Преступление законом или законное преступление

Эпиграф:
Вериги, путы, цепи, плахи,
Огонь и лед,
Елей и мед,
Крепостники, жрецы, монахи,
Устав, приход:
Лелеет, жмёт;
Подобострастья: «охи-ахи»,
Прощеньям счёт,
Геенна жжет,
Закон вращенья иерархий:
«Брат брата с верой разопнет».

Скрижали, свитки, нормы права,
Табу на волю, вето на табу,
Окоротить безумье нрава,
Распяв законом прошлого тропу.

Глумленье нового над ветхою роднёю,
Канона жизни это забытьё,
Пусть в ныне явлено судьёю,
А после снова канет в небытьё.

Каскадом смен и гвалтом обновленья,
По циферблату бешено крутя,
Законы века, — времени явленье,
Друг друга грабят, сроки исходя.

Права, свободы, льготы, квоты,
Борьбы завет,
Идей кастет,
Эмбарго, санкции, бойкоты,
Врагу извет,
Пустой навет;
Грех, смех, неверье, анекдоты,
Незнанье — свет,
«Физкульт-привет»,
Смрад, ужас, похоть, нечистоты,
Тьмы новой «радужный» рассвет.
/АК/
____________________________________

Афоризм:
Закона днесь достойная управа,
Исповеданий праведный наказ,
Но сам-то — он — подлейшая расправа
Тому порядку, что царил до нас.
/АК/

Грех подлый, мерзостный порок, —
Что отчуждает, портит, губит,
Он, — времени сухой оброк,
Лишь иго рабское сугубит.

Слепая хворь, глухая немощь,
Тщеславья пыль и пустота,
Души процеженная мелочь,
Отказ от личного креста.

Тлен рая, животворный ад,
Противоречий принуждённость,
Невнятый подлинности глад,
Прикаянная искажённость.

Итогом мира — подлый мор,
В сухом остатке — наслаждение,
Что истина (?!), — пустое, вздор
Для жадных к жизни наваждение.

Пороков много, сонм грехов,
Любой, — из преисподней гость,
Подлейшее от зла цветов,
Шипов без роз: поверх-ност-ность.
/АК/

Он — смертный бог
И стадное животное,
Он мост и цель,
Связующий итог,
Святой и зверь,
Вселенной мера годная,
На небо дверь
И сходня в адский лог.
Столетий бег
Ему одно мгновение,
Минуты ход —
Вялотекущий век,
Все вместе — сброд,
Отдельно — исключение,
Он вид и род,
Раб гордый, человек.
/АК/

Леонардо да Винчи / Витрувианский человек

Missa pro defunctis

Левиафан издох,
Обмяк обрюзгшей тушей,
Нечаянно подвох
Вдруг вырвался наружу,
Слепцов застав врасплох,
Вассалитет обрушил,
Его последний вздох
Души не обнаружил.
Бездушенная гниль,
Изрытая проказой,
Развратная ваниль
Источит в метастазах,
Миазмы грязных ран,
Струяться вниз, цветные,
Уродства валерьян,
Истерикой гордыни.
Земных идей жрецы
Вотще убили Бога,
Духовного скопцы
В ад сладили дорогу;
Наживой манкий храм,
Всевидящее Око:
Кадят лукавства срам,
И подлых боен похоть.
Распад, распыл, развал,
Бесформенного груда,
Немыслимого свал,
В агонии остуда.
Носитель власти - вошь,
Богемный гуру блуда,
В кликуше-правде - ложь,
И сам себе иуда.
Итогов всех гарант,
Что мир скорбями вертит,
Назначил прейскурант,
Вертя столетий вертел,
Земли супруг Уран,
Свой божий круг отчертит,
"Закат Вечерних Стран"
Свершился. Вива смерти!
/АК/

Творец ли я
Свободной доли
В юдоле гнёта кой ссудим?
Подвластен ли исподней воле,
Что узаконена в мейнстрим?!
Дух подчинения, — покорность,
Предназначеньем оборим?!
Канонов присная соборность
Подобью, образу — экстрим!
Примите дьявольскую колкость:
Смиренье нравов — мира грим.

Ответ за мной!
Ваятель нови!
Созиждец града бытия!
Аз есмь иной,
Но братской «крови»,
Творенье — жизней лития.
Сошлись причастия условий,
Назначен культ вперед времён,
Эон кровавых предисловий
Дарует перечень имён, —
Нет поколений! Нет сословий, —
Он нам свободой претворён.

Отверзу духу сердца очи,
Окину разумом простор,
Мир неостюда многоточий
Раскрепостил мой кругозор.
Я научусь творить дивесы,
Лепить из будней чудеса,
Бог! Вооружи мои словесы!
Вдохни в земное небеса!
/АК/

Роден / Мыслитель

Она ведь та, что родилась из культа,
Её начало пестовал запрет,
Лишённые несли клеймо манкурта,
Причастные: от небожил завет.
Её вершина ей же основанье,
Блажь гения — законная зижда,
Наследованье ей — завоеванье,
Но это, — как и всё, — не навсегда;
Закатный пест её: цивилизация,
Комфортом скованы крыла,
Химер искомая инстанция
Идеи кровью изжила;
Святынь попрания лихие,
Смешенье, знаков мишура,
Инстинктом зверским, — он — стихия,
Мы, каждый, перед ним нагие,
Она, — над этой бездной, — кожура.
/АК/

Обложка книги Освальда Шпенглера "Закат Европы"; В дословном переводе с немецкого: "Закат вечерних стран".

Прелестница и чаровница,
Надежд счастливых окоём,
Говений юных баловница,
Светаний лунных водоём.
Рождённая на радость мира,
Его трагедиям — бальзам,
Ты: муза, нимфа, фея, лира,
Утешница любым слезам.
Сестрёнка, девица, девчушка,
Миледи, мисс, дуэнья, дама,
Товарка, милочка, подружка,
И наконец вершина — мама:
Дарилица грядущей жизни,
Невинной нови цитадель,
Рука бессильно не повиснет, —
Той, что качает колыбель.
Самоотдача, жертва, верность,
Высот духовных идеал,
Ты — человека достоверность,
Великой воли мадригал;
Но ты и нежность, ласка, диво,
Поэзы «трепетная лань»,
Пиано, форте, браво, вива,
Искусству неб прекрасных дань.
Источье, муза, лоно, чрево,
Триумфа ключ, боец азарта,
Сердец, страстей хмельная дева,
Родник удач, успеха, фарта,
Чистейшей бели: «перегрева»,
Палитра для любого арта,
Ты — основанье жизни древа,
Джульетта, Жанна, Леда, Ева,
Неплох финал стиха припева,
Ты справа, сверху, снизу, слева,
Везде и всюду — королева,
Всё это Ты в 8-е марта.
/АК/

Всегда ль последнее прости
Прощает гордости старанье?
Не извинительно «почти»
В открытом сердце, в ожидании?
Быть может совести подлог
Тиранит суебесьем душу,
А впопыхах бросает слог,
В котором нерв не обнаружить?
А может быть то только страх,
Что пониманье проясняет,
Особы однодневной прах
Свои значи'мости сверяет?
Иль утешенье бережёт,
Сомненья обращая в немощь,
Он ложью грандиозной жжёт,
В гиганта раздувая мелочь.

