Некоторые люди приходят не за душой, а за распиской:
«Я уделил(а) время — верни мне значимость».
Для них мир — банкомат вниманий: вставил улыбку — получил «спасибо».
Взаимность для них — дырявый карман,
Ожидают вознаграждений, будто это дар.
В ответ на искренность — лишь расчёт и звук:
«Нужен ты мне только, когда на кону — мой уют».

Пёрдун моего сердца врывается без стука, 
Обнимет крепко, как ржавый забор. 
Смахнёт слёзу пальцем — и назовёт это стихом, 
В кармане — заточки, на поясе — старый рожок, 
Не цветы, а отходы — так у него течёт тепло. 
Любовь его — как швабра, по полу, по углам пройдёт; 
Скажет строго: «Держись» — и вышлет счёт за ложь.

Я сама себе учитель — шепчущий, не с трибуны, а в тишине у окна.
Не раздаю карты судьбы.
Не контролирую любовь.
Это не моё — и славно: впускаю в комнату мир —
свободный и прозрачный, без чужих рецептов счастья.

В старости красива лишь
одна эстетика — путь,
пройденный вместе смолоду,
а не эффектная презентация
жизни.

Люби не ту, какой ты есть,
а ту, что пыль в глаза
рассыплет — красиво и лукаво.
Где сама душа — для зрителей вне кадра.

*тем кто любит чёрный юмор, welcome*

— Нам нужно расстаться.
— С чего бы?
— Ты заказала сорокуст за упокой на моё имя, когда я ещё живой.
— Тю. Он дешевле — как и твоё отношение ко мне же.

Самоирония греет, как тёплый
хлеб — питает изнутри.
Сахарная вата манит взглядом,
но внутри — пустая сладость,
поэтому вокруг — эмоционально истощённые люди.

Не верь тому, кто первым
говорит «люблю», и не
недооцени того, кто молчит
— оба умеют хорошо
играть роль.

Из тишины незаметных побед прорастает смысл: корни впитывают опыт, стебель осторожно тянется к свету — и никто этому не аплодирует.
Тихие шаги, верность себе — всё это питает росток влагой и теплом.
Капля за каплей он крепчает, обретая опору.
Со временем он распустит цветы и займёт своё место в мире.

Тону в омуте своих соплей —
театр одной актрисы: платки, чай, драматизм.
Кот в партере фыркает — критик бескомпромиссен;
взгляд его пронизывает, как лезвие ножа.
Кажется, в этой пьесе — никого, кроме меня.
Я — жертва собственных слов, эмоции клокочут, как котёл;
занавес в сердце тянет, словно чёрная вуаль.
Кот, наглый зритель, предвкушает овацию,
но где‑то там, за кулисами, готовится новый акт.
Я защищу искренность, пробьюсь сквозь туман —
найду в этой пьесе смысл: жить и быть собой всегда.

Полнота без зависимостей притягивает ту любовь,
что слышит не
громкие списки потребностей, 
а тихое биение сердец.

Когда с кем‑то так спокойно, что не хочется поправлять ни шаги, ни слова, — это не равнодушие, а доверие без поводьев.
Искренность слышна в лёгкости дыхания, видна в честных паузах
и в том, как молчат страхи —
уступая место простоте быть рядом.

Настоящая привязанность касается жизни другого тихо и без претензий — она остаётся рядом по согласию и уходит по желанию.
Там, где приказывают
— любовью не пахнет.
Нависает тюремный декор.

Она уходит
Не топчет ногой
Не рвётся в клочья
К солнцу идёт
Согрета Богом
Любима — болью
В руках — надежда
Пленяет волков — своей душой.

— Вы психолог?
— Самой себе, к счастью.
— А другим?
— Никогда.
— Почему так?
— Не резервуар для чужих чувств — к несчастью. Мягче не стану, дороже не продам.

Заслужить уважение того, кто привык принижать, — роскошь
для сердца.
Это не просто похвала — это горькая и парадоксальная расплата за человечность от того, кто чаще
всего её отрицает.

