Светлый праздник – Пасха!
Чудеса кругом:
Радужная сказка
Озаряет дом!

Как блестят красиво
Яйца, куличи…
Бабушка их живо
Вынет из печи.

Чудо-Воскресенье
И равно под стать
Заново рожденье…
Мир и Благодать!

В войну я, милок, был совсем не герой,
Но всё же имел две медали.
Когда возвращался с баталий домой,
Шевроны на плоти блистали.

Сражался, как все, но не шёл на рожон,
Пред пулей не гнул, вроде, спину.
Но мой командир был обычно взбешён,
Коль к ссоре не видел причины.

Теперь, вот, не надо уже воевать,
Но нет что-то места надежде…
Наверно не так и живу я опять,
Не то говорю, как и прежде.

Я воюю не во сне,
Я сгораю на войне.
На одной, то на другой,
Хочешь - плачь, а хочешь вой!

Те иль эти, те опять.
Им ведь нечего терять.
Стычка сёл и городов,
Брань династий и родов.

Посмотрю, везде она –
Сатанинская война.
Ссоры взбешенных людей,
Трёп религий и идей.

Сцепка хворых и врачей,
Треск призывов и речей.
Схватка юных, пожилых,
Бой весёлых, грустных, злых.

Власть, как бич своих людей,
А родители – детей.
На экране всюду врут.
Кто хитрее, тот и крут.

Воры милость подают,
Об Иисусе вопиют.
Жизнь моя горит в огне,
Я на дьявольской войне.

На негласной той войне
Я сгораю не во сне.

Эскулапу дали в лапу,
В лапу дали эскулапу.
Отказаться он не мог,
Слишком жирный был кусок.

Эскулапу дали в лапу,
В лапу дали эскулапу.
Стал он тут изрядно милым,
Захотелось дать и в рыло!

Однажды старый кот Петро почувствовал хворобу.
Недолго думая, замену он себе нашел,
Приблудного кота, с какой-то там трущобы,
И со спокойной совестью на пенсию ушел.

Хозяева довольны, нет печали!
Готов он все им сделать, чтоб место сохранить, потом
Он может вовремя прильнуть к ногам, вильнуть хвостом.
Его ведь милым Мурзиком и раньше величали.

Насчет того, чтоб мышь поймать, конечно, это сложно,
Хоть во дворе и числится начальником-котом.
Но чтоб престиж не подорвать, там понемногу тоже
Он стал помахивать своим большим хвостом.

Давно его работа эта страсть, как привлекала.
На ней он свой волшебный дар вовсю излить готов:
Свободно превращаться то в собачку, то в шакала,
То быть простым котом среди простых котов.

Мне кажется, мораль сия понятна вам немножко.
Тут даже круглый идиот не сможет не понять.
Уж больно этот милый кот похож на … кошку!

Сижу у окна я неистовый.
Вискарь… На губах никотин.
Десятый денёчек, воистину,
Идёт у меня карантин.

Дежурство проходит по графику:
Вон вижу, что выглянул вдруг
Сосед мой, замотанный шарфиком…
Но, вот без перчаток, говнюк!

Бабули уселись на лавочку.
Судачат, глаголами жгут.
Увидел идущую парочку…
Без масок, мерзавцы, идут!

А тут ещё пара бухариков
Разлили какой-то бурды.
И вирус им, блин, до фонарика,
Ковид им до энтой звезды.

- Вы что тут мне все - издеваетесь?
В ответ и ни Мэ, и ни Бэ.
- Вы, свиньи, на штраф нарываетесь?!
Достали, звоню в ФСБ!

Цыганка нагадала мне, что стану вдруг счастливым,
Как только доживу я до солидных чинных лет.
Вот подошёл заветный срок и, став заметно сивым,
Болезней приобрёл букет, а счастья чё-то нет!

- Ты что наговорила мне, пройдоха чёрной масти?
Что буду вот богатеньким, объезжу белый свет…
Червонец заграбастала, наобещала счастья
И смылась, окаянная, а счастья нет и нет!

