Сатирические стихи

Хоть не демон я, но похоже,
Ценят все альфачей да мачо.
Я снимаю рога в прихожей
И целую их на удачу.

Я их завтра опять надену
И копыта ещё с клыками.
И трусцой побегу на сцену –
Писькой меряться с мужиками.

Нынче женщины любят сильных,
Я одной прочитал поэму,
Так она до того взбесилась,
Что дала мне по сокровенным.

Вот такое начало века:
Состязание люциферов.
Как приличному человеку
Выжить в общество лицемеров?

Заведу какаду попугая,
Назову его звучно: "Гитлер".
Я кормушку с зерном поставлю,
И свяжу ему серый свитер.

И мне станет от мысли сладко,
Что я Гитлера запер в клетке.
И теперь будет мир в порядке,
Гитлер радуется салфетке,

Ловит в зеркале капли света.
Совершенно неагрессивен,
Я кручу перед ним монету,
Что на солнце блестит красиво.

Набирает он краски клювом
Что для птицы немного странно.
И рисует карикатуры,
Примитивные и бездарно...

Вечерами гашу светильник,
И немного я опасаюсь.
Запираю дверь на напильник,
Вдруг не птица, а-тот же самый...

То поздний вечер. Мимо мчат авто.
Пока ещё не холодно в пальто.
Нет повода заёжиться и нос,
От сырости не чует папирос.

Сижу на лавочке, тихонечко смотрю.
Напротив здание с колонной, фонарями.
Переливается на шквалистом ветру,
Со вкусом собранными, разными, огнями.

И нет прорех в задумке той игры.
Красивая подсветка вся играет,
Не озабочена и нет у ней беды.
Всем видом та, прилежно намекает.

И любоваться можно без конца,
Огнями, светом, фонари, архитектура.
Забыв про осень, ветер и дожди.
Упиться видом не способна будет дура.

О чём же думает на это глядя всё,
Менталитета среднего, лицо?
Хотя бы русской нации возьми,
Спроси его, затем, с усилием сглотни.

Не удивительно, что сильные мозги,
Талант в которых без конца искрится,
Умчатся в даль от лиц тех поспешат.
А кто не сможет, будет хоть стремиться.

Придирки, упрёки, претензии.
То к жизни не к людям-посланникам.
Они беспристрастно суспензии,
Вливают прохожим и странникам.

Нет смысла нам, в лае осипшие,
На свору рычать, окружения.
Они, без свободы намерения,
Лишь в зеркале вид, отражение.

Принявши посланников странненьких,
Такими как есть и доверившись.
Расслабим мы жилы хрустящие,
Обнять бы их гореньких, свесившись.

Я не имею понятия
Кто, для чего и, зачем.
Чтоб принимать соучастие,
Мне при разборе тех тем.

Правой дорогой и праведной,
Левым кустом, через боль.
Мне продираться приходится,
Сам по себе, не вдвоём.

Путь наш не ведом кому-нибудь,
Кто за углом и с надрывами.
Нас осуждает с подругами,
Модными, очень красивыми.

Толку в том нет для осужденных,
Что лишь в своём уме-разуме.
Меньше ещё прок разбуженным,
С слов тех, с обрезанной фразою.

В пол оборота на мнения,
Или прогнав все сомнения.
Нет стульев, что вместе связаны.
Есть, что зовут унитазами.

Не надо думать, что твоё,
Всё то лишь, что в стенАх стоит.
Идя по улице, в окно
Твой взгляд прикован, как магнит.

И мысль волнует нервы в теле,
О том, что не твоя реальность.
В окне красивом в самом деле,
Достатка, светит солнцем, радость.

От составляющей ума, избавив мозг,
Всмотревшись в стёкла.
Проникнуть дашь себе в то счастье,
В минуты эти, ты не тётка.

И нет историй, что маячат,
В задворках памяти тяжёлой.
Лишь только здесь, пусть и в халате,
В стекле живёшь не бестолково.

Проникнуть в каждый уголок,
По силам каждому, кто сможет,
Оставить ум свой на чуток,
И нерв, тем самым, не встревожит.

Не стоит предавать себя,
Скрепивши сердце и понуро,
Идти с опущенным лицом,
С зудящей, от сомнений, шкурой.

Влачась уныло и серО,
Как небо осенью бесстрастно,
Влачит сырые облака,
Не небосводе коренастом.

Тяжёлым, пыльным и скупым,
Умом прибитый и без Искры.
Твой мозг поникнет от тоски,
А взгляд потупленный прокиснет.

