Мудрости - придурковатости

В мудрости тайна — не в знании всех,
Не в том, кто прочёл утроение орфех.
А в том, чтобы слышать, где суть зазвенит,
И сердце направить, где разум велит.

Не в гуще событий, не в шуме толпы,
А в тихом уменье раздвинуть мосты.
Отбросить пустое, как пыль за плечом,
И к делу идти налегке, на легком.

В суете растворишься — и сам не заметишь,
Как будни проглотят заботы и сети.
А тот, кто умеет различить пустяки,
Тот — истинно мудрый, без лишней тоски.

Философский ум могуч,
Человек венчал природу,
Но забыл о сердце луч —
Страх подвёл его к острогу.

Медицина с чистым злом
Примирить стремилась тело,
Но в суеверии тайком
Душу в путы завертела.

Астрология звала
К бесконечной пустозвони,
И гадалка у стола
Ложью ткала жизни склоны.

Разум – царь, а всё же сам
Стал в цепях своих рабом он.
Деспотизм и ложный срам
Сделали его бездомным.

Человеком быть — венец!
Но несчастье в нём родится,
Если разуму — конец,
А душе — не научиться.

Слышу — шум прохожих фразой,
Пульсом меди в каблуке,
Слышу, но лечу заразой
К забыванию в рукаве.

Вижу — это стук и яркость,
Окна, зеркала, стекло,
Вижу — так хранится в памяти
Каждой трещинкой тепло.

Зрение — якорь, зрение — жало,
Не сотрёшь его пятно.
Пусть забыл, что мне звучало,
Но увижу — не одно.

Делай — вот оно, движенье!
Понял кистью, телом, сном.
Не словами — напряжением,
Не словами — башмаком.

Слово — звук, он слишком зыбок,
Глаз — художник, без огня.
Тело — плоть твоих учебников,
Понимания струна.

Людям крылья нельзя подарить, как плащ или знамя,
Их не выкроить тонким умом, не сплести из речей.
Человек сам растит их в себе, не клянча их сзади,
В тех местах, где падая встал, без чужих все ж плечей.

Можно руку подать, можно рядом идти молчаливо,
Но взлететь — это труд, что даётся не каждому в срок.
Только болью, лишь потом и верой не лживой
Вырастают те крылья, что держат тебя между строк.

Не обманешь себя, не пришьёшь их чужою иголкой,
Не подсунешь готовое — это же сердце твоё.
Их растишь, как растут у корней деревенские ёлки,
Что сдувает метелью, но гнёт не сломивши их ствол.

Потому и летят только те, кто упал и остался,
Кто не плакал напрасно, кто падал — но всё же вставал.
Людям крылья нельзя передать, как кольцо, как причастье,
Их растить надо в сердце — и только тогда будет рай.

Терпеливым не станешь, когда равнодушен к обидам,
Не научишься ждать, если в сердце не вспыхнет жара.
Терпит тот, кто страдает за ближнего — а не по выгоде,
А по боли, как мать за ребёнка терпеть иль унять.

Если больно за слабого — это начало терпенья,
Ты в нём видишь себя, понимаешь без лишних речей.
Без любви — все советы о терпкости просто ученье,
А с любовью — терпеть значит жить без границ и причин.

Потому-то Господь и велел не судить человека,
А терпеть, как терпел он тебя, не считая грехов.
Ведь терпение — не слабость и не передышка для века,
Это сердце, в котором уместится тысяча снов.

Ах, Ромео… ну что же ты, парень,
Молодой да горячий казак…
Разлюбил бы — пошёл бы в пожарникИ,
А не лез бы к ней в сад, просто так.

Ты скажи мне, неужто на свете
Нет других хорошеньких девчат?
Или все на балконе при свете
Признаются вот так — и молчат?

А Джульетта… ну что, малолетка,
Разгулялась по венам беда…
Про любовь написала бы клетку,
А не падала в стужу стыда.

Ведь любовь — не отравой, а хлебом
Должна сердце людское питать.
Но вокруг, понимаешь, ученье:
"Коль запретно — сильней благодать".

Вот и вышло — не ведали меры,
Подошли к этой жизни, как в пьянь:
Что запретно — тем ярче, как верно,
А любовь — без расплаты не станет.

А там взрослые… ну, те же глупцы,
Ведь их в юности тоже качало.
И кричали: "Закройте оконце!
Ромео опять отмечает!"

А ведь если бы просто, по-людски,
Сели б с ними — без фраков, понтов —
Может, были бы свадьбы да внуки,
А не сплетни над двух гробов.

Но выходит, по-прежнему круто
Мы живём: голова — поперёк.
Ведь и нынче, как в старые сутки,
Кто любил — тот и вышел в урок.

Так запомни, сердешный мой парень:
Любовь — это боль и ответ.
И не важно, в Вероне ли жарит,
Или снегом метёт наш рассвет.

Сломано моё родное сердце — слышишь скрип?
Билось — как часы, но сбилось — всё напрасно.
Стук во мне теперь — не жизни ритм, а хрип,
Я молю: приди ко мне тишина прекрасна.

Где мечта была — остался только ржавый след
И пружины чувств, натянутые в страсти.
Мир хотел я — не нашёл его в ответ,
Лишь застывший звук в безжизненной запчасти.

И теперь живу — как будто на витке,
Где весомым стал лишь воздух мертвыми тенями.
Вспоминаю свет в забытом уголке,
Что дрожал, дрожал — и вырвался словами.

Я думал — всё, пройдёт без следа,
Ну подумаешь — была и нет.
Свобода — ветер, жизнь — как с ветки,
И без тебя на свете свет.

Смеялся громко, пил со сцены,
Искал глаза в чужих глазах.
А сердце — в щепки, будто стены
Сжимал в ночных своих слезах.

Целовал — не по желанью,
Обнимал — не от души.
А голос твой, как заклинанье,
Звучал сквозь музыку в тиши.

Ты не звонила. Я молчал.
Старался быть — ну как стена.
И лишь тоска моя кричала
О том, что глуп — и ты одна.

Теперь мне поздно всё исправить.
Ты не вернёшься — я один.
А ветер хрипло шепчет: "Знаешь…
Ты всё просрал… ты был любим."

Знаете, мне ничего не надо —
Ни лестниц вверх, ни ваших всех пустых похвал.
Я б выжил в чаще, в танке, на преграде —
Но чтоб лишь знал — себя я не предал!

Не крик, не жалости — и нет, желание
Понять, хоть на минуту, без понтов.
Не чтоб судить, не чтоб рвать на прощанье —
А просто рядом быть, когда нет слов.

Представьте: не злато, не обложку,
А чтоб услышал кто, когда молчу.
Мне не дарите золота в дорожку —
Лишь посочувствуйте в моё плечо.

Но это — дефицит. Не в магазинах,
Не в магазине и не у нас в мозгах.
Всё понимание, сочувствие — картина,
Где их нет вовсе. Только в небесах.

Такое впечатление — их просто
Не выдали при старте, как бинт.
Мы все научены стрелять и бросить,
А вот услышать — глохнем все в момент.

А я не жду уже и не мечтаю —
Я на коленях с мыслью и вином:
Мне ничего не надо — клянусь, я знаю —
Кроме того, что ждёт нас за окном...