Чемодан мой попросит...

Чемодан мой попросит простора,
засиделся в стенах чемодан.
Чтобы просто уехать из города,
а куда- отдышаться бы там.
По асфальту неправильной кладки,
походить, неспеша для зарядки.
Да найти наконец- то, Магнит,
там какой нибудь дряни купить.
Сыр Российский, Кубанского творога,
белый хлеб нарезной, все недорого.
А по улице выйдешь на свет,
и табличка- жил местный поэт.
Он наверно, скучал тут немного
и его чемодан звал в дорогу.
Заходил в непременный Магнит,
посмотреть, что на полках стоит.
А под боком поэта- вокзал.
Там звучит красных кровель вокал.
Если дождик над площадью города,
если стричь ему некогда бороду.
И в урочный, расписанный час,
отправляется поезд до нас.
Мы приедем с моим чемоданом,
мы увидим табличку ту странную.
Пригласил бы нас в гости поэт,
но поэта, давно уже нет.
Он наверно, немного скучал,
сочинял, слушал капель вокал.
И под вечер, руки ослабевшей
пальцы вниз отпускали бокал.
Чемодан мой, попросит простора,
мы уедем, уедем в тот город.
Где табличка и старый Магнит,
непонятно, но сильно манит.

11.2025.

Устаю ...

Устаю от антоновских яблок,
покупаю налив золотой.
Он является зримо и явно,
отрицает мечты и покой.

Не тяжел и не лёгок, без меры,
точно то, что сам бог прописал.
Понимаю цвета и размеры,
и округлости полный овал.

Помещается в вазе стеклянной,
ждущей взгляда и жадности рук.
Позабытый давно, но желанный,
на столе появляется вдруг.

Что за путь ты проделал под осень,
из каких ты явился садов?
Километры и мили отбросив,
не устал и к желаньям готов.

11.2025.

Старый снимок

Ты стал у темного проема
и он тебя не поглотил.
Стоишь и обернулся, сонный,
в свечении сказочных светил.
Ты не идёшь, стоишь, застыл.
На старом фото ты- букашка.
В нем серебро и желатин,
в нем темень пройденных долин
и ход часов пропавших наших.
Так в снимке этом ты застрял,
а время, полное вражды,
фарфор рассыпит, съест металл
и снимок тот сожжет, где ты.
Язык огня пойдет, что нож,
а ты на миг с тем оживешь.

11.2025.

Бабочка- лимонница

Старого писателя седого,
написавшего большую стопку книг,
спрашивают- "Вот о чем вы много,
меж трудов печалились своих?"

Он же, лысый и седой от темени,
рассказал историю о том,
как девицу в давнем времени,
он привел в свой старый дом.

Рухнула кровать его, два тела,
не совсем, что хилое, одно.
А девица тут же улетела,
бабочкой смешливою в окно.

-"Но теперь, ни что не переломится,
книги я сложил бы под кровать,
только б эту бабочку- лимонницу,
мне опять к себе позвать!"

11.2025.

На страже

Ветшает все- дорога и дома,
клонится яблоня к забору,
но ель столетняя одна,
крепка, прильнула к косогору.

Здесь прежде был колодец твой-
к нему по лестнице сойду я,
он мне цепочкою стальной
воды достанет ледяной,
что зубы заболят, смакуя.

Но тот колодец, растерял
все- цепи звон, ведра металл.
Лежит оно в траве забыто,
Все тлен, все сыпется, разбито.

Но будто держит косогор,
та ель, одна крепка и даже,
стоит и ждёт, но спит на страже,
вот от чего весь тот раздор.

10.2025.

Принтер

Он десять лет не спал в углу,
бумаги пропускал,
через нутра тепло и мглу,
пластмассы и металл.

Он безотказен был, как бог,
которому скажи,
чтоб постарался он, помог,
с которым, славно жить.

Шли дни, терялась даль во мгле,
бумаги шли и шли,
они ложились на столе,
в покое и пыли.

Копились, шли на передел,
среди иных газет,
а принтер, все в углу пер***,
казалось, сносу нет.

Но был ноябрь, мрачный день,
не выдержав труда,
он замер, меж углами стен,
он всех послал туда,
куда бумагам путь за тем,
на передел всегда.

И угол тот, осиротел,
где принтер проживал.
Бумаги, пожелтели те,
рассыпался металл.

Нет в мире вечного ничуть,
кто в угол заключён,
устанут все когда- нибудь,
хоть бог, хоть фараон.

11.2025.

Потеря

Я потерял тебя, прощай моя потеря!
Вот обронил, как книгу, или нож.
Тогда искал ещё, себе не веря,
не понимал несчастный, не найдешь.

Лежала ты, укутанная в пыль дороги,
росистых трав, касалась головой.
И по тебе прошли стопы прохожих многих,
не понимая, кто ты есть и что с тобой.

Шли дни, тебя дожди мочили,
собаки нюхали, сопливый нос прижав,
ты не жива и не мертва в дорожной пыли,
но думаю, что без меня, ты не жива.

Так солнце жгло тебя, в печи июля,
его расплавленного воска дней.
Но в сером октябре, лучи уснули,
и тусклым серебром, манила ты людей.

Нашел мальчишка, трогая рукою,
твой грозный герб, рифлёный ободок,
владел, но распростясь с тобою,
купил себе собачий поводок.


11.2025.

После праздника

А после праздника, такая маята,
что небо вешается шубой ношенной,
нет нам просвета, даже щелки там,
а в дне наставшем, ничего хорошего.

Свивает ветер свой хребет в кольцо,
прохожий прячет бледное лицо,
ребенок на ходу, заснёт шагая,
тень ноября бесстыдна и нагая.

Нет праздников, всего осталось тут-
в промозглой осени дыханье лихорадки,
ленивого утра печальные повадки,
и вечно нас зовущий, не любезный труд.

Порви кортонки торопясь, как хулиган,
рукою доберись, нащупывая сути.
Октябрь кончился, ноябрь только будет,
все остальное кажется, обман!

