А я знаю, что ты меня ищешь
Среди звёздных путей непростых,
Пальцем в небе моё имя пишешь
С завитками у букв прописных.

​В этом росчерке – светлые тени
И негласный, невидимый зов,
Словно шёпот забытых мгновений
В тишине непохожих миров.

Ты рисуешь меня по частицам,
Собирая из бликов и снов,
И плывёт по роскошным ресницам
Шелест эха несказанных слов.

Пусть на небе сияет сильнее
Твоим почерком вшитая нить,
Сквозь туманы своей Одиссеи
Я пытаюсь её сохранить.

​И когда догорит этот вечер,
Приговор я себе оглашу –
Я в плену у несбывшейся встречи
Твоё имя на небе пишу.

Не подбирать слова – брать мастихином,
Разглаживать стихи по полотну,
Смешать закат с густым ультрамарином,
Нащупав в строчках нужную длину.

Где звук неточен, там поможет охра,
Где слог бессилен – выплеснуть лазурь.
Душа под слоем лака не засохла,
Хранит след поэтических фактур.

​Одно лицо, одни шальные мысли,
Держу в руках палитру и тетрадь.
И чтобы муки совести не грызли
По очереди нужно мне их брать.

Декабрь, я дверь тебе открою,
Чтоб ты уже совсем ушёл,
И прихватил что он с собою
Мне надоевший рок-н-ролл.

​Сгребай в охапку все завалы,
Весь этот бешеный цейтнот,
Разбитых планов карнавалы
И бесконечный хоровод.

​Рвани по струнам на прощанье,
Взорви петардой небеса.
Долой пустые обещанья,
Пусть смолкнут даже голоса.

​Я бью по клавише «отмена»,
Сжигаю старый календарь.
Мне в декабре хватило тлена,
Пусть в дверь врывается январь.

Что-то не клеится, где-то не вяжется,
Твой силуэт подходящим лишь кажется.
Вроде бы рядом, но оба – в сторонке,
Рвётся всегда там, где слишком уж тонко.

​Прочно молчание стенкой возводится,
Слово не ищется, взгляд не находится.
Сложные темы посыпались пылью,
Сказка без боя сдалась вмиг бессилью.

"​Вместе" пропущено по назначению,
Общей судьбы неподвластны течению.
Так очевидна неровность дороги,
Что вновь страдают души диалоги.

Трудно признать, на пределе дыхания, –
Не оправдались ничьи ожидания.
Разве могло бы всё вдруг измениться?
Проще гораздо быстрей отстраниться.

На главной улице – парадный вход,
Карниз резной и окна тонут в глянце.
С картинки словно скоро он сойдёт
В чарующем, замысловатом танце.

Там каждый гость осыпан похвалой,
Там стены пахнут свежею побелкой,
И жизнь течёт дорожкою прямой,
На коврике читается: «Всем велком!»

​Но стоит шаг лишь сделать чрез порог –
Там не горят светодиоды лампы,
Там в горле застревает пыльный смог
И темнота протягивает лапы.

Там сквозняки сдирают кожу с плеч,
Там балки стонут, горбятся, хромая,
И некому в пустой печи разжечь
Хотя бы искру от былого мая.

​Фундамент в трещинах, скрипит кирпич,
А крыша держится на честном слове.
Внутри – глухой, немой, надрывный клич,
Замешанный на горечи и крови.

С утра поправит стойкий макияж –
Фасад настроит он под взгляды улиц.
Весь этот дом – единственный мираж,
Чтоб кто внутри, во тьме не захлебнулись.

Свои все бессонные ночи
Дарю лишь тебе я одной,
Ты только со мною покончи,
С моею пустой темнотой.

Уйми этот бешеный шёпот,
Что бьётся внутри у виска.
Меня мои мысли потопят
И острая эта тоска.

​Дай мне ты хотя бы треть ночи,
Чтоб выдохнуть и замереть.
Ты просто закрой мои очи,
Не дай же без сна мне сгореть.

Искрится ветер вдохновения,
Не вхож он более в мой дом,
Пришли холодные сомнения
И поселились тайно в нём.

​Замолкли звуки сладкогласия,
В углах лишь горечи печать.
В плену немого разногласия
Я обречён теперь молчать.

​Слова, лишённые горения,
Ложатся прахом на ладонь.
Ушло чудесное видение,
Забрав с собой и мой огонь.

Высшие силы, рубите канаты!
К чёрту балласт и гнилые узлы.
В пыль разбиваются старые даты,
В бездну летят вековые псалмы.

