а рядом ходят поезда.
Как ты живёшь, провинция?
Такие же тут лица,
какие были здесь всегда.
Россия, не одна Москва,
она скорей, провинция.
Звучат здесь русские слова,
российский люд вертИтся,
Здесь в глубине, год- два
жить, страшно опроститься.
Курить, пить пиво, шаурму
на праздник есть великий,
купить турецкую клубнику,
а после выехать в Москву.

6.2023.

В штольне

Мы ехали и шли в отрогах гор,
в лесах, о скудости твердящих,
стволов, зубами редкими стоящих,
касался любопытный взор.
Нам штольня зев открыла жадный,
а мы под свод ступили смрадный,
оглядываясь с этих пор,
прощаясь с сумрачным светилом,
что нам милее в час тот было.
Вошли и сумрак нас объял,
мы штольни видели канал,
который расширялся вроде,
большого зала, что при входе,
нас светом слабых лам встречал.
Затем был ход, в горе пробитый,
пол ровный, аркой темный свод,
где тусклых ламп висела свита.
Иное место, власти вод,
подземных, предано казалось,
мы шли вперёд, вода плескалась,
ряд ламп, указывал проход.
Иной раз в лужи мы ступали,
иной же, под ногой металл,
шаги упругостью встречал
и долго звук тот жил в металле.
Поход продлился четверть часа,
в ряд зал, ввела та штольня нас.
Здесь много лучше освещение,
трудились люди, помещение,
как будто улей полнил шум
и дело общее смущало,
смотреть явившийся мой ум.
Но пару раз, проснувшись ночью,
ещё не открывая глаз,
я думал, в штольне я сейчас
и занят делом, как рабочий,
а штольня, не отпустит нас.

6.2025.

Дождь

С утра собрался в гости дождь,
копился, в небе темном стоя,
уже я спрашивал: "Пойдешь,
или это просто так, пустое?
Собрались тени- облака
и гром гремел, но все слегка.
Темнело, снова прояснялось,
мне надоело ждать, пока
у края небо колебалась,
у занавесок тьмы рука.
Но вот решился и в шестом
часу потряс нас первый гром.
Овечьим стадом, распадаясь,
бежали туч ряды, гуртом.
Так я, порою не решаюсь,
решусь, спешу идти потом.

6.2025.

Классики

Склоните головы, великие
и невеликие, но классики!
Такое несерьёзное занятие,
скакать, удерживая, платье...
Двора асфальты,
камня трещины ,
поделены в квадратики,
в них номера отмечены,
а в каждом, будущая
маленькая женщина,
на треснувшем от старости
асфальте.
Хозяйкой каждая,
в своем квадрате.
Кровь на коленке?
Все, отстаньте!
Исскуство прыгать,
на меня возложено.
Поранилась? Возможно!
Бывают маленькие ссадины...
Бывает, помешают
тети или дяди.
Но главное, что сложно,
а сложное, притягивает.
Достичь, я понимаю
-наслаждение!
Я буду осторожна,
сберегу колени.
Пусть подождут родители
и школа.
И даже, музыкальная.
Прочь отложу учебники,
рояли, скрипки, ваши альты.
Зовут асфальты!
Не научусь, себя не стану
уважать я.
А ночью дождь,
смывает труд вчерашних дел.
Машины по двору прокатят.
Сентябрь, школа,
сотня разных дел,
двор охрой,
утро осторожно красит.
А в школе у доски взяв мел,
в свободную минуту,
сопишь и снова
чертишь классики.

6.2025.

Любовь неизмеримая

Отечество моё, неизмеримое.
Я в поезде, а ты проходишь мимо,
любовь всегда неизмерима,
изменишь чем тебя, когда любима?
Леса зелёные, измерить чем,
что выдумать,
измерить воды, стекла синие,
какие метры нам необходимы,
растягивать вдоль трассы мили?
Прокладывать по карте линии?
Отечество моё, любимое.
Тебя не остановишь, ты- движение,
прочь скатывает капли притяжение,
цепляешь взглядом, все напрасно, мимо.
Отечество, всегда неизмеримо.
Я выброшу линейку с милями,
смешаю метры с километрами.
На даче клумба с лилией,
одна была, но мы- любили.

6.2025.

Доверься мне

Доверься мне, тебе громоотводом буду,
когда сердится станешь и встревожена, искрой,
шипя, озоны будешь лить передо мной,
возьму себе ток твой, энергию и чудо,
я обращу все это только тишиной.
Земные воды, не нагреются на мизер,
не разомкнет уста тяжёлые песок,
не просветлеет сумрачный денёк,
встревоженное небо, глаз к нам не приблизит.
И не затихнем мы, как мухи под стеклом.
Я буду провод твой, ты мой небесный гром.