И, жизнь ведя беспутную, томлюсь я ожиданьем.
А тут вдруг мысль нелепая, что здесь простой ответ:
- Наверное, мне послано второе испытанье…
И не старею, видимо, поскольку счастья нет!

Зовут меня Рибофлавин,
Условный код – Е-101.
Со мною вместе на поток
Собратья – токсиканты.
Водичкой нас разбавят впрок,
Добавят консервантов,
И вот у нас годичный срок.
Нектара мы мутанты…
А в магазине – НАТУРАЛЬНЫЙ СОК!

В кромешной гуще проводов,
Где правит разум цифр проворно,
Сплошная сеть, придя на зов,
Найдёт что нужно нам, покорно.

Ей всё едино: добрый, злой;
Банально, грубо или классно,
Не ясен ей восторг людской, –
Она лишь инструмент бесстрастный.

Не бьётся сердце, нет души,
Лишь схемы, коды, – словно нити…
Но в той таинственной глуши
Лежат ключи, где тьма событий

Кишат. То океан живой,
Но из гигантской «паутины»…
И мы спешим, чтоб нас с тобой
Накрыла злачная пучина!

Хоть верьте, друзья, хоть не верьте, но случай
Поведать один непременно я должен.
Его мне намедни жена рассказала.

А было всё так: прихворнула недавно
Моя ненаглядная, будь то неладно.
Пришлось ей к врачу записаться. Однако
Решила к куме заглянуть по дороге,
Чтоб старые тряпки отдать ей на ветошь.
Сложила в пакет да пошла, горемыка,
А дома куму, как назло, не застала.
Пришлось ей идти с тем пакетом в больницу.

Но это лишь присказка, слушайте дальше…
И что на неё накатило, не знаю.
Как видно, больным быть не очень уж в радость.
Ну, может быть, ждать в коридоре устала,
Пятиминутка пока завершится.
У наших врачей она длится по часу,
Иль более, то эскулапам виднее.
Пакет тот с собой к терапевту схватила
Не думая, блин, о последствиях даже.
Уселась на стульчик и ждёт терпеливо,
Пока добрый врач все бумажки отпишет.
Несчастный пакет тот у ног прислонила,
Ну, чтоб не мешался, кулёк окаянный.

И вот наступил тот момент долгожданный.
«На что у Вас жалобы и всё такое?..»



Жена приготовилась было к ответу,
Как чувствует вдруг, что пакет колыхнулся.
Она испугалась сначала, но вскоре
Всё поняла, блин, куда дует ветер.
Конечно, не жалко ей было пакета
С вонючими тряпками. Стыдно ей стало,
Что этот пакет уважаемый доктор
Домой принесёт, ну и что там увидит?
И как ей глядеть в глаза людям, скажите?
И как ей в больнице потом появляться?

Пакет, тем не менее, ожил вторично,
Да мало того, он уж стал удаляться.
Жена приложила тут силу и ловкость,
Чтоб малость сдержать свои сраные тряпки.
Сто раз пожалела, что не было мяса
Тогда у неё. А ведь разом хотела
На рынок сходить, да деньжат позабыла.
А лучше уж сало … Кто сало не любит?
Душистое, нежное... Ладно, отвлёкся…

Пакет тот, бесовский, пополз не на шутку,
Уж скоро окажется в докторской зоне …
«Давленье не в норме…» - тем временем слышит.
Какое там, блин, уж давленье в натуре,
Когда тут вопрос, от стыда не сгореть бы!
Ещё тут сильнее пакет уцепила
И видит, что врач не поймёт, в чем же дело?
Обычно пакеты отходят спокойно,
А этот прилип к полу, словно липучка.
«Ну что же, больничный Вам, видимо, нужен?» -
Спросила тут доктор фальцетом и с дрожью.
Жена, как мишень, замерла неподвижно,
.
Ты плюнь на неё, не моргнёт даже глазом.

