Александр Посохов 341
Басни Посохова о смысле жизни
БАСНИ ПОСОХОВА
О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ

Москва
2022


Что такое басня знают все. И почти все басни по содержанию, если обобщить присущие им моральные выводы, о смысле нашей жизни. И это несмотря на то, что в баснях, как правило, высмеиваются недостатки в нашем поведении, а самыми частыми персонажами в них являются животные. В данной подборке размещены именно такие басни, которые заставляют нас подумать о том, как и зачем мы живём, от чего необходимо избавиться и что можно исправить.


СОВЕТ

Спросил у Зуба старый Крыс:
– Чтоб я всё время грыз и грыз,
Как надобно тебя беречь?
– Ну, наконец-то, слышу речь,
Достойную твоим годам.
И дам
Тебе совет я запоздалый:
Бери теперь, что по зубам.

* * *


САПОГ И ВАЛЕНОК

Кричал на Валенок Сапог:
– А помнишь, как-то ты промок,
Хозяин даже заболел!
– А ты однажды в грязь засел,
Да крепко так!
– Молчи, дурак!
Ведь всё равно
Главнее я!
– Нет, я!
– Нет, я!
– Нет, я!
– Нет, я!..
Напрасно спорили друзья:
На свалке оба и давно.
----------
Себя ты уважать, конечно, можешь,
Но от господ не жди того же:
Слуг старых никому не жаль.
Такая в басне сей мораль.

* * *


ЯЗЫК И ЛОПАТА

Где трудиться не хотят
И не знают толк в работе,
Там Лопата не в почёте,
А Язык почти что свят.
----------
В одном заштатном городишке
Почти разрушились домишки,
А грязь такая, что лишь вброд
По улицам ходил народ.
И вот
Собрался, наконец, всеобщий сход
По поводу того, что делать надо.
– Давайте же засучим рукава,
Я поработать буду только рада, –
Произнесла совковая Лопата.
Но развязавшийся Язык
Враз перебил её и в крик:
– Послушайте меня, друзья!
Необходимо!.. Следует!.. Вперёд!..
Свобода!.. Рынок!.. Инвестиции!..
Недавно побывал там я,
В провинции:
Лопату не видать, Язык орёт.
А что народ?
Всё слушает его который год.
И всё – слова, слова, слова…

* * *


БАБОЧКА НА НАВОЗЕ

Сказала Бабочка родителям своим:
– Чего в селе-то мы сидим?
В столицу надо улетать.
Там гладиолусы, тюльпаны.
Газоны, клумбы и фонтаны.
А здесь всё заросло плющом.
Репейник, правда, есть ещё.
– Ну почему же, – возразил отец. –
Есть одуванчик и чабрец
Есть василёк и зверобой.
– Есть даже хвощик полевой, –
Добавила с любовью мать.
Но дочка уж сама могла летать.
Была она в столице или нет,
Никто доподлинно не знает.
«У скотного двора едва порхает, –
Поведал как-то шмель, сосед. –
Не может до села добраться.
Сидит красавица, боясь мороза,
На куче свежего навоза».
----------
Мораль я изложу тут вкратце:
Не надо бы туда нам лезть,
Где не по нашим силам честь.

* * *


ОБМЕН

Не знаю,
Будет ли ещё такое впредь.
Один мужик, интеллигент Данила,
И зверь один, силач Медведь,
Решили совершить обмен:
Ум – силачу, интеллигенту – сила.
И что же каждый получил взамен
По жизни? Отвечаю.
Сосед назвал Данилу дураком,
Тому – пинком.
Жена вновь замахнулась каблуком,
Ей – кулаком…
А что в тайге с Медведем? Там
Волк дал ему от скуки по мозгам,
Лось от малинника отпнул,
Зайчишка палкой в морду ткнул,
А крот за задницу куснул…
----------
Совет один могу тут дать:
Не стоит
Ценой потерь своих достоинств
Чужие обретать.

* * *


БЕДА

Беда в лесу – пожар!
Вся живность, мал и стар,
С огнём вступила в драку:
Кто пламя бьёт,
Кто воду льёт,
Кто землю прёт.
Кто корни рвёт.
А кто-то гонит всех вперёд,
И в бой зовёт,
И гимн поёт,
Давая с гимном… драпу.

* * *


НЕ МУХИ ЕСЛИ БЫ

Один Сизарь
Вдруг вспомнил – встарь
Все голуби в деревне жили
И все здоровы, сыты были.
С отливом грудь,
Во взгляде радость,
В размахе крыльев сила, стать.
А нынче взять –
Не жизнь, а гадость,
Унылый путь
В трубу котельной.
А, может, лучше жить отдельно,
Вдали от города, в глуши.
Воркуй там нежно от души,
Ешь спелую в полях пшеницу,
Пей чистую в пруду водицу…
И городская сроду птица
Умчалась в райский уголок.
Кругом поля, сады, лесок.
И с чистым, теплым чердаком
Красивый, крепкий, сельский дом,
Не небоскрёб, не развалюха.
Вот на него-то Голубок
И сел наш. Тут же села Муха.
Обыкновенная, из местных,
Шмелю мохнатому под стать.
И горожанина кусать
Как напустилась, прямо в темя.
– Эх, первобытное вы племя, –
Обиделся незваный гость.
– Дичь деревенская.
Ни дать, ни взять.
Провинция!
Культурного, видать,
Здесь нету никого.
----------
В столице я
Недавно повстречал его.
Летит, как чуморной,
На горсть
Какой-то дряни возле урны.
Больной,
Худой,
Почти слепой.
Зато... культурный.

* * *


ДЯТЕЛ И МОЛОТОК

Спросил у Дятла Молоток
– Как чувствуешь себя, браток?
– Нормально, брат, пока живой.
– И всё в порядке с головой?
– Бывает, поболит, но мало.
– А мне совсем не в тягость труд.
Вот рукоятка вдруг пропала,
Другую, новую, воткнут.
Боёк вообще же из металла.
С такой заботой век живут.
А твой век короток, приятель.
– Зато, – сказал спокойно Дятел. –
Я отдыхаю и стучу,
Когда и сколько захочу.

* * *


ЧУДО ИЗ ЧУДЕС

Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Всем миром взяли, сообща.
Пища,
Крича, визжа и споря,
Во избежание слёз моря
Поставили его на пень.
Пусть, дескать, те, кому не лень,
Из чащи кто или с опушки,
От Волка серого до Мушки,
Сидит и смотрит целый день.
А, может, даже и всю ночь.
Прочь,
Ягоды, грибы, коренья!
Прочь,
Игры, пляски, шутки, пение!
Набравшись жуткого терпения,
Все звери вдруг без исключения,
Как в Библию иль как в Коран,
Уткнулись в голубой экран.
Шёл бесконечный сериал про лес:
Про ягоды, грибы, коренья,
Про игры, пляски, шутки, пение…
----------
Ну, точно, чудо из чудес.

* * *


СЛОН И ПАУК

Гостей незваных жизнь полна.
----------
Однажды в доме у Слона,
На стенке, прямо за карнизом,
Без спроса, паспорта и визы,
Без «здрасьте» и пожатий рук
Возник Паук.
Слон глянул на него беспечно,
Вздохнул, зевнул, газету взял
И добродушно так сказал:
– А, Бог с тобой, живи хоть вечно.
Коль ты не враг, так друг.
Того и ждал Паук.
Слова услышав эти,
Плести он начал сети.
Сперва карниз весь переплёл,
Причём, довольно шустро.
Затем два кресла, стулья, стол,
Часы с кукушкой, люстру.
И принялся уж за кровать.
Слону, конечно, надо б встать,
Да просто сдунуть Паука.
Но не решиться он никак
Обидеть злую кроху.
С досады даже охнул
И поругал себя.
Паук же, медлить не любя,
Связал слоновью тушу
И целый век свой кушал.

* * *


ПЕРЬЯ

Всё. Надоело. Не могу.
Довольно. Хватит. Убегу!..
И убежал он
За кордон.
Без дела там он
Пошатался.
Как что-то где-то поболтался.
Куда-то чем-то окунулся.
И вновь на родину вернулся.
По старым улицам идёт,
Но ничего не узнаёт.
Запутался, устал, согнулся,
Раз сто без толку обернулся,
Примерно столько же запнулся,
Не отдохнул, не пообедал.
А тут ещё Ворона эта.
Следит, как будто он не свой.
И каркает над головой
С охотой явной заклевать,
А не обнять, поцеловать
Прибывшего из далека
Полуживого земляка.
Хотел Ворону он прогнать,
Да, вот беда, забыл, как звать
По-русски эту птицу злую.
Тогда он ей,
Являя злость свою,
Кричит с чужим акцентом: «Эй!
Перья, кыш отсюда!»
А та в ответ: «Привет, Иуда!
Отбросы я всегда клюю,
А не целую».

* * *


СЕКРЕТ

Лежит Кот сутками и дремлет,
Встаёт лишь ночью иногда.
Работу, труд он не приемлет,
Лень обессилила Кота.
На что его ещё хватает,
Так это только кошки знают.
И вдруг ранёхонько намедни
Зашёл к нему Петух соседний.
– Я от актива, – говорит. –
Вопрос у нас один стоит.
Мы вот хотим тебя спросить,
Когда начнёшь мышей ловить?
– А никогда! И так я сыт,
Упитан, крепок и здоров
Без ваших мелких грызунов.
– И в чём сей сытости секрет?
– Секрета никакого нет.
Не будь, сосед,
Таким наивным:
Все кошки для котов
Весьма гостеприимны.

* * *


ГОРЕ

Ошибки совершает каждый.
----------
Однажды
Решил Всевышний наш Творец
Вражде смертельной положить конец.
И повелел всем сущим в мире жить.
Не есть друг друга, а дружить.
Протестовать и вслух тужить
Не всякий сразу же решался.
Вот и якшался,
Кто с кем мог.
В иное б время на порог
Друг друга даже не пустили.
А тут как будто всё простили,
Живут в согласии, в ладу…
– Да лучше нам гореть в аду! –
Послышалось, однако, вскоре.
Вопили все вокруг, слёз – море.
А в чём же горе?
Горе в том,
Что не друзья фазан с орлом,
Кобыла с волком, лань со львом,
Комар с лягушкой, жук с кротом,
Карась со щукой, мышь с котом,
А человек – тот со скотом.

* * *


ПРИЗНАНИЕ

Едва
Смогли узнать друг друга два
Товарища – так сильно сдали.
– Пойдёшь?
– Пойдём.
Поковыляли.
Пришли, расположились, взяли.
И потекла живая речь.
– Однажды выложил я печь,
Такую печь, что до сих пор
Меня там помнят.
Да, Егор.
Работал я и печником.
– А что потом?
– Потом я был массовиком
Потехи ради.
– Вот не подумал бы, Аркадий.
– Потом с тоски преподавал,
Афиши в клубе рисовал,
Тайгу валил,
Дома рубил,
В кино работал,
Крыши крыл,
Китов ловил,
Баранов брил,
Огонь тушил,
Костюмы шил,
Играл в оркестре на трубе,
Таскал диваны на себе,
Был массажистом в финской бане,
Брал чаевые в ресторане,
Фотографировал,
Доил,
Полы паркетные стелил,
Потом работал в профсоюзе,
Потом выделывал на пузе
В каком-то цирке номера,
Давал и уголь на-гора.
Потом писать пришла пора.
– Да, необъятно как-то очень.
Но больше всё ты был рабочим.
А вот начальником ты был?
– Был я этим, правда, был.
В одном
Совете областном.
– А был ли ты парашютистом?
– Был.
– А журналистом?
– Был.
– А?..
– Был.
– Так кем же не был ты?
– Специалистом.

* * *


МЕСТЬ

Всё в этом мире очень просто,
Всяк хочет жить, существовать.
Но, как начнёт Мужик копать
Свой огород лопатой острой,
Так червяков загубит целый слой.
На Мужика за то Червь злой.
До самой крышки гробовой
Готовит он ему расплату.
И, только выронит лопату
Мужик бессильною рукой,
Червь медленно ползёт на бой.
----------
Любой из нас герой
Точить того, кто неживой.

* * *


БАРАН ЗА ЧАЕМ

К свинье-подруге заглянул Баран.
Один стакан, другой стакан…
И маленький глоточек чая
Отпил из кружки и отчалил
К друзьям-ослам, к друзьям-козлам.
И там по-дружески, и там…
А утром череп пополам,
И печень жалобно болит.
Лежит Баран и говорит:
– Вот так мы гроб и получаем.
Пора кончать, пожалуй, с чаем.

* * *


ПИКНИК

Позвал дед бабку на пикник
И сник:
Пришла старушка с внучкой,
С козой и с Жучкой,
Зубастая такая собачонка.
Дед приготовил пива два бочонка,
Хотел он бабку напоить.
А дальше всё такое, может быть,
Ну, как в кино,
Хватило б только духу.
Но…
Коза сжевала деду ухо,
Собачка укусила в пах,
А внучка выпила всё пиво.
----------
И нет тут никакого дива.
Любая смелая мечта
Умрёт и превратится в прах,
Коль вовремя её не сотворить,
Победными украсив розами.
Иль обрастёт, как бабка та,
Внучатами, собаками и козами.

* * *


БЕРЕГА

– Беда на левом берегу,
Зальёт ведь всех, смотри, какие тучи,
А ветер-то какой, берёзы гнёт в дугу,
Ну, точно, всё погубит буча.
И что они там, за рекою, будут есть?
– Да ты бы лучше посмотрел, что здесь! –
Прикрикнула на муженька Зайчиха. –
Своё предотвратил бы лихо.
В подвале грязь, на чердаке дыра,
В кладовке пусто,
Ни яблок, ни моркови, ни капусты.
А ты всё ладно, да потом,
То не хочу, то не могу.
И – грянул гром,
И дождь полил, как из ведра,
На… правом берегу.
----------
Совет я тут, конечно, дам
Таким мужьям,
Авось поможет:
На свой-то дом поглядывайте тоже.

* * *


МАЛИНА

Не связывайся с теми, кто сильней,
Партнёры делятся по чину.
----------
Медведь и мужичок Корней
Решили вместе посадить малину.
Медведь кусточков натаскал,
Корней сажал и поливал.
Малина удалась на славу,
Любому бы пришлась по нраву:
Цвет ягод – розовая медь,
Вкус – неземной,
И отделяются легко от плодоножек.
И что же?
– Тут всё моё! – вдруг заявил Медведь,
Когда пришла пора делиться.
Корней стал спорить с ним, рядиться.
Но вмиг
Его унял медвежий рык:
– Проваливай, пока живой!

* * *


ПРОСТО МАМА

Сидят на ветке две вороны.
Одна молчит, а у другой всё стоны:
– Совсем забыл меня сынок,
А я уж так его любила.
Хотела, чтоб летал он, как орёл,
И петь умел хотя бы, как щегол.
Во все кружки и секции его водила.
Ругала, если что, и даже била.
Всем для него была и вот итог –
Ни слуху от него, ни духу.
А как я возражала, чтобы он
Не выбирал себе жену среди ворон
И не привёл бы в дом старуху.
– А мне, так всё равно, как говорится,
На ком сыночек мой решил жениться
И что умеет он и как летает.
Зато меня не забывает, –
Прокаркала соседка.
И, правда, вмиг на ту же ветку
Подсел её сыночек к ней
С кусочком сыра.
----------
Я в материнских чувствах не проныра,
Но всё ж мораль такая видится тут мне:
Быть просто мамой для своих детей
Достаточно вполне.

* * *


СРОК ЖИЗНИ


У каждого срок жизни свой,
Судьба жестока.
----------
Морозным вечером домой
Шёл молодой поэт Гаврила,
Через лесок поближе было.
Вдруг в темноте протяжный вой
И страшные глаза за ёлкой.
«Волки!», –
Решил поэт и в снег зарылся
С головой…
А жаль,
Зря он в сосульку превратился:
Глаза – так это дом светился,
А вой – так это вьюга выла.
----------
Мораль:
Кто духом пал,
Тот и пропал,
До срока.

* * *


СТАРЫЙ ДРУГ

В России не был он лет пятьдесят,
Вернулся, рад,
Как будто вновь обрёл своё имение.
И сразу в гости друга детства пригласил.
Накрыл по-русски стол: пельмени,
Капуста, водка, огурцы, грибочки,
В надежде проболтать всю ночку,
Девчонок вспомнить, школу, институт,
Сравнить, как там живут, как тут.
Но друг не понял дружеского плана,
Горячих чувств не проявил,
Наелся досыта, напился,
И, не сказав ни слова, удалился.
----------
Мораль сей басни такова:
Бывает, новый друг иль два
Намного лучше старого чурбана.

* * *


ЗАЯЦ В РАЮ

– Там рай, а здесь бардак! –
Пробарабанил вдруг беляк. –
И убежал в Европу.
Но заячью, простите, попу
В жилище кроличье не пропихнёшь.
Вот и живи, как хошь.
А как?
Зима бесснежная, лесок сквозной,
И стал мишенью белою косой.
А шляпы у охотников чудные,
С пером на трезвых головах.
Короче, ох да ах,
Скорей домой,
Пока живой.

Да здравствуют места родные!
Сугробы по уши, леса густые,
Под каждым пнём готовая нора,
Охотнички весёлые с утра
И дуют не в рожок.
----------
Читай Есенина, дружок.
«Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою»

* * *


МАДАМ И ГОДЫ

Мадам,
Разглядывая в зеркале любимый образ свой,
Заметила на вдовьем мысе
Волосок седой,
И у виска ещё такой,
И там ещё, и там.
Боясь казаться пожилой,
Решила женщина их повыдёргивать долой.
И принялась уж было за прополку,
Как вдруг ей зеркало и говорит:
– Что толку!
Остаться можно даже лысой,
Но прожитые годы выдергать нельзя.
----------
Мораль сей басни в том и состоит,
Друзья.

* * *


СПЕРВА И ПОТОМ

Без пищи чуть не околев,
Погнался за жирафом лев,
Сколь ни ленись, а кушать надо.
Но видит – львица за кустом,
Виляет чувственно хвостом.
Лев сходу к ней – она и рада,
Так прямо лапами и скёт,
Трясётся вся и ждёт,
А он… не может.
Зря только шею искусал ей в кровь.
----------
Мораль тут вот на что похожа:
Сперва жираф, потом любовь.

* * *


БОЛОНКА И БАРБОС

В московский дворик, лая звонко,
Вбежала шустрая болонка,
Породы избранной – Бишон-фризе,
Красивая, не то, что шимпанзе.
С хозяйкой в гости прилетела из Парижа,
На шее бантик для престижа.
А во дворе лохматый пёс,
Породы так себе – Барбос,
На шее колтуны, как грива.
– Жизель, –
Представилась мадемуазель игриво. –
А вас как величать, месье?
– Чего! – оскалился кобель. –
Вали отсель!
----------
Природа неподвластна моде,
На каждого не соберёшь досье,
Общаться лучше по породе.

* * *


АД И РАЙ

Как жить тебе, сам выбирай.
Но, если что не так потом,
То на себя пеняй.
----------
Проходит мимо Ада Рай:
Тьма грешников кругом,
И черти их к вратам сгоняют,
Передних пропихнут,
Другие сзади напирают.
– Всё, не могу – пожаловался Ад. –
В одном котле толпой горят.
Смола кончается, чертей нехватка.
Ну никакого на Земле порядка.
Такое впечатление, что там
Совсем безгрешных не осталось,
Ко мне всех шлют,
А у тебя почти пустой приют.
Так прояви к соседу жалость.
Давай мы их поделим пополам.
– Давай, –
Ответил добродушный Рай.
И поделили.
Но подойти к чужим вратам
Никто из грешников не смог:
Дорогу ангелы им перекрыли,
И с ними Бог.

* * *


ГИППОПОТАМ В ДЕРЕВНЕ

Из московского зоопарка сбежал Гиппопотам.
И правильно сделал, не место там старикам.
Зато теперь в деревне за угощение и кров
Он катает на себе кучу пацанов.
А намедни всего-то за несколько бочек пива
Он очистил всю околицу от крапивы.
А всего-то за несколько тонн овощей
Он очистил весь пруд от осоки и хвощей.
А ещё по заявкам и с одобрения
Он разбрасывает, где надо, ценное удобрение.
И, где не надо, бывает, случается,
Но ему, забавному толстяку, всё прощается.
С коровой одной молодой подружился.
Не бык племенной, но всё же сгодился.
Короче, прижился.
И служит тем самым наглядным примером,
Что следует делать пенсионерам.

* * *


КУРЯТНИК

Ха-ха!
Прогнали куры петуха,
Квохча до хрипа: «Надоел!»
Петух и ахнуть не успел,
Как уточка одна его пленила,
Которой мужа не хватило.
Что было дальше с петухом,
Молва отсутствует о том.
А вот у кур всё, как в бедламе:
Порядка и покоя нет,
Наседки старые молодок обижают,
К кормушке их не подпускают,
Индюк кулдыкает вослед,
Цыплята больше не рождаются,
Коты и гуси изгаляются,
Без глазу куры разбредаются,
То в яму попадают, то в кювет,
За выгулом никто не наблюдает,
От ястреба и лис не отбивает,
В гнездо не зазывает,
И двор собой не украшает.
----------
Какая здесь мораль, решайте сами.
Но басенка любая без неё плоха,
Как жизнь в курятнике без петуха.

* * *


БОГ НЕ ПОМОГ

Деваться некуда уже,
Решил Иван, и обратился к Богу:
– Мне тридцать лет,
А денег нет,
И дома нет.
Свернув на старую дорогу,
Народ остался в неглиже,
Пошёл назад и подошёл к итогу:
Теперь у нас опять
Князья,
Графья,
Маркизы
И их служивые подлизы,
Дворяне новые, ни дать ни взять.
Короче, Боже, умоляю,
Жени меня на дочери министра.
– Не могу!
– А почему?
– Вопрос, Ванюша, непростой,
Я ж вас по титулам не различаю.
Мне что дворянка,
Что крестьянка,
Была бы женщина святой,
С душою чистой!

* * *


ПРАВДА И ЛОЖЬ

Начало осени, и посему
Две вечные соседки по селу
Засобирались за грибами.
– Корзинку не забудь, –
Сказала Правда.
– Уж не забуду как-нибудь,
Возьму побольше, –
Ответила ей Ложь. –
Шли к лесу полчаса, не дольше,
Балакая о том о сём.
И вдруг табличка со словами:
«Съедобные – направо.
Несъедобные – налево».
– Не может быть! – вскричала Ложь. –
Меня не проведёшь.
И подалась налево.
– Господи, да как же ты живёшь! –
Вскричала Правда ей вослед. –
Сама всем врёшь
И никому не веришь – это ж бред.
И подалась направо.
А потом.
Съев дома бледную поганку,
Строчок, сморчок и мухомор,
Ложь бегала всю ночь на двор…
----------
Я выдумал грибы тут, как приманку.
Но Правда ест их до сих пор.

* * *


ХРАБРЫЙ ХВАСТУН

Совет бывалых, как закон:
«Медведя бойся!»
----------
Весь день ловил в протоке он
Лосося.
Чтоб, как положено, успеть
К холодной спячке растолстеть.
Потом забрёл в дремучий ельник
И спать улёгся возле пня,
Подмяв случайно муравейник.
Все муравьи, как от огня,
Бежать пустились, что есть мочи.
А самый храбрый вдруг упёрся:
– Да я ему сейчас хребет перешибу!
Залез на ель и с ели той
Пал на медвежий позвоночник.
Медведь лишь выпятил губу
И с удовольствием о пень потёрся
Своей могучею спиной.
----------
Мораль сей басни такова,
И многие об этом знают:
Не жди добра от хвастовства,
Когда победные слова
С возможностью не совпадают.

* * *


МОСКВА И ПИТЕР

В хорошей басне всё случается,
В ней даже города встречаются.
----------
Сижу я на вокзале в Бологом,
Что меж столицами посередине,
И вдруг в зал ожидания Москва заходит
С пирогом.
За нею следом Питер входит
С пышкой.
Садятся рядом, как простолюдины,
И начинают есть.
– Не лишку? –
Спрашивает Питер у Москвы. –
Вы ж скоро жиром заплывёте.
– А я смотрю, и вы
Не впроголодь живёте! –
Заносчиво ответила Москва.
– Но вас-то, барышня, я здесь
Вообще признал едва-едва.
Где ж ваш нарядный сарафан из шёлка,
Кокошник, бусы, кружева?
– Тогда и вы уж, сударь, объясните толком,
Прошло всего-то двести лет,
А вы без сабли на боку, без эполет,
И вместо ментика какой-то свитер?

Потом Москва уехала в Москву,
А Питер в Питер.
----------
Мораль тут предлагаю наугад:
Нельзя отметины былого
Перенести на новую канву.
Тем более, что много лет назад
И города-то не было такого –
Бологого.

* * *


ВОР И МОЛВА

Метёт по городу Молва
И вьётся.
----------
Все знают, что она права,
А ей неймётся.
Кричит, что всё равно его посадит.
Подумал Вор: «Нехорошо!»
И каяться к Молве пришёл
На площадь главную из мэрии:
– Прости, родная, Христа ради! –
И глазки увлажнил, как нищий дед.
На что послышалось в ответ:
– Ты лучше сдайся,
А не кайся.
Молва слезам не верит!

* * *


ОДНАЖДЫ В МОСКВЕ

Идёт старушка по Тверской,
По левой стороне и «Ой!» –
Упала,
И память вполовину потеряла.
Подумала старушка: «Не-е,
Пойду-ка я по правой стороне».
Идёт и снова «Ой!» –
Упала,
И память вовсе потеряла.
На площадь Красную пришла,
А что за мавзолей на ней,
Не помнит.
И что за храм такой чудной,
Цветные купола,
Не помнит.
И что за башня со звездой,
Не помнит.
Подумала старушка: «Жаль!
Стою тут, будто на чужбине,
Ни дать ни взять».
----------
Мораль:
Не хочешь память потерять,
Иди посередине.

* * *


ХИЩНИКИ

Столкнулся Тигр с Грузовиком.
– Куда ты так спешишь, братуха?
– Охотники кругом,
Убить меня хотят за Муху.
Собачку звали так,
Которую я слопал с голодухи.
– Так поделом же, вот чудак.
– Ага, тебе так, значит, можно
Давить несчастных голубей,
Ежей, мышей, гусей,
– Скажи ещё, людей.
– Скажу. И всё равно ты не злодей.
Они тебя ещё и кормят, охраняют.
Как и твоих подружек
Легковушек,
Калечащих и взрослых и детей
Безбожно.
И все давно об этом знают.
А я собачку съел одну за год,
И всё – меня в расход.
Ты вместо бы того, чтобы смеяться,
Помог бы лучше мне смотаться
Подальше от села в тайгу.
– Конечно, помогу.
Лезь в кузов и вперёд!
----------
Сюжет сей басенки, увы, наигран.
Но я бы точно вслед за тигром
Загнал в глухой дремучий лес
Иной технический прогресс.

* * *


СЕРДИТЫЙ АНГЕЛ

Не подлежит то обсуждению,
Что Бог решил чего.
Вот так и появился зам его
По деторождению.
Теперь, чтобы родить,
Согласие необходимо получить
У ангела с сердитым ликом.
Стоят влюблённые пред ним,
Молодожёны.
И спрашивает он, поправив нимб:
– Так, субчики, ответьте,
Зачем вам дети?
– Не знаем.
– О, господи, пижоны! –
Зашёлся ангел криком. –
Одна морока с этими людьми!
Вы же не абы кто,
А хомо сапиенсы, чёрт возьми!
Детишек нарожаете и что?
– Не знаем.
– Любить их будете?
– Не знаем.
– Беречь их будете?
– Не знаем.
– А в детский дом их не сдадите?
– Не знаем.
– Очень жаль!
Согласие я вам
Не дам.
И уходите!
----------
Мораль:
Когда инстинктам потакаем,
Подумать надо бы о том,
Как поведём себя потом.

* * *


ПЛОХОЙ ТАНЦОР

Есть в мире пауки,
Которые танцуют перед самкой.
Отплясывает воздыхатель и не знает,
Что, если танец даме не понравиться,
То исполнителя она съедает.
Но не таков был наш паук,
Попавший случаем в края чужие.
Ему выпендриваться было не с руки
Перед какой-то там заморской дамкой,
Скакать, кривляться, кланяться.
И он поведал ей без лишних мук,
Что планы у него большие,
Что из-за них танцор он никакой,
Учиться некогда и бесполезно,
Зато мужчина он лихой,
Дай бог остаться ей самой живой…
Жива осталась паучиха и довольна.
----------
Совет я всё равно тут дам:
Веди себя, мой друг, достойно.
В одном чего-то где-то там мешает,
В другом оно же возвышает.
А вот каким танцором был Адам,
Мне неизвестно.

* * *


КЛОПЫ

В Москве,
В квартире у Ивана,
Вдруг тьма клопов образовалась.
И обратился он тогда к Сове,
Которая премудрою считалась
И никогда не засыпала рано:
– Скажи,
Как вывести мне этих кровососов?
– Да нет вопросов! –
Ответила Сова. –
Сначала ты их строишь по ранжиру,
Затем командуешь «Ать-два,
Вон из квартиры!»
Не вздумай только рассмеяться.
Ивану некуда деваться,
Поэтому он так и поступил.
Входную дверь открыл,
Распорядился строго,
Клопы и подались цепочкой за порог.
А вот последний маленький не смог
Переползти – упал с порога.
Ивану б подождать немного,
А он расхохотался, как дебил.
Клопишка тот и завопил:
– Ребята,
Возвращаемся, хозяин пошутил!
----------
Мораль достойна тут плаката:
Сперва победы ты добейся,
Потом хоть до упаду смейся.

* * *


МАРТЫШКА С КУБЫШКОЙ

Мартышка, та ещё воришка,
Стащила у людей
Бочонок с крышкой.
А что с ним делать, не поймёт.
Подходит к пальме Бегемот.
И спрашивает у него Мартышка:
– Скажи, братишка,
Что это вот, похожее на пень?
– Да это же кубышка.
Бананы сберегают в ней
На чёрный день.
– Какая чушь! –
Воскликнула Мартышка.
Но три банана сунула в кубышку.
Полгода пролетело уж.
Жару сменил сезон дождей,
Похолодало,
Бананов стало мало.
Открыла обезьяна крышку
И чуть не задохнулась враз.
----------
Мораль звучит тут, как приказ:
Что не сберечь, то ешь сейчас.

* * *


СЕМЁН И МОСЬКА

В фуфайке старенькой
С собачкой маленькой
Гулял по парку дед Семён.
Собачку звали Моська.
Была родной ей каждая берёзка,
И каждый кустик ею был учтён.
И остролистный клён,
И дуб корявый,
И между ними пень трухлявый,
И ёлочка с рябинкой,
И к выходу тропинка,
И норных холмиков гряда.
Но вдруг Семён свернул туда,
Куда ни разу не ходили
За десять лет.
Совсем свихнулся, что ли, дед.
Глазёнки Моська на него таращит,
А он цепляет поводок
И тащит
Ни Моськин взгляд, ни голосок
Хозяина не убедили.
Держал он крепко шнур в руке.
----------
Мораль сей басни налегке,
Без аллегорий:
Не знаю я таких историй
О том, как волоком на поводке
Кого-то в рай втащили.

* * *


СИМУЛЯНТ

Конечно, знал Козёл,
Что лучше в лес не заходить,
Тем более, не с краю.
Но всё равно зашёл,
Уж больно травка там густая.
Решил, наемся и назад в сараи.
Медведя ж хлебом не корми,
Дай побродить
По собственным владениям.
Но вот козла падение
Не видел он ни разу,
Чёрт возьми.
Ну вылез шумно из кустов,
Ну фыркнул импульсивно,
А тот упал на спину и готов,
Обнюхивать и то противно.
Ну а когда Медведь исчез,
Козёл вдруг взял да и воскрес,
Как по приказу.
----------
И нет тут никаких чудес:
Всяк сущий наделён талантом
Быть симулянтом.

* * *


ПОП И МУЖИК

Один мужик пришёл к попу
С обидой на своих любимых:
– Я выстроил для них избу,
Не бил их,
И всё равно я ирод и сатрап.
Ну не пойму я этих баб.
Любить-то я, конечно, их люблю,
Но лень в делах не потерплю.
– А ведомо ль тебе, раб божий,
Что значит ближнего любить?
– А то и значит, что не бить.
– Ну ты и скажешь тоже.
Любить – не значит принуждать,
Любимым надо волю дать,
Оставить их в покое.
Вот что это такое.
Уразумел?..
До осени Мужик терпел.
Потом взял плеть и так огрел
Трёх дочерей, жену и тёщу,
Что снова те бельё полощут,
Носочки вяжут, кружева
И складывают в печь дрова.
----------
Мораль сей басни такова:
Правдивы о любви слова,
Но в жизни чаще плеть права.

* * *


КОВАРНЫЙ ЖРЕБИЙ

Отстав от стаи,
Журавль старый
Собрался на турецкий юг
И сообщил пернатым всем вокруг,
Что ищет даму для эскорта.
Одна такая и пришла,
В зобу дыхание не спёрто.
До Липецка летела, как стрела,
И до Воронежа, хоть и устала.
Над Краснодаром же отстала
И чуть в канаву не упала.
А в Сочи просто грохнулась на пляж,
Хребты Кавказские ворону уходили,
И чайки местные её добили.
----------
Вот вам, подруги, и вояж –
Коварный жребий
С названием «Журавль в небе»!

* * *
01.08.2025 19:24
А.Посохов "Рассказы для артистов-юмористов"
Александр Посохов


Рассказы для артистов-юмористов


Москва
2025


Настоящий сборник составлен из коротких юмористических рассказов, вполне подходящих, по мнению автора, для прочтения их со сцены, на капустниках, в кругу друзей или перед телекамерой. Рассмешить ближнего – святое дело!


Жена всё знает

Жена всё знает, можете даже не сомневаться. Вот моя, например, говорила ведь, что я на третий день сбегу оттуда. А сама ни разу ни в одном санатории не была. Я, разумеется, не послушал её и поехал. Сказал, что спина болит, а она лишь слегка побаливает. И отказываться резона не было: санаторий от Правительства Москвы, путёвка бесплатная, зимой всё равно нечем заняться, сам я в форме ещё, мало ли что там в плане романтических отношений может случиться. Не всё же время лечебные процедуры принимать.
Надеюсь, читатели не обидятся на меня, если я избавлю их от описания подробностей про безлюдные коридоры, диетические блюда, тренировочные штаны, шерстяные носки с домашними тапочками, пакеты с лекарствами и прочее. Перехожу сразу к делу. После заезда ни одного молодого лица среди больных и отдыхающих я не заметил. И обслуживающий персонал под стать. Сердце моё как-то трагически сжалось, настроение резко понизилось. Но, слопав парную котлетку в обед, я в общем приободрился и утешил себя мыслью о том, что вечером наверняка тут другая обстановка будет.
Приоделся цивильно и выхожу из номера в просторный холл. А в нём тоскливо, как на погосте, хотя я и не знаю, как там. Так просто для образной картинки сравнил. Однако в углу около вазона с декоративной пальмой кто-то присутствует всё-таки. Подхожу – шахматный стол, большие деревянные фигуры, со стороны белых один старичок под девяносто лет, со стороны чёрных другой такой же, минимум ровесник. На доске начальная позиция с ходом е2-е4. Ну что ж, подожду, решил я, и сражусь с победителем.
Время идёт. Оба игрока молча и сосредоточенно смотрят на доску. И я смотрю. Смотрю и не понимаю, почему чёрные так долго ответный ход не делают? Он ведь всего лишь второй в партии. Десять минут смотрят. И я смотрю. Двадцать минут смотрят. И я смотрю. Полчаса уже смотрят. И я смотрю. И вдруг чёрные спрашивают приглушённо: «А кто ходит?». «Не знаю, – вежливо отвечают белые. – Я думал, вы». «А я думал, вы». Сказать, что я был потрясён, обескуражен или повержен в уныние – значит, ничего не сказать. Свидетелем столь смехотворного и вместе с тем жалкого казуса или конфуза мне ещё не приходилось быть. Никак я не прокомментировал вслух загадочное поведение седеньких шахматистов, а только вздохнул безотрадно и удалился.
На второй день после ужина я опять поменял тренировочные штаны на джинсы и явился в кинозал на литературный вечер. О нём я узнал из объявления перед входом в столовую. Когда в зале на пятьсот человек набралось всего пять очень пожилых зрителей, не считая меня, на сцену вышла какая-то полногрудая сотрудница администрации и объявила: «Вы знаете, что наш санаторий находится рядом с городом Шатура, и мы пригласили оттуда местную поэтессу Глафиру Фуфайкину, которая почитает вам свои патриотические произведения». Ну, слава богу, обрадовался я, что-то близкое мне послушаю.
Но это близкое оказалось таким далёким, что дальше некуда. Вместо полногрудой тётки на сцену, опираясь на костыль, откуда-то из позапрошлого времени вышла ветхая-преветхая бабушка в резиновых чунях, в вязаной шапочке, с трясущейся головой и начала декларировать:

Зря силы тёмные веют над нами,
Вихри враждебные нас не сгнетут,
Что захотим, то и будет с врагами.
Всех вас зароем, проклятые, тут!

И так она на удивление сильно ударила по сцене костылём, что все пять зрителей вместе со мной будто в преисподнюю провалилась. Короче, Шатурский дом сумасшедших, если он есть, явно недорабатывает.
На третий день я культурненько попрощался с престижным санаторием и уехал в Москву. Дома намного лучше и здоровее: кошка мурлычет, пирожки с картошкой, ванна горячая, бальзамчик на травах и жена-провидица.

* * *


Сукин сын

Случилось это лет двести назад в Москве. Старик один рассказывал, а ему другой старик, а тому третий и так далее вниз по счёту до тех самых времён. А теперь я вот рассказываю.
Приходит, значит, Пушкин к издателю со своей исторической драмой «Борис Годунов», а тот ему от ворот поворот.
– Да она сейчас даром никому не нужна, – не прочитав ни строчки, кроме названия, сказал издатель. – Делать тебе нечего было в ссылке, вот ты и марал бумагу. Лучше бы фермерством занялся в своём Михайловском. Представляешь, утром сходил в курятник, снял яички, пожарил на сальце с лучком, прикольно же.
– Какой ещё курятник, сударь! – возмутился великий поэт. – Это же Борис Годунов!
– И что? – равнодушно отреагировал издатель и, повернувшись к своему писарю, спросил: – Ты знаешь, кто такой Борис Годунов?
– Нет, – ответил тот. – Ельцина знаю, а других не знаю. Дворника, правда, нашего раньше так ещё звали. А теперь у нас другой дворник.
– А нового дворника как зовут? – спросил издатель.
– Абдулбашир, – ответил писарь.
– Вот видишь, – обратился к автору Годунова издатель. – Человек делом занят, улицы подметает, листья жёлтые в чёрный мешок складывает, а тут ты со своими листочками. Оставь их, если не жалко, он их тоже в мусор выбросит.
– Вы что тут с ума сошли! – снова возмутился Пушкин. – Яйца, сальце, Ельцин, Абдулбашкир!
– Абдулбашир, – поправил его писарь.
– Тем более! Вы можете мне объяснить, почему отказываете печатать Годунова?
– Повторяю, – сказал издатель. – Ни драмы, ни трагедии, ни стихи, прости господи, никому сейчас не нужны. Интернет, дело другое, блогеры там разные, ютубы, подкасты. Понял?
– Я русский человек! – гордо заявил Пушкин. – Я народный язык понимаю. И даже предпочитаю его литературному. А объединение их считаю своей заслугой.
– Ты мне голову не морочь, – перебил его издатель. – Какой ты русский, разобраться ещё надо. Чернявый шибко и кучерявый. А у таких денежки водятся. Если заплатишь, мы тебе не только Годунова твоего напечатаем, но и чёрта лысого.
– Я же автор! – в который уже раз возмутился Пушкин. – Это вы мне должны заплатить за мой труд, а не я вам.
– Ага, раскатал губы. – вставая из-за стола, произнёс издатель. – Я вижу, мужик, с тобой бесполезно иметь дело. Ты же ничего не соображаешь. Убирайся-ка ты подобру-поздорову.
– Позвольте, любезный, – засопротивлялся, было, поэт.
– А я говорю, проваливай отсюда, – повторил свой приказ издатель. – А то охрану позову.
Последнее, что услышал Александр Сергеевич, закрывая за собой дверь, это как издатель сказал писарю раздражённо о посетителе: «Привязался же, сукин сын!»
«Так вот, оказывается, кто я, – подумал Пушкин. – Надо Вяземскому сообщить».

* * *


Омар и Зигмунд

Сидят в кафе на Плющихе двое, давным-давно известные во всём мире личности. Один мыслитель, а другой психиатр. Одного зовут Омар, а другого Зигмунд. Вот Омар и говорит Зигмунду:
– Можно соблазнить мужчину, у которого есть жена. Можно соблазнить мужчину, у которого есть любовница. Но нельзя соблазнить мужчину, у которого есть любимая женщина.
– Красиво, – похвалил Зигмунд. – Но неправда. Если бы мужчина состоял исключительно из любящего сердца, то тогда бы он вообще ничего не делал. Мужчина не состоит только из чувства, это живое существо.
– И что из этого следует?
– А то, что он подвержен любым соблазнам в силу природной зависимости. Вот посмотрите на того мужчину, который сидит за столиком у окна. Видите, к нему подсаживается девушка. Говорят о чём-то. И я абсолютно уверен, что сейчас она его соблазнит.
– Сомневаюсь, – говорит Омар. – Видите, он недовольно махнул на неё рукой, и она уходит.
– А давайте спросим у него, почему, – предложил Зигмунд.
– Извините, – подойдя к мужчине, спросил Омар, который выглядел намного старше Зигмунда. – Почему вы прогнали её?
– Потому, что она совсем обалдела, – ответил мужчина. – Представляете, пятьсот баксов за час, а у самой прыщ на лбу.
– Скажите, а у вас есть жена?
– Есть.
– А любовница?
– Есть.
– А любимая женщина?
– Тоже есть, – признался мужчина. – А вы, собственно, кто такие?
– Ну что! – торжествующе воскликнул Зигмунд, когда они, оставив мужчину в покое, вышли на улицу. – Я же говорил, что всё происходит на подсознательном уровне.
– Но я же о людях, а вы о существах, – грустно заметил Омар. – Пойдёмте лучше посидим молча в тенёчке вон под теми тремя тополями.

* * *


Пьяная лекция

Случилось это в горбачёвскую компанию по борьбе с пьянством. Нестарого ещё доцента кафедры философии одного из столичных университетов в приказном порядке направили в отдалённый совхоз с разъяснением соответствующей политики. Увезли его в трескучий мороз на небольшом автобусе вначале в районный центр, а потом ещё километров за двадцать, и сразу завели в красный уголок правления недалеко от свинофермы. Директор совхоза, коренастый русский мужик с простодушной улыбкой, усадил доцента за длинный казённый стол перед рядами обычных деревянных стульев и сказал, что сейчас соберёт всех, кого можно. Доцент снимать с себя дублёнку не стал, так как красный уголок по температуре воздуха в нём оказался совсем не красным. Импортный портфель с наглядной агитацией в виде таблиц и графиков смертности и несчастных случаев по причине пьянства он поставил на стол. Постепенно помещение заполнилось работниками совхоза, мужчинами и женщинами, одетыми главным образом в какие-то растрёпанные тулупы и телогрейки, на ногах огромные сапоги и валенки, на головах лохматые шапки и шали в клеточку, рукавицы до локтей. Последней зашла полная женщина средних лет с серым завязанным сверху мешком, который она волоком протащила к первому ряду и запихала его под стул.
– Можно начинать, – сказал директор, севший на тот же ряд, но с краю.
– Товарищи! – с тревожной важностью в голосе обратился доцент к собравшимся.
В это мгновение, будто в ответ на обращение лектора, из-под ног женщины с мешком отчётливо прозвучало короткое однократное «Хрю». Женщина тут же припнула мешок подшитым валенком и виновато посмотрела на директора.
– По решению Центрального комитета КПСС и советского правительства, – продолжил доцент. «Хрю-хрю», как по команде снова последовало из мешка. Доцент был опытным лектором, всякое слышал от студентов, но под натуральное хрюкание ему выступать ещё не приходилось. Он слегка улыбнулся, но решил, что задание руководства университета и общества «Знание» надо исполнять в любой обстановке. – В стране объявлена беспощадная борьба с пьянством, – закончил он вступительную фразу
После этих страшных слов на весь красный уголок раздался такой свинячий визг, что все присутствующие, не стесняясь городского интеллигента с портфелем, громко захохотали, а директор совхоза набросился на женщину с мешком:
– Какого чёрта ты сюда вместе с ним припёрлась?
– А куда его девать, если ему холодно там? – спокойно ответила женщина.
– Домой отнеси пока, – приказал директор.
– Вот послушаем с ним, что умный человек скажет, и отнесу, – сказала женщина и ещё раз пнула по брыкающемуся мешку. – Нам тоже интересно.
– Скажи ещё, что вы чего-то с ним понимаете, – съехидничал директор.
Поросёнок замолчал, и доцент готов был продолжить своё выступление. Но смех, поддерживаемый разными весёлыми комментариями, не унимался. Кто-то посоветовал всем вместе выпить и съесть этого поросёнка, кто-то вытащить его из мешка и посадить рядом с лектором.
– Товарищи, успокойтесь, – не дожидаясь тишины, вновь обратился доцент к собравшимся. – Михаил Сергеевич Горбачёв сказал… «Хрю» отозвалось из-под стула. – Пьянство разрушает наше общество… «Хрю-хрю»…
– Так, иди отсюда, – стал прогонять директор работницу с поросёнком. Но та почему-то не слушалась и продолжала сидеть на месте.
– Сами пригласили, от дел оторвали, а теперь прогоняете.
– Вот нашлась ещё деловая, поглядите-ка на неё, – сказал директор. – Прямо свинарка с экрана, пастуха только не хватает.
Доцент хоть и был доцентом, но тоже был нормальным русским мужиком. И ему тоже было смешно.
– Короче, люди добрые, – произнёс он, поняв, что ничего путного от такой лекции не получится. – Пить вредно!
Все согласились, конечно. Кроме поросёнка, который снова, услышав заключительные слова философа, издал резкий оглушительный визг. После этого директор совхоза сам уже схватил злосчастный мешок и потащил его к выходу.
– Мы тоже пойдём, – засобиралась вслед ему и все остальные. – А то пообедать не успеем.
На прощание директор пригласил гостя в совхозную столовую, ни от кого не таясь, налил ему и себе по стакану водки, пожаловался на деревенскую жизнь, обнял и усадил в автобус. Вернулся домой в Москву доцент в хорошем настроении, нисколько не замёрз и долго потом рассказывал знакомым эту историю.

* * *


Никаких кобелей

– Никаких кобелей! – отрезал главный «таксист» столичного общества охотников. – Пока ваша Ася в нору за лисой не полезет, вязать её категорически запрещаем.
– Ну мы уже несколько раз на притравке были, – взмолился Серёга, здоровенный мужик средних лет, хозяин вертлявой таксы очень редкого кофейного окраса. – Не хочет она без меня лезть в эту подозрительную дырку. А я как туда вместе с ней залезу?
– Я, конечно, ценю ваш юмор. Но и вы нас поймите. Мы продали вам элитную собаку с импортной родословной и нам надо довести её до соответствующих кондиций. А потом уже повязать её с таким же избранным самцом и получить от неё достойное потомство.
– Но ей уже два года, – не унимался Серёга. – По человеческим меркам она скоро в старую деву превратится. А с какой страстью она на пёсиков разных смотрит, вы бы только видели. Течка ведь у неё в самом разгаре.
– Я всё видел и знаю, кто на кого и как смотрит. Я тоже человек.
– Значит, не пожалеете?
– Нет.
– Тогда вы не человек.
– А кто?
– Бюрократ собачий.
С тем и вышел Серёга из общества. Идёт, Аську на поводке коротеньком держит, и думает: «И на кой чёрт я с этой конторой связался. Да мы и без неё повяжемся. На охоту мы не ходим, охотничий билет нам не нужен. И лиса какая-то драная нам не нужна. Вот встретим кобелька по своей породе и всё, будем рожать».
И встретили. Через полчаса буквально, по дороге домой. Издалека заметили в одном из попутных дворов. Подошли, познакомились. Упитанного такого чёрного кобеля звали Лёвушкой, а хозяина Федя. И лет этому Феде, оказалось, столько же, как Серёге, а вот Лёвушке его уже целых четыре года. Рассказал Серёга Феде о своей навязчивой проблеме, и они быстро договорились о главном: одного из щенков хозяин Лёвушки заберёт первым по своему выбору, даром, как и положено.
И тут же все четверо поднялись к Феде в квартиру на четырнадцатом этаже. Жена Федина, по его словам, куда-то давно подевалась. Как и Серёгина, впрочем. Может, вместе они и сбежали, куда подальше, оставив своих собаколюбивых мужей в одиночестве.
– Так, – с видом опытного специалиста распорядился хозяин квартиры. – Жениха с невестой закрываем в комнате, а сами идём на кухню. По такому случаю и выпить не грех.
Выпили сразу по целому стакану водки, потом ещё. Хозяин Лёвушки тоже, как выяснилось, был к этому делу давно привычным. И здоровенным таким же был. Но вскоре, однако, всё равно оба они захмелели и давай наперебой расхваливать своих драгоценных питомцев.
– А ты знаешь, какой он у меня умный. Покажи, говорю, как папа пьяный валяется, и он бряк на спину.
– А она у меня знаешь, какая охотница. Всех крыс возле столовой напротив передушила. А породистая какая, в паспорте у неё одни иностранцы.
– И у меня Лёвушка голубых кровей, принц датский.
– И у меня принцесса оттуда же.
– Докажи, – потребовал Федя.
– Докажу, – уверенно заявил Серёга и полез в карман за собачьим паспортом. – Я как раз сегодня его взял, когда в общество пошёл. Вот смотри, отец Лорд-Фердинанд, мать Габра-Александрина.
– Погоди, и я свой достану, – сказал Федя и вытащил из ящика в коридоре паспорт Лёвушки. – Так, читаем, отец Лорд-Фердинанд, мать Габра-Александрина.
– Ничего себе! – воскликнул ошалело Серёга. – Так у них что, общие предки, что ли?
– Мать честная! – следом воскликнул Федя. – Выходит, мы с тобою суицид им устроили, что ли?
– Не суицид, а инцест, тоже ещё грамотей. И всё из-за тебя. Бродишь тут по улицам на виду у всех со своим толстяком лопоухим.
– Да это ты же ко мне со своей течкой припёрся.
– Ладно, делать-то что будем? Они уж там сцепились, наверно.
– Бери веник, а я швабру возьму в ванной. Расцеплять будем. Ударим им по хребтам и разбегутся.
– Своего бей, сколько хочешь. А мою не трогай. Я её сам аккуратно руками оттащу. Да открывай ты уже двери.
Открыли. И что? Ася сидит посередине комнаты, приветливо виляет хвостом и с удивлением смотрит на забившегося в угол Лёвушку.
– Всё ясно, раскормил пса до бессилия, – сказал Серёга, бережно поднимая Аську с пола. – Пойдём, красавица моя, отсюда. Тут одни импотенты живут.
– Вот именно, – со злостью отреагировал на то Федя. – Забирай свою шавку и проваливай отсюда. Просто мой Лёвушка сам обо всём догадался и не захотел суицида с сестрой.
– Инцеста, дебил.
– Я тебе сейчас как дам вот этой шваброй по башке, сам ты дебил. Выпил на халяву и доволен.

* * *


Уроки английского

Ему семьдесят, ей шестьдесят. Его зовут Алексей Афанасьевич, её Зинаида Петровна. Жили они душа в душу. И вот как-то он рассказывает ей:
– Стою сегодня на остановке, автобус жду. Слышу, бабка одна рядом ворчит. Как вы тут в Москве живёте, говорит, скука страшная. А другая бабка спрашивает её ехидно, а вы откуда такая сюда явились. А та докладывает во всеуслышание и с гонором, из Англии. Сын мне квартиру здесь купил. Сказал из-за международной обстановки не могу я больше к тебе в Лондон ездить каждый месяц. А третья бабка встревает и советует англичанке участливо, а вы запишитесь в московское долголетие, там разные занятия для пенсионеров проводятся, по танцам, по рисованию. А та ей брезгливо так, а я уже записалась и сходила раз. Пришла, говорит, а там одни старухи сидят и чай пьют. А вторая бабка спрашивает, а вам-то сколько лет. Восемьдесят пять, отвечает. Представляешь!
– А я тоже уже записалась, – заявила Зинаида Петровна. – На английский. У меня в школе по нему пятёрка была. И тебе надо чем-то заняться для саморазвития. Там, например, даже на гитаре играть учат.
– Зачем! – с удивлением воскликнул Алексей Афанасьевич. – Чтобы похоронный марш выучить?
– Да ну тебя. Как хочешь. А я завтра иду.
И вот возвращается Зинаида Петровна после первого занятия.
– Хаудуюду, дорогая, – встречает её Алексей Афанасьевич.
– Да ты хоть знаешь, что это такое? – спрашивает с улыбкой Зинаида Петровна. – Так сейчас никто не говорит.
– И дорогая не говорят?
– Эх, дурачок ты у меня. Ничего не знаешь.
– Хорошо. Если ты всё знаешь, тогда ответь мне, как сказать по-английски извини?
– У них два варианта этого слова, – забыв на минуту, что муж почти всё и всегда превращает в шутку, принялась объяснять Зинаида Петровна. – Первое, это экскьюзми. Это как бы ты спрашиваешь у человека, можно или разрешите. А второе, это сори. Это уже как бы умоляешь простить тебя за что-то ужасное.
– Спасибо! – поблагодарил жену Алексей Афанасьевич за такое краткое и толковое объяснение. – Это, допустим, приглашаю я к себе домой ту англичанку с остановки, помнишь, вчера рассказывал, и говорю ей, экскьюзми, а можно я вас, ну сама понимаешь, что. А, когда у меня ничего не получилось, тогда я ей говорю уже, сори, мэм. Правильно?
– Правильно, – вдоволь насмеявшись, подтвердила Зинаида Петровна. – А на самом деле что бы ты ей сказал?
– По-английски или по-русски?
– По-английски, конечно.
– На иностранные языки это не переводится.

* * *


Графоман хренов

Весна, выходной. Проснулся, а вставать неохота. И нужды нет. Чай перед сном не пил. 42 года, это даже не 33. Возраст критический. Что делать, как же прославиться? Не умирать же в безвестности! Да ещё в Москве. Писать надо. А о чём? Хоть о чём, сюжетов уйма. Сочини, например, сказку. Типа в речку упал, а там русалка, в глубину манит. Раки в тине барахтаются. А они-то причём тут, господи! Пиво пил, а раков никаких не было. Ну, твори, фантазируй! Капусту, что ли, самому посолить, вкуснее ведь получается, чем в магазине. Или вот соседка! Красивая одинокая женщина, без хвоста. Состряпай про неё оду или сонет, на худой конец. А что это, чёрт его знает. Так будут у меня с ней шуры-муры или нет? Допустим, будут, желательно даже. А когда? Сегодня же комплимент ей отпущу, побреюсь только. О темах думай, а не о бабах, не надоело ещё! Хорошо. Тогда детективчик надо сварганить, шпионский. Наш разведчик оказался ненашим. Собачка по запаху разоблачила. А как? От носков духами французскими несло. Кстати, что-то пальцы на ногах не шевелятся. Точно диабет начинается. Или про любовь. Обязательно. Мне вроде как лет семнадцать, иду по бульвару, солнышко светит, а навстречу она. Ну там платьице коротенькое, грудки намёком, шейка, как у жирафа. Нет, жираф тут не подходит, урод натуральный. А главное, у неё отец олигарх. Блин, ну сколько раз говорил жене, не покупай трусы 50 размера! 54 минимум. Жмёт ведь! Лучше вообще без них. А дальше что? Ага, вспомнил! Напишу-ка я о том, как с парашютом прыгал. Сам не знаю, зачем. Вывалился из кукурузника, карабином по башке получил, подвесная система съехала. Сижу криво, в паху будто тисками зажало, не то, что сейчас. Подтянулся, лямки поправил. Но поздно, чуть в огород чей-то не приземлился. Где бы воронку маленькую достать? А то вчера коньяк во фляжечку наливал, граммов десять на стол пролил, подлизывать пришлось. А, может, про политику чего-нибудь отчебучить? Осторожненько так. Будто поднимаю народ на борьбу. За творческую свободу, за настоящую литературу! Опять восьмое марта скоро! Каждый год одно и то же. 15 роз жене купить или 25? Куплю-ка ей удава китайского подлиннее. Змея же она по знаку. Шипит вон на кухне чего-то, есть зовёт. Ладно, иди завтракать, графоман хренов!

* * *


Толстой и Анна

Приехал Толстой умирать на станцию Астапово. Присел на скамейку и стал о жизни своей великой думать. Смотрит, по перрону Анна Каренина слоняется, на рельсы как-то странно поглядывает.
– Ты чего это удумала, паршивка? – строго спросил её Толстой.
– Да вот, – ответила она дрожащим голосом. – Порешить с собой хочу.
– Из-за Вронского, что ли?
– Из-за него, – со слезами на глазах подтвердила Анна.
– Подумаешь, хлыщ какой! – сердито проворчал Толстой. – Да я его просто вычеркну из романа, и дело с концом.
– Действительно, – обрадовалась Анна. – Вычеркните вы этого кобеля, пожалуйста, Лев Николаевич. И этого ещё, прыща старого.
– Каренина, что ли?
– Его самого, тоже козёл тот ещё. Сколько раз говорила ему, купи виагру. А он, разрешение у государя надо получить. Вот и получил рога на рога.
– Нет, – отказался Толстой. – Тогда название всего романа менять придётся, фамилия-то у тебя от мужа. Хотя ты права, конечно, оба они хороши. Хлыщ да прыщ, ну какие это герои.
– Главное, читать про них противно, – взмолилась Анна. – Нафиг они вообще нужны, чтобы из-за них под поезд бросаться.
– Ладно, – сжалился Толстой. – Название поменяю, а их вычеркну и анафеме предам. И тебя анафеме предам. Слаба ты оказалась по женской части и тоже на героиню не тянешь.
– А это возможно? – удивилась Анна. – Вы же не член Священного синода.
– Возможно! – воскликнул Толстой, вставая со скамейки. – Раз я отлучён от церкви, значит, я всё могу. Ленин вон почти всю страну анафеме предал, и ничего. Кстати, я слышал, что он статью про меня написал. Будто зарос я, как простой русский мужик, потому что в зеркало на себя не смотрю. А я же знаю, что в зеркале революция. Давай уедем отсюда. Что-то не по себе мне тут.
И они уехали. Купили домик на окраине Москвы и стали жить вместе. Но не как муж с женой, а как автор с придуманным образом в виде красивой молодой женщины. Сыночка Анны, Серёжу, Толстой не вычеркнул, и он стал жить вместе с ними. После революции Анна Каренина вышла замуж за начальника Московской уездной ЧК, который по блату устроил её на работу в локомотивное депо диспетчером. Лев Николаевич вначале Серёжу воспитал, а затем и других детишек Анны. Все они живы до сих пор. Лев Николаевич каждое лето наведывается инкогнито в Ясную Поляну. Снимет толстовку, натянет джинсы, очками тёмными прикроется и вперёд с группой туристов. Походит, посмотрит, порадуется тому, как содержит Россия его усадьбу, осенит крестом потомков, пару яблочек сорвёт украдкой и обратно.

* * *


Совсем оборзела

Национальности этих замечательных людей называть не буду, а то соплеменники их поймут всё неправильно, будто я не о юморе только. А я именно только о том, что смешно было и запомнилось навсегда.
Наняли мы для ремонта квартиры одну супружескую пару. Точнее, они сами напросились, поскольку соседями оказались после нашего переезда в этот дом на проспекте Вернадского. Её, допустим, звали на русский лад Зоя, а его Дима.
Работали они не очень дружно. Я имею в виду то, что они между собой почему-то часто ругались на каком-то своём языке. Причём, национальности у них были близкие, но разные.
Так вот. В этот день они должны были циклевать пол. Мы с женой приходим проверить, как идут дела. Заходим в квартиру. В углу комнаты стоит огромная циклёвочная машина с разобранным кожухом. Посередине комнаты стоит Зоя и вроде как плачет. Димы нет.
– Что случилось? – спрашиваем.
– Совсем оборзела, – отвечает.
– Кто?
– Дима. Дралась, кричала.
– А чего это он так?
– Машинка сломался.
– А с ней что?
– Резинка порвался…
Ну вот как тут не рассмеяться! Прошло много лет, а мы с женой на вопрос о том, что случилось, отвечаем иногда друг другу в сердцах: «Машинка сломался, резинка порвался».

* * *


Визит драматурга

В кабинет известного в России исторического просветителя вошёл некто, сходу представившийся начинающим драматургом. Хотя возраст его прямо свидетельствовал о том, что не только начинать, но и заканчивать ему чего-нибудь было уже категорически поздно. В руках он держал тощий пожухлый портфель времён послевоенных пятилеток.
– Меня зовут Пантелеймон Будуаров, – пылая тлеющим взором, закончил представлять себя вошедший.
– Садитесь, пожалуйста, чай, кофе? – вежливо предложил просветитель.
– Я сяду. А всё остальное потом. Дело не терпит отлагательств.
– А что случилось?
– Как что! Целое поколение потеряли. Они же ничего не знают.
– Кто они?
– Молодёжь, форменные невежды! Спрашиваю, кто такой Ленин? Они глаза таращат.
– Да, с молодёжью у нас проблемы. А я-то чем могу помочь?
– Не притворяйтесь. Вы же учёный, бывший министерский чиновник, у вас награды, звания, связи. Я недавно по радио вас слушал. Очень даже забавно вы там про одного полководца рассказывали. Из крепостных да сразу в генералиссимусы. Не пойму только, на кой чёрт ему эти Гималаи сдались!
– Вы о Суворове, что ли? Так он не был крепостным. И не Гималаи, а Альпы.
– Тогда все были крепостными.
– Нет уж, позвольте! – хотел было защитить историческую правду просветитель.
– Не позволю! – властным тоном прервал его Пантелеймон Будуаров. – Потому, что вы ничего не делаете, а я сделал.
– Любопытно. И что вы такого сделали?
– Я написал пьесу. Вот здесь она, в этом портфеле. Пьеса так и называется Великий Ленин. Вы ведь знаете, что он великий?
– Подозреваю.
– Так вот. Я хочу, чтобы вы помогли мне толкнуть мою пьесу в молодёжь. То есть поставить её во всех театрах страны и загнать туда всё подрастающее поколение.
– А пьесу-то хорошую написали?
– Естественно, как говорят у нас в Пензе.
– Так вы из Пензы?
– Ну что вы, упаси Бог. Это такая фишка для непринуждённой беседы.
– А пьесу по источникам писали?
– Обижаете. Как нам реорганизовать Рабкрин наизусть выучил.
– Что вы говорите! А вы можете в кратких словах рассказать содержание пьесы?
– Пожалуйста. Знаете ли вы, что в 1917 году Ленин был в Шушенском?
– Припоминаю.
– И вот, когда он там с Крупской чалился, выражаясь красноречиво, в это время из Израиля в Ленинград прилетел Троцкий.
– Ужасно! А куда же ЧК смотрела?
– Ну, голубчик, уж вам-то следовало знать, что ни ЧК, ни КГБ, ни ФСБ тогда не было. Всей правоохранительной системой заправлял кто? Ну, думайте, думайте.
– Неужели? И тогда тоже!
– Факт. Он и расправился с Троцким.
– А Ленин тут при чём?
– Так это же Владимир Эдмундович шарахнул по Зимнему из Катюши.
– Это Дзержинский Эдмундович. А Ленин Ильич.
– То-то я смотрю, отчество у него какое-то неродное.
– А из чего он шарахнул, простите? – решил уточнить название грозного орудия просветитель, хотя ему и так уже было всё ясно.
– Расцветали яблони и груши, – тихо запел драматург. – Ну, догадались? Потом вместе споём. Очень крутая песня, как говорят у нас в Жиздре.
– Так вы из Пензы или из Жиздры?
– Из Жиздры. А в Пензе пусть черти живут.
– А революцию-то Ленин как совершил?
– Элементарно! Набрал кредитов в Сбере под поручительство Берии и совершил.
– В каком ещё Сбере? Его тогда не было!
– Ошибаетесь, товарищ. А история ошибок не прощает, как говорят у нас в Сызрани.
– И в Жиздре, значит, тоже пусть черти живут?
– Пусть.
– А как это Троцкий из Израиля прилетел, если тогда такого государства ещё не было?
– Как же вы далеки от народа! Может, где-то его и не было, а у нас оно всегда было.
– А на чём он прилетел?
– На иранском беспилотнике.
– Зачем?
– Чтобы Ленину помешать.
– А-а, понимаю. Троцкому нужна была революция во всём мире, а не только в России?
– Ничего вы не понимаете. Политика тут ни при чём. Тут у меня в пьесе жуткая любовная интрига. Троцкий был холериком, а Ленин сангвиником. Но влюблены они были в одну женщину из подсобки, то ли в Ашане, то ли в Леруа Мерлен.
– А что, сто лет назад эти магазины тоже были?
– В истории ничего нового нет, как говорят у нас в Нижнем Тагиле. Но черти там не выживут, даже не надейтесь. В Сызрани ещё кое-как, а там им хвосты быстро накрутят.
– Да чёрт с ними! Интрига-то ваша как разрешилась?
– Проще пареной репы. Он, ну вы понимаете о ком я, повязал Троцкого на проспекте Сахарова и выслал его куда, ну?
– Неужели в Нижний Тагил?
– Правильно. После чего Ленин мог встречаться один, без сопровождения демона революции, с кем угодно и где угодно, даже на Красной площади рядом с Мавзолеем.
– А Крупская как же?
– А та днями просиживала в смартфоне и ничего не замечала.
– Вот что хотите со мной делайте, но ни о каких смартфонах в те времена даже не слыхивали. Но пьесу вашу мы всё равно толкнём, куда надо. Обещаю.
– Не обещайте деве юной, как говорят у нас на Арбате.
– Кстати, а где рукопись? – спросил исторический просветитель. – Вы мне даже не показали её.
– Какую рукопись? – успел вымолвить начинающий драматург и повалился набок. Хорошо, кресло было глубокое.
Помощница просветителя вызвала скорую. Приехали быстро. Пока приводили старого человека в чувство, проверили его портфель. Никакой пьесы там не оказалось. Зато нашли социальную карту москвича и персональное приглашение от «Московского долголетия» в танцевальную группу. По ним и определили, что никакой он не Пантелеймон Будуаров, а просто Пётр Бурлаков.
– Два в одном, – поделился с хозяином кабинета доктор. – И склероз и деменция. Ему же сто лет почти. Но вы не волнуйтесь, мы сами доставим дедушку домой в целости и сохранности.

* * *


Смешинка

Поздний воскресный вечер. Счастливое мирное время. На широкой и мягкой кровати уютненько так расположилась девочка Саша, которая приехала к бабушке с дедушкой на выходные. Но сразу же спать она не собирается. Надо ещё чтобы дедушка обязательно рассказал на ночку смешную историю. Он всегда ей рассказывает такие истории перед сном. А она всегда смеялась и, перебивая дедушку, добавляла к его повествованию свои весёлые придумки.
– Дед, ну скоро ты? – позвала она дедушку.
– Господи! – проворчал дедушка, входя в комнату. – Я тебе давно уже всё рассказал.
– А ты просто придумай что-нибудь, – посоветовала Сашенька.
– Ладно, как скажешь, – согласился дедушка и, не раздеваясь, лёг рядышком с внучкой. Сашенька тут же сложила ручки под голову и крепко прижалась к родному дедовому плечу.
Все дедушкины истории всегда начинались со вступительного слова «однажды». Но рассказывать разные необычные и весёлые истории становилось дедушке всё сложнее – уж всё, казалось, самое смешное и удивительное он уже вспомнил и обсмеял вместе с внучкой. Поэтому в последнее время он чаще всего произносил по ходу то, что просто в голову приходило. При этом, начиная очередную галиматью, он сам точно не знал, какое слово должно последовать за вступительным. Именно так было и в этот раз.
– Однажды, – начал дедушка свою очередную историю, – уехал я на недельку из Москвы и иду по окраине села. С одной стороны дома, а с другой стороны густой лес. Чувствую, мне по-маленькому надо, как тебе иногда. Но к огородам же я не пойду, там люди и видно всё. И я, конечно, пошёл в лес. Вижу, на опушке домик деревянный, из брёвен сложенный, с двумя входами с разных сторон. На одной стороне написана большая буква «М», а на другой стороне написана большая буква «Ж». Знаешь, такие туалеты бывают в деревнях или на автобусных остановках за городом?
– Знаю, – ответила Саша. – Мы заходили в такой, когда на дачу к маминой подруге ездили.
– А что буквы «М» и «Ж» означают, знаешь?
– Да, мужчины и женщины.
– Правильно. Так вот, забегаю я туда со стороны буквы «М», а там медведь сидит. И как зарычит на меня: «Ты что, слепой что ли!» Я говорю испуганно: «Нет, не слепой. Я зашёл сюда, потому что буква «М» с этой стороны». А медведь ещё страшнее как зарычит: «Так это же звериный туалет. А буква «М» означает, что это для медведей». Представляешь? Вот такая история со мной приключилась.
Сашенька громко засмеялась. Дедушка тоже сам расхохотался, но что дальше рассказывать, он не знал и не думал вовсе. Рассмешил ведь внучку, подумал он, обязанность свою выполнил и хватит.
– Вы чего там расхихикались! – послышался из кухни строгий голос бабушки. – Опять смешинка в рот попала. Спать пора, завтра папа с мамой рано приедут, в садик надо, а они гогочут. Дед, кому говорю, закрывай двери и иди сюда.
Дедушка встал, нежно поцеловал внучку в лобик, пожелал спокойной ночи и хотел выйти уже. Но Сашенька, продолжая смеяться, остановила его:
– Подожди, дед, а с другой стороны жираф сидел, что ли?
Но дедушка закрыл уже за собой дверь, и Сашенькин вопрос так и остался без ответа.

* * *


Криминальный поцелуй

Почти все как-то вянут, кукожатся утром после честного и желанного свидания на одну ночь. Глаза виновато отводят, смотрят куда-то мимо, спешат поскорее исчезнуть, будто грех какой совершили. Спасибо друг другу не скажут, не спросят о самочувствии, кофе не попьют вместе. Не пожелают удачи и не намекнут даже на возможное продолжение знакомства. А у этих всё наоборот.
– Я провожу тебя до остановки, – сказал он.
– Хорошо, – согласилась она.
Вышли на Пролетарскую. Раннее воскресное утро. Тихо, безлюдно. Нормальные люди спят ещё. А ненормальные, типа вот этой маленькой сгорбленной старушки с двумя сумками, стоят и ждут первого трамвая. А сумки большие, туго забитые чем-то и не застёгнуты даже от избытка содержимого.
Зная, что предстоит скорое расставание и, не зная, что будет с ними дальше, он нежно поцеловал девушку в губы.
– Безобразие! – прервала сладостное мгновение старушка. – Ни стыда, ни совести! При всём честном народе! Ай-я-яй!
– А честной народ это вы? – поинтересовался парень у старушки. – Никого же нет.
– А я что, не человек, что ли!
– А не на барахолку ли намылился этот честной человек?
– А ты почём знаешь?
– А чего тут знать-то. Вон он утюг ржавый из сумки торчит. Ни стыда, ни совести!
– Сам ты ржавый! – отмахнулась старушка. – С такой пенсией и трусы рваные продавать понесёшь.
– Неужели купят?
– Купят, – заверила старушка. – Мигранты всё купят. Я вон сорок лет в школе учительницей отработала, а денег и мне ни на что не хватает. Соседи избавятся от чего-нибудь, я и везу на рынок. Всё лишняя копеечка.
– А самой вам сколько лет?
– Восемьдесят пять.
– Ого! – воскликнули в голос молодые люди. – Как же вы там одна, бабуля?
– Почему одна! – с достоинством возразила старушка. – У нас там коллектив.
– Коммунистического труда?
– Ну, посмейся, посмейся, коли шибко охота, – беззлобно заметила старушка. – Мы там праздники отмечаем, дни рождения. Зимой выпьем, бывает. Для сугреву, как говорится.
– Песни про Ленина поёте, наверно? – и парень запел, вытянув правую руку вперёд, как на памятниках вождю. – Ленин всегда живой. Ленин всегда с тобой. В горе, надежде и радости.
– Дурачок ты! – обозвала парня старушка и обратилась к его спутнице. – Как ты с ним живёшь только?
– Вот так и живу, – отшутилась девушка. – Люблю потому что.
В этот миг за дальним поворотом послышался стук трамвая, на рассвете далеко его слышно.
– Можно? – попросил разрешения у старушки парень, прижимая к себе девушку.
– Да целуй уже. Только сумки помоги поднять.
Поцеловав подружку и шепнув, что позвонит, парень галантно помог ей войти в вагон, затем легко поднял увесистые сумки и вместе со старушкой поставил их на пол, подальше от двери, отступил немного назад, и трамвай поехал. Но девушка успела всё же грустно улыбнуться на прощание. Парень-то оказался добрым и с юмором. Чего так не хватает многим мужчинам.
Я думаю, они встретятся ещё и обязательно вспомнят, сколько бы лет не прошло, свой криминальный поцелуй на остановке, за который их отчитала старенькая учительница со ржавым утюгом.

* * *


Убийство в Большом театре

Лихие девяностые. Трое молодых рэкетиров требуют деньги у пожилого коммерсанта. Это такое кино смотрит по телевизору Анжела. Вдруг звонок по смартфону мужа, который греется в ванне. Уверяет, что горячая вода для сосудов полезна и думать помогает. Анжела берёт аппарат и, не отрываясь от экрана телевизора, говорит:
– Слушаю.
– Кто это?
– А вы кто?
– Соломон Кавалерия.
– И что вам надо?
– Позовите Михаила.
«Ага, сейчас, – взволнованно подумала Анжела. – Разбежался. Это точно те кавказцы, которые наехали на Мишину фирму».
– Его нет, – стараясь не выдавать испуг, соврала она.
– Передайте ему, когда появится, что звонил Соломон Кавалерия.
«Ну, надо же, с кем связался, – снова подумала Анжела. – Имя-то какое-то подозрительное, а фамилия вообще бандитская».
– Не передам.
– Почему?
– А он умер.
– Давно?
– Похоронили уже.
– Где?
– На Новодевичьем кладбище, – вспомнив первое попавшееся, ответила Анжела.
– Большой человек, однако, сочувствую, – произнёс собеседник и отключился.
– Звонил кто-то? – выйдя из ванной, спросил муж, здоровенный такой тридцатилетний бугай, бывший боксёр, чемпион. Только чего Анжела сказать точно не смогла бы, путает постоянно.
– Звонил какой-то Соломон Кавалерия, – не хотела, а всё равно проговорилась Анжела.
– А кто это?
– Тебе лучше знать, – продолжая смотреть телевизор, ответила Анжела. – Ты же постоянно вляпываешься в разные истории.
– В какие ещё истории?
– А вчера что ты рассказывал про кавказцев?
– То, что они приехали. И мы вместе будем создавать новый бойцовский клуб. А при чём здесь это?
– При том, что себя не жалко, так меня пожалей.
– Ну, началось. Так, я не вижу последний номер, – взяв свой смартфон, сказал Михаил. – Надо перезвонить и спросить, кто же это такой Соломон Кавалерия.
– Не надо.
– Почему?
– Наверняка бандит какой-нибудь.
– У тебя все бандиты. И я бандит. Смотришь ерунду всякую. Где номер-то?
– А я удалила его, – призналась Анжела и, чтобы не нарваться на скандал из-за этого, решила тут же поменять тему разговора. – Ты лучше скажи, когда в Большой театр меня сводишь? Сколько я могу напоминать об этом! Я же говорила тебе, что ни разу там не была.
– Обязательно свожу, не беспокойся. Вот как раз насчёт билетов из мэрии должны позвонить. Специально для тебя заказал лучшие места в партере. В кассе на них билеты не купишь.
Но никто из мэрии Михаилу не позвонил. Ни через день, ни через неделю, ни потом. Неудобно, но Михаил всё же решил сам позвонить новому знакомому, чиновнику по спортивным делам, который и обещал достать билеты в Большой.
– А мне сказали, ты умер, – удивился этот самый знакомый, тоже бывший боксёр.
– Это кто такое сказал! – в свою очередь удивился Михаил.
– Жена твоя, наверно, если ты женат. Я позвонил, хотел билеты тебе передать, а она сказала, что тебя уже похоронили.
– А как ты назвал себя, когда позвонил?
– Как есть, так и назвал, Соломко Валерий. А что?
– Так это ты, оказывается, Соломон Кавалерия?
– Не понял.
– Да это ей так послышалось
– А зачем она придумала, что ты умер?
– Да ей всё бандиты мерещатся. Извини, что так получилось. Но от билетов мы не отказываемся.
– Теперь только через месяц, дорогой, не раньше.
Вечером Анжела спросила мужа:
– Когда в Большой театр пойдём?
– А театр закрыли на месяц, – с невозмутимым выражением лица ответил Михаил. – В связи с убийством. Представляешь, какой-то солист балета прыгал-прыгал по сцене, потом достал пистолет из бандажа, это такие обтягивающие трусики, и выстрелил в первый ряд прямо во время спектакля.
– А как он туда пистолет-то засунул?
– Потом покажу. А тебя только это интересует, а кого убили тебе не интересно?
– Ну, и кого же?
– А помнишь, мужик звонил, меня спрашивал?
– Соломон Кавалерия, что ли?
– Его самого.
– А за что?
– А чтобы чужих жён не отвлекал, когда они телевизор смотрят.
– Ну и правильно! – решительно заявила Анжела. – Туда ему и дорога, бандит несчастный.

* * *


Бородатый мишка

– А борода у него какая, если бы ты только видел, длиннее рогов! – и Димка опустил правую ладонь почти до пола. – А перед нашим отъездом в Москву он ещё дядьку одного закатал.
– Как это закатал? – удивился Алёша, слушая на перемене рассказ школьного дружка о его приключениях летом в деревне у бабушки.
– Ну, так бабушка сказала, – и в этот миг раздался звонок на урок. – Забодал, короче, как козлы бодают, не знаешь, что ли.
– Все выучили басню, которую я задавала? – спросила учительница, уткнувшись в классный журнал.
Алёша чувствовал себя уверенно, уж он басню «Квартет» выучил на пятёрку.
Именно его, как по заказу, и вызвала учительница к доске.
– Проказница-мартышка, осёл, козёл, да бородатый мишка затеяли сыграть квартет, – громко продекламировал Алёша.
И тут по непонятной для него причине все ребята в классе расхохотались.
– Давай сначала, – тоже почему-то улыбаясь, предложила учительница.
– Проказница-мартышка, осёл, козёл, да бородатый мишка затеяли сыграть квартет, – снова продекламировал Алёша.
– Так, это уже не смешно, – строго прервала его учительница. – Скажи честно, ты выучил задание?
– Конечно, выучил, – признался Алёша, хотя сам уже начал сомневаться в этом, потому что класс продолжал дружно смеяться.
– Тогда читай точно по тексту, – приказала учительница. – И не забывай, что ты не в цирке.
– Я не забываю, – с обидой в голосе тихо произнёс Алёша и снова, в третий раз уже, у него получился бородатый мишка.
Дальше учительница ничего слушать не стала. Заподозрив, видимо, что-то неладное в поведении своего третьеклассника, она спокойно усадила его на место без оценки ответа.
Потом, правда, быстренько всё прояснилось. Когда Алёша узнал, как он неумышленно, просто оговорившись, переделал самого дедушку Крылова. А всё из-за этого Димки с его бородатым козлом.

* * *


Горчица с икрой

Новогоднее застолье. Семья Громовых с улицы Новая Басманная пригласила в гости давних своих друзей – семью Гиршиных с улицы Старая Басманная. Громовы считали себя русскими, хотя кого только не намешано было в их родах и по жене и по мужу. А Гиршины считали себя евреями, хотя в целом по предкам, даже со стороны жены, со стопроцентным доказательством это тоже не подтверждалось. Дети их выросли и отмечали праздники уже сами по себе.
– Холодец у тебя сегодня просто бесподобный, – похвалил вдруг жену Василий Петрович.
– Куда ж ты столько горчицы положил? – удивилась она.
– А я люблю её и могу сколько угодно съесть.
– Прямо без мясного, в чистом виде, – шутливо добавил Арон Шаевич.
– А что, целую столовую ложку запросто съем и даже не поморщусь.
– Не верю.
– Спорим?
– Спорим. На что?
– На банку икры.
– Согласен. Дамы, вы свидетельницы.
После этого Василий Петрович действительно взял ложку, выдавил на неё из тюбика приличную горку горчицу и, театрально причмокивая, съел её. Конечно, ему было ужасно плохо, во рту всё заполыхало, глаза заслезились, но… спор есть спор.
– И где ты деньги на икру возьмёшь? – спросила жена Арона Шаевича.
– Не вижу ничего особенного, – вместо прямого ответа заявил вдруг её муж. – Я тоже так могу.
– Попробуй, – предложил Василий Петрович.
– И пробовать нечего, – сказал Арон Шаевич и в точности повторил всё то, что сделал с горчицей Василий Петрович.
Когда прощались, то перед самым уходом жена Василия Петровича спросила жену Арона Шаевича, да так, чтобы мужья слышали это:
– Сара, а ты не знаешь, зачем наши умные мужчины по ложке горчицы съели?
– Откуда я знаю, Наташа, – пожала плечами жена проигравшего спорщика. – Главное, что никто никому ничего не должен.

* * *


Полёт в будущее

Явился Иван домой ровно в полночь. Минут десять не мог ключ в замок вставить. Но жену будить не хотел. Когда всё же противная дверь в квартиру открылась, Иван зашёл и сразу рухнул у порога. Не раздеваясь. Силы для вертикального положения покинули Ивана окончательно. Ещё бы, столько выпить: бутылка водки, две бутылки пива, или три, да без закуски путёвой, головка лука – не мясо в горшочке. Короче, очередной недельный запой подкосил Ивана под корень. И он мгновенно уснул. Успев, правда, подложить под голову мятый сапог жены.
Ноги Ивана, как и остальные конечности, блаженно расслабились. Но могучий богатырский мозг его продолжал работать. На самом деле в дымину пьяный он валялся в прихожей, а во сне он летел из Москвы на Марс. В каком-то вагоне типа старого трамвая. Народу много, и все какие-то однополые, ни мужики, ни бабы. И он такой же. Только беременный, сидит и смотрит на своё огромное пузо. Чувствует, подошло, рожать надо. Помогите, кричит, схватки у меня. А народ его успокаивает, потерпи, дорогой, долетим скоро. А он в ответ кричит, давайте на Луну завернём, там роддом, говорят, хороший, у меня уже воды отошли. И чувствует при этом, что его кто-то реально в бок пинает и тряпкой по спине охаживает.
Открывает Иван глаза – жена рядом в сорочке стоит.
– Опять обмочился, – говорит. – Ну вот что мне с тобой делать!

* * *


Допрос

В кабинете отдела полиции Китай-город двое, молодой полицейский и пьяный гражданин пожилого возраста.
– Ну что, мужик, давай поговорим?
– Давайте, только сначала выпьем.
– Нет, давай поговорим, а потом выпьем, может быть.
– Да кто же так в Москве работает?
– Я так работаю.
– А наоборот не пробовали?
– Не твоё дело.
– А, если не моё, чего тогда говорить?
– Для протокола.
– Так вы писать будете?
– Буду.
– Ну, пишите.
– Итак, что ты сказал потерпевшим?
– Сказал, что мужик сказал-мужик выпил.
– А потом?
– Сказал, что мужик выпил-мужик сказал.
– И что ты сказал?
– Сказал, что все говорят.
– А что все говорят?
– А то вы не знаете.
– Не знаю.
– Сказал, что они говорят.
– Кто они?
– Мужики.
– Какие мужики?
– Которые говорят, что мужик сказал-мужик выпил.
– А потом мужик выпил-мужик сказал, так что ли?
– Так точно.
– Ты уже это говорил.
– И ещё скажу.
– А я ещё раз спрашиваю, что ты сказал потерпевшим?
– А то вы не знаете.
– Не знаю, скажи.
– Так я же уже сказал.
– Да что ты сказал-то?
– Давайте выпьем, потом скажу.
– А без выпивки не скажешь?
– Не скажу.
– А что я в протокол должен записать?
– Не знаю. Я уже столько наговорил, а вы не пишете.
– А чего писать-то, хрыч старый?
– Это вы уже сами должны знать.
– Что я должен знать?
– А вы не понимаете?
– Не понимаю.
– А поговорить хотите?
– Хочу.
– Ну вот, когда работать научитесь, тогда и поговорим.
На том допрос и закончился.

