Верлибр

Стеклоблокам и рыжим стенам
Посвящаю свою ирреальную молодость.
Кислотами дышащую, отдаю свою гордость.
Это будто состарить бумагу над спичкой -
Не сжечь, а преобразовать табличку "Вход" в "Выход".

«Знаешь мам - я всю жизнь
Иду по кладбищу»
© Дмитрий Прилуцкий

Июньским днём брожу по кладбищу.
Живых мало. Живые работают.
Зато мёртвых много. Лежат себе спокойно, как я на выходных.
Иду, шуршу тяжёлыми ногами. Иду с лёгким сердцем и дымом в лёгких.
Плиты, плиты... Кресты, кресты...
Кто-то улыбчив, кто-то невозмутим, кто-то хмур, но все гостеприимны.
И чудятся все хорошими.
А при жизни они и не были такими. Или были.
Но не настолько.
А теперь палачи и жертвы, политики и народ,
звёзды и поклонники —
все равны.
И в потухшей печи горят лишь лампады и свечи.
И кидавшие дрова обратились пеплом.
И все постепенно прощаются забытьём. Или становятся героями небывалых историй в умах пока ещё дышащих.
Сделать ничего не могут. Тем и хороши мои незнакомые знакомые.

А вот и скорбные коммуналки. Для их обитателей квартирный вопрос оказался длиннее жизни: стучали, подсиживали, крутились, ютились — и вот переехали из бетонных коробок в бетонные коробочки. В посмертную опять коммуналку с, наконец, тихими соседями. Да только вечного покоя и тут нет. Трепещут на ветру уведомления о выселении. Снова переезд. В общагу братской ямы. Каково лежать будет с теми, кого вперёд себя туда отправили?

Небо заугрюмилось.
Этот год июнем все глаза выплакал. Может, депрессия у него. Может, накопилось. Может, обострение хронической сентиментальности.
А дорожки сузились. А надгробия нахохлились. Ели могучими лапами, как прохожий от солнца, закрылись: только слабый свет пропускают, сильный — прочь пошёл. Стены праха поднялись, залабиринтились: кольцами, полукольцами, прямоугольниками. Подступили ко мне со всех сторон.
Из разбитой урны ржавая капсула выставилась.
Под ногой сверчком хрустнул обломок фотокерамики.
Маска посмертная сквозь стекло своей комнаты зыркнула упреждающе.
Что-то нависло давящее.
Душное. Тревожное. Угрожающее.
Тесно. Тесно мне. Темно.
Клаустрофобия.
Кто-то лишний тут. Кто?
Я ли — живое среди мёртвого?
Мёртвое — в царстве живых?
Или есть тут ещё кто-то?
Кто-то, кого не вижу.
В ушах зазвенело давление.
А может, это воздух звенит?
Стою. Слушаю. Бежать хочется.
Нет, не поддамся.
Уйди, наваждение!
Я тут гость частый, а тебя — знать не знаю.
Убирайся! Проваливай!

Небо посветлело. Утёрло слёзы. Улыбнулось мягкими лучами солнца заходящего.
Стихло внутри.
Снова шуршу ногами тяжёлыми, журю себя с лёгкой иронией.
Что это было?
В компании покойных на душе покойно.
Не скучайте, мои незнакомые знакомые.
Снова приду.

Июнь - 24.08.2025

Что ж, суббота, заплачем?
Сыграем в ящик?
Чтоб было нескладно,
Сюрпризом, так, никак иначе.

Идти надо: работа ждёт.
Серые зайчики-будни
прячутся, мечутся пыльные —
в агенстве ждут
кресты могильные.

У зайчика — боли́,
у собачки — боли́,
у меня — не боли́.
Не боли́, сердечко раненое,
головка светленькая...

Не разлейте, ручки,
стакан гранёный.
Медной проволокой выложил:
«Нет алюминия, меди».
— Проверь его, пойди.

И вот ты вновь приходишь в мой сон.
Ты уже неотъемлемая часть моей жизни,
Как сладкий чай перед рассветом
И покой.