А гадкий пакет устремляется дальше,
Уж скоро из виду его потеряет…
Ещё два мгновенья и, кажется, вечность
Утратит всю ценность и смысл во вселенной…
Но, видно, Господь пожалел мою кралю,
Схватила пакет свой жена - бедолага
И понеслась по больнице галопом,
Забыла, что вроде бы, как и давленье…

С тех пор, не поверите, гипертония
Её уж не мучает, как было прежде,
Лишь только ночами вот может проснуться
В холодном поту и спросить: «Где пакет мой?»
И снова забыться в прекрасной дремоте.

С тех пор и меня мысль неистово гложет,
Всё думаю, а не сходить ли в больницу
Болячку свою показать эскулапу,
Уж извините, пупочную грыжу …
Тем паче проблем я с пакетом не вижу.

***
Жена третий день барабанит мне в дверь,
Но я непреклонен, я умный теперь.
Локдаун велели ввести по стране,
Поэтому дверь не открою жене.
***
С магазина днём прекрасным
С мужем мы пришли домой.
Маску снял, мой сокол ясный,
Оказался муж не мой.
***
«Абсурд работать на дому,
Семья не очень рада». -
Сказал мне втайне одному
Патологоанатом.
***
Накинем мы ковиду крепко вожжи,
Нам от ковидЛа рано помирать!..
Куплю намедни сахар, также дрожжи,
Вакцину буду я изобретать.

Мне сказали: «Зря я пью,
Понижается Ай Кью».
Я сказал: «Затем и пью,
Чтоб не доставал Ай Кью!»

Говорят, что из песни слова не выкинуть.
Пожалуй, к нашему гимну это не относится.

Лучше быть хорошим вором, чем плохим врачом.

Цыганка нагадала, что счастье наступит к старости. С тех пор не старею.

Если бы я был алкоголиком, то мог бы себе позволить не пить.

Наши люди делятся на «что», «што», «чё» и «шо». Правда, попадаются и «чаво».

Муж в деле – жена в теле.

Душа русского человека трудится «и день и ночь», но вот тело не выдерживает.

Если почувствовал, что на тебе поставили точку, попробуй к этой точке пристроить ещё две.

Осень. Пожелтели листья. Стало прохладнее. Фармацевты
повеселели.

Последнее слово всегда за дураком. Умный уходит вовремя.

Есть люди, которые любят всё время что-то предсказывать, и у них почти никогда ничего не сходится. Им цены нет.

- А не прошелся бы ты пешочком до столицы Непала!

Снится сон мне – умер я
И вокруг мои друзья.
Вот любимец дам – Абрам
Весь в помаде, просто срам.
Справа грустный Аверьян,
Уж с утра мертвецки пьян.
С ним шальная Аграфена
Приползла, какого хрена?
Рядом идиотка Ада,
Вид – как будто всему рада!
Вот мордоворот Гаврила –
Не то конь, не то горилла.
Бог мой! Даже тут Геннадий,
Вечно, блин, ширинка сзади.
А какого здесь Эраст?..
Вот припёрся – педераст!
Подошла милашка Марта,
На неё играли в карты.
Тут и склочница Варвара,
Значит, скоро будет свара.
Параноик Филарет,
Как обычно, гонит бред.
А смазливая Алиса
Смотрит на меня, как крыса.
Я лежу – в душе отрада,
Всё же мудрый я чувак!
Про меня теперь ведь надо
Хорошо или никак!

Возьми, Поэт, перо иль карандаш
И отправляйся за своей судьбой.
А как найдёшь, то людям всю отдашь,
Ведь нелегко ей быть всегда с тобой.

Затем, Поэт, ты выслушай навет,
Гордись и тем, что осужден толпой.
И равнодушья не страшись, Поэт,
Замкнись опять наедине с собой.

Ведь вся судьба и жизнь в твоих стихах,
Другое дело хватит ли той воли,
Мир познавать, преодолевая страх,
А жизнь любить, превозмогая боли!

И всё-таки моя убогая настольная лампочка
Мне несравнимо ближе, милее и роднее,
Чем миллионы звёзд, что сияют во вселенной и для меня недосягаемы.
Этот ленивый и молчаливый огонёк передо мной, скупой и обнажённый,
Светит тепло и скромно, как улыбка друга,
Вливает в мою комнату пьянящий уют и спокойствие.
Этот задумчивый лаконичный свет для меня больше, чем вся галактика. Это и есть моя Вселенная, простая и тёплая.
И в нашем мирке, стремящемся к хаосу, ты стабильность, опора, свет моих мыслей и слов –
Моя родная и дряхлая настольная лампочка.

