Салютом брызнула сирень,
Повисла гроздьями на ветках,
Словно разглядывая тень
На нижних веточках-соседках.

Ее пьянящий аромат
Кружит шмелей в веселом танце.
А небом сотканный закат
Тихонько спит, как книжки в ранце,

Что за спиной у школяра,
Домой идущего вприпрыжку.
И ветер треплет до утра
В ночи сиреневую вспышку.

Детство смотрит в окно. Цвета сочной травы
Представляются взрослые дали.
И обидно до слез - расстелили ковры,
А побегать по ним не позвали!

Те ковры, как конвой, охраняют леса,
Под запретом любая прогулка.
Не помогут тебе колдовства чудеса,
И слова отчеканены гулко -

Подрасти. Не спеши. Все успеешь с лихвой.
Но от этого хочется плакать.
Мама манит тебя ароматной халвой,
А ты сырость разводишь и слякоть.

Лепятся к церкви домишки,
В даль устремив взгляд окон
Ярких, как-будто бы вспышки.
Тихо идет на поклон
Вечер, укутанный белым
Пледом из снежных даров,
Шагом пугливым, неспешным,
Глушь огибая дворов,
Шепчет молитву, завьюжив,
В храм проскользнул через щель.
Гладко поля отутюжив,
Стихла подружка-метель.
Рано разбудит округу
Сонный, озябший звонарь.
Утро пройдется по кругу
И заберется в алтарь.
Свежим дыханьем погасит
В нужное время свечу.
В цвет золотистый окрасит
Мир, проведет по плечу,
Нежно касаясь любого,
С верой смотрящего в день.
Ликом предстанет святого
Самая страшная тень.

Ты - пилигрим в своей судьбе,
Кочевник с жалкою котомкой.
И к жизни тихой ворожбе
Уже привык, и к корке тонкой
Ледовой глади, и ко мху,
В котором прячется трясина.
И песни леса на слуху,
Их тянет старая осина.
И так знаком простой мотив,
Идешь, как мышь под звуки дудки.
Рутинных дней локомотив
Тебя везет, сминая сутки.
И годы тянутся во след,
А жернова забот никчемных
Их поглощают, как обед,
Что послан вдруг толпе бездомных.
Но вот прозрачная весна
В который раз звенит капелью.
И пробудившись ото сна,
Поддался мир ее веселью.
Тебе ж ничто уже не ново.
Сценарий знаешь наперед -
Кому какое скажешь слово,
Когда и что произойдет.
Ведь столько весен позади!
В твоей котомке тот же скарб.
И как далеко ни ходи,
С тобой вернется тот же раб,
В тебе сидящий и уныло
Смотрящий вдаль десятки лет.
Ему приелось и постыло,
Казалось, все. Но, впрочем, нет!
Тончайший луч к душе пробился -
Ты чуешь новый аромат,
И будто заново родился,
И солнце ярче во сто крат.
Но что такое? Ты встревожен.
А это новая весна.
И новый путь к ногам положен.
Была бы обувь не тесна!

Полей бескрайних аромат
Шмели разносят по округам,
Когда горячечный закат
Сползает медленно по дугам

Чуть преломившихся лучей
Владыки-солнца Ставрополья.
И день, как-будто бы ничей,
Садится медленно на колья,

Что ощетинил палисадник,
Не дав сбежать своим цветам.
А богомол, как храбрый всадник,
По листьям скачет тут и там.

И треск цикад нещадно глушит
Малейший шорох южных трав,
Которых ветер жаркий сушит,
В ковер изысканный соткав.

Прохладой ночи небо дышит
И пьет ее сполна ковшом -
Он звездной нитью четко вышит
На черном куполе большом.

Раскраснелся сегодня закат,
Обещая на завтра ветра.
И расплющился вечер, как скат.
И ушел в глубину до утра.

Там на дне в разноцветных кораллах
Он увидит прозрачные сны.
День рассвет повстречает на скалах,
Где лучи золотые видны.

И обещанный ветер покажет,
Как трепал кучерявость берез
В дальних весях. И бурей накажет
Тихий мыс, рассердившись всерьез.

И лишь вечер утишит бродягу,
Да погладит морскую волну.
И на берег швырнувши корягу,
Вновь нырнет на покой в глубину.

