Александр Посохов


Призывы


Эй, житуха, проснись, ку-ку,
Ты ведь уж в пролежнях вся.
Хватит лежать на одном боку,
Переворачивайся!

* * *

Конец предвидится всему.
И газу тоже. Посему,
Когда живот раздут от газа,
В «Газпром», друзья, звоните сразу!

* * *

Пить любитель –
Езжай в Питер!
Жить хочешь –
Езжай в Сочи!

* * *

Не с мерцающей лампадой,
Как по Млечному Пути,
А земным путём нам надо
К вечным истинам идти!

* * *

Вновь призывают нас издалека
Тени давно умерших:
«Хватит терпеть, создавайте ЧК,
ОГПУ и СМЕРШи!»

* * *

Явись же ты, вождь храбрый!
И, не смотря на Европу,
Возьми Россию за . . .
А россиян за жабры!

* * *

Грохни, правда, с проклинаньем!
Кривду кровью обагри!
Громким криком, крепкой бранью
Режь до утренней зари!

* * *

Всё в этой жизни – ерунда:
Болезни, горести, напасти.
Смешить друг друга – в нашей власти.
Не унывайте, господа!

* * *

Что ни строчка – всё не в масть,
Ни шипов, ни роз.
Помоги мне в детство впасть,
Дедушка Мороз!

* * *

И сам как тень,
И жизнь плоха.
В тот хмурый день,
Что без стиха.

* * *

Погас я опять –
Ни словечка.
Где б молнию взять,
А не свечку!

* * *

Александр Посохов


Жватра

За столом три женщины – комиссия по рекомендации, кого из немногих первоклассников действительно следует перевести в специальную школу в связи с их неспособностью успешно справляться с учебной программой. Учительница заводит в класс симпатичную черноволосую девочку и усаживает её напротив.
– Как тебя зовут? – спрашивает одна из женщин, раскладывая на столе разные цветные картинки.
– Анжелика.
– А вот скажи, Анжелика, что ты видишь на этой картинке?
– Помидор.
– Правильно. А на этой?
– Огурец.
– Тоже правильно. А на этой?
– Капуста.
– Молодец. А на этой?
– Картошка.
– А на этой?
– Лук.
– Умница. А теперь скажи, как вот это всё, что ты увидела, можно назвать одним словом?
– Жватра, – с радостной улыбкой, будто разгадав трудную загадку, ответила Анжелика.
Смешно? Не очень. Уж больно красивые глазки у девочки и смотрит она на взрослых с таким доверием…

* * *

Александр Посохов


Сапог и валенок
(басня)

Кричал на Валенок Сапог:
– А помнишь, как-то ты промок,
Хозяин даже заболел!
– А ты однажды в грязь засел,
Да крепко так!
– Молчи, дурак!
Ведь всё равно
Главнее я!
– Нет, я!
– Нет, я!
– Нет, я!
– Нет, я!..
Напрасно спорили друзья:
На свалке оба и давно.
_______

Себя ты уважать, конечно, можешь,
Но от господ не жди того же:
Слуг старых никому не жаль.
Такая в басне сей мораль.

* * *

Александр Посохов


Инстинкт собственника

Я не Аксаков и не Пришвин, но природу тоже люблю. Медведей там всяких, зайчишек, улиток и прочих козявок. Всегда готов пожалеть их, прийти на помощь или угостить чем-нибудь вкусненьким.
Однажды вот сидим с женой на берегу озера, рыбу ловим. Клёв обалденный.
– Я не могу больше, – говорит жена. – Руки устали. И ты заканчивай, куда нам её столько!
– А ты начинай чистить её, – предложил я. – Здесь ведь лучше, чем в мойке на кухне.
Села она на гладкий камень, позади кустики, за ними лес, и начала чистить. А я продолжаю ловить. Штук сто наловил ещё, прямо гора рыбы перед женой с ножичком. Ещё час проходит, и вдруг она как закричит, я чуть в воду не свалился.
Оборачиваюсь и вижу, длиннющий такой уж от жены отползает с окуньком нашим в пасти.
– Ах ты, гад желтоухий! – воскликнул я и смело погнался за пресмыкающимся. Он к кустам, а я наперерез, он вправо, а я влево. И так отхлестал его удилищем по башке, что он и рыбку выронил и части туловища перепутал. Потому как вперёд хвостом за корягу спрятался. Вот пусть сидит там и думает, можно чужую добычу воровать или нет. Инстинкт собственника никто не отменял. А природу я сильно люблю, и флору и фауну.

* * *

Александр Посохов



К поэтам и от поэтов


Всё изменилось, между прочим.
И мы другими стали очень:
Хватает почему-то мочи
Читать лишь то, что покороче.

* * *

Молчи, поэт! Одна лишь мука –
Внимать пустым твоим речам.
Молчи! Ты не достоин звука,
Коль правды вес не по плечам.

* * *

Мы не рабы, мы и не рыбы.
Средь нас есть лбы, почти что глыбы.
Есть среди нас и рты, как бездны.
Любезней с нами будь, любезней!

* * *

Как лампочка для мотылька во тьме
Поэзия ума является обманной.
Строфа и рифма не рождаются в уме,
Они рождаются во сне и в ванной.

* * *

Тяну, тяну свои я вирши
К высоким образцам вершин.
А Пушкин всё равно повыше:
Конечно, он же сукин сын!

* * *

Александр Посохов



Октябрь 1993 года


Сосновый бор, еловый бор –
Какая в общем разница:
И там забор и там забор,
И эта власть-проказница.

Что не для нас совсем живёт,
Куражится, тщеславится.
Которая на всё пойдёт,
Лишь только бы понравиться.

Не нам, конечно же, не нам,
И не кремлю столичному,
И не бесчувственным богам,
А раю заграничному.

Но, чтобы ей туда попасть,
Нужны заборы свежие.
Нужны тузы в чужую масть
И морды немедвежие.

* * *

Александр Посохов


Акустический садист
(басня)

В одном лесу, и днём и ночью,
Стал Волк вдруг страшно выть, когда захочет.
Притом, как начинает выть,
Так напрочь заглушает соловья
И оглушает даже глухаря.
– Уж лучше б квакал, как лягушка, –
Сказала Цапле прилетевшая из глухомани Выпь. –
Я что-то не пойму, подружка.
Волкам положено выть только на луну,
А этот и на солнце воет.
Собраться должен весь лесной народ
И объявить ему войну.
Пусть знает, что для нас он не артист,
Не птица певчая, а сумасброд
И акустический садист.
Никто не вправе нарушать закон природный.
– А я так думаю, протестовать не стоит.
– Почему?
– Не на того обрушим мы свой общий гнев.
Закон нарушил Лев,
Присвоив Волку звание «Народный».
Хоть нет у Волка никаких заслуг,
Ни голоса, ни слуха.
Но Волк давно – придворный друг
И пьёт со Львом из одного стакана.
А Лев – наш царь, и у него охрана.
Вот и решило всё царёво брюхо:
За звание Волк Льву ягнёнка приволок,
А за какой-нибудь там орденок
Пообещал ещё аж целого барана.

