Покинутый миром,
Отставленный в тень,
Проклятием сирым
Затравленный в рдень.

Нет крыши и крова,
Пусть даже угла,
Он, парий суровый,
Столует у зла.

Не тать, не охотник,
От немощи — бес,
Что гладу угодник
И несыти «Крез».

В тюрьму заколочен
Захлопнутых сердц,
Нуждою порочен, —
Живущий мертвец.

Отсрочен страданий
Кромешный рассвет,
Похмельных литаний
Огульный извет.

Разгульная нечисть
Охульной, — в грязи,
Чахоткою брешит
Сквозь рта жалюзи.

Не видит причастья
Сквозь слёзную мреть,
— Вот было бы счастье
Вчера умереть.
/АК/

Confessa

Я, между, втиснут, временным и вечным,
В просторы необъятные судьбы,
Порогом, подгоняемый, истечным
Ослеп к чужому, пусть в пылу борьбы;
Стези мечтая, жизни безупречной,
Пленён свеченьем суетных корон,
Но слышу голос, жажде поперечный:
«Беги желаний, — духа похорон».
За их порогом подлинности знамя,
Предназначенья большего эскорт,
Суконной правды трепетное пламя,
Проклятий буйных невозвратный морт.
Да, сам себе последняя надежда,
Грезой о Боге самость возлюбя,
К земному чуду открываю вежды,
Пустив извечный дух через себя.
/АК/

Бога вдох во-плоти,
Тьмы исходной глоток,
Стада туш посреди, —
Особь особи — волк;
Их лекала горьки
Графом адовых врат,
Злой судьбе вопреки
Ближний ближнему — брат;
Отчужденье гордит,
Мысля всё за ничто,
Нет, не брат, — индивид
Индивиду — никто;
Но грядёт чудный век,
Не бывавших доныне,
Станет — он — человек
Человеку — святыней.
/АК/

Ecce Homo

Он — смертный бог
И стадное животное,
Он мост и цель,
Связующий итог,
Святой и зверь,
Вселенной мера годная,
На небо дверь
И сходня в адский лог.
Столетий бег
Ему одно мгновение,
Минуты ход —
Вялотекущий век,
Все вместе — сброд,
Отдельно — исключение,
Он вид и род,
Раб гордый, человек.
/АК/

Леонардо да Винчи / Витрувианский человек

На трон идейки не'верь вспряли,
Иконой, куклой вознесли,
Восторгами на лжи распяли,
Холуйские, ходульные нули.
Слепцы, толкующие злобно,
Повсюду чуют только грязь,
Их непринятие утробно, —
Всё ненавидят, — всё боясь.

А ведь сильнее всякий был,
Был расторопнее, целее
Того, кто о безверии выл,
В немотствии же: гаже, злее;
Не принял в дар раздатых крыл,
А впрочем, было бы больнее,
Не гнал подобострастных рыл;
— Пусть, с ними как-то веселее.

Светило, тлеющее вслед,
Святыня, что стремится ночи,
Черно', что пестует рассвет,
Кумир иронией порочит,
Не верит и не любит, нет,
Не зрит предвещих междустрочий,
Вопрос, — что про'клятый, — в ответ,
Петлю зовущий трусит очень,
/Храня до времени секрет./

Гордыня самозванца жгла,
Спесь обуяла пилигрима,
Юдоль бесенка стерегла,
Несомым раздувая гримом;
Лелеет деянное месть,
Грех невозвратного надрыва,
Итогом, дотерпела персть
Венечного гордыни срыва.

Вина довызрела пределом,
В нутро обрушилась стыдом,
Незло души за похоть рдела,
Что будни кинула в содом.
Вскипели страсти ретивы'е,
Беда внушённая зарёй,
Клейменная пороком выя,
Грех усугубила петлёй.

Рабы зажатые в словесы,
Поветрий модных канадалах,
То твердь шельмующие бесы,
Остов точящие об страх,
Разъяты хаосом чудесы,
Предуготовив адский рым,
Пророчеством кровавой мессы,
Призвали пепелища дым.

Глупцы, заложники приличий,
Кабальники жеманных поз,
Протеи бросовых обличий,
Смоковники испитых грёз;
Дурная мякиш их починов,
Лихая ловля на живца,
Времён мятежных бесовщина:
То месть и жертва подлеца.
/АК/

Желанье, — будь оно не ладно,
Поработило белый свет,
Всему вменив свои камланья,
Исканий шумные метанья,
Вчиня всему один ответ.

Иметь, владеть, распоряжаться,
Всем обладать, над всяким власть,
В хотении самом нуждаться,
В страстях безумных сомневаться,
Купить, ограбить иль украсть.

Пусть странно обронились роли,
Один — богат, другой — бедняк,
Неравенства земные доли,
Но жажды бог всегда намолен,
На всяк карман ведь свой медяк.

Нет в этой маньи равнодушных,
На каждого наложен долг:
«Желать»! — мы все ему послушны,
Подчас всечастно безоружны
Пред ним, а нужды — лишь предлог.

Пусть кажется, что всё в достатке,
Довольстве, нечего желать,
Желаний несыть без оглядки
Играет с нами словно в прятки,
Вчиняя жажду обладать.

Уж кто-то ничего не хочет,
Кого-то боле не влечёт,
Да, так бывает ведь, но впрочем,
Чуть-чуть об этом напророчим:
Желаний похоть не умрёт.

Иметь иль быть, вопрос не праздный,
Чему вручить бразды судьбы,
Мамоне культ подобострастный, —
Несчастное плодит несчастных, —
Или к свободе ждать борьбы?

Мы все нуждаемся, желаем,
Не избежим мечтаний, жажд,
Тоскуем, маемся, скучаем,
Поток хотений нескончаем,
Лишь множит список зряшных стражд.

Спасенье там же: образумься!
Желаньям потакай с умом!
Пришпорь, друг мой, свои безумства!
Каприза верное кощунство
Всегда разбавлено грехом.
/АК/

Мы бежим, ослеплённые веком,
Озабоченные собой,
Наши жизни, подобны рекам, —
Безвозвратны, — наперебой
Гнём своё, совращённые эгом,
Всякой встречей вступая в бой,
Обезличив: «чужим», «имяре'ком»,
Ближних гоним в безликих рой.
Одинокое взорит же'рехом,
Чует сердце людского сбой,
Бьётся особь в толпе истерикой,
Оставаясь почти немой;
Будто прокляты разной метрикой,
В шутку согнаны в равных строй,
Служим всуе друг другу репликой,
Сбита азбука: «свой – чужой».
— Обездруженный мой коллега,
Перестань! Прекрати! Не ной!
— Все мы (с)ваянные в «эгрегор»
На один поднебесный крой;
Неуместное в век хай-тека,
Напрочь сирого волка вой,
— Я хочу хоть с одним человеком
Обо всём говорить, как с собой.
/АК/

Пьяный гордыни порок
Впредь подсупонит забвеньем,
Суетных прений поток
Увековечит мгновенье,
То, что в преданье войдёт
Ложью как сущая правда,
Будущий век переврёт:
Из аквирента в бастарда.
/АК/

«Распни его» — гудела лава,
Убей в нём нашу чистоту,
Мы, сытой похоти орава,
Нам, слово вещее — отрава,
Трепещем духа красоту.

— Не позволяй вменить греха
За то, что нам насущный глад,
Пусть тень укроет потроха,
В них мы не ведаем лиха
Зверинного, — привычный склад.

