Река

Из дальних мест через века,
змеёй ползет, течет река.
Исток сокрыт от наших глаз
не терпит вздохов, слов и нас.
Родник из полых толщ земли,
меж ели темных лап вдали...
Ручей, речушка и река,
бежит и движет берега.
Пред нею стынут города,
и камень точит в них вода.
Но собирая массу вод,
богатство морю принесёт.
- "Прими седое, дар земли,
качай стальные корабли!
Отдам тебе себя до дна,
твоею буду я одна.
А та река, за сотню миль,
тебя лишит и сна и сил.
Из вен твоих потоки вод,
прочь отнимает круглый год."
А старец- море промолчал,
но бил волной пустой причал.

12.2025.

Притяжение

Я опрощусь, как Лев Толстой,
спущу, вельветовые брюки,
какой- нибудь зипун от скуки,
пупок прикроет грустный мой.
Я опрощусь, как Лев Толстой.
Начну играть в посев и жатву
и окружон послушной паствой,
я перестану быть собой.
Взлетев, желание спуститься,
преследует людей и птиц.
Пасть вниз, на встречу с нищетой.
Но, после встреча с высотой,
я опрощусь, как Лев Толстой.
Я сапоги свои надену,
я городскую брошу стену.
Теперь же вверх, где свет пустой,
но как там скучно, боже мой!
Наш взгляд тревожит вид высот
и притяжение, вниз влечет.

12.2025.

До Рижской продолжает путь трамвай

Газеты раздают, бери, смотри, листай,
глаз вылезает из положенной посуды.
Ларису Долину, терзают пересуды,
До Рижской продолжает путь трамвай.

Лев с яйцами лег у Кузьминского пруда,
что съесть на новый год, советуют профессионалы
и выплывают в свет музейные анналы,
забытым снимком и монетой иногда.

Признание в любви теперь интерактивно,
ну, главное всерьез, а не фиктивно.
Портал " Узнай Москву" советует для всех-
в любви признаться улице родной, не грех!

Китаец обмануть хотел таможенную власть,
Флешмоб на льду в Москве у нас.
Из всяких дел, сейчас необходимых,
стал Норманом детёныш капуцинов.

Мужчина в Петербурге позвоночник повредил,
в Бразилии упала статуя свободы,
а я живу, по случаю плохой погоды,
на лавочке газету подстелил.

12.2025.

Свобода

Конечно, лошади в упряжке,
когда их по трое соединят,
мечтают до свободы доскакать.
А все свобода отступает дальше.
И ветер с колокольчиком смеясь,
в пространные поля, относит нас.
Возница, правь к свободе бег,
что достижима не для всех,
что видно миф и прозой полон,
мир темен тучей не веселой.
И как докучный, серый хлеб,
уж он едва питает всех.

12.2025.

Маленький праздник

Среда, автобус, пахнет алкоголем,
ты может, продолжаешь праздник свой?
Ты может быть, совсем не человек, а голем,
слепленный мусором, тяжёлый и больной.

Ты может быть забыл, когда был человеком,
продался дьяволу, как и наверно, мы?
Ты может быть пропал, автобус ехал, ехал
по темным улицам, растаявшей Москвы.

Мы праздник маленький и в этот день продолжим,
не обратив внимания на темноту и стынь.
Мы будем огоньки в ограде шкур и кожи.
Будь счастлив праздник маленький, как огонек один.

Но нет же в мире счастья, в нем право угасание.
Есть отрешение, есть ночь и время сна.
Зимы есть отступление на шаг и перед нами,
плывет ограда города, тревожна и черна.

12.2025.

­Волки
​
В огороженном сетью вольере,
волки, точно собаки сидели.
Мух ловили от скуки, хвостом
поводили в движении простом.
Из вольера не выбраться, долго
в небо смотрят, нет грусти у волка.
Если дождь, в деревянный свой дом
друг за другом заходят гуртом.
И тогда темным запахом псины
пахнут мокрые волчьи спины.
Если выпал июль, в эти дни,
лягут прямо у сети они.
В землю, в травы, в сухие иголки,
что бросают от щедрости ёлки.
К темной шкуре пристанет трава
и собачья почти, голова.
Люди знают, без мяса у волка,
жизнь продлится не долго
и приносят им мясо с душком,
нет у волка печали о том.
Съест, глаз жёлтый он в сторону скосит
и добавки ни капли не спросит.
Им нельзя переесть, волк живёт,
мало, если не тощий живот.
И очкастый и умный студент,
в стаю просится, выбрав момент.
Был вожак недоволен и только,
желтый глаз, точно блюдце у волка:
-Что ж, живи, только волчий закон,
в нашей стране ты будешь щенком!-
Лег очкастый студент на живот
пред волком, в вольере живёт.
Жёлтый глаз, точно блюдце у волка,
жить в неволе и скучно и долго.

09.2024г.

Сон

Шел час войны, минуты мира встали,
росинками на утренних лугах,
колёсиками меж осколков стали,
пушинками и словом на губах.

Кричали по -немецки и по -русски,
взлетала кровь внезапная, струёй.
Беременные толом в землю грузно,
снаряды били, путь окончив свой.

Горела ткань, коробились шевроны,
крошило под ударом тополя
и в ужасе, летели прочь вороны,
бросаясь в обомлевшие поля.

А бабушка, обняв рукою внука,
сказала- "Милый, спи- учения идут,
не спят одни солдаты, тяжела наука,
у сна отнять, сладчайших пять минут!"

И в снах, что оба одолеть не в силах,
приснился в серой форме, лейтенант,
который в хату к ним явился,
и выгнал прочь, уже не разрешая спать.

12.2025.
Иллюстрация «Сон» — одна из знаменитых картин Пабло Пикассо.