Жалею ли я, что разорвала связь с тобой?
Ответ излишен, как молитва.
Ведь ты — как седьмое чудо света,
А я не верующий человек.

День за днём меня съедают мысли о тебе,
Сотни бессонных ночей
И попытки разобраться в своих чувствах,
И в себе.

Но как видишь — всё безуспешно,
Ведь я пишу об этом здесь.

радость моя,
послушай,
что я тебе НЕ скажу.
мне за тебя так страшно,
что я почти разучилась спать,
но научилась молиться
на нескольких языках,
и ни один из них не родной
ни тебе, ни мне,
а половины ты даже не слышал
нигде никогда в мире.
(другой половины не слышала я,
но это уже неважно,
раз боги меня понимают.)

радость моя,
я вижу тебя во сне
если не каждую ночь,
то точно через одну
все это долгое время,
немыслимо долгое время,
нестерпимо короткое время,
когда мы оба не знали,
на каком мы конкретно свете.

мне снятся твои руки,
которым лучше не знать
иного оружия,
кроме флейты,
иного касания,
кроме объятий.
я трогаю их во сне,
я рисую их в каждом сне,
а потом наяву
торгуюсь со всеми богами,
сулю им любые богатства,
чтобы ты просто остался
где-то в спокойном месте,
и чтобы вот эти руки,
немыслимые твои руки
просто смогли обнять
всех, кто тебе так дорог
(кроме меня, конечно).

радость моя,
я еще НЕ скажу тебе,
как громко стучит мое сердце,
громче всякого барабана,
когда ты мне все-таки пишешь,
пусть всего пару слов,
пусть самую малость,
пусть самую звонкую радость
и самую горькую горечь —
мое сердце стучит лучше всякого барабана,
если ты разделяешь со мной эту чашу,
если я тебе хоть на миг не чужая.

радость моя,
ты никогда не узнаешь
(если только не прочтешь эти строки —
а ты не прочтешь эти строки,
я умею надежно прятать
стихи, и взгляды, и нежность,
и прежде всего от тех, чьи они по праву)
так вот, ты никогда не узнаешь,
что мое маленькое глупое сердце,
мое звонкое хрупкое сердце
умеет петь, почти как твоя флейта,
от одного твоего взгляда.
(а я до сих пор не знаю,
какого цвета твои глаза —
не спрашивать же об этом
вслух, на самом-то деле.)

и еще — что тебе
чертовски идет
зеленое.

13.04.2022

есть шёпот…
почти неслышный,
только для тебя,
который тихо говорит:
«иди своим темпом…
не торопи сердце…
не спеши дышать…»
я слышу его вместе с тобой,
как будто ветер играет с занавеской,
и за окном капли дождя стучат,
но это не страшно.

и есть свет…
маленький, хрупкий,
рождающийся там,
где кажется, что темнота бесконечна,
где пустота холодит изнутри…
он твой.
не теряй его, ладно?
он остаётся с тобой,
даже когда руки дрожат,
даже когда ноги не хотят идти.

не гаси его…
держи осторожно,
как крошечный огонёк в ладонях,
как чашку тёплого чая, что слегка обжигает.
пусть согревает сердце,
пусть мягко касается мыслей…
пусть напоминает: ты не одна…
ты правда не одна.

пусть свет шепчет тебе:
«ты дышишь…
ты живёшь…
и это уже подвиг…
каждый маленький шаг — движение…
каждый тихий вдох — жизнь…
и я здесь… рядом… с тобой».

когда страшно,
когда хочется закрыться…
позволь этому свету вести тебя.
одним шагом…
одним дыханием…
одним тихим «я здесь».
и знай…
он всегда внутри тебя.
он твой.
и ты не одна.

ты можешь останавливаться столько, сколько нужно.
можешь опираться на стены, на руки, на слова, на эти строки,
можешь просто сидеть и смотреть на потолок,
пока сердце стучит медленно, но верно.

пусть комната тихо шепчет: «не торопись, всё в порядке».
пусть лампа мягко светит,
пусть чай в кружке ещё тёплый,
пусть пальцы касаются керамики
и ощущают этот момент — он настоящий.

