Религиозная лирика

Я шагнул — а там не суша,
Только мрак и серый шторм.
Сердце билось, как заглушка
В перепутьях между форм.
Где ты, берег? Где опора?
Где конец, а где улов?
Я один в глазах простора,
Только голос — словно зов.
Если дух ведёт — не каюсь,
Хоть и страшно, но иду.
Через трещины шагаю,
По невидимом следу.
Не молись за тех, кто крепче,
Им и так тепло в груди.
А за нас, что ближе к вечеру —
Шепчут: «Встань… и сам иди».
Я не свят, и не безмерен,
И грешил, как все подряд.
Но когда вдруг тянет к бездне —
Я душой не рвусь назад.
Если дух ведёт — не тронет
Ни беда, ни страшный рок.
Я и в страхе не утонул,
Я поднялся — и пророк.
Ты веди — я слушать буду,
Ты молчи — я сам пойму.
Я плутал в чужом приюте,
Я нашёл себя в дыму.
Я держусь, пока мне верят,
Пусть не тычет каждый в грудь.
Я не Бог, но если ветер —
Я иду. Мне в этом суть.
Если дух зовёт — я слышу,
Пусть не всем понятен путь.
Кто сражался — тот не нищий,
Кто молчал — тому и суть.

Я б душу твою — да в дребезги в клочья,
Разбил бы оконные стёкла.
Пустых твоих дней заметает корча,
И вьюга — за горло, за лёгкое.
Я вижу насквозь, чего ты желаешь,
И вижу до хруста, чего ты боишься.
Ты не как все, ты собой прожигаешь,
Но счастья в глазах твоих так и не пишется.
Говорят, что душа — это сад,
Только сад этот мёрзнет под снегом.
Он не цветёт и не ждёт наград,
Он только ломается бегло.
Только не со мной —
И не с тобой — осталось
То шёпотом брошенное словом.
Нежных губ и мечты усталость
Холодом стынет суровым.
Ты — в пропасть шагнуть не боишься нисколько,
Там лёгкость, там ветер за ворот.
Ты — будто бы веришь в падение только,
А в жизнь — не веришь, наоборот.
Я вижу, как тянет тебя пустота,
Как тянет на грани покоя,
Но я — не такой,
Я живой до конца,
Я не брошу за лёгкой рекою.
Только не со мной —
И не с тобой — осталась
Повесть о губах несказанных.
И в пальцах дрожит, и в сердце усталая,
Та любовь, что ушла без признаний...
Говорят, что душа — это сад,
Только вьюгой он заброшен зимой.
Ты замерзла сама — без обид, без наград.
И я... тоже остался чужой.

Вѣруѧхъ во Господа съ юности моея,
И не оскуде душа моя въ испытахъ.
И в днѣхъ тьмы, идеже злоба умножаѥтсѧ,
Не поколебахсѧ въ надеждѣ на Светъ Невечерний.

Законъ благъ есть, яко наставникъ на стѣзѣ,
Но выше закона — Любовь неизреченная:
Не наказаніемъ, но милостію утверждается миръ.

Милость бо превыше суда,
И выше правды — прощеніе благостно.
Кто бо иже правду взыщетъ безъ милості,
Тотъ ко каменю да упадетъ,
И сокрушится — яко глина сосудная.

Азъ же глаголю вамъ:
Прощайте — и прощены будете.
Милуйте — и внидете въ Царство Света.
Иже кается — жив будетъ,
А иже милуетъ — сынъ будетъ Всевышняго.

Сия бо суть есть спасенія:
Любовь — надъ закономъ,
Милость — надъ правомъ,
Прощеніе — надъ гнѣвомъ.

И вѣрую азъ, смиренно и кротко:
Ни ярость, ни мщеніе, ни мечъ —
Но любовь, яже отъ Бога,
Спасетъ души наша.

Аминь.

Нет удовольствия, а есть только Бог,
Денег и славы я заработать не смог,
Нужно потерпеть и всё придёт Там,
Но с другой целью Душа будет идти к Небесным Вратам!

Удовольствия нет,
В жизни нашей нужно ведь иного ждать,
Когда Бог скажет привет,
И Душа перестанет роптать!