6.2025.

Русский язык


Русский язык родной,
будь же, всегда со мной,
если войду я в воду,
ты обернись водой.
Русский язык родной,
если войду в огонь
и станет мне жарко в нем,
ты обратись огнем.
Будь же, всегда со мной!

6.2025.

Есть тайный смысл

Есть тайный смысл в силе правил,
ну кто ещё, нас жить заставит,
кто курс наш держит к берегам,
кто сберегает нас и там.
Кто нас отечески прощает,
нам долго кары возвещает?
Не говорите мне: "Закон!"
Излишне сух бывает он
и не имеет послаблений,
он ДА и НЕТ, в нем нету тени,
не спрятать в ней души простой,
в день полный вечной духотой.
Бранит нас правило с улыбкой,
когда мы делаем ошибки,
да шепчет бабушкой в ушко,
как это все нехорошо.
А сам закон, старик суровый,
в ту речь свое добавит слово.
Поправит правило порой
и покачает головой.

6.2025.
Иллюстрация - Нино Чакветадзе

Вечером


Наверно не зря замечено,
что- то есть в коммунизме,
Христос там или тайная вечеря,
а может, пение вечером
и еще обещание жизни,
хорошей, жалко не вечной.
А я, заскучав по обещаному,
спою темноте капризной,
пускай же придет, мне на плечи,
положит руки Лариса.
Пусть песнь, набирает гОлоса,
сквозь ночь прорастает,
а после, подобием колоса,
замрёт и быть перестанет.
Наверно есть в коммунизме,
традиция, встретить вечер.
А ты приходишь, садишься,
и правда, ломаться нечего.

6.2025.

Простые пожелания

Пересечение дней и правил
простая действенность минут.
Наивность прежнюю оставил,
я полюбил рожок и кнут.
Теперь осел, не самый лучший,
но свой возок везу скрипучий,
я в сонме правил, непростых
люблю капустные листы,
что оставляет мне создатель
когда они не столь чисты.
Прошу создатель не забыть,
меня в возницы обратить,
когда я мыслей наберусь,
да съем достаточно капуст.
Тружусь как видишь, в поте дня,
создатель, не забудь меня!
Проснусь и кнут мне прыгнет в руку,
вот я ослам задам науку!

6.2025.

Луна больна

По улице луна катила,
тяжёлый, белый ободок
она прохожему звонила,
в свой электрический звонок.
Она спешила, шагом пешим,
она сипела гласом севшим,
отведав эскимо вчера
лишилась голоса с утра.
Но утром солнце жечь готово,
а вечер, так готовить обод.
Из серебра и в тишине,
катить его навстречу мне.
Скрипит под ободом песок,
сипит луна, звонит звонок.
Кричит, прохожему, что слева:
-Поможете залезть на небо?
Ужасно вечером болеть,
когда тебе замены нет..."
-Я помогу- сказал прохожий,
Но мне бы только, крылья тоже!
-Всем крыльев нужно, крыльев нет,
возьмите, мой велосипед!

6.2025

Девушка туристка

Далеко ли, близко,
шла девушка туристка,
на груди ее значок
за плечами рюкзачок,
синие спортивные
шортики не длинные.
Жарко, солнышка печет
далеко идти ещё.
Жарко, снимет рюкзачок,
отстегнет с груди значок
девушка туристка,
ей идти неблизко
Очень жарко, жарко тут,
снимет шорты, рядом пруд.
Девушка туристка
ей идти не близко.
Окунется и волна,
ряски к ней спешит полна.
Девушка туристка,
спортсменка -медалистка.
Стало легче ей идти,
славно встретить пруд в пути,
Девушка туристка,
спортсменка -медалистка

6.2025.

Песенка нудиста

Почувствуй себя по- новому,
так, будто ты- родился,
и листьев не нужно кленовых,
я думаю, не пригодится.
Снимаем маски и шорты,
нам нужно освободиться,
под солнцем и без надзора
не загорелые лица.
Откинем щитки и брони,
нет похоти лишней места,
снимаем же шубу в вагоне,
где душно и тесно.
Почувствуй на коже новое,
без лишнего одолжения,
плоть наша и есть основа,
всего продолжение.
Пляжа и леса ближайшего
и комара зудящего,
бывшего прежде и нового,
прошлого и настоящего.
Просто явиться данности,
минуя ряды резолюций,
используя сроки давности
в ничто обернуться.
Но обуздай желания,
ты не на празднике плоти,
мысли оставь в том здании,
где тишина год ходит.
Обожествляет лица,
разгладит морщины кожи,
но не забудь, полиция,
против такого, все же.