11.2025.

Предзимье

Не смей порог переступать,
зима, согбенная старуха.
Шаг свой неверный, двигай вспять,
и помни, чтобы было сухо!

Дай сорок дней нам, карантин,
что значит- месяц не один.
Продли ноябрь и декабрь,
сухой дорожный серпантин.

Пусть будет где- то, не у нас,
пусть будет завтра, не сейчас!
А там, к весне насыпишь снегу,
все что копила, первый раз.

Люблю ноябрь я, сухой,
черны деревья в нем руками,
бульвары в нем, объяты снами,
спит небо, скрыто пеленой.

Люблю во всем предощущенье,
когда не торопя часы,
сверкание блёсток и красы,
на праздник город мой наденет.

Будь холод сух и невелик,
будь ветра пляска не большая,
но также, счастлив милый лик,
а год, движенье завершает.

11.2025.

Мольбы Сизифа

Дай только времени господь,
или природа или бездна,
дай неподвижность побороть,
дай сдвинуть ход судьбы железной.
Дай сдвинуть камень, что тяжел,
что в землю врос, со мной не шел.
Дай только времени господь,
всю неподвижность побороть.
Пусть каплет пот, я не жалею,
я скудных сил своих запас,
отдать готов в сей славный час.
Я капли пота в землю сею,
благослови мой труд над нею.
Но нескончаем вечный труд,
а камень падает к началу,
хотя судьба мне обещала,
предел трудам и отдых тут.
Но обратив свой труд к нулям,
черпаю снова силы там.

11.2025.

Грядет зима

Грядет зима, тяжёлым посохом,
стучать в уснувшие долины,
по глади вод пойдет, как посуху,
дождей хвосты обрезав длинные.

Свернут к теплу мои желания,
оденет пухом небо серое,
а по дорогам, скользко станет
идти, движенья скупо меряя.

Нам даль оденет шубой сизою,
хранимою зимой в чулане,
а сверху снег, а то и снизу ли,
нам в декабре неважно станет.

Изменит город цвет бульвара,
отринет моды позолоты
и впишет нам чертою старою
между быков мостов пролеты.

Грядет зимы, что гор на севере,
гряды затерянные в мраке,
тяжёлых туч посланцев серых,
пером очерченных в бумаге.

11.2025.

Все дал тебе...

Все дал тебе господь, лицо и попу
и грудь божественную, славный цвет лица.
Но не дал он ума тебе, наверно чтобы,
не повредить твоим прекрасным волосам.

Свой труд окончив и толкнув созданье в спину,
-"Пусть будет!"- так решил старик.
-"Не все же яйца положить в одну корзину,
не потерять же все, когда уронишь их!"

Ты волос берегла, ты красила седины
и славно делала, что берегла.
Остались целыми те яйца и корзины,
хотя бывали близко от угла.

11.2025.

Утро

Утро пахнет дымом дальним,
говорком больших дорог,
светом слабым и печальным
и туманом, что продрог.

Неба с тяжестью, сырого,
капель звонких из горсти
и желания большого,
спать спокойно до шести.

Звуком радио проворным,
пахнет чаем и теплом.
И покоем рукотворным,
что разрушится потом.

Утро пахнет разговором,
бесполезным ни о чем.
и вчера забытым сором,
что не выброшен ещё.

Утро пахнет, ветер свищет
снам теперь упавшим в темь.
утром в зеркале отыщим,
нас вчерашних- не совсем.

10.2025.

Старик Касперский

Старик Касперский строг, он бережет,
всех детских тайн моих смешные бредни.
А если что, так схватит за плечо,
сухими пальцами в гостиной и в передней.

Замру я, заколдован, весь являя слух.
как лунный лик зимою заоконный,
а он высокий, нервный, сух,
откроет мне движеньем нервным рук,
всю подлость жулика и безопасности каноны.

Я чувствую дыхание его
и выкуренной за обедом папиросы
и нет, не задаю излишние вопросы.
Кивну ему и больше ничего.

Проверь Касперский, отыщи врага,
сорви с него защиты камуфляжи!
На улицу, под дождь, пускай прохожего нога,
раздавит голову зловредному букашке!

10.2025.

Сошлись и разойдемся снова

Счастливо тяготы дорожной лишены,
беды избегли, что в пути подстерегает!
Отлично ж, ладят эти две жены,
а где одна, туда спешит вторая.

Отравы отклонили темного вина,
чуму с холерой обошли играя,
любви венериной, какая б ни была,
в дороге долгой, мы не доверяли!

Теперь, в конце пути собрались мы,
Решили сосчитать друзей отставших.
Кто не дошёл, замёрз в полях зимы,
кто был убит, кто остановлен жаждой.

Кто может быть, нашел себя в ином
и ныне счастлив, жив, имеет дом.
Красавицу жену имеет, двух детей
и гонит прочь печаль ночных путей.

Мы здесь собрались, всех отставших помянуть,
кого нет между нас, кто не продолжит путь.
Сошлись и также разойдемся снова,
да встретишь ли товарища когда ещё живого?

10.2025.

Прыжок через быка

Минойская девушка прыгает через быка,
минойская девушка касается его слегка.
Раз - и девушки не видно, просто ее нет,
бык башкой трясет, и правда, что за бред!
Может, почудилось ему, что коснулись его бока,
может почудилось ему,что сказали- Бык, пока!
Смелая девушка, а бык силен,
белый рог его, в крови закален.
Если ошибка, но ты берешь его за рога,
можешь, далеко улететь, найдут пока.
Но девушка опять прыгает через быка.
Ветер закружит ее, так легка.

10.2025.

Было дело

Мои руки расцарапаны,
я с кустами воевал,
я пилил, я резал, лапами
били ветки наповал.

Увернуться? Не всегда же,
получал я Хуки дважды.
Час и два - пилил, пилил,
что тогда хватало сил.

Павших складывал рядком,
да костру предал потом.
С ним мы давние друзья,
он горит- потею я.