* * *

Александр Посохов


Закон дружбы

Общественные бани живы ещё, оказывается. С парными в кафеле и с металлическими тазиками на лавках. И вот сидят в просторном предбаннике раскрасневшиеся после парилки и укутавшиеся в простыни два бородатых бугая лет под сорок. А напротив, тоже в простыне, сидит чисто выбритый мужичок, явно намного старше и заметно поддатый уже. У бугаев пиво, у мужичка во фляжке что-то.
– Представляешь, – говорит один бугай. – Я их прикрываю, всё для них делаю, а они сдают меня конкурентам. Друзья, называются.
– А я тебя предупреждал, – говорит другой бугай. – Я тоже думал, что мы дружим. А когда они все вместе заяву на меня накатали…
И так ещё минут пять обсуждали и осуждали они кого-то. Тех, кого они считали своими друзьями, кому помогали, кому верили, а в итоге – предательство и проблемы. И, главное, что те знать этих не хотят больше и не идут ни на какие контакты.
– Извините, ребятки, – хлебнув чего-то из фляжки, обратился вдруг к бугаям мужичок. – Я слышу, о чём вы говорите, и вот что хочу сказать вам. В конце пятидесятых детей было много, после войны нарожали. В садик я уже не ходил, а взрослые работали все. И мать после первого класса отправила меня из Москвы к деду в деревню. Как сейчас помню, посыпал он мне сахаром ломоть хлеба в день приезда, побрызгал водичкой сверху, и я выхожу с этим лакомством на улицу. А местные пацаны увидели и давай орать: «сорок восемь, половину просим». Ну, я одному отломил кусочек, другому. А потом они в футбол стали играть, а меня не берут. Я деду пожаловался, а он говорит: «А ты завтра, выйдешь, и крикни – сорок один, ем один». Я послушал деда, так они после этого стали меня ещё жадиной-говядиной обзывать и всё равно ни в какие игры не берут. Я снова к деду, а он и говорит: «А пошли ты их всех по-русски …».
– Прямо так и сказал? – удивились бугаи. – Вы же ещё ребёнком были.
– Зато на всю жизнь запомнил.
– И что, послали?
– Послал, – отхлебнув очередную порцию из фляжки, ответил мужичок. – Ещё как послал. Самому задиристому из них даже нос расквасил. И сразу все зауважали меня. Сами стали звать, и в футбол, и в лапту, и в пряталки, и в городки, и в чижика, и на речку. Вот такой закон дружбы получается, ребятки. Дедов слушать надо. Особенно, когда государством управляешь.

* * *

Александр Посохов


Всего-то разик

Было это в сочинском парке «Ривьера», реально. Зашла в туалет пожилая дама. Начальница туалета отвлеклась и не заметила, как та прошла в кабину без оплаты. На выходе она потребовала от посетительницы оплатить услугу. На что пожилая дама искренне возмутилась: «Ой, господи, за что, я всего-то разик письнула?!» «А у меня нет прибора, определяющего, кто сколько раз» – резонно возразила туалетная работница…
Я это об оплате за коммунальные услуги и за всё прочее. Откуда только берутся разные крохоборы и изобретатели соответствующих приборов учёта. Бесплатно, за счёт родимого государства, собирающего налоги, уже ничего нельзя сделать. Ещё немного и на каждого из нас нацепят какой-нибудь прибор, определяющий, кто сколько раз икнул, зевнул и высморкался.

* * *

Александр Посохов


Старушки

Раз в дороге,
В электричке,
Перепутав все таблички,
Две старушки,
Как подушки,
Сели друг напротив дружки.
– Ты куды?
– В Москву, а ты?
– Я ж в Калугу из Москвы.
– Вот так здорово!
– Уж, да!
В разны стороны нужда
Нас с тобою завела,
А вагон один дала.
– Ну, голубушка, дела.
Я таких больших чудес
Сроду не видала.
– Значит, шибко ты отстала.
Это ж, матушка, прогресс:
Вместе рядышком сидим,
В разны стороны летим.
И молчи ты, горя мало,
Довезут, куды пристало.

* * *

Александр Посохов



Собаке прохожего


Какой же у тебя нахальный лай,
Такого лая не слыхал я сроду.
Гуляешь с нами, так гуляй,
Естественной потребности в угоду.

Хозяин твой, конечно, охламон,
Подарки за тобой не убирает.
Идёт себе, как будто он не он,
И, что ты здесь, как будто бы не знает.

Ты по-собачьи дьявольски красив.
Но нашу злость не понимаешь.
И, никого ни капли не спросив,
Ты снова лапу поднимаешь.

Мой милый пёс, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех приличней и умней,
К тебе случайно вдруг не заходила?

Она придёт, даю тебе поруку.
И не рыча, в её уставясь взгляд,
Ты за себя лизни ей нежно руку,
За то, в чём ты совсем не виноват.

* * *

Александр Посохов


Бородатый мишка

– А борода у него какая, если бы ты только видел, длиннее рогов! – и Димка опустил правую ладонь почти до пола. – А перед нашим отъездом в Москву он ещё дядьку одного закатал.
– Как это закатал? – удивился Алёша, слушая на перемене рассказ школьного дружка о его приключениях летом в деревне у бабушки.
– Ну, так бабушка сказала, – и в этот миг раздался звонок на урок. – Забодал, короче, как козлы бодают, не знаешь, что ли.
– Все выучили басню, которую я задавала? – спросила учительница, уткнувшись в классный журнал.
Алёша чувствовал себя уверенно, уж он басню «Квартет» выучил на пятёрку.
Именно его, как по заказу, и вызвала учительница к доске.
– Проказница-мартышка, осёл, козёл, да бородатый мишка затеяли сыграть квартет, – громко продекламировал Алёша.
И тут по непонятной для него причине все ребята в классе расхохотались.
– Давай сначала, – тоже почему-то улыбаясь, предложила учительница.
– Проказница-мартышка, осёл, козёл, да бородатый мишка затеяли сыграть квартет, – снова продекламировал Алёша.
– Так, это уже не смешно, – строго прервала его учительница. – Скажи честно, ты выучил задание?
– Конечно, выучил, – признался Алёша, хотя сам уже начал сомневаться в этом, потому что класс продолжал дружно смеяться.
– Тогда читай точно по тексту, – приказала учительница. – И не забывай, что ты не в цирке.
– Я не забываю, – с обидой в голосе тихо произнёс Алёша и снова, в третий раз уже, у него получился бородатый мишка.
Дальше учительница ничего слушать не стала. Заподозрив, видимо, что-то неладное в поведении своего третьеклассника, она спокойно усадила его на место без оценки ответа.
Потом, правда, быстренько всё прояснилось. Когда Алёша узнал, как он неумышленно, просто оговорившись, переделал самого дедушку Крылова. А всё из-за этого Димки с его бородатым козлом.

* * *

Александр Посохов


Лиса и Петух

– Нет, нам с тобой не по пути, –
Сказал Петух Лисе-пройдохе. –
Не стану я мешок нести.
Та ж снова принялась за вздохи:
– Да я живу-то шаг всего,
За тем вон крайним поворотом.
А, если ты подумал что-то,
Так я совсем не та давно
И ем теперь одно пшено.
Его полно в мешке и этом.
Кому не надо бы, но мне-то
Ты можешь, Петенька, помочь.
За то позволю на всю ночь
Зайти ко мне и подкормиться.
«Неужто впрямь Лиса поститься?» –
Засомневался Петушок.
И, чтобы лично убедиться,
Полез в расставленный мешок.
_______

А дальше было то, дружок,
Что всюду и всегда бывает,
Когда вдруг кто-то забывает
Про чьё-то рыльце и пушок.

* * *

Александр Посохов


А ты?

Зашёл я в лесочек:
Осинка в косынке,
Берёзка вся в слёзках,
Сосёнка с сестрёнкой,
Малинка с калинкой,
Рябинка с корзинкой,
Ольхушка с кормушкой,
И всюду цветы.
Вот так-то, дружочек,
Я лирик, а ты?