Ее фигура вдалеке,
Как оттиск темный на белесом
Тумане легком на реке,
Зависшем дымкою над плесом.

И утро зябкое утонет
В твоих прищуренных глазах,
Лишь теплоход гудком застонет,
И милых рук исчезнет взмах.

А дальше будет вереница
Постылых дней, где ты один -
Толь пассажир, то ли возница,
Толь жалкий раб, толь господин?

И жить ты будешь ожиданьем,
Когда судьба вознаградит
На берегу Оки свиданьем
С той, что разлука возвратит.

В тишине полустанка ночного
Пробегает глазастый состав,
Словно путника кто-то шального
Тянет следом за длинный рукав.

И задумчиво шепчутся кроны
Великанов, не знающих сон.
И поспешно считает перроны
Самый дальний, последний вагон.

Темнотой окаймляет дорогу
Ощетинившись лес вековой.
И как волны качают пирогу,
Ночь качает с небес головой.

Утро будет встречать на вокзалах
Поездов бесконечные нити
В городах величавых и малых,
Заблудившихся в рельсах, как в сыти.

День по рельсам покатится снова.
Вот опять полустанки и сосны.
А под звездною гладью покрова
Поезд, мчащийся зимы и весны.

Если хочешь проехать по снегу,
Не скупись и купи снегоход.
Хотя можно и просто телегу,
Здесь нелишен разумный подход.

А к телеге лошадь в придачу.
Без нее ведь телега - дрова.
Ну и снега возьми на сдачу -
В феврале то повсюду трава.

Ох, юный день, как ты пуглив!
Как завываешь в подворотнях,
От страха путая мотив,
Спеша укрыться в добрых сотнях

Таких же дней, но все напрасно.
Тебя клянем мы и корим,
Порой в сердцах, порой и гласно.
Порой за все благодарим.

И каждый раз, тебя встречая,
Мы узнаем особый лик,
Твои нюансы подмечая
И каждой новой грани блик.

Ведь ты для каждого - сегодня.
Ты - не вчера и не потом,
Крупица зыбкая Господня,
Комета с огненным хвостом,

Ты -миг, ты - взмах ресниц бескрылых,
Ты - луч, спустившийся с небес,
Забот вращение постылых,
Ты - тонкий дух, обретший вес.

Тебя не будет повторенья,
Ты в настоящем, ты сейчас.
Дороже в мире нет творенья.
Скажи, который уже час?

Двенадцать? Полночь на пороге -
Сегодня нет и нет вчера.
И завтра спрятано в остроге.
Какая дивная игра!

Вот стрелка дрогнула, шагнула
По циферблату в новый день.
И ночь тихонечко уснула,
Усевшись птицей на плетень.

Под ярким светом фонаря
Кружится стайкой белый снег,
Надежду юности даря
На бесконечно-длинный век,

На то, что весело снежинки
Садиться будут на язык,
На золотистые пружинки
Волос, к которым так привык,

Еще десятки долгих лет.
И сам подтянут и плечист,
На веки-вечные брюнет,
Задорен, весел и речист.

Увы, так будет не всегда.
Посеребрит зима виски
И подсчитает всем года,
Сорвав ненужные листки.

Лишь вечным будет белый снег.
И память нежно сохранит
Дрожанье трепетное век
Закрытых глаз, когда манит

И греет луч, пронзив с небес
Морозный день. А ты влюблен
В безгрешный мир и ждешь чудес...
Ведь ты влюблен...

Смотри, уже проснулся клен!
Резной расправил свежий лист.
И парк, что в юг душой влюблен,
Наполнил вальсом гармонист.
И суетится городок,
Стучат набойки каблучков.
И с рыбой вяленой лоток
Манит всех местных мужичков.
Кулечки семечек, черешня.
Асфальт засыпан шелухой.
Застолья в праздники, конечно.
Закон совсем ведь не сухой
Там, где пичуги на деревьях
Кричат прохожему : "чекушку"!
Похоже, птахам в нежных перьях
Нагрело здорово макушку.
Чтоб море скрыло вас по пояс,
Три дня идти от кромки пляжа.
И слышен чей-то громкий возглас,
Мол, он устал, на мель заляжет.
И каждый теплый вечерок
Искусан знатно комарами.
Была бы воля, хоботок
Им отпилить на пилораме!
Арбузный сок течет рекой,
И засыпают август груши.
Нарушен твой ночной покой,
Коль целый день ты это кушал.
Мой милый город был таков,
Где годы юные прошли.
Потом был Питер, был Ростов -
Язык мы общий не нашли.
И вот на улице из детства
Стою спустя десятки лет.
Скажу без всякого кокетства -
Роднее места в мире нет.
И нет желаннее свиданья.
Мне память душу бередит.
А тень зовущего скитанья
Над морем чайкою парит.