— Чужой дай зрелище крови,
Страданий мученика злые,
Истому страха излови,
Биенье сердца оборви,
Насыть им бдения хмельные.

— Нет беспощаднее порока, -
Чем праху вечность обещать,
Экзаменуя без урока,
Навеки карою без срока,
Как Он посмел тем нас стращать?!

— Спаситель! Боже! Царь царей!
Что ж, очень даже может быть,
Но нам дороже раж страстей,
Чем бред затейливых идей,
Кровавых рук не станем мыть.

— Да, не отмыть, и нет нужды,
Слова Твои — одна причуда,
В них нет привычного — вражды,
Межы, что делит две беды,
А, чтобы верить, — дай нам чудо.

— Стань нам рабом, как мы всему.
Уже?! Нет, это не поможет,
Нас право сеять свет и тьму,
Бежать тюрьмы, влачить суму,
До дрожи ненавистной гложет.

— За дым поруганных надежд,
За тщетность зряшных упований,
Вердикт заброшенных невежд,
За страх и похоть сей мятеж,
Распнём мечту обетований.

Так видел игемон толпу,
Её природу, — сластобесие,
Сулившей смертную тропу,
С крестом на немощном горбу,
Ему, сошел кто в поднебесие.

А Тот, другой, молчал смиренно
Пред неизбежною судьбой,
Перед людским судом мизе'рным
Высокомерным, суеверным,
Один за всех стоял виной,
Шептал: — Свершилось. Бог с Тобой.
/АК/

Илья Глазунов / «Распни его!»

Достойный слова современник,
Глядящий в зеркало часов,
Секундной модницы келейник,
Мир вывалил на дно весов.
Всё уж познавший, в пресыщении,
В суетах клеит ярлыки,
Своим минутным наущеньем
Он в вечность пишет от руки.

Клеймит во тьму века седые,
Бывает хвалит невпопад,
Да, дни недавние — худые,
Срамит, как заблужденья смрад.
Служенье власти — страх застенок,
Мундира честь — моралей бред,
Святыни духа за бесценок
Отдал бы брюху, святоед.

Всему законом — моеволье,
Мерило права — медный грош,
Не проползёт в ушко иголье
Его критериев и вошь.
Всему отзывен, своевремен,
Любого возраста ямщик,
Любому веку — современен,
Любой эпохе — временщик.

Пловец со-мнительных течений,
Проклятий щедрый суеслов,
Эсхил жестоких обличений,
Ниспровергатель всех основ.
И вспять и впредь он поучает,
Сия традиция древна,
В чужом глазу былинку чает,
В своём не чует и бревна.
/АК/

Он, современник: сущий, актуален,
На острие фемиды изощрён,
К вине вчерашней вовсе бестиарен,
Её молчаньем всуе поощрён.

Неряшные, конечные сужденья,
Далёкому — отчаянный вердикт,
Титанов произвольное сверженье,
А фактам подсупонит верный икт.

Что по-сердцу, тому ни в чём отказа,
Ведь мнение его — по милу блажь,
Что истина!? — от вечности проказа,
В досужем длении - в услужении паж.

Нет оправданья прошлому, — ошибка,
История — сценариев игра,
Театр теней, каширская улыбка,
А если что, — рецепты на-гора.

Мир вспять — для самоутвержденья,
Оно должно ему, ведь он в сейчас,
А впрочем, как и впредь, — предубежденья,
Он безупречен — наш Калиф на час.

Великолепие всегда в руках чужого,
Великий спор — раздрай по-мелочам,
Эпохи слом — убогий до смешного,
Честь родины — ворам и палачам.

Благодеянье — зло или по-дурьи,
Не может быть намеренно добра,
Всю низость мысли современной «курии»
В дедах нащупал чревовещий бра.

Решения навек его отныне,
Круженье мира заклинает: стоп,
Чего коснулся — до поры — святыня,
Твердыня праха, после хоть потоп.

Подмял под брюхо время современник,
Всему назначил цену и судьбу,
Любому времени — он — ветренный изменник,
Но бог текущему и — раб — клеймом на лбу.
/АК/

ЛицеМиР

Кромешный ад,
Вертеп кошмаров
И преисподен серный смрад,
Грязь поножовщин рукошарых
За блеск украденных какард.

Безликий вор,
Циничный нерезь,
Конферансье кровавых свор,
Подобострастный раб за пенязь,
Бессмертной правды мародер.

Лощёный франт,
Велеречивый,
За каждой фразой аксельбант,
Хвалебно, смело, преучтиво
Вчиняет мерзость в бриллиант.

Слащавый фант
Вокабул льстивых,
Речей вихлявых хиромант,
Враль исключительностей мнимых,
Пустот медийных некромант.

Единый мир
В словах двоится,
Кому-то — мразь, иных кумир,
Ложь ныне правдою дразни'тся,
Она — империи ампир.

Перемешалось
Всё и всюду,
Неразличимы: фронт и тыл,
Винят Христа и чтят иуду,
В расход за фук куражат пыл.

Владыка мира,
Гегемоном,
Зовёт на вальтассаров пир,
Последним, «лебединым» гоном,
С музы'кой смертоносных лир.

Насквозь протух,
Не возвернуться,
Не воскресить угасший дух,
Лишь истуканом оглянуться
В анамнез проклятых порух.

Вчера — ломоть,
Отрезан напрочь,
Лет обессмысленных щепоть,
Быль, опрокинувшая навзничь
Грядущий век, — гнилая плоть.

Встань, Лицемир!
Изыди сцены!
Ты отглаголил свою роль,
Уже взашёл тебе на смену
На мир помазанный Король!

Исторья — страсть,
Она — стихия,
Столетий временна'я масть,
И благовест и все лихие
Господь уж предызбрал на власть.
Нам быть при ней
Уж как придётся,
Длить ночи, обольщаться дней,
И, как-нибудь, опять вольётся
Тьма бездны в света апогей.
/АК/

Твори как Бог,
Как император властвуй,
Будь самодержцем собственным страстям,
Отринь порок,
Предайся духа царству,
Доверься неизведанным путям!
Судьба и рок
Не преданы коварству,
Поддайся их водительным сетям,
К себе будь строг,
Трудись и благодарствуй
За каждый вдох, всем отведённым дням!
/АК/

Всему свои: момент и срок,
Расти, грешить, остепеняться,
Фиаско первого урок,
Последнего триумфа пьянство;
Пусть не пройти нам всех дорог
И не объять всех судеб махом,
Ищи в своей нарочный прок,
Борись, мой друг, с пустыни плахой,
Ведь даже чёрт под некролог,
Глядит на небо с божьим страхом,
Презрев ко злу прямой зарок,
Тряся насквозь прогнившим прахом,
С главы седой отбросив рог,
Познав по-вдоль людской порок,
Кой предстоит всем «охам», «ахам»,
Кляня грехи как чуждый рок,
Послушно хочет стать монахом.
/АК/

Проклятьем будущее брызжет
Для смерти царствующей финалом,
Тавром калёным в длении выжжен,
Пророчеств гробик, «камералом»,
Подобья образ днесь унижен,
Да! — выбран, — хоть не выбирал он,
Ведь только здесь мы смысл зиждем, —
Где особь мнится идеалом.
/АК/

Юриан Ван Стрек / Суета сует [1670г.]

Кто не может подняться и не хочет смириться,
Вправе ли оставаться
Над судьбою глумиться,
Ему вверенным даром
На людей обозляться,
Быть капризами шалым,
Тьмой на свет изъязвляться?