6.2025.

Площадь революции

Революция, под землёй,
там латунный тяжёлый маузер
поднимает матросик свой
на тебя, господин Микки Маус!
Там младенец с голой ступней,
отполированной прикосновением,
миллионные наши тени,
всякий день здесь толпой.
Революция, под землёй,
там крестьянка- Мадонна с косой,
обменяемся взглядом с тобой.
Осторожнее будь, неврастеник!
Революция, под землёй,
прячет жало личинкой в почву,
бывшей раньше землёй.
Революция, под москвой
засыпает на год, но проснется,
футболист улыбнется,
он ударит латунный мяч свой.
Продолжает стахановец труд,
не желая знать, что у нас тут.
Там студент ходит с книжками,
и не вырастут никогда,
кто всегда остаются мальчишками.

6.2025.

4 Июня 41 г


Меж нами оборваны связи,
лежит проводов бахрома,
в них синие искры вылазают,
но дальше, идти в никуда.
Столбы диверсантами спилены,
заброшенным в чаще лесной,
и пыльной дороги извилины,
не трогают ветры покой.
Война приближается к берегу,
уснувшей в довольстве страны,
а мальчик детектору верит,
что точно, не будет войны.
А волны, в разрядах и шорохах,
проходят в пределах чужих,
в машинах, снарядах и порохах
и шуме заводов больших.
Но меди и стали касаясь,
бежит до кристаллов и плат,
а там, где динамика завязь,
начнет речь чужая звучать.
Там бешенство пышного зала,
там площадь парадом полна,
но чуждая речь, не сказала,
что завтра начнется война .
Тушонка с латинскими знаками,
и пепел шифровок в огне,
и два погранца, что с собаками,
решают: "Быть скоро войне!"

6.2025.

Ни славы ему...

Ни славы ему, ни попкорна,
но лег он покорно,
разместился и спит
за мусорным баком.
Такая корона,
ему обозначена знаком,
судьбы и закона,
нет, чтобы он, человек
по человечьи,
жил, потому, что не вечен.
Он мне ухмыльнулся,
как будто знакомы,
а он сторожит.
Мы оба бомжи,
потому что нельзя же,
нам отличаться,
когда одинакова жизнь.
Постройте дворцы,
разведите фонтаны,
и струй
пустите от мальчиков,
томных,
по мелководью,
издайте законы,
но также приходят
болезни к нему,
как и к вам,
лишь, может быть позже,
а все же...
Но предки его,
в притоках Итили,
в полях, расположенных там,
за все уже заплатили.
по разным счетам.

6.2025.

Странный труд

Мне нужно вытащить из небытия,
стихов распластанные тени,
крючком стальным их поддеваю я,
вытаскиваю в свет без сожалений.
Сопротивляются, топорщат плавники
и леску рвет движение руки...
Ах, сорвалось, нет счастья, все порушу,
в тьму вод гляжу, обидою укушен.
Прилажу хлеб к крючку, удачи снова жду,
но спать желанье, тяготит к утру.
Вод темных зеркало шевелится волной,
и странный труд, я не могу окончить мой.

6.2025.

Андрею Вознесенскому

Ты один с улыбкой веселой,
остальные глядят задумчивы,
остальных поэтов головы,
как -то менее благополучны.
Остальным, им как будто недАли,
улыбнуться рекИ излучиной,
хмур их взгляд, Сальвадором Дали
может так показалось, созвучней?
Но сложилось, как все сложило,
хмурит небо, или к черту тучи,
не в улыбке конечно сила,
но с улыбкой, немного лучше.

6.2025.

Infinity

Сама невозможность,
почти под запретом,
она существует,
решением, ответом.
Простая, как бублик,
Infinity.
На ноль поделенная,
данная летах,
а в тьму залететь
не хотите -ли?
Спокойна, что камень
подводный,
Infinity.
Спрятана скрюченной,
но извлечённая,
мучает,
вопросом, зачем нам
Infinity?
Быть может,
с любовью тебя
совместить бы,
Infinity?
И любовь бесконечная
нас не обидит.
Понравится нам,
вращаться
в плену притяжения,
вечного.
Но так не бывает,
конечно,
а вечность, рассыплется,
что и увидеть,
должны, пусть не мы,
но другие,
умнее, моложе.
А все же, *Infinity!

6.2025.

*Infinity (бесконечность) — свойство глобального объекта в JavaScript, числовое значение, представляющее бесконечность. Infinity ведёт себя как математическая бесконечность и получается при делении любого числа на ноль. Начальное значение Infinity — Number.

