Мои детские работы

Сведи свои концы с концами -
Не имей до меня дела.
Странно сводит скулы,
Обыденно бледнеет тело.

Бросай в меня догадки
Кости фраз, да напоказ!
Я себе недавно приказал
Не поднимать лазурных глаз.

У ног моих, как лужа, пруд -
В нём плещется чужое чело.
Я посмотрел чуть-чуть вперёд...
Знаешь, раньше темнее было небо.

Не касайся бледных губ -
Они сведут тебя от скуки.
И зачем ты, мой не-мой,
Ко мне протягиваешь руки?

Дотронься до груди моей:
В ней что-то алычно горит.
Ты ранее не трогал
Холодней моих ланит.

Пусть мысли мои
Где-то там в высоке:
Они - метеор,
И мчатся к тебе.
Они звездою гнедой
На перепутье дорог
Оставят свой след
Для неуверенных ног.

Стоит знобище, Мурманск, Ноябрь,
А дева у моря глазами пестрит, -
Мило тому, кому пара не надо,
Покойно тому, кто смертью не сбит.

Хлопья ляньные плоть не сжигают,
Зоркие зенки, знаешь, метелью любимы.
Не верю я ей: клянётся в признаньи,
Что ждёт год за годом только приливы.

Смотри, Волны Зовущая...
Отлив отступает.
Сохрани для меня место. Шаг до перил.
От летних дней, до холодной весны
Я тоже взойду в ожидании.

Улыбку оскверняют раздумья,
Слышу - ночь завела свою колыбель...
По ком горюет кожа моя
Становясь всё бледнее, бледней, и бледней:

Имитирует совокупность вторжений
Зеркальной глади, и Селенских лучей,
Отражавшихся в осаде мышлений
Каждого из Лунных Людей.

Если хочешь, давай сыграем в игру:
Спрячь свои чувства, а я их найду
От листвы,
До зимы,
До крайнего лества -
От Левитана,
До Шишкина.
Я был искателем
С самого детства.
Быть самим собой
Детективу -
Лучше неорганичной
Картины,
И точно лучше
Рисования средства:
Жестокие мысли, печаль
Восторг, и радость
Найдящие в мире место.
Какая гадость
Что моим
Нужно прятаться
В текстах.

Им тесно.

Посмотри в окно, там жизнь
Покидает небо в птицах.
Она в окровлях, и в спице
Что в старых руках дрожит.


Я не стремлюсь ни в дни, ни в недели,
Ни в сотни сотен полусотен столетий.
Да, я лучше останусь в тени,
Покуда паскуда и греет, и светит.

Я верю в тебя,
Я верю тебе,
И всё прощаю
От края до края -
Всё прощу.
Я всё прощу, обещаю.
Я всё отпущу тому,
Кого больше не знаю.
В этом и есть - я.

Не знаю тебя,
Не помню тебя,
Ты кто такой? История?
У большой игры
Большая аудитория.
В этом и есть - игра.

Запиши меня,
Занеси меня
В тетрадь.
Оставь отголоском
Дешёвых чернил.
Покажи всему миру
Как ты умеешь молчать.
Для каждого это
Будет что-то означать.
Что-то на языке
Запылевших могил.

Ты когда-нибудь думал
Каково быть внизу,
И с коварным желанием
Уповать на звезду?
Это дикий охотник
Из сорок сорок
Полюбивший одну -
Полюбил и курок.

И желанье свершив
Отвернулся от неба
Как от близких людей,
Как от смысла, и тела,
И взяв на прицел
Всё что было далече -
Он явился не в волчьей,
И не в шкуре овечьей,

И не в плоти людской.
Ночь горит от стыда,
И от боли грудной
Отделилась слеза, -
И Бог говорит: каждый
Кто зрячий внизу
Пусть поверит в себя,
Как и верит в звезду,

Пусть каждый кто видит
Как сгорает звезда
Почувствует пламя
Где-то в недрах себя,
Пусть плачет ночами,
Пусть кроется днём -
Всякий с мечтами
Пусть пылает огнём.

Пусть проклинает Меня,
Пускай кроет звезды,
Человек - он другой, он
Должен быть сложным.
Человек - это свет,
Это свет в темноте,
Нет, человек - это тьма,
И он же во тьме

Является светом.
Твержу же - другой.
По подобию неба
Он выявлен Мной.
И выси вновь плачут...
Даю вам задание:
Плакать самим
Даровав им страданье,

Плакать до боли,
До мрака, до сброса ума -
Плакать так сильно, как
Звезда не могла.
Плакать, гореть,
И теряешь сознание:
Прозрей, свет во тьме,
Ты - чьё-то желание.