* * *

Александр Посохов


Артисты и мы

Извините, друзья, не удержался, прочитав на одном из популярных сайтов гневное возмущение по поводу якобы начавшейся процедуры признания Аллы Пугачёвой иностранным агентом. Неужели народ одобрит такое решение? – удивляется автор, полагая, видимо, что сие невозможно. «Все те поколения (пишет он, стиль и правописание его), что с середины 70-х пошлого века заслушивались песнями Пугачёвой, одобрят? "Арлекино", "Старинные часы", "Маэстро", "Айсберг", такие грандиозные красочные шоу по ТВ, восторженный голос ведущего "Поёт А-ал-ла Пугачё-ёва-а!", бурные аплодисменты, горы цветов, море улыбок, и... иноагент! Неужели двух лет отвязной пропаганды хватило, чтобы у людей так перевернулось сознание?!… А то: Андрей Макаревич, Борис Гребенщиков. Юрий Шевчук, Алла Пугачёва, считай, весь цвет нации – иноагенты. Как так? У пипла начнут возникать вопросы».
А у меня, например, хотя я тоже «пипл», вопросов не возникло. А ответы есть. И заключаются они в следующем. Думать, что ли, больше не о ком и не о чем, как только о шутах (я не о персонах здесь, как таковых, а об избранном ими древнем занятии и тоже не в плохом смысле)! Где судьбы миллионов людей и где горстка известных артистов! Что "народные" они, артисты, что "иноагенты" - какая разница! Исторически, это всего лишь фигляры, как говорится, даже близко никогда не имевшие в истории человечества такого почёта и достатка, как у нас после Октябрьской революции. Но тогда возвеличивание их было идейно оправданным с точки зрения построения коммунизма. Их встраивали в качестве важного инструмента в формирование нового общества и нового человека. А сейчас-то с какого перепугу необходимо вдруг сопереживать по поводу того, что происходит с тем или иным артистом (я здесь об их общественном и материальном положении)? Давным-давно пора понять уже, что никакие артисты никакого жанра не достойны быть более почитаемыми и жить богаче, чем соизволивший прийти послушать их и посмотреть на них барин – этот самый российский народ! А то, какое у нас сейчас бережное и трепетное отношение к артистам – это наше публичное извращение, обусловленное тем, что современный российский народ не чувствует себя барином. Артисты, как обслуживающий персонал, по сути своей занимают такое же положение, как официанты в ресторане. Разница лишь в известности и неизвестности, зависящей от вложения денег в кормяще-развлекающую индустрию, а не от подлинного значения тех и других в развитии всего общества и обустройстве жизни каждого человека. Повторяю, какое нам дело до того, что происходит с тем или иным артистом, именно как с артистом! Если что-то плохо у него, в том числе из-за собственных непомерных амбиций – сам виноват. Можно ведь и не петь, не кривляться, не выпендриваться в иной, не свойственной и неадекватной для себя роли, эксплуатируя свою экранную и сценическую известность – никто не заставляет. И совсем другое дело, когда плохо у честного чиновника, у рядового врача, инженера, учителя, простого рабочего, наконец – вот тут наше сопереживание вполне уместно... А-то, ишь! Не слишком ли много чести! Мне возразят, конечно, скажут, они, то есть отдельные наши артисты, смело высказывают свою гражданскую позицию. Да плевать мне ровным счётом на их любую позицию! Не так уж трудно и догадаться, какая она чаще всего. Поэтому заявляю ещё раз, исключительно от своего имени, разумеется, что они в значении моральных и должностных авторитетов – никто! Пусть сами разбираются со своею позицией, если неймётся, втихомолку и с бодуна. Кушать подано – это не позиция. И лаять на закрытую дверь ресторана – тоже не позиция. Гражданская позиция может быть интересной и полезной только у тех, кто (по незабвенному Ленину) обогатил свою память знанием всех богатств, которые выработало человечество. А так: мне всегда нравился этот артист, и я осуждаю власть за нападки на него – это бабкины посиделки на скудном солнышке в подмосковной деревне. Где грязь не подсыхает, кстати, до середины июля.

* * *

Александр Посохов


Поэт и боты
(басня)

Себя давно
Свободной птицей представляя,
В окно
Смотрел поэт,
Ворон считая.
Уж много лет
Он не имел другой работы.
Боты
Сушились тут же на окне.
И говорят они вдруг тихо, сухо:
«Не птица ты, поэт, а муха.
Летаешь с нею наравне,
От койки и окна – к буфету,
А от буфета – к туалету».

* * *

Александр Посохов


Ж…ж…ж…

Всю жизнь Фортуне я служу.
То ржу при этом, то не ржу,
То жму на жалость, то не жму,
То жгу костры из грёз и жду,
Когда ж закончим мы вражду
И жить продолжим по уму.

* * *

Александр Посохов


Чудо из чудес

Чуть сэкономив на провизии,
Купили звери телевизор.
Всем миром взяли, сообща.
Пища,
Крича, визжа и споря,
Во избежание слёз моря
Поставили его на пень.
Пусть, дескать, те, кому не лень,
Из чащи кто или с опушки,
От Волка серого до Мушки,
Сидит и смотрит целый день.
А, может, даже и всю ночь.
Прочь,
Ягоды, грибы, коренья!
Прочь,
Игры, пляски, шутки, пение!
Набравшись жуткого терпения,
Все звери вдруг без исключения,
Как в Библию иль как в Коран,
Уткнулись в голубой экран.
Шёл бесконечный сериал про лес:
Про ягоды, грибы, коренья,
Про игры, пляски, шутки, пение…
_______

Ну, точно, чудо из чудес.

* * *

Александр Посохов


Тогда всех расстреливали

Иду по парку, в руках маленькое радио. Слушатели звонят в студию и рассуждают о Сталине и тридцатых годах. Один мужик выразил сомнение по поводу официальных данных о количестве расстрелов. На что ведущий резко отреагировал: «А чего вы удивляетесь, тогда всех расстреливали». Брякнул так на всю страну и всё тут. Особенно меня озадачило, что всех. А кто же тогда в живых остался, мы-то чьи потомки? Я достаю телефон и тоже звоню в студию. Удивительно, но подключили. Я называю своё имя, сообщаю, что из Москвы, а дальше просто сочиняю на ходу. Да что, говорю, тридцатые, и в семидесятые то же самое было. Вот такой случай, например. Записывали песню «Эхо любви» к фильму «Судьба». Анна Герман пела. Записали. Все в восторге. А дирижёр оркестра предложил перезаписать, потому что одна молодая скрипачка не ту ноту пропиликала. Так, представляете, эту бедную девушку расстреляли. Я думал, ведущий не поверит, засмеётся. А он совершенно серьёзно благодарит меня: «Спасибо вам большое за ещё одно вопиющее свидетельство о чудовищных преступлениях советской власти».
– Мать честная! – воскликнул я вслух и чуть говорящее изделие в урну не выбросил. – Это надо же так головы людям морочить!

* * *

Александр Посохов


К женщине

Был я на Псковщине,
Был на Орловщине,
Был на Тамбовщине,
На Ярославщине,
Был я на Брянщине,
Был на Смоленщине,
Но, где бы ни был я,
Тянет всё к Женщине!

* * *

Александр Посохов



Песня о Дуревестнике
(контрплагиат)


Над дворами-городами ветер тучи собирает.
А меж тучами и нами грозно реет Дуревестник,
Змею с крыльями подобный.

То крылом домов касаясь, то стрелой взмывая к тучам,
Он рычит, и тучи слышат
Злую радость в гневном рыке.

В этом рыке жажду дури,
Силу злобы, пламя гнева и уверенность в победе
Слышат тучи в этом рыке.

Стонут голуби от страха,
Разметались в полумраке и под крышами готовы
Спрятать ужас свой пред дурью.

И вороны тоже стонут,
Им, воронам, недоступен смелый гомон против дури.
Гром ударов их пугает.

Пёс дворовый робко прячет тело хилое в подвале.
Только чёрный Дуревестник грозно реет над домами
И землёй, седой от пепла.

Всё мрачней и ниже тучи опускаются над нами,
И людская боль стремиться
К высоте навстречу грому.

Ветер воет, гром грохочет.
Вот охватывает ветер нашу боль объятьем крепким
И с размаху в страшной злобе хлёстко бьёт её о камни.

Дуревестник с рыком реет,
Змею лютому подобный, как стрела пронзает тучи,
Лик добра крылом срывает.

Вот он носится, как демон,
Смертоносный демон дури, он вражду и войны видит.
Он уверен, что закроют тучи солнце.

Синим пламенем пылают стаи туч над бездной ада.
Точно огненные нити вьются стрелы молний в небе,
Ни на миг не исчезая.

– Дурь! Скоро грянет дурь лихая!

Это чёрный Дуревестник дико реет между молний
Над просторами земными.
То рычит пророк разрухи:

– Пусть сильнее грянет дурь!


2024 г.