Олимп болеет

Олимп болеет, мусором стихи,
несёт к отрогам и ущельям.
Сам Зевс, склоняет голову, свои грехи,
слагает под навесы капителей.
Гефест кует горячий слов металл,
окалина слетает прочь столетий
и нимфы глаз опалом светит
и прячется под лавку мадригал.
Стенает Зевс: "Поэтам наплевать,
рифмуют, могут и не рифмовать!
Все складывают, что гнездо воронье,
прочтешь и ум болит, а сердце стонет!"
Крик ширится его: "Кто это диктовал?"
Приходит немощный и нервный Аполлон,
измучен чтением текстов скучных, он
перо, не выпускает из сухой руки,
вдруг заявляет: "Зевс, ты не поверишь,
вот прежде, не поэты были, просто звери,
иной рычал из них, а нынче поголовно- дураки!"

6.2025.

Кухонная пастораль

На кухне, в час кастрюль и суеты,
бываешь, что ни говори, свободен ты,
ты можешь есть, не есть, готовить,
ты можешь, не стесняться в слове,
когда горячая вода, осталась в области мечты.
Ты можешь замерев и тишину послушать,
торт одиноко и печально скушать,
полить и пожалеть засохшие цветы,
все можешь, если только час свободен ты
и никакие важные, великие заботы,
гражданские дела, ничто тебя не отвлечет,
от рюмки хереса, от пива, меда в сотах,
печенья, пряников из Тулы, пастилы.
На кухне можно думать о свободе,
такая шутка вечером по городу со мною ходит,
и говорит, мной прожит день не зря,
я вечером не ел, горит вечерняя заря,
к тому же, славное спокойствие царит в народе.

6.2025.

Зашоренное

Лошадь зашорена, черными шорами,
скрыто от глаз ее, лишнее шторами.
Лишнему места и быть не должно,
но всеравно, испугает оно,
будит внезапно заснувшую душу,
крик на дороге, прохожий укушен!
Лучше не видеть, не думать, не знать,
чтобы прохожему после сказать:
"Лошадь зашорена шорами- шторами,
и не тревожьте ее разговорами.
Лошади нужен возница и кнут,
два эти друга слепую ведут..."
Здесь не до шуток, прохожий, вернись!
Красных два глаза согласно зажглись.

6.2025.

Ты помнишь?

Случайная встреча, в дороге, в вагоне,
вопросом цепляет: "Ты помнишь, ты помнишь?"
Я шел, как шиповник, слова зацепили,
рукав сохраняю: " Не помню я, или..."
Мы ехали рядом в вагоне, в кабине
споткнулся о слово, меня отодвинет.
Я в памяти нервно ищу окончанья,
моих проводов, что же было меж нами?
Там спит, там забыто, у самого дна,
горит и мигает мне лампа одна.
Я нервно молчу, я себя удивляю,
ты помнишь, приятель, а я забываю.
Мы вместе учились, работали, шли,
ты крейсер, я ржавый баркас на мели.
Я выброшу флаг, я скажу, что не помню,
я буду краснеть, осторожно и скромно,
Качнусь, как корабль, прерву этикет,
не помню, не знаю, и памяти нет.
Ты жулик, прохожий, ты старый приятель,
а я неизвестный, простой обыватель,
я чист, моя память, как выпавший снег,
пишу, а назавтра, все гаснет во мне!
И новый чудак, остановит средь дня,
укором, вопросом, "Ты помнишь меня?"
И я точно остров, его обегаю,
" Не помню, не знаю, игра есть такая..."

6.2025

Куст сирени

Прохлада майская,
ко времени,
расцвел меж сора и травы,
был странным запахом,
беременный,
не удержал той тетивы.
Он всех сразил
небесным цветом,
стрелой прошедшей,
ночь в рассвет,
а напоследок,
щедрым летом,
цветов сирени,
в парке нет.
Соперничал
как бог духами,
всех провоцировал
и лгал,
но не сдержавшись,
бывший с нами,
один мужик
его сломал.

6.2025.

Мы- разные

Мы разные, мы все такие разные,
мы голубые, мы зелёные и красные,
коричневые, кудри наши с сединой,
но разозлившись на себя, останемся собой.
Такими, как мы были, разными,
красивыми и нет, разнообразными,
любимыми, счастливыми, несчастными.
У некоторых метр росту, у других под два,
но главное, когда есть голова,
когда мы говорим друг другу:
"Здраствуй!"
мы понимаем, чтобы ни случилось здесь и там,
какие трактора, не ездили по головам,
мы остаёмся как и были, разными,
седыми, голубыми и несчастными,
мы остаёмся ровно в точке той,
в которой мы оставлены до разговора,
и никогда, ни через год, ни скоро,
не перестанем просто быть собой.