Она вошла, окутанная шелком ночи, словно звезда, ненароком упавшая на землю. В ее глазах плясали отблески далеких миров, а улыбка была обещанием неизвестного. Шаги её звучали мелодией уверенности, а каждый жест – рассказом о пройденных дорогах. В ней как бы жила мудрость веков, высеченная на камне души, и одновременно – чистота первого снега.
В её движениях одновременно уживались и неудержимая буря, сметающая все на своем пути, и тихий ручей, дарующий живительную влагу иссохшей земле. В ней горело пламя страсти, способное испепелить, но в то же время таился источник нежности, исцеляющий душевные раны.
Она была подобна танцу стихий, где хаос и порядок переплетались в завораживающем ритме; воплощением контраста, гармонией противоположностей, сплетенных в единое целое. Она несла в себе свет, способный осветить самые темные уголки моего сердца, и силу, достаточную, чтобы перевернуть мой мир.
Она – это Симфония противоречий, танец силы и нежности – вечный источник Вдохновения и Любви!

У меня растут года,
будет и семнадцать…
Владимир Маяковский

У меня растут года,
вот уж и семнадцать.
Кем же быть мне, вот беда!?
Чем заниматься?

Метят сейчас многие
в нанотехнологии.
Работать в нано мировО!
Ведь это словно колдовство:
будем ставить опыты — я
и нанороботы.

Наномеханизмы
станем мы вживлять,
чтобы организмы
наши исцелять.

А вот мой сосед Миронов,
оператор дронов,
Пультом управляет, —
просто впечатляет!

Оператор – благодать,
но хакер мозга – лучше.
Хакером хотел бы стать,
пусть меня научат!

Интерфейс и сканер в руки –
работа другая:
голову беру на поруки,
мысли стругая.

Но, так же, между прочим,
хочу я быть рабочим.
Встаю, иду, гудок зовёт,
и прихожу я на завод.
Трудов — край непочатый,
я спец 3D-печати.

От обуви до лайнера –
создам любой предмет.
Ведь принтеру-дизайнеру
пределов нет!

Мысли переворошив,
мотаю на ус:
мечтать не вредно для души,
поступить бы в ВУЗ!

В этом мире так многое странно,
И в груди жжёт то Адово пекло,
И покрыто всё чёрным туманом –
Зги не видно, и солнце поблекло.
Только руки по-прежнему сильно
Держат меч боевой наготове…
Ну а кровь, что прольётся, – обильна…
Вдаль гляжу и мечтаю о воле.

Небо синее плещется морем,
И летают свободные птицы.
Пробежаться хочу на просторе,
И тобою вновь вдоволь напиться.
И детишек творить не бояться,
Наслаждаясь любовью запоем.
А душа хочет только смеяться,
Позабыв всё, укрыться покоем.

Блаженным сном покрыто кладбище ночное,
Где тени зыбкие играют в темноте,
Там, где цветы могильные живут в покое,
И лунный диск, как кистью, - маслом на холсте.

А сквозь листву ночную ветерок колдует,
И трепетных ветвей спокойствие несёт.
Шуршит негромко, словно голубок воркует,
И будто тайну гробовую бережёт.

И только птицы вольные – певцы ночные,
Сквозь мрак могил выводят трели втихаря.
Они, порой, звучат, как будто позывные
Ребят, что упокоила своя земля.

Зимой суровой или душным летним зноем
Хранит молчание надгробий череда,
Трепещут флаги в темноте сплочённым строем,
Гранитом светятся утраты НАВСЕГДА!

(песенка)
Смех подружек, гостей незваных,
Книги, кофе и ночи без сна.
В мире страсти и встреч желанных
Студенческий век, как весна.

Клятвы, пафос и миг надежды,
Лёгкий трепет и прелесть мечты.
В мире страсти и взглядов нежных,
Студенческий век — я и ты.