*горлицы в этом городке на Азовском море выкрикивают что-то похожее на "чекушку")), местные жители так и называют здесь этих птиц "чекушками"

Вот лебедь в небе проплывает.
То новый день послал гонца.
Он в облаках от всех скрывает
Улыбку юного лица.

Уж показался первый лучик.
Ну, здравствуй, знойный братец-день!
Дождемся ль милости мы - тучек,
Дающих всем живущим тень?

Раскинет поле ширь с размахом
Душистым, войлочным ковром -
Раздолье юрким, звонким птахам!
И небо южное шатром,

Что синью залитое море,
Обнимет всю земную высь.
И жаркий полдень уже вскоре
На мягких лапах, словно рысь,

Крадучись двинется к закату.
И златоглавый и босой,
Как Русь познавшая расплату,
Парнишка, машущий косой,

Закончит спорую работу,
Поднимет ввысь усталый взгляд,
И за Всевышнего заботу
Он примет туч идущих ряд.

Одинокий, неприкаянный рассвет
За окном уныло проплывает.
На тебе сошелся клином белый свет.
Знаешь, в жизни всякое бывает.

Горечь фраз, нарушенный обет,
Боль и недомолвок череда.
На тебе сошелся клином свет.
Знаешь, будет новая среда.

А за ней четверг, тебя лишь нет
В отрывном моем календаре.
На тебе сошелся клином свет.
Знаю, ты вернешься на заре.

Волею случая герой/героиня стихотворения
оказывается в небольшом приморском городке,
в котором прошло его/ее детство. При первой же
возможности он/она отправляется на свидание
с городом, в котором не был(а) много лет.
С кем и с чем встретится герой/героиня -
решать каждому автору. Название стихотворения
можно изменить на свое усмотрение,
так как каждый имеет право назвать
свое детище по-своему)) Просто с общим
для всех названием стихотворение будет
легко узнать)) Предлагаю каждому опубликовать стихотворение на своей страничке
в следующую пятницу, 7-го февраля.
Думаю, будет удобно, если каждый автор сразу после размещения стихотворения на своей страничке будет ставить лайк под этим текстом. Так можно будет понимать, кто приглашает для прочтения.

Дорогие подписчики (и не только))!
Буквально вчера появилась идея,
которую предлагаю осуществить всем желающим))
Считаю, будет действительно интересно,
если каждый из нас напишет стихотворение
по определенному сюжету. Каждый сможет
представить ситуацию по-своему и
по-своему облечь ее в стихотворную форму.
Если позволите, первый сюжет и название
будущего стихотворения я опубликую
на своей странице в течение сегодняшнего дня.
Своими лайками под этим обращением
вы дадите понять, кто готов участвовать.
Готовые стихотворения должны быть опубликованы
в определенный день (например, через неделю).
Соответственно, через неделю кто-то из участников
опубликует на своей страничке
следующий сюжет и тд.

Снежинки тонкого плетенья
Уселись смело на рукав.
Зима руки своей творенья
Не сбережет, едва соткав.

Им невдомек - тепло губитель
Их кружевного естества.
Лишь холод - верная обитель
И верный спутник колдовства,

Зима которым управляет,
Метель спуская нам с небес.
И чудеса свои являет -
Смотрите, день в снегу исчез!

Ты свой закат в окне встречаешь.
И день наступит только твой.
И вечер с ночью повенчаешь
Тобою вышитой канвой.

Никто тебя не потревожит.
Никто не скажет, что не прав
И латы пред тобой не сложит,
Коль ты один. Никто твой нрав

Словами веры не утишит.
И не коснешься ты глубин
Души другого. Не услышит
Тебя никто. Коль ты один.

Свет рекламы "Ринашенте"
Спорит с южной темнотой.
Итальянское "ниэнте"
Подкупает простотой.

