Докажи мне, зверь,
Зубы, как ножи.
Докажи мне, зверь,
Оскал свой покажи.

Докажи мне, зверь,
Сколько злобы есть.
Докажи мне, зверь,
Где же эта честь.

Докажи мне, зверь,
Что в законе власть.
Докажи мне, зверь,
В правде или красть.

Докажи мне, зверь,
И я содрогнусь.
Докажи мне, зверь,
И я соглашусь.

Воздушный змей моих мечтаний,
Лети над миром, над землёй.
Ты знаешь все мои желанья,
В ветрах незыблемый покой.

Ты соткан словно нитью солнца,
Покрой достоин ярких звёзд.
Витай с небес, на мир взирая,
В мечтах и я парю с тобой.

Людям необходимы даже самые дурные законы, ибо не будь их, люди пожрали бы друг друга.
(Эпикур)

Нас от животных отличает
Лишь власти жёсткая рука.
Всего на миг её теряя,
Зверь пасть мгновенно раскрывает.

Кто помешает ему всласть
Наполнить пузо вашей плотью?
И реки крови, горы тел —
Всё это зверский беспредел.

Так вот, мой друг, людей беда:
Закон и дикая среда.
И пусть закроют свои пасти
Охотники до нашей власти.

Лопух достоин поощрения.
Огромный, сильный, крепкий лист.
Я приношу вам извинения.
Я так себе натуралист.

Но, может быть, есть доля правды
В моих напыщенных словах,
И он действительно полезен,
Не как репейник на штанах.

Хотелось бы всегда о главном,
О мире том, какой он есть.
Но нам всё время разбавляют,
Мешая яд и мёд в одно.
В спектакль жизни завлекая,
Судьба-злодейка, спесь сбивая,
Своей рукой смеряет нас,
И голос наш уже чуть слышен,
Хотя недавно был возвышен.
И правду нам скорей подать,
И горло рвать в опале крика,
И вен дрожанье на лице
Нас заставляло ядом брызгать.
И неприятелей браня,
Свое навязывать им мнение
Путем софистики мышленья,
Оставив глупых в дураках,
Посеяв в сердце их сомненья
И вызвав прочих умиление.
Уходим праздновать сраженье,
Свой вымпел до небес задрав,
Узнав сих лавров вкус победы,
И данью оклики глупцов
Заплатят нам в пути забвенья,
Оставив в прошлом треволнения.
Уйдем навеки в небытие,
Угаснув догоревшей спичкой,
Закрыв глаза в последний раз,
Мы забываем о том главном,
Что споры возбуждало в нас.

Листья с ветром зашептались
О своём, о чем-то суетливом.
Только я задумался в печали.
Тянет неводом на дно рутина.
Долгий путь дороги торной
Заставляет дом покинуть.
Расстаюсь не навсегда, но всё же.
Так боюсь, что не услышу больше
Голос мамы твоей любимый.

Я иду до безумия пьяный,
Не от водки или вина.
На строении достаточно старом
Вся исписанная стена.

Нет, не срамные выражения
И не детских граффити следы.
Там достойные уважения
Русской школы живые стихи.

Прошли года, я знаю точно,
Ушедших дней назад нам не вернуть.
И грусть, как выстрел пули точной,
Насквозь пронзает мою грудь.

Пускай тревожит дрожью тело,
Души отчаянный порыв,
И с губ сорвется тихий шёпот:
Я всё давно уже прожил.

Бесспорно, было всё земное:
И радость, и тоска, и боль.
И был любим большой душою,
И сам пылал не меньшей любовью.

Но всё прошло, и нет покоя
От снов проклятых, страшных снов.
Внутри, сжимаясь, беспокоит
Былая чистая любовь.

Но в чём же страх, меня ты спросишь,
И я отвечу, не шутя:
Придя в сознание после сна,
Как страшно вновь терять тебя.

Нам жизнь дана один лишь раз,
Её прожить достойно надо.
Душа бессмертна, тело — тлен,
Загнать стараясь душу в плен.
Ища в растлении упоенье,
Даст радость жизни на мгновенье.

Пройдя свой путь страстей минутных,
Распутной жизни дурака,
За эти жалкие утехи
Простится с раем навсегда.
Упав на дно клоаки мутной,
Терзаться будет в вечной муке.

Что хвалишься злодейством, сильный?
Милость Божия всегда со мной.
Пусть мне погибель вымышляет язык твой,
Коварный и как бритва изощренный.
Ты любишь больше зло,
Добра не ценишь вовсе,
И только лживые слова —
Нет правды в них совсем.
Любитель гибельных речей,
Язык коварен твой,
И Бог за это сокрушит тебя,
Изринет с глаз Своих
И корень твой с земель живых
И из жилищ исторгнет.
Увидит праведник и убоится,
И смехом над злодеем разразится.