6.2025.

Под вечер

С востока- тучи, с запада- закат,
темнее небо над тобой, столица,
пора и нам в постели уместится,
но, не окончен день и невозможно спать,
когда июнь разменян медяками,
природа удивлённая молчит,
к словам подходят нужные ключи,
и ржавые, они открыты перед нами.
Молчать, но вдруг заговорить, под вечер,
у всех у нас, тяжелые глаза
и слово ласковое осторожно лечит
и может пробежит, ненужная слеза.
Как будто сказку расскажу пустую,
и непонятную и нужную такую,
ни для чего, но просто перед сном,
и отвернувшись от всего, уснуть потом.

6.2025.

Когда я соберусь подумать

Когда я соберусь подумать о великом,
о разных разностях, о Янусе двуликом,
о тишине, о громе, о стране,
о где - нибудь идущей за пределами войне,
о перелетных птицах в поднебесьи...
я постараюсь окна хорошо завесить,
пусть из под теплых, темных штор,
не выйдет звук наружу, с этих пор,
я щели хорошо проконопачу,
чтоб не услышали, как я ночами плачу,
о чем по телефону час проговорю
и что вверяю дневнику и ноябрю.
И кто такой, на самом деле Иванов,
сказать любителю секретов не готов.
Пусть остаётся эта тайна неизвестной,
пылится в комнате, в мышиной норке тесной,
уйдет Радищева тетрадкой записной,
не к любопытному, но будет век со мной.
И может быть, окончив размышления,
я прочь откину штор ограничения.
Пыль вытру с подоконника и улыбнусь рассвету,
свобода мыслить, пунктик для поэтов.

6.2025.
Иллюстрация -Александр Николаевич Радищев, портрет.Художник С. Бондар.

Глобализация хвостов

Глобализация касается хвостов,
их не желают больше прятать,
отрезать предлагают, нет, не отрезайте!
Отрезанным хвостам уж счёт идёт за сто,
а сколько не отрезанных, о том ещё не знаете!
И уважаемый журнал, будирует вопрос:
"Двадцатый век, век пробуждения гена,
ген прежде спал, а хвост у нас не рос,
проснулся ген и будет новой сцена!"
Теперь, отпустят хвост из панталон,
естественное, тут чему стыдиться?
Жаль только, что по крысьи голый он,
но тут к косметике уместно обратится.
Пусть будет хвост, пушистый и живой,
рассказывающий о движении моды.
Пойдем гулять, поднимешь хвост трубой,
и ясно всем, что в городе чудесная погода.
А если, не дай бог, я волю дам рукам,
ну там, фривольности, дотронуться до тела..
хвост бить начнет по сторонам,
тут ясно мне, что ты сказать хотела!

6.2025.

Разговор двух трамваев на привокзальной площади

Два трамвая, разговаривали в городе,
речь у них простая так, одни звоночки вроде.
Прозвонит один, другой ему ответит.
-Как дела, а хорошо, что солнце светит!
-Я вчера, по городу к вокзалам,
ездил ночью, скучно стало.
-С фонарями разговаривать особо не о чем,
пару слов, потом они молчат весь вечер.
-Красный, жёлтый, да один зелёный,
вроде бы друзья, да каждый дружбой обделенный.
-Если ночь, то все они немного молчаливы,
звёзды и луна и фонарей большие сливы...
-А деревья в парке привокзальном,
ты заметил, от жары они печальны?
-Да, согласен, я с тобой согласен,
постоим, поговорим, когда фонарь наш будет красен.
-Будет дождь, так запущу я искру с провода!
-Я бы тоже запустил искру, нет только повода.
-Ну, прощай пока, до встречи,
постоим, поговорим тогда, вот будет дождь и вечер!

6.2025.

Скоро лето

Бог по небу несёт пустых бидонов громадье,
и те бидоны, задевают краем тучи
и раздается звук, протяжный и тягучий,
как будто то не бог, а просто дождь идёт.
Гром бьёт в пустой, ему ненужный бубен,
колдует может быть, устав от серых буден,
а скоро, очень скоро, лето настает
и жить мы этим летом скоро будем,
так думаю, когда снимаю, сохшее белье.
Темнеет вроде бы, но мимо дождь идёт.
И жарко на балконе мне, и хорошо,
когда подумаю, что лето целое ещё.

5.2025.