Награждены невыяснимым,
Рулит неведомого мреть,
Всезнайство нам невыносимо
Ведь предначертывает смерть;
Необходимость давит игом,
Треножит моеволий блажь,
Ворвусь отчаянным расстригой
В любовь, не сдерживая раж.
/АК/

Художник Джефф Роланд

Тьма жажды и оковы желаний

Жажда власти — убийца свободы,
Воля к ней — обретенье оков,
Все пустое: и огнь, и воды,
Трубный глас, крепость шейных узлов.

Невегласа пустые глазницы,
Зов алчбы, призатравленный глад,
С каждым днём — всё тускнее зарницы,
С каждым веком — всё млечнее млад.

Небеси не пустуют, не можно,
Обезьяною мретит их трон,
Все чего не пощупать — ложно,
А чего не сожрать — моветон.

Изодра'лись в бесцельное массы,
Изотщились в бравурное: «мне»!
Фанаберией пухнут кассы,
Эзотерией чахнут в сне.

Мелкий бес, — он же идол, — кумиром,
Обживает последний резон,
Мол, успех: храпоидол над миром,
Бог же — бред, истероидный гон.

Обожгусь о растленную похоть,
О разврат, о гордыню, о гнев,
О бессилия страшный хохот,
Об насилия жгучий взгрев.

Полутон полусна, полумысли,
Получувствие полулюбви,
ОтторжЁнными душами свисли
Псевдоблизкие визави.

Разухабисто набекренившись,
Раскрасневшись от сытости лет,
Клеветник, косой подбоченившись,
Продолжает проклятий извет.

Рад, пресыщено дюже выспренный,
Удалой, избесившейся люд,
Но тоской по ответности, иссиня,
Разрывает себя в аттитюд.

Завтра предав, манкировав прошлым,
Переборчиво благодаря,
Лишь сегодня премировав пошлым,
Душу смазав золотаря.

Мелко, гадко, безбожно, пошло
Жизнь размазать по тще'те жажд,
Умолять и просить истошно,
Неисполненное метить в блажь.

Ненавидеть и зависть множить,
Закрывая глаза на грех,
Черви совести душу гложат,
Ночи сонкие грабя сверх.

Улюлюкая, демон похоти,
Разбазаривая духа раж,
Убаюкивает сердце крохами,
Падок лести превратный страж.

Мир аллюрует гулко тряскою,
Проморгавшись глазами эпох,
Я на прошлое его рявкаю,
Там где я, — он не так уж плох.

А не эта ли метка верная,
Что к благому вела судьба,
Благодарная «ложка мерная»,
Во спасение нас божба.

Я живу, ощущаю, желаю я,
Существа познаю естество,
Смерть, спасибо тебе, родная, —
Жизни вечной во времени «скво».
/АК/

Самоочевидное неожиданное

Эпиграф:
Привычка изъясняться, присно,
Присущая порядку существа,
Банальна, — проходная тризна,
Капризное устройство естества.

Подчас крикливо, буйно, дерзко,
В иное, — тихо, не спеша,
Говеет лоска, глянца, блеска,
Немеет, откровение сверша.

Легко, весомо и на злобу,
Велеречиво, косно, голо
Трепещет голоду и гробу,
Добру степенно дарит ход,
Хор глоток и стенанье соло
Благодарит проклятьем свод,
С верхов глядит спесиво долу,
В глубинах света ищет брод
Той тьме, что освятит свободу.

Ты для всего угодна, в строку,
Всему отзывна, предстоишь,
Сквозь кутерьму и сутолоку,
Явленьем, небылью даришь,
И в том и этом взвеся проки,
Ты словом речь благодаришь,
Лишь в ней вещам воздав «судоку».

Причастье чуду — речь мысливца,
Да что там, — счастье, дар небес,
Пусть каждый станет очевидцем:
Речь в глубине таит дивес.
/АК/
___________________________________

Пусть это все обыкновенно,
Пусть это просто, кажется,
Речь наша тривиальна, верно,
Подумав, вдруг окажется
Дивесной, удивительной,
В слова мир дум облечь,
И в глубине разительной
Ты — чудо — наша речь.
/АК/

Не знаю, право, скверно ли
Ни от кого не брать даров,
Тем паче хуже ль, ежели,
Брать жадно: с нищих и воров?
Везде и всюду без разбора
Хватать, иное презирать,
Всегда искать с бодливым спора,
Безбожно праведному врать,
Бросать без помощи калеку,
С детьми на интерес играть,
Проклятьями ответить веку,
Судьбы своей не выбирать?!
/АК/

Гроздья летучие мерными пятнами
Кисть усадила на ветви костистые,
Сирые тучи, голубью невнятною,
Волглостью будят залысья землистые.

Бель рыхло-талая с небом прощается,
Млеком питая вздобревшую глушь,
Жизненной силой земля уснащается,
Будущим выплодом топится сушь.

Зимней тоски отголоски постылые,
Чтят серебром обуюченный край,
Временной смерти сбежали унылые,
Жизнь зашумела, — чу, — слышытся грай.

Сон обещания мартовской молодью
День ото дня превращается в быль,
Щедро прощается холоду голодность,
Впредь возвещая чудес водевиль.

Русский пейзаж всепобедной надеждою
Вдаль окрыляет полётом мечты,
Ныне утешиться виденным прежде,
Березовых де'виц родные холсты.

Скромной палитрою мастер управился,
Малыми средствами выявил дар:
Стыль увядания в пылкое вплавилась,
Раж возрождения в мёрзлый кошмар.
/АК/

P.S.
Рачительным порядком обращения,
Природа чередует зной с метелью,
Ба, радостной обновой возвращенья,
Грачи во славу жизни прилетели!
/АК/

Алексей Саврасов/ Грачи прилетели. 1871г.

Красный дьявол,
Зверь прекрасный,
Раж кровавого огня,
Жаром вплавил
Облик страстный
В образ юный полу дня,

Охладиться,
Смыть причастье
К падшей подлости в былом,
Откреститься
От ненастья,
Чтоб узреть зарю в ином.

Глаз воды
Блестит оскально,
Вквасив смытое в брега,
Чистоты
Исповедальной
Ждёт истории тоска.

Но не будет,
Нет, не можно,
Выплыть, душ не запятнав,
Сами судят,
Пусть обложно,
В омут зла себя вогнав.

Изначально, -
Лиха ворог,
Идеальное мечты,
Злом венчален
Вещный морок,
Низвергаясь нищеты.

Не отмыть
Кров'и от кро'ви,
Не очистить злом от зла;
Мир убить
За ради нови,
Пепелищем стать дотла.

Утолклись
В прокруст события,
Мертвецы ещё не спят;
Век, крепись,
Грядёт избытие:
Марш прекрасных дьяволят.
/АК/

Кузьма Петров-Водкин / Купание красного коня 1912

Отмщений жертвенный алтарь
Перемежует стон виною,
Смирений гордых господарь,
— Ударь! Подставь! И вновь ударь!
Горчит заветов перегноем.

Вменили за эпоху кровь,
Увековечили ей жертву,
Навеки к палачам буров
Истерзанных колен «Иов»,
Пусть связаны в одну омерту.

Вина в столетиях видна,
Преосвященство муки вечно,
Вперед и вспять прозорена,
От небеси до ада дна
Суда решенье безупречно.

Но мир в движении живёт,
Судьба верти'т противоречья,
Безвинно битый ныне бьёт,
Вину в резоны не берёт,
Бьёт всех, кто смеет поперечно.

Смешалась жертва с палачом,
Перевернулась вех лествица,
Руда свернулась сургучём,
Орало лязгнуло мечом,
Слёз блики алою зарницей.