Гений — право на небо!
Но борением долгим,
По лекалам Эреба,
Обязуемый долгом,
Музой следовать свету,
Светлой истины сметь,
С осквернением в смету
Местью следует смерть.

Что возмездует гибель,
Как поправить спешит?
И зачем праха прибыль
Гробом фатум вершит?
Может пусть её, — низость,
Подлость, — сладится ведь,
Сатанинского близость —
Горделивости медь.
/АК/

Ленив доверием, неверием ленив:
Усталость ли духовного усилья,
Пресыщености пагубной извив,
Иль глухота натуры к изобилью?

Кто малостию духа наущён,
От немощи уверился кумиром, —
Им вверенного смысл извращён
В души существовании паримом.

Душою мал, — затасканный сюжет,
Невежество от лености и спеси, —
Хоронит мнимой сложности фуршет,
Тьмой отрицанья неизвестность взвесив.

И те и эти — всуе — гордецы,
Короновавшие доверчивость неверьем;
К открытьям времени — желания скопцы,
К утолью вечности — исчадья подземелья.
/АК/

Сотворение Адама / Фреска Микеланджело

Этюды о большем 3.0

Свобода Бога — вот она:
Бездоказательно, на веру
Принять, — иная не дана,
Ему доверье небу мерой;
Тут сердца трепетного труд,
Прыжок в сумнящуюся бездну,
Наполнить, выплеснув, сосуд, —
Лишь безвозмездное возмездно;
Она наружу — тайны спуд,
Шептанье тишины изгрудной;
Отчаянье суетных возблуд, —
Неверье — слепоты остуда,
Ведь только кто взыскует чуд,
Услыша голос «ниоткуда»,
Зовёт и ждёт последний суд,
Увидит, веруя, — что чудо.
/АК/

Хмарь осени сгустила неба твердь,
Хмурь туч замретила пейзаж,
Что ж, обращусь в суеты круговерть,
К полянке, чтоб раскрасить антураж.
Привал в приволье сумрачных залысин,
Что испестрили степи, гати, мхи,
Раскрепостил язык, кой живописен
Для врак с зайчатиной ухи.
Зазнамо, бойко, броско, складно
Речит бывалый, в уши льёт,
Пусть врёт нещадно, бодро, складно,
Но есть, кто сей напиток пьёт,
Со-внемлет напряженно, алчно,
Забыв кресалом дать огня,
Он молод, учреждён удачно,
Себя в гордыне равным мня
Герою россказней напротив,
Что правде постной супротив,
Любовью ложь облагородив,
Дарует чушь в аперитив.
Чеша за ухом, ухмыляясь,
Охотник ражий метит брех,
Кой «визавистник», распаляясь,
Не видит в правилах прорех.
Он заверяет ахинею
И завирает чистый бред,
Болтает блудно «одиссею», —
Что флёр охотничьих бесед.
Простое, зряшное веселье,
Словес пустых ажиотаж,
Скучанье леного похмелья,
В степи осенней — «бельэтаж».
Растят и множат бредни, байки
Друзья, сословия, кураж,
Сии картинки, — с жизни кальки,
Где ложь, обычно, флирта блажь.
/АК/

Василий Перов / Охотники на привале (1871)

Под гнётом держит плоти зов
Высокий долг предназначенья,
За угнетённых им борцов,
Отдав главу на отсеченья;
Кублом гордиевых узлов,
Отгородившись от стращенья,
Ханжа, — потешный суеслов,
Антрепренёр греха верченья, —
К нему на публике суров,
Не знает естеству прощенья,
Не верит в дружбу, а любовь
Он браку жертвует в служенье.
/АК/

Дар дум недюжего ума
Упал на лист строфой в избытке,
Глубин разъявши закрома,
Явил извечное в строк нитке:
— Пусть миром правит Сатана,
И мы чтецы его агитки,
Чистилище — души тюрьма, —
Не знает вечности напитков;
Зарока нет: тюрьма, сума,
Искуса подлого испытки,
Там где любовь, — ошибок тьма,
Где нет любви, — лишь тьма ошибки.
/АК/

Скука

Скорбит, отчаявшись, печаль
Разочарованной души,
На обелиске жизни: «жаль», —
Не трепыхаться уж решив;
Унынье — немощности гнёт,
Томится сплином злая грусть,
Тоска зевает, в сердце лёд,
Мол, — будь что будет; — ну и пусть;
Страданий смертных апогей,
До гроба умерших уют,
Ад, где стенают, — мне милей
Безмолвия, — где скуки спуд.
/АК/

Настоящая

Ошпаренный нечаянной любовью, —
Пока пылает, сердце пламеня, —
Гарцует вечностью и кровью,
Тот раж бессмертию вменя.
Но вечное любви — иное,
Не в длении чувства глубина,
Не шириною, высотою, —
Всё это скверно суетою, —
Но только подлинным видна,
Любовь на миг — навек она.
/АК/

Восстав из пепла древнего преданья,
Изменник братству, мученик веков,
Быть может жаждал с зеркалом свиданья,
Узреть стигматы собственных оков.
Взглянув за край проклятого предела,
За рубикон отчаяний стези,
Вороньим граем где: «позор» — свербело,
— Кто Каина лик не трепетал вблизи?!
Предательства духовное похмелье
Водительствует именам вины,
Пусть правота их, — мелкое скуделье,
В суетах времени ей многие чинны.
Неблагодарностью запачканное стадо
О жертве блеет неисчатной злу,
Переназвавшись древности бастардом,
Пустило скверну к альмы череслу.
Клеймят позором, лживо попрекая,
Забыли, шельмы, сколько дал собрат,
Целуют идолы кровей, вгрызаясь
В лиха подачки... меньшие в сто крат.
— Мы не бросали, мы делились честно,
Как близким оделяли, не рядя,
Вам наши жертвы больше неизвестны,
Вы их забыли, в гро'ши низведя.
— Вас баре топчут напоказ, с презреньем,
Но я не слышу грохота борьбы,
Ведь кто господству верит с вожделеньем —
Тот раб, — не верят в равенство рабы.
Да, в равенство равновеликой грёзы,
В беде, несчастье, в достиганьи вех,
Иссушит время преданного слёзы,
Изгонит горечь праведного смех.
Расплата неминуема, священна,
Её горнило — будущего свет,
Печатью Каина разверзнута геенна,
Объятья брата — прежний рай вослед...
/АК/

Вспыхом, вспо'лохом,
Ярым зверем
Разговляется смуты бес,
Жадным молохом,
Смертный терем
Распахнулся для зла чудес.

Вспятью про'клятой,
Ненавистной,
Наложил он на завтра тень,
Кровью на'литый,
Рыжью кислой,
Зарумянился зла кистень.

Спесью взбалмошной,
Неуёмной,
Наполняется правды хрип,
Идол крашенный,
Крест ярёмный
Разгуляется воплем дыб.

Ложь огульная,
Кривды смачной,
На потешину сучий форс,
Караульного,
Рык кумачный
Лютой руганью в память вмёрз.

Разхристался люд, —
Окаянные,
Тёмных лет взбеленил дебош,
Спал закона спуд,
Напрочь пьяные
Песней вздыбили блошью вошь.

Голь глумливая,
Озорливая, —
В ощип выброшенный павлин,
Моль блудливая,
Всклень спесивая,
— Что ты выпростал русский сплин?!

Пёс бунтующий
Бритву лямзает,
Сладок собственной крови сок,
Уз пустующих,
Скобы лязгают,
Чуют, тяжкие, слёз поток.