Говорливый и веселый,
Папой взрощенный народ.
Нет спасенья от удушья
Смех рождающих острот.

Оценить ажур Дуомо
Приглашает новый день.
Лоск миланского ""уомо""
Он отбросит статью в тень.

Мне же ближе стены ГУМа,
Мне милей Неглинки храмы,
В дождь за книжкой сонной дума
Да герой советской драмы.

Ринашенте (Rinascente)- главный универмаг Милана
ниэнте (niente) - ничего
Дуомо (Duomo) - главный собор Милана
уомо (uomo) - мужчина

Рожденный в зное, средь полей
Не станет впитывать прохладу
Привыкший к засухе репей.
Не ценит он дождя усладу.

А солнце в небе разошлось -
Палит вовсю и плавит день.
Беднягам ирисам пришлось
Искать спасительную тень,

В траве высокой растворились
И живы думой о грозе.
Так грозди винные спустились
Под лист зеленый по лозе.

Затихло все, лишь ястреб кружит
И устремляется к закату.
Так он дождю молебен служит,
Чтоб учинить жаре расплату.

Не знаю, что там говорят
Про глубину бездонных глаз,
Что звезды блещут и манят,
Когда влюблен ты в первый раз.

Лукавят, думаю, немного.
И во второй есть глубина,
А звезды с неба смотрят строго,
Когда им фальш в любви видна.

Предрассветная мгла
Чуть коснулась земли.
И как в стоге игла
День вчерашний в пыли

Безвозвратно исчез,
Растворился в реке,
На вершину залез,
Улетел налегке

В предрассветную мглу,
Чтоб коснуться земли
И как в стоге иглу
След найти свой в пыли...

По крышам, рамам и стеклу
Ты барабанишь что есть мочи.
Желая путь найти к теплу,
Съедаешь снег и дни, и ночи.

И вот сейчас в разгар зимы
Бежим, как осенью с зонтами.
Ты снег, что редко видим мы,
Зовешь сразиться на татами.

Дружище, видели мы схватки,
Когда едины дождь и снег.
Прости, но эти неполадки
Прогноз давно уже отверг.

Февраль сулит мороз и вьюгу,
А дождь весна, как гостя ждет.
Поправив с ловкостью подпругу,
Она гонцов с теплом пришлет.

Но это позже, будет время -
Услышим первую капель
И бойких птах младое племя.
Пока же пусть метет метель!

Она уж много лет в плену.
Он отпустить ее не хочет.
Рассказ в сто тысяч дней в длину
И боль, которая так точит.

Ему лишь душу ей излить,
Чтоб горечь в прошлом вдруг осталась.
А как жить ей? Ведь разлюбить
Она его и не пыталась.

Дружочек. Милая подруга.
Лишь так ее он называл.
Держа на привязи, из круга
Друзей-подруг не вырывал.

Она ж умеет слушать так,
Как ни одна другая в мире.
Не вставит ржавый свой пятак
И не раскроет рану шире.

Вот и сейчас, она молчит
И смотрит грустными глазами,
Как умный пес. Он не ворчит
И не смутит людей слезами,

Когда прогнали со двора,
Коль стал хозяину не нужен,
И разыгравшись, детвора
Гоняет днем его по лужам.

Она спасет, ей не впервой
Спасать его от неудач.
Потом луна услышит вой,
Но только глух ее палач.

Вот-вот закат заглотит солнце,
И ночь вдохнет покой дубрав.
И в неба бархатного донце
Вонзятся звезды, как в рукав

Репейник накрепко вопьется,
Когда ты навзничь на траве
И солнце ласково пройдется
Тебе теплом по голове.

Вот-вот и все впадет в забвенье,
И явь утратит ясность дня.
Лишь сна приблудного творенья
Закружат, вдаль тебя маня.