Время романтики – уд или неуд,
Шпоры. А с преподом наедине
Руки с зачёткой противно потеют…
Истина, знаем мы, только в вине.

Гул общаги и рокот в брюхе,
Ну, а в карманах – пшик, порожняк.
В мире страсти и голодухи
Студенческий век – «Я голяк!»

Ух, дожили – ныне стипуха,
Зелье, гитара – шумный плезир.
В мире страсти юного духа
Студенческий век – славный пир!

Время романтики – «хвост»-пересдача,
Лабы* и «джунгли»**, халтура, курсач.
Горе-студенту не светит удача,
Если мы знаем, что препод – «палач»!

В пору проказ и дел сердечных,
Вирши, музон… И всё допоздна.
В мире страсти и дней беспечных –
Студенческий век, как весна!
* Лаб – лабораторная работа.
** «Джунгли» - неподдающийся предмет.

(грустная песенка)
Пьянство – это от бедности.
От бедности, также от праздности.
Спасибо Вашей Светлости,
Спасибо нашей гадости.

Нет ни работы, ни курева,
Лишь наскрести бы на водочку.
Боже хранит от дурева,
От дурева, но не от соточки.

Может так надо Всевышнему,
А может, не знаю, кому ещё,
Чтоб не хотелось лишнего,
А также и думать о будущем.

Ну, где ж ты моё то ругательство,
Чтоб уж сказать, да откинуться…
Слушай, Ваше Сиятельство,
А всё-таки надо подвинуться!

Пьянство – это от гордости,
От гордости и безнадёжности.
Спасибо Вашей подлости,
Спасибо нашей твёрдости.

А мы тут всё наше количество
Перегоняем в качество.
Спасибо всем Вашим Величествам,
Спасибо за ваши @удачества!

И вот им явилось знамение:
Вдруг вспыхнула в небе звезда.
Узрели волхвы в том явлении
Рожденье Иисуса Христа.
Собрали дары в знак признания,
Отправились Бога искать,
Чтоб верой, побив расстояние,
Спасителю славу воздать!

В царстве чудес там, где шепчутся кроны деревьев,
В сумраке тени играют во властной тиши,
Лунные блёстки танцуют в листве еле-еле,
Там суд Гармонии правит в безлюдной глуши.

Магия чащ, буреломов, дубрав, чернолесья,
Древнего ельника с тайнами прошлых веков,
Шелест листвы – навевают на вольные песни,
Будят к созданию смелых, безумных стихов.

Пыл ароматов густых будоражит рассудок,
Лёгкие вздохи любви издаёт ветерок…
Шорох зверюшек внезапный, а нюх у них чуток!..
Тьма накрывает великий, прекрасный чертог.

Чудо приюта от рода людского таится,
Нет здесь ни фальши, ни алчности, злости, интриг…
В этих объятьях охота на миг заблудиться,
И в глухомани узнать себя так же на миг.

Иду я по жизни с песнями,
Лишь вырвется старческий возглас:
«Одним поднимают пенсию,
Другим пенсионный возраст!».

Лист в кипяточке танцует в ненастье,
Каждый глоток — вдохновение,
В эти минуты вселенское счастье
Я обрету на мгновение.

В эти минуты уют и блаженство,
Сладостный миг созерцания.
В чаше моей, знать, само совершенство –
Связь бытия и сознания…

Тёмный, не горький, но терпкий и крепкий.
Мудрость времён и родов храня,
Чай – есть искусство и магия предков,
Лёгкий покой и гармония!

Краски смешиваются в объятиях,
Свет и тени танцуют в ритме.
В этой вселенной краски жаждут
Витать в бесконечной цветовой палитре.

В этой вселенной мгновения вечность,
Вихрь эмоций, свежесть зачатья.
Каждый мазок судьбы предтеча,
А холст наполняется силою страсти.

Солнце рисует огнями закаты,
Свод небесный – красок безумство.
Ветер ластится к травам мяты,
ЧертИт, демонстрируя пылкие чувства.

