Циклы стихов

«ЗИМУЛЯ»

Моя Зима, тебе ль не знать,
Как всемогущ безбрежный снег?
Кому под силу обуздать
Снежинок взбалмошный набег?

Ты ежедневно «на показ».
Не поспеваю бить челом.
Увяз в сугробьей колее,
Под величавым полотном.

И взор лелеет красота,
Что первозданна и чиста.
Ты – бесподобна! Как всегда.
С тобой взахлёб, моя Зима.

«КРИОСОН»

Очередной злой рок, уже над Гинэфорой -крошкой*.
От лютых холодов, к сухому почиванию.
От множества страстей, в единственную мошку.
От беспробудных встреч, к лабораторному молчанию.

Надев свой свитерок с начёсом,
Намылится к невинному признанию.
От надоедливых людей, к последнему вопросу.
От тягот размножения, к простому вымиранию.

Ведь истреблять покуда не было стремления.
От левитации, к святому отвращению.
От пробуждения, к консервному томлению.
И от порхания, до полного забвения.

Знать толща льдов её покой пленила?
От одержимости, к необратимости концовки.
От вразумления, к отсутствию мотива.
От сладких грёз, до бесконечности зимовки.

«ПОД ПЯТНИЦУ»

Мне снился дом без стен и без дверей
Там солнечных лучей неугомонная зарница.
Вокруг стелился океан цветных полей.
Там пенье дивных птиц – сплошная вереница.

Мне снился дом без потолка и пола
Там лунный свет и звёзд чертополох.
Зелёная трава, не спрятавши подола,
Навязчивой росой настигнута врасплох.

Мне снился дом без лестниц и порога
Там воздуха потоки меня по этажам носили.
К нему вела извилистая, долгая дорога
Ступени ни к чему, про них давно забыли.

Мне снился дом без скрипов и без эха
Там прятался покой, пугая мыслей караван.
Со стороны казалось – экая потеха.
Там утопая в неге, растворялся жизни балаган.

«ТАЙНАЯ ГЛАВА»

И на слуху одно: «Иди ты к чёрту со своей любовью!»
Тот самый чёрт, сие услышав, ехидно руки потирает.
Пройдёт совсем немного, взмолившись - платят кровью.
Хвостатый, их пред собою на колени падать заставляет.

Есть у него ларец, что под печатью и семью замками.
Он в нём хранит «желанные подачки от убогой».
Здесь с незапамятных времён, под тусклыми свечами
Иуда жаждет вдоволь насладиться недотрогой.

Когда ж приходит час, столь вожделенный,
Дрожащими руками, приоткрывает ларь, набитый густо.
Но ждёт расплата, ставшая давным-давно нетленной:
Под покрывалом сладострастия всё неизменно – пусто.

Мирскую богадельню он яростно на части рвёт и мечет.
Как смела улизнуть раба, что без зазрения изгнали?!
И только вещий сон ночами дьявольскую душу лечит,
В котором с беглой они порочное дитя зачали…

«СОГЛАСНО ЖРЕБИЯ»

Куда мы держим путь? Эй, чичероне многоликий?
На бойню или на пустую болтовню?
В твоей тени я меркну, словно день безликий
И время коротая, о пагубной пощаде не молю.

По что, так яро, своими изразцами слепишь?
Увенчан бородавками мой лик от поцелуев жаб!
Придать огласке, плюнуть – растереть посмеешь,
Того, кто флёром дымчатых лучей давно распят?

Тебе ль, вокруг, ходить окольными путями?
Ты взбалмошный повеса, под крыльями небес.
Но знай, бесцеремонно брошен жребий, между нами.
С тобой – твой падший ангел. Со мной – воскресший бес.

«КРУГОВОРОТ»

…и свой шедевр принял, как - несовершенство.
И погрузился в поиски изъянов.
Потом пороками покрылся незаметно,
И покрывалом из грехов-бурьянов.

И череда насилия врасплох настигла.
Зависимостью въелась в жилы.
И каждодневной болью осадила,
И страх – порабощающий все силы.

