Толстой Алексей

Толстой Алексей - Садко

Сидит у царя водяного Садко
   И с думою смотрит печальной,
Как моря пучина над ним высоко
   Синеет сквозь терем хрустальный;

Там ходят как тени над ним корабли,
   Товарищи там его ищут,
Там берег остался цветущей земли,
   Там птицы порхают и свищут;

А здесь на него любопытно глядит
   Белуга, глазами моргая,
Иль мелкими искрами мимо бежит
   Снятков серебристая стая.

Куда он ни взглянет – всё синяя гладь,
   Всё воду лишь видит да воду,
И песни устал он на гуслях играть
   Царю водяному в угоду.

Л царь, улыбаясь, ему говорит:
   «Садко, мое милое чадо,
Поведай, зачем так печален твой вид?
   Скажи мне, чего тебе надо?

Кутья ли с шафраном моя не вкусна?
   Блины с инбирем не жирны ли?
Аль в чем неприветна царица-жена?
   Аль дочери чем досадили?

Смотри, как алмазы здесь ярко горят!
   Как много здесь яхонтов алых!
Сокровищ ты столько нашел бы навряд
   В хваленых софийских подвалах!»

«Ты гой еси, царь-государь водяной,
   Морское пресветлое чудо!
Я много доволен твоею женой,
   И мне от царевен не худо;

Вкусны и кутья, и блины с инбирем,
   Одно, государь, мне обидно:
Куда ни посмотришь, всё мокро кругом,
   Сухого местечка не видно!

Что пользы мне в том, что сокровищ полны
   Подводные эти хоромы!
Увидеть бы мне хотя б зелень сосны,
   Прилечь хоть на ворох соломы!

Богатством своим ты меня не держи;
   Все роскоши эти и неги
Я б отдал за крик перепелки во ржи,
   За скрып новгородской телеги!

Давно так не видно мне божьего дня,
   Мне запаху здесь – только тина;
Хоть дегтем повеяло б раз на меня,
   Хоть дымом курного овина!

Когда же я вспомню, что этой порой
   Весна на земле расцветает,
И сам уж не знаю, что станет со мной:
   За сердце вот так и хватает!

Теперь у нас пляски в лесу в молодом,
   Забыты и стужа и слякоть –
Когда я подумаю только о том,
   От грусти мне хочется плакать!

Теперь, чай, и птица, и всякая зверь
   У нас на земле веселится;
Сквозь лист прошлогодний пробившись, теперь
   Синеет в лесу медуница!

Во свежем, в зеленом, в лесу молодом
   Березой душистою пахнет –
И сердце во мне, лишь помыслю о том,
   С тоски изнывает и чахнет!»

«Садко, мое чадо, городишь ты вздор,
   Земля нестерпима от зною;
Я в этом сошлюся на целый мой двор –
   Всегда он согласен со мною.

Мой терем есть моря великого пуп,
   Твой жеребий, стало быть, светел;
А ты непонятлив, несведущ и глуп,
   Я это давно уж заметил.

Ты в думе пригоден моей заседать,
   Твою возвеличу я долю
И сан водяного советника дать
   Тебе непременно изволю!»

«Ты гой еси, царь-государь водяной,
   Премного тебе я обязан,
Но почести я недостоин морской,
   Уж очень к земле я привязан.

Бывало, не всё там норовилось мне,
   Не по сердцу было иное;
С тех пор же, как я очутился на дне,
   Мне всё стало мило земное;

Припомнился пес мне, и грязен и хил,
   В репьях и в сору извалялся;
На пир я в ту пору на званый спешил,
   А он мне под ноги попался;

Брюзгливо взглянув, я его отогнал,
   Ногой оттолкнул его гордо –
Вот этого пса я б теперь целовал
   И в темя, и в очи, и в морду!»

«Садко, мое чадо, на кую ты стать
   О псе вспоминаешь сегодня?
Зачем тебе грязного пса целовать?
   На то мои дочки пригодней.

Воистину, чем бы ты им не жених?
   Я вижу, хоть в ус и не дую,
Пошла за тебя бы любая из них –
   Бери ж себе в жены любую!»

«Ты гой еси, царь-государь водяной,
   Морское пресветлое чудо!
Боюся, от брака с такою женой
   Не вышло б душе моей худо!