Было дело, было дело,
но прошло и надоело.
Все подрезал, но устал,
у пилы моей металл.

Было дело, было дело,
на дворе костром горело.
Руки красным языком,
пламя трогало легко.

На ладони, до зари,
наливались волдыри.
Было дело, было дело,
я с кустами воевал,
все порушил наповал!

Воевал, не для зарядки,
Вместо них поставлю грядки.
Там- теплицу, там- сирень
если не постигнет лень!

10.2025.

Скелетик

У каждого, каждого, каждого,
скелетик есть, спрятан в комод.
Пришел и остался однажды
спокойно и тихо живёт.

А годы, торопятся в суе,
толкаются в лоно и в грудь,
а он, не смешлив, не тоскует,
не ест, хоть совсем позабудь.

На улице праздник и будни,
горят и потухнут огни,
снега разливаются студнем,
июль зажигает нам дни.

На улице горе и счастье,
рождение новых людей.
Он куклой стоит без участия,
ко всей мешанине идей.

Он в коже своей деревянной,
наверно немного счастлив?
Сто лет как не моется в ванной,
не ел, только сорванных слив.

Но выбросят страшную куклу,
толкнут, насмехаясь к стене,
секреты, как будто протухли,
уже не опасны вполне.

10.2025.

Февраль, месяц перемен

Поэзия ветра, поэзия света,
поэзия режущей взгляд белизны.
И нет нам спасения, укрытия нету,
смотреть и внимать ей должны.

Февраль, это месяц снегов и желаний,
и синего неба в его простоте.
Сгорит тот огонь и душа перестанет,
тепла понемногу хотеть.

Закрутят слепое движение бури,
ночь темная взгляда лишит.
Но где- то февраль не окончится, будет,
собой оставаться и жить.

Ценнее, чем май, чем июня дыханье,
и августа жар и печаль.
Ценней ощутить, что не завтра настанет,
чем то, что уже отшагал.

Тот снег, что искрится, что падает ночью
но вот, на карнизе, подтоплен огнем.
Пусть год завершится, а сердце захочет,
надежд в завершении том.

10.2025.

В черном вечере

От отчаянья до счастья,
раскачается качель,
в черном вечере ненастья,
в черном вечере потерь.

Ходит ветер, бродит вечер,
капля капает дождя.
Удивительно, всем этим,
только этим, счастлив я.

Время пью и не смакую,
как напиток и вино,
в черном вечере ликую,
засыпаю всеравно.

Дребезжат земли скрижали,
непонятно говорят.
Под балконом спит едва ли,
мокрый, черный город сад.

Фонарей темны плафоны,
Небеса полны виной.
Вечер, дождь и под балконом,
город сад передо мной.

10.2025.

Я еду

Я еду, ни на развлечения, ни на танцы,
я еду, чтобы делом закипеть.
Труд мой, смешается среди других, останется,
застынет, обращаясь клеем в твердь.

Я сплю в дороге, в остановке и движении,
винтом врастаю в лязг стальных колес.
Проходят сны по позвоночкам шейным,
по всем семи, каких иметь пришлось.

Не ждёт нас день, а время движет бутафории-
куртин, запачканных осенней ржой
по гулам поездов, свое пространство вторит,
но притворяется богинею немой.

Приедем, скудости тепла покинем,
и понукая наши сонные тела,
старуха осень с кудрями седыми,
поводырем неловким тут же быть взялась.

Средь желтизны лесов- легли ее туманы,
роится скудным даром бесполезный дождь.
Останешься один в дороге, скучно станет,
невольно и шевелит душу дрожь...

10.2025.

Читаю Рыжего

Читаю Рыжего, поэта,
читаю что- то про судьбу,
про водку, девушку, про лето,
теперь оставивших борьбу.

Про тучи неба перьевые,
гранит построек и кирпич,
про притяжение синевы,
и философии обычай.

Про неизбежность и века,
полет души и город темный.
И все кончая ноткой томной,
сказать читателю- "Пока!"

Я возвращаю, как пластинка,
винила темный, гладкий лист.
Гранита плиты и блондинка
и перья туч, смотрящих вниз.

Я ухожу и возвращаю,
поэзия есть колдовство.
Поэта Рыжего читаю,
читаю Рыжего, его...

10.2025.

Гимн рынку


Ты правишь все невидимой рукой,
сплю, бодрствую я- но ты со мной.
Болею, место не найду в своей кровати,
сиделка ты и ставишь мне судно в палате.

Лоб пробуешь, стучишь в заботе трудовой,
я выздоровел, ты опять со мной.
Меня ты в шесть утра разбудишь
и по пятам ходить за мной с часами будешь.

Играя втиснешь в переполненный вагон
и может быть, ещё подаришь сон.
Ты за спиной в трудах, в любой заботе,
за мной стоишь и ходишь на работе.

Торопишь, вдуматься в дела велишь,
подаришь что то и покажешь только шиш.
Начальным голосом, взываешь на доклад,
а то забудешь обо мне, а я и рад!

Семья и дети, все ты и во всем един,
тебя мой рынок, поздно ночью мы едим.
С тобой устало отправляемся в кровать,
чтоб завтра, право на тебя не потерять!

Но если все теряем до нуля, ты здесь и тут,
к тебе взывают, просят и в слезах зовут.
Невидим ты, но крепкою рукой,
мои дела ты правишь в счастье и покой.

10 2025.
Иллюстрация- Михаил Врубель. "Ангел с кадилом и свечой".

Пыль прошлого

Пыль прошлого, скопилась на шкафу,
пыль прошлого, тогда мы были вместе,
копилась, как во времена Хуфу,
когда тот спал, от комаров лицо завесив.
Как будет оставаясь, после нас,
желая все забыть и обращаясь в грязь.
И в будущем, уборщица почти нагая,
поднимет взгляд и плюнет, нас не понимая.-
"Пыль прошлого, зараза собралась!"
Уж лучше без тебя, чем ты, без нас!