каждая минута, когда ты просто дышишь, — уже маленькая победа.
каждое мгновение, когда ты не сдаёшься, — уже сила.
пусть ладони лежат на груди,
пусть сердце напоминает: ты здесь, ты держишься, ты живёшь.

пусть эти строки обвивают тебя, как мягкий плед,
пусть они дышат вместе с тобой,
пусть напоминают: идти медленно — значит идти.
пусть твоё сердце слышит: внутри есть свет, который ведёт,
свет, который горит даже тогда, когда кажется, что всё потухло.

даже когда кажется, что темно,
даже когда силы уходят,
он там.
держи его в ладонях, держи его в дыхании, в мыслях, в пальцах, в этом тихом тепле, которое ещё не ушло.

позволь себе почувствовать:
ты уже больше, чем думаешь,
ты уже достаточно,
ты уже целая.

внутри тебя — маленький огонь,
едва заметный, но живой.
когда кажется, что всё рушится,
он тихо шепчет: «держись, я с тобой».

не оставляй его без заботы,
не позволяй ветрам гасить.
пусть он мягко касается ладоней, плеч, шеи, лица,
пусть трепет его света ложится на щеки, ресницы, волосы,
пусть каждый мерцающий отблеск напоминает: внутри есть сила, есть жизнь, есть ты.

каждый вдох — как дыхание огня,
каждое движение — как маленькое пламя,
которое светит в темноте, мягко шепчет твоё имя,
держит за плечи, за спину, за сердце.

пусть усталость станет мягкой, как одеяло,
пусть каждая слеза — капля света на щеке,
пусть маленький огонь напоминает:
даже когда темно, свет внутри есть.
и он ведёт тебя домой — к себе, к теплу, к дыханию, к себе настоящей.

держи себя бережно,
как свечу в тёмной комнате.
не бойся трещин, не бойся ветра,
он делает свет ярче, делает тебя живой.

ты — свет, который горит,
даже если буря дует снаружи и внутри.
обними своё сердце, почувствуй биение,
каждое маленькое дрожание, каждое ускорение, каждое мгновение тепла.

каждое дрожание, каждый страх, каждая слеза — путь.
каждый шаг — движение вперёд.
пусть руки, дыхание, мысли мягко держат тебя.

ты — твой собственный свет.
ты — твоя тихая гавань.
и всё, что нужно — дышать, ощущать, быть,
позволять себе слышать тело, дыхание, сердце,
позволять себе держать себя, беречь себя, любить себя.

Мне снился сон. От таких снов обычно
мрачной, тягучею жижею липнет подушка к вискам,
и хочется куда-то уйти, убежать,
боясь и желая оказаться вновь там.

Вернулся я в родной и серый город,
уставший и, можно сказать, на щите,
с потухшими и слабыми глазами,
без пафоса, без денег, с крестом на мечте.
Ворочать мебель в ма́терином доме
и разгребать завалы хлама и тряпья,
заботливо и в Плюшкина синдроме
скопленные за годы без меня.

И сердце разрывается, но вид не подаю.
Казалось, что прошла всего неделя:
как же сильно она постарела, ослабла телом и умом -
моя милая, добрая мама, в бессильном одиночестве своем.

И бесконечно тянется небо вязкое,
падает на засыпающий город старости
мелким, противным дождем: кап-кап.
С ним падают минуты сердечной тяжести,
убавляя срок пребывания в нём.

Ночами не сплю в заваленной комнате;
мама бормочет через стенку о своем,
о молодости и покойном отце, и верит, что любимая кошка жива и мы здесь втроём.
За окном тихонечко выбивается ритм,
словно какой-то неразгаданный код.
"Мама, ты знаешь, кто там стучит?"
"Никто, это дождь, он идёт шестой год."

Решаю его навестить и неловко отворяю двери.
Я стою и смотрю: там стоишь ты... ты!
Замирает иллюзорное мгновение,
замирает твоя рука, я вспомнил черты.
А ты все такая же - идеальная, нежная,
стоишь на пороге и входишь в мой дом.
Я падаю подле тебя на колени, реву...
А ты тянешь руку и говоришь: "Пойдем.