P.S.
Пустое в рамках плебисцита
Времён больное выявлять,
Но, ради правды дефицита,
Мню необъятное объять,
Сомненья тяжкие унять,
Спрошу:
— Вы, жертвы геноцида,
А Вам ли «горькой» не принять,
Ответьте, — вечность вам фемидой,
Даёт ли прошлого «планида»
Вам право новый развязать?!
/АК/

Дитя не заморочено вчерашним,
О завтрашнем ему бояться лень,
Не чует и тревоги страшной,
Отчаянье завтра — дребедень,
Вчерашнее, обмылком зряшным,
Для дальней будущности тень,
Сейчас пронизано всегдашним
И каждый день — для счастья день.
/АК/

— Послушай, падшее в обиду,
Которой ненависть эгидой,
А ближние - отребье, мерзость, мразь,
Необоримая судьбина
Вину взвалила на горбину,
На капище себя — ты, только грязь?!

— Ты — пасть, прожорливое чрево,
В нутре холодном нет сугрева,
Неутолимой жажды злая тварь.
Полунемёртвой половиной,
Червоточивым господином
Себя неволишь: хилого ударь!

— Гори отчаяньем, гори,
Ты суд, судилище, жюри
Могиле, свету, жизни, темноте.
Твоих проклятий песнопенья
Зовут немилому успения,
Скуля стенанья в громкой немоте.

— Каратель ты, палач нещадный
Бьёшь правосудием площадным,
Тебе плевать на немощь правоты.
Чу, беса жалости вторжение,
Безумство гнева изверженье
И, мести после, горькой пустоты.

— Тебе, — несчастие кумир,
Достигнув пыточных пальмир
Свой авуар не расточишь забвеньем.
Его лелеять и любить,
Раненье будешь бередить,
Покой обрящешь только с погребеньем.

— Да жаль, насильем изувечен,
Природой боль увековечил,
Не перестанешь ей себя стращать.
Я ж вижу: ищешь состраданья,
Спрошу, хотя старо преданье,
— А ты не пробовал банального, — прощать?!

Как много внутренних борений,
Самокопаний, избиений
На прошлого алтарь вносимых жертв.
Ему свободы путь не ведом,
Он метит всё вчерашним следом,
А по сему, для будущего, — мертв.
/АК/

Излишнее пояснение:
Жертва (рефлексия, абреакция жертвенности) сама себе кумир, а по сему тяготеет быть судьей и палачом.
/АК/

Великий учитель

Эпиграф:
Нет правоты, где нет ошибки,
Святого нет, где нет греха,
Где нет слезы, там нет улыбки,
Душа в беспечности глуха.
В пространстве временно'го рока,
По жизни крепко надо знать:
Мотив и стимул, мерой строгой,
Нам предан через дар — страдать.
/АК/

Вдруг неповерное случилось,
Что вожделело сердце, — мня,
Броня души разоружилась,
Пропала страха спорынья,
Явь с небывалью задружились,
Лишив злобесие огня,
Милоусердное свершилось,
Свеченье вечного полдня'
С сердечной жалью обручилось,
Во всём страдание виня.

Радетеля великой школы,
Рачителя, что хож до всех,
Не стало?! — не понять крамолы,
Где плач хорош, уместен смех,
Поддаться или ринуть молы,
Обняться или взять доспех?!
Без супротивья мир — что голый,
Не отличить от свя'та грех,
Стал обезмерой обездолый,
Крах не страшит — презрен успех.

Зачем же дарено страданье,
Ради чего томит тоска?
Молчанье, громкое рыданье,
Гроба' поваплена доска,
Отчаянье или упованье,
Сребрится седина виска
И обращается взысканье,
Когда слеза уже близка,
Душа сбегает иссыханья,
И зрится Бог издалека.

Сам из себя — что человек?! —
Младенец, кожею румянный,
Любой заштатный имярек —
Беглец, отшельник безымянный,
Калика, дервиш и абрек,
Глядит в зерцало обезъяной,
Когда не чуял горя стек,
Он в краткой вечности, что пьяный,
Влачит неосмыслённый век,
И не призва'нным, и не зва'нным.

Тайник, рождающий сознанье,
Бездоний торный балансир,
Горчливой ме'рры испытанье,
Клич «майна» для орущих «вир»,
Дарующий самосознанье,
Подшивка немощью порфир,
Паденье против устоянья,
Неприкасаемым кумир,
А жизни — смертью предстояньем, —
Дарует искушений пир,
Благословенное страданье,
Просфора, строящая мир.

Эпилог:
Страданий доброе лекало
Особам даровитым — горн,
Что жадной самостью искало,
Вздвигая для величья трон,
И бытия тщету узнало,
Сквозь одинокости омерту,
Мечом ночи' и дня оралом,
Нас одарило пробой смерти.
/АК/

Расхожая фраза, — немою стеною,
Зияющей истины, мнимой, фуршет,
Обманной заслугой и зряшной виною
В ней замысел видят, которого нет.

Каскад поколений в текучке столетий,
Влачится фрактальною папертью строк,
Пленён пустозвоном её междометий,
За форс и красивость таврует: пророк.

Тоска календарная, томная скука,
Как ценность любуют обмыленный грош,
Угрюмая нега, весёлая мука,
Что времени — правда, то вечности — ложь.

Такая комедья, увы, неизменна,
Поэз властелином является чтец,
Прозренье в сейчас на всегда необменно,
Чудес уличитель — заштатный гордец.

Но нет. Таковое со мной невозможно,
Ведь вижу и слышу доверье веков,
Я чую, перо мной владеет острожно,
Даруя свободу мной пролитых строф.

Завалены сути словесной рудою,
Ужом извивается правды покрой,
Глаголов капризы проходят ордою,
А истины промысел каждому свой.
/АК/

Кровит закат морковным соком,
Густ вечер, — света гробовщик,
Недолгим днём, — несчастий сроком,
Что настроеньем многолик,
Но кажется единым роком,
Когда встречает напрямик,
Как оголённым нервом, током,
Судьбу пронзает тошный крик.

Оплыл цвет неба ржою алой,
Синь вод изче'рнила брега,
Слеза по лику льдинкой талой, —
Нет, не бежит, она строга,
Не кажет значимости шалой,
Капризная, — вотще брюзга,
Холст, цвета скуки полинялой,
Меня раскроет донага.

Крик, что застыл в оправе Мунка,
Мук обелиск, тщеты некрополь,
Прорыв блокады черт рисунка, —
Дрожит нутрилище синкопой,
Эмоций боязливых струнка
Таит сюжет, — пусть катастрофой,
Не утаить стиху контр пункта:
Негоден «крик», — как выстрел «вопль».
/АК/

Эдвард Мунк / Крик (1893 - 1910)

Ты сын эпохи, предзнаменный,
Во всём ей лучший ученик,
Её грошовик необменный,
Что ценен впредь, как проводник,
Ей, ты, со-родич иждивенный,
Наследий торных запасник,
Цепей влачитель несогбенный,
Её: слова, реченье, крик;
Но фактик есть один забвенный,
Уж не прими его за бзик:
Отец, ей, тоже, сокровенный,
Родитель следствий напрямик
Всё это ты, — в зерцале блик.
/АК/

«Рим предателям не платит»

