Сочинение по иллюстрации к стихотворению А. Бурдина "Белиберда, или реклама трагедии"

Взгляни на "юную" Джульетту -
Всем зрелость женщины видна.
Ромео ей слепил котлету.
Нет, мясо с кровью ест одна,
Ни с кем не в силах поделиться
Сырым огромнейшим куском.
Не мог Ромео не напиться,
Взглянув на кровь одним глазком.
Ромео пьян. Ему досадно,
Что кровожаден нрав Джули.
И вот огонь уже злорадно
Готов лизать костра угли.
Хотел Ромео стейк прожарить,
Чтоб не сочилась жутко кровь.
Но градус начал балом править,
Разбив возлюбленному бровь.
Ромео пал. Он без сознанья.
Джульетта в ужасе. И что ж?
Влюблённой страшные терзанья
Вложили в руки острый нож...
Но нет, не надо продолженья.
Пусть проживут они в любви
По всем законам притяженья
Семьи, не знающей крови.
Пускай у них родятся дети.
Пусть мясо жарится на всех.
И пусть потомкам Капулетти
Монтекки будет слышен смех.

И в дождь, и в зной, и в снегопад
Пусть с милых губ слетают фразы,
Слова роняя невпопад,
Как лепестки на хрупкость вазы
Роняет розовый букет,
С любовью собранный руками
Того, на ком сошёлся свет,
Кого искать готов веками.
И пусть столь быстро увядает
Краса всех срезаных цветов,
Но память с нежностью витает
Над свежей зеленью листов.
И пусть исчезла безупречность,
Он стал дороже лишь в сто крат.
И словно юности беспечность,
Всё так же стоек аромат.
Любимых радуйте цветами
И в дождь, и в зной, и в снегопад.
Шепчите трепетно устами
Слова тех фраз, что невпопад
Летят по ветру лепестками.
Они бесценны, как букет,
Что приготовлен был руками
Того, на ком сошёлся свет...

Тонкой нитью дождей все продёрнуты дни.
И на всех отпечатаны лица,
Что уставшим от шуток паяцам сродни.
И исчезла Светила глазница.
И бесчинствует осенью в воздухе сплин,
Заставляя хандрить и страдать.
И Луна, как сырой, непрожаренный блин,
Белым светом стекает в кровать.
Нет ума у продрогших до рёбер собак,
Разрывающих лаем квартал.
И лежащий в кармане последний пятак
Показал свой железный оскал.
Ну а, может, здесь осень совсем ни при чём,
И не стоит старушку винить,
Что поломанным, старым амбарным ключом
Дверь парадную не отворить?

Не надо золота, парчи.
Не надо песен и стихов.
Прошу, со мною помолчи
И не ищи ненужных слов.
Не нужно красок и картин.
Не нужно свежести ветров.
Пусть будет тёплый палантин
И вереница светлых снов.
И тишь, и мерный ход часов.
И отдалённость всяких дел.
И двери чтобы на засов.
И день чтоб медленно летел
На облаках, что за окном,
Закрытым плотно, как в ночи,
Гардины синим полотном.
Прошу,со мною помолчи...

Он помнил всё до мелочей -
Что разбросал, и что собрал.
И блеск начищенных мечей,
И мрак опущенных забрал.
И грога терпкого бокал
С искрой прозрачного стекла.
Он часто счастье в нём искал.
Порой слеза в него текла.
И разговоров откровенность,
Что лезли в душу напролом.
И обесцененнную верность.
И птицу с раненным крылом.
То лебедь был, он плыл по кругу
Озёрной глади и глядел
С любовью нежной на подругу.
Всегда быть вместе - их удел.
Он клал в копилку слишком много.
И по счетам платил с лихвой.
Судба за ним следила строго,
Приставив хищный свой конвой.
Он ни во что давно не верил,
И никого давно не звал.
Шагами жизнь свою измерил,
Следами вытоптав овал.
Он не хотел идти по кругу,
Влачить подбитое крыло,
Глядеть с любовью на подругу...
Вот взгляд его заволокло,
И грог в малиновом бокале
С искрой прозрачного стекла
Разлился кровью на скрижали -
Он без огня сгорел дотла,
Чтоб возродившись, плыть по кругу,
Влача крыло - посильный крест,
Другим - свою обняв подругу
И видя в небе Божий перст.

Мечтает осенью закатной
Укрыться снегом старый вяз.
И ливень с громкостью набатной
Стучит по крышам битый час.
И мыслям ясным не воскреснуть,
Они погрязли в полусне.
Остаток дня, готовый треснуть,
Как лёд, поддавшийся весне,
Распался тонкими лучами,
Чтобы пронзить тебя насквозь.
Отцвёл каштан уже свечами.
И мы с душой стареем врозь.
Она отстала где - то в мае,
В году неведомо каком.
В саду, в цветочном ярком рае,
Где все невзгоды под замком.
Машу ей издали рукою,
Мол, догоняй, возьми мой грех -
Хочу вселенскою тоскою
Побыть чуть-чуть, забыв про всех.

Холод воздуха ночного
Взбудоражил вдруг умы.
И следы дымка печного уходили за холмы.
Не желали спать супруги
В час полночный декабря.
И напевы долгой вьюги
Их сморить пытались зря.
Самовар пыхтел изрядно,
Телевизор в доме был.
В нём танцор одет нарядно,
Сделал па и так застыл.
Ходуном ходила будка,
Со двора был слышен храп.
Это спал предельно чутко
Знатно выросший Сатрап.
Ближе к утру захрапела
Подуставшая жена.
В телевизоре всё пела
Дива-дивная одна.
Битый час свою супругу
Слушал муж, не мог заснуть.
То овец гонял по кругу,
То искал к спасенью путь,
Спрятав голову в подушках.
Но и там он слышал храп.
И уже мечтал о пушках -
Разбудил жену Сатрап.
С делом справился умело,
Лай устроив невзначай.
Сон пришёл, обмякло тело...
И жена зовёт на чай.

Кромешной тьме пришёл конец.
И всё в округе расцветало,
Примерив розовый венец.
И счастье в воздухе витало.
И мирно спал лохматый пёс
В тени раскидистой катальпы.
Из облаков морской утёс
Вдруг превратился чудно в Альпы.
Уж день готовился на взлёт,
Благословляя солнцем утро.
В ячейках сот янтарный мёд
Заждался завтрак. Дом лишь мудро
Хранил безмолвно тишину
В глуби стареющего сада.
И находясь у сна в плену,
Ему привидилась ограда,
Едва увитая плющом.
И дождь накрапывал украдкой,
Скрывая розы под плащом
С атласной чёрною подкладкой.
И обещала сладость встреч
Влюблённым ясность сновиденья.
Но день росу смахнул уж с плеч,
Вкушая радость пробужденья.
Проснулся добрый, милый двор.
И чайник, свиста что виновник,
Прервал хозяек разговор
О том, что уж поспел крыжовник.

Темнеет. Стаи облаков
Летят, касаясь гребней гор,
Красой пленяя чудаков,
Что оторвать не могут взор
От красок