Когда смотришь сердцем, мир преображается.
Он перестаёт быть скоплением фактов, становясь богатым на нюансы, наполненным
теплотой и смыслом.
Разум упорядочивает бытие, а сердце придаёт жизни глубину, позволяя ощутить её вес и оттенки.

Я не сложная, не простая — с улыбкой, что ковыряет правду.
Не для витрин я.
Не для инструкций.
Не для светильников‑роли.
Люблю вкус слёз без подсластителя.
Смех, что прорывается сквозь приличья.
Неисправимая поклонница настоящих эмоций — грубых, шершавых, без глазури.
С прыжком сердца.
С нарушением ритма.
С прохождением по ребру минуты.
Мне милее неровный голос, чем унисон идеально сшитых улыбок.
Свет может погаснуть, но взгляд остаётся — и в нём вся правда моей ладони.

Объяснять мир человеку
с другим фильтром —
всё равно что вручать
карту слепому гиду.

Иногда нам попадаются люди, от которых исходит неискренность — рядом с ними радость
не становится благодарностью, а лишь превращается в манипуляцию чувствами — подкреплённую
их уверенностью в
собственной правоте.

Когда преданность
подавляет искренность,
она оборачивается
эмоциональным шрамом
— а не связью.

Чистота любви — это
тихое тепло, остающееся
после слов, не гаснущее
вместе с огнями
и лишённое
слепящего блеска.

Я понимаю, что красота
притягивает, но
не разделяю гордости тех,
кто довольствуется объедками и называет это «конкуренцией за сердце».

*благодарность, Константину Балухте за интересную тему, мудрый и просто хороший человек*

Человеку даровано взрастить в себе человечность, о которой мы просим у Бога.
Однако обиды, как тяжёлые якоря, порой затягивают в пучину негатива, и не всякая душа выдерживает эту миссию.

В дипломатии не существует «сильного лидера» — есть люди со своими слабостями, независимо от национальности.
Их могут исключить из партии.
Изгнать из стаи.
Умертвить по указу власти.
Под строгим фасадом протокола скрываются обычные, уязвимые сердца, чья ирония — это маска, за которой прячется горькая правда.

Сложилось впечатление, что президент действует
в рамках чужой воли.
Те, кто действительно принимает решения, лишены миролюбия
— они похожи на живодёров, забывших о человечности.

Разорвать связь — просто.
А вот выкинуть человека
из своих мыслей — куда сложнее.
Внешний разрыв — это вопрос контроля и порядка, тогда как внутреннее отпускание требует времени, исцеления, честности перед собой и умения понимать свою душу.

Мы выделяем людей, которые на нашем жизненном пути остаются лишь точками, а не продолжением нашей любви.
Но настоящая угроза любви — не в этих точках, а в том, что мы перестаём писать новую главу.
Точки фиксируют концы.
Перо решает, начнутся ли новые строки.

Вера и дар поэта — не молот в схватке с тьмой, а шов:
аккуратный, тёплый и терпеливый.
Они соединяют разорванное,
вплетая нить света в раны мира, восстанавливая его истинное обличье.

Любовь ценна тогда,
когда живёт в рутине, а
не в антракте — в простых
делах и привычках, а не
в ярких паузах шоу.

Там, где радость и страдание смешиваются в одном флаконе, покой будет недоступен.
Сохраняй себя: избегай марионеточной судьбы
в чужих играх — ищи тишину,
где душа сможет найти исцеление,
не нуждаясь в чужом понимании.

Слёзы и крепкие слова — не признак слабости, а формы
освобождения, позволяющие выразить внутренний
дискомфорт.
Плач и ругань нередко — единственный способ избежать застревания в самокритическом тупике.

Ложное превосходство — это не результат силы, а следствие обесценивания, корни которого находятся в страхе защищать
свою уязвимость.
В таких условиях образ врага укрепляет границы и самооценку,
при этом жертвуя общим миром.

Экономия времени
через игнор — ложная выгода: настоящая цена
измеряется потерянной
теплотой человеческого
общения.

У/Уходит суета — и мир стихает.
Р/Разум собирает разбросанные мысли.
О/От тишины рождается внутренняя сила.
К/Ключ к ней — внимательное сердце,
И/И душа наполняется смыслом жизни.

