Стихи на Всемирный День поэзии

В моей душе горят слова,
их дым — отрава,
сливаясь силой волшебства,
твердея в сплавах.

Как алхимический сосуд
непрочно тело.
Ну, что ж, стихи меня сожгут.
Я так хотела.

Такое аутодафе
неотвратимо,
оно внутри, оно во мне,
оно незримо.

Но, если пламя погасить,
залить. Поверьте,
я буду Господа просить
о близкой смерти

Я б хотела иметь талант,
чтобы жил во мне ангел белый.
Получить от вселенной грант
я б хотела.

И такие писать стихи,
чтоб и душу прожгли, и тело,
за чужие страдать грехи
я б хотела.

Богоизбранность тяжела,
я вживую бы в ней сгорела
и пройти этот путь смогла.
Я б хотела.

Сплетни прилипают,
как пиявки к душам,
злобу разжигают,
добродетель душат.

Травят непокорных
ядами своими.
Там, у речки Черной
Пушкин дрался с ними.

Выстрел. Кровь пылала
ярко-алым кругом.
Муза прилетала
попрощаться с другом.

Как она страдала –
поседели косы,
на стихи роняла
солнечные слезы.

Знала, светлый гений,
что прожил немного –
из других селений,
из других чертогов.

Оставшись в комнате одна,
достав стихов своих тетради,
листаю, любопытства ради,
свои былые письмена.

И вот, почти не узнаю
себя меж этих старых строчек,
по-детски крупный круглый почерк
вновь память трогает мою.

Как ясно вижу в первый раз
все и натяжки, и ошибки,
со снисходительной улыбкой
читаю прошлое сейчас.

Навряд ли я любить могла,
так, как тогда о том писала,
конечно, Блоку подражала
и рифмы Пушкина брала.

Но все ж стихи забытых лет
волнуют душу, как ни странно,
и знаю, поздно или рано
меня поймет любой поэт.

Набитый автобус, толкучка и ропот,
я еду домой после трудного дня,
и вдруг настигает волнующий шёпот,
он властно зовёт, проникая в меня.

И сразу сливаются вещи и лица.
и вижу, и слышу я только одно:
то рифму, что рядом незримо таится,
то слово, что мне написать суждено.

И, как нуль-пространством охваченный атом,
Вхожу в иновремя свободно, легко.
Моя оболочка как будто бы рядом,
Но чувствую я, что она далеко.

Тот мир по иным существует законам,
трёхмерность пространства ему не нужна.
Себя ощущаю его эмбрионом,
рождая стихи, я рождаюсь сама.

Мне так хорошо в этом мире непрочном,
стою одиноко, вокруг – пустота.
И вновь возникает за строчкою строчка.
Набитый автобус, галдёж, суета…

Стихи, как чудо всем принадлежат,
для всех готовы радостно раскрыться,
с любой душой нерасторжимо слиться,
эмоций вызвав яркий звездопад.

Поэт их из души своей исторг,
себя в творца преобразив на время.
Он видит в жизни, как в большой поэме
и боль, и смех, и слезы, и восторг.

На Руси поэт на костре стоит
и всю жизнь свою он живьём горит,
поддаёт же жар племя бесово,
что рождается в царстве кесаря.

И за те слова, что слетают с уст,
на венец ему есть терновый куст.
Голос дан певцу, чтоб не смел молчать,
его губит Власть, любит Божья Рать.

Но приходит он на короткий срок,
не своей судьбой дорожит пророк,
ведь его слова в душах мечутся,
распинаются за Отечество.

Вновь погиб поэт, уничтожили,
распахнулась дверь в Царство Божие.

И прежде стихи писали талантливые поэты,
скользили лучи по книгам и падали в зеркала,
и им поверяла Муза волнующие секреты,
она их, конечно, знала и по именам звала.

Тихонечко пели перья, лучились в молчанье лица,
и птицею вдохновенье влетало в обитель к ним,
и изредка шелестели исписанные страницы –
вот так и рождалось Чудо, которое мы храним.

Прерву свои занятья,
пора ложиться спать,
зовёт меня в объятья
уютная кровать.

Ночник так беззаботно
струит холодный свет.
Тоскливо, ведь сегодня
тебя, со мною, нет.

Стихов листаю старый,
видавший виды том,
любви чужой пожары
горят и нынче в нём.

Раскрыла вечность бездну,
та плоть давно мертва
Любовники исчезли
остались лишь слова

И стансы, и сонеты -
к ним сердце приготовь.
Великие поэты,
бессмертная любовь.

А ты совсем не изменилась,
все так же мудр твой юный взгляд.
А я скучала, ты мне снилась,
как много лет тому назад.

Ночь смотрит пристально из окон
невыразимо хороша.
Мне без тебя так одиноко,
как будто умерла душа.

Но ты пришла, и я узнала
твои забытые черты,
и распахнулась дверь портала
в мир бесконечной красоты.

И те слова, что близко жили,
иль были очень далеки
чудесным образом сложились
в мои последние стихи.

Мой путь усыпан розами. Не жду,
иду по ним я голыми ногами,
душа их отражает красоту,
а ноги в кровь исколоты шипами.

