Для души и меры чувств

Не спеши убегать от себя,
Ты в пустыне — и это не к лету,
Но в ней — твоя новая быль и судьба.

Тише будь, не хватайся за свет ты,
Не примеривай быстрые маски.
Пусть пройдёт эта тьма, как ночной табурет.

В этом холоде рожден огонь,
Ты его не толкай — он проснётся,
Как весенний ручей, прорвавший заслон.

Не гони ты себя— пустота ведь не враг,
В ней томится начало великое...
Просто живи. Остальное — пустяк.

Я не сложный. Да что вы! Простой, как трава,
Не витийствую я, не мудрствую.
Дорожу, как святыней, тем словом сперва,
Что даётся душе на искусство.

Мне подлец — ненавистен, как мокрый рассвет,
Я доверчив к открытому взгляду.
Но простак ли я сам? — вы проверьте ответ,
Только чур, осторожно. Не надо.

А зачем я пришёл? Да чтоб вы — невзначай,
Испытали, узнали до края.
Чем богат, тем и рад: ни казна, ни печаль,
А лишь слово, что сердцем сверкает.

Всяк ученье правду строит,
(Тут не спорят стар и млад),
Но когда начнёт подряд
Отрицать и всё изгонит,
Человек себя не стоит,
Разум гаснет невпопад.
Истина же — дверь с засовом,
А живое поле — словом.

Учит, спорит каждый час,
Век зовёт к борьбе учений.
Но нельзя в законе мнений
Выжечь истину до нас.
В каждом слове — свой рассказ,
В каждой правде — вдохновение.
Глуп тот, кто других клеймит,
Ложью сам себя гнетит.

Мир велик и разноцветен,
Не объять его строкой.
Тот, кто к истине слепой,
Сам себя сведёт к приметам.
И уменьшит душу в этом,
Словно вещью всей пустой.
Каждому дано по доле
Зерно правды в общей школе.

Если в дом занесут тебе грязь, не спеши разбираться,
Не ищи виноватых в том, кто, где и зачем намесил.
Не гадай, из какого угла начала разрастаться
Та пыльца, что чужими руками твой дом замутил.

Просто вымети это. Без споров, без жалоб и спеси,
Как избавит хозяйка со двора ненужный сор.
Потому что весь этот разбор — только тень от болезни,
От которой душа покрывается плесенью ссор.

Так же точно с дурными речами, что входят в сознанье,
Что нашёптывают: «вот он неправ» — и бросают в огонь.
Не разбирай, не копай, не гадай о чужом оправданье,
Ибо в суть этих мыслей вплетается только их вонь.

Осуждение — грязь, и неважно, красивая ли,
Чёрным будет и мрамор, когда замарает его.
Не спеши отличать, прав был тот или этот в пыли —
Прав лишь тот, кто сумел промолчать и не тронуть чужого.

Истинная дверь без замков и без медных засовов,
Её просто не видно, когда замыкаешься сам.
Люди бьются в рисунки на стенах из собственных слов,
И не слышат, как сзади скрипит настоящий засов.

Они пишут мечты на кирпичных глухих переплётах,
Вымышляя проходы, где выхода нет и в помине.
А живая тропа остаётся для них непохожей,
И боятся туда, где не красят обманный фасад.

Ты поймёшь: дверь открыта давно — лишь шагни и доверься,
Перестань разглядывать трещины в мнимой стене.
Ведь разбиться легко, если бьёшься упрямо о сердце,
Что давно бы впустило — но видится камнем извне.

Коли выкопал колодец — не нужно молиться о влаге,
Он наполнится сам, изнутри, без крика и слёз.
Как и сердце — почистишь его от чужой трясины,
Не удержишь любовь — хлынет светом на самый откос.

Нам бы всё ускорить, бы поскорее и враз, без усилия,
Буром скважины в душу — лишь бы побыстрей получить.
Но вода — она ждёт не железа, не труб, а терпения,
Как и сердце — оно не умеет по принужденью любить.

Потому-то и сказано древними — чистишь себя,
А не ловишь момент, чтоб сорвать обнажённый ответ.
И тогда без команды, без выкриков — вдруг, не спеша,
Наполняется то, что готово — и в этом секрет.

Так живи — вычищай свою глубь, не кричи на колодец,
Он ответит, когда ты молчишь, а не просишь напев.
Когда чисто внутри — неизбежно прольётся, прольётся
Та вода, что и в сердце звучит как молитвенный свет.

Живёт только лишь тот, кто не прячется в старой рубахе,
Кто готов переделывать душу — как слесарь металл.
Остальным остаётся трястись в самораспаде и в страхе,
Где из прошлого гнилью течёт их уютный подвал.

Переделывать — значит не раз, не по праздникам, — честно,
Как кузнец у наковальни, с потом и с хриплым огнём.
Не болтать о душе — а снимать с неё старые плесни,
Шлифовать её болью — до искр, до живого нутра.

Не живут те, кто строит гнездо из своих оправданий,
Не живут те, кто прячет себя за словами «не смог».
Жизнь — движение внутрь, это бой, это вечное пламя,
Не выгорит только тот, кто себя выжигает насквозь.

Спокойствие — это не тишь без огня, не усталое "пофиг",
Не закрытые ставни души, что боится сквозняк.
Это свет изнутри, что стоит, несмотря на эпохи,
И способно усмирить самый лютый чужой перекат.

Так бывает: присядешь к такому — и будто оттаешь,
Где вокруг суета, а внутри — всё же тихий прибой.
И внезапно становится легче, как будто ты знаешь,
Что от этого сердца идёт настоящий настрой.

Это сила, что не напоказ и не требует крика,
Не игра для людей, чтоб казаться мудрей, чем ты есть.
Это просто покой, как вода в глубине родника,
Что спасёт от жары, не рассыпавшись в пыль и в словес.

Ведь не тот человек по-настоящему тих и могучий,
Кто уходит в глухую обиду, чтоб спрятать свой страх.
А кто дышит ровно, когда на него наступают —
И при этом спокойно держит за собою всех.

Становится рядом с таким — безопасно и просто,
Потому что не льстится, не судит и в спину не бьёт.
Он молчит не от скуки, а чтобы тебе дать пространство,
Где и ты вдруг поймёшь, что у страха конец настает.

Истинное спокойствие лечит — как травы в покосе,
Как ладони отца, что не учат, а просто живут.
И такой человек никогда не ответит вопросом,
Он лишь будет с тобой — и увидишь: тревоги уйдут.

Не убьёт он врага, но враг сам обессилит на месте,
И боится дурное войти в этот круг молчалив.
Это вовсе не магия, нет — это просто без лести
Человеческий свет, что сильнее приказов и книг.

И тому, кто покой научился растить без усилия,
Без понтов и претензий, без выкриков "я тут святой",
Господь даст ту же силу, что держит миры на орбите,
И другой человек за его спиной станет живой.