Когда верность лишена любви, она превращается в тюрьму, а любовь без верности ведёт к бесцельному скитанию.
Истинное счастье рождается тогда, когда любовь освящает верность, а верность защищает любовь, создавая прочную и тёплую связь.
Если отношения то держат, то отпускают — рассчитывать на баланс бессмысленно.

P.S. Вдохновилась песней от Валерия Меладзе "Свет уходящего солнца".

Если доверие превратить
в обязанность — дыхание затихнет,
и вместо открытых окон
останутся холодные ставни.

P.S. Вдохновилась песней от группы Серебро "Дыши".

Настоящая прочность
отношений кроется
не в форме, а в
комфорте чувств,
где доверие находит
своё место, усиливая
истинную любовь.

Жалость — еда для
агрессора.
Молчание — его голод.
Первое закрепляет власть,
второе её подрывает.

Сильную не любят.
Она умеет постоять за себя,
выдержать тяжёлый взгляд нападающего.
Её хотят задушить своей властью,
сделать слабой и гадкой —
чтобы она просила о помощи, проливала слёзы
о несчастной жизни, ненавидела, извергала яд.
Но именно этого и добивается противник — враг,
нежеланный гость в её глазах.
Что же она ему может дать?
Жалость, разве?
В её взгляде — опыт, превращённый в огонь,
сила, не требующая слов.

Когда мужчина говорит "готовься",
ты начинаешь бояться саму себя,
так как чувствуешь, что сейчас рассмеёшься ему прямо в лицо, тем самым обезвредив угрожающий тон.
Но действия мужчины могут быть непредсказуемыми, ведь зачастую он расценивает это как неуважение к своему эго.

Люди всё чаще живут ради интернета.
Рисуют идеальную картину и убеждают окружающих (включая себя), что они по‑настоящему счастливы.
Если бы счастье измерялось лайками, у нас у всех уже
были бы миллионы —
неподдельных смайликов.

Самоуважение — это не обида
на грубость, а необходимость.
Без него критика другого
может превратиться
во внутреннее саморазрушение.

Свет внутри — мой тихий ориентир,
Ему верю больше всяких слов,
Рана и радость сплетают узор,
Дни текут, и я учусь быть собой,
Ценю минуты без лишних масок,
Един во мне — покой и дом.

Прощение ценно, когда сопровождается
искренними изменениями.
Без них слова «прости» пусты.
Отсутствие реакции — это не бездушие, а граница, которая сохраняет самооценку и эмоциональные силы.

Отсутствие уверенности в любви превращает радость в постоянную проверку истинности чувств, заставляя задавать вопрос:
«А настоящая ли она?»
Недоверие делает счастье
условным, требуя подтверждения каждого хорошего события.

Враг собирает у костра тех, 
кто греется общими обидами; 
друг — это лёд, 
который охлаждает гнев, 
освобождая от мести.

Без достаточных ресурсов сострадание перерастает
в истощение.
Честное «потом» полезнее,
чем насилующее себя «сейчас».

Слов не хватает — и молчит комната.
Когда любопытство умирает — уходит звук.
Утрачено желание спрашивать всерьёз.
Кажется, что всё уже было сказано.
А разговор пуст, как спичка без искры.

Скука — не в людях,
а в исчерпанном интересе.
Люди остаются те же,
меняется наше любопытство — и с ним уходит живой разговор.