Все хорошо, я ждала под дождем целых 5 лет.
А ты не вернулся, думал, меня в живых уже нет?" -
и смеётся, утешительно гладит меня.
"Не думал, я знал, я был в этом уверен." -
Я обнимаю ее колени.
"Ну хватит, ну хватит, не сиди так, идём
в новую жизнь.
Не обещаю, что будет легко, но мы же вдвоем."

Я только проснулся,
А день уже встретил
Полным экраном чужих новостей,
Полным стаканом ушедших рублей,
Телефонами, полными сплетней
И цифрой своей маршрутки.

Я хотела стать взрослой,
чтобы быть свободной.
Ошибалась много,
но теперь знаю:
одиночество — не бремя,
а выбор быть собою,
не жить одним прошлым,
сохраняя радость Божью.

Ещё со школьной скамьи,
Ты всё чувствовал иначе.
Для кого-то яркий мир,
Для тебя оттенком серым.

Через года пронеся,
Всю обиду, боль и ненависть.
И однажды осознав,
Пересматривал сомнения.

Ты считал что вокруг,
Все такие же как ты.
С трезвой мыслью в голове,
И умев держать ответ.

Только это все не так.
И лишь посмотрев в окно,
Снова драка во дворе,
За монету на бухло.

я знаю…
ты устала.
и может быть, ты даже забыла,
как это — держать себя.

давай я подержу тебя,
пока ты дышишь.
как держат мягкую игрушку в ладонях —
не для воспоминания,
а чтобы маленький огонёк тепла
не погас,
когда вокруг всё слишком большое
и тяжёлое.

я видела, как лошади умеют слушать тишину.
они дышат ровно и ритмично,
их шаги — без спешки.
рядом с ними всё внутри
тоже становится тише.
и сердце шепчет:
«можно идти так, как тебе удобно».

я знаю собак,
которые просто садятся рядом
и кладут голову на колени.
они не требуют,
не спрашивают,
не торопят.
они просто дышат с тобой в одном ритме,
и ты вдруг понимаешь:
вот оно — живое, тёплое, рядом.

природа не объясняется и не оправдывается.
река течёт,
трава тянется к свету,
дерево шуршит ветвями,
даже если никто не слушает.
и ты можешь так же.
быть — просто быть.
без надо.
без страха, что кто-то не примет.

пожалуйста,
заметь себя в этих мгновениях.
не только через усталость.
и не только через боль.
а через то, что ты всё ещё здесь:
гладишь лошадь — и она верит тебе.
держишь игрушку — и это про заботу.
слушаешь дыхание собаки —
и оно становится твоим.

знай,
ты умеешь впускать мягкость,
даже если вокруг всё колкое.
и этого — уже достаточно.

Откровение Христа, открывающееся через таинство наших глубинных отношений с Природой, с Бытием и пространством.

Этот текст посвящён моим глубинным светлым переживаниям единения с Природой на тонком трансцендентальном уровне, на котором нам открывается её Божественная сущность, через который Бог общается с нами. Мы привыкли по привычке разделять материальные и духовные субстанции и наше категориальное восприятие, любящее заниматься анализом явлений, не видит в обыденности того целостного процесса единения, который непрерывно движет космический творческий Дух и благодаря которому у нас есть возможность вновь и вновь исследовать пространство.
Тогда это пространство открывается нам и мы учимся постигать некоторые таинства происходящего в нас и вокруг нас. Мы понимаем и глубже проникаем в в это изначальное единство, единство человека, Природы и Духа созидания, Бога.
Предлагаю вам вместе со мной и моим произведением проникнуться в атмосферу гармонии и красоты.
Прелюдия.
-«Иисус говорит: «Живите жизнью, как молитвой». Любите жизнь, как самого Бога. Любите жизнь! Углубляйтесь в жизнь, и в глубочайшем ядре ее однажды внезапно вы откроете Бога. Он бьется в каждом сердце, он цветет в каждом цветке, он прячется в каждом камне. Посмотрите на свою собственную жизнь. Когда вы говорите «Бог», что вы имеете в виду? Знаете ли вы какого-нибудь другого Бога кроме зеленых деревьев и красных цветов... и облака, плывущие по небу... и солнечный свет... и луна в ночи и тихие звезды...? Знаете ли вы какого-нибудь другого Бога? И сердце внутри, и сердца вовне — знаете ли вы какого-нибудь другого Бога?
Целое есть Бог, единственный Бог. Но религии, так называемые религии, создали Бога, направленного против жизни. Они говорят: «Отрекитесь от жизни. Только тогда вы достигнете Бога»».