10.2025.

Сон в дороге


На станции Перово
ты сойдешь с ума,
на станции Перово.
На станции сойдешь сама,
так бывай же, здорова!
Заберёшь свою сумку,
серую в клетку,
шапку вязанную,
свою жилетку.
Платок носовой,
который с тобой,
как вопли и сопли,
молчание даже,
воздух, дыхание сажи.
Близкий завод
вздохнет,
облегчён.
Клён повесит,
жёлтую рвань, знамён,
у станции Перово,
здесь, спотыкается слово.
Все заберёшь ты
с собой,
без остатка.
На место твое
станет мулатка.
Начнет говорить,
бормотать телефон.
подумаю- "Это- сон!"
и закрою глаза украдкой.
Не буди меня,
не буди, мулатка.
Ты- мой сон,
посплю немного,
сна допью остаток.
Пуст стакан
но снова,
начинаю сон, хрустит
шоколадка.
Здесь, кто -то ест,
Ну а мне, не сладко.
Открываю глаз,
и опять- Перово!
-Приехали, ну, здорово!

10.2025.

Покров

Немного выглянуло солнце,
а где- там, теперь покров...
в делах своих не угомонится,
он говорить, он петь готов.
Покров.
Церквей торжественные гулы,
и приношения баулы
и пенье хора в час иной
и перезвон над головой.
Покров...таинственное слово,
ты в греки нас влечёшь, мой друг?
Или в пещеры, в тьму готово,
где тайна все, почти испуг.
А дым свечи протяжно- сладкий
и вера есть, но нет разгадки.
Что бог? Что дева? Что любовь?
Покров придти теперь готов.
Покров, такое слово, между слов.

10.2025.

Обещание

Пообещай, мне очень нужно,
то обещание одно,
его я скушаю за ужином,
его я выпью, как вино.
Как воду, в сушь и день июля,
пить стану, крышку ответив,
пущу, убив последней пулей,
врага приметив, между ив.
Забью гвоздем в худую крышу,
в сентябрьских, больших делах,
распробую, когда услышу,
как слышит дерево пила...
Водой наполню, будет вазой,
на полированном столе,
цветов в него и станет сразу,
немного легче станет мне.

10.2025.

Мясо волку- не трава

Волк овцу одну любил,
он ее по шерсти гладил.
он терпел, что было сил,
так с овцою он поладил.

Пригласил в далёкий тур,
по окраинам Полесья.
Говорил ей: "Только здесь я,
отдохну от волчьих дур!"

-"Я овец люблю, мой свет,
лучше их на свете нет!"-
Две недели, душа в душу,
жили но, хотел покушать.

На прогулку шли вдвоем,
парк и лес и водоем,
о траве у них беседа,
наступает час обеда...

-Там репейник, или тмин?-
-Тут одни кусты любимый...-
-Станем здесь, необходимо,
мне сказать секрет один...-

Как овечья мать права,
мясо волку- не трава!
Если рядом мясо есть
как сдержаться, не поесть...

Дальше жил один, известно,
стало, есть одна невеста,
только зубы, рыжий хвост...
обойти ее пришлось!

Волк- другую в брак склонять,
прочь его погнала мать.
Волк голодный, хоть козла,
просит ночью у села.

Говорит, так отощал
что теперь вернётся к щам...
И вообще, бывает чувство,
что нужна волкам капуста!

Все беднягу гонят прочь,
просит бога он помочь,
бог сказал: "Постись мой друг,
да в Тамбов езжай, а вдруг..."

Ехал волк на верхней полке,
ехал душно, ехал долго,
но Тамбов ему сказал:
"Возвращайся на вокзал!"

10.2025.

Октябрь

С собой несёшь ты, сундучок,
в нем место есть одной надежде,
есть место зеркальцу, что прежде
горело жёлтым, горячо.

Горсть пудры- пудрить носик славный,
платок и краска для бровей,
монеты две, по пять рублей,
как талисман, покупки давней.

Железный ключ, дверь отомкнуть,
несёшь, как древняя Тефнут.
Откроет дверь тот ключ железный-
свободен путь погоды слезной.

Повозки времени начнут,
движение, пойдут у ног колеса,
в них зазвенит металл минут
и отгоняя тьму вопроса,
шипит промокшая Тефнут.

Иди в круг города с дождями,
кто могут, пусть скорей уснут.
Спустилось небо, осень с нами
и кошка мокрая, Тефнут.

10.2025.
Тефнут – в древнеегипетской мифологии богиня дождя. Имеет морду кошачью и тело женщины.

Кино и фото

Как странно, видеть мертвого- живым,
в движении кино, на темном фото,
как будто время, извинившись перед ним,
ему калитку открывает для чего- то.

Как устыдившись суеты в прошедшем дне,
вину изгладить давнюю желая,
одну ему минуту даст явив его и мне,
для встречи, заглянуть за пропасть края.

Но он марионетка, пуст, как древний бог
и если бы, расспрашивать пытая,
все повторит, что прежде мог
сказать тогда ещё, не доходя до края.

Наполнен ватой, мусором желтеющих бумаг,
обрывками, кусочками былого
и сразу видно, не живой он, просто так,
записанное повторяет куклой слово.

Но не винить же мне то фото и кино,
хранящие в пыли коробок старых пленки.
а им, чьи тени видим, так же всеравно,
что думают и чувствуют потомки?

Мне говорил один, теперь далекий друг:
"Есть фото, на которых скрыто много!"
Его я слушал болтовню и думал: "вдруг
и правда, чувствует в живом уж не живого?"

10.2025.

Покой

Берега осторожной реки,
захламленные ивой дрянною,
и болотные сняв сапоги,
одиноким вдруг станешь, собою.

На унылой поляне- цветы,
до печали осенней простые
и небесная длань пустоты,
распростерта над сердцем России.

Тянет дымом сырого костра,
по- осеннему яростным ветром.
И сегодня, как было вчера,
согреваются души при этим.