Меч насилия,
Идол ужаса,
В жажде губящей несытим,
Воль бессилие,
Души ссушены,
Не вложить его в ножны им.

Месть столетия,
Раж возмездия,
Приобщение вечных тайн,
Лихолетие, —
Кон бесчестия, —
Победителем вышел Каин.

К переменам страсть,
Жадность стадная,
Справедливая зависть масс,
Тьмы земная власть,
Злу отрадная:
Бес измены в иконостас.
/АК/

Эжен Делакруа/ Свобода, ведущая народ. [1830]

В сиятельном лоске
Дряхлеющих лет,
В оплавленном воске
Подписанных смет,
Владимира орден на левой груди,
Знать вы'соко-сортен, но уж позади
Та жизнь, что намерен себе отобрать,
Поступок мизе'рен, но ругань не трать,
Его ли повинность,
Что нравы темны,
Невольничья чинность
Ждёт сдельной цены.

Заплаканы очи,
Потух долу взор,
Предписаны ночи,
Что бесам в укор;
Слабеет отчаянье девичей свечи,
Оплывшее чаяние, — кричи, не кричи;
Надежд обожанье и вера мольбе,
Навек воздержание, покорство судьбе;
Обрезаны крылья,
Наложен обет,
Нет сил от бессилья,
Поруган рассвет.

Нет света, погасло,
Свеченье ушло,
В тени той увязло,
От кой обожгло,
Проклятый порядок постылых времён,
Ранг классных разрядов, богатых имён,
Убита надежда на счастье и дом,
Подвешенный между грехом и врагом,
Страдания символ
Увянет со мной,
Загублена нимфа
Несчастья виной.

Союз освящён,
Окольцована лань,
Дар юный вручён,
Отаврована длань,
Небес духовник одобрение дал,
Сует крепостник в ересь светскую впал,
Порфир богатейших раб божий слуга,
Не верит светлейший в людского врага,
В служеньи прислужник,
Брюзга и шельмец,
Растленник бездушный,
Калика и лжец.

Сход, сборище, свора,
Морд, лиц торжество,
Видоки позора
Чтут лет воровство;
Одеты пороком и сыты грехом,
Чужим пьяны роком, их рады стыдом,
Завистливо взорят, угрюмо молчат,
Угодливо вторят, утробно бурчат;
На разные мерки
Набилось убранств:
Ханжи, лицемерки,
Все виды мещанств.

Сочувствие малым,
Испуг перед тьмой,
Поклоны удалым,
Посулы сумой,
Дух воли и силы в годах заржавел,
Культ хвори, могилы живое изъел,
Брак, таинство, встреча, младые мечты
Страх старый подлечат испив красоты,
Тут ложь и порочность
Дают конферанс,
Такая урочность:
Злой брак — мезальянс.
/АК/

Василий Пукирев / Неравный брак (1862)

Чернила, неведомо как,
Хватают поэта в клещи,
Чернью светят во мрак,
Взыскуя чувствительных трещин.
Им, тайна — заклятый враг,
Они ей, — гораздо хлеще,
Втравят порядок в бардак
И ну из себя мерещить,
Не добрый, ох, это знак,
Его всякий ум трепещет,
Завещанье страшных драк,
Ведь нету кровавей вещи.
/АК/

Человеку и его бессознательному

Творящий из собственной тени,
Забытых, кипливых пучин,
В сегодня короткой сцене —
Ты — соло из прорвы личин,
Одно из бесчисленных звеньев,
Что пол-день недолгий куют,
Совпавшие в цепь поколеньем
Во времени духом встают.

Прислушайся путник к глубинам,
Зияющим безднам поверь,
«Влеченьем», — сердец именинам,
Ты меру творенья отмерь,
Внимая наваленным винам
Природу людского отбрось,
Она вторит двум половинам
И ты не держи их врозь.

Ода'ренный древней тьмою,
Что пустошь ума оплела,
Спесь разума мнит немою,
И жаждет забыть дотла.
Но служит она тюрьмою,
Предтечей ужасного зла,
Наитием грань размоя, —
Тут темень восстанет светла.

Доверься стихии лона,
Которое предков спасло,
От смерти была заслоном,
Тебе в этом ведь повезло,
Пусть воплем, охриплым стоном,
На шее стянув узлом,
Одухо-твори с поклоном
Тот зов, что считаешь злом.
/АК/

Эпиграф:
Календарей протокола
Ради, секунд обобщенья:
Ночь — одиночное соло,
Теней на стене иждивение;
Коловращение «рола»,
Кой вековечит явление,
Представлю Вам зримо, голо:
День — столпотворение.
____________________________

Темно-светлое

Ночь, растворенной тенью,
Мраком сгустила свет,
Свечкою воска, с ленью
Прочь разгоняет бред
Выкрошенный забвенью,
Что наплодил рассвет
Брошенный провиденью
На растерзанье. Нет!
Не одинок я в доле,
Не присягнул в ночи,
Сольной солёной боли,
Слёзною;
— Замолчи!
Не убегай сей роли,
Пусть, поблажи, кричи,
Дай одиночке воли,
Сбрось от себя ключи.

День — вития обещаний,
Мечт отказник, крамол,
Диктор пустых вещаний,
Их крепостник и «мол»,
Что разрывает волны
Толп набежавших днесь,
Душ обнищанья «молвны»,
Дребезг их вечно здесь,
Непрекратим воззверий
Набожный, тщетный шум,
Клятых судеб потери
Кинутых наобум,
Напрочь забыты клятвы,
Коим во тьме зарок
Ты раздавал, тогда ты
Навзничь был одинок.
Ныне, при свете белом,
Совокупив исток,
Равным в толпе уделом
Шпаришь желаний ток,
Слабым, но дюже смелым,
Вышколенным в сплоченье,
Телом своим дебелым,
Свальному в ополченье,
Пусть безразлично прелым
Стал ты, — то масс строенье,
Табулой, бланком белым,
Часть ты столпотворенья.
/АК/

Эпохи дух с иной не свычен,
Столетья в дленьи одиноки,
Всяк новый век своим отличен,
Вперёд бедой даёт уроки,
Один другому всклень опричен,
Во всякий час свои пороки:
Лиричен, тёмен, светл, комичен,
Несёт прошедшего оброки,
Молчаньем вспять опоэтичен,
Клещами страсти сжаты сроки,
Порою дюже истеричен,
Плодит идей кромешных склоки;
Но не способен быть безличен,
Пусть лики эти дерзки, строги,
Язык их злом эзотеричен,
Правы в чудовищном пророки,
Жнивьём кровавым прозаичен,
Насилье по'ит смерти стоки,
Закон суров, но ироничен:
Века наивности жестоки.
/АК/

Привычка временем дана
И этим в чуткости обманна,
Подобна опьяненью сна,
Сюжетом кажется туманным,
Оглядкой всуе холодна,
Черства, глуха и близорука,
Невосприимностью бедна,
С ней безразличие под руку;
Забвеньем в завтра крещена,
Новизн не чующая ересь,
В иных — чудовище она,
Своя — прилипчивая прелесть.
/АК/

Осурьёзилось вожделение,
Оподобился правом блуд,
В рдень стыдливое тел спряжение
Превратилось в чувствилищ труд.
Важной чинит себя повадкою,
Не чурается площадей,
Зримой похотью, залихватскою,
Гонит страстности лошадей.

Ведь какие коленца выпячет,
С подкавыкаю, пола форс,
Вдруг улыбка оскалом выскочит,
Предъявляя помады морс.
Изуважился флёр соития,
Рукоплещет людскому чёрт,
Мёдом близости жжёт событие,
Впредь которого после морт.