Как много красных роз передо мной,
но с выбранной дороги не сверну я,
поэт всегда испытывает боль
и вряд ли долю выберет другую.

Из жизни можно выбросить цветы
и слиться добровольно с серой массой.
Не будет роз, не будет красоты,
не будет крови, пролитой напрасно.

Мой друг, себе не стоит изменять,
не нужно путать наши судьбы-роли,
ведь я смогла давно уже понять –
стихи всегда рождаются из боли.

Жизнь – слишком дорогой товар,
к тому ж ещё несовершенный.
И для чего мне странный дар,
что вдруг достался от вселенной?

Быть непохожей на других
я так давно уже устала,
ведь девы-Музы древний лик
ещё ребёнком увидала.

Очерчен, замкнут кем мой круг,
быть может, только в наказанье
мои стихи – ненужный звук
на звёздном рынке мирозданья?

Ты к нам попал так ненадолго –
на краткий миг,
миров неведомым осколком
был твой язык.

Искрились, преломлялись звуки
в твоих устах,
и стройно замыкались в круге -
в твоих стихах.

Твои обители бесплотны,
и их не счесть,
ты стал крылатым и свободным
и ты был здесь.

Родятся сотни поколений,
пройдут года,
но будут жить твои творенья
всегда, всегда.

От стихов мое сердце сгорит.
Вы не думайте, это отрада,
значит, небо со мной говорит,
ведь правда?

Посвященным нельзя унывать,
ведь страдание — тоже награда,
то коснулась души благодать,
ведь правда?

От распятых какой же вам прок,
каждый ищет свое Эльдорадо.
Слишком много на свете Голгоф,
ведь правда?

- Для чего ты пишешь стихи?
- Мне хотелось бы стать поэтом.
- А зачем тебе быть поэтом?
- Я хочу сочинять стихи.
- Если можешь еще, беги,
есть пути, где так мало света.
Лучше мир понимать, как все,
чем чужие гасить грехи.
- Но во мне же звучат слова,
я хочу подарить их людям.
Все равно ощущаю боль,
так зачем же ее скрывать?
- Но они-то, безумец, все
предадут тебя и осудят,
лишь потом, когда ты умрешь
захотят твой порыв принять.
Не исчезнет с планеты зло,
как напрасны твои старанья,
изменить невозможно мир,
можно только его познать.
Слишком близко увидишь ты
неоправданные страданья.
Приготовься, теперь себя
сам позволишь ты распинать.
Был ли счастлив когда поэт?
Не припомниться мне такого.
Ты погубишь себя, пойми,
своей слабой душой горя.
- Ну, а, если вдруг я смогу
души вечным оплавить словом,
то тогда я не просто жил
а творил на Земле не зря.

Капризна порой, как ребёнок,
с улыбкой своей неземной,
ты носишь резную корону
и плащ с золочёной каймой,
летаешь на крылышках белых,
волнуешь своей красотой.
Спасибо, ведь ты захотела
побыть этот вечер со мной.
Прошу, поиграй мне на лире,
и музыкой душу встревожь,
покой в окружающем мире
стихами опять уничтожь.

Ты с крыльями, будто птица,
чья тайна на дне ларца,
прекрасная ангелица,
с кудрями вокруг лица,
в одеждах слепяще-белых,
в венце из лучистых страз.
Ах, как бы я знать хотела
о чём ты поёшь сейчас.
Я вижу на тонкой шее,
там, где жемчуга цвели,
кровавой полоской рдеет
пугающий след петли.
Такие следы навечно,
они и в раю свежи.
Я в храме поставлю свечку
тебе на помин души.

Судьбу испытывать желая,
Вы черный вытянули фант,
ведь Вам посланником из рая
большой дарован был талант.

Всегда был Ваш прекрасен облик,
потомок голубых кровей,
и чудится короны отблеск
на пышном кружеве кудрей.

С Любовью Вы венчались в храме,
и слушали колокола,
но всюду тень Прекрасной Дамы
за Вами следовать смогла.

Вы уходили с ней в аллеи,
во тьму, в метели, в чудеса.
Костры из нежности горели,
сны уносились в небеса.

Вы зрели вечности порталы,
нездешний нежилой чертог
и, создавая идеалы,
звенел Ваш стихотворный слог.

Вы долго уходить не смели,
но слабла, ослабла с плотью связь,
и та, которую воспели
вас наконец-то дождалась.

Стихи, как чудо всем принадлежат,
для всех готовы радостно раскрыться,
с любой душой нерасторжимо слиться,
эмоций вызвав яркий звездопад.

Поэт их из души своей исторг,
себя в творца преобразив на время.
Он видит в жизни, как в большой поэме
и боль, и смех, и слезы, и восторг.

Муза
Возникла и сожгла меня глазами,
что ярче трав,
затянутая в платье с кружевами
на рукавах.

И тотчас мир души моей открылся,
как темный сейф.
И в свете ламп слегка засеребрился
твой длинный шлейф.

Я помню все — призыв, прикосновение
твоей руки,
насыщенные ядом вдохновения
твои духи,

как тень твоя застыла у порога
почти на час,
свою мольбу побыть еще немного,
и твой отказ.