***
Красноярск

На реке Енисей-
Статуя Христа Искупителя - стоит!

Изваяние из мрамора,
Вопрошает!

Это- не Рио-де-Жанейро,
Это- могучая- Русь!

Иисус,

Руки к небу- поднимает,
Землю матушку-

Благословляет!

Божья благодать на землю снизойдёт!

Коль, покаяться народ,
Спасение не каждого ждёт!

Огонёк в сердце- теплиться!
Аминь

Екатеринбург
Бабушкина Ирина
02.05.25
Посвящается Елене..

Ветер, как старый пастырь, качает забытые нивы,
Пыльные тропы уходят туда, где не ведают слов,
И женщина, в траурном платье, склонилась над тенью оливы,
И молча шепчет тому, кто воскрес — не забыв про любовь.

Шёл он — усталый, в крови, обагрённый чужими грехами,
Шёл он — как вёсны сквозь зиму, как птица сквозь медленный лед,
Шёл — не прося ни венцов, ни хлебов, ни икон над главами,
Только прощенье нести, как последнюю каплю в ладонь.

Женщина — медлит в пути, задыхаясь от боли и веры,
Женщина — гладит песок, как младенца, как брата, как сон,
Женщина — смотрит в закат, где на холме замерли тени,
И крест — не оружие боли, а древний распятый закон.

Ветер шумит, обнимая её за иссохшие плечи,
Пахнет кострами, забытой молитвой, закатным огнём,
И в этом забытом краю, где апостолы прячутся в речи,
Только она остаётся — с прощеньем своим и Христом.

Не слышит век певцов усталых,
Их глас — как ветер средь полей;
В кустах заброшенных вокзальных
Тревожат птицы сны ветвей.

Не греет рук живое слово,
Не треплет сердце книг листов,
И дух, склонившись молчаливо,
Блуждает меж пустых садов.

Забыл народ родник старинный,
Где в каждой капле — свет миров;
И стало всё — пустой картиной,
И умер шёпот вечных слов.

И я желаю — в дни тревоги,
Когда душа черствеет в прах, —
Хранить терпенье в тайных муках,
Как свет незримый в облаках.

И верить, просто и смиренно,
Когда весь мир — лишь вихрь страстей,
Что в глубине времён и плена
Таится светлый смысл вещей.

Доверьтесь — трудностям, печалям,
Своей оторванной мечте;
Доверьтесь даже пустым далям
И одиночеству в толпе.

Пусть всё течёт своим теченьем,
Пусть жизнь идёт, как суждено —
И в вечном, строгом превращеньи
Она права лишь всё одно.

Как ты там, за далёкою чертой,
Где тени спят в безмолвной тишине?
Я заболел раскаянной душой,
Что, возвратившись, шепчет обо мне.

Твой след затих на выжженных полях,
Твой голос — в бурях дальнего огня.
И вновь тоска встаёт на тех путях,
Где ты была — и позабыла дня.

Я вижу сны: и боль, и пустоту,
И губ твоих неведомую грусть...
Как долго я иду во тьму, во тьму,
Забыв, где боль, а где усмешка-спрусть.

Как ты там, в тех молчаливых снах,
Где ночь уводит вдаль моей мечты?
Я в каждом шорохе и в ветрах
Ищу забытой нежности черты.

Чем дольше жив, тем вижу я ясней:
не внешним жить, но внутренним сильней.

Не то важней, что вынес ты из бед, —
а взгляд, с каким встречаешь ты рассвет.

Не то, что думают и скажут о тебе,
а с чем идёшь ты в сумраке, в борьбе.

Не в знатности, не в даре, не в чине —
а в том, как сердце греется в тени.

Оно — один сквозящий небом звук,
струна, что греет мир, когда он глух.

Сломить нас могут ветры, страх, нужда —
но выбор — с чем идти, в нас навсегда.

Ты можешь быть сражён, но не сломлён,
коль в сердце жив ответ, пусть и без слов.

Не изменить ни дня, ни след, ни лун, —
но в нас горит одна последняя струна.

И каждый день нам суждено решать:
с чем встать, с чем жить, с чем молча умирать.

Слушай — будто тишина
Вся в тебе легла сполна.
Сердце — не перебивай.