Убегая искушений правды,
Обожравшись спесью правоты,
Записали торный люд в бастарды,
Грубо, пошло снизойдя на «ты».
Бросив сердце капищу сокровищ,
Душ своих переселив тела,
Оседлали собственных чудовищ,
Обнажив тем бесов догола.
Бестии глумливого бомонда,
Фурии отставленных богем,
Уповая на гарде' «ле монда»,
Прокляты, клеймёные «ничем».
Тявкая, скуля, деля подачки,
Обиняясь «Думами, Былым»,
Купленные «там» для «здесь» раскачки,
Кличут душегубок адский дым.
Вы, гиенам бросили святыню,
Псам смердящим — «за понюшку» честь,
Заслонив священное гордыней,
Совести своей не ждёте месть.
А она придёт и, в полный голос,
Что подобен тысячи громам,
Покаяньем выращенный колос,
В срам обрушит напрочь лживый храм.
Бисер мечите свиням на поруганье,
Возалкали гадостный «парнас»,
Не могу узреть без содрагания,
Чем опа'лит каждого из вас.
Над любовью совершив насилье,
Верность изолгав презренья ржой,
Вы поверили в подобного засилье, —
Гниль души с «приличною» маржой.
Но ошиблись, дьявольски ошиблись,
Петь иудой в уходящий «мир»,
Все пути в иное место сбились,
Рим усох, издохнул ваш кумир.
Чужебесие — звучит давно не ново,
Неприязнь к отечества гробам,
Хорошо лишь там, лишь там медово;
Может быть, но смрад по отшкурам.
По канве событий, вязью тонкой,
Обещая родины расцвет,
Вверх метнувшись, редкие подонки,
В ад нисходят, очищая свет.
/АК/

Белым саваном, — покрывалом,
Сверклой наледью хрусткий наст,
Всё, что тёмная рябь скрывала
Снег на суд чистоты предаст.

Дых избы, — добрый знак сугрева,
Зимним днём ослеплений жмурь,
След, теплом бережённого чрева,
С хладной белью одних лазурь.

Лихо-злое ветров обхожденье,
Что отметилось кривью врозь,
Непощадно своим изверженьем,
Всё причешет, что было вкось.

— Ну, погодка, пора морозья,
Густо известью мажет хлад,
Скрыты будущего колосья,
Напоказ омертвенья глад.
/АК/

Алексей Саврасов / Зима [1870]

Две страсти гнусные даны,
В которых радостей не
знаем,
Куражатся кошмаром сны,
Их протеканием не правим,
В тюрьму сердца заселены,
Её, — грехами величаем,
Вот зависть — ревность
сатаны,
Нутро своё мы ею спалим;
Снегами лжи занесены
Века вперёд, — не наверстаем,
Их рамки бренному тесны',
А страх, — вот им то и пугаем.
/АК/

Наскво'зь

Быть умным исполнено долга
Тянуть за невежду «мазу»,
Чудес созерцаньем зорким,
Довольству в ответ — отказом,
Проклятие с честью торга,
Что никому не заказан,
Волнует до самого морга,
Картину покоя смазав;
Да, трудно это, дорого,
Точное выразить разом,
Ученность доказывать долго,
Тем более невегласу,
Без проку, отдачи, толка,
Быть вопиющего гласом,
Отговорюсь поговоркой,
Виновен в которой разум,
«Умного надо расщёлкать,
Лишь неуча видно сразу».
/АК/

Незавидна участь страстотерпца,
Весь он пленник чувства своего,
В месте сердца — опаленье перцем,
Вместо разума — почти что ничего;
Случай пылкий — бешеное скерцо,
Расхищает ум на естество,
Как дикарь, — явленье чужеземца,
Превращает в плоти торжество;
Потакает чувственное тельцу, —
Пусть гражданским это баловство,
Мужа государственного сердцу
Должно быть лишь в голове его.
/АК/

Ложная гордость

Эмблема тщеславия

Эпиграф:
Тщеславье — мелкое призвание,
Мильон меняет по рублю,
Чем громче о себе воззвание,
Тем ближе абонент к «нулю»,
Пустое громче, звоном, плачет
О неудачах и беде,
О не своём легко судачит,
Ведь ищет быть своим везде.
/АК/
_____________________________

О бог мой! Что ж за малодушье
Та жажда славы, похвальбы,
Что мы готовы до удушья
Искать у суетной толпы!
Как изгибаемся безнравно,
Кривим душою, предаём,
За куш торгуемся исправно,
Так, будто душу продаём.
/АК/

К Фрэнсису Бэкону муза с визитом,
Великосветским, ответным, взошла,
Утром, не выспавшись, спешно, транзитом,
Не попрощавшись, тихонько прошла.
Странным итогом: знание — сила,
Общее место, трюизмус, клише,
Бэкона Фрэнсиса мысль осенила
В спальне, за чаем, в одном неглиже.
Что ж, согласимся: знание — сила,
Неимоверно великая мощь,
В лютого лапах — обман и могила,
А для невежества — зряшная тощь.
Но, согласившись, внесём междустрочно,
Совесть очища, не ради словца,
Знанье ведь благо, всезнайство — порочно,
Всуе небрежного эга венца.
Требует правды знаний природа,
Лавры философа незачем красть,
Только поправим ущерб перевода,
Будет точнее: знание — власть.
/АК/

Nostalgia

Этюды о человеческом.1.0

Потерянный рай — тот, что никогда и не обретался.

Мечтанья вспять,
Вернуть! — желанье,
Что не имел я никогда,
Тот рай, — мои воспоминанья,
Не отпускают, вот беда.

Что помню — сон,
Я страсть лелеял,
Я обожал своё потом,
Его несбыточность жалея
Об уповании святом.

Забыта боль,
Остыли страсти,
Страданий тягостный сюжет,
В мажор я хмурое раскрасил,
Чтобы богаче был фуршет.

Утраты нет
И нет печали,
Лишь скука непрожитых лет,
В финале тоже, что в начале,
Бдит время свой нейтралитет.

Вот и прощенье —
Что прощанье
Для потрудившейся души,
Назад — оно лишь обещанье,
Вперёд — о прошлом «ностальжи».
/АК/

Удостове'рение

Эпиграф:
Под гнётом времени вся вечность,
Тут ролит карусель земного спурта,
Исты' неистребительная млечность
Лишь множит заклинателей прокруста;
Несутся ночи к дням по встречной,
Мечтами устремляясь в утро,
И вот пробит порог через истечность,
В свои права вступает подлинность абсурда.
/АК/
__________________________________________

Время — намек на вечное,
Случай, памяти оказия,
На самом деле — поперечное,
Что страхом рождено фантазии,
Причуд удобие истечное,
Сиюминутности признание,
Оригинальное в конечном
И подлинности вспоминание.
/АК/

Этюды о слишком человеческом

Подчас прямолинейность нетерпима,
Подобна оголению при всех,
Чистосердечность мнимая,
Да, искренним быть можно «сверх»;
Тут честность скромная гонима,
А тишина — обманный грех,
То неприлично, поносимо,
Непоправимо, правды мимо:
Слезами вызывать на смех.
/АК/

Чужой для своих и для чужих чужой.