Понимаешь, нам счастье дано,
дни покоя в наследство достались.
А наследство, известно одно,
пробуждает далёкую зависть.

И свиваются дали в кольцо,
сталью движутся дальние змеи.
Осень, ивы проснулись, желтеют,
ветер с дымом в лицо.

Подмастерье

Мы поэты- дети прошедшего,
оставляемы на песке.
Нам враги- волна сумасшедшая,
ветры змеями вдалеке.

Нам ни рифмы, ни слог не нужен,
ни влюбленных зрачков права,
На обед нам стихов, на ужин
на тарелочке нам слова.

Мы- влюбленные дети в осень,
потерявшие счёт годам,
лето- мы листопадов просим,
а весна- больше снега нам!

Нам не так уж важны регалии,
побрякушки пустот и прав,
Не приколешь к душе медали,
ворох слов на башке собрав.

Мы уходим и точно, кажется,
не исполнив судьбы заказ,
а читатель допишет даже,
не написанное за нас.

Вот тогда и крути хороводы,
да воздвигни чугунный торс.
Языки слагают народы,
подмастерьями быть пришлось.

10.2025.

Трамвай

В трамвае что -то есть от волшебства,
от тихого шептанья губ старухи,
от ветхого когда- то естества,
тряпичного свидетельства разрухи.

От тишины и шума давних лет,
в котором клеем схвачен лета свет,
и пар дыхания и кашель осторожный,
что лёгкую простуду явит нам возможно.

В трамвае есть, нет был, такой звонок,
звеневший и слегка подобный чуду,
я жду его, когда на перекрестке буду.
Но нет его, теперь давно умолк.

По городу иные бродят сны,
иные фонари зелёным светят газом
и красным мучают отказом,
когда спешим на перекресток мы.

Но остаётся тайна и любовь,
застряв между огней и объявлений,
и лишних, падающих к ночи слов,
и недоступных в прошлом наслаждений.

10.2025.

Ты в России

Ты в России заторможен-
кучка пепла и песка,
ты, который не возможен,
точно божия рука.

Ты, оставивший скрижали,
темной кожи огневой,
не добавишь, не ужалишь,
все сказал, ты не живой.

Но тебя, ещё читали,
хмурил день морщинку лба.
Не в Европе, не в Италии,
прах, но только не слова.

Ты исконный, наш по праву,
если что, не отдадим.
Мертвецу, оставим славу,
но забвение- живым!

10.2025.

Три друга


Отпустила пружина, вдвоем напились
и добавили чем -то тяжёлым...
Небеса поднимали их медленно ввысь,
над домами, заводами, школой.

Будто шарики с газом, что вверх, но не вниз,
закачались они и уже обнялись.
Будто не было дней трех тяжёлых,
что поднять невозможно от пола.

Но теперь, та пружина от них отошла,
отпустили работа, жена и дела.
И они по обычаю, так напились,
стали лёгкими души, как голуби: "Брысь!"

Шли качаясь, смеялись два друга,
первый снег, первый лед, дом и школа
мимо шел старый друг, невесёлый.
У которого дом и супруга

И собака, что лает и лает на жизнь,
и высокая должность у друга,
дети есть, дом хороший, супруга
И земли притяжение долгое вниз.

Повстречались они и почти разошлись,
но потребует должность у друга,
дом хороший, собака, супруга:
"Ты- начальник, с двумя этими разберись..."

Завтра день начинался упруго,
продолжалась зима, не закончилась жизнь,
свет вставал, разгорался, шла вьюга.
Просыпались как прежде два друга,
потерявшие третьего ночью, кажись...

10.2025.

Север не хуже...

Север не хуже юга,
враг мой, не лучше друга.
День мой светлее ночи,
жалко, когда не очень.
Ветер бодрее затишья,
лучше, когда молчишь ты.
Север не хуже юга,
лучше, когда супруга.
Лучше, когда надежно
и положиться можно.
Лучше идти по тверди,
только ещё успеть бы.
Скоро закрутит вьюга,
север не лучше юга.
Лучше, когда есть дети,
быть бы за них в ответе.
Боль если, только сразу.
Связь если, то- не связан.
Новое если- туго,
Север не хуже юга.

10.2025.

Колыбель

Уютен маленький мирок,
тут взгляд находит уголок.
Тут не окрепшим, греют души,
у зайца вязаные уши.

Но вечно в ней не нам расти,
есть каверз разные пути.
Они за стенкой, прямо тут
шипят, царапаются, ждут.

Есть тайный срок и колыбель,
уже его сочтет теперь.
Хоть плачь, по зрелости зерна,
и оболочка не нужна.

И одеял, пелёнок рой,
легко прощаются с тобой.
Мыть пол и тряпкой в гаражи.
Пусть заяц вязаный сбежит!

10.2025.

Тот год

Мы расстались, в полном смысле,
кораблями, разошлись.
После дни тянулись, висли,
дни мои перевелись.

Стало время и не время,
город стал, совсем иной.
Мне дома, стучали в темя,
наклоняясь надо мной.

Плавно улицы скользили,
черно- серые ужи.
И вопрос в безумной силе,
стал- мне жить или не жить.

Но как все, как воздух, воды,
существует и без нас.
Тянут дни, влачатся годы.
Все проходит и не раз.

Жизнь свое всегда берет,
если жив ты, а не кукла.
Год прошел, тоска потухла,
но влачился, долгий год.

Шли колесики- минуты,
кособоки- лилипуты.
Только каждая остра,
точно искра от костра.

Так,- уколет, быстрый странник
и потухнет в тишине.
Год идет- ты перестанешь,
возвращать минуты мне.

Пять минут и шесть минут,
скрип земной оси тяжёлой.
Переулки, что за школой,
в долгой памяти уснут.

10.2025.