Мне на свете нет места.
С рождения решила судьба
За меня, что всё будет нечестно,
Но честным всегда буду я.

Буду жить от потери,
Постоянной потери сил, -
Считать дни, и недели,
Лучи небесных светил.

Вся жизнь пролетела в поэмах,
В стихах, написанных мной:
И больше не потревожит тремор
Надгробный родной покой.

Я знаю, что ко мне на поминки
Придёт весь небесный каскад:
Птицы считают пылинки;
Расцветает огороженный сад.

Представляешь, не свожу я глаз с узора на убогих обоях,
Ты знаешь, различаю я в них о чём ты молчал, о строях,
О пасти на поле неминуемых мин, не бед.
Буэнос ночес. Я сохраню твой не голос, но след.

Уже поздно, свеча не даёт утонуть в забытье.
Я так прощаюсь. Извини, твой образ у меня не в груди, он вне
Материализма, посадки небесных светил.
Ты по сути их мне все заменил.

И с капли по капле, и вот оазис из зловонной ртути,
Кажись, иссохшего бедуина не крутит, а мутит,
Как тебя мутило от всей любви в её недостатке.
Запишу твою тень. Отныне ты будешь в порядке.

Строка за строкой, я заставлю тебя не забыть — вспоминать, -
Таких как ты, диос мио, люду нельзя забывать, -
Занести, и свести тебя в чьей-то груди.
Ветер попутный. Ты - плыви, а мы все за тобой позади.

А мы все у тебя не в крови, но прямо под кожей
Такой же румяной, как Исус будучи любови моложе.
Как страх, что в мозгу затмил вспоминания.
Как смерть... Как основа молчания.

Да, как основа сведения.
Ты помнишь, я ведь осуждал курение,
И ел гран ненависть сделилась на дольки,
Как идея презрения субъекта, а не дыма из лёгких,

Как идея сравнятся с Богом, испуская душу из уст
На устремление к небу. На сравнение хруст
Клетки из рёбер, не иначе вырваться кто-то хочет -
Неважно, Бог или чёрт - он хохочет.

И в нём ты сам.
Человек должен быть странным.
Он продолжит жить в надежде власти набраться,
Что-бы власть отменить.

И в нём ты сам.
В идее, в презрение, в славе созданной мной.
Каково тебе там
Быть на учете могил озаренных
луной?

И в них ты сам -
Большая картина из крови, и неумелых движений.
Такая большая, насколько хватит малярной кисти свершений,

Настолько большая насколько быть может такой.
Ты - мёртв, за-то жив кто-то другой.
За-то пишет, мечтает, и каждый день бедокурит.
Возможно не пьёт, пёро, как минимум, курит.

Теперь ты - слова. Эти
слова - для листа -
Редкое везение,
Найти бы ещё этот лист...
Я понял,
Что-бы ругать курение -
кто-то ведь должен курить.

Ветер гонит дождь, командует,
А я иду напротив против ветра.
Трясутся руки,
С чубука трубки
Падает
Что-то
Почище пепла.

Останься ты клёном невзначай расцветлевшим,
Или хоть листиком на ветви, но будь.
Ивой почти что под корни ушедшей -
Титаником, который не посмел утонуть.

Останься дождём осквернившим туманы,
Или слезинкой по листочку беги.
Заполняй собою сердца, океаны -
Людей от щек до пальцев руки.

Оставайся цветочком для взора невзрачным,
Который растёт в глубине и в тени.
Оставайся той, что всегда идёт дальше,
Той, что через пламя и шквалы реки.

Оставайся цветочком, дождём, колыбелью,
Что раздаётся ежегодно в ночи.
Краешком мысли или целой идеей
Для великих умов, поэтов, как мы.

Останься такой, что крепко на месте
В ливень ужасный, в страшный прибой.
Останься на месте. Как в начале. Как в детстве.
Останься росточком.
Останься собой.

У художника проблемы -
Не рисуют больше меллы.
У писателя беда -
Всё иссякло, нет вина.
У художника портреты.
Два под полку, два на стены.
У писателя сирень.
Он сметён, а ей больней.
У художника два ложе -
Он на них уснуть не может.
У поэта два письма,
Но кому? Точней, куда?
Он своему другу пишет,
Но отправлять...
Всё так же дышит
Сквози хрупкое стекло,
Смотрит, ждёт...
И ничего.
У художника забота -
Он рисует раньше срока
Блекло-смуглое лицо,
Вспоминает: "Оно чьё?"
Краски, дрязги - остывают,
И портрет над ним свисает,
А глаза грозой сияют.
У поэта так всегда:
Одно лицо - одна беда.
У художника, поэта
Два лица, четыре века;
Сквозь гром и бор
Друг другу дышат -
Один рисует,
Второй пишет.