Аутодафе или Голгофа,
Как окончу путь — не знаю сам.
Не суди меня строго, люди,
Я иду по праведным пятам.

Весна с ума сойти решила,
И снегом всё запорошило.
Где лишь вчера виднелся всход,
Сегодня вьюга глотку рвёт.

И где-то там в снегах густых
Оазис зелени притих.
Он ждёт тепла, он ищет света,
Зима простит, мы ждали лета.

Но небо внемлет мгле тягучей,
И нарастают плотно тучи,
Собой закрыв светилы взор
На плотный пасмурный запор.

Очнись, мой край, сорви оковы,
Прогрей зелёные покровы,
Лучами солнца одари
Томимых узников земли.

Мои мысли воздух сотрясают,
Разряжаясь молнией в ночи.
Наполняют стены мраком.
— Тебе страшно?
— Да!
— Тогда молчи.

И уйдет секундный ужас.
Я опомнюсь и, придя в себя,
Буду долго думать в полутемке,
Кто о страхе спрашивал меня.

Снова осень пришла нежданно,
Затянула дождливую песнь.
Голубь пыжится беспрестанно,
Но останется с нами здесь.

Не страшны ему дождь и слякоть,
Не боится холодных вьюг.
Лучше старого хлеба мякоть,
Чем с гусями лететь на юг.

Поезд, стрелки часовые,
Старенький вокзал.
И я, ждущий на скамейке,
Без паспорта и билета.

Попрошу лишь об одном:
Увези меня, товарищ, в лето.
Кондуктор мне ответит сухо:
Такого направления в маршруте нет.

Но я бы всё отдал,
Чтоб раскрутить планету
И на этом поезде влететь обратно
В моё солнечное лето.

Я горный камень, что летит по склону.
Зачем, Сизиф, меня ты тянешь ввысь?
Хочу уснуть, покрытый мхом и глиноземом.
Я просто горный камень, осмотрись.

В земле сырой меня покой настигнет,
И в этом вся скупая камня жизнь.
Зачем приносишь вечные тревоги,
Кроша мои края, роняя сверху вниз?

Ты сам виновник всех мучений.
Роптать не стоит на свою судьбу.
Но разве я достоин этих сокрушений?
За грех чужой страдания несу.

За что же мне сие напастье,
Без устали то вверх, то вниз?
Я горный камень, что летит по склону.
Сизиф, прошу тебя, остановись.

Что не похож я на поэта,
Меня не красит внешний вид.
А под ногами вся планета,
Вращаясь, в дальний путь манит.

Пускай иду тропой тернистой,
Но светит яркий солнца луч.
Бушует в сердце стихотворный
Моих мечтаний бурный ключ.

Ты единица — человек, не важен для общества в целом.
Ты миру должен доказать не на словах, а делом.
Хоть ты и единица — человек, но нет развитию предела.
Ты механизм куда сложнее, чем просто человеко-тело.

Я хочу уснуть навечно.
Не бурите дыры во мне взглядом.
Не питайте жалости всечасно.
Грусть таить внутри себя не стоит.

Я останусь в небе звёздном пылью,
Что летит в пространстве бесконечно.
Скрежет камня плит могильных
Вам напомнит жизни быстротечность.

Вот оно счастье, в руках моих птица,
Расправила крылья и к небу стремится.
Держу её нежно, любуюсь красой,
Неволить не в силах своею перстой.

Возритe ко мне, отпускаю любя.
Лети, моё счастье, в родные края.
Ей путь предначертан, сразиться с зарёй,
Исчезнуть в лучах красоты внеземной.

Словно рапира в сердце,
Острая, как иголка,
Вошла по самый эфес
Любви моей школьной девчонка.

Судьба не дала мне шанса
Испробовать вкус губ.
Сжигает внутри, как пламя,
Любовь безответная грудь.

Годы прошли так быстро,
Стирается юности след.
Память несет через время
Любви моей нежной портрет.

И я написал бы больше,
Но к чему будоражить кровь?
Желаю тебе лишь счастья,
Моя первая в жизни любовь.

В своей душе не смог я разобраться,
Зачем же лезть в чужое сердце зря?
Я лучше буду по подвалам шляться,
Чем по людским потемкам бытия.

Ты не хочешь увидеть, я понял.
Вместо глаз у тебя протезы.
Зря не веришь моим словам,
Споры наши, увы, бесполезны.