​Хватит пытаться мне склеить осколки,
Прошлое – в землю, без всяких обид.
В этой бессмысленной, злой барахолке
Больше ничто и нигде не болит.

​Пусть за кормою ломаются льдины,
Крошится в щебень изношенный путь.
Высшие силы, палите плотины!
Дайте мне просто свободно вдохнуть.

​Ветром наотмашь и током по венам –
Вырвать с корнями, забыть, зачеркнуть.
Я не ищу ни тепла, ни обмена,
Мне бы в туманность свою заглянуть.

​Рвите! Без жалости. В клочья, так в клочья!
Чтобы ни тени, ни звука вослед.
Я становлюсь этой стылою ночью
Тем, кого в принципе, больше и нет.

Мы меняем холсты и наряды,
Города и свои имена,
Но, бывает, что вдруг тайным взглядом
Нас пронзит чужака глубина.

​Пусть сегодня мы и непохожи
В суете бесконечных дорог,
Но под разной, казалось бы, кожей –
Одинаковый пульс между строк.

​Может, в Риме мы строили храмы,
Или плыли в ночи на маяк?
Жизнь стирает из памяти шрамы,
Искры свет не погасит никак.

​Не важны параллели и даты,
И неважно, кто «был», а кто «есть»,
Если сердце зажатое в латы –
Это память живая, как весть.

​Мы – и пепел и вечное пламя
В лабиринте миров и зеркал.
Важно только, что в этом тумане
Я тебя среди тысяч узнал.

И что ж Вы пишете так тонко,
Как будто не слова, иголка,
Блуждает в поисках тут толка
По краю призрачного шёлка.

Ваш слог отточен, как лекало,
Чтобы в груди оно пылало,
А всё, что прежде в ней – смолкало,
Вдруг обожгло и закричало.

Вы – мастер точного прицела,
Чтоб мысль до нерва долетела,
И, не коснувшись даже тела,
Душой насквозь чтоб овладела.

La nuit me comprend,
Elle ne pose pas de nom.
Le jour me regarde
Comme une accusation.

Laissez l’ombre durer,
Encore un instant.
Dans le noir, au moins,
Je peux être absent.

Si la nuit s’achève,
Je n’aurai plus de répit.
Alors je la retiens
Au bord de ma vie.

Je me réveille en sursaut,
Le cœur encore en feu.
La nuit colle à ma peau,
Le silence est affreux.

Je cherche un mauvais rêve,
Une fuite, un abri.
Mais l’aube me répète :
Ce n’était pas la nuit.

Les murs sont trop réels,
Le souffle trop précis.
La peur ne disparaît pas –
Elle vit ici.

J’ouvre enfin les yeux,
L’ombre est toujours là.
Ce n’est pas un cauchemar,
C’est déjà moi.

В пустой квартире вызревает штиль.
Часы жуют секундную солому.
Слова сгорают, превращаясь в пыль,
Не нужные ни богу, ни знакомым.

​Ты смотришь в окна – там чужая жизнь
Течет рекой в неоновых приливах.
А здесь – лишь тени в хоровод сошлись
В изломах потолочных сиротливых.

​Обид уж нет. И некого винить.
Смирение как старая рубашка.
Меж пальцев вьётся тоненькая нить,
И кофе недопитый стынет в чашке.

​Так падает замёрзшее перо
В глубокий снег, не оставляя звука.
Внутри – покой. Внутри – белым-бело.
Теперь лишь тишина моя подруга.

Я знал, что идеал не существует,
Всё сказки и пустая болтовня,
Что кто-то в небе радугу рисует,
Но в этот миг я встретил вдруг тебя.

Я знал, что чудеса не будут вечны,
Что время смоет яркие следы,
Но лишь с тобою дни так скоротечны
Из искренности, света и мечты.

Пусть мир твердит, что это лишь мгновенье,
Что всё пройдёт, как утренний туман,
Ты для меня – кусочек вдохновенья,
Мой самый глубочайший океан.

И, если идеал – лишь злая шутка,
А радуга – лишь разноцветный свет,
Я каждой дорожу с тобой минуткой,
И знаю: лучше тебя точно нет.

Срывает пепел с сигареты
Никчёмный ветер мне в лицо,
И стёрты временем приметы,
Скрипит уставшее крыльцо.

В пустых дворах искал ответа,
​Я шёл на свет, но гаснул след,
Терял я сладость капли лета
Среди потерь и мнимых бед.

У этой жизни нет законов,
И память – горькая петля,
А в зеркалах не слышно стонов,
В них только он. Никчёмный я.