Спозаранку Шура мчится на такси.
Черный хлеб, конфеты, в банке иваси.
Собраны гостинцы будущей родне.
В мыслях он прискачет к сватам на коне.
Прикупил корзину свадебных цветов,
Счастьем он контужен и на все готов.
Два кольца в кармане. У таможни шок -
Ну зачем так много? Если только впрок.
Невдомек ребятам, кольца для двоих.
Пассажир нормальный, не какой-то псих.
А размер единый? Есть на то ответ -
Дефицит в столице, больше кольцев нет.
Два забрал последних и еще браслет,
Правда, шел в нагрузку верблюжачий плед.
К ужасу отложен долгожданный взлет.
Шасси не в комплекте, на закрылках лед.
Чашечка в кофейне скоротала время.
Бодрость небывалая стукнула прям в темя.
Вновь мечта в зените, вновь объявлен рейс.
Мчится на посадку нам знакомый фейс.
Мчится на посадку кладь ручная следом -
Два кольца с браслетом и корзина с пледом!

Никчемный, серый пейзаж,
Набрякших туч плывущий клин
И ограниченный тираж
Погожих дней рождают сплин.

И в тягость дел обычный ход,
И ветер гонит в гости скуку,
Но в грустных мыслях ищешь брод
И ждешь протянутую руку.

У солнца много рук-лучей.
Их стоит спрятать в рыхлом снеге,
И вот уже бежит ручей,
И сплин растоплен в теплой неге.

Закат окрашен в цвет хурмы.
Еще чуть-чуть и солнце сгинет.
Исчезнет там, где из сурьмы
Холодный след созвездий стынет.

Ну а пока извечный спор,
День уступать не хочет ночи.
И сквозь прозрачность тонких штор
Я вижу - вечер порван в клочья.

Есть в столице район, он знаком с детских лет.
В нем живет старый дом, лишь жильцов тех уж нет.
Были частые гости мы у нашей родни.
Словно в сказке остались те далекие дни,
Где веселый художник приглашал нас в свой рай -
Доброй сотни набросков безалаберный рай.
Стол завален бумагой. Лупа и карандаш.
Наконец, для работы был подобран типаж.
Знать, пропитанный дымом акварельный талант
Был подарен Всевышним. Не для всех этот фант.
Кухня пахла крахмалом белоснежных вещей,
Черным хлебом и салом для хваленых борщей.
Провожала всегда нас в окошке улыбка.
Невдомек детворе, что все в мире так зыбко.

***Иллюстрация моего дяди

Любовь? Привязанность? Иль жалость?
В окне застыл твой грустный взор.
Помятых щек щенячья впалость.
Любовь, бесспорно...Что за вздор?!

Иду, а ноги увязают,
И наст крошится прошлых дней.
Сомненья горькие терзают.
Чем дальше я, тем все видней

Окошко с грустными глазами.
Я вопрошаю вновь и вновь,
Борясь с внезапными слезами:
Так что ж - Привязанность? Любовь?

Что заставляет развернуться,
Брести в снегу, терпя усталость,
Чтобы щеки твоей коснуться?
Любовь? Привязанность? Иль жалость?

Прозрачность утру не грозит,
Оно еще не видит света.
Торшер лишь в комнате горит,
И сон витает без ответа.

Ступая осторожно, по строчкам, словно барс,
Слова сложились складно и превратились в фарс.
Задуманный открытым с начала до конца,
Стих вывернулся ловко, примерив лик льстеца.

Вернуть в родное лоно - задача не проста.
Здесь мало вдохновенья и чистого листа.
Очистить надо мысли, с души стряхнув "пыльцу",
И обратиться сердцем к Всевышнему Творцу.

Город готовится медленно к ночи.
Гаснут огни многочисленных глаз
Старых домов. К ним уют приторочен
Милых дворов, о которых рассказ

Пишет столица, листая столетья,
Крыши латая и старый фасад.
Мощных заборов чугунные плети
Сложный узор срисовали с оград,

Что создавали когда-то умельцы,
Дух придавая особый векам.
Выковать в прошлое тайные дверцы
Было подвластно волшебным рукам.

Ночь полноправною хозяйкой,
Луну начистив, как пятак,
Словно казацкою нагайкой
Хлестнула светом полный мрак.

А фонари, как джентльмены
Стоят, примерив строгий фрак.
Ведь им привычны перемены
И спор извечный - Свет иль Мрак...

Июльский вечер распластался в томной неге,
Спровадив день за монотонность серых гор,
В жару мечтающих исчезнуть в белом снеге
Иль окунуться в моря синего простор.

Воды соленой языки касались гальки,
Лизали камушки, как-будто монпансье.
И крылья чаек из прозрачной, тонкой кальки
Мелькали быстро в предзакатном полусне.