Телотряскою густоляпкою
Визуалится подлый бит,
Смотрят дети души культяпкою
Из развратных уже орбит;
В них застыло, нет, не отчаянье,
Не наивная простота, —
Духа чистого обнищание, —
В них запе'стрила пустота.
/АК/

Воздайте благодарностью
предтече,
Родителю, — он — Богу побратим,
Иных уж нет, а те давно далече,
Билет начала уж необратим,
И каждый временем калечен,
На каждом от эпохи грим,
Всяк тщит себя увековечить,
Но часто просто хороним,
Довольно выспренных наречий,
Вот детства искренний калым:
Отцом случиться — много
легче,
Чем просто оставаться им.
/АВК/

Художник Джо Боулер

Этюды о нравах 3.0

Господство — жажда влады миром,
Под знаком власти начат он,
Мамона стал ему кумиром,
— Мне слышен мученика стон,
Его надорваны ветрила,
В душе гремит набата звон,
Девиз и кредо зла кормила, —
Трон превосходства, — «игемон».
/АК/

Этюды о человеческом 5.0

Нестество естества, возможно,
Клято худшее из грехов,
Даже думать об этом дрожно, —
Гибель собственных потрохов.
Смерть оскалила саблезубых
Ненавистников, жадных жить,
На себя наскочил сугубо
Страхом проклятый, счастье вить.

Опозданием — будет кара,
Наказанием — дней излёт,
Телабесию, без кошмара,
Не сбежать на казённый лёд;
По ту сторону видим хмарое,
Бесконечное здесь — извет,
Ложью в прошлое, — перегаром,
Обещаем в «потом» рассвет.
/АК/

Invidia

Не искавшие, не обретшие
Сле'пы, — праздные, — ленью спят,
Суетливостью изошедшие
Напрочь, в похоти дьяволят.

Оскоплённые плотской несытью,
Голод, жажда, трофейный раж,
Обречённые душной нежитью,
Жизнь незрелую кинув в блажь.

То неузнанное отличие,
Самость сваленная с чужой,
Мука собственного безличия
Жаждет ненависти с маржой.

Страсть поганая: зависть мерзкая,
Жаба жгучая, подлый бес,
Никаким она злом не брезгует,
Когда требует позарез.

Морок за'виды — грех отчаянья,
Тащит немощное в запой,
Душ заброшенных одичание:
О себе самом это вой.
/АК/

Этюды о большем 1.0

Талант любой, — он — обещанье,
Подобен сущей красоте,
Дар обнажится паче чаянья,
В неизъяснимой полноте,
Не избежать мучений тщания,
По бели чернью на листе,
Нет, не уйти от одичания,
Толпа не чует неб венчания,
Судьбы на ввереном кресте.

Чтоб состояться в полной мере,
Избегнуть тлена онеменья,
Он должен подчиниться вере,
Что освятит любое рвенье,
Излиться вещим содержаньем,
Грезу оставить в чистоте,
К Нему подобья подрожаньем,
Смиренно-смелым содроганьем,
Стать сердцем равным в высоте,
Явить суть мира в красоте.
/AK/

Этюды о большем 4.0

Календарно стяжая блаженства,
Шаг за шагом, за граном гран, —
Горделивое верховенство
Нам причиной несметных ран;
Власти грубой «преосвященство»,
Цитаделей духовных таран,
Суетливое праздно-ленство —
Обезличенных масс тиран;
Наслаждения обоже'нство —
Человеческой воле «курант»;
Смена лет и веков преемство:
— Смертны!, — времени злой гарант;
— «Ловкость рук» — все равно «мошенство»,
Ищем присного «амарант»,
— Им спасаемся, — совершенством!
— Лишь оно — неземного гранд.
/АК/

Неудержимый смех и громогласный хохот,
С годами стихнут: раж, бравур и острота,
Их тихо заместят: смирение и ропот,
Умерив страсти блажь, от похоти устав;
Чувств пыл, ажиотаж, — на сердце алом копоть,
Очистится в летах, пусть сожаленьем став,
Что мудрость, как не стаж, пережитого опыт,
Где раньше был кураж, — улыбки доброта.
/АК/

Бежит дороги бесконечность,
Петляя судьбами шагов,
В века свивая скоротечность
Мильонов медленных кругов,
Что циферблату неизбежны,
Ему началом вменены,
Для человека обережны,
Во благо или в честь вины
Наложенных на жажду смысла
В юдоли повторений днесь,
Что время — это только числа,
Что память — изжито'го взвесь.
Бег бесконечного промысла
В ударе сердц людских — кудесь,
Лёд вечности иржа изгрызла, —
Порочный бес — людская спесь.

Идет тропой усталый путник,
Извивно, день и ночь бредёт,
Не видя Солнца, — он распутник,
Луну теряя, — пост блюдёт;
Заворожён путём-дорогой,
Ей, только ей закрепощён,
Закабалён судьбою строгой,
Свободной волей освящён;
Скиталец неизбывно присный,
Погибнув, внове восстаёт,
Взыскует вспоминаний тризных,
Мечтаний, в будущее лёт;
Надежду чает скорой сбычи,
Рукоположен под присягой,
Как соискатель и добыча,
Мирьядами шальных обличий,
Кати'т по свету дух-бродяга.
/АК/

Чернильной хроники следы
Полны крови, невинной вроде,
Стила' судьбы стези видны
Вглубь: метафизикой природы,
Подобострастные сыны
Влекут пассивное народов,
Страстями тризны рождены
На рукотворные свободы.
Пусть растворившись между строк,
По белу времени письма,
Льют: своеволие и рок
Антропология и тьма,
Вчера — нам выпавший урок,
Многозначительный весьма,
Сегодня — прошлого острог,
А завтра — вечности тюрьма.
/АК/

Эпиграф:
Молчит пустующее чрево,
Рычит гневливый вертопрах,
Мычит обузданный из хлева,
Кричит обиженный в слезах;
Всяк своевольем грубо брызжет,
Неистребим раздачи пыл;
Оговорюсь: он в дар отыщет,
Который в нем и прежде был.
Наотмашь дарит добротою
Лишь тот, кто добр, благ и смел,
Льёт, истекая чернотою,
Кто и в надежде неумел,
Глупца сужденье — отрицанье,
В другом не видит тайны он,
Глас мудреца, — пусть порицанье,
Но образ божий «впечатлён»;
Страданий испытавший — чуток,
Любивший — гордому простит,
Рыдавший осторожен шуток,
Что ближнего не веселит.
Несчастные влекут несчастья,
Неумные — суждений взвесь,
Счастливые лучатся счастьем,
Все куролесит соучастьем,
На этом мир построен весь;
У каждого своих словес
Найдется сторицею полной,
Но не открою Вам чудес,
Остановлю дивес на скромной:
Лишь то, что есть даю на взвес,
Всяк генератор автономный
И коль не ангел он, — то бес,
Разброс характеров огромный.
/АК/
___________________________________

Афоризм:
Предавшись мысленной рутине,
Научен, — с затратами меньшими,
Судить о натуре мужчины,
Не окунаясь в глубины,
Узнав: как он судит о женщинах.
/АК/

Призрачность очевидного

Огонь над зеленью очнулся,
Желтеет пламя в круге дна,
Худог вселенский прикоснулся
И бесконечная весна
От сна не отошла сполна,
Над нею ветер задохнулся,
Вина цветенью вменена,
Она тому всегда верна,
Кто обернулся;
Прощена.