* * *


Свидание с королевой

1965 год. Москва. Пятница. Время 16.15. Иду с завода после укороченной смены для рабочих, обучающихся в вечерней школе. Через дорогу от проходной кинотеатр. Взял билет на 16.30. Название фильма не помню. Очень пожилая контролёрша проверила, пропустила, ничего не сказала. В просторном фойе люди спокойно ходят, портреты артистов разглядывают. Двери в зал открыты, свет горит, и там уже сидят зрители, совсем немного, правда. Звучит звонок, захожу, сажусь на своё место. Двери закрываются. Люстры гаснут. Всё, как обычно. Но дальше… Засветился экран, на нём какой-то мужик, спиной к камере, отъезжающий паровоз, на ступеньках вагона какая-то тётка с растрёпанными волосами, которая истошно кричит этому мужику: «Прощай, Федя!» «Прощай, моя королева», – трагическим тоном произносит мужик, не оборачиваясь. Паровоз с дымящей трубой удаляется в маленькую точку посредине экрана, из которой, всё увеличиваясь, наезжает на зал большое слово «Конец». Длилось это зрелище минуту, не больше. Включили свет. Ну, думаю, сапожники, с обратной стороны плёнку зарядили. Ладно, подождём. Но, что я вижу – зрители все встают и молча дисциплинированно направляются к выходу из зала, в углу возле сцены. И я встал, оглянулся, позади меня уже никого нет, я один остался, двери в фойе закрыты. Помешкал чуть и тоже вышел. Стою на другой улице, за кинотеатром уже, и гадаю, что за случай такой. Пару раз провернулся на месте и в полном недоумении потопал, куда и не надо было пока. Через минут десять, однако, я решил вернуться и выяснить, за что же я отдал целых 50 копеек. Даже матюкнулся про себя, как умел. Тем более, что я тогда уже мечтал стать назойливым адвокатом. Вернулся, выяснил. Оказывается, в кинобудке перед самым концом предыдущего сеанса вырубили электричество. Кто-то из зрителей ушёл, а кто-то остался досмотреть, так как им пообещали быстро устранить неполадки. Вот я и попал в число этих недосмотревших свой фильм зрителей.
– Оставайся на следующий сеанс, – предложила контролёрша. – У меня всегда есть в запасе одно свободное место на всякий случай.
– Нет уж, спасибо, – ответил я. – В 18.30. у меня тут рядом свидание со своей королевой.
– С какой ещё королевой? – удивилась добродушная сотрудница советского кинопроката.
– С настоящей, – уточнил я. – Магомаевской.
Моя королева явилась вовремя. Молоденькие фрезеровщицы тогда не позволяли себе опаздывать на встречу с парнем. Особенно слегка рыженькие, с чудными веснушками, искренней улыбкой и преданным взглядом.

* * *

Весёлое утро

Суббота. Обычная московская квартира. За утренней трапезой дедушка, бабушка и Гришка, их шестилетний внук, которого в пятницу вечером на вкусные выходные доставили им постоянно занятые его папа и мама. Бабушка и дедушка – молодые пенсионеры, бывшие школьные учителя с навечно сохранившейся привычкой кого-нибудь чему-нибудь поучить.
– Ну как у тебя дела в садике? – спрашивает внука дед.
– Хорошо, – отвечает Гришка.
– А, если конкретно, чего ты там совершил выдающегося?
– Я с первого раза мячом точно в кольцо попал.
– Молодец! А ты знаешь, как называется тот, кто метко бросает, кидает или стреляет? Вот прицелился и попал прямо туда, куда надо.
Гришка, с маленькой котлеткой на вилке, слегка призадумался. Проходит минута.
– Ладно, я тебе подскажу, – не стал томить дорогого внучонка дедушка. – Слово это начинается с буквы «с».
– Стрелок что ли? – тут же спросил Гришка.
– Почти верно, – соглашается дед. – Только стрелок это вообще тот, кто просто стреляет. Все стреляют, значит, все стрелки. А вот как называют того, кто всегда попадает с первого раза точно в цель? Как ты, например, в детском садике.
Проходит ещё минута. Гришка молча жуёт котлетку и думает. Правда, не очень усердно, зная, что дедушка всё равно сам назовёт нужное слово.
– Подсказываю дальше, – говорит дед. – Снай?..
– Снай… – повторяет Гришка. – И кто такой этот снай? Дайте ещё подумать.
Прошла третья минута неглубоких детских раздумий. От котлетки ничего не осталось. Гришка беззаботно выбирает кусок шоколадного торта с цветочком и подносит его ко рту.
– Пер, – не выдержав ожидания правильного ответа и поставив недопитую кружку чая на стол, вдруг решительно произносит бабушка.
Дед чуть не подавился от смеха. Бабушка тоже громко расхохоталась, поняв, что вторую половину слова она высказала с явным опозданием, да ещё с мягким звуком «е», а не «э». И Гришка рассмеялся над смешным словом, так и не разобравшись пока, кто же он – снай или пер.

* * *


Героический шутник

1951 год. Таджикистан. Утро. Аэродром. Самолёты на приколе. Рядом здание штаба. У входа чёрный лимузин с дремлющим шофёром. В помещении, похожем на школьный класс, лётчики. Почти все – боевые офицеры. Каждый сидит за отдельным столом.
За последним столом посередине сидит майор с глубоким шрамом на лице и золотой звездою на кителе. Пробивающийся сквозь окно солнечный луч будто специально падает на эту звезду, добавляя ей ещё больше блеска и значительности.
За «учительским» столом стоит пожилой генерал из Москвы, чуть позади от него, прислонившись к двери – адъютант. Генерал говорит уже целый час. И всё о стоящих задачах по укреплению и защите южных границ. При этом он с особенным акцентом произносит фразы типа: «Перед нами стоят задачи», «Мы обязаны выполнить стоящие перед нами задачи», «Поставленные перед нами задачи требуют от нас…» и тому подобные. Раз сто уже сказал в полной тишине про эти самые задачи, которые всё стоят и стоят. И вдруг с последнего ряда раздаётся удар кулаком по столу.
– Вы с чем-то не согласны, товарищ майор? – спросил генерал офицера со шрамом и звездой.
– Согласен, товарищ генерал, – не вставая, как этого требует устав, ответил майор. И тут же продолжил, изображая важную озабоченность. – Только я вот о чём думаю. Вот бы у меня член так стоял, как перечисленные вами задачи!
Такого громогласного хохота горячая таджикская земля не слышала ещё, наверно. Генерал тоже разразился смехом и, закрыв лицо руками, плюхнулся на стул. А, когда слегка успокоился, повернулся к адъютанту и, кивая на рассмешившего всех майора, сказал по-доброму:
– И ведь ничего не сделаешь с этим шутником. Он же Герой Советского Союза.

* * *


Врать уметь надо

Сидят на скамейке в парке два очень пожилых соседа по дому, два деда, можно сказать. Один неторопливо, по глоточку, отпивает пиво из бутылки. Идут трое полицейских, при полной амуниции, видно, что на дежурстве. Останавливаются перед дедами.
– Почему нарушаем? – спрашивает сержант с планшетом на боку, не иначе как старший по наряду. – Распивать спиртные напитки в общественных местах строго запрещено. Такой порядок. Придётся штраф заплатить.
– Я не пью, – говорит один дед и, показывая на товарища, отодвигается на край скамейки. – Это он нарушает. Я его предупреждал, что нельзя.
– Ребята, родненькие, простите дурака старого, – виноватым тоном заговорил другой дед. – Я вообще не пью. Но сегодня день танкиста. А я в танковых войсках служил. Вот и решил отметить.
– Всё равно не положено, – говорит сержант и берёт в руки планшет. – Предъявите ваши документы.
– Да какие документы, помилуй, сынок, – искренне недоумевает нарушитель порядка. – Я же просто погулять вышел.
– Тогда назовите фамилию, имя, отчество. Я запишу, и вы всё получите по почте.
– Канделябров Давид Мордехаевич, – не раздумывая ни секунды, представился дед с бутылкой.
– Ну и данные у вас, – удивляется сержант, записывая их на листок бумаги в планшете. – Необычные какие-то, редко встречаются.
– Да уж какие от родителей достались.
– А фамилия через «о» или через «а» пишется?
– Через «а», конечно. И в отчестве тоже через «а». Не ошибитесь, пожалуйста.
– Мардехаевич, что ли?
– Нет, третья гласная «а» после «х». Другую гласную тут ставить нельзя, а то некрасиво получится.
– Ладно, записал всё красиво, как вы сказали. Теперь адрес?
– Москва, улица Адмирала Кутузова, дом тридцать один, квартира тринадцать, – опять же без промедления ответил дед и бросил недопитую бутылку в стоящую рядом урну.
– Две чёртовы дюжины, одна против другой, – с улыбкой заметил сержант. – И как вам по такому адресу живётся?
– Нормально. Почти полвека уж обитаем с женой в этом доме.
– Хорошо, – подытожил сержант. – Я всё записал. Ждите квитанцию.
– А вы всё правильно записали? – забеспокоился дед. – А то пришлют не мне и не туда.
– Не волнуйтесь, гражданин. Ваши данные я зафиксировал точно.
Когда полицейские отошли на почтительное расстояние, всё время сидевший до этого молча второй дед, воскликнул:
– Ну ты даёшь, Петрович! Да ещё имя моё присвоил. И ни в какой армии ты не служил, сам же рассказывал. И жены у тебя нет. И дом у нас новый. И номер у него не тот. И квартира твоя две шестёрки. И никаким адмиралом Кутузов не был. Одно правда, что день танкиста сегодня.
– Это ты даёшь, трус несчастный! – возразил Петрович. – Я бы другое имя придумал, если бы ты не испугался и в сторону не отскочил. И про великого полководца нашего я без тебя всё знаю.
– Не обижайся. Я же просто пошутил. Откуда я знал, что они серьёзно привяжутся. Наверняка они тоже спектакль разыграли, ни протокола, ни свидетелей. Ты лучше признавайся, кто тебя так лихо врать научил?
– Отец, когда мне лет десять было. Взял как-то с собой под Новый год в лес за ёлкой. Мороз, помню, был сильный. Срубили мы небольшую ёлочку, идём себе домой, и вдруг лесник с дружинниками. И тоже блокнотик достали и фамилию у отца спрашивают. А он спокойно так отвечает, Канделябров. А я рядом стою, молчу. Записали всё со слов отца и отпустили. Вот с тех пор я и не представляюсь как есть без особой нужды.
– А попроще нельзя было придумать?
– Э-э, Давидка, тебя ли учить этому! Вот сказал бы я им честно, что я Сидоров Иван Петрович, проживающий на улице Ленина, они бы ни за что не поверили. Короче, врать уметь надо.

* * *


Любовь по паспорту

Очередной раз, слава Богу, у пожилой супружеской пары, шибко интеллигентных москвичей, опять всё получилось. Почти так, как в их лучшие молодые годы. А почти, потому что жене как-то не по себе было. По завершении навязанного природой процесса муж спросил у жены заботливо:
– Что-то ты, любимая, заприохивала сегодня?
– Заприохиваешь тут, когда ты удержу не знаешь, – проворчала жена, потягиваясь. – Выгибаешь меня, как вздумается, будто мне двадцать лет или я гимнастка какая. Все мышцы болят.
– Ну, знаешь, раз в неделю и потерпеть можно, – возразил муж.
– А ты в паспорт давно заглядывал?
– По этому поводу никогда, – ответил муж и добавил после некоторого раздумья. – Ладно. Намёк понял. В следующий раз учту.
Прошла неделя. Жена в полумраке привычно устраивается на кровати, зная о предстоящем событии. Подходит муж и перед тем, как приступить к вожделенным действиям, он что-то старательно кладёт на подушку, рядом с головою супруги.
– Что это? – спрашивает жена, оборачиваясь.
– Как это что, паспорт, – отвечает муж. – В раскрытом виде. Буду заглядывать иногда.
– А ты чей паспорт принёс?
– Твой, конечно.
– Нет уж, и свой неси тоже. Положишь его с другой стороны…
Как там получилось у них в этот раз, неизвестно. Но смеялись они долго и с обоюдным удовольствием.

* * *


Слов нет

– Ну, что делать будем? – спросил парень из автомобильной инспекции, глядя на неправомерно припаркованный Мерседес экстра-класса.
– Грузить будем, – уверенно ответил опытный эвакуаторщик. – Номера на машине наши, московские. Ладе нельзя, а Мерсу можно, что ли. Да и план выполнять надо.
Погрузили и увезли на штрафстоянку. Где в барачном помещении на оформлении документов и выдаче авто незаконопослушным хозяевам трудился в этот день Иннокентий.
Через час появляется хозяин Мерседеса с личным охранником могучего телосложения. По всему видно, что оба нерусские. Хозяин выглядел весьма импозантно. Чисто выбрит, седина на висках, фирменный галстук, пальто цвета беж.
– Встаньте в очередь, как все, – строго сказал Иннокентий через окошечко охраннику, который начал было бесцеремонно стучать в закрытую дверь. Тот поморгал недоумённо, но подчинился.
Подошёл их черёд. Иннокентий без лишней волокиты проверил всё, вручил квитанцию и указал на банк через дорогу, где принимали оплату штрафов.
Но после, перед тем как выдать пропуск на выезд, Иннокентий знаками подозвал к окошку владельца Мерседеса.
– Вот ручка, вот протокол, укажите вот здесь, что жалоб и претензий не имеете. И распишитесь.
Нерусский импозантный человек ручку принял, но писать ничего не стал.
– Я не понимай, – выговаривает он кое-как по-русски и жалобно смотрит на своего телохранителя. А тот лишь широченными плечами пожимает.
– Ладно, – вошёл в положение Иннокентий. – Просто вот в этой строчке после печатных слов «Жалобы и претензии» напишите на русском языке одно слово «Нет». И всё.
Обладатель шикарного Мерседеса взял протокол в руки, покрутил его туда-сюда, перед носом охранника помахал им зачем-то. И снова признался:
– Я не понимай.
– А тут и понимать ничего! – с раздражением произнёс Иннокентий. – От вас требуется только написать всего одно слово «Нет». И давайте быстрее, вы всех задерживаете.
Наконец, кивая головой и бормоча что-то себе под нос, не знающий русского языка нарушитель медленно, но всё же заполнил протокол и отдал его Иннокентию. Который на повышенных тонах разбирался уже с другим нарушителем в куртке и штанах цвета хаки. По всему видно, русским.
Минут через десять Иннокентий, увидел, как через открытые ворота выехал освобождённый Мерседес экстра-класса. А в конце смены он, специалист с высшим юридическим образованием, просматривая и сортируя оформленные за день официальные бумаги, был весьма озадачен вопросом, что делать с протоколом без подписи, но с выразительным указанием собственника автомобиля на его жалобы и претензии – СЛОВ НЕТ.

* * *


Имена и судьбы

– И как вам жилось там? – спросил я очень старенькую соседку по дому, сидя с нею на лавочке во дворе напротив детской площадки.
– Весело, – ответила Екатерина Варфоломеевна. – Мы же молодыми были. Сказали, целину надо поднимать, мы и попёрлись.
– Прямо из Москвы в Казахстан?
– Ну да, вызвали в райком комсомола, оформили путёвку и вперёд. Но это ладно. Я же там чуть замуж не вышла.
– Как это чуть?
– А ты не торопишься?
– Нет, посижу тут с вами на солнышке.
– Тогда слушай. Он с Украины был. Высокий такой парубок, как у них говорят. Звали его Анатолий. Привязался ко мне, как банный лист. Хотя там и бань-то нормальных не было. И всё бы ничего, да вот называл он меня специально не по имени, а только по отчеству. Фотография моя на доске почёта висела, он и прочёл. Подойдёт со мной к дружкам и говорит, вот познакомьтесь, это моя Варфоломеевна. Или полезет с поцелуями и говорит, дай-ка я тебя обниму, Варфоломеюшка. Мне восемнадцать лет, а он ко мне будто к тётке на базаре обращается. Скажет и ржёт, как дурак. Такое, видите ли, отчество у меня смешное.
– Ну и вы бы его по отчеству называли в отместку, – предложил я вариант поведения.
– Обидеть боялась, – вздохнула старушка. – Да и отчество его я не знала, на кой оно мне. Любила просто и всё.
– Понятно. А замуж-то почему не получилось?
– Ты слушай и не перебивай. Поехали мы прямо со стана в посёлок расписываться. А перед тем, как подписи поставить, регистраторша и спрашивает Анатолия, согласен ли он, Ананий, взять в жёны Екатерину. А он, как ни в чём не бывало, отвечает, согласен. Представляешь. Я очумела прямо. Какой ещё Ананий, спрашиваю. А он объясняет, что это он по жизни Анатолий, а по документам Ананий. Такое, мол, родители ему имя дали. Ах ты, паразит, говорю. Варфоломеевна, значит, смешно, а Ананий лучше. Это что, говорю, получается, дочку мою, например, будут звать Ананьевна. Нет уж, сказала я твёрдо, проваливай, дорогой, с таким именем, куда подальше.
– А потом?
– Потом я домой вернулась. Но замуж так и не вышла.
– А дочка откуда? И внучка у вас есть, и правнучка. Я же их знаю.
– От другого мужчины, которого я совсем не любила. Зато имя у него было шикарное.
– Какое?
– Ну ты же говоришь, что знаешь нас всех.
И в этот момент, выйдя из подъезда, подошла к нам дочь Екатерины Варфоломеевны, пожилая женщина восточной наружности.
– Добрый день, Татьяна Алтынбековна! – поздоровался я.

* * *


Раритет

2013 год. В редакцию газеты «Правда» пришёл пожилой мужчина с рукописью статьи о том, как Зюганов будто бы сам, добровольно, отказался от должности президента России по итогам выборов в 1996 году.
– Ну, какой он главный коммунист после этого! – с возмущением подытожил автор своё устное предисловие к статье.
– А сами-то вы коммунист? – поинтересовалась женщина, которая вела в этот день приём посетителей.
– Разумеется, – ответил мужчина. – Я член партии с девятнадцатого года.
– Ого! – в один голос раздалось в приёмной. – И все находящиеся в ней сотрудницы внимательно посмотрели на необычного посетителя.
– А чего вы удивляетесь, – спокойно отреагировал на их взгляды мужчина. – Я тогда был лучшим молодым рабочим в депо и меня приняли без особых проблем.
– Вот это раритет! – произнесла самая молодая сотрудница редакции. – А партийный билет вам лично Ленин вручал?
– Ну, что за шутки! – недовольно проворчал в ответ мужчина. – Я в «Правду» пришёл или в «Эхо Москвы»?
– Да какие уж тут шутки, товарищ, если вам сейчас должно быть никак не меньше ста десяти лет.
– Это почему же?
– Так вы сами подсчитайте. С девятнадцатого года сколько времени прошло?
Автор статьи помолчал, подумал немного и спросил:
– А я как сказал, с девятнадцатого года, что ли?
– Именно так.
– Вот, пим дырявый! – обозвал себя мужчина. – С девятнадцати лет, конечно. А сейчас мне семьдесят. Я просто оговорился. Извините, пожалуйста.
Его извинили, посмеялись и извинили. Но в публикации статьи про несостоявшегося коммунистического президента отказали.

* * *


Кончать надо

Солидный молодой мужчина по имени Георгий, переходя трамвайные лини напрямую к обычному продуктовому магазину, даже не заметил, что чуть трамвай его не переехал, а затем и грузовая машина. Он шёл и думал, что ему делать со своим так называемым малым предприятием «Рубикон». Третий день думал, не ел почти ничего и не спал почти. Налоговики опять проверку затеяли, арендодатель снова платежи поднял, бухгалтер второй раз в декретный отпуск собралась, новое оборудование сломалось, охранник запил, в суд вызывают. Наличных денег совсем не осталось. Со всех сторон нескончаемые проблемы. Жена ещё психанула. Сказала, не может больше смотреть, как он с ума сходит с этим чёртовым бизнесом, взяла сынишку и уехала к родителям в Воронеж. Конечно, кому понравится, когда муж, не отвлекаясь ни на минуту от предпринимательских забот, грязные кеды в холодильник ставит.
Время позднее, но магазины ещё работали. Георгий после гневного сигнала проехавшего грузовика остановился на тротуаре, вытащил из кармана брюк последнюю пятисотрублёвую купюру, посмотрел на неё, сунул обратно и стал гадать, чего и сколько он на неё сейчас купит. Ага, думает, куплю килограмм пельменей, а на остальные деньги сырки плавленые, сколько получится.
Точно так он и сказал продавщице.
А она смотрит на него и ничего не делает.
Он внятно и громко повторил свою просьбу.
Та опять ничего не делает. Просто стоит, как памятник со скрещенными руками на могучей груди, и смотрит на него.
– В чём дело? – спрашивает Георгий.
– На какие остальные? – спрашивает в свою очередь продавщица.
– Послушайте, мне сейчас не до смеха. Я устал, как собака. Дома шаром покати, а есть хочется.
– Сочувствую, молодой человек. Но я должна знать, на какие остальные вам сырки отпустить.
– Не морочьте мне голову, – начал сердиться Георгий. – Трудно, что ли, подсчитать, сколько сырков получается.
– Это ещё надо разобраться, кто кому голову морочит, – тоже заметно повысив голос, ответила продавщица. – Почему я должна чего-то там подсчитывать за вас?
– А зачем вы тогда нужны здесь? – Видимо, это уже был перебор со стороны Георгия.
– Не твоё собачье дело! – отрезала продавщица. – Ты будешь брать свои вонючие пельмени или нет?
– А сырки?
– Да задолбал ты меня уже с этими сырками! Ты можешь нормально сказать, сколько тебе их надо?
– А я откуда знаю. Вы должны взять и подсчитать, сколько получается.
– Как?
– Вы что, арифметику в школе не проходили или мозгов не хватает?
– Мы тебе сейчас полицию вызовем и посмотрим, у кого чего не хватает.
– А я вам кого-нибудь из столичного управления торговли вызову.
После таких обоюдных угроз продавщица сорвалась с места и вскоре вернулась в сопровождении администратора магазина.
– Вот, полюбуйтесь, требует от меня, чтобы я ему на какие-то остальные сырки продала.
– Да, категорически требую! – подтвердил Георгий.
– Так, успокойтесь оба, – сказала администратор и спросила Георгия. – Скажите, а вы деньги, которыми располагаете, показывали продавцу?
– Нет, – честно признался Георгий.
– А как же тогда она могла рассчитать, сколько сырков получается?
– Действительно, – улыбаясь, согласился Георгий. – Извините меня, пожалуйста. Что-то у меня сегодня с головой не того. Я лучше пойду.
– Подождите, – остановила его администратор. – Сколько у вас денег?
– Только пятьсот рублей, одной бумажкой в кармане.
– Ну, наконец-то! – радостно воскликнула продавщица. – Сейчас всё сделаем в лучшем виде.
Ушёл Георгий из магазина с пельменями, с сырками и с готовым для себя решением – кончать надо с Рубиконом.

* * *


Страшный экзамен

Брониславу Станиславовичу, молодому доценту кафедры государственного и муниципального управления, внезапно поручили в индивидуальном порядке принять экзамены у одного полковника. Небольшая группа, в составе которой числился этот самый военный, состояла сплошь из работников различных министерств, в том числе почему-то министерства обороны, причём в ранге не ниже руководителей департаментов. Почти все они давно всё сдали, а этот слушатель по засекреченным причинам экзамен не сдавал, и ему предоставили дополнительную возможность.
Доцентом весьма престижной и сугубо гражданской столичной академии Бронислав Станиславович стал всего неделю назад, и раньше принимать экзамены ему не доверяли, разве что зачёты. Он очень разволновался ещё и потому, что экзамен должен был состояться уже на следующий день. Поздно вечером перед сном Бронислав Станиславович разложил на прикроватном столике экзаменационные билеты, улёгся поудобнее, надел очки и стал просматривать вопросы, а вдруг на какой-то из них он и сам толком ответить не смог бы.
Один билет проштудировал, другой… и вдруг дверь в спальную комнату открывается и перед Брониславом Станиславовичем вырастает мужская фигура в кожаной куртке, с папахой на голове, с шашкой на левом боку и с маузером на правом.
– Вы кто, Чапаев? – робко спросил Брониславов Станиславович.
– Нет, я из другой дивизии, – ответил незнакомец и бесцеремонно уселся на край постели. – Некогда Василию Ивановичу по академиям разъезжать, он своих белых добивает.
– А вы своих добили уже?
– Всех под корень вырезал, отдыхаю пока, заслужил. Вот он и попросил меня, боевого соратника, вместо себя экзамен тебе сдать. Так что, давай спрашивай.
– А как к вам обращаться, голубчик? – приподнимая голову над подушкой, спросил Бронислав Станиславович.
– Какой я тебе голубчик! – насупив брови, возмутился посланник Чапаева.
– Тогда, может быть, господин красный командир? – осторожно предложил Бронислав Станиславович.
– Да я тебя сейчас пополам разрублю за господина!
– Извините, ради Бога, я это нечаянно оговорился.
– А за Бога ещё и расстреляю!
– Я больше не буду, правда, – не соображая, чего не будет, но всё равно пообещал Бронислав Станиславович. – Берите билетик, пожалуйста.
– Ну, взял.
– Читайте.
– Сам читай.
– Кадровая политика в системе государственного управления, – послушно зачитал первый вопрос Бронислав Станиславович.
– И что?
– Отвечайте.
– Я, что ли?
– Вы, конечно, не я же.
– А что говорить?
– Ну, расскажите, например, как вы подбираете и расставляете кадры у себя в дивизии, какими принципами и критериями руководствуетесь при этом?
– Чего, какие ещё принципы с критериями! Ты мне голову не морочь. Говори так, чтобы я понял, буржуй недорезанный.
– Ну, какой же я буржуй, – попытался возразить Бронислав Станиславович.
– А кто же ты! Ишь, морду какую наел. На чистенькой простынке лежит, одеяльце в цветочек, лампочка светит.
– Хорошо, товарищ. Давайте сначала. Как вы подбираете и расставляете своих подчинённых?
– Да проще простого. Подбираю, кто не подчиняется, и расставляю к стенке.
– Потрясающе. И второй вопрос, товарищ. Учёт национального состава населения при формировании органов местного самоуправления.
– Опять начинаешь!
– Хорошо. Давайте яснее. Кого, кроме русских, вы берёте в отряд красноармейцев?
– Тебя бы не взял.
– Это почему же, разрешите полюбопытствовать?
– Так ты же непонятно кто. Отравишь лошадь и смоешься.
– Куда?
– А леший тебя разберёт. К предкам, наверно.
– Неужели в Польшу?
– Так ты шляхтич, что ли? А я думал еврей.
– Я не еврей, а поляк. Преподаватель в третьем поколении. Сын профессора, между прочим.
– А зовут-то тебя как, интеллигентишка?
– Бронислав Станиславович.
– Да как же тебя с таким именем в академию генерального штаба взяли! Хрен выговоришь. И не поляк ты никакой, если ты Броня. Форменный еврей.
– Послушайте, уважаемый. Я ничего не имею против евреев, но я поляк. И горжусь этим.
– А я говорю, еврей.
– А я утверждаю, что поляк. И корни у меня польские.
– Под эти самые корни я и изрублю тебя, как всякую белую сволочь. Плевать мне на твоих предков, будь они хоть трижды папуасами. Глянь вот, какой острый клинок у моей наградной шашки. А рукоятка какая, с узорами. Одно удовольствие помереть от такого оружия. Только ты вначале бумагу напиши, что экзамен Василий Иванович сдал.
– А, если не напишу? У меня ведь своя честь имеется.
– А у меня ещё пистолетик имеется. Глянь вот, какой тяжёлый. А патронов в нём сколько. Пристрелю, как последнюю контру.
– Так вы уж определитесь поточнее, товарищ, изрубите меня или пристрелите? – стараясь не терять присутствие духа, произнёс Бронислав Станиславович. – И как кого, как белую сволочь или как контру последнюю?
– Так, очкарик, ты мне надоел, – недовольно проворчал боевой соратник легендарного героя гражданской войны, встал с постели, одной рукой занёс шашку над головой Бронислава Станиславовича, другой рукой наставил на него маузер и приказал. – Садись и пиши бумагу. Ты против Чапаева, значит, враг. А с врагами у нас разговор короткий…
Взмах шашки не состоялся, выстрел не прозвучал, но чистенькая простынка под начинающим экзаменатором оказалась поутру слегка подмоченной. Или это ему только почудилось сразу после пробуждения.
Через пару часов, наяву уже, в академии, Бронислав Станиславович перед тем, как приступить к выслушиванию ответа на первый экзаменационный вопрос, спросил у офицера из министерства обороны:
– Скажите, товарищ, а война будет?
– Ну, что вы, разумеется, нет, – уверенно заявил полковник. – Врагов у России, конечно, много. А с врагами у нас разговор короткий.
– Верно, – согласился Бронислав Станиславович. – Тогда всё. На второй вопрос отвечать не надо. Я ставлю вам отлично и желаю успехов. До свидания.
Полковник пожал плечами, улыбнулся, взял зачётку, сказал «честь имею» и вышел.

* * *


Вот, блин!

Две сестры из Сочи, окончив среднюю школу, уехали в Москву. Одна быстро женила на себе состоятельного эфиопа, родила ему чернявого малыша и жила себе припеваючи в Раменках. Муж со временем почти вовсе перестал приезжать в Россию, подросшего сына забирал часто к себе в Африку, и сестра эта, ничему и нигде не выучившись, вела довольно свободный и разнообразный образ жизни. А другая сестра, окончив МГУ, затем аспирантуру, нуднейшим образом трудилась в каком-то НИИ растениеводства. Замуж не вышла, ни с кем не встречалась и совершенно естественно к сорока годам превратилась в старую деву с черепашьей наружностью.
И тут вдруг умирает в Сочи их мать. И старая дева остаётся жить в своём родном городе с твёрдым намерением обрести женское счастье. Тем более, что это не тот город, где можно разгуливать по улица в хмуром одиночестве. Тут все ходят парами, демонстрируя, что жизнь у них в полном ажуре. И кандидатка наук решила пригласить к себе домой весьма серьёзного на вид мужчину из Сыктывкара, который заговорил с ней в летнем театре на концерте Евгения Петросяна. При этом, не сознавая, что совершает трагическую ошибку, она спросила у него, чем его угостить. И он прямо так, добродушно улыбаясь, ответил, что очень любит блины с маслом.
И вот стоит наша образованная дама за час до визита драгоценного гостя у плиты и гадает, а как же их печь-то, блины эти проклятые. Никогда раньше не пекла, и мать в своё время не научила. А позвоню-ка я, думает, соседке по этажу, та всё знает. И та, бывшая таксистка из Владивостока, пышнотелая и хитроглазая здоровячка под пятьдесят, действительно всё знала. Как, например, вовремя выйти замуж за старого сочинца, который благополучно умирая, оставляет вдове квартиру в центре города.
– Эльвира Илларионовна, – обращается к ней по телефону озабоченная кулинарным искусством и предстоящим свиданием старая дева. При этом первый блин на сковородку, как указано в интернете, она уже положила, испуганно уставилась на него и, что говорит, понятно ли другим, не соображает совсем. – Ко мне сейчас мужчина должен прийти. Скажите, пожалуйста, а его надо переворачивать?
– А он инвалид у тебя, что ли? – удивляется соседка.
– Кто инвалид?
– Да мужик твой.
– Ой, извините, я про блин спрашиваю. Вот не знаю, как блины испечь. Он попросил.
– Я знаю. Сейчас подойду.
Через полчаса, когда расфуфыренная помощница допекала последний блин, то есть в самый неподходящий момент, как оказалось, и появился на пороге сыктывкарский гость с бутылкой коньяка и букетиком цветов. И сразу на кухню, в пучину обалдевающего блинного аромата. И как же только он ни хвалил вмиг сбросившую замызганный фартук Эльвиру Илларионовну, какие же только комплименты он ни высказывал в её адрес. А та хихикала, жеманилась, колыхалась и успела-таки шепнуть ему что-то завлекающее на ушко перед уходом. Ещё через полчаса и он исчез. Все блины под коньячок умял и исчез, будто и не было его вовсе.
А утром, они встретились на лестничной площадке. Любитель блинов как раз выходил из квартиры Эльвиры Илларионовны. От серьёзного вида его и следа не осталось. Скукожился как-то, буркнул чего-то и через ступеньку помчался вниз.

* * *


Кому у нас жить хорошо

Урал. Екатеринбург. Мороз минус сорок. Я в командировке. Приехал из Москвы вчера вечером. Утром на оптико-механический завод. По наладке нового шлифовального оборудования. Город знаю. Выхожу из гостиницы и косяком через дворы многоэтажных домов к автобусной остановке на Восточной.
Прохожу мимо колодца теплотрассы. Густой пар из дырки между крышкой и чуть приподнятой возле неё бетонной плитой. Парит так сильно наверняка от протечек горячей воды в трубах. Вдруг из этой самой дырки высовывается чумазая и заросшая голова бомжа, даже примерный возраст которого определить невозможно.
– Эй, парень, – окликает меня голова сиплым голосом. – Сколько время?
– Без пятнадцать девять, – слегка притормаживая, сообщаю я.
– Утра или вечера? – неожиданно уточняет бомж.
– Утра, конечно, – отвечаю с удивлением.
В этот миг рядом с первой головой появляется вторая такая же и таким же голосом спрашивает у первой:
– Ну, сколько?
– Три четверти.
– Какие ещё три четверти?
– Потом расскажу, – и обе головы снова опускаются вниз, освобождая дырку для пара.
Так вот, думаю, кому у нас жить хорошо! Тут из кожи вон лезешь ради дополнительного заработка, по командировкам мотаешься, а они из тёплого колодца вылезать не хотят и времени суток не замечают.

* * *


Совесть подлеца

Сидят в День России на лавочке во дворе два старика. А их, таких древних дедушек, и есть всего только двое на весь большой московский дом у метро «Таганская». Остальные – это бабушки и прочие обитатели. Один старик и предлагает другому:
– Чё сидим-то, Ефимыч, пойдём ко мне, выпьем по маленькой, праздник вроде?
Другой уговаривать себя не стал. И вот они уже на кухне. И вот они уже приняли, и не по маленькой, в охотку и без тоста.
– Подлец я, Ефимыч, ох, какой подлец! – вытирая костяшками пальцев влажные глаза, признался вдруг хозяин просторной квартиры с высокими потолками. – Не могу себе этого простить. И забыть не могу, совесть не позволяет. Столько лет мучаюсь, места себе не нахожу. И чем дальше, тем больнее. Спать ложусь, вспоминаю. Встаю, опять вспоминаю.
– Государство обманул, что ли? – перебил его Ефимыч. – Так ты его никогда не переобманешь.
– Да нет.
– Жену свою сильно обидел, что ли? – снова спросил Ефимыч. – Так её давно уж в живых нет.
– Да нет.
– Долг не вернул, что ли? – опять предположил Ефимыч. – Так забудь, пусть о нём кредитор помнит.
– Хуже, Ефимыч, намного хуже и страшнее.
– Ну, я не знаю, что ещё хуже и страшнее может быть, если ты так убиваешься.
– Не убиваюсь, а убил, возможно.
– Ого! Тогда колись, я не сексот, сообщать никуда не буду.
– Тогда наливай и слушай. Было это лет шестьдесят назад или больше.
– Ну, ты даёшь, опомнился! – воскликнул Ефимыч. – Может, ты ещё при царе Горохе кого укокошил?
– Чё ты ржёшь-то! – возмутился подлец. – Меня совесть заела, а он ржёт сидит, как ни в чём не бывало. Скачи в поле и ржи там. Хотя какой ты скакун. Ты так в лифт заползаешь, что тебе когда-нибудь точно одно место дверями прижмёт.
– А что мне рыдать, что ли! Его чего-то там заело на старости лет, а я слёзы лить должен. Расчёкался тут, москвич деланный. Ещё в министерстве работал. Никак от своего Урала избавиться не можешь.
– Так ты будешь слушать или нет, мерин плешивый?
– Давай начинай, молчу уже. Может, и в самом деле полегчает тебе, если расскажешь.
– Да я даже не знаю толком, в чём признаваться-то. Я в Пермской области тогда жил, отрабатывал после ремесленного на заводе. Район дальний, вокруг тайга. И вот заставили меня для галочки на лыжных соревнованиях за цех выступить. Я пришёл, дали какие-то лыжи типа досок обструганных, широкие и тупые, ничем не смазали, палки тяжёлые бамбуковые, выше меня, бумажку с номером на пальто сзади прицепили и вперёд. Старт и финиш был на опушке, за посёлком, а лыжня по лесу шла. Кто там и где там бежит, судьям не видно было. С горки скатывается к ним из леса очередной участник, значит, дошёл. Отметили, и проваливай. И вот бреду я кое-как последним по лесу, темнеет уже, поздно начали, палки за собой волочу, руки в варежках, в карманах и всё равно замёрзли, мороз градусов тридцать, как минимум. И вдруг догоняет меня настоящий лыжник, как по телевизору показывают, в красном спортивном костюме, лыжи импортные, узенькие, концы острые, палки металлические, ботинки специальные, крепление с гребешком впереди, а не на брезентовых застёжках, шапочка вязаная, белая, со значком фирменным, не то, что у меня из кролика, чёрная и облезлая. На старте я его не видел. Но номер на нём за мной был. Догоняет, значит, запыхался весь, пар от него валит, иней на бровях и ресницах, остановился и спрашивает, по какой лыжне дальше бежать. А там флажки с указаниями сдуло, и действительно, непонятно, какую лыжню выбрать. Развилка такая, одна лыжня вправо, другая влево. Я смотрю на него, и завидно стало, он весь из себя такой современный, здоровый, не то, что я, заморыш тутошний. Я ещё подумал тогда, наверно, он молодой специалист из Перми, на завод к нам после института прислали. И отвечаю ему, не знаю, говорю, давай наугад, ты туда, а я сюда. Честное слово, я сам не знал, куда правильно. Он кивнул в знак согласия и попёр, как метеор, вправо, а я влево поплёлся. Минут через десять скатываюсь с горки, и я у финиша. А там уже почти никого нет, меня отметили, забрали лыжи, сели в автобус и уехали. А я остался, до дома пешком можно было дойти. Прыгал на том месте, ногами топал, чтобы не окоченеть, и всё смотрел на выход из леса, но так и не дождался этого беглеца. Куда он делся, ума не приложу. Дело в том, что я места те хорошо знал, и точно ни в одну сторону, кроме финиша, выхода из леса к людям не было. Кругом тайга на многие километры, волки точно, но и на медведя можно было выйти. Короче, совсем стемнело, а он так и не появился. И я ушёл.
– Ну, ушёл и ушёл, и ты ушёл, и он ушёл, туда ему и дорога, – равнодушно заключил изрядно захмелевший Ефимыч, наливая последнее из бутылки. – Давай, помянем его, ты тут ни при чём.
– Да как это я ни при чём! – гневно вскричал подлец и стукнул кулаком по столу. – Пьянь ты столичная. Я же местный, я же нутром чуял, что туда не надо, и не остановил его. Ещё и не сказал никому ничего, что лыжник там один вглубь леса, на ночь глядя, и по такому холоду умчался. Надо же было всем вместе дождаться его.
– И чё?
– Что чё?
– Нашли его?
– Не знаю. Это вот только и утешает, что никто никого не искал и никаких ЧП по району не объявляли. И лыжня, хоть и припорошена была, но она же вела куда-то. Но парня этого я больше не встречал, ни на заводе, ни в посёлке.
– И чего ты маешься, не понимаю? – пожал плечами Ефимыч.
– Не понимаешь, тогда иди отсюда! – сердито погнал соседа сосед. – Ещё иконку дома повесил, яйца красит.
– Ну, и пойду. Оставайся тут один со своей совестью. Скажите на милость, подлец какой выискался. Я вот сообщу, куда следует. Пусть у тебя тараканов-то повыведут.
– Да где ты у меня тараканов-то увидел?
– В голове твоей. Скоро к соседям по этажам полезут.
– Сам ты жук скара… не буду называть какой. Уходи уже, только в лифт на карачках не заползай.
– Но мы же ещё за Россию не выпили.
– Иди, я сказал. Пока тапком по лысине не надавал.

* * *


Обман за обман

В кабинет заведующего хирургическим отделением одной из столичных больниц вошла очень красивая женщина лет сорока.
– Здравствуйте, – обратилась она к хозяину кабинета. – Я по поводу отца, вас предупредить должны были.
– Присаживайтесь, – ответил на приветствие доктор, не отрывая лысой головы от карты больного. – Слушаю.
– Что у него?
– Рак прямой кишки.
– О, господи, – с испугом произнесла женщина и тяжело опустилась на стул.
– Но, может, ещё только начало?
– Нет, у вашего отца последняя стадия онкологии, это приговор.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Можно, – уверенно заявил доктор. – Но для того, чтобы вытащить его оттуда, нужны дорогие приспособления, которые есть только в Израиле.
– Кого его?
– Рака, – всё также, не поднимая головы и сверкая лысиной, ответил доктор. – Образно говоря, клешни его надо оторвать от здоровых тканей. А как он вообще залез туда, я не знаю.
– Понятно, – дрожащим голосом вымолвила родственница приговорённого. – И сколько стоят эти приспособления?
– Миллион.
– Долларов?
– Ну не шекелей же.
– У меня нет таких денег, даже рублей,– обречённо призналась женщина.
– А должны быть, – суровым тоном возразил доктор, подняв, наконец, голову. – У тебя ведь муж из князей вроде.
Чуть опешив, посетительница взглянула внимательно на доктора и воскликнула с удивлением:
– Лёвка, ты что ли! А мне и в голову не пришло, что это ты, фамилия-то у тебя самая обычная, русская.
– Я это, я. А это мы с тобой, жених и невеста двадцатилетней давности. Я твоего отца сразу узнал. Читаю, такой-то такой, майор в отставке. А сейчас вот и ты сама явилась. Из Тбилиси?
– Оттуда. И никакая я не княгиня, сказки всё это. Работаю просто художником по керамике. Я же в Строгановке училась, если помнишь. А ты, вижу, в отличие от меня институт свой окончил.
– Я всё помню, Таня, – с явным осуждением в голосе произнёс Лёвка. – Помню, как ты в загсе тайком от меня побывала и отказалась от нашей регистрации. Помню, как ты упорно не давала до свадьбы переспать с тобой, а я так хотел этого. Помню, как ты говорила, что девочка ещё, а сама беременной была уже от своего грузина. Обманывала ты меня по-чёрному. Зачем?
– Честно?
– Честно.
– Боялась, что он сбежит и не женится на мне.
– А я, значит, на всякий случай был?
– Ну, типа того.
– Тогда и я скажу тебе честно. Положение отца твоего критическое, рак буквально дожирает его. Без специальных импортных приспособлений не обойтись. Кроме того, во всей стране только я умею пользоваться этими приспособлениями.
– И что же делать?
– Я не князь, Таня, зато еврей, – гордо продекламировал Лёвка. – У меня в Израиле филиал частный, и я могу всё достать. Операция предстоит чрезвычайно сложная. Сам буду делать. Чудес, говорят, не бывает, но ради тебя я совершу такое чудо. Отец твой выйдет из больницы, как новенький, своими ногами. А расплатишься ты за мою доброту следующим образом. Сегодня же предоставишь мне то, чего я так хотел получить от тебя когда-то. Согласна?
Минуту-другую бывшая невеста будущего хирурга помолчала, помолчала и согласилась.
Расплата получилась длинной, на всю ночь, медицинско-художественной, так сказать. Главное, что она доставила обоим изысканное удовольствие. Особенно, должнице, похоже. Иначе, отчего она поутру, прощаясь, перед самым уходом, так долго не могла отлипнуть от кредитора и даже уронила ему на лысину несколько слезинок.
А что с её отцом? Да ничего страшного. У него действительно была последняя стадия так называемого генеральского… геморроя, на все четыре стороны по кругу. На все четыре стороны и ушёл из больницы своими ногами его обладатель после самой обычной плановой операции, сделанной рядовым хирургом.

* * *


Кошмар

Заболел я вечером. Вначале температура была небольшая, а ночью уже тридцать девять и девять. И вот чудится мне в лихорадочном помрачении, будто я на заседании Думы выступаю. Всё плохое обличил, всех негодяев уличил. Всем досталось, и богатым за жадность и чиновникам за коррупцию. А в конце как закричу: «Уходите!». В ответ же все депутаты повскакивали с мест и заорали: «Не уйдём!» Господи, подумал я, чего только не примерещится с такой высокой температурой. Прекрасно живём ведь, особенно от Москвы подальше.
А рано утром звонит мне сестра с Урала и давай жаловаться, какая пенсия маленькая, как цены на всё выросли, к врачу не попадёшь. За квартиру, говорит, заплатишь и можешь зубья на полку складывать. А я человек старый, зубов у меня вообще нет. Иногда спросонья забываю протезы вставить, так и хожу с проваленным ртом до обеда. Так вот я и говорю ей, что болею, не могу много разговаривать. А она, я тебя вылечу. Возьми, говорит, побольше пасты и подольше почисти зубья. Я растерялся и спрашиваю, чего почистить? Кошмар!

* * *


Пушкин и водка

На покосившейся от времени скамейке в глухом местечке Измайловского парка – двое, обоим лет по сорок пять или чуть больше. Между ними отпитая наполовину бутылка водки и открытая банка маринованных огурцов. Под ногами красный полиэтиленовый пакет.
– Я вообще уже ничего не понимаю, Яша, – сказал один, показывая на водку. – Вот стоит она здесь, и я понимаю, зачем. А зачем всё, что происходит вокруг, не понимаю. Может, ты объяснишь, ты же гуманитарий. Это я технарь.
– Да я тоже ума не приложу, Миша, – вертя в руке бумажный стаканчик, сказал другой. – Я вот тебя о чём спросить хочу. Но давай сперва выпьем ещё.
Выпили, огурчиками похрустели.
– Так вот, – продолжил Яша. – У тебя страна есть?
– Есть, – уверенно ответил Миша. – Во всяком случае, раньше была.
– Вот именно, – явно хмелея уже, подтвердил Яша. – Когда тебя дурят на каждом шагу, разные вопросы в голову лезут.
– Конечно, – согласился Миша, тоже уже слегка захмелевший. – Я тут в банк пошёл за квартиру платить. Так с меня ещё и комиссию взяли. Представляешь, я отдаю деньги, а с меня ещё сверху берут. За что?
– Я тебе больше скажу. Разливай последнее. Когда были монархи, тогда были и подданные. А сейчас время другое, и мы с тобой хоть и поддатые, но не подданные.
– Ты, как всегда, прав, Яша. Вот скажут завтра, что у нас всё, как раньше было, тогда вперёд и с песней, типа вставай страна огромная.
– Или расцветали яблони и груши.
– А ещё, отдайте вы лишние деньги не футболистам, а тем, кто реальную пользу приносят, лечат там или учат. Работают, короче. Я тут кино про войну смотрел, так их награждают, а они отвечают, служу трудовому народу. Представляешь, Яша, трудовому.
– Спасать его надо.
– Кого?
– Мир русский.
– А он есть?
– А чёрт его знает, Миша. Но я думаю над этим. Вот смотри, та же водка, на которую ты показал. Её все хотят. Доставай, кстати, вторую. А Пушкин кто?
– Наше всё.
– Правильно, он тоже наше всё, как и водка. А кто сейчас хочет поэта?
– Я не хочу, – выпив полностью очередной стаканчик, ответил Миша.
– А ты тут не прав, как всегда.
– Почему же? Кроме жены я, правда, никого не хочу. Тем более поэта.
– Да я не об этом. А о том, что носителями русского мира являются те, кому нужен Пушкин. Но я смотрю вокруг и не вижу тех, кому он нужен. Хотя народу в Москве полно. Наливай.
Опять выпили.
– Да, разобрались, называется, – подытожил Миша. – Учились мы с тобой, учились, вторую бутылку заканчиваем, а понять, зачем это всё, не можем.
– И никогда не поймём, – отрезал Яша. – И никто не поймёт. Потому, что идеологии нет.
Через полчаса они, обнимая и поддерживая друг друга, вышли из парка. Один, размахивая пустым красным пакетом, орал в полный голос сурово «Вставай, страна огромная», а второй одновременно и с чувством напевал «Расцветали яблони и груши». Прохожие смотрели им вслед и добродушно хихикали. Полицейские в стоявшей у бордюра дежурной машине тоже заметили их, но задерживать патриотически настроенных артистов не стали.

* * *


Дисней и дедушка

Сидит внук утром за кухонным столом в сталинской высотке на Котельнической набережной, уплетает бабушкины пирожки и смотрит мультик по детскому телевизионному каналу «Дисней». Напротив сидит дедушка.
– А ты знаешь, кто такой Дисней? – спрашивает дедушка внука.
– Нет, – отвечает внук.
– Тогда я тебе объясняю, – говорит дедушка. – Вдруг пригодится, интересно же. Ты ведь уже в школе учишься. Так вот, Уолт Дисней это американский художник, который создал первые музыкальные мультфильмы. Про Микки Мауса, например.
Дедушка ещё хотел что-то сказать, но внук остановил его:
– А зачем мне это, дед. Я смотрю себе и всё.
Ничего не стал рассказывать больше дедушка о Диснее. Вздохнул только растерянно и отвернулся. Старенький он уже, новой жизни не знает.

* * *


Серебряный век

Поздний московский вечер. Жена старательно гладит рубашки мужа. Муж сидит на диване и делает вид, что сочиняет новое стихотворение. На самом же деле он поглядывает на молодую ещё и здоровую во всех отношениях супругу в ожидании того, когда она освободится, чтобы увлечь её в спальню.
– Сколько раз я тебе говорила, ешь за столом нормально, – сказала жена. – Шестую рубашку доглаживаю и все в пятнах.
– А что они не отстирываются, что ли?
– Нет, конечно.
– Значит, ты просто стирать не умеешь.
– Так не я же стираю, а машина.
– Вот именно, – согласился муж. – А ты сходи на рынок, купи стиральную доску, мыло хозяйственное и постирай, как бабы на Руси раньше стирали.
– Ты это серьёзно?
– Куда уж серьёзнее, – не подавая виду, что шутит, ответил муж.
– Тогда я тебе как русская баба вот что скажу, – посчитав совет мужа упрёком, громко произнесла жена. – Ты тоже стирать не умеешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Всё.
– Что всё-то?
– А всё.
– А если конкретно?
– Пожалуйста, – запальчиво сказала жена, взмахнув тяжёлым утюгом, будто веером. – Все всё могут, а у тебя одно на уме, какую бы такую рифму найти. Трус!
– А при чём здесь трус? – удивился муж, пожалев уже о своём шутливом совете. – Ты же говоришь, стирать не умею.
– Сам должен знать.
– Ничего не могу понять, чего я не стёр-то? – решительно вставая с дивана, воскликнул муж.
– Дурь свою поэтическую из башки не стёр до сих пор. Лысина вон уже на макушке, а всё туда же.
– Куда туда же?
– В серебряный век, наверно. Поэты там разные без дела слоняются, и ты среди них. Очнись, никому твои стихи не нужны. У каждого сейчас смартфон в кармане, а не томик Цветаевой.
– Да ты соображаешь, что говоришь!
– Не хуже тебя соображаю.
– И обзываешься ещё, – обиженно заявил муж. – Я же тебя не обзываю ворчуньей.
– А почему это я ворчунья?
– А почему это я трус?
– А потому, что все бизнесом в столице занимаются, деньги куют, а ты боишься. Тьфу!
– А ты не тьфукай, растьфукалась тут. Думаешь, легко правильную рифму подобрать. Вот подбери, например, рифму к слову спальня.
– Наковальня, – не задумываясь, ответила жена.
– Надо же, правильно, – удивился муж. – Интересные у тебя словечки сегодня. Тогда уж пойдём и займёмся кузнечным делом, а то поздно уже.
– А с молотом у тебя всё в порядке? – улыбаясь, спросила жена. – А то что-то кузнец уставать стал в последнее время.
– Поклёп! – с тревогой в голосе возразил муж. – Когда это я жаловался на усталость. Ковал и буду ковать.
После этого смелого утверждения он подкрался к жене сзади, нежно обнял её, поцеловал в затылок и, слегка подталкивая, увлёк… в кузницу.
Потом так и повелось у них: спросит муж про дела кузнечные, и всё понятно жене.

* * *


Оговорка по Фрейду

Случилось это в те далёкие времена, когда студентов на картошку отправляли. Возглавить отряд первокурсников, в котором были почти одни девушки, назначили молодого преподавателя философии МГУ Фёдора Лопухина. Жены у него не было, но он подбирал её, с осознанным прицелом на всю оставшуюся жизнь. Проблема, однако, заключалась в том, что мало какая девушка привлекала его внимание. Правда, в прошлом году одна студентка ему очень понравилась. И он так настроил себя на серьёзные отношения, что даже в гости к ней напросился. Пришёл, а она сидит дома на диване одна, без родителей, завернувшись в плед, простывшая и растрёпанная, кашляет и носом шмыгает. Конечно, ему неловко стало, говорить не о чем, лечиться надо, и он просто пожелал ей выздоровления, стащил из вазочки на обратный путь в аспирантское общежитие пару шоколадных конфет и удалился. И здесь, в совхозе, среди утопающих в грязи деревянных домиков, диких собачьих стай и вольно разгуливающих чумазых хрюшек, одна удивительно миловидная студенточка ему тоже очень даже приглянулась. И фамилия у неё красивая оказалась – Цветкова, не то, что у него.
– Все сяли? – именно так спросил утром в первый рабочий день местный шофёр, добродушный дядька лет пятидесяти, встав на подножку своего грузовика и заглядывая в кузов, где на поперечных скамейках расположились студенты.
– Все, – заверил Фёдор Лопухин, садясь с ним в кабину. – Поехали.
Поле с картошкой находилось километров в десяти от деревни. Простор, покой, тепло, небо высокое, дышится легко. Настоящее бабье лето! И трактора не слышно, он уже давно вскопал грядки, картошка на поверхности, только собирай её в вёдра и сваливай в мешки.
– Внимание! – стараясь выглядеть очень строгим, обратился к своим подчинённым руководитель отряда, когда те выбрались из кузова и встали у кромки поля. – Каждому до конца смены по одной грядке. За каждым закрепляется своё персональное ведро. Директор совхоза строго-настрого наказал, чтобы особенно берегли вёдра, в поле их не оставляли, даже сломанные. Короче, с вёдрами своими не расставаться ни при каких условиях.
Все всё быстро разобрали – и вёдра, и мешки, и грядки. И двинулись вперёд. Не молча, естественно. Кто-то над кем-то подшучивать начал, кто-то соревнование устроил, кто-то песенки запел. Дядька местный уехал, а Фёдор Лопухин приступил к тщательному и детальному обглядыванию своей будущей жены. Ай, красавица! Ну, прелесть! Лучше всех! Даже в резиновых сапогах и в телогрейке. То так она до земли наклонится, то эдак, то на ведро изящно присядет, то косынку театрально поправит, то на преподавателя лукаво посмотрит. А тому делать нечего, и давай он, поэт будто, а не учёный, сравнивать её с распустившимся свежим цветком, под стать фамилии. То ромашкой она ему причудится, то хризантемой, то розой.
Поле было неровным, и к полудню все студенты, кто раньше, кто позже, постепенно скрылись за длинным пологим холмом, оставляя после себя мешки с картошкой. А уважаемый преподаватель как присел на бугорок, что выше дорожной колеи, так и сидит, как уставился мечтательным взором на горизонт, так и глядит куда-то в широкую даль. И что он видит вдруг – вышагивает к нему по грядке его избранница – то ли ромашка, то ли хризантема, то ли роза. Не спеша, грациозно запинаясь о кочки, и… чёрт возьми, без ведра. Пышные волосы, в правой руке косынка, в левой какой-то стебель с большими пожухлыми листьями, а ведра нет. «Предупреждал, ведь! – разозлился Фёдор Лопухин и встал в административную стойку. – Ну, куда она его дела! Сейчас я ей дам вот!» И, когда та, в которую он так внезапно и романтически влюбился, подошла к нему, он задал ей абсолютно необъяснимый и обескураживающий для обоих вопрос:
– Ты почему без цветка?
– А там, с краю, одни лопухи растут, – жалобно произнесла в ответ девушка и показала философу образец соответствующего растения. – Мне какая-то соринка в глаз попала, посмотрите, пожалуйста.
Фёдор Лопухин посмотрел, ничего не увидел, сказал, что всё лечится поцелуями и действительно нежно, чуть дыша, поцеловал избранную представительницу воображаемого оранжерейного мира в трепещущие реснички…
Сорок лет минуло уж. А он всё спрашивает у жены иногда, особенно в погожие сентябрьские денёчки, почему она без цветка и покрывает при этом её смеющиеся глазки благодарными поцелуями.

* * *


Рога и копыта

Месяц назад поженились и на тебе – тёща разводится. Попросила зачем-то дочку приехать, будто без неё в загс не пустят. А дочка – жена моя, наивная и доверчивая, как ребёнок. На тринадцать лет моложе меня. Не знает ещё, какими мужики могут быть хитрыми и коварными. Заболтают, выпить дадут, попробовать вроде, угостят чем-нибудь вкусненьким, опять рюмочку, приобнимут слегка, а потом… Хорошо, что я у неё не такой. Никогда бы не стал приставать с плохими намерениями к незнакомой девушке.
Заходим, значит, на Казанском в купе, а в нём уже трое сидят. Молодые, здоровые, улыбаются по-армянски. Конечно, поезд ведь в Сочи идёт, где у них все свои. Один аж засиял весь. Вскочил, сумку с поклажей выхватил у меня, на полку поставил. А жену мою сладострастненько так на место усадил. Чуть ручку ей не поцеловал, иуда. Двое других тоже засуетились. А на столике, вижу, коньяк стоит, шоколадочка рядом.
Не помню я, как в метро очутился, как до Выхино доехал, как в квартиру вошёл. Откуда только берутся эти тёщи. Купаться она, видите ли, не может без супруга. С дельфинами может, а без мужа никак. А тот на балконе сидит с утра до вечера, курит, как паровоз. Чёрное море грязное, говорит. Как будто Белое чище. Вот что с ней сейчас происходит? Это я сейчас о жене уже. Содом и Гоморра! А впереди ночь. Боже ж ты мой, Калигула отдыхает! От армян этих всего ожидать можно. Те ещё петросяны. Так рассмешат, что не только рога, но и копыта вырастут!
Вот влип, так влип! Чёрт-те что в голову лезет. Несчастный я человек, кончился мой медовый месяц! А с ним, похоже, и жизнь моя. И всё из-за этой тёщечки злополучной. Представить страшно, что там сейчас в купе твориться! Закрыли дверь на защёлку и всё. После такого нам уже не быть вместе. Прощай, милая. Разошлись наши пути. Тебе – в вечный порок, а мне – в вечное разочарование. Напьюсь, точно напьюсь, как сантехник. Одну муть другою залью.
На следующий день звонок из Сочи.
– Ты почему не отвечаешь? – спросила она.
– А ты звонила? – ответил я вопросом и посмотрел на пустую бутылку.
– Несколько раз. С тобой всё нормально?
– Со мной да. А как ты доехала, как попутчики?
– Отлично. Очень вежливые ребята попались, врачи из Бурятии. На какое-то совещание в Рязань ехали. Через два часа вышли. А потом бабушка одна подсела и женщина, болтунья ужасная. Так и ехали втроём всю дорогу.
Они втроём, буряты втроём, а мне тридцать три уже. Возраст Христа. Я проповедовать должен, а не водку пить без причины и без закуски. Не ревность это, а чертовщина какая-то. Никогда больше не буду представлять себе то, чего сам не вижу. Вот смотрю в зеркало и не вижу пока никаких рогов с копытами.

* * *


Стихоплёт

Лето в разгаре, субботнее утро. Выходим из подъезда погулять в лесочке. Таких лесочков на окраинах Москвы почти не осталось. Навстречу соседка с чумазой болонкой.
– Здравствуй, Маша! – приветствуем её, не собаку, конечно. А жена ещё и спрашивает. – Чего-то вы сегодня рано?
– А у меня часы остановились в полночь, – отвечает Маша.
– Часы у неё одни, что ли? – с удивлением произнесла жена, когда дверь в подъезд плотно захлопнулась.
– Действительно, – согласился я с законным недоумением жены. Хотя точно знал, сколько часов у соседки. И правильно воспринял её зашифрованное сообщение о том, что она очень ждёт меня сегодня в двадцать четыре ноль-ноль. Будто в одной разведшколе учились. Но я и о жене не забыл.
– Ты помнишь, что у нас сегодня день любви? – строго спросил я. – Раз в неделю вынь да положь.
– Помню, – ответила жена. – Куда от тебя денешься. Только ты мне частушки свои пошлые в этот день не читай по дороге, пожалуйста. Ненавижу поэзию низкого уровня.
– Постараюсь, – пообещал я и тут же гордо продекламировал:

Может, я и стихоплёт
Никому не нужный,
Но частушка так и прёт
Вырваться наружу.

– Пусть прёт, я не против, – согласилась жена. – Лишь бы не пошлая. Ну и бюст у Машки! Везёт же дурочкам. Пока молодая красиво, конечно. А в старости как выглядеть будет?
Комментировать вслух умственные способности соседки и размер её груди я не стал. Особенно умственные способности, которые меня никак не волновали. А по поводу размера не удержался и выдал всё-таки:

В голове у Маньки муть,
Тина, глина и песок,
Но зато такая грудь,
Что как блин один сосок.

– Опять ты за своё! – недовольно воскликнула жена. – И собаку стричь надо, заросла совсем. Где нос, где хвост? И мыть надо, шерсть грязная.
Я покумекал слегка, поэтически о прозаическом, и ещё через полчаса опять отчеканил:

Заявила вдруг блоха,
Что у Маньки шерсть плоха,
Я ж с ней не согласен,
Внешний вид прекрасен.

– А это о чём! – пуще прежнего рассердилась жена. – Ты же обещал.
– А зачем ты о шерсти заговорила, – упрекнул я её в оправдание. – И про то, что мыться надо. Вот мне и пришло на ум.
– А ещё что на твой пошлый ум пришло?
– Извини, конечно, но ты снова сама напросилась:

Не растёт морошка
На полях Кубани,
Не домыл немножко
Ванька Маньку в бане.

– Мужик называется, – ехидно заметила жена. – Зачем тогда жену в баню приглашать!
– А у тебя приличный ум, да? – уличил я супругу.
– С кем поведёшься, – обречённо вздохнула она и повернула обратно домой.
На другой день, и тоже рано утром, жена заходит на кухню, видит меня с ручкой, с листочком бумаги и спрашивает:
– Что пишешь?
– Настоящее лирическое стихотворение, почти как у Пушкина, и даже созвучно с ним! – похвалил я себя. – Пришлось записать, потому что больше четырёх строчек не запоминается. Это не пошлая частушка, а поэзия высочайшего уровня. Будешь слушать?
– Давай.
– Даю:

Дерутся лоси на опушке,
Рогами тычут прямо в лоб.
А я лежу на раскладушке,
Передохнуть немного чтоб.

Жена храпит на мятом ложе,
Соседка-дура в гости ждёт.
Зачем мне получать по роже,
Я ж не сохатый идиот!

* * *


Установка на сон

Два давних друга, этакие новые разночинцы, встречаются по субботам в кафе на Арбате. Благо, живут недалеко оба. Одного зовут Станислав, другого Георгий. Обоим под пятьдесят.
– Что-то ты исзевался сегодня весь? – заметил Станислав. – Того и гляди, графин проглотишь.
– Сплю плохо, – пожаловался Георгий. – Зимой ночи длинные, темно, а я неделю уже в пять утра просыпаюсь. Можно даже на часы не смотреть, минута в минуту. И днём поспать не получается. Не знаю, что делать.
– Я знаю, кто знает, – уверенно заявил Станислав. – Знахарь один, Васька-печник. Он в области живёт. Пару лет назад я его через знакомых от незаконного предпринимательства отмазал. Печки без разрешения клал. Я ему позвоню сейчас.
– Да подожди ты! – запротестовал Георгий. – Какой ещё Васька-печник?
– Настоящий.
– Но у меня же нет печки.
– Зато есть проблема со сном. А у него очередь из страдальцев всяких. Был печником, стал знахарем.
– И тоже без разрешения?
– Не сомневайся, людей он лечит также хорошо, как печки кладёт. И не остывают, и не дымят.
– И как же он лечит? – хотел было засмеяться Георгий, а сам, зажмурив глаза, зевнул в очередной раз. – Кирпичом по башке бьёт, что ли?
– Ну, что за шутки! – возразил Станислав. – Он просто советует.
– Ну, например?
– Пожалуйста. Храпел я жутко, жена наушники надевала, а сосед в стенку колотил. Звоню Ваське. А он и говорит, на спине больше не спи, на живот переворачивайся.
– И что, помогло?
– Ещё как!
– И в чём секрет?
– Оказывается, когда ты спишь на спине, то яйца-то западают, и тяги нет.
– Ну, знаешь, это просто анекдот старый, – махнул рукой Георгий.
– Возможно, – согласился Станислав. – Но помогает же. Или вот другой пример. Про жену. Медведь, говорю, каждую ночь ей снится. Огромный, лохматый, когти, как грабли. Набрасывается на неё, и она вскакивает.
– Что вскакивает?
– Жена, говорю, вскакивает с постели.
– И что?
– Так вот, Васька и посоветовал. Когда, говорит, медведь нападёт снова, пусть она выставит перед ним большой лист фанеры, он фанеру когтями пробьёт, а ты с обратной стороны эти когти-то молотком и загни.
– Чушь собачья! – разочарованно произнёс Георгий. – А где она фанеру возьмёт? И молоток откуда? И ты рядом на животе лежишь?
– Ты что, дурак! – искренне удивился Станислав. – Это всего лишь установка такая на сон. Подумаешь заранее об этом, оно и приснится.
– Это ты дурак, если какому-то деревенскому знахарю веришь!
– Не верю. Но медведь её больше не беспокоит, и спит она, как убитая. Я даже на спину переворачиваюсь иногда. Короче, думай, что хочешь, а я звоню ему.
– Кому, медведю?
– Алло!.. – Станислав позвонил всё-таки печнику, выслушал его внимательно и сказал другу: – Значит, так. Перед тем, как лечь спать, переведи все часы в доме на два часа вперёд. И будешь просыпаться не в пять, а в семь. Так Васька велел. Понял?
– Иди ты! – послал его в сердцах Георгий. – С таким невеждой и пить-то противно.
– Я-то пойду. Тем более, что мы уже всё выпили. Но завтра я специально явлюсь и проверю.
В воскресенье, ровно в десять часов утра, дверь Станиславу открыла жена Георгия.
– А Жора не вставал ещё, – с тревогой доложила она – Представляешь, время двенадцать, а он спит себе, как медведь в берлоге.
– Ничего страшного, – успокоил её Станислав. – К весне обязательно проснётся.

* * *


На болоте

И в энской области встречаются болота. Особенно в одном из восточных районов. Там-то вот и подались в лес трое друзей-пацанов, лет по двенадцать. Забрели в какую-то чащу, миновали её и вышли к широкой яме. Вода в ней тихая, тёмная, ни лягушек, ни жуков-плавунцов.
– Ну-ка, дайте я глубину измерю, – сказал решительно Колька, подобрал длинную сухую ветку, ткнул её в воду и тут же отпрянул в испуге. Из глубины поднялись и жутко пробулькали такие большие пузыри, что даже Пашка напрягся, который стоял чуть поодаль на бугорке.
– Я знаю, что это, – заявил деловито Ринат. – Это газ болотный, он тоже горит, мне отец рассказывал. – Пашка, давай спички, сейчас проверим, правда или нет.
Пашка послушно достал коробку спичек, которую всегда брал с собой в лес с тех пор, как посчитал себя почти взрослым, и передал её Ринату.
Но горящая спичка горящей не долетала до пузырей. Колька тыкать уже устал и спички заканчивались.
– А мы по-другому проверим, – предложил Ринат. – Папка говорил, что мы, когда пукаем, точно такой же газ выпускаем. – Колька, давай, я спичку поднесу, а ты пёрнешь.
– Давай, – смеясь, согласился Колька, приспустил до колен вначале джинсы, потом трусы и приготовился.
Ринат чирнул спичкой, поднёс её к голой заднице друга, а та молчит.
– Ну! – скомандовал Ринат.
Тишана.
– Ну!
Тишина.
– Не получается что-то, – искренне повинился Колька и натянул обратно джинсы с трусами. – Я утром ничего не ел, один чай только выпил.
– А ты что ел? – поинтересовался Ринат у Пашки.
– Пельмени с капустой.
– А пил чего?
– Молоко с аладушками, парное.
– Вот это то, что надо! – воскликнул Ринат. – Тем более, что ты самый толстый. Снимай штаны.
А Пашка и не сопротивлялся. Ему тоже было интересно, горит или не горит. Поэтому он охотно оголил свою пушку и встал в огневую позу.
– Ну! – скомандовал Ринат.
И Пашка так выстрелил, что Колька отскочил в сторону и закатился от смеха, а Ринат с ошарашенным видом, зажав ноздри, стал искать отлетевшую спичку. Не понимая, зачем.
– А потише нельзя? – сердито проворчал Ринат. – Всего две целые спички остались.
Второй раз произошло то же самое. Только в чаще кто-то ухнул и спичка из рук Рината не выпала.
– Ты видел огонь? – спросил Ринат Кольку. Но тот, продолжая хохотать, как ненормальный, ничего вымолвить не смог, а лишь покачал головой.
– Давай последний раз, – приказал Ринат.
– Да мне всё равно, – похвастался Пашка. – Я хоть сколько пердеть могу.
В третий раз что-то вроде вспыхнуло на мгновение ярким светом на выходе. Или это показалось Ринату.
По дороге домой Пашка уже без спросу, а просто в доказательство своих могучих способностей, регулярно издавал характерные звуки. И зря. Потому, что после этого друзья, а потом и другие, стали обзывать его Пашкой-пердуном.

С тех пор прошло двадцать пять лет. Кольку посадили за то, что ножичком ткнул кого-то, и в родные края он уже не вернулся. Ринат с отцом давно перебрались в Казань, и оба работают в какой-то местной структуре Газпрома. А Пашка-пердун в Москве, его ещё часто по телевизору показывают.

* * *


Моё башкирское счастье

Сижу на подгнившей лавочке, в каком-то подозрительно-ничейном закутке на Рублёвке, крапива по сторонам. И подходит ко мне старик весьма респектабельного обличия. Я-то ладно, тут мне и место вроде. А он-то чего забрёл сюда? Да ещё с тростью, бывшей когда-то частью ствола небольшого деревца. Кривая, пегая, сверху набалдашник из сучков раздвоенных, а снизу почти полностью истёртая резиновая набойка.
– Позволите? – говорит старик и садится рядом.
Минута проходит, молчим. Не по мне это. Пожрать не очень, а поржать сильно охота.
– Набойка-то сотая по счёту? – спрашиваю, кивая на трость.
– Тысячная, – смеётся. – Я её ещё в девяностых сделал.
– Зачем, чтобы слепого изображать?
– Чтобы от бандитов отбиваться. Бедренную кость запросто перешибает.
– Ого! – делаю вид, что поверил. – Но сейчас ведь другие времена.
– Другие, – соглашается. – И защитник сейчас у меня есть. Но добрая палка в руках никогда не помешает.
– А защитник кто?
– Сын, генерал. В Башкирии, правда. Но всё равно, если что, разберётся.
– Генералов у нас везде хватает. А в Башкирии-то почему? – спрашиваю, чтобы беседа не прерывалась.
– А у него мама оттуда, – отвечает. – И фамилия башкирская.
– Да вы что! – снова обозначаю великое удивление. – А ну-ка рассказывайте. Старики живут, пока лепечут.
– Это дети лепечут, – возражает. – А я расскажу всё, как было. А было это в семьдесят четвёртом. Послали меня в Уфу расследовать кое-что. Там бригадира одного в трубе заварили.
– Как чай, что ли?
– Ну и шутки у вас! – сердится. – Запихнули, а стык заварили. На строящемся газопроводе. За то, что своих обворовывал. А трассовики народ суровый, многие с уголовным прошлым. Так он целых семь километров до выхода полз. А, когда выполз, ослеп.
– А мама башкирская тут при чём?
– А при том, что я днём с делом вожусь, а вечером по городу гуляю. В одном магазине раз булочку взял, другой раз. А продавщица – чудо чудное, диво дивное. Колпак на головке беленький, волосы чёрненькие, глазки горят, ямочки на щеках. Смотришь на неё и словно воспаряешь куда-то.
– Не куда-то, а в рай, – уточняю.
– Хотите, чтобы я вас палкой огрел? – угрожает и улыбается одновременно.
– Не хочу, – признаюсь. – Считайте, что перед вами одно большое ухо.
– Так вот, ничего подобного до этого со мной не случалось. Влюбился и всё тут. Воспылал страстью, втюрился, втрескался, как хотите. Да ещё имя у неё музыкальное – Реляфа.
– На гармошке такие ноты точно есть, – подтверждаю, отодвигаясь подальше. – Продолжайте, пожалуйста.
– Продолжаю. Позвал в кино, согласилась. Обнял в подъезде, не заартачилась. После работы жду проводить, чуть не плачет от радости. А мне-то что делать, не тащить же её в гостиницу. Ей семнадцать, а я вдвое старше. Короче, посчитал я это знакомство сказочным приложением к командировке и вернулся домой. С другом поделился, а он, не вздумай связываться, говорит, у них многожёнство.
– Не многомужество же!
– И я ему то же самое сказал. А он, ищи себе подругу жизни в столице.
– Где-е-е! – восклицаю, аж лавочка пошатнулась. – Найти хорошую жену в Москве – то же самое, что за мороженым на солнце слетать.
– Вот именно. Полгода я выждал и поехал в Уфу свататься. Первым, кто прикоснётся к груди моей дочери – это муж её, а потом ребёнок.
– Так у вас дочь или сын? – спрашиваю в полном недоумении. – И грудь чья?
– Да это отец её мне так при встрече сказал. Здесь, говорит, по конкурсу в институт не прошла, пусть в Москве поступает. И фамилию пусть нашу оставит.
– И всё?
– Всё. А чего ещё! Не знаю, как вы, а я свою подругу жизни нашёл. Вернее и преданнее моей Реляфы никого нет.
И, надо же, именно в этот торжественный момент зазвучала в кармане у старика волнующая мелодия из кинофильма «Мужчина и женщина».
– Ну, вот она, полюбуйтесь!
Мелодия повторяется, а я глаз оторвать не могу от фотографии абонента на экране смартфона под надписью «Моё башкирское счастье». Только ангелы на небесах могли создать такой божественный образ. Единственное, что выдаёт его земное происхождение – это голубая косынка, повязанная так, как предпочитают восточные женщины.
– Я такие манты приготовила, как тебе нравится, – щебечет образ канареечным голосочком по громкой связи. – С мясом и картошкой.
– Спасибо, любимая! – благодарит старик. Встаёт, перешибает зачем-то пару веток крапивы и удаляется. А мне так жрать захотелось.

* * *


А я почём знаю

Кабинет судьи в одном из районных судов Москвы. Собеседование в порядке подготовки дела к судебному разбирательству.
– И как долго ваш муж пьёт? – спросила судья, миловидная дама с плохо скрываемой иронической ухмылкой на благородном лице.
– Несколько лет уже, – ответила истица, на вид затюканная бытовыми заботами женщина средних лет. – Как начал пить, так остановиться не может. Каждый божий день закладывает. И всё за нашу победу. Когда победим, говорит, тогда брошу.
– Так, ответчик, – обратилась судья к мужу истицы. – Поясните суду, почему вы каждый божий день закладываете?
Но ответчик в ответ изобразил лишь нечто похожее на равнодушный взмах руки, промычал что-то запойным голосом и нервно почесал взъерошенный затылок.
– Он же спился совсем, – жалобно всхлипнула истица. – Вы же сами видите.
– А дети у вас от него?
– От него, конечно. Здоровых мужиков у нас в доме давно нет, одни старики никудышные остались.
– Ладно, хоть старики, – заметила судья. – Я вон в особняке живу, так даже поговорить не с кем. Тишина, как на кладбище. Вздрагиваю только, когда шишка на крышу с дерева упадёт.
– А что, правда, тошно одной? – забеспокоилась вдруг истица.
– Хоть в петлю лезь! – решительно заявила судья. – Но это лирика. Так мы разводимся или нет?
– Я уж и не знаю теперь, – вместо подтверждения своего требования поделилась сомнениями истица. – А нельзя его без развода просто наказать по всей строгости закона?
– За что? – искренне удивилась судья. – За то, что пьёт за нашу победу? И по какому такому закону? Вы что, хотите, чтобы с меня мантию сняли?
– Нет.
– А чего вы тогда хотите?
– Неужели не догадываетесь? Он ведь ничего не может.
– Догадываюсь, – ответила судья. – Но это обстоятельство к делу не относится.
– Ещё как относится, – возразила истица.
– Хорошо, пусть так, – согласилась судья. – Но я должна выслушать ответчика, а он мычит. Поэтому подготовку к разбирательству вашего заявления по существу я откладываю на неопределённый срок.
– И сколько же ещё он так пить будет?
– А я почём знаю.

* * *


Инстинкт собственника

Я не Аксаков и не Пришвин, но природу тоже люблю. Медведей там всяких, зайчишек, улиток и прочих козявок. Всегда готов пожалеть их, прийти на помощь или угостить чем-нибудь вкусненьким.
Однажды вот сидим с женой на берегу озера, недалеко от Москвы, рыбу ловим. Клёв обалденный.
– Я не могу больше, – говорит жена. – Руки устали. И ты заканчивай, куда нам её столько!
– А ты начинай чистить её, – предложил я. – Здесь ведь лучше, чем в мойке на кухне.
Села она на гладкий камень, позади кустики, за ними лес, и начала чистить. А я продолжаю ловить. Штук сто наловил ещё, прямо гора рыбы перед женой с ножичком. Ещё час проходит, и вдруг она как закричит, я чуть в воду не свалился.
Оборачиваюсь и вижу, длиннющий такой уж от жены отползает с окуньком нашим в пасти.
– Ах ты, гад желтоухий! – воскликнул я и смело погнался за пресмыкающимся. Он к кустам, а я наперерез, он вправо, а я влево. И так отхлестал его удилищем по башке, что он и рыбку выронил и части туловища перепутал. Потому как вперёд хвостом за корягу спрятался. Вот пусть сидит там и думает, можно чужую добычу воровать или нет. Инстинкт собственника никто не отменял. А природу я сильно люблю, и флору и фауну.

* * *


В ДНК на НТВ

«Здравствуйте! Помогите узнать, внучок мне Зойкин сынишка или нет. Свекровь её сказывает, что он в шерсти весь родился, кочерга называется. Зойка его чёрным хлебом обкатывает. Волосики к мякишу прилипают и вырываются, ему же неделя всего. А я вот и думаю, не от козла ли моего Захара дитя у неё. Сосед ведь обмануть её мог, который напротив меня обосновался. Тётка его померла, дом опустел, он и явился. С Тибета, говорит, через Москву вашу. Явился, значит, и разгласил на всю округу, что баб от бесплодия мочой первобытного человека лечит. А я сама вчера видела из окна, как он подошёл с миской к моему Захару и замахнулся на него. Рога, кричит, обломаю. Козёл мой и обмочился со страху. Но это же не моча первобытного человека. А Зойка от мужа никак понести не могла, вот и поверила, дурочка. Так что приезжайте ко мне поскорее и проведите экспертизу. Шерсти для анализа я дам, сколь пожелаете. Если от Захара дитя, то внук он мне единокровный, кров-то у нас один с его отцом. Тогда Зойка должна разрешить мне общаться с ним. А, если дитя от первобытного человека, то у нас в Тагиле ему не выжить. Пусть Зойка в Тибет с ним перебирается. Бабушка Шура».

* * *


Дед Мороз и Максимка

Ближе к вечеру, 31 декабря, после прогулки по нарядной Москве, папа трёхлетнего Максимки попросил соседа по лестничной площадке переодеться в Деда Мороза и зайти к ним с подарками для сына. Полный наряд Деда Мороза и мешок с подарками папа соседу вручил, а вот правдоподобного посоха с волшебным набалдашником не нашлось. Тогда он просто перед самым визитом Деда Мороза вынес ему на площадку незаметно для сына швабру с длинной ручкой.
Стук в дверь.
– Интересно, кто это там? – будто бы удивляется папа. – А ну-ка пойдём, Максимка, посмотрим.
Дверь открылась и входит Дед Мороз. Снимает с плеча мешок с подарками и спрашивает:
– Здесь живёт мальчик Максимка?
– Здесь, – отвечает подошедшая из кухни мама.
– А я ему подарки к Новому году принёс. – И Дед Мороз, развязав мешок, начинает доставать из него разные заманчивые игрушки. Папа с мамой целый месяц старательно подбирали их для сынишки.
Однако Максимка даже не взглянул на мешок с содержимым. А только спросил сердито Деда Мороза, притопнув ножкой:
– Ты зачем мамину палку взял? – и потребовал. – Отдавай сейчас же, а то попадёт!

* * *


Баба Дуня и дуб

Сидит баба Дуня на скамеечке под дубом. Солнышко майское припекает. Ветерок свежий, то дунет слегка, то за дом улетит. Ей восемьдесят восемь лет, а дубу восемьсот восемьдесят. Оба они коренные москвичи. Вдруг подходит к ней молодой работник двора в жёлтом жилете. В одной руке у него скворечник новенький, в другой молоток старенький, а на плече стремянка. И говорит:
– Осторожно, бабушка, я тут домик сейчас над вами присобачу. – А сам гвозди из кармана достаёт.
– Как это присобачу! – возмутилась баба Дуня. – Да кто же это скворечник к дереву гвоздями прибивает. Иди отсюда, не дам!
Через полчаса возвращается этот самый работник двора уже не один, а в сопровождении начальника местной жилищно-коммунальной конторы.
– Послушайте, – строго обращается начальник к бабе Дуне. – Принято решение на этот дуб каждый день в течение года по одному скворечнику вешать.
– Зачем? – удивилась баба Дуня.
– Чем больше птичек хороших, тем меньше червяков и мошек, – не глядя на бабу Дуню, продекларировал начальник и приказал работнику: – Прибивай!
Прошёл год.
Сидит баба Дуня на той же скамеечке под тем же дубом, солнышко также припекает. Только листочков на дубе нет, и весь он увешан скворечниками.
– Вижу, тяжко тебе, – произносит баба Дуня, пытаясь погладить сухонькой ладонью по корявому стволу, да места свободного не нашла.
Вдруг выпорхнул из-за дома свежий ветерок, слабенький, едва ощутимый. А дуб всё равно заскрипел, накренился и рухнул, аккурат в сторону бабы Дуни. Как могла, выбралась она из-под скворечников, отряхнулась, платочек на голове поправила и говорит неизвестно кому:
– Господи, боже ж ты мой! Лучше бы просто крышу и подъезды отремонтировали.

* * *


Бабуин Бедуинович

Сижу тут с одним академиком за чашечкой водки, мера у нас такая. Из окна его кухни Красная площадь видна. И говорю:
– Представляешь, захожу вчера в торговый центр, а там за рядами с колбасой и капустой ряд с книгами и прочей макулатурой. И, вижу, между Чеховым и Аверченко книжечка какого-то Б.Б. с фотографией обезьяны в чёрных очках на обложке. Я взял, полистал и даже прочёл пару рассказиков. И что ты думаешь, ухохотался. Как бы тебе это объяснить. Жанр исключительно оригинальный, то ли философский юмор, то ли юмористическая философия, и так и эдак подходит. Ну вот, например, единство и борьбу противоположностей он иллюстрирует отношениями между мужей и женой. А отрицание отрицания отношениями между заключёнными и администрацией колонии. Смотрю выходные данные в конце, всё равно Б.Б. Кто такой, неизвестно.
– Почему неизвестно, это коллега мой, – нежно обняв чашечку, заявляет вдруг академик. – Доктор философских наук, профессор. Фамилию называть не буду, а мы и студенты называем его Бабуин Бедуинович или наоборот, кому как нравится.
Я, конечно, засмеялся и спросил, что за странное прозвище? И вот что я услышал от своего закадычного приятеля:
– А Б.Б. сам виноват. В конце шестидесятых он поступал на философский факультет в Московский университет. Пятьдесят медалистов, а мест всего десять. А он из Тобольска, слесарь с дипломом вечерней школы. Рассчитывать не на что было. Мы про этот случай точно знаем от тех экзаменаторов, которые у него историю принимали. На все вопросы по билету он ответил в полном объёме, без сучка и задоринки. Но что-то же с ним делать надо, как завалить-то его? Трое против одного. Что ни спросят, он всё знает. Один спрашивает, вовсе не по билету уже, а назовите наступательные котлы в районе Приднестровья во время Отечественной войны? Он назвал. Второй спрашивает, а как и кем проводилась коллективизация на Алтае? Он рассказал. Третий спрашивает, а чем закончилась борьба партии против религии в тридцатые годы? Он и об этом поведал, обстоятельно и во всех подробностях. Тогда председательствующий снова спрашивает, а вы с Троцким знакомы? Б.Б., разумеется, обо всём догадался, к чему они клонят, и отвечает с наигранной важностью: «А как же, непременно! Нас Надежда Константиновна познакомила, жена Владимира Ильича, на совещании в Смольном. Надеюсь, вы осведомлены, кто такая Крупская». Бесстрашное остроумие абитуриента из глубинки экзаменаторам явно понравилось. Чурбанами они не были, да и скучно ведь целый день сидеть в душной аудитории. Мгновенно взбодрились, завелись, и один из них, опять же председатель, спрашивает, а просветите-ка нас, любезный, что происходит сейчас в Алжире и других странах Ближнего Востока? Так этот любезный, ничуть не смутившись, со слов некоего тайного агента Кремля Бабуина Бедуиновича, такого нагородил, что где там Чехов с Аверченко. Особенно про успешную вербовку им верблюдов и крокодилов. Экзаменаторы под стол от смеха попадали. И ведь приняли его. А юмористические рассказы он давно пишет, несколько книг издал. И на всех имя автора – Б.Б.