Говори — не как судья,
Не бросайся в грудь — «виню!» —
Слово — как пшеничный край.

Дай — не думай о себе,
Не жалей, как бы себе,
Пусть идёт — как свет и дождь.

Обещал — не забывай,
Честность — это сердца край,
Без неё любовь — не гость.

Отвечай — но без войны,
Спор разрушит глубины,
Лучше просто быть в ответ.

Уступи — не для игры,
Не проси назад дары,
Не считай, что кто-то должен.

Делай — молча, от души,
Без «устал», без «не спеши»,
Пусть добром течёт дорога.

Веруй — даже в час немой,
Даже если грянет бой —
Сомнение — как плеть и вьюга.

Умей простить — не упрекни,
Не разбей в словах огни,
Прощенье — как вода из раны.

И молись — без громких слов,
В каждом дне, в пути, в ветров —
Всё любовь. И всё — от Бога.

Храни в себе нетленный свет мечты —
он — тайный жар, он — неба отраженье.
Во тьме сквозит весёлое движенье —
отголосок глубинной высоты.

Ты слушай, как пульсирует заря,
в ладонях дня — лучистое мгновенье.
Ищи в любом цветке благословенье —
оно живёт в дыханьях бытия.

Пусть праздник будет внутренним костром,
горит в тебе, не требуя подмоги.
Ты сам идёшь незримыми дорогами
и с каждым вдохом становишься добром.

Волна удачи — вспышка, как ответ,
на то, что ты с рассветом созидаешь.
Когда ты радуешься — ты летаешь,
и сам в себе зажёг свой вечный свет.

Непогодь испытание своё продолжает
Небо серостью окутано облаков.
Воля Божия, иного, пока не допускает
Что поделаешь, если устав такой.

Мы ж не знаем к чему иль за что?
Всем живущим в этих краях даётся.
Не уместны догадки наши за это или то
Бога, тем самым, насмешить удаётся.

Раз дано, значит так полагается
Каждому важно эмоции приглушить.
В погоде бывает, что иногда повторяется
Не куда нам по большому счёту спешить.

Здравомыслие всё же не будем терять
Дни идут день за днём, мчится время.
Гаданий хомут не будем примерять
Чтоб не пришлось чесать своё темя.

Непогодь испытание своё продолжает
Небо серостью окутано облаков.
Воля Божия, иного, пока не допускает
Что поделаешь, если устав такой.

Принять — это плач, умирающий в трещине,
Принять — это крик, что не выпал из трещины.

Ты мир не согнёшь, как лозу в рукаве,
Лишь в сердце — согнёшь его к новой траве.

Не борешься — значит, течёшь без обмана,
Не держишь — и рушится с рук окаянно.

Как зеркало — всё отражает в ответ:
Досаду — досадой, а светом — твой свет.

Когда ты отпустишь — растает обида,
Когда ты не держишь — уходит чужбина.

Покой — это роза, в которой — шипы,
Но если не тронешь — остались цветы.

Принимая — ты отпускаешь страданье,
Не цепляешь — уходит земное рыданье.

Не изменить — значит петь без оглядки,
Не изменить — значит быть без подкладки.

И зеркало треснет — не в ярости дней,
А в лёгкости, в ясности лёгких огней.

Как лист осенний, брошенный рекой,
Колеблется душа средь волн тревоги;
То замирает в тишине глухой,
То бьётся в шторм, теряя путь, дороги.

С утра смеётся — к вечеру скорбит,
Сама себе враждует и не верит,
В груди пылает, а в глазах — гранит,
И каждый вздох — то радость, то потеря.

О, слабый сердцем — пленник дня и мглы,
Он без руля, он весь — в игре теченья;
Где встали тучи — там и думы злы,
Где свет — там всё в надежде и прощенье.

Но ты восстань, и страх в себе сожги,
Держи штурвал — не уступай сомненью,
Не дай минуте царствовать в тени,
Будь выше чувств — и крепче в испытанье.

Сильнее бурь — кто сам себе оплот,
Кто волю с разумом связал средь равновесья,
Кто не бежит, но мужественно ждёт
Судьбы, глядящей с безразличной бездны.