Седьмая ведьма

Седьмая ведьма выскочила в небо.
-Седьмая!- стал столбом прохожий.
метлой махнула вправо, влево,
темнее небо, тучи множит.
Тревожит ветер жестяную крышу,
деревьям ветки заломило.
Я листьев шепот горький слышу,
тревожно спрашивают -"Что же будет?"
Другие отвечают-"Все уж было!
Нам первая казалась страшной.
Мы первой ведьмой были сыты,
нас о второй, уже не спрашивай.
Дома сносила, поднимала плиты...
За нею третья и четвертая,
а пятая с шестой, не много ли?
Восьмая прилететь готова.
Теперь седьмая, нам не новость,
вот, если б, все они подохли..."

12.2025.

Мечты

Приснился мужику, сон золотой.
Река приснилась, со струящейся водой.
Горели самородки между струй огнем.
Он руки в воду погружал, счастливый сном.
А завтра кредитор с утра стучится
и точно рыкает по телефону львица.
Приходит в гости день, теряет он покой,
но помнит плеск воды и сон свой золотой.
Душа его, что ветхий лист трепещет:
-"Как много золота, вот был бы сон мой вещим!
Хватило б, самородка одного,
проснулся я, а у постели- никого!
Ни фрейлины, ни секретарши ни слуги,
весь двор мой- шкаф, пальто да сапоги.
Одна бутылка- ужин мой вчерашний.
В окно зима глядит и две слепые башни,
снегами убелив, к окну мне подвела
и вечно голубь просит крошку со стола!"
Но счастлив тем, что видел золото во сне,
он после говорил- "Тот сон, к богатству мне!"
Так по ошибке, царственный металл,
явился не тому, к кому давно попал.
Не спит и спит мужик, а золота все нет.
Явилось жёлтое, ушло, махнув хвостом воде.
Мечты- мечты, благоволите снам,
являйтесь чаще сожалений нам.

12.2025.

Бурлаки на Волге

Век девятнадцатый плывёт себе, по мере,
желаний жизни, меж ее оков.
Россия спит, художники в пленэре,
встречают группу утомлённых бурлаков.

Вокруг природа, солнце, публики движенье,
а те и загорелы и грязны.
Работа тяжкая, а все не в заключении,
ну, могут бросить все, они вольны.

Не то что, где- нибудь, в двадцатом веке,
когда машины, труд освобождён,
и думою о благе человека,
звезда рубиновая светит над Кремлём.

А бабы пашут на себе и умирают,
застигнутые слабостью в петле.
О них художники уже не вспоминают,
а может быть, не знают и в Кремле?

12.2025.
Репин Илья. Бурлаки на Волге.

Мой город дальний

Мой город дальний, в лед закован,
но ты вздыхаешь обо мне?
Произнесу ли имя словом,
прерву обет ли, тишине?

Твоих широт звучит названье,
здесь ветры всякий ловят звук.
Я знал, ты ждать не перестанешь,
в узлах, сплетениях улиц- рук.

Ты картой сжат уже до точки,
до пустоты неясных снов.
Но были ж встречи днём и ночью,
а это кажется, любовь.

Люблю дышать твоим пространством,
покой приму и суету.
Застынут осени убранства,
на мной оставленном посту.

11.2025.

Немного Беркли

Скажи, что в жизни сумасшедшей,
ты ищешь, цели и дела?
Когда из двери выйдешь пеший,
идёшь тропинкой до угла.

Есть тайна всякого желанья,
ну, невозможно жить без них,
пресна судьба, что манка станет,
косноязычен станет стих.

Пойдешь и прыгнешь в неизвестность,
что бог всевидящий создаст.
Там пропасть, темень, просто тесто,
не испеченное до нас.

Автобус наш, ещё возникнет,
ему добраться до угла,
там бездна, это после ливни,
разряда синяя стрела.

А нет нас- исчезают вещи,
рассыпет пазлы день слепой
и невнимательна беспечность,
в песке не чертит образ твой.

12.2025.

Даты

От и до, меж ними- прочерк,
что натянутая нить.
Торопливых строчек почерк,
велико желанье- жить.

Пролетают годы мимо,
пухнет список послужной.
Это все необходимо,
перед встречей с пустотой.

Возникаем ниоткуда,
пропадаем в никуда.
Даты, встречи, должность, люди,
что меж пальцами вода.

Или нить в руках старухи,
выбирающих репей.
Прялка, серость дней и скуки
и любви докучной ей.

Тащит раб седой корзину,
крутит нить веретено,
бабка, смажь свою машину,
прочь гони мечты со сном.

Даты, графы, нити, звуки.
Осень, воздух держит пух,
а плевелы ранят руки,
невнимательных старух.

12.2025.

Проза

Ну, кто - нибудь умрет, осел и падишах,
все суетимся мы под богом.
Ты прав я думаю, ты прав Ходжа,
нет вечного, а если есть, совсем немного.

Есть тишина, есть шелест двух берёз,
есть солнце зимнее, есть ветер и мороз.
Любовь моя по времени стихает,
и прозой более, а менее- стихами.

Я научусь, достигну тех высот,
которым ближе вечности полет.
Но жаль мне, проза между нами,
все больше прозой, не стихами.

12.2025.

Мы уйдем

День жёлт лимоном и небесной краски полон,
меж редких облаков и городом межи.
Бетонный город серый, наклонился полом
и зубы сжав, от напряжения дрожит.

Мой друг советует мне быть скромней и тише,
а я почти согласен с ним во всем,
великом, низком, что ещё на стенах пишет,
не помышляя вне пределов ни о ком.

Мой друг советует, настойчивости полон,
и даже голубь серый, косится на нас,
он к господу слетает, между жёлтых волн,
поймавший взгляд, моих почти закрытых глаз.