Песчинка падает неслышно,
Вторую тянет за собой.
Всё то, что было, станет лишним,
Уйдёт в туман за пеленой.

​Мы ловим каждое мгновенье,
Пытаясь время удержать.
Но это лишь воображенье,
Его нельзя переиграть.

​Минуты – капли в океане,
Секунды – искры в темноте.
Мы все живем в одном романе,
Стремясь к заветной высоте.

Часы на башне бьют сурово,
Считая наш недолгий век.
Что было старым – станет новым,
Пока не стихнет бег всех рек.

Мы живём с тобою в разных
Климатических потоках:
Ты – в рассветах ярко-красных,
Я – в туманах одиноких.

​Между нами зоны штиля
И циклон холодный, вечный.
Разделили нас на мили
Наши судьбы и наречья.

​У тебя июль в зените,
Запах сена, зной тягучий.
У меня в немом транзите
Замерзают в небе тучи.

​Я – пронзительный и острый
Ветер северных окраин.
Ты – цветной, далёкий остров,
И не нужен там хозяин.

​Не пересекутся тени,
Не смешаются муссоны.
Мы с тобой в одном катрене
Разнобежные сезоны.

​И когда в твоём покое
Солнце греет подоконник,
Знай, я снова под луною,
Я – зимы твоей поклонник.

Монреаль занесло. По самые крыши.
Спрятал в шарфы он свой двойной алфавит.
Я иду и почти физически слышу –
Под снегом бетонная кожа скрипит.

​На Платó — все ступени вновь в белой глазури,
Винтовые забег ведут в никуда.
Город выжил отчаянно в снежной буре,
Глубоко утопив в реке толщу льда.

​Пар выходит. Кофе в картонном стакане.
Фонарь зажигает бесшумно янтарь.
И мы здесь как будто плывем в океане,
«Бонжур» превращается в иней и гарь.

​Здесь зима ведь это не просто погода,
Общественный это диагноз и драйв.
От Старого порта и до небосвода –
Бесконечный, заснеженный, вечный кайф.

Твоё молчанье –
Твоя печать.
Нет обещанья,
Чтоб не солгать.

​Прозрачный воздух,
Холодный свет.
Искать в вопросах
Один ответ.

​Мир за порогом
Шумит навзрыд.
Своей дорогой
Печаль скользит.

Пусть время лечит,
А может, нет.
На каждой встрече
Свой груз и след.

​За тонкой гранью
Чужих надежд
Лишь состраданье
Среди невежд.

​Не надо истин,
Не надо слов.
Как в старых письмах
Лишь тень основ.

​Пусть между нами
Видна черта.
Но за стихами
Не пустота.

Мой вечер выстоять не сможет,
Он рухнет на меня с небес,
И ночь, впиваясь в шрамы кожи,
Наложит свеженький порез.

Там, где когда-то было сердце,
Теперь лишь выжженный пустырь,
И негде встать, и не согреться,
Весь мир как старый монастырь.

​В нём тишина звенит по венам,
И каждый блик как злой упрёк.
Я бьюсь в невидимые стены,
Я в этом мире одинок.

Зачем мне ваши «как ты?», «где ты?»,
Когда внутри – немой провал?
Я всё искал свои ответы,
Но лишь сильнее замерзал.

​Пусть рухнет всё. Пускай обломки
Покроют старые грехи.
В моей разорванной котомке
Остались только лишь стихи.

Они как костыли для духа,
Пока я падаю во тьму,
Где ни единого нет звука,
И я не нужен никому.

Не зря сошлись календари,
Не зря наложены пространства,
В ловушке дней непостоянства
У догорающей зари.

​Бродили мы по разным снам,
Сверяя пульс по звёздным картам,
Но чьим-то брошенным азартом
Прибиты к общим берегам.

​И этот странный перехлёст –
Не случай, а закономерность,
Так обретает форму верность
На стыке двух далёких вёрст.

Бывает, хочется пропасть,
Сбежать из глупых измерений,
Не умереть, а чтобы в масть,
И стать свободой без движений.

Растаять в воздухе ночном,
Разлиться светом по равнинам,
Забыть о «завтра» и «потом»,
И стать с покоем бы единым.

​Не ждать, не верить, не просить,
Отбросить жар пустых явлений,
И просто – бесконечно быть,
Вне рамок и вне измерений.

Доверие хрупкое треснуло звонко.
Там, где была близость – теперь лишь воронка.
Не нужно допросов, иных изречений,
Я сам выбираюсь из бурных течений.