* * *

Александр Посохов


Родненькая

Умер Иван Трофимович – месяц всего до восьмидесяти пяти не дотянул. Крепкое здоровье и довольно долгое присутствие своё на Земле объяснял он всегда тем, что родился в посёлке Боровое на севере Казахстана. Говорил, озёра там глубокие, горы высокие, леса хвойные, воздух чистый – рай, одним словом, и даже лучше. Потом армия, институт, работа, Москва.
На поминках жена Ивана Трофимовича, в состоянии вдовы уже, всё гадала вслух и со слезами, что означали последние слова его «Тебя-то я не посчитал, родненькая». Случилось это рано утром. Услышав тревожные хрипы, она подошла к мужу, склонилась над ним, а он посмотрел на неё ласково, улыбнулся едва заметно, произнёс эти самые загадочные слова и умер. «Родненькая» – понято, это было его любимое обращение к жене. А вот, почему он её не посчитал, так и осталось тайной.
А ничего таинственного и не было в том, если знать, кого же считал Иван Трофимович всю ночь перед смертью. Женщин он считал. Тех, с кем у него было. До боли напрягал память и считал. Не по порядку, конечно, а по тому, что всплывало по времени, по событиям, по случаям. Драматических ситуаций, связанных с любовными похождениями, у него не было. Ибо человеком он был достаточно осторожным, и голова у него была на месте, как и всё остальное. Но не это главное. А то, что он всю свою долгую жизнь действительно любил только свою жену.
Никакого учения о христианском браке при этом Иван Трофимович не признавал и с самого начала семейной жизни сохранять верность жене не собирался. А с кем, сколько и как у него было до свадьбы вообще никого не касается. А после, рассчитывая, как повести себя, он взвешивал всё со всех сторон и вспоминал частенько, что сказал ему когда-то давно старый еврей в электричке: «Налево ходить по уму надо, никто ничего знать не должен. Встречайся, с кем хочешь, но жену не бросай. Я вот в лагере долго сидел, а жена честно ждала меня». Насчёт ума, огласки и бросания Иван Трофимович тогда в принципе согласился, а вот насчёт честного ожидания категорически нет.
И были на то у него свои основания. Так, например, девяносто седьмая по ходу его воспоминаний, проводив на выходные мужа-охотника за добычей в другую область, оставляла дверь в квартиру открытой для Ивана Трофимовича. Который терпеливо томился за домом в ожидании, когда погаснет свет в вожделенном окне. Девяносто восьмая сама спешно и радостно звонила Ивану Трофимовичу по случаю отъезда мужа-альпиниста в очередную экспедицию в Гималаи. А девяносто девятая предпочитала встречаться с Иваном Трофимовичем в поле за военным городком. Причём не под стогом сена, а на нём. И специально в те дни и часы, когда у мужа-лётчика полёты были. Да ещё напевая страстно и с издевательским восторгом «…следить буду строго, мне сверху видно всё – ты так и знай!»
К рассвету девяносто девять женщин Иван Трофимович кое-как насчитал. Но ему сто хотелось. Для достойного подтверждения того, что прожил он на этом свете не зря. Пусть, дескать, другие мужики завидуют. «Вспомню последнюю и помру, – думал он, задыхаясь. – Ну, кто же она, кто, почему не является?» Тут и подошла к нему его родненькая…

* * *

Александр Посохов


Бог не помог
(басня)

Деваться некуда уже,
Решил Иван, и обратился к Богу:
– Мне тридцать лет,
А денег нет,
И дома нет.
Свернув на старую дорогу,
Народ остался в неглиже,
Пошёл назад и подошёл к итогу:
Теперь у нас опять
Князья,
Графья,
Маркизы
И их служивые подлизы,
Дворяне новые, ни дать ни взять.
Короче, Боже, умоляю,
Жени меня на дочери министра.
– Не могу!
– А почему?
– Вопрос, Ванюша, непростой,
Я ж вас по титулам не различаю.
Мне что дворянка,
Что крестьянка,
Была бы женщина святой,
С душою чистой!

* * *

Александр Посохов


Змей-искуситель

Сегодня утром сказали по радио: «За каждым мужчиной стоит женщина». А американцы якобы у себя там добавили: «А за этой женщиной стоит его жена». А я у себя тут дома взял и добавил вслух: «А за его женой стоит её мужчина, а за этим мужчиной стоит его женщина, а за этой женщиной стоит его жена, а за его женой стоит её мужчина и так далее до бесконечности». А перед сном жена, выпив бокал яблочного сока «Сады Придонья» за 109 рублей, сказала мне вдруг: «Ты не прав, в самом конце за всеми стоит Змей-искуситель».

* * *

Александр Посохов


Конфуз

Пёс пудель Бим
Был страсть любим
В среде ценителей от Бога.
Он рисовал давно и много,
Имел и звания и фонд.
Им восторгался весь бомонд
В Москве, в Париже, в Праге, в Риме.
В энциклопедии о Биме
Была аж целая статья.
Житья
Такого псам другим
Желал от сердца славный Бим.
И тут-то с ним,
Уже седым,
Конфуз обидный приключился.
Та баня, где он раньше мылся,
За подворотнею как раз,
Его поддела на заказ.
Примерно год художник бился
С идеей, с красками, с собой.
И в результате получился
Пейзаж с болонкой, как живой.
Повесили картину в бане.
А через день несут назад.
– Клиенты наши говорят:
«Давайте даму в крупном плане.
Не полубоком, а с хвоста.
И чтобы шерсть не так густа…»
______

Идея басни сей проста:
Работа для таких судей
Не стоит никаких идей.

* * *

Александр Посохов


Медвежий рык

Брехня,
Что я убийца, господа.
Я увалень и спать люблю.
Но не всегда:
Когда я не в берлоге,
Пусть всяк уносит ноги,
Кто вдруг полезет на меня,
Убью!

* * *

Александр Посохов


Всем всё по фигу!

– Всем всё по фигу! – заявил влезший в меня столетний дед, обречённо уставившись на книжный шкаф с сочинениями классиков марксизма-ленинизма.
– А покультурнее нельзя выражаться? – возмутился я.
– Нельзя! – отрезал дед. – Потому, что учили они, учили, как жить надо, и всё зря.
– А ты знаешь как?
– Знаю. Без господства общественного над частным никакого будущего у человечества нет.
– Ну, ты загнул!
– А тут и загибать нечего. КНДР дольше всех продержится. Может даже, она одна на Земле останется.
– А Россия?
– Исчезнет. А за ней США и Китай. Америка после нас, потому что ещё пограбить успеет. А Китай, потому что капитализма у него меньше нашего.
– А если по сути? – спросил я, желая уличить деда в бессмысленной болтовне.
– Пожалуйста, – не раздумывая ответил он. – Государства как люди. Что между людьми, то между и государствами. Когда каждый сам за себя, то никто не спасётся. Общих интересов и общего порядка при капитализме нет, плохое убивает хорошее, зло торжествует и всем всё по фигу!
– Хватит! – прервал я деда. – Давай вылазь из меня, а то мне ещё новую басню дописывать надо.
– Зачем! – посмеялся надо мной дед. – Вон она вся мораль в шкафу. Лучше всё равно не придумаешь.

* * *

Александр Посохов



Министр и фея


Я басню новую вам расскажу,
По старой дружбе.
_______

Один Министр мух ловил на службе.
Одну поймал, затем другую,
Потом ещё такую же простую.
И вдруг поймал он золотую,
Всё брюшко у которой золотом горит.
– Я Фея, – Муха говорит. –
Тебя за убиение подруг я не сужу.
Простыми мухами мир переполнен.
Меня ж отпустишь, вмиг исполню,
Что пожелаешь.
– А не обманешь? –
– Нет, исключено.
В устройстве добрых дел враньё
Распознаётся быстро.
– Тогда, вот пожелание моё:
Хочу я не работать, но иметь
Как минимум доход министра.
– Задачу поняла, могу лететь?
– Лети, но исполнение приму по акту.
– А всё и так уже исполнено по факту, –
Сказала Муха, вылетев в окно.
_______

Грешно при бедности других
Просить себе того богатства, что давно
Уже имеется в избытке у самих.