Мой друг советует, а я словам его не внемлю
Я точно птицу слушаю, не понимая слов,
ноябрь уходит, укрывает пухом землю,
декабрь шубу надевает к нам войти готов.

А между тем, лимонное, катит себе светило,
горит неугомонное, огнем.
А жалко мне, мы с лавочки уйдем,
без извинений, что бы там ни было.

12.2025.

Кавказ (Памяти Бориса Рыжего)

Здесь ямб твой, вензелем переплетясь с хореем,
явил всем нам, изысканности власть!
Меж блюд иных, на скатерти имеем-
Кавказ, поход и о большой войне рассказ.
Здесь дождь немилосердно сердце мочит,
поручик Дозморов держать себя не хочет.
За бога, за царя вперёд и в добрый путь,
и как нибудь, отыщем между грязи войско тут.
Ко времени, воспоминание о блядях московских,
ум офицерский потревожит и язык.
Наш полк, к уездной праздности привык,
и мысли о любви, порой являет слишком плоско!
Но все как есть, тоскуем о сухой погоде,
Привал нам видится и завтрак в сизой мгле
и трубку выкурить сухую мысль приходит,
( близка она военным, но противна мне!)
Мечты о прошлом, тень души Урала,
Свердловск как прежде, полный ласковым ворьем,
И девушек умов кружение в нем,
когда в Собрании беседуют два генерала...
Но вот, Кавказ, дождь вроде перестал.
Темнее стала гор тяжёлая завеса,
Бивак недалеко и звонкой утвари звучит металл
и далеко, два огонька мигают в гуще леса,
а кони чуткие, вздыхают и храпят,
предчувствуя полет тяжёлый в бездну.
Привал и разговор солдата бесполезный,
он точит саблю, морщясь от огня.

12.2025.

Долг

Оборони господь от обещаний древних,
записанных в тетрадь, растерзанных в труху.
Хранимых от костра, оставленных в деревне,
пропавших пылью антресольной наверху.

Живёшь и счастлив, день тебе не тяжек,
не думаешь о прожитом, былом,
но выплывет на свет, одна из тех бумажек,
которую, подписывал ещё пером.

Которую забыл, законопатил в прошлом,
но говорит и тянет кровью долг.
Вернутся бы назад, подумать бы немножко,
пред тем, как подписать, а бог бы мне помог!

12.2025.

Пусть вечер

Ноябрь- скаредник, отсчитывает дни,
копейки жёлтые и мятые рубли.
Добавит гривенник, чистейшую слезу,
все заберу в карман, в декабрь увезу.

Я прокачку в трамвае и с собой,
пломбир возьму, пусть он течет густой.
Мне окна занавесит снега занавес,
не надо далеко мне, остановка здесь.

Где пихты стали рядом, тяжело
и снегу белого по тропам намело.
где парк уснул и свет стесняясь нас,
меж пихты лап, теряется сейчас.

Пойду и просигналит мне трамвай
молчу, но хочется сказать- "Не уезжай!"
Ноябрь- скаредник, отсчитывает дни.
Копейки жёлтые и мятые рубли.

На всю бы сумму, изо всех последних сил,
тот парк и снег и вечер тот купил.
И снега, в окнах сделавшего занавес,
не нужно ничего, пусть вечер будет здесь.

12.2025.

Старосадский

Старосадский переулок,
старых домиков печенье,
под асфальтами уснуло,
тут с Покровкой пресечение.

Здесь ноябрь продолжает,
дело осени и света,
а холмы Москвы съезжают,
потихоньку в бабье лето.

Кверху, в небо виснет брошью,
кирхи шпиль с крестом железным,
уходи, потом вернёшься,
расставаться бесполезно.

Не споткнись о гул органный,
удивленный фугой Баха.
Тесный, узкий, но желанный,
удивительный, до страха.

Здесь куличек православный,
не засохнет и веками,
он корицей пахнет славно,
он весной благоухает.

Здесь поэт врастал в пределы,
так вьюнок в забор врастает,
ожидая, слишком смело,
что забор ещё растает.

12.2025.

Рыцарь

По дорогам Андалузии
бродит рыцарь, худ и стар.
Годы лик ему обузили,
череп лыс, бильярдный шар.

Между ног в штанах поношенных,
деревянный конь его.
Меч- картон в бумажных ножнах,
не убьешь им никого.

С ним, приятель нарисован,
сложен в сумке на груди.
Рыцарь любит всех особо,
всех, кто будет на пути.

Всех пройдох, воров, обманщиков,
пьяниц, падших женщин в грязь.
По дорогам пыльным тащиться,
и встречает может, нас.

Любит он, его не любят,
посмеются и пройдут,
столь неправильные люди,
проживают видно, тут.

С горя он на крест бросается,
но и крест его отверг.
Хорошо, нас не касается,
цель, любить людишек всех.

12.2025.

Ночь- феерия

Ночь - феерия, тайная ночь,
являются звёзды, с облаком
и они танцевать не прочь,
с нами, как можно долго.

Раскрывает объятия мрак,
с бархатным балдахином,
который он держит в руках,
над жёлтого света лилиями,

Которые город, как раз
чертит, лишь небо закроет глаз,
свой непомерно синий,
чтобы ночью не видеть нас:

-Делайте, что хотите!
Пейте, танцуйте, но возвратить,
нужно к утру реквизит,
блёстки и жёлтые нити.

Завтра, снова развешу огни,
и пусть не горят одиноко они.
А пока продолжается ночь,
веселитесь во всю свою мощь!

12.2025.

Тишина

Мою печаль врачует тишина,
приходит с вензелем в халате,
с холодными руками юная она,
но равнодушная, совсем уже некстати.

Ее волос, кудрявая копна,
и речь, непосвященным не слышна.
Она ко мне, уснувшему прикатит,
холодная как вечность- тишина.