Создатель

Художник даму рисовал,
черту провел, губу порвал,
мазком неровным, сдвинул нос,
пол уха к черту кистью снёс.
Потом ещё поправил лоб,
дорисовал ей глаз и горб,
но затрудняясь, руки он
оставил даме за углом.
И так как вышел мал портрет,
в итоге, ног у дамы нет.
Художник с цветом колдовал,
стал цвет такой, как бы подвал.
Надел хламиду, три груди
в конце ей дал, сказал: "Иди!"
Пошла бы- торс ей помешал,
тут критик в обморок упал!

10.2025.

"Тобаго меняет курс"

Тобаго меняет курс,
Развилка- я может, вернусь...
Качается море без чувств.
Тобаго меняет курс.
Морские, прозрачные мили,
с пеньковым оттенком ванили.
А рыбная чешуя,
блестит все борта обуяв.
И даже лебедочный брус.
Тобаго меняет курс.
Команда в каптерке гадает.
Ждет Рига, ждет порт корабля,
но курс- на чужие края,
где манго, страна обезьян,
и рыбой пропах капитан.
В каюте он курит, он курит,
а выбор не сделанный дурит.
Развилка. Но я не вернусь...
Антенны качается ус.
Тобаго меняет курс.
Раздумьем старпом обуян,
-Вы знаете, что это, манго?
-Такой абрикос, очень странный,
вы знаете манго на вкус?
Тобаго меняет курс!
Упрямо волна набегает,
морзянка, одна и другая,
из медных, зеленых уст.
Радист поздним вечером слушает,
что шепчут пропащие души.
Невидимо, над кораблем-
"Мы просим- вернитесь, мы ждём!"
из медных доносится уст.
Так родина, или гнус?
Команда гадает, гадает,
а что происходит, кто знает?
И все засыпают без чувств.
Тобаго меняет курс.

10.2025.

Был холод

Был холод жуткий, где жара,
ещё должна была ютиться,
и лето с писком комара,
казалось вечное, продлится.
Мне печь открыла ржавый зев,
ее кормил я, близ присев.
Была зима теперь на даче,
в дощатых стенах ветер плачет.
И снег к порогу подлетал,
был холод, кожу жег металл,
у ручки маленькой дверной,
лишь прикоснуться к ней рукой.
Вот свет огня пополз к порогу,
в пустые комнаты, сейчас,
и отошла зима от нас,
но ненадолго, на немного.
По коже пробегала дрожь,
а щепки плохо резал нож.
Мы вышли в свет, его скрипенье,
деревьев вкруг и трех оград
стоял белея, голый сад,
слепили выстывшие тени.
Калитка хлопнула, был час,
а небо щурит мутный глаз.
Дорога снежная, движенье
и прочь уходит воскресенье.

10.2025.

Огурчики- голубчики

Нес человек огурчики,
споткнулся, уронил...
огурчики- голубчики,
нести вас, нету сил.
Была, знать банка сколзской
и дрогнула рука,
и не донес до столика,
с двух рюмок коньяка.
А что ж? Но обязательно
Охота отдохнуть,
вот, выбирай внимательно,
где прыгнуть, где шагнуть!
Теперь, не то что прежде,
ремонт, да стройка здесь,
вернись и точно тех же,
купи, коль деньги есть!

10 2025.

Наш старый дом

Наш старый дом, четырёхэтажный
покрашен жёлтой краской эпатажной,
в нем каменных ступеней холодок,
и белых подоконников ледок.

Он был, когда Москва была такая,
провинциальная немного и немая,
хватало солнца в ней по вечерам,
и пруд лежал и зеленел, безвольно там.

Был чахлый парк, не выросший, как надо,
нас обозрения колесо, крутило до упаду.
А я на крышу забирался в доме том
и под ногою жесть ходила ходуном.

Я помню, дом наш был четырёхэтажный,
к нему я возвращался не однажды.
Деревья высохли и спилены потом,
но оставался жив, наш жёлтый дом.

Я видел в городе ином, зелёные дома,
метель мела, бал правила зима.
Но мне приятен жёлтой краски цвет,
казалось, ждёт меня мой дом, а время- нет!

10.2025.

Ночь. Поток сознания

Ночь, город спит в картине законной,
в нем звук и тишина и небо надо всем.
Поток сознания, рекою благосклонной,
проносит эшелоны мимолётных тем.

Гуденье комаров ночных, кровососущих
и прошлого и тем печально сущих,
плывущих мимо медленной рекой.
Ночь, город спит и говорит со мной.

Мигает отсвет близкой мне Капотни,
дыхание жути каменных печей,
я чувствую во сне моем субботнем,
мне снится ад, зачем- то близкий мне.

Но тишина и пьяный говорок соседки,
и бормотание по радио Орфей.
Деревьев чернота и желтизна и ветки,
клонящиеся над рекой моей.

А утром я проснусь, а сон спешит ко дну.
Движенья нет, нет мощи той реки
к которой ни-за-чем приходят старики
и дети, только слушать тишину.

10.2025.

Деньги не спят

Деньги не спят, в мире нашем, болезном
глаз у них нет, чтобы их закрывать.
Сказки рассказывать им бесполезно
и укладывать в ряд на кровать.

Деньги не спят, их бессонные души,
в даль устремляет мечта, в города,
нам незнакомые, может быть лучшие,
может на время, а то- навсегда.

Может застрянут они в магазинах,
и при оплате душой и рублем,
будут ночами, по ящикам длинным,
томно мечтать о жилище твоём.

Будут касаться желаний и пальцев,
будут слюнявлены точно, не раз.
Ты погоди, поезда возвращаются,
с ними купюры продолжат свой вальс.

И при оплате, орешков для парка
встретишься с прочно забытым рублем.:
-Как тебе Курск, как Норильск, как Игарка,
как тебе, наша, большая страна?

10.2025.

Утро в феврале

Пред тем как взвесится, разделась,
сложила прочь тепло брони,
в простывшей комнате белело,
забытой, поле простыни.

Пыль лёгких штор, слетала книзу,
смотрели голуби с карниза,
не оттого, чтоб увидать,
но было лень им улетать...