Надеюсь, поиск этот не в серьёз,
Вы сами в библии конечно прочитали,
Ответ на самый непростой вопрос:
-Где был наш Бог, когда Его так ждали?

Ты здесь, где свадьба - небогатый пир,
И где вино уже закончилось давно.
Там чудо первое увидел грешный мир:
Текла вода — теперь течёт вино.

Ты здесь, где бесов целый легион
Терзали душу каждый день сильней,
Где им сказал: «Изыдите все вон!..»
Изгнав всех в ад их в образе свиней.

Ты здесь, где Пётр верой, что есть сил,
Средь шумной бури, есть одна дорога.
Он утонуть не мог и по волнам ходил,
Пока глаза смотрели лишь на Бога.

Ты здесь, где тьму пронзает Божий свет,
В Нём каждый вздох, что приняли уста.
Ты здесь, где Божья милость нам ответ,
Где даже тела боль - по милости Христа.

Теперь твоя дорога только в Нём:
И жизни путь не станет вдруг короче.
Он - не в огне, не в буре, не в мечтах-
Душа взывает к Богу: «Авва, Отче!»

P.S.
Услышь Мои слова, останови себя:
«Люблю тебя. Доверься. Не беги.
Ты здесь со Мной, ведь Я избрал тебя.
Прими Меня, пребудь в Моей любви».

Иисус пришёл чтоб нас спасти,
Как рыбу, пойманную в сети.
И продолжал свой крест нести,
Под шум толпы, удары плети.

Так сильно мучался, страдал,
Принял судьбу, со всем смирился.
И ночью до утра не спал,
За душу, за людей молился.

С рассветом в Гефсиманский сад,
Пришла беда, печаль, тревога.
Конвой из нескольки солдат,
Арестовали сына Бога.

И принялись его судить,
За помощь, доброту, любовь.
Смеяться стали, сильно бить
И проливать святую кровь.

Но был Иисус не виноват
И заповеди не нарушил.
Народом грешным был распят,
Спасая их гнилые души.

Не забывайте о Христе,
Его судьба была ужасной.
Хочу чтоб жертва на кресте,
Не оказалась вдруг напрасной.

Много можно говорить,
Но любовь в Душах наших не убить,
Нужно Бога постоянно молить,
Делать добро, чтоб в Царствии Небесном потом жить!

Сделай красиво на свете этом,
Будь кем хочешь, даже поэтом,
Рядом Бог, и Он нам поможет,
Только твоё дело должно Ему нравиться тоже!

Мёртв.
Загубился.
В тлен изошёл.
Жертвой случился,
В прах низошёл.

Труп.
Серый камень.
«Чёрств» царь царей,
Грудь, — алый пламень, —
Стали хладней.

Бог!
Ты ли это?!
Сыне ли Твой?!
Сжёг дух со света
Жребий людской.


Нет.
Я не верю.
Лжёт злого месть.
Подлому зверю
Несть эту весть.

Сущ.
Воскресился.
Дух вознеся.
Люд искрестился
Неб испрося.

Ждём.
Тщим надежды.
Веруем впредь.
Даровал прежде,
Вновится ведь.
/АК/

Ганс Гольбейн Младший / Мертвый Христос в гробу

Воскресный день и колокола звоны
О конце службы город известили.
Уходят прихожане и в поклонах
Почести храму отдавая, призастыли.

Я, стоя у ограды, наблюдаю
За ними, покидающими храм.
И, признаюсь, себя не осуждаю,
Что я сегодня среди прихожан.

С малых лет не брали меня в церковь,
Ведь рос, как атеизма был разгул.
Потом работа - тоже ход запретен,
Лишь к старости другой ветер подул.

Но взгляд я не менял по обстановке -
Мол, до сих пор не верил, а теперь...
А многие сменили веру ловко,
Но верят, или нет, поди, проверь.

Сегодня вижу часто прихожанок,
Что бьют поклоны там, у алтаря.
Годы назад, что выглядит так странно -
Пост занимали партсекретаря.

Я ж уважаю, истинно кто верит,
И свой осознанно кто делает поклон.
В храм никому не закрывают двери -
Идут сюда и ты, и я, и он...