И вздрогну я, отторгутый от сна,
жалею, что не слышу и не осязаю,
но все покорно принимаю,
что не придумает в духах своих она.

Мою печаль, врачует тишина,
груди касается холодным пальцем.
Не вынь души моей, когда меня касаешься,
и морщишь лоб фарфоровый одна.

11.2025.

Уединение и возвращение

Измучит духота, захочешь стать китом,
мечтаешь ты ударить все хвостом.
Останется одно- уйти от всех на на дно.
На дно прохладное, в пространные глубины,
где тени волн и у китов ласкают воды спины.
А пузырьки воздушные всегда стремятся вверх,
щекочут тело и от этого бывает смех.
И если вдруг, душа вернуться просит,
в шум мира, в яркий свет и боль,
со дна вернёшься, раздвигая телом соль,
волн серых и лучей упавших оси.

11.2025.

Ты не уйдешь

Входящий, знай... но если ты не знаешь,
то скоро лишний вес свой потеряешь-
монет серебряных, купюру в сто рублей,
и женский телефон, начертанный на ней.
Входящий знай- ты многое теряешь,
когда откроешь дверь, и серым голубем влетаешь.
На вешалке пальто оставишь у дверей,
ботинки снимешь, суете предашься всей.
Входящий, знай, другим ты не уйдешь за дверь,
тебя изменит время осторожно,
немного упростит, что было прежде сложно,
и что простое, усложнит теперь.
И выдворяя прочь на улицу большую,
даст на прощание, хорошего толчка.
Да скажет- Возвращайся, жду пока,
я по иному скоро затоскую!
Тогда стучись в мою стальную дверь,
я буду не с тобой, как в этот день, поверь.
А ты вдыхаешь воздух лестниц пыльный,
и глаз облегчится слезой одной обильной.

11.2025.

Жизнь бьёт

Жизнь ловко бьёт- баскетболист в кольцо,
легко оставит шрам под левым глазом,
а после, ощущает лёгкий спазм,
тот, кто тебе по -дружески, глядит в лицо.

Удары пропускающий поэт,
скучающий, разящий серость слогом,
получишь в морду думаешь о многом,
но также что реакции, как прежде нет.

Стихосложению вслед задумчивость идет.
Перебирание монет оно и утвари печальной,
что утеряли блеск первоначальный,
и ценности которым ныне, также нет.

11.2025.

Грустный клоун

Грустный клоун, не грусти,
лучше мой стишок прочти.
С носа красный смой пигмент,
шар сними, когда надет.
Выпей водки, закуси,
как без водки на Руси!
Без нее, ты словно гол,
нос- не нос и пол не пол.
Не понять, что говорят,
трезвым слушать, это зря.
Стопку выпить, в голове,
просветляет Бэ и Мэ.
Жидкость все соединит,
покидает нос ринит.
Жалко, меры- капля в ней,
увела к себе друзей,
покидает порт жена,
стала теща не нужна.
Дети- горстью в даль небес,
ты один теперь и без...
Собирает в круг коллег,
принимает все и всех.
Может там, за той чертой,
не прошел, капустник твой?

11.2025.

Вальс 41 года

Танцуют женщины друг с другом,
партнёров нет, все на войне.
И взгляды женские с испугом-
на месте все, партнёров нет.

На месте губы, глаз озера,
волос душистая волна,
но все потухнуть может скоро,
нет, ты не женщина, война!

На месте платья, кофты, рюши,
на месте ленты и духи,
на месте все, но нет Андрюши,
Ивана нет и нет Ильи.

Танцуют туфли, как учили,
и не теряют туфли такт,
закружит душу звёздной пылью,
из дальней Австрии чудак.

11.2025.

Ноябрь, окончание

Не вечер, но сгущение мрака,
к тому же, сырость, да ноябрь.
И город старый, ждущий знака,
раздумий час у ночи взяв.

Его бетонные громады,
тревожат ночи забытье,
а осень с ветром скорым рады,
начать движение свое.

Не смолкнет тайный шум окраин,
на сцену мрак души спешит,
с ним туч ряды, чей ход печален,
для сочинителя души.

Я будто сторожем назначен-
Смотреть в коричневую мглу
и меж домов в пустом углу,
ноябрь мальчик тихо плачет.

11.2025.

Снег

Снег и снег, запорошены стены,
камни, города черные вены,
белым таинством зрителей всех-
щёлкнул пальцами фокусник- снег.

По карнизам рассыпана крошка,
пробирается медленно кошка,
на асфальте предательски лег,
поджидая прохожего снег.

Пусть же те, кто застряли во сне,
поджидая любовную тему,
кто решает с утра теорему,
видят таинство вечное- снег.

Отрицая банальности бег,
будто дело свершая святое,
замирает душа от покоя,
белым пухом на городе снег.

11.2025.

Змея

Стояла очередь, змея.
Она тугие сжала кольца.
Казалось об нее уколешься,
чуть двигалась она, в ней- я.

Минута- шаг, совсем не слышно,
стоящий сзади в спину дышит.
Стоит великая змея,
своих желаний не тая.

Стоящий впереди икал
и был немного равнодушен,
у дамы справа, мёрзли уши,
в низ замерзал серёг металл.

Я ждал, когда освобождён
змеёй, пойду своим путём.
Минута- шаг, змея вползла,
открылись дверцы из стекла.

Здесь все, Иваны и Али
и дама серьгами золотыми,
вздыхая паром, в белом дыме,
свободы призрак обрели.

11.2025.

Чемодан мой попросит...