До сих пор, когда-то священный, преисполненный сакральной силы и мистической (по хорошему Природно-очаровательной) красоты, образ, как вечный символ одновременно изобилия и плодородия ( Бахус, Дионис); ослепительного лучезарного солнечного света (Ярило, Световит, ДаждьБог), непрерывно питающего Мать – Землю (Мокошь), к сожалению, ныне униженный, оскорблённый и страдающий лик Христа, выдерживается в исключительно темных, невзрачных тонах, как бы подчёркивающий раз и навсегда взятый догмат об эфемерности всего живого, всей Природы в целом (хотя до этого утверждения новоиспеченный духовникам пришлось как следует поработать над расщеплением этого, когда-то также целого и цельного понятия, и вместе с этим главной и важной философской категории древних античных времён, и затем умудриться хитроумными трюками ума преподнести в народ), и как следствие, объявление о тщетности пребывания (опять же, имеется ввиду понятие целостное и носящее универсальный смысл, поэтому прошу понимать меня правильно, ибо я не рассматриваю «Человека», как частицу, или частичку, замкнутую в одном своем текущем воплощении личность, но как индивидуальный микрокосм, обладающий социальным иммунитетом против общей инертности существования в виде «Автономии воли», заключающий в себе бесконечный творческий потенциал по образу и подобию макрокосмической стихии) человека в пространстве, являющегося одновременно и простым исполнителем того, что каждый верующий привык называть: «Божьей Волей», и, заодно, выразителем морального самосознания народа. То есть перед нами раскрывается исключительно, Давайте же будем честными перед самими собой и без боязни осуждения от общественного мнения, половинчатая, не целостная, ТЕМНАЯ сторона религиозного учения, которая является в основном не воспеванием каких-нибудь былых и славных времён и не мифологическим отображением глубинного безвременного состояния сознания, но ничем иным, как тёмной личностной парапсихологической проекцией стереотипной привычной системы ВОСПРИЯТИЯ с тенденцией ( как мы это сегодня наблюдаем в разнообразных своих формах) к более отягощенной сгустительной её форме, склонной ко все более детальному расщепляющему эффекту при взаимодействии с те или иным объектом, имеющей свои корни в «Коллективном бессознательном». Видимо, действительно, как в своё время заметил Ошо, человек продолжает, хотя сам как правило не знает этого или боится себе в этом признаться, искусно упражняться в совершенствовании и уточнении навыков доставления себе и другим стойкого ощущения боли и страдания, и, соответственно, ареал его собственного существования имеет определенную привычную фоновую картину, состоящую из, кажущихся случайными, автоматическими комбинациями и связями, про которые в своё время Г. Гурджиев, «механистическое пространство».
Такое религиозное самосознание вполне научно и вполне принимается сформированными модами и тенденциями культуры и цивилизации; социально значимо и политически обосновано, поэтому идёт вполне в ногу со временем, но главное, это касается также и атеистов, и людей, никогда не соприкасающихся с понятием «Бог», считающих себя не верующими, определяет наше самосознание.
Влияние родовых и религиозных традиций, то, насколько оно велико, имеет преобладающее значение ещё в самом раннем детстве и в младенчестве, что прослеживается уже в форме взаимоотношений ребенка и родителей, заметил и лучший ученик Г. Гурджиева, П. Д. Успенский,
Это можно проследить на принятой модели воспитания, по существу – «патриархальной», проходящей через все этапы нашего развития, от самого первого, до всех последующих уровней становления личности, когда, мы становимся достаточно респектабельными, что полностью принимаемся обществом и чувствуем себя более-менее спокойно. И неважно в каких областях областях становимся лидерами, главное, что мы концентрируем некую власть вокруг и у нас достаточно влияния и ответственности; Священник, папа, генеральный директор, признанный деятель искусств, главный научный сотрудник, выдающийся мыслитель, и так далее.