Эпиграф:
— Ты жаждешь присных обновлений,
Осточертел застрявший строй,
Претит «болото» повторений,
Влаченье затхлости, — застой;
Жестокосердье жарких прений,
Здесь ты отъявленный герой,
Ждёшь, «басурманин», одобрений,
Как сладок слуху крик: «долой»!
/АК/
______________________________________

— Ты заметь, что средь критики злобной,
Средь презренных тебе прелых черт,
Большинство «оснований», — утробны,
Загрунтованы в холст и мольберт.
Мантифолий и тостов загробных
Впредь не жди, прочь отшвырнут куверт,
Ты отчизну клеймишь «поголовно»,
Зло, несдержано, суесловно,
Целиком загоняя в навет.
/АК/
______________________________________

Нет у фронды в России отечества,
За границей «честя'т» их с помпезностью,
Зажирели на сытости жречества,
Пробавляются «дурой» полезности,
Лиха раж, — темнота молодечества,
Показуха бесчестной небрежности,
Против родины, — за человечество,
Заклеймим их: иуды известности.
/АК/

Этюды о нас 2.0

Я всё насмешкою обмерил,
Предубедил всему вниманье,
Всё в шутку обратить намерен,
Стыжусь я с пафосом свиданья,
Но пыл острот враз поумерил,
Когда явилось понимание,
Я сердцу свой язык доверил,
Ведь следом вышло сострадание.
/АК/

Суждений взвешенная речь,
Досужих мнений подоплёка,
Кровенной мысли тайнотечь, —
Извлечь, избавиться, пресечь, —
В сомненьях правды кровотока.

Вперёд её закралась страсть,
Любви ли, ненависти чувство,
Нельзя её безвестно скрасть,
Её, — таинственная власть,
Откинет напрочь хлад и буйство.

Влеченья старше рассуждения,
Клубок чувствилища древней,
В крови закляты заблуждения,
«Влеченье» — это принуждение,
Дрожанье жил ума темней.

Впредь слов тяжёлых убежденья,
Что проклят мир, что низко пал,
Вкопалось болей наважденье,
Над словарём моим каждение,
Чу, — он когда-то изживал.

Провала страх и неуспеха,
Закрали нелюбовий клад,
Фиаско, истерия смеха,
Улика всякого огреха,
Окоротили духа млат.

Обратно: вера в мир, как в чудо,
В добро и в счастье, в прелесть дня,
В свеченье веры, что оттуда,
Не посетит её остуда
От сил духовного огня.

Идут допрежь мышлений гордых,
Толкают их перед собой,
Вскрывают ими «козьи морды»,
Созвучья поднебесной «хорды»,
И душ прекрасных аналой.

Не принимаю, ненавижу!
Подоплеку мильон теорий;
Я, вспять вину времён предвижу,
Уликой правоты избрызжа,
Впредь обвиняю априори.
/АК/

Творю свободу, не иначе,
Рождаю мир из своего,
Неподчинением артачюсь
Творящему из ничего,
Себя вверяю в блажь иному,
Расплавив слабое в виваче
Противлюсь длению дурному,
Конечность злую околпачу,
Из забытья любовь исторгну,
За ней надежду, веры паче,
Стихом от мнимости отвздрогну,
Чуть непохожестью отклячусь,
В слезах умильных перемокну,
Прозрю сомнения незрящим,
Пред бесконечностью не дрогну,
Мечтою окрылю парящей,
Потом, в литаниях надгробных,
Векам определю я форму,
Над вечности покорных стогнах,
Я, парус, - да! - кормило шторму.
/АК/

Оговорка

Не судите скоротечным веком,
У него для всех обманный грим,
Время гонит безраличья стеком,
Время — это хладный пилигрим;
Обернитесь братским имяреком,
Ведь по сердцу каждый породним,
Каждый вскормлен материнским млеком,
Богом каждый в вечности храним;
Я, талантам, бездарям, калекам,
Всем по духу сущий побратим,
Будем верить в душу человека,
Человека в меру превратим!
Но ровняя по величью века,
Мы ему и слабости простим,
Ведь родиться просто человеком,
Оставаться очень трудно им.
/АК/

Каспар Дэвид Фридрих / Странник над морем тумана

Нечаянное

Эпиграф:
Подчас история — трагедия,
Что вехой избивает дленье,
Есть причащение наследия,
Взыскующего утвержденья,
А может быть и пораженья,
Обёрток будущей вины,
В былом грядущие грешенья,
Пока, что пусть и не видны,
Свершив коленопреклоненье,
Ведь у смиренья нет цены,
Избыть решительно сомненья,
Осуществить мечтаний сны.
Раскрепостив крыла стремленья,
Изжить охоту новизны,
Взалкав в потомках пробужденья,
Срыв поколенческой волны,
Вняв гласу духа откровенья,
Вкусив от истины казны,
Для совершенства воплощенья
Успех во времени казнив,
Во имя завтра и спасенья
Бежать от суетной возни,
Обрясть у вечности прощенья
И очищенья, чёрт возьми!

Всё вышесказанное верно
Железно! что и говорить,
Подлунный мир устроен скверно,
А это не переломить,
Он тщится избежать инферно,
И этим ценность утвердить,
Да, человек не Агасфер, но
Где лишь покой нам и не быть.
/АК/
________________________________

Чу, вдруг нечаянно случилось,
На небе вздыбилась природа,
Серь облаков зело сгустилась,
То их кипучая свобода,
Чернь на день тучами взъярилась,
Вот-вот случится непогода,
За прозябанье ополчилась,
И вновь заклятая свобода,
На то, что напрочь изгордилось,
Остыло в верности восходу,
Само собою осенилось,
— Свобода, чёрт возьми, свобода,
И в этой страсти ослепилось,
Иное обозвав уродом,
Прочь в сон дремотный погрузилось,
Дарованная нам в угоду,
Стихия с долгом обручилась,
Зажгла светителей народа,
Свободы дать, — что углубилось,
И чистоты паскудствам рода.
/АК/

Гордыня 3.0

Всё есть она,
Она повсюду,
Вот игры в Бога,
Плоти гон,
Слепое дна,
Презренье люду,
Тщеславья дёготь,
Гнева бронь.

Мечты брюзги,
Нагое страха,
Оковы власти,
Скуки гнёт,
Тиски тоски,
Желаний плаха,
Агоны страсти,
Мести счёт.

Она жадна,
Она брезглива,
Труслива, фря,
Робеет сметь,
Во тьме одна,
К иным гадлива,
Что после — зря,
Что вместо — смерть.
/АК/

Простить нельзя, забыть невозможно.

Чернью труб серый снег,
Слякоть зим колеёй,
Копоть вмёрзла в угасшие души;
Тёмных лет грязный век,
Красно-бурый землёй,
С кровью выхаркал времени тушу.

Миллионы цепей в миллиардах оков
В пал вошли поднебесного ада,
Слёз невидимых снов,
Недослушанных слов,
Недопро'житых жизней, - не надо.

Миллионы сердец в триллионах миров
Ввысь вспорхнули небесного града,
Судьбоносных узлов
Сатанинский улов
Удостоился райского сада.

Нет прощенья живым, отпущенья седым,
Гордым страхом войны «одноверцам»,
Боль, туманом густым
Очернённого в дым,
Иссолила уставшее сердце.

— Не забуду вовек щедрой смерти калым,
Воспалю его горечи перцем,
На века буду злым,
Помня пройденный рым,
Мор сердец Биркенау-Освенцим.

Красной правды рассвет,
Тех годов ореол,
Ни за что не померкнет в народе,
Тот, нас спасший, завет
Снова зиждет престол,
— Бей! прокля'тое в нашей природе!
/АК/

Конклюзия

Прощенье — искупленья часть, —
Христос и Крест тому знаменьем,
В мир отдавай не поскупясь,
Не ожидая возвращенья,
Над самопроизволом власть,
С собой жестокое боренье,
Сдержи самовлюбленья страсть!
Знай! В рай ведет лишь адское терпенье.
/АК/

Междуцарствие

Пурпурный демон, — власть лихая,
Таится ю'долью земной,
Стенанья жажды, не стихая,
Об злато цепью громыхая,
Под гвалт и фанаберью хая,
Встают рыдательной стеной.