Я никогда не была в Грузии, но душой чувствую, что там живут хорошие люди. 
И не ошиблась! 
Вчера на остановке ждала свою маршрутку. 
Вот она подъезжает. 
С тяжёлыми сумками бегу к дверцам, но один человек не пропускает меня — понятно, всем хочется занять сидячие места, неважно, кто перед тобой: беременная, старая бабушка или инвалид. 
Все заботятся только о себе. 
Однако рядом оказался добрый человек, который помог поднять мои тяжёлые сумки.
И пока я искала деньги в рюкзаке для оплаты проезда, он уже оплатил за меня. 
Я почувствовала и радость, и неловкость: не привыкла к добру «просто так».
Всегда кажется, что нужно что-то отдать, чтобы не было долгов. 
Получаешь?
Отдавай. 
Этот мужчина оказался грузином и наотрез отказался от моих денег, объяснив это тем, что я ему нравлюсь (не в сексуальном смысле), и по-отцовски щёлкнул по носу. 
Моё плохое настроение мгновенно испарилось. 
В дороге он говорил о Грузии, о своей любви к Полтаве — город Украины, где познакомился с женой, с которой счастливо живут 37 лет. 
Сказочная история любви подарила им двух замечательных дочерей и троих внуков. 
Подъезжая к своей остановке, он пожелал мне всего хорошего. 
Такие люди — настоящее золото.
Никогда не знаешь, от кого придёт помощь.

Слёз не стоят те, кто лишь пустые слова. 
Истина в родном — он не причинит вреда. 
Любовь — щит, что отсекает ранящих. 
А подлец рухнет, лишённый силы и сна.

От природы зависит очень многое: ухоженность, чистоплотность. 
Синоним за синонимом. 
А от человека — не особо. 
Он — ходячий антоним жизни.

Ни один мужчина не стоит слёз.
Родной не причинит боли — стыд помешает.
Но почувствуешь его, когда поймешь что и есть любовь, где ни один подлец не сможет ранить вновь.
У ног твоих падет - мёртвым сном.

Не люблю умных вопросов. 
Вокруг столько глупых ответов. 
Что мне ближе — моё мнение, видение и настроение, которые, к удивлению, не зависят от всех. 
Просто потому что я сама себе интересна. 
Хотя не все с этим согласятся, поверьте. 
И в этом осознании я обретаю настоящее освобождение.

Не возвращайся в место,
где было плохо, даже из любопытства: оно и до
твоего прихода жило хорошо,
не требуя вмешательства.

Дай Бог здоровья
моим родным — чтоб не
гас свет в очах их; 
Их счастье — в том,
что живы они, ни злата,
ни славы не нужно подавно;
Лишь бы сердце моё
не болело за них —
защищая от беды и смерти внутри.

Не ищи её в моих глазах — там дыра, не кукла.
Не суй туда своих проекций — оставь их на выходе.
Твои догадки — гвозди: стучат, но не лечат.
Забирай тени — не смей их мне навязывать.

В зеркалах — лишь туман твоих желаний, не свет.
Не подсовывай маски — рви их и отсылай назад.
Я не реквизит для чьего‑то кино, не роль для толпы.
Я — плоть, кость, шрам; держи дистанцию, не подходи.

Войдёшь с ложью — вышвырну проекции на мороз.
Хочешь правду — приходи без обмана, без спектакля.
В моих глазах нет её следов — только моя тишина, мой огонь.
С ним я одна, но не одинока: мой мир — это я.

Внутри храню я свет земной,
Не прошу у жизни многого.
Дышу легко — всё отпускаю,
Сердце моё — твёрдый обет.

Никто мне вовсе не должен,
Тепла и ласки не прошу.
Живу сейчас и берегу себя,
Снимаю шорохи слов.

Претензий нет — я не ношу,
Тишина — дар мне незримый.
Свобода в сердце — птица я,
Нет вопросов, нет обид.

В объятьях времени учусь я ценить
Мгновения, что струятся светом.
В каждом дыхании — безмолвный мир;
В нём — только я и светлый эфир.

Если уйдёт — не стану плакать,
Найду себя в простых чертах.
Тени и свет чередой на пути —
С любовью встречаю каждый день.

В этом мире так много слов;
Истинная суть — в тишине и в снах.
С собой в мире тихо буду я,
Где счастье — в свете, что внутри меня.

Пусть будет так: пройду сквозь дождь и свет,
Пройду те странствия, что мне суждено.
В каждом мгновении — свободою дышу,
С открытым сердцем живу навсегда.

Я хотела стать взрослой,
чтобы быть свободной.
Ошибалась много,
но теперь знаю:
одиночество — не бремя,
а выбор быть собою,
не жить одним прошлым,
сохраняя радость Божью.