* * *

Александр Посохов



Полнолуние


Полнолуние,
Свет таинственный, далёкий.
Одинокий,
Одинокий в синем мареве лечу
И молчу.

Ночка-лгунья,
Сон волшебный не тревожь-ка.
И в окошко,
И в окошко день гремящий не впускай…
Это рай.

* * *

Александр Посохов


Предел

Шакал,
Прославиться мечтая
И удаль показать свою,
На Льва напал.
Тот безмятежно спал,
Не зная лучше рая.
И вдруг к нему,
Природой данному Царю,
Шакал без спроса прикоснулся.
Лев сразу же проснулся,
Встрепенулся,
Огрызнулся…
Короче, зря Шакал
На Льва напал.
Шакала глупого Лев разодрал
По праву силы и короны.
Узнав об этом, три вороны
С густой ветвистой дуба кроны
Заголосили: «Обороны
Необходимой тут предел
Установить Лев не сумел
И с явным злом его превысил.
А потому Льва, как и любого,
Зайчишку там иль хомячка какого,
Под суд отдать закон велит.
Пусть тоже в клетке посидит».
Услышав сей вердикт,
Лев так взревел,
Что вздрогнули аж тучи.
И вмиг на дерево взлетел
Одним прыжком своим могучим.
«Я покажу вам, где предел
Царя валить со всеми в кучу!»

* * *

Александр Посохов


А я почём знаю

Кабинет судьи в одном из районных судов Москвы. Собеседование в порядке подготовки дела к судебному разбирательству.
– И как долго ваш муж пьёт? – спросила судья, миловидная дама с плохо скрываемой иронической ухмылкой на благородном лице.
– Несколько лет уже, – ответила истица, на вид затюканная бытовыми заботами женщина средних лет. – Как начал пить за какую-то нашу победу, так остановиться не может. Каждый божий день закладывает.
– Так, ответчик, – обратилась судья к мужу истицы. – Поясните суду, почему вы каждый божий день закладываете?
Но ответчик в ответ изобразил лишь нечто похожее на равнодушный взмах руки, промычал что-то запойным голосом и нервно почесал взъерошенный затылок.
– Он же спился совсем, – жалобно всхлипнула истица. – Вы же сами видите.
– А дети у вас от него?
– От него, конечно. Здоровых мужиков у нас в доме давно нет, одни старики никудышные остались.
– Ладно, хоть старики, – заметила судья. – Я вон в особняке живу, так даже поговорить не с кем. Тишина, как на кладбище. Вздрагиваю только, когда шишка на крышу с дерева упадёт.
– А что, правда, тошно одной? – забеспокоилась вдруг истица.
– Хоть в петлю лезь! – решительно заявила судья. – Но это лирика. Так мы разводимся или нет?
– Я уж и не знаю теперь, – вместо подтверждения своего требования поделилась сомнениями истица. – А нельзя его без развода просто наказать по всей строгости закона?
– За что? – искренне удивилась судья. – За то, что пьёт за нашу победу? И по какому такому закону? Вы что, хотите, чтобы с меня мантию сняли?
– Нет.
– А чего вы тогда хотите?
– Неужели не догадываетесь? Он ведь ничего не может.
– Догадываюсь, – ответила судья. – Но это обстоятельство к делу не относится.
– Ещё как относится, – возразила истица.
– Хорошо, пусть так, – согласилась судья. – Но я должна выслушать ответчика, а он мычит. Поэтому подготовку к разбирательству вашего заявления по существу я откладываю на неопределённый срок.
– И сколько же ещё он так пить будет?
– А я почём знаю.

* * *

Александр Посохов



Подъём!


Вставай, в калеку превращённый,
Старик, замученный враньём!
Кипит наш дух порабощённый,
А жизнь командует: «Подъём!»

Никто нам не вернёт отчизны –
Ни бог, ни царь и не герой.
Добьёмся мы нормальной жизни
Своей изогнутой клюкой.

* * *

Александр Посохов


Уроки английского

Ему семьдесят, ей шестьдесят. Его зовут Алексей Афанасьевич, её Зинаида Петровна. Жили они душа в душу. И вот как-то он рассказывает ей:
– Стою сегодня на остановке, автобус жду. Слышу, бабка одна рядом ворчит. Как вы тут в Москве живёте, говорит, скука страшная. А другая бабка спрашивает её ехидно, а вы откуда такая сюда явились. А та докладывает во всеуслышание и с гонором, из Англии. Сын мне квартиру здесь купил. Сказал из-за международной обстановки не могу я больше к тебе в Лондон ездить каждый месяц. А третья бабка встревает и советует англичанке участливо, а вы запишитесь в московское долголетие, там разные занятия для пенсионеров проводятся, по танцам, по рисованию. А та ей брезгливо так, а я уже записалась и сходила раз. Пришла, говорит, а там одни старухи сидят и чай пьют. А вторая бабка спрашивает, а вам-то сколько лет. Восемьдесят пять, отвечает. Представляешь!
– А я тоже уже записалась, – заявила Зинаида Петровна. – На английский. У меня в школе по нему пятёрка была. И тебе надо чем-то заняться для саморазвития. Там, например, даже на гитаре играть учат.
– Зачем! – с удивлением воскликнул Алексей Афанасьевич. – Чтобы похоронный марш выучить?
– Да ну тебя. Как хочешь. А я завтра иду.
И вот возвращается Зинаида Петровна после первого занятия.
– Хаудуюду, дорогая, – встречает её Алексей Афанасьевич.
– Да ты хоть знаешь, что это такое? – спрашивает с улыбкой Зинаида Петровна. – Так сейчас никто не говорит.
– И дорогая не говорят?
– Эх, дурачок ты у меня. Ничего не знаешь.
– Хорошо. Если ты всё знаешь, тогда ответь мне, как сказать по-английски извини?
– У них два варианта этого слова, – забыв на минуту, что муж почти всё и всегда превращает в шутку, принялась объяснять Зинаида Петровна. – Первое, это экскьюзми. Это как бы ты спрашиваешь у человека, можно или разрешите. А второе, это сори. Это уже как бы умоляешь простить тебя за что-то ужасное.
– Спасибо! – поблагодарил жену Алексей Афанасьевич за такое краткое и толковое объяснение. – Это, допустим, приглашаю я к себе домой ту англичанку с остановки, помнишь, вчера рассказывал, и говорю ей, экскьюзми, а можно я вас, ну сама понимаешь, что. А, когда у меня ничего не получилось, тогда я ей говорю уже, сори, мэм. Правильно?
– Правильно, – вдоволь насмеявшись, подтвердила Зинаида Петровна. – А на самом деле что бы ты ей сказал?
– По-английски или по-русски?
– По-английски, конечно.
– На иностранные языки это не переводится.

* * *

Александр Посохов


Казнь

Вот что приснилось ночью мне.
В какой-то сказочной стране,
Чиновничье нарушив братство,
За казнокрадство
Очень быстро
Решили порешить министра.
Но вот оказия –
В день казни
Под виселицей новой
Скамейки не нашлось готовой.
Казнь отложили. Но потом,
Совсем уж наподобие издёвки,
Не оказалось главного – верёвки.
А в третий раз не оказалось мыла.
Пришлось работать топором,
Венчая приговор суровый.
А утром вспомнил я о том,
Что с мылом здесь,
У нас,
Когда-то тоже плохо было.
Зато как хорошо сейчас –
Всё есть,
И воры живы и здоровы!

* * *

Александр Посохов


Примета времени

От роста цен бросает в жар,
Душа черствеет.
А просто жизнь, как божий дар,
Всё дешевеет.

* * *

Александр Посохов



Я не ездил по Нью-Йоркам


Я не ездил по Нью-Йоркам,
Не был даже в Воркуте.
Но зато люблю с восторгом
Целоваться в темноте.

Губы больно, сердце бьётся,
Полыхает всё внутри.
А она ещё смеётся:
«Не запутайся, смотри».

И летят её обёртки,
Тело слаще в наготе.
Подождут меня в Нью-Йорке,
Подождут и в Воркуте.

