Голодным ртам всегда услада -
Природы спелые плоды.
В таверне баба – то, что надо,
Даёт всем... пива и еды,
Сверкая взглядом – шаловливо,
Растелешилась, как с куста.
Пират становится – драчливым,
Достав орудие... труда.
Ох, напугали бабу – дрыном!
Такую палкой – не убьёшь.
Люби её и в хвост и в гриву,
Пучину страсти не уймёшь.
Душа и тело коллектива,
Танцует менуэт и тверк.
Руками... инициативу
Берёт, пуская - фейерверк,
Утех постыдных – совершенство,
Качаясь шлюпкой по волнам.
Она - русалка в морской пене,
Хоть, не святая, но блаженна.
Давалка – всем морским волкам.

В сезоны наливных арбузов,
Когда так сердцу хорошо,
Мечта Поэта – это Муза
С широкой и большой... душой.
Манящий образ так и пышет.
А я – пылаю изнутри!
И чей-то голос, будто свыше,
Повелевает мной: «Твори!»
Для вдохновения – напитка
Вкусивши и покой забыв,
Во имя Музы – Эвридики,
Я источаю – креатив.
Обуреваемый любовью,
Чтоб сотворилось хорошо,
Пишу стихи я – не морковью,
Пишу всей трепетной душой.
Пущай обрящет каждый - Музу,
Создав божественный дуэт,
И от священного союза
Стихи рождаются – на свет.

За их достоинство держась...
За то, что в их стихах воспета
Душещипательная страсть
К прекрасной вашей – половине,
За всё за это и за то,
Что дикой нежностью томимы,
Они без вас да кто? Никто!
За то, что чашу переполнив,
Рожают вам стихи – за раз.
И языком стремятся в омут
Нырнуть поглубже ради вас!
Свой опыт пылкий приумножив,
Под купол вылетев небес,
Они, парящие без лонжи,
За вас несут страданий крест,
Идя сквозь творческие муки,
Избрав нелёгкий этот путь,
Берут вас искренне на руки,
Чтоб только слушать вашу грудь.

К дарам судьбы я отношусь – учтиво.
Сегодня есть, а завтра - след простыл.
Я принимаю их застенчиво-игриво,
Мне быть серьёзным - не хватает сил.
Энергия иссякла в нижней чакре,
Дела сердечные – уже не про меня.
Все судьбоносные издержки и подарки
На тишину давно я променял.
К судьбе с протянутой рукой стоять не стану.
Но и фортуны милость я не прогоню.
Я не пою своей судьбе – осанну
И в зубы не смотрю дарёному коню.

(поэзия от женского лица)
Красивой быть – судьбы клеймо.
Куда ни плюнь, везде повесы.
Покоя нет! Моё ярмо
Влечёт кругом одних балбесов.
И брызжут ядом их оча,
Съедая формы женских граций.
А морды просят - кирпича.
Куда, куда от вас деваться?
Как тяжело большую грудь
Носить, ночами не снимая!
А кто не носит – не поймут.
Моя планида - таковая!
Промежду прочим, я не вещь,
Не штучка и не куртизанка!
Вцепиться хочет каждый клещ,
Кричит во мне души изнанка:
Вы подберите челюстя,
Имейте совесть, ротозеи!
Ко мне тянуть грабля - нельзя.
Для вас я – статуя в музее.

Мне от женщины нужно не много –
Были б сиськи большие и ж@па.
Остальное – постольку-поскольку...
Не хочу с ней вести диалоги,
От ушей лишь бы длинные ноги
Раздвигались без всяких намёков
И чтоб не было тени упрёка.
Быстро, качественно и удобно.
Как душе моей будет угодно.
Понимаю... Цинично немного.
Нецензурно, вульгарно, жыстока?
Ну а что здесь плохого такого?
Как по мне, лучше быть «кукловодом»,
Чем каким-то, простите, кукОлдом.
Ни к чему не взываю нисколько.
Просто так, мысли вслух... Да и только.

Воздержаться я должон
От распущенных княжон,
Приберечь – тестостерон.
В этом есть большой резон.
С глаз долой, из сердца вон
Сексуальный рацион,
Закругляется, пардон,
Онанизменный сезон.
Я теперь бледу – канон.
Сразу с места и в разгон.
Двое суток марафон...
Я держусь, но возбуждён.
Одолел тревожный сон.
В нём я слышал женский стон...
Дух мой похоть не унял
И восстание поднял.
Я проснулся и потом
Отхлестал себя – кнутом...
Я борюсь вовсю со злом.
Только мысли – об одном.
Их не вытравить никак.
Поднимаю... белый флаг!