И два цветка, герань, столетник
заждались света и тепла
и сила их надежд последних,
ночь с ними в комнате плыла.

Весы скрипели, честь отдали,
и звон едва стоял в металле.
Свет тусклой лампочки зажгла,
но тьма глядела из угла.

День диктовал ей осторожно,
на кухне ужин умирал,
а циферблат, желтел и спал,
но торопил ее, безбожно.

10.2025.

Трое в огне

Раз к Вере с Надеждой
примкнула Любовь,
или Надежда с Верой
примкнули...
Ну, в общем неясно,
не тратя слов,
не будем, об этом пуле.

Вокруг закрутило
кольцо огня,
их косы
слегка обгорели.
Блондинка с брюнеткой
визжат, всех виня,
спасают ладошками тело.

А рыжей подруге,
огонь не беда,
по женской причуде,
решила,
ей будет как раз,
неприятна вода,
а в пламени - рыжему сила!

Но парень, что рядом,
взял в руки ведро
и долго смеялся над рыжей,
пол платья, пол лифа,
и грустно бедро,
в колготках и копоти
ниже.

10.2025.

Отрывистые мысли фрау в 45 году


"...Четыре часа, все не так уж плохо!"
В бокале ложка мешает чай,
рука в сомнении печенье пробует-
-"Впрочем, теперь и оно дорожает.. "

"Надо бы, губы чуть подкрасить,
каплю духов растянуть до среды.
Вчера Берлин бомбили, вот страсти...
столько было огня и воды..."

"Говорят, погибло совсем немного,
семья из Австрии, один старик,
Работали пленные, расчищали дорогу,
и был расстрелян, один из них..."

"...За что расстрелян? Да не так проворен,
в кармане нашли лезвие ножа...
война теперь, кто с войною спорит?
работать нужно и ждать..."

"..А если все мы торопится станем,
куда покатится бренный мир?
Вот наш генерал, на совещании
вчера о пленных час говорил..."

"...Сказал, готовят они восстание,
ударят в спину и кончен Рейх...
без них труднее конечно, станет,
но убивать и не нужно всех..."

"...У отца в деревне девчонка из Польши,
и русская, говорит из Москвы...
работают, женщины в общем, хорошии,
но, немного ленивы."

"...Впрочем, вот и звонок раззвенелся,
чай пора, генерал, не заснул.
Штауффенберг у него засиделся,
а этот, ужасный болтун!"

10.2025.

Мемуары

Смотрел я глазами врага,
глазами бессонницы красной,
дрожала листая, рука
и так, засыпал я, несчастный.
Здесь русские есть города-
Тула, Яхрома и Калинин
но мне подчиняясь, орда,
ползла, тяжела, между ними.
Вот Истра, как близко тебе,
Москва, электричкой- минуты.
И жалу паучьему люто,
позволят вонзиться сюда?
Добраться стальным хоботком,
да крови напиться потом.
Отбросить защитников цепи,
на насыпи стать кольцевой
и что называлось Москвой,
в объятиях выцветет сепией.
Поблекнут церквей купола,
кирпич растворится заводов,
скелеты больших пароходов,
потомкам оставит вода.
И старый профессор, чудак,
любитель баварского пива,
раскроет раскопы стыдливо,
напишет отчёт в ста листах?
Но к счастью, с последним листком,
приколот змий русским штыком!

9.2025.

Малый бог

Твой маленький мирок ужасный,
В нем ты живёшь, болеешь, здравствуешь,
по улицам проходишь в том мирке,
прививку делаешь Пирке.
В нем миллион вещей разнообразных,
вращаются, с тобою нитью связанны.
Ты центр, нет тебя, исчезнут и они,
в пространство улетят, где звёзд огни.
Достигнут может быть, конца вселенной,
но без тебя они, ноль совершенный.
Ты держишь их, как малый, смертный бог,
ты жив пока, вращается вокруг мирок.
Уйдешь, все станет только пыль
и ты и мир твой и летающий утиль.
И двинув коготок, вселенная решит,
-"Тот смертный бог, не торопился жить,
иначе бы собрал поболее планет,
которым без него и смысла в жизни нет..."
И повернется на бок с мыслью той,
что много их, богов и трудно мне одной.

9.2025.

Дым

Придет, тиха и солнечна,
колдунья -осень к нам,
начнет кружить, да корчиться,
ходить по берегам.
Кистями сад окрашивать,
в желтеющих дворах,
желающих не спрашивая,
а деловита- страх.
И мы, не без желания,
сойдёмся у огня,
к теплу поближе станем,
как девушку обняв.
Всего, что было нашего,
в желаниях и снах
огнем теперь окрашено,
и пепел на губах.
Судьба, сродни движению,
а неподвижность- плен.
Горит июль в сомнении,
а май, сгорел совсем.
Мы прирастаем к месту,
к желаниям простым,
но корни, как известно,
уходят в сладкий дым.

9.2025.

Маленькое, маленькое счастье

В субботний день, теперь вполне свободный,
я слушаю по радио прогноз погодный,
и музыку Бородина и физика пространный
рассказ о свойствах звёзд и что не странно,
воображение в даль плывет и тот рассказ,
ко сну уводит, лёгкому сейчас.
Так сказок детских глупости мы помним,
а сон дневной нам укрывает день холодный.
Летите прочь заботы долгие, тяжелые дела,
охота слушать и уснуть в мой дом вошла.
Не выстрел, не с погони лай старательных собак,
субботний день я счастлив без всего и так.
Такое маленькое, маленькое счастье,
уснуть и пусть готовится на улице ненастье.

9.2025.

Чувство

Когда я прикоснусь
к искусству,
но так, вполне случайно,
то у меня такое возникает чувство,
что я коснулся тайны.

Оно и тоже как -то, ежится
и может высказать сомнение
и у него по коже,
мурашки побегут волнения.

Не тем ты занят друг,
но тем, что кормит и досуг
теплом наполнит, светом!
Порой, обременительно
при этом.
Но Пушкин сам на юг
по службе ездил,
хоть и был поэтом.