Мы видим, как изначально сакральная, глубоко одухотворённая сущность религии, имеющая обитель глубоко – глубоко в ❤️ сердце,
принимает самые искаженные формы, полностью вырождается в материальный этернализм. Та способность имманентности, которая была естественным свойством Божественности, например в античные времена, перерождается в замкнутый трансцендентализм, что как раз способствует насаждению различных, так называемых, «Нео» учений.

По такому же принципу создаются религиозные учения; разнообразные самостоятельные нью-эйдж течения и многочисленные, пользующиеся спросом, эзотерические ответвления, которые суть являются какими-то отколовшимися замкнутыми верованиями религиозного толка, и которые, не устану это повторять, являются ОПАСНЫМИ, ещё более обделёнными жизненными энергиями, преисполненными свободного гармоничного течения, дарующих вдохновение и настраивающими на творческий лад. По сути по своей структуре и идейной принадлежности такие, ещё более расщепляющие сознание, учения являются конкурентами в борьбе за власть над нашими же разнообразными думами.
То самое обилие, наряду с традиционными верованиями мы в наше время имеем такое вот изобилие различных учений.
Поэтому-то очень наглядно демонстрируют сегодня духовные заведения, главное из которых так и стоит «крестом к верху», куда нас завлекают под представлением, что там пребывает Бог, в каком убогом упадке, в какой глубокой ж…е, находится религиозная традиционная мысль, и верить всему этому «духовному изобилию» уже нет желания или сил, и равносильно пребыванию в неудобной ожидательной позиции: -«Стоять к верх попой».

я не знаю, сколько раз ты хотел сказать:
«мне страшно»,
но проглатывал это вместо ужина.

я не знаю, сколько раз ты хотел,
чтобы тебя обняли —
не с упрёком, а по-настоящему.
просто потому, что ты — живой.

я не знаю,
что тебе пришлось в себе прятать,
чтобы казаться «нормальным», «надёжным», «спокойным».
и сколько внутри тебя — боли,
о которой никто не спросил.

но я хочу, чтобы ты знал:
твоя боль — настоящая.
твоё молчание — не слабость.
твоя тишина — не пустота.

и даже если ты не кричал —
ты всё равно заслуживал тепла.
и сейчас — заслуживаешь.

Как-то больно в груди
Почти физически.
Твоего тела вид
Эстетический
В голове застрял.
Как сердце вырвали.
Я знаю что со мно́й
Ночи, бары, постель.
Любуюсь тобой,
Молюсь, что теперь?
Знаю, таблетки - яд.
Болезней - букеты.
Эта кровь - не моя.
Антидепрессант
Приводит, как всегда,
К парадоксальному
Эффекту.

---
Вы правы, кажется я ничего не чувствую:
Живу свою жизнь одинокую, грустную.
А многие скажут: "ты что, такая бурная, яркая жизнь у тебя - посмотри, открой шире глаза!".
"Да, я вижу, - отвечаю, - не слепой,
Делаю всё, чтобы она была такой".
---
Вот только я ничего не чувствую,
И мне кажется иногда, что кровь в моих венах отсутствует.
---

Ты меня плохо знаешь,
поэтому и не задеваешь.
Не скрываю я эмоций даже
на ладошке все они собрались,
ждут, что же будет дальше,
смакуя разочарование
с привкусом отравы
в лице твоих красных пятен подуставших глазных яблок.

P.S. Вдохновилась интересной цитатой от неизвестного автора:
"Рядом с тобой всегда те, кто совпадает с тобой по внутреннему уровню — других ты не притянешь."

Нужного человека искать не надо.
Он и так стоит напротив зеркала.
И хороший, и плохой.
Но принимают его далеко не все.
Да и зачем, если ты во многих не нуждаешься также?
По идее, ни в ком, как в себе, чаще.