Едва ли придумать смогла бы наука
Волшебное зелье – лекарство от скуки,
Чтоб не было в жизни печали и муки,
Чтоб тонус поднять, словно бабу на руки
И век не почувствовать горечь разлуки.
В натуре, была бы – прикольная штука!
Все беды тогда обернулись бы – в шутки.
Жаль, это утопия, это всё – глюки...
Ещё не придумали средство от скуки.
Лекарство не найдено... Нет предпосылок,
И чешут все члены... науки – затылок...
(Слова по-другому сложить я не в силах).

Девица сочная в таверне
Снуёт везде... туда-сюда.
И аппетитные десерты
Гостям подносит иногда.
Неприхотлива героиня,
А похотлива – через край,
Переливаясь кружкой пива,
Приотворяя двери в рай,
Она доверчива природе.
А гости, дюже нетрезвы,
Подле неё сидят – на взводе,
Признавшись в низменной любви.
Обнажены со смехом явства.
Из чувств – одно превыше всех.
И слово «дай» звучит, как «здравствуй».
В разгар волнительных утех
Слаба на перед Мессалина,
Под бурным натиском кругом
Вся безоглядно – неприлична
И за столом, и под столом.
Совсем, как ветреная шхуна,
Идя кормой своей ко дну,
Грехом наполнилась шалунья.
Одна – на всех, все – на одну!

И с жарким пылом жеребца,
Слегка настойчивей барана,
В дары принесший мех песца,
С приданым и большим... хозяйством,
Чуть ароматнее, чем скунс.
На всё согласный, как Герасим,
Слегка солидный, но не скуф.
Чуть ниже южного жирафа,
Как слон довольный иногда,
Быстрей коня – на переправах,
С улыбкой доброй верблюдА,
Немного преданней собаки,
Как хищный лев... туда-сюда...
И вот опять из зоопарка
Сбежал мужчина – хоть куда!

Кто отвлекается – лукавит.
Кто милосерден - носит нимб.
Кто волен в мыслях - неприкаян.
Кто величавый, тот смешон.
Кто всюду весел - беспросветен.
Кто облачился в капюшон,
Того прохожие заметят.
Кто безоружен - виноват,
Кто грешен, тот судья невинных.
Кто бросил спичку - бьёт в набат.
Кто стражник, спит у бочки винной.
Кто предан, тот неисправим.
Кто цепью скован - вдаль стремится.
Кто роль играет, смоет грим.
Кто в зеркалах, меняет лица.
Кто Бога чтит, не значит свят.
Кто клятву дал напропалую,
Того запреты соблазнят.
Кто дышит страстью, тот ревнует.
Кто внемлет сердцу, тот влюблён.
Кто сделал взмах - ещё не птица.
Кто встретил чудо - видит сон.
Кто пишет стих, тому не спится.

Он смотрит – в миску.
Любовь за дверь гони, она влетит в окно.
И сколько сахара ни сыпь – горька редиска.
Об стену сколько ни ударься – всё одно.
Как ни гляди в глаза, а зыркают – украдкой.
Пришёл, увидел, наследил и был таков.
Как только ты кота ни гладь –
Нагадит в тапки
И скажет: «Скучно жить совсем без – котяхов!»
Как ни ложись на камни, будет неудобно.
Сколько ни парься в бане, совесть не чиста.
В погожий день, в одно и то же время года
Мелькает проза жизни с белого листа.

Я желаю, чтоб скорее
Наступили холода.
Солнце пусть меня не греет,
И с небес пускай вода
Льётся вожделенным ливнем.
Пусть ветрище по щекам
Надаёт мне очень сильно,
Липнет грязь к моим ногам.
Бей, Ненастенька, резвее!
И пронзай меня насквозь.
Я уже благоговею,
Как маньчжурский абрикос.
Пусть пристыженно краснеет
И желтеет старый лист.
Осень – это Дульсинея.
Я – погодный мазохист!