* * *


Топорик Раскольникова

Пришёл Раскольников к старухе-процентщице, чтобы убить её. А она и говорит ему, кряхтя и кашляя:
– Ты топорик-то положи на комод, чего ты его держишь под пальто. Ты же не царь Пётр и не мужик, чтобы с топором ходить. Уронишь ещё на ногу себе. Я ведь всё равно знаю, зачем ты пришёл.
– Ну, коли знаете, тогда я лучше его обратно за дверь в каморку к дворнику положу, – тихо произнёс Раскольников. – Я его и в самом деле едва держу, не ел ничего уже несколько дней. Вчера, правда, один банан откушал.
– Нет, – решительно возразила Алёна Ивановна, – Положи топорик аккуратненько на комод. И никого вообще убивать не надо. Ни меня, ни Лизавету.
– Ой, спасибо, бабушка! – обрадовался Раскольников. – А то я и вас и себя загубил бы, проверяя, тварь ли я дрожащая или право имею.
– Какая я тебе бабушка! – возмутилась несостоявшаяся жертва. – Я ещё даже не на пенсии. Ждала, что в пятьдесят пять выйду, так нет, не получается, до шестидесяти теперь тянуть надо. Как овдовела, так на проценты и живу. Тебе вот по блату процентов десять могу скинуть.
– На что?
– Квартира нужна?
– Ещё как нужна, Алёнушка Ивановна! – взмолился Раскольников. – Главное, помочь некому. Мать у меня давно пенсионерка и сама чуть милостыни не просит. Сестра, кандидат наук, в гувернантках таскается. А я на Сонечке жениться хочу. Ну не ехать же мне на Дальний Восток, где обещают бесплатно гектар земли дать.
– В ипотеку пойдёшь? – сверкнув хитрыми глазёнками, спросила жадная процентщица. – Нехристи в банке тебе ничего не дадут, ты безработный, а я дам. Без справки о доходах и поручительства.
– А просто в рассрочку без процентов и закладной нельзя? – поинтересовался Раскольников. – Вроде как по знакомству. Тогда бы вы мне действительно помогли. А так грабёж и вымогательство получается.
– Нельзя, – прошипела Алёна Ивановна. – Я же частница и без процентов помру. Пусть государство тебе помогает, это его забота. А я никого любить не обязана и сама зарабатывать не хочу. Для меня вы все, голодранцы, источник наживы. И притворяться добренькой я не собираюсь.
– Ладно, – обречённо вздохнул автор безумной идеи очищения общества от ненужных людей. – Уж лучше в ипотеку, чем на каторгу.
– Да, выбор у всякой твари маленький, и прав почти никаких, – откинув назад жиденькую косичку, глубокомысленно заключила молодая ещё по нынешним временам старуха. – Двадцать пять процентов по году на сорок пять лет, как раз до моего столетия. Устроит?
– Устроит, – согласился Раскольников, почувствовав лёгкую дрожь от предлагаемых условий. – Деваться мне так и так некуда.
– Тогда пиши расписку, – и Алёна Ивановна полезла в верхний ящик комода за бумагой. – А топорик с отпечатками твоих пальчиков я в Лондон на аукцион свезу.

* * *


Домой

Под Новый год всё бывает. Вот я и встретил вчера в аэропорту Шарля де Голля настоящего потомка наших царей. То ли Павла, то ли Александра, то ли Николая, я в них не разбираюсь, и спрашиваю:
– Вы в Москву?
– Ага, домой! – отвечает. – И далее как-то сразу не в тему предстоящего путешествия. – Ты, главное, на иностранке не женись.
– А почему? – удивляюсь.
– А они наших сказок не знают, – говорит потомок, снимает корону и подаёт её мне. – Подержи пока.
– Пока это сколько? – интересуюсь. – А то посадку уже объявили.
– Сейчас вот переоденусь и вместе на родину полетим. У меня там встреча с монархистами, будь они неладны. Надоели, хуже горькой редьки. Но без их согласия я развестись не могу.
Переоделся государь во всё народное быстро, джинсы натянул, куртку утеплённую, кепку меховую, и мы направились к самолёту. Одежды самодержавные, кроме рукавиц августейших, он туго запихал в большую клетчатую сумку. А корону забрал у меня. Сказал, что надо обязательно предъявить её монархистам в подтверждение того, что он не Гришка Отрепьев.
Потом, в полёте уже, я и спрашиваю у него снова, почему на иностранке-то жениться нельзя?
– Ну, сам посуди, – объясняет. – Я её лягушкой обзываю, а она ни бум-бум. Вообще ничего не понимает. Я ж по приказу батюшки стрелу запульнул, когда он ещё жив был, прямо от Кремля до Нотр-Дама. А на правом берегу Сены болота же были. Вот стрелу мою и заграбастала одна сохранившаяся там лягушка. Пришлось жениться. И сколько я не целовал её потом, ни в какую царевну она не превратилась. И съесть я её не могу, не французишка же я малохольный, прости господи!

* * *


Слушается дело

Слушается дело по обвинению некоего гражданина в публичном оскорблении представителей власти. Судья, молодая пышнотелая женщина, похожая на гостеприимную супругу богатого русского помещика, спрашивает у обвиняемого:
– Вы знали об ответственности, предусмотренной уголовным кодексом за такое преступление?
– Догадывался, – отвечает ни на кого из великих писателей не похожий гражданин, седой как лунь, колени согнуты, на трость опирается.
– С учётом того, – продолжает судья, – что в зале присутствует невесть откуда взявшаяся многочисленная публика, прошу вас, прочитайте вслух частушку, которая, по мнению указанного в деле государственного органа, оскорбляет двух известных на всю страну метеорологов. Только фамилии их не называйте, а обозначьте просто буквами.
– Пожалуйста, – говорит обвиняемый и декларирует:

Холода не хилы –
Полный произвол:
Вэ, вэ, вэ – на вилы!
Тэ, тэ, тэ – на кол!

– А теперь объясните, – требует судья, терпеливо выждав, когда публика наконец отхихикается. – Как вам, пожилому образованному человеку, пришло это в голову?
– Да мне много чего приходит, – пожимает плечами старик. – Сидел я тогда дома, в Переделкине, мороз жуткий, помните месяц назад, на улицу не выйдешь, вот и сочинил такую невинную частушку. И тут же выложил её в интернет. А почему бы и нет. Дураку ведь понятно, что замечательные наши метеорологи ни при чём. Они, что ли, виноваты в плохой погоде. И наказание для них нарочито средневековое, для смеха придуманное. А вообще, ваша честь, должен заметить, без лишней скромности, что частушки мои и басни давно уже живут своей жизнью независимо от меня. С ними артисты на видео и по телевизору выступают, на разных сайтах их предостаточно. А по басням моим даже экзамены сдают в учебных заведениях и при поступлении в театральные институты. И никто никогда за много лет ни разу не обиделся на мои шутки и сатиру.
– Суду известно об этом, – подтверждает судья. – У нас была возможность подготовиться к делу. – И удаляется в совещательную комнату, едва не зацепившись широкой мантией за дверную ручку.
Через полчаса судья возникает снова и оглашает постановление:
– В связи с полным отсутствием чувства юмора у отдельных сотрудников государственного органа уголовное дело в отношении автора частушки про Вэ, вэ, вэ и Тэ, тэ, тэ прекратить.

* * *


Колониальный поэт

– Святого привели, товарищ полковник.
– Заводи, только сам постой у двери, мало ли что, – приказывает начальник исправительной колонии своему помощнику. – А сержант пусть за дверью покараулит.
– Я так и сказал ему, – отвечает капитан.
– Ну, на кой бес я тебе понадобился? – обращается полковник к вошедшему заключённому. – Всё ведь уже решено, документы твои вот они на столе.
– Я оду хочу написать. На злобу дня, так сказать.
– Зачем?
– Затем, что они на нас накладывают, а мы на них наложим. Они экономически, а мы поэтически.
– Кто и чего накладывает, говори толком?
– Америка на нас санкции накладывает.
– Прямо на тебя, что ли? А ты, капитан, не хихикай там, стой смирно.
– Да не обращайте вы на него внимания, гражданин начальник, пусть лыбится, молодой ещё.
– Вот ты ещё будешь указывать мне, на кого внимание обращать. Старик нашёлся. Отойди от стола. Тебе десять лет не хватило, что ли? Припёрся, понимаешь, ровно за неделю до освобождения.
– Так я на прощание колонию вашу прославить хочу.
– Ну прославляй, кто тебе мешает?
– Так мне четыре дня без работы надо и пачку бумаги. По замыслу ода большая должна получиться. Ни дня без строчки.
– Скажите пожалуйста, замыслы у него ещё какие-то. Ну хватит ржать, капитан! Вот разжалую в рядовые, будешь знать.
– Правильно, – одобряет Святой.
– Опять указываешь! Так ты поэт, что ли?
– Самый настоящий. Даже в Российской государственной библиотеке книжка моих стихов имеется. Можете проверить.
– Как, в Москву съездить?
– Никуда ехать не надо. Я сейчас напишу реквизиты, а капитан посмотрит в интернете.
– Пиши.
Святой начеркал чего-то на подсунутой полковником бумажке, капитан взял её и удалился в приёмную.
– Так, пока он там ищет, расскажи-ка мне лучше другое. Зачем ты всё-таки попа на тот свет отправил?
– Да он сам отправился. У меня как раз в этот момент нимб над головой засветился. Поп увидел его, рот открыл от удивления, крестом осенил себя и грохнулся на пол.
– Ты кому-нибудь рассказывал об этом?
– Всем рассказал.
– Так вот почему у тебя прозвище такое. А лампадку старинную зачем спёр?
– Для интима. Меня же попова дочка там в укромном месте ждала. Я к ней и пришёл. На паперти в пасху договорились. Представляете, церковь замшелая, иконы скорбящие, тишина гробовая и лямур в полумраке! В вашей жизни наверняка ничего подобного не было.
– Всё везде было.
– И на вышке охранной?
– Скажи ещё на колючей проволоке. Дальше давай.
– А что, оригинально. Пробираюсь я, значит, по алтарю к дочке, а тут батюшка её иконостас раздвигает и смотрит на меня.
– А к ней-то ты пробрался?
– Разумеется. Она уже лежала там в специальном закутке ко всему приготовленная, в чём мать поповская родила. Ну точно кающаяся Магдалина перед грехопадением. На белой простынке, волосы у неё…
– Разрешите?
– Входи, капитан, вечно ты не вовремя. Показывай.
– Так, – читает полковник вслух выписку из интернета. – Избранные стихи, автор такой-то, издательство такое-то, шифр хранения такой-то, международный стандартный книжный номер такой-то. – А ты, Святой, и на самом деле поэт, официально.
– Да, я всемирно известный колониальный поэт.
– В телогрейке, – добавляет капитан.
– Тогда ладно, – говорит полковник. – Хрен с тобой, пиши! Даю тебе четыре дня, на работу можешь не выходить. А оду положишь мне лично вот сюда. До меня никому её не показывай. Понял?
– Понял.
– А теперь дальше. Пусть капитан тоже послушает.
– Так вот я и говорю, волосы у неё водопадом растекаются, грудь вулканами поднимается…
– Как на Камчатке? – перебивает без разрешения капитан.
– Действительно, Святой, давай без этих подробностей, – ворчит полковник. – Про деву Марию я уже слышал.
– Про Магдалину.
– Да какая разница.
– Ну вы, гражданин начальник, даёте! Может, тогда и дьявол с ангелом одно и то же?
– Может быть.
– Ну, как хотите. Так вот, она трясётся вся от страсти порочной, а я не могу. И лампадка интимная не помогает.
– Чего ты не можешь, трястись?
– Ребёночка не могу сделать.
– Как так, тебе же всего двадцать пять лет было? Ну ты урод!
– Хуже, бычара с мочалом. Был бы тогда серп рядом, я бы точно себя кастрировал.
– Успеешь ещё. А поп, значит, в это время мёртвый лежит? А, если девка в закутке тёмном была, чего ж она призналась на суде, что сама видела, как ты отца её за бороду по престолу возил.
– Да какая там борода, в носу и то больше волосинок бывает. А вы бы на её месте что сказали, если бы с вами такое произошло? Она же попёнка гениального от меня хотела родить. А не вышло. Вот она и решила отомстить мне за грёзы несбывшиеся.
– Так, погоди маленько. Давай полюбуемся, как капитан от смеха давится, лопнет сейчас.
– Товарищ полковник, но Святой кого угодно рассмешит. Весь контингент об этом знает.
– Тогда всё. Проводи его и распорядись там насчёт освобождения от работы и бумаги. Всё равно оставшиеся дни проку от него, как от солдата перед дембелем. А так хоть ода какая-то останется. Знать бы ещё, с чем едят её.

Прошло четыре дня. Тот же кабинет начальника исправительной колонии и те же лица.
– Никому не показывал?
– Да боже упаси.
– А то перепишут ещё и за своё выдадут. Давай сюда.
Святой вынимает из кармана телогрейки скомканную бумажку, сам разворачивает её и кладёт на стол, как и было указано.
– Не лезь к России, успокойся, – читает полковник с выражением. – И не дыши ты на неё поганым ртом. Ещё хочу сказать тебе при том, как говорят у нас на зоне, бойся! – Что это?
– Обращение к Америке.
– И всё?
– Всё.
– Грандиозно! Ты чего-нибудь понял, капитан?
– Понял, товарищ полковник. Это четверостишие такое.
– Точно, – подтверждает Святой. – Ни дня без строчки, как обещал.
– Да я с тобой знаешь, что сделаю за такое фуфло!
– Знаю. Ничего не сделаете. Поздно уже и засмеют ведь. Капитан вон снова хохочет. Да и вы тоже улыбнитесь и дело с концом. Не поэт я никакой. Вот только эти строчки и сочинил вчера. Да и вообще я прошлый раз просто дурака валял, на ходу всё придумывал. И про нимб, и про лампадку, и про серп. И кликуху такую мне ещё в школе дали. Потому, что я слово свататься через я написал.
– А как же сборник стихов в библиотеке?
– Это правда. Тут такая история, гражданин начальник. Когда-то на Арбате я с одним нищим поэтом познакомился. Хотя в поэзии он вообще ни бум-бум. Кстати, на вас чем-то похож, брови такие же хмурые.
– Ну ты посмотри, Святой, у капитана опять рожа улыбается!
– Вы только не наказывайте его. Подчинённых с чувством юмора нельзя понижать в должности.
– Поучи ещё.
– Короче, бабок у этого чмошника не было, а у меня были. Вот я и купил у него право на издание его стихов под своим именем. Правда, редактор честно предупредила, что это не стихи, а муть голубая. Но за деньги у нас любой отстой напечатают. Подумал я тогда, а вдруг пригодится. И надо же, как в лужу глядел.
– Ладно, проехали. А чем ты четыре дня занимался?
– В порядок себя привёл, побрился, помылся, отвальную с кем и как надо организовал.
– Да знаем мы, – замечает капитан.
– Ну, и весточку ещё на волю передал.
– Дочке поповской?
– Ага, как раз. Это же она подставила меня. А отца её религиозного я пальцем не трогал. Он уже лежал на полу кем-то по башке тюкнутый. А я, как дурак, нарисовался там по зову природы. Шерше ля фам, короче. Только фам эта мокрой крысятницей оказалась. Приход в области, а ей в центре Москвы захотелось жить. От отца, который был против, избавилась, денежки молебные присвоила и в столицу перебралась.
– Вот такие шалавы и едут туда. Совсем бабы от рук отбились. А ты как считаешь, капитан?
– Так точно, отбились, товарищ полковник! Не знаешь, как и прибить их обратно.
– Ладно, Святой, проваливай. Сам знаешь куда. На свободу с чистой совестью. А стишок у тебя злой получился, пусть думает.
– Ладно, гражданин начальник, желаю вам на пенсию выйти без происшествий. А помощнику вашему до полковника дослужиться. Только людей зря не обижайте.

* * *
01.08.2025 07:46
Басни Посохова про кротов, ежей и мышей
Басни Посохова
про кротов, ежей и мышей

Москва
2025


Что такое басня знают все. Самыми частыми персонажами в баснях являются животные. Показывая животных, баснописец отмечает их характерные особенности с тем, чтобы иносказательно высмеять недостатки в поведении людей. И животные, конечно, сами по себе ни в чём не виноваты. В данной подборке размещены басни про маленьких, но одних из самых узнаваемых героев детских книжек и мультфильмов – кротов, ежей и мышей.


Телезритель

Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Пусть, дескать, все, кому не лень,
Сидят и смотрят целый день.
– Ну, надоели! –
Пожаловался Ёж Кроту
Через неделю. –
Показывают всё одно и то ж,
То про грабёж, то про кутёж,
То про какую-то звезду.
А где ж сюжеты про червей,
Про слизней, гусениц и змей,
Про мышек, насекомых рой!
Короче, даже не жалей,
Что ты слепой.
----------
Смысл басни сей
Весьма простой:
Что ёж ворчливый кушает,
То видит то и слушает.

* * *


Мышеловка

В квартире на Тверской,
В столице,
Вдруг мышка завелась.
Поймать её живой
Не получилось – удирала ловко.
Одна, но всё-таки нашлась
У старого соседа мышеловка.
Наткнули ломтик сыра на крючок
И подложили к норке в половице.
Неделю ждут – молчок.
Сыр заменили на кусочек сала.
И с ним зря мышеловка простояла.
Не соблазнилась жертва и сосиской.
Однако Бог помог –
Кремль оказался близко.
Сходил туда сосед
В обед
И выпросил чуток
Колбаски, что осталась
От трапезы вельмож.
И что ж?
Лишь насадили ту колбаску на крючок,
Как мышка сразу и попалась!
----------
Мораль:
Хвостатую, конечно, жаль.
Но в жизни так вот и бывает –
Власть серых мышек убивает.

* * *


Ну и ну!

Опять зарплату получил,
Зашёл, купил, запил…
И был такою жизнью недоволен.
«Не алкоголик я, не болен.
Работник я вполне хороший.
Меня подводят только гроши.
Вот захочу и сразу брошу».
Так думал землероец Крот.
И точно – вот
Он на приёме у главбуха.
Сопит и чешется за ухом,
Всё объясняет, что к чему.
– Урежьте срочно мне зарплату.
Одному,
Брать лишнее не по уму.
На водку только.
– И сколько
Ты хочешь в месяц получать,
Сто тысяч, как по штату,
Или, допустим, двадцать пять?
– И с этого запью опять.
Давайте тыщу.
– Ну и ну!
Совсем ты обнаглел, дружище.
Не мог придумать, что похуже.
Я говорю тебе, как есть:
Чтоб на такие деньги сесть,
Диплом какой-нибудь, да нужен.

* * *


Обмен

Не знаю,
Будет ли ещё такое впредь.
Один мужик, интеллигент Данила,
И зверь один, силач Медведь,
Решили совершить обмен:
Ум – силачу, интеллигенту – сила.
И что же каждый получил взамен
По жизни? Отвечаю.
Сосед назвал Данилу дураком,
Тому – пинком.
Жена вновь замахнулась каблуком,
Ей – кулаком…
А что в тайге с Медведем? Там
Волк дал ему от скуки по мозгам,
Лось от малинника отпнул,
Зайчишка палкой в морду ткнул,
А крот за задницу куснул…
----------
Совет один могу тут дать:
Не стоит
Ценой потерь своих достоинств
Чужие обретать.

* * *


Портной

Какой-то Ёж, сочтя иголки,
Что были на его спине,
А также то сочтя, что не
Хватает будто бы портных
И потому вещей простых,
Решил начать кроить и шить.
И вот к весне на барахолке,
Благодаря которой можно жить,
Не расточаясь на поклоны,
Вдруг появились панталоны.
«Весенние» назвал их Ёж.
– За что так здорово дерёшь? –
Спросила у него Коза.
Но, услыхав в ответ: «Глаза
Протри и посмотри, что за
Тобой уж очередь стоит»,
Добавила: – Ну, паразит!
Завёртывай давай.
Прошло полгода. Рай,
Везение
Ежу сполна на барахолке.
Те ж панталоны, с той же полки,
Он продаёт дороже вдвое.
Название-то у штанов другое –
«Осенние».

* * *


Писклявый мышонок

Обчистил вор поместье прокурора,
Пихал в мешок вещички без разбора,
Затарился – и от ворот.
Но кто-то за спиной попискивает вот.
Снял он мешок тяжёлый, развязал –
На шубе норковой сидит детёныш мышки,
Такой же маленький, как в детской книжке.
Сам засмеялся вор и рассмешить решил его.
Язык ему зачем-то показал,
Стал корчить рожицы, как корчит их макака.
И аккурат тут полицейская собака.
А дальше суд и приговор,
Барак, баланда, ватник, шконка.
----------
Не надо в том винить мышонка:
Кого поймали – тот и вор,
А не поймали – прокурор.

* * *


Ежовый суп

В лесочке под Москвой,
За лугом,
Ёж поселился из Калуги.
Кто он такой,
Никто не знает,
Как раньше жил, не разглашает.
– Скажи, сосед,
А почему с тобой ежихи нет,
А как тебе нора досталась,
А старая куда девалась,
А детки есть иль были,
А почему нас в гости не зовёшь?
Да ладно б только раз спросили,
А то всё признавайся да скажи.
И донимают не ежи,
А змеи, крысы, выдры, жабы.
Устал от них несчастный Ёж
И, дабы
Отвадить от себя их, наконец,
Позвал всех надоевших в гости,
Сварив супец.
Даю его состав, вдруг пригодится:
Улитки, осы, пауки,
Навозные жуки,
Мокрицы,
Стрекозы, мухи, червяки,
Тритоны, слепни, слизняки,
Пиявки,
Сушёные козявки,
Рыбьи кости,
Чей-то клык,
И сверху хвостик серой мышки.
Поставил Ёж котёл
На стол.
А вонь такая из-под крышки,
Что гости все исчезли вмиг.
----------
Да здравствует ежовый суп –
Всем надоедливым отлуп!

* * *


Заяц и телевизор

– Вчера по телику узнал,
Как сделать шашлычок из жабы,
Представляешь,
Очень хвалят, –
Сказал соседу Ёж. –
Берёшь побольше нож
И режешь пополам.
Потом все бородавки вырезаешь.
Постой, Косой,
А где же телевизор твой?
– А я его кроту отдал,
Пусть слушает хотя бы.
– А сам-то почему смотреть не стал?
– Но я же не медведь,
Чтоб, не дрожа, на то глазеть,
Как волки там
Всё время зубы скалят!

* * *


Совет

Спросил у Зуба старый Крыс:
– Чтоб я всё время грыз и грыз,
Как надобно тебя беречь?
– Ну, наконец-то, слышу речь,
Достойную твоим годам.
И дам
Тебе совет я запоздалый:
Бери теперь, что по зубам.

* * *
30.07.2025 20:17
А.Посохов "И снова о пандемии"
Александр Посохов


И снова о пандемии

Неподражаемый наш депутат Владимир Жириновский предложил лишать диплома врачей, выступающих против вакцинации. Врачей, которые отговаривают россиян от прививки, надо пожизненно лишать дипломов, предложил также сенатор Александр Башкин. Кто-то считает даже, что таких специалистов необходимо привлекать не только к дисциплинарной, но и к уголовной ответственности. А что? Вот бы так в армии, сержант отказывался бы взвод на поверку построить. Так бы и было, если бы над ним не было командира со звёздочками на погонах, а над тем другого командира. И так далее по жёсткой вертикали. Ну какое ещё служебное неповиновение, когда люди болеют! Вчера знакомый рассказал, что в его подъезде исчезла вдруг консьержка, здоровая на вид женщина лет пятидесяти, не москвичка. Неделю не знали, что с ней. Оказалось, скорая увезла её прямо с места дежурства куда-то в область. Лежит в реанимации, коронавирус. Прививку не делала. Вот и получается: с одной стороны протесты против вакцинации и ужесточения ответственности врачей, а с другой – реально тяжелобольные люди. Уверен, что в данном случае по меньшей мере просто глупо уповать на некий вольный порядок в головах, они у всех разные. Однозначный порядок должен быть в действиях власти и в нашем поведении. Надо же, нашли против чего выступать. А вот за куда более важное и сакраментальное для общества – кишка, извините, тонка и мозгов маловато. Об этом я и высказался недавно в своей статье «Пандемия и мы». Думаю, не лишним будет и своевременно, если я снова предложу её читателям.

21.11.2021 г.

Пандемия и мы

Все давно знают, что такое пандемия. Это высшая степень развития эпидемического процесса. То есть самая опасная форма эпидемии, охватывающей подавляющую часть мира. Но, если официально в планетарном масштабе объявлено о пандемии, так какого чёрта не привиться-то? Жалко, что ли, плечо под укол подставить! Будто какая-то там вакцина для массового применения яду подобна. И будто другой заразы на каждом шагу мало. Одна палёная водка с подгнившей селёдкой чего стоят. А про полуфабрикаты, изготавливаемые неизвестно кем в подвалах маленьких городишек, про радиацию, заводские трубы и выхлопные газы даже говорить не хочется.

Где Китай, где Казахстан
Знают все без гида.
Ты Изольда, я Тристан
С маской от ковида.

Правильно, не до страстных лобызаний сейчас. Лучше вообще от свиданий отказаться, тем белее тайных. Хотя с прививкой, наверно, можно. Правда, непонятно, зачем она? А вдруг она, как заявляют совсем уж чокнутые, для проведения неких иезуитских опытов над людьми? Для умерщвления, например, слабых, больных и голодных на планете Земле?
Ну, конечно, именно некий Вася Пупкин из Еврейской автономной области мешает человечеству быть сильным, здоровым и сытым. Там же вот недавно, по сообщениям СМИ, полтора десятка сотрудников станции скорой помощи написали заявления об увольнении из-за отказа проходить вакцинацию. Потом вроде передумали увольняться.
Но поздно. Один популярный наш телерадиоведущий успел уже обозвать этих врачей власовцами. Какая изощрённая и нарочитая логика! Получается, что те врачи, которые вакцинировались – исторические герои, достойные священных воинских наград. А за «власовцами» в белых халатах должны прийти энкавэдэшники. Короче, трепотни всякой про вакцинацию с разных сторон выше крыши.
И кому верить? А никому! И себе в данном случае верить не получается. Ибо ничего доподлинно на уровне индивидуально-осознанного восприятия неизвестно. Поэтому – сказали нам, что пандемия, значит, она самая. Если нет противопоказаний, иди и уколись, голубчик. Или улетай на другую планету. Но нет, у нас в России, надо обязательно бучу поднять. По пустяку, собственно. Я не болезнь имею в виду, а публично рекламируемую и бесплатно предлагаемую прививку от неё.
Умничать сейчас и орать свободно можно сколько угодно. А чего орать-то, коли здравого ума на сложившуюся ситуацию пока нет. Не сформировался ещё. А посему привиться сейчас – это всё равно, что вовремя убежать подальше от чьей-то смертоносной тени за углом. Не убежим – вымрем! Примитивно, согласен. Но, похоже, другой пропаганды от власти нам в ближайшее время всё равно не дождаться.

Буратино с Бармалеем,
Волк с Красной шапочкой.
И парим над Мавзолеем
Мы в белых тапочках.

Ладно, что кто-то ещё чего-то думает там, фантазирует, изучает. А сколько у нас таких, кто вообще ни о чём не думает. Типа, водка – лучшее лекарство, а сдохну – туда и дорога.

Я – пофигист, чего же более.
Что я ещё могу сказать.
Здоров, как бык, ничем не болен.
И на ковиды мне плевать.

Кончать надо с этой пандемией! Хватит болтать о ней по двадцать пять часов в сутки. Никакие сводки об умерших от коронавируса ни к чему не приводят. Молчит же власть о количестве самоубийств в стране. Вот и о пандемии пора замолчать. И делать то, что власть вправе и обязана делать – принуждать нас быть здоровыми и любить друг друга. Любить – значит, в том числе, заботиться о здоровье ближнего. Да и дальнего тоже не помешает. Когда же, наконец, в этом плане кто-нибудь храбрый там, наверху, возьмёт нас всех за жабры? Даёшь поголовную вакцинацию!
А далее, как и во всех предыдущих моих статьях, вошедших в сборник «Россия и мы», такая вот басня в озаглавленную тему.

Прививка

В зверином царстве кутерьма.
Никто закон не уважает,
И всяк живёт себе, как знает.
Притом ещё и не молчит,
На Льва придирчиво ворчит.
«Весь вред для власти от ума, –
Прокравшись к уху по загривку,
Шепнул царю навозный Жук,
Знаток каких-то там наук. –
Поставить надо всем прививку,
Чтоб меньше думали вокруг».
Привили всех, как приказали,
От вредной хвори головной.
Ослу ж в прививке отказали.
----------
Выходит так, читатель мой:
Коль ты дурак, то не больной.

2021 г.

* * *
29.07.2025 07:22
А.Посохов "И снова о свободе"
Александр Посохов


И снова о свободе

Вот тебе, бабушка, и свобода – туда не ходи, сюда не ходи! Карантин, оказывается, быстренько ставит всё и всех на свои места. Забыть, наверно, надо пока это сладкое слово «свобода» и заменить его горьким словом «обязанность». Через обязанность и выздоравливать. Особенно в отношениях друг к другу. Думая об этом, вспомнил я о своей статье про свободу, которую написал примерно год назад. И решил снова опубликовать её. Может быть, прочтёт ещё кто-нибудь, поразмышляет. Благо, тема располагает.

28.03.2020 г.

Свобода и мы

Всё думаю, но не могу понять,
Свободный я поэт, иль узник?
И что мне на Парнас с собою взять,
Кляп здоровенный иль подгузник?

Свобода! Красивое слово. Хоть на русском, хоть на ином языке. Точно пение птички. И всё. А в приложении к жизни на Земле – примитивный лозунг. Особенно это касается воззвания к свободе слова. Что предполагает как бы освобождение от чего-то. Но не может быть освобождения от того, без чего не может быть самой жизни. Нет жизни без определённого порядка любого свойства и в любой сфере. В использовании человеческого слова тоже существует свой порядок. Хотя бы потому, что слово – это в том числе страшное интеллектуальное оружие. Поэтому требования свободы слова означают призывы к беспорядку в общении между людьми: один сказал, что попало, другой ответил, как попало, затем кухонный нож, пистолет и прочие орудия; из домашней обстановки – на площади, в СМИ; дальше на межгосударственный уровень…
Посредством слова решается почти всё в нашей жизни. Но оно никак бы не решалось, и самой нашей жизни бы не было, если бы не существовал определённый порядок в употреблении слова, гласный или негласный. Тот, кто требует свободы слова вообще, в принципе, тот требует по сути приравнять слова к отходам жизнедеятельности человека. Но ведь туалеты на придомовом участке всегда ставили и ставят в самом дальнем углу, в стороне. И очистные сооружения тоже располагают не в центре города.
Я почему о свободе слова? Да всё опять же потому, что по телеку и по радио в оправдание какой-то очередной злобной тирады, изречённой известным артистом или другим субъектом, что на слуху, снова талдычат нам о свободе слова. Он говорит, что мы уроды, хамы, пьяницы, что живём в грязи, что думаем не так, что правители у нас не те – и всё это, оказывается, не канализация, а свобода слова. Или популярный радиоведущий, всего-то 25-ти лет от роду, категорически заявляет на многомиллионную аудиторию, что при социализме в СССР не было справедливости (не было и всё тут!), а в тридцатых годах всех расстреливали (именно всех!). И это, оказывается, тоже не канализация, а свобода слова. И мат в эфире, и безграмотная речь…

Дух свободы нас тревожит,
Но закон, увы, таков:
Быть её никак не может
В царстве лжи и дураков.

Вот именно. Неужели борцы за свободу вообще и свободу слова, в частности, искренне надеются на то, что человечество когда-нибудь способно будет жить исключительно по правде и по уму.
Бесспорно, свобода от всего и от всех возможна только в одном случае. В связи с чем я вспоминаю и впервые сейчас вот записываю
один стишок (если таковым его назвать можно), который сочинил когда-то, очень давно, лет в 16, по дороге домой. Шёл я после тяжёлой и вредной работы с завода, зимой, в лютый мороз, ночью, со второй смены. Наверное, поэтому он таким и получился. Много чего тогда приходило мне в голову, но ничего подобного я больше не помню. А вот эти мрачноватые строчки почему-то врезались в память навсегда.

Тошнит, раздирает, душит.
Подальше б от этой вони.
Зарыться бы в землю поглубже,
Уткнувшись лицом в ладони.

Лежал бы во мраке один
Ничьи бы не видел рожи.
Я сам себе господин,
Никто бы не потревожил.

И я обуздал бы душу,
Став пищей могильных червей.
Возню бы я их не нарушил,
Сожрали бы только скорей.

Когда бы остался я в крохах
И синью поплыл над гробами,
Я б в вечность последним вздохом
Шепнул бы немыми губами:
«Сво-бо-да…»

А далее хочу предложить некое соответствующее теме статьи извлечение из своей повести «Всемогущий из СССР», написанной уже не экспромтом и в зрелом возрасте. Действие повести происходит во второй половине двадцатого века. Главный герой, Александр Панкратов, сын «вора в законе», по личным качествам и по превратности судьбы действительно является незаурядным человеком. Столкнувшись с бездушием и лицемерием власти, он твёрдо решает посвятить свою жизнь борьбе против тоталитарного режима, за торжество разума и свободы. Однако, борясь за свободу для всех, он теряет свободу для себя.

«…Квартира Маевских. На диване сидит Маевский, перед ним с угрюмым и озабоченным видом расхаживает Панкратов.
– Вот сегодня мне красивый вымпел ЦК вручили, – взволнованно говорит Панкратов. – А я не рад, Веня. Всё не то и не так. Все эти знамёна и грамоты совершенно оторваны от истинных проблем молодёжи. Вместо дела одни бумаги и показуха. Всё-таки дураки у власти пострашнее стихийного бедствия будут, от него хоть укрыться можно. А от них никуда не денешься. Я вот даже стишок такой по этому поводу сочинил, послушай. – И Панкратов читает:

Не бойтесь клопов и назойливых мух.
Не бойтесь худых и облезлых котят.
Пиявок не бойтесь и драных старух,
Которым по виду за сто пятьдесят.
Не бойтесь морозов, метелей и бурь.
Крапивы не бойтесь и даже волков.
Нигде ничего нет страшнее, чем дурь
У власти поставленных дураков.

Прочитав это, Панкратов тут же добавляет, – А можно и так ещё в конце:

Не бойтесь в помойку руками залезть.
Крапивы не бойтесь и даже волков.
Нигде ничего нет страшнее, чем спесь
Высокопоставленных дураков.

– Мой отец тоже как бы у власти и тоже не низко поставлен, – выслушав Панкратова, замечает Маевский. – Но ты ведь его не считаешь дураком спесивым.
– То-то и оно, что нет, – соглашается Панкратов. – И многие другие партийные чиновники очень даже не дураки, и сами по себе в отдельности вполне приличные люди. А все вместе бюрократы и демагоги. И я с ними. Вот в чём феномен! – всё более возбуждаясь, продолжает Панкратов. – Девки пашут в три смены, а я, здоровый мужик, какой-то ахинеей и словоблудием занимаюсь. Умом понимаю, что так заведено, такая идеология, такая политика, короче, так надо, в том числе для себя, для карьеры, а душа протестует. Последнее время сам себя постоянно спрашиваю, в кого же ты превращаешься, Панкрат? Ещё пару лет такой деятельности и всё, тебя нет, ты очередной законченный бюрократ, чинуша безликая. А я не хочу этого, Веня! Я настоящим, живым делом хочу заниматься, чтобы общество наше вперёд и вверх продвигалось. Я пользу хочу народу своему приносить, служить ему верой и правдой. Другие не могут, а я могу, потому что ум и силу имею. Но на Москву в этом смысле надежды нет, она сгнила окончательно, я же всё вижу. Для перемен к лучшему в Москве нет почвы, опереться не на кого. На Урал возвращаться надо, там узел и средоточие всех проблем. Там ещё остались нормальные люди, которых можно поднять на борьбу против существующего режима, за свободу и торжество разума. Так жить, как живёт сейчас наш народ, нельзя, Веня!
– Опять ты о свободе, Саша, а что она для тебя? – спрашивает Маевский. – Ты ведь мне так ни разу и не объяснил это, хотя часто ссылаешься на её отсутствие.
– Свобода, – уверенно отвечает Панкратов, – это возможность наказывать тех, кто ведёт себя не по уставу, вплоть до полной изоляции от общества. По какому такому уставу, спросишь. Объясняю. По уставу, принятому умными и честными людьми, которые понимают, что ум должен быть свободным от любой идеологии, а поведение должно быть зависимым от ума, совести и справедливости. Руководящей и направляющей силой общества должна быть не коммунистическая или какая-нибудь другая идеологическая партия, а партия свободы, ума и морали. Ты спросишь, а кто будет определять, умный ты или честный. Отвечу. А никто персонально. Просто один раз волевым решением надо выстроить государственную систему так, чтобы наверх, к власти и деньгам, поднимались исключительно люди умные и честные. И заковать такую систему в незыблемую железобетонную глыбу на века, чтобы поколений десять в ней воспиталось. Вот в этом смысле и в таком контексте закостенелость я признаю. И чтобы, главное, навсегда извести бездельников. Иначе капут человечеству. Моё самое глубокое убеждение заключается в том, что в конце концов человечество погубят те его представители, которые сами ничего не делают и живут за счёт других. Безработицы у нас нет, а ты посмотри, сколько у нас разного рода тунеядцев, толку от которых обществу никакого. И страшно то, что их в настоящее время становиться всё больше и больше. Жрут, пьют, крышу над головой имеют, советское государство их защищает, а они взамен ничего ему не дают. Это не люди, а крысы какие-то в людском обличии, жадно и безудержно захватывающие наши города и сёла. Какой-то хмырь и шалопай, ничего не делает и не хочет делать, эгоист и лентяй, тупой и необразованный обормот с преступными наклонностями, а меня призывают уважать его и воспитывать в нём нового человека. Да с какой это стати! Палкой хорошей ему дать по хребту и, как миленький, заработает. Хочешь жить в нормальном государстве, спокойно ходить по красивым улицам, покупать всё в магазинах, растить здоровых детей и так далее, тогда иди и работай, участвуй в улучшении жизни вокруг. Не нравиться вкалывать на заводе, учись, становись, кем хочешь. Только работай, живи достойно. Каждый трудоспособный член общества обязан кормить сам себя на им самим же добросовестно заработанные деньги. По природе тот, кто может, но не желает честно работать, а всё хитрит, обманывает, злоупотребляет справедливыми социалистическими законами и радуется тому, как он ловко устроился, оставляя свою страну и других людей в дураках, тот подлежит жесточайшему изгнанию из общества. Всё должно быть так, чтобы бездельники были обречены на вымирание. И чтобы никто и никогда не смог бы жить за счёт другого человека. Это закон жизни. Надо каждого проверять, на что он живёт, откуда он берёт средства к существованию. Молодой, здоровый, сильный и ничего полезного для общества не делает, значит, к ногтю его. Давить таких надо. В противном случае либо все всегда будут жить средненько, так себе, как мы все здесь сейчас живём, терпеливо довольствуясь лишь самым необходимым, либо одна малая часть населения будет жить хорошо за счёт другой части, как там, на Западе. Чтобы такого не было, надо срочно начать исправлять ситуацию. Неправильно, когда политика государства продолжает формально находиться под диктатом идеи о всеобщей свободе, а всеобщий контроль за исполнением гражданских обязанностей практически исчез. В идеологическом смысле свобода нужна нам, как воздух. Но на гербе, на знамени и ещё, где угодно, надо записать: свобода во всём, кроме обязанности работать на благо общества. Если большинство не будет работать или будет работать плохо, или одни будут просто отбирать хлеб у других, воровать, грабить, то жизнь станет невыносимой и государство развалится. Сознательное меньшинство страну не удержит, дураки и бездельники её погубят. Мне что противно, Веня. То, что у нас на деле сейчас ни реальной свободы, ни результативной работы. Конституция есть, а свободы нет. Пятилетки объявляются, планы как всегда грандиозные, а, например, половина москвичей ничего не делают. Чаи гоняют в конторах разных и дефицитом приторговывают. Вот я и говорю, пора уже всем нам выкарабкаться из грязных революционных пелёнок полувековой давности и освободиться, наконец, от порочной практики управления страной, когда умными, способными и приличными людьми правит невежественное, неблагодарное и ленивое большинство. Ну, сколько можно не очень-то сейчас уже и стройными рядами шествовать к какой-то фантастической цели, полностью игнорируя по пути обычное житейское благоразумие. С безликим и серым арифметическим большинством коммунизм не построишь. И хватит морочить людям головы. А, если уж и отнимать у них свободу, то только в том, что не вписывается в исторически справедливое устройство общественно-политической жизни. Свободу в человеческом обществе обеспечивает не диктатура господствующего класса, а диктатура ума, совести, справедливости и ответственности. Такой свободы у нас нет. А я только за такую свободу. Нельзя допускать больше, чтобы свою диктатуру устанавливали то богатые подлецы, то злые бедняки. Вот, как хочешь, так и понимай это, Веня.
– Ох, дружище, – вздыхает Маевский. – Ты оратор, конечно, спору нет. И говоришь убедительно. Но сдаётся мне, что тебе не за свободу, непонятно какую, бороться надо и не о народе, непонятно каком, думать. А надо, например, в девчонку хорошую влюбиться, благо на твоей фабрике есть из кого выбирать, жениться на ней, детей нарожать и жить, как все живут, приспосабливаясь к обстановке. В плане обычной человеческой жизни ты как индивидуум и так свободен. Живи и люби, вот и вся премудрость, Саша. Чего ты заковал-то себя в эти вечные рассуждения о справедливом общественном устройстве. Тебе от самого себя, такого вот беспокойного мыслителя о свободе, освободиться надо. Пока ты только внутренне конфликтуешь с существующим строем. Но, если ты не изменишь в принципе своего отношения к происходящему вокруг тебя, то рано или поздно неизбежно вступишь в противостояние с властью. А чем это у нас заканчивается, все хорошо знают. Угодить в психушку – это ещё не самая страшная перспектива. Жизнь у человека одна. Потрать ты свою избыточную энергию на себя, на близких, на творчество, на увлечения, на путешествия, в конце концов. Больше позитива, друг мой!
Панкратов прекращает ходить по комнате и садится на диван рядом с Маевским.
– Может, ты и прав, Веня, – говорит он. – Я очень благодарен и тебе и твоему отцу. Но постарайся понять, не могу я постоянно приспосабливаться и лицемерить. Душа не приемлет почти всё, что вижу вокруг. Весь день как в маске хожу или роль какую играю, говорю не то, делаю не то. Слушаю серьёзно, когда ржать охота над элементарной тупостью и безграмотностью. Улыбаюсь, когда не смешно, руку жму, когда в морду дать охота. Сижу на разных собраниях и не понимаю, кому нужны эти скучные сборища. Нет, Веня, не как физический индивидуум, а как ответственный гражданин, я несвободен в таком государстве. И все несвободны. А, значит, практически всё равно кому-то что-то делать надо, чтобы изменить жизнь к лучшему. И я буду это делать. Позитивы с негативами тут ни при чём. Ты думаешь, я не могу жить так, как ты советуешь. Могу, Веня, я всё могу.
– Да я давно уже понял, что ты всемогущий, – добродушно улыбаясь, говорит Маевский.
– А ты зря хихикаешь, Веня, – продолжает Панкратов. – Мне ещё в детстве хорошо разъяснили, какую и чью фамилию я ношу…»
На этом извлечение из вышеупомянутой повести обрываю. И вообще пока про свободу всё. Правда, вот басня ещё такая есть у меня.

Гвоздь и магнит

Крик о свободе – только крик.
----------
Как и другие железячки,
Как даже Кнопочки-гордячки,
К Магниту сильному Гвоздочек – прыг,
Прижался плотно и сидит.
Одна забота лишь – следи,
Чтоб ржа тебя не одолела.
Но жизнь такая надоела
Гвоздочку нашему. И вот
Как закричит он, заорёт:
– Довольно нам друг к другу жаться,
Пришла пора и разбежаться,
Хочу познать свободы рай.
Так что, Магнитище, давай,
Меня скорее отпускай!
Обиделся на то Магнит
И недовольно говорит:
– Вот это брат, вот это друг!
Забыл, голубчик, с чьих ты рук
Всё время досыта кормился.
Чьи токи пил, к чему стремился?
Гвоздочек пуще в крик пустился:
– Свободу мне, права и волю!..
Не стал Магнит с ним спорить боле.
Взял, да отторгнул бунтаря.
И зря.
Гвоздочек не освободился:
Как ни цеплялся, ни крепился,
Он тут же прыг – и прилепился
К другому сильному Магниту,
Составив снова только свиту.

2019 г.

* * *
27.07.2025 16:08
Басни Посохова для взрослых читателей
Александр Посохов




БАСНИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ



МОСКВА

2025


Басня – один из самых древних и популярных литературных жанров. В данный сборник вошли басни, написанные автором преимущественно в традиционной форме, но с современной актуальной тематикой. Представленные басни подобраны в расчёте на внимание взрослых читателей и с надеждой на то, что у кого-то из них после ознакомления с данным сборником улучшится настроение и возникнет искренний интерес к такому вечному литературному жанру, как басня.



СТАРУШКИ


Раз в дороге,
В электричке,
Перепутав все таблички,
Две старушки,
Как подушки,
Сели друг напротив дружки.
– Ты куды?
– В Москву, а ты?
– Я ж в Калугу из Москвы.
– Вот так здорово!
– Уж, да!
В разны стороны нужда
Нас с тобою завела,
А вагон один дала.
– Ну, голубушка, дела.
Я таких больших чудес
Сроду не видала.
– Значит, шибко ты отстала.
Это ж, матушка, прогресс:
Вместе рядышком сидим,
В разны стороны летим.
И молчи ты, горя мало,
Довезут, куды пристало.

* * *



БАРАН ЗА ЧАЕМ


К свинье-подруге заглянул Баран.
Один стакан, другой стакан…
И маленький глоточек чая
Отпил из кружки и отчалил
К друзьям-ослам, к друзьям-козлам.
И там по-дружески, и там…
А утром череп пополам,
И печень жалобно болит.
Лежит Баран и говорит:
– Вот так мы гроб и получаем.
Пора кончать, пожалуй, с чаем.

* * *



СОВЕТ


Спросил у Зуба старый Крыс:
– Чтоб я всё время грыз и грыз,
Как надобно тебя беречь?
– Ну, наконец-то, слышу речь,
Достойную твоим годам.
И дам
Тебе совет я запоздалый:
Бери теперь, что по зубам.

* * *



ПОДХАЛИМ


Льстец-подхалим
С начальником своим
Попал в беду:
Еду
Себе искали злые волки.
Это у нас амбары, полки.
А у зверей –
Что Бог послал.
Быстрей
Бежал
Прочь Подхалим.
Начальник же, весьма томим
Огромных габаритов тяжким брюхом,
Был съеден так, что даже мухам
Там нечего уж было есть.
Но лесть
И здесь
Нашла приманку.
Смотря на бренные останки,
Вот что сказал наш Подхалим:
«Мы все скорбим,
Мы не простим,
Мы отомстим,
Дань отдадим…»
(То есть почтим и доедим).

* * *



ОГОРОД


Решили Заяц и Зайчиха
Свой огородишко завесть
(Когда-то ж надо сытно есть).
И завели.
Капуста лихо
Росла у них. Пустой земли
На грядках не видать уж было.
– Боюсь я, как бы не подстыла.
Пора, наверно, убирать.
– Ну, знаешь, это как сказать.
Не торопись, жену послушай.
– А я считаю, коли уши
Мои замёрзли, значит, срок.
– А я считаю, что чуток
Ещё незрел наш урожай.
– Не возражай.
– Не возражай…
Всю ночь проспорили зайчишки.
А утром глядь – ни кочерыжки.
Ну, братцы-кролики-воришки!
_______

Такие вот, друзья, делишки:
Взрастил капусту, должен знать,
Когда и как её убрать.

* * *



СУБОРДИНАЦИЯ


Начальник встретил подчинённого,
До неприличия начинённого
Общественным добром.
– Нутром,
Голубчик, чую, тащишь.
Ну что ты на меня глаза таращишь!
Неправду что ли говорю?
– Да нет, всё так.
– И потурю
Тебя со службы. Ишь, бедняк.
Ни совести, ни чести.
А коль уж влип на месте,
Потащим дальше вместе.

* * *



ПРО ПАПУ И ЛАПУ


Год выдался плохим,
Голодным.
И как-то вечером холодным
С дрожащим отпрыском своим
К его отцу Медведица пришла.
И разрыдалась:
– Насилу я тебя нашла.
Вот твой медвежонок, ты его отец,
Без помощи твоей ему конец.
До заморозков чуть осталось,
А нет у нас ни пищи, ни жилья.
Одна его ни в силах я
Ни прокормить, ни обогреть.
– Да я не то, что помогу,
Я сам сожрать его могу,
Если останусь без мясного, –
Взревел в ответ Медведь. –
Тебя, облезлую, я знать не знаю.
И наперёд предупреждаю:
Не вздумай заявиться снова,
Заломаю!
_______

Читательницы, впредь,
Чтоб не сосал сыночек лапу,
Не выбирайте для него медведя-папу.

* * *



ПРОФЕССИОНАЛ


Пришла старушка как-то к Волку.
К тому, что жизнь свою без толку
Вином залил,
И был
Уж через то ненастоящим.
– Сыночек, – голосом молящим
Сказала жалобно она. –
Не боров вырос – сатана.
Здоров, как бык, и зол, как псина.
Такая жуткая скотина,
Что могут вызвать даже в суд.
Зарежь его, прошу как сына.
Представь, что ты ещё мужчина
И будто всё ещё в лесу.
А я за это поднесу.
Волк понял – будет похмелиться.
– Враз завалю, как говорится.
Без визга, профессионально.
В свинарник он вошёл нормально,
Успел и дверку запереть.
А вышел – страшно посмотреть:
Изодран весь почти что в клочья
И дышит из последней мочи.
– Ой, бедненький ты мой сыночек!
Да кто ж из вас кого зарезал?
– Не знаю, бабка, но раз врезал
Я всё ж ему
По пятаку.

* * *



САПОГ И ВАЛЕНОК


Кричал на Валенок Сапог:
– А помнишь, как-то ты промок,
Хозяин даже заболел!
– А ты однажды в грязь засел,
Да крепко так!
– Молчи, дурак!
Ведь всё равно
Главнее я!
– Нет, я!
– Нет, я!
– Нет, я!
– Нет, я!..
Напрасно спорили друзья:
На свалке оба и давно.
_______

Себя ты уважать, конечно, можешь,
Но от господ не жди того же:
Слуг старых никому не жаль.
Такая в басне сей мораль.

* * *



ЯЙЦО


Факт налицо:
В семействе страусов – яйцо!
Да вот родители
В убытии
Насчёт великого яйца.
Оповещают без конца
Своих знакомых, мать, отца
О том, что их других белее,
Круглее, толще, здоровее,
Спешите видеть – там оно…
Вараном съедено давно.
_______

Не мудрено
Яичко
Птичкам
Как божий дар на свет извлечь.
Куда важней его сберечь.

* * *



ТРУСЛИВЫЙ ИНДЮК


Большой воды Индюк не видел сроду
И не ступал по грудь он даже в воду.
Не знал он, что такое речка, пруд.
И вдруг Гусь с Селезнем его зовут:
– Развлечься хочешь?
Природа, женщины, вино.
Решайся, друг, ведь всё равно
Ты в суп когда-нибудь схлопочешь.
Послушай нас,
Сорви хоть раз
Оковы брака и морали.
Лишь только это и сказали.
Издав свободы крик,
Индюк решился вмиг.
И сник,
И весь к земле приник,
И задрожал овечкой –
Вели его за речку.
Поплыл спокойно Гусь,
И Селезень поплыл.
– А я, а я… вернусь,
Я там уж был.
_______

Иной герой не в басне, в жизни,
Отведав роли индюка,
Глядит на воду с укоризной.
И думает наверняка,
Что пьянство, блуд не разумеет,
Что надо образцово жить.
А сам и рад бы согрешить,
Да жалко, плавать не умеет.

* * *



СОН


Приснился как-то Ваньке сон,
Что будто ночью на балкон
К нему вскарабкалась старуха.
Иван, конечно, оробел
И даже свет зажечь хотел,
Но не успел –
Старуха рядом уж стояла.
Стянув с Ивана одеяло,
Она шепнула прямо в ухо:
– Должна я страшный суд свершить –
Тебя в постели задушить.
– За что? – пролепетал Ванюша.
– За то, что опоганил душу
И до сих пор не окрестился.
Такой вот сон Ваньку приснился.
Вскочил он утром и пустился,
Как обезумевший, в церквушку.
А ночью вновь пришла старушка:
– Теперь обязанность твоя –
Молиться, глядя на меня,
Всю ночь без устали и лени.
Вставай и падай на колени.
А то возьму и задушу…
_______

Давать советы не спешу,
Не смею.
Но есть один – почти клише:
Не вешай крест себе на шею,
Коль пусто где-то там в душе.

* * *



ГИЕНА И ЕЛЕНА


Гиена встретила Елену,
Которая в ночную смену
Клиентов поджидала у Кремля.
– И носит же таких Земля,
Шалав бесстыжих и срамных! –
Не совладав с собой,
В сердцах произнесла Гиена.
– Пасть, старая, закрой.
А то как пну под дых! –
В ответ оскалилась Елена.
Гиена тоже, как гиена,
Клыками гневно повела
И недовольная ушла.
Сказав, однако, перед тем:
– Твой труп охотно бы я съела.
А так, гуляй и дальше смело.
Живую падаль я не ем.

* * *



АКУСТИЧЕСКИЙ САДИСТ


В одном лесу, и днём и ночью,
Стал Волк вдруг страшно выть, когда захочет.
Притом, как начинает выть,
Так напрочь заглушает соловья
И оглушает даже глухаря.
– Уж лучше б квакал, как лягушка, –
Сказала Цапле прилетевшая из глухомани Выпь. –
Я что-то не пойму, подружка.
Волкам положено выть только на луну,
А этот и на солнце воет.
Собраться должен весь лесной народ
И объявить ему войну.
Пусть знает, что для нас он не артист,
Не птица певчая, а сумасброд
И акустический садист.
Никто не вправе нарушать закон природный.
– А я так думаю, протестовать не стоит.
– Почему?
– Не на того обрушим мы свой общий гнев.
Закон нарушил Лев,
Присвоив Волку звание «Народный».
Хоть нет у Волка никаких заслуг,
Ни голоса, ни слуха.
Но Волк давно – придворный друг
И пьёт со Львом из одного стакана.
А Лев – наш царь, и у него охрана.
Вот и решило всё царёво брюхо:
За звание Волк Льву ягнёнка приволок,
А за какой-нибудь там орденок
Пообещал ещё аж целого барана.

* * *



ПАУК И МУХА


Спросила Муха
На лету у Паука:
– Зачем в дни эти
Всё новые плетёшь ты сети?
Уж стынь давно, зима близка.
– Не слышу я тебя, старуха, –
Тугим на ухо
Притворясь,
Пробормотал Паук. –
Не мельтеши и не жужжи.
Сядь рядом и скажи,
Что именно тебя тревожит?
Я мухам друг
И помогу, быть может.
– Ась? –
Взаправду будучи слегка глухой,
Переспросила Муха.
И села
Рядышком на сук,
Где в паутине было всё вокруг.
Вмиг на неё напал Паук.
Взлететь она успела,
Да от испуга в сторону не ту.
Уткнулась прямо в сети,
Вскрикнув «Ой!».
– Вот для чего я их плету, –
Признался, наконец, Паук,
Связав добыче крылья, лапки.
_______

Бабки,
Доверчивые, милые старушки,
Держите ушки на макушке:
Злодеи не перевелись на свете.

* * *



ГВОЗДЬ И МАГНИТ


Крик о свободе – только крик.
_______

Как и другие железячки,
Как даже Кнопочки-гордячки,
К Магниту сильному Гвоздочек – прыг,
Прижался плотно и сидит.
Одна забота лишь – следи,
Чтоб ржа тебя не одолела.
Но жизнь такая надоела
Гвоздочку нашему. И вот
Как закричит он, заорёт:
– Довольно нам друг к другу жаться,
Пришла пора и разбежаться,
Хочу познать свободы рай.
Так что, Магнитище, давай,
Меня скорее отпускай!
Обиделся на то Магнит
И недовольно говорит:
– Вот это брат, вот это друг!
Забыл, голубчик, с чьих ты рук
Всё время досыта кормился.
Чьи токи пил, к чему стремился?
Гвоздочек пуще в крик пустился:
– Свободу мне, права и волю!..
Не стал Магнит с ним спорить боле.
Взял, да отторгнул бунтаря.
И зря.
Гвоздочек не освободился:
Как ни цеплялся, ни крепился,
Он тут же прыг – и прилепился
К другому сильному Магниту,
Составив снова только свиту.

* * *



ЯЗЫК И ЛОПАТА


Где трудиться не хотят
И не знают толк в работе,
Там Лопата не в почёте,
А Язык почти что свят.
_______

В одном заштатном городишке
Почти разрушились домишки,
А грязь такая, что лишь вброд
По улицам ходил народ.
И вот
Собрался, наконец, всеобщий сход
По поводу того, что делать надо.
– Давайте же засучим рукава,
Я поработать буду только рада, –
Произнесла совковая Лопата.
Но развязавшийся Язык
Враз перебил её и в крик:
– Послушайте меня, друзья!
Необходимо!.. Следует!.. Вперёд!..
Свобода!.. Рынок!.. Инвестиции!..
Недавно побывал там я,
В провинции:
Лопату не видать, Язык орёт.
А что народ?
Всё слушает его который год.
И всё – слова, слова, слова…

* * *



ЧУДО ИЗ ЧУДЕС


Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Всем миром взяли, сообща.
Пища,
Крича, визжа и споря,
Во избежание слёз моря
Поставили его на пень.
Пусть, дескать, те, кому не лень,
Из чащи кто или с опушки,
От Волка серого до Мушки,
Сидит и смотрит целый день.
А, может, даже и всю ночь.
Прочь,
Ягоды, грибы, коренья!
Прочь,
Игры, пляски, шутки, пение!
Набравшись жуткого терпения,
Все звери вдруг без исключения,
Как в Библию иль как в Коран,
Уткнулись в голубой экран.
Шёл бесконечный сериал про лес:
Про ягоды, грибы, коренья,
Про игры, пляски, шутки, пение…
_______

Ну, точно, чудо из чудес.

* * *



ЛЕВ И МОЛЬ


Какой-то Лев не от зазнайства,
А от вопроса «быть, не быть?»,
На Север перебрался жить.
И там богатым стал, хозяйство
Огромное завёл.
Олень всегда ему к обеду шёл.
А что в шкафу – так, мать честная:
По сотне всяких свитеров,
Носков,
Штанов
Из шерсти.
Рая
Не надо при добре таком.
А что до чести,
То мороз
Решает правильно вопрос:
Кто не желает околеть,
Тот позволяет силе сметь
И одевается теплее.
Но нет на шерсть заразы злее,
Чем вкривьлетающая Моль.
Её пароль –
На вещи дырка.
И всякая большая стирка
Тут совершенно ни при чём.
Случилось то и с нашим Львом.
Одежда стала, будто таять.
И ничего о том не зная,
Что Моль в шкафу имеет дом,
Лев побежал за ней с кнутом.
Догнал – и хлесть её по крыльям,
Заставил снизиться, упасть.
И пасть
Открыл уже в ухмылье.
Как вдруг заговорила Моль:
– Позволь
Сказать тебе пред смертью.
Ты зря со мной свиреп и крут,
Детишки всё мои сожрут.
_______

Равно почти что милосердию –
Использовать так плеть иль кнут.

* * *



БЕДА


Беда в лесу – пожар!
Вся живность, мал и стар,
С огнём вступила в драку:
Кто пламя бьёт,
Кто воду льёт,
Кто землю прёт.
Кто корни рвёт.
А кто-то гонит всех вперёд,
И в бой зовёт,
И гимн поёт,
Давая с гимном… драпу.

* * *



ВЕТЕРИНАР


К ветеринару,
На пару
С козочкой своей,
Пришла старушка вековая.
И говорит: «Какая,
Скажи, беда случилась с ней?
Всю жизнь доилася скотина,
Как вдруг уже семь дней
Без молока я.
Уж ты найди, касатик,
В чём причина».
Надев застиранный халатик,
Животный врач давай смотреть.
То есть давай её вертеть,
Козу больную пред собой.
Раз повернул,
За ним другой,
Потом прогнул её дугой.
Рога замерил,
Пульс проверил,
Хвост к позвоночнику задрал.
Коза от боли даже села.
И тут старушка не стерпела:
«Ну что, касатик мой, нашёл?».
В ответ уверенно и смело,
Взяв авторучку, врач сказал:
«Осмотр, бабуля, показал,
Что у тебя теперь козёл».
_______

А я хочу сказать за дело:
Кто сам в работе бестолков,
Тот всюду ищет дураков.

* * *



КОТ В ЗООПАРКЕ


Кот безымянный, деревенский
Пробрался как-то в город энский
И заглянул там в зоопарк.
Вороний карк,
Навоза горы,
Сараи, чердаки и норы –
Знакомые ему дела.
А тут экзотика пошла,
И изумление.
А перед Львом вообще остолбенение
С бестактным вскриком «У-у, корова!»
– Здорово! –
Сказала женщина с метлой. –
Да это ж Лев, сородич твой.
Немедленно же извинись,
И брысь!
– Простите, – обратился Кот ко Льву. –
Я вас впервые навещаю.
– Да без проблем, родной, прощаю.
– У-у, – снова изумился Кот. –
Она ещё рычать могёт!..
_______

Какая тут мораль, не знаю.
Но, думаю, что место самому
Такому вот Коту – в хлеву.

* * *



ВОПРОС


Однажды чей-то жирный Кот
В чужой прокрался огород
И развалился там вальяжно.
Любому Псу тут очень важно
Природный выполнить приказ:
Облаять наглеца, прогнать,
На дерево его загнать.
Так всё и вышло в этот раз.
Так, да не то.
Сидит Кот на высокой ветке
И говорит Псу: – В клетке
Тебя бы надо содержать.
Ты ж непонятно кто!
А лучше бы вообще прикончить.
Ни гончий,
Ни пудель ты, ни фокстерьер,
Ни мопс, ни шпиц, ни бультерьер,
Ни лабрадор, ни волкодав.
Одно и можешь – гав, да гав.
Да собирать ещё объедки.
Не предки
У тебя, а сброд.
И выродок ты редкий
От морды до хвоста.
Ещё такого я не знаю.
Молчал бы вовсе уж, урод,
И убирался в будку.
Не взять меня тебе, ублюдку.
Нос не дорос.
– Ах, так! – взбесился Пёс.
И против жирного Кота
Созвал всю местную собачью стаю.
_________

Вопрос:
Куда теперь тому деваться,
Кто любит сверху издеваться?

* * *



ДВЕ ВАЛЮТЫ


Сцепились как-то в схватке лютой
Известные всем в мире две валюты.
– Я припечатаю тебя одним шлепком.
– Горазда шлёпать ты лишь языком.
Бой начался… Удар, ещё удар…
Всего минута.
И вот уже одна валюта,
Как пьяная или больная,
Лежит в бредовой темноте.
– Да ты ж бессильная совсем, кошмар! –
Сказала, уходя, другая. –
– Печатают тебя не те.

* * *



НЕ МУХИ ЕСЛИ БЫ


Один Сизарь
Вдруг вспомнил – встарь
Все голуби в деревне жили
И все здоровы, сыты были.
С отливом грудь,
Во взгляде радость,
В размахе крыльев сила, стать.
А нынче взять –
Не жизнь, а гадость,
Унылый путь
В трубу котельной.
А, может, лучше жить отдельно,
Вдали от города, в глуши.
Воркуй там нежно от души,
Ешь спелую в полях пшеницу,
Пей чистую в пруду водицу…
И городская сроду птица
Умчалась в райский уголок.
Кругом поля, сады, лесок.
И с чистым, теплым чердаком
Красивый, крепкий, сельский дом,
Не небоскрёб, не развалюха.
Вот на него-то Голубок
И сел наш. Тут же села Муха.
Обыкновенная, из местных,
Шмелю мохнатому под стать.
И горожанина кусать
Как напустилась, прямо в темя.
– Эх, первобытное вы племя, –
Обиделся незваный гость.
– Дичь деревенская.
Ни дать, ни взять.
Провинция!
Культурного, видать,
Здесь нету никого.
________

В столице я
Недавно повстречал его.
Летит, как чуморной,
На горсть
Какой-то дряни возле урны.
Больной,
Худой,
Почти слепой.
Зато... культурный.

* * *



ВОДКА И ГОРИЛКА


Нашёл Бомж две бутылки –
От Водки и Горилки.
И положил их на ночь рядом.
Одна сверлит другую взглядом
И произносит: «Я вкуснее».
В ответ другая: «Я пьянее».
Одна: «А я моложе».
Другая: «Я дороже».
Одна: «Мне каждый рад,
А ты фальсификат».
Другая: «Я всех чище,
А ты питьё для нищих».
И так они в ночной тиши –
А я… а ты… а я… а ты…
Тут Бомж им выдал от души:
«Кончай базар, давайте спать!
И зараз будем спочивать.
Вы обе дюже хороши,
Когда полны, а не пусты».

* * *



ВЕРБЛЮД В КОСМОСЕ


Известно каждому, в пустыне
Верблюд не пьёт, а всё идёт.
Но кто ж того простит скотине,
Что, как ей в голову взбредёт,
Она плюёт.
И вот
Решил один животновод
Послать Верблюда на Венеру.
Там, дескать, он свою манеру,
Попав в другую атмосферу,
Перерождаясь, изживёт.
Одобрил, поддержал народ.
И ужаснулся через год.
С Венеры так всегда плюют,
Что гаснут звёзды там и тут.
_____

Мораль сей басни все поймут:
Верблюд и в космосе верблюд.

* * *



ДЯТЕЛ И МОЛОТОК


Спросил у Дятла Молоток
– Как чувствуешь себя, браток?
– Нормально, брат, пока живой.
– И всё в порядке с головой?
– Бывает, поболит, но мало.
– А мне совсем не в тягость труд.
Вот рукоятка вдруг пропала,
Другую, новую, воткнут.
Боёк вообще же из металла.
С такой заботой век живут.
А твой век короток, приятель.
– Зато, – сказал спокойно Дятел. –
Я отдыхаю и стучу,
Когда и сколько захочу.

* * *



ИВАН И ТАРАКАН


В просторном, светлом, новом доме,
Который выстроил Иван,
Вдруг появился мухи кроме
Большой усатый Таракан.
Иван, избрав почти что ласку
В борьбе с каким-то там жуком,
Навёл под Таракана краску
И перекрасил весь свой дом.
Не видно стало Таракана.
Иван смеётся, так-то, мол.
И с кружкой пива в три стакана
Садиться весело за стол.
Но, что такое, что за номер!
Не ожидал того Иван –
На кружке с краю мухи кроме
Сидит спокойно Таракан.
Опять за кисть Иван берётся
И красит даже муху ту.
Опять за стол, опять смеётся.
А Таракан уже во рту…
_____

Моралью тут
Не удивить:
Не красить надо, а давить.

* * *



ПОЭТ И ПРИДУРОК


Художника обидеть может каждый.
Но не поэта –
Стихи его страшнее лома,
Нет против них приёма!
_______

Однажды,
Летом,
У окна
Меж лестничных площадок
Многоквартирного жилого дома
Один мужик сказал
Другому:
– Курилка тут запрещена,
Не надо нарушать порядок.
Иди на улицу, сосед.
А тот в ответ:
– Иди ты на…
Но не пошёл туда поэт,
А кисть да краску взял
И на двери курильщика намалевал:
«Он бросил в подъезде окурок
И сплюнул во след по-блатному.
Поскольку с рожденья придурок,
Схвативший не ту хромосому».

* * *



ДИАГНОЗ


Однажды летом, в тёплый день,
В лесу, строительство где шло,
На пень
От срубленной намедни ели
Две птицы рядом сели.
– Ты, Филин, вероятно, спятил, –
Сказал соседу Дятел. –
Зачем ты ухаешь, когда светло,
Кого ты тут пугаешь?
– Ну, как же ты не понимаешь,
Чугунная твоя башка!
Если строителей не запугать,
Они весь лес тогда погубят.
А без него не выжить нам никак.
– Да на твоё им уханье плевать,
Для них ты просто пустобрех.
Где им прикажут, там и рубят.
– А что, если Медведя нам позвать.
Пусть явится сюда хозяин леса,
Закроет стройку и прогонит всех.
– Теперь ты, Филя, точно спятил, –
Поставил свой диагноз Дятел. –
– Каким же надо быть балбесом,
Чтобы того звать на подмогу,
Которому возводят здесь берлогу.

* * *



УЧИТЕЛЬ


Зимою Голубю немножко
Насыпал кто-то хлеба крошки.
Но вдруг, откуда ни возьмись,
Учитель кушать объявился.
И тут ученья начались.
– Не налетай, не торопись!
Один вот так вот подавился.
А, если б слушать не ленился
И обратился бы ко мне,
Я б показал ему, как есть.
Да подожди ты в стороне,
Не лезь!
Успеешь ты ещё покушать.
И Голубь Воробья стал слушать.
Пока он слушал и смотрел,
Учитель хлебушек весь съел.

* * *



ЛИСЬЯ ПАМЯТЬ


В курятник забралась Лиса.
Но не было в деревне пса,
Который не имел бы весу.
Услышав лай, Лисица – к лесу.
А псы за ней. Не псы, а бесы
В собачьих шкурах.
О курах
Думалось Лисе:
«Стать жертвой из-за них проклятых.
Да пропади они совсем!
Забуду даже, как едят их.
Дай Бог, мне только убежать».
Бог дал и полежать
На бугорке, покрытом мохом.
«Как я могла так думать плохо
О милых птичках, вот дурёха, –
Смеялась над собой Лиса. –
Забыть о курах – чудеса!»

* * *



КАЗНЬ


Вот что приснилось ночью мне.
В какой-то сказочной стране,
Чиновничье нарушив братство,
За казнокрадство
Очень быстро
Решили порешить министра.
Но вот оказия –
В день казни
Под виселицей новой
Скамейки не нашлось готовой.
Казнь отложили. Но потом,
Совсем уж наподобие издёвки,
Не оказалось главного – верёвки.
А в третий раз не оказалось мыла.
Пришлось работать топором,
Венчая приговор суровый.
А утром вспомнил я о том,
Что с мылом здесь,
У нас,
Когда-то тоже плохо было.
Зато как хорошо сейчас –
Всё есть,
И воры живы и здоровы!

* * *



ДРУЗЬЯ


Однажды утром у плетня
Вдруг говорит Коту Свинья:
– Из нашего двора лишь я
Могу не плакать, не грустить.
Меня уж точно навестить
Хозяин наш не позабудет.
Мы с ним друзья,
И всё, что будет,
Он мне покушать принесёт.
Потом почешет мне живот,
За ухом поскребёт, погладит.
И даже песенку споёт.
– Это чего же ради? –
Воскликнул удивлённо Кот.
– А ради сытости моей.
Под пение я ем живей.
– И делаешься всё жирней, –
Добавил Кот, прочь убегая.
_____

Мораль сей басенки простая:
Не дай нам Бог таких друзей!

* * *



ПРЕДЕЛ


Шакал,
Прославиться мечтая
И удаль показать свою,
На Льва напал.
Тот безмятежно спал,
Не зная лучше рая.
И вдруг к нему,
Природой данному Царю,
Шакал без спроса прикоснулся.
Лев сразу же проснулся,
Встрепенулся,
Огрызнулся…
Короче, зря Шакал
На Льва напал.
Шакала глупого Лев разодрал
По праву силы и короны.
Узнав об этом, три вороны
С густой ветвистой дуба кроны
Заголосили: «Обороны
Необходимой тут предел
Установить Лев не сумел
И с явным злом его превысил.
А потому Льва, как и любого,
Зайчишку там иль хомячка какого,
Под суд отдать закон велит.
Пусть тоже в клетке посидит».
Услышав сей вердикт,
Лев так взревел,
Что вздрогнули аж тучи.
И вмиг на дерево взлетел
Одним прыжком своим могучим.
«Я покажу вам, где предел
Царя валить со всеми в кучу!»

* * *



МИНИСТР И ФЕЯ


Я басню новую вам расскажу,
По старой дружбе.
_______

Один Министр мух ловил на службе.
Одну поймал, затем другую,
Потом ещё такую же простую.
И вдруг
Поймал он золотую,
Всё брюшко у которой золотом горит.
– Я Фея, – Муха говорит. –
Тебя за убиение подруг
Я не сужу.
Простыми мухами мир переполнен.
Меня ж отпустишь, вмиг исполню,
Что пожелаешь.
– А не обманешь? –
– Нет, исключено.
В устройстве добрых дел злорадство
И враньё
Распознаются быстро.
– Тогда, вот пожелание моё:
Хочу я не работать, но иметь
Как минимум доход министра.
– Задачу поняла, могу лететь?
– Лети, но исполнение приму по акту.
– А всё и так уже исполнено по факту, –
Сказала Муха, вылетев в окно.
_______

Грешно
При бедности других
Просить себе того богатства,
Что давно
Уже имеется в избытке у самих.

* * *



ПОЭТ И БОТЫ


Себя давно
Свободной птицей представляя,
В окно
Смотрел поэт,
Ворон считая.
Уж много лет
Он не имел другой работы.
Боты
Сушились тут же на окне.
И говорят они вдруг тихо, сухо:
«Не птица ты, поэт, а муха.
Летаешь с нею наравне,
От койки и окна – к буфету,
А от буфета – к туалету».

* * *



КОНФУЗ


Пёс пудель Бим
Был страсть любим
В среде ценителей от Бога.
Он рисовал давно и много,
Имел и звания и фонд.
Им восторгался весь бомонд
В Москве, в Париже, в Праге, в Риме.
В энциклопедии о Биме
Была аж целая статья.
Житья
Такого псам другим
Желал от сердца славный Бим.
И тут-то с ним,
Уже седым,
Конфуз обидный приключился.
Та баня, где он раньше мылся,
За подворотнею как раз,
Его поддела на заказ.
Примерно год художник бился
С идеей, с красками, с собой.
И в результате получился
Пейзаж с болонкой, как живой.
Повесили картину в бане.
А через день несут назад.
– Клиенты наши говорят:
«Давайте даму в крупном плане.
Не полубоком, а с хвоста.
И чтобы шерсть не так густа…»
______

Идея басни сей проста:
Работа для таких судей
Не стоит никаких идей.

* * *



ИНДЮК И КУРЫ


Он стар уж был, дурён собою.
Подолгу, съёжившись, стоял.
И точно знал,
Готов к убою.
Но вдруг огонь его пронял.
Последний, видимо, пред гробом.
Шла мимо Квочка с толстым зобом,
И он ей прямо так сказал,
Пониже опустив «соплю»:
– Люблю, люблю, люблю.
Детей я наших прокормлю…
Когда ж у Квочки той снеслись
Два подозрительных яйца,
Все куры-дуры понеслись
Оповестить о том отца.
А тот, бедняга, выдал номер –
Взял срочно, да и помер.
_______

Читатели, я не учу.
И без меня вас тем балуют.
Но дать совет один хочу:
Сопливых вовремя целуют.

* * *



ОБЩИЙ РОД


В каком-то сказочном краю,
Как и положено царю,
Без компенсаций, просто даром,
Могучий Лев одним ударом
Сдирает шкуры со зверья.
Тем мало нижнего белья:
И холодно, и стыдно,
И больно, и обидно.
Но делать нечего, идут
Туда, где царствует Кот-плут.
Тот всё, что нужно, продаёт.
Но тоже так при том сдерёт,
Что сразу видно – Лев и Кот
Один имеют общий род.

* * *



СТАРИКИ И ПАТРИОТЫ


В порядке якобы демократизма
Собрал Медведь Лесной Совет
По состоянию патриотизма.
Приглашена была чиновничья элита,
То есть одна Медвежья свита.
«Проблем с патриотизмом нет.
Такой любви к родному лесу, как у нас,
Сейчас не сыщешь в целом свете.
И лес и вас, хозяина, защитника, отца,
Народ наш чтит, как никогда.
И славить подготовлен без конца»
С трусливой лестью на Совете
Заверили Медведя господа.
– А я осмелюсь вставить без прикрас, –
Вдруг как оплошность в общем хоре
Раздался клич Совы,
Лесных финансов всех главы. –
Непатриотов надо изводить,
Не спорю.
В том преуспели мы, не буду повторять.
Но есть ещё постыдные примеры:
Проблему создают пенсионеры,
Которые всё продолжают жить и жить.
А лишних денег нет в бюджете,
Чтоб пенсии подолгу им платить.
При этом они вредные такие,
Нужду и голод не хотят терпеть.
Со ссылкой на леса другие
Грозятся, если пенсии им не поднять,
Все просеки и трассы перекрыть.
Не знаю даже, что и предложить.
– Я знаю, – недовольно проревел Медведь.
И тут же подписал Указ в пять слов:
«Пенсионеров-стариков
Из патриотов исключить!».
_____

Хотя вопрос совсем не в том, кто патриот:
Для власти, что не представляет весь народ,
И прочего безнравственного руководства
Все старики всегда – отходы производства.

* * *



СЛОН И ПАУК


Гостей незваных жизнь полна.
_____

Однажды в доме у Слона,
На стенке, прямо за карнизом,
Без спроса, паспорта и визы,
Без «здрасьте» и пожатий рук
Возник Паук.
Слон глянул на него беспечно,
Вздохнул, зевнул, газету взял
И добродушно так сказал:
– А, Бог с тобой, живи хоть вечно.
Коль ты не враг, так друг.
Того и ждал Паук.
Слова услышав эти,
Плести он начал сети.
Сперва карниз весь переплёл,
Причём, довольно шустро.
Затем два кресла, стулья, стол,
Часы с кукушкой, люстру.
И принялся уж за кровать.
Слону, конечно, надо б встать,
Да просто сдунуть Паука.
Но не решиться он никак
Обидеть злую кроху.
С досады даже охнул
И поругал себя.
Паук же, медлить не любя,
Связал слоновью тушу
И целый век свой кушал.

* * *



ПОРТНОЙ


Какой-то Ёж, сочтя иголки,
Что были на его спине,
А также то сочтя, что не
Хватает будто бы портных
И потому вещей простых,
Решил начать кроить и шить.
И вот к весне на барахолке,
Благодаря которой можно жить,
Не расточаясь на поклоны,
Вдруг появились панталоны.
«Весенние» назвал их Ёж.
– За что так здорово дерёшь? –
Спросила у него Коза.
Но, услыхав в ответ: «Глаза
Протри и посмотри, что за
Тобой уж очередь стоит»,
Добавила: – Ну, паразит!
Завёртывай давай.
Прошло полгода. Рай,
Везение
Ежу сполна на барахолке.
Те ж панталоны, с той же полки,
Он продаёт дороже вдвое.
Название-то у штанов другое –
«Осенние».

* * *



КОСТЁР


Сказал приятелю Иван:
– Нет, я не изверг, не болван.
Плевать мне на привычки, моду.
Не стану я губить природу,
Как это было до сих пор.
Так он и сделал. Взял топор,
На всякий случай, водку, спички,
И на последней электричке
Уехал в лес. Чтоб там, на месте,
С несрубленною ёлкой вместе
Культурно встретить Новый год.
И вот
Пред ним красавица живая,
Ветвистая, пушистая, прямая,
Стоит, в сугробе утопая.
На ней игрушки представляя,
Иван всю водку выпил сходу.
За Новый год, за мать-природу,
За дружбу с нею, так сказать.
Но всё равно стал замерзать.
Зима – не лето…
До рассвета
Горел из ёлочки костёр.
________

Мораль сей басни вне сюжета:
Мороз в лесу – не приговор,
Когда есть спички и топор,
И эта, как её, ну эта…

* * *



ДИВО


Известно всем, что рыболовы
Раздуть успех всегда готовы.
___________

Намедни
Бреднем
Сообща,
Поймали трое вдруг леща.
Удачи больше не ища,
Смотаться тут они решили.
Потом леща распотрошили
И, как то принято давно,
Повесили его в окно.
Пусть, дескать, сушится до пива.
А вышло вот какое диво.
Под стать вестям их там и сям
С враньём великим пополам
Лещ дулся, рос и расширялся,
На всё окно распространялся,
Всё больше затемняя дом
И отравляя воздух в нём
Гнильём.
____________

Кто с ложью в жизни заодно,
Тому и душно и темно.

* * *



СВИНЬЯ В БАНЕ


Решила вдруг свинья Маланья
На баню обратить внимание.
Довольно, дескать, всем на смех
Быть постоянно с грязным рылом.
Пора воспользоваться мылом.
У Мишки баня не для всех.
Поддашь парку, как говорится,
И можно запросто свариться.
– Ну, что ж, попробуй, но смотри,
От жару там не угори, –
Предупредил Медведь Маланью.
Весь день до самоистязания
Свинья скоблилась, растиралась,
Дубовым веником хлесталась.
Но всё равно ей всё казалось,
Что где-то грязь ещё осталась.
Спасли её при издыхании…
___________

Такая баня не по мне.
Кому-то лучше, как свинье,
В грязи валяться, а не вне.

* * *



ЗАСАДА


Узнав про жалобы на Волка,
Решил Лев прямо, без умолка,
Сам о злодее рассказать.
То есть наглядно показать,
Как выглядит бандит.
И вот под руководством Льва
В лесу был установлен щит
С изображением злодея.
И были на щите слова
О том, какой ужасный Волк,
Какой он хищник, троглодит.
С тех пор, на тот портрет глазея,
К щиту, кто подбежит,
Спустя мгновение
Растерзанный лежит.
_____

Какой в сей басне толк?
Не знаю. Но у меня есть подозрение,
Что за таким щитом,
Как за кустом,
Сам страшный хищник и сидит.

* * *



ПЕРЬЯ


Всё. Надоело. Не могу.
Довольно. Хватит. Убегу!..
И убежал он
За кордон.
Без дела там он
Пошатался.
Как что-то где-то поболтался.
Куда-то чем-то окунулся.
И вновь на родину вернулся.
По старым улицам идёт,
Но ничего не узнаёт.
Запутался, устал, согнулся,
Раз сто без толку обернулся,
Примерно столько же запнулся,
Не отдохнул, не пообедал.
А тут ещё Ворона эта.
Следит, как будто он не свой.
И каркает над головой
С охотой явной заклевать,
А не обнять, поцеловать
Прибывшего из далека
Полуживого земляка.
Хотел Ворону он прогнать,
Да, вот беда, забыл, как звать
По-русски эту птицу злую.
Тогда он ей,
Являя злость свою,
Кричит с чужим акцентом: «Эй!
Перья, кыш отсюда!»
А та в ответ: «Привет, Иуда!
Отбросы я всегда клюю,
А не целую».

* * *



РЕДАКТОР И ТРАКТОР


Какой-то работящий Трактор за весну
Вспахать задумал целину.
Чтоб взращивать на ней полезную культуру.
Не для себя, конечно, для людей.
Но не учёл он ту натуру,
Которую имел Редактор
Всех местных земледельческих работ.
И вот
Стоит на поле Трактор
И получает от начальства нагоняй:
– Всё, отпахал, ретивый, на себя пеняй,
Не надо было лезть, куда не просят.
Одни проблемы от твоих идей.
Согласен, каждого заносит,
Ну в грязь, ну в яму, ну в кювет.
Тебя ж в бурьян зачем-то потащило.
Ума в тебе, как видно, никакого нет.
Зато в две сотни лошадей
Есть необузданная сила.
Так я её убавлю быстро.
Солью бензин и ни канистры
Ты не получишь больше впредь.
И после этих слов Редактор
Сливную крышку стал вертеть.
Взревел на то мгновенно Трактор
И резко двинулся вперёд,
Вскрывая землю крупными пластами…
_____

Великий наш чиновник-господин,
Коль ты имеешь властный чин,
Напутствуй, помогай, учи.
А не чини препятствий доброй силе.
Иначе, что б ни говорили,
Рискуешь, как Редактор тот,
Попасть под Трактор вместе с сорняками.