Увязывал не скудный
свой багаж,
расспрашивал возницу
с бородою,
да ожидал- проедет экипаж,
величественный,
с дамою седой.

И Он коляску снаряжал,
осматривал надёжные рессоры,
чей все переносил металл,
поля пространные, леса и горы.

Осматривал не скудный
свой багаж,
расспрашивал возницу
с бородою,
да ожидал- проедет экипаж,
величественный,
с дамою седой.

Ржавел в терпении
своем рессор металл
и под дождем,
покоя по дороге ждал,
как мы бывает, ждём.

Как ждут нас детские салазки,
а мы их не берём,
с собой и даже в руки,
мы выросли,
нет счастья под дождем,
плюем,
на басенки да сказки.

И дальний лес,
поэта может быть, пугал,
пространностью
и теменью в расколах.
И ждал его на юге генерал,
и море бьющее,
по берегу волной тяжёлой.

Но все дорога, ты зовёшь,
к движению привычна,
не к покою.
Привычна ночь тебе
и свет над головой
и жажда долгая
и долгий дождь.

9.2025.

Страдания бедного Буратино

Там поле пустое, там высохший лес,
страна дураков, расположена здесь.
В полях ее скудных монеток металл,
мечтатель один деревянный сажал.
Не всходит посев с этих тощих полей,
хоть дождь их умой, или буря залей!
Песок или глина, щебёнка, цемент
он ждёт и сажает, а всходов все нет...
Придет и уходит с корзиной пустой,
а дома еще объясняться с козой...
Но будем стараться, мы вырастим сад,
где в листьях зелёных, монеты блестят!
Там шелест купюр заменяет листву,
а чурка сухая, мозги и главу...
Не шутит природа, но все говорят:
-"Ждать около года, а там- город сад!"

9.2025.

Неожиданная Анна

Неожиданная Анна,
между всех- Ирин, Катюш,
это имя, точно странно,
как полет крылатых душ.

Прилетишь и сложишь крылья,
спрячешь голову меж них
и уснёшь, чтоб мы забыли,
о желаниях твоих.

Пьешь ты кровь наверно, Анна.
Ну признайся в этот раз...
подбираешься и рана,
на душе у нас тот час.

И чтоб мы не заболели,
не ютились по углам,
ты скрипишь, как те качели,
что не смазал дворник нам.

9.2025.

Автобусные лица

Знакомые и сонные
автобусные лица,
а солнце законное,
нас разбудить стремится.
Усну и вновь разбужен,
к душе прикосновение,
не сон, немного хуже,
но лучше настроение.
А улыбаться нечему,
молчат, кивая носом.
Вот, если дело к вечеру,
тогда мы улыбнемся.
Автобус остановится,
вздохнет, откроет двери
нам выходить приходится,
оставив сну потери.
И две подруги лучшие,
немного посвежевшие,
проходят и под ручку,
одна другую держит.

9.2025.

Имя добавляю ...

Добавляю имя в "Избранных",
но не от того, что узок круг,
все переживу как повесть, друг,
осторожно, холодно, но истово.

Пробегу босой, твои мгновения,
точно сон, пройду по тишине,
долгой жизни, миру и войне,
боль приму и жар и удивление.

Так читатель входит в мир иной
в день тяжелый в комнату печали,
входит вдруг, куда его не звали,
и уходит, незамеченный, чужой.

Но пока стоит он, в темной комнате,
привыкает к освещению глаз,
впрочем, вся поэзия для нас,
посещение прошлого, вы помните?

9.2025.

Ещё...

Смерть близких, нежеланная приходишь,
нам кажется, не вовремя, мой друг!
Все было хорошо и славно, вроде,
но время подошло стеной и вдруг...

Ещё мы не сказали самых главных,
хранимых и невысказанных слов,
ещё не обошли в движеньях плавных,
у жизни нас встречающих углов.

Ещё подарков мы не подарили,
о дне рождения родных увы, забыли!
Здесь, рядом проводили мы досуг,
но время подошло стеной и вдруг...

Ещё тепло в душе моей и жалость,
ещё оно совсем не расплескалось.
казалось, вот оно, касание наших рук,
но время подошло стеной и вдруг...

Живучи вещи, но умолкнет слово,
такое чувство, что угасла часть души.
А прошлое сто раз и снова,
продолжит не оконченную жизнь.

25.09.2025.

Письмо на ферму

Ах, госпожа курица,
у тебя сегодня,
такие большие яйца!
Что думаю,
надеюсь, труд твой окупится,
но все же, старайся!
Госпожа курица,
когда открываю коробку,
с ними белыми
и большими,
я боюсь уронить их,
на пол, неловко.
А чего не отнять у них,
так белизны,
и совершенства линий,
проведенных, наверно
под присмотром,
самого Паулини,
главного петуха,
вашей фермы.
Передай же приветы,
если будет время,
пеструшкам, леггорнам.
самому Паулини.
Пусть будет мил с тобой,
не клюет тебя в темя!
А клюнет, не больно
но так, чтобы видно,
что любит,
и хватит, довольно!

9.2025.

Ненастное утро

У природы нет... но боже, есть,
когда по роже каплей жесть,
когда дорог полна квашня,
а не желанье, это я!

И не за что... ты в том права,
отвалится, с плеч голова,
привыкшая травой,
склоняться, тут с тобой,
согласен я.

Остаться дома- благодать,
стать у окна и наблюдать.
За то судьба, благодарю,
что не ползти по сентябрю.

Не мокнуть в городе глухом,
от воя, криков и потом,
зонт складывать, спускаясь вниз,
в метро, где рельсов визг.

Но, город я тебя люблю,
за твой асфальт, благодарю.
за слив, за трап и за карниз,
за трубы все, что в сток и вниз.

За мокрые твои плащи
за сон, какой по швам трещит.
Проснусь и всех благодарю
и кофе крепкого варю.

9.2025.