​Не жди оправданий. Мой голос простужен.
А тот, кто не слышит сейчас мне не нужен.
Позволю себе я туда удалиться,
Где в памяти тучи, а в сердце – водица.

​Теперь между нами прозрачные льдинки,
Не будет и споров, придёшь на поминки.
Прощай. Ухожу в свою тихую гавань,
Готов для души моей облачный саван.

Зачем тебе снова дарю я букет
Из смыслов, которые ты не поймешь?
На мой монолог не придёт ведь ответ,
Лишь вежливый холод и мелкая дрожь.

​Я прячу признанья в глубокий карман,
Сминая листы в безымянный комок.
Любовь без взаимности – старый обман,
Где я как в тумане, всегда одинок.

Пусть солнце взойдёт над остывшей золой,
Пусть позолотит сей печальный финал,
Я всё же любуюсь твоей чистотой,
Хоть в сердце твоё навсегда опоздал.

Билет в один конец, пустой вагон.
Я в тишине, а ты – в толпе прохожих.
Твой номер телефона как закон,
Который нарушать совсем негоже.

​Мы – параллели, рельсы, два пути,
Где встреча не заложена в маршруте.
Мне нужно просто мимо пронести
Своё «люблю» в привычной серой мути.

​Ни драм, ни слёз, ни битого стекла.
Обычный сбой, досадная ошибка.
Ты просто тенью по стене прошла,
Оставив мне холодную улыбку.

​И я молчу. Зачем будить эфир?
Твоё «не я» звучит предельно ясно.
Такой вот странный, однобокий мир,
Где нежность пропадает понапрасну.

Всегда искал предлог, чтоб замолчать,
Чтоб рифмы перестали биться в венах,
Искал пароль, способный их взломать
На этих вечно скованных аренах.

​Мне грезилась свобода без страниц,
Где мысли не подвластные размеру,
Где нет погони за полётом птиц,
Слова, не принимаются на веру.

​Я ждал черты. И вот, курантов бой,
Декабрь смывает старые чернила.
Пусть этот год, заснеженный и злой,
Стеною станет, что "вчера" закрыла.

​Прощайте, звуки. Тишина теперь –
Мой лучший текст и главная награда.
Я в новый мир приоткрываю дверь,
Где сочинять мне больше и не надо.

Без конца встречаются ночи,
Не стремятся застыть и дни,
Каждый след на песке не прочен,
Мы у вечности не одни.

​Мы – случайные искры в поле,
Где гуляет шальной сквозняк.
Ни своей, ни чужой нет воли,
Не сдержать этот мерный шаг.

​Пусть мгновение – лишь зацепка
На одежде у вечной тьмы,
Нам держаться бы крепко-крепко
За возможность побыть людьми.

Печаль стояла за окном,
И ставни грохотали,
То было сказкой или сном,
Глаза мои не знали.

Она скреблась сухим листом
И в щели завывала,
Забытым, брошенным холстом
У входа замирала.

​Незваный гость, немой укор,
В одеждах из тумана,
Вела со мною давний спор
Настойчиво и странно.

​Я повернул тугой замок –
Пускай заходит, дышит.
Вползла на низкий мой порог,
Никто нас не услышит.

​Расселась тенью у огня,
Смиренно и устало,
Но, не коснувшися меня,
Родным приютом стала.

Стены смотрят пристально,
Тишина пугает,
Никакая истина
Здесь не согревает.

​В зеркале – подобие,
Сгусток отраженья,
Словно у надгробия
Каждое движенье.

​Свет в окне не радует,
Он чужой и лишний.
Тень на сердце падает
С ледяным затишьем.

Память – птица чёрная,
Всё клюёт былое,
Жизнь нерукотворная
Стала неживою.

Занавесить окно плотной тканью густого тумана,
Отключить города, телефоны и лишние сны.
Я хочу раствориться в уюте лесного обмана,
Впасть в глубокую спячку до самой далёкой весны.

​Пусть снаружи метель примерзает к остывшим порогам,
Пусть несётся декабрь в суете бесконечных дорог,
Я свернусь калачом, засыпая по старым канонам,
В тёплом коробе мыслей, где мир и незрим, и далёк.

​Мне не нужно событий, речей и чужих откровений,
Только мягкий покой, только запахи тёплой земли.
Чтобы время застыло в одном из нелепых мгновений,
А тревоги, чтоб птицы, на юг, наконец, унесли.

​И когда-нибудь в марте, под звук осторожной капели,
Я открою глаза, ощутив, как вскипает трава.
А пока, пусть кружат над кроватью немые метели,
И во сне забываются лишние в жизни слова.