* * *



МЫШЕЛОВКА


В квартире на Тверской,
В столице,
Вдруг мышка завелась.
Поймать её живой
Не получилось – удирала ловко.
Одна, но всё-таки нашлась
У старого соседа мышеловка.
Наткнули ломтик сыра на крючок
И подложили к норке в половице.
Неделю ждут – молчок.
Сыр заменили на кусочек сала.
И с ним зря мышеловка простояла.
Не соблазнилась жертва и сосиской.
Однако Бог помог –
Кремль оказался близко.
Сходил туда сосед
В обед
И выпросил чуток
Колбаски, что осталась
От трапезы вельмож.
И что ж?
Лишь насадили ту колбаску на крючок,
Как мышка сразу и попалась!
_______

Мораль:
Хвостатую, конечно, жаль.
Но в жизни так вот и бывает –
Власть серых мышек убивает.

* * *



СЕКРЕТ


Лежит Кот сутками и дремлет,
Встаёт лишь ночью иногда.
Работу, труд он не приемлет,
Лень обессилила Кота.
На что его ещё хватает,
Так это только кошки знают.
И вдруг ранёхонько намедни
Зашёл к нему Петух соседний.
– Я от актива, – говорит. –
Вопрос у нас один стоит.
Мы вот хотим тебя спросить,
Когда начнёшь мышей ловить?
– А никогда! И так я сыт,
Упитан, крепок и здоров
Без ваших мелких грызунов.
– И в чём сей сытости секрет?
– Секрета никакого нет.
Не будь, сосед,
Таким наивным:
Все кошки для котов
Весьма гостеприимны.

* * *



ГОРЕ


Ошибки совершает каждый.
_______

Однажды
Решил Всевышний наш Творец
Вражде смертельной положить конец.
И повелел всем сущим в мире жить.
Не есть друг друга, а дружить.
Протестовать и вслух тужить
Не всякий сразу же решался.
Вот и якшался,
Кто с кем мог.
В иное б время на порог
Друг друга даже не пустили.
А тут как будто всё простили,
Живут в согласии, в ладу…
– Да лучше нам гореть в аду! –
Послышалось, однако, вскоре.
Вопили все вокруг, слёз – море.
А в чём же горе?
Горе в том,
Что не друзья фазан с орлом,
Кобыла с волком, лань со львом,
Комар с лягушкой, жук с кротом,
Карась со щукой, мышь с котом,
А человек – тот со скотом.

* * *



ВОЖАК


Расправив чёрное крыло,
Летал он смело за село.
Кричал довольно громко.
Слова во рту не комкал.
От стаи он не отставал.
Поля вокруг неплохо знал.
И молод был при всём при том.
Вот потому-то вожаком
И выбрали его когда-то.
Но как ни сунутся с той даты
К нему в казённый кабинет,
Так Галка-секретарь в ответ:
– Прошу, товарищи, потише.
Его с утра сегодня нет.
То есть он есть, но он всё пишет
И приказал не отвлекать.
На юг когда же улетать
Пришла пора, к нему опять
Вся стая с криком заявилась.
Но Галка снова заступилась:
– Его с утра сегодня нет.
– Да как же это? Столько лет
Срывались дружною мы стаей.
– Сейчас, минуточку, узнаю.
И Галка тихо в кабинет
Вошла и вышла задом вспять.
– Он приказал вам передать:
«Пусть улетают без меня».
_______

Брехня,
Что можно, в небо не маня
Своим натруженным крылом,
Быть вожаком.

* * *



ОРЁЛ И ВОРОН


Борца за жизнь присвоив честь,
Задумал Ворон ясность внесть
И справедливость в быт пернатых.
Кому-то всё – и власть, и лесть,
И до отвала всласть поесть,
Кому-то ж – ничего. И в виноватых
Такой беды, такого зла
Признал он гордого Орла.
Три года Ворон наблюдал,
Следил, шпионил, выявлял:
Вот сделал то Орёл, вот это,
Зайчиху съел зимой, а зайца летом.
Козла он ободрал, козу прогнал,
Лису от скуки заклевал.
Помалкивал борец при этом,
Но всё записывал рядком.
Когда ж три тома набрались,
Предстал он с ними пред Орлом.
Тот выслушал его сурово
И, не сказав вообще ни слова,
Когтищи сжал,
И Ворон стих.
_______

Вот так всегда в борьбе за жизнь:
Один – не хил, другой – не лих.

* * *



БОГОЯВЛЕНИЕ


Давным-давно один ваятель
Старинный Бахуса приятель
Чего-то вылепил, как смог,
И всем сказал, что это бог.
Но видно было, что не тот
У образа сего живот,
И зад не тот, и рот,
И голова наоборот,
Не бог, короче, а урод.
Но восприимчивый народ
И на такого стал молиться,
К перстам холодным так и льнёт.
И вдруг сам Бог сошёл на Землю,
И что он видит – люди внемлют
Какой-то пьяной небылице.
Его ж никто не узнаёт,
Ни по лицу, ни по одежде.
И прежде,
Чем он представиться хотел,
В него булыжник полетел.
Прижавши нимб, задравши тогу,
Бежать пришлось живому Богу…

* * *



ДУБ И РЯБИНА


Дуб важный, вековой,
Издал однажды тяжкий вой:
«Хочу семью и дом я свой…»
И вот к Рябине молодой
Он прикасается листвой.
– Послушай-ка, соседка,
Чем гнуться, будто ветка,
И обниматься с клёном,
Иди ко мне под крону.
– Нет, Дуб, я не дубина, –
Ответила Рябина.
– Но отчего и почему
Ты так привязана к нему?
Ведь клёну даже одному
Стоять под ветром трудно.
Да, выглядит он чудно.
Так это ж просто ерунда,
Коль коротки его года.
А я, по крайней мере,
Ещё лет сто отмерю.
– И что? –
Воскликнула Рябина. –
Живи, сосед, хоть сколько.
Хоть сто,
Хоть по сто по сто,
Дубеть не надо только.

* * *



ПРИЗНАНИЕ


Едва
Смогли узнать друг друга два
Товарища – так сильно сдали.
– Пойдёшь?
– Пойдём.
Поковыляли.
Пришли, расположились, взяли.
И потекла живая речь.
– Однажды выложил я печь,
Такую печь, что до сих пор
Меня там помнят.
Да, Егор.
Работал я и печником.
– А что потом?
– Потом я был массовиком
Потехи ради.
– Вот не подумал бы, Аркадий.
– Потом с тоски преподавал,
Афиши в клубе рисовал,
Тайгу валил,
Дома рубил,
В кино работал,
Крыши крыл,
Китов ловил,
Баранов брил,
Огонь тушил,
Костюмы шил,
Играл в оркестре на трубе,
Таскал диваны на себе,
Был массажистом в финской бане,
Брал чаевые в ресторане,
Фотографировал,
Доил,
Полы паркетные стелил,
Потом работал в профсоюзе,
Потом выделывал на пузе
В каком-то цирке номера,
Давал и уголь на-гора.
Потом писать пришла пора.
– Да, необъятно как-то очень.
Но больше всё ты был рабочим.
А вот начальником ты был?
– Был я этим, правда, был.
В одном
Совете областном.
– А был ли ты парашютистом?
– Был.
– А журналистом?
– Был.
– А?..
– Был.
– Так кем же не был ты?
– Специалистом.

* * *



ПОМОЩНИК


Хоть верьте, хоть не верьте,
Любил он молоко до смерти
И всё смотрел, здорова ль
Хозяйская корова.
Бала корова, хоть куда,
Да вот беда –
Слегла.
Но не Бурёна,
А Матрёна.
Лежит Матрёна – нету силы,
А рядом кот лежит Василий.
И говорит она коту:
– Поди-ка сена дай скоту,
Налей воды Бурёне в кадку,
Потом возьми метлу, лопатку,
Почисти всё и подмети,
А утречком доить иди.
Встал Васька, головой кивнул,
Тихонько вышел и уснул
В укромном месте под крыльцом,
Кольцом
Прогнувши спину.
Проснулся поздно, вечерком,
И сразу – прыг за молоком.
Сарай открыл, а тот пустой...
_______

Смысл в басне сей весьма простой:
Забудешь покормить скотину,
Уйдёт к соседу на постой.

* * *



МЕСТЬ


Всё в этом мире очень просто,
Всяк хочет жить, существовать.
Но, как начнёт Мужик копать
Свой огород лопатой острой,
Так червяков загубит целый слой.
На Мужика за то Червь злой.
До самой крышки гробовой
Готовит он ему расплату.
И, только выронит лопату
Мужик бессильною рукой,
Червь медленно ползёт на бой.
_______

Любой из нас герой
Точить того, кто неживой.

* * *



ЯМА


Когда политики упрямо
Копают лихо заодно,
Не зная, где оно там – дно,
То остаётся только яма.
_______

Играл в песочнице мальчонка,
Ручонкой ямочку копал.
Вдруг слева кто-то крикнул звонко:
– Ну что, малыш, поди, устал?
А ну-ка, сядь-ка,
Я копну.
И здоровенный с виду дядька
Берёт лопату, раз лишь ткнул –
Полметра вглубь как не бывало.
Потом ещё копнул, и стала
Ему уж яма по плечо.
Вдруг справа кто-то горячо:
Привет, малыш!
Сидишь?
Сиди.
Я помогу тебе, гляди.
И вот другой уж дядька в яме.
Копают вместе, кто быстрей.
Притом стараются позлей.
Азартно шевелят ноздрями,
Пыхтят, толкаются, потеют.
Передохнуть никак не смеют,
Перекурить,
Обговорить,
Зачем вообще-то надо рыть?
Мальчонка наш тут от дыры,
В какую превратилась яма,
Отполз назад и сразу в дом.
Пришёл, спросил тревожно: – Мама,
А дядьки вылезут потом?
_______

И я не ведаю о том.

* * *



ИВАН И СТЕПАН


Иван и друг его Степан
Работали на Каме.
Сказали им: «Дадите план,
Двойной оклад за нами».
Ещё сказали: «Если что,
Немедленно звоните.
До берега тут метров сто,
Извольте, доплывите».
Всё вроде было хорошо,
Всё было вроде ладно.
Но вдруг Иван на дно пошёл,
Воочию, наглядно.
И тонет, тонет наш Иван,
Хоть Кама и не Терек.
А что же делает Степан?
Плывёт… звонить на берег.

* * *



ЧЁРНЫЙ ВОРОН


Решил однажды Чёрный Ворон,
Что он давно уж «чёй-то хворый».
То больно тут ему, то там.
Не знает, правда, толком сам,
Когда, и где, и что болит.
– Обидно шибко, – говорит. –
Я ведь не просто кто, а ворон.
Мне б жить да жить и полон
Я должен силы быть.
Юнцом ещё мне век ходить.
А коль не так,
То верно – рак.
И вот в согласие речам
Пошёл наш Ворон по врачам.
Осунулся, согнулся,
Чернее стал, чем был. Уткнулся
В журнал «Здоровье», в словари.
Закаркал тише.
Глухари,
Так те вообще его не слышат.
На ветку ели,
Что повыше,
Теперь он больше не стремится,
И еле-еле, еле-еле
По белу свету волочится.
И вдруг, ну надо же случиться,
Явился в гости зять Павлин,
Приверженец заморских вин,
Бездельник разноцветный.
Сказал, не любит пить один,
И помаленьку, незаметно
Больного тестя напоил.
Как Ворон ожил, как зажил!
Послал подальше эскулапов,
Расправил крылья, хвост и лапы,
Запел дроздом,
Напялил шляпу,
Оставил дом
Свой на опушке
И полетел во след кукушке…
Идёт по лесу болтовня,
Что от кукушки воронья
Штук сто уж в стаю наберётся.
А Ворон лишь на то смеётся.
_______

Как часто мы себя хороним
Лишь потому, что много стонем.

* * *



НУ И НУ!


Опять зарплату получил,
Зашёл, купил, запил…
И был такою жизнью недоволен.
«Не алкоголик я, не болен.
Работник я вполне хороший.
Меня подводят только гроши.
Вот захочу и сразу брошу».
Так думал землероец Крот.
И точно – вот
Он на приёме у главбуха.
Сопит и чешется за ухом,
Всё объясняет, что к чему.
– Урежьте срочно мне зарплату.
Одному,
Брать лишнее не по уму.
На водку только.
– И сколько
Ты хочешь в месяц получать,
Шесть тысяч, как по штату,
Или пять?
– И с этого запью опять.
Давайте тыщу.
– Ну и ну!
Совсем ты обнаглел, дружище.
Не мог придумать, что похуже.
Я говорю тебе, как есть:
Чтоб на такие деньги сесть,
Диплом какой-нибудь, да нужен.

* * *



АНОНИМКА


Один приличный с виду Лис
Вдруг на Козе худой женился.
Год с лишним прожил – не запился,
Не захирел, не удавился.
Но вот в распутство всё ж пустился.
Да так, что даже змей и крыс,
И тех, стервец, не сторонился.
За то и казус с ним случился.
Отбыв шальную ночь в обнимку,
Пришёл с рассветом он домой.
Жена не спит – подол сырой,
В копыте держит анонимку.
– В чём дело, – спрашивает Лис. –
Плохое что-нибудь в письме?
Коза молчит, ни бе ни ме.
– Ну, что ты плачешь, отвечай.
Не про меня ль бумажка, чай?
Он не ошибся, про него
Всё говорилось в анонимке.
Да всё такое, от чего
Завяли б уши, если б вслух
Мы то письмо прочесть сумели.
Как будто кто-то в невидимке,
А, может, просто козий дух,
Стоял со свечкой у постели.
«Не на того, друзья, насели.
Не так легко меня свалить!» –
Подумал Лис и стал хитрить.
– Ну, что сидишь, пустила нюни, –
С притворным гневом начал он. –
Молчишь, молчи. Всё накануне
Предвидеть надо. Вой и стон
Души моей ты не слыхала.
Конечно, был бы я нахалом,
То я б действительно кутил.
Или б разок-другой побил
Тебя за недостаток страсти,
Потерю чуткости, тепла.
Козла, того б ты обняла,
Не дав сказать ему и «здрасьте».
Меня же, мужа своего,
Ты избегаешь, как напасти.
Вот почему и отчего
Не стал я дома ночевать.
А, чтоб совсем тебя пронять,
Письмо вот это написал.
И вижу – точно в цель попал.
Так что кончай напрасно выть,
Учись как следует любить.
А то взаправду, может быть,
С тоски заделаюсь кутилой…
Коза потом уж так любила,
Что даже рожки надломила.
А муж в порядке лисьих правил
Исправно вновь ей их наставил.

* * *



ХИТРЕЦЫ


Во рту у одного
Два языка с рожденья было.
И, как ни встретит он кого,
Так сразу спорить – во, хитрило! –
Что вместе на двоих
У них
Не два, как надо, языка,
А три найдётся.
Конечно, всякий тут смеётся
И в спор идёт наверняка.
«Не верю, парень, не дури».
А рты открыли – правда, три.
«Гони монету, да смотри,
Так глупо впредь не попадайся».
Собрал он денег, хоть купайся.
Но вмиг однажды бедным стал,
Поскольку сам впросак попал:
На кон поставил всю сберкнижку,
А вышло зря оно и лишку.
У одного, у старика,
Вообще рот был без языка.
Но как старик тот говорил,
Никто не знает – во, схитрил!
_______

Не уморил
Я вас, конечно, этой басней.
Беда не в том. Куда опасней
Себе казаться кем-то вроде
Единственного хитреца в природе.

* * *



САМОУБИЙЦА


Собрался весь лесной народ
Толпою пёстрой у ворот,
Где Заяц с малых лет живёт.
Точнее, жил.
Ведь поздно ночью
Он всем соседям объявил,
Что утром сам с собой покончит.
Довольно, дескать, бремя несть
Земных забот, коих не счесть.
Не лучше ль сразу в петлю влезть.
Стоит, молчит лесной народ, робеет
К Косому в домик заглянуть,
Тут Мишка вдруг:
– Кто послабее,
Прошу, не путайтесь в ногах.
Мне Заяц друг,
И как-нибудь
Я сам улажу всё с покойным.
Все расступились беспокойно.
Тревожный
Гул
Пошёл вокруг.
Ступая тихо, осторожно,
Дверь лапой Мишка подтолкнул,
Да так и замер в изумлении.
Под потолком на проводах,
Поджав к животику колени,
Не мёртвый только, а живой,
Висел подцепленный Косой
Прищепками двумя за уши.
– Послушай, –
Сказал несчастному Медведь. –
Какой же толк вот так висеть,
Как груша?
Уж коль решил ты удавиться,
Вкруг шеи надобно обвиться.
– Я так и пробовал сначала,
Но стало воздуху мне мало…
_______

А мой совет совсем иной:
Расстаться с жизнью не спеши,
И не греши,
И не смеши.

* * *



МЫ И ВОЖДЬ


Взаправду с нами это было.
Чудовища – на нас,
И рыло
У каждого взамен лица.
Но мы решили: «До конца
Бороться будем. Час
Настал!
Умрём же гордо все как люди.
Никто за смелость не осудит».
И сами первые –
В навал
Со скрежетом зубов и с криком.
Наверное,
Мы победили б иго.
Тем более, что вёл
Вперёд нас вовсе не осёл,
А старый вождь, старейший даже.
Но видел плохо он уже и как же
Ему, такому вот слепцу,
Узнать было того, кто с тылу:
Он правой бил по рылу,
А левой – по лицу.
_______

Мораль:
Нам вождь тогда – товарищ, друг,
Когда он видит всё вокруг
И вдаль.

* * *



УСЛУГА


Прознали шустрые стрижи,
Что Петуху лишь накажи,
Он раньше всех тебя разбудит.
Вот и решили – хватит, будет
Рассветный час нам сторожить,
Когда придётся вдруг спешить.
А что Петух – он услужить,
Конечно, птичкам милым рад.
– Ну, брат!
Ну, друг!
Услышал как-то он с сарая. –
Пришла пора,
Мы улетаем
На юг.
А то вот-вот
Мороз ударит, снег пойдёт.
Прокукарекай завтра рано,
Но только честно, без обмана…
Шумели сверху допоздна,
До самого темным-темна.
Трещали, пели, целовались,
Взмывали ввысь и кувыркались,
И с воробьями всё прощались,
Вообще без сна
Чуть не остались.
А рано утром тем стрижам
Кричит Петух: – Вставайте, вам
Теперь уж спать небезопасно!
Но голос он срывал напрасно.
Проснулись «братья» только днём.
Ещё бы спали, да подъём
Устроили им снег и холод.
Петух и так-то был немолод,
А после трёпки от «друзей»
(Его клевали стаей всей)
За то, что просьбе их не внял,
Совсем уж сдал
И в суп попал.
_______

Коль призван ты будить – буди.
Но бди
И знай:
Прокукарекал – убегай!

* * *



МОНОЛОГ


Один с животиком Барсук
Зашёл однажды как бы вдруг,
Как бы нечаянно,
Случайно,
И уж совсем не понарошку,
К вдове одной, облезлой Кошке.
– Я посижу с тобой немножко.
Гостей ты любишь, говорят, –
Промолвил он, потупив взгляд
И унимая дрожь в коленках.
– А что жена?
– Она, она
Ужасно стала холодна
И равнодушна, будто стенка.
– Так брось её и уходи.
– Зачем, сама ты посуди,
Чтобы начать мытарства снова?
Судьба известна старикова.
Иль ничего, иль позади
Уж всё осталось.
– Эка жалость,
Мур-мур-мур!
– Ещё боюсь я очень дур.
С одной оформишь вот развод,
Другая трётся у ворот…
Слизав слой пудр,
Почистив ножки,
Взглянув, зевая, на часы,
Сказала Кошка:
– Может, ты
Свой монолог закончишь после,
А то всё около да возле,
Развёл тут муть и канитель,
Ложись-ка лучше ты в постель.
– Ну, что ты, право, что за вздор,
Ведь не об этом разговор.
Пришёл я просто подружиться,
Вот крест! – Барсук божится.
И так, с крестом, в постель ложится.

* * *



ДО ТОГО


Что «до того» вам обещали,
То это просто «трали-вали».
_______

Лежу я раз на сеновале
И слышу сквозь ночную тьму
Любви кошачьей кутерьму.
Она ему:
– Меня ты любишь?
Он ей:
– Да.
– А очень?
– Очень.
– Повтори.
– Люблю, люблю, люблю, люблю!
– Мышей наловишь?
– Наловлю.
– А много?
– Много!
– Ну, смотри…
И стихло всё, конец борьбе.
Вопрос, казалось бы, улажен.
Но вдруг он ей со злостью даже:
– А зачем они тебе?!

* * *



ТУЗ И КОЗЯВКА


Не просто вор, а VIP-ворюга
Столкнулся в арке с давним другом.
Учились вместе в пятом «А»,
И были рядом их дома.
Ворюга – Туз, а друг – Козявка:
Пиджак, застёгнутый булавкой.
До пяток стёрты каблуки,
Обмяк и не подал руки.
– Здорово, Гоша, как живёшь,
Похоже, очень устаёшь,
Затылок лысый, поседел,
Давно очки на нос надел?
– Я инженер, – промямлил друг
И будто встрепенулся вдруг. –
А ты, Антоша, как живёшь,
Всё также сильно поддаёшь,
И всё, что видишь, то крадёшь?
– Я тоже, было, посидел,
Но волос мой, как видишь, цел.
А что до пьянки, в прошлом это,
Я ж наверху, у госбюджета.
В порядке все мои дела.
– А от меня жена ушла, –
Поведал друг, вертя булавкой. –
Сказала, мало тащишь в дом…
_______

Моральный разворот здесь в том,
Что Туз не может быть Козявкой,
Козявка ж может быть Тузом.

* * *



СИСТЕМА


Когда и сам без славы ложной
Живёшь и мыслишь, как святой,
Тогда ругать, конечно, можно.
_______

Густой
Пуская важно дым,
Уж два часа после обеда
Ведут беседу
Волк с Косым.
– Да, – рявкнул Волк. – Кругом хапуги.
Что ни чины, то чьи-то слуги.
Возьмём коррупцию, к примеру.
Я эту воровскую сферу
Давно уж раскусил.
Ты у меня спроси
И я скажу тебе, как брату:
Всё растащили, всё по блату.
– Согласен, – заявил Косой. –
Мздоимцы косят нас косой.
Болезненная тема.
Но кто-то ж в этом виноват?
– Система, брат,
Система!
Ещё через часок
Зайчишка в туалет прыг-скок.
А Волк взял телефон и позвонил:
– Шакала мне. Дружище, ты?
Лады.
Я сделал то, что ты просил,
И подписал, и разрешил.
Ну, а в расчёт всё, как обычно,
Овечий зад и яйца бычьи.

* * *



АНЕКДОТ


Идёт по просеке Медведь, хохочет,
И созывает всех вокруг: – Кто хочет
Услышать новый анекдот?
В лесу известно, кто живёт,
Назвать всех сразу невозможно.
Но всякий житель осторожно
За Мишкой следом побежал.
Поскольку всякий обожал
Над анекдотом посмеяться.
– Ну что ж, располагайтесь, братцы, –
Сказал Медведь и сел на пень. –
Займу я вас на целый день,
Такой вот длинный анекдот.
А что до дела, подождёт,
Всеобщий смех куда полезней.
Залезли.
Кто на деревья, кто под них,
Кто просто замер в отдалении,
Кто вместе рядышком присел,
А, кто совсем уж осмелел,
Тот Мишке прямо на колени
Забрался храбро и затих.
Рассказывал Медведь не очень,
Всё про каких-то глупых пчёл.
Два слова скажет и хохочет,
Не объясняя, юмор в чём.
И стало солнце уж садиться
И лес заметно потемнел.
Стал кто-то молча расходиться,
А кто-то тут же засопел.
Посмел,
Однако ж, Чиж-юнец
Спросить, предвидится ль конец?
Помялся Мишка, сбавив пыл,
И говорит вдруг тихо: – Я забыл.
Конец-то, братцы, я не помню…
Неровня,
Мелкота,
И та
На Косолапого кричала:
– Уж лучше б ты забыл начало!

* * *



ГУСЫНЯ И ПАВЛИН


Глупа, слепа и зла гордыня.
_______

Гусыня встретила Павлина
И говорит ему Гусыня:
– Муж у меня, конечно, есть,
Но он какой-то бледно-серый,
Да и в быту не те манеры.
То он не может, то не хочет,
То вдруг некстати загогочет.
Короче,
Сочту за счастье и за честь
Яичек от тебя снести штук шесть.
Хочу не сереньких гусят,
А чудных полупавлинят.
– При чём тут честь и яйца, блин! –
Воскликнул с гордостью Павлин. –
Достоинство моё совсем не в том,
А в том, как я трясу хвостом!

* * *



РЕКЛАМА


Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Всем миром взяли, сообща.
Пища,
Крича, визжа и споря,
Во избежание слёз моря
Поставили его на пень.
Пусть, дескать, те, кому не лень,
Из чащи кто или с опушки,
От волка серого до мушки,
Сидит и смотрит целый день.
Но всё равно случилась драма –
Всех довела до слёз реклама.
Сказали, натуральный сыр под елью.
Ворона вмиг туда, а там
Лиса уж мёртвая лежит,
И рядом сыр, попробованный ею.
Сказали, что в бору сосновом
Дупла новые
И современный быт.
Туда примчались белки,
А там не быт, а срам –
Стволы без веток, дыры, щелки.
Сказали, кто хоть ягодку, хоть шишку
К берлоге летом принесёт,
Тот будто бы потом к весне
Вдвойне
Весь вклад съестной себе вернёт.
Но не сказали ничего про Мишку.
А тот, проснувшись в марте, встал
И всё сожрал.
После чего решили звери
В болоте
Телек утопить
И больше никому не верить.
_______

Мораль: не по рекламе надо жить,
А по своей природе.

* * *



БОРЩ


Намедни это было,
Хозяйка борщ сварила:
Говядинка, картошечка,
Капусточка, морковочка,
Томаты, зелень, чесночок,
Свеколка, перчик и лучок…
Сама поела и решила
Свинью с собакой накормить.
Поставила им целый таз,
Обеим, дескать, в самый раз.
– Мой борщ! – залаяла собака.
– Нет, мой! – захрюкала свинья.
Три дня
Шла между ними драка,
Пока не сбавили свой пыл.
А борщ тем временем простыл,
Прокис давно и забродил.
_______

Коль всё равно – всем вместе жить,
В одном дворе, как говорится,
Мириться надо и делиться.

* * *



СОГЛАСОВАНИЕ


Медведь издал указ:
Чтоб митинг провести или собрание
С протестом против хищника какого,
Нужно согласование.
Иначе – враз
Налапники и наказание,
До крови вплоть и растерзания.
Порядок же согласования таков:
Кто против волка – обращаться к волку,
Кто огорчён орлом – к орлу,
Кто недоволен рысью – к рыси,
Кто возмущён лисой – к лисе,
То есть к самой плутовке рыжей…
_______

А дальше мои мысли скрылись,
И рифмы притаились все:
Настолько сей указ бесстыжий.

* * *



МУРАВЕЙ И СТРЕКОЗА


Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Но не тем удручена,
К Муравью ползёт она:
– Схорони меня, кум милый,
Дай мне отдышаться силы
И хотя бы пару дней
Не пускай ко мне друзей.
– Кумушка, мне странно это,
Отдохнула ли ты в лето? –
Говорит ей Муравей.
– Я про отдых не забыла
И, что надо, получила
От любезных стрекозлов.
Ну, а ты к зиме готов?
– Был готов. Но, было дело,
Тут ко мне оса подсела.
Я её и пожалел,
Накормил и обогрел.
А она припасы съела
И внезапно улетела,
Будто кукла без души.
– Связь с осою? это смело:
Вот теперь и попляши!

* * *



ВРУНИШКА


– Узнал я, братцы, что на поле
Мешок с капустою стоит.
А, может, даже и с морковкой.
«Ну, молодец, провёл их ловко.
Пусть порезвятся, пусть бегут.
На пользу только, не умрут» –
Хвалил себя Зайчишка-плут.
Но через час помимо воли
И сам туда же побежал:
«А вдруг я правду им сказал?»
_______

Мораль тут вот в чём состоит:
Обманешь, обхитришь, соврёшь,
Потом и сам не разберёшь,
Где в жизни правда, а где ложь.

* * *



ЗАЯЧЬИ УШИ


В лесу переполох:
Солидный Заяц, что не спился,
В красавицу Лису влюбился.
«Ты дуб, ты пень, ты лох.
Тебе пора уж на погост,
А ты запал на рыжий хвост.
Нашёл же, на кого молиться.
Не лучше ль сразу удавиться» –
Кричали все ему вослед.
Но нет,
Решил он на Лисе жениться.
Тому радёхонька была Лиса:
– Не надо мужа мне другого.
Свели нас, видно, небеса.
Дай лапу, дед,
И никого не слушай…
Остались после свадьбы от Косого
Только уши.
_______

Любого
Любовь готова погубить
И надо знать, кого любить.

* * *



ВСЕМ ЛЕТАТЬ


Ко Льву явился Гриф один,
Стервятник ненасытный.
– Что у тебя?
– Да вот, проект указа подготовил я.
О том, что птицы все должны летать,
Доступно, на виду, нескрытно.
И в том числе пингвин.
А то запрячет тело жирное своё
В утёсах. И как его оттуда взять,
Никто из ваших слуг не знает.
Указ подписан был. И Лев улёгся спать,
Обмахиваясь царственным хвостом.
_______

Подсказывает мне чутьё,
Что так опасно управлять –
Совсем не ведая о том,
Кто плавает, а кто летает.

* * *



БАБОЧКА НА НАВОЗЕ


Сказала Бабочка родителям своим:
– Чего в селе-то мы сидим?
В столицу надо улетать.
Там гладиолусы, тюльпаны.
Газоны, клумбы и фонтаны.
А здесь всё заросло плющом.
Репейник, правда, есть ещё.
– Ну почему же, – возразил отец. –
Есть одуванчик и чабрец
Есть василёк и зверобой.
– Есть даже хвощик полевой, –
Добавила с любовью мать.
Но дочка уж сама могла летать.
Была она в столице или нет,
Никто доподлинно не знает.
«У скотного двора едва порхает, –
Поведал как-то шмель, сосед. –
Не может до села добраться.
Сидит красавица, боясь мороза,
На куче свежего навоза».
_______

Мораль я изложу тут вкратце:
Не надо бы туда нам лезть,
Где не по нашим силам честь.

* * *



ОБМЕН


Не знаю,
Будет ли ещё такое впредь.
Один мужик, интеллигент Данила,
И зверь один, силач Медведь,
Решили совершить обмен:
Ум – силачу, интеллигенту – сила.
И что же каждый получил взамен
По жизни? Отвечаю.
Сосед назвал Данилу дураком,
Тому – пинком.
Жена вновь замахнулась каблуком,
Ей – кулаком…
А что в тайге с Медведем? Там
Волк дал ему от скуки по мозгам,
Лось от малинника отпнул,
Зайчишка палкой в морду ткнул,
А крот за задницу куснул…
_______

Совет один могу тут дать:
Не стоит
Ценой потерь своих достоинств
Чужие обретать.

* * *



ЛАХУДРА С ПУДРОЙ


В угоду уличному трёпу
Лахудра собралась в Европу.
Схватила пудру, что осталась
От трезвой жизни, и помчалась
К заветной западной границе.
Но там ответственные лица
Её в Европу не пустили.
Сказали грубо: «Вон отсель,
Не для таких как ты Брюссель!»
Обиделась на то Лахудра:
«Я ж морду пудрила всё утро».
В ответ услышала: «И что ж?
Лахудрость пудрой не затрёшь».
_______

Вот где-то так, в таком вот стиле:
О ком, о чём – не разберёшь.

* * *



ЩЕНОК, ХОЗЯИН И КОЗЁЛ


Чужой козёл
Во двор забрёл.
А под крыльцом щенок ютился.
Пока он на козла глядел,
Тот в огороде всю капусту съел
И удалился.
Хозяин утром очень рассердился:
– Ты почему добро не уберёг!
– Не знаю, – заскулил щенок. –
А вдруг я вас бы разбудил.
Прогнал мужик несчастного щенка,
Поддав пинка.
А через год большой бездомный пёс
Козла того волкам отнёс,
А мужику тому чего-то откусил.
_______

Не в том хозяйская бравада,
Чтобы на улицу прогнать:
Щенков учить и гладить надо.
Хотя, конечно, как сказать.

* * *



ИСТИНА И ДУРАК


В одной деревне жил дурак.
И всё-то делал он не так –
Не так, как истина ему твердила.
Вот, было,
Целый день дурак сидит.
А истина ему и говорит:
– Не высидишь ты ничего без дела
И с голоду умрёшь.
Иль вот сломался дом у дурака,
Аж крыша до земли просела.
– Без дома пропадёшь, –
Сказала истина. – Строй новый.
Никто тебе не даст готовый.
Ты ж не начальник из района.
И стать не можешь им никак
С такою
Головою.
____

Читать мораль тут нет резона:
Все знают – истина не врёт.
Но с дураками всё, увы, наоборот.

* * *



СКУНС НА СЛУХУ


Нашёл же Скунс себе забаву –
Помериться со Львом за славу
Всесильного царя зверей.
«Я тоже хищник, да ещё какой.
Лев сам меня обходит стороной» –
Воскликнул Скунс и начал бой.
Собрал так называемых друзей:
Шакалов, пауков, мартышек,
Зелёных попугаев, серых мышек,
Гиену старую, змею,
Хамелеона, жабу, рака.
И приказал про львиную семью
Нести сплошную чепуху.
Чтоб самому быть на слуху –
От Скунса якобы весь компромат.
Не дрогнул царский пьедестал,
Царя никак Скунс не достал.
Но мир для всех вонючим стал.
И как за это наказать – вопрос.

Однако,
Не Скунс в том прямо виноват,
А тот, кто запах от него разнёс.

* * *



ВЛАСТЬ И СВОБОДА


Шла, ослабев, по кругу Власть
И вдруг споткнулась о Свободу.
Та встать как раз и крикнуть собралась:
– Народу
Ты, Власть, как сила, не нужна,
Тебя ругает вся страна.
– Ну что ж, – сказала Власть и отступила. –
За шаткий трон я не держусь.
Теперь, Свобода, ты на время сила,
Коль шествовать нам прямо не дано
И мы по кругу врозь гонимы.
А я пока тут отлежусь.
Когда, ослабнув, обернёшься,
Тогда уж об меня споткнёшься.

И так, друзья мои, давно:
Пути сих героинь исповедимы.

* * *



РАССУДИТЕЛЬНЫЙ МЕДВЕДЬ


Коль ты хозяин, так сказать,
То и веди себя под стать.
_______

Совсем уж обнаглев,
К тайге подкрался Лев.
Медведю б надобно его поймать
И по загривку надавать,
А он сидит на пне и рассуждает:
«Я точно больше и сильней,
Но Лев – бесспорный царь зверей.
Тем более, кто знает,
Что скажут Волк, Лиса и Рысь,
Кабан, Барсук, Змея с Совою.
Не зря же за моей спиною
Они со Львом давно дружны.
А мне протесты не нужны.
Пожалуй, рявкну просто – брысь!»

* * *



ЯБЛОНЯ И ЯБЛОКО


В назначенный природой срок
Упало с ветки яблоко созревшее.
Сказала Яблоня: «Успешная
Должна быть жизнь твоя, сынок.
Катись вперёд, к свободе, к свету,
Вблизи меня простора нету.
А там ты точно прорастёшь
И буйным цветом зацветёшь».
Но никуда сын не хотел катиться –
Сильнее жизни оказалась лень.
Так вот и сгнил он, бесполезный,
Под кроной матери любезной.
_______

Вредна родительская сень
Для взрослых чад, как говорится.

* * *



ВОРОНЬЯ МЕСТЬ


Уж сколько раз твердили миру,
Что месть гнусна, вредна. Но только проку нет.
Вот вам пример, как мстят и через двести лет.
________

Ворона, где-то прикупив кусочек сыру,
На ель опять же взгромоздясь,
С Лисою разобраться собралась.
А сыр в когтях держала.
На ту беду Лисица прибежала.
Ворона ей и говорит, швырнув продукт на землю:
– Лесть гнусную и вредную я не приемлю.
Поэтому в знак искреннего восхищения
Твоим блистательным умом
И замечательным хвостом
Прими, подруга, угощение.
Лисицына вскружилась голова,
Хоть сырного и не было у сыру духа.
Зато какие аппетитные слова
Для уха.
И даром корм притом.
Короче, сыр Лисица сразу съела.
Ворона тут же улетела,
Свой замысел осуществив сполна
Коварным способом, известным всему миру.
Лиса же ночью околела.
Откуда знать могла она,
Что нет давно съедобного в России сыру.

* * *



ПРИВИВКА


В зверином царстве кутерьма.
Никто закон не уважает,
И всяк живёт себе, как знает.
Притом ещё и не молчит,
На Льва придирчиво ворчит.
«Весь вред для власти от ума, –
Прокравшись к уху по загривку,
Шепнул царю навозный Жук,
Знаток каких-то там наук. –
Поставить надо всем прививку,
Чтоб меньше думали вокруг».
Привили всех, как приказали,
От вредной хвори головной.
Ослу ж в прививке отказали.
_______

Выходит так, читатель мой:
Коль ты дурак, то не больной.

* * *



ВЫБОРЫ В ЗООПАРКЕ


Вождь должен быть один,
Един,
Свободно избранный, как у людей,
Решил директор зоопарка,
И выборы назначил меж зверей.
И приказал – не сметь
Давать корм впредь
Тому, кто вдруг откажется голосовать.
Такого щедрого подарка –
Главным стать –
Никто из хищников не ожидал.
И каждый сразу зарычал:
«Я лучше всех!»
Но вышло будто бы на смех –
Как претенденты ни рычали,
Вождём… директора избрали.
_______

Такие выборы, увы, нередки:
Кто кормит, тот и вождь для тех,
Кто в клетке.

* * *



ИНФЛЯЦИЯ НА БОЛОТЕ


Подкрался Бобр к Осине
И говорит:
– В плотине
Моей дыра опять.
Так что давай
Пушистых веточек штук пять.
– А раньше ты просил четыре,
Три,
Две,
Одну.
– Инфляция бушует в мире,
Цена на жизнь растёт везде.
– Но я и так едва
Жива.
– Не умоляй.
Я торговаться не люблю,
А то возьму да подпилю.
И вся как есть пойдёшь ко дну.
_______

Свободный рынок без оков
Всегда таков:
Чуть наши деньги подрастут,
Зубастый Бобр тут как тут.

* * *



ВОЛК И ЦИРКОВЫЕ СОБАЧКИ


Пышногривый Пекинес
И кудрявая Болонка
С весёлым лаем забежали в лес.
И видят, на лужайке, чуть в сторонке,
Худой, облезлый, старый Волк лежит.
– Вы кто такие? –
Говорит.
– Мы из Москвы,
Собачки цирковые.
А вы?
– А я издалека пришёл к столице,
Чтобы полегче прокормиться.
Но дичи никакой тут нет,
Одни заборы и дороги.
– А вы идите к нам, у нас порядок строгий:
Попрыгал, поскакал – обед,
Покувыркался – ужин.
– Такой порядок, мне не нужен!
Я лучше сдохну прямо здесь,
Чем буду бегать по арене.
_______

Ну не мораль, так просто мнение:
Не вытравить из волка честь,
Как из того, кто за прокорм покорно служит
На задних лапах, поджав передние.

* * *



БРАТ НАРОДА


Решил Евсей стать депутатом.
А, чтоб им стать, стать надо братом
Для всех людей.
– Я брат вам, – заявил Евсей. –
Народ и я навек едины,
Одни пустые щи едим мы.
Стал депутатом он и что ж –
Народу жить всё невтерпёж.
Спросили люди, в чём причина?
Сказал Евсей, зевая чинно:
– Я вам теперь совсем не брат.
Я ж не народ, а депутат!
_______

Мораль тут аж от Моисея:
Не сотвори себе Евсея.

* * *



ПИКНИК


Позвал дед бабку на пикник
И сник:
Пришла старушка с внучкой,
С козой и с Жучкой,
Зубастая такая собачонка.
Дед приготовил пива два бочонка,
Хотел он бабку напоить.
А дальше всё такое, может быть,
Ну, как в кино,
Хватило б только духу.
Но…
Коза сжевала деду ухо,
Собачка укусила в пах,
А внучка выпила всё пиво.
_______

И нет тут никакого дива.
Любая смелая мечта
Умрёт и превратится в прах,
Коль вовремя её не сотворить,
Победными украсив розами.
Иль обрастёт, как бабка та,
Внучатами, собаками и козами.

* * *



ТЕЛЕЗРИТЕЛЬ


Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Пусть, дескать, все, кому не лень,
Сидят и смотрят целый день.
– Ну, надоели! –
Пожаловался Ёж Кроту
Через неделю. –
Показывают всё одно и то ж,
То про грабёж, то про кутёж,
То про какую-то звезду.
А где ж сюжеты про червей,
Про слизней, гусениц и змей,
Про мышек, насекомых рой!
Короче, даже не жалей,
Что ты слепой.
_______

Смысл басни сей
Весьма простой:
Что ёж ворчливый кушает,
То видит то и слушает.

* * *



ИСПЫТАНИЕ


Вначале дам один совет:
Не верить от бессилия – бравада,
В неверие по силам верить надо.
_______

Решил вдруг Человек, что Бога нет –
Такое вот его постигло искушение.
А Бог решил, что это нарушение
Законов жизни на Земле. И стал гадать,
Какое ж испытание назначить Человеку.
«А сделаю-ка я его умом калекой
И посмотрю, как с этим можно совладать
Без божьей помощи и облегчения».
Но выжить с покалеченным умом
И в слабости духовной Человек не смог.
Однажды он в бреду спалил свой дом
И сам сгорел при этом.
Не удалось ему спастись.
А что же Бог?
А Бог ушёл по Млечному пути
К другим планетам.

* * *



ЗАБОР


На Родину вернуться можно, но
А примет ли?
_______

Неслыханное дело –
В тайгу, где живности полно,
Гиены забрели.
Им, видите ли, падаль надоела.
– Ой, – завизжали громко крысы тут. –
А вдруг они и нас сожрут.
Не лучше ли в места другие убежать на время,
Пока Медведь не изведёт чужое племя.
– Мы с вами, – прошипели змеи. – А потом
Обратно вместе приползём.
Но не подумали они, подружки, вот о чём,
До этого в родимом доме сытно жравши:
Когда Медведь врагов извёл,
Он вкруг тайги забор возвёл
От всех сбежавших.

* * *



ПОМЁТ


Сей случай для того придумал я,
Чтобы понять, как вертится у нас Земля.
_______

В Гостиный двор, как во дворец,
Проник однажды двор-терьер-малец,
На Венский бал явился молодец.
Хотел он соблазнить французскую болонку,
Лизнуть её и в вальсе покружить.
Не всё же боязливо в будке жить.
Однако,
Едва вообще остался жив наш Дон Жуан.
Танцмейстер покусал его, собака,
В кровь,
Такой холёный доберман,
И прорычал ещё вдогонку:
– Беги отсюда, обормот,
Ведь ты не нашего помёта.
_______

Теперь, возможно, объяснит мне кто-то:
Сословия в России вновь –
Это вращение Земли назад или вперёд?

* * *



ПРОСТО МАМА


Сидят на ветке две вороны.
Одна молчит, а у другой всё стоны:
– Совсем забыл меня сынок,
А я уж так его любила.
Хотела, чтоб летал он, как орёл,
И петь умел хотя бы, как щегол.
Во все кружки и секции его водила.
Ругала, если что, и даже била.
Всем для него была и вот итог –
Ни слуху от него, ни духу.
А как я возражала, чтобы он
Не выбирал себе жену среди ворон
И не привёл бы в дом старуху.
– А мне, так всё равно, как говорится,
На ком сыночек мой решил жениться
И что умеет он и как летает.
Зато меня не забывает, –
Прокаркала соседка.
И, правда, вмиг на ту же ветку
Подсел её сыночек к ней
С кусочком сыра.
_______

Я в материнских чувствах не проныра,
Но всё ж мораль такая видится тут мне:
Быть просто мамой для своих детей
Достаточно вполне.

* * *



ПИСКЛЯВЫЙ МЫШОНОК


Обчистил вор поместье прокурора,
Пихал в мешок вещички без разбора,
Затарился – и от ворот.
Но кто-то за спиной попискивает вот.
Снял он мешок тяжёлый, развязал –
На шубе норковой сидит детёныш мышки,
Такой же маленький, как в детской книжке.
Сам засмеялся вор и рассмешить решил его.
Язык ему зачем-то показал,
Стал корчить рожицы, как корчит их макака.
И аккурат тут полицейская собака.
А дальше суд и приговор,
Барак, баланда, ватник, шконка.
_______

Не надо в том винить мышонка:
Кого поймали – тот и вор,
А не поймали – прокурор.

* * *



БЕРЕГА


– Беда на левом берегу,
Зальёт ведь всех, смотри, какие тучи,
А ветер-то какой, берёзы гнёт в дугу,
Ну, точно, всё погубит буча.
И что они там, за рекою, будут есть?
– Да ты бы лучше посмотрел, что здесь! –
Прикрикнула на муженька Зайчиха. –
Своё предотвратил бы лихо.
В подвале грязь, на чердаке дыра,
В кладовке пусто,
Ни яблок, ни моркови, ни капусты.
А ты всё ладно, да потом,
То не хочу, то не могу.
И – грянул гром,
И дождь полил, как из ведра,
На… правом берегу.
_______

Совет я тут, конечно, дам
Таким мужьям,
Авось поможет:
На свой-то дом поглядывайте тоже.

* * *



МАЛИНА


Не связывайся с теми, кто сильней,
Партнёры делятся по чину.
_______

Медведь и мужичок Корней
Решили вместе посадить малину.
Медведь кусточков натаскал,
Корней сажал и поливал.
Малина удалась на славу,
Любому бы пришлась по нраву:
Цвет ягод – розовая медь,
Вкус – неземной,
И отделяются легко от плодоножек.
И что же?
– Тут всё моё! – вдруг заявил Медведь,
Когда пришла пора делиться.
Корней стал спорить с ним, рядиться.
Но вмиг
Унял его медвежий рык:
– Проваливай, пока живой!

* * *



ПРЫЩ


Процесс судебный начался, и аккурат
У бедного судьи прыщ на лице вскочил.
На что тут прокурор сурово заключил:
– Давить!
– Ни в коем случае! – заспорил адвокат. –
Прыщ по закону надо удалить,
В больнице.
Судебный пристав к знахарке судью послал,
Свидетель мазь какую-то достал,
Несчастный потерпевший плакать стал,
Старушка в зале осенила всех крестом,
А обвиняемый, взглянув на прыщ, заржал.
Потом
Судья так и судил с прыщом,
Пока не разнесло весь фейс, как говорится.
_______

Я, собственно, здесь вот о чём:
Для власти сохранить лицо –
Не просто красное словцо.

* * *


Старый друг

В России не был он лет пятьдесят,
Вернулся, рад,
Как будто вновь обрёл своё имение.
И сразу в гости друга детства пригласил.
Накрыл по-русски стол: пельмени,
Капуста, водка, огурцы, грибочки,
В надежде проболтать всю ночку,
Девчонок вспомнить, школу, институт,
Сравнить, как там живут, как тут.
Но друг не понял дружеского плана,
Горячих чувств не проявил,
Наелся досыта, напился,
И, не сказав ни слова, удалился.
_______

Мораль сей басни такова:
Бывает, новый друг иль два
Намного лучше старого, чурбана.

* * *


Куриная любовь

И вновь
На смертный петушиный бой
Явилась курочка одна.
– Ко-ко! – прококола кокетливо она,
С восторгом крыльями взмахнула
И победителя и приз его, мешок зерна,
К себе в курятник умыкнула.
Петух, как и любой
После таких боёв, был очень плох
И ровно через сутки сдох.
А курочка, за чем на них являлась,
С тем, бедная, и оставалась.
_______

Уж такова куриная любовь.

* * *


Медведь и порядок

Медведь любого может завалить,
А тут его вдруг завалили.
Не наяву, а письмами, гуртом:
«Кабан разворошил наш дом!»
И подпись – Муравьи;
«Бобры черёмуху спилили!»
И подпись – Соловьи;
«Волк угрожает нас убить!»
И подпись – Лисы;
«С ужами надо делать что-то!»
И подпись – Крысы;
«Верните нам родимое болото!»
И подпись – Кулики.
– Вот, чудаки! –
Сказал Медведь
Токующему глухарю. –
Не могут то уразуметь,
Что я порядок навожу на всей планете.

Давным-давно писались письма эти,
Но как жила тайга, так и живёт.
Поэтому мораль такая вот:
Когда порядка нет в своём краю,
А ты решил вдруг навести его везде,
То это значит, что нигде.

* * *


Удавка

Один Шакал
Вдруг храбрым стал,
Как в сказке.
Всё нехорошее про Льва
Он предаёт огласке.
Кричит:
«Народ не чтит,
Ломает под себя законы,
Не слышит жалобы и стоны,
Куда ни ткнёшь, везде грабёж,
И львица кто, не разберёшь,
Ни мира в царстве, ни покоя!».
Льву не понравилось такое
И обратился он к Сове,
Специалистке по молве:
– Какую выбрать мне удавку
На эту лающую шавку?
И выдала совет Сова:
– Не хочешь ты Шакала слушать,
Дай бедному ему покушать.
И прорычи:
Молчи,
Коль ешь казённые харчи!

Пернатая была права:
Шакал наелся и заткнулся,
Лишь раз тихонько поперхнулся.

* * *


Колпачок и авторучка

Один известный журналист
Из пула президентского
Забыл в Кремле простую авторучку
Без колпачка.
И та, свободной став, исподтишка
На целый канцелярский лист
Такую наваляла кучку
Дерьма иноагентского,
Что журналиста бедного того
Из статусного пула
Будто сдуло.
_______

В Кремле не забывают ничего.
И ты не забывай, приятель, впредь
На авторучку колпачок надеть.

* * *


Мадам и годы

Мадам,
Разглядывая в зеркале любимый образ свой,
Заметила на вдовьем мысе
Волосок седой,
И у виска ещё такой,
И там ещё, и там.
Боясь казаться пожилой,
Решила женщина их повыдёргивать долой.
И принялась уж было за прополку,
Как вдруг ей зеркало и говорит:
– Что толку!
Остаться можно даже лысой,
Но прожитые годы выдергать нельзя.
_______

Мораль сей басни в том и состоит,
Друзья.

* * *


Дуб и стервятник

В посёлке Дубовом
Есть Дуб, цепями огороженный.
И вдруг к нему на ветку сел
Стервятник с голой кожею
На голове, на шее и на попе.
Решить явился он вопрос о том,
Кому чего достанется в Европе.
– Мне триста восемьдесят лет
И столько же за мной побед, –
Сказал сурово Дуб в ответ. –
Кому чего я сам решаю.
И так заморского гонца огрел
Другою веткой толщиной со сваю,
Что сгинул тот куда – Бог весть.
_______

Какая в басне сей мораль не знаю
Но что-то в ней такое есть.

* * *



НЕПОБЕДИМЫЙ


Тьма хищников в миру безбожном,
И жадность их границ не знает.
_______

Окружили,
Обложили
Медведя бурого и ждут,
Когда он околеет тут,
В краю таёжном,
Замрёт
Помрёт
И прекратит рычать.
А он лишь выбирал, с кого начать.
Пришиб, как мух, одним ударом
Койота, пуму, ягуара.
А тех, кто с Сены, Одера и Темзы,
Он продырявил, словно пемзу,
Когтями крепкими, как сталь.
Затем улёгся возле ели
И говорит хохлатой свиристели:
– Не верю я,
Что можно победить меня!
_______

Мораль:
Всесилен тот, кто поражение своё
Не допускает.

* * *



БОЛОНКА И БАРБОС


В московский дворик, лая звонко,
Вбежала шустрая болонка,
Породы избранной – Бишон-фризе,
Красивая, не то, что шимпанзе.
С хозяйкой в гости прилетела из Парижа,
На шее бантик для престижа.
А во дворе лохматый пёс,
Породы так себе – Барбос,
На шее колтуны, как грива.
– Жизель, –
Представилась мадемуазель игриво. –
А вас как величать, месье?
– Чего! – оскалился кобель. –
Вали отсель!
_______

Природа неподвластна моде,
На каждого не соберёшь досье,
Общаться лучше по породе.

* * *


СРОК ЖИЗНИ


У каждого срок жизни свой,
Судьба жестока.
_______

Морозным вечером домой
Шёл молодой поэт Гаврила,
Через лесок поближе было.
Вдруг в темноте протяжный вой
И страшные глаза за ёлкой.
«Волки!», –
Решил поэт и в снег зарылся
С головой…
А жаль,
Зря он в сосульку превратился:
Глаза – так это дом светился,
А вой – так это вьюга выла.
_______

Мораль:
Кто духом пал,
Тот и пропал,
До срока.

* * *


ХОРРОР

Устала бабушка с внучком Егором,
Всё пристаёт к ней, что да как.
Пристал с вопросом тут, чудак,
Что означает слово хОррор?
А бабушка хитрющая была,
Пропела колыбельную и завела
Внучонка в сонную пещеру.
Кого ж там только не узрел Егор:
Шипящих тварей целый хор,
Кикимору, Бабу-Ягу, Химеру,
Дракона, чёрта с бородой,
Все чудища явились чередой
Пред спящим взором.

А через год Егору в первый класс.
Пришёл из школы он и выдал враз:
– Теперь я знаю, что такое хОррор!
_______

Бояться наяву важнее,
У жизни жанры пострашнее.

* * *


ПАМФЛЕТ И ПРИТЧА

Случается –
Отправились в дорогу разом
Памфлет и Притча.
Памфлет орёт,
Клеймит, ругается,
Пугает всех сарказмом,
Издевается,
Упрёками наотмашь бьёт.
А Притча рядышком идёт
Задумчиво, прилично,
Поклоны раздаёт,
Подсказывает, учит, улыбается.
Год вместе шли, устал Памфлет,
Ни сил, ни голоса уж нет.
И говорит он, издыхая:
– Похоже, дальше мне никак.
– Ну что ж! –
Сказала Притча тут в ответ. –
Большую жизнь не проживёшь,
Всё время злясь, ворча и хая.
А у меня судьба иная –
На века.

* * *


БОГ НЕ ПОМОГ

Деваться некуда уже,
Решил Иван, и обратился к Богу:
– Мне тридцать лет,
А денег нет,
И дома нет.
Свернув на старую дорогу,
Народ остался в неглиже,
Пошёл назад и подошёл к итогу:
Теперь у нас опять
Князья,
Графья,
Маркизы
И их служивые подлизы,
Дворяне новые, ни дать ни взять.
Короче, Боже, умоляю,
Жени меня на дочери министра.
– Не могу!
– А почему?
– Вопрос, Ванюша, непростой,
Я ж вас по титулам не различаю.
Мне что дворянка,
Что крестьянка,
Была бы женщина святой,
С душою чистой!

* * *


ГЛУХАРЬ-БАСНОПИСЕЦ

Глухарь явился к Журавлю,
Тот был издателем, и говорит:
– Я басни Филина люблю
И знаю.
Но кто-то ж и сейчас творит.
Я тоже вот давно их сочиняю
И про лисиц, и про ворон.
– Зачем?
Ведь всё равно, как он,
Писать ты никогда не сможешь.
– И что ж?
– Ну как ты, глупый, не поймёшь.
Он эталон,
Известный всем.
Тебя с ним рядом не положишь.
Поэтому, глухой,
Лети домой.
Один великий баснописец есть
И хватит!
----------
Кстати,
Вчера у нас в столице здесь
Кого-то памятной доской прибило.
Правда, было.

* * *


БАРСУК-ЛЕЖЕБОКА

В норе всю зиму было тихо,
Но на дворе уж май.
– Вставай! –
Ворчит на мужа Барсучиха. –
– Не приставай! –
Сказал Барсук. –
А волки ночью приходили?
– Были.
– Вот зверьё!
Покоя нет вокруг.
А мишка из берлоги вышел?
– Нет ещё.
– Вот обормот!
В тайге работы выше крыши,
А он чего-то там сосёт.
И ты состарилась до срока,
С такою жить одна морока.
А дождь идёт?
– Идёт.
– Ну, вот!
----------
Действительно, ну вот:
Когда муж трус и лежебока,
То он во всём винит страну,
Власть, погоду и жену.

* * *


МАРТЫШКА С КУБЫШКОЙ

Мартышка, та ещё воришка,
Стащила у людей
Бочонок с крышкой.
А что с ним делать, не поймёт.
Подходит к пальме Бегемот.
И спрашивает у него Мартышка:
– Скажи, братишка,
Что это вот, похожее на пень?
– Да это же кубышка.
Бананы сберегают в ней
На чёрный день.
– Какая чушь! –
Воскликнула Мартышка.
Но три банана сунула в кубышку.
Полгода пролетело уж.
Жару сменил сезон дождей,
Похолодало,
Бананов стало мало.
Открыла обезьяна крышку
И чуть не задохнулась враз.
----------
Мораль звучит тут, как приказ:
Что не сберечь, то ешь сейчас.

* * *


СЕМЁН И МОСЬКА

В фуфайке старенькой
С собачкой маленькой
Гулял по парку дед Семён.
Собачку звали Моська.
Была родной ей каждая берёзка,
И каждый кустик ею был учтён.
И остролистный клён,
И дуб корявый,
И между ними пень трухлявый,
И ёлочка с рябинкой,
И к выходу тропинка,
И норных холмиков гряда.
Но вдруг Семён свернул туда,
Куда ни разу не ходили
За десять лет.
Совсем свихнулся, что ли, дед.
Глазёнки Моська на него таращит,
А он цепляет поводок
И тащит
Ни Моськин взгляд, ни голосок
Хозяина не убедили.
Держал он крепко шнур в руке.
----------
Мораль сей басни налегке,
Без аллегорий:
Не знаю я таких историй
О том, как волоком на поводке
Кого-то в рай втащили.

* * *


СИМУЛЯНТ

Конечно, знал Козёл,
Что лучше в лес не заходить,
Тем более, не с краю.
Но всё равно зашёл,
Уж больно травка там густая.
Решил, наемся и назад в сараи.
Медведя ж хлебом не корми,
Дай побродить
По собственным владениям.
Но вот козла падение
Не видел он ни разу,
Чёрт возьми.
Ну вылез шумно из кустов,
Ну фыркнул импульсивно,
А тот упал на спину и готов,
Обнюхивать и то противно.
Ну а когда Медведь исчез,
Козёл вдруг взял да и воскрес,
Как по приказу.
----------
И нет тут никаких чудес:
Всяк сущий наделён талантом
Быть симулянтом.

* * *


ПОП И МУЖИК

Один мужик пришёл к попу
С обидой на своих любимых:
– Я выстроил для них избу,
Не бил их,
И всё равно я ирод и сатрап.
Ну не пойму я этих баб.
Любить-то я, конечно, их люблю,
Но лень в делах не потерплю.
– А ведомо ль тебе, раб божий,
Что значит ближнего любить?
– А то и значит, что не бить.
– Ну ты и скажешь тоже.
Любить – не значит принуждать,
Любимым надо волю дать,
Оставить их в покое.
Вот что это такое.
Уразумел?..
До осени Мужик терпел.
Потом взял плеть и так огрел
Трёх дочерей, жену и тёщу,
Что снова те бельё полощут,
Носочки вяжут, кружева
И складывают в печь дрова.
----------
Мораль сей басни такова:
Правдивы о любви слова,
Но в жизни чаще плеть права.

* * *


КОВАРНЫЙ ЖРЕБИЙ

Отстав от стаи,
Журавль старый
Собрался на турецкий юг
И сообщил пернатым всем вокруг,
Что ищет даму для эскорта.
Одна такая и пришла,
В зобу дыхание не спёрто.
До Липецка летела, как стрела,
И до Воронежа, хоть и устала.
Над Краснодаром же отстала
И чуть в канаву не упала.
А в Сочи просто грохнулась на пляж,
Хребты Кавказские ворону уходили,
И чайки местные её добили.
----------
Вот вам, подруги, и вояж –
Коварный жребий
С названием «Журавль в небе»!

* * *


МЕДВЕДЬ ПОД ПРИЦЕЛОМ

Полкабана Медведь сожрал,
А, что осталось, в схрон прибрал
Подгниться.
– Убийца! –
Заявил кружащий над тайгой Орёл
И кару на него навёл
В виде помёта санкционного.
Но не учёл Орёл, что оного
Ничем вообще не прошибёшь.
Ну шлёпнуло чего-то гадкое на хвост,
На спину,
А что, не разберёшь.
Увидел ель или осину,
Предстал во весь свой исполинский рост,
Поёрзал, почесался
И дальше по своим делам подался.
А попадись ему в малиннике Орёл
Иль рядом с схроном туш несвежих,
То утонул бы в санкциях медвежьих.
----------
И кто это Орлу наплёл,
Какая птица,
Что Мишку можно обязать поститься?

* * *


ИДЕАЛЬНЫЙ ВОЛК

Собрался Волк достойным стать:
«Неправильно, что все меня боятся».
И начал в собственной душе копаться.
«Что есть во мне под стать
Морально-нравственному идеалу?
Терпение, упорство, смелость есть.
Уверенность в себе и сила есть.
И от коварства отвыкаю мал-помалу.
Пойду-ка я к Сове, та знает всё.
Пусть скажет, чем ещё
Достойные помечены Всевышним?»
– Любовью к ближнему, –
Ответила Сова.
– Какие мудрые слова, –
Воскликнул Волк. – Сердечные!
И, уходя, пообещал
Любить всех ближних вечно.
Но вдруг одна овечка,
Когда он с краю пастбища бежал,
Всех ближе подступила к лесу.
– А ну её, пернатую всезнайку, к бесу!
Я волк или не волк…
----------
Давно пора бы нам взять в толк,
Что нет у хищника души,
Хоть говори ему о ближних, хоть пиши.

* * *


ПЛОХОЕ СЛОВО

Если слов «необходимо»
Больше, чем необходимо,
То из них, как следует,
Ничего не следует.
----------
Очень умный мальчик Дима
Шёл по берегу реки.
– Все в округе дураки:
Тут же мост необходимо
С фонарями возвести,
А вон там, как ни крути,
Стадион необходимо,
А вон там ещё бассейн…

Быстро вырос мальчик Дима,
Стал главой округи всей.
Правда, шибко нелюдимым,
В смысле всё не для людей.
Ничего он не построил,
Только слов в речах утроил
И талдычит горячей.

* * *
25.07.2025 19:52
А.Посохов "И снова о выборах"
Александр Посохов


И снова о выборах

Сегодня сообщили о результатах жеребьёвки мест в бюллетене на выборах в Госдуму 19 сентября 2021 года. И началось. В СМИ только и комментируют, кто и как из представителей допущенных к выборам политических партий высказался по поводу своего места. Солидные дядьки вроде, а радуются перед телекамерами как дети: первый номер – значит, лучший; третий номер – это три богатыря; пятый номер – пятёрка в дневнике; седьмой номер – семь раз отмерь. И так далее. То есть из услышанных высказываний получается, что все партии жеребьёвкой очень довольны, некие цифровые символы всех устроили. И ещё получается, что мы, избиратели, тоже будем руководствоваться на выборах некими арифметическими аллегориями или просто тем, кому какой номер нравится. А программы, цели, идеи, авторитет, дела, история – всё по боку. Ну что тут скажешь, действительно детский сад какой-то. И что мы должны ждать от таких выборов. Может, стоит заранее выбрать какое-нибудь число из бюллетеня к моменту голосования. День рождения бабушки, например. Или возраст собаки. Думая об этом, вспомнил я о своей недавней статье на тему выборов вообще и решил повторить её публикацию.

16.08.2021 г.

Выборы и мы

Бесполезный институт –
Выборы в России:
Всё равно жить не дадут
Так, как мы просили.

Это всего лишь констатация, а не лозунг против выборов. Бесполезный не в том смысле, что выборы не нужны. А в том, что в результате наших выборов в последнее время никакого реального и полезного для избирателей парламентаризма не получается. Вот зачем опять тянут в Думу тех и тянутся в неё те, кто никого фактически не представляет и кто почти ничего не соображает в профессиональном законотворчестве и государственной политике!
Кандидаты и кандидатки вы наши, люди добрые, работайте себе в избранном направлении, совершайте трудовые подвиги, получайте аплодисменты, награды, звания, премии. Потому что, как только вы, не будучи академически подготовленными правоведами или хотя бы заслуженно состоявшимися политиками, проникаете в законодательный властный орган и садитесь не на свои места, то в итоге получается нечто похожее на красивую бутылку с указанием на наклейке, будто вода в ней живая. А внутри в лучшем случае оказывается водичка дистиллированная, для употребления бесполезная.
Мы, большинство, просили и просим депутатов: служите нашему государству, руководствуйтесь нашими интересами, приносите нам пользу. У нас ведь к вам давно накопился и продолжает копиться целый воз наиважнейших для нашей жизни требований, просьб и пожеланий. Но воз, как говорится, и ныне там. И никакая новая Дума, я думаю, со старой системой её формирования и организации работы не в состоянии сдвинуть его с места.

Ни туды и ни сюды,
Но речистые.
Типа Чистые пруды,
Но не чистые.

Ибо опять в неё наверняка, как это и предполагается изначально таким массовым общенародным способом формирования власти, под видом формально свободных и демократических выборов посадят тех, кто, превратившись по своему высшему представительскому статусу в меньшинство населения, сам будет служить исключительно другому, давно сложившемуся, высшему исполнительскому меньшинству. При этом наши возмущения по поводу того, кто, кого и как протащил в новую Думу, не будут иметь никакого значения.

Тащить всегда, тащить везде,
Чтоб не было упора.
Тащить – и никаких гвоздей!
Вот лозунг гвоздодёра.

Пока что, похоже, людей, неугодных по каким-то причинам исполнительной власти, мы в высшем представительном органе ни за что не увидим. Правильно это или нет, я не знаю. Знаю только, что одной белой краской картину жизни не намалюешь. И одной чёрной ничего кроме скучного квадрата не сотворишь.

Мозг, желудок, железа,
Печень, селезёнка.
Кто-то «против», я же «за»
Гадкого утёнка.

Но самое каверзное, обидное и печальное то, что мы сами старым и новым депутатам подстилаем роскошную бытовую перину со множеством пуховых подушек. Лежи себе, вытянув ножки, и поплёвывай в потолок. Смотри только, чтобы плевок твой в другое властное меньшинство не попал. Иными словами, мы сами же путём голосования, не думая о себе, обеспечиваем другим и саму сладкую жизнь и право делать её ещё слаще. В Советском Союзе тоже были депутаты. И тоже избирали их не особо демократически.

Веет с поля ночная прохлада,
С яблонь цвет облетает густой.
Как со старенького депутата,
Что назначен в Москву на постой.

Однако, разница тут существенная. Была господствующая идеология и выполнялись соответствующие ей планы. Депутат лишь прилагался к определённому процессу под названием «строительство коммунизма». Постой такого депутата почти ничего государству не стоил. Никакой зависти или раздражения по поводу материального положения того же депутата Верховного Совета у граждан не возникало. Иное дело сейчас. Идеологии нет. И чему что соответствует, тоже неизвестно.
А уж в какую копеечку вылетает содержание нынешнего депутатского корпуса и какие получает каждый депутат возможности для улучшения и возвеличивания всей свой жизни – это отдельная душещипательная песня. И не разберёшься сейчас, кому на Руси жить лучше – олигарху или депутату Думы?

Во Вселенной чушь городят,
Будто мы сошли с ума.
Ошибаются весьма:
Дураки с ума не сходят.

Да, мы часто ведём себя странно и не по уму. Но в данном случае деваться нам некуда – в сентябре очередные выборы, в том числе в Думу. Волеизъявляться всё равно как-то надо. И кого же выбрать? Тех, кто уже были депутатами всех последних созывов или других многоразовых? Или кого-нибудь из спортсменов, артистов, телеведущих... – а зачем и какие они там самостоятельно и грамотно законы для нас напринимают? Прямо не знаешь, что и делать. Может, мы уже, как и многие другие страны, находимся на таком этапе развития, что так называемые всеобщие прямые демократические выборы вообще больше никому не нужны? Может, они уже при существующих режимах никакую демократию не гарантируют и не надо больше тратить на их проведение столько денег и времени? Уверен, что рано или поздно нам придётся об этом хорошенько подумать. А пока, в заключение, как всегда и во всех моих подобных статейках, такая вот басня на озаглавленную тему.

Выборы в зоопарке

Вождь должен быть один,
Един,
Свободно избранный, как у людей,
Решил директор зоопарка,
И выборы назначил меж зверей.
И приказал – не сметь
Давать корм впредь
Тому, кто вдруг откажется голосовать.
Такого щедрого подарка –
Главным стать –
Никто из хищников не ожидал.
И каждый сразу зарычал:
«Я лучше всех!»
Но вышло будто бы на смех –
Как претенденты ни рычали,
Вождём… директора избрали.
----------
Такие выборы, увы, нередки:
Кто кормит, тот и вождь для тех,
Кто в клетке.

2021 г.

* * *
24.07.2025 18:43
А.Посохов "Костёр" (басня)
Александр Посохов


Костёр
(басня)

Сказал приятелю Иван:
– Нет, я не изверг, не болван.
Плевать мне на привычки, моду.
Не стану я губить природу,
Как это было до сих пор.
Так он и сделал. Взял топор,
На всякий случай, водку, спички,
И на последней электричке
Уехал в лес. Чтоб там, на месте,
С несрубленною ёлкой вместе
Культурно встретить Новый год.
И вот
Пред ним красавица живая,
Ветвистая, пушистая, прямая,
Стоит, в сугробе утопая.
На ней игрушки представляя,
Иван всю водку выпил сходу.
За Новый год, за мать-природу,
За дружбу с нею, так сказать.
Но всё равно стал замерзать.
Зима – не лето…
До рассвета
Горел из ёлочки костёр.
----------
Мораль сей басни вне сюжета:
Мороз в лесу – не приговор,
Когда есть спички и топор,
И эта, как её, ну эта…

* * *
24.07.2025 18:41
Александр Посохов "Эта самая Любовь!"
Александр Посохов



Эта самая Любовь!


Москва
2025



Всё спорят – есть любовь, нет любви? Автор не даёт никаких ответов на вопросы про эту самую любовь и ничего не утверждает. Он лишь рассказывает о том, что иначе как любовью в общем понимании назвать нельзя. Герои его рассказов любили, любят или мечтают о любви. Многим из них очень повезло в жизни – свою любовь они уже встретили.



Оговорка по Фрейду

Случилось это в те далёкие времена, когда студентов на картошку отправляли. Возглавить отряд первокурсников, в котором были почти одни девушки, назначили молодого преподавателя философии МГУ Фёдора Лопухина. Жены у него не было, но он подбирал её, с осознанным прицелом на всю оставшуюся жизнь. Проблема, однако, заключалась в том, что мало какая девушка привлекала его внимание. Правда, в прошлом году одна студентка ему очень понравилась. И он так настроил себя на серьёзные отношения, что даже в гости к ней напросился. Пришёл, а она сидит дома на диване одна, без родителей, завернувшись в плед, простывшая и растрёпанная, кашляет и носом шмыгает. Конечно, ему неловко стало, говорить не о чем, лечиться надо, и он просто пожелал ей выздоровления, стащил из вазочки на обратный путь в аспирантское общежитие пару шоколадных конфет и удалился. И здесь, в совхозе, среди утопающих в грязи деревянных домиков, диких собачьих стай и вольно разгуливающих чумазых хрюшек, одна удивительно миловидная студенточка ему тоже очень даже приглянулась. И фамилия у неё красивая оказалась – Цветкова, не то, что у него.
– Все сяли? – именно так спросил утром в первый рабочий день местный шофёр, добродушный дядька лет пятидесяти, встав на подножку своего грузовика и заглядывая в кузов, где на поперечных скамейках расположились студенты.
– Все, – заверил Фёдор Лопухин, садясь с ним в кабину. – Поехали.
Поле с картошкой находилось километров в десяти от деревни. Простор, покой, тепло, небо высокое, дышится легко. Настоящее бабье лето! И трактора не слышно, он уже давно вскопал грядки, картошка на поверхности, только собирай её в вёдра и сваливай в мешки.
– Внимание! – стараясь выглядеть очень строгим, обратился к своим подчинённым руководитель отряда, когда те выбрались из кузова и встали у кромки поля. – Каждому до конца смены по одной грядке. За каждым закрепляется своё персональное ведро. Директор совхоза строго-настрого наказал, чтобы особенно берегли вёдра, в поле их не оставляли, даже сломанные. Короче, с вёдрами своими не расставаться ни при каких условиях.
Все всё быстро разобрали – и вёдра, и мешки, и грядки. И двинулись вперёд. Не молча, естественно. Кто-то над кем-то подшучивать начал, кто-то соревнование устроил, кто-то песенки запел. Дядька местный уехал, а Фёдор Лопухин приступил к тщательному и детальному обглядыванию своей будущей жены. Ай, красавица! Ну, прелесть! Лучше всех! Даже в резиновых сапогах и в телогрейке. То так она до земли наклонится, то эдак, то на ведро изящно присядет, то косынку театрально поправит, то на преподавателя лукаво посмотрит. А тому делать нечего, и давай он, поэт будто, а не учёный, сравнивать её с распустившимся свежим цветком, под стать фамилии. То ромашкой она ему причудится, то хризантемой, то розой.
Поле было неровным, и к полудню все студенты, кто раньше, кто позже, постепенно скрылись за длинным пологим холмом, оставляя после себя мешки с картошкой. А уважаемый преподаватель как присел на бугорок, что выше дорожной колеи, так и сидит, как уставился мечтательным взором на горизонт, так и глядит куда-то в широкую даль. И что он видит вдруг – вышагивает к нему по грядке его избранница – то ли ромашка, то ли хризантема, то ли роза. Не спеша, грациозно запинаясь о кочки, и… чёрт возьми, без ведра. Пышные волосы, в правой руке косынка, в левой какой-то стебель с большими пожухлыми листьями, а ведра нет. «Предупреждал, ведь! – разозлился Фёдор Лопухин и встал в административную стойку. – Ну, куда она его дела! Сейчас я ей дам вот!» И, когда та, в которую он так внезапно и романтически влюбился, подошла к нему, он задал ей абсолютно необъяснимый и обескураживающий для обоих вопрос:
– Ты почему без цветка?
– А там, с краю, одни лопухи растут, – жалобно произнесла в ответ девушка и показала философу образец соответствующего растения. – Мне какая-то соринка в глаз попала, посмотрите, пожалуйста.
Фёдор Лопухин посмотрел, ничего не увидел, сказал, что всё лечится поцелуями и действительно нежно, чуть дыша, поцеловал избранную представительницу воображаемого оранжерейного мира в трепещущие реснички…
Сорок лет минуло уж. А он всё спрашивает у жены иногда, особенно в погожие сентябрьские денёчки, почему она без цветка и покрывает при этом её смеющиеся глазки благодарными поцелуями.

* * *


Рая

Тёплое июньское солнышко, и она идёт в лёгком платьице. Он за ней, она улыбнулась. Он назвал своё имя, она своё. Он говорил, она смеялась. Дошли до её дома с колоннами. Она показала окна квартиры, в которой жила вместе с родителями. Договорились встречаться, только вечером. Днём он работал на заводе.
Ему было очень хорошо с ней, такая юная, нежная и наивная. Под глазками крохотные веснушки. Ей тоже было хорошо с ним, такой уверенный, весёлый и сильный. Правда, старше на четыре года. Зато смело проходит сквозь строй местных ребят и спокойно провожает её по чужому двору до самого подъезда.
Через месяц имя Рая означало для него всё самое прекрасное на Земле. И на небе тоже. Раньше он предполагал, а теперь точно знал, зачем надо жить, учиться и добиваться цели. Затем, чтобы сделать её счастливой. Затем, чтобы прикасаться к её хрупким плечам и целовать её лицо, не пропуская ни одной веснушки.
Но он простой рабочий, рос без отца, живёт на окраине города. А она школьница, из интеллигентной семьи, и живёт в самом центре. Если продолжать встречи, да ещё у всех на виду, его бы не поняли, её бы осудили. И он расстался с ней. Он взрослый и умный. Рая была против разлуки, осталась стоять на месте и долго смотрела ему вслед.
Он любил, но на самом деле не знал, что делать дальше со своей любовью. У неё впереди девятый и десятый классы, обеспеченное будущее, приличное окружение, а у него работа слесарем и призыв в армию, если не окончит вечернюю школу и не поступит в институт. И потому он решил проявить настоящее мужское благородство и больше пока не тревожить Раю.
Конечно, он пожалел потом о своём придуманном благородстве. Ни дня не проходило, чтобы он не думал о ней и не представлял её рядом. Никто ему не нужен был, кроме Раи. Чтобы она была всегда с ним, он изготовил медальон с её именем на одной стороне, а на другой с признанием в любви к ней. И часто поздними вечерами гулял возле дома с колоннами, поглядывая на её окна.
Он любил и ничуть не сопротивлялся этому. Наоборот, он рад был страдать, сознавая, что такое яркое чувство украшает и обожествляет его жизнь. Любя, он относился к себе с уважением и очень надеялся, что всё ещё изменится к лучшему. Рая превратится в прекрасную девушку, и он подойдёт к ней тоже другим человеком.
Минуло два года. Вечернюю школу он окончил, в институт поступил. Но к Рае не подошёл. Она вышла замуж за сына директора завода и уехала с ним в Москву. Узнав об этом, он крепко выпил, захмелел, погоревал, попрощался, но ангельский облик девочки в лёгком платьице никуда не исчез для него. И медальон с её именем и признанием в любви он не снял.
Он снял его только через пять лет, после окончания института. И вместе с рукописным трактатом о своей самозабвенной и неизбывной любви закопал его в лесу под корнями высоченной сосны. Он всё ещё надеялся, что жизнь непременно сведёт его с любимой. Они вдвоём отыщут эту раскидистую сосну, откопают этот сокровенный тайник, и он действительно расцелует свою Раю, не пропуская ни одной веснушки.
Потом и он перебрался в столицу, женился, стал отцом и большим начальником. Благодаря своему высокому положению он мог всё узнать о Рае. Но не хотел, боялся разрушить образ. Её имя по-прежнему означало для него рай на Земле и по-прежнему сильно волновало его. Он даже сборник своих стихов издал с посвящением ей, указав только её чудесное имя.
Каждый год он отмечал день рождения своей любимой, она назвала его, когда познакомились. Фотографии её у него не было. Но он и без того всегда отчётливо видел её перед собой. Ту самую Раю, в те самые годы, когда из всех окон громко звучала песня про королеву красоты, а они шли мимо, постоянно шутили, выдумывали всякие небылицы и любовались друг другом.
После отставки по возрасту у него заболело сердце. Он терпеливо лечился, соблюдал правильный режим, и всё будто наладилось. Он очень хотел задержаться на этом свете, с внуками повозиться. Но в день семидесятилетия своей Раи он, как и прежде, налил рюмку коньяка, посмотрел куда-то вверх, тихо произнёс «с юбилеем, любимая, спасибо тебе, что ты была в моей жизни», выпил, прилёг и умер.

* * *


Любовь в трёх эпизодах

Зимний морозный вечер. Санька стоит перед музыкальной школой в Сокольниках, постукивая носками ботинок о крыльцо. Открывается дверь и на пороге появляется Таня. В руках у неё большая папка с нотными тетрадями и скрипка в коричневом футляре.
– Пошли скорее, чтобы она не замёрзла, – говорит Таня.
– Подожди, дай завяжу, а то ты вперёд замёрзнешь, – останавливает любимую одноклассницу Санька и заботливо завязывает у неё под подбородком верёвочки от белой меховой шапки. Затем он берёт у Тани футляр, и они вместе то идут, то бегут по одной из улиц района.

Просторная, богато обставленная квартира на Кутузовском. В квартире Саша и Таня.
– Я очень рада, что ты меня нашёл, – говорит Таня, доставая из шкафчика бутылку вина и бокалы. – Где же ты пропадал всё это время?
– Служба, – уклончиво отвечает Саша.
– Исчез и даже не попрощался.
– Ну ты же сама в восьмом классе сказала, что замуж выйдешь за того, кто старше и у кого всё есть.
– А тебя не узнать, ты сильно изменился.
– В лучшую или в худшую сторону?
– Да ты всегда хорошо выглядел. А сейчас вообще обалденно. Роскошный мужик. Открывай, выпьем за встречу.
После выпитого бокала Таня приближается к Саше и предлагает:
– Давай поцелуемся, что ли. Первый раз, между прочим.
Саша и Таня целуются, не сдерживая себя, страстно и долго.
– Кстати, муж сегодня может вернуться раньше, – жеманно выбравшись из Сашиных объятий, предупреждает Таня. – А тайное свидание должно быть оправданным.
Таня в лёгком халатике, с растрёпанными волосами, и Саша прощаются у дверей в прихожей.
– Ну и медведь же ты, измял меня всю, – в голосе Тани слышатся одобрительные нотки. – Но я довольна и не протестую. Встречаться будем, когда захочешь и когда я смогу. Наверстаем упущенное. Двадцать лет потеряли. Согласен?
– Надо подумать, – отвечает Саша.
– Не ломайся, тебе это не идёт, – говорит Таня и перед тем, как закрыть дверь, чмокает Сашу в щёку. – Завтра обязательно позвони и я скажу, где. Дома у меня больше нельзя. Я сама всё организую. Если не позвонишь, я обижусь.
Саша уходит. Выйдя из подъезда, он тут же сплёвывает, будто что-то горькое побывало у него во рту.
– Да хоть заобижайся, – произносит он вслух. – Просто бабу себе я и без тебя найду.

«Пятёрочка» на выезде из Люберец. Небольшая очередь к кассе.
Вдруг кто-то тюкнул Александра слегка по плечу. Он обернулся – старушка какая-то в поношенном зимнем пальто и грубой вязаной шапке. Глаза влажные, бордовые прожилки на лице. В корзине батон и пакет кефира.
– Пожалуйста, проходите, – сказал Александр. – Я пропускаю.
– А ты не узнаёшь меня? – тихо спросила его старушка.
– Извините, но нет, – уверенно ответил Александр.
– Это же я, Таня, – призналась старушка и вроде как улыбнулась даже.
Какая такая Таня Александр не понял, но, когда расплачивался за десять рулонов туалетной бумаги и поджидал старушку на выходе, то смутно предположил, что это та самая Таня, которую он любил всю жизнь.
– Теперь узнал, – не веря глазам своим, почти наугад, заявил Александр уже на улице. – А ты почему здесь?
– А я теперь здесь живу. Муж умер, он же намного старше меня был, академик. Деньги кончились, и я ту квартиру давно продала. А ты почему тогда не позвонил и снова исчез?
– Служба.
– А куда тебе столько бумаги, семья большая?
– У меня дом в деревне. Вот заехал и взял про запас. Тебя подвезти? Холодно ведь, замёрзнешь.
– Не надо, сама дойду. Только воротник подними мне, а то рука болит.
Александр заботливо исполнил просьбу старушки, попрощался ответным «пока», сел в Мерседес и укатил под Коломну. Всю дорогу до своего уединённого особняка не мог унять он душевный трепет, жалость и грусть.