И вот уже в безумие блуждает
По острию глухонемого забытья.
И сызнова шедевр расцветает,
В котором, из изъянов, западня…

"МАНЕРЫ"

На Галапагосских островах, голубоногие олуши
Решили, что, как минимум, достойны "роли господина".
И дабы подтвердить сие, пади не просто бить баклуши,
Сочли уместным нравы отточить, едва завидя - одинокого пингвина.

-Когда, милейший, изволите начать летать?
С гримасою пренебрежения был начат сей куплет.
-И что за мода -плавать? Право дело.
- Ведь, как известно, крылья именно для этого даны.
- Позвольте Вам заметить, Вы ими машите так неуклюже, неумело.

Пингвин оторопел сперва, но вида не подал.
Уж больно, у назойливых персон, прескверные манеры.
И выждав паузу, пока накал страстей стихал,
К чему, подумал, распыляться здесь, без должной меры.

-Так вот, коли молчите Вы, то знайте наперёд,
Что не достойны ПТИЦЕЙ боле называться!
Вам надлежит покинуть сей архипелаг,
Сказать точнее - попросту убраться!

От изумления и бесконечности негодования
Пингвин, разинув мощный клюв,
Чуть было не пустился во все тяжкие грехи
С желанием грубой мести, минуя оправдания.

Толпа достопочтенных зрителей была готова лицезреть
Всю "прелесть" представления и широту размаха.
Авансы все разосланы, лишь малость потерпеть.
Увы, премьера сорвана. Виновница - слоновая старуха черепаха.

-Надеюсь, Вы сумеете "сдержать себя в руках".
Неспешно, с расстановкой, к пингвину, назидая.
-Не стоит обращать внимания на тех, кто ходит "в синих сапогах".
-Ведь Вы - Пингвин! Всё остальное - болтовня пустая.

Я больше ничего не чувствую,
Ни ласки, ни прикосновений,
Больше ничего не чувствую
Ничего не хочется

И медленно я тану
Не чувствую любовь
И нежности я больше не ощущаю
Хочется уйти от всех в бездну

Я скрывала долгое время свои чувства,
Не чувствую любви,
Словно его и нет в моей жизни,
Хочется уйти и побыть одному,

Похоже я действительно никому не нужна,
И я больше ничего не хочу
Я одинокая девушка

«АПОКРИФ»

Покуда дышите, запомните одно:
«Душа – всеисцеляющее вновь и вновь!»
И кто бы не талдычил: «Всё предрешено».
Умеющие слушать, да услышат: про любовь.

Цените каждый миг умом и телом.
Для исцеления от ереси, не зря, скрываются затерянные главы.
Умейте обвести окружность белым мелом,
Чтобы избавить разум от словесной лавы.

Подвергните сомнению любой навет.
Вселенский горизонт – людскому чужд.
И кто вчера, казалось бы, нёс полный бред,
Сегодня избавляет плоть от глупых нужд.

Сияйте светом, что в утробе ослеплял.
Через него откроются все тайны мироздания.
Кто день за днём «нагую» исцелял,
Тот озарён лучом невинного признания.

Нарисовал твоё лицо.
Посветил тебе я песню,
Я забыв про все обиды
Говорил тебе "люблю"

Ты сказала "извини"
Я люблю сейчас другого,
Ты ушла забыв меня
Поцелуй остался только
Ты ушла прощявшись взглядом.

Я всегда люблю тебя,
Я хочу что бы ты сияла
И любила лишь меня.

«УЕДИНЕНИЕ»
В тени высоких сосен вековых,
Он пожелал укрыться, как позже оказалось – восвояси.
Колейность жизни, вся в нелепых запятых.
Искал не для себя рецепты, чудодейственные, мази.

Там ветер, книгу жизни теребя,
Мог вырвать лист любой, не думая о завтра.
А тишина ночная, не тая,
Себе присваивала сны, не возвращая их обратно.