Зачем я рву на части тишину,
Вплетая в рифмы пульс и дрожь в ладонях?
Я строю из метафор вышину,
Их смыслы раскрываются в бутонах.

​Я жгу мосты, иду по тонким швам,
Ищу слова, чтоб выразить живое.
Ты ж каблуками по моим листкам,
Так растоптать, наверно, проще вдвое.

​С таким поступком строфы не живут,
Их обесценен каждый крик и росчерк.
Так в пыльный угол бережно кладут
Ненужный хлам, зажатый между строчек.

Напрасно ждал, что будешь ты со мною,
Увидишь боль в изгибе моих губ.
Ведь ты молчишь, казня своей рукою,
И взгляд твой стал безжалостен и груб.

​Любой другой, в толпе меня задевший,
Мог не заметить крика в пустоте.
Прохожий мимо, в мыслях побледневший,
Мог не помочь моей немой беде.

Я б всё простил блуждающей планете,
Шагнув в обрыв, за краешек черты,
Смолчать могли бы сразу все на свете,
Могли бы все. Ну, а смогла лишь ты...

C'est aujourd'hui le père Noël
Viendra chez les enfants.
Il descendra du haut du ciel
Sur son traîneau d'argent.

​Ses rennes volent dans la nuit,
Galopent sur les toits,
Il entre sans faire de bruit
Pendant qu'on dort, je crois.

​Sous le sapin illuminé,
Il posera ses cadeaux,
Repartira, bien fatigué,
Vers ses pays de givre et d'eau.

Ну и к чёрту! Ну и ладно!
Ты так хочешь, а не я.
Не должно быть шоколадно,
Будет пусть галиматья.

​Я мешать тебе не стану,
Просто сяду у окна.
Залечу я солью рану,
Выпью тишину до дна.

Пусть летят снега событий,
Дни сплетаются в года.
В этой чехарде отбитой
Я – спокойная вода.

Время если вдруг найдётся
И желание припрёт,
Ты узнаешь, как смеётся
Тот, кто сильно тебя ждёт.

Замерли мгновения
В кружеве белёсом,
Вместо вдохновения
Только лишь вопросы.

Кем же мы обмануты?
Для чего стараться?
Вьюгою затянуты,
Тени лишь кружатся.

​Пусто, даль бездонная
Смотрит прямо в душу,
И мольба безмолвная
Тишь её не рушит.

​Ни конца, ни берега
В этом сером цвете.
Глупая истерика –
Жить на белом свете.

Снег обворожительно
Падает на землю,
Слишком утомительно,
Сказке я не внемлю.

Мир обесцвечен. Серый монолит
Виски сжимает ледяной ладонью.
Никто не плачет, сердце не болит –
Лишь тишина, пропитанная солью.

​Часы стучат, как молот по стеклу,
Дробя остатки выцветшего смысла.
Я замер в этом проклятом углу,
Где в воздухе нелепость дней повисла.

​Слова, как камни, падают на дно,
Где эха нет, нет никакого света.
Во мне живое всё отключено
И я считаю просто дни до лета.

Мы все летим по разным траекториям,
В пространстве дел, событий и имён.
У каждого в шкафу – своя история,
Свой горизонт и свой уклад времён.

Но иногда, вдруг в будничном сплетении,
Нас жизнь толкает с кем-нибудь плечом.
Мир тормозит вращение в смятении
И в жизни наступает перелом.

​Зачем пришёл он? Просто быть попутчиком?
Делить ночлег, и трапезу, и путь?
Иль стал судьбы он тем счастливым лучиком,
Что помогает с колеи свернуть?

Бывает так: один лишь взгляд прохожего –
И старый план рассыпится, как прах.
Мы ищем в людях на себя похожего,
Находим тех, в чьих тонем мы мирах.

​Одни приходят, чтоб остаться раною,
Другие – чтоб опорой стать в беде.
Мы платим за уроки слишком странною,
Высокою ценой самим себе.

Но если б не они – застыли б камнем мы,
Не зная, как меняется маршрут.
Ведь только обжигаясь в чьём-то пламени,
Мы понимаем, где нас точно ждут.

​А может, всё – случайность безрассудная?
Лишь столкновенье атомов и масс?
А эта схема, сложная и чудная,
Лишь в голове рождается у нас?

В груди – толчок
И плит смещенье,
Мир – лишь виток
И пораженье.
​Да, это рок.
Да, неизбежность.
Внутри порок –
Иная нежность.
​Пусть всё дрожит,
И пол качает,
Но мой пиит
Меня спасает.
​Среди руин,
Где пыль и тени,
Где клином клин,
Сберёг колени.
​Держу баланс.
Дышу неспешно.
Опять брейк-данс,
Жизнь безутешна.