Неслись стремглав морские волны рысаками
И пену крепкую взбивали на бегу,
Желая страстно состязаться с облаками,
Как вольный ветер спорит с ланью на лугу.

Коснулась вскользь случайно взглядом
Твоих растрепанных волос.
Ну, здравствуй, прошлое...Ты рядом,
Как мой любимый, верный пес.

Удар под дых. Зачем так больно?
Воспоминаний сжат кулак.
Как раб, как пленник подневольно
Иду назад, где все не так...

Не так смотрел ты и смеялся,
Не так рукой махал в окне.
И в чувствах ты не так признался,
Не так...как надо было мне.

Не в том закате растворился
Или не в той исчез ночи.
А, может, ты лишь мне приснился?
Прошу, ответь...нет, помолчим...

Запутался день в темно-синей гардине.
Уж вечер скользит по нагретой стене,
Прохладу даря рысакам на картине
И парню на резвом, лихом скакуне.

Палящий закат, подожженный светилом,
Готов окунуться в небесный затон.
С хозяином в дружбе своим нерадивым,
Рассохшись, паркет издает тихий стон.

Оставлена книга на плюше дивана -
Герой доживает короткий свой век.
Последний абзац попрощается с Сваном,
А в общем, занятный он был человек...

Вот тени, как птицы, раскинули крылья,
Накрыв обреченных на бег скакунов.
Взметая столбы акварели и пыли,
Несутся они, не познавшие снов.

Поздравляю всех с наступающим Рождеством! Пусть оно принесет все самое доброе и желанное...и пусть найдется как можно больше ответов.

"Я утром пойду по тропиночке к Храму."
Такого не видели мы в Букваре.
Там мама лишь мыла оконную раму,
Знакомую всей по стране детворе.

Мы клены сажали, сирень и рябины,
Цветы поливали в плетеных кашпо.
И ровно держали сутулые спины,
Когда "Мир, Труд, Май" колотил нам в окно.

Нам к Пасхе привычна говенье-диета.
Индейку запечь, чтобы съесть в Рождество.
Но ищет душа на вопросы ответы
В надежде найти со Всевышним родство...

Если б точно знать
Возраст свой в июле,
То могла б понять,
Что читал на стуле
Сидя, мальчик Саша
Ушастый и смешной,
Букварь еще не знавший
Поклонник юный мой.


***** Александр, спасибо за смешной экспромт!))

А мне приснились рябины -
Из детства яркий привет.
Большие, как исполины.
И мне всего лишь пять лет.

А мне приснились туманы.
И поле в брызгах росы.
Набиты счастьем карманы.
И тёмной нет полосы.

А мне арена приснилась
И цирком загнанный зверь.
Так повзрослеть торопилась...
Найти бы в прошлое дверь!

С тонких губ, словно в колбе песок,
Осыпаются тихие фразы.
Пулей метит уж старость в висок.
Бес в ребро - хлеще всякой заразы.

По бульвару идешь ты один,
На усталых плечах пальтецо -
Помудревший седой Аладдин.
На мизинце - смешное кольцо.

Ищешь взгляды бальзаковских дам,
К обожанью привычный и к лести.
Ты противишься прытким годам
И еще будешь лет эдак...двести.

На дворе метель, поземка.
В доме - тихо и тепло.
Пахнет хвоя свежей елки,
Ставней заперто окно.

Спит малыш в уютном кресле,
Пальцы сжали хрупкий шар.
Мать боится, чтоб не треснул
Мир сынишки - Божий дар...

Многоэтажек караваны
Не устают тянуться вдоль
Дорог, что вывернув карманы,
Стряхнуть с себя не могут соль.

В карманах прячутся машины,
Пережидая гололед.
И дворник снежные вершины,
Как альпинист, с трудом берет.

Зима по улицам гуляет,
Везде сует замерзший нос.
И волшебством своим пленяет
Всех, кто влюблен в нее всерьез.

Поздравляю всех с Новым 2025 Годом! Пусть он будет Счастливым! А в зеленых коробочках пусть будет все то, что каждый желает для себя и своих близких))

Зимы начало пишет песню,
В ней три куплета о любви.
И нет творения прелестней,
В нем снег и солнце визави.