Густых костистостей крученье,
Пускают света только чуть,
Пусть подчеркнуть цветка свеченье,
Размытостью обрящить суть,
Ничуть не превращая в блудь
Сезона скорообращенье;
— Забудь о гибели, забудь,
Будь, только будь
Своим значеньем,
Им нам блеснуть
Не позабудь!

Взращённое растит подобье
В смущенье молодость вогнав,
Простив себе междоусобье,
Тем цвету даровав расплав
Забав, — что слёз смешливых сплав,
Рожденью нового подсобье,
«Прав столкновений» осознав:
Любви взалкав
Или надгробия,
Избрав расправ
Или незлобья
В особье.
_________________________________

Эпилог:
Подчас кажи'мость очевидного
Влечет обманкою к порокам,
К греху, — узилищю постыдного,
Казалось, тащит ненароком,
Паденью духа в незавидное,
К противным разуму порогам,
В перипетиях — самобытное,
Слепы другие к тем урокам;
Сдано стихиям беззащитное,
Однако «хаос» не расстроган,
— Не воспримите за ехидное,
Всё это то, что кличут «роком».
/АК/

Вопят они: «Свободы слова!»
«Позвольте! Мы хотим сказать!»,
На долг чужой глядят сурово,
Хотят трибуну ором взять,
Мечтают правил диалога,
Но сами немощны внимать,
Давным-давно забыли бога,
Давать не в силах, — только брать,
Благих наме'рений дорогу
Желают правдою устлать,
Но подходя к вопросу строго,
Им подавай: свободу лгать.
/АК/

Боль
Распаляет жажды огнь,
Жить жажды воль
Стреножит роль,
Отребье напрочь,
Всуе погань,
Наотмашь, прочь
Изгонит в ноль.
Но спросит боль
С мгновенья строго:
— Зачем тебе веков юдоль?!
Когда духовной доли голь, —
Жизнь малодушная убога,
Но зов ее сильнейший; — Боль,
Она, — природной жизни соль,
— Ты жить изволь, — исчадье бога,
Но роль свою не «канифоль»,
Она есть бич судьбы, подмога,
Взывает коя дленья вдоль!
Забыть и вновь обрящить Бога,
Как истину искать позволь;
Путь сей есть искупленье, — боль, —
Дорога к свету из острога,
Что манит беззаветно столь,
Строга иль обережна, много
В тебе заслуг ко мне и, — боль,
Прости, что поздно принял «роль».
/АК/

— Я принимаю зло.
Не думайте, что мерзок
Иль мне мила циничности хандра;
Не потому что глуп иль дерзок,
Своею блажью произволю ордера;
Сей жизнью вовсе не отвержен,
Её пристрастиям привержен,
Не жажду смертного одра,
Ей ни на йоту не истерзан,
Льну, как блажной её каве'рзам,
Надеюсь в завтра, как вчера,
Жду у'тр, славя вечера;
Всё оттого — что с ним надежда,
Свободы свет и свет добра
Находят лаз для всех отверзый
И тает дух остуды мерзлой,
И рабства черная дыра
Уж не пророчит нищи зверства,
Что низи плотская игра,
Свободы вещая пора, —
Лишь так вселенная закончено мудра.
/AK/

Пустоты свободы

Эпиграф:
Случайности право законное
Лежит в основании дленья,
Скрепляя в единство соборное
Событий причинные пренья,
Искания, — цели дозорные,
Исты нераздельной веленья,
Что в целость куют её спорное,
Рассыпав на звенья сомненья.
/АК/
_________________________________

Законы, тенденции, вехи, причины, —
Мы ищем предания твердую крепь,
Для нас ненавистны незнанья пучины,
Не принимаем неведенья слепь;
Строкою дерзну на сюжет перочинный,
Засеять знакомыми злаками степь,
Континуум прошлого, страшный и чинный,
Повязан законами в добрую цепь;
Всё — произвольное слова почина,
Мир открывается, временем злясь ,
Необоримой твердынен личиной,
Внезапностью случая пестует вязь.
/АК/

Эпиграф:
— Мир искрещЁнных перепутий,
Кровавой венчанных короной,
Жажд страстных, тихих интерлюдий,
Хоров могильных: «гарр» вороний,
Закланья душ, призванья рокового,
Предательства в измене, мести,
Торгашеств плотью, глада злого,
Любви, что ненависть, бесчестье;
Оттенки, интонации, нюансы,
Проклятий и заклятий мадригал,
Эпохи, судьбы, — строчкой в стансы:
Любую современность предрекал;
Раскопки сердц и их руины,
Ума поверхность и безумья глубина,
Вложил в словесные картины,
Чья подлинность столетий сквозь сильна. 
Шквал смеха, слёз, — их междометий,
Излился он рифмованных «эскадр»,
Комедией человеческих трагедий,
Шекспир, — Ты сам, — вселенский театр.
/АК/
_________________________________

Стон немощный, но неумолчный,
Настойчивый, неугомонный шепот,
Любовью верный и доверьем точный,
Переходящий в торопливый ропот.

В мечтах безумных, непорочных грезах,
У перекрестья мелочных желаний,
Сошлись в единое, в шипах и розах,
Стихах и прозах, всходы увяданий.

Исписанных листков — библиотеки,
А писчих перьев, — певчие клины,
Но кажется, что слов руда вовеки
Не исчерпает «Гамлета» казны.
/АК/ 

Эжен Делакруа / Горацио на кладбище [1828г.]

Этюды о человеческом 6.0

Защитобесье ниспадет в опасность,
Раж выживанья гибелью взойдёт,
Так — к охлаждению ведёт пристрастность,
Рефрен боязни к равнодушью прёт;
Виною обернётся безучастность,
Бардак из сверхпорядка прорастёт,
К лавине общего воло'чит частность,
Как к катастрофе малый недочёт;
Слияньем завершается бессвязность,
Сплоченье — иго сжатья бьёт,
И даже мать пороков — праздность, —
Ой энергична; — чёрт их разберёт.
/АК/

Опал с небес,
Как пепел, ангел,
Был сбит, стигматой обожжён,
Взирал чудес,
Вдруг спесью наглой
Ниц опрокинут, — был сражён,
Кровь проступила, бель окрасив,
Неб бороздившие крыла,
Былая вера, мощь утратив,
На землю, в дол его свела.

Он в лапы нужд и заблуждений
Попал, — «кур в о'щип», — в западню,
В капкан досужих осуждений
Усаженный, как в лист меню
Повестки дня, угодных мнений
Толпе и клиру,
Зряшным дням,
Став жертвой хладных несомнений:
Бес с жиру,
Би'серы свиня'м.

Боль ро'дов раньше
Тьмы могильной,
Ему дарована теперь,
Помазан павший «епитимьей»:
Мол, высоту свою умерь;
Забудь ты крыл своих призывы,
Откинь мечтаний горний зов,
Пусть «зверь» тебе речует взвывы,
Черёд его инициативы,
Твоё убежище — тьмы ров.

Поверь, что не бывает чуда,
Нет доброты, надежды нет,
А только наслажденье блудом,
Монетой звонкой, вера ж — бред.
Мы будем говорливым стадом,
Самодовольным,
Сытым, злым,
Ты лишь отдай тот свет закладом,
Солги, — то счастия калым.

Прикрыв глаза,
Понурив долу
Главу, что знала божий свет,
Небес «греза»,
Прозрев крамолу,
Прощает небу наш извет;
Несем собою вещий отсверк,
Жизнь на суеты разметав,
Душа моя, — то в небе прочерк,
Заблудший в тлене ангелочек
Ждёт возвращения в «состав».