Я закрою глаза и рот,
Буду ждать дуновения ветра.
Пусть штормами всё разнесёт,
Не оставив сомнениям места.

И осыпется монолит,
Мои мысли — горящие плети,
Смогут даже перерубить
Заблуждения стальные сети.

Я пробьюсь через сотню стен
И пройду сквозь любые двери.
За тобою спущусь даже в ад,
Если будешь в меня ты верить.

Ты и есть первопричина страха,
Ты и есть мой самый страшный сон.
Ты тот бес, что искушал монаха,
Ты тот ангел, что не чтил закон.

Не смогла гордыня уберечь от краха,
Не достиг и трона легион.
Пусть ждала вас всех не плаха,
Бунт был жёстко пресечён.

И, сойдя с небес до праха,
Под землёю слышен горький стон.
Ангел с крыльями вселенского размаха
Стал исчадьем ада испокон.

Смотри в мои глаза,
Ты видишь это пламя.
Сгорают все мосты,
Что были между нами.

И нет пути назад,
Окончен страстный танец.
Твой леденящий взгляд
Теперь дешёвый глянец.

Пришла пора простить,
Пришла пора расстаться.
Продолжу дальше жить,
Продолжу так же улыбаться.

Что нам вечность, мы сами боги,
По неведомым городам
Нас без устали тянут ноги
К неизведанным берегам.

Не осталось в груди сожалений,
Бьется сердце о скалы льда,
И подумать о вечном спасении
Мы не сможем, увы, никогда.

Пеленою закрыты очи,
В уши влили земную грязь.
Внемлет миру лицо безумца,
Закрывая руками пасть.

Любить тебя не буду, точно нет.
Портрет изрину из груди, такой менталитет.
Пусть будет очень больно, меркнет лунный свет,
и все пути ведут лишь к краху много лет.

Я жду рассвет в последний раз,
пожар в груди совсем угас.
Лишившись памяти былой,
в бреду не осознаю страха.

Наполню сердце острым льдом,
оттаять не позволит стужа.
И мой протест — холодной крови лужа,
любви жестокой сердца стук, увы, совсем не нужен.

Дома с годами только выше,
Как истуканы до небес.
Свои задрали в небо крыши,
Кромсая шпилем туч завес.

Но разве, взяв высоты эти,
Мы стали ближе к естеству?
Нет, поменяли поля ветры
На монолитных стен тоску.

Я скудоумия простить не в силах,
И дураков вокруг себя не потерплю.
Услышав хрень, сдержаться нету силы,
И я неистово комизмами палю.

Нет слова «стоп» для шуток едких,
Я ими брызжу, как слюной верблюд.
Пусть вдоволь посмеется зритель,
Пока язык хлестает, словно кнут.

Верю в себя, иду по приборам,
Не жалея сил, вертикально в гору.
Нет остановок в моем маршруте,
Цепляясь руками за скальные крути.

Бывает, бесспорно, и страх, и тревога,
Когда из-под ног уходит дорога.
Булыжник срывается вниз, грохоча,
О нагорные выступы громко стуча.

Но сдаться в пути и вернуться назад —
Проще тогда перерезать канат.
И сердца стук, непрерывно растущий,
Напомнит нам истину мира живущих.
Осилит дорогу только идущий.

Меняю зрение на строчки,
Читаю и пишу стихи.
Я не хочу оставить прочерк.

Мой выбор пал на уйму слов,
А вслед за ними...¹
Оставлю для живых умов.

Пусть каждый сам дополнит фразы
И что-то новое найдёт.
Порой...² больше скажут,
Чем книги целый разворот.

1) В этом месте логично было бы написать многоточие.
2) А вот в этой ситуации выбор намного сложнее: три точки.

Как одуванчиков пух,
Ветер разносит мечты.
Всё, что оставит он мне, —
Печальную правду судьбы.

Времени ход не исправить,
И нет уже силы в ногах.
Роняет меня на колени
Тот ветер, мерзавец и враг.

И я не прошу пощады,
И нету печали в глазах.
Я точно уверен в том семе,
Что сможет прижиться в сердцах.

И даже через столетья,
Меняя за веком век,
Пройдет по земле цветущей
Хранитель мечты — человек.

Между нами внеземные страсти
Будоражат в жилах снова кровь.
То кипит, то застывает в страсти —
Наша чистая, как горный снег, любовь.

Рука уже совсем не та,
Дрожит, и силы нету пущей.
Что беспокоиться за зря
Приходу старости грядущей.