* * *


Моё башкирское счастье

Сижу на подгнившей лавочке, в каком-то подозрительно-ничейном закутке на Рублёвке, крапива по сторонам. И подходит ко мне старик весьма респектабельного обличия. Я-то ладно, тут мне и место вроде. А он-то чего забрёл сюда? Да ещё с тростью, бывшей когда-то частью ствола небольшого деревца. Кривая, пегая, сверху набалдашник из сучков раздвоенных, а снизу почти полностью истёртая резиновая набойка.
– Позволите? – говорит старик и садится рядом.
Минута проходит, молчим. Не по мне это. Пожрать не очень, а поржать сильно охота.
– Набойка-то сотая по счёту? – спрашиваю, кивая на трость.
– Тысячная, – смеётся. – Я её ещё в девяностых сделал.
– Зачем, чтобы слепого изображать?
– Чтобы от бандитов отбиваться. Бедренную кость запросто перешибает.
– Ого! – делаю вид, что поверил. – Но сейчас ведь другие времена.
– Другие, – соглашается. – И защитник сейчас у меня есть. Но добрая палка в руках никогда не помешает.
– А защитник кто?
– Сын, генерал. В Башкирии, правда. Но всё равно, если что, разберётся.
– Генералов у нас везде хватает. А в Башкирии-то почему? – спрашиваю, чтобы беседа не прерывалась.
– А у него мама оттуда, – отвечает. – И фамилия башкирская.
– Да вы что! – снова обозначаю великое удивление. – А ну-ка рассказывайте. Старики живут, пока лепечут.
– Это дети лепечут, – возражает. – А я расскажу всё, как было. А было это в семьдесят четвёртом. Послали меня в Уфу расследовать кое-что. Там бригадира одного в трубе заварили.
– Как чай, что ли?
– Ну и шутки у вас! – сердится. – Запихнули, а стык заварили. На строящемся газопроводе. За то, что своих обворовывал. А трассовики народ суровый, многие с уголовным прошлым. Так он целых семь километров до выхода полз. А, когда выполз, ослеп.
– А мама башкирская тут при чём?
– А при том, что я днём с делом вожусь, а вечером по городу гуляю. В одном магазине раз булочку взял, другой раз. А продавщица – чудо чудное, диво дивное. Колпак на головке беленький, волосы чёрненькие, глазки горят, ямочки на щеках. Смотришь на неё и словно воспаряешь куда-то.
– Не куда-то, а в рай, – уточняю.
– Хотите, чтобы я вас палкой огрел? – угрожает и улыбается одновременно.
– Не хочу, – признаюсь. – Считайте, что перед вами одно большое ухо.
– Так вот, ничего подобного до этого со мной не случалось. Влюбился и всё тут. Воспылал страстью, втюрился, втрескался, как хотите. Да ещё имя у неё музыкальное – Реляфа.
– На гармошке такие ноты точно есть, – подтверждаю, отодвигаясь подальше. – Продолжайте, пожалуйста.
– Продолжаю. Позвал в кино, согласилась. Обнял в подъезде, не заартачилась. После работы жду проводить, чуть не плачет от радости. А мне-то что делать, не тащить же её в гостиницу. Ей семнадцать, а я вдвое старше. Короче, посчитал я это знакомство сказочным приложением к командировке и вернулся домой. С другом поделился, а он, не вздумай связываться, говорит, у них многожёнство.
– Не многомужество же!
– И я ему то же самое сказал. А он, ищи себе подругу жизни в столице.
– Где-е-е! – восклицаю, аж лавочка пошатнулась. – Найти хорошую жену в Москве – то же самое, что за мороженым на солнце слетать.
– Вот именно. Полгода я выждал и поехал в Уфу свататься. Первым, кто прикоснётся к груди моей дочери – это муж её, а потом ребёнок.
– Так у вас дочь или сын? – спрашиваю в полном недоумении. – И грудь чья?
– Да это отец её мне так при встрече сказал. Здесь, говорит, по конкурсу в институт не прошла, пусть в Москве поступает. И фамилию пусть нашу оставит.
– И всё?
– Всё. А чего ещё! Не знаю, как вы, а я свою подругу жизни нашёл. Вернее и преданнее моей Реляфы никого нет.
И, надо же, именно в этот торжественный момент зазвучала в кармане у старика волнующая мелодия из кинофильма «Мужчина и женщина».
– Ну, вот она, полюбуйтесь!
Мелодия повторяется, а я глаз оторвать не могу от фотографии абонента на экране смартфона под надписью «Моё башкирское счастье». Только ангелы на небесах могли создать такой божественный образ. Единственное, что выдаёт его земное происхождение – это голубая косынка, повязанная так, как предпочитают восточные женщины.
– Я такие манты приготовила, как тебе нравится, – щебечет образ канареечным голосочком по громкой связи. – С мясом и картошкой.
– Спасибо, любимая! – благодарит старик. Встаёт, перешибает зачем-то пару веток крапивы и удаляется. А мне так жрать захотелось.

* * *


В землянке

Было это в конце декабря две тысячи двадцать второго года на финальном выступлении телевизионного песенного конкурса в Москве с предварительным отбором участников всех возрастов. И вот с некоторым опозданием после очередного объявления выходит на сценический подиум пожилой мужчина в повседневной солдатской форме начала семидесятых годов прошлого столетия, в кирзовых сапогах, и говорит:
– Извините, подворотничок сам пришил только что. А форму мне подобрали точно такую, какая была у меня, когда я в Германии служил. Ровно пятьдесят лет назад, после института, рядовым солдатом. В знаменитой Уральско-Львовской танковой дивизии, которую все боялись. Зимы, как у нас, в центре Европы нет, а тут вдруг минус тридцать. И наш батальон специально, чтобы ко всему приучились, вывезли поздно вечером в лес. Поставили мы, значит, для своего взвода большую палатку, армейская печка с трубой, дров натаскали, сидим, греемся. Где-то в полночь вышел я из палатки в своей длинной шинели, хорошо, что не укоротил, когда выдали, посмотрел на звёздное небо, отыскал там Большую медведицу, отсчитал от края нужное расстояние и нашёл Полярную звезду. Гляжу на неё и говорю вслух, а у меня сегодня день рождения, двадцать пять лет позади, Свердловску привет передай, маме, сестре, брату и жене, конечно, пусть они там живут спокойно, пока мы здесь, под Берлином, никто Россию не тронет.
И тут вдруг зазвучала гитара в студии. Тихо-тихо, простым перебором нескольких нот. Это потом уже аккордами, но тоже едва слышно. И мужчина запел:

Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Пел он спокойно, без надрыва, ничуть не заботясь о дикции и дыхании. Пел, как выходило, как мог, как чувствовал, как представлял себе лютую обстановку и личные переживания солдата, только что случайно спасшегося от вражеских пуль.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

То ли возраст сказался, то ли не было с ним уже его любимой, то ли так сильно было развито у него воображение, но пропел мужчина последнюю строчку с такой естественной дрожью в голосе, будто по-другому и не получилось бы, как ни старайся.

Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти не легко,
А до смерти – четыре шага.

Ох, уж эти злополучные четыре шага. Дались же они когда-то военной цензуре, потребовавшей от автора оптимистичных изменений в тексте. Но бойцы с фронта попросили поэта ничего не менять, потому что они хорошо знали, сколько этих самых шагов до неё, до смерти.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

Все привыкли к варианту от твоей, а он спел так, как в стихотворении. И это в исполнении человека с седой головой прозвучало трогательной и прощальной признательностью своему благодатному чувству. До самого конца пел мужчина, глядя куда-то вдаль, точно не он это вовсе, как таковой, а душа его одинокая пела. С последним же словом он прижмурился ненадолго, а когда открыл глаза, то увидел, что все вокруг не сидят, а стоят в каком-то молчаливом оцепенении. Аплодисментов вообще не было. Даже члены жюри стояли, как завороженные. А кто же будет сам себе аплодировать, да ещё в землянке, все ведь тоже про себя пели.

* * *


Любовь по паспорту

Очередной раз, слава Богу, у пожилой супружеской пары, шибко интеллигентных москвичей, опять всё получилось. Почти так, как в их лучшие молодые годы. А почти, потому что жене как-то не по себе было. По завершении навязанного природой процесса муж спросил у жены заботливо:
– Что-то ты, любимая, заприохивала сегодня?
– Заприохиваешь тут, когда ты удержу не знаешь, – проворчала жена, потягиваясь. – Выгибаешь меня, как вздумается, будто мне двадцать лет или я гимнастка какая. Все мышцы болят.
– Ну, знаешь, раз в неделю и потерпеть можно, – возразил муж.
– А ты в паспорт давно заглядывал?
– По этому поводу никогда, – ответил муж и добавил после некоторого раздумья. – Ладно. Намёк понял. В следующий раз учту.
Прошла неделя. Жена в полумраке привычно устраивается на кровати, зная о предстоящем событии. Подходит муж и перед тем, как приступить к вожделенным действиям, он что-то старательно кладёт на подушку, рядом с головою супруги.
– Что это? – спрашивает жена, оборачиваясь.
– Как это что, паспорт, – отвечает муж. – В раскрытом виде. Буду заглядывать иногда.
– А ты чей паспорт принёс?
– Твой, конечно.
– Нет уж, и свой неси тоже. Положишь его с другой стороны…
Как там получилось у них в этот раз, неизвестно. Но смеялись они долго и с обоюдным удовольствием.

* * *


Родненькая

Умер Иван Трофимович – месяц всего до восьмидесяти пяти не дотянул. Крепкое здоровье и довольно долгое присутствие своё на Земле объяснял он всегда тем, что родился в посёлке Боровое на севере Казахстана. Говорил, озёра там глубокие, горы высокие, леса хвойные, воздух чистый – рай, одним словом, и даже лучше. Потом армия, институт, работа, Москва.
На поминках жена Ивана Трофимовича, в состоянии вдовы уже, всё гадала вслух и со слезами, что означали последние слова его «Тебя-то я не посчитал, родненькая». Случилось это рано утром. Услышав тревожные хрипы, она подошла к мужу, склонилась над ним, а он посмотрел на неё ласково, улыбнулся едва заметно, произнёс эти самые загадочные слова и умер. «Родненькая» – понято, это было его любимое обращение к жене. А вот, почему он её не посчитал, так и осталось тайной.
А ничего таинственного и не было в том, если знать, кого же считал Иван Трофимович всю ночь перед смертью. Женщин он считал. Тех, с кем у него было. До боли напрягал память и считал. Не по порядку, конечно, а по тому, что всплывало по времени, по событиям, по случаям. Драматических ситуаций, связанных с любовными похождениями, у него не было. Ибо человеком он был достаточно осторожным, и голова у него была на месте, как и всё остальное. Но не это главное. А то, что он всю свою долгую жизнь действительно любил только свою жену.
Никакого учения о христианском браке при этом Иван Трофимович не признавал и с самого начала семейной жизни сохранять верность жене не собирался. А с кем, сколько и как у него было до свадьбы вообще никого не касается. А после, рассчитывая, как повести себя, он взвешивал всё со всех сторон и вспоминал частенько, что сказал ему когда-то давно старый еврей в электричке: «Налево ходить по уму надо, никто ничего знать не должен. Встречайся, с кем хочешь, но жену не бросай. Я вот в лагере долго сидел, а жена честно ждала меня». Насчёт ума, огласки и бросания Иван Трофимович тогда в принципе согласился, а вот насчёт честного ожидания категорически нет.
И были на то у него свои основания. Так, например, девяносто седьмая по ходу его воспоминаний, проводив на выходные мужа-охотника за добычей в другую область, оставляла дверь в квартиру открытой для Ивана Трофимовича. Который терпеливо томился за домом в ожидании, когда погаснет свет в вожделенном окне. Девяносто восьмая сама спешно и радостно звонила Ивану Трофимовичу по случаю отъезда мужа-альпиниста в очередную экспедицию в Гималаи. А девяносто девятая предпочитала встречаться с Иваном Трофимовичем в поле за военным городком. Причём не под стогом сена, а на нём. И специально в те дни и часы, когда у мужа-лётчика полёты были. Да ещё напевая страстно и с издевательским восторгом «…следить буду строго, мне сверху видно всё – ты так и знай!»
К рассвету девяносто девять женщин Иван Трофимович кое-как насчитал. Но ему сто хотелось. Для достойного подтверждения того, что прожил он на этом свете не зря. Пусть, дескать, другие мужики завидуют. «Вспомню последнюю и помру, – думал он, задыхаясь. – Ну, кто же она, кто, почему не является?» Тут и подошла к нему его родненькая…

* * *


Криминальный поцелуй

Почти все как-то вянут, кукожатся утром после честного и желанного свидания на одну ночь. Глаза виновато отводят, смотрят куда-то мимо, спешат поскорее исчезнуть, будто грех какой совершили. Спасибо друг другу не скажут, не спросят о самочувствии, кофе не попьют вместе. Не пожелают удачи и не намекнут даже на возможное продолжение знакомства. А у этих всё наоборот.
– Я провожу тебя до остановки, – сказал он.
– Хорошо, – согласилась она.
Вышли на Пролетарскую. Раннее воскресное утро. Тихо, безлюдно. Нормальные люди спят ещё. А ненормальные, типа вот этой маленькой сгорбленной старушки с двумя сумками, стоят и ждут первого трамвая. А сумки большие, туго забитые чем-то и не застёгнуты даже от избытка содержимого.
Зная, что предстоит скорое расставание и, не зная, что будет с ними дальше, он нежно поцеловал девушку в губы.
– Безобразие! – прервала сладостное мгновение старушка. – Ни стыда, ни совести! При всём честном народе! Ай-я-яй!
– А честной народ это вы? – поинтересовался парень у старушки. – Никого же нет.
– А я что, не человек, что ли!
– А не на барахолку ли намылился этот честной человек?
– А ты почём знаешь?
– А чего тут знать-то. Вон он утюг ржавый из сумки торчит. Ни стыда, ни совести!
– Сам ты ржавый! – отмахнулась старушка. – С такой пенсией и трусы рваные продавать понесёшь.
– Неужели купят?
– Купят, – заверила старушка. – Мигранты всё купят. Я вон сорок лет в школе учительницей отработала, а денег и мне ни на что не хватает. Соседи избавятся от чего-нибудь, я и везу на рынок. Всё лишняя копеечка.
– А самой вам сколько лет?
– Восемьдесят пять.
– Ого! – воскликнули в голос молодые люди. – Как же вы там одна, бабуля?
– Почему одна! – с достоинством возразила старушка. – У нас там коллектив.
– Коммунистического труда?
– Ну, посмейся, посмейся, коли шибко охота, – беззлобно заметила старушка. – Мы там праздники отмечаем, дни рождения, Зимой выпьем, бывает. Для сугреву, как говорится.
– Песни про Ленина поёте, наверно? – и парень запел, вытянув правую руку вперёд, как на памятниках вождю. – Ленин всегда живой. Ленин всегда с тобой. В горе, надежде и радости.
– Дурачок ты! – обозвала парня старушка и обратилась к его спутнице. – Как ты с ним живёшь только?
– Вот так и живу, – отшутилась девушка. – Люблю потому что.
В этот миг за дальним поворотом послышался стук трамвая, на рассвете далеко его слышно.
– Можно? – попросил разрешения у старушки парень, прижимая к себе девушку.
– Да целуй уже. Только сумки помоги поднять.
Поцеловав подружку и шепнув, что позвонит, парень галантно помог ей войти в вагон, затем легко поднял увесистые сумки и вместе со старушкой поставил их на пол, подальше от двери, отступил немного назад, и трамвай поехал. Но девушка успела всё же грустно улыбнуться на прощание. Парень-то оказался добрым и с юмором. Чего так не хватает многим мужчинам.
Я думаю, они встретятся ещё и обязательно вспомнят, сколько бы лет не прошло, свой криминальный поцелуй на остановке, за который их отчитала старенькая учительница со ржавым утюгом.

* * *


Не надо врать!

Она уехала в столицу на преддипломную практику, а он продолжал работать в родном городе и ждал её возвращения. Месяц не виделись. За время разлуки он твёрдо решил предложить ей руку и сердце. И это при том, что дружили они всего полгода, и кроме скромных поцелуев другой близости между ними не было. А, если будет в этот раз, решил он, то пусть будет. Всё равно ведь он на ней женится. Только пусть это случится как-то романтично и незабываемо. В лесу, например, поздним вечером, у костра, с бутылкой вина. Подготовился он к предстоящему событию основательно, бутербродики сварганил, колечко купил. Она на необычное свидание согласилась сразу, посмеялась даже.
– Ну что, за нас! – предложил он.
– За нас! – поддержала она.
Выпив шаманского, они слегка прикоснулись губами.
– Ну что, попрактиковалась, узнала чего-нибудь новенького?
– Узнала. Но лучше бы вообще никуда не ездила.
– А что случилось?
– Изнасиловали меня.
– Кто, где?
– В гостинице, куда нас с девчонками поселили. Там рядом в номере иностранцы какие-то жили, ну мы их сами и пригласили попрощаться.
Он снова наполнил бокалы.
– Но я смотрю, с тобой всё нормально. Хохочешь, как ни в чём не бывало.
– А что делать, плакать, что ли? Утром уехали и всё.
– Ну, раз всё хорошо, тогда давай ещё!
– Давай!
Выпив, она достала из сумочки пачку импортных сигарет, закурила и потянулась к нему, чтобы поцеловаться. А он вдруг поднялся, распинал горящие поленья и почти уже в полной темноте стал складывать в портфель бокалы и коврик.
– Всё, хватит!
– Ты обиделся?
– Конечно, я же говорил тебе, что ненавижу курящих женщин. Могла бы и потерпеть.
– Ну извини, пожалуйста, я больше не буду. Это я там начала.
– А я сказал, пойдём. Не надо врать, когда не надо!
От леса до окраины жилого массива было несколько километров. И всю дорогу он шёл впереди, а она бежала за ним, как собачонка. Когда он, не проронив больше ни слова, свернул на свою улицу, она воскликнула:
– Господи, какой же ты всё-таки правильный!

Прошло тридцать лет. Та же неизвестная страна и тот же провинциальный город с низенькими домами.
По телевизору показывают в прямом эфире экстренное заседание правительства. Какой-то министр, пыхтя и заикаясь, говорит о чём-то таком, что явно не соответствует действительности. Премьер-министру это не понравилось, и он властным голосом прерывает докладчика: «Всё, хватит! Не надо врать, когда не надо!»
– Господи, какой же он всё-таки правильный! – громко восклицает сидящая на табуретке перед экраном пожилая дама с растрёпанными волосами и сигаретой в дрожащей руке.
– Кто это он? – с удивлением спрашивает лежащий на обшарпанном диване небритый кавалер в мятых брюках и рваных носках.
– Да так, один политический деятель.
– Я его знаю?
– Его все знают.

* * *


Свидание с королевой

1965 год. Москва. Пятница. Время 16.15. Иду с завода после укороченной смены для рабочих, обучающихся в вечерней школе. Через дорогу от проходной кинотеатр. Взял билет на 16.30. Название фильма не помню. Очень пожилая контролёрша проверила, пропустила, ничего не сказала. В просторном фойе люди спокойно ходят, портреты артистов разглядывают. Двери в зал открыты, свет горит, и там уже сидят зрители, совсем немного, правда. Звучит звонок, захожу, сажусь на своё место. Двери закрываются. Люстры гаснут. Всё, как обычно. Но дальше… Засветился экран, на нём какой-то мужик, спиной к камере, отъезжающий паровоз, на ступеньках вагона какая-то тётка с растрёпанными волосами, которая истошно кричит этому мужику: «Прощай, Федя!» «Прощай, моя королева», – трагическим тоном произносит мужик, не оборачиваясь. Паровоз с дымящей трубой удаляется в маленькую точку посредине экрана, из которой, всё увеличиваясь, наезжает на зал большое слово «Конец». Длилось это зрелище минуту, не больше. Включили свет. Ну, думаю, сапожники, с обратной стороны плёнку зарядили. Ладно, подождём. Но, что я вижу – зрители все встают и молча дисциплинированно направляются к выходу из зала, в углу возле сцены. И я встал, оглянулся, позади меня уже никого нет, я один остался, двери в фойе закрыты. Помешкал чуть и тоже вышел. Стою на другой улице, за кинотеатром уже, и гадаю, что за случай такой. Пару раз провернулся на месте и в полном недоумении потопал, куда и не надо было пока. Через минут десять, однако, я решил вернуться и выяснить, за что же я отдал целых 50 копеек. Даже матюкнулся про себя, как умел. Тем более, что я тогда уже мечтал стать назойливым адвокатом. Вернулся, выяснил. Оказывается, в кинобудке перед самым концом предыдущего сеанса вырубили электричество. Кто-то из зрителей ушёл, а кто-то остался досмотреть, так как им пообещали быстро устранить неполадки. Вот я и попал в число этих недосмотревших свой фильм зрителей.
– Оставайся на следующий сеанс, – предложила контролёрша. – У меня всегда есть в запасе одно свободное место на всякий случай.
– Нет уж, спасибо, – ответил я. – В 18.30. у меня тут рядом свидание со своей королевой.
– С какой ещё королевой? – удивилась добродушная сотрудница советского кинопроката.
– С настоящей, – уточнил я. – Магомаевской.
Моя королева явилась вовремя. Молоденькие фрезеровщицы тогда не позволяли себе опаздывать на встречу с парнем. Особенно слегка рыженькие, с чудными веснушками, искренней улыбкой и преданным взглядом.

* * *


А я почём знаю

Кабинет судьи в одном из районных судов Москвы. Собеседование в порядке подготовки дела к судебному разбирательству.
– И как долго ваш муж пьёт? – спросила судья, миловидная дама с плохо скрываемой иронической ухмылкой на благородном лице.
– Несколько лет уже, – ответила истица, на вид затюканная бытовыми заботами женщина средних лет. – Как начал пить, так остановиться не может. Каждый божий день закладывает. И всё за нашу победу. Когда победим, говорит, тогда брошу.
– Так, ответчик, – обратилась судья к мужу истицы. – Поясните суду, почему вы каждый божий день закладываете?
Но ответчик в ответ изобразил лишь нечто похожее на равнодушный взмах руки, промычал что-то запойным голосом и нервно почесал взъерошенный затылок.
– Он же спился совсем, – жалобно всхлипнула истица. – Вы же сами видите.
– А дети у вас от него?
– От него, конечно. Здоровых мужиков у нас в доме давно нет, одни старики никудышные остались.
– Ладно, хоть старики, – заметила судья. – Я вон в особняке живу, так даже поговорить не с кем. Тишина, как на кладбище. Вздрагиваю только, когда шишка на крышу с дерева упадёт.
– А что, правда, тошно одной? – забеспокоилась вдруг истица.
– Хоть в петлю лезь! – решительно заявила судья. – Но это лирика. Так мы разводимся или нет?
– Я уж и не знаю теперь, – вместо подтверждения своего требования поделилась сомнениями истица. – А нельзя его без развода просто наказать по всей строгости закона?
– За что? – искренне удивилась судья. – За то, что пьёт за нашу победу? И по какому такому закону? Вы что, хотите, чтобы с меня мантию сняли?
– Нет.
– А чего вы тогда хотите?
– Неужели не догадываетесь? Он ведь ничего не может.
– Догадываюсь, – ответила судья. – Но это обстоятельство к делу не относится.
– Ещё как относится, – возразила истица.
– Хорошо, пусть так, – согласилась судья. – Но я должна выслушать ответчика, а он мычит. Поэтому подготовку к разбирательству вашего заявления по существу я откладываю на неопределённый срок.
– И сколько же ещё он так пить будет?
– А я почём знаю.

* * *


Имена и судьбы

– И как вам жилось там? – спросил я очень старенькую соседку по дому, сидя с нею на лавочке во дворе напротив детской площадки.
– Весело, – ответила Екатерина Варфоломеевна. – Мы же молодыми были. Сказали, целину надо поднимать, мы и попёрлись.
– Прямо из Москвы в Казахстан?
– Ну да, вызвали в райком комсомола, оформили путёвку и вперёд. Но это ладно. Я же там чуть замуж не вышла.
– Как это чуть?
– А ты не торопишься?
– Нет, посижу тут с вами на солнышке.
– Тогда слушай. Он с Украины был. Высокий такой парубок, как у них говорят. Звали его Анатолий. Привязался ко мне, как банный лист. Хотя там и бань-то нормальных не было. И всё бы ничего, да вот называл он меня специально не по имени, а только по отчеству. Фотография моя на доске почёта висела, он и прочёл. Подойдёт со мной к дружкам и говорит, вот познакомьтесь, это моя Варфоломеевна. Или полезет с поцелуями и говорит, дай-ка я тебя обниму, Варфоломеюшка. Мне восемнадцать лет, а он ко мне будто к тётке на базаре обращается. Скажет и ржёт, как дурак. Такое, видите ли, отчество у меня смешное.
– Ну и вы бы его по отчеству называли в отместку, – предложил я вариант поведения.
– Обидеть боялась, – вздохнула старушка. – Да и отчество его я не знала, на кой оно мне. Любила просто и всё.
– Понятно. А замуж-то почему не получилось?
– Ты слушай и не перебивай. Поехали мы прямо со стана в посёлок расписываться. А перед тем, как подписи поставить, регистраторша и спрашивает Анатолия, согласен ли он, Ананий, взять в жёны Екатерину. А он, как ни в чём ни бывало, отвечает, согласен. Представляешь. Я очумела прямо. Какой ещё Ананий, спрашиваю. А он объясняет, что это он по жизни Анатолий, а по документам Ананий. Такое, мол, родители ему имя дали. Ах ты, паразит, говорю. Варфоломеевна, значит, смешно, а Ананий лучше. Это что, говорю, получается, дочку мою, например, будут звать Ананьевна. Нет уж, сказала я твёрдо, проваливай, дорогой, с таким именем, куда подальше.
– А потом?
– Потом я домой вернулась. Но замуж так и не вышла.
– А дочка откуда? И внучка у вас есть, и правнучка. Я же их знаю.
– От другого мужчины, которого я совсем не любила. Зато имя у него было шикарное.
– Какое?
– Ну ты же говоришь, что знаешь нас всех.
И в этот момент, выйдя из подъезда, подошла к нам дочь Екатерины Варфоломеевны, пожилая женщина восточной наружности.
– Добрый день, Татьяна Алтынбековна! – поздоровался я.

* * *


Фигуральная любовь

Помню, лет четырнадцать мне было. Сидим за столом в гостиной большой московской квартиры: я, отец, мать, сестра, её жених Петя, его друг Сева и невеста друга Юля. И ещё с нами были: кот Васька на коленях у отца, попугай Попка в клетке на шкафу и бабушка Клава на кухне. Все, кроме меня, кота и бабушки изрядно пьяненькие уже по случаю просто встретились, воскресенье, солнышко, салатики, пельмени, пироги с яйцами, зефир в шоколаде и тому подобное.
– Ну, дочка, так ты выходишь замуж за Петю или нет? – спросил отец, выпив один и без тоста очередную для себя рюмку водки.
– Нет, – решительно и гордо, будто отрекаясь от старой веры, ответила сестра.
– Почему? – удивился отец и положил солёный огурчик обратно в банку.
– Потому, что я люблю Севу.
– А Сева кого любит? – спросил я, чтобы прервать наступившее молчание.
– А я люблю Юлю, – ответил Сева.
– А Юля кого любит? – снова спросил я подстрекательски.
– А я люблю Петю, – ничуть не подыгрывая моему шутливому тону, ответила Юля.
– А Петя кого любит? – деликатничать я уже не стал из принципа, да и любопытно же было.
– А я тоже люблю Севу, – ответил Петя и быстро выпил стоящий перед ним полный фужер вина. – Не подумайте ничего плохого. Просто я люблю его, как человека, и всё. Никого не люблю, а его люблю.
– Так это не треугольник, а загадочная фигура какая-то получается, – весело произнёс я, не оценив тогда по малолетству всю глубину объявленных вслух сокровенных признаний.
– А ты-то сам кого любишь? – неожиданно спросила меня мать.
– Папу, – не раздумывая ответил я, видя, как отец мрачно упёрся взглядом в одну точку. И тут же спросил его: – А ты кого любишь, пап?
– А я Ваську люблю, – буркнул отец, поглаживая кота, а тот взял вдруг и перепрыгнул на колени к матери.
– Понятно теперь, кого Васька любит, – сказал я. – А ты, мама, кого любишь?
– А я бабушку Клаву люблю.
– Бабуль, а ты кого любишь? – крикнул я в кухню.
– А я вон Попку люблю, – заходя в комнату с большим чайником, спокойно ответила бабушка.
– А ты, Попка, кого любишь? – обратился я к попугаю.
– Попка хороший, – невпопад ответил попугай игрушечным голосом и, подозрительно взглянув на кота, громко добавил, – А Васька дурак.

* * *


Логика олигарха

Он был оттуда – из девяностых: суетился, рисковал, выдумывал, пробовал, учился, терпел, создавал, торговал, добывал, строил, обманывал, прятался, притворялся, друзей растерял, семью не сберёг. Но никогда при этом ни о чём не жалел, не унывал и всё время мечтал. А мечта его сводилась к одному – стать богатым.
И стал ведь, к пятидесяти годам. Денежки за сдачу коммерческих помещений поступают, проценты по разным вкладам тикают, за рубежом кое-что имеется, квартира в центре Москвы, дом под Балашихой. А дом-то какой, туристов водить можно: колонны, картины, люстры, рояль, бассейн, биллиард, бультерьер и домработница.
Именно с этой домработницей он познакомился специально. Выследил её в музыкальной школе, пришлось как-то самому явиться туда по акции своего благотворительного фонда. Обглядел молодую учительницу со всех сторон и твёрдо решил, что такая здоровая и постоянно манящая к себе женщина под боком не помешает. Приставать к ней можно будет, когда захочется, без лишних приключений и обязательств. А хотелось ему почти всегда, сам порой удивлялся этому.
И сыграл он свою партию любителя музыки и порядочного мужчины, как по нотам. Ни с каким сопротивлением морального или иного характера он не столкнулся. Деньги определили всё. Однако через полгода воскресным утром возник у него в доме шибко взволнованный муж этой самой домработницы. Который, как выяснилось, был абсолютно убеждён, что жена его получает очень хорошие деньги не только за то, что кофе варит и пыль протирает. Хотя в действительности на пыль она могла не обращать никакого внимания.
– Я против! – заявил ревнивец с видом участкового полицейского. – Думаете, если вы богатый, то все женщины ваши. А вы не учитываете, что у чужой жены муж есть, ребёнок маленький. Не всё продаётся, господин олигарх. Так что, увольняйте. Она сюда больше не придёт.
– Погоди, – успокоил его «олигарх». – Давай рассуждать логически. Вот несколько посылок или вопросов. Ты доволен зарплатой жены?
– Допустим.
– Супружеские отношения у вас продолжаются?
– Допустим.
– С сынишкой всё в порядке?
– Допустим.
– «Ладу» на «Мерседес» менять собираешься?
– Допустим.
– Да это не «допустим», любезный, а замыкание терминов в бесспорное заключение о наличии положительных данных. Ты знаком с формальной логикой?
– Конечно.
– Тогда продолжаем. Жена твоя возвращается домой вовремя?
– Да.
– В хорошем настроении?
– Да.
– Выходные она дома?
– Да.
– Дачу начали строить?
– Да.
– Это не просто «да», любезный, а обобщающее отрицание в форме среднего заключения об отсутствии семейных проблем. Так?
– Выходит, что так, – наморщил лоб муж домработницы.
– Теперь, между нами, – вкрадчивым тоном предупредил хозяин роскошного дома. – Лет мне уже много, здоровье ни к чёрту, и для баб я давно мертвец. Соблазнять чьих-то жён мне ни к чему. Раньше я девок себе заказывал, на час или на ночь. Зашла в ванную, вышла, обслужила и с глаз долой. А твоя жена у меня работает, пашет по-чёрному, понимаешь. Как крепостная у барина. Она в моей ванной не моется, а чистоту в ней наводит. Потом бельё стирает, полы драит, мусор выносит, цветы поливает, собаку кормит, ногти мне подстригает. Ты ногти на моих ногах видел?
– Нет, – честно признался муж домработницы.
– И не надо, – с брезгливым выражением лица, предостерёг щедрый работодатель. – За такую мерзкую процедуру я твоей жене отдельно плачу. И как вот ты себе это представляешь. Она ухайдакается за день до полного изнеможения, посидит устало на кухне, потом подходит ко мне в фартуке замызганном, с мылом хозяйственным, с порошком стиральным, с ведром помойным, с вантузом в руках, а я, значит, к ней приставать начинаю. Не хочу, не могу, но пристаю. Так, что ли? Где логика-то, сам посуди!
– Согласен, нету.
– Вот и не забивай себе голову разными бесполезными фантазиями. Как работала твоя жена у меня, так пусть и работает, пока силы есть. Всё равно таких денег она нигде больше не заработает. Давай лучше выпьем за знакомство.
– Извините, я за рулём.
– Тогда прими от меня подарок, дома с женой выпьете, – ободряюще улыбаясь, произнёс «олигарх» и вручил незваному гостю бутылку дорогущего коньяка. – Учись рассуждать логически.

* * *


Брошка

Тридцать два года Руслану, а он один. Вне дома общения ему хватает, работа такая. И с женщинами у него всё в порядке, меняет их регулярно. А что, вся прелесть в разнообразии вкуса, как говорил Мопассан. А, может, и не говорил. Но дома Руслан всегда один. Поговорить не с кем, заботиться не о ком. И решил он завести маленькую собачку, какую ему всегда хотелось. И обязательно девочку. Чтобы одиночество скрашивала. Почитал Руслан объявления, позвонил и поехал выбирать. Эта заводчица русских той-терьеров жила в частном доме в подмосковной Малаховке. Когда выбежали в гостиную пять щеночков, он растерялся. Девчонок было четыре. Взял он одну – рычит, вырывается. И другая такая же вертлявая, и третья. А вот четвёртая, самая маленькая, песочного окраса с отливом, сама запросилась на руки. Смотрит на незнакомца глазками-смородинками, хвостиком виляет, лапками передними на ботинок встала. Поднял её Руслан, прижал к груди, да так она и прилипла. Как брошка с клеймом на животике, подумал он. Вот и пусть она будет Брошкой.
– А почему Хохотунья из Малаховки? – спросил он у заводчицы, заглянув в ветеринарный паспорт.
– Да это просто для регистрации, – ответила женщина. – А дальше можете звать свою собачку, как хотите.
– А я уже придумал как, – уверенно заявил Руслан. – Брошка.
– Подходит, – согласилась заводчица. – Вон она как прижалась к вам. Только будьте внимательны, тойчики очень не любят шума. Гром, например, салюты и другие подобные звуки. Пылесоса может испугаться или громкого крика. Такая вот у них эмоциональная нестабильность. Бывает даже, на малейший шорох лаять начинают и не сразу успокаиваются. Зато умницы и никогда ничего не забывают. Берегите её.
И зажил Руслан дальше с Брошкой. Любили они друг друга действительно так, как ни в сказке сказать, ни пером описать. А я и пытаться даже не буду. Потому, что это не сказка и потому, что собачью любовь словами выразить невозможно. Замечу только, что дела свои Брошка делала с первого же дня в прихожей на газетке или на прогулке. Спала она исключительно с Русланом, где-то у него под боком или в ногах. Других людей и собак она к себе не подпускала. Хозяин был для неё всем на свете.
Через год Руслан решил отметить свой день рождения дома. Не один, конечно. И пригласил он в гости некую Альбину, коллегу из своего риэлторского агентства. А вдруг он на ней остановится, тридцать трио года всё-таки, возраст знаковый. С Альбиной у него ничего ещё не было по той лишь причине, что на работу он принял её всего пару недель назад. Она, разумеется, согласилась и сказала, что принесёт чего-нибудь вкусненького.
И принесла – пиццу из Перекрёстка, что напротив. Сели за стол на кухне. Брошка, как обычно, на коленях у Руслана. Когда он за компьютером, она тоже на коленях. Скомкается и посапывает себе.
– Ну что, Руслан Олегович, за ваш день рождения! – предложила Альбина и подняла бокал шампанского.
В этот момент Брошка вдруг встала и протянула мордочку к тарелке с пиццей. Незнакомый запах её увлёк, что ли?
– Куда! – истошно закричала Альбина и даже ногой топнула. – Фу, дрянь такая!
Брошка тут же ослабла как-то, посмотрела на Руслана преданным взглядом, вздрогнула судорожно, вытянулась у него на коленях и умерла.
Похоронил Руслан свою маленькую собачку в ближайшем лесу. А помянул он её уже дома, один. Выпил и заплакал.

* * *


Вот, блин!

Две сестры из Сочи, окончив среднюю школу, уехали в Москву. Одна быстро женила на себе состоятельного эфиопа, родила ему чернявого малыша и жила себе припеваючи в Раменках. Муж со временем почти вовсе перестал приезжать в Россию, подросшего сына забирал часто к себе в Африку, и сестра эта, ничему и нигде не выучившись, вела довольно свободный и разнообразный образ жизни. А другая сестра, окончив МГУ, затем аспирантуру, нуднейшим образом трудилась в каком-то НИИ растениеводства. Замуж не вышла, ни с кем не встречалась и совершенно естественно к сорока годам превратилась в старую деву с черепашьей наружностью.
И тут вдруг умирает в Сочи их мать. И старая дева остаётся жить в своём родном городе с твёрдым намерением обрести женское счастье. Тем более, что это не тот город, где можно разгуливать по улица в хмуром одиночестве. Тут все ходят парами, демонстрируя, что жизнь у них в полном ажуре. И кандидатка наук решила пригласить к себе домой весьма серьёзного на вид мужчину из Сыктывкара, который заговорил с ней в летнем театре на концерте Евгения Петросяна. При этом, не сознавая, что совершает трагическую ошибку, она спросила у него, чем его угостить. И он прямо так, добродушно улыбаясь, ответил, что очень любит блины с маслом.
И вот стоит наша образованная дама за час до визита драгоценного гостя у плиты и гадает, а как же их печь-то, блины эти проклятые. Никогда раньше не пекла, и мать в своё время не научила. А позвоню-ка я, думает, соседке по этажу, та всё знает. И та, бывшая таксистка из Владивостока, пышнотелая и хитроглазая здоровячка под пятьдесят, действительно всё знала. Как, например, вовремя выйти замуж за старого сочинца, который благополучно умирая, оставляет вдове квартиру в центре города.
– Эльвира Илларионовна, – обращается к ней по телефону озабоченная кулинарным искусством и предстоящим свиданием старая дева. При этом первый блин на сковородку, как указано в интернете, она уже положила, испуганно уставилась на него и, что говорит, понятно ли другим, не соображает совсем. – Ко мне сейчас мужчина должен прийти. Скажите, пожалуйста, а его надо переворачивать?
– А он инвалид у тебя, что ли? – удивляется соседка.
– Кто инвалид?
– Да мужик твой.
– Ой, извините, я про блин спрашиваю. Вот не знаю, как блины испечь. Он попросил.
– Я знаю. Сейчас подойду.
Через полчаса, когда расфуфыренная помощница допекала последний блин, то есть в самый неподходящий момент, как оказалось, и появился на пороге сыктывкарский гость с бутылкой коньяка и букетиком цветов. И сразу на кухню, в пучину обалдевающего блинного аромата. И как же только он ни хвалил вмиг сбросившую замызганный фартук Эльвиру Илларионовну, какие же только комплименты он ни высказывал в её адрес. А та хихикала, жеманилась, колыхалась и успела-таки шепнуть ему что-то завлекающее на ушко перед уходом. Ещё через полчаса и он исчез. Все блины под коньячок умял и исчез, будто и не было его вовсе.
А утром, они встретились на лестничной площадке. Любитель блинов как раз выходил из квартиры Эльвиры Илларионовны. От серьёзного вида его и следа не осталось. Скукожился как-то, буркнул чего-то и через ступеньку помчался вниз.

* * *


Северное сияние

Давно это было. В те далёкие уже времена, когда, переезжая, люди забирали с собой весь свой скарб, вплоть до шатающейся табуретки.
Итак. Новый район столицы, новый добротный дом. Большая грузовая машина, пятитонный контейнер. Мебели и прочего имущества под самую крышу. Шофёр в кузове возле открытого контейнера. Задний борт кузова опущен. Один грузчик стоит рядом с машиной, а другой беседует с хозяйкой багажа, очень симпатичной молодой женщиной.
Бригада грузчиков выезжала тогда по адресу согласно наряду, в котором указывалось количество мест и наименование предметов. Соответственно этому производилась оплата услуги при оформлении заказа. Размер оплаты зависел также от удалённости района, высоты этажа и наличия лифта. От общей суммы заказа рассчитывалась официальная зарплата грузчиков. Но она получалась настолько унизительной, что ни один уважающий себя мужик за такие деньги близко не подошёл бы к машине с контейнером.
Люди всё понимали, и очень редко кто оставлял тогда грузчиков без дополнительного вознаграждения. Старички и те обычно бутылку водки подсовывали. Тем более, что на месте, при доставке груза, обязательно что-нибудь для законного вымогательства да обнаруживалось. То содержимое вообще не то, то запрещённые к перевозке материалы, то горы неупакованной посуды, то автомобильные колёса надо сразу в гараж отнести, то живой таракан в каком-нибудь кухонном ящичке притаился, а грузчики усатых насекомых таскать не подписывались. Если заказы попадались солидные или трудиться приходилось дотемна, то вознаграждения за месяц складывались в весьма достойную кучку. За год можно было и на «Запорожец» накопить. Правда, здоровье при этом страдало существенно. Поднять несколько раз вдвоём «балалайку» и переместить её на высокий этаж без лифта – визит к проктологу в будущем обеспечен. А большим составом поднимать тяжёлые грузы или попеременно – денежек меньше получалось на каждого.
Саша Чёрный был молодым и сильным. Если поднял на плечи телевизор или взвалил на спину холодильник, то ни за что не уронит их. Никто из постоянных сотрудников контейнерной станции не знал, кто он такой и откуда он брался последние годы на период с июня по октябрь. Трансагентство присылало его и всё, как временного рабочего. И звали его все именно так, по-свойски, Саша Чёрный. Кто-то думал, что он сидел, кто-то думал, что он от алиментов скрывается. А кто-то ничего не думал, а просто старался быть рядом с ним. Самые выгодные заказы почему-то всегда ему давали, и с клиентами он умел ладить – доплачивали без конфликтов и благодарили ещё на прощание. Со стороны неотёсанный работяга вроде, в штормовке и кепке, а разговаривал с интеллигентными людьми на равных. Один раз известная на всю страну актриса даже в гости его пригласила. Он приглашение принял и несколько раз поздравил её с новосельем. Открыв для себя при этом любопытный феномен – на экране женщины выглядят куда аппетитнее.
А далее уже, собственно, о том, что же произошло. Привожу дословно предварительную беседу между Сашей и хозяйкой багажа.
– Зовут меня Александр, а вас?
– Инга.
– Чудесное скандинавское имя. Смотрю на вас и северное сияние вижу. И ещё я вижу, что в контейнере пианино, а в наряде его нет. Что делать будем?
– Не знаю.
– А кто заказ оформлял?
– Муж.
– А он знал о «балалайке», извините, о пианино?
– Знал, конечно.
– Тогда он просто решил сэкономить. Потому, что за пианино заплатить надо было отдельно. Потом, в наряде указана всего одна коробка с книгами, а у вас их больше десятка. Вон они и все с пометкой «литература».
– Да, это я сама писала.
– А куда вам столько книг, они же тяжелее кирпичей?
– Но я не могу без книг.
– Вообще не можете?
– Вообще не могу.
– А вы устройтесь в библиотеку работать и целыми днями рядом с ними будете.
– Я и так уже там работаю.
– А в какой, если это не военная тайна?
– В самой большой.
– Даже если больше некуда, то всё равно столько коробок с книгами у нас в наряде не значится. И как нам поднимать их, все руки порезать можно. Потолще чем-нибудь нельзя было перевязать, что ли?
– Извините, не учла.
– Да я-то извиню, но как с оплатой быть. Муж ваш и на книгах сэкономил. Плата ведь за каждое место взимается.
– Ну, я готова заплатить, сколько скажите.
– Тогда идём дальше. В наряде указано, что первый этаж.
– Почему первый, квартиру нам на шестом дали. Все вещи туда надо занести.
– А лифт работает?
– Нет.
– Зашибись! А раньше работал?
– Когда раньше. Дом абсолютно новый, лифт ещё не подключили. Но мы ждать не можем, поэтому решили так заехать.
– Выходит, и на этом ваш муж сэкономил. За каждый этаж тоже отдельная плата берётся. Это обман государства, Инга. Причём, в крупном размере.
– Согласна.
– И грузчики в накладе остаются. Вот посудите сами. Если мы всё сделаем без поощрения, то мы же почти даром отработаем. Потому, что зарплата наша от суммы заказа зависит. Ради вас я готов горы свернуть, но ребят оставить без денег я не могу. Какой же я тогда бригадир.
– Всё ясно. Сколько?
– По тридцать рублей каждому. Итого, стольник.
– А с арифметикой у вас всё в порядке, бригадир?
– И со всеми другими науками тоже. Я, например, знаю, что стольник это должностное лицо. Но в нашем случае это сто рублей.
– Ладно, договорились. Только давайте быстрее, а то, не дай бог, муж подъедет.
– А что он у вас тигром в зоопарке работает?
– Хуже, в райкоме партии инструктором.
– Смешно.
– Мне не очень.
– Тогда вперёд.
Муж Инги действительно подъехал. Через час и точно в тот миг, когда шофёр грузовика закрыл пустой контейнер, а Инга открыла кошелёк, чтобы рассчитаться.
– Ты кого это благодарить собралась! – зарычал «тигр» на жену, выскочив из новеньких «Жигулей».
– Вот ребят, – испуганно ответила Инга. – Они всё сделали, как я просила. Даже мебель по своим местам расставили.
– Обойдутся! – отрезал муж Инги и выхватил у неё из рук кошелёк. – Это же быдло!
– Ты не прав, – попыталась возразить Инга.
– Замолчи, дура! – успел ещё раз рявкнуть партийный работник и, скрючившись от боли, повалился на тротуар.
– Это тебе за то, как ты с женщиной разговариваешь, – сказал Саша и подобрал кошелёк, который, падая, выронил муж Инги. – Не тигр ты, а козёл вонючий.
– Я посажу тебя, – едва отдышавшись, пробекал «козёл».
– А пока полежи тут маленько, удар в печень болезненный, – спокойно посоветовал ему Саша и обратился к Инге: – Отсчитайте мне сто рублей и мы уедем.
В возбуждении уголовного дела против грузчика Чернова Александра инструктору райкома КПСС было отказано в связи с отсутствием события преступления. Факта грабежа с применением насилия никто из свидетелей не подтвердил. На отказ повлияло и то, что дознаватель по делу решил, что ему, рядовому сотруднику милиции, вообще лучше не связываться с кандидатом юридических наук, преподавателем права в нескольких учебных заведениях, мастером спорта по боксу. Ладно бы ещё жена потерпевшего дала нужные показания, так она, наоборот, категорически заявила, что ничего подобного не было, и вообще попросила не называть её его женой, так как разводится с ним.
Библиотека имени Ленина. По широким ступенькам поднимается Саша Чёрный. Но работа над докторской диссертацией – не главная причина того, что с октября он почти каждый день является в это самое крупное в стране учреждение, собирающее и осуществляющее хранение произведений печати и письменности для всеобщего пользования. Пользование-то всеобщее, а завораживающее свечение верхних слоёв атмосферы видел там только он один.

* * *


Рога и копыта

Месяц назад поженились и на тебе – тёща разводится. Попросила зачем-то дочку приехать, будто без неё в загс не пустят. А дочка – жена моя, наивная и доверчивая, как ребёнок. На тринадцать лет моложе меня. Не знает ещё, какими мужики могут быть хитрыми и коварными. Заболтают, выпить дадут, попробовать вроде, угостят чем-нибудь вкусненьким, опять рюмочку, приобнимут слегка, а потом… Хорошо, что я у неё не такой. Никогда бы не стал приставать с плохими намерениями к незнакомой девушке.
Заходим, значит, на Казанском в купе, а в нём уже трое сидят. Молодые, здоровые, улыбаются по-армянски. Конечно, поезд ведь в Сочи идёт, где у них все свои. Один аж засиял весь. Вскочил, сумку с поклажей выхватил у меня, на полку поставил. А жену мою сладострастненько так на место усадил. Чуть ручку ей не поцеловал, иуда. Двое других тоже засуетились. А на столике, вижу, коньяк стоит, шоколадочка рядом.
Не помню я, как в метро очутился, как до Выхино доехал, как в квартиру вошёл. Откуда только берутся эти тёщи. Купаться она, видите ли, не может без супруга. С дельфинами может, а без мужа никак. А тот на балконе сидит с утра до вечера, курит, как паровоз. Чёрное море грязное, говорит. Как будто Белое чище. Вот что с ней сейчас происходит? Это я сейчас о жене уже. Содом и Гоморра! А впереди ночь. Боже ж ты мой, Калигула отдыхает! От армян этих всего ожидать можно. Те ещё петросяны. Так рассмешат, что не только рога, но и копыта вырастут!
Вот влип, так влип! Чёрт-те что в голову лезет. Несчастный я человек, кончился мой медовый месяц! А с ним, похоже, и жизнь моя. И всё из-за этой тёщечки злополучной. Представить страшно, что там сейчас в купе твориться! Закрыли дверь на защёлку и всё. После такого нам уже не быть вместе. Прощай, милая. Разошлись наши пути. Тебе – в вечный порок, а мне – в вечное разочарование. Напьюсь, точно напьюсь, как сантехник. Одну муть другою залью.
На следующий день звонок из Сочи.
– Ты почему не отвечаешь? – спросила она.
– А ты звонила? – ответил я вопросом и посмотрел на пустую бутылку.
– Несколько раз. С тобой всё нормально?
– Со мной да. А как ты доехала, как попутчики?
– Отлично. Очень вежливые ребята попались, врачи из Бурятии. На какое-то совещание в Рязань ехали. Через два часа вышли. А потом бабушка одна подсела и женщина, болтунья ужасная. Так и ехали втроём всю дорогу.
Они втроём, буряты втроём, а мне тридцать три уже. Возраст Христа. Я проповедовать должен, а не водку пить без причины и без закуски. Не ревность это, а чертовщина какая-то. Никогда больше не буду представлять себе то, чего сам не вижу. Вот смотрю в зеркало и не вижу пока никаких рогов с копытами.

* * *


Вставай, дед!

– А ну-ка, дедушка, станцуй нам, как ты умеешь, – попросила бабушка в субботу вечером, чтобы рассмешить слегка приболевшую внучку, которая училась в первом классе.
– А я никак не умею, – заартачился дед.
– Вставай давай! – приказала бабушка. – Не догадываешься, что ли, зачем.
И грузный, приземистый, седовласый дед, абсолютно лишённый ещё с младенчества каких-либо способностей к танцевальным телодвижениям, встал из-за кухонного стола и начал страстно изображать некий плясотряс или трясопляс в виде несуразного дрыгоножества и тщетных попыток продемонстрировать хореографическую гибкость в районе полностью отсутствующей талии.
– Э-э, кумаба-кумба-кумба-кумбанчеру, – и запел ещё при этом, не успевая вилять привередливым задом в такт зажигательной мелодии. – Э-э, бонга-бонга-бонга-бонгасэру!
На громкие звуки и топот из комнаты тут же выскочила Мышка, рыженькая такая собачка, глянула испуганно на хозяина, хвост поджала и убежала обратно от греха подальше.
Больше минуты танцевал дед, сколько сил было. Очень уж он хотел, как и бабушка, чтобы внучка не разболелась. Она же у них одна.
– А что это за песня? – нахохотавшись вдоволь вместе с бабушкой, поинтересовалась внучка.
– Не знаю, – ответил дедушка, едва отдышавшись. – В детстве слышал несколько раз по радио. Латиноамериканская какая-то. Я вот только эти слова и запомнил из припева. И то неточно.
На следующий день, в воскресенье, внучка проснулась совершенно здоровой. А после обеда за ней приехал папа. В понедельник ей надо было в школу. Она, папа и мама жили на севере Москвы, а дедушка с бабушкой на юге. А это очень далеко.
Перед тем как попрощаться дед и предложил внучке:
– А давай мы будем обращаться друг к другу по паролям. И знать их будем только мы с тобой.
– Как это? – удивилась внучка.
– Ну вот смотри. Вспомни вчерашнюю песенку. Я буду называться, например, Кумбанчеру, а ты Бонгасэру. И забьём эти зашифрованные имена в телефонах. Вижу, звонит Бонгасэру, значит, внучка. А ты видишь, Кумбанчеру, значит, дедушка. И представляться будем так. Стучу в дверь и говорю, Кумбанчеру, а ты отвечаешь, Бонгасэру.
Внучке такая выдумка понравилась. Так они и сделали.
Шло время. У жизни свои законы. Внучка взрослела. Дел и забот у неё, далёких от предков, всё прибавлялось. Бабушке с дедушкой оставалось лишь классы считать. Виделись они с любимой внученькой очень редко, в Новый год да в день рождения. Или в другой раз по исключительному поводу. А звонки вообще сошли на нет. Несказанно скучали они по ней, до глубокого уныния доходило. Сотовые телефончики остались в прошлом. Но абонента Бонгасэру дед в смартфон свой забил. А был ли Кумбанчеру в смартфоне внучки, он не знал.
И вот уже внучка школу оканчивает, а дедушка заболел. Ноги отнялись, особенно левая. Царапает её дед, массирует, но всё равно не чувствует. Врачи ничего не говорят. Да и что говорить, когда девятый десяток давно. Лежит дед на кровати и думает, не встать мне, наверно. И вдруг звонок. Посмотрел он на экран – Бонгасэру. Растерялся, опешил, чуть смартфон не выронил.
– Привет, Кумбанчеру!
– Привет, дорогая, то есть, извини, Бонгасэру!
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, лежу.
– Вставай давай!
– Сейчас встану.
– Всё, я завтра проверю. Пока!
– Э-э, кумаба-кумба-кумба-кумбанчеру, – запел дед, вставая, будто и не болел вовсе. – Э-э, бонга-бонга-бонга-бонгасэру!
Старенькая Мышка даже залаяла от радости. Бабушка из кухни поспешила. А дед и танцевать уже начал, упрямо пытаясь поизгибаться в талии и повилять задом.
– Что с тобой? – не веря глазам своим и невольно улыбаясь, спросила бабушка.
– Внучка позвонила и приказала, чтобы я встал, – задорно, по-молодецки ответил дед. – Эх-ма, тру-ля-ля!

* * *


Толковище

Сам бы я ни за что не употребил такое слово, имея в виду не блатных, а обычных русских женщин из небольшого районного центра. Это Любка так назвала некие посиделки, на которые пригласила трёх своих закадычных подружек. Я знаю, что вы не поверите ни одному моему слову – уж больно мудрёная она, главная героиня. Но всё равно рассказываю – не как есть, а покороче и поприличнее.
– Чем больше естественного в жизни, тем она более счастливая, – начала свою речь Любка. – Мужик, умирая, жалеет, что мало баб любил, красивых и разных. А баба жалеет, что не попала в прайд к настоящему царю зверей, охотнику и защитнику. Просто люди по вине своего невесть откуда взявшегося ума столько условностей и правил наворотили, что быть счастливой по-людски невозможно. Поняли?
– Нет, – ответила Евдокия. – Это ты здоровенная такая, как статуя с мраморными грудями. Вот мужики и лезут к тебе.
– Не поэтому, – возразила Глафира. – Титьки у всех у нас уже в конопушках. Лезут потому, что сидела. Интересно ведь с бывшей зечкой пощупаться.
– Ой, нашли уголовницу, – захихикала Зинаида. – Подумаешь, старого педофила с кнутом в коровьей лепёшке утопила. Был пастух и нет пастуха. Лезут потому, что даёт.
– Ну, началось! – не выдерживает Любка. – Не соблазняю я ваших кобелей. Вы же мне доверяете, в гости зовёте. Крыса я, что ли. Я для того и собрала вас, чтобы объяснить, почему замуж не выхожу. И чтобы вы больше не ревновали своих ко мне.
– Потом объяснишь, – хором потребовали подружки. – Выпить давай.
– Ладно, – согласилась Любка и полезла в погреб за сливовым самогоном.
Выпили. Старинная прабабушкина бутыль на четыре стакана убавилась.
– То-о не ве-е-тер ве-е-е-тку клонит… – затянула вдруг Зинаида.
– Да погоди ты! – прервала её Любка. – Я вас на толковище позвала, а не застольные выть.
– Мы не воем, а поём, – вступилась за подругу Евдокия.
– Что хотим и когда хотим, – уточнила вдогонку Глафира.
– Господи, какие же вы дуры! – воскликнула Любка. – Вы и в школе такими же были. За курами ухаживаете, а свои клювы почистить некогда. Вот ты, Дуня, когда последний раз у зубника была?
– Не помню.
– А ты, Глаша?
– Не помню.
– А ты, Зинуля?
– Не помню.
– То-то и оно! – подытожила Любка. – И удивляетесь ещё, что мужья от вас морды воротят. Хотя на кой хрен они вам сдались, и сами они и морды их. Вот в чём вопрос. Об этом я и хотела покалякать. Я же знаю, что вы специально спать ложитесь тогда, когда они уснут. Потому, что вам уже не нравятся их объятия. Каждую ночь один и тот же мужик рядом. А другого только во сне видите. Не возраст, а обиды на мужа и нищий быт гасят в вас оставшиеся сексуальные желания. И вы ведь сами хорошо знаете, что дальше будет ещё хуже и что отдельно жить лучше. Но развестись боитесь. Дети, скотина. Вот у тебя, Дуня, пьёт он?
– Пьёт.
– А у тебя, Глаша?
– Пьёт.
– А у тебя, Зинуля?
– Пьёт.
– А бьют?
– Бывает, – в один голос признались подружки. – Храпят ещё.
– Ну вот! – торжествующе произнесла Любка. – А вы им подштанники стираете, борщи варите. Всё, детей вырастили и пошли они эти мужья в гузно. Кстати, о детях. Вот ты, Дуня, сыночку своему безработному в город денежки высылаешь?
– Высылаю.
– А ты, Глаша, доченьке свой беременной помогаешь?
– Помогаю.
– А про тебя, Зинуля вообще нечего говорить, у тебя их трое. И тоже бездельники все. Правда, младший учится ещё. А у меня никого, ни супруга обрыдлого, ни отпрысков избалованных. И не бьёт меня никто, попробовал бы только, и рядом не храпит. Всё, девоньки, поиграли в старую любовь и хватит. Сейчас другое время. Даже если нынешний олигарх сватается, всё равно сто раз подумать надо. Пришёл мужик, разделся, оделся, ушёл. А в качестве современного мужа, эгоиста бездушного, он мне не нужен. И дети, лоботрясы неблагодарные, мне не нужны. В наши дни одной лучше. Дом у меня в полном порядке, розы под окнами. Обижаться мне не на кого. Вот и получается, что в отличие от вас я естественно счастливая женщина. А вы несчастные бабы. И пусть хоть что говорят про меня в посёлке. Главное, чтобы вы обо мне дурного не думали. Теперь поняли?
– Поняли, – ответили враз подружки. – Наливай!
– И-извела-а меня-а-а кручина…

* * *


Омар и Зигмунд

Сидят в кафе на Плющихе двое, давным-давно известные во всём мире личности. Один мыслитель, а другой психиатр. Одного зовут Омар, а другого Зигмунд. Вот Омар и говорит Зигмунду:
– Можно соблазнить мужчину, у которого есть жена. Можно соблазнить мужчину, у которого есть любовница. Но нельзя соблазнить мужчину, у которого есть любимая женщина.
– Красиво, – похвалил Зигмунд. – Но неправда. Если бы мужчина состоял исключительно из любящего сердца, то тогда бы он вообще ничего не делал. Мужчина не состоит только из чувства, это живое существо.
– И что из этого следует?
– А то, что он подвержен любым соблазнам в силу природной зависимости. Вот посмотрите на того мужчину, который сидит за столиком у окна. Видите, к нему подсаживается девушка. Говорят о чём-то. И я абсолютно уверен, что сейчас она его соблазнит.
– Сомневаюсь, – говорит Омар. – Видите, он недовольно махнул на неё рукой, и она уходит.
– А давайте спросим у него, почему, – предложил Зигмунд.
– Извините, – подойдя к мужчине, спросил Омар, который выглядел намного старше Зигмунда. – Почему вы прогнали её?
– Потому, что она совсем обалдела, – ответил мужчина. – Представляете, пятьсот баксов за час, а у самой прыщ на лбу.
– Скажите, а у вас есть жена?
– Есть.
– А любовница?
– Есть.
– А любимая женщина?
– Тоже есть, – признался мужчина. – А вы, собственно, кто такие?
– Ну что! – торжествующе воскликнул Зигмунд, когда они, оставив мужчину в покое, вышли на улицу. – Я же говорил, что всё происходит на подсознательном уровне.
– Но я же о людях, а вы о существах, – грустно заметил Омар. – Пойдёмте лучше посидим молча в тенёчке вон под теми тремя тополями.

* * *


Колониальный поэт

– Святого привели, товарищ полковник.
– Заводи, только сам постой у двери, мало ли что, – приказывает начальник исправительной колонии своему помощнику. – А сержант пусть за дверью покараулит.
– Я так и сказал ему, – отвечает капитан.
– Ну, на кой бес я тебе понадобился? – обращается полковник к вошедшему заключённому. – Всё ведь уже решено, документы твои вот они на столе.
– Я оду хочу написать. На злобу дня, так сказать.
– Зачем?
– Затем, что они на нас накладывают, а мы на них наложим. Они экономически, а мы поэтически.
– Кто и чего накладывает, говори толком?
– Америка на нас санкции накладывает.
– Прямо на тебя, что ли? А ты, капитан, не хихикай там, стой смирно.
– Да не обращайте вы на него внимания, гражданин начальник, пусть лыбится, молодой ещё.
– Вот ты ещё будешь указывать мне, на кого внимание обращать. Старик нашёлся. Отойди от стола. Тебе десять лет не хватило, что ли? Припёрся, понимаешь, ровно за неделю до освобождения.
– Так я на прощание колонию вашу прославить хочу.
– Ну прославляй, кто тебе мешает?
– Так мне четыре дня без работы надо и пачку бумаги. По замыслу ода большая должна получиться. Ни дня без строчки.
– Скажите пожалуйста, замыслы у него ещё какие-то. Ну хватит ржать, капитан! Вот разжалую в рядовые, будешь знать.
– Правильно, – одобряет Святой.
– Опять указываешь! Так ты поэт, что ли?
– Самый настоящий. Даже в Российской государственной библиотеке книжка моих стихов имеется. Можете проверить.
– Как, в Москву съездить?
– Никуда ехать не надо. Я сейчас напишу реквизиты, а капитан посмотрит в интернете.
– Пиши.
Святой начеркал чего-то на подсунутой полковником бумажке, капитан взял её и удалился в приёмную.
– Так, пока он там ищет, расскажи-ка мне лучше другое. Зачем ты всё-таки попа на тот свет отправил?
– Да он сам отправился. У меня как раз в этот момент нимб над головой засветился. Поп увидел его, рот открыл от удивления, крестом осенил себя и грохнулся на пол.
– Ты кому-нибудь рассказывал об этом?
– Всем рассказал.
– Так вот почему у тебя прозвище такое. А лампадку старинную зачем спёр?
– Для интима. Меня же попова дочка там в укромном месте ждала. Я к ней и пришёл. На паперти в пасху договорились. Представляете, церковь замшелая, иконы скорбящие, тишина гробовая и лямур в полумраке! В вашей жизни наверняка ничего подобного не было.
– Всё везде было.
– И на вышке охранной?
– Скажи ещё на колючей проволоке. Дальше давай.
– А что, оригинально. Пробираюсь я, значит, по алтарю к дочке, а тут батюшка её иконостас раздвигает и смотрит на меня.
– А к ней-то ты пробрался?
– Разумеется. Она уже лежала там в специальном закутке ко всему приготовленная, в чём мать поповская родила. Ну точно кающаяся Магдалина перед грехопадением. На белой простынке, волосы у неё…
– Разрешите?
– Входи, капитан, вечно ты не вовремя. Показывай.
– Так, – читает полковник вслух выписку из интернета. – Избранные стихи, автор такой-то, издательство такое-то, шифр хранения такой-то, международный стандартный книжный номер такой-то. – А ты, Святой, и на самом деле поэт, официально.
– Да, я всемирно известный колониальный поэт.
– В телогрейке, – добавляет капитан.
– Тогда ладно, – говорит полковник. – Хрен с тобой, пиши! Даю тебе четыре дня, на работу можешь не выходить. А оду положишь мне лично вот сюда. До меня никому её не показывай. Понял?
– Понял.
– А теперь дальше. Пусть капитан тоже послушает.
– Так вот я и говорю, волосы у неё водопадом растекаются, грудь вулканами поднимается…
– Как на Камчатке? – перебивает без разрешения капитан.
– Действительно, Святой, давай без этих подробностей, – ворчит полковник. – Про деву Марию я уже слышал.
– Про Магдалину.
– Да какая разница.
– Ну вы, гражданин начальник, даёте! Может, тогда и дьявол с ангелом одно и то же?
– Может быть.
– Ну, как хотите. Так вот, она трясётся вся от страсти порочной, а я не могу. И лампадка интимная не помогает.
– Чего ты не можешь, трястись?
– Ребёночка не могу сделать.
– Как так, тебе же всего двадцать пять лет было? Ну ты урод!
– Хуже, бычара с мочалом. Был бы тогда серп рядом, я бы точно себя кастрировал.
– Успеешь ещё. А поп, значит, в это время мёртвый лежит? А, если девка в закутке тёмном была, чего ж она призналась на суде, что сама видела, как ты отца её за бороду по престолу возил.
– Да какая там борода, в носу и то больше волосинок бывает. А вы бы на её месте что сказали, если бы с вами такое произошло? Она же попёнка гениального от меня хотела родить. А не вышло. Вот она и решила отомстить мне за грёзы несбывшиеся.
– Так, погоди маленько. Давай полюбуемся, как капитан от смеха давится, лопнет сейчас.
– Товарищ полковник, но Святой кого угодно рассмешит. Весь контингент об этом знает.
– Тогда всё. Проводи его и распорядись там насчёт освобождения от работы и бумаги. Всё равно оставшиеся дни проку от него, как от солдата перед дембелем. А так хоть ода какая-то останется. Знать бы ещё, с чем едят её.

Прошло четыре дня. Тот же кабинет начальника исправительной колонии и те же лица.
– Никому не показывал?
– Да боже упаси.
– А то перепишут ещё и за своё выдадут. Давай сюда.
Святой вынимает из кармана телогрейки скомканную бумажку, сам разворачивает её и кладёт на стол, как и было указано.
– Не лезь к России, успокойся, – читает полковник с выражением. – И не дыши ты на неё поганым ртом. Ещё хочу сказать тебе при том, как говорят у нас на зоне, бойся! – Что это?
– Обращение к Америке.
– И всё?
– Всё.
– Грандиозно! Ты чего-нибудь понял, капитан?
– Понял, товарищ полковник. Это четверостишие такое.
– Точно, – подтверждает Святой. – Ни дня без строчки, как обещал.
– Да я с тобой знаешь, что сделаю за такое фуфло!
– Знаю. Ничего не сделаете. Поздно уже и засмеют ведь. Капитан вон снова хохочет. Да и вы тоже улыбнитесь и дело с концом. Не поэт я никакой. Вот только эти строчки и сочинил вчера. Да и вообще я прошлый раз просто дурака валял, на ходу всё придумывал. И про нимб, и про лампадку, и про серп. И кликуху такую мне ещё в школе дали. Потому, что я слово свататься через я написал.
– А как же сборник стихов в библиотеке?
– Это правда. Тут такая история, гражданин начальник. Когда-то на Арбате я с одним нищим поэтом познакомился. Хотя в поэзии он вообще ни бум-бум. Кстати, на вас чем-то похож, брови такие же хмурые.
– Ну ты посмотри, Святой, у капитана опять рожа улыбается!
– Вы только не наказывайте его. Подчинённых с чувством юмора нельзя понижать в должности.
– Поучи ещё.
– Короче, бабок у этого чмошника не было, а у меня были. Вот я и купил у него право на издание его стихов под своим именем. Правда, редактор честно предупредила, что это не стихи, а муть голубая. Но за деньги у нас любой отстой напечатают. Подумал я тогда, а вдруг пригодится. И надо же, как в лужу глядел.
– Ладно, проехали. А чем ты четыре дня занимался?
– В порядок себя привёл, побрился, помылся, отвальную с кем и как надо организовал.
– Да знаем мы, – замечает капитан.
– Ну, и весточку ещё на волю передал.
– Дочке поповской?
– Ага, как раз. Это же она подставила меня. А отца её религиозного я пальцем не трогал. Он уже лежал на полу кем-то по башке тюкнутый. А я, как дурак, нарисовался там по зову природы. Шерше ля фам, короче. Только фам эта мокрой крысятницей оказалась. Приход в области, а ей в центре Москвы захотелось жить. От отца, который был против, избавилась, денежки молебные присвоила и в столицу перебралась.
– Вот такие шалавы и едут туда. Совсем бабы от рук отбились. А ты как считаешь, капитан?
– Так точно, отбились, товарищ полковник! Не знаешь, как и прибить их обратно.
– Ладно, Святой, проваливай. Сам знаешь куда. На свободу с чистой совестью. А стишок у тебя злой получился, пусть думает.
– Ладно, гражданин начальник, желаю вам на пенсию выйти без происшествий. А помощнику вашему до полковника дослужиться. Только людей зря не обижайте.

* * *


С о д е р ж а н и е:

1. Оговорка по Фрейду
2. Рая
3. Любовь в трёх эпизодах
4. Моё башкирское счастье
5. В землянке
6. Любовь по паспорту
7. Родненькая
8. Криминальный поцелуй
9. Не надо врать!
10. Свидание с королевой
11. А я почём знаю
12. Имена и судьбы
13. Фигуральная любовь
14. Логика олигарха
15. Брошка
16. Вот, блин!
17. Северное сияние
18. Рога и копыта
19. Вставай, дед!
20. Толковище
21. Омар и Зигмунд
22. Колониальный поэт
24.07.2025 14:50
А.Посохов "Сказка о золотой птичке"
Александр Посохов


Сказка о золотой птичке

Жил старик со своею старухой
У самого тёмного леса.
Жили они в ветхом домишке,
И было им на двоих поровну
Сто шестьдесят лет.
Старик ловил певчих птичек,
Старуха ворчала, да кашу варила.
Раз он в лесу повесил клетку,
Залетел в неё клёст кривоклювый.
Он в другой день повесил клетку -
Залетела в него синица писклявая.
А в третий день - тоже одна птичка,
Да не простая, а золотая,
И говорит человеческим голосом:
"Отпусти ты, старче, меня в чащу!
Откуплюсь чем только пожелаешь".
Пожалел старик птичку
И отпустил её со словами:
"Бог с тобою, золотая птичка!
Твоего мне откупа не надо,
Лети себе в лес тёмный,
Порхай там себе на просторе".
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
"Я сегодня поймал было птичку,
Золотую птичку, не простую.
По-нашему говорила птичка,
Домой в лес просилась.
Не посмел я взять с неё выкуп,
Так пустил её в лес тёмный".
Старика старуха забранила:
"Дурачина ты, простофиля!
Взял бы обличие для меня новое,
Моё-то совсем состарилось".
Вот пошёл он к тёмному лесу,
Видит - тот встревожен слегка.
Стал он кликать золотую птичку.
Прилетела к нему она и спросила;
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня птичка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою.
Нужна ей наружность другая,
Её-то, вопит, совсем состарилась".
Отвечает золотая птичка:
"Не печалься, ступай себе с богом.
Будет ей новое обличие,
Без морщин, седины и согбенности".
Воротился старик ко старухе.
Сидит та под окошком,
И всё новое у неё:
И лицо и фигура годов на сорок лишь.
Ещё пуще старуха бранится:
"Дурачина ты, простофиля!
Выпросил всего-то серёдку мне,
Много ль в таком виде радости?
Воротись, дурачина, ты к птичке.
Потребуй ещё моложе обличия».
Снова пошёл он к тёмному лесу,
Видит - растревожен лес.
Стал старик звать птичку.
Прилетела к нему она, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня птичка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
На двадцать лет выглядеть хочет".
Отвечает золотая птичка:
"Не печалься, ступай себе с богом,
Совершу всё, как ей чудится".
Пошёл он к своему домишку,
А бабы среднего возраста и нет уж.
Перед ним молодуха пригожая,
Сидит она под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
"Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, облик на двадцать!
Воротись, поклонись птичке:
Не хочу быть молодухой-красавицей,
Хочу быть девкой-невестой,
С телом нежным, как у младенца,
Ярче самой птички золотой,
И чтобы она в услужении у меня была".
Пошёл старик к тёмному лесу,
Видит - бушует лес тёмный.
Стал он кликать золотую птичку.
Прилетела к нему птичка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня птичка!
Никак не уймётся старуха моя.
Хочет быть она самой красивой,
Даже краше тебя хочет быть.
И чтобы ты ей служила»".
Ничего не сказала птичка,
Лишь крылышками взмахнула
И улетела в дремучую даль.
Долго ждал он в лесу ответа,
Не дождался, к старухе воротился.
Глядь - сидит под окошком девочка,
Годик от роду или того меньше,
На горшке сидит
И соску посасывает.

Давно это было.
Нет уж того старика в живых,
И лес поредел,
И домишко струхлявился.
А девочка всё сидит на горшке
И соску сосёт.

* * *
23.07.2025 10:57
А.Посохов "Плохое слово" (басня)
Александр Посохов


Плохое слово
(басня)

Если слов «необходимо»
Больше, чем необходимо,
То из них, как следует,
Ничего не следует.
----------
Очень умный мальчик Дима
Шёл по берегу реки.
– Все в округе дураки:
Тут же мост необходимо
С фонарями возвести,
А вон там, как ни крути,
Стадион необходимо,
А вон там ещё бассейн…

Быстро вырос мальчик Дима,
Стал главой округи всей.
Правда, шибко нелюдимым,
В смысле всё не для людей.
Ничего он не построил,
Только слов в речах утроил
И талдычит горячей.

* * *
22.07.2025 10:57
А.Посохов "И снова об уголовниках"
Александр Посохов


И снова об уголовниках

Вчера прочитал на Мосленте в интернете следующий материал (привожу его почти дословно, убрал только имя и фамилию женщины): «Полиция заинтересовалась призывавшей вернуть СССР пенсионеркой. 71-летняя жительница Подмосковья стала фигуранткой уголовного дела из-за того, что в своих стримах в сети обращалась к фолловерам с целью мобилизовать их ради восстановления Советского Союза. Об этом пишет Телеграм-канал «Осторожно, новости». Пенсионерка ведет канал на Ютуб, где и проходила агитационная трансляция, к которой подключились также и другие энтузиасты, одним из которых стал 55-летний мужчина из Иркутска. Он обратился к неким ополченцам СССР, призвал их объединиться, вступить в ряды народной армии, восстановить Союз и отстоять его территории. Сотрудники Главного управления по противодействию экстремизму МВД России заинтересовались данными записями и в отношении обоих блогеров возбудили уголовное дело по статье 205.2 («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма»). Жителя Иркутска арестовали, пенсионерку из Московской области все еще ищут».
Вот так вот каждый из нас неожиданно для себя может превратиться из нормального человека с незапятнанной репутацией в настоящего уголовника. Всё зависит от того, какие составы преступления предусмотрены действующим уголовным законодательством, как они толкуются и кто заинтересован в конкретном процессе. Раньше одно деяние уголовно преследовалось, сейчас другое. А потом третье окажется вдруг опасным для власти или общества в целом. От многих статей из Уголовного кодекса РСФСР и следа не осталось, даже намёка на то. Поэтому вопрос о том, кто же такие уголовники среди нас отнюдь не однозначный и не предопределённый. Подумал я ещё раз об этом и решил снова опубликовать свою статью об уголовниках.

15.02.2022 г.

Уголовники и мы

И кто ж это такие – уголовники? В словарях объясняется коротко: уголовник – это уголовный преступник. То есть человек, совершивший нечто такое, за что его привлекли к уголовной ответственности. Или привлекают. Не важно. Главное – народ понимает, что это очень нехороший человек. Типа злоумышленник, вор, бандит, разбойник, грабитель, злодей, жулик, мафиози и тому подобное. Короче, «морда уголовная». Мы все в данном случае оказались очень щедрыми и способными на подбор и использование разных одиозных синонимов к слову «уголовник». Как мало, к какому ещё. Сосед послал вредную соседку, куда подальше, в ответ – «уголовник». Нормальный человек врезал по физиономии пьяному мужику за мат при детях, в ответ от подруги или жены этого мужика – «уголовник».

Заимел вдруг миллион
И хамит.
Значит, он хамелеон
И бандит?

Депутаты, журналисты, политологи, репортёры – так те вообще распоясались. Что ни случай какой неприличный с кем-нибудь, то сразу на эмоциях – «уголовный преступник» или просто «преступник». Ребята, ну вы хоть раз поинтересуйтесь, что официально подразумевается под термином «преступление», а потом применяйте это понятие. Статья 14 Уголовного кодекса РФ однозначно устанавливает, что «Преступлением признаётся виновно совершенное опасное деяние, запрещённое настоящим Кодексом под угрозой наказания». И всё! Иначе, преступником или уголовником, если хотите, можно назвать исключительно лишь того, кто осуждён за что-то такое, что конкретно предусмотрено уголовным законодательством. Под запрещающий знак проехал на своей машине – это не преступление, а в самом худшем варианте – обычное правонарушение. А вот сел пьяным за руль и сбил насмерть человека – это преступление, потому что именно про такое деяние чёрным по белому записано в УК РФ. А, если этого не знать и вольно использовать слово «преступник», тогда нас всех можно смело называть таковыми или уголовниками. Ибо каждый из нас, умышленно или неосторожно, что-нибудь непристойное да сделает. Кто-то мусор в общем дворе вывалит, кто-то за билет в трамвае не заплатит и тому подобное. Почти в каждом из нас сидит мелкий хулиган.

Я бросил в подъезде окурок
И сплюнул во след по-блатному.
Поскольку с рожденья придурок,
Схвативший не ту хромосому.

А уж если учесть, сколько людей у нас в России пересидело и сколько ещё посидит в заключении, то тогда пол-страны, как минимум, можно реально называть уголовниками. Если опять же неаккуратно обращаться с таким словом-клеймом. И не надо детей пугать неким образом уголовника, как «дядей полицейским». Потому как нельзя сводить этот образ к виду небритого бродяги в телогрейке и кирзовых сапогах, с нависающими на глаза бровями, да ещё зовут которого Николай. Всё гораздо разнообразнее и причудливее. И вообще не надо относиться к уголовному кодексу, как к Богом данному талмуду. Всякая власть пишет его под себя и под пропагандируемые в обществе на данном этапе моральные и нравственные постулаты. В Советском союзе было одно уголовное законодательство, а в современной России другое. Спекулянт, например, раньше был уголовником, а сейчас нет. Тогда искоренение преступности обозначалось государственной задачей, а сейчас мы по заверению некоторых «специалистов» беззащитны против неё, как и само государство.
В какой-то мере, с общечеловеческих позиций, и сам действующий уголовный кодекс можно признать преступным. Ибо он пишется властью субъективно под себя и с давлением на законодателей. А следом и работа правоохранительной системы под него подстраивается. С уклоном не в сторону права, а в сторону охраны. При этом, конечно же, правоохранители не теряются и требуют от власти всё больше и больше. За охрану. Кого-то, чего-то. Самого права же – в последнюю очередь.
И судьи, к сожалению, туда же. Дела между ними распределяются и рассматриваются, как правило, уже, с учётом возможностей получить от участников процесса некие материальные или иные выгоды.
То есть разные интересы у разных правоохранителей бывают, но нынче зачастую они вовсе не связаны с соблюдением законности и восстановлением справедливости.

Карл у Клары украл кораллы,
А Клара у Карла украла кларнет.
Клару простили – судья хитрый малый,
А Карла закрыли на несколько лет.

Неужели кто-то сомневается в том, что у правящего сословия в России в тысячи раз денег больше, чем у любых уголовников вместе взятых. Хотя опять же всем ясно, что заработать честно такие деньги невозможно. Либо воруют, либо присваивают, либо огромные грабительские вознаграждения сами себе выплачивают. И всё вроде как по закону и установленному порядку. Сами же закон для себя пишут и сами для себя порядок устанавливают. А потому формально и не уголовники. И внешне на них не похожи. Они же не в телогрейках и не в кирзовых сапогах. Если пораскинуть мозгами, то нетрудно догадаться, что при определённом режиме и экономическом устройстве мелкая бытовая преступность может быть даже выгодной для власти. Мы там внизу цапаемся друг с другом и ладно. Пусть так и будет.

Наш УК не укрощает,
А стращает и прощает.
Он преступность бережёт:
В части санкций просто жмот.

Ни один правитель не позволит, чтобы в уголовное законодательство был внесён такой состав преступления, как «развал государства», допустим. Тогда бы некоторые монархи наши и последующие наши лидеры осуждены были бы и наказаны на законных основаниях. И ни одно окружение при правителе не позволит, чтобы были установлены какие-то особые, более строгие, санкции за преступные махинации с использованием своего служебного положения. А, наоборот, всеми способами будет добиваться дополнительных привилегий, разрешений и льгот для себя. Как то же, безудержное ростовщичество, к примеру, в качестве базового элемента олигархической финансовой сферы. В царской России оно было запрещено под страхом уголовного преследования. А во многих мусульманских странах оно до сих пор строжайше запрещено. У нас же сейчас ростовщичество цветёт и пахнет. Только запах от его цветков больно уж ядовитый.

Бюджет страны – что воровской общак,
Тащи, чиновник, из него, тащи.
Пахан, конечно, просечёт, он не дурак,
А ты уж за бугром – ищи тебя, свищи.

И ещё жаль, что в принципе уголовное право предусматривает лишь персональную ответственность. И нет в нём ответственности целого народа или хотя бы определённой части его. Уверен, что в таком случае всех нас запросто можно было бы признать уголовниками за то, как мы организуем свою жизнь, как мы относимся к своему государству, к детям, к старикам, к природным богатствам. Медведь или Лев никогда не отдаст свою добычу на растерзание волкам, гиенам или шакалам. Попробуй только подступись к нему, чтобы оторвать кусочек. Нам же от наших доблестных предков столько добра досталось, а мы сами ведём себя как стервятники.
Теперь о традиционно презрительном отношении к тем, кто реально отбывает или отбыл наказание за совершение преступлений. Откуда оно вообще взялось такое отношение! Ну, когда строили коммунизм и руководствовались соответствующими моральными устоями, ещё более-менее понятно. А сейчас-то кого презирать, когда каждый сам за себя, все против всех и обогащайся, как можешь. Сейчас просто – кому-то повезло, а кому-то нет. В том числе и по факту рождения. И ещё, а кто это решил, что у уголовников что-то ненормально с моралью! В реальной жизни всё совсем не так. Уголовники тоже граждане и о судьбе страны своей переживают не меньше, чем все другие.

– Не лезь к России, успокойся,
И не дыши на нас зловонным ртом!
Ещё хочу сказать тебе при том,
Как говорят у нас на зоне – Бойся!

И так вот ещё, например. Умер мужчина в Омске. С похоронами проблема, последние могилы на кладбище далеко и рядом с болотом. Родственники в растерянности. Вдруг, как по волшебству, объявляются некие молодые люди, которые даром хоронят мужчину у центрального входа на сухом и «престижном» участке. Оказалось, что в далёкой юности, двоюродный брат умершего дружил с парнем, который потом несколько раз отсидел и стал так называемым «авторитетом». Вот этот самый уголовник со стажем обо всём и позаботился. И о дружке-то своём давнем при этом ему ничего не было известно (тот уехал в Калининград тридцать лет назад и тихо работал там простым шофёром), и брата его несчастного он не знал, а просто поинтересовался случайно у кладбищенских, кого это хоронить собираются.
От сумы, как говорят, да от тюрьмы не зарекайся. И не стоит забывать, в какой стране мы живём. У нас всё возможно. Далеко не всегда русский человек – кузнец своего счастья или несчастья. На том и заканчиваю, пожалуй. А, уж коли венцом всех моих подобных эссе является басня, то в данном случае предлагаю такую вот подходящую, на мой взгляд.

Щенок, хозяин и козёл

Чужой козёл
Во двор забрёл.
А под крыльцом щенок ютился.
Пока он на козла глядел,
Тот в огороде всю капусту съел
И удалился.
Хозяин утром очень рассердился:
– Ты почему добро не уберёг!
– Не знаю, – заскулил щенок. –
А вдруг я вас бы разбудил.
Прогнал мужик несчастного щенка,
Поддав пинка.
А через год большой бездомный пёс
Козла того волкам отнёс,
А мужику тому чего-то откусил.
----------
Не в том хозяйская бравада,
Чтобы на улицу прогнать:
Щенков учить и гладить надо.
Хотя, конечно, как сказать.

2022 г.

* * *
21.07.2025 08:39
А.Посохов "Анонимка" (басня)
Александр Посохов


Анонимка
(басня)

Один приличный с виду Лис
Вдруг на Козе худой женился.
Год с лишним прожил – не запился,
Не захирел, не удавился.
Но вот в распутство всё ж пустился.
Да так, что даже змей и крыс,
И тех, стервец, не сторонился.
За то и казус с ним случился.
Отбыв шальную ночь в обнимку,
Пришёл с рассветом он домой.
Жена не спит – подол сырой,
В копыте держит анонимку.
– В чём дело, – спрашивает Лис. –
Плохое что-нибудь в письме?
Коза молчит, ни бе ни ме.
– Ну, что ты плачешь, отвечай.
Не про меня ль бумажка, чай?
Он не ошибся, про него
Всё говорилось в анонимке.
Да всё такое, от чего
Завяли б уши, если б вслух
Мы то письмо прочесть сумели.
Как будто кто-то в невидимке,
А, может, просто козий дух,
Стоял со свечкой у постели.
«Не на того, друзья, насели.
Не так легко меня свалить!» –
Подумал Лис и стал хитрить.
– Ну, что сидишь, пустила нюни, –
С притворным гневом начал он. –
Молчишь, молчи. Всё накануне
Предвидеть надо. Вой и стон
Души моей ты не слыхала.
Конечно, был бы я нахалом,
То я б действительно кутил.
Или б разок-другой побил
Тебя за недостаток страсти,
Потерю чуткости, тепла.
Козла, того б ты обняла,
Не дав сказать ему и «здрасьте».
Меня же, мужа своего,
Ты избегаешь, как напасти.
Вот почему и отчего
Не стал я дома ночевать.
А, чтоб совсем тебя пронять,
Письмо вот это написал.
И вижу – точно в цель попал.
Так что кончай напрасно выть,
Учись как следует любить.
А то взаправду, может быть,
С тоски заделаюсь кутилой…
Коза потом уж так любила,
Что даже рожки надломила.
А муж в порядке лисьих правил
Исправно вновь ей их наставил.