Двенадцать бьет

Двенадцать бьёт и надо бы, смываться,
гнать кучера и спину ковырять,
перчатку бросить вниз, нагой остаться,
и глубину позора испытать,
мир не тебе принадлежит, нахальная воровка,
сегодня двор обманываешь ловко,
водила за нос, сумасшедшего царя,
довольно, пусть часы проговорят,
свой приговор ужасный самозванцу,
пусть он бежит, а нет, тюрьма
и плеть обманщику достанутся,
и на спине его краснеют письмена,
оставленные плети танцем.
Твой кучер крыса, посмотри, бежит,
снимая прочь мешающие панталоны,
карета тыква, плеть, ее фестоны,
а ты обманщица, предавшаяся лжи.
Но если вдуматься, то двор и даже царство,
все есть обман и древнее коварство.
Не это ли есть правда, расскажи.

5.2025.

Желание жить

Торжественность обряда, мира тишина,
напрасное звучание слов великих,
желтеющие в свечном треске лики
и не смущаясь, движется война.
Наверно нам, от страха ужаснуться,
собаками зарыться в пыль и в сор,
но жизнь течет меж каменных опор,
и завихрений снов и революций.
Священные молитвы повторяют толпы,
стоят, как сотню лет стояли столпы
и пишет летописец в летопись пером,
а мы читаем, да к тому зевнем потом.
И том закрыв с обложкою тяжёлой,
идём в толпу, нас жизнь растормошит,
как те, кто жили, мы желаем жить,
кто пишет и читает, или ходит в школу.

5.2025.

Дата в стихе

Ты прилип бедняга, мухой,
сев на липкое число,
ты в стихах, как будто мука,
или просто, не везло.
Ты страдал, искал свободу,
воздух чистый жадно пил.
Злому времени в угоду,
ты лишался сна и сил.
Как источник, зря пролил,
злому времени в угоду,
ты стихов хороших воду,
но ему не угодил.
Ты остался, сух и нем,
два стиха твои в тетради,
их читая, в тексты глядя,
я расстроился совсем.
Но подумал, все уж было,
все страдания твои,
отгорели прочь прошли,
время прошлое забыло,
боль утихла средь земли.
Все горевшее, остыло.

5.2025.

Война щадила, мир не стал щадить


Война щадила церковь, враг не мог,
тому бывали разные причины,
судьба всему свой назначала срок
иль мимо шли военные машины.
Снаряды падали не в тех местах,
не там горела вата на костях,
не там шел бой и люди умирали,
за метр земли и килограммы стали.
Бог отводил, запутывал дела,
или судьба границу провела?
Сказала: "бой на месте этом,
Вести не будем ночью и с рассветом,
но, если нужно, поле вам,
решить дела военные, отдам.
Там разместим бетонных дотов,
здесь, проведем окопов сеть,
поставим рыльца пулеметов,
плевать огнем и сеять смерть.
Отсюда танки пустим, гусеницы,
месить песок, большие мастерицы.
Орудия поставим за спиной, у леса
между берёзок юных и осин
тут закопаем танк, всего один,
он будет наступлений цепи резать!"
Нет, миновала церковь смерть,
на многое пришлось смотреть,
увидеть кровь и дым и слезы,
огня озноб и жар мороза.
Но день пришел, во сне границ
в спокойствии счастливых лиц,
на съёмках про нашествие врага
взорвала церковь вражия рука.
Да где же враг скрываться мог,
в час тот дремали и судьба и бог...

5.2025.

(Ради пущей достоверности показываемых на экране событий авторы фильма решили принести в жертву старинную постройку - обветшавший каменный Воскресенский храм 1835 года. Об этом в интервью корреспонденту газеты рассказал художник-постановщик Стален Волков: «Здесь (в заброшенном селе Батыево. – А.Д.) есть все, что требовалось для съемок: старинные дома и полуразрушенная церковь, которую мы можем доразрушить по нашему усмотрению…»
Действительно, чтобы в кадре более эффектно выглядело село, «варварски уничтоженное немецко-фашистскими оккупантами», перед съемками эпизода с со случайной встречей Синцова и Серпилина частично взорвали.

MKRU
Фильму «Живые и мертвые» - 60 лет: стала известна правда о картине
«Кажется, снова ожил тысяча девятьсот сорок первый»)

Нет лишних слов

Я шел и прицепилось слово,
крючками маленькими в ткань,
как неживое, бестолково,
напрасно говорю: " Отстань".
Его бы, оторвать мне с мясом,
и не жалеть его ни разу.
Его бы кинуть мне в огонь,
но это слово, бестолково,
таких вот слов, не любит он.
Его бы, раздавить, мне надо
такое мерзское, в крючках,
но не могу, мне жалко гада,
им тоже жить охота, страх.
Живёт, прижилось, дети тоже,
немного на него похожи,
и извиваясь, точно уж
ему поддакивает муж.
И развивая тему спора,
вверну его, для разговору.
Вот вам, великая строка-
нет лишних слов у языка!