/Символический эпилог/:

Хмельное детство,
Пьяный отрок
В глуши постылой прозябал,
Лихое средство,
Жребий содран
С озябшей паперти лекал,
Он, с невозможною надеждой,
Взметнулся, чтоб вернуться впредь,
Теперь он знает, — ангел-вежда,
Что значит: завтра умереть.
/АК/

Хуго Симберг / Раненый ангел

Стихия сплошь, кипит стихия
По воле кой вершится рок,
Мессия ты, судеб мессия,
За произвол берёшь оброк.

Строк волн лихих произволенье
Я почитаю за излив
Стихией дара упоенье,
Прилив — кураж , тоска — отлив.

Взрыв обезумевшего ветра
Срывает вод бурлящих слой,
Дна изнемотствующие недра,
Таят восторг его игрой.

Так и поэт, ведомый даром,
Влекомый новой красотой,
Пером судьбы от страсти ярым,
Врачует пропасти мечтой.

Безумной силой упоенье,
Надежде причащая кровь,
Презрев незбежное успенье,
Дарует явью духа новь.

В своих проклятьях и счастьях,
Раскрепам пре'давшись враздрызг,
Покой найдя в кипне ненастьев,
Льёт божество чернильных брызг.

Свобода воли к злу и благу,
Чревата хаосом немот,
Оставить белою бумагу,
Преосквениться нечистот.

То риска, фарта благородство,
Доверье напрочь наугад,
Юродство стало первородством,
Стал авангардом арьергард.

Стихи — стихия слововластья,
Непобедимый океан,
Вокабул чудных сопричастье,
Глубин невнятых котлован.

И так во всём, всему подобна,
Багровит магма гордый зев,
Порой стихия люто злобна,
Но грезит рифмой нараспев.
/АК/

Иван Айвазовский/ Среди волн.

Ангел тёмный, глаз отрада,
Статью эллин, исполин,
Грустный зрак веселий ада
Дол паденья исследил,
Искушённый горним градом,
Гордый, гений, господин
Просмолён геенны смрадом
Преисподней «херувим».

Со'лит сердце зверь бездушный,
Хлад бесчувствия разит,
Мир у ног, ему послушный,
В умилении слезит
Красоте его наружной,
Что в покор ему грозит,
Неизъянным обнаружен,
Но от взгляда холодит.

Истомился властью мрачной,
Обесчудьем изведён,
Темнотой своею грачной
На святое наведён
Тенью света, — междубрачным,
Скукой смертной истощен,
Силой жажды, — страстью алчный,
Аки зверь закрепощён.

Одинокий, вещий соло,
Незареющая ночь,
Грустью напрочь перемолот,
Ведь она уныния дочь,
Ненасытный, — бесий голод,
Что вовек не превозмочь,
Молод он, навеки молод,
Хоть состариться не прочь.

Не унять тоски блужданий,
Не избыть мретивых пут,
Время — бремя изживаний,
Дел порочных самосуд,
Всех единств размежеванье,
«ПОЗДНО» — проклятая суть,
Спуд земных обетований,
Обитаний зряшных муть.

Сколь истоптано тропинок,
Сколь исхожено дорог,
Перемётано новинок,
Перемолото в порок;
Плач слезеющих сурдинок,
Совращённых, подлым, жертв,
Обречённых сиротинок
Изуродованных черт;
Бесконечный поединок
По вселенной дней простерт,
Демон! Преисподней «инок» —
Ты, живой — одно что мертв.
/АК/

Михаил Врубель /Демон (1890)

Ценнее то, что до поры не сбы'лось,
Возможность, коя голит нерв,
Та жажда, — зверь неутолимый,
Порой жестокий, подлый, мнимый,
Но множит случая резерв.
Тоска тюремного успенья,
Великой неги тщанье впредь,
Не умаляет ласки бденья,
Устелит страстные затменья,
Не пустит нежности истлеть.
Молитва, тишиной ответной,
Немотствием Его блага,
Мудра молчаньем суе-светным,
Обращена к себе заветным,
Души слияет берега.
Любовь растёт, когда страдает,
Наотмашь дарит, на распыл,
В кипне и пламени не тает,
В шипах и болях нарастает,
Уютом сытый — духом стыл.
Заклятье обостряет волю
Тому, кто к цели держит путь,
Не обрекает к обездолью,
Не щиплет сердце адской смолью,
Что обращает слёзы в ртуть.
Лишённые довольства спеси,
Лишений выбравшие шторм —
Блаженны, — мимо чревобесий,
Навстречу сладостных поэзий,
Своей судьбы горят костром.
/АК/

Dominus dicit

— Что ж, вечен, не начален даже,
Не ждёт меня печать конца,
Мне мир таинственный не страшен,
Аз есмь, — он мной обогображен,
Создатель Я его венца.

— Один. Единственный навечно,
Преда'нность вашей немоты,
Неизречимо, неистечено,
Всему конечному предтечено,
Неизмеримость полноты.

— Вселенских андромед туманность,
Всё есмь во Мне — предел исты,
Неисчерпаем, — да, но странность,
Пусть аз есмь само осиянность,
Зачем же появился ты?!

— Владетель альфа и омеги,
Исчатен самоим собой,
Но в недрах абсолютной неги,
Где уж пристали все ковчеги,
Есть жажда, — чтоб любил другой.

— Пусть повелитель, гений рока,
Правитель следствий и основ,
Мне раболепно, без упрёка,
Внимает око всепророка,
Плетя действительность из снов.

— Я не хочу: «беспрекословно»,
Не надо мне под гнётом чуд,
Толпою, скопом, поголовно,
Уборно, чинно, суесловно
Влачить, как иго богов спуд.

— Пускай надрывно и наотмашь,
В сомненьях и заклятьях пусть,
В проклятьях верий суматошных,
Стенаньях, с верою, истошно
Мне подари молитвы грусть.

— В метаньях, сумерках сознанья,
Взыскуя вечности в сейчас,
Её в сегодня осязанья,
Ждя веры, как земного знанья, -
Ввергают «Я» в унынья час.

— Мой образ! — я Тебя не вижу,
/Мой лик тебе не распознать/,
Твоё: «не верю» — «ненавижу», —
К тебе всего иного ближе,
Подобьем пробуй угадать.

— Поклоны бьёшь, клянёшь нещадно,
Слезою тихой, мерной одой,
Благодаря, гремишь набатно,
То веришь напрочь, то обратно:
Всё обеспечено свободой.

Она не воля произвола,
/Ты мне сейчас не прекословь/,
Она повинность ореола,
Чтоб вольно, пылко, страстно, соло
Дарить Мне веру и любовь.

— Мой главный дар тебе - доверие,
Жду веры, как ко мне броска,
Не верю я в твоё неверие,
Прощаю даже в-суе-верие
Ведь вечность без тебя - тоска.
/АК/

Час пробил,
Испытаний бремя
Обрушится на тлена плоть,
Кто грабил малодушных племя
Вновь дюжит Бога обороть,
Дух горний страхом обмолоть
Об человеческое семя,
Триаду неба расколоть:
На вечность налагая время.

Покоен взор,
Христос решился
На пытку зноем и толпой,
В позоре, коим искусился,
Узрел грядущий аналой,
В Голгофе, — храмов гордый строй,
Крестом коленоприклонился,
Приняв души телесной бой,
С юдолью избранной смирился,
Решился Боже! Бог с Тобой.

