Ю__П__

- - - - - - -



Душа моя, пиши стихи!
Скрижали дней оставь в покое!
Твоих сердечных мук не стоят
словесности чужой грехи.

На постаменте из оков
читай и трогай струны лиры.
Исчезнут: боль и гомон пира
под голос вдохновенный твой!

- - - - - - -



Сегодня невнимательность заходит в апогей.
Кулак события дверь пробует на прочность.
Дверь – платина. Пригрелся в клетке зверь.
И спит, и знает место. Особенно теперь.

Добавь второй кулак. В плечах твоих пристанище для змей.
Ольховая серьга, опознанная ветром, дотронулась воды.
В ольховые сады забрёл вчера Эней.
И, околдованный, заснул на ожерельях Фрейи.

Во сне его приветствуют друзья и жёны, бывшие, царей.
Раскинь над ним шатёр и корень напои нечаянным желаньем.
Открой ларец, войди и стань одних кровей
с забывшимся троянцем, утратившим ход дней.

Он гибнет и смеётся в ядовитом сне,
где наяву стрела сидит в колене.
Святыни сплавились и сгинули в огне.
Клеть сна уже не клеть ему, а к смерти.

Дай доступы к живой воде,
и раны затяни ольховым клеем.
И отпусти, и нарожай детей.
Он слышит всё и смерть свою в тебе лелеет.

Обычным днём
над водами томился ветер
предтечи.
Рождались, гасли в глубине,
переполняли водоём
волшебных рыб загадочные свечи.
Поток тяжёл, инертен, бесконечен.
Падение воды; в реке
кипит волна,
к воронкам двигаясь навстречу.

Подумал ветер: "Как же хмуры,
встречаясь, воздымаясь, буруны.
Хватило бы одной моей струны,
и плавное течение воды
освоилось бы в русле,
прибоем мягким растомились берега,
ладьи б не прятались под кровлями причала,
но распустив, как пряди, паруса,
являли красотой своей начала
гармонии.
Иль лучше бы Борей,
чтобы вода дичала!
На брёвнах уцелевших, на опорах
чтоб висли лини от ладей
и сети рыболовной рваная парча."

И ветер, берегами уходя,
кленовый лист сорвал, как сдачу
с рассветом повторившегося дня.

Цыганка с неухоженной скамьи
небрежно бросила три слова.
Я для неё был ветром,
случайным и влекомым.
Запомнились слова,
судьбой легли на крылья:
"Тебя жизнь приняла".

…и в летнем небе, и по стыни,
блудя в садах, врезаясь в клинья
птиц перелётных,
молчу без устали и брежу:
"Люблю тебя, тобой повержен,
тобой воспет, объят, заполнен,
продлён, крылат, согрет, не сломлен."

Жизнь видит сны и этим длится.
Закрыв окно, дышу на свечи.
Я, милая, начну молиться,
чтоб сон твой оставался вещим.

Ю.П.




На Божие слово
найду ли управу?
От яркого света
не скрою поклоны.
И снова улыбкой
улыбку встречая,
открою полуночи
хлебом и солью.

В косу влажный берег
изогнут, и волны,
ступая на сушу,
прозрачны и ленны.
Над морем рассветным
рассеется морок
рукою пастушьей
дрожащей, но верной.

Размытою правдой
прокатится галька,
откинется на бок
в сбегающей пене.
Зароется глубже
в цветастой и гладкой
сыпучей среде
неживой и разменной.

Оскал горизонта алеет,
и новый
рассвет, багровея,
степенностью шёлка
течёт по коленям.
Беспечно, без меры,
с Всевышней любовью,
день принят и сослан
до ночи в Геенну.

- - - - - - -

На Всевышнего нет управы.
Мы ему поклонимся в ноги.
Он расстелет для нас коврами
и лучами зальёт дороги.
И едва распрямившись, сможем,
благодарностью захлебнувшись,
чудеса сотворить, его же:
не смириться с судьбой,
а сдюжить!

Ю.П.





Смотрит Осень. И во взгляде её: – "Пора!"
Спозаранку роса. На туманный след
запоздалый птах
взмыл последним с её ковра.
И раскрученный, от земли,
вторит лист напряженью сил; упадёт,
и ему во цвет полыхнёт заря!

В нежном зареве прогорают дни,
летней зелени раскаляя смерч.
С плеч осенних спадает синь,
сонный ливень. В простую речь,
облегчённых от нош стволов,
пробирается молчаливый крик.
Красят в образы сон ветвей
интерьерные конфетти.

Над челом висит рунный знак.
В нём путей зашифрован смысл:
"За Юпитером есть земля,
где во след улетевших птиц
из глубин поднялись моря
до острогов крутых вершин".
Снежный панцирь глубок и сед,
и снежинки почти с аршин,
по раскату орбиты след
ледяной.
Ганимед!

Нет иллюзий и нет тепла.
Там, что видишь, с тем и живёшь.
Цвет застывших морей – опал.
Камнепад – неизменный дождь.
Но божественно над главой:
гул Юпитера, глаз и лик;
и Европа ему сестрой;
для Каллисто – приёмный сын.

Здесь для Осени заповедан Рай,
как мечталось: не на Земле.
От вознёсшихся в небо стай,
от Луны, оттолкнись сильней.
Там, где плавится океан,
где в горах расцвели сады,
ждут и молятся об одном:
чтоб хватило тебе сил!

Ю.П.




Громовые раскаты слагают сегодня сказ,
что у нас в стороне то тепло, то идут дожди.
На вчерашний день не смотря, опадут опять,
и не спросят: "Как там у вас дела?"

Не пойму зачем, не узнаю кто
разметал по столу все мои листки;
дверь открыл и шкаф, вазу разбил,
и стих,
и ушёл восвояси, в распахнутое окно.

В подоконник капли, в строку курсив
и наклонный росчерк на все счета.
Недопитый кофе. Упруго гудит верста,
впился в шину влажный её мотив.

...но я верю, что у тебя тепло –
предпоследних дней не жалел июнь
Соловьи поют, и сады цветут,
и уютен день, и в ночи светло...