Свечой мольбы, добра прошеньем,
Милоусердием греху,
Вздевая длани, слёз броженьем,
Души грядущим воскрешеньем,
Кругом и вспять закрепощеньем,
Прощеньем возживля труху,

Со дна, из склепа, из могилы
Вздевает очи дикий люд,
Он — волей малый, верой хилый,
Гнилы на воздержанье жилы,
Бесовье ржанье, дух унылый,
К небам оглохший, — крайне лют.

Россия — царство, тьма под нею,
Поглощено ей дленье днесь,
Сомненья веры сквозь траншею,
Соборность, — пьянки «ассамблею»,
«Змеёю» память к мавзолею,
Идею — в слов пустую взвесь.

Русь — царствие, светло над нею,
Обещано грядущим дням,
Пройдя пытаний эпопею,
Трагедий слёзных одиссею
К единоверному трофею,
В крещенье даренным огням.

Вздымает очи одичало,
Срывается в крамолы раж,
Что воплем бешенным рычало,
Чертей на трон земной венчало,
Кровавой мессой обручало
Пути спасения, — начала,
Народа гений — правды страж.

Трон междуцарствий — то Россия,
Заклятый ворог сытых рыл,
Лишенных напрочь вещих крыл,
Нездешних, вечности мерил,
Она — поддержка горних сил,
А миру — странная мессия.
/АК/

Покорные року
В судьбы неисканье,
Гремят раболепством истасканных туш,
Изъетый пороком,
Гермес и-сгоранья,
Кумирами мечет в развалины душ.

От fati amore
Прокисших в безвольи,
Оставивших радость свершений и смех,
Грехи, записавшие в тленного роли,
Клеймят суевольем
Мечтаний успех.

От fati amore
До odium fati,
Волочит сомненье свой тягостный скарб,
Житейское море
Обманчивым татем,
Лишает стремленья
Тавро'ваньем: «раб».

Из тьмы изошедшим
На свет осознанья
Негоже безвольную немощность петь;
Противься нашедший
В суетах призванье,
Борись, не сдавайся, ведь жить значит сметь.
/АК/

Узилище выстоявших и колыбель отчаявшихся

Два образа встают передо мною
Предтечами извечного костра,
Тень града в хладе глада сиротою,
Боль памяти в столетиях остра,
Слились в единое судьбою,
Придушенное детище  Петра,
Наотмашь измождённое борьбою,
Оторванным от ро'дного нутра,

Сквозь завесь слёз воспоминанья,
Набата глас и еле слышный крик,
Глуша рыданьем вопль истязанья,
Несметными видо'ками улик,
Мучений стон, предсмертные страданья,
Измученный венцом христовый лик,
В чаду и стыли морока сознанья,
Барак концлагеря удушливый возник.

Два ада, два чистилища, два храма,
Кошмар сирен, тревожность тишины,
Худою костью собирая граммы,
О прошлой жизни поминали сны,
Героика кошмаров панорамой
По сердцу, дрогнув, пролилась страны,
С отчаянно детским восклицаньем: мама,
Могилы братские веков заселены. 

Нет срока давности великим, клятым датам,
Урокам-подвигам, — учителям побед,
Им, жажда рая обернулась адом,
Нам, истым чудом сатанинский след.
Триумфом, знаменным парадом,
Явился свету русскости секрет,
Ведь мы по духу называем братом
Того, чей нам чужой портрет.

Сердец пытаньем бешеным булатом
Нам было столкновенье с тьмой,
По наковальне зла суровым млатом
Ковалась правда окунаясь в бой,
С ней истина, видать, об руку рядом,
Раз победили мы, а не другой,
Святая память дравшимся солдатам,
Что дали миру снова стать собой.
/АК/

Девять сотен дней ночи

Зов памяти

Истошный голод… в стыли Петрограда,
Черты каналов будто вены схем,
Стекают слёзы по маршруту ада,
Сгоняя волнами в погибели тотем.
Веков немых печатью — эскападой,
Очередной, бесчеловечьем, сбой,
В злозвучье слов: БЛОКАДА ЛЕНИНГРАДА,
Я слышу мира замогильный вой.

Дней — девять сотен, темени — без счета,
Арена неба — огненный расплав,
Сирены стонут, бомб разрывы с лета,
Гремит оркестр дьявольских забав.
Оковы страха, гибелью награда,
Не всех дождётся пискарёвский дол,
А снег чернеет «запятыми» тел: блок ада,
Но не приступен Ленинградский мол.

Затишье редкое в движении «отрывного»,
Со смертью веры безнадёжный торг,
Маяк спасенья — поступь метронома,
Не сдюжит града богомерзкий орк,
Стучит в висках единственное слово,
Природой нашей вверенный завет:
ЖИТЬ! Только б ЖИТЬ! Вновь. Снова, снов, снова,
Смерть морока да со‐творит рассвет.
/АК/

Смех

Насмешка злая: спесь болвана,
Высокомерием плюётся,
Острота — хамство бонвивана,
Тщеславью на потеху льётся,
Та ироничность — чаще грубость,
От малодушия прорвётся,
Смешливость — большей частью тупость,
Ей от безделия неймётся.
В разгуле смеха мнится злое,
Презрением гордыня бьётся,
В смиренье сдержанность — благое,
Мудрец лишь трепеща смеётся.
/АК/

Теплохладье зверя по имени толпа

Лжи прохладные упования
К полуправде жонглёра,
Полуложью камлания
Средь невежества флёра,
Перебежки внимания
Опустившейся своры,
Безразличие к знанию
С онемелым укором.

Не спасёмся, не опомнимся,
Прозябая в бесчестности,
В омерзении схлопнемся,
Канем в бездну безвестности,
Сгинем волями ломкими
В подземельях полезности,
Мы, рожденные скомкаться
В надрывное помпезности.
/АК/

Рабство раболепиЯ

Жизни опрощение аскезой,
Оскопленье самости отказом,
Обихожих самоклятий месса,
По судьбе волынятся проказой,
Трепет неуместного сурьёза,
Под обманкой ложного контроля
Логики — гаданий виртуоза,
То гордыни блеклые гастроли.
— Ненавижу! Обожаю! Дайте!
Страсти злобы, скорые обиды,
— Моя правда, я здесь лучший, знайте!
Звон тщеславий, честолюбий виды,
Перегибов заурядный выбор,
Немощь длить рутину середины,
Эгобесью — то — подобно дыбе,
Напрочь, в край, — то сердца именины.
Неуёмных вожделений буйство,
Оправданий скользкие витийства,
То господству в пас, а то холуйству,
На пути к последнему безумству, —
Фанаберии — греху самоубийства.
/АК/

Лицемерие неверия

Эпиграф:
Ждёт фарисейство «медных труб»
А злато властных полномочий,
Хотящий без души — уж труп,
Не ждите светлых междустрочий;
Безверья нравственный обрубок,
Что к веку напрочь приколочен,
Не то чтобы не верит, — грубо,
Но верит как-то между прочим.
/АК/
________________________________________

Безверие коверкает гримасу,
Добра и зла обруша равновесие,
Уподобляя мессу фарсу,
Свобода верить, мол, лишь версия,
Нутро житейского под рясой,
Её ношение — профессия,
Под ширмой благочестья — касса,
Проклятье рясы — святобесие.
/АК/

«Мы видим духовное варварство народов утонченной умственной культуры, черствую жестокость при господстве гуманитарных принципов, душевную грязь и порочность при внешней чистоте и благопристойности, внутреннее бессилие внешнего могущества.» [С.Франк] «Крушение кумиров» [1923г.]