* * *
21.07.2025 08:35
А.Посохов "И снова о женщинах"
Александр Посохов


И снова о женщинах

На днях случайно наткнулся в интернете на портал какого-то провинциального городка. И читаю там, в частности, на форуме о местных мужчинах такое вот откровенное обращение одной из участниц (орфография и пунктуация сохранены): «…разведёнка, содержанка, приспособленка и как только вы не называете женщин! Ну а как вы хотели, не пойму? Прийти на всё готовое к НЕЙ, в ЕЁ квартиру, жить на ЕЁ зарплату, питаться, одеваться и т.д. за ЕЁ счёт? А зачем вы нужны тогда, объясните? Сами мечтаете содержанками быть? Попался мне такой, ничего не принес, ужинать просит, намекает на подарки к праздникам. А сам даже и не собирается работать, кроме самомнения ничего нет. Звоню в обед - изо всех сил старается замаскировать сонный голос, типа встал давно. На вопросы по поводу работы - отвечает ты ничего не понимаешь, не входишь в моё положение, и всё я враг. А мальчику 29 лет. И зачем такие нужны, девчонкам, кто сами хорошо зарабатывают и стремятся жить нормально. Это балласт, а не мужчина, я считаю. Кто считает, что не стоит тратиться на цветы и ухаживать за девушками - так и останется ненавистным всю жизнь. И ничего у вас не будет, уж поверьте. Только нищие считают, что им кто-то что-то должен, а успешные встают утром и едут зарабатывать, а не ноют что не в той семье родились и не в то время. И таких мужчин я уважаю и никогда не перестану восхищаться их силой, упорством, верой и любовью к жизни и окружающим. Милые мои дорогие мужчины, настоящие МУЖИКИ! от лица всех женщин хочу сказать вам спасибо за то, что вы есть. За то что ничего не боитесь, твёрдо стоите на ногах, уверенно идёте вперёд. Рядом с таким мужчиной жизнь становится ярче, от них энергетика совсем другая, они знают что будет завтра - это и есть то, о чём все девушки мечтают. Наши любимые, обожаемые, уважаемые МУЖЧИНЫ! Берегите себя, здоровья вам и успехов во всём!»
Прочёл я это и вспомнил о своей недавней статье «Женщины и мы». Вспомнил и решил снова опубликовать её, добавив басню в тему. Возможно, я как-то чересчур легковесно и односторонне высказался о женщинах?

13.02.2022 г.

Женщины и мы

Был я на Псковщине,
Был на Орловщине,
Был на Тамбовщине,
На Ярославщине,
Был я на Брянщине,
Был на Смоленщине,
Но, где бы ни был я,
Тянет всё к Женщине!

«Мужчина женится для того, чтобы у него была женщина. А женщина выходит замуж для того, чтобы у неё было всё. Но поскольку всего всегда не хватает, то женщина всегда всем недовольна». Это умозаключение из моего рассказа «Печёнка». Надо же, сам себя процитировал!
А вот дальше уже не из моего творчества – просто красивая притча вроде как неизвестного происхождения. Вычитал её на сайте «Притчи.ру».
«Богу явился мужчина и заявил о своей скуке. Бог задумался: «Из чего сделать женщину, если весь материал ушёл на мужчину?» Но, не желая отказывать в просьбе мужчине, после крепкого раздумья Бог сотворил женщину, куда затратил: несколько ярких лучей солнца, все чарующие краски зари, задумчивую грусть луны, красоту лебедя, игривость котёнка, грациозность стрекозы, ласковое тепло меха, притягательную силу магнита — и всё это слепил вместе. Затем для предупреждения приторности добавил: холодное мерцание звёзд, непостоянство ветра, слезоточивость облаков, хитрость лисы, назойливость мухи, алчность акулы, ревность тигрицы, мстительность осы, кровожадность пиявки, дурман опиума — и вдул в неё жизнь. В результате появилась настоящая женщина. Бог подарил эту женщину мужчине, сказав при этом: «Бери её такой, какая она получилась, и не пытайся её переделывать».
И куда нам всем без женщин? Никуда! Они везде и всюду. А надо их переделывать? Надо!

Не сохранить нам русский мир, покуда
Мы наших женщин не вернём оттуда,
Куда их дьявол уволок –
В порок.

Только бесполезно. С Богом не поспоришь и от подарка такого отказаться нельзя, поздно. Да и женщины сами от себя вряд ли откажутся. Тем более, что они все разные.
И живут они в разных местах.

Раньше я не видел грани
Между Пензой и Казанью.
А теперь известно мне –
Где пензючки, а где не.

И ведут они себя по-разному.

– Анки грязи не боятся! –
Заявила Анка.
И устроилась валяться
Возле полустанка.

А обманщицы, каких свет не видел.

Калины веточка
Давно уж вызрела.
А я, как девочка,
Зачем-то взвизгнула.

Ещё ведь и советуют друг дружке.

Ночью мышка шебуршится,
Втихаря за печкой.
Чтобы с фраером ужиться,
Притворись овечкой.

Только не очень получается.

Лиха беда – начало.
Судьба жены горька.
И Манька настучала
На мужа-фраерка.

И умных ухажёров не ценят.

Я совсем не уважала
Башковитых мужиков.
Потому и нарожала
Лишь Иванов-дураков.

Честью своей не дорожат.

Не желая просто спать,
Вышли девки погулять.
Нагулялись, насмеялись –
Утром бабами расстались.

И не предупреждают заранее.

Лев за зеброю бежит,
Волк за зайцем гонится.
А за мной как не спеши,
Счастье не обломится.

Всё принцев ждут и надеются.

Пригласила антиквара,
Вышла в полном неглиже.
Антиквар же из кармана
Вынул яйца Фаберже.

И так далее и тому подобное. И детей-то они не хотят рожать, а потому им безразлично, что будет со всеми нами и страной нашей в будущем. И не исправить нам ничего в нашей жизни, пока не исправятся женщины. И человечество погибнет не от падения бомб, а от падшей женщины. И небо на землю упадёт тоже, наверно, из-за женщин. И с чего это Бог решил, что, если в женщине будет только хорошее, то она окажется приторной! Сам подпортил подарочек, да ещё и черти с дьяволом постарались. Так что не получается пока возведение женщины на царский престол. Скорее она всех нас затянет в духовную пропасть. Стенать по поводу нынешнего нравственного состояния женщин можно сколько угодно.

«На что смотреть, о боги,
На грудь или на ноги?»
«В глаза её смотри, балбес!» –
Услышал я ответ с небес.

А делать-то что? Жалеть и любить их – другого пути для спасения нет. Молиться на них, как на самое чудесное сотворение божье. Не упрекать их ни в чём, беречь и лелеять. Я бы даже так обратился к символическому мужчине: выжить хочешь, тогда относись к женщине, как к сердцу своему.

Без женщин жить на свете можно, но
Без тех лишь, что показывают нам сейчас в кино.
А без домашних, чья стезя –
Быть верной, сильной, терпеливой – жить нельзя.

Забудь, мужик, про какие-то адамовы рёбра. И про другие свои органы в этом плане забудь. Ты один отвечаешь за всё и за всех – за дом, за мать, за детей! Не позорься перед Богом, действуй. А то он возьмёт и заявит о возврате своего подарка в связи с ненадлежащим его использованием.

Решил закрыть глаза мне офтальмолог,
Сказал: «Они вам больше не нужны».
На что я закричал, откинув полог:
«А как же буду видеть я глаза жены!»

А к символической женщине я бы так обратился: с природой своей мужчина всё равно ничего поделать не сможет. Мужчина как лежал, так и останется лежать у твоих ног, какого бы свирепого зверя не изображал из себя при этом. Люби его взаимно и вселяй в него дух победителя.
И завершаю я эту статью, как другие свои, нижеследующей басней.

Бабочка на навозе

Сказала Бабочка родителям своим:
– Чего в селе-то мы сидим?
В столицу надо улетать.
Там гладиолусы, тюльпаны.
Газоны, клумбы и фонтаны.
А здесь всё заросло плющом.
Репейник, правда, есть ещё.
– Ну почему же, – возразил отец. –
Есть одуванчик и чабрец
Есть василёк и зверобой.
– Есть даже хвощик полевой, –
Добавила с любовью мать.
Но дочка уж сама могла летать.
Была она в столице или нет,
Никто доподлинно не знает.
«У скотного двора едва порхает, –
Поведал как-то шмель, сосед. –
Не может до села добраться.
Сидит красавица, боясь мороза,
На куче свежего навоза».
----------
Мораль я изложу тут вкратце:
Не надо бы туда нам лезть,
Где не по нашим силам честь.

2022 г.

* * *
19.07.2025 16:07
Александр Посохов "Огород" (басня)
Александр Посохов


Огород
(басня)

Решили Заяц и Зайчиха
Свой огородишко завесть
(Когда-то ж надо сытно есть).
И завели.
Капуста лихо
Росла у них. Пустой земли
На грядках не видать уж было.
– Боюсь я, как бы не подстыла.
Пора, наверно, убирать.
– Ну, знаешь, это как сказать.
Не торопись, жену послушай.
– А я считаю, коли уши
Мои замёрзли, значит, срок.
– А я считаю, что чуток
Ещё незрел наш урожай.
– Не возражай.
– Не возражай…
Всю ночь проспорили зайчишки.
А утром глядь – ни кочерыжки.
Ну, братцы-кролики-воришки!
----------
Такие вот, друзья, делишки:
Взрастил капусту, должен знать,
Когда и как её убрать.

* * *
17.07.2025 16:24
А.Посохов "Колониальный поэт"
Александр Посохов


Колониальный поэт

Москва
2025


В настоящий сборник вошли рассказы, так или иначе отражающие криминальную тему. Истории и герои разные, но почти все сюжеты основаны на реальных событиях. И в заключении одна итоговая статья на ту же тему.


Колониальный поэт

– Святого привели, товарищ полковник.
– Заводи, только сам постой у двери, мало ли что, – приказывает начальник исправительной колонии своему помощнику. – А сержант пусть за дверью покараулит.
– Я так и сказал ему, – отвечает капитан.
– Ну, на кой бес я тебе понадобился? – обращается полковник к вошедшему заключённому. – Всё ведь уже решено, документы твои вот они на столе.
– Я оду хочу написать. На злобу дня, так сказать.
– Зачем?
– Затем, что они на нас накладывают, а мы на них наложим. Они экономически, а мы поэтически.
– Кто и чего накладывает, говори толком?
– Америка на нас санкции накладывает.
– Прямо на тебя, что ли? А ты, капитан, не хихикай там, стой смирно.
– Да не обращайте вы на него внимания, гражданин начальник, пусть лыбится, молодой ещё.
– Вот ты ещё будешь указывать мне, на кого внимание обращать. Старик нашёлся. Отойди от стола. Тебе десять лет не хватило, что ли? Припёрся, понимаешь, ровно за неделю до освобождения.
– Так я на прощание колонию вашу прославить хочу.
– Ну прославляй, кто тебе мешает?
– Так мне четыре дня без работы надо и пачку бумаги. По замыслу ода большая должна получиться. Ни дня без строчки.
– Скажите пожалуйста, замыслы у него ещё какие-то. Ну хватит ржать, капитан! Вот разжалую в рядовые, будешь знать.
– Правильно, – одобряет Святой.
– Опять указываешь! Так ты поэт, что ли?
– Самый настоящий. Даже в Российской государственной библиотеке книжка моих стихов имеется. Можете проверить.
– Как, в Москву съездить?
– Никуда ехать не надо. Я сейчас напишу реквизиты, а капитан посмотрит в интернете.
– Пиши.
Святой начеркал чего-то на подсунутой полковником бумажке, капитан взял её и удалился в приёмную.
– Так, пока он там ищет, расскажи-ка мне лучше другое. Зачем ты всё-таки попа на тот свет отправил?
– Да он сам отправился. У меня как раз в этот момент нимб над головой засветился. Поп увидел его, рот открыл от удивления, крестом осенил себя и грохнулся на пол.
– Ты кому-нибудь рассказывал об этом?
– Всем рассказал.
– Так вот почему у тебя прозвище такое. А лампадку старинную зачем спёр?
– Для интима. Меня же попова дочка там в укромном месте ждала. Я к ней и пришёл. На паперти в пасху договорились. Представляете, церковь замшелая, иконы скорбящие, тишина гробовая и лямур в полумраке! В вашей жизни наверняка ничего подобного не было.
– Всё везде было.
– И на вышке охранной?
– Скажи ещё на колючей проволоке. Дальше давай.
– А что, оригинально. Пробираюсь я, значит, по алтарю к дочке, а тут батюшка её иконостас раздвигает и смотрит на меня.
– А к ней-то ты пробрался?
– Разумеется. Она уже лежала там в специальном закутке ко всему приготовленная, в чём мать поповская родила. Ну точно кающаяся Магдалина перед грехопадением. На белой простынке, волосы у неё…
– Разрешите?
– Входи, капитан, вечно ты не вовремя. Показывай.
– Так, – читает полковник вслух выписку из интернета. – Избранные стихи, автор такой-то, издательство такое-то, шифр хранения такой-то, международный стандартный книжный номер такой-то. – А ты, Святой, и на самом деле поэт, официально.
– Да, я всемирно известный колониальный поэт.
– В телогрейке, – добавляет капитан.
– Тогда ладно, – говорит полковник. – Хрен с тобой, пиши! Даю тебе четыре дня, на работу можешь не выходить. А оду положишь мне лично вот сюда. До меня никому её не показывай. Понял?
– Понял.
– А теперь дальше. Пусть капитан тоже послушает.
– Так вот я и говорю, волосы у неё водопадом растекаются, грудь вулканами поднимается…
– Как на Камчатке? – перебивает без разрешения капитан.
– Действительно, Святой, давай без этих подробностей, – ворчит полковник. – Про деву Марию я уже слышал.
– Про Магдалину.
– Да какая разница.
– Ну вы, гражданин начальник, даёте! Может, тогда и дьявол с ангелом одно и то же?
– Может быть.
– Ну, как хотите. Так вот, она трясётся вся от страсти порочной, а я не могу. И лампадка интимная не помогает.
– Чего ты не можешь, трястись?
– Ребёночка не могу сделать.
– Как так, тебе же всего двадцать пять лет было? Ну ты урод!
– Хуже, бычара с мочалом. Был бы тогда серп рядом, я бы точно себя кастрировал.
– Успеешь ещё. А поп, значит, в это время мёртвый лежит? А, если девка в закутке тёмном была, чего ж она призналась на суде, что сама видела, как ты отца её за бороду по престолу возил.
– Да какая там борода, в носу и то больше волосинок бывает. А вы бы на её месте что сказали, если бы с вами такое произошло? Она же попёнка гениального от меня хотела родить. А не вышло. Вот она и решила отомстить мне за грёзы несбывшиеся.
– Так, погоди маленько. Давай полюбуемся, как капитан от смеха давится, лопнет сейчас.
– Товарищ полковник, но Святой кого угодно рассмешит. Весь контингент об этом знает.
– Тогда всё. Проводи его и распорядись там насчёт освобождения от работы и бумаги. Всё равно оставшиеся дни проку от него, как от солдата перед дембелем. А так хоть ода какая-то останется. Знать бы ещё, с чем едят её.

Прошло четыре дня. Тот же кабинет начальника исправительной колонии и те же лица.
– Никому не показывал?
– Да боже упаси.
– А то перепишут ещё и за своё выдадут. Давай сюда.
Святой вынимает из кармана телогрейки скомканную бумажку, сам разворачивает её и кладёт на стол, как и было указано.
– Не лезь к России, успокойся, – читает полковник с выражением. – И не дыши ты на неё поганым ртом. Ещё хочу сказать тебе при том, как говорят у нас на зоне, бойся! – Что это?
– Обращение к Америке.
– И всё?
– Всё.
– Грандиозно! Ты чего-нибудь понял, капитан?
– Понял, товарищ полковник. Это четверостишие такое.
– Точно, – подтверждает Святой. – Ни дня без строчки, как обещал.
– Да я с тобой знаешь, что сделаю за такое фуфло!
– Знаю. Ничего не сделаете. Поздно уже и засмеют ведь. Капитан вон снова хохочет. Да и вы тоже улыбнитесь и дело с концом. Не поэт я никакой. Вот только эти строчки и сочинил вчера. Да и вообще я прошлый раз просто дурака валял, на ходу всё придумывал. И про нимб, и про лампадку, и про серп. И кликуху такую мне ещё в школе дали. Потому, что я слово свататься через я написал.
– А как же сборник стихов в библиотеке?
– Это правда. Тут такая история, гражданин начальник. Когда-то на Арбате я с одним нищим поэтом познакомился. Хотя в поэзии он вообще ни бум-бум. Кстати, на вас чем-то похож, брови такие же хмурые.
– Ну ты посмотри, Святой, у капитана опять рожа улыбается!
– Вы только не наказывайте его. Подчинённых с чувством юмора нельзя понижать в должности.
– Поучи ещё.
– Короче, бабок у этого чмошника не было, а у меня были. Вот я и купил у него право на издание его стихов под своим именем. Правда, редактор честно предупредила, что это не стихи, а муть голубая. Но за деньги у нас любой отстой напечатают. Подумал я тогда, а вдруг пригодится. И надо же, как в лужу глядел.
– Ладно, проехали. А чем ты четыре дня занимался?
– В порядок себя привёл, побрился, помылся, отвальную с кем и как надо организовал.
– Да знаем мы, – замечает капитан.
– Ну, и весточку ещё на волю передал.
– Дочке поповской?
– Ага, как раз. Это же она подставила меня. А отца её религиозного я пальцем не трогал. Он уже лежал на полу кем-то по башке тюкнутый. А я, как дурак, нарисовался там по зову природы. Шерше ля фам, короче. Только фам эта мокрой крысятницей оказалась. Приход в области, а ей в центре Москвы захотелось жить. От отца, который был против, избавилась, денежки молебные присвоила и в столицу перебралась.
– Вот такие шалавы и едут туда. Совсем бабы от рук отбились. А ты как считаешь, капитан?
– Так точно, отбились, товарищ полковник! Не знаешь, как и прибить их обратно.
– Ладно, Святой, проваливай. Сам знаешь куда. На свободу с чистой совестью. А стишок у тебя злой получился, пусть думает.
– Ладно, гражданин начальник, желаю вам на пенсию выйти без происшествий. А помощнику вашему до полковника дослужиться. Только людей зря не обижайте.

* * *


Медвежатник

Было это в начале восьмидесятых минувшего столетия. Окраина большого промышленного города на Урале. Встречаются в трамвае двое: один в чёрном пальто и шляпе, другой – в военной форме. Оказалось, оба росли в одном районе, учились в одном ремесленном училище, но не видели друг друга лет двадцать.
– Слушай, последний раз мне о тебе сообщили, что ты будто в Москву перебрался, москвичом стал, мать твоя тоже уехала, и ни слуху о тебе, ни духу, – это тот, что в военной форме, сказал.
– А я о тебе последний раз узнал, что тебя прямо с танцев на пятнадцать суток запрятали, из бокса попёрли, – а это уже тот сказал, что в пальто и шляпе.
– Всё, выходим здесь. У меня тут служба рядом. Зайдём, я задачу поставлю и поедем ко мне домой. Такую встречу отметить надо. Посидим, повспоминаем.
Тот, что в пальто и шляпе, возражать не стал, и оба, выйдя на остановке, направились к стоящему неподалёку перед высоким забором с колючей проволокой одноэтажному зданию с охранной будкой и табличкой, указывающей номер ИТК.
Зашли. Навстречу две женщины взволнованные. Видно, что просто гражданские сотрудницы.
– Товарищ майор, у нас ЧП. Ключи потеряли.
– Какие ключи?
– От общего сейфа.
– Ну вот, я же говорил, что у вас в одном месте ветер, в другом дым. Ладно, я вот друга детства встретил, а то я б вам сейчас устроил тут. По задницам обеим надавал бы как минимум. Зовите Медвежатника.
Минут через десять в дверь с другой стороны здания в сопровождении охранника вошёл невзрачный такой пожилой мужичок в арестантской одежде.
– Видишь сейф в углу?
– Вижу, обычный конторский ящик.
– А открыть мы его сами без ключа не можем. Так что давай, исполни номер. И побыстрее.
– А досрочку подпишите?
– Я тебе баланду отсрочу на недельку, хочешь? Открывай, говорю!
– Не могу, гражданин начальник, забыл всё.
– Так, дамы, покиньте кабинет, и ты, ефрейтор, тоже. У нас тут сейчас сеанс гипноза будет происходить по восстановлению памяти.
Женщины и охранник вышли. Майор привычными движениями начал расстёгивать портупею.
– Погоди, так нельзя, – остановил его человек в пальто и шляпе. – Дай я ему пару слов на ушко шепну.
Сразу за этим, не дожидаясь разрешения, он подошёл к Медвежатнику и очень тихо сказал ему что-то.
Мужичок мгновенно приободрился, уверенным тоном потребовал отвернуться, пошурудил чего-то там возле сейфа, и дверка открылась.
– Принимайте работу, гражданин начальник. А про досрочку забудьте. Я ни о чём не просил, это шутка такая.
– Ефрейтор, зайди, – крикнул майор. – Забирай его.
Спустя час друзья детства сидели за столом на маленькой кухне в хрущёвском доме и пили водку.
– Так чего ты сказал Медвежатнику, признавайся? Он из блатных, кого попало слушать не будет.
– Да просто попросил по-человечески. Не бери в голову…
Посидели, повспоминали. На прощание обнялись. Догадался начальник колонии для заключённых или нет, что тот, кого он встретил через много лет и кого в гости пригласил, является самым что ни на есть авторитетным вором – неизвестно.
Чего только на Руси не бывает.

* * *


Голова

В просторном кабинете ГУ МВД России по Москве – генерал полиции, полковник из СК, сотрудник ФСБ в штатском, майор с протокольной папкой в руках и капитан со студийной видеокамерой на плече. Напротив стоит пожилой импозантный мужчина лет семидесяти, в дорогом костюме, коротко подстриженный, абсолютно седой, но с крепкой спортивной выправкой и с уверенным спокойным взглядом. Без охраны и без наручников.
– Назовите вашу фамилию, имя и отчество, – обратился к мужчине офицер с папкой.
– Иванов Иван Иванович.
– Скажите, вы являетесь вором в законе?
– Я гражданин Российской Федерации.
– Извольте отвечать прямо на поставленный вопрос, – потребовал полковник из следственного комитета.
– Прямого ответа на кривой вопрос быть не может.
– Тогда спрашиваем так, как записано в уголовном кодексе, – снова заговорил майор. – Вы занимаете высшее положение в преступной иерархии?
– Никакого положения ни в какой епархии я не занимаю. Отвечаю так, потому что знаю, что такое епархия.
– Не надо, Иван Иванович, – вмешался генерал. – Это не смешно. Вы же понимаете, что участвуете в необходимой процедуре.
– А я не шучу, – с серьёзным видом возразил мужчина. – Я просто не понимаю, почему вы не спрашиваете меня, занимаю ли я высшее положение в сообществе голубятников, например. Или в другом объединении людей по интересам, да тех же любителей орхидей. Вы вначале объясните, что это такое преступная иерархия, а потом спрашивайте.
– А мы думали, что ни в каком толковании закона вы не нуждаетесь. Поскольку сами имеете юридическое образование и общаетесь со многими специалистами в этой сфере.
– Именно потому и нуждаюсь. Уж растолкуйте, пожалуйста. Только повразумительнее, как это делали в советские годы. Тогда некоторые рецидивисты признавались по суду особо опасными преступниками с соответствующими негативными последствиями в случае чего. И всё. За сам такой статус людей не сажали. А уж за положение в иерархии тем более, будь ты хоть трижды вором в законе, как вы выражаетесь. Получается, коммунисты грамотнее и гуманнее были.
– Не обращайте внимания, майор, – заметил полковник. – Продолжайте.
– Ваша кличка Голова?
– Нет уж, так не пойдёт, – опять возразил мужчина. – Это кто же, когда и на каком основании признал некие абсолютно неформальные отношения в среде заключённых преступными, а негласно установленную в ней внутреннюю иерархию уголовно наказуемой! Даже теоретически это ни в какие правовые ворота не лезет. Выходит, что уважаемого голубятника или орхидейщика тоже можно закрыть. Стоит только признать иерархию в их среде преступной, а их положение высшим. Хотя преступников среди них вы вряд ли найдёте. А вот в чиновничьей иерархии сколько угодно.
– Так вы будете отвечать на вопросы или нет? – спросил генерал.
– На первый вопрос обязательно отвечу, как надо, а то люди не поймут, – согласился мужчина. – Хотя вы и так давным-давно про меня всё знаете. Я ведь ещё с прошлого века прохожу у вас чуть ли не главным. Только про кличку не надо, майор. Клички собакам дают. Короче, давайте сначала. А ты, капитан, не дрожи и снимай красиво, как в Голливуде.
– Скажите, вы являетесь вором в законе?
– Да, я вор.
– В законе?
– Я всё сказал.
– Нет не всё, – вмешался человек в штатском. – К нам поступили сведения, что в Екатеринбурге…
– Я могу быть свободен, товарищ генерал? – слова фээсбэшника повисли в воздухе, будто он и не произносил их вовсе.
– Пока да. То, что надо, мы зафиксировали.
– Ну, слава богу, хоть я и атеист, – сказал мужчина и направился к выходу.

* * *


КГБ в деле

Прошло полгода со дня гибели жены полковника, который служил в закрытом авиационном городке недалеко от Москвы. Её, заведующую местной сберкассой, сожгли вместе с любовником в деревянном домике на окраине районного центра. Трупы обоих так сильно обгорели, что установить точно, кто есть кто, было почти невозможно. Женщину опознали только по некоторым деталям украшений, одежды и обуви. Кому понадобилось совершить это чудовищное злодеяние, осталось загадкой. Достоверно доказано было лишь то, что это поджог.
– Разрешите прикурить? – обратился к полковнику мужчина в клетчатой шляпе. Прикурил и присел рядом на широкий подоконник первого этажа здания столичного Военторга. – Обратно тоже на электричке? – Полковник молча поднялся и хотел было зайти в магазин, где простаивала в очереди за дефицитными шмотками давняя его подруга Анфиса. – Куда же вы, Роман Алексеевич? – задержал его голос незнакомца. – Нам обязательно надо поговорить.
– О чём? – обернувшись, спросил полковник.
– О том, что на самом деле произошло с вашей женой. Она жива и передаёт вам привет.
– Вы кто и что вам нужно?
– Да вы садитесь. Нам нужны документы по оптическим приборам для вертолётов, которые вы испытываете. Мы знаем, что подлинники в Свердловске, куда вы частенько наведываетесь. Передадите нам копии, и мы вернём вам жену. Любовница ваша будет, естественно, против, но тут уж ничего не поделаешь. Мы знаем, что жену вы любите больше. Тем более, что она вам не изменяла. И дети будут рады чудесному воскрешению мамочки.
– Где она сейчас?
– В Европе, Роман Алексеевич. Куда и вы со временем сможете всей семьёй перебраться, если согласитесь с нами сотрудничать.
– Я подумаю об этом, – произнёс полковник. – Только подумаю. Но при одном условии. Если вы мне расскажите, кто там сгорел в доме?
– Не переживайте, никого живьём мы не сжигали. Подходящие тела мы просто купили в морге. У вас ведь тоже всё продаётся.
– А зачем вообще нужен был этот крематорий?
– Чтобы вашу жену не искали.
– Хорошо. Как с вами связаться?
– Через неделю наш человек сам вас найдёт.

Часа через два после этого разговора на улице директор Военторга передал сотруднику Комитета государственной безопасности записку, в которой некий полковник настаивал на оперативной встрече. Записку принёс в кабинет директора какой-то мальчик, сказав, что об этом попросил его дяденька военный.

Прошла неделя. Встреча с «их человеком» состоялась. А ещё через несколько дней полковник получил приказ срочно выехать в Свердловск для получения очередного экземпляра сверхсекретного изделия. Никто в мире не придумал ещё тогда такую оптическую установку на вертолёты, которая обеспечивала бы точный обзор и фотосъёмку, независимо от манёвра и стрельбы боевой машины. На заводе дополнительно к оборудованию полковнику вручили пакет соответствующей технической документации, чего раньше никогда не делали.

Далее события разворачивались следующим образом. Обмен жены на фотоплёнку с копиями состоялся в парке Горького. По легенде, какую придумали за кордоном на случай явления с того света жены полковника, её похитили, ограбили, избили и бросили в речку. Короче, всё, как в современном кино: ударилась головой, потеряла память, вылечил похожий на лешего знахарь и прочая ахинея.
– Ну, ты молодец, Рома, – похвалила его жена, когда поздно вечером, уложив детей спать и слегка успокоившись, они мирно устроились за столом на кухне. – Я всё время верила в тебя. Настоящий русский полковник Родину не предаёт. А с запиской ты здорово придумал.
– А ты откуда знаешь? – удивился полковник.
– Я всё знаю, – призналась жена. – Я ведь там долго упиралась. А после того, как со мной побеседовал наш человек из британской разведки…
– Погоди, ты же сказала, что была в Амстердаме?
– Правильно, а служба английская. Так вот, когда Гарри, ой, он же просил не называть его, объяснил мне суть операции, я стала делать вид, что устала, хочу домой и на всё согласна.
– Получается, ты была в курсе того, что здесь со мной происходит?
– Конечно, – снисходительно улыбнулась супруга. – Я даже знаю, что тебе какую-то Анфису подсунули для правдоподобия.
«Ну и дела! – воскликнул про себя полковник. – Контора и здесь всё предусмотрела. Невидимый фронт важнее личного. А я-то думаю, куда она исчезла, чертовка, почему больше не звонит и не требует расписаться?»

Контора не только это предусмотрела. В результате операции, разработанной и проведённой агентом Гарри, КГБ получил кучу возможностей и преимуществ. Вскоре жену полковника устроили старшим бухгалтером в Промимпортторг в расчёте на то, что в Амстердаме этим непременно заинтересуются. И не ошиблись. Полковник тоже не остался без дела. Лубянка регулярно получала от него донесения о тайниках, шифрах, связях и прочих шпионских прибамбасах. А документы, благодаря которым он вернул жену, оказались на одну тысячную липовыми. И заключалась эта одна тысячная в маленьких неточностях по монтажу прибора и полировке особого вида стекла, неизбежно приводящих к вибрации и замутнению обзора.
Длилось такое «сотрудничество» с британской разведкой лет пятнадцать. До развала Советского Союза точно. А дальше, не знаю.

* * *


Перстень с трефовым крестом

Живёт Колька с матерью в двухэтажном доме довоенной постройки. Во дворе у него своя голубятня, которую он соорудил сам, как смог. Стоит он возле неё, загоревший, без майки, на ногах сандалии, на голове простенькая тюбетейка. А на плече у него птенец голубя, чёрный с белым хвостом. Нажевав зерна, Колька подкармливает голубёнка прямо изо рта. Птенец жадно и смело подставляет к его лицу клюв за очередной порцией.

Тёплый осенний день. Колька в школьной форме шугает голубей и наблюдает за их полётом. Через какое-то время вся стая дружно опускается на захват голубятни. Но один чёрный голубь с белым хвостом отделяется и садится на плечо своего юного хозяина. Это Цыганок – такое имя придумал ему Колька ещё летом. Мать Цыганка поймал ястреб. Поэтому Колька и вырастил его сам. И теперь, по мнению соседей по дому, взрослый голубь так выражает ему свою благодарность.

Демонстрация в центре города в честь праздника Великого Октября. Колонны школьных коллективов направляются к высокой монументальной трибуне с памятником Ленину напротив здания Горсовета. В одной из колонн идёт Колька. Перед самой трибуной он, расстегнув тёплую куртку, достаёт Цыганка и, когда раздаётся «Да здравствуют пионеры и школьники! Ура, товарищи!», под общее ликование одноклассников выпускает его из рук. Голубь, хлопая крыльями, устремляется в небо над людским потоком.
– А он вернётся домой? – спрашивают наперебой ребята.
– Конечно, – уверенно отвечает Колька. – Через полчаса. А был бы почтовым, минут за десять долетел бы.

Зимний вечер, морозно. Колька один дома.
Стук в дверь. И сразу без приглашения входит пожилая соседка по подъезду, заглядывает на кухню и спрашивает:
– А где мать?
– Папку встречать уехала.
– Из тюрьмы, что ли? – Колька в ответ утвердительно кивает. – Ну, теперь начнётся у вас. Как бы он сразу чего худого не наделал, такие на свободе жить не умеют. Ты, Колька, пример с него не бери, – предостерегает соседка.

В квартиру заходят мать и отец. Колька с удивлением смотрит на то, во что одет отец – серая телогрейка, серая шапка, серые штаны, серые кирзовые сапоги. Отец, крепкого телосложения мужчина, легко приподнимает сына и прижимает к себе. В момент, когда отец обнял его, Колька с незнакомым до этого ощущением почувствовал щетину на небритом отцовском лице и разглядел ещё у него наколку на безымянном пальце левой руки – перстень с трефовым крестом.

Возле сарая в компании каких-то мужиков, пошатываясь, стоит пьяный Колькин отец.
– Сейчас я вам его достану, – говорит он мужикам, подставляя лестницу к крыше сарая, на которой возвышается Колькина голубятня. Спускается он уже с Цыганком и на показ расправляет ему хвост и крылья. – Ну, где вы ещё такого найдёте, чистокровная бабочка. Ящик столичной и он ваш. Так что берите, пока я добрый.
– А почему голубятня без замка? – удивляется один из мужиков.
– А зачем её закрывать, – с ухмылкой отвечает отец Кольки. – Мне сами несут, а не тырят у меня. И ты, если скажу, сам принесёшь сюда всех своих птичек. И водки поставишь, сколько потребую.
Мужики в нерешительности о чём-то шушукаются между собой. По выражению их лиц видно, что они уже окончательно поняли, с кем связались, и что за тип предлагает им купить хорошего голубя.
В это время, вернувшись из школы с полевой сумкой через плечо вместо портфеля, к сараю подбегает Колька.
– Отдай, это же мой голубь, – испуганно просит он отца.
– Да ты кто такой! – возмущается отец, и взгляд его и без того почти всегда угрожающий, становится откровенно свирепым. – Здесь всё моё!
– Ну, пожалуйста, папа, отпусти его, ему же больно.
Колька виснет на руках у отца и пытается освободить Цыганка.
– Пойдём мы, – говорит другой мужик в явном смятении от происходящего.
– Да на, забирай своё сокровище! – кричит пьяный отец и в ярости на глазах у сына, широко размахнувшись, с силой бросает Цыганка на снег. Голова птицы при этом остаётся у отца в сжатой ладони. И опять этот перстень с трефовым крестом.
Колька замирает на мгновение, не веря в то, что произошло, и затем кидается к ещё трепещущему в агонии тельцу голубя.
Мужики быстро и молча уходят.

Утром на кухне протрезвевший отец, нервно погасив папиросу о край батареи, подходит к Кольке, обнимает его и просит прощения:
– Пьяный я был, ничего не помню. Сам же ещё сказал тебе, чтобы голубятню не закрывал. Может, замок и остановил бы меня. Хотя вряд ли. Ну, прости ты меня. Если хочешь, у тебя самые лучшие голуби будут. А хочешь, я научу тебя драться. Пока я жив, ни один фраер тебя не тронет. А потом сам себя защищай. Бей первым ногами, ноги сильнее. А, сграбастают, зубами рви. Никого не жалей и ничего ни у кого не проси. Могу ещё в карты научить играть. В жизни всё пригодиться может.
Колька по-детски плаксиво, вытирая глаза кулаком, всхлипывает и говорит:
– Такого, как Цыганок, больше не будет. Я его за сараем похоронил. Только ямка неглубокая, снега много и земля мёрзлая. Недавно совсем мамка тебя привезла, а ты вон уже чего наделал. Никогда тебе этого не прощу.
Видно, что отец очень переживает, искренне раскаивается, но не знает, как ещё утешить сына.
– Кончай скулить, – снова закурив, говорит отец. – Ты мой сын. А, значит, умный и сильный. Распустил нюни, как баба. Всё, забыли. Марш в туалет, вытри слёзы и высморкайся, как следует.
Через месяц отца снова забрали. И больше Колька никогда его не видел. Сгинул бесследно.

Николаю Сергеевичу уже за восемьдесят. Отца он давно простил, понимая, что не из каждого беспризорника тогда академики получались и не каждому бывшему москвичу въезд в Москву запрещали. Со временем он вспоминал об отце всё реже и реже. А вот перстень с трефовым крестом так и маячит у него перед глазами. Он даже сам хотел когда-то набить себе похожий. Но знающие люди предупредили, что с такой незаконной наколкой без пальца остаться можно.

* * *


Слушается дело

Слушается дело по обвинению некоего гражданина в публичном оскорблении представителей власти. Судья, молодая пышнотелая женщина, похожая на гостеприимную супругу богатого русского помещика, спрашивает у обвиняемого:
– Вы знали об ответственности, предусмотренной уголовным кодексом за такое преступление?
– Догадывался, – отвечает ни на кого из великих писателей не похожий гражданин, седой как лунь, колени согнуты, на трость опирается.
– С учётом того, – продолжает судья, – что в зале присутствует невесть откуда взявшаяся многочисленная публика, прошу вас, прочитайте вслух частушку, которая, по мнению указанного в деле государственного органа, оскорбляет двух известных на всю страну метеорологов. Только фамилии их не называйте, а обозначьте просто буквами.
– Пожалуйста, – говорит обвиняемый и декларирует:

Холода не хилы –
Полный произвол:
Вэ, вэ, вэ – на вилы!
Тэ, тэ, тэ – на кол!

– А теперь объясните, – требует судья, терпеливо выждав, когда публика наконец отхихикается. – Как вам, пожилому образованному человеку, пришло это в голову?
– Да мне много чего приходит, – пожимает плечами старик. – Сидел я тогда дома, в Переделкине, мороз жуткий, помните месяц назад, на улицу не выйдешь, вот и сочинил такую невинную частушку. И тут же выложил её в интернет. А почему бы и нет. Дураку ведь понятно, что замечательные наши метеорологи ни при чём. Они, что ли, виноваты в плохой погоде. И наказание для них нарочито средневековое, для смеха придуманное. А вообще, ваша честь, должен заметить, без лишней скромности, что частушки мои и басни давно уже живут своей жизнью независимо от меня. С ними артисты на видео и по телевизору выступают, на разных сайтах их предостаточно. А по басням моим даже экзамены сдают в учебных заведениях и при поступлении в театральные институты. И никто никогда за много лет ни разу не обиделся на мои шутки и сатиру.
– Суду известно об этом, – подтверждает судья. – У нас была возможность подготовиться к делу. – И удаляется в совещательную комнату, едва не зацепившись широкой мантией за дверную ручку.
Через полчаса судья возникает снова и оглашает постановление:
– В связи с полным отсутствием чувства юмора у отдельных сотрудников государственного органа уголовное дело в отношении автора частушки про Вэ, вэ, вэ и Тэ, тэ, тэ прекратить.

* * *


Топорик Раскольникова

Пришёл Раскольников к старухе-процентщице, чтобы убить её. А она и говорит ему, кряхтя и кашляя:
– Ты топорик-то положи на комод, чего ты его держишь под пальто. Ты же не царь Пётр и не мужик, чтобы с топором ходить. Уронишь ещё на ногу себе. Я ведь всё равно знаю, зачем ты пришёл.
– Ну, коли знаете, тогда я лучше его обратно за дверь в каморку к дворнику положу, – тихо произнёс Раскольников. – Я его и в самом деле едва держу, не ел ничего уже несколько дней. Вчера, правда, один банан откушал.
– Нет, – решительно возразила Алёна Ивановна, – Положи топорик аккуратненько на комод. И никого вообще убивать не надо. Ни меня, ни Лизавету.
– Ой, спасибо, бабушка! – обрадовался Раскольников. – А то я и вас и себя загубил бы, проверяя, тварь ли я дрожащая или право имею.
– Какая я тебе бабушка! – возмутилась несостоявшаяся жертва. – Я ещё даже не на пенсии. Ждала, что в пятьдесят пять выйду, так нет, не получается, до шестидесяти теперь тянуть надо. Как овдовела, так на проценты и живу. Тебе вот по блату процентов десять могу скинуть.
– На что?
– Квартира нужна?
– Ещё как нужна, Алёнушка Ивановна! – взмолился Раскольников. – Главное, помочь некому. Мать у меня давно пенсионерка и сама чуть милостыни не просит. Сестра, кандидат наук, в гувернантках таскается. А я на Сонечке жениться хочу. Ну не ехать же мне на Дальний Восток, где обещают бесплатно гектар земли дать.
– В ипотеку пойдёшь? – сверкнув хитрыми глазёнками, спросила жадная процентщица. – Нехристи в банке тебе ничего не дадут, ты безработный, а я дам. Без справки о доходах и поручительства.
– А просто в рассрочку без процентов и закладной нельзя? – поинтересовался Раскольников. – Вроде как по знакомству. Тогда бы вы мне действительно помогли. А так грабёж и вымогательство получается.
– Нельзя, – прошипела Алёна Ивановна. – Я же частница и без процентов помру. Пусть государство тебе помогает, это его забота. А я никого любить не обязана и сама зарабатывать не хочу. Для меня вы все, голодранцы, источник наживы. И притворяться добренькой я не собираюсь.
– Ладно, – обречённо вздохнул автор безумной идеи очищения общества от ненужных людей. – Уж лучше в ипотеку, чем на каторгу.
– Да, выбор у всякой твари маленький, и прав почти никаких, – откинув назад жиденькую косичку, глубокомысленно заключила молодая ещё по нынешним временам старуха. – Двадцать пять процентов по году на сорок пять лет, как раз до моего столетия. Устроит?
– Устроит, – согласился Раскольников, почувствовав лёгкую дрожь от предлагаемых условий. – Деваться мне так и так некуда.
– Тогда пиши расписку, – и Алёна Ивановна полезла в верхний ящик комода за бумагой. – А топорик с отпечатками твоих пальчиков я в Лондон на аукцион свезу.

* * *


Карл Маркс и семечки

Москва, 2000 год, конец сентября. Запущенный дворик между хрущёвками. К открытому подъезду торопливо подошла ладненькая старушка в голубой косынке. А на лавочке сбоку сидит дед с ухоженной бородой и усиками.
– Передохни тут маленько, – предложил он ей. – Откуда такая заполошная?
– С остановки трамвайной, – ответила соседка, присела рядом и живо запричитала. – Ой, что было, что было! Как же они лупцевали друг друга! Семечки мои раскидали и давай драться!
– Да кто они-то?
– Бандиты проклятые. Вчера одни пришли, сказали, нам платить будешь за то, что семечками на нашей остановке торгуешь. Сегодня другие пришли и то же самое говорят, стращают ещё. Только уйти хотели, так первые заявились и как давай меж собой собачиться, мат-перемат, глазищами зыркают, кулачищами машут, стаканчик разбили, а я бежать. Жалко, мешок там оставила.
– Э-э-х, прав был, Карл Маркс, – произнёс сосед обречённо. – Учили нас, дураков, учили научному коммунизму, а мы всё не верили и понимать не хотели. На том и стоит капитализм, чтобы народ обдирать. За такую обдираловку они кому угодно глотку перегрызут. Какая там драка на остановке, они и настоящую войну замутить могут, хоть у себя, хоть между странами. А мы для них кто, те же семечки, пнут по мешку и рассыпят, как мусор.
– Пойду я, – вздохнула старушка. – Таблетки от давления принять надо.

* * *


Всё по блату

Январь. Утро. Звонок в квартиру. Карзуев открывает дверь и видит полицейского.
– Здравия желаю! – говорит молоденький лейтенант и представляется. – Я ваш новый участковый. А вы Никита?
– Так точно.
– Вам повестка.
Карзуев, не закрывая дверь, читает вслух – явиться в отдел МВД России по Восточному административному округу... и спрашивает:
– А в качестве кого и когда?
– Не могу знать, – отвечает участковый. – А явиться вы можете в удобное для вас время, так и велели передать.
– Ладно, – говорит Карзуев. – Зайду сегодня после работы. Но не раньше шести.

Карзуев в здании полиции по указанному адресу. Из комнаты дежурного навстречу ему выходит подполковник и протягивает для приветствия руку. Карзуев с явным недоумением всматривается в его лицо.
– Да я это я, – улыбается подполковник. – Дядька твой, дядя Серёжа, если помнишь. Меня недавно в Москву перевели.
– Теперь вспомнил, – говорит Карзуев. – Вы к нам лет десять назад из Новосибирска приезжали. Тогда здравствуйте! Не знаю, как и обращаться.
– Давай без церемоний, – предлагает подполковник и садится вместе с племянником на диван в комнате дежурного. – Это я тебя вызвал. Захотелось от тебя самого узнать, как живёшь, чем занимаешься? Хорошо, что ты сегодня зашёл, я как раз сам дежурю, больше некому. Все в разъездах и на заданиях, время сейчас такое в столице. Ну, рассказывай.
– А чего рассказывать, – пожимает плечами Карзуев. – В армии отслужил, образование получил, жены и детей нет. Всё.
– Да, очень содержательно, – с ухмылкой подытоживает дядька. – А я ведь тебя не просто так пригласил. Я позвонил сестре, и она доложили, что ты юридический окончил, а по специальности не работаешь. Вот я и решил предложить тебе работу у нас.
– По блату, что ли?
– По-родственному, – уточнил подполковник. – Офицерское звание и капитанскую должность я тебе гарантирую. Ну, как?
– Премного благодарен, но вынужден отказаться, – не задумываясь, отвечает Карзуев. – Нет, правда, спасибо, но согласиться никак не могу.
– Почему?
– Характер у меня не для органов.
– Что ты имеешь в виду?
– Дерусь часто. Да ещё здоровый, как бык, сами видите. Говорю вам об этом, как человеку закона. Нельзя мне оружие доверять. Тем более по блату. Вам же потом за меня отвечать придётся.
– Ты серьёзно или прикалываешься?
– Серьёзно, конечно. Из армии пришёл, мать плачет. От радости, говорит, что ты там никого не прибил. Так что вы уж как-нибудь без меня искореняйте.
В это время по рации сообщают о происшествии. Рация работает с помехами и непонятно, то ли ограбили, то ли ранили кого-то в каком-то магазине.
– Извини, мне на выезд, – внимательно ещё раз прослушав оперативную информацию, говорит подполковник, быстро поднимается этажом выше, тут же возвращается с девушкой в погонах, усаживает её на место дежурного и приказывает: – Остаёшься за меня, будь постоянно на связи.
– Может, поможешь, Никита? – просит он племянника уже на улице. – Поедем со мной. Сам же признался, что подраться любишь.
– Неохота, дядя Серёжа, – отказывается Карзуев. – А что за магазин?
– Супермаркет на Вешняковской.
– О-о, тогда поедем. У меня там знакомая директором работает, учились вместе. Снабжает меня иногда чем-нибудь вкусненьким. Тоже по блату.

У входа в супермаркет, ёжась в норковой шубе, стоит красивая молодая женщина. Видно, что появление Карзуева, выскочившего из полицейской машины, её весьма озадачило.
– Потом объясню, – говорит ей Карзуев и спрашивает. – Где они?
– Только что убежали, – отвечает она. – Наш охранник сам хотел задержать их, но их трое, они ранили его и убежали.
– Куда убежали? – опять спрашивает Карзуев.
– Вон туда, к тем домам и гаражам, – суматошно и наперебой указывают стоящие рядом сотрудницы.

Карзуев и подполковник бегут по натоптанной в снегу дорожке. Родственник бежит медленнее и отстаёт.
– Возьми хотя бы одного, – кричит он вырвавшемуся вперёд племяннику и на ходу вынимает из кобуры пистолет.
– Возьму, – обещает Карзуев и ускоряет бег. – Куда они денутся!
Забежав за гаражи, он первым видит бандитов. Перед жилыми домами они разделяются, один из них бежит вдоль пятиэтажки. Карзуев устремляется за ним, а подполковник за теми двумя, что свернули направо, в сторону какого-то длинного забора. Карзуев догоняет бандита и сбивает его с ног. Тот падает, шапка при этом с него слетает, и он сильно ударяется головой о тротуар. Карзуев наклоняется над ним и под ярким светом фонаря узнаёт в нём Важену. Карзуев шлёпает его по щекам, чтобы привести в чувство, но бесполезно. В этот момент слышится выстрел. Карзуев затаскивает Важену в подъезд, укладывает его под лестницу и устремляется на звук выстрела.
Прибежав к забору, он видит, как дядька держит двоих других бандитов под прицелом.
– Извините, не догнал, – обманывает Карзуев. – Как сквозь землю провалился.
– Ничего, – говорит подполковник. – И его возьмём.
Вместе они отводят задержанных к супермаркету и передают их примчавшемуся наряду.
– Обратно со мной поедешь?
– Поздно уже, – отказывается Карзуев. – И отсюда домой ближе.
– Тогда спасибо, – благодарит подполковник. – А я ещё здесь побуду.

Попрощавшись с дядькой, Карзуев возвращается к дому, возле которого он догнал Важену. И видит, что тот сидит на ступеньке лестницы, тихо стонет и качает головой. Видно, что он не пришёл ещё в нормальное состояние после падения.
– А-а, так это ты меня сцапал, – глядя на Карзуева и узнав его, произносит Важена. – Я всегда знал, что ты легавым заделаешься. Ну, и куда ты сейчас меня потащишь, в мусарню свою?
– Ошибаешься, – говорит Карзуев. – В гости домой к себе пригласить хочу. Для того и поймал.
– Ни хрена себе, приглашение! Чуть башку не отшиб.
– Вот и пойдём, полечим её.
– Блатные с ментами не пьют.
– Да не мент я! Случайно получилось, родственник попросил.
Карзуев помогает Важене подняться, и они уходят.

Зайдя в квартиру, Карзуев знакомит с Важеной мать:
– Вот, мама, это друг, с которым мы в детстве рядом жили, через пару домов. Пожалуйста, приготовь нам чего-нибудь на закуску. А выпить есть у нас?
– Нет, – отвечает мать. – После Нового года ничего не осталось. А как хоть зовут твоего друга?
– Как тебя зовут? – спрашивает Карзуев. – В ответ Важена молча закатывает глаза, будто вспоминает своё имя и делает вид, что не может вспомнить. – Ладно, мама, не обращай внимания, он сегодня головой ушибся. На память, видать, подействовало.
– Но ты-то помнишь, как его зовут?
– Его зовут Важена.
– А с твоей головой всё в порядке, сынок? – интересуется мать. – И ты действительно знаешь, кого домой к себе привёл?
– Знаю, мама, знаю. Просто что-то в душе ёкнуло, когда его встретил. Посидеть, поговорить захотелось.
– Ну, смотри, – предупреждает мать и уходит на кухню.
Карзуев заводит Важену в свою комнату и усаживает его в кресло.
– Подожди тут. А я пока за бутылкой сгоняю. Помнишь, как джин пили и с кусковскими дрались?

Важена один в комнате. Не сидит, а встаёт, щурится, сплёвывает и начинает осматривать её. Шарит по полкам, перебирает книги, заглядывает в ящики письменного стола… и незаметно для матери друга детства выходит из квартиры.

Сто сорок тысяч рублей, какие Карзуев копил-копил полгода на новенький компьютер, исчезли.

Следующим утром.
– Мам, а у тебя есть телефон дяди Серёжи?
– А зачем он тебе?
– Да он мне работу предложил…

* * *


Иван

Солнечный майский день. Иван отрабатывает свои приёмы. Бьёт по висящему на воротах гаража старому матрасу. Боевая стойка, удары и имитация ударов у Ивана совсем не похожи на элементы спортивных единоборств. То, что и как он делает, больше похоже на драку, в которой с его стороны расчётливая агрессия и жестокость. Видно, как Иван сосредоточенно настраивается на схватку и с какой-то буйной остервенелостью нападает на воображаемого противника. Всё это действо повторяется несколько раз и заканчивается тем, что он срывает матрас с ворот, высоко подпрыгивает и втаптывает его в землю.

Тёплый летний вечер. Старый заросший сквер. На скамейке человек пять разновозрастных мужиков, не обращая внимания на прохожих, распивают спиртное, громко сквернословят и швыряют мусор в кусты.
– Ку-ку, граждане алкоголики и хулиганы! – подойдя ближе, задиристо обращается к ним Иван. – Быстренько всё убрали за собой и свалили отсюда.
Самый здоровый из мужиков первым поддаётся на провокацию.
– Не понял, – удивляется он. – Чего тебе надо?
– Чтобы вы ушли отсюда и чтобы я ваших рож здесь больше не видел.
– А если не уйдём? – спрашивает мужик.
– Да куда вы денетесь, козлы вонючие! – ухмыляется Иван.
Такой дерзости и таких обидных слов этот самый большой мужик уже не выдерживает и бесшабашно нападает на Ивана. Но тот сшибает его с ног одним ударом. Другие мужики тоже с хмельным азартом набрасываются на Ивана. Один из них при этом успевает даже разбить пустую бутылку о край скамейки и вооружиться розочкой. Однако такая стычка с добровольным блюстителем порядка заканчивается для них очень плохо. Издавая протяжные стоны и корчась от боли, все они валяются на земле, в том числе и тот, что с разбитой бутылкой в руке.

Иван в том же сквере, сидит на той же скамейке, возле которой пару месяцев назад он расправился с пьяной компанией. Вдруг за высокими кустарниками раздаётся хриплый мужской голос.
– Ну что, мент, вот и встретились, – говорит кто-то кому-то. – А ты думал, что мы забыли про тебя.
Иван встаёт, пробирается между кустами и видит, как двое взрослых парней, один из них с ножом, стоят напротив мужчины лет тридцати пяти или чуть старше.
– Эй, как вас там, ку-ку! – бодрым голосом окликает всех Иван и намеренно оказывается между противниками.
– Интересно, блин, двое на одного, – шутливым тоном замечает Иван. – Может, просто поиграем. Я, когда к бабушке приезжал, так мы там с пацанами землю делили. Ножичек в круг втыкали и нарезали её, как пиццу.
– Ты чё буровишь, баклан! – угрожающе сплюнув, возмущается тот, что с ножом, и начинает двигаться на Ивана.
– Ох, и не повезло же вам сегодня, – произносит Иван, слегка приседает, выставляет перед собой руки и сам с устрашающим прищуром делает шаг навстречу вооруженному бандиту. Тот, которого назвали ментом, заходит при этом сбоку с явным желанием предпринять какие-то совместные действия.
– Не лезь! – приказывает Иван. – Беги или встань за дерево и не дёргайся. Я сам справлюсь.
Произнеся последнее слово, Иван внезапно подбирает с земли горсть трухи, кидает её в лицо противнику, а сам резко пинает его в пах и следом со всего маха в голову. После этого он стремительно отскакивает в сторону, точно за спину второму бандиту, хватает его за шею, валит на землю и также дважды сильно пинает по нему. Затем Иван снова поворачивается к первому и предпринимает попытку нанести ещё удар. Но тот, кого он так решительно и смело бросился защищать, останавливает его.
– Хватит с них, а то забьёшь до смерти. – Сказав это, он вынимает из кармана удостоверение и представляется: – Старший инспектор уголовного розыска. – А тебя как зовут? Только не ври, всё равно ведь узнаю.
– Иван.
– Спасибо тебе, Ваня, конечно! А не слишком ли ты постарался? Как бы их вместо изолятора в больницу не пришлось везти.
– А чего их жалеть, – говорит Иван. – Не ты их, так они тебя.
– Логично, – соглашается настоящий блюститель порядка. – Они, видимо, решили отомстить мне или натравил кто. Вот и выследили меня здесь. А я ведь тоже забрёл сюда не просто так, а чтобы выяснить, кто же тут людей систематически избивает. И теперь я догадываюсь, кто.
– Не систематически, а иногда, – уточняет Иван. – И не избиваю, а тренируюсь.
– Да разве можно так на людях тренироваться!
– Можно, – возражает Иван. – Потому, что это не люди. Давить их надо, как тараканов. У меня вот сестрёнка в первый класс пошла, отца нет, и я боюсь за неё. Каких-то уродов, наркоманов, педофилов полно, а полицейских не видно. Я, например, за полгода ни одного у нас в Кузьминках не встретил. Вот и приходится за вас дерьмо разгребать. Без званий и без оружия.
– Да ты сам, как оружие. Поэтому предупреждаю, если ещё раз придёшь сюда вот так потренироваться, то я как пить дать арестую тебя.
– Ещё одного раза точно не будет, – обещает Иван. – Пока не будет. У меня повестка дома лежит, на днях в армию забирают.
– Тогда всё, вопросов больше нет. А то эти, смотрю, зашевелились. – И старший инспектор уголовного розыска подаёт Ивану на прощание руку. – Желаю отслужить достойно. И не забирают, а призывают.
– Ладно, учту, – улыбается Иван. – До свидания! Но я обязательно вернусь.

Через год Иван вернулся, и они снова встретились. Только теперь уже сотрудник полиции бросился на помощь своему спасителю, узнав случайно, что тот явился без спроса на какое-то сборище экстремистов, разгромил там всё в пух и прах, обозвал всех вонючими козлами, ещё уродами, ультрой и контрой, попинал кого-то, чем напрочь нечаянно расстроил секретную операцию фээсбэшников и навлёк на себя их суровый гнев. Бывает же! Пришлось договариваться.

* * *


Подержи, Люся

Случилось это в начале девяностых на Патриках, сам всё видел. Поздно вечером идут мимо входа в ресторан ну очень приличного вида старичок со старушкой. И в этот самый момент вываливаются из дверей два пьяных амбала в кожаных куртках. И давай дурашливо за старичков этих цепляться, вешаются на них, обхватывают, будто приятелей закадычных. Да ещё матюкаются и ржут при этом, как последние отморозки. Шляпку с головы старушки сорвали, причёску ей растрепали. Тогда старик, сильно оттолкнув обоих в сторону, снял очки, вынул оба зубных протеза, сказал жене «Подержи, Люся» и так отметелил этих амбалов, что я до сих пор гадаю, выжили они или нет.

* * *


Ножичек

Заканчивается судебное разбирательство уголовного дела по факту убийства в небольшом лесном массиве рядом с жилыми домами на окраине Москвы сорокалетнего мужчины, нигде не работающего, ранее судимого, алкаша и дебошира. В зале заседания, уже в качестве публики, три бывших свидетельницы – жена обвиняемого, соседка по этажу и консьержка. Последнее слово предоставляется подсудимому.
– Ваша честь, – обратился обвиняемый к судье, монументально красивой женщине с проницательным взглядом. – Я постараюсь коротко, по существу и по пунктам. Первое. Пусть я всю жизнь до пенсии проработал учителем в школе, к правоохранительным органам отношения не имею, но всё равно не могу понять такой юридический казус. Почему единственное, чем доказывается в деле моя вина, это мой маленький складной ножичек, с которым мы с женой иногда ходим за грибами? Которых, кстати, всё меньше и меньше, а в этом году вообще почти не было. Никто так и не ответил мне на вопрос, являюсь ли я идиотом, если я как бы вначале убил этим ножичком, а потом сам же аккуратненько положил его рядом с трупом? Кроме того, я много раз спрашивал следователя и просил адвоката выпытать это, а каким образом почти мгновенно после обнаружения трупа, дознаватель прямо из лесочка явился именно ко мне и предъявил мне мой ножичек? На нём что, моя фамилия и адрес имеются, или он действует как навигатор? Второе. В деле фигурируют отпечатки моих пальцев на ножичке. Правильно, потому что он мой, и я признал его своим. Хотя, если бы я, не дай бог, убил кого-то, то отпечатков, как и самого ножичка, я бы не оставил. И жене своей наказал бы ни за что не признавать этот ножичек нашим. Но вопрос даже не в этом, а в том, как и когда эти отпечатки появились на ножичке? Человек в штатском пришёл, представился дознавателем и, ничего не сказав про убийство, достал из кармана ножичек, дал мне его в руки, спросил, мой или нет, потом забрал его у меня, положил в пакетик и сообщил о страшном происшествии. Такой способ получения доказательств явно смахивает как минимум на должностной подлог. Третье. В материалах дела нет даже намёка на объяснение того, а зачем вообще мне понадобилось убивать этого своего соседа с верхнего этажа? Да, он часто выпивал, матом ругался, во дворе скандалы устраивал. Да, он громко включал музыку. Да, дома у него собиралась пьяная компания. Да, я жаловался, что он спать не даёт. Но убивать, чтобы остаток дней своих провести в колонии, извините. Мне восемьдесят лет, но деменции у меня пока нет, можете не сомневаться. В одном этом соседе проблема, что ли. Его не будет, другой такой же поселится. Или многодетная семья. Или мастер какой-нибудь в обнимку с дрелью. Идеальной тишины в многоквартирном панельном доме всё равно не добиться. Все шумят. Так что теперь, во всех подряд перочинным ножичком тыкать. Четвёртое. Следователь уверен, что я просто взял и потерял ножичек. Но как это вообще могло быть? Убийство произошло днём, всё видно, и вдруг окровавленный нож незаметно для преступника падает рядом с телом. Так, что ли? Ну кто ж оставляет такую улику. Я рассказывал и следователю и так называемому государственному защитнику, что убиенный с сомнительными дружками своими спускался на этаж ниже и заходил к нам в квартиру пару раз, чтобы удостовериться в издаваемом его аппаратурой громком звуке с потолка. И соседка подтвердила это. Ему казалось, что мы с супругой просто вредные и всё придумываем. Сам он при этом проходил в комнату, стоял, прислушивался, а дружки его в коридоре околачивались, где у нас в тумбочке или на ней, возможно, этот самый ножичек лежал и ключ от квартиры. В это время можно было слепок ключа сделать или просто изучить замок в нашей входной двери, чтобы прикинуть, какие примерно отмычки нужны для его открытия. А потом изобретательно воспользоваться этим. Я объяснял и готов сто раз повторить, что понятия не имею, как мой ножичек исчез из квартиры. Пятое. В деле нет ни одной страницы с характеристикой личности соседа. Про меня всё написано, заслуженный, не имел, не привлекался. А про него ничего нет. А ведь он был весь в долгах, между прочим. У него только за коммуналку задолженность на сегодня в полмиллиона. Помимо этого, он сам жаловался, что на него коллекторы недавно наехали за какой-то долг в несколько миллионов. Ещё и банк какой-то от него чего-то требовал. По словам консьержки, сотрудники этого банка несколько раз приходили к нему с какими-то бумагами, но не заставали его дома. Плюс у него была вражда с бывшей женой из-за квартиры. Она вроде как хотела продать её, а он был против. Да и квартира, оказывается, у него была под залогом. Короче, зная о моих жалобах на него, меня могли элементарно подставить. Именно эта версия и является, на мой взгляд, самой правдоподобной. Однако ни следователя, ни защитника она нисколько не заинтересовала, и ничего в этом направлении сделано не было. Ровным счётом ничего. Ни по кругу общения убитого соседа, ни по возможным конфликтам его с другими людьми, ни по семейным дрязгам. А ведь на трупе, как сам же следователь и проговорился, имеются явные следы борьбы. Возможно, соседа вначале избили до бесчувствия, а потом нанесли точный удар моим ножичком? Хотя что это за удар, если сам этот ножичек вместе с ручкой чуть длиннее спичечного коробка будет. Шестое. Никак не учтены и такие два важных обстоятельства. Убийство было совершено примерно в обед. А я вообще в этот день до позднего вечера не выходил из дома. Консьержка и устно это подтвердила, и на записях видеонаблюдения у неё в каморке не зафиксированы мои передвижения по подъезду. За грибочками мы ещё раньше перестали ходить. И ничего не сказано также о том, что отношения между мною и убитым были в целом вполне нормальными. Когда он не пил и не шумел, то мы спокойно и по-людски общались. Я даже как-то помог ему в ванной течь устранить, а он помог мне козырёк над лоджией прикрепить. Я только просил его не шуметь и всё. Ну на кой чёрт, извините, мне убивать-то его понадобилось? В чём тут логика и умысел? Наоборот, мне даже жалко его было, неприкаянным он каким-то был. Я знаю, что по закону я не ограничен во времени и могу говорить до того момента, пока не выражу все свои мысли. Главные свои мысли я уже выразил и заявляю, что не согласен с предъявленным мне обвинением, считаю его абсолютно надуманным и предвзятым. Сам по себе перочинный ножичек не может являться достаточным доказательством. Раньше так нерадиво и с таким равнодушием к судьбе человека не работали. Я имею в виду молодого следователя и такого же молодого адвоката, которого мне подсунули бесплатно. То ли их плохо обучали, то ли они чей-то заказ исполняли, то ли без взяток уже вообще ничего толком не делается. А совесть где? Сляпали всё за месяц и довольны. Подумали, наверно, старик своё пожил, не жалко, пусть за колючей проволокой подыхает.
– Всё у вас? – спросила судья у подсудимого и, получив утвердительный ответ, добавила. – Суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора.
Оглашение приговора состоялось, как и было объявлено, ровно через час. В резолютивной части было чётко указано: признать подсудимого невиновным в связи с его непричастностью к совершению преступления.

* * *


Приговор за топор

Просто посидел с топором в приёмной – и три года лишения свободы.
Это я об одном случае, который произошёл несколько лет назад в Московской области. Иван Денисович, дремучий мужичок пенсионного возраста, пастух, не получил в который раз подряд зарплату, выпил самогонки по такому обидному случаю, облачился в драную телогрейку, взял топор и пошёл разбираться с местным предпринимателем-животноводом.
Пришёл в контору, работодатель в отъезде, тётки успокоили пьяного земляка, от души посмеялись над ним, чаем попотчевали. Он поворчал, посопел и побрёл домой отсыпаться.
На суде, в райцентре, предоставленный государством адвокат из Москвы, такой же, впрочем, с виду никчёмный мужичонка в мятом галстуке, неуверенно попросил вызвать на слушание дела хотя бы одного свидетеля и самого заявителя, выполняющего, по мнению руководства района, очень важную социальную и служебную деятельность в глухой деревне.
– Вы в своём уме! – сурово отреагировала на просьбу адвоката судья, болезненно полная женщина с невыразительным взглядом. – Представляете, сколько им до нас ехать, часа полтора, не меньше.
И немедленно вынесла приговор. Иван Денисович ничего не понял и снова, в спину тяжело и горделиво удаляющейся даме в судейской мантии, стал бормотать что-то про непослушных коров.
Всего времени от начала этого судебного заседания и до его окончания ушло минут десять – суд ведь у нас самый гуманный в мире, зачем зря человека мучить.

* * *


Допрос

В кабинете отдела полиции Китай-город двое, молодой полицейский и пьяный гражданин пожилого возраста.
– Ну что, мужик, давай поговорим?
– Давайте, только сначала выпьем.
– Нет, давай поговорим, а потом выпьем, может быть.
– Да кто же так в Москве работает?
– Я так работаю.
– А наоборот не пробовали?
– Не твоё дело.
– А, если не моё, чего тогда говорить?
– Для протокола.
– Так вы писать будете?
– Буду.
– Ну, пишите.
– Итак, что ты сказал потерпевшим?
– Сказал, что мужик сказал-мужик выпил.
– А потом?
– Сказал, что мужик выпил-мужик сказал.
– И что ты сказал?
– Сказал, что все говорят.
– А что все говорят?
– А то вы не знаете.
– Не знаю.
– Сказал, что они говорят.
– Кто они?
– Мужики.
– Какие мужики?
– Которые говорят, что мужик сказал-мужик выпил.
– А потом мужик выпил-мужик сказал, так что ли?
– Так точно.
– Ты уже это говорил.
– И ещё скажу.
– А я ещё раз спрашиваю, что ты сказал потерпевшим?
– А то вы не знаете.
– Не знаю, скажи.
– Так я же уже сказал.
– Да что ты сказал-то?
– Давайте выпьем, потом скажу.
– А без выпивки не скажешь?
– Не скажу.
– А что я в протокол должен записать?
– Не знаю. Я уже столько наговорил, а вы не пишете.
– А чего писать-то, хрыч старый?
– Это вы уже сами должны знать.
– Что я должен знать?
– А вы не понимаете?
– Не понимаю.
– А поговорить хотите?
– Хочу.
– Ну вот, когда работать научитесь, тогда и поговорим.
На том допрос и закончился.

* * *


Убийство в Большом театре

Лихие девяностые. Трое молодых рэкетиров требуют деньги у пожилого коммерсанта. Это такое кино смотрит по телевизору Анжела. Вдруг звонок по смартфону мужа, который греется в ванне. Уверяет, что горячая вода для сосудов полезна и думать помогает. Анжела берёт аппарат и, не отрываясь от экрана телевизора, говорит:
– Слушаю.
– Кто это?
– А вы кто?
– Соломон Кавалерия.
– И что вам надо?
– Позовите Михаила.
«Ага, сейчас, – взволнованно подумала Анжела. – Разбежался. Это точно те кавказцы, которые наехали на Мишину фирму».
– Его нет, – стараясь не выдавать испуг, соврала она.
– Передайте ему, когда появится, что звонил Соломон Кавалерия.
«Ну, надо же, с кем связался, – снова подумала Анжела. – Имя-то какое-то подозрительное, а фамилия вообще бандитская».
– Не передам.
– Почему?
– А он умер.
– Давно?
– Похоронили уже.
– Где?
– На Новодевичьем кладбище, – вспомнив первое попавшееся, ответила Анжела.
– Большой человек, однако, сочувствую, – произнёс собеседник и отключился.
– Звонил кто-то? – выйдя из ванной, спросил муж, здоровенный такой тридцатилетний бугай, бывший боксёр, чемпион. Только чего Анжела сказать точно не смогла бы, путает постоянно.
– Звонил какой-то Соломон Кавалерия, – не хотела, а всё равно проговорилась Анжела.
– А кто это?
– Тебе лучше знать, – продолжая смотреть телевизор, ответила Анжела. – Ты же постоянно вляпываешься в разные истории.
– В какие ещё истории?
– А вчера что ты рассказывал про кавказцев?
– То, что они приехали. И мы вместе будем создавать новый бойцовский клуб. А при чём здесь это?
– При том, что себя не жалко, так меня пожалей.
– Ну, началось. Так, я не вижу последний номер, – взяв свой смартфон, сказал Михаил. – Надо перезвонить и спросить, кто же это такой Соломон Кавалерия.
– Не надо.
– Почему?
– Наверняка бандит какой-нибудь.
– У тебя все бандиты. И я бандит. Смотришь ерунду всякую. Где номер-то?
– А я удалила его, – призналась Анжела и, чтобы не нарваться на скандал из-за этого, решила тут же поменять тему разговора. – Ты лучше скажи, когда в Большой театр меня сводишь? Сколько я могу напоминать об этом! Я же говорила тебе, что ни разу там не была.
– Обязательно свожу, не беспокойся. Вот как раз насчёт билетов из мэрии должны позвонить. Специально для тебя заказал лучшие места в партере. В кассе на них билеты не купишь.
Но никто из мэрии Михаилу не позвонил. Ни через день, ни через неделю, ни потом. Неудобно, но Михаил всё же решил сам позвонить новому знакомому, чиновнику по спортивным делам, который и обещал достать билеты в Большой.
– А мне сказали, ты умер, – удивился этот самый знакомый, тоже бывший боксёр.
– Это кто такое сказал! – в свою очередь удивился Михаил.
– Жена твоя, наверно, если ты женат. Я позвонил, хотел билеты тебе передать, а она сказала, что тебя уже похоронили.
– А как ты назвал себя, когда позвонил?
– Как есть, так и назвал, Соломко Валерий. А что?
– Так это ты, оказывается, Соломон Кавалерия?
– Не понял.
– Да это ей так послышалось
– А зачем она придумала, что ты умер?
– Да ей всё бандиты мерещатся. Извини, что так получилось. Но от билетов мы не отказываемся.
– Теперь только через месяц, дорогой, не раньше.
Вечером Анжела спросила мужа:
– Когда в Большой театр пойдём?
– А театр закрыли на месяц, – с невозмутимым выражением лица ответил Михаил. – В связи с убийством. Представляешь, какой-то солист балета прыгал-прыгал по сцене, потом достал пистолет из бандажа, это такие обтягивающие трусики, и выстрелил в первый ряд прямо во время спектакля.
– А как он туда пистолет-то засунул?
– Потом покажу. А тебя только это интересует, а кого убили тебе не интересно?
– Ну, и кого же?
– А помнишь, мужик звонил, меня спрашивал?
– Соломон Кавалерия, что ли?
– Его самого.
– А за что?
– А чтобы чужих жён не отвлекал, когда они телевизор смотрят.
– Ну и правильно! – решительно заявила Анжела. – Туда ему и дорога, бандит несчастный.

* * *


И снова об уголовниках

Вчера прочитал на Мосленте в интернете следующий материал (привожу его почти дословно, убрал только имя и фамилию женщины): «Полиция заинтересовалась призывавшей вернуть СССР пенсионеркой. 71-летняя жительница Подмосковья стала фигуранткой уголовного дела из-за того, что в своих стримах в сети обращалась к фолловерам с целью мобилизовать их ради восстановления Советского Союза. Об этом пишет Телеграм-канал «Осторожно, новости». Пенсионерка ведет канал на Ютуб, где и проходила агитационная трансляция, к которой подключились также и другие энтузиасты, одним из которых стал 55-летний мужчина из Иркутска. Он обратился к неким ополченцам СССР, призвал их объединиться, вступить в ряды народной армии, восстановить Союз и отстоять его территории. Сотрудники Главного управления по противодействию экстремизму МВД России заинтересовались данными записями и в отношении обоих блогеров возбудили уголовное дело по статье 205.2 («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма»). Жителя Иркутска арестовали, пенсионерку из Московской области все еще ищут».
Вот так вот каждый из нас неожиданно для себя может превратиться из нормального человека с незапятнанной репутацией в настоящего уголовника. Всё зависит от того, какие составы преступления предусмотрены действующим уголовным законодательством, как они толкуются и кто заинтересован в конкретном процессе. Раньше одно деяние уголовно преследовалось, сейчас другое. А потом третье окажется вдруг опасным для власти или общества в целом. От многих статей из Уголовного кодекса РСФСР и следа не осталось, даже намёка на то. Поэтому вопрос о том, кто же такие уголовники среди нас отнюдь не однозначный и не предопределённый. Подумал я ещё раз об этом и решил снова опубликовать свою статью об уголовниках.

15.02.2022 г.

Уголовники и мы

И кто ж это такие – уголовники? В словарях объясняется коротко: уголовник – это уголовный преступник. То есть человек, совершивший нечто такое, за что его привлекли к уголовной ответственности. Или привлекают. Не важно. Главное – народ понимает, что это очень нехороший человек. Типа злоумышленник, вор, бандит, разбойник, грабитель, злодей, жулик, мафиози и тому подобное. Короче, «морда уголовная». Мы все в данном случае оказались очень щедрыми и способными на подбор и использование разных одиозных синонимов к слову «уголовник». Как мало, к какому ещё. Сосед послал вредную соседку, куда подальше, в ответ – «уголовник». Нормальный человек врезал по физиономии пьяному мужику за мат при детях, в ответ от подруги или жены этого мужика – «уголовник».

Заимел вдруг миллион
И хамит.
Значит, он хамелеон
И бандит?

Депутаты, журналисты, политологи, репортёры – так те вообще распоясались. Что ни случай какой неприличный с кем-нибудь, то сразу на эмоциях – «уголовный преступник» или просто «преступник». Ребята, ну вы хоть раз поинтересуйтесь, что официально подразумевается под термином «преступление», а потом применяйте это понятие. Статья 14 Уголовного кодекса РФ однозначно устанавливает, что «Преступлением признаётся виновно совершенное опасное деяние, запрещённое настоящим Кодексом под угрозой наказания». И всё! Иначе, преступником или уголовником, если хотите, можно назвать исключительно лишь того, кто осуждён за что-то такое, что конкретно предусмотрено уголовным законодательством. Под запрещающий знак проехал на своей машине – это не преступление, а в самом худшем варианте – обычное правонарушение. А вот сел пьяным за руль и сбил насмерть человека – это преступление, потому что именно про такое деяние чёрным по белому записано в УК РФ. А, если этого не знать и вольно использовать слово «преступник», тогда нас всех можно смело называть таковыми или уголовниками. Ибо каждый из нас, умышленно или неосторожно, что-нибудь непристойное да сделает. Кто-то мусор в общем дворе вывалит, кто-то за билет в трамвае не заплатит и тому подобное. Почти в каждом из нас сидит мелкий хулиган.

Я бросил в подъезде окурок
И сплюнул во след по-блатному.
Поскольку с рожденья придурок,
Схвативший не ту хромосому.

А уж если учесть, сколько людей у нас в России пересидело и сколько ещё посидит в заключении, то тогда пол-страны, как минимум, можно реально называть уголовниками. Если опять же неаккуратно обращаться с таким словом-клеймом. И не надо детей пугать неким образом уголовника, как «дядей полицейским». Потому как нельзя сводить этот образ к виду небритого бродяги в телогрейке и кирзовых сапогах, с нависающими на глаза бровями, да ещё зовут которого Николай. Всё гораздо разнообразнее и причудливее. И вообще не надо относиться к уголовному кодексу, как к Богом данному талмуду. Всякая власть пишет его под себя и под пропагандируемые в обществе на данном этапе моральные и нравственные постулаты. В Советском союзе было одно уголовное законодательство, а в современной России другое. Спекулянт, например, раньше был уголовником, а сейчас нет. Тогда искоренение преступности обозначалось государственной задачей, а сейчас мы по заверению некоторых «специалистов» беззащитны против неё, как и само государство.
В какой-то мере, с общечеловеческих позиций, и сам действующий уголовный кодекс можно признать преступным. Ибо он пишется властью субъективно под себя и с давлением на законодателей. А следом и работа правоохранительной системы под него подстраивается. С уклоном не в сторону права, а в сторону охраны. При этом, конечно же, правоохранители не теряются и требуют от власти всё больше и больше. За охрану. Кого-то, чего-то. Самого права же – в последнюю очередь.
И судьи, к сожалению, туда же. Дела между ними распределяются и рассматриваются, как правило, уже, с учётом возможностей получить от участников процесса некие материальные или иные выгоды.
То есть разные интересы у разных правоохранителей бывают, но нынче зачастую они вовсе не связаны с соблюдением законности и восстановлением справедливости.

Карл у Клары украл кораллы,
А Клара у Карла украла кларнет.
Клару простили – судья хитрый малый,
А Карла закрыли на несколько лет.

Неужели кто-то сомневается в том, что у правящего сословия в России в тысячи раз денег больше, чем у любых уголовников вместе взятых. Хотя опять же всем ясно, что заработать честно такие деньги невозможно. Либо воруют, либо присваивают, либо огромные грабительские вознаграждения сами себе выплачивают. И всё вроде как по закону и установленному порядку. Сами же закон для себя пишут и сами для себя порядок устанавливают. А потому формально и не уголовники. И внешне на них не похожи. Они же не в телогрейках и не в кирзовых сапогах. Если пораскинуть мозгами, то нетрудно догадаться, что при определённом режиме и экономическом устройстве мелкая бытовая преступность может быть даже выгодной для власти. Мы там внизу цапаемся друг с другом и ладно. Пусть так и будет.

Наш УК не укрощает,
А стращает и прощает.
Он преступность бережёт:
В части санкций просто жмот.

Ни один правитель не позволит, чтобы в уголовное законодательство был внесён такой состав преступления, как «развал государства», допустим. Тогда бы некоторые монархи наши и последующие наши лидеры осуждены были бы и наказаны на законных основаниях. И ни одно окружение при правителе не позволит, чтобы были установлены какие-то особые, более строгие, санкции за преступные махинации с использованием своего служебного положения. А, наоборот, всеми способами будет добиваться дополнительных привилегий, разрешений и льгот для себя. Как то же, безудержное ростовщичество, к примеру, в качестве базового элемента олигархической финансовой сферы. В царской России оно было запрещено под страхом уголовного преследования. А во многих мусульманских странах оно до сих пор строжайше запрещено. У нас же сейчас ростовщичество цветёт и пахнет. Только запах от его цветков больно уж ядовитый.

Бюджет страны – что воровской общак,
Тащи, чиновник, из него, тащи.
Пахан, конечно, просечёт, он не дурак,
А ты уж за бугром – ищи тебя, свищи.

И ещё жаль, что в принципе уголовное право предусматривает лишь персональную ответственность. И нет в нём ответственности целого народа или хотя бы определённой части его. Уверен, что в таком случае всех нас запросто можно было бы признать уголовниками за то, как мы организуем свою жизнь, как мы относимся к своему государству, к детям, к старикам, к природным богатствам. Медведь или Лев никогда не отдаст свою добычу на растерзание волкам, гиенам или шакалам. Попробуй только подступись к нему, чтобы оторвать кусочек. Нам же от наших доблестных предков столько добра досталось, а мы сами ведём себя как стервятники.
Теперь о традиционно презрительном отношении к тем, кто реально отбывает или отбыл наказание за совершение преступлений. Откуда оно вообще взялось такое отношение! Ну, когда строили коммунизм и руководствовались соответствующими моральными устоями, ещё более-менее понятно. А сейчас-то кого презирать, когда каждый сам за себя, все против всех и обогащайся, как можешь. Сейчас просто – кому-то повезло, а кому-то нет. В том числе и по факту рождения. И ещё, а кто это решил, что у уголовников что-то ненормально с моралью! В реальной жизни всё совсем не так. Уголовники тоже граждане и о судьбе страны своей переживают не меньше, чем все другие.

– Не лезь к России, успокойся,
И не дыши на нас зловонным ртом!
Ещё хочу сказать тебе при том,
Как говорят у нас на зоне – Бойся!

И так вот ещё, например. Умер мужчина в Омске. С похоронами проблема, последние могилы на кладбище далеко и рядом с болотом. Родственники в растерянности. Вдруг, как по волшебству, объявляются некие молодые люди, которые даром хоронят мужчину у центрального входа на сухом и «престижном» участке. Оказалось, что в далёкой юности, двоюродный брат умершего дружил с парнем, который потом несколько раз отсидел и стал так называемым «авторитетом». Вот этот самый уголовник со стажем обо всём и позаботился. И о дружке-то своём давнем при этом ему ничего не было известно (тот уехал в Калининград тридцать лет назад и тихо работал там простым шофёром), и брата его несчастного он не знал, а просто поинтересовался случайно у кладбищенских, кого это хоронить собираются.
От сумы, как говорят, да от тюрьмы не зарекайся. И не стоит забывать, в какой стране мы живём. У нас всё возможно. Далеко не всегда русский человек – кузнец своего счастья или несчастья. На том и заканчиваю, пожалуй. А, уж коли венцом всех моих подобных эссе является басня, то в данном случае предлагаю такую вот подходящую, на мой взгляд.

Щенок, хозяин и козёл

Чужой козёл
Во двор забрёл.
А под крыльцом щенок ютился.
Пока он на козла глядел,
Тот в огороде всю капусту съел
И удалился.
Хозяин утром очень рассердился:
– Ты почему добро не уберёг!
– Не знаю, – заскулил щенок. –
А вдруг я вас бы разбудил.
Прогнал мужик несчастного щенка,
Поддав пинка.
А через год большой бездомный пёс
Козла того волкам отнёс,
А мужику тому чего-то откусил.
----------
Не в том хозяйская бравада,
Чтобы на улицу прогнать:
Щенков учить и гладить надо.
Хотя, конечно, как сказать.

2022 г.

* * *
17.07.2025 16:19
А.Посохов "Идеальный волк" (басня)
Александр Посохов


Идеальный волк
(басня)

Собрался Волк достойным стать:
«Неправильно, что все меня боятся».
И начал в собственной душе копаться.
«Что есть во мне под стать
Морально-нравственному идеалу?
Терпение, упорство, смелость есть.
Уверенность в себе и сила есть.
И от коварства отвыкаю мал-помалу.
Пойду-ка я к Сове, та знает всё.
Пусть скажет, чем ещё
Достойные помечены Всевышним?»
– Любовью к ближнему, –
Ответила Сова.
– Какие мудрые слова, –
Воскликнул Волк. – Сердечные!
И, уходя, пообещал
Любить всех ближних вечно.
Но вдруг одна овечка,
Когда он с краю пастбища бежал,
Всех ближе подступила к лесу.
– А ну её, пернатую всезнайку, к бесу!
Я волк или не волк…
----------
Давно пора бы нам взять в толк,
Что нет у хищника души,
Хоть говори ему о ближних, хоть пиши.