Вдыхая воздух, аж кружилась голова,
Кардиограмме сердца надоело быть полоской.
Здесь не слышны – такие раздражённые – людские голоса,
Тоска о прошлом прервалась и перестала быть громоздкой.

Так надоело – всё писать на черновик,
Ценя и чувствуя неповторимость каждого мгновения.
Незримый всем небесный часовщик
Ему открыл незабываемое время.

«ТЫКАЛКА»

Ты, как «пальмовый вор»,
Все однушки- тюряги.
Позабыв цвет актиний,
Обожал передряги.

Ты, как клятвоотступник,
С неприсущей изменой.
Будоражил нейроны
Наспех взмыленной пеной.

Ты, как вёрткий плывун,
Разжижающий копи.
Треснул пласт целины,
Гены канули в топи.

Ты, как звук невзначай,
Растоптав своё эхо.
Улыбаясь прохожим,
В миг, когда не до смеха.

«ПОДКОВЫ»

У меня их четыре
Подковали – носи.
Не просил и не клянчил,
Кого хочешь спроси.

Так причудливо цокают.
Просто сносу им нет.
Мне не в тягость они,
Привыкал много лет.

Слышал будто на счастье-
Есть такая примета.
Я бы рад сам поверить,
Да зачем мне всё это?

Поделюсь без оглядки.
Вы «квартет» мой примите.
Что взамен? Перестаньте.
Мне не жалко. Берите.

«БЕЛЫЙ ПАРУС»

Минуют сотни долгих дней
И тысячи ночей минуют.
Покинут бухты флотилии кораблей,
Что до глубокой старости дрейфуют.

Один из тех, что белый парус нацепил
И вёсла, словно руки за спиною, пряча,
На встречу неизвестности поплыл.
От всех подальше, дабы пред глазами не маяча.

Казалось, сбился с курса бойкий пилигрим,
Ведь штиль не раздражал его как прежде.
Солёная вода, играя, смыла приставучий грим.
Не уж то счастье плыть, не помня об «одежде»?

Привычка одурманила, так ловко, не спросив,
И память затуманила далёкую мечту.
Но океан, во все века достаточно спесив,
На гнев и ярость, с лёгкостью, меняет простоту.

Так вот где прятались те бури и шторма!
Форштевнем полным ходом в лоно смерти.
Не вздумай подвести сейчас «брюхатая» корма.
На поле брани ждут расправы все морские черти.

«Бесстрашный рыцарь» - обмолвилась луна.
«Наука для других» - с пренебреженьем ветер.
Качала нежно белый парус сникшая волна.
Фатальная судьба, которую корабль встретил.

«ЭКСПЕРЕМЕНТУС»

У вас тут модно ожидать рецензий,
А есть билет на «Философский пароход»?
К любой строке накинете кило претензий.
На кой вам безнадёжный рифмоплёт?!

Снискать желаете вселенского признания,
Взашей гоня из подворотни горе-барда.
Состряпав наскоро сюртук из оправдания,
Скупая рукописи у цыганского ломбарда.

Регалиями бахвалитесь направо и налево.
На неугодных шлёпая клеймо «стереотип».
И одурманенным рассудком, право дело,
Пылает, как бельмо, осточертелый логотип.

Копирка ваша от износу прохудилась
И под диктовку строчится одна белиберда.
Здесь муза сикось-накось обломилась,
Да набекрень ложатся праздные слова

«(ГАДКИЙ УТЁНОК)»

В шкатулке для старинных украшений,
Которую давно никто не открывал,
Лежал алмаз, точней, пылился среди прочих «женских утешений»,
И выйти «в свет» – хотя бы раз – с одной мечтой он будни коротал.

«Соседи»: золото и платина над ним с издёвкой:
– Когда отсюда эту безделушку заберут?
Рубин, циркон, янтарь шутили колко:
– Как тяжело избавиться от тех, кого «изысками» по глупости людской зовут!

