Про сны

- - - - - - -



Нам сегодня приснилось море
и песок, и ракушек россыпь.
Мы с тобой, словно два ковбоя
под сомбреро, в воде по пояс.

Рак отшельник щекочет ногу,
у моей проплывает "клоун".
Под лучами лежит тревожно,
без плечей оказавшись, поло.

Серебрится, уходит в серый,
цвет воды, цвет двойного взгляда.
Твой будильник секунды терпит.
Мой стучит – говорит: "Не надо!"

Нам осталось одно мгновенье...
В точку схлопнулся яркий берег.
Ты, проснувшись в недоуменье,
попытаешься снять сомбреро.

...сон воло'чит, во тьму бросает,
тянет, крутит, заводит в кому...
...пролетают над автострадой
два торнадо по Оклахоме...

...и колёсами выше крыши;
и лечу я без парашюта,
поднимаясь всё выше, выше...
Рвусь и падаю прямо в утро.

Мы с тобой до сих пор чужие.
Год за годом летят. На крылья
непутёвые время спишут
стрелки, и покажут нам сны,
насильно.

"...Сон – это скрытая маленькая дверь, ведущая в самые потаённые
и сокровенные уголки души и открывающаяся в космическую ночь..."

Карл Юнг



___________


Беспечному дитя неймётся.
Закрыл глаза, зашторил уши.
Ведь в темноте всегда найдётся
обрывок сна, тот, самый лучший…
И опустившись по ступеням,
по нишам, в чашу изголовья
спугнул рой бабочек с растений,
вдохнул пыльцы и замер стоя.

...Темнеет пустота и длится.
Глоток прохлады – её выдох.
В её пространствах крылья птицы
метой* в бездонные глазницы,
и вход которые, и выход…

Молитва, смех, возня и ропот.
Здесь подают транзит на прихоть.
Условность вопрошает:
– Кто ты? –
неодолима, многолика.
– Сплю. Интроверт. Заснул на даче.
В грозу сновижу. Дай отравы..!
Плачу желанием – без сдачи.
– Тебе по лестнице, направо.

Что есть желания – забавы.
Потребности души – иные.
Их мир жесток и своенравен.
Им нет не то чтобы управы,
для них всё остальное мнимо.

- - - -

На босоногий странный след
опёрся луч десятком линий,
переместился на предмет,
сменил оранжевый на синий.
И заискрились берега
страны, избыточности, доли.
Плыть до утра в сиянье Врат!
А после – в бездне меланхолий.

- - - -


Прольётся утро в новую строку.
Подправит почерк и акцент излечит.
Поднимут ставки антиподу-игроку.
А здесь сновидцу масть легла на плечи!



* перемена состояния, превращение

То ли смех, то ли шум. Полу явь, полу быль.
Звук живой на туманном, другом берегу.
Показалось – узнал, на лету, на бегу,
с переходом в реальность,
вскинув взгляд, позабыл.

То ли свет, то ли снег. Лист скользнул по стеклу.
В полумраке за шторой день святой – до сует.
Редкий ветер да тишь. По замёрзшей росе
быстрый шаг и хруст шин узнаю, как в бреду.

Кровь шипит, пробираясь к затекшей руке.
Отвернувшись к стене закрываю глаза.
На другом берегу не попасть бы впросак,
и успеть разглядеть мне тебя вдалеке.

Играл, не уставая, пианист.
Аккорды из под гибких рук
лились.
Играл не в первый раз на бис
акцентами тревог, и звук
сочился
в пол кулис.

Мешался в звук не частый стук
тугой педали о каблук,
возня и визг голодных крыс,
чей слух остёр и хвост чей лыс.

Я в зале спал. Мне звук сулил
рой ярких бабочек;
сачок – живой и трепетный смычок
был скрипке мил.
И их дуэт, как ручеёк
журчал и бабочек пленил,
и был водой. И на восток,
где свет, где счастлив мотылёк,
он крылья падших уносил.
А я в ручье за ними плыл, что было сил.

Тапёр замолк. Зал исступлённо ликовал.
А я никак не мог понять,
чему
так радуется зал.
Хотел неистово сбежать
пока Он не открыл глаза.
Упущен шанс.
Оглох от выкриков "Vivat!"
Ослеп от тысячи карат
в глазах свирепых диких рыл.

И в стае ста копыт и крыл
я ощущал себя своим,
но рот,
а может быть и пасть
была похожа на печать
молчаний.
Так выдал я себя им всем,
проснувшись ото сна во сне.

Но обо мне никто не знал.
Маэстро высмотрел и встал.
На мне висел его жетон.
Невольно вырвавшийся стон
из сна вернул меня назад,
в кровать чужую, и рука
красотки в сетчатых чулках
легла на мой вспотевший Ад.