Одним из миллиона ты,
Мне встретишься в метро бездушном
И, словно тень в нём будешь плыть,
Умом гонимый, равнодушно.

Кого жалеешь, когда плачешь?
Ревешь навзрыд, из тела рвешься.
Тоскою сильной и печалью,
Вот-вот, как будто, захлебнешься.

Себя несчастного ласкает,
Твой ум в заботе бесконечной?
А может соучастья ради,
Проникся состраданья, течью?

Быть может общая разлита,
Эмоция от боли плача,
А ты из общего корыта, гребешь?
Мы вместе. Не иначе.

Как только назову себя актёром,
Так сразу хочется податься в танцовщицы.
Как только назову себя танцором,
Так сразу хочется улечься на диван.

Как только назову себя лентяйкой,
Так сразу мысль придёт схватится мне за швабру.
Как только назовусь домохозяйкой,
Так сразу тянет написать роман!

Так жизнь нас учит на пихать себя в те рамки,
Что якобы нам вылечат карман.
Не нацепивши ярлыков на мОзги,
Идти за сердцем, отложив все розги.

Невозможно чтоб всё хорошо, скучно жить.
Надо быт свой слегка отравить, повопить.
Оправданием, что вызвал смех, то прикрыть.
В себя тортик усердно пихать, спиртик лить.

Нам в актеры не надо идти, поступать.
Можем мы убедительно врать, застилать.
Разглаголив с слюною о том, что кровать,
Не с кем нам по ночам поделить, негде взять.

Что болячек шикарный букет, не считать.
Что в кармане гуляет сквозняк, не унять.
Что вся жизнь словно боль и тоска, рассказать.
Что так проще, чем что-то менять, умолчать.

(08.10.05)

Застыла над Сергами тишина.
Не надо лишних слов,
Идет война.
Мы в мире техногенных катастроф,
Природных и искусственных «костров».
Минуты сборов, ровный рев машин
И мы в пути в преддверии вершин.
Еда на марше, фронтовые сто
Без долгих разговоров и тостов.
В пыли рисуя колеи узор
К мосту спустился головной дозор.
Таинственных лесов дневная тень
И зябкий холод мертвых деревень.
Назад не повернуть, дороги нет
И грязь за нами заливает след.
Колонна вышла к цели напролом,
И все вздохнув уселись за столом.
И вздрогнула лесная тишина
От взрывов «Наливай» и «Пей до дна»!
Учебные задачи решены
К моменту окончания войны.
Горит прощальным факелом костер,
Ужасно не хватает медсестер…

P.S.- Серги - г. Нижние Серги Свердловской области.

Хочешь быть не так как все?
Уверенным на сто в себе?
Ну ответ здесь есть простой-
Приоритеты перестрой!

Уверенный лишь тот в себе,
Где есть порядок в голове.
Пойми, что важно, а что нет.
И хочешь ли оставить след?

Или тихонько натоптать,
Уныло, тускло прозябать?
На это всё могу сказать-
Бери толковое читать.

Читай, пока в том есть нужда,
А как закончится она-
Иди по жизни стильно, модно,
Уверенно, легко, свободно!

Не скрыть от глаза красоты,
Причёсанного мира.
Того, что царствует внутри,
То тело так красиво!

Турмалиновый твой взгляд,
Очень даже виноватый,
Проедал себе ты в яшму,
Туфли кожаные Prada.

Голова не поднималась,
Чтоб принять из вне, награду,
В виде взгляда малахита,
Бирюзы и янтаря.

Побросал ты зря наверно,
В эту заводь якоря…
Те невесты не из теста,
Не про них очаг, стрепня!

Подарил капризным дамам
Не бриллианты и рубины,
Не известные картины,
С жемчугами соболя!

Так чего же удивляться,
Что с тобою нет уж танцев?
Ждут они по рангу принцев,
А за пазухой щебня!

Оставив позади все предрассудки,
Твоё-моё не думая об этом,
Лишь сердца импульс однозначный,
Пусть служим мне сейчас ответом.

И не важны былого боли,
Кто кому сколько выпил крови,
Чем кончится и как воздастся,
На волю изнутри отдаться.

То нужно только лишь себе,
Не для кого-то показуха.
Я положу всё время дня,
Пусть бестолковая старуха.

Не потому, что мне вернётся,
Не потому, что так зовёт,
А потому, что ноги сами
И, сам собой с вопросом рот.