* * *

Александр Посохов


Водка и горилка

Нашёл Бомж две бутылки –
От Водки и Горилки.
И положил их на ночь рядом.
Одна сверлит другую взглядом
И произносит: «Я вкуснее».
В ответ другая: «Я пьянее».
Одна: «А я моложе».
Другая: «Я дороже».
Одна: «Мне каждый рад,
А ты фальсификат».
Другая: «Я всех чище,
А ты питьё для нищих».
И так они в ночной тиши –
А я… а ты… а я… а ты…
Тут Бомж им выдал от души:
«Кончай базар, давайте спать!
И зараз будем спочивать.
Вы обе дюже хороши,
Когда полны, а не пусты».

* * *

Александр Посохов


Любвикрушение

Любвикрушение –
Поражение
Всех упоительных надежд.
На обе суши –
Иссушение,
На обе души –
Удушение
И безотрадное ношение
Сердечно-траурных одежд.

* * *

Александр Посохов


Досталось на орехи

Есть тут у нас на окраине столицы громадный торговый центр, а позади рынок в два ряда перестроечной наружности. Иду я как-то утром по нему и вижу, орешки продаются. Зашёл в павильон, слева от входа парень чернявый сидит. В смартфон уткнулся. Пробежал я взглядом по ящичкам с ценниками и решил грецких орешков купить. Старикам вроде полезно.
– Будь добр, – вежливо обратился я к продавцу. – Взвесь мне, пожалуйста, граммов двести вот этих.
Молодой человек, не выключая смартфон, встал, взвесил, принял оплату и сел обратно на стул. Мне бы уйти подобру-поздорову. Так нет же, решил я и жене орешков купить, типа кешью или миндаля.
– Будь добр, – снова попросил я. – Взвесь мне ещё вот этих граммов сто.
– А сразу вы не могли заказать, что вам надо! – с восточным акцентом и вопреки любым базарным обычаям сердито упрекнул меня парень.
– Сразу не мог, подумать надо было, – произнёс я в оправдание и не сдержался: – А что, неужели так трудно ещё раз встать?
– Месяц поголодайте, тогда узнаете, – ответил он и не встал.
– Ну, извини! – сказал я и вышел.
Весь день я гадал потом, в чём же вина моя?
А вечером сообщили по телевизору, что завтра заканчивается Рамадан. То есть месяц обязательного для мусульман поста, когда они в дневное время отказываются от приёма пищи.
Да ради Бога! У нас тоже Пасха есть. Только всё равно до сих пор понять не могу, за что я тогда попросил прощения у продавца орехов?

* * *

Александр Посохов


Во, дают!

Несколько дней назад я предложил читателям свой рассказ «В землянке». Про то, как выступил очень пожилой участник в финале телевизионного песенного конкурса в Москве. И вот, что я вижу сегодня под этим коротеньким рассказом на одном из литературных сайтов (комментаторов не редактирую и обозначаю буквами).
А. Трогательно... Спасибо!
Б. Как было бы чудесно, если бы такие «певцы» оставались у себя дома, в Москве, а не лезли со своим «миром» и своими песнями «про печурку» к соседям, которые прекрасно жили без всего этого.
В. В свете последних событий так и хочется сказать любителям фронтовой лирики и любителям вставать под фронтовую лирику: «Заткнитесь теперь... вы утратили право...» А автору спасибо за разрешение абсолютно любой критики.
А. А вам бы, наверное, хотелось их видеть в печурках Освенцима? Обидно! «Худой мир лучше доброй войны» - так сказал Марк Туллий Цицерон. Так садитесь за стол переговоров. Спасайте мир. Никто не хочет этой войны.
Б. У вас странная логика, где я упоминал про Освенцим?
Правду говорил Черчилль: «Фашисты будущего будут называть себя антифашистами». А с оккупантами не договариваются, их уничтожают.
Во, дают, разлюбезнейшие мои читатели! Очень интересно, чего они ещё накомментируют? Я же в свою очередь спешу заявить, что ни про каких Цицеронов, Черчиллей, «соседей», «фашистов» и «оккупантов» в последнее время вообще ничего не думал и не писал. И в Освенциме я никогда не был. Хотя в Заксенхаузене был, на экскурсии.

* * *

Александр Посохов



С Новым годом, Бабоньки!


В эти дни нет место грусти
И предательским слезам.
Своего мы не упустим,
Дед Мороз поможет нам.

Будем заново влюбляться
В самых разных мужиков.
Будем с ними целоваться,
Но шутя, без синяков.

В праздники всегда проблемы,
Все их сразу не решить.
Нет для нас важнее темы,
Чем вдруг взять и согрешить.

Чтобы всё вокруг блистало,
Как на ёлке огоньки,
Ешьте в меру, пейте мало.
С Новым годом, Бабоньки!

* * *

Александр Посохов

Вопрос

Однажды чей-то жирный Кот
В чужой прокрался огород
И развалился там вальяжно.
Любому Псу тут очень важно
Природный выполнить приказ:
Облаять наглеца, прогнать,
На дерево его загнать.
Так всё и вышло в этот раз.
Так, да не то.
Сидит Кот на высокой ветке
И говорит Псу: – В клетке
Тебя бы надо содержать.
Ты ж непонятно кто!
А лучше бы вообще прикончить.
Ни гончий,
Ни пудель ты, ни фокстерьер,
Ни мопс, ни шпиц, ни бультерьер,
Ни лабрадор, ни волкодав.
Одно и можешь – гав, да гав.
Да собирать ещё объедки.
Не предки
У тебя, а сброд.
И выродок ты редкий
От морды до хвоста.
Ещё такого я не знаю.
Молчал бы вовсе уж, урод,
И убирался в будку.
Не взять меня тебе, ублюдку.
Нос не дорос.
– Ах, так! – взбесился Пёс.
И против жирного Кота
Созвал всю местную собачью стаю.
_________

Вопрос:
Куда теперь тому деваться,
Кто любит сверху издеваться?

* * *

Александр Посохов


Лахудра с пудрой

В угоду уличному трёпу
Лахудра собралась в Европу.
Схватила пудру, что осталась
От прежней жизни, и помчалась
К заветной западной границе.
Но там ответственные лица
Её в Европу не пустили.
Сказали грубо: «Вон отсель,
Твой внешний вид не в нашем стиле
Не для таких, как ты, Брюссель!»
Обиделась на то Лахудра:
«Я ж морду пудрила всё утро».
В ответ услышала: «И что ж?
Лахудрость пудрой не затрёшь».

* * *

Александр Посохов



С Новым годом, мужики!


Новый год вот-вот наступит.
Ну и что, пришла пора.
Своего мы не уступим,
Будем пить и есть, ура!

Будем заново влюбляться
В старых жён и в новых жён.
Если надо, будем драться,
Лезть в пузырь и на рожон.

И плевать нам на проблемы,
Их всегда не перечесть.
Нет для нас главнее темы,
Чем достоинство и честь.

Нам бояться не пристало
И сдаваться не с руки.
Пейте водку, ешьте сало.
С Новым годом, Мужики!