5.2025.

Майский пух

Летает пух над площадью, над домом
С ним водят дружбу сквозняки
Бывает, ветрами влекомый,
влетает в окна, где скучают старики.
Там паутина вечная и старые обои,
скрипучая кровать и все такое...
Здесь пух, посланец летних дней,
является воспоминания нежней.
Вы помните старушка, помните,
как было, пух несло по комнате,
и оживают в прошлом голоса
и может пробежит одна слеза.
Всего одна, нет двух той комнате,
забывшей, что ты делала вчера,
уколы вечные, да снимки,доктора....
Вы все забыли, или что -то помните?
Вы в детство впали, или в пустоту,
которая, пропитанная пылью,
является и небылью и былью,
а если жарко станет, в пору ту,
желаний и любви истомы,
что пух летит над площадью, над домом.

5.3025.

Когда пешком...

Когда пешком ходил под стол,
я был отмечен ростом не большим
и рисовать любил,
я пробовал на вкус, карандаши.
Зелёный вкусом, совершенная трава,
коричневый, напоминал дрова,
казался мне прохладой и водой,
тот карандаш, который, голубой.
Я находил меж всех, всегда один,
несущий вкусы вишен и малин,
он красный был, его любил,
я наносить поверх бумажности белил.
Затем, мне надоело рисовать
и я карандаши предал забвенью ват.
Я ваты распушив большой клочек
с балкона отпускал, потом ещё,
потом соседи жаловались маме,
что слишком много ваты под ногами.
Я выбрал фотографии труды,
растворы, темень красную, воды
стакан
и хлопоты хранения негатива,
горящего в огне и быстро и красиво.
Потом я выбрал радио, оно,
таинственно
в пространстве пробиралось,
учиться в школе мне осталось,
год, или два, с профессией казалось,
все было решено.

5.2025.

Что прячет город

Что прячет город за рядами темных стен,
за ширмой парков, с желтыми цветами,
что прячет он за дымом, но затем,
покажет, занавес откинув перед нами,
что опытный актер, давно скрывал
и прятал в душном мире покрывал?
Чихнем, когда откроет, от души
когда не нужно прятать и скрываться,
но жалко тайне оставаться,
каким нибудь, секретом небольшим.

5.2025.

Неделя труда

Повелитель стихии и буйного ветра,
обладатель движения, дождика, света,
пожелает, сто прутьев заставит бесить,
только стоит в кабине себя уместить.
Он волшебник немного, нажатием кнопки,
зведёт ураган на свободной парковке,
может все изменить... ну не все половину,
остальное не может, отключит машину.
Опускаются руки, устал от труда,
очень к месту обед наступает тогда.
Моет руки и шею в рабочей столовой
он один за столом и не скажет ни слова.
Точно бог, что устал от недели труда
и суббота на встречу спешит иногда.
Разберется в меню, он закажет азу,
и компот, да ещё, вермишелевый суп.
Так неделя кончается божьих трудов,
даже пива он выпить немного готов.

5.2025.

Пахнущая гречкой тишина

Здесь пахнет гречкой, хлоркой, скукой
и каплет в рукомойник ржавая вода,
а если мыть бруском нерастворимым руки,
запоры отворят поток не без труда.
Латунно жёлтые, тяжёлые запоры,
и рукомойника большая глубина,
и длинного, сквозь дом весь коридора,
необозримая пространствами длина.
Закрыты двери, люди на работе,
ну как вы люди, в стенах тех живете
Не мучает вас коридора глубина,
и пахнущая гречкой тишина?
Здесь расположены кабинки душевые
и кафель рыжий видел ваши выи.
Но не без плюса там, под потолком
для воздуха есть ход, питающий весь дом.
И даже если вы не открываете окно,
дышать легко вам будет всеравно.
А днем, когда вы дома не живете,
по коридору важно кошка ходит,
осматривает, нет ли тут мышей,
а если есть, так выставит взашей.

5.2025.

Странный сон

Ах, небо темное, ты снишься,
когда усну сном долгим я,
твои провалы цвета вишни,
полны тяжёлого огня.
Горит Капотня, город млеет,
шумит дорога сотней шин,
и ночь безумная светлеет
нечистым пламенем гардин.
Проснусь и сны я забываю,
где был, что видел, я не знаю,
но помню небо и огонь
и шум ночной, вот странный сон.

5.2025.