Всё одержимо в застывшем движении:
Мир с величьем своим, грехами…
Просто-напросто – свет и тени,
И мир оживает под их руками!

Всё будет хорошо - добро и мир вернутся,
Жизнь - удивительно покладистая дама.
Лучи рассвета к нам опять ворвутся,
А из конфликтов будут чаще мелодрамы.

Вернутся в дом покой, гармония и блага,
Тревоги, страхи прекратят пытать ночами.
К своим былым мечтам мы шаг за шагом
Вернёмся, вместе с животворными лучами!

Цикличен мир: упадок, кризис, возрожденье,
Затем опять наступят времена покоя.
Вернётся всё, поверь, за исключеньем
Сынов, что смертный час нашли на поле боя.

(грустная шутка)
Когда-то жгучим был брюнетом,
Сегодня лысенький дедок,
Довольно милый старичок,
Хотя и, говорят, с приветом!

Но я не верю, ложь всё это!
Среди известных нам Тузов,
Ну, может, чуть без тормозов,
И, может, с бзиком малость где-то.

Ну, без царя в башке немного,
Ну, было – шмякали дитя,
Но столько лет прошло спустя!..
И не убитый, всё же, богом!?

Поскольку жизнь ключом утюжит,
Он руку невидимкам жмёт,
То есть – приветствия всем шлёт,
А это значит: всем он нужен!

Познав науку правовую,
В стране устроил шапито.
А одолев эффект плато,
Приветствовал напропалую.

На всякий случай, если что,
О Байдене я Джо толкую.

(грустная шутка)
В сладости грёз, сквозь венозные реки
Сахарный демон влечёт за собою.
Дьявол коварный игриво, с насмешкой,
Нагло резвится со мной, искушая.

Волны объятий несут наслажденье,
Словно любовница шепчет, пленяя.
Плод мой запретный упорно прельщает,
Но эта сласть – Сатаны угощенье!..

Сутки за сутками, дни умирают,
Тянется пресная жизнь в бледном цвете.
Демон слащавый на время смирился,
Что ж тут дивиться? Сижу на диете!

Знаю, что кошки ложатся, друзья,
Обычно к больной стороне.
То-то, смотрю я, что Мурка моя
Всё лезет на голову мне.

По топи торфяной
Вторые сутки жмём.
Высотку надо взять –
- Возьмём!

- Смотри-ка, в тот проём
Пробрался Водяной.
А ты солдат пройдёшь?
- Пройдём!

- Ложись, снаряд летит!
Вон, рядом просвистел.
Осколок не достал?
- Задел…

- А ну-ка, воин, встать!
И ближнего поднял!
Ты понял, твою мать?!..
- ПонЯл.

- Ну вот, подуй в кулак,
Прижми плечо. Пройдёт.
Ну как ты там, ничо?
- Сойдёт…

По топи торфяной
Вторые сутки жмём.
Высотку надо взять –
- ВОЗЬМЁМ!

Когда в деньки прекрасные
Мой брат придёт с войны…
Лилит Мазикина
***
Однажды в дни ручьистые
Я закричу неистово,
Ведь в утро то лучистое
Мой брат придёт с войны!

И будет много пения,
И вопль, и отчуждение.
И чьи-то выражения…
Ведь брат придёт с войны!

И выставим портреты мы,
Риторику победную.
И подойдут с букетами…
Ведь брат придёт с войны!

И вот в деньки прекрасные
Победу будем праздновать!
А мамочка бесстрастная,
И ленты черно-красные…

Сынок «пришёл» с войны…

Город лёгких дождей и надежд, сладких грёз, вдохновенья,
Воплощён из мечты под эгидой божественных муз.
Город нежности, страсти и слёз – колдовское творенье, Воздвигался Петром – пробудить закоснелую Русь.

И в снискавшем почтенье в веках, с благородным обличьем,
Моё сердце блуждает среди площадей и дворцов.
Город дивных ночей, классицизма, земного величья,
Город славных поэтов, бесценных музеев, мостов.