Казуистика момента

Бесплодье похотливой массы,
Элиты мнимой морализм,
Доходы сластобесий в кассы,
Излишек в наполненье клизм.
Богемство веерных плюмажей,
Идолобесье диких орд,
Подобострастье антуражам,
Безверие безликих морд.
Нутро мерзейшего порока,
Обволоклось в приличья чин,
Как на гадливейшего «дрока»
Глядит на запад сарацин.
Жестокосердие по праву
Облачено в закона сталь,
Длань лицемерного Варравы,
Зажала краденный грааль.
Ужалась мысль до «рафинада»,
Оправдан промискуитет,
Из вдруг распахнутого ада
Назначен верам эмитент.
В огромной туше жирно-мощной,
Нагнавшей на простейших страх,
Влачит источенные мощи
Колосс на глиняных ногах.
Вокал горячечных наречий
Нагорный восславляет град,
Он мир расправдами картечит,
А в сердце затхлый теплохлад.
Их правота — убийство жизни,
А правда — сказка сатаны,
Гордыни выпестень капризный
Говеет смертной стороны.
В подлунном мире всё гранично,
В него два раза не войти,
Всё преходяще, исторично,
Ведь мир с собой не унести.
/АК/

К.Брюллов / Последний день Помпеи (фрагмент).

В тиши немолчания

Эпиграф:
Я сольно вопию в пустыне,
Наотмашь исторгая вопль,
Он разливается по «ныне»,
Как благовест в Христовом чине
Дарит собой Константинополь.
/Взыскуя видеть русский тополь./

Неслышен; шорохом; опаской
Растаскан на изъяны рифм,
Раздерган критикою тряской,
Кичливой спеси полумаской
Изруган, как огульный миф.
/Подобным помнится Сизиф./

Бессмысленно(!?) Бездарно(!?) Пошло(?!)
В невнятии купать дитя,
Святыни скармливать обложно,
Метать стеклярус мелкий грошно,
Глаза в надежде изглядя.
/Пером бумагу исследя./

Но не остановлюсь, не можно,
Мой голос глушью не унять,
Я сердце вынул осторожно,
Душе отозвалось тревожно,
Изливом дрожь возможно снять.
/Молчишь. Тут не кому пенять./

То — подло, глупо и ничтожно:
Молчать, коль совесть не молчит,
Тщедушье, — равнодушьем ложно,
Бездушье обестушьем дрожно,
Буравит долгом, даром мстит:
Отдать «что» веруешь велит.
/Способен кто, тот пусть почтит./
/АК/
______________________________________

Афоризм:
Удержать голос свой невозможно,
Если сердце желает кричать,
Рвётся вопль волчарой острожным,
Тишины расплавляя печать,
Гордость жаждет остаться порожней,
Беспощадное недр вещать,
Но подчас говорить очень сложно,
Когда подло и стыдно молчать.
/АК/

В.Васнецов / Ангел молчания

Нутром наружу

Святыней революции, избитой,
Соратников в расстрельный гонит ряд,
Верховной справедливостью налитый
Бесчинств несметных груды, — свят, свят, свят.
То беззаконье, ставшее каноном,
Злобесия махровый беспредел,
Где хамы строем, ненасытным гоном,
Куют поспешно мира передел.

Апологеты правотварной спеси,
Поклонники бликующих фалер,
Адепты громогласных словобесий,
На каждом стигма: революционер.
И рады бы окоротиться мерой,
Исподнее в порядок привести,
Управить революцией, - химера,
Меча без крови уж не отвести.
Напиться, наиграться, наалкаться
Тем соком, что сукровится из жил,
В мартиролог небесный начертаться,
Пожрав «этап» из юных старожил.

Управил так истории арбитр:
Зачинщики влачат предельный рок,
Глазеют на причинности пюпитр,
А миром дирижирует моро'к.
Бегите вертопрашной перемены,
Блудливой, неумеренной тропы,
Через рубеж крамолы, ей на смену,
Братоубийство и без дна гробы.
Не ждите суемудрого совета
Рассудочных не уповайте вер,
Молчаньем знаменует с того света
Забвением убитый изувер.
Остужены историей улики,
Привычка смерти равновесит спор,
Кто виноват?! — нечаянный, безликий,
Инкогнито, — трагедий «сутенёр»?!
Дарована Создателем свобода,
Уведомлен об этом зла маркёр,
Тому подвластна подлому угода,
Стяжающий, себялюбивый флёр.
Растянута причинность по течению
Веков несметных, видимых и нет,
Мы преданы слепому обреченью,
В кружение полуживых планет.
Но есть спасенье в этом грустном «стансе»,
Отдохновение в кошмарном этом сне:
Узнав страданье в зла протуберанце,
Любить и верить в каждом божьем дне.
/АК/

Илья Репин / 17октября 1905г.
Эжен Делакруа / Свобода, ведущая народ

Гордыня

Пугливая к стыду и ласке,
К любви, так вовсе вера прочь,
Кругом не лица, полумаски,
За каждой миной злобы ночь.
Спесивая в своих желаньях,
Страстей прилежная раба,
Гневлива в мнительных метаньях,
К добру на публике груба.
Болезнь души, хвороба сердца,
Ума тяжёлый перегиб,
В меню речей избыток перца,
Кто им поддался, уж погиб.
Оголена, что та мимоза,
Её достоинство - святыня,
Внутри — ощипленная роза,
Наружу — холода твердыня.
Самокопанье, самотравля,
Сомнений неуёмный гнёт,
Я, грех гордыни с мукой сплавлю,
К ней уваженье обесславлю,
Смиреньем выставляя счёт,
Продлю, ей, прерванный полёт.

Жадна она, высокомерна,
Тщеславна, — этим и слепа,
К другим относится прескверно,
Пускай тактична и манерна,
Но это нраву не скрепа,
Всё нижеследующее верно, -
Всем вышесказанным глупа,
Несчастна, — этим и слаба,
Её трагедия безмерна,
Гордыня — горькая судьба.
/АК/

— Что взоришь, чудо, алым'я?
— Откуда диволепишь светом?
Блажит горнило полымя,
Что зноем красок перегрето.

— Повинна воля в этом смузи,
Иль это музы колдовство?
В живописуемом абьюзе
Худог дарует волшебство.

— Гляди-ка, только-то картина,
В багет попробуй-ка управь,
Раскрасок вещих каватина,
Но, Боже мой, какая явь!

Кистями, ласка ипостасей,
Небес подбеленная кровь,
Экстаз нечаянных согласий
И безответная любовь.

Нависло нежное величье,
Ошеломлён влюблённый Грэй,
В вульгарно-физисном обличии
Он видит Бога эмпирей.

Закат, простившего светила,
Календ законный переход,
Чу, совершенство раскрепило
В ошеломляющий восход.

Одной ему известной мерой,
Что лепится в прощальный всхлип,
Конгениальною манерой
Увековечил холст Архип.

Тот холст — стал истинным шедевром,
Закинул в душу якоря;
Ведь с ним, нечаянным маневром,
Взошла бессмертия заря.
/АК/

Архип Куинджи / Красный Закат.