* * *
16.07.2025 08:57
А.Посохов "Раз в неделю"
Александр Посохов


Раз в неделю

Ресторан на дальнем юго-востоке Москвы. За столом Он и Она.
– А помнишь, ты большую премию получил?
– Помню.
– Так вот, я тогда намекнула тебе, что у меня шубы нет, а ты и ухом не повёл, – взволнованно упрекнула Она.
– И не поведу, – спокойно отреагировал Он. – У меня есть, кому одежду покупать. Они всё-таки в столице живут и тоже должны соответствовать.
– Да они ещё маленькие!
– Какие же маленькие? Старшей уже четырнадцать.
– А было тринадцать, когда мы с тобой познакомились. И что я от тебя получила?
– Любовь.
– Любовь свадьбой заканчивается! А мы с тобой как встречались раз в неделю у меня дома, так и встречаемся.
– Вот именно, заканчивается. Но не в этом дело.
– А в чём?
– А в том, что, когда мы с женой разводились, я пообещал дочкам, что никогда не приведу им чужую маму. Поэтому они обе и заявили в суде, что хотят жить только со мной и чужой папа им не нужен.
– И сколько ты будешь жить один?
– Пока замуж их не выдам.
– Так они, может, до самой твоей смерти замуж не выйдут!
– Значит, так и буду жить один.
– А я?
– А что ты?
– Да я на тебя целый год потратила! А ещё через год мне за сорок.
– Вот уж не думал, что мление от удовольствия, это какая-то трата для женщины. Я дочерей не предам.
– Господи, опять они!
– Опять и всегда. Я отец! И, если потребуется, я жизнь за них отдам. А ты радоваться должна, что одна у меня. Если бы не дочери, то на раз в неделю у меня три таких как ты было.
– Ну, знаешь!
– Знаю.
– Да пошёл ты! – И Она, нервно сдёрнув сумочку со спинки стула, удалилась.
– Да и ты иди! – произнёс Он вослед, дотягиваясь через стол до её недопитого фужера. – Про премию не забыла, крохоборка. Шубу ей подавай и в загс веди за раз в неделю. Ишь, размечталась!

* * *
15.07.2025 17:47
Басни Посохова про медведя
БАСНИ ПОСОХОВА ПРО МЕДВЕДЯ

Москва
2025



Что такое басня знают все. Самыми частыми персонажами в баснях являются животные. Показывая животных, баснописец отмечает их характерные особенности с тем, чтобы иносказательно высмеять недостатки в поведении людей. И животные, конечно, сами по себе ни в чём не виноваты. В данной подборке размещены басни про одного из самых узнаваемых героев детских книжек и мультфильмов – медведя.



НЕПОБЕДИМЫЙ

Тьма хищников в миру безбожном,
И жадность их границ не знает.
----------
Окружили,
Обложили
Медведя бурого и ждут,
Когда он околеет тут,
В краю таёжном,
Замрёт
Помрёт
И прекратит рычать.
А он лишь выбирал, с кого начать.
Пришиб, как мух, одним ударом
Койота, пуму, ягуара.
А тех, кто с Сены, Одера и Темзы,
Он продырявил, точно пемзу,
Когтями крепкими, как сталь.
Затем улёгся возле ели
И говорит хохлатой свиристели:
– Не верю я,
Что можно победить меня!
----------
Мораль:
Всесилен тот, кто поражение своё
Не допускает.

* * *


МЕДВЕДЬ ПОД ПРИЦЕЛОМ

Полкабана Медведь сожрал,
А, что осталось, в схрон прибрал
Подгниться.
– Убийца! –
Заявил кружащий над тайгой Орёл
И кару на него навёл
В виде помёта санкционного.
Но не учёл Орёл, что оного
Ничем вообще не прошибёшь.
Ну шлёпнуло чего-то гадкое на хвост,
На спину,
А что, не разберёшь.
Увидел ель или осину,
Предстал во весь свой исполинский рост,
Поёрзал, почесался
И дальше по своим делам подался.
А попадись ему в малиннике Орёл
Иль рядом с схроном туш несвежих,
То утонул бы в санкциях медвежьих.
----------
И кто это Орлу наплёл,
Какая птица,
Что Мишку можно обязать поститься?

* * *


СИМУЛЯНТ

Конечно, знал Козёл,
Что лучше в лес не заходить,
Тем более, не с краю.
Но всё равно зашёл,
Уж больно травка там густая.
Решил, наемся и назад в сараи.
Медведя ж хлебом не корми,
Дай побродить
По собственным владениям.
Но вот козла падение
Не видел он ни разу,
Чёрт возьми.
Ну вылез шумно из кустов,
Ну фыркнул импульсивно,
А тот упал на спину и готов,
Обнюхивать и то противно.
Ну а когда Медведь исчез,
Козёл вдруг взял да и воскрес,
Как по приказу.
----------
И нет тут никаких чудес:
Всяк сущий наделён талантом
Быть симулянтом.

* * *


МЕДВЕДЬ И ЧЕРВЯК

С Медведем спорить бесполезно.
----------
Любезно
Он никого не привечает.
Как молотом кузнец,
Даст лапой – и конец.
Вот было тут намедни.
Кабан поверженный пред ним лежит,
И вдруг червяк к добыче подползает.
– Давай делиться, –
Говорит. –
Уж так и быть, тебе копыта,
Ешь досыта,
А остальное мне.
– Чего! – взревел Медведь. –
Впервые слышу я такие бредни!
Сгинь с глаз моих,
Пока не раздавил!
----------
Медведь не псих
И не дебил.
Здоров Топтыгин наш вполне.
Чтоб с ним судиться да рядиться,
Такую ж силу надобно иметь.
Но всё равно его не одолеть,
Прав он иль не прав,
Такой уж у Медведя нрав.

* * *


ХРАБРЫЙ ХВАСТУН

Совет бывалых, как закон:
«Медведя бойся!»
----------
Весь день ловил в протоке он
Лосося.
Чтоб, как положено, успеть
К холодной спячке растолстеть.
Потом забрёл в дремучий ельник
И спать улёгся возле пня,
Подмяв случайно муравейник.
Все муравьи, как от огня,
Бежать пустились, что есть мочи.
А самый храбрый вдруг упёрся:
– Да я ему сейчас хребет перешибу!
Залез на ель и с ели той
Пал на медвежий позвоночник.
Медведь лишь выпятил губу
И с удовольствием о пень потёрся
Своей могучею спиной.
----------
Мораль сей басни такова,
И многие об этом знают:
Не жди добра от хвастовства,
Когда победные слова
С возможностью не совпадают.

* * *


ПРО ПАПУ И ЛАПУ

Год выдался плохим,
Голодным.
И как-то вечером холодным
С дрожащим отпрыском своим
К его отцу Медведица пришла.
И разрыдалась:
– Насилу я тебя нашла.
Вот твой медвежонок, ты его отец,
Без помощи твоей ему конец.
До заморозков чуть осталось,
А нет у нас ни пищи, ни жилья.
Одна его ни в силах я
Ни прокормить, ни обогреть.
– Да я не то, что помогу,
Я сам сожрать его могу,
Если останусь без мясного, –
Взревел в ответ Медведь. –
Тебя, облезлую, я знать не знаю.
И наперёд предупреждаю:
Не вздумай заявиться снова,
Заломаю!
----------
Читательницы, впредь,
Чтоб не сосал сыночек лапу,
Не выбирайте для него медведя-папу.

* * *


И Я ЗА ТО

Коль хищники они,
То жить без войн не могут.
И не жили.
----------
Лосиху волки обложили.
И некого позвать ей на подмогу,
Лесной красавицы дни сочтены.
Глухарка в том трагедию узрела
И с жалобой к Медведю прилетела:
– Совсем ведь озверела волчья стая,
Нельзя подобное терпеть.
– И я за то, – сказал Медведь,
Кабанью тушу доедая.

* * *


МАЛИНА

Не связывайся с теми, кто сильней,
Партнёры делятся по чину.
----------
Медведь и мужичок Корней
Решили вместе посадить малину.
Медведь кусточков натаскал,
Корней сажал и поливал.
Малина удалась на славу,
Любому бы пришлась по нраву:
Цвет ягод – розовая медь,
Вкус – неземной,
И отделяются легко от плодоножек.
И что же?
– Тут всё моё! – вдруг заявил Медведь,
Когда пришла пора делиться.
Корней стал спорить с ним, рядиться.
Но вмиг
Унял его медвежий рык:
– Проваливай, пока живой!

* * *


ЗАБОР

На Родину вернуться можно, но
А примет ли?
----------
Неслыханное дело –
В тайгу, где живности полно,
Гиены забрели.
Им, видите ли, падаль надоела.
– Ой, – завизжали громко крысы тут. –
А вдруг они и нас сожрут.
Не лучше ли в места другие убежать на время,
Пока Медведь не изведёт чужое племя.
– Мы с вами, – прошипели змеи. – А потом
Обратно вместе приползём.
Но не подумали они, подружки, вот о чём,
До этого в родимом доме сытно жравши:
Когда Медведь врагов извёл,
Он вкруг тайги забор возвёл
От всех сбежавших.

* * *


ОБМЕН

Не знаю,
Будет ли ещё такое впредь.
Один мужик, интеллигент Данила,
И зверь один, силач Медведь,
Решили совершить обмен:
Ум – силачу, интеллигенту – сила.
И что же каждый получил взамен
По жизни? Отвечаю.
Сосед назвал Данилу дураком,
В ответ – по морде кулаком.
Жена вновь замахнулась каблуком,
В ответ – по заднице пинком…
А что в тайге с Медведем? Там
Волк дал ему от скуки по мозгам,
Лось от малинника отпнул,
Зайчишка палкой в морду ткнул,
А крот за задницу куснул…
----------
Совет один могу тут дать:
Не стоит
Ценой потерь своих достоинств
Чужие обретать.

* * *


МЕДВЕДЬ И ПОРЯДОК

Медведь любого может завалить,
А тут его вдруг завалили.
Не наяву, а письмами, гуртом:
«Кабан разворошил наш дом!»
И подпись – Муравьи;
«Бобры черёмуху спилили!»
И подпись – Соловьи;
«Волк угрожает нас убить!»
И подпись – Лисы;
«С ужами надо делать что-то!»
И подпись – Крысы;
«Верните нам родимое болото!»
И подпись – Кулики.
– Вот, чудаки! –
Сказал Медведь
Токующему глухарю. –
Не могут то уразуметь,
Что я порядок навожу на всей планете.
----------
Давным-давно писались письма эти,
Но как жила тайга, так и живёт.
Поэтому мораль такая вот:
Когда порядка нет в своём краю,
А ты решил вдруг навести его везде,
То это значит, что нигде.

* * *


ШАХМАТИСТ

Такой вот «грех» у Мишки был –
Он сильно шахматы любил.
Но, как найдёт кого в партнёры,
Так ждут в лесу великой ссоры.
И никакие уговоры,
Ни чай с малиною, ни мёд
Не помогают – всё ревёт.
А то ещё и лапой бьёт,
Намедни было как-то вот.
Проходит мимо Лось сохатый.
– Привет!
– Привет!
– В три хода мат ты
Не хочешь разве получить?
Лось игроком был тоже страстным.
– В три хода мат? Ну что ж, прекрасно!
Чтоб так кого-то победить,
Нужно великое умение.
И менее,
Чем за четыре хода,
В присутствии всего народа
Хозяин леса проиграл.
Король его с позором пал.
За ним и пал бы Лось сохатый,
Да ладно, вовремя удрал.
----------
Мораль проста тут до предела:
Игрою более умелой
Посмеешь Мишку обижать,
Не будешь знать, куда бежать.

* * *


СОГЛАСОВАНИЕ

Медведь издал указ:
Чтоб митинг провести или собрание
С протестом против хищника какого,
Нужно согласование.
Иначе – враз
Налапники и наказание,
До крови вплоть и растерзания.
Порядок же согласования таков:
Кто против волка – обращаться к волку,
Кто огорчён орлом – к орлу,
Кто недоволен рысью – к рыси,
Кто возмущён лисой – к лисе,
То есть к самой плутовке рыжей…
----------
А дальше мои мысли скрылись,
И рифмы притаились все:
Настолько сей указ бесстыжий.

* * *


АНЕКДОТ

Идёт по просеке Медведь, хохочет,
И созывает всех вокруг: – Кто хочет
Услышать классный анекдот?
В лесу известно, кто живёт,
Назвать всех сразу невозможно.
Но всякий житель осторожно
За Мишкой следом побежал.
Поскольку всякий обожал
Над анекдотом посмеяться.
– Ну что ж, располагайтесь, братцы, –
Сказал Медведь и сел на пень. –
Займу я вас на целый день,
Такой вот длинный анекдот.
А что до дела, подождёт,
Всеобщий смех куда полезней.
Залезли.
Кто на деревья, кто под них,
Кто просто замер в отдалении,
Кто вместе рядышком присел,
А, кто совсем уж осмелел,
Тот Мишке прямо на колени
Забрался храбро и затих.
Рассказывал Медведь не очень,
Всё про каких-то глупых пчёл.
Два слова скажет и хохочет,
Не объясняя, юмор в чём.
И стало солнце уж садиться
И лес заметно потемнел.
Стал кто-то молча расходиться,
А кто-то тут же засопел.
Посмел,
Однако ж, Чиж-юнец
Спросить, предвидится ль конец?
Помялся Мишка, сбавив пыл,
И говорит вдруг тихо: – Я забыл.
Конец-то, братцы, я не помню…
Неровня,
Мелкота,
И та
На Косолапого кричала:
– Уж лучше б ты забыл начало!

* * *


ДИАГНОЗ

Однажды летом, в тёплый день,
В лесу, строительство где шло,
На пень
От срубленной намедни ели
Две птицы рядом сели.
– Ты, Филин, вероятно, спятил, –
Сказал соседу Дятел. –
Зачем ты ухаешь, когда светло,
Кого ты тут пугаешь?
– Ну, как же ты не понимаешь,
Чугунная твоя башка!
Если строителей не запугать,
Они весь лес тогда погубят.
А без него не выжить нам никак.
– Да на твоё им уханье плевать,
Для них ты просто пустобрех.
Где им прикажут, там и рубят.
– А что, если Медведя нам позвать.
Пусть явится сюда хозяин леса,
Закроет стройку и прогонит всех.
– Теперь ты, Филя, точно спятил, –
Поставил свой диагноз Дятел. –
– Каким же надо быть балбесом,
Чтобы того звать на подмогу,
Которому возводят здесь берлогу.

* * *


РЕКЛАМА

Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Всем миром взяли, сообща.
Пища,
Крича, визжа и споря,
Во избежание слёз моря
Поставили его на пень.
Пусть, дескать, те, кому не лень,
Из чащи кто или с опушки,
От волка серого до мушки,
Сидит и смотрит целый день.
Но всё равно случилась драма –
Всех довела до слёз реклама.
Сказали, натуральный сыр под елью.
Ворона вмиг туда, а там
Лиса уж мёртвая лежит,
И рядом сыр, попробованный ею.
Сказали, что в бору сосновом
Дупла новые
И современный быт.
Туда примчались белки,
А там не быт, а срам –
Стволы без веток, дыры, щелки.
Сказали, кто хоть ягодку, хоть шишку
К берлоге летом принесёт,
Тот будто бы потом к весне
Вдвойне
Весь вклад съестной себе вернёт.
Но не сказали ничего про Мишку.
А тот, проснувшись в марте, встал
И всё сожрал.
После чего решили звери
В болоте
Телек утопить
И больше никому не верить.
----------
Мораль: не по рекламе надо жить,
А по своей природе.

* * *


РАССУДИТЕЛЬНЫЙ МЕДВЕДЬ

Коль ты хозяин, так сказать,
То и веди себя под стать.
----------
Совсем уж обнаглев,
К тайге подкрался Лев.
Медведю б надобно его поймать
И по загривку надавать,
А он сидит на пне и рассуждает:
«Я точно больше и сильней,
Но Лев – бесспорный царь зверей.
Тем более, кто знает,
Что скажут Волк, Лиса и Рысь,
Кабан, Барсук, Змея с Совою.
Не зря же за моей спиною
Они со Львом давно дружны.
А мне протесты не нужны.
Пожалуй, рявкну просто – брысь!»

* * *


СТАРИКИ И ПАТРИОТЫ

В порядке якобы демократизма
Собрал Медведь Лесной Совет
По состоянию патриотизма.
Приглашена была чиновничья элита,
То есть одна Медвежья свита.
«Проблем с патриотизмом нет.
Такой любви к родному лесу, как у нас,
Сейчас не сыщешь в целом свете.
И лес и вас, хозяина, защитника, отца,
Народ наш чтит, как никогда.
И славить подготовлен без конца»
С трусливой лестью на Совете
Заверили Медведя господа.
– А я осмелюсь вставить без прикрас, –
Вдруг как оплошность в общем хоре
Раздался клич Совы,
Лесных финансов всех главы. –
Непатриотов надо изводить,
Не спорю.
В том преуспели мы, не буду повторять.
Но есть ещё постыдные примеры:
Проблему создают пенсионеры,
Которые всё продолжают жить и жить.
А лишних денег нет в бюджете,
Чтоб пенсии подолгу им платить.
При этом они вредные такие,
Нужду и голод не хотят терпеть.
Со ссылкой на леса другие
Грозятся, если пенсии им не поднять,
Все просеки и трассы перекрыть.
Не знаю даже, что и предложить.
– Я знаю, – недовольно проревел Медведь.
И тут же подписал Указ в пять слов:
«Пенсионеров-стариков
Из патриотов исключить!»
----------
Хотя вопрос совсем не в том, кто патриот:
Для власти, что не представляет весь народ,
И прочего безнравственного руководства
Все старики всегда – отходы производства.

* * *
15.07.2025 17:44
А.Посохов "Ну и ну!" (басня)
Александр Посохов


Ну и ну!
(басня)

Опять зарплату получил,
Зашёл, купил, запил…
И был такою жизнью недоволен.
«Не алкоголик я, не болен.
Работник я вполне хороший.
Меня подводят только гроши.
Вот захочу и сразу брошу».
Так думал землероец Крот.
И точно – вот
Он на приёме у главбуха.
Сопит и чешется за ухом,
Всё объясняет, что к чему.
– Урежьте срочно мне зарплату.
Одному,
Брать лишнее не по уму.
На водку только.
– И сколько
Ты хочешь в месяц получать,
Сто тысяч, как по штату,
Или, допустим, двадцать пять?
– И с этого запью опять.
Давайте тыщу.
– Ну и ну!
Совсем ты обнаглел, дружище.
Не мог придумать, что похуже.
Я говорю тебе, как есть:
Чтоб на такие деньги сесть,
Диплом какой-нибудь, да нужен.

* * *
22.06.2025 21:50
А.Посохов "И снова о смертной казни"
Александр Посохов


И снова о смертной казни

Интересно получается: и смертной казни нет, и условия пребывания в тюрьмах улучшай. Именно улучшения условий жизни для заключённых в российских колониях требуют сейчас разного рода правозащитники, ссылаясь при этом на западные страны, которые тратят на подобное дело огромные деньги. Основной аргумент – тюрьма в России пугает всякого человека, потому что человеком там быть перестаёшь. Там якобы заключённых за людей не считают, смотрят на них, как на насекомых, и с каждым из них можно делать всё, что угодно. Предположим, что это так. Тогда возникает вопрос: а до какой степени целесообразно улучшать эти самые условия? Неужели до такой, что многие сами туда проситься станут? У нас ведь на свободе тоже не рай. Улучшать условия жизни, конечно, надо везде и для всех. И для заключённых в том числе, они тоже люди. Но как быть с нелюдьми, их-то чем пугать? Была бы смертная казнь, и стало бы всё понятно – кому улучшение, а кому вообще уже ничего, ни заключения, как такового, ни даже самого существования на этом свете. Недавний бунт заключённых в одной из колоний Иркутской области и связанные с ним заявления некоторых наших общественных деятелей напомнили мне мою же коротенькую статью с размышлениями на эту тему. И я решил повторить её публикацию, ничего в ней не меняя и не претендуя, разумеется, на наличие в ней каких-то бесспорных утверждений.

04.05.2020 г.

Смертная казнь и мы

Вечер близится к концу,
Звёзды засверкали.
Подлецу клеймо к лицу,
Если б выжигали.

С клеймом всё понятно. А вот необходимо ли сейчас у нас реальное применение смертной казни? На первый взгляд, вроде как, надо подумать. Действительно, надо. Но я здесь долго думать не буду, лишь несколько соображений выскажу. Ибо для меня это пока простой вопрос. Сложным его делают некоторые наши сограждане, считающие себя умнее и лучше тех, кто жил до нас, совсем недавно, и век, и много веков назад. Прогресс в развитии человечества, уверяют они, неизбежен. И поэтому, дескать, таким явлениям, как смертная казнь, нет места в современном обществе. Однако никто из них так и не определил, а до чего вообще все мы вместе должны и можем доразвиться.
Смертная казнь применялась к особо опасным преступникам всегда. А сейчас, утверждают противники такой меры наказания, она абсолютно недопустима. Ибо, расстреливая, например, серийного убийцу, все мы при этом будто бы сами становимся соучастниками убийства. Но выдумщики такого «убийственного» аргумента не учитывают почему-то того, что уровень нашего прогрессивного «доразвития» спокойно и привычно уже допускает ежедневное убийство вообще ни в чём не повинных людей, а не то, чтобы заслуживающих насильственной смерти матёрых преступников.
Собственной глупостью, хроническим разгильдяйством и вопиющей безответственностью мы постоянно убиваем друг друга в разных авариях и происшествиях, травим друг друга ядовитыми продуктами питания и бытовой химией, губим наших детей в пожарах и водоёмах, доканываем своих немощных родителей в плохо оборудованных больницах и разваливающихся домах престарелых. Такое проделывать, значит, можно, а казнить в исключительных случаях по приговору суда убийц и насильников нельзя!
Да что там казнить, с ними, оказывается, даже без особого почтения и уважительных церемоний, обходиться нельзя. Почитаешь наш действующий уголовный кодекс, так диву даёшься: санкции мягкие, добрые, снисходительные; никакого гневного стремления покарать не чувствуется, а вот жалость законодателя к преступникам чувствуется. И в результате они зачастую просто куражатся над нашей правоохранительной системой.

Шырли-мырли, драбадан,
Я купил себе наган.
Прыг-скок, прыг-скок,
Нажимаю на курок.

Сама по себе отмена (или временный запрет) смертной казни никакого прогресса в развитии общества не подтверждает и ни о какой высокой морали не свидетельствует. Подлинный прогресс в этом смысле – это успехи по искоренению преступности. В СССР, например, особенно в шестидесятые годы, помимо собственно уголовного законодательства принимались ещё отдельные указы Верховного Совета, расширяющие практику применения смертной казни, причём по сугубо уголовным основаниям и рецидиву. А наши полицейские сейчас вообще не понимают, кому и чему они служит, кого защищают, за кем гоняются и кого сажают за решетку.
Мне могут возразить – тогда, дескать, была диктатура, тоталитаризм и всё такое прочее. Так в том-то и социальный фокус, парадокс или феномен, что подлинная демократия по природе своей предполагает ещё более жёсткое уголовное преследование и наказание. Если государство не способно победить преступность и создать эффективную систему защиты от неё на будущее, то оно уже по одному этому показателю не является демократическим. И даже государством-то по большому счёту называться не может, потому что не в состоянии выполнить народную волю и удовлетворить чаяния большинства своих граждан.
Ещё один аргумент, которым козыряют противники смертной казни – это судебные ошибки. Но, во-первых, не ошибается тот, кто ничего не делает (а в данном случае именно ничегонеделание представляет собой роковую ошибку национального масштаба – доброта десяти процентов тех, кто против смертной казни, на деле оборачивается злом для девяноста процентов тех, кто за неё). Во-вторых, на фоне не прекращающихся, к сожалению, «смертельных» ошибок лётчиков, шоферов или врачей редчайшие (если вообще возможные в длящихся процессах) ошибки судей при вынесении смертного приговора выглядят не столь уж непоправимыми. И, в-третьих, никто не мешает нам заранее грамотно всё предусмотреть и отрегулировать (соответствующий приговор приводить в исполнение после длительной отсрочки и независимой проверки его законности, запретить применять высшую меру в отношении определённых лиц, расширить практику частичного помилования и так далее и тому подобное).
И, наконец, последнее. Сколько не выступай против смертной казни, а неистребимое людское желание справедливого возмездия никуда не денешь. Именно сохранение жизни тому, кто явно заслуживает смерти, возмущает и раздражает нас. Пьяный мужик расстреливает из пистолета посетителей торгового центра – это что! Видеокамеры всё записали, доказательства налицо, ошибка исключена – ну какое тут может быть иное наказание! А убийства из корыстных и хулиганских побуждений женщин, стариков, детей… А убийства заложников… А воровство общественного добра на многие миллиарды с использованием доверенного народом служебного положения… Нет уж, нам, людям, бояться смертной казни нечего. Пусть её нелюди боятся.
Нашёл я у себя и басню на соответствующую тему. Вот она.

Казнь

Вот что приснилось ночью мне.
В какой-то сказочной стране,
Чиновничье нарушив братство,
За казнокрадство
Очень быстро
Решили порешить министра.
Но вот оказия –
В день казни
Под виселицей новой
Скамейки не нашлось готовой.
Казнь отложили. Но потом,
Совсем уж наподобие издёвки,
Не оказалось главного – верёвки.
А в третий раз не оказалось мыла.
Пришлось работать топором,
Венчая приговор суровый.
А утром вспомнил я о том,
Что с мылом здесь,
У нас,
Когда-то тоже плохо было.
Зато как хорошо сейчас –
Всё есть,
И воры живы и здоровы!

2019 г.

* * *
22.06.2025 21:42
Басни Посохова про обманщиков и воришек
Басни Посохова
про обманщиков и воришек


Что такое басня знают все. Самыми частыми персонажами в баснях являются животные. Показывая животных, баснописец отмечает их характерные особенности с тем, чтобы иносказательно высмеять недостатки в поведении людей. Такие, например, как обман и воровство. Настоящий сборник состоит именно из таких басен.


Врунишка

– Узнал я, братцы, что на поле
Мешок с капустою стоит.
А, может, даже и с морковкой.
«Ну, молодец, провёл их ловко.
Пусть порезвятся, пусть бегут.
На пользу только, не умрут» –
Хвалил себя Зайчишка-плут.
Но через час помимо воли
И сам туда же побежал:
«А вдруг я правду им сказал?»
----------
Мораль тут вот в чём состоит:
Обманешь, обхитришь, соврёшь,
Потом и сам не разберёшь,
Где в жизни правда, а где ложь.

* * *


Мартышка с кубышкой

Мартышка, та ещё воришка,
Стащила у людей
Бочонок с крышкой.
А что с ним делать, не поймёт.
Подходит к пальме Бегемот.
И спрашивает у него Мартышка:
– Скажи, братишка,
Что это вот, похожее на пень?
– Да это же кубышка.
Бананы сберегают в ней
На чёрный день.
– Какая чушь! –
Воскликнула Мартышка.
Но три банана сунула в кубышку.
Полгода пролетело уж.
Жару сменил сезон дождей,
Похолодало,
Бананов стало мало.
Открыла обезьяна крышку
И чуть не задохнулась враз.
----------
Мораль звучит тут, как приказ:
Что не сберечь, то ешь сейчас.

* * *


Лиса и Петух

– Нет, нам с тобой не по пути, –
Сказал Петух Лисе-пройдохе. –
Не стану я мешок нести.
Та ж снова принялась за вздохи:
– Да я живу-то шаг всего,
За тем вон крайним поворотом.
А, если ты подумал что-то,
Так я совсем не та давно
И ем теперь одно пшено.
Его полно в мешке и этом.
Кому не надо бы, но мне-то
Ты можешь, Петенька, помочь.
За то позволю на всю ночь
Зайти ко мне и подкормиться.
«Неужто впрямь Лиса поститься?» –
Засомневался Петушок.
И, чтобы лично убедиться,
Полез в расставленный мешок.
----------
А дальше было то, дружок,
Что всюду и всегда бывает,
Когда вдруг кто-то забывает
Про чьё-то рыльце и пушок.

* * *


Учитель

Зимою Голубю немножко
Насыпал кто-то хлеба крошки.
Но вдруг, откуда ни возьмись,
Учитель кушать объявился.
И тут ученья начались.
– Не налетай, не торопись!
Один вот так вот подавился.
А, если б слушать не ленился
И обратился бы ко мне,
Я б показал ему, как есть.
Да подожди ты в стороне,
Не лезь!
Успеешь ты ещё покушать.
И Голубь Воробья стал слушать.
Пока он слушал и смотрел,
Учитель хлебушек весь съел.

* * *


Паук и Муха

Спросила Муха
На лету у Паука:
– Зачем в дни эти
Всё новые плетёшь ты сети?
Уж стынь давно, зима близка.
– Не слышу я тебя, старуха, –
Тугим на ухо
Притворясь,
Пробормотал Паук. –
Не мельтеши и не жужжи.
Сядь рядом и скажи,
Что именно тебя тревожит?
Я мухам друг
И помогу, быть может.
– Ась? –
Взаправду будучи слегка глухой,
Переспросила Муха.
И села
Рядышком на сук,
Где в паутине было всё вокруг.
Вмиг на неё напал Паук.
Взлететь она успела,
Да от испуга в сторону не ту.
Уткнулась прямо в сети,
Вскрикнув «Ой!».
– Вот для чего я их плету, –
Признался, наконец, Паук,
Связав добыче крылья, лапки.
----------
Бабки,
Доверчивые, милые старушки,
Держите ушки на макушке:
Злодеи не перевелись на свете.

* * *


Жук и лягушка

Случилось – надо дровосеку,
Имею я в виду Жука,
Вдруг перебраться через реку.
Подумал он: «Ох, широка».
И уж хотел взлететь, как мушка.
Но тут заквакала Лягушка:
– Давай, дружище, помогу.
На том мы будем берегу
С тобою быстро и надёжно.
– А ты под воду не уйдёшь?
– Ну ты, усатенький, даёшь!
Да разве ж так с друзьями можно.
И Жук тихонько, осторожно
Вскарабкался на спину к ней.
Поплыли
(Речка – не ручей).
Когда на середине были,
Лягушка тут и говорит:
– Чего-то как спина болит, –
И сразу – шмыг под воду.
Жуку, бедняге, дальше ходу,
Конечно, нет – закончен путь,
Осталось только лишь тонуть.
Хотя немного, как-нибудь
Пытался он ещё грести.
– Прости, усатенький, прости, –
Услышал он издалека. –
Плохая я тебе подружка,
Изменница и врушка…
----------
Наверное,
Лягушка может быть царевной.
Но в сказке и для дурака.

* * *


Диво

Известно всем, что рыболовы
Раздуть успех всегда готовы.
----------
Намедни
Бреднем
Сообща,
Поймали трое вдруг леща.
Удачи больше не ища,
Смотаться тут они решили.
Потом леща распотрошили
И, как то принято давно,
Повесили его в окно.
Пусть, дескать, сушится до пива.
А вышло вот какое диво.
Под стать вестям их там и сям
С враньём великим пополам
Лещ дулся, рос и расширялся,
На всё окно распространялся,
Всё больше затемняя дом
И отравляя воздух в нём
Гнильём.
----------
Кто с ложью в жизни заодно,
Тому и душно и темно.

* * *


Лисья память

В курятник забралась Лиса.
Но не было в деревне пса,
Который не имел бы весу.
Услышав лай, Лисица – к лесу.
А псы за ней. Не псы, а бесы
В собачьих шкурах.
О курах
Думалось Лисе:
«Стать жертвой из-за них проклятых.
Да пропади они совсем!
Забуду даже, как едят их.
Дай Бог, мне только убежать».
Бог дал и полежать
На бугорке, покрытом мохом.
«Как я могла так думать плохо
О милых птичках, вот дурёха, –
Смеялась над собой Лиса. –
Забыть о курах – чудеса!»

* * *


Брат народа

Решил Евсей стать депутатом.
А, чтоб им стать, стать надо братом
Для всех людей.
– Я брат вам, – заявил Евсей. –
Народ и я навек едины,
Одни пустые щи едим мы.
Стал депутатом он и что ж –
Народу жить всё невтерпёж.
Спросили люди, в чём причина?
Сказал Евсей, зевая чинно:
– Я вам теперь совсем не брат.
Я ж не народ, а депутат!
----------
Мораль тут аж от Моисея:
Не сотвори себе Евсея.

* * *


Казнь

Вот что приснилось ночью мне.
В какой-то сказочной стране,
Чиновничье нарушив братство,
За казнокрадство
Очень быстро
Решили порешить министра.
Но вот оказия –
В день казни
Под виселицей новой
Скамейки не нашлось готовой.
Казнь отложили. Но потом,
Совсем уж наподобие издёвки,
Не оказалось главного – верёвки.
А в третий раз не оказалось мыла.
Пришлось работать топором,
Венчая приговор суровый.
А утром вспомнил я о том,
Что с мылом здесь,
У нас,
Когда-то тоже плохо было.
Зато как хорошо сейчас –
Всё есть,
И воры живы и здоровы!

* * *


Мышеловка

В квартире на Тверской,
В столице,
Вдруг мышка завелась.
Поймать её живой
Не получилось – удирала ловко.
Одна, но всё-таки нашлась
У старого соседа мышеловка.
Наткнули ломтик сыра на крючок
И подложили к норке в половице.
Неделю ждут – молчок.
Сыр заменили на кусочек сала.
И с ним зря мышеловка простояла.
Не соблазнилась жертва и сосиской.
Однако Бог помог –
Кремль оказался близко.
Сходил туда сосед
В обед
И выпросил чуток
Колбаски, что осталась
От трапезы вельмож.
И что ж?
Лишь насадили ту колбаску на крючок,
Как мышка сразу и попалась!
----------
Мораль:
Хвостатую, конечно, жаль.
Но в жизни так вот и бывает –
Власть серых мышек убивает.

* * *


Огород

Решили Заяц и Зайчиха
Свой огородишко завесть
(Когда-то ж надо сытно есть).
И завели.
Капуста лихо
Росла у них. Пустой земли
На грядках не видать уж было.
– Боюсь я, как бы не подстыла.
Пора, наверно, убирать.
– Ну, знаешь, это как сказать.
Не торопись, жену послушай.
– А я считаю, коли уши
Мои замёрзли, значит, срок.
– А я считаю, что чуток
Ещё незрел наш урожай.
– Не возражай.
– Не возражай…
Всю ночь проспорили зайчишки.
А утром глядь – ни кочерыжки.
Ну, братцы-кролики-воришки!
----------
Такие вот, друзья, делишки:
Взрастил капусту, должен знать,
Когда и как её убрать.

* * *


Писклявый мышонок

Обчистил вор поместье прокурора,
Пихал в мешок вещички без разбора,
Затарился – и от ворот.
Но кто-то за спиной попискивает вот.
Снял он мешок тяжёлый, развязал –
На шубе норковой сидит детёныш мышки,
Такой же маленький, как в детской книжке.
Сам засмеялся вор и рассмешить решил его.
Язык ему зачем-то показал,
Стал корчить рожицы, как корчит их макака.
И аккурат тут полицейская собака.
А дальше суд и приговор,
Барак, баланда, ватник, шконка.
----------
Не надо в том винить мышонка:
Кого поймали – тот и вор,
А не поймали – прокурор.

* * *


Енот-нечистюля

Один Енот, как вор
Или бандит,
Через крапиву и татарник,
Залез без спроса в чей-то двор.
А там свинарник,
И жирная Свинья в грязи лежит,
Похрюкивает и елозит.
– Ну, вот! –
Вскричал Енот. – Какой позор!
Морковка, репа, яблоки в навозе.
Давай я их к оврагу оттащу,
Прополощу,
Вернусь и всё сложу в корыто.
– Заранее благодарю! –
Ответила Свинья. – Хрю-хрю!
Куда потом исчез Енот,
То шито-крыто.
И был ли в том овраге ручеёк?
----------
Кому тут что-то невдомёк,
Тому моральная пилюля:
Не верьте никаким чистюлям.

* * *


Иван и Полкан

То ли волк уже не хищник,
То ли пёс не волкодав.
----------
Иван, узнав,
Что пёс Полкан, работу ищет,
Потомком волкодавов став
Случайно,
Взял охранять его свою овчарню.
Год миновал, и что ж?
– Ты почему овец не стережёшь,
Вчера пропали враз две матки,
Позавчера ягнёнок и баран! –
Бранит охранника Иван.
– А я-то что, я ж вроде лаю
На волчью стаю.
– Ну а давить-то их когда начнёшь?
– Не знаю.
----------
Пускай
С моралью тут не всё в порядке,
Зато доподлинно известно мне,
Что накануне при Луне
Вожак, перемахнув ограду,
Вручил Полкану за притворный лай
Какую-то медаль в награду.

* * *


Анонимка

Один приличный с виду Лис
Вдруг на Козе худой женился.
Год с лишним прожил – не запился,
Не захирел, не удавился.
Но вот в распутство всё ж пустился.
Да так, что даже змей и крыс,
И тех, стервец, не сторонился.
За то и казус с ним случился.
Отбыв шальную ночь в обнимку,
Пришёл с рассветом он домой.
Жена не спит – подол сырой,
В копыте держит анонимку.
– В чём дело, – спрашивает Лис. –
Плохое что-нибудь в письме?
Коза молчит, ни бе ни ме.
– Ну, что ты плачешь, отвечай.
Не про меня ль бумажка, чай?
Он не ошибся, про него
Всё говорилось в анонимке.
Да всё такое, от чего
Завяли б уши, если б вслух
Мы то письмо прочесть сумели.
Как будто кто-то в невидимке,
А, может, просто козий дух,
Стоял со свечкой у постели.
«Не на того, друзья, насели.
Не так легко меня свалить!» –
Подумал Лис и стал хитрить.
– Ну, что сидишь, пустила нюни, –
С притворным гневом начал он. –
Молчишь, молчи. Всё накануне
Предвидеть надо. Вой и стон
Души моей ты не слыхала.
Конечно, был бы я нахалом,
То я б действительно кутил.
Или б разок-другой побил
Тебя за недостаток страсти,
Потерю чуткости, тепла.
Козла, того б ты обняла,
Не дав сказать ему и «здрасьте».
Меня же, мужа своего,
Ты избегаешь, как напасти.
Вот почему и отчего
Не стал я дома ночевать.
А, чтоб совсем тебя пронять,
Письмо вот это написал.
И вижу – точно в цель попал.
Так что кончай напрасно выть,
Учись как следует любить.
А то взаправду, может быть,
С тоски заделаюсь кутилой…
Коза потом уж так любила,
Что даже рожки надломила.
А муж в порядке лисьих правил
Исправно вновь ей их наставил.

* * *


Вор и Молва

Метёт по городу Молва
И вьётся.
----------
Все знают, что она права,
А ей неймётся.
Кричит, что всё равно его посадит.
Подумал Вор: «Нехорошо!»
И каяться к Молве пришёл
На площадь главную из мэрии:
– Прости, родная, Христа ради! –
И глазки увлажнил, как нищий дед.
На что послышалось в ответ:
– Ты лучше сдайся,
А не кайся.
Молва слезам не верит!

* * *


Козёл с деньгами

Сидит пилот и думает себе:
«Вздремнуть немного, что ли?»
И слышит вдруг: «Бе-бе!»
Окно в кабине приоткрыл – козёл
Стоит на лётном поле
С мешком и с парашютом.
Пилот решил, скотина шутит.
Но, оказалось, нет.
Когда тот в доказательство привёл,
Тряхнув мешком,
Что за прыжок заплатит щедро,
Хоть долларами, хоть евро.
– Так что, врубай свой драндулет
И полетим вдвоём!
----------
Морали всякие бывают,
И эта басенка не без:
Козлы с деньгами высоко летают
И падают на нас с небес.

* * *


Хитрецы

Во рту у одного
Два языка с рожденья было.
И, как ни встретит он кого,
Так сразу спорить – во, хитрило! –
Что вместе на двоих
У них
Не два, как надо, языка,
А три найдётся.
Конечно, всякий тут смеётся
И в спор идёт наверняка.
«Не верю, парень, не дури».
А рты открыли – правда, три.
«Гони монету, да смотри,
Так глупо впредь не попадайся».
Собрал он денег, хоть купайся.
Но вмиг однажды бедным стал,
Поскольку сам впросак попал:
На кон поставил всю сберкнижку,
А вышло зря оно и лишку.
У одного, у старика,
Вообще рот был без языка.
Но как старик тот говорил,
Никто не знает – во, схитрил!
----------
Не уморил
Я вас, конечно, этой басней.
Беда не в том. Куда опасней
Себе казаться кем-то вроде
Единственного хитреца в природе.

* * *


Портной

Какой-то Ёж, сочтя иголки,
Что были на его спине,
А также то сочтя, что не
Хватает будто бы портных
И потому вещей простых,
Решил начать кроить и шить.
И вот к весне на барахолке,
Благодаря которой можно жить,
Не расточаясь на поклоны,
Вдруг появились панталоны.
«Весенние» назвал их Ёж.
– За что так здорово дерёшь? –
Спросила у него Коза.
Но, услыхав в ответ: «Глаза
Протри и посмотри, что за
Тобой уж очередь стоит»,
Добавила: – Ну, паразит!
Завёртывай давай.
Прошло полгода. Рай,
Везение
Ежу сполна на барахолке.
Те ж панталоны, с той же полки,
Он продаёт дороже вдвое.
Название-то у штанов другое –
«Осенние».

* * *


Богоявление

Давным-давно один ваятель
Старинный Бахуса приятель
Чего-то вылепил, как смог,
И всем сказал, что это бог.
Но видно было, что не тот
У образа сего живот,
И зад не тот, и рот,
И голова наоборот,
Не бог, короче, а урод.
Но восприимчивый народ
И на такого стал молиться,
К перстам холодным так и льнёт.
И вдруг сам Бог сошёл на Землю,
И что он видит – люди внемлют
Какой-то пьяной небылице.
Его ж никто не узнаёт,
Ни по лицу, ни по одежде.
И прежде,
Чем он представиться хотел,
В него булыжник полетел.
Прижавши нимб, задравши тогу,
Бежать пришлось живому Богу…

* * *


Кутерьма

Что «до того» вам обещали,
То это просто трали-вали.
----------
Лежу я раз на сеновале
И слышу сквозь ночную тьму
Любви кошачьей кутерьму.
Она ему:
– Меня ты любишь?
Он ей:
– Да.
– А очень?
– Очень.
– Повтори.
– Люблю, люблю, люблю, люблю!
– Мышей наловишь?
– Наловлю.
– А много?
– Много!
– Ну, смотри…
И стихло всё, конец борьбе.
Вопрос, казалось бы, улажен.
Но вдруг он ей со злостью даже:
– А зачем они тебе?

* * *


Субординация

Начальник встретил подчинённого,
До неприличия начинённого
Общественным добром.
– Нутром,
Голубчик, чую, тащишь.
Ну что ты на меня глаза таращишь!
Неправду что ли говорю?
– Да нет, всё так.
– И потурю
Тебя со службы. Ишь, бедняк.
Ни совести, ни чести.
А коль уж влип на месте,
Потащим дальше вместе.

* * *


Система

Когда и сам без славы ложной
Живёшь и мыслишь, как святой,
Тогда ругать, конечно, можно.
----------
Густой
Пуская важно дым,
Уж два часа после обеда
Ведут беседу
Волк с Косым.
– Да, – рявкнул Волк. – Кругом хапуги.
Что ни чины, то чьи-то слуги.
Возьмём коррупцию, к примеру.
Я эту воровскую сферу
Давно уж раскусил.
Ты у меня спроси
И я скажу тебе, как брату:
Всё растащили, всё по блату.
– Согласен, – заявил Косой. –
Мздоимцы косят нас косой.
Болезненная тема.
Но кто-то ж в этом виноват?
– Система, брат,
Система!
Ещё через часок
Зайчишка в туалет прыг-скок.
А Волк взял телефон и позвонил:
– Шакала мне. Дружище, ты?
Лады.
Я сделал то, что ты просил,
И подписал, и разрешил.
Ну, а в расчёт всё, как обычно,
Овечий зад и яйца бычьи.

* * *


Реклама

Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Всем миром взяли, сообща.
Пища,
Крича, визжа и споря,
Во избежание слёз моря
Поставили его на пень.
Пусть, дескать, те, кому не лень,
Из чащи кто или с опушки,
От волка серого до мушки,
Сидит и смотрит целый день.
Но всё равно случилась драма –
Всех довела до слёз реклама.
Сказали, натуральный сыр под елью.
Ворона вмиг туда, а там
Лиса уж мёртвая лежит,
И рядом сыр, попробованный ею.
Сказали, что в бору сосновом
Дупла новые
И современный быт.
Туда примчались белки,
А там не быт, а срам –
Стволы без веток, дыры, щелки.
Сказали, кто хоть ягодку, хоть шишку
К берлоге летом принесёт,
Тот будто бы потом к весне
Вдвойне
Весь вклад съестной себе вернёт.
Но не сказали ничего про Мишку.
А тот, проснувшись в марте, встал
И всё сожрал.
После чего решили звери
В болоте
Телек утопить
И больше никому не верить.
----------
Мораль: не по рекламе надо жить,
А по своей природе.

* * *


Заячьи уши

В лесу переполох:
Солидный Заяц, что не спился,
В красавицу Лису влюбился.
«Ты дуб, ты пень, ты лох.
Тебе пора уж на погост,
А ты запал на рыжий хвост.
Нашёл же, на кого молиться.
Не лучше ль сразу удавиться» –
Кричали все ему вослед.
Но нет,
Решил он на Лисе жениться.
Тому радёхонька была Лиса:
– Не надо мужа мне другого.
Свели нас, видно, небеса.
Дай лапу, дед,
И никого не слушай…
Остались после свадьбы от Косого
Только уши.
----------
Любого
Любовь готова погубить
И надо знать, кого любить.

* * *


Скунс на слуху

Нашёл же Скунс себе забаву –
Помериться со Львом за славу
Всесильного царя зверей.
«Я тоже хищник, да ещё какой.
Лев сам меня обходит стороной» –
Воскликнул Скунс и начал бой.
Собрал так называемых друзей:
Шакалов, пауков, мартышек,
Зелёных попугаев, серых мышек,
Гиену старую, змею,
Хамелеона, жабу, рака.
И приказал про львиную семью
Нести сплошную чепуху.
Чтоб самому быть на слуху –
От Скунса якобы весь компромат.
Не дрогнул царский пьедестал,
Царя никак Скунс не достал.
Но мир для всех вонючим стал.
И как за это наказать – вопрос.
----------
Однако,
Не Скунс в том прямо виноват,
А тот, кто запах от него разнёс.

* * *


Воронья месть

Уж сколько раз твердили миру,
Что месть гнусна, вредна. Но только проку нет.
Вот вам пример, как мстят и через двести лет.
----------
Ворона, где-то прикупив кусочек сыру,
На ель опять же взгромоздясь,
С Лисою разобраться собралась.
А сыр в когтях держала.
На ту беду Лисица прибежала.
Ворона ей и говорит, швырнув продукт на землю:
– Лесть гнусную и вредную я не приемлю.
Поэтому в знак искреннего восхищения
Твоим блистательным умом
И замечательным хвостом
Прими, подруга, угощение.
Лисицына вскружилась голова,
Хоть сырного и не было у сыру духа.
Зато какие аппетитные слова
Для уха.
И даром корм притом.
Короче, сыр Лисица сразу съела.
Ворона тут же улетела,
Свой замысел осуществив сполна
Коварным способом, известным всему миру.
Лиса же ночью околела.
Откуда знать могла она,
Что нет давно съедобного в России сыру.

* * *


Симулянт

Конечно, знал Козёл,
Что лучше в лес не заходить,
Тем более, не с краю.
Но всё равно зашёл,
Уж больно травка там густая.
Решил, наемся и назад в сараи.
Медведя ж хлебом не корми,
Дай побродить
По собственным владениям.
Но вот козла падение
Не видел он ни разу,
Чёрт возьми.
Ну вылез шумно из кустов,
Ну фыркнул импульсивно,
А тот упал на спину и готов,
Обнюхивать и то противно.
Ну а когда Медведь исчез,
Козёл вдруг взял да и воскрес,
Как по приказу.
----------
И нет тут никаких чудес:
Всяк сущий наделён талантом
Быть симулянтом.

* * *


Правда и Ложь

Начало осени, и посему
Две вечные соседки по селу
Засобирались за грибами.
– Корзинку не забудь, –
Сказала Правда.
– Уж не забуду как-нибудь,
Возьму побольше, –
Ответила ей Ложь. –
Шли к лесу полчаса, не дольше,
Балакая о том о сём.
И вдруг табличка со словами:
«Съедобные – направо.
Несъедобные – налево».
– Не может быть! – вскричала Ложь. –
Меня не проведёшь.
И подалась налево.
– Господи, да как же ты живёшь! –
Вскричала Правда ей вослед. –
Сама всем врёшь
И никому не веришь – это ж бред.
И подалась направо.
А потом.
Съев дома бледную поганку,
Строчок, сморчок и мухомор,
Ложь бегала всю ночь на двор…
----------
Я выдумал грибы тут, как приманку.
Но Правда ест их до сих пор.

* * *
21.06.2025 22:43
А.Посохов "Трусливый индюк" (басня)
Александр Посохов


Трусливый индюк
(басня)

Большой воды Индюк не видел сроду
И не ступал по грудь он даже в воду.
Не знал он, что такое речка, пруд.
И вдруг Гусь с Селезнем его зовут:
– Развлечься хочешь?
Природа, женщины, вино.
Решайся, друг, ведь всё равно
Ты в суп когда-нибудь схлопочешь.
Послушай нас,
Сорви хоть раз
Оковы брака и морали.
Лишь только это и сказали.
Издав свободы крик,
Индюк решился вмиг.
И сник,
И весь к земле приник,
И задрожал овечкой –
Вели его за речку.
Поплыл спокойно Гусь,
И Селезень поплыл.
– А я, а я… вернусь,
Я там уж был.
----------
Иной герой не в басне, в жизни,
Отведав роли индюка,
Глядит на воду с укоризной.
И думает наверняка,
Что пьянство, блуд не разумеет,
Что надо образцово жить.
А сам и рад бы согрешить,
Да жалко, плавать не умеет.

* * *
21.06.2025 16:33
А.Посохов "И снова о богатых"
Александр Посохов


И снова о богатых

КПРФ предложила на днях 10 мер по борьбе с распространением коронавируса и экономическими последствиями его пандемии. В том числе (по тексту заявления из СМИ) – национализация стратегических отраслей экономики и поддержка людей, оставшихся без работы, за счёт баснословных средств, накопленных олигархией. То есть, если по-простому, то речь в данном случае идёт как бы о наезде на богатых (было точно раскулачивание, как после революции в СССР – станет, наверное, разолигархивание, как примерно в США до второй мировой войны). Причём нашим коммунистам, оказывается, точно известно, что средства олигархов «баснословные» (интересно, какие же это они в натуре). Ну да ладно, Бог с ними, с такими вот в очередной раз внезапно прозревшими защитниками народа. Однако проблема сосуществования богатых и бедных действительно есть. И я писал уже об этом год назад в статье с названием «Богатые и мы». Вышеуказанное заявление КПРФ подтолкнуло меня повторить публикацию этой статьи. Тем более, что ничего в нашей жизни не изменилось. А вроде должно было бы. Независимо ни от какой вирусной заразы.

13.04.2020 г.

Богатые и мы

Кто же такие богатые? Если очень просто, то это те, у кого в собственности столько всего, что оно никак не укладывается в сколько-нибудь разумную меру. Особенно с учётом личного потребления. Оно есть, но оно практически не нужно самому обладателю и не служит ему по прямому назначению. Ну, что-то типа собственности монарха. Только у нас, как и в большинстве стран, не монархи сейчас, а олигархи. Раньше бедные завидовали монархам, а теперь олигархам.

Распустились лепесточки
На ветвях рябинушки.
К олигарховой я дочке
Подбиваю клинушки.

Естественно, что в противовес богатству я говорю не о минимуме в виде одной свежевыстиранной рубашке (о достаточности для себя всего лишь такой собственности признавался когда-то один наш прославленный поэт). У каждого своё представление о бедности и о богатстве. Но, как бы то ни было, одновременно в три горла не поешь и на трёх яхтах не поплаваешь.

Вор ворует и не знает,
Что репей за вишнями.
Денег много не бывает,
Но бывают лишние.

Поэтому и вопросы у нас к нашим богатым вполне закономерны – зачем им столько всего, за счёт чего или кого они такие богатые и где справедливость? На первый вопрос ответа нет, он скорее риторический. А вот на второй и третий ответить всем нам когда-нибудь всё равно придётся. Социальные антагонизмы никто ещё не отменял.

В крови у олигарха
Ненависть к пролетарию.
А я ненавижу Болгарию
За то, как визжит «болгарка».

Откуда же оно берётся, это самое богатство, у определённой группы лиц? Величина всего богатства в любом выражении внутри одного государства сама по себе ни о чём не свидетельствует, и всё богатство теоретически предназначено для всех и для каждого. Проблема тут в распределении и в перераспределении.

Время внесло ясность
В то, что произошло:
Нам, большинству – гласность,
Им, меньшинству – бабло.

Это стишок из моей статьи «Сталин и мы», и здесь он тоже вписался в тему. Так вот, как ни крути, на закрытой территории при соответствующей узаконенной возможности всегда одни богатеют за счёт других. Какими способами? Да разными.

Экспорт – импорт, форс – мажор,
Кризис – девальвация.
Возвратилася ужо
К нам эксплуатация.

Но самые вредные способы и приёмы – это финансовая спекуляция и приватизация, причём не только производственного потенциала и природных ресурсов, но и фактически самого государства. При либеральном капиталистическом режиме без выхода на чужие просторы, ситуация, при которой меньшинство становится всё богаче, а большинство всё беднее, становится неизбежной. Как и следующие за этим революционные выкрутасы и потрясения. Идея о том, что чем больше в стране богатых, тем лучше – это миф. При использовании лишь внутренних ресурсов роста числа богатых без увеличения числа бедных быть не может. Как показал исторический опыт, спасение для местных богатых исключительно за пределами своей страны, и заключается оно в обмане, грабеже и эксплуатации населения других стран. Частью из награбленного или спекулятивно нажитого за рубежом местные богатые могут без особого ущерба для себя подкармливать своих бедных, чтобы не роптали и не лезли на баррикады. Если хорошо обирать другие народы, то свой народ можно на какое-то время превратить даже в более-менее обеспеченный (сравнительно с вымирающими). Что с успехом и делают, например, США. Беда только в том, что такая политика чревата серьёзными международными конфликтами. Если современная Россия начнёт уподобляться Америке, хотелось бы, чтобы наши богатые своего никому за рубежом не отдавали. Но это другая тема.
Справедливость – вот сакраментальный вопрос для России, да и вообще для русского мира. Без справедливости ну никак в конечном итоге! Единственно надёжное и долговременное укрепление для нашего общего дома – это справедливость. Только с возвращением российскому государству функции построения справедливого общества мы можем рассчитывать на своё будущее и будущее наших детей.

Всё, что кому-то пришло одним махом,
Как в девяностые годы в России,
Всё отберут, всё окажется прахом:
Несправедливость рождает насилие.

Возвращение или возрождение государственной справедливости должно происходить, конечно же, с умом и, что очень важно, с учётом нашего прошлого опыта. А он у нас такой, что есть, чему поучится. Дабы не повторять ошибок. Главное – исходить из того, что бывают справедливо богатые и справедливо бедные (соответственно несправедливо богатые и несправедливо бедные). Причём справедливость следует рассматривать не только как отношение одних людей к другим людям, но и отдельных индивидуумов к обществу в целом, к государству (которое, повторяю, само по своей сути тоже должно быть всесторонне справедливым).
Про олигархов нам как бы давно всё понятно: и откуда они взялись, и за счёт чего разбогатели, и за какие заслуги, и чем занимаются, и как живут. Есть тут несправедливость? Да сколько угодно! Но так выстроена была власть сразу после 91-го года (мутная история). А вот про тех же наших среднестатистических «народных» артистов с футболистами, например, ничего не понятно. Они-то с какого такого демократического перепугу стали у нас миллионерами и даже миллиардерами? От них что, пользы больше всем нам, обществу и государству, чем от хорошего хирурга или учителя?

Никто не знает точно даты,
Когда в грехи нас занесло.
А, что Христос сказал когда-то,
Быльём давно уж поросло.

Мы детей своих доверяем медсёстрам и воспитателям, жизни свои доверяем машинистам в метро и водителям автобусов. А им всем вместе за год не заработать, наверно, столько, сколько выплачивают одному чего-то там изображающему на экране или пинающему по мячу субъекту за месяц! При этом и тот и другой занимаются своим делом как бы сами по себе, для себя, по своему желанию и зачастую в своё удовольствие.

Кто-то сеет, кто-то пашет,
Кто-то смело в бой идёт,
Ну, а кто-то ручкой (ножкой и т.п.) машет
И фальшиво гимн поёт.

Вот и призадумаешься тут невольно о некоей справедливости и несправедливости богатства и бедности.
А басня в конце этой статьи вот такая, наверное, подойдёт.

Министр и фея

Я басню новую вам расскажу,
По старой дружбе.
----------
Один Министр мух ловил на службе.
Одну поймал, затем другую,
Потом ещё такую же простую.
И вдруг поймал он золотую,
Всё брюшко у которой золотом горит.
– Я Фея, – Муха говорит. –
Тебя за убиение подруг я не сужу.
Простыми мухами мир переполнен.
Меня ж отпустишь, вмиг исполню,
Что пожелаешь.
– А не обманешь? –
– Нет, исключено.
В устройстве добрых дел враньё
Распознаётся быстро.
– Тогда, вот пожелание моё:
Хочу я не работать, но иметь
Как минимум доход министра.
– Задачу поняла, могу лететь?
– Лети, но исполнение приму по акту.
– А всё и так уже исполнено по факту, –
Сказала Муха, вылетев в окно.
----------
Грешно при бедности других
Просить себе того богатства, что давно
Уже имеется в избытке у самих.

2019 г.

* * *
21.06.2025 16:30
Александр Посохов "Чёрный ворон" (басня)
Александр Посохов


Чёрный ворон
(басня)

Решил однажды Чёрный Ворон,
Что он давно уж «чёй-то хворый».
То больно тут ему, то там.
Не знает, правда, толком сам,
Когда, и где, и что болит.
– Обидно шибко, – говорит. –
Я ведь не просто кто, а ворон.
Мне б жить да жить и полон
Я должен силы быть.
Юнцом ещё мне век ходить.
А коль не так,
То верно – рак.
И вот в согласие речам
Пошёл наш Ворон по врачам.
Осунулся, согнулся,
Чернее стал, чем был. Уткнулся
В журнал «Здоровье», в словари.
Закаркал тише.
Глухари,
Так те вообще его не слышат.
На ветку ели,
Что повыше,
Теперь он больше не стремится,
И еле-еле, еле-еле
По белу свету волочится.
И вдруг, ну надо же случиться,
Явился в гости зять Павлин,
Приверженец заморских вин,
Бездельник разноцветный.
Сказал, не любит пить один,
И помаленьку, незаметно
Больного тестя напоил.
Как Ворон ожил, как зажил!
Послал подальше эскулапов,
Расправил крылья, хвост и лапы,
Запел дроздом,
Напялил шляпу,
Оставил дом
Свой на опушке
И полетел во след кукушке…
Идёт по лесу болтовня,
Что от кукушки воронья
Штук сто уж в стаю наберётся.
А Ворон лишь на то смеётся.
----------
Как часто мы себя хороним
Лишь потому, что много стонем.

* * *
20.06.2025 09:56
А.Посохов "Октябрь 1993 года"
Александр Посохов



Октябрь 1993 года


Сосновый бор, еловый бор –
Какая в общем разница:
И там забор и там забор,
И эта власть-проказница.

Что не для нас совсем живёт,
Куражится, тщеславится.
Которая на всё пойдёт,
Лишь только бы понравиться.

Не нам, конечно же, не нам,
И не Кремлю столичному,
И не бесчувственным богам,
А раю заграничному.

Но, чтобы ей туда попасть,
Нужны заборы свежие.
Нужны тузы в чужую масть
И морды немедвежие.

* * *
20.06.2025 09:53
А.Посохов "Ещё раз к поэтам и от поэтов"
Александр Посохов



Ещё раз к поэтам и от поэтов


Всё думаю, но не могу понять,
Свободный я поэт, иль узник?
И что мне на Парнас с собою взять,
Кляп здоровенный иль подгузник?

* * *

Все мы здесь, конечно, кто –
Пушкины, Ахматовы!
А они бы нас за то
Вилами, ухватами.

* * *

Всё изменилось, между прочим.
И мы другими стали очень:
Хватает почему-то мочи
Читать лишь то, что покороче.

* * *

Молчи, поэт! Одна лишь мука –
Внимать пустым твоим речам.
Молчи! Ты не достоин звука,
Коль правды вес не по плечам.

* * *

Мы не рабы, мы и не рыбы.
Средь нас есть лбы, почти что глыбы.
Есть среди нас и рты, как бездны.
Любезней с нами будь, любезней!

* * *

Как лампочка для мотылька во тьме
Поэзия ума является обманной.
Строфа и рифма не рождаются в уме,
Они рождаются во сне и в ванной.

* * *

Как-то я спросил у Бога:
– Почему поэтов много?
– Потому, – сказал Всевышний. –
Что поэт для дела лишний.

* * *

Пора признаться, наконец,
Что тот же самый наш Творец
Склоняет нас, пока мы живы,
Душить прекрасные порывы.

* * *

Все мы были, есть и будем
И не вымрем никогда,
Если русский не забудем
В предстоящие года.

* * *

Всяк может срифмовать слова сатира и сортир.
Примерно так же, как квартира и трактир,
Конфета и буфет, манжета и сюжет.
Хотя зачем? – сатиры ведь у нас давно уж нет!

* * *

Сочинил какой-то бард
Песню про «Бутырку».
А я лиру сдал в ломбард
И купил бутылку.

* * *

Одно лишь ремесло
Моё – писать шедевры.
Простите, занесло –
Порасшатались нервы.

* * *

Пора позорно то признать,
Что ни поэт я, ни философ.
Не удалось мне избежать
Брызг зарифмованных поносов.

* * *

Эх, Бунин, Пастернак и Бродский,
Не признаёт вас мир уродский,
Мир оцифрованных невежд,
Без чувств, без боли, без надежд.

* * *

Тяну, тяну свои я вирши
К высоким образцам вершин.
А Пушкин всё равно повыше:
Конечно, он же сукин сын!

* * *

У нас, у гениев, одна погрешность –
На вид мы, будто сброд.
Иван Крылов имел такую внешность,
А я вообще урод.

* * *

Что ни строчка – всё не в масть,
Ни шипов, ни роз.
Помоги мне в детство впасть,
Дедушка Мороз!

* * *

Вчера, отправив Лиру в ссылку,
Я выпил целую бутылку.
И позабылось как-то вмиг
Всё то, чего я не достиг.

* * *

В признание иль в наказание
Последним может стать любой стишок.
Так выпьем же, друзья, заранее –
На посошок!

* * *

Погас я опять –
Ни словечка.
Где б молнию взять,
А не свечку!

* * *
18.06.2025 08:05
А.Посохов "И снова о власти"
Александр Посохов


И снова о власти

В эфире продолжается активное обсуждение законодательства «об оскорблении власти». А мне вот о чём подумалось в связи с этим. В принципе и безотносительно к конкретным правовым нормам. Вот, например: особое почтение, полезные связи, приличные деньги, классное жильё, закреплённый транспорт, усиленная охрана, «свои» пенсии, статусная неприкосновенность, качественное питание, комфортный отдых и тому подобные заманчивые и недоступные для большинства граждан блага и привилегии. А за что? Оно ведь как по идее должно быть для равновесия: на одной чаше весов всё перечисленное выше и даже возможно больше, а на другой – соответствующая, то есть куда более серьёзная и, главное, реальная ответственность. Сняли с должности и отправили на «заслуженный отдых» либо пересадили на другое служебное кресло – это образец и предел ответственности, что ли?

Забрались на пьедестал
И друг друга гладят.
А я думать перестал –
Вдруг ещё посадят.

А как же быть с причинённым государству, то есть всем нам, вредом, независимо от того, причинён он вельможей умышленно, по неосторожности или по недосмотру, так сказать? Вот, опять же, к примеру, выбрали по спискам партии в депутаты или назначили на высокую исполнительскую должность, а причитающиеся автоматически блага-то за что при этом – за лояльность к устоявшейся действительности или за сам факт принадлежности к властным структурам? Сделай сам что-нибудь достойное, грандиозное, насущное, полезное, рискованное, прояви себя как смелый политик или крепкий хозяйственник, а потом и получай в индивидуальном порядке от народа персональную неприкосновенность и прочие привилегии, в том числе особую государственную защиту от оскорблений и иных всяческих нападок от кого бы то ни было.

О Родине красивых слов полно.
Добавить даже толком что не зная,
Готов, однако, я сказать одно:
У Родины должна быть власть родная.

Короче, подумалось мне вот так, и я решил снова опубликовать свою почти годичной давности статью о власти из сборника «Они и мы».

1.12.2019 г.

Власть и мы

Я по правде тобою горжусь,
Слыша звуки Российского Гимна.
Я любил и люблю тебя, Русь!
И уверен, что это взаимно.

Сложная и противоречивая тема. Но всё равно постараемся разобраться. Хотя бы частично, по-простому, беззлобно, с риторическими недоумениями и самокритикой. Оставим при этом политику – политологам, а теорию государства и права – учёным. И представим себе некую живописную картину. С одной стороны изображение ангела с крылышками, а с другой – чёрта с рогами. Вот о последнем несимпатичном персонаже и порассуждаем. Потому как с выставочной стороной всё понятно – там власть саму себя хвалит. Не ангельского вида она, конечно, но и то правда, что определённых добрых слов она явно заслуживает. Все социально важные объекты на месте, общий порядок налицо и зря придираться не стоит. Жёсткая вертикаль власти пока оправдывает себя на сто процентов.

Любая власть всё знает от и до,
Подсказчикам она не рада.
Ей хорошо известно то,
Чего народу знать не надо.

Однако государство – это всё-таки мы с вами. До сих пор никто этого конституционного положения не отменил ещё. Именно мы с вами, народ, являемся носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации. Отсюда первое и главное недоумение – почему же тогда наше государство в действительности как бы само по себе, а мы сами по себе?!

О Родине красивых слов полно.
Добавить даже толком что не зная,
Готов, однако, я сказать одно:
У Родины должна быть власть родная.

В принципе власть у нас обязана выполнять все наши поручения. Для того мы и объединились в государство с республиканской формой правления. Мы вправе и хотим, например, покупать в магазинах качественные продукты питания. Поэтому как бы от нашего имени и созданы у нас соответствующие надзорные органы. А они не работают, как нам надо. Гражданин купил в разрешенной государством торговой точке вместо колбасы дерьмо какое-то, а ему говорят, сам виноват, бди, изучай рынок, читай внимательно этикетки, принюхивайся.
Не работают у нас, как должны по своему статусу, почти все контролирующие ведомства. Да ладно бы ничего не делали, а то ещё и торгуют своими властными полномочиями. Разнузданный рынок даже судебную систему почти уже опустил до уровня ломбарда или платной парковки. Полно случаев, когда судье мало негласно установленных и реально действующих ставок подношений за нужное взяточнику решение по гражданскому делу, например, так он ещё этого подлого заявителя заставляет самого и предрешенный заранее судебный акт составить и принести в готовом виде. Но это я так, попутно.

Я жизнь воров не понаслышке знаю,
Они так думают всегда:
«Землица общая, и с урожаю
Делиться надо, господа!»

Так с какой стати тогда учреждённые нами же финансовые органы платят этим всевозможным роскомпродстройнадзорам и жилтрудтехздравинспекциям деньги! Тратить наши денежные средства попусту, даром и ни за что – такого мы им не доверяли.

Как не задёргивают шторы
Верхи, однако видно всё кругом:
Часть денег их идёт в офшоры,
Другая часть – на европейский дом.

А наши личные денежки куда идут? Понятно, когда лавочник какой видит, что соседи по деревне продолжают без материальной заминки покупать у него хлеб с валенками, он и увеличивает регулярно цену на них до предела покупательной способности односельчан. Отсюда следующее недоумение – а наше родимое государство почему постоянно заглядывает к нам в карманы и изымает оттуда всякими неблаговидными способами лишнюю копеечку?! Оно, в конце концов, является нашим общим достоянием или чьей-то частной лавочкой?
При этом власть неустанно твердит нам о каком-то процветании и развитии. Да плевать нам всем давно на такие банальные лозунги! Без великого морального стимула мы плохие работники, в хорошем смысле. Никакой американской мечтой нас не растормошить, она нас ничуть не вдохновляет. Баня с парной – не стартовая площадка для того, чтобы стать миллионером, но она во всяком случае лучше и здоровее угольной шахты или прядильного цеха.

Как-то получается –
Всё всегда кончается.
Денег, водки, бабы нет,
Нет сюжета – во, сюжет!

Власть же нам всё один сюжет предлагает – работа до седьмого пота, типа учительской на несколько ставок с умопомрачением у классной доски или над тетрадками. Какая работа, зачем, за что, на кого? На новых эксплуататоров? Мы это, в 21 веке, отлично понимаем и на соседа-лавочника всё равно долго работать не будем. А власть этого не учитывает и заявляет на каждом шагу, что мы едины и все вместе в стране. Вроде как вместе с банкиром, министром и воровским авторитетом – все в одной лодке. Неправда это. Про первых двух и говорить нечего – они отдельно, на яхтах и катерах своих. А вот про последнего стоит сказать кое-что, опять же в контексте наших поручений власти. Он-то, если не вместе, то рядом с нами. Все мы хотим жить в безопасных условиях, и наше государство обязано беречь нас и пожитки наши. Но оно и в этой сфере по факту само по себе и для себя. Раньше, особенно в 50-60-х годах прошлого столетия, при коммунистах, настоящие авторитеты преступного мира, рецидивисты, считались чуть ли не врагами народа. А что теперь? Поскольку власть отстранилась от народа, то о задаче по искоренению преступности, хотя бы в качестве идеальной и мобилизующей цели, никто на государственном уровне даже не заикается. Получается так, будто враги у нас и власти внутри страны разные.
Да что там уголовная преступность, когда на том же уровне старательно замалчивается куда более разрушительное для государства явление – олигархат. Нам даже внушают последнее время, что и олигархов у нас нет. Будто неграмотные мы и не ведаем, что по общепринятому в мире определению олигархия – это «…политический режим, при котором власть сосредоточена в руках сравнительно малочисленной группы граждан (например, представителей крупного монополизированного капитала) и скорее обслуживает их личные и групповые интересы, а не интересы всех граждан. Олигархи – члены олигархии, могут либо сами быть членами правительства, либо оказывать решающее влияние на его формирование и принятие решений в своих личных и групповых интересах». Очень похоже на нашу действительность. И, если это так, то отсюда следующее очередное недоумение – а кто из нас поручал нашей власти создавать в стране этот самый олигархат?!

Мы не ту траву скосили
И не те сварили щи.
Снова бывшие в России,
Господа-товарищи.

Но тут мы и сами отчасти виноваты. Я имею в виду неразвитость гражданских институтов. За 25 последних лет мы так и не научились цивилизованно, в рамках закона, отстаивать свои права и влиять на власть. Потому, наверно, что ленивые. Не сумасшедшие, а ленивые. Даже в таком полезном деле мы опять пронадеялись и продолжаем надеяться на власть. Дескать, она о нас позаботится и поддержит разные там общества защиты прав потребителей и иные объединения граждан. Ничего подобного, чудес не бывает. Наивно рассчитывать, что проблемы тех же пенсионеров, например, действительно близки и понятны нашей власти. И это при том, что старики у нас в подавляющем большинстве – истинные патриоты своей страны. Так уж сложилось ментально и исторически.

Хотя вопрос совсем не в том, кто патриот:
Для власти, что не представляет весь народ,
И прочего безнравственного руководства
Все старики всегда – отходы производства.

Наша неорганизованность в сфере создания и функционирования гражданских институтов выгодна государству. Никакую активность людей с гражданскими требованиями оно добровольно поддерживать не станет. У власти другая забота, иногда прямо противоположная.

Власть давно желает права
Даже тем повелевать –
Кто налево, кто направо
Должен всяк из нас плевать.

Потому и нет у нас громких судебных процессов со взысканием многомиллионных штрафов и компенсаций за нарушение гражданских прав. И наоборот. Сами-то мы зачастую не лучше чертей с рогами и ядовитыми пирогами. Это ж мы на обратной стороне воображаемой картины, так и норовим при любом удобном случае обмануть наше родное государство, сотворить для него какую-нибудь дьявольскую пакость. То ли спонтанно, то ли от зависти, то ли в отместку. Злоупотребляем на полную катушку чересчур мягкими законами. Да тем же добреньким уголовным кодексом хотя бы и повсеместной безответственностью. Ворчим, брюзжим, ругаем и злоупотребляем.

Скажем прямо, без намёка:
Кто есть трус и лежебока,
Тот во всём винит страну,
Власть, погоду и жену.

Единственное, в чём вряд ли мы переусердствуем, ругая власть, так это в следующем. Если власть срочно не встрепенётся и не выстроит соответствующую жёсткую вертикаль, то рынок, как таковой всегда ориентированный на максимальное количество потребителей, окончательно уничтожит нашу великую культуру. Тот же снисходительно позволяемый властью мат в общении и открыто на публику – это не часть нашей культуры, а вопиющий показатель нашего бескультурья, сужения и унижения русского языка и вообще человеческой речи.
А в целом, коли не господствует уже у нас коммунистическая идея, то заменить её в качестве национальной могла бы, наверно, какая-нибудь идея о реальном отождествлении государства и нас, всех граждан, сознательно принимающих на себя ответственность за судьбу России.

Где крапива – там малина,
Где малина – там медведь,
Где нет водки – там чужбина,
Где нет Родины – там смерть.

Ну и, наконец, в качестве ещё одного стихотворного дополнения к данной статье – такая вот басня.

Вопрос

Однажды чей-то жирный Кот
В чужой прокрался огород
И развалился там вальяжно.
Любому Псу тут очень важно
Природный выполнить приказ:
Облаять наглеца, прогнать,
На дерево его загнать.
Так всё и вышло в этот раз.
Так, да не то.
Сидит Кот на высокой ветке
И говорит Псу: – В клетке
Тебя бы надо содержать.
Ты ж непонятно кто!
А лучше бы вообще прикончить.
Ни гончий,
Ни пудель ты, ни фокстерьер,
Ни мопс, ни шпиц, ни бультерьер,
Ни лабрадор, ни волкодав.
Одно и можешь – гав, да гав.
Да собирать ещё объедки.
Не предки
У тебя, а сброд.
И выродок ты редкий
От морды до хвоста.
Ещё такого я не знаю.
Молчал бы вовсе уж, урод,
И убирался в будку.
Не взять меня тебе, ублюдку.
Нос не дорос.
– Ах, так! – взбесился Пёс.
И против жирного Кота
Созвал всю местную собачью стаю.
----------
Вопрос:
Куда теперь тому деваться,
Кто любит сверху издеваться?

2019 г.

* * *
15.06.2025 09:22
А.Посохов "Волчья смекалка" (басня)
Александр Посохов


Волчья смекалка
(басня)

Не тыкай лишний раз в шпаргалку,
Включай природную смекалку!
----------
Зря он без взрослых в лес ходил,
Он в волчью яму угодил.
– Ты цел?
– Ага, язык лишь прикусил, глядите.
– И я вот также загремел.
– Так вы меня сейчас съедите?
Зачем, какой в том толк!
Я ж не крыловский страшный волк,
И ты не басенный ягнёнок,
А кучерявый пацанёнок.
Вокруг и так полно зверей.
Ты лучше думай поскорей,
Как нам отсюда выбираться?
А то я тут уже простыл.
– Я не могу.
– А почему?
– А я смартфон свой позабыл.
– И что?
– А то!
Попробуй без него узнай,
Как надо вылезать из волчьей ямы.
– Тогда давай,
Я заберусь тебе на холку,
Ты встанешь в полный рост,
Потом я зацеплюсь за ёлку,
А ты за хвост…
----------
Законы бытия упрямы:
Попал в беду, так не плошай,
Своим умом соображай.

* * *
15.06.2025 09:18
А.Посохов "Тогда всех расстреливали"
Александр Посохов


Тогда всех расстреливали

Иду по парку, в руках маленькое радио. Слушатели звонят в студию и рассуждают о Сталине и тридцатых годах. Один мужик выразил сомнение по поводу официальных данных о количестве расстрелов. На что ведущий резко отреагировал: «А чего вы удивляетесь, тогда всех расстреливали». Брякнул так на всю страну и всё тут. Особенно меня озадачило, что всех. А кто же тогда в живых остался, мы-то чьи потомки? Я достаю телефон и тоже звоню в студию. Удивительно, но подключили. Я называю своё имя, сообщаю, что из Москвы, а дальше просто сочиняю на ходу. Да что, говорю, тридцатые, и в семидесятые то же самое было. Вот такой случай, например. Записывали песню «Эхо любви» к фильму «Судьба». Анна Герман пела. Записали. Все в восторге. А дирижёр оркестра предложил перезаписать, потому что одна молодая скрипачка не ту ноту пропиликала. Так, представляете, эту бедную девушку расстреляли. Я думал, ведущий не поверит, засмеётся. А он совершенно серьёзно благодарит меня: «Спасибо вам большое за ещё одно вопиющее свидетельство о чудовищных преступлениях советской власти».
– Мать честная! – воскликнул я вслух и чуть говорящее изделие в урну не выбросил. – Это надо же так головы людям морочить!

* * *
13.06.2025 13:00
А.Посохов "Колыбельная для бабушки"
Александр Посохов



Колыбельная для бабушки


Спи, моя бабушка, спи.
Будто ты маленькая,
Будто не старенькая,
Будто ты внучка моя.
Спи, дорогая, усни.

Мне не забыть этих дней,
Добрых и ласковых слов,
Песенок, сказок, стишков,
Вкусных твоих пирожков,
Спи, засыпай поскорей.

Мама и папа мои
Завтра приедут за мной.
Но и в другой выходной
Буду я снова с тобой,
Спи, моя бабушка, спи.

* * *
13.06.2025 12:58
А.Посохов "Иван и Степан" (басня)
Александр Посохов


Иван и Степан
(басня)

Иван и друг его Степан
Работали на Каме.
Сказали им: «Дадите план,
Двойной оклад за нами».
Ещё сказали: «Если что,
Немедленно звоните.
До берега тут метров сто,
Извольте, доплывите».
Всё вроде было хорошо,
Всё было вроде ладно.
Но вдруг Иван на дно пошёл,
Воочию, наглядно.
И тонет, тонет наш Иван,
Хоть Кама и не Терек.
А что же делает Степан?
Плывёт… звонить на берег.

* * *
12.06.2025 21:40
Александр Посохов "Яма" (басня)
Александр Посохов


Яма
(басня)

Когда политики упрямо
Копают лихо заодно,
Не зная, где оно там – дно,
То остаётся только яма.
----------
Играл в песочнице мальчонка,
Ручонкой ямочку копал.
Вдруг слева кто-то крикнул звонко:
– Ну что, малыш, поди, устал?
А ну-ка, сядь-ка,
Я копну.
И здоровенный с виду дядька
Берёт лопату, раз лишь ткнул –
Полметра вглубь как не бывало.
Потом ещё копнул, и стала
Ему уж яма по плечо.
Вдруг справа кто-то горячо:
Привет, малыш!
Сидишь?
Сиди.
Я помогу тебе, гляди.
И вот другой уж дядька в яме.
Копают вместе, кто быстрей.
Притом стараются позлей.
Азартно шевелят ноздрями,
Пыхтят, толкаются, потеют.
Передохнуть никак не смеют,
Перекурить,
Обговорить,
Зачем вообще-то надо рыть?
Мальчонка наш тут от дыры,
В какую превратилась яма,
Отполз назад и сразу в дом.
Пришёл, спросил тревожно: – Мама,
А дядьки вылезут потом?
----------
И я не ведаю о том.

* * *
11.06.2025 15:18
А.Посохов "И снова о порядке"
Александр Посохов


И снова о порядке

На днях главные СМИ, как по команде, вновь обратили наше внимание на то, что бардак в парламенте – это очень плохо. Образцом такого «бардака» назвали Российскую Думу начала 90-х. И подумалось мне сразу вот о чём. А в начале 80-х бардак был в Верховном Совете СССР? Не было. В том смысле, что никто там не дрался, за волосы друг друга не таскал, на трибуну без разрешения не лез, законы принимались строго по плану, спокойно и единодушно. Однако с точки зрения современных политологов никакого порядка тогда в стране не было. Получается, образцовый порядок в парламенте не гарантирует порядка в стране. Или, если иначе, «бардак» в высшем представительном органе вовсе не обусловливает и не вызывает обязательно беспорядок в государстве. Думая об этом, вспомнил я про свою статью о порядке, которую написал ещё два года назад, и решил повторить её публикацию без изменения.

19.03. 2020 г.

Порядок и мы

В СМИ сейчас политсуждений,
Репортажей и статей,
Комментариев и мнений
Стало больше, чем людей.

То есть больше, чем нас – слушателей и зрителей. Говорят и показывают действительно очень много. Но, как правило, впустую. Потому, что почти все журналисты и так называемые политологи старательно избегают простых и внятных ответов на простые народные вопросы. Один из таких вопросов – когда закончится бардак в стране? Производство, торговля, здравоохранение, школа, транспорт и так далее – везде бардак! Это общее мнение. И самый простой ответ – тогда, когда наступит порядок. Естественный вопрос следом – а какого порядка мы все хотим? Правда, почти все. Ибо кому-то у нас очень даже выгоден именно беспорядок, причём, перманентный, с иллюзией неизбежности.

Сказал мудрец: «Миг только – жизнь твоя,
Будь счастлив этим мигом ты сполна».
Всё так оно, мудрец не мудрствует зря.
Но вот вопрос: а если этот миг – война?

Так о каком же порядке идёт речь? Для иллюстрации простоты ответа попробую нарисовать следующую картинку. Гуляет некто с собачкой в парке. Видно, что каждый поворот и кустик на пути собачка знает, чувствует себя комфортно, бежит уверенно. Но вдруг хозяин останавливает её на развилке и тащит в сторону, в какую они с ним никогда не сворачивали. Собачка в смятении, опасливо упирается, хвостик поджала, следовать по новому и незнакомому ей маршруту явно не желает. Теперь уже видно, что для неё такая внезапная перемена – чуть ли не катастрофа. Так вот, речь в данной статье, дополняющей сборник аналогичных моих статей под общим названием «Они и мы», идёт о порядке, как о вечно желаемом народом необходимом, понятном, привычном и стабильном взаимоотношении между гражданами и государством.

Вот главный признак, уж простите,
Всей нашей новой демократии:
Когда вас посылают «на» и «к матери»,
Вы можете идти, куда хотите.

А куда идти-то? До 91-го года какой-то определённый порядок у нас был (я не об уровне жизни). Человек утром просыпался и знал всё про себя, про свою страну, про работу, про начальство, про деньги, про цены, про культуру, про детей и про всё остальное. Наверно, также было в России и до 17-го года прошлого столетия. Однако отличие в том, что после Октябрьской революции человеку сказали, что теперь будет только так и не иначе. А после 91-го года нам всем сказали, что больше не будет так, как было. А как должно быть и как будет, ничего вразумительного не сказали. Даже преступно скрыли от нас многое и просто обманули.

По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд.
Ох, и грязная история –
Девяносто первый год!

Так вот и живём: ни социализма, ни капитализма, если уж давать хоть какое-то определение общественному строю. Одним словом – бардак! Или иначе – никакого порядка!

По реке плывёт дощечка
От Кремлёвского крылечка.
А куда, зачем плывёт –
Не поймёт никак народ.

В результате наш человек просыпается сейчас и ничего не знает ни про себя, ни про свою страну, ни про свою работу, ни про своё начальство, ни про культуру, ни про цены, ни про деньги. Выходит каждое утро из дома, встаёт как та собачка на развилке дорог и озирается тревожно по сторонам. Нутром чует, что тянут его куда-то не туда. Но почему и зачем? Да ладно бы знать ещё, кто подлинный хозяин, можно ли ему доверять, куда он тащит, что будет дальше, чего ждать, чего бояться?
Ну, вот хотя бы про оружие. Скажите вы, наконец, людям что-то типа «забудьте об оружии, ни у кого его быть не может, только у полицейских» (у охотников, как вариант, лишь после разовой выдачи в УВД на каждый случай охоты). И всё – такой, стало быть, порядок! Или категорически предупредите, что оружие может быть у каждого в любое время дня и ночи. Бойтесь и защищайте себя сами!

Тили-тили,
Трали-вали.
Этих мы вчера убили.
Тех давно поубивали.

Теперь про деньги, и тоже в качестве частного примера. Скажите вы, наконец, что-то типа «забудьте о долларе, только рубль» (я не об экономике, правильно это или нет). И всё – стало быть, тоже такой порядок! А то биржа, валюта, курс, ставка, волатильность, инфляция и прочие заморочки под общим соусом рыночной свободы и развития.

Свободы развитие – прежде всего,
К этому надо стремиться.
Но, кто так вещает, молчит, до чего
Можно вообще доразвиться.

Будет порядок – будет и развитие. Кстати, само представление о порядке давно уже, к сожалению, дискредитировано у нас явно предвзятыми и крайне неуместными ссылками на сталинские времена. Как кормили нас не фактами, а мифами, так и продолжают кормить. А ведь стабильный общественный порядок – это безусловная практическая основа успешного существования любого государства. И Сталин тут ни при чём.