Чемодан мой попросит простора,
засиделся в стенах чемодан.
Чтобы просто уехать из города,
а куда- отдышаться бы там.
По асфальту неправильной кладки,
походить, неспеша для зарядки.
Да найти наконец- то, Магнит,
там какой нибудь дряни купить.
Сыр Российский, Кубанского творога,
белый хлеб нарезной, все недорого.
А по улице выйдешь на свет,
и табличка- жил местный поэт.
Он наверно, скучал тут немного
и его чемодан звал в дорогу.
Заходил в непременный Магнит,
посмотреть, что на полках стоит.
А под боком поэта- вокзал.
Там звучит красных кровель вокал.
Если дождик над площадью города,
если стричь ему некогда бороду.
И в урочный, расписанный час,
отправляется поезд до нас.
Мы приедем с моим чемоданом,
мы увидим табличку ту странную.
Пригласил бы нас в гости поэт,
но поэта, давно уже нет.
Он наверно, немного скучал,
сочинял, слушал капель вокал.
И под вечер, руки ослабевшей
пальцы вниз отпускали бокал.
Чемодан мой, попросит простора,
мы уедем, уедем в тот город.
Где табличка и старый Магнит,
непонятно, но сильно манит.

11.2025.

Устаю ...

Устаю от антоновских яблок,
покупаю налив золотой.
Он является зримо и явно,
отрицает мечты и покой.

Не тяжел и не лёгок, без меры,
точно то, что сам бог прописал.
Понимаю цвета и размеры,
и округлости полный овал.

Помещается в вазе стеклянной,
ждущей взгляда и жадности рук.
Позабытый давно, но желанный,
на столе появляется вдруг.

Что за путь ты проделал под осень,
из каких ты явился садов?
Километры и мили отбросив,
не устал и к желаньям готов.

11.2025.

Старый снимок

Ты стал у темного проема
и он тебя не поглотил.
Стоишь и обернулся, сонный,
в свечении сказочных светил.
Ты не идёшь, стоишь, застыл.
На старом фото ты- букашка.
В нем серебро и желатин,
в нем темень пройденных долин
и ход часов пропавших наших.
Так в снимке этом ты застрял,
а время, полное вражды,
фарфор рассыпит, съест металл
и снимок тот сожжет, где ты.
Язык огня пойдет, что нож,
а ты на миг с тем оживешь.

11.2025.

Бабочка- лимонница

Старого писателя седого,
написавшего большую стопку книг,
спрашивают- "Вот о чем вы много,
меж трудов печалились своих?"

Он же, лысый и седой от темени,
рассказал историю о том,
как девицу в давнем времени,
он привел в свой старый дом.

Рухнула кровать его, два тела,
не совсем, что хилое, одно.
А девица тут же улетела,
бабочкой смешливою в окно.

-"Но теперь, ни что не переломится,
книги я сложил бы под кровать,
только б эту бабочку- лимонницу,
мне опять к себе позвать!"

11.2025.

На страже

Ветшает все- дорога и дома,
клонится яблоня к забору,
но ель столетняя одна,
крепка, прильнула к косогору.

Здесь прежде был колодец твой-
к нему по лестнице сойду я,
он мне цепочкою стальной
воды достанет ледяной,
что зубы заболят, смакуя.

Но тот колодец, растерял
все- цепи звон, ведра металл.
Лежит оно в траве забыто,
Все тлен, все сыпется, разбито.

Но будто держит косогор,
та ель, одна крепка и даже,
стоит и ждёт, но спит на страже,
вот от чего весь тот раздор.

10.2025.

Принтер

Он десять лет не спал в углу,
бумаги пропускал,
через нутра тепло и мглу,
пластмассы и металл.

Он безотказен был, как бог,
которому скажи,
чтоб постарался он, помог,
с которым, славно жить.

Шли дни, терялась даль во мгле,
бумаги шли и шли,
они ложились на столе,
в покое и пыли.

Копились, шли на передел,
среди иных газет,
а принтер, все в углу пер***,
казалось, сносу нет.

Но был ноябрь, мрачный день,
не выдержав труда,
он замер, меж углами стен,
он всех послал туда,
куда бумагам путь за тем,
на передел всегда.

И угол тот, осиротел,
где принтер проживал.
Бумаги, пожелтели те,
рассыпался металл.

Нет в мире вечного ничуть,
кто в угол заключён,
устанут все когда- нибудь,
хоть бог, хоть фараон.

11.2025.

Потеря

Я потерял тебя, прощай моя потеря!
Вот обронил, как книгу, или нож.
Тогда искал ещё, себе не веря,
не понимал несчастный, не найдешь.

Лежала ты, укутанная в пыль дороги,
росистых трав, касалась головой.
И по тебе прошли стопы прохожих многих,
не понимая, кто ты есть и что с тобой.

Шли дни, тебя дожди мочили,
собаки нюхали, сопливый нос прижав,
ты не жива и не мертва в дорожной пыли,
но думаю, что без меня, ты не жива.

Так солнце жгло тебя, в печи июля,
его расплавленного воска дней.
Но в сером октябре, лучи уснули,
и тусклым серебром, манила ты людей.

Нашел мальчишка, трогая рукою,
твой грозный герб, рифлёный ободок,
владел, но распростясь с тобою,
купил себе собачий поводок.


11.2025.

После праздника

А после праздника, такая маята,
что небо вешается шубой ношенной,
нет нам просвета, даже щелки там,
а в дне наставшем, ничего хорошего.

Свивает ветер свой хребет в кольцо,
прохожий прячет бледное лицо,
ребенок на ходу, заснёт шагая,
тень ноября бесстыдна и нагая.

Нет праздников, всего осталось тут-
в промозглой осени дыханье лихорадки,
ленивого утра печальные повадки,
и вечно нас зовущий, не любезный труд.

Порви кортонки торопясь, как хулиган,
рукою доберись, нащупывая сути.
Октябрь кончился, ноябрь только будет,
все остальное кажется, обман!

11.2025.

Предзимье

Не смей порог переступать,
зима, согбенная старуха.
Шаг свой неверный, двигай вспять,
и помни, чтобы было сухо!