Он ткался в Бухаре под пенье птиц,
Впитал узоры древних небылиц.
Но вместо чести пасть к чужим ногам,
Он взмыл в зенит, навстречу облакам.

​Ворсистый борт пронзал густой туман,
Ему кивал Нью-Йорк, Непал, Иран.
Он видел Лувр, и думал – упадёт,
Узнав, что Мона Лиза там живёт.

Летел ковёр, теряя нити сил,
Он искренности в мире лишь просил,
Он так мечтал создать в семье уют,
Где его любят и любого ждут.

​И вот, закат, багрянец над рекой,
Повеяло прохладой и ольхой.
Он опустился плавно у крыльца,
Закончив, наконец, путь беглеца.

В домишке гвоздик вбит простой,
Там за стеною вечность и покой.
И нет теперь счастливее ковра,
Дом греет под Смоленском до утра.


Зарета, благодарю за поток вдохновения! 🤗🤗🤗

Пусть мир застыл в морозном отраженьи,
И кажется, что круг не разорвать,
Но в каждом самом трудном притяженьи
Есть искра, что способна согревать.

​Когда финал чернеет неизбежно,
И тишина встаёт, как монолит,
Всегда живёт в душе одна надежда,
Она неярко, но внутри горит.

​Не всё потеряно средь дней туманных,
И за чертой есть новый поворот.
Среди путей, и сложных, и пространных,
Нас обязательно хоть кто-то ждёт.

​Пусть холод жмёт сильнее на запястья,
И кажется, что это – край всего,
Но крохи, самой маленькой, для счастья,
Достаточно, чтоб выдержать его.

Я знаю твой профиль, походку и взгляд,
И цвет настроенья по пятницам в пять.
Слова невпопад, словно искры, летят,
Но ты не спешишь от меня их принять.

​Ты мимо проходишь, не глядя назад,
И вроде бы нет между нами преград,
Не слышишь моих ты душевных тирад,
И гибнут мечты, в моём сердце разлад.

​На улицах вновь догорает закат,
Молчанье твоё не сумею взломать.
Я знаю твой профиль, походку и взгляд,
Но мне никогда ведь тебя не обнять.

Я всё решил,
Душа согласна,
Одна лишь ты
Над мною властна.
Пускай ветра
Сбивают с толка,
Твои глаза –
Моя иголка.
​Твоя любовь –
Мой компас верный,
Я твой слуга
И рыцарь скверный.
Сквозь мрак и свет,
Сквозь шторм и грозы,
В твоих руках –
И шип, и розы.
​Пусть мир твердит,
Что всё напрасно,
Твоя печать —
На сердце ясно.
​К чему слова?
Всё в этом взгляде —
Я растворен
В твоём наряде.
В пыли дорог,
В морской пучине,
Принадлежу
Своей богине.

Улыбается если душа,
Не отказывай ей в удовольствии,
Пусть она, никуда не спеша,
Покупает билетик в спокойствие.

​Не считай ни грехов, ни минут,
В этом свете твоё исцеление.
Там, где искренне верят и ждут,
Забываются мигом сомнения.

​Разреши себе просто сиять,
Без оглядки на чьё-либо мнение.
Счастье – это умение брать
От судьбы золотые мгновения.

А где-то там, где – я не знаю точно,
Наверняка, встречают Новый год.
Там звёздный иней падает на почту,
Которую никто не заберёт.

В домах из света, выше зла и лести,
Не гаснут одинокие огни.
Там нет разлук, болезней или мести,
А лишь покой и праздничные дни.

Вдруг распахнётся облачная штора,
Проявится знакомый силуэт
И станет ясно пристальному взору,
Что расстояний в эту полночь нет.

Бокал поднимет, будто понарошку,
За всех, пока оставшихся внизу,
И отразится в кухонном окошке,
Смахнув с щеки случайную слезу.

А я прощаюсь с теми, кто не выжил
В лучах моей неистовой души,
Кто стал чужим, кто по-английски вышел,
Кто предпочёл остаться лишь в тиши.

Моя энергия – не штиль, а сила,
Она сжигает всё, в чём правды нет.
Я не корю, вас просто не хватило,
Не каждый вынесет столь яркий свет.

​Год уходящий – сложная наука,
Где каждый вдох – бесценный артефакт.
Я отпускаю с миром вашу руку,
Скрепляя с новым временем контракт.