Посмотри наверх. Ты видишь?
Они делят небо, а мы делим крышу.
Закрой глаза. Ты слышишь?
Я тоже не слышу.

|Мы разделяем целый мир|
Разделяя между собой тишину.
Спустя сети пустых квартир
Спускаемся тихо ко дну.

Мы разделили мир пополам:
Ты взяла поменьше, а я,
Как всегда, в две руки.
Но оба пустим всё по волнам,
Как когда-то пустились и мы.

Мы разделяем одну тетрадь,
Прямо рядом с теорией столкновений.
Бери нижнюю строчку,
Мне верхнюю гладь:
Ты будешь бабочкой,
А я - символ её значений.

Давай пополам разделим и море,
Я возьму север, тебе центр юга.
Я - Посейдон, а ты - как Бог Молний.
Шторм и гром не слышат друг друга.

Разделим и лес, раз уж дело пошло.
Мне, чур, листву, а тебе пение птиц.
Через год нас пламя найдёт, и нашло,
А мы лес создаём из крупиц и частиц.

Пополам давай этот стих.
В нём много слов похожих:
Где-то кривых, где-то негожих,
Но в основном хороших.

Давай, бери, но думай с толку -
Не спеши к чьему-то смеху.
Я уже выбрал свою строку:
Там про целый мир. Чуть ниже. Сверху.

Окна в квартире забиты,
Висят провода.
Расскажи: какая сила
Тебя послала сюда?

Очи твои не моргают,
Или нету и вовсе глаз...
Я твои письма читаю,
Читаю и не моргаю,
Как ты целый час.

Радио у кровати играет:
Имитирует скрипку у Баха.
Письма твои, красноречия
Полны, и лишённые страха.

Руки твои холоднее
Написано-сказаных слов.
Стихи и подавно бледнее,
Чем мир без любви, и цветов.

Тебя такой мир устраивал...
Хоть знал, чего ты лишён.
Ты так слушал внимательно,
И не отвечал шепотком.

С каждым днём зима приближалась
К кончине октябрьских дней;
С каждым днём твои письма читались
Всё труднее, трудней, и трудней.

Повинуется ночная тишь -
Падает на уста, -
Это ты постоянно молчишь.
Ты и есть - Тишина.

Занимательной истории конец -
Застывшее во времени начало.
Запоздавший в пустоши гонец,
И долой макушку с плеч,
Что-б не докучала.

Ветра затихли, и, быть может,
За головой на тёмный луг
Маршом полночным, погост же, -
Дождь и Ветер встанут в круг.
- Пусть боли колкие пройдут!
- И мысль боле не тревожит.
- Пусть думы тяжкие уйдут!

И я за ними уйду тоже.

Наступает утро. Кто-то встав с кровати, сошёл с ума.
Просто встал, что-то вспомнил. Такие дела.

Шагнул наперёд - шах - я знал это с парт.
Назад шагнул - отступил. Наказание - мат.

Стой на месте. Не двигайся. Сиди в квартире.
Сомкнутый, загнанный, но в собственном мире.

Начало истории. Человек начинается с боли.
Это знает мой пес, а ещё кот на моей кровле.

Четыре стены, как четыре тебя. Две двери.
Так быть должно. Обожди свою жизнь. Обожди.

Подражатель окна. Ты из стекла. Изнутри.
Снаружи ты сталь. Подражатель ножа.
Даб не разбиться - руби.

Подражатель стены. Ты не мёртв, не жив.
Не стар, не молод. Ты, как стена для тебя, чей-то мир.

И он говорит, возможно теряя покой:
- Стекло или нож ты, ты мой.
Коли засели тут - засели.
Два мира закрыты в четыре стены.

Замыкаются стены. Лишь одно очертание окна.
Поздравляю тебя, ты сошёл с ума.

Подойди к нему, подними глаза - это не трудно.
Прошёл ты, прошло и утро.

И что, что мне сказать в заключение?
Наш диалог вернул мне зрение.

Мысли сгинули, в глаз обращены мечты.
Они сияют ярче, в ожидании темноты.

Свет идёт не вниз, а вверх - искра в лобной кости.
Наступает ночь. Небо горит. Смотри.