Дай сорок дней нам, карантин,
что значит- месяц не один.
Продли ноябрь и декабрь,
сухой дорожный серпантин.

Пусть будет где- то, не у нас,
пусть будет завтра, не сейчас!
А там, к весне насыпишь снегу,
все что копила, первый раз.

Люблю ноябрь я, сухой,
черны деревья в нем руками,
бульвары в нем, объяты снами,
спит небо, скрыто пеленой.

Люблю во всем предощущенье,
когда не торопя часы,
сверкание блёсток и красы,
на праздник город мой наденет.

Будь холод сух и невелик,
будь ветра пляска не большая,
но также, счастлив милый лик,
а год, движенье завершает.

11.2025.

Мольбы Сизифа

Дай только времени господь,
или природа или бездна,
дай неподвижность побороть,
дай сдвинуть ход судьбы железной.
Дай сдвинуть камень, что тяжел,
что в землю врос, со мной не шел.
Дай только времени господь,
всю неподвижность побороть.
Пусть каплет пот, я не жалею,
я скудных сил своих запас,
отдать готов в сей славный час.
Я капли пота в землю сею,
благослови мой труд над нею.
Но нескончаем вечный труд,
а камень падает к началу,
хотя судьба мне обещала,
предел трудам и отдых тут.
Но обратив свой труд к нулям,
черпаю снова силы там.

11.2025.

Грядет зима

Грядет зима, тяжёлым посохом,
стучать в уснувшие долины,
по глади вод пойдет, как посуху,
дождей хвосты обрезав длинные.

Свернут к теплу мои желания,
оденет пухом небо серое,
а по дорогам, скользко станет
идти, движенья скупо меряя.

Нам даль оденет шубой сизою,
хранимою зимой в чулане,
а сверху снег, а то и снизу ли,
нам в декабре неважно станет.

Изменит город цвет бульвара,
отринет моды позолоты
и впишет нам чертою старою
между быков мостов пролеты.

Грядет зимы, что гор на севере,
гряды затерянные в мраке,
тяжёлых туч посланцев серых,
пером очерченных в бумаге.

11.2025.

Все дал тебе...

Все дал тебе господь, лицо и попу
и грудь божественную, славный цвет лица.
Но не дал он ума тебе, наверно чтобы,
не повредить твоим прекрасным волосам.

Свой труд окончив и толкнув созданье в спину,
-"Пусть будет!"- так решил старик.
-"Не все же яйца положить в одну корзину,
не потерять же все, когда уронишь их!"

Ты волос берегла, ты красила седины
и славно делала, что берегла.
Остались целыми те яйца и корзины,
хотя бывали близко от угла.

11.2025.

Утро

Утро пахнет дымом дальним,
говорком больших дорог,
светом слабым и печальным
и туманом, что продрог.

Неба с тяжестью, сырого,
капель звонких из горсти
и желания большого,
спать спокойно до шести.

Звуком радио проворным,
пахнет чаем и теплом.
И покоем рукотворным,
что разрушится потом.

Утро пахнет разговором,
бесполезным ни о чем.
и вчера забытым сором,
что не выброшен ещё.

Утро пахнет, ветер свищет
снам теперь упавшим в темь.
утром в зеркале отыщим,
нас вчерашних- не совсем.

10.2025.

Старик Касперский

Старик Касперский строг, он бережет,
всех детских тайн моих смешные бредни.
А если что, так схватит за плечо,
сухими пальцами в гостиной и в передней.

Замру я, заколдован, весь являя слух.
как лунный лик зимою заоконный,
а он высокий, нервный, сух,
откроет мне движеньем нервным рук,
всю подлость жулика и безопасности каноны.

Я чувствую дыхание его
и выкуренной за обедом папиросы
и нет, не задаю излишние вопросы.
Кивну ему и больше ничего.

Проверь Касперский, отыщи врага,
сорви с него защиты камуфляжи!
На улицу, под дождь, пускай прохожего нога,
раздавит голову зловредному букашке!

10.2025.

Сошлись и разойдемся снова

Счастливо тяготы дорожной лишены,
беды избегли, что в пути подстерегает!
Отлично ж, ладят эти две жены,
а где одна, туда спешит вторая.

Отравы отклонили темного вина,
чуму с холерой обошли играя,
любви венериной, какая б ни была,
в дороге долгой, мы не доверяли!

Теперь, в конце пути собрались мы,
Решили сосчитать друзей отставших.
Кто не дошёл, замёрз в полях зимы,
кто был убит, кто остановлен жаждой.

Кто может быть, нашел себя в ином
и ныне счастлив, жив, имеет дом.
Красавицу жену имеет, двух детей
и гонит прочь печаль ночных путей.

Мы здесь собрались, всех отставших помянуть,
кого нет между нас, кто не продолжит путь.
Сошлись и также разойдемся снова,
да встретишь ли товарища когда ещё живого?

10.2025.

Прыжок через быка

Минойская девушка прыгает через быка,
минойская девушка касается его слегка.
Раз - и девушки не видно, просто ее нет,
бык башкой трясет, и правда, что за бред!
Может, почудилось ему, что коснулись его бока,
может почудилось ему,что сказали- Бык, пока!
Смелая девушка, а бык силен,
белый рог его, в крови закален.
Если ошибка, но ты берешь его за рога,
можешь, далеко улететь, найдут пока.
Но девушка опять прыгает через быка.
Ветер закружит ее, так легка.

10.2025.

Было дело

Мои руки расцарапаны,
я с кустами воевал,
я пилил, я резал, лапами
били ветки наповал.

Увернуться? Не всегда же,
получал я Хуки дважды.
Час и два - пилил, пилил,
что тогда хватало сил.