На асфальте вдруг женьшеня
Вырос тонкий стебелёк.
– Не пойдёт без разрешения! –
Дворник с ломиком изрёк.

Не о таком порядке, конечно, речь – это эксцесс исполнителя и самодурство. А вот порядок, предполагающий квалифицированное разбирательство – женьшень это, допустим, чертополох или мак опийный, тоже должен быть в подобных случаях. Как и во всех иных, по большому счёту. Задумал издать книжку, поставить фильм, выйти на сцену, организовать медицинский центр или детский садик – марш под разрешительную систему, но не формальную, а подлинную, с последующим неотвратимым и суровым наказанием за несоблюдение соответствующих критериев и условий. Задумал печь пирожки на продажу – попробуй только отрави кого-нибудь, вся твоя последующая жизнь будет социально «отравлена».
Пока же примеров беспорядка множество, во всём, во всех сферах. Куда ни кинь, всюду мазня какая-то мутная. А должен быть – клин (не как в пословице – надел земли, а реально – клин, которым расщепляют большие чурбаки). То есть ко всякой житейской проблеме со стороны государства должно прилагаться законное средство её решения. Почему дерутся во дворах за парковочное место? Или почему вдруг потребовалось столько частных охранников? Да потому, что почти во всём у нас то ли «полуможно», то ли «полунельзя», то ли вообще неизвестно что. Люди, ситуации, обстоятельства разные, но порядок всё равно, должен быть и, по возможности, должен быть один!
Повторяю, не о конкретном и частном порядке речь. А вообще. Любая, в том числе схоластическая, заумь тут неуместна и даже вредна. Почаще бы наши журналисты, политологи и разного уровня депутаты внушали нам о том, что единого мирового порядка нет и в ближайшее время не будет. И почаще бы обращали свои пристальные и лучезарные взоры на внутренние проблемы, на то, что у нас самих в стране творится. Ибо у каждого народа свой дом. И у нас свой – большой, многоквартирный, с огромным приусадебным участком. Все мы вместе – хозяева этого дома. Но без определённого порядка нам всем этот дом не сохранить, как и себя самих и наших детей.
Уверен, что многие из нас готовы обратиться сейчас к власти с такими словами. Рынок, говорите, свобода предпринимательства, частная собственность. Да ради Бога, никто вроде уже не против – отпугались и смирились.

Не стихай стихия рынка,
Не стихай!
Подсыхай моя простынка,
Подсыхай!

Только рынок-то должен быть не спекулятивно-стихийным базаром, а жёстко управляемым процессом. Причём с обязательным соблюдением исторических и национальных особенностей, да ещё с учётом положения страны в мире.

Невежеством накрыло
Дороги все кругом.
И рыночное рыло
Подрыло русский дом.

Конечно, проще простого – провозгласить в стране рынок, назначить смотрящих, собирать с них дань и спокойно наблюдать, как простые граждане на этом самом рынке дерутся между собой за доходные места и элементарное выживание. Иногда кому-то в этом смысле удаётся даже целое государство превратить в частную лавочку. Но это не рынок, это режим.
События последних десятилетий наглядно продемонстрировали, что в России общественную революционно-реформистскую кашу заварить можно, но сварить её для россиян съедобной из разных антиобщественных заморско-иезуитских ингредиентов нельзя. Мы не гурманы, наша пища проста и благодатна – это честно жить и спокойно спать.

В Чёрном море волны плещутся,
Реют чайки, гикая.
А России не мерещится,
Что она Великая.

А коли так, то у нас всё должно быть великим, в том числе и порядок. На зависть всем другим странам. Не беда – что было. И, что будет – не беда. Хуже всего, когда – ни туда и ни сюда.
Не совершение великой революции, а наведение великого порядка – вот она простая и понятная национальная идея.
Сумбурно получилось, извините. Но, правда, так хочется уже нормального человеческого порядка. Поколений на десять чтобы хватило. А как его наводить – вопрос тот ещё. Не просто вопрос, а вопросище. И нижеследующая басня только лишь слегка намекает на возможный ответ.

Медведь и порядок

Медведь любого может завалить,
А тут его вдруг завалили.
Не наяву, а письмами, гуртом:
«Кабан разворошил наш дом!»
И подпись – Муравьи;
«Бобры черёмуху спилили!»
И подпись – Соловьи;
«Волк угрожает нас убить!»
И подпись – Лисы;
«С ужами надо делать что-то!»
И подпись – Крысы;
«Верните нам родимое болото!»
И подпись – Кулики.
– Вот, чудаки! –
Сказал Медведь
Токующему глухарю. –
Не могут то уразуметь,
Что я порядок навожу на всей планете.
----------
Давным-давно писались письма эти,
Но как жила тайга, так и живёт.
Поэтому мораль такая вот:
Когда порядка нет в своём краю,
А ты решил вдруг навести его везде,
То это значит, что нигде.

2018 г.

* * *
11.06.2025 15:15
Александр Посохов "Помощник" (басня)
Александр Посохов


Помощник
(басня)

Хоть верьте, хоть не верьте,
Любил он молоко до смерти
И всё смотрел, здорова ль
Хозяйская корова.
Бала корова, хоть куда,
Да вот беда –
Слегла.
Но не Бурёна,
А Матрёна.
Лежит Матрёна – нету силы,
А рядом кот лежит Василий.
И говорит она коту:
– Поди-ка сена дай скоту,
Налей воды Бурёне в кадку,
Потом возьми метлу, лопатку,
Почисти всё и подмети,
А утречком доить иди.
Встал Васька, головой кивнул,
Тихонько вышел и уснул
В укромном месте под крыльцом,
Кольцом
Прогнувши спину.
Проснулся поздно, вечерком,
И сразу – прыг за молоком.
Сарай открыл, а тот пустой...
----------
Смысл в басне сей весьма простой:
Забудешь покормить скотину,
Уйдёт к соседу на постой.

* * *
10.06.2025 06:35
А.Посохов "И снова о бабушке"
Александр Посохов


И снова о бабушке

Ну надо же, чего измыслили – повысить для женщин возраст выхода на пенсию: работайте, дорогие наши, после 55 лет ещё 5 лет! С одной стороны показывают, какие няньки по найму плохие, а с другой стороны родных для малышей бабушек заставляют трудиться аж до 60 лет. Девочки, девушки, женщины – их и без этого жалко по жизни, ибо они слабее мужчин, более зависимы от обстоятельств и менее защищены от всего плохого – а тут ещё и государство демонстрирует такое равнодушное отношение к ним. В предлагаемой ниже статье я рассказываю, как мы с братом похоронили когда-то свою бабушку. Я бы и не вспомнил об этой статье и не публиковал бы её снова, если бы сегодня не услышал по радио (лучше бы, наверно, вообще его не слушать сейчас), что в некоторых наших северных регионах похоронить человека стоит дороже, чем купить квартиру. Дожили!

6.01.2020 г.

Бабушка и мы

1971 год. У нас с братом умерла бабушка, было ей почти 80. На Урале она оказалась во время войны, эвакуированная. Жила она когда-то в Питере и, если верить ей, то она даже с Лениным встречалась, в Смольном. Вспоминала его и плакала при этом почему-то. Помню, особо отмечала, что вождь был невысокого роста, чуть выше неё – метра полтора с кепкой, как говорят. И всё причитала, качая головой: «Хороший человек был».
Но не о том речь. Мне было 21, а брату 18. Я работал в учреждении культуры простым инструктором, а брат на крупном оборонном заводе электриком. По нынешним временам – ну кто мы такие? Никто, самые обычные люди, пацаны ещё, можно сказать, ни связей, ни положения, только жизнь самостоятельную начинали. Свердловск – город большой, а мы в нём – одни из сотен тысяч.
Однако… Я лишь заикнулся на работе, что у меня умерла бабушка, похороны в такой-то день, и мне сразу, без лишней волокиты, выделили автобус. А брату сказали, что выделят бригаду с машиной. Бабушка у нас тоже была самой обычной пенсионеркой. Выдающихся заслуг перед государством у неё не было, и никто из посторонних о ней ничего не знал. Но никаких подтверждающих документов о том, что она наша и что она действительно умерла, мы своим начальникам не предоставляли.
И вот похороны. Декабрь. На улице минус 40! «Мой» автобус с утра у дома, а «машина брата» задерживается. Полдень уже. Ну, думаем, обманули. Вдруг, чувствуем и слышим, дорога задрожала. Видим, к дому подъезжает громадный военного образца грузовик с колёсами, почти такими же, как у трактора «Беларус». И шесть мужиков в кузове стоят за кабиной. Поздоровались с братом и спрашивают: «Ну, где бабуля?». Оказывается, они до прибытия по указанному адресу могилу на кладбище копали…
Похоронили мы нашу бабушку достойно. Родственников и других, ещё живых бабушек, после поминок развезли на автобусе по домам. Мужики-помощники, что с завода, славно выпили и закусили, даже песни попели. Короче, всё получилось как-то ладно, по-человечески. Несмотря на лютый мороз и мелкие материальные затраты. Никаких официально отгулов на день похорон никто нам с братом не оформлял, и ни копейки из своих зарплат мы за невыход на работу никому не компенсировали…
Давно это было, очень давно. Но помнится с каким-то щемящим умилением и светлой грустью до сих пор. Попутно и время минувшее вспоминается. Но так, что не хочется сравнивать при этом некий социализм с неким капитализмом и рассуждать, а были ли они или есть в российской истории и что из них лучше. Но жизни-то реальные в разные времена, сейчас и тогда, сравнить можно. Без политических россказней. Бабушка-то наша реально умерла, и «культурный» автобус, и рабочие на грузовике с известного на всю страну завода реально были. И мы с братом реально чувствовали себя тогда вполне уже взрослыми и вроде как уважаемыми людьми. За спиной у каждого из нас вроде как реальный коллектив был, и реальные товарищи были, если позволите. И многие из наших товарищей тоже могли тогда без разорительных хлопот, с честью и приличием, похоронить своих бабушек. Жаль только, что через 20 лет мы всем народом свою страну так же достойно похоронить не сумели…

На кладбище государств
Одна эпитафия:
«Государство уходит –
Приходит мафия».

Разные басни есть у меня. Но тут, в завершение этой статьи, больше всего подходит, пожалуй, такая.

Старушки

Раз в дороге,
В электричке,
Перепутав все таблички,
Две старушки,
Как подушки,
Сели друг напротив дружки.
– Ты куды?
– В Москву, а ты?
– Я ж в Калугу из Москвы.
– Вот так здорово!
– Уж, да!
В разны стороны нужда
Нас с тобою завела,
А вагон один дала.
– Ну, голубушка, дела.
Я таких больших чудес
Сроду не видала.
– Значит, шибко ты отстала.
Это ж, матушка, прогресс:
Вместе рядышком сидим,
В разны стороны летим.
И молчи ты, горя мало,
Довезут, куды пристало.

2018 г.

* * *
10.06.2025 06:32
А.Посохов "Коварный жребий" (басня)
Александр Посохов


Коварный жребий
(басня)

Отстав от стаи,
Журавль старый
Собрался на турецкий юг
И сообщил пернатым всем вокруг,
Что ищет даму для эскорта.
Одна такая и пришла,
В зобу дыхание не спёрто.
До Липецка летела, как стрела,
И до Воронежа, хоть и устала.
Над Краснодаром же отстала
И чуть в канаву не упала.
А в Сочи просто грохнулась на пляж,
Хребты Кавказские ворону уходили,
И чайки местные её добили.
----------
Вот вам, подруги, и вояж -
Коварный жребий
С названием «Журавль в небе»!

* * *
09.06.2025 18:18
Александр Посохов "Признание" (басня)
Александр Посохов


Признание
(басня)

Едва
Смогли узнать друг друга два
Товарища – так сильно сдали.
– Пойдёшь?
– Пойдём.
Поковыляли.
Пришли, расположились, взяли.
И потекла живая речь.
– Однажды выложил я печь,
Такую печь, что до сих пор
Меня там помнят.
Да, Егор.
Работал я и печником.
– А что потом?
– Потом я был массовиком
Потехи ради.
– Вот не подумал бы, Аркадий.
– Потом с тоски преподавал,
Афиши в клубе рисовал,
Тайгу валил,
Дома рубил,
В кино работал,
Крыши крыл,
Китов ловил,
Баранов брил,
Огонь тушил,
Костюмы шил,
Играл в оркестре на трубе,
Таскал диваны на себе,
Был массажистом в финской бане,
Брал чаевые в ресторане,
Фотографировал,
Доил,
Полы паркетные стелил,
Потом работал в профсоюзе,
Потом выделывал на пузе
В каком-то цирке номера,
Давал и уголь на-гора.
Потом писать пришла пора.
– Да, необъятно как-то очень.
Но больше всё ты был рабочим.
А вот начальником ты был?
– Был я этим, правда, был.
В одном
Совете областном.
– А был ли ты парашютистом?
– Был.
– А журналистом?
– Был.
– А?..
– Был.
– Так кем же не был ты?
– Специалистом.

* * *
09.06.2025 07:18
А.Посохов "И снова о детях"
Александр Посохов


И снова о детях

Вечная и временами очень тревожная тема. Думаю, сейчас именно такое время. Каждый день что-нибудь да случается с нашими детьми. В чём-то они сами виноваты, в чём-то и чаще всего мы, взрослые. Однако то, что общее воспитание детей нуждается в государственной корректировке, а сами дети нуждаются в дополнительной защите – в этом я не сомневаюсь. Не знаю, как кого, но меня тревога о детях не покидает. Поэтому я решил снова опубликовать вот эту свою статью.

30.11.2019 г.

Дети и мы

Для кого-то как Мессия
От запора – клизма.
Призрак бродит по России,
Призрак дебилизма.

По сообщениям в СМИ министр культуры Владимир Мединский заявил недавно, что в России за 20 лет выросло поколение людей с искаженными знаниями об истории государства. Об этом он сказал во время презентации своей книги «Война — Мифы об СССР 1939-1945 годов» на международной книжной ярмарке в Белграде, передает РИА Новости. «Я работал в комиссии правительства по истории Второй мировой [войны] и много ездил по стране, общался с молодежью, со студентами. (...) Они либо ничего не знают, или у них голова забита всякой чушью». По словам главы Минкульта, молодые люди получают знания из голливудских фильмов, статей в интернете и компьютерных игр. Мединский подчеркнул, что история определяет шаги людей сейчас, «за это идет информационная война во всем мире».
Я эту коротенькую статейку в виде заметок назвал «Дети и мы» исключительно под влиянием очень, на мой взгляд, пагубной, невесть откуда взявшейся, привычки у нас сейчас относится к взрослым людям, как к детям. Послушаешь, почитаешь разную информацию, так выходит, что нынешние наши 20-летние всё ещё, оказывается, «девочки» и «мальчики», а 30-летние – «юноши» и «девушки». Вот и получается, что те, кого я имею в виду в данной статье, то есть 18-летние – просто «дети». По этой градации во времена даже позднего СССР, совсем недавно, на заводы и на стройки (после ПТУ, например) шли работать вообще «младенцы».

Мыслишкой я одной загружен,
И душу мне она совсем не греет.
Детишки раньше жили хуже,
Но были они лучше и добрее.

Вот ещё тезисы из СМИ о том же: молодежь стала проявлять меньший интерес к получению знаний; учителя и преподаватели ВУЗов жалуются, что с каждым годом учить становится всё сложнее, а общий кругозор у молодежи становится всё уже; раньше молодые люди думали, что знания – сила, а сейчас считают, что знания не нужны. Ничего крамольного в дополнение к этому не скажу, если отмечу от себя, что многие молодые люди полагают сейчас, что устраиваться в жизни надо (или приходится) в расчёте не на голову, а на другие части тела.

Что за мода или мания
В бизнес – кастингах, так сказать:
Чтобы стать лицом компании,
Надо задницу показать.

Голова забита чушью – а кто в этом виноват? Глупее ведь, в принципе, дети не стали. Время другое, такова новая жизнь – вот именно!

«Мы – не рабы, рабы – не мы!» –
Провозглашали предки.
Боюсь, что так же о себе
Не скажут наши детки.

Что сами мы, взрослые, натворили за последние годы своими сумасшедшими реформами, то и получили.

Девушка с веслом, скульптура –
Вдаль ушедшая натура.
А пришедшая натура –
Девка с банкой пива, дура.

С сигаретой ещё… Абсолютно привычная картинка для многих российских городов. И для Москвы, в том числе, к сожалению.

Умную искать девицу
Выдвигаться зря в столицу:
По другим там есть приметам,
А по этой – все с приветом.

Теперь о мате – это нечто совсем удручающее. Беда даже не в том, что звучит он из уст детей открыто, в полный голос, без стыда (как бы не сквернословят уже, а так разговаривают). Беда в том, что одним грязным словом в момент его применения заменяется десяток-другой иных нормальных красивых русских слов, выражающих и отображающих мыслительный процесс и состояние души. И постепенно, неотвратимо происходит обратная зависимость – одно примитивное грязное слово убивает мысль и обедняет душу. Вот и вынуждены родители сокрушаться потом – что же произошло к 18-ти годам с их весёлым, светлым, чистым, умным и талантливым чадом?

Посмотришь вспять –
Там и бедных родителей уважают.
А нынче взять –
Если нет, что с них взять, со свету сживают.

Повторяю, мат – это главный враг наших детей, как и тот из нас, кто сам матерится и преступно допускает нецензурную лексику в публичном пространстве!
Ну и, наконец, басня почти в тему.

Про папу и лапу

Год выдался плохим,
Голодным.
И как-то вечером холодным
С дрожащим отпрыском своим
К его отцу Медведица пришла.
И разрыдалась:
– Насилу я тебя нашла.
Вот твой медвежонок, ты его отец,
Без помощи твоей ему конец.
До заморозков чуть осталось,
А нет у нас ни пищи, ни жилья.
Одна его ни в силах я
Ни прокормить, ни обогреть.
– Да я не то, что помогу,
Я сам сожрать его могу,
Если останусь без мясного, –
Взревел в ответ Медведь. –
Тебя, облезлую, я знать не знаю.
И наперёд предупреждаю:
Не вздумай заявиться снова,
Заломаю!
----------
Читательницы, впредь,
Чтоб не сосал сыночек лапу,
Не выбирайте для него медведя-папу.

2018 г.

* * *
09.06.2025 07:14
А.Посохов "Дуб и Рябина" (басня)
Александр Посохов


Дуб и Рябина
(басня)

Дуб важный, вековой,
Издал однажды тяжкий вой:
– Хочу семью и дом я свой!
И вот к Рябине молодой
Он прикасается листвой.
– Послушай-ка, соседка,
Чем гнуться, будто ветка,
И обниматься с клёном,
Иди ко мне под крону.
– Нет, Дуб, я не дубина, –
Ответила Рябина.
– Но отчего и почему
Ты так привязана к нему?
Ведь клёну даже одному
Стоять под ветром трудно.
Да, выглядит он чудно.
Так это ж просто ерунда,
Коль коротки его года.
А я, по крайней мере,
Ещё лет сто отмерю.
– И что! –
Воскликнула Рябина. –
Живи хоть сто,
Хоть по сто по сто,
Живи хоть сколько,
Думай только.

* * *
08.06.2025 12:59
А.Посохов "И снова о телевидении"
Александр Посохов


И снова о телевидении

Ничего не изменилось. Как и что почти два года назад писал я о нашем дорогом телевидении – всё так же и то же можно повторить и сейчас, причём без риска получить обвинения в неактуальности или в преувеличении проблем. На мой взгляд, проблемы стали ещё более явными, и решение их стало ещё более насущным. Я имею в виду, в частности: непомерное количество и низкое качество рекламы; вопиющая безграмотность устного и текстового изложения; безобразное смакование обстоятельств и условий жизни каких-то пустых и невзрачных личностей; нарочитая зависимость от больших денег, влиятельных субъектов и политической ситуации; демонстрация псевдохудожественных сериалов с абсолютно вымышленными «женскими» сюжетами и мало чем интересных российскому народу, ибо не про него и не для него изготовленных… Вот и решил я снова опубликовать свою давнюю статью из сборника под общим заголовком «Они и мы».

18.12.2019 г.

Телевидение и мы

На днях актёр Леонид Ярмольник назвал телевидение лёгким жанром, часто недостойным. Главным провалом современного телевидения, сказал он, является отсутствие морали и культуры. «Меня учили другие педагоги, тогда была другая мораль, другие приличия были – вернее, тогда приличия были, сегодня их нет...». Ценз того, что можно на телевидении, а что нельзя, по его оценке, упал ниже плинтуса.

«Место встречи» назначил мне Норкин.
Я и явилась, разинув рот.
А в результате – смешки, поговорки,
И на прощание – анекдот.

Сегодняшнее наше телевидение Ярмольник сравнил с «отхожим местом», куда приходят только для пиара и выливания грязи. О низком профессиональном уровне и вопиющей коммерциализации российского телевидения последних лет говорили и говорят многие известные люди. А какое ещё иное отношение к нашему телевидению может сформироваться при просмотре телефильмов, например!
А уж разных однообразных общественно-политических программ на главных каналах стало так много, что, по-моему, их уже больше, чем вообще всех нас, потенциальных зрителей.

Первый канал – что витрина
СМИ за общественный счёт.
Кто же там Екатерина,
«Время покажет» ещё.

Претензии у таких шоуформатных программ, судя по их названиям, серьёзные, интригующие и многообещающие, а на деле почти всегда всё выливается у одних – в тары-бары, у других – в бары-тары, а у третьих – в растабары.

«Право голоса» есть у каждого,
Утверждает Роман Бабаян.
Но сей лозунг нам, опытным гражданам,
Представляется шуткой армян.

При этом самим ведущим и постоянным участникам таких шоу явно кажется, что они – долгожданные и абсолютно уникальные толкователи истин и ярко светящие «телезвёзды».

В «60 минут»
Никогда не лгут.
Там супруг с супругой
Пленяют друг друга.

И, наконец, о высшей степени неуважения к нам – о рекламе на ТВ вообще и её количестве в частности. Похоже, наших теледеятелей совсем не интересует, кто там перед экраном. Ибо по логике объёма, содержания и размещения обрушиваемой на нас рекламы руководствуются они в своей работе одним гнуснейшим принципом – «А куда вы денетесь!». Руководствуются им и злорадно издеваются над нами. А почему? Да потому, что уверены – как во время разных войн, спасаясь от голодной смерти, за буханку хлеба люди готовы бывают отдать всё на свете, так и мы с вами будем сидеть в своих квартирах после работы, в плохую погоду, и всё равно глазеть на их продукцию, лишь бы занять себя чем-то в камерных условиях, не умереть от скуки и не остаться без важных новостей. Они знают, что привычка и необходимость смотреть телек заставит нас смиренно терпеть их безмерные и во всех смыслах халтурные изыски, выкрутасы и выпендрёж перед заказчиками и рекламодателями. Короче, наши телевизионщики и их властные хозяева и покровители собственной материальной выгодой озабочены, а не обязательными в таком виде деятельности атрибутами – мерой, моралью и культурой. Только при чём здесь мы? Вот этот, отнюдь не риторический, вопрос мы все очень даже вправе задать нашим высшим чиновникам. Ибо телевидение – это давно уже не жанр, это жизнь. А за жизнь своих граждан отвечает государство.
Закончил писать эту статью при включённом телевизоре. Только что ведущий программы «Время покажет», объявляя перерыв на рекламу, назвал её на Первом канале «святой вещью». Всё, приплыли!
Тогда уж такая вот басня, по теме вроде.

Заяц и телевизор

– Вчера по телику узнал,
Как сделать шашлычок из жабы,
Представляешь,
Очень хвалят, –
Сказал соседу Ёж. –
Берёшь побольше нож
И режешь пополам.
Потом все бородавки вырезаешь…
Постой, Косой,
А где же телевизор твой?
– А я его кроту отдал,
Пусть слушает хотя бы.
– А сам-то почему смотреть не стал?
– Но я же не медведь,
Чтоб, не дрожа, на то глазеть,
Как волки там
Всё время зубы скалят!

2018 г.

* * *
08.06.2025 12:56
Александр Посохов "Сон" (басня)
Александр Посохов


Сон
(басня)

Приснился как-то Ваньке сон,
Что будто ночью на балкон
К нему вскарабкалась старуха.
Иван, конечно, оробел
И даже свет зажечь хотел,
Но не успел –
Старуха рядом уж стояла.
Стянув с Ивана одеяло,
Она шепнула прямо в ухо:
– Должна я страшный суд свершить –
Тебя в постели задушить.
– За что? – пролепетал Ванюша.
– За то, что опоганил душу
И до сих пор не окрестился.
Такой вот сон Ваньку приснился.
Вскочил он утром и пустился,
Как обезумевший в церквушку.
А ночью вновь пришла старушка:
– Теперь обязанность твоя –
Молиться, глядя на меня,
Всю ночь без устали и лени.
Вставай и падай на колени.
А то возьму и задушу…
----------
Давать советы не спешу,
Не смею.
Но есть один – почти клише:
Не вешай крест себе на шею,
Коль пусто где-то там в душе.

* * *
07.06.2025 11:09
А.Посохов "Не дождаться нам"
Александр Посохов



Не дождаться нам


Не дождаться нам коррекции
Исторической.
Потому, что нет у нас эрекции
Политической.

Не дождаться нам отмщения
Пролетарского.
Потому, что духом все вообще и я
Небунтарского.


* * *
07.06.2025 11:07
А.Посохов "И снова о Жириновском"
Александр Посохов


И снова о Жириновском

Намеренно угомонился или просто устал наш незабвенный Владимир Вольфович? Дай Бог ему здоровья! Или интерес к нему со стороны разных СМИ постепенно выдохся? Но факт, что в политическом эфире Жириновского стало заметно меньше. И соответственно как-то скучновато стало без него. Он уникальный и вместе с тем общий – и по времени и по позиции, и с минувшей и с нынешней эпохи, и за и против. Пару лет назад я написал статью о Жириновском. Сейчас, может, что-то не так уже в ней. Однако я снова решил опубликовать её. Типа и снова о нём.

19.11.2019 г.

Жириновский и мы

Помню, в самом начале девяностых в одном областном центре иду мимо кинотеатра и вижу, на площади перед входом стоит грузовик с открытым задним бортом кузова, а по кузову судорожно мечется какой-то импозантного вида гражданин лет сорока пяти и громко вещает о чём-то собравшейся толпе. Особенно запомнилось то, что он после каждой убойной тирады в адрес действующей власти и коммунистов подтягивал постоянно почему-то сползающие с него брюки и агитировал народ немедленно вступать в ЛДПР. Один простоватый мужик выкрикнул из толпы, а зачем? Тогда оратор с кузова показал рукой в сторону здания местной администрации и пообещал этому мужику, что если тот сегодня напишет заявление о приёме в партию, то завтра он будет сидеть в кресле мэра. Оратором и зазывалой этим был Жириновский. Его слушали и смеялись. Не понимали почти ничего, почти ничему не верили, но не плевались и не расходились. Что уже само по себе для неизвестного политика в то время было заметным успехом.

Всё у нас наоборот:
Тот правдивее – кто врёт,
Тот у власти – кто берёт,
Тот оратор – кто орёт.

Но Жириновский не только просто выкрикивал какие-то заранее заготовленные агитки. Он действительно ораторствовал и был по-настоящему интересен людям. Я не помню, о чём конкретно он тогда говорил, да это и не важно. Он много чего наговорил за последующие двадцать пять лет. Но я не помню, чтобы он хоть раз грязно и гневно обругал свою страну и действующего президента. Это ли не достойный пример для российских либералов. Быть патриотом России процентов на сто пятьдесят, видимо, у него в крови. Несмотря на то, что на пятьдесят процентов он как бы по официальным данным и не русский вроде.

Ах вы, сени, мои сени,
Нет ни кур в них, ни курей.
Лена Ленина – не Ленин,
Жириновский – не еврей.

К тому же в отличие от всех влиятельных политиков и должностных лиц Жириновский всегда смело и яростно отстаивал и отстаивает интересы русских. И это, я уверен, не показная позиция или притворная попытка присвоить себе лидерство в обсуждении и решении данной общественно-чувствительной проблемы. Он, как и мы, видит её и всегда призывал и призывает каким-то спокойным и безболезненным образом изменить ситуацию.
Жириновский прав, заявляя, что отношение к русским сегодня, особенно в ближнем и дальнем зарубежье, действительно вызывает тревогу и представляет собой глубокую и серьёзную проблему. Так называемый русский мир катастрофически сокращается, на русском языке с каждым годом разговаривают всё реже и реже, в том числе в эмигрантских семьях. И проблема эта не только культурно-бытовая, но и государственная, так как правильное решение её связано с усилением влияния России на мировой арене.
При этом Владимир Вольфович всегда справедливо и здраво утверждал, как я понимаю, что защита интересов русских не может осуществляться за счёт людей других национальностей, а сама такая защита означает в основном прекращение ущемления прав русских по конъюктурным и политическим мотивам. Поэтому и нельзя упрекнуть его в каком-то национализме.
Причём, в этом вопросе Жириновскому, как специалисту, вполне можно доверять. Почти двадцать лет назад на учёном совете в МГУ он защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук именно по теме: «Прошлое, настоящее и будущее русской нации: Русский вопрос: социально-философский анализ».
К Жириновскому относиться можно по-разному, конечно. Однако, неоспоримо то, что Владимир Вольфович представляет собой политика не нового формата, то есть никакого, а исторически-классического, если можно так выразиться. Умный, неравнодушный, нелицеприятный, настырный, хитрый и бесстрашный член парламента, в котором по определению следует не молчать, набычившись, и не досиживать молча и немощно до пенсии, а говорить остро, убедительно и по делу. Для чего, кстати, очень желательно бы иметь юридическое образование. Жириновский его имеет и не только. Если перечислить, где и чему он обучался, то получится целый список. Но не образованность только обусловливает феномен Жириновского. Он сам по себе настолько смелый и эпатажный субъект в большой политике, что с ним ассоциируется у нас уже даже особый вид персонально прощаемого хамства. Да и попробовал бы кто не простить его, в Думе там или в телестудии. Он ведь, если разойдётся, и за волосы оттаскать может, и в драку полезет, и стаканом с водою швырнёт. На элементарную деликатность с его стороны в политических баталиях нечего даже рассчитывать. И, что самое любопытное, многие из нас в таких случаях хихикают, но по сути зачастую солидарны с ним, чего уж греха таить. И в депутатских спорах Жириновский – абсолютный чемпион. Хоть лишай его слова, хоть не лишай. Никто, я думаю, им не управляет, кроме его страстного темперамента, нетривиальных мозгов, академического образования и опыта жизни в застойный советский период.

Нет юмора в политкорриде,
Ни тонкого ни плоского.
Есть хамство как бы в чистом виде
И хамство Жириновского.

Учитывая возраст Владимира Вольфовича и предоставляемые правящими режимами условия, можно уверенно сказать, что он реализовал себя в полной мере. Понято, что далось и даётся ему это непросто. Но, похоже, и удача и везение при этом всегда сопутствовали и сопутствуют ему. Он как заговорённый какой-то. На что, между прочим, не всегда обращают внимание вновь избранные депутаты, опрометчиво вступая с ним в словесную перепалку.

В Думу случайно попав,
На ВВЖ они блеют.
Он же всегда будет прав –
Боги его лелеют.

Может, и неприемлемую для кого-то мысль я выскажу, но мне кажется, что все мы должны быть признательны Владимиру Вольфовичу за то, что он есть и давно с нами. Он ведь начинал легальную оппозиционную деятельность ещё в СССР вместе с Новодворской. В мае 1988 года он принял участие в работе учредительного съезда «Демократического Союза». Это был его дебют в политике. Он выступил с речью на съезде, был избран в состав Центрального координационного совета, но вскоре заявил о своём выходе из Союза. Ну и где этот злополучный Союз и все другие его честолюбивые лидеры и активисты!? А Жириновский вот он, всегда рядом, успешен и по-прежнему в самой гуще всех последних политических событий.
Признательны за то, что за долгие годы в политике на самом высоком уровне он в отличие от некоторых не сделал ничего дурного или предательски-скверного ни нам, ни государству. За то, что в целом он внёс и вносит свой положительный вклад в сохранение единства страны и укрепление в ней обнадёживающей стабильности. Никаких ГКЧП, импичментов и мятежных противостояний высшей исполнительной власти Жириновский не организовывал. Хотя мог бы, наверно, попытаться, используя своё положение в Думе и в партии. Признательны за то, наконец, что его опыт – своего рода учебник для других, более молодых политиков.
Читал где-то, что Жуковскому не всё нравилось, что присылал ему Пушкин. И он просил Александра Сергеевича не слать ему больше всего того, что он сочинял под влиянием своего злого гения. А знакомить его только с тем, что написано под влиянием доброго гения. С большими оговорками, конечно, но если для общей характеристики Жириновского допустить какую-то степень гениальности у него, то я бы всё-таки высказался так: Владимир Вольфович на очень опасном и неблагодарном политическом поприще все эти долгие годы творит и борется исключительно под влиянием своего патриотического гения. В этом контексте он такой же гений, как весь российский народ, как гениальны все мы в своей неизбывной и непостижимой любви к нашему многострадальному, но такому красивому, сильному и славному отечеству.

Нет, не дитя он КП
СС или КГБ.
Знаем его, не лохи:
Вольфович – сын эпохи.

Четверостишия – это ладно. А вот басню к статье о Жириновском подобрать трудно. Он так ярко себя проявил и проявляет, что почти любая подходит. Разве что вот такая чуть больше.

Анекдот

Идёт по просеке Медведь, хохочет,
И созывает всех вокруг: – Кто хочет
Услышать классный анекдот?
В лесу известно, кто живёт,
Назвать всех сразу невозможно.
Но всякий житель осторожно
За Мишкой следом побежал.
Поскольку всякий обожал
Над анекдотом посмеяться.
– Ну что ж, располагайтесь, братцы, –
Сказал Медведь и сел на пень. –
Займу я вас на целый день,
Такой вот длинный анекдот.
А что до дела, подождёт,
Всеобщий смех куда полезней.
Залезли.
Кто на деревья, кто под них,
Кто просто замер в отдалении,
Кто вместе рядышком присел,
А, кто совсем уж осмелел,
Тот Мишке прямо на колени
Забрался храбро и затих.
Рассказывал Медведь не очень,
Всё про какой-то коммунизм.
Два слова скажет и хохочет,
Не объясняя, в чём комизм.
И стало солнце уж садиться
И лес заметно потемнел.
Стал кто-то молча расходиться,
А кто-то тут же засопел.
Посмел,
Однако ж, Чиж-юнец
Спросить, предвидится ль конец?
Помялся Мишка, сбавив пыл,
И говорит вдруг тихо: – Я забыл.
Конец-то, братцы, я не помню…
Неровня,
Мелкота,
И та
На Косолапого кричала:
– Уж лучше б ты забыл начало!

2017 г.

* * *
06.06.2025 08:24
Александр Посохов "Богоявление" (басня)
Александр Посохов


Богоявление
(басня)

Давным-давно один ваятель
Старинный Бахуса приятель
Чего-то вылепил, как смог,
И всем сказал, что это бог.
Но видно было, что не тот
У образа сего живот,
И зад не тот, и рот,
И голова наоборот,
Не бог, короче, а урод.
Но восприимчивый народ
И на такого стал молиться,
К перстам холодным так и льнёт.
И вдруг сам Бог сошёл на Землю,
И что он видит – люди внемлют
Какой-то пьяной небылице.
Его ж никто не узнаёт,
Ни по лицу, ни по одежде.
И прежде,
Чем он представиться хотел,
В него булыжник полетел.
Прижавши нимб, задравши тогу,
Бежать пришлось живому Богу…

* * *
06.06.2025 08:23
А.Посохов "Орёл и Ворон" (басня)
Александр Посохов


Орёл и Ворон
(басня)

Борца за жизнь присвоив честь,
Задумал Ворон ясность внесть
И справедливость в быт пернатых.
Кому-то всё – и власть, и лесть,
И до отвала всласть поесть,
Кому-то ж – ничего. И в виноватых
Такой беды, такого зла
Признал он гордого Орла.
Три года Ворон наблюдал,
Следил, шпионил, выявлял:
Вот сделал то Орёл, вот это,
Зайчиху съел зимой, а зайца летом.
Козла он ободрал, козу прогнал,
Лису от скуки заклевал.
Помалкивал борец при этом,
Но всё записывал рядком.
Когда ж три тома набрались,
Предстал он с ними пред Орлом.
Тот выслушал его сурово
И, не сказав вообще ни слова,
Когтищи сжал,
И Ворон стих.
----------
Вот так всегда в борьбе за жизнь:
Один – не хил, другой – не лих.

* * *
05.06.2025 07:25
А.Посохов "И снова о Зюганове"
[внимание]
[нарушение правил сайта]
.
.
.
05.06.2025 07:21
А.Посохов "Горе" (басня)
Александр Посохов


Горе
(басня)

Ошибки совершает каждый.
----------
Однажды
Решил Всевышний наш Творец
Вражде смертельной положить конец.
И повелел всем сущим в мире жить.
Не есть друг друга, а дружить.
Протестовать и вслух тужить
Не всякий сразу же решался.
Вот и якшался,
Кто с кем мог.
В иное б время на порог
Друг друга даже не пустили.
А тут как будто всё простили,
Живут в согласии, в ладу…
– Да лучше нам гореть в аду! –
Послышалось, однако, вскоре.
Вопили все вокруг, слёз – море.
А в чём же горе?
Горе в том,
Что не друзья фазан с орлом,
Кобыла с волком, лань со львом,
Комар с лягушкой, жук с кротом,
Карась со щукой, мышь с котом,
А человек – тот со скотом.

* * *
03.06.2025 09:21
А.Посохов "Секрет" (басня)
Александр Посохов


Секрет
(басня)

Лежит Кот сутками и дремлет,
Встаёт лишь ночью иногда.
Работу, труд он не приемлет,
Лень обессилила Кота.
На что его ещё хватает,
Так это только кошки знают.
И вдруг ранёхонько намедни
Зашёл к нему Петух соседний.
– Я от актива, – говорит. –
Вопрос у нас один стоит.
Мы вот хотим тебя спросить,
Когда начнёшь мышей ловить?
– А никогда! И так я сыт,
Упитан, крепок и здоров
Без ваших мелких грызунов.
– И в чём сей сытости секрет?
– Секрета никакого нет.
Не будь, сосед,
Таким наивным:
Все кошки для котов
Весьма гостеприимны.

* * *
02.06.2025 07:36
А.Посохов "И снова о Сталине"
Александр Посохов


И снова о Сталине

«Даже почитатели Сталина не хотели бы жить в те времена» – такими и подобными высказываниями некоторые авторы в СМИ вновь пытаются возродить официальную «десталинизацию» или массовую дискуссию о Сталине с отрицательным уклоном. Не нравится им, что наше общество сейчас либо равнодушно к Сталину, либо даже благосклонно к нему и ко всему периоду его правления. Не нравится им, что несколько попыток «десталинизации» провалились, а фигура Сталина по-прежнему популярна, всё больше мифологизируется и остаётся в числе выдающихся руководителей двадцатого столетия. Всё неоднозначно и зависит от того, насколько предметно и объективно оценивается деятельность Сталина. Главное – не использовать в рисунках с изображением «вождя народов» одну краску. И не забывать, что Сталин – это наша история. А историю свою уважать надо, а не искажать в угоду политической конъюнктуре. В связи с этим я снова решил опубликовать свою нижеследующую статью про Сталина.

10.11.2019 г.

Сталин и мы

К сожалению, так бывает, что разным людям по разным причинам в какие-то исторические периоды живётся плохо и очень плохо. Помню, академик Лихачёв, выступая по телевизору, самым хорошим и даже счастливым временем жизни для русских людей назвал середину 19-го века: и помещики знали, как жить, и крестьяне знали, как жить. Объяснил он свой такой учёный вывод очень просто – существовавшим тогда в России стабильным общественным порядком, как прочно устоявшимся положением материальных и социальных взаимоотношений.
А мы знаем сейчас, как жить или как жить будем, хотя бы через год? Не знаем толком и знать не можем. Потому, что нет у нас этого самого общественного порядка. Отсутствие его, полагаю, и продолжает предопределять неугасаемый интерес к личности Сталина. А, между тем, потребность людей организоваться и жить на основе и в рамках какого-то общественного порядка абсолютно естественна и неистребима. При этом люди всегда охотнее выбирают то, что им в целом понятно и знакомо. Позапрошлый век далеко, а сталинское прошлое рядом. Надо же на кого-то молиться или к кому-то обращаться за помощью, когда плохо. Вот, например, реальный случай:

В МГУ студент речистый
Громко высказался так:
«Сталин клёвый был чувак,
От дерьма страну очистил…»

Так какого же порядка ждут наши люди? Думаю, что в идеологическом аспекте – никакого. Главное – порядок! Про капитализмы, социализмы, коммунизмы и прочие «измы», как таковые, мало уже кто всерьёз задумывается. Большинство людей давно поняли, что:

Санта-Клаус, Дед Мороз –
Самозванцы оба.
Сказки все с собой унёс
Джугашвили Коба.

И Маркс с Лениным умные сказки свои про светлое будущее тоже унесли с собой. Большинство простых людей каждый день думают не о чудесах, а о хлебе насущном. Так был порядок при Сталине или не был? Если без оценочных категорий, хороший или плохой, то, конечно, был: общие стратегические цели партии и государства были официально обозначены, пятилетки объявлялись и выполнялись, работа для всех была, бесплатное обязательное образование с массовым освоением классического культурного наследия было, детские сады за детишками присматривали, школы и вузы учили, спортивные секции и клубы функционировали, пенсии выплачивались, больницы лечили, армия укреплялась и защищала, кино показывали, театры спектакли ставили, народный контроль действовал, профсоюзы во всё вмешивались, дома отдыха и санатории работали, авторитетное положение страны в мире сомнений не вызывало, решетки на окна не ставили, предателей и казнокрадов расстреливали, олигархов не было, воры сидели в тюрьме, копейка ценилась, продуктами не травили и цены в магазинах не повышались. Это в обобщённом виде, разумеется.
Именно такой умышленно организованный беспорядок, кому-то у нас очень даже по душе и по натуре. Но этого кого-то совсем немного по численности, но чересчур много по влиянию. Проблема в том, что в псевдолиберальном неправовом государстве сама власть заинтересована не в порядке, а в беспорядке. Раздраженными, депрессивными и бесконечно конфликтующими между собой гражданами управлять легче и безопаснее. По принципу – дядьки наверху хорошие, да вот соседские дядьки плохие, всю жизнь портят. Поэтому продолжающаяся у нас после 91-го года имитация наведения порядка резко контрастирует со сталинской эпохой. К тому же:

Время внесло ясность
В то, что произошло:
Нам, большинству – гласность,
Им, меньшинству – бабло.

Вот и гадай тут, какое дерьмо имел в виду студент из МГУ и от чего нам очищаться надо? И надо ли? И как?
Повторяю, оценочная характеристика сталинского правления уже мало кого детально и хронологически интересует. Многие как ведь думают: ну осудили культ личности Сталина, ну вынесли его тело из Мавзолея в 1961 году… и что? Лучше жить стали? Посадили кукурузу, начали хлеб раздавать по карточкам, с Китаем разругались. Потом застой, перестройка, распад СССР, приватизация и дальше всё в том же духе…

Как хорошо, что мы другими стали,
Что всё повывелось, как моль в шкафу:
НКВД, Ежов, товарищ Сталин,
Культ личности, враги народа… Тьфу!

Вот и получается, что как бы только при Сталине порядок в стране и был. Да ещё в жесточайшей войне под его руководством победили, чего никак не могло произойти без должного порядка. И не разделить уже, где миф, а где – правда. И сколько бы и кто бы ни ругал «отца народов», но пока кровно желаемый этим народом стабильный режим в стране не наступит, имя Сталина всегда будет ассоциироваться с представлением о справедливом и образцовом общественном порядке. А что касается ругани, так это ж заказ такой – облить этого самого «отца» грязью, а заодно и руководимое им государство. Вот и лезут из кожи вон, лишь бы новой олигархической власти угодить да урвать от неё себе кусочек пожирнее.

Мы – поколение хающих,
И чуда ждущих.
Поэтому выживающих,
А не живущих.

Однако только хвалить Сталина, выпячивая одни его достижения, тоже не следует. Тем более, что и сам он терпеть не мог славословия в свой адрес и разных подхалимов. Историки полагают, например, что именно за чрезмерный подхалимаж Сталин типа «сослал» во Владивосток Осипа Мандельштама, который зачем-то аж более пятидесяти хвалебных стихотворений и целую оду о лидере Советского государства сочинил. И к наградам себе Сталин относился очень аккуратно и неодобрительно, принял с благодарностью только Звезду Героя Социалистического Труда. Ещё, говоря о преимущественно злобных, предвзятых и лживых оценках роли Сталина в нашей истории, уместно, наверно, вспомнить знаменитые слова Линкольна: «Можно обманывать часть народа все время. Можно обманывать весь народ некоторое время. Но нельзя все время обманывать весь народ». А от себя добавлю, что если народ того хочет, то пусть сам себя и дурит. И время покажет, обманывается он по поводу Сталина или нет. А пока:

То, что было – не беда,
То, что будет – не беда,
А беда у нас, когда –
Ни туда и ни сюда.

Сталин давно умер. А мы всё вспоминаем о нём и, оглядываясь по сторонам, отмечаем, что:

Застыл меж перронов-грядок
Поезд «Россия – Порядок».
Со Сталиным на звезде
И с «головою» в «хвосте».

Интересно, если бы вдруг кто-то снова раскочегарил такой поезд, пусть без звезды со Сталиным, но с таким же маршрутом и с «головою» на своём месте, а затем объявил бы о продаже билетов на этот поезд, то не возникли бы проблемы с их реализацией и много бы набралось пассажиров?
Скоро уж шестьдесят пять лет пройдёт со дня смерти Сталина. И соратников его давно нет в живых. А всякие злостные высказывания и вымыслы в его адрес продолжают звучать в эфире. И выглядит это не иначе, как жалкая и запоздалая месть со стороны вечно недовольных жизнью каких-то мелких существ. О том примерно и басня моя такая.

Месть

Всё в этом мире очень просто,
Всяк хочет жить, существовать.
Но, как начнёт Мужик копать
Свой огород лопатой острой,
Так червяков загубит целый слой.
На Мужика за то Червь злой.
До самой крышки гробовой
Готовит он ему расплату.
И, только выронит лопату
Мужик бессильною рукой,
Червь медленно ползёт на бой.
----------
Любой из нас герой
Точить того, кто неживой.

2017 г.

* * *
01.06.2025 06:54
А.Посохов "Мышеловка" (басня)
Александр Посохов


Мышеловка
(басня)

В квартире на Тверской,
В столице,
Вдруг мышка завелась.
Поймать её живой
Не получилось – удирала ловко.
Одна, но всё-таки нашлась
У старого соседа мышеловка.
Наткнули ломтик сыра на крючок
И подложили к норке в половице.
Неделю ждут – молчок.
Сыр заменили на кусочек сала.
И с ним зря мышеловка простояла.
Не соблазнилась жертва и сосиской.
Однако Бог помог –
Кремль оказался близко.
Сходил туда сосед
В обед
И выпросил чуток
Колбаски, что осталась
От трапезы вельмож.
И что ж?
Лишь насадили ту колбаску на крючок,
Как мышка сразу и попалась!
----------
Мораль:
Хвостатую, конечно, жаль.
Но в жизни так вот и бывает –
Власть серых мышек убивает.

* * *
01.06.2025 06:51
А.Посохов "Паук и Муха" (басня)
Александр Посохов


Паук и Муха
(басня)

Спросила Муха
На лету у Паука:
– Зачем в дни эти
Всё новые плетёшь ты сети?
Уж стынь давно, зима близка.
– Не слышу я тебя, старуха, –
Тугим на ухо
Притворясь,
Пробормотал Паук. –
Не мельтеши и не жужжи.
Сядь рядом и скажи,
Что именно тебя тревожит?
Я мухам друг
И помогу, быть может.
– Ась? –
Взаправду будучи слегка глухой,
Переспросила Муха.
И села
Рядышком на сук,
Где в паутине было всё вокруг.
Вмиг на неё напал Паук.
Взлететь она успела,
Да от испуга в сторону не ту.
Уткнулась прямо в сети,
Вскрикнув «Ой!».
– Вот для чего я их плету, –
Признался, наконец, Паук,
Связав добыче крылья, лапки.
----------
Бабки,
Доверчивые, милые старушки,
Держите ушки на макушке:
Злодеи не перевелись на свете.

* * *
31.05.2025 08:11
А.Посохов "И снова о кино"
Александр Посохов


И снова о кино

Последние официальные сводки о нашем кино. Государственные средства на кинотеатры в регионах потрачены напрасно – залы пустуют. Финансовая господдержка десяткам фильмам оказана зря – затраты не окупились. Соперничество с зарубежными фильмами потерпело фиаско – американская продукция продолжает лидировать в прокате. И споры о том, почему это так, разгораются с новой силой. То материальная помощь, говорят, недостаточна. То билеты, говорят, дорогие. То защиты отечественного кино, говорят, нет. Ох, господа, говорю я, было бы что защищать! Уровень нашего кино окончательно стал заложником денег. Творческие задачи и великие идеи отошли на последний план. Вместо необходимой репетиции и детальной проработки каждой сцены – торопливая съёмка на целый день всего, что получится и как получится. Многие сериальные актёры мечутся из фильма в фильм – ни переодеться, ни побриться не успевают. А некоторые, надо отметить, уважающие себя и свою профессию, даже в разгар съёмок отказываются работать в таком режиме. И прямо заявляют, что это не производство кино, а халтура. В советское время день съёмок уходил на десять минут какой-нибудь сцены, а сейчас за десять дней готовы весь фильм снять. И производители такого зрелища думают ещё при этом, что зрители дураки и ничего не замечают. Ничто, даже самое фантастическое достижение компьютерной технологии, не способно выдать откровенную халтуру за подлинное киноискусство для людей. Короче, всё, о чём я высказался год назад в своей статье «Кино и мы», так и осталось актуальным, к сожалению. Поэтому я снова публикую эту статью из сборника «Они и мы». Уж то, что могу, как рядовой любитель кино.

12.12.2019 г.

Кино и мы

Что за фильмы нынче в моде,
Удивляется народ.
Будто всех их производит
Мыловаренный завод.

Верили до нас, остаётся и нам верить, что Ленин действительно сказал Луначарскому в 1922 году следующее: «Вы у нас слывёте покровителем искусства, так вы должны твёрдо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино». Ещё в той беседе Ленин вроде как говорил об «определённой пропорции между увлекательными кинокартинами и научными», особо указал на роль хроники, с которой надо начинать «производство новых фильмов, проникнутых коммунистическими идеями и отражающими советскую действительность», подчеркнул необходимость цензуры («ленты контрреволюционные и безнравственные не должны иметь места»). В последующие годы, вплоть до Горбачёва, понятие «контрреволюционные» означало уже «антигосударственные» и имело соответствующее применение. Сейчас же ни то ни другое понятие ничего не значат, как и понятие «безнравственные» – мы ведь умнее и свободнее. Правда, особо «умные и свободные» и тогда шутили: «Из всех искусств важнейшими для нас являются кино, вино и домино». А я бы сейчас в этой фразе слово «кино» убрал, а «домино» заменил бы на «казино».

Посещаю казино,
Хаус, маркет и бутик.
Ибо я уже давно –
Не товарищ совьетик.

А почему убрал бы? Да потому, что нет у нас сейчас никакого «кина»! На старом советском кино поколения выросли, во всех формирующе-воспитательных смыслах. Не знаю даже, что и важнее было тогда в СССР – танк новый сконструировать или фильм хороший снять. Государство обеспечивало, контролировало, принимало и само же прокатывало фильмы. При организации показов на местах учитывалось всё – официальная сопроводительная категория, ведомственные рекомендации, рекламная информация, выходные и праздничные дни. И вся колоссальная денежная выручка от такой работы шла в бюджет. Честное слово, иногда думаешь, а не вернуться ли нам снова к такой же системе в сфере кино.

Прогресс – движение вперёд,
За что учёные и ратуют.
А в жизни всё наоборот –
И лучше б в сторону обратную.

Ибо то, что творится сейчас у нас в этой, по-прежнему не менее важной, сфере – вообще непонятно. Киноведы-то почему молчат, если они есть ещё? Кто им сейчас-то мешает разносить в пух и прах всякую экранную чушь? Помню, задолго до «перестройки» ещё, абитуриентам по соответствующей специальности во ВГИКе показали только что отснятый художественный фильм про партизан. Представленное для оценки «произведение» было настолько беспомощным, что отзыв о нём ни в одной части не мог быть положительным по определению. Но допустили к дальнейшим экзаменам лишь того, кто эту халтуру похвалил. Кстати, прокатная судьба у этого фильма была потом весьма плачевной. Несмотря на то, что в нём снялся будущий «Народный артист СССР» со своим сыном.
Но так тогда было принято отзываться в СМИ о фильмах: 95% – художественные достоинства, 5% – досадные просчёты. Нынче, если всем миром смело и честно обрушится на то, что нам втюхивают под видом кино, то приведённое соотношение получилось бы ровным счётом наоборот. Что-то кто-то, как-то, когда-то, более-менее удачно сделал – и всё. Но это не российское кино, как передовое искусство и государственная политика. Обидно, чёрт возьми, с таким-то багажом, с такой-то школой, с такими-то традициями и такими-то деньгами!

Всю Россию обглодал
Ненасытный Бог наживы.
Если б знал, что все так лживы,
Я б за правду не страдал.

Уверен, что именно так могли бы сейчас выразиться многие корифеи нашего великого кино (в том числе анимации, хроники). За правду боролись неистово, теряли звания, шли наперекор идеологическим установкам, попадали в немилость к власти, терпели, отстаивали, учили – а невежественное и беспринципное стремление к деньгам всё равно победило.
Вот что у нас из нашего современного есть сейчас на экранах для широкой среднестатистической публики, если кратко и в кучу? Акции, лимузины, особняки, домработницы (как будто нас всех это касается), беременные провинциалки в исполнении неких участниц съёмок (сказать, актрис, совесть не позволяет), физиономии одних и тех же, в той же одежде и с той же слащавостью или козлиной небритостью персонажей (актёров, тоже не скажешь), убийства кровь, оружие, деньги, секс, предательство, офисы, разборки, крутые ворюги, продажные полицейские и т.д. и т.п. И всё это отснято, как правило, по бабьим сценарным россказням. Вроде много чего на экране – и ничего! Ни уму, ни сердцу! Отходы какие-то, как на мусорном полигоне. Не то, что смотреть, подходить противно и опасно.

Как же я живу давно
И длинны мои лета,
Если помню я в кино
Образ честного мента.

Для детей, кстати, вообще ничего нет, будто и детей у нас нет вовсе. Ни комедий, ни музыкальных лент, ни экранизаций, ни авторского кино, на худой конец. Мало того, и мастерство куда-то исчезло. Куда монтаж-то с композиционной выразительностью подевался, где студийное озвучивание, дикция, свет, музыка и прочие профессиональные составляющие нормального фильма? Для контраста и с ходу приведу лишь старенький чёрно-белый фильм «Дети капитана Гранта» аж 1936 года выпуска. Фильм, в общем, рядовой и без пафосных претензий для советского кино, но всё в нём сделано добротно, с должным уважением к своему делу и к нам, зрителям. Возьмите хотя бы гениальную музыку к этой картине Исаака Дунаевского. А уж незабвенную «Песенку о Капитане» до сих пор исполняют. Сейчас же вместо запоминающейся оригинальной мелодии (как, например, в фильмах «Родная кровь» или «Мой ласковый и нежный зверь») неуместное, надоедливое и однообразное звучание какого-то разъедающего мозг жуткого инструмента…
Прочёл вот сам с первой строчки то, что написал, и вижу – одно недовольное ворчание. Однако, другого отношения, на мой взгляд, пока наше кино не заслуживает. А, может, оно и не кино уже? Либо мы уже не зрители? Либо так у нас всё уже изменилось, что вообще ничего ни про чего не понять?!
Наш дом – не только наше кино. Но наше кино – точно наш дом: в царящей в нём нравственной и эстетической атмосфере мы проводим свои детские годы, взрослеем, общаемся, женимся, любим, растим детей, забавляемся с внуками и доживаем свои последние дни. Вспоминая переломное лихолетье в нашем недавнем прошлом, я и басню для этой статьи подобрал именно с такой аллегорией.

Конфуз

Пёс пудель Бим
Был страсть любим
В среде ценителей от Бога.
Он рисовал давно и много,
Имел и звания и фонд.
Им восторгался весь бомонд
В Москве, в Париже, в Праге, в Риме.
В энциклопедии о Биме
Была аж целая статья.
Житья
Такого псам другим
Желал от сердца славный Бим.
И тут-то с ним,
Уже седым,
Конфуз обидный приключился.
Та баня, где он раньше мылся,
За подворотнею как раз,
Его поддела на заказ.
Примерно год художник бился
С идеей, с красками, с собой.
И в результате получился
Пейзаж с болонкой, как живой.
Повесили картину в бане.
А через день несут назад.
– Клиенты наши говорят:
«Давайте даму в крупном плане.
Не полубоком, а с хвоста.
И чтобы шерсть не так густа…»
----------
Идея басни сей проста:
Работа для таких судей
Не стоит никаких идей.

2018 г.

* * *
31.05.2025 08:08
А.Посохов "Редактор и Трактор" (басня)
Александр Посохов


Редактор и трактор
(басня)

Какой-то работящий Трактор за весну
Вспахать задумал целину.
Чтоб взращивать на ней полезную культуру.
Не для себя, конечно, для людей.
Но не учёл он ту натуру,
Которую имел Редактор
Всех местных земледельческих работ.
И вот
Стоит на поле Трактор
И получает от начальства нагоняй:
– Всё, отпахал, ретивый, на себя пеняй,
Не надо было лезть, куда не просят.
Одни проблемы от твоих идей.
Согласен, каждого заносит,
Ну в грязь, ну в яму, ну в кювет.
Тебя ж в бурьян зачем-то потащило.
Ума в тебе, как видно, никакого нет.
Зато в две сотни лошадей
Есть необузданная сила.
Так я её убавлю быстро.
Солью бензин и ни канистры
Ты не получишь больше впредь.
И после этих слов Редактор
Сливную крышку стал вертеть.
Взревел на то мгновенно Трактор
И резко двинулся вперёд,
Вскрывая землю крупными пластами…
----------
Великий наш чиновник-господин,
Коль ты имеешь властный чин,
Напутствуй, помогай, учи.
А не чини препятствий доброй силе.
Иначе, что б ни говорили,
Рискуешь, как Редактор тот,
Попасть под Трактор вместе с сорняками.

* * *
30.05.2025 09:06
А.Посохов "И снова о евреях"
Александр Посохов


И снова о евреях

И снова в эфире нечто, так или иначе касающееся евреев – Израиль, холокост, антисемитизм и прочее. И вспомнил я в связи с этим о своей давней статье из сборника «Они и мы». Прочёл её ещё раз, сверил высказанные ранее соображения и решил, ничего почти не меняя по тексту, снова опубликовать эту статью. Вот она.

1.02.2020 г.

Евреи и мы

В заголовке данной статьи формально заключено как бы некое противопоставление каких-то евреев каким-то нам. Сразу поясняю, что по содержанию статьи это не так. «Евреи и мы» – это просто такой заголовок в продолжение подобных других моих статей, составляющих сборник под общим названием «Они и мы». А сама статья как раз, наоборот – о том, что никакого житейского противопоставления нет. Для Вселенной мы все равны.
Негативных примеров и эмоций, к сожалению, предоставляет в избытке жизнь любого народа, а поведение отдельного человека тем более. И разговоры о постоянных вредоносных происках именно евреев бессмысленны: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина».
Большей глупости, чем обвинение евреев во всех наших бедах, для меня не существует. Малочисленных аборигенов разных не трогают, а евреи – как чучело для битья. Потому, наверно, что живут давно и везде, активно вмешиваясь в развитие всей человеческой цивилизации. Ну не мог, например, по определению какой-нибудь приехавший сто лет назад в Петроград туземец из глубинки сразу же включиться в организацию Октябрьской революции, а затем возглавить создание Красной армии и Коминтерна. А Лейба Давидович Бронштейн (Лев Троцкий) смог. А не выпендривался бы, ковырялся бы тихонько в землице на своём хуторе под Херсоном, не получил бы топориком по голове и прожил бы дольше. Кто много на себя берёт, с того и спрашивают.

Вышли из монастыря
Тридцать три богатыря.
Злу мирскому подивились
И обратно удалились.

А вот Троцкий не удалился. И многие люди в силу особенностей ума, характера, воспитания, обстоятельств, условий, но отнюдь не в силу национальных свойств, не удаляются, а лезут в самую гущу событий и предпринимают попытки немедленно победить зло и изменить жизнь к лучшему. Делают ли они её лучше – это другой вопрос. Главное, они не «прячут тело жирное в утёсах» и не боятся войти в историю со знаком минус. Плевать они хотели на возможную расправу над собой в результате народного бунта и на то, что о них скажут потомки.

Мне видится картина шире –
Не три богатыря, четыре:
Никитич, Муромец, Попович
И с автоматом Ростропович.

Наш замечательный виолончелист, пианист и дирижёр Мстислав Леопольдович Ростропович, которого почему-то в прессе всё-таки чаще называют евреем, а не поляком, действительно в августе 1991 года находился в рядах защитников Белого дома с автоматом Калашникова наперевес.
Но это сущий пустяк по сравнению с тем, что во всём вообще виноват Чубайс. И что? А ничего! Анатолий Борисович делает своё дело, а каждый из нас своё. Боишься – не делай, сделал – не бойся. И ничего противозаконного с Чубайсом, как и с каждым из нас, происходить не должно.

Кто осмелится с восторгом
Захватить Чубайса в плен,
У того нормальный орган
Превратится в наночлен.

Знал я одного большого начальника союзного значения, еврея. Сейчас он на заслуженном отдыхе, весь в орденах и медалях. Как же он хохотал, когда я рассказывал ему еврейские анекдоты! Думаю, способность поржать над собой и себе подобными – это самый характерный признак исключительного ума, отрицающего свою исключительность.
А писатель, поэт Игорь Губерман со своими «гариками»!

Гаврила – в рыло, я – в карман,
Гоп, сердорпупия!
Остроумен Губерман,
Да не так уж туп и я!

А Валентин Гафт со своими эпиграммами!

Трудно срифмовать на «афт»,
Даже пораздумав.
То ли остроумен Гафт,
То ли Остроумов?

А Иосиф Кобзон, которого, когда тот поёт, не остановить, как и бегущего бизона (по Гафту)!

Бедный Крузо Робинзон
Нынче нечитаем.
А Иосиф наш, Кобзон,
Всеми почитаем.

Так сложилось, что евреи и мы все – это один туго сплетённый клубок из разных и одинаковых нитей. Все мы вместе разные и одинаковые, и хорошие и плохие, и чужие и родные. Ленин говорил: «Если русский умник, значит он еврей, или в нем есть еврейская кровь». А я почему должен думать иначе?!
Помню, учился я в школе восемь лет с одной еврейской девочкой. Получала она за ответы на уроках одни пятёрки, вела себя всегда достойно, воспитанно, тихо и скромно. Умница, да и только! Я и сейчас готов был бы заступиться за неё перед любыми хулиганами. Но она уже давно живёт в Израиле. Помню ещё из детства очень пожилого молчаливого еврея-дворника. И это не анекдот. Как сейчас вижу его с метлой и лопатой.

После зон-лагерей
Понял старый еврей:
Над тираном не ржи,
Нос по ветру держи.

Старший сын у него (не политический, а просто неоднократно судимый вор, рецидивист, или, как сказали бы сейчас, уголовный авторитет) отбывал очередной срок в заключении. А младший, немногословный в отца парень, работал простым слесарем на заводе. Помню преподавателя философии в ВУЗе, тоже еврея, умного, деликатного и ответственного человека. Не было случая, чтобы он хоть в чём-то подвёл кафедру или сорвал лекцию. Студенты искренне уважали его, и с явкой на его занятия всегда всё было в порядке. Помню директора крупного оборонного предприятия, известного учёного, изобретателя, который сам в шесть утра, а то и раньше, каждый день поднимался на крышу сборочного цеха, где бригада из временно нанятых рабочих ремонтировала кровлю. Поднимался и спрашивал, как с рубероидом, как со смолой, не болеет ли кто, где обедали, чем помочь и т.д. И уходил этот советский еврей-руководитель домой почти всегда позднее десяти вечера, проведав перед тем, всё ли нормально на крыше. Помню родителей соседа, врачей, тоже евреев. Милейшие и добрейшие люди, прошедшие всю войну. Оба давно вышли на пенсию, а всё работали, лечили. Помню другого врача, хирурга, заведующего отделением в крупной московской больнице, который сам, хотя и не обязан был, принял моего знакомого, сам поставил диагноз, сам назначил операцию, сам блестяще выполнил её и сам швы ему снял. А на днях одна моя приятельница вспомнила, как в школе, где она училась, русская учительница рассказывала всем, что её отца на войне от пули закрыл еврей.
Я уверен, что очень многие из нас могут вспомнить евреев, общение с которыми было и остаётся для них приятным и полезным. И никуда нам друг от друга не деться.

Из Саратова от Сары
Я уехал в Чебоксары.
А оттуда от Айжан
Я сбежал в Биробиджан.

Однако и сами евреи, разумеется, как и все, бывают разные. Как есть суховей и борей, так есть еврей и еврей. Но русским или другим народам наличие в их рядах условно плохих людей как бы заранее прощается, а евреям – нет. Но почему? Тайна сия велика есть. Разгадывать её я не собираюсь. Зачем мне это, у меня не десять жизней. В моей жизни мне встречались и встречаются в основном хорошие евреи. И не обязан я вовсе думать о евреях плохо. Ну, были в нашей истории евреи – приверженцы всяких революций и переворотов. И что? Так рядом с ними в том же духе и русских «выпендронов» хватало.
Для того, какие мы все есть и какими будем, куда важнее, что были и есть евреи, которые создали, например, украшающие и наполняющие нашу жизнь подлинные образцы искусства. Сколько их в числе авторов прекрасных книг, фильмов, песен. Одна только песня «Русское поле» чего стоит! А герои и ветераны войны, а политики, учёные, журналисты… И дальше можно перечислять очень много чего доброго и замечательного о евреях, как впрочем и о других людях.

Зорге, Абель, Мукасей –
Русские разведчики.
Я Евсей, ты Моисей –
Все мы человечики.

Каждый из нас руководствуется своим житейским опытом и своими целями. Аморально навязывание нам какого-то особого морального облика еврея вообще. Есть просто жизнь, в которой один такой, а другой иной, независимо от национальности. Каждый выбирает себе в спутники того, кто ему больше по душе.

Я живу, мечту лелея,
Выйти замуж за еврея.
Одержима я идеей
Стать богатой иудеей.

Но, если нет никакого противопоставления, так о чём я тогда толкую, и почему статья эта не называется, например, «Чукчи и мы»? Да потому, что снова активизировались те, кто усиленно пиарит и втюхиваит нам различные учения, опусы и трактаты, согласно которым евреи готовят заговор и стремятся захватить мировое господство. Всё готовят и готовят, стремятся и стремятся. Повторяю, глупость это несусветная, хоть и очень стародавняя. На дворе 21-ый век, скоро уже с марсианами общаться предстоит. А нам всё еврейский вопрос подсовывают.
Особо подчёркиваю, что всё вышеизложенное никакого отношения не имеет к идее разработки и принятия закона о российской нации.

Это не бред, а веление времени,
Не социальная галлюцинация.
Все мы теперь – без роду, без племени.
Все мы теперь – российская нация.

Вне всякого сомнения, что «без роду, без племени» – это ничуть не лучше, чем навешивать на какой-то один народ сплошь отрицательные характеристики и обвинять его во всех мирских потрясениях и неурядицах.
Не знаю, насколько это отрицательно, но принято считать, что одной из отличительных особенностей еврея является его хитрость. Учитывая, что почти все мои статьи заканчиваются какими-то баснями, то в данном случае, может быть, такая вот подойдёт.

Хитрецы

Во рту у одного
Два языка с рожденья было.
И, как ни встретит он кого,
Так сразу спорить – во, хитрило! –
Что вместе на двоих
У них
Не два, как надо, языка,
А три найдётся.
Конечно, всякий тут смеётся
И в спор идёт наверняка.
«Не верю, парень, не дури».
А рты открыли – правда, три.
«Гони монету, да смотри,
Так глупо впредь не попадайся».
Собрал он денег, хоть купайся.
Но вмиг однажды бедным стал,
Поскольку сам впросак попал:
На кон поставил всю сберкнижку,
А вышло зря оно и лишку.
У одного, у старика,
Вообще рот был без языка.
Но как старик тот говорил,
Никто не знает – во, схитрил!
----------
Не уморил
Я вас, конечно, этой басней.
Беда не в том. Куда опасней
Себе казаться кем-то вроде
Единственного хитреца в природе.

Если кому-то что-то по данному тексту показалось обидным, извините. Я это нечаянно. Про себя же я только одно могу сказать:

Зачем, не знаю, но скажу:
Я не еврей и не был им, ей-богу,
И не ходил я сроду в синагогу,
Но я и в церковь не хожу.

2017 г.

* * *
30.05.2025 09:03
Александр Посохов "Перья" (басня)
Александр Посохов


Перья
(басня)

Всё. Надоело. Не могу.
Довольно. Хватит. Убегу!..
И убежал он
За кордон.
Без дела там он
Пошатался.
Как что-то где-то поболтался.
Куда-то чем-то окунулся.
И вновь на родину вернулся.
По старым улицам идёт,
Но ничего не узнаёт.
Запутался, устал, согнулся,
Раз сто без толку обернулся,
Примерно столько же запнулся,
Не отдохнул, не пообедал.
А тут ещё Ворона эта.
Следит, как будто он не свой.
И каркает над головой
С охотой явной заклевать,
А не обнять, поцеловать
Прибывшего из далека
Полуживого земляка.
Хотел Ворону он прогнать,
Да, вот беда, забыл, как звать
По-русски эту птицу злую.
Тогда он ей,
Являя злость свою,
Кричит с чужим акцентом: «Эй!
Перья, кыш отсюда!»
А та в ответ: «Привет, Иуда!
Отбросы я всегда клюю,
А не целую».

* * *
28.05.2025 07:41
А.Посохов "И снова о Дзержинском"
Александр Посохов


И снова о Дзержинском

Там убили, там изнасиловали, там ограбили, там обманули, там провода срезали, там лес подожгли, там пьяный водитель остановку с людьми снёс, там у пенсионеров последние деньги украли, там высокопоставленный чиновник миллионы присвоил, там важный государственный объект не достроили, там страшная авария по вине каких-то разгильдяев… И чем дальше, тем хуже. Ну сколько можно! Неспроста ведь большинство наших граждан настоятельно требуют от власти навести элементарный порядок, повысить ответственность и наказывать строже, вплоть до применения смертной казни за тяжкие преступления. С учётом всего этого я и решил снова опубликовать нижеследующую статью про Дзержинского.

13.11.2019 г.

Дзержинский и мы

Встретил я вчера в Кремле
Феликса Дзержинского.
Сразу вспомнил, обомлев,
Надо делать жизнь с кого.

Шутка, конечно. Но Маяковский со своим советом юноше, обдумывающему житьё, вспоминается иногда. Ещё Владимир Владимирович страстно и пафосно уверял в своих стихах, что солдаты Дзержинского Союз берегут, и что ГПУ – это крепко сжатый кулак пролетарской диктатуры.
Так оно, похоже, и было. А сейчас? Вот почти дословно из только что прочитанного в официальных СМИ за подписями одного известного журналиста и одного не менее известного политика. «Машины у нас воруют нагло и неприкрыто. И всё из-за пассивного потворства правоохранительной и законодательной систем, стимулирующих, по сути, развитие криминального бизнеса»… «Судебная система у нас целенаправленно сформирована для защиты не общества, но преступников». И подобных резко отрицательных оценок деятельности наших силовых структур можно встретить сколько угодно. И никого из нас, к сожалению, это особо не смущает и не возмущает уже. Привыкли мы сами или приучили нас так думать и безвольно мириться с таким положением дел. И властные реформы всякие в этой сфере ни к чему не приводят.

Милиция, полиция –
Какая-то всё фикция.
Не передел, не революция,
Не акт в натуре, а поллюция.

И разные должностные лица из правоохранительных структур давно уже не в авторитете.

Докурил Иван окурок,
Стоя на балконе.
Не для всех российских урок
Прокурор – в законе.

А почему? Может быть, потому, что не считаем мы уже, как Дзержинский, что «Не стоило бы жить, если бы человечество не озарялось звездой социализма, звездой будущего». Я не о социализме, как таковом, а о смысле и целях государственной службы вообще и правоохранительной в частности. Вот заметил, например, полицейский ночью хулигана или разыскиваемого преступника и бросился догонять его. Забежали в безлюдный переулок. А дальше можно догонять, а можно и отказаться от погони, всё равно ведь никто не видит. Зачем догонять-то: всех не переловишь, преступность не искоренишь и какой толк лишний раз подставляться под нож или пулю? Парадокс здесь в том, что сам полицейский и как человек и как профессионал неплохой вовсе. Плохо то, что он не понимает, кому и чему он служит, кого защищает и кого сажает за решетку. И действительно понять невозможно, если современное устройство жизни у нас в плане борьбы с преступностью абсолютно бессодержательное. Сама наша жизнь сейчас во многом со стороны государства допускает и даже предполагает непрестанное воспроизводство целой системы всякого рода правонарушений, в том числе уголовного характера, совершаемых, как правило, с корыстным умыслом. Действующий уголовный кодекс РФ в этом отношении вполне подтверждает такое умозаключение.

Наш УК не укрощает,
А стращает и прощает.
Он преступность бережёт:
В части санкций просто жмот.

А что такое корыстный умысел – деньги, опять деньги. Какое уж тут озарение «звездой будущего», если самое главное – деньги, которые и у нас уже тоже решают почти всё. При этом нашим правоохранительным и иным надзорным органам совсем не интересно, каким же это способом вмиг сколачиваются многомиллионные состояния. У подавляющего большинства российских граждан денег нет, а у отдельных лиц их в таком избытке, что они не знают, куда их девать. Сами по себе деньги, конечно же, не имеют никакой моральной характеристики. А вот то, каким образом они добываются, распределятся и перераспределяются, придаёт им вполне определённое социальное значение.

Загон для быков распахнут,
Быки пастухов гоняют.
В России деньги не пахнут,
В России они воняют.

Говоря о деньгах, надо признать, что все мы сами трусливо, позорно и покорно согласились с установлением у нас сейчас диктатуры денег, а не диктатуры народа и тем более не пролетарской диктатуры с каким-то там крепко сжатым кулаком. Если говорить по теме, то вот они, деньги, и диктуют: с кем бороться, кого ловить, как вести следствие, какие выносить приговоры. По производству гражданских дел сложилась уже стройная тарифная сетка – кому, как и сколько надо передать за «правильное», а по сути – преступное, судебное решение в окончательном виде. Не прокатывает, как надо, в суде первой инстанции, охотно подключаются апелляционная и кассационная – целый спектакль разыгрывается в пользу того, у кого есть деньги. Какое уж тут озарение «звездой социализма». Скорее – ослепление звездой какого-то первобытно-животного капитализма.
Боязнь внутренних и внешних врагов России снова получить крепко сжатым кулаком в морду и явилась, на мой взгляд, главной причиной сноса памятника Дзержинскому в Москве более двадцати лет назад. Правда, причина эта была искусно завуалирована предвзятыми оценками целенаправленно подобранных минувших событий и красивыми демократическими лозунгами. Памятник-то снесли, а память о Железном Феликсе и идеи, которым он беззаветно служил, остались. Изучая биографию Дзержинского, трудно отделаться от мысли о том, что личность этого человека как революционера и государственного деятеля является прямым и красноречивым упрёкам нам – обществу эгоистов и стяжателей.
А вот памятник тому же Маяковскому стоит ещё в столице, хотя он тоже в своё время обращался к богатым с недвусмысленной пролетарской угрозой: «Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй». Стоит потому, наверно, что Маяковский просто поэт, а Дзержинский – символ законности и неподкупности государственной власти. Я бы даже сказал – хрестоматийный символ. Недаром ведь в советские времена в кабинетах милицейских и прокурорских начальников висел портрет Дзержинского. Понято, для чего висел – чтобы не забывали они актуальный и сейчас идеальный образ: «Чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками». И для того ещё, чтобы не сомневались посетители таких кабинетов в силе и справедливости карающих органов.
Феликс Эдмундович прожил всего 48 лет, из которых 11 лет он провел в тюрьмах и на каторге. А сколько успел сделать для страны: создатель ВЧК, председатель детской комиссии, нарком путей сообщения, председатель ВСНХ. Под его руководством уже к 1926 году (в июле этого года Дзержинский умер от сердечного приступа) промышленность в стране была почти полностью восстановлена, и началось строительство новых индустриальных гигантов. Но самое главное – Дзержинский стоял у истоков органов охраны государственной безопасности, заложив высокие принципы их деятельности. Ему же принадлежат и такие слова: «Быть светлым лучом для других, самому излучать свет – вот высшее счастье для человека». И сам он следовал своим принципам. О его безупречном чувстве чести говорит такой факт: будучи свидетелем по делу об убийстве левыми эсерами германского посла Мирбаха в 1918 году, он написал рапорт об отставке, который был удовлетворен на время расследования. Ну, что тут скажешь: да – идеалист, да – пассионарий! Но без веры в идею служения народу и государству, без веры в светлое будущее своей Родины и без готовности к самопожертвованию ради этого за опасным преступником в тёмном переулке не побежишь.
Вот и служат сейчас, как придётся. Контраст вопиющий! Помню в начале девяностых, один умный и опытный человек сказал мне примерно следующее: «Погубят Россию не бандиты, а чиновники. Потому, что при наступившем режиме формируемый за счёт народа бюджет страны неизбежно превращается в закрытый бюрократический «общак», из которого в отличии от воровского можно тащить много, постоянно и безнаказанно. Главное – вовремя смыться».

Он не токарь, не кузнец,
Не рыбак, не сеятель.
Он бюджетных денег жнец –
Министерский деятель.

Так оно и произошло: тащили и продолжают тащить, смылись и продолжают смываться.

Вражески-предательская взвесь
Тянет по чиновничьим постам.
Власть и деньги получают здесь,
Жизнь себе устраивают там.

Да и пусть себе устраивают, где угодно и как угодно. Только бы не обворовывали страну и людей, не становились казнокрадами. Иначе это не что иное, как предательство. Против таких вот предателей и боролся Феликс Эдмундович. А не только громил вражеское подполье и подавлял сопротивление свергнутых классов. Про классы не знаю, но насчёт подполья и сейчас далеко не всё так безмятежно.

Зима уж наступила,
Вода в реке застыла.
Залез к нам враг без мыла,
И спереди и с тыла.

Я почему о Дзержинском и вдруг в заключении о чиновниках. Да потому, что Дзержинский тоже был чиновником. Но каким! И наши сотрудники из правоохранительных органов в принципе тоже являются чиновниками, так как призваны ретиво и честно государству служить. И мы все вместе с ними в одном ряду. Ибо в России по Конституции демократия. Народ как бы выбирает высших чиновников, которые назначают тех, кто рангом пониже, и так далее. То есть по идее от нас самих всё и зависит. Вот и хотелось мне сопоставить нас и Дзержинского. Повторяю, про свергнутые классы не знаю. И не знаю я также, нужна ли нам сейчас новая ВЧК и новый Железный Феликс. Но одно знаю точно – несправедливость приводит к насилию. Как аукнется, так и откликнется.

Всем чиновникам, кто ворует,
Ход истории рекомендует:
Чтобы всё под рукой у них было –
Скамейка, верёвка и мыло.

Закончил писать и думаю, какая из моих басен больше других подходит к вышеизложенному. И выбрал вот эту.

Иван и таракан

В просторном, светлом, новом доме,
Который выстроил Иван,
Вдруг появился мухи кроме
Большой усатый Таракан.
Иван, избрав почти что ласку
В борьбе с каким-то там жуком,
Навёл под Таракана краску
И перекрасил весь свой дом.
Не видно стало Таракана.
Иван смеётся, так-то, мол.
И с кружкой пива в три стакана
Садиться весело за стол.
Но, что такое, что за номер!
Не ожидал того Иван –
На кружке с краю мухи кроме
Сидит спокойно Таракан.
Опять за кисть Иван берётся
И красит даже муху ту.
Опять за стол, опять смеётся.
А Таракан уже во рту…
_____

Моралью тут
Не удивить:
Не красить надо, а давить.

2018 г.

* * *
28.05.2025 07:34
А.Посохов "Засада" (басня)
Александр Посохов


Засада
(басня)

Узнав про жалобы на Волка,
Решил Лев прямо, без умолка,
Сам о злодее рассказать.
То есть наглядно показать,
Как выглядит бандит.
И вот под руководством Льва
В лесу был установлен щит
С изображением злодея.
И были на щите слова
О том, какой ужасный Волк,
Какой он хищник, троглодит.
С тех пор, на тот портрет глазея,
К щиту, кто подбежит,
Спустя мгновение
Растерзанный лежит.
----------
Какой в сей басне толк?
Не знаю. Но у меня есть подозрение,
Что за таким щитом,
Как за кустом,
Сам страшный хищник и сидит.

* * *
27.05.2025 21:01
А.Посохов "Фигуральная любовь"
Александр Посохов


Фигуральная любовь

Помню, лет четырнадцать мне было. Сидим за столом в гостиной большой московской квартиры: я, отец, мать, сестра, её жених Петя, его друг Сева и невеста друга Юля. И ещё с нами были: кот Васька на коленях у отца, попугай Попка в клетке на шкафу и бабушка Клава на кухне. Все, кроме меня, кота и бабушки изрядно пьяненькие уже по случаю просто встретились, воскресенье, солнышко, салатики, пельмени, пироги с яйцами, зефир в шоколаде и тому подобное.
– Ну, дочка, так ты выходишь замуж за Петю или нет? – спросил отец, выпив один и без тоста очередную для себя рюмку водки.
– Нет, – решительно и гордо, будто отрекаясь от старой веры, ответила сестра.
– Почему? – удивился отец и положил солёный огурчик обратно в банку.
– Потому, что я люблю Севу.
– А Сева кого любит? – спросил я, чтобы прервать наступившее молчание.
– А я люблю Юлю, – ответил Сева.
– А Юля кого любит? – снова спросил я подстрекательски.
– А я люблю Петю, – ничуть не подыгрывая моему шутливому тону, ответила Юля.
– А Петя кого любит? – деликатничать я уже не стал из принципа, да и любопытно же было.
– А я тоже люблю Севу, – ответил Петя и быстро выпил стоящий перед ним полный фужер вина. – Не подумайте ничего плохого. Просто я люблю его, как человека, и всё. Никого не люблю, а его люблю.
– Так это не треугольник, а загадочная фигура какая-то получается, – весело произнёс я, не оценив тогда по малолетству всю глубину объявленных вслух сокровенных признаний.
– А ты-то сам кого любишь? – неожиданно спросила меня мать.
– Папу, – не раздумывая ответил я, видя, как отец мрачно упёрся взглядом в одну точку. И тут же спросил его: – А ты кого любишь, пап?
– А я Ваську люблю, – буркнул отец, поглаживая кота, а тот взял вдруг и перепрыгнул на колени к матери.
– Понятно теперь, кого Васька любит, – сказал я. – А ты, мама, кого любишь?
– А я бабушку Клаву люблю.
– Бабуль, а ты кого любишь? – крикнул я в кухню.
– А я вон Попку люблю, – заходя в комнату с большим чайником, спокойно ответила бабушка.
– А ты, Попка, кого любишь? – обратился я к попугаю.
– Попка хороший, – невпопад ответил попугай игрушечным голосом и, подозрительно взглянув на кота, громко добавил, – А Васька дурак.

* * *
27.05.2025 20:57
А.Посохов "Поп и Мужик" (басня)
Александр Посохов


Поп и Мужик
(басня)

Один мужик пришёл к попу
С обидой на своих любимых:
– Я выстроил для них избу,
Не бил их,
И всё равно я злой сатрап.
Ну не пойму я этих баб.
Любить-то я, конечно, их люблю,
Но лень в делах не потерплю.
– А ведомо ль тебе, раб божий,
Что значит ближнего любить?
– А то и значит, что не бить.
– Ну ты и скажешь тоже.
Любить – не значит принуждать,
Любимым надо волю дать,
Оставить их в покое.
Вот что это такое.
Уразумел?..
До осени Мужик терпел.
Потом взял плеть и так огрел
Трёх дочерей, жену и тёщу,
Что снова те бельё полощут,
Носочки вяжут, кружева
И складывают в печь дрова.
----------
Мораль сей басни такова:
Правдивы о любви слова,
Но в жизни чаще плеть права.

* * *
26.05.2025 17:52
Произведений
341
Написано отзывов
27
Получено отзывов
25
©2024 Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Копирование запрещено!