Со мною Бог, со мною сила,
И жизнь, куда бы ни носила,
Всегда надёжный щит небес
Оберегает и спасает.
И стонет под напором бес,
И землю гневом содрогает,
Когда уста мои, шепча,
Молитву Богу повторяют.

Опять враждебная орда
Нам застит взор на небосводы.
Расчистить путь пришла пора,
Ведите в бой ради свободы
Свои огромные войска
Могучей волей воеводы.

Мир разделился на куски.
Мы будем биться за Россию.
Пусть лицемерные враги
Поглубже втянут внутрь выю.

Нет, не пощады, не тоски —
Европа стала нам чужой.
Её кормили мы с руки,
Её же пнём теперь ногой.

Я как мыслитель самого Родена
Навечно в думы погружён.
Лишь тихо бьющаяся вена
Глаголит, что ещё живой.

В своих же мыслях, как в тумане,
Не различая быль от снов,
Себя душу немым молчанием
Ища начатки громких слов.

О чем писать, когда нет силы духа?
О чем мечтать, когда фантазий нет?
Привет передают твои друзья: печаль и скука.
Не будь занудой, напиши ответ.

Голос дрожащий,
Ты падаешь, руку
Жизнь приготовила
Боль и разлуку.

Хрипы предсмертные,
Слёзы печали,
Словно в безумии
Губы шептали.

Если бы только,
Но как же всё так?
В глазах пустота,
А в душе только мрак.

И сердце на части
От быстрого боя.
Вернуть бы назад
То мгновенье покоя.

Годы пройдут,
Сердце тиши забьётся.
Всё происшедшее
Дымкой затрётся.

Но эхо в душе
Словно гром раздаётся,
Крики и горе
Средь ясного солнца.

Время глотает
Тоску и печаль,
Боль от потери
Уносится в даль.

Над свежей могилой
Посажены липы,
А в памяти только
Предсмертные хрипы.

Седина подкралась незаметно,
Хоть и чувствую себя я молодым.
Не купить назад билета в лето,
Где я бегал по дорогам полевым.

В новый день ворвусь кометой,
Разрезая строй людей,
Хмуро шедших на работу
В масках сказочных зверей.

Кто-то волк седой и властный,
Кто-то хитрый рыжий лис.
Между ними серый заяц,
Вместе с ёжиком плелись.

Я же быстрый, ловкий, смелый,
Пролетаю без помех.
Мой полёт орла в тумане
Наполняет счастьем всех.

Нету време для печали,
Я спешу в рабочий цех,
Там, где льётся песня жизни
И родной до боли смех.

Мне с детства дали очень много,
Босой дороги длинный путь.
Вокруг все мерили деньгами,
Я нищий был, и в этом суть.

Да, нищий был и тоже мерил,
И, закусив губу, мечтал.
Прошло всего лишь три десятка —
Я заработал первый капитал.

Мой капитал составил много,
Его не сдвинуть, не украсть.
К нему идет одна дорога —
Незыблемая мысли власть.

И вот настало мое время,
Готов долги свои вернуть.
Внимайте, люди, этим строкам —
Я начинаю новый путь.

Не на йоту не станешь мудрее,
Не на грамм не прибавишь ума,
Если будешь всё делать бездумно
И валять по делам дурака.

В планетарии звёзды не гаснут,
Телескопы вгрызаясь ввысь.
В самом сердце вселенной вязнут,
Говоря нам: "Небес коснись".

Изливает проектор космос,
Открывая галактик строй.
Звёздный хвост, укусив уроборос,
В бесконечность влечёт за собой.

Закинув голову, сижу
И мыслей след не нахожу.
Бываю быстр и высок,
Как серны мчащейся прыжок.

Сегодня точно всё не так,
Я ахатиновый вожак.
Как воссидая на престоле,
Я нежусь в бесконечном поле.

И небо ярко и чисто,
Как ленной жизни естество.
И на устах моих повиснут
Густые слюни сладких мыслей.

Зеленый змей на дне стакана
Меня не хочет отпустить
И шепчет, шепчет беспрестанно:
«Хочу тебя, мой друг, сгубить.
Ты пей, не бойся, пей до дна,
Допил — бросай стакан о землю,
Возьми бутыль, цеди с горла,
Вкуси всю прелесть жизни бренной.
Почувствуй, как внутри тебя
Сознание резко изменилось,
И что-то новое забилось.
Змея в утробе поселилась,
И ты не тот, совсем не тот.
Внутри тебя переворот,
И кто-то новый правит балом,
Забыв про сон, забыв про страх,
Оставив за бортом смущение.
Плывёшь к разгульным берегам,
Где шум и гам, где пляски, пенье.
Никто не скажет: «Стой, дурак!»
И кружит, кружит в полумраке
Вино, девицы и кабак.
И вот к утру, устав от пьянки,
Закрыв глаза, уснешь на лавке.
Змея покинула тебя
И растворилась в небе чистом,
Залив бойца лучом искристым,
Оставив праздно отдыхать
И наполняться буйной силой,
Чтоб в бой он мог вступить ретивый
И вновь помериться с ней силой,
Сразить змею в последний раз
Лицом к лицу перед стаканом,
Быть снова дерзким, бойким, пьяным.