Он пропускал «мимо ушей» их злые речи,
Лишь твёрдо верил: впереди – «рассвет»
И вот однажды, в тёплый летний вечер
Преподнесён был ювелиру как обычный, ничего не стоящий презент.

Но тот, казалось бы, ничем не примечательный момент,
Все изменил в его «привычной жизни»,
А кропотливый, филигранный труд
Сумел создать шедевр – воплотить в реальность «жажду мысли».

Немало утекло с тех пор воды –
На званом вечере открылись двери:
И замер зал. Бледнело золото, померкло серебро при виде «первозданной чистоты»,
В которую немыслимо поверить.

Бриллиант мерцал. Огранка безупречна.
Не гордость, а уверенность в себе.
Завистники подумали: «Так было вечно».
Никто не вспомнил об алмазе, что страдал в шкатулке на столе.

«СНЫ»
Сны – где история их появления?
Сны – предсказатели будущего или лгуны?
Как желанны цветные и яркие сновидения.
Чёрно-белые тем, кто в рутине молвы.

Покрывало ночи – подобно гипнозу.
Убаюкает соками мака – Морфей,
Ведь не зря на висках у него были крылья:
Мы летаем во снах, так решил чародей.

Сны осудит глупец, для него они – бред,
Потому как, увы, посещают не часто.
И, познав дежавю – повторения момент –
Приклонись и поймёшь: где начало коварства.

Толковать их пытались и жрец, и мудрец,
Почему-то решив: им такое подвластно.
Сны – приходят с небес. Сны – как промысел нам.
Сны – они зазеркалье… окунись в это царство.

«МАГИЧЕСКИЙ РЕБУС»
Денно и нощно, вокруг и всюду
То импозантность, то тривиал.
Он без стеснения – что скажут в спину –
Построил незримый для всех тронный зал.

Мир грёз растворился, ушла ортодоксальность,
В блаженном сиянии воскресла мечта,
И вспоминать, что пророчили «други»
Стало ненужным – прошла суета.

Что для него эти серые будни,
Если по радуге можно гулять.
Нет, не понять нам, обычному люду,
Как можно всё небо в охапку обнять?

Видя и чувствуя нечто иное,
Кто-то в смятение крутил у виска.
Часто блаженство граничит с безумством:
Магический ребус?, – отгадка проста.

«ПАДАЮЩАЯ ЗВЕЗДА»

С чего это вдруг такое веселье?
Откуда вернулся потех хоровод?
И месяц – ещё «молодой и красивый»
Из звёзд выбирает: какой повезёт.

Он твердо уверен – отказа не будет,
Ведь ясному взору открыты сердца.
Спешить ни к чему, наслаждение так близко,
А выбор огромен – не видно конца.

И вот у созвездия Водолея,
В ковше у которого «сотни подруг»,
Случайно заметил одну – всех светлее.
На ней замыкает «проделанный круг».

– Тебя выбираю. Пойдём же скорее
Туда, где блаженство тебя захлестнёт…
– Прости. Я должна отказать. К твоему сожалению,
Но участь иная давно меня ждёт…

Судьбу изменить даже звёзды не в силах.
Кто видел ту сцену, тем не до реприз.
И слёзы катились, увидев такое:
Как самая яркая падала вниз.

«НАКАЗ»

Учесть поэтов – быть не от мира сего.
Таков вердикт: смириться иль продолжать бороться?
Зачем? И, собственно, позвольте для кого, через года
Бумага, с непонятыми, ране мыслями, проснётся?

На пальцах можно перечесть всех баловней судьбы.
Ещё при жизни, им посчастливилось явить себя из мрака.
Удел «немого большинства», чьи начисто растоптаны мечты,
Таскать с собой, столь ненавистную, «верёвку Пастернака».

Заклятием клеймя: «Творите! Признание хозяина найдёт.
Извольте гнать, всех тех, кому пришлись Вы не по вкусу.
Ведомая толпа по мимо хлеба, вечно зрелищ ждёт.
Поэту развлекать «зевак ступенями к злосчастному Эльбрусу».