Павших складывал рядком,
да костру предал потом.
С ним мы давние друзья,
он горит- потею я.

Было дело, было дело,
но прошло и надоело.
Все подрезал, но устал,
у пилы моей металл.

Было дело, было дело,
на дворе костром горело.
Руки красным языком,
пламя трогало легко.

На ладони, до зари,
наливались волдыри.
Было дело, было дело,
я с кустами воевал,
все порушил наповал!

Воевал, не для зарядки,
Вместо них поставлю грядки.
Там- теплицу, там- сирень
если не постигнет лень!

10.2025.

Скелетик

У каждого, каждого, каждого,
скелетик есть, спрятан в комод.
Пришел и остался однажды
спокойно и тихо живёт.

А годы, торопятся в суе,
толкаются в лоно и в грудь,
а он, не смешлив, не тоскует,
не ест, хоть совсем позабудь.

На улице праздник и будни,
горят и потухнут огни,
снега разливаются студнем,
июль зажигает нам дни.

На улице горе и счастье,
рождение новых людей.
Он куклой стоит без участия,
ко всей мешанине идей.

Он в коже своей деревянной,
наверно немного счастлив?
Сто лет как не моется в ванной,
не ел, только сорванных слив.

Но выбросят страшную куклу,
толкнут, насмехаясь к стене,
секреты, как будто протухли,
уже не опасны вполне.

10.2025.

Февраль, месяц перемен

Поэзия ветра, поэзия света,
поэзия режущей взгляд белизны.
И нет нам спасения, укрытия нету,
смотреть и внимать ей должны.

Февраль, это месяц снегов и желаний,
и синего неба в его простоте.
Сгорит тот огонь и душа перестанет,
тепла понемногу хотеть.

Закрутят слепое движение бури,
ночь темная взгляда лишит.
Но где- то февраль не окончится, будет,
собой оставаться и жить.

Ценнее, чем май, чем июня дыханье,
и августа жар и печаль.
Ценней ощутить, что не завтра настанет,
чем то, что уже отшагал.

Тот снег, что искрится, что падает ночью
но вот, на карнизе, подтоплен огнем.
Пусть год завершится, а сердце захочет,
надежд в завершении том.

10.2025.

В черном вечере

От отчаянья до счастья,
раскачается качель,
в черном вечере ненастья,
в черном вечере потерь.

Ходит ветер, бродит вечер,
капля капает дождя.
Удивительно, всем этим,
только этим, счастлив я.

Время пью и не смакую,
как напиток и вино,
в черном вечере ликую,
засыпаю всеравно.

Дребезжат земли скрижали,
непонятно говорят.
Под балконом спит едва ли,
мокрый, черный город сад.

Фонарей темны плафоны,
Небеса полны виной.
Вечер, дождь и под балконом,
город сад передо мной.

10.2025.

Я еду

Я еду, ни на развлечения, ни на танцы,
я еду, чтобы делом закипеть.
Труд мой, смешается среди других, останется,
застынет, обращаясь клеем в твердь.

Я сплю в дороге, в остановке и движении,
винтом врастаю в лязг стальных колес.
Проходят сны по позвоночкам шейным,
по всем семи, каких иметь пришлось.

Не ждёт нас день, а время движет бутафории-
куртин, запачканных осенней ржой
по гулам поездов, свое пространство вторит,
но притворяется богинею немой.

Приедем, скудости тепла покинем,
и понукая наши сонные тела,
старуха осень с кудрями седыми,
поводырем неловким тут же быть взялась.

Средь желтизны лесов- легли ее туманы,
роится скудным даром бесполезный дождь.
Останешься один в дороге, скучно станет,
невольно и шевелит душу дрожь...

10.2025.

Читаю Рыжего

Читаю Рыжего, поэта,
читаю что- то про судьбу,
про водку, девушку, про лето,
теперь оставивших борьбу.

Про тучи неба перьевые,
гранит построек и кирпич,
про притяжение синевы,
и философии обычай.

Про неизбежность и века,
полет души и город темный.
И все кончая ноткой томной,
сказать читателю- "Пока!"

Я возвращаю, как пластинка,
винила темный, гладкий лист.
Гранита плиты и блондинка
и перья туч, смотрящих вниз.

Я ухожу и возвращаю,
поэзия есть колдовство.
Поэта Рыжего читаю,
читаю Рыжего, его...

10.2025.

Гимн рынку


Ты правишь все невидимой рукой,
сплю, бодрствую я- но ты со мной.
Болею, место не найду в своей кровати,
сиделка ты и ставишь мне судно в палате.

Лоб пробуешь, стучишь в заботе трудовой,
я выздоровел, ты опять со мной.
Меня ты в шесть утра разбудишь
и по пятам ходить за мной с часами будешь.

Играя втиснешь в переполненный вагон
и может быть, ещё подаришь сон.
Ты за спиной в трудах, в любой заботе,
за мной стоишь и ходишь на работе.

Торопишь, вдуматься в дела велишь,
подаришь что то и покажешь только шиш.
Начальным голосом, взываешь на доклад,
а то забудешь обо мне, а я и рад!

Семья и дети, все ты и во всем един,
тебя мой рынок, поздно ночью мы едим.
С тобой устало отправляемся в кровать,
чтоб завтра, право на тебя не потерять!

Но если все теряем до нуля, ты здесь и тут,
к тебе взывают, просят и в слезах зовут.
Невидим ты, но крепкою рукой,
мои дела ты правишь в счастье и покой.

10 2025.
Иллюстрация- Михаил Врубель. "Ангел с кадилом и свечой".

Пыль прошлого

Пыль прошлого, скопилась на шкафу,
пыль прошлого, тогда мы были вместе,
копилась, как во времена Хуфу,
когда тот спал, от комаров лицо завесив.
Как будет оставаясь, после нас,
желая все забыть и обращаясь в грязь.
И в будущем, уборщица почти нагая,
поднимет взгляд и плюнет, нас не понимая.-
"Пыль прошлого, зараза собралась!"
Уж лучше без тебя, чем ты, без нас!