Мам, постой, не покупай мне мишку,
И машинку тоже не кати.
Положи обратно и зайчишку,
С ними мне теперь не по пути!

​Мне ракет не нужно межпланетных,
И не нужен мне футбольный мяч,
И не надо пазлов разноцветных.
Мамочка, пожалуйста, не плачь.

Мне не надо робота стального,
Не хочу собаку и кота,
Лего мне не нужно, никакого,
Там детальки – просто суета.

Мне нужна лошадка! Понимаешь?
С чёлкою длиннющей на глазах.
Что ты тяжело опять вздыхаешь?
Я её видал уже во снах.

Пусть она копытами топочет,
Пусть её глаза мне подмигнут!
Мам, ну, сердце так лошадку хочет!
Пусть её под ёлку привезут.

Тот самый взгляд и те же убежденья,
Сюжет до боли мне уже знаком,
Судьба даёт второе приближенье,
А вместе с ним даёт мне в горле ком.

Опять вступаю в те же резонансы,
Где каждый звук – начало для борьбы.
Кому нужны рискованные шансы,
Если по факты люди все глупы?

Усвоить бы урок на этом свете,
Лимит попыток вновь не обрести,
Сверкает над душой моей мачете –
И в этот раз по лезвию идти.

Вязкое марево слов и сомнений,
Пепел несбывшихся воли и сил.
В клетке пустых, ледяных отражений
Дух мой беспомощно, кротко застыл.

​Время течёт раскалённым металлом,
Медленно плавя остатки мечты.
То, что когда-то во мне трепетало,
Стало изнанкой немой пустоты.

​Стены сдвигаются – серы и грубы,
Эхо замолкло в глухом тупике.
Шёпот бессвязный кривит мои губы,
Правда рассыпалась пылью в руке.

​Гнёт неподвижности, тяжесть бессилья,
Словно на сердце навалена медь.
Сложены накрепко чёрные крылья,
Трудно дышать, но нельзя улететь.

​Здесь не конец, а бессрочное «между»,
Выжженный берег у мёртвой воды.
Там, где когда-то хранили надежду,
Лишь одиночества рваные льды.

Твой мир упрям,
Хрустально-хрупок,
По всем осям
Он без уступок.
Там каждый блик
Острее стали,
И каждый миг
В глухой печали.
​Прозрачный плен
Хранит молчанье,
Не зная смен
И покаянья.
​Застыл узор
В немой гордыне,
Как приговор
Святой пустыне.
В нём нет теней,
Хватает пятен,
Но средь огней
Он необъятен.
Ни сделать шаг,
Ни сбросить путы,
В твоих руках
Его минуты.

Я так тебя люблю,
Что в лютый, снежный час
Букет тебе куплю
И подарю сейчас.

Пускай метель поёт,
И замерла земля,
Цветов живой полёт
Достал я для тебя.

​Они хранят рассвет
И пламя лепестков,
Впитали солнца свет
С далёких берегов.

​Их нежный аромат
Прорезал зимний лёд,
Как будто дикий сад
В руках моих цветёт.

​Всё это лишь затем,
Чтоб в зелени очей
Забыть про холод стен
И сумрак долгих дней.

​Чтоб в отблеске зрачков
Увидеть вновь и вновь –
Сильнее холодов
Весна хранит любовь.

Ищу напрасно мнимое спасенье,
В потоке дней невзрачных и немых,
Сменяет вновь субботу воскресенье,
Молниеносно мне даёт под дых.

Горят огни холодным пёстрым светом,
Велит весёлым быть мне календарь,
А я стою с неправильным ответом,
Сдаю в архив ненужный инвентарь.

Там мишура и шарик новогодний,
Давно уж потускнел его узор,
Мне праздников дух больше не угодный,
Не производит он теперь фурор.

Милее мне гораздо рюмка водки,
Разбавленная кетчупом лапша,
Чем тосты, смех и блеск чужой обёртки,
Как ни крути, важнее мне душа.

Сбегаю потому от смеха улиц,
Но новогодний достаю фарфор,
Горят в духовке крылышки от куриц,
Висит на кухне новенький топор.


Acryl Brush & Elena K.

Мы никогда не встретимся в кафе,
Где пахнет свежим кофе и дождём.
В моей нелепой, призрачной строфе
Мы под одним зонтом с тобой идём.

​Но это лишь фантазии ожог,
Кривая тень на выцветшей стене.
Судьба не даст нам сделать тот шажок,
Что нас сближает в выдуманном сне.