Все повторяется, но не полностью

Уже в права вступает лето,
день пахнет пылью и жарой,
деревьев стал понуро строй,
листвой тяжёлой полной веток,
я вспомнил день далёкий мой,
далёкий день, упавший в лето,
оно горело, лето это,
в те дни, владевшее Москвой,
я вспомнил день далёкий мой.
Привет, диктующее время,
черкни скорее профиль мой,
на поле белого рассвета.
Я знаю, любишь повторять
и время в шутку обращать
и наступая нам на пятки,
смеяться зло, играя в прятки,
оставишь холод при дверях,
чтоб до конца, не повторять.

5.2025.

Бесконечность

Бог создал воздух, твердь и воду,
он разделил их меж собой,
и бесконечности в угоду,
рассыпал звёзд над головой.
Он создал жизни цепи, нити,
бактерий, вирусы и нас,
он создал тьму и создал глаз
и мир чудесный он увидел.
Создал он в капле океан
и много больше, бесконечность.
Создать желаньем обуян,
он создал дело и беспечность.
И тишину, и гром войны,
все создал бог, а мы должны,
оттачивая слабый разум,
вникая глубже, раз за разом,
корпеть у книг меж тишины.
Нас бесконечностью измучать,
решил затем довольный бог.
Измыслить сам вопрос помог,
что без него нам будет лучше.
Он, закрутив весь хоровод,
пропал, оставив огород.

5.2025.

Неприятности

Неприятности не ходят по одной,
молодые женщины, веселые,
курят и орут на лестнице толпой,
кажется, и не оканчивали школу.
Им не то что, дамам возрастным,
двигать в парке тело чинно,
солнцем прогревать артриты спин,
доктора которые, не чинят.
Появляются без спросу и шумят,
требуют внимание и время,
надоест, гоню нахалок я,
а не надоест, ору со всеми.
Есть такие, словом не проймёшь,
не откроешь, в дверь стучат ногами,
умницы придут, блестят очками,
все простые, точно молодежь.

5.2025.

Кормилица

Кормилица вскормила царского ребенка,
кровь голубая в том и зелен цвет у глаз
и профиль вырезанный на бумаге тонкой,
в альбом уложен, удивлять всех нас.
Кормилица рыжеволоса, осторожна телом,
в покоях царских, меж свечей и покрывал,
проходит занята, великим делом,
и ей министр руку осторожно пожимал.
А молоко кормилицы, с великолепной пенкой,
стекает из сосцов ее, коричневых оттенком.
В покоях нету ширм, а грудь ее бела,
и говорят царица, молоко ее пила...
Всем говорила- "Вкус у молока отменный,
немного содой отдает, но право стоит цену,
которую назначила казна,
за то, что молоко приносит во дворец она..."
Лицом груба кормилица, не знает этикету,
не знает грамоту и не прочтет письма,
не знает что сказать служанке и поэту,
но главное, что молоко даёт она.
И в теле юном, соками вскормленном,
здоровье явится перед богатством обделённым,
тем самым, очень нужным молоком,
которое кормилице, даётся столь легко.
А старый казначей, надев очки спросонок,
запишет, с парика насыпав сор:
"Здоров и сыт сегодня царственный ребенок,
и счастлив этим несомненно двор!"

5.2025.
Алексей Венецианов Кормилица

На пепелище

На пепелище ветер свищет,
ступеньки, где порог торчат,
белеют ребра кирпича
и хмур хозяин в пепле ищет,
ругая небо и ворча.
А небо прячет белый свет
готовит дождь излить на горе,
труба печная, с небом в ссоре,
едва дымит ему в ответ.
Тепло скрывает холм пыли,
в лицо неясно веет жаром
и воробей желает даром,
зерно забрать у злой земли.
И ангел шепчет человеку:
-"Ты счастлив, ты один живой!"
Молчит и злится тот, рукой
меж пепла ищет без успеха.

5.2025.

Я обнял плечи

Я обнял плечи платья, в тишине,
духами пахнет, так казалось мне,
его наполнил дух одушевлённый,
и слышал я твой возглас удивленный.
Ушла ты, кожу мне оставила, змея,
воспоминанием охвачен, замер я.
Твой запах предназначенный не мне,
недавно был тобой и тенью по стене,
скользила ты, как я дышала,
стучали туфли, брошь твоя сверкала
и платья ткань, легко шурша,
наполнила как воздух шар, душа.
Я слышал, ваза передвинута в гостиной,
и ваза воду в рот вливала длинный.
Три странные цветка застыли белизной,
и пузырьки кружили, схвачены водой.
Но все не мне, я гость здесь нежеланный,
я слышал все и дом покинул странный.

5.2025.