Твой сырой Невский взгляд излучает свои откровенья,
Отражает анналы событий и дат над Невой.
Город трудной судьбы, где встречаются с веком мгновенья,
Город вечной любви, город славы, страданий – родной!

Ливерпульский вольный ветер, юность без границ,
Бой гитары старенькой, а молодость хиппует.
Струн блаженство, пьяный вечер, всполохи зарниц,
И аккорды "Yesterday" малюют.

Пацаны, в клешах машистых, о любви поют
В ритме дней беспечных тех, не чая о грядущем.
Тихим отблеском девчонки создают уют,
Платят страстью за «Michelle» поющим.

Сонм волнующих мелодий их уносит в даль,
Где, казалось, нет преград и клёвая житуха.
- Будет шанс, ещё увидим Ливерпуль, Версаль,
А пока всё «Let it Be», братуха.

Блики лунные трепещут под медляк битлов,
«Girl», «Hey Jude» и «All My Loving» голову дурманят.
В каждом слове и аккорде юная любовь,
И нельзя купить её за money!

Не тот мужчина, кто с щетиною стальной,
Не тот, конечно, кто прикид шикарный носит,
А тот, кто в трудный час друзей не бросит,
И с кем надёжно, как за каменной стеной!
2019г.

***
В стране олигархов, воров и ракет,
Права человека слиняли в декрет.
А людям оставили главное право:
Свободно, без спроса, уйти на тот свет!

Посиди немного, мамочка со мной,
Побрани нестрого, ещё лучше спой.
Спой-ка мне ту песню, помнишь, про сверчка?
Повихри мне чёлку… Где ж твоя рука?

Ну, а если хочешь, просто помолчим,
Поглядим на звёзды, на огонь в печи.
За окном дорога брезжит, вдаль маня…
Посиди немного, обними меня.

Я уткнусь, как раньше, в милую мне шаль,
Пусть бушует ветер, мне ничуть не жаль…
А быть может, хочешь, чаю заварю?
Посиди, родная, я тебя молю!..

Я хочу упрятать в прядь твоих волос
Свой поток незримых одиноких слёз.
Вот и ночь уж скоро будет угасать,
Я ж ещё хотел ведь о любви сказать!..

И ещё желал я у тебя спросить:
Не могла ли нынче ты меня простить?..
………………………………………………………………….
Не видна дорога, нет огня в печи,
Лишь бушует ветер за окном в ночи.

Запотевшую в лоне блондиночку,
Окроплённую божьей росой,
Всю играющую бирюзой,
Я в томлении, но с уважением,
Извлекаю из морозильничка,
Не так просто, а в твой день рождения.
Упиваясь холодной красой,
Вспоминаю я химии гения,
Радость жизни создав со слезой.

Тяжесть цензуры обузой лежит,
Властный надзор – удушающий саван.
Наши слова среди пушек и лжи
Напрочь лишаются всякого права.

Наши слова для преступности зло,
Наши памфлеты им – в гузне занозы.
Мы не даём чересчур красть бабло,
Их беспределу мы тоже угроза.

Клич голосов, как симфония в шторм,
Глушится ветром тотальной цензуры.
Но под жестокостью бешеных волн,
Мы продолжаем писать партитуры!

Я упрячу печаль под опавшие жёлтые листья,
Боль свою затаю за белесый промозглый туман.
Утро чертит ландшафт чудотворной незримою кистью,
Но куда ж мне упрятать всей жизни постылый обман?..

Ветер лапы качнул флегматических заспанных елей,
Птицы как бы устали от гнёта сплошной суеты.
А иные на юг чередом уж давно улетели…
Пусто в парке моём, травы спят, и пожухли цветы.

В голове всё мотивчик, какой-то гнусавый и нудный,
А в груди - как с перцовой настойки - всё жжёт и зудит.
Барабанит «мотор», словно бубен шамана над тундрой,
И какое-то зелье внутри тошнотворно кипит.

Безмятежная осень: с унылой листвой, грустной стаей,
Пролетает и шепчет, пьянит, как блаженный дурман.
Пролетает и жизнь моя жалкая, так же пустая,
Пролетит и схоронит её серебристый туман.