Какой блестящий марафет!
Твоя профессия - важнейша
И так заманчив силуэт,
Что будит издревние чувства,
Любую боль убрав с телес.
Ты – не путана, ты - искусство.
Изыскан твой деликатес.
А кто решил, что ты – блудница,
Умом тот явно недалёк.
Ты с давних пор - любови жрица
С устами, как вишнёвый сок.
Заворожительна фактура
Твоих телес на молоке.
Ты распустилась, как сакура
В расцвете сил, в самом – саке!
Твои волосья, как лианы,
Упали медленно до плеч.
Открылась тайна икебаны
Твоей при свете жарких свеч.
И меч - освобождён из ножен,
Вот плоть и кровь на острие,
А яд меча уже под кожей.
И тело вновь - на алтаре
Твоё, безропотная Гейша!
Измята страстию кровать.
А утром снова ты – воскреснешь
И будешь дальше умирать.

Моя супруга – вовсе не святая.
Ей нравится «гулять» вовсю тайком.
Люблю, когда она мне изменяет
С каким-нибудь развязным жеребцом.
Не царское, признаться, это дело...
И я всегда поглядываю... в щель.
Люблю в чужих руках – супружье тело.
Красавица моя – фотопанель.
Пускай прелюбодействует... Хоть кто-то
Пыхтит над ней с усердием коня.
Как здорово, что сложную работу
Бесплатно исполняют – за меня!

Силикон. Импланты. Гели. Ботекс.
Сексапильной быть всегда охота.
Мода. Порнография. Работa.
Грудь упала. И порвалась попа.
Губы вдруг потрескались нечайно.
Силикон – дешёвый. Made in China.

Свято место пусто не бывает.
И незаменимых в жизни - нет.
Если режет голову – трамваем,
Значит «зам» возглавится в момент.
Грамотой почетной на работе
Будет оценен усердный труд.
Рвутся жилы, души, глотки, ж@пы
И уходят... Новые придут.
В жизни личной подберут замену,
Пошатнув святую простоту,
Новые грядут аборигены
Покорять земную красоту.
И понятий нет – неподменимых.
Ветер заменяет полный штиль.
Люди... шестерёнки... механизмы...
Бодрым курсом движутся - в утиль.

Давай поженимся с тобою,
Связуем браком наш альков,
И станешь ты моей женою
Без испытательных сроков.
Есть у меня квартира с дачей,
Свой бизнес и большой доход,
А под рукой – крутая тачка
И даже личный пароход.
Давай, махнёмся мы, не глядя:
Я стану твой покорный муж
И получу свою награду –
Большую пару спелых груш...
Удачный это будет куш!

Легко и просто врюхаться в актрису.
Она всегда красива, бескорыстна.
Свежа и – не разбитое корыто...
Накрашена, причесана, побрита...
Пассьоне... Мамма Мия... Дольче Вита!
Изящна, обаятельна, нарядна,
Окружена вниманием изрядно,
В любви она купается раздетой,
Как Скрудж купался в золотых монетах.
Но также мы не ведаем – а как же
Покажется она без макияжа?
И нам немного, может, будет страшно.
Да и вообще, а вдруг она... продажна?
Нам это знать не нужно и не важно.
Достаточно такой любви - миражной.
Но что скрывает в тайне телевизор?
А как там у нее... Ну в жизни... личной?
Суётся нос в актрисины... кулисы...

Чего хочу - того не знаю,
Кого и как, зачем, куда...
Деревья, словно куртизанки,
Горят от страсти и стыда.
Кривое зеркало, что в луже,
От ветра бьётся на хи-хи,
Закапал дождь бесплатным душем,
Стараясь тщетно смыть грехи.
Крикливо галочки мелькают.
Забило небо птиц – косяк
И дым пускает облаками
В лицо Ярилу так и сяк.
Проходят люди... дни... и чиксы...
В ногах лежит – монетный двор,
И с хрустом крошится, как чипсы,
Опавший золотом ковёр.
Закат... Румянит осень щёчки.
Видать, задумала сюрприз?
Она дарует, знаю точно,
Стихи – души моей стриптиз.