Когда не на месте душа
И нет распознания лунки,
Той, что так рад каждый шар
И, слОжились годы с минутки.

Твой звук как у старой телеги
И, здесь компенсировать норма.
В отсутствии внутренней неги,
Берёшь больше спирта и корма.

Залез на юг-север ты полюс,
В болоте увяз том, по пояс.
КругОм куча баб, мужиков.
Игрушек, мартышек, замков.

И та вереница вокруг,
Мотает всё время в моток
И, ждёшь за тем делом тот час,
Когда зазвенит твой звонок.

Пустые и внешние танцы,
Несут тебя будто бы пыль.
Весь век тот, кривой превращая,
В сумбурную, пёструю быль.

И самое лёгкое дело,
Из всех, что в способности есть,
Не можешь за век этот сделать.
Не в силах спокойно присесть.

ЧуднО, глупо, странно, печально,
Смотреть судеб этих, кино.
Уж лучше уткнуться под ноги,
Чтоб взгляд не упал на окно.

И полностью выйти не в силах,
И бал тот покинуть не смея.
Закрыта судьба в стены с фильмом,
Точней, сериал-галерея.

Огнями яркими горели,
Глаза, малютки Верочки.
Блестели как блины под маслом,
Огромные тарелочки.

Подарков надарили чаду,
Так долгожданных, дорогих.
За это Верочка в награду,
Под ёлкой, рассказала стих.

Так год за годом, дней волшебных,
Кружился, детства хоровод.
То время большинство запомнит,
Как без тревог и без забот.

Взрослеть хотелось быстро Вере,
Чтоб губы красить, меньше спать.
Гулять подольше и быстрее,
То время, не желало гнать.

И в классе, скучной, средней школы,
Тянулась лямка, много лет.
Так до семнадцати, а дальше,
Перед тобой открыт весь свет!

Мозг разрывает от волненья,
Сомнений, трепета, тревог,
В то самое, над аттестатом,
Последний детства, бьёт звонок.

Сайлент Хилл раскинулся прядями,
Отражая тоску и уныние,
Той культуры и тех дяденек,
Что побиты, резиновой битою.

Ну а кто не побит, но сморщился,
От попыток внести изменения,
В те слои, продажного общества,
Что годами закостенелые.

От наивности, дуростью крашеной,
Распрощались с зубами дешевыми.
Ничего, у нас в Белораше,
Тех услуг, самый ценник, грошовый!

Можно бить, ломать, рвать с корнЁм, как куст!
Кости, в едином виде, данные.
Главно для себя, жить не словно трус!
Ну и что, что вся жизнь больная, драная?

Рвать рубаху, гордясь заслугами,
Без здоровья с пошатанной психикой.
И ходить до конца с испугами,
От завода до калитки, хиленькой.

Проснулась в пасмурную жизнь,
Подумала, с чего же это?
Не пишется пейзаж туманный,
В кристально-чистенький настрой.

А небо серое, без света,
Так и не дАло мне ответа.
За что оно так затянуло,
Всё утро, тусклой полосой?

И отражение вот это,
Погода, серость и туман,
Лишь продолжение той смуты,
Что из души пошла в карман.

А за карманом и на поле,
На море, лес, на небеса.
Так растекалась в мире сером,
Посадочная полоса.

А потом он просто закончился,
Тот дневник, что так рьяно писал.
Зацепилась мысль не тревожная,
Та, перу что дарит запал.

Опустело пространство бездонное,
Где для каждого, кто жаждет взять,
Есть возможность, широкой дорогою,
Беспрепятственно выйти на связь.

Та тропа уже полностью пройдена,
Облысела и сказано всё.
Перерыв, а потом начинается…
В новом русле, крутить колесо.

Нет конца в той судьбе, что не запросто.
Лишь начала помашут платком,
Чрез сосуд тот выльются радостью,
Свежим, творческим, смелым глотком.

Недолго музыка играла,
Недолго КАА танцевал...
И нечисть на костях плясала,
Устроив масок карнавал.

Закрылась ПВА- площадка...
Где тот, кто деньги обещал?
Здесь сборище поэтов гадких,
А "клей вдруг вышел" и пропал.

Друзья, любимые - не лучше,
Предатели, во всём - вруны,
Завистники, и ищут случай,
Чтоб выйти на тропу войны,

Чтоб оболгать и враз подставить,
И каждый думает:"Схитрю!"
Зато не стану я лукавить-
Без них свободно я парю.