Им насмотреться друг на друга
Позволит дней погожих вязь,
Концы смыкая полукруга
И в хоровод вплетая бязь

Искрой расшитого покрова
В снегу затерянных лесов,
Где до весны все двери снова
Закрыты вьюгой на засов.

Зима умеет прятать чувства,
Их до тепла беречь, храня
Все ликование безумства
Капелью вымытого дня.

Я танго елочных огней
Хочу увидеть в пышном зале,
Где нити тех далеких дней
Меня с тобой навек связали.

Хочу услышать вновь слова,
Что прозвучали мне в ответ.
От них кружилась голова,
И меркнул самый яркий свет.

Я конфетти воспоминаний
Рассыплю радужным ковром.
И дождь бесчисленных свиданий
Прольется в памяти под гром

Салюта праздничных гуляний,
Под бой курантов, стук сердец.
Мы пригубим родник признаний
И выпьем счастье наконец!

Сегодня грусть ему к лицу.
И пес прижался старой мордой.
Зима уже идет к концу.
Ее он помнит резкой, гордой.
В копне соломенных волос
Блуждал последний лучик солнца.
Он астры ей тогда принес.
Но счастье выпито до донца.
И осень ту не повторить,
Не воскресить былое чувство.
Судьбу за что благодарить?
За то, что в сердце тихо, пусто.
За то, что страсти улеглись,
И вьюга резкими рывками
Печаль уносит в небо, ввысь,
Чтоб растворить за облаками.

Я смотрю на тебя с высоты.
С высоты этажа второго.
Кто поджег между нами мосты?
Одиноки с тобой мы снова.

Ты уходишь. А я остаюсь.
Ты в пальто. Ну, а я - в халате.
За тебя, может быть, помолюсь.
Если сил обожженных хватит...

Я вновь прильну к оконному стеклу
И лбом почувствую прохладу серых туч,
Что нагоняют сумрачную мглу,
Скрывая посланный закатным солнцем луч.

И разглядев знакомый силуэт,
Вокруг которого кружат осколки света,
Выделывая лихо пируэт,
Я вспоминаю о былых проказах лета.

Когда ты ждешь, что ветер озорной
Уж календарь перевернет на лист осенний.
И воздух вдруг запахнет новизной,
Суля от зноя долгожданное спасенье.

Вот силуэт совсем уже вблизи,
В колючей тьме зима тихонечко подкралась.
Мой взгляд застыл, за ним душа скользит -
Звезда счастливая на небе распласталась!

Скажите, где зимует лето?
В какой загадочной стране?
Оно босое и раздето.
Прошу, скажите, люди, мне!

Весна и осень где зимуют?
Ведь им мороз не пережить.
И вьюги снежные лютуют.
В берлогу их не положить,

Не спрятать дома под подушкой.
Лишь в снах их можно удержать,
Три ненаглядные подружки -
Все норовят долой сбежать!

Тихо в саду и уныло.
Гол замерзающий куст.
Время как-будто застыло.
Слышен лишь наледи хруст.

Здесь ли ласкало нас лето?
Здесь ли пьянила сирень,
И на остатках рассвета
Вишни покоилась тень?

Вот и бреду я по саду,
Слушая возгласы льда.
Это рождает балладу
Зимнего неба звезда.

Шары еще лежат в коробках.
И елка тихо спит в лесу.
На лапах хвойных, на иголках
Держать ей долго навесу

Стеклянных зайцев и бельчат,
Незнайку, клоуна, факира,
Часы, что много лет молчат
О том, как Черная Багира

Чуть не разбила циферблат.
О том, что старая квартира
Порой кружится невпопад
В разгар чудеснейшего пира.

А Дед Мороз уже в пути.
И значит, будут мандарины
Купаться в пестром конфетти
И украшать собой витрины!

Солнечные зайчики
Бродили по стене.
Их маленькие пальчики
Касались из теней
Рожденных лис и волка.
Зубастых, но смешных.
В них точно нету толка,
Как, впрочем, и в самих
Зайчатах золотистых,
Чья жизнь - каприз луча.
И вот на стенах чистых,
Как взмахом палача
Судьбу решила разом
За волка, лис, зайчат
Совсем простая фраза:
Ну, здравствуй, брат-закат!