Морось осенняя,
Клены могучие,
Листья раскинули
По земле тучные.

Лучики солнца
Пробьются в украткой,
Меня наполняя
Природы загадкой.

Запахи осени
Тлеют кострами,
Радуга в небе
Цветными мостами.

Мне нравится жить,
Жизнь ты так хороша.
Природа увяла,
Раскрылась душа.

Хомут на выи пехи вы ли
Меня когда-то подводили.
Рамена держат груз надежды,
Пока открыты мои вежды.

И под рубахой сердца бой,
Армяк от холода укрой.
Клюку персты сжимают крепко,
Но где же вехи? Око цепко.

Стезю пытаясь отыскать,
Вьялице блекнут силуэты.
И нет ни края, ни конца —
Свет гаснет, знать, пора к отцам.

Ознобом впился в ступни лед,
Онучи в клочья разорвало.
Баять на голь нам не пристало,
Мы с ней повенчаны во век.

Из года в год зимой и летом
Тянуть ярмо — крестьян забота.
Нас всех сравняет жальник в персть,
Изринув гордость, страсть и месть.

Слушайте, люди,
Эти ритмы печали
Не вас они ради,
Но хочу, чтоб вы знали.

Я пьян и несчастен,
Рвёт душу на части,
Топлю своё сердце
В стакане всевластий.

Мне хочется чаять,
Как в небе надменном
Раскатами грома
Рванёт непременно.

Вся горечь и боль,
Сотрясая громады,
Пробьёт насквозь грудь
Ярких молний эскадра.

Я на Библию смотрю с надеждой,
Познавая каждый день её стихи.
Становлюсь всё менее невеждой,
Искупаю старые грехи.

Луна взошла, ночные грёзы,
И ветер гонит волны трав.
Я потерялся в трёх берёзах,
В пучину волн ничком упав.

Весь разбитый, утомлённый,
И в душе сплошной бардак.
Зеркала моих мечтаний
Осыпаясь, канут в мрак.

Я от горя и печали
Защищусь в один момент,
Выну с сердца всё живое
И взойду на постамент.

Полюбуйтесь камнем мрачным,
Возложите мне цветы.
Крики, возгласы признания
Вы мне больше не нужны.

К пьедесталу путь окончен,
От гранита веет хлад.
Сверху гордо восседаю,
В бронзе патиной обнял.

Я добился своей цели,
Оскудела жизнь в груди,
И теперь мне нету дела
До ликующей толпы.

Где-то вдоль испанских гор
Сохранят секреты кастаньеты.
Хота парный танец гордых львов¹
Шпага вместе с дагой дико разогреты.

Эта страсть пылающих клинков
Оставляет за собой скелеты
На земле, залитой кровью мертвых львов²,
Сохранят секреты кастаньеты.

1) Жаль, но в Испании нет львов.
2) Найдя второго льва в стихах, к сожалению, вы не найдёте первого в Испании.

Я вам пишу из одинокой пущи,
Из непроглядных сказочных лесов,
Где плющ разлегся вездесущий
И дремлет жизнь в объятиях снов.

Тут зверю зверя не увидеть
И не найти чужих следов.
Лишь гогот перелетной птицы
Тревожит сон столетних мхов.

Власть всегда близка к народу,
Но не так, чтоб нюхать пот.
Ей в упряжке места нету,
Полон рот её хлопот.

Не забывай, мой друг, храня
Свой дар в шкафу литературном.

Скелеты тоже пахнут дурно.

Центр тяжести нарушен.
Сотрясаясь, падает о пол
С громким лязгом, но уже послушно.
Гордость наша...
мертвая
грязная
туша.

Усердие всё преодолеет,
А смелость города возьмет.
Глупец научит быть мудрее,
Бездарный лавры соберёт.

Не хочу писать для общей биомассы.
Не оценят искромётных слов
Толпы диких и голодных папуасов,
Набивая мертвой плоти мясом
Пустоту своих иссушенных голов.

Мудрый взирает в корень,
Дурак всё считает ворон.
Птицу погубит неволя,
Кретина - обычный закон.