10.2025.

Сон в дороге


На станции Перово
ты сойдешь с ума,
на станции Перово.
На станции сойдешь сама,
так бывай же, здорова!
Заберёшь свою сумку,
серую в клетку,
шапку вязанную,
свою жилетку.
Платок носовой,
который с тобой,
как вопли и сопли,
молчание даже,
воздух, дыхание сажи.
Близкий завод
вздохнет,
облегчён.
Клён повесит,
жёлтую рвань, знамён,
у станции Перово,
здесь, спотыкается слово.
Все заберёшь ты
с собой,
без остатка.
На место твое
станет мулатка.
Начнет говорить,
бормотать телефон.
подумаю- "Это- сон!"
и закрою глаза украдкой.
Не буди меня,
не буди, мулатка.
Ты- мой сон,
посплю немного,
сна допью остаток.
Пуст стакан
но снова,
начинаю сон, хрустит
шоколадка.
Здесь, кто -то ест,
Ну а мне, не сладко.
Открываю глаз,
и опять- Перово!
-Приехали, ну, здорово!

10.2025.

Покров

Немного выглянуло солнце,
а где- там, теперь покров...
в делах своих не угомонится,
он говорить, он петь готов.
Покров.
Церквей торжественные гулы,
и приношения баулы
и пенье хора в час иной
и перезвон над головой.
Покров...таинственное слово,
ты в греки нас влечёшь, мой друг?
Или в пещеры, в тьму готово,
где тайна все, почти испуг.
А дым свечи протяжно- сладкий
и вера есть, но нет разгадки.
Что бог? Что дева? Что любовь?
Покров придти теперь готов.
Покров, такое слово, между слов.

10.2025.

Обещание

Пообещай, мне очень нужно,
то обещание одно,
его я скушаю за ужином,
его я выпью, как вино.
Как воду, в сушь и день июля,
пить стану, крышку ответив,
пущу, убив последней пулей,
врага приметив, между ив.
Забью гвоздем в худую крышу,
в сентябрьских, больших делах,
распробую, когда услышу,
как слышит дерево пила...
Водой наполню, будет вазой,
на полированном столе,
цветов в него и станет сразу,
немного легче станет мне.

10.2025.

Мясо волку- не трава

Волк овцу одну любил,
он ее по шерсти гладил.
он терпел, что было сил,
так с овцою он поладил.

Пригласил в далёкий тур,
по окраинам Полесья.
Говорил ей: "Только здесь я,
отдохну от волчьих дур!"

-"Я овец люблю, мой свет,
лучше их на свете нет!"-
Две недели, душа в душу,
жили но, хотел покушать.

На прогулку шли вдвоем,
парк и лес и водоем,
о траве у них беседа,
наступает час обеда...

-Там репейник, или тмин?-
-Тут одни кусты любимый...-
-Станем здесь, необходимо,
мне сказать секрет один...-

Как овечья мать права,
мясо волку- не трава!
Если рядом мясо есть
как сдержаться, не поесть...

Дальше жил один, известно,
стало, есть одна невеста,
только зубы, рыжий хвост...
обойти ее пришлось!

Волк- другую в брак склонять,
прочь его погнала мать.
Волк голодный, хоть козла,
просит ночью у села.

Говорит, так отощал
что теперь вернётся к щам...
И вообще, бывает чувство,
что нужна волкам капуста!

Все беднягу гонят прочь,
просит бога он помочь,
бог сказал: "Постись мой друг,
да в Тамбов езжай, а вдруг..."

Ехал волк на верхней полке,
ехал душно, ехал долго,
но Тамбов ему сказал:
"Возвращайся на вокзал!"

10.2025.

Октябрь

С собой несёшь ты, сундучок,
в нем место есть одной надежде,
есть место зеркальцу, что прежде
горело жёлтым, горячо.

Горсть пудры- пудрить носик славный,
платок и краска для бровей,
монеты две, по пять рублей,
как талисман, покупки давней.

Железный ключ, дверь отомкнуть,
несёшь, как древняя Тефнут.
Откроет дверь тот ключ железный-
свободен путь погоды слезной.

Повозки времени начнут,
движение, пойдут у ног колеса,
в них зазвенит металл минут
и отгоняя тьму вопроса,
шипит промокшая Тефнут.

Иди в круг города с дождями,
кто могут, пусть скорей уснут.
Спустилось небо, осень с нами
и кошка мокрая, Тефнут.

10.2025.
Тефнут – в древнеегипетской мифологии богиня дождя. Имеет морду кошачью и тело женщины.

Кино и фото

Как странно, видеть мертвого- живым,
в движении кино, на темном фото,
как будто время, извинившись перед ним,
ему калитку открывает для чего- то.

Как устыдившись суеты в прошедшем дне,
вину изгладить давнюю желая,
одну ему минуту даст явив его и мне,
для встречи, заглянуть за пропасть края.

Но он марионетка, пуст, как древний бог
и если бы, расспрашивать пытая,
все повторит, что прежде мог
сказать тогда ещё, не доходя до края.

Наполнен ватой, мусором желтеющих бумаг,
обрывками, кусочками былого
и сразу видно, не живой он, просто так,
записанное повторяет куклой слово.

Но не винить же мне то фото и кино,
хранящие в пыли коробок старых пленки.
а им, чьи тени видим, так же всеравно,
что думают и чувствуют потомки?

Мне говорил один, теперь далекий друг:
"Есть фото, на которых скрыто много!"
Его я слушал болтовню и думал: "вдруг
и правда, чувствует в живом уж не живого?"

10.2025.