​Той встречи нет в реестрах бытия,
Бог общих перекрёстков не чертил.
Ты – чья-то неизбежность, не моя,
А я – лишь пыль от высохших чернил.

Где гравитация не знает власти,
Я циркулем черчу свои миры,
Там купола из чистой, ясной страсти,
Мосты из света, арки из жары,

​В моих домах не хлопают дверями,
Там окна смотрят в завтрашний закат.
Между прозрачностью, за этажами
Течет ручьем лаванды аромат.

​Я не творю из камня и бетона,
Материал – надежды и мечты.
Там нет запрета, нет там и закона,
Помимо абсолютной красоты.

Ты меня выгоняешь к другой,
А я даже и не собирался,
Жил тобой, как мечтой голубой,
На других никогда не бросался.

Ты уверена, где-то толпа
Ждёт меня, подпирая витрины,
Только я, отойдя от компа,
Мчу к тебе и без всякой причины.

Адресов не имею чужих,
Не держу в рукаве варианты,
У меня нет богатств никаких,
Лишь с тобой мои дискриминанты.

Ты толкаешь меня за порог,
К аварийным, грохочущим лифтам,
Чтоб других получил под залог
И инструкцию меленьким шрифтом.

Я, конечно, пойду, но смешно,
Все дороги ведут к возвращенью,
У меня ведь других всё равно
Ни одной. К счастью иль к сожаленью.

Я собираю вечер по крупицам,
Где свет дрожит на краешке окна,
И мысль к тебе сумеет возвратиться,
Как к дому возвращается весна.

Мир тише там, где слышится дыханье,
Где паузы теплее громких слов,
И каждое случайное касанье
Похоже на признание без слов.

Пусть ночь хранит несказанные тайны,
Пусть время не торопит этот час,
Любовь приходит просто и случайно,
Не мы её находим, ищут нас.

Мне говорят, что я прекрасен в боли,
Что каждый вздох мой, будто край Земли,
Не по своей же я, поверьте, воле
С собою рядом вижу лишь нули.

Мне не нужны овации за шрамы,
И пьедестал из выжженных минут,
Я точно знаю, даже у упрямых
Есть миг, когда их всё-таки поймут.

И если боль во мне как знак отличья,
Пусть будет так, я спорить не берусь,
Но я мечтаю о простом, обычном –
О дне, где я – не рана, а я – пульс.


Наля Р., благодарю вас за идею.

Я просыпаюсь в серый гул,
Душа – как будто кто-то пнул,
Часы жуют безвкусный день,
А за окном густеет тень.

Мне каждый шаг – как вниз с перил,
Я воздух пью, но нету сил.
В груди – цемент, в глазах – туман,
И тишина – мой атаман.

Тоски моей смещён прицел,
И бьёт туда, где я был цел,
Оставив скол и чёрный след,
Как будто смысла больше нет.

Я не кричу – во рту зола,
Надежда выжжена дотла.
И если свет ещё живёт,
Меня он не убережёт.

За две недели до конца,
Год смотрит пристально и строго,
В карманах боль и два рубца,
И недосказанного много.

Он уходя, не любит счёт,
Лишь молча складывает даты,
Кто не вернулся – пусть идёт,
Поставит новые заплаты.

Дни пахнут пылью суеты,
Остывшим чаем и тревогой,
А планы, бывшие мечты,
Смирились с дальнею дорогой.

Но в этом сжатом декабре,
Где ночь длиннее оправданий,
Есть шанс оставить на заре
Хоть тень прощений и признаний.

За две недели до конца,
Мы вдруг становимся честнее.
Год не изменит суть лица,
Он лишь покажет, кто смелее.

Сутулость сердца – мой недуг,
Её врачи мне не исправят,
Я совершенно близорук,
Когда в ответ молчат и ранят.

Оно сгибается крючком
От недосказанности взглядов,
И бьётся сдавленным толчком
Там, где тепла уже не надо.

И если вдруг оно замрёт
От искривления пространства,
Пусть сердце просто отдохнёт
От человеческого хамства.

В гостях у стоматолога
Я вижу только свет
Надежды, что не дорого
И хватит мне монет.

Халат почти торжественный,
Как занавес в кино,
И страх, такой естественный,
Со мною заодно.

Жужжит судьба машинкою,
Сверлит мои дела,
Душа свербит пружинкою
И в пятки вдруг ушла.

Я в кресле так сознательно
Держу себя в руках,
Слюна непривлекательно
Засохла на губах.

Всё это изнурительно,
А мне пора домой.
И я кричу пронзительно:
«Ну, сжальтесь надо мной!»