Не спорю, они у тебя хороши
   И цвет их очей изумрудный,
Но только колючи они, как ерши,
   Нам было б сожительство трудно.

Я тем не порочу твоих дочерей,
   Но я бы не то что любую,
А всех их сейчас променял бы, ей-ей,
   На первую девку рябую!»

«Садко, мое чадо, уж очень ты груб,
   Не нравится речь мне такая;
Когда бы твою не ценил я игру б,
   Ногой тебе дал бы пинка я.

Но печени как-то сегодня свежо,
   Веселье в утробе я чую;
О свадьбе твоей потолкуем ужо,
   Теперь же сыграй плясовую!»

Ударил Садко по струнам трепака,
   Сам к черту шлет царскую ласку,
А царь, ухмыляясь, уперся в бока,
   Готовится, дрыгая, в пляску.

Сперва лишь на месте поводит усом,
   Щетинистой бровью кивает,
Но вот запыхтел и надулся, как сом,
   Всё боле его разбирает.

Похаживать начал, плечьми шевеля,
   Подпрыгивать мимо царицы,
Да вдруг как пойдет выводить вензеля,
   Так все затряслись половицы.

«Ну,– мыслит Садко, – я тебя заморю!»
   С досады быстрей он играет,
Но, как ни частит, водяному царю
   Всё более сил прибывает.

Пустился навыверт пятами месить,
   Закидывать ногу за ногу,
Откуда взялася, подумаешь, прыть?
   Глядеть индо страшно, ей-богу!

Бояре в испуге ползут окарачь,
   Царица присела аж на пол,
Пищат-ин царевны, а царь себе вскачь
   Знай чешет ногами оба?пол.

То, выпятя грудь, на придворных он прет,
   То, скорчившись, пятится боком,
Ломает коленца и взад и вперед.
   Валяет загребом и скоком;

И всё веселей и привольней ему,
   Коленца выходят всё круче –
Темнее становится всё в терему,
   Над морем сбираются тучи...

Но шибче играет Садко, осерча,
   Сжав зубы и брови нахмуря,
Он злится, он дергает струны сплеча –
   Вверху подымается буря...

Вот дальними грянул раскатами гром,
   Сверкнуло в пучинном просторе,
И огненным светом зардела кругом
   Глубокая празелень моря.

Вот крики послышались там высоко:
   То гибнут пловцы с кораблями...
Отчаянней бьет пятернями Садко,
   Царь бешеней месит ногами;

Вприсядку понес его черт ходуном,
   Он фыркает, пышет и дует,
Гремит плясовая, колеблется дом,
   И море ревет и бушует...

И вот пузыри от подстепья пошли,
   Садко уже видит сквозь стены:
Разбитые ко? дну летят корабли,
   Крутяся средь ила и пены;

Он видит: моряк не один потонул,
   В нем сердце исполнилось жали,
Он сильною хваткой за струны рванул –
   И, лопнув, они завизжали.

Споткнувшись, на месте стал царь водяной,
   Ногою подъятой болтая:
«Никак, подшутил ты, Садко, надо мной?
   Противна мне шутка такая!

Не в пору, невело, ты струны порвал,
   Как раз когда я расплясался!
Такого колена никто не видал,
   Какое я дать собирался!

Зачем здоровее ты струн не припас?
   Как буду теперь без музы?ки?
Аль ты, неумытый, плясать в сухопляс
   Велишь мне, царю и владыке?»

И плесом чешуйным в потылицу царь
   Хватил его, ярости полный,
И вот завертелся Садко как кубарь,
   И вверх понесли его волны...

Сидит в Новеграде Садко невредим,
   С ним вящие все уличане;
На скатерти браной шипит перед ним
   Вино в венецейском стакане.

Степенный посадник, и тысяцкий тут,
   И старых посадников двое,
И с ними кончанские старосты пьют
   Здоровье Садку круговое.

«Поведай, Садко, уходил ты куда?
   На чудскую Емь аль на Балты?
Где бросил свои расшивные суда?
   И без вести где пропадал ты?»

Поет и на гуслях играет Садко,
   Поет про царя водяного:
Как было там жить у него нелегко
   И как уж он пляшет здорово;

Поет про поход без утайки про свой,
   Какая чему была чередь,–
Качают в сомнении все головой,
   Не могут рассказу поверить.

1871

©2024 Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Копирование запрещено!