Когда погаснет ночью свет,
И мир погрузится во мрак,
Дневное мужество на нет
Сведёт украдкой липкий страх.
Услышишь ты из темноты,
Как нечто шепчет, затаясь,
Раскрыв невидимые рты
И превращая солнце в грязь.
Как будто нечисть из углов,
Шипя во тьме и тут и там,
Потусторонний, тихий зов
Тебя настигнет по пятам.
Шум неизведанных тревог
Заставит сердце замереть.
Испуг проделает рывок,
Туда, где словно сама смерть
Судьбе устроила обрыв.
И чей-то призрак за плечом
Пройдёт, как ветреный порыв,
Укрыв тебя параличом,
Покуда не мелькнёт рассвет...
И мир накроет пустота.
И станет глупостью момент,
Когда шептала темнота.

Я не влюблен, а – приворОжен
Под хомутом коварных чар,
Как в кандалах на брачном ложе,
Мой превратился жар в угар.
Плюс ко всему - не вышел рожей...
И непрестанно сердце гложет
Одна и та же мысль – о ней.
Горю, сумняшеся ничтоже,
Я от грехов своих в огне...
Она – Лилит, совсем – не Ева.
Хотя, я тоже не Адам.
Она в натуре – сущий демон,
Передо мною тут и там.
Как будто в аховом кошмаре,
Забыть нельзя ее телес...
Куда клеймо на ней поставить?
Похоже, нет свободных мест.
Попутал бес, дать волю ведьме.
Я приворОжен. Это – крест.
Как душу выпустить из клетки?
Помочь мне должен – экстрасекс...

Мои стихи – души отрыжка.
Я напишу их – на афише.
Под звон сверкающих монет
На свет появится – сонет.
Придёт признание поэта,
Когда под дулом пистолета,
Как неприступный бастион,
Читатель будет покорен,
Сраженный рифмой прямо в сердце,
Познавший истину младенца,
В трубу воскликнет Серафим:
«Ах, Александер... Сукин сын!»
Вознаградит меня короной
И через тридцать три коровы,
В лучах сверкая донельзЯ,
Взойдёт звездой моя стезя,
И станет признанным поэт.
Ну а пока что - денег нет...

В былое время, возле гроба
Родня дежурила всю ночь.
На лик покойника суровый
Глядели, не шагая прочь.
Но от Морфеевых объятий
Не спас людей иконостас.
И тот, кого хватил Кондратий,
Один остался в поздний час.
Вдруг тишину кругом взрывая,
Раздался очень громкий стук...
Примета выпала дурная
И льдом рассыпала – испуг.
Заколотил в бочину гроба
Виновник мёртвый торжества!
Был этот стук подобен грому.
В такое верится едва...
Но не промолвили ни слова,
А накатили - по сто грамм
Родные и опять у гроба
Уселись молча до утра.

Гутен так! Простите... Здрасьте!
Я – Ваш тайный воздыхатель.
Прозвучит совсем некстати...
Но я к Вам питаю страсти.
И возможно, что напрасно...
Не хочу залить Вас краской.
Мне не надо – ласки, свадьбы...
Просто рядом – постоять бы,
Подышать одним эфиром
Вместе с Музою и Лирой.
Вы – картинка, Вы – икона!
Вы как будто Лиза Мона.
Я навеки Ваш поклонник,
Но люблю – дистанционно!
И чем дальше, тем сильнее...
Я Орфей, а Вы – Орфея
И души моей отрада
В час, когда со мной – не рядом.
Слишком близко или долго
Возле Вас, как – на иголках...
Я себя совсем фигово
Ощущаю, словно – овощ!
Чтобы пылкость не угасла,
Видеть Вас не нужно часто.
Извините да увольте
И откланяться позвольте.
До свидания, до встречи...
До романтики и свечек,
До объятий, до кроватей.
Что ж... Увидимся... Прощайте!

Стихи писать уже не модно.
Но что поделать, коль Пегас
Крылами машет?
Значит - можно.
Пускай совсем не Пушкин АС,
Ты жги глаголом бескорыстно,
Костёр покуда не угас,
Не прогорел и строчки-мысли
Несёт на свет лихой Пегас.
Обнявши во поле берёзу,
Вдыхай природу и пьяней.
И словно Феликс над утёсом
Разлей печаль души своей.
Не зарывая чувства в землю,
Своей стези – не постыдись.
Рождай стихию, виждь и внемли,
К Парнасу устремляясь ввысь.
Пускай не чтят и не радеют,
Клеймя позором на пути,
Да хоть сожгут пускай - на древе,
Развейся пеплом и лети!