Ледяного дня остаток
На ветвях зимы повис.
Я оставлю ночь в задаток
И с горы на санках вниз

Полечу навстречу ветру,
Обгоняя сам себя.
Пронесусь по белу свету
И вернусь, душой любя

Серебристые рассветы
И закаты в облаках,
Что во снах моих согреты
В теплых, ласковых руках...

Я тайны этих стен едва касаюсь.
И кельи здесь закрыты от зевак.
В грехах своих содеянных покаюсь,
Припомнив все, что делалось не так.

Вот батюшка Илий, словно пичужка,
Гоним по храму страждущей толпой.
Лишь маленькая, древняя старушка
Застыла с просьбой - Господи, напой

Молитву. Я ее хочу услышать.
Беспомощна совсем, давно слаба.
Почти на ладан, Господи, уж дышит
Твоя глухая, грешная раба.

Я в Оптине душой бываю часто.
Там старцев с неба льется свет очей.
Отцов святых прославленная каста
Хранит огонь бесчисленных свечей.

Вода застыла на ветвях.
Они хрупки и безмятежны.
И им совсем не ведом страх,
Что их сломает вихрь снежный.

Вот в сад проник хрустальный звон,
Как-будто песня бубенца
Уводит зиму в верхний тон,
И песне этой нет конца.

Но брызги солнца норовят
Устроить раннюю капель.
И ледяных оков наряд
Стечет, как с кисти акварель.

Ты Легендарный. Ты Святой.
Санкт-Петербург, прошу, постой!
Постой со мной совсем чуть-чуть...
И я опять отправлюсь в путь.
Давай посмотрим на Неву,
Мостов натянем тетиву.
Их горделивости изгиб
В сыром тумане не погиб.
Красой твоею захлебнусь,
Хоть "итальянская", но Русь!

На белом подоконнике - герань.
Апофеоз мещанства, - скажешь ты
И, перейдя дозволенную грань,
Швырнешь в помойку прочь мои цветы.

На белом подоконнике - свеча.
Ты любишь аромат ее и свет.
Сожгу бесследно, глупо, сгоряча.
Была свеча и больше ее нет.

Швыряем, как цветы с окна, любовь.
Жжем чувства, словно свечку, без следа.
Мы делать так готовы вновь и вновь,
Упрямо вторя: горе не беда.

Морозный воздух пах рябиной и разлукой.
Клевали ягоды с деревьев снегири.
Мне разговаривать с тобою было мукой,
А ведь когда-то не смолкали до зари.

В каком сугробе затерялись наши чувства?
Руками стылыми любовь не отыскать.
И нет притворнее коварного искусства
Пустые фразы за шедевры выдавать.

Иней расписал купола.
Вот и пруд сковал тонкий лед.
Ветер лес раздел догола.
Да и жизнь уже на излет.

Птицы улетели на юг.
Те, что зимовать не хотят
Там, где холод вычертит круг.
Не Полярный хоть, но блестят

Искры снега на нем день и ночь.
И вписан в круг тот овал зимы.
Белоснежный, как сахар точь-в точь,
Нарушающий царствие тьмы.

Атлас любимого халата
Обнял заплывший жиром стан.
И отложив труды Сократа,
Идет обедать наш "Тристан".
Форель лоснится. Гусь копченый.
Манит начинкой расстегай.
И поросенок запеченный,
Как-будто просит - налегай!
Горчица с хреном подружились,
Их жгучий норов укрощен.
В соседстве мирно разместились.
И штофф с наливкою польщен
Центральным местом среди блюд.
Раздув хрустальные бока,
Стоит он гордый, как верблюд,
Что ловко сбросил седока.
Десерты с кремом наготове.
И взбитых сливок белизна
На тонкой вафельной основе -
В них для гурмана новизна.
А после трапезы в саду
В мечтах "Изольды" видит тень.
Но явь с дремотой не в ладу,
Да и мечтать ему уж лень.
Плывут куда-то облака
Над старым креслом на полозьях.
И сны идут издалека,
Плутая, словно в тропах козьих.

Теплится, теплится
Огонек в лампадке.
Мечется, мечется
Дух тоски в припадке.

Осенью, осенью
Купола хрупки.
Просим мы, просим мы
Любящей руки.

Кто же Ты? Кто же Ты?
Руку прoтянул.
Где же Ты? Где же Ты?
В небе утонул...