Несть страха
Боли предрешенной,
— Мой Отче, Сына не покинь,
Та плаха, кой я наречённый,
Я с ней от века обручённый,
Милее мне иных святынь,
Из тлена жизни извлечённый
Я нарекусь простым: «аминь»,
В храм сердц навеки облачённый,
Дух Отчий, только не остынь.

Пустыня,
Одинокий странник
Сосредоточенно молчит,
Ему всяк сущий — вещий данник,
Оправданный вперед избранник
Молитву ввысь Ему речит,
Мирьяды преданных дыханий
Спасутся тем: что Он убит,
Но это после тех страданий
О коих тишину хранит.

Молчанье.
Стиснутые скулы,
Сомнений жгущих сжатый взор;
Застрельщики пиров Лукуллы,
Грехов несметных караулы,
Вам предрешил сей миг позор,
Вы на неверность присягнули
Тому, кто смерти вперекор...
Всё! Власти вашей сны минули,
Ждут души веры приговор,
Спасён прощённый «метеор»
До вещих пор.
/АК/

Иван Крамской / Христос в пустыне 1872

Светоч и тьма

Стеной тревожного молчанья
Вникает трепет тишины,
Уже изведанным отчаяньем
Ему мучения слышны.
Вперёд обещанные страсти
Ведь близят прошлого конец,
Моленьем чаши не украсть их, —
Страданий жертвенный венец.

Зло суетливых ожиданий
Тщеты обуревает сад,
Химеру, — с истиной свиданий,
Ей предрекает ночи глад.
Себя, нечаянным отреченьем,
Изобличает веры хворь,
Дух извратив в столоверченье
Вчинили Светоч в мироволь.

Предвидит скорбное решенье,
Судьба сомненье победит,
Молитва, слёзным орошеньем,
Исповеданье утвердит;
Тот шаг последний будет сделан,
Он воскресение таит,
Луною отражённый в белом
Спаситель, Смерти предстоит.
/АК/

Архип Куинджи / "Христос в Гефсиманском саду" [1901г.]

ЯВЛЕНИЕ

В веках, годин неисчислимых,
Безбожья, безотцовства, зла,
Пустот и тьмы невыносимых,
Орда несчастных парий шла...
Гурт неприкаянных отребий
Ответ взыскует в небесах,
Клянёт гнетущих правил жребий,
Но пусто небо в их слезах.
В мольбах отсутствует родное,
Сиротство давит души ниц,
Удел их — дление дурное
В загоне из беды границ.
Тоска, усталость, скука злая
Обрыдли, — чаяния пусты,
В пустыне эхо чёрта лая,
Слова, что сердцу не чисты.

В унывной мрети безнадежья,
Кабальной круговерти дней,
В пыли дорожной их безбрежья
Греза очнулась вещих сней.
Походкой мерной выплывая
Из дали предрассветных туч,
Тьмы завесь светом разрывыя,
Пробился Сына Бога луч.
Оторопелый от явленья
Народной толщи пёстрый строй,
В крещеньи душ, — Богоявленьи,
Обрёл в предвечности покой.
Сбыло'сь возвестье, оправдалось,
Пришёл черед людских осанн,
Сомненье веры вдрызг распалось —
Прав стал Креститель Иоанн.
/АК/

Александр Иванов / Явление Христа народу (1837 - 1857гг.)

Раз-очарование (гештальт)

Талант и рабство, — вот так встреча,
В обличье дара сервилизм,
Бравирует искусной речью:
«Мол, мир людской очеловечу»,
А в сути мелкий эгоизм.

Да, мелкий, неказистый напрочь,
Что сологубский «тёзка» — бес,
Пусть до болезненности храбро
Он бьётся за приватность скарба,
И чтоб к обеду буйабес.

Умища тьма, талант в ажуре,
«Интеллигентность» потешал,
«Фитиль вставлял» номенклатуре,
Злу тирании, диктатуре,
«Мы все под ними», — нам внушал.

Не жаловал великих строек,
В задачах века видел гнёт,
Мечтал наливок и настоек,
К феминам дюже был нестоек
И, — чтоб к подъезду самолёт.

Вещал талантливо, «собака»,
Толпе взыскательной «стелил»,
Острозаумный был писака,
Заполучив диплом техфака,
Себя о быт ходульный злил.

Он пестовал неблагодарность,
Претензий многих формуляр,
Всяк, кто в фаворе — тот бездарность,
В загоне духа элитарность,
Таков таланта окуляр.

«Курил» он раз-очарованье,
Клеймил сатирой жизни быль,
Глумленье мнил за врачеванье,
За фимиам — своё бурчание,
В музее замечал лишь пыль.

Взрастил своё высокомерье,
Вогнал в ничтожнейшее труд,
За рабство мудрое смиренье,
Гоня геройство в умаление,
В смех навалял заметок груд.

Шут тороватый возгордился,
Обласкан властью напоказ,
В площадном шоу подрядился,
Авторитетом обрядился,
О бытии глаголил сказ.

Но не раздобрился, — законно,
Пусть возле трона слышал дробь,
И знать и дворня бьют поклоны,
Но не прощает, — непреклонен,
Брюзге в остатке только скорбь.

P.S.
Натура: сложное соитие
Наивных чаяний, обид,
Страстей бесовское наитие,
Вины поставленной на вид.
Злодейство, гений — несовместны,
Разделены — как день и ночь;
Талант и низкое — уместны,
Но это в ступе бес-толочь.
/АК/

Несчастный мученик,
Отчаяньем забавляясь,
Остервеняет сердце напоказ,
В греха излучинах,
К благому озлобляясь,
Усугубляет тон своих проказ.

Страдалец ненависти ярой,
Презренья злобного надрыв,
Душа пристыла сердцем чарым,
Что злобу разрешило, упредив.

Жеманный лжец,
Фигляр ходульный,
Наружу фига из кармана,
Хитрец, певец
Клевет огульных,
Ведь жертва он самообмана.

Он мерзость деет, воспалённый,
На гнусность всякую готов,
Грехами напрочь просмолённый,
Изгнил души его остов.

Смешон дурилка,
Скоморошен,
Гордыньки куцей хорохор,
— Нутро яви ка!,
— Пёсью рожу!,
Ты — миру чёртов карамор.

Жестокосердье — малодушно,
Пред силой ластится в покор,
Пред властию вельми послушно,
Младым наивностям — топор.

Душевной жизни
Самотравлю,
Сердечной боли цепкий жгут,
Небрежной мыслею
Разбавлю
Впредь непреклонный самосуд.

P.S.
Собой навеки осуждённый,
Исты напротив светоносной,
На адов «крест» приговорённый
За непреклонность, — непрощённый,
Застывшим воплем всплачет: «поздно».
/АК/

Кадр из к/ф. по роману Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы" (1968г.)/ реж. Иван Пырьев.

Ты, — образ Мой, «убил» Меня,
Дары священные отторгнул,
Весь мир как самотварный мня,
Себя в пустом пространстве вздёрнул;
В причину идол водрузил,
Юдоль заглавил «антуражем»,
Судьбу назвал игрою сил,
А веру — психики плюмажем;
Переиначил явью сон,
Теперь лишь «я» твоя проблема,
Мне слышен одиноких стон:
Уж их черёд покинуть сцену;
Истошный, неумолчный вой,
Безбожной «мудрости» витийства,
Политий мирабдящих сбой,
— Что следом?!
— Раб, себя убийство.
/АК/

Иван Айвазовский