Худое благо дистанции времени

Эпиграф:
Пробегает эпох поколенческий вал,
Время — смертному бог, беспощадный Ваал,
Как хотелось весь путь в опыт общий вчинить,
Но, увы, дленья суть жаждет лошадь сменить,
В слепоте из начал мой составлен мирок,
Смертью нас обвенчал жажды жизни зарок,
Всякий раз стартовать — обречённость веков,
Этот мир понимать, не снимая оков.
Доверять, принимать вдаль не чуя ни зги,
Здесь ты сам себе тать, обернись и не лги,
Словом брошеным вспять впредь накликаешь рок,
Благодарностью правь, мысль — реальности бог.
/АК/
________________________

Не жалей, не завидуй
Поколениям вспять,
Быстротечное время
Не пытайся подмять,
Но любовно исследуй
Дух эпохи, среду,
До конца их изведай,
Разорви тьмы узду.
/АК/

«Распни его» — гудела лава,
Убей в нём нашу чистоту,
Мы, сытой похоти орава,
Нам слово вещее — отрава,
Трепещем духа красоту.

— Не позволяй вменить греха
За то, что нам насущный глад,
Пусть тень укроет потроха,
В них мы не ведаем лиха
Зверинного, — привычный склад.

— Дай зрелище чужой крови,
Страданий мученика злые,
Истому страха излови,
Биенье сердца оборви,
Насыть им бдения хмельные.

— Нет беспощаднее порока, -
Чем праху вечность обещать,
Экзаменуя без урока,
Навеки карою без срока,
Как Он посмел тем нас стращать?!

— Спаситель! Боже! Царь царей!
Что ж, очень даже может быть,
Но нам дороже раж страстей,
Чем бред затейливых идей,
Кровавых рук не станем мыть.

— Да, не отмыть, и нет нужды,
Слова Твои — одна причуда,
В них нет привычного — вражды,
Межы, что делит две беды,
А, чтобы верить, — дай нам чудо.

— Стань нам рабом, как мы всему.
Уже?! Нет, это не поможет,
Нас право сеять свет и тьму,
Бежать тюрьмы, влачить суму,
До дрожи ненавистной гложет.

— За дым поруганных надежд,
За тщетность зряшных упований,
Вердикт заброшенных невежд,
За страх и похоть сей мятеж,
Распнём мечту обетований.

Так видел игемон толпу,
Её природу, — сластобесие,
Сулившей смертную тропу,
С крестом на немощном горбу,
Ему, сошел кто в поднебесие.

А Тот, другой, молчал смиренно
Пред неизбежною судьбой,
Перед людским судом мизе'рным
Высокомерным, суеверным,
Один за всех стоял виной,
Шептал: — Свершилось. Бог с Тобой.
/АК/

Илья Глазунов / «Распни его!»

Чернь
По белесым, круглым, гладким,
В навал свезенным черепам,
Рутины гибельной следам,
До падали стервячей падкой,
В восторге срама, страшной хваткой
Сцепилась с правдой плотских драм.

Боль,
Что рождает вспоминанье
Обрушенное прошлым в днесь,
Врачует ею спесей взвесь,
Даруя горем пониманье,
Впредь поколеньям выживанье,
Как дар чудесный, шанс, кудесь.

Страх,
Расстригающий на подлость,
Оторопенье, трепет, жуть,
Комок его не заглотнуть
В полупустующую мёрзлость,
Где вместо духа только чёрствость,
Злость, ярость, крови баламуть.

Бред,
Патетический психоз,
Геены огненной разъятье,
Крестов могильных изоклятья,
Стихов курганы, слёзы проз:
Войны, могил хоронный воз,
Апофеоз её — проклятья,
Кровавый пепел черных роз.

Война
Вовек не прощена,
Она и не укрощена,
Прирощена её цена,
Войны вина приобщена
К вине инстинкта, зверя, дна,
Она в закон обращена,
Нам вменена её вина,
Мы есть война.
Мы — сатана?!
/АК/

Василий Верещагин / Апофеоз войны

— Будь закля'то злое обуянство,
Пусть проклятой доле покорюсь,
Сквозь моё лихое окаянство,
Смуты упоительное пьянство,
Ты наказана была святая Русь.

— Кровью страсти буйно-живомлечной,
Мной ошпарить вознамерил век,
Прочь стервятник доли поперечной,
Смерти неизбежной встречный,
На кураж её родится человек.

— В смуте дней изворотив порядок,
Что увековечили престол,
Произвола вверенный припадок,
Воле русской он желанно-сладок,
Бунта русского бессмысленный раскол.

— Что ж поцарствовал домахиваясь трона,
Посудил, побуйствовал в охот,
Не по-сеньке скроена корона,
Видно ангелом моим была ворона,
По-Емельке только эшафот.

— Люд честной, прости разгул мятежный,
Дух — смутьян, ублагостил запой,
Скоро мелом белый саван снежный,
Нежный, покрывалом обережным,
Навсегда укроит мой покой.
/АК/

Виктор Маторин/ Казнь Пугачёва

Устал, издёргался в серьёзном,
Суровым исчерпал глубин,
Прошёл межмирий серпантин,
Оборотился за курьёзным.
Но в нём подавно правит нищь,
Поверхностность насмешек мрачных,
Скандал ироний суефрачных,
Бездуший оголённых свищ.
Так где ж ты, подлинности свет,
Откуда ждать твоих блесканий,
Как различать мечту и бред,
Тоску от брюх обетований?
Страданья подлинная боль,
В мир исхищает достоверность,
Храни ему внемленья верность,
На раны просыпая соль
И ты увидишь верный блик,
Тот дух исходит настоящим,
Завещанным нам предстоящим,
Где в каждой слёзке божий лик.
/АК/

Purgatorium

Не плюйте в колодец прошлого, ведь это абсолютно единственный источник пития любому иному времени.
/АК/

Чистилище

Взыскуя только в настоящем
Сокровищ хоженных эпох,
Обожествляем будни мчащие
И каждый суетливый вдох.
Тщим, упованьем и надеждой,
Отяготив стоя'щий день,
Увы, - прошедшему невежды -
Лишь в нынче брошенная тень.
Пренебрегая духом прошлым,
Швыряя ругань во вчера,
Мы навсегда в сегодня пошлом -
Без подорожной кучера.
Нам здесь неведомо иное,
Тесна однообразья ширь,
В дурного дленья перегное
Не снять окослепящих гирь.
Смотреть потомком благодарным
В туннель ушедшего времён,
В каскад столетий божедарных
И список призванных имён;
И только так должно случаться,
Питать источником сердца,
Отсель потомкам достучаться
Началий верного венца.
/АК/

Поль Гюстав Доре / Данте Алигьери «Божественная комедия»

Как равнодушно ненавидим
И без надрыва любим мы,
С утратой дух привычки слитен,
Им окрыле'нны и хромы.
Усталость — времени прививка,
Неглубоко коснётся сна,
Подушки чуткая набивка,
Уж днём фантазмами полна.
А ночью, — день обозревая,
Вскрываем чувства козыря,
С годами смутно вызревает
Один мотив — всё будет зря.
/АК/

Бога вдох во-плоти,
Тьмы исходной глоток,
Стада туш посреди,
Особь особи — волк;
Их лекала горьки
Графом адовых врат,
Злой судьбе вопреки
Ближний ближнему — брат;
Отчужденье гордит,
Мысля всё за ничто,
Нет, не брат, — индивид
Индивиду — никто;
Но грядёт чудный век,
Не бывавших доныне,
Станет — он — человек
Человеку — святыней.
/АК/