* * *

Александр Посохов


Бабушка умерла

1971 год. У нас с братом умерла бабушка, было ей почти восемьдесят. Жила она когда-то в Питере и, если верить ей, то она даже с Лениным встречалась, в Смольном. Вспоминала его и плакала при этом почему-то. Помню, особо отмечала, что вождь был невысокого роста, чуть выше неё – метра полтора с кепкой, как говорят. И всё причитала, качая головой: «Хороший человек был».
Но не о том речь. Мне было двадцать один, а брату девятнадцать. Я работал в учреждении культуры простым инструктором, а брат на крупном оборонном заводе электриком. По нынешним временам – ну кто мы такие? Никто, самые обычные люди, пацаны ещё, можно сказать, ни связей, ни положения, только жизнь самостоятельную начинали. Москва – город большой, а мы в нём – одни из миллионов.
Однако… Я лишь заикнулся на работе, что у меня умерла бабушка, похороны в такой-то день, и мне сразу, без лишней волокиты, выделили автобус. А брату сказали, что выделят бригаду с машиной. Бабушка у нас тоже была самой обычной пенсионеркой. Выдающихся заслуг перед государством у неё не было, и никто из посторонних о ней ничего не знал. Но никаких подтверждающих документов о том, что она наша и что она действительно умерла, мы своим начальникам не предоставляли.
И вот похороны. Декабрь. На улице минус тридцать! «Мой» автобус с утра у дома, а «машина брата» задерживается. Полдень уже. Ну, думаем, обманули. Вдруг, чувствуем и слышим, дорога задрожала. Видим, к дому подъезжает громадный военного образца грузовик с колёсами, почти такими же, как у трактора «Беларус». И шесть мужиков в кузове стоят за кабиной. Поздоровались с братом и спрашивают: «Ну, где бабуля?». Оказывается, они до прибытия по указанному адресу могилу на кладбище копали…
Похоронили мы нашу бабушку достойно. Родственников и других, ещё живых бабушек, после поминок развезли на автобусе по домам. Мужики-помощники, что с завода, славно выпили и закусили, даже песни попели. Короче, всё получилось как-то ладно, по-человечески. Несмотря на крепкий мороз и мелкие материальные затраты. Никаких официально отгулов на день похорон никто нам с братом не оформлял, и ни копейки из своих зарплат мы за невыход на работу никому не компенсировали…
Давно это было, очень давно. Но помнится с каким-то щемящим умилением и светлой грустью до сих пор. Попутно и время минувшее вспоминается. Но так, что не хочется сравнивать при этом некий социализм с неким капитализмом и рассуждать, а были ли они или есть в российской истории и что из них лучше. Но жизни-то реальные в разные времена, сейчас и тогда, сравнить можно. Без политических россказней. Бабушка-то наша реально умерла, и «культурный» автобус, и рабочие на грузовике с известного на всю страну завода реально были. И мы с братом реально чувствовали себя тогда вполне уже взрослыми и вроде как уважаемыми людьми. За спиной у каждого из нас вроде как реальный коллектив был, и реальные товарищи были, если позволите. И многие из наших товарищей тоже могли тогда без разорительных хлопот, с честью и приличием, похоронить своих бабушек. Жаль только, что через двадцать лет мы всем народом свою страну так же достойно похоронить не сумели.

* * *

Александр Посохов


Две валюты

Сцепились как-то в схватке лютой
Известные всем в мире две валюты.
– Я припечатаю тебя одним шлепком.
– Горазда шлёпать ты лишь языком.
Бой начался… Удар, ещё удар…
Всего минута.
И вот уже одна валюта,
Как пьяная или больная,
Лежит в бредовой темноте.
– Да ты ж бессильная совсем, кошмар! –
Сказала, уходя, другая. –
– Печатают тебя не те.

* * *

Александр Посохов


Кругом обман

Вчера по великому блату познакомили меня в одном элитном клубе с известной в определённых кругах светской львицей. Я привёз её в свой роскошный особняк и сразу, чтобы не терять время даром, отправил в ванную комнату, где у меня даже мочалки из золота. Открываю бутылку дорогущего французского вина и вижу, как из ванной выскакивает никакая уже не светская львица, а обыкновенная мокрая курица. А курятника-то у меня нет, и пшена нет…

* * *

Александр Посохов



Обрыв


Опять дорога
И мерный стук
Колёс. Полого
Потёрт каблук,
Потёрта память.
Пора оставить
Свой ржавый плуг.

Уже не надо
Решать вопрос,
Кем быть. Отрада -
Проехать мост,
Дослушать сердце,
Откинуть дверцу,
И под откос.

Но нестерпимо
Болит нарыв
Гордыни. Мимо
Летят, остыв,
Опоры, шпалы,
Деревья, скалы
И мой обрыв.

* * *

Александр Посохов


Курятник
(басня)

Ха-ха!
Прогнали куры петуха,
Квохча до хрипа: «Надоел!»
Петух и ахнуть не успел,
Как уточка одна его пленила,
Которой мужа не хватило.
Что было дальше с петухом,
Молва отсутствует о том.
А вот у кур всё, как в бедламе:
Порядка и покоя нет,
Наседки старые молодок обижают,
К кормушке их не подпускают,
Индюк кулдыкает вослед,
Цыплята больше не рождаются,
Коты и гуси изгаляются,
Без глазу куры разбредаются,
То в яму лезут, то в кювет,
За выгулом никто не наблюдает,
От ястреба и лис не отбивает,
В гнездо не зазывает,
И двор собой не украшает.
_______

Какая здесь мораль, решайте сами.
Но басенка любая без неё плоха,
Как жизнь в курятнике без петуха.

* * *

Александр Посохов


Графоман хренов

Весна, выходной. Проснулся, а вставать неохота. И нужды нет. Чай перед сном не пил. 42 года, это даже не 33. Возраст критический. Что делать, как же прославиться? Не умирать же в безвестности! Да ещё в Москве. Писать надо. А о чём? Хоть о чём, сюжетов уйма. Сочини, например, сказку. Типа в речку упал, а там русалка, в глубину манит. Раки в тине барахтаются. А они-то причём тут, господи! Пиво пил, а раков никаких не было. Ну, твори, фантазируй! Капусту, что ли, самому посолить, вкуснее ведь получается, чем в магазине. Или вот соседка! Красивая одинокая женщина, без хвоста. Состряпай про неё оду или сонет, на худой конец. А что это, чёрт его знает. Так будут у меня с ней шуры-муры или нет? Допустим, будут, желательно даже. А когда? Сегодня же комплимент ей отпущу, побреюсь только. О темах думай, а не о бабах, не надоело ещё! Хорошо. Тогда детективчик надо сварганить, шпионский. Наш разведчик оказался ненашим. Собачка по запаху разоблачила. А как? От носков духами французскими несло. Кстати, что-то пальцы на ногах не шевелятся. Точно диабет начинается. Или про любовь. Обязательно. Мне вроде как лет семнадцать, иду по бульвару, солнышко светит, а навстречу она. Ну там платьице коротенькое, грудки намёком, шейка, как у жирафа. Нет, жираф тут не подходит, урод натуральный. А главное, у неё отец олигарх. Блин, ну сколько раз говорил жене, не покупай трусы 50 размера! 54 минимум. Жмёт ведь! Лучше вообще без них. А дальше что? Ага, вспомнил! Напишу-ка я о том, как с парашютом прыгал. Сам не знаю, зачем. Вывалился из кукурузника, карабином по башке получил, подвесная система съехала. Сижу криво, в паху будто тисками зажало, не то, что сейчас. Подтянулся, лямки поправил. Но поздно, чуть в огород чей-то не приземлился. Где бы воронку маленькую достать? А то вчера коньяк во фляжечку наливал, граммов десять на стол пролил, подлизывать пришлось. А, может, про политику чего-нибудь отчебучить? Осторожненько так. Будто поднимаю народ на борьбу. За творческую свободу, за настоящую литературу! Опять восьмое марта скоро! Каждый год одно и то же. 15 роз жене купить или 25? Куплю-ка ей удава китайского подлиннее. Змея же она по знаку. Шипит вон на кухне чего-то, есть зовёт. Ладно, иди завтракать, графоман хренов!

* * *

Александр Посохов



К Любимой


Я уехал от тебя
Из далёкой дали,
Вроде как бы не любя,
Без тоски-печали.

Не поверил я, что страсть
Непоколебима.
Вот и думаю сейчас,
Как ты там, любимая?

Вижу, в печке огонёк,
Кот на стул ложится.
А дрожащий лучик лёг
На твои ресницы.

Если ты ещё в дали,
Выйди на дорогу.
Я приеду, чёрт возьми,
Навсегда, ей-Богу.

* * *

Александр Посохов


Язык и лопата

Где трудиться не хотят
И не знают толк в работе,
Там Лопата не в почёте,
А Язык почти что свят.
_______

В одном заштатном городишке
Почти разрушились домишки,
А грязь такая, что лишь вброд
По улицам ходил народ.
И вот
Собрался, наконец, всеобщий сход
По поводу того, что делать надо.
– Давайте же засучим рукава,
Я поработать буду только рада, –
Произнесла совковая Лопата.
Но развязавшийся Язык
Враз перебил её и в крик:
– Послушайте меня, друзья!
Необходимо!.. Следует!.. Вперёд!..
Свобода!.. Рынок!.. Инвестиции!..
Недавно побывал там я,
В провинции:
Лопату не видать, Язык орёт.
А что народ?
Всё слушает его который год.
И всё – слова, слова, слова…

* * *

Александр Посохов



Лирика баснописца


Ну, вот не лирик я, поймите,
По сотворению стихов.
Достал вас баснями, уймите,
Уняться сам я не готов.

Гляжу на звёздные поляны,
На золотые миражи,
А в голове всё обезьяны,
Коровы, змеи и ежи.

Медведи, лошади, лягушки,
Лисицы, зайцы, барсуки,
Собаки, волки, овцы, хрюшки,
Павлины, гуси, индюки.

Вороны, дятлы, попугаи,
Пингвины, голуби, орлы,
И эти, чья судьба такая –
Быть вечно глупыми – ослы.

Слоны, так те, ломая кроны,
В любую басню сами прут.
За ними львы, надев короны,
Туда же царственно идут.

С такими верными друзьями,
С такой компанией зверей
Смеяться я могу годами
Над недостатками людей.

* * *

Александр Посохов


Хрен им, а не Москва

1933 год. Большое и шумное сибирское село. Мишке Мусохранову десять лет. Отец его в гражданскую сгинул, а мать с кулацким сыном в Китай убежала. Жил Мишка с бабушкой, с бабой Ганей. Любила она внука так крепко и так берегла его, что пуще некуда. И всё представляла, что вырастет он гарным хлопцем, правнуков ей нарожает, похоронит её по-человечески. А пока что он просто маленький Мусохранчик. И вот однажды этот самый маленький Мусохранчик сотворил очень некрасивый поступок. Вышел он с ребятами в поле за сусликами. Но не «выливать» их водой, как принято было, а керосином травить. Плеснул керосинчику в нору, зверёк сам и выпрыгивает. А день знойный был, солнце в зените. Навстречу со стороны райцентра дядька Лукьяныч идёт. Видно, что угорел он сильно от жары и дороги. Тот самый дядька, который намедни пожаловался бабе Гане на то, что драгоценный внучок её в сад к нему без спросу забрался. Ладно бы просто пожаловался, а то взял и обозвал его ещё при этом Мухосранчиком. Подошёл, значит, Лукьяныч к ребятам и просит: «Умираю, – говорит, – дайте попить чего-нибудь». Мишка и сунул ему бутылку с керосином. Лукьяныч схватил её, сделал пару глотков, покачал головой и пошёл дальше.

1941 год. Никого Мусохранчик не нарожал бабе Гане, не успел. Успел только плотником поработать, на механика выучиться, да дюжину девчонок в себя влюбить. Последнее письмо его с фронта заканчивалось словами: «Хрен им, а не Москва». А потом похоронка. Баба Ганя словно рассудка лишилась, неделю в одной рубашке босиком по селу бегала, едва отходили. А через много лет уже получила она весточку от пионеров одной из школ города Ржева с указанием, в какой местной деревне вместе с другими воинами покоится её внук. Сшила она чёрный мешочек с завязками, вручила его Лукьянычу и тот, душа добрая, съездил туда и привёз с братской могилы горсть землицы. Уж как убивалась баба Ганя над ней. Всё маленький Мусохранчик виделся ей, залетает будто в избу и кричит: «Бабушка, пирожки готовы?»

2020 год. Открытие Ржевского мемориала с бронзовой фигурой советского солдата, которого поднимают ввысь 35 журавлей. И на стальных панелях фамилии 17 660 погибших. Давно уж нет в живых бабы Гани. Похоронил её Лукьяныч, а следом и сам помер.

* * *

Александр Посохов


Колпачок и авторучка
(басня)

Один известный журналист
Из пула президентского
Забыл в Кремле простую авторучку
Без колпачка.
И та, свободной став, исподтишка
На целый канцелярский лист
Такую наваляла кучку
Дерьма иноагентского,
Что журналиста бедного того
Из статусного пула
Будто сдуло.
_______

В Кремле не забывают ничего.
И ты не забывай, приятель, впредь
На авторучку колпачок надеть.

* * *

Александр Посохов



Где ж вы, страждущие


Верноподданные,
Даром отданные,
Честно служащие
Не за страх.

Души пламенные,
Твердокаменные,
С буйной клятвою
На устах.

Где ж вы, страждущие,
Правды жаждущие,
С ложью вражеской
Не в ладу?

Мне бы с вами пойти,
Мне бы дело найти.
А без дела я
Пропаду.

* * *

Александр Посохов


Заяц в раю

– Там рай, а здесь бардак! –
Пробарабанил вдруг беляк. –
И убежал в Европу.
Но заячью, простите, попу
В жилище кроличье не пропихнёшь.
Вот и живи, как хошь.
А как?
Зима бесснежная, лесок сквозной,
И стал мишенью белою косой.
А шляпы у охотников чудные,
С пером на трезвых головах.
Короче, ох да ах,
Скорей домой,
Пока живой.

Да здравствуют места родные!
Сугробы по уши, леса густые,
Под каждым пнём готовая нора,
Охотнички весёлые с утра
И дуют не в рожок.
_______

Читай Есенина, дружок.
«Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою»

* * *

Александр Посохов



Не люблю я


Видно, всё во мне помято,
Всё изломано во мне.
Не люблю я больше свято,
Не мечтаю при Луне.

Безразлично мне сегодня,
Как и завтра и вчера.
Ночь – заманчивая сводня,
Не приходит до утра.

Я давно уже не помню
Годы, встречи, имена.
Тех, с кем очень был нескромным,
Отражалась в ком Луна.

Не люблю я. Но неужто
Из-за рваных нервов-струн.
Может, просто, потому что
Было слишком много Лун?

* * *

Александр Посохов


В ДНК на НТВ

«Здравствуйте! Помогите узнать, внучок мне Зойкин сынишка или нет. Свекровь её сказывает, что он в шерсти весь родился, кочерга называется. Зойка его чёрным хлебом обкатывает. Волосики к мякишу прилипают и вырываются, ему же неделя всего. А я вот и думаю, не от козла ли моего Захара дитя у неё. Сосед ведь обмануть её мог, который напротив меня обосновался. Тётка его померла, дом опустел, он и явился. С Тибета, говорит, через Москву вашу. Явился, значит, и разгласил на всю округу, что баб от бесплодия мочой первобытного человека лечит. А я сама вчера видела из окна, как он подошёл с миской к моему Захару и замахнулся на него. Рога, кричит, обломаю. Козёл мой и обмочился со страху. Но это же не моча первобытного человека. А Зойка от мужа никак понести не могла, вот и поверила, дурёха. Так что приезжайте ко мне поскорее и проведите экспертизу. Шерсти для анализа я дам, сколь пожелаете. Если от Захара дитя, то внук он мне единокровный, кров-то у нас один с его отцом. Тогда Зойка должна разрешить мне общаться с ним. А, если дитя от первобытного человека, то у нас в Нижнем Тагиле ему не выжить. Пусть Зойка в Тибет с ним перебирается. Бабушка Шура».

* * *

Александр Посохов



Всё мчимся мы


Всё мчимся мы, мчимся мы, мчимся мы
В каком-то пустом направлении,
С глазами по-детски лучистыми,
Случайное поколение.

Не каемся мы и не маемся,
Идею сменив на вопросики.
Про Зимний забыть всё стараемся,
Как брали его матросики.

Как силы росли пролетарские,
Сведённые общими целями.
Как пали регалии царские
Под варварскими прицелами.

Не помня, не зная, не ведая,
Как вехи придать направлению,
Когда-нибудь с теми же бедами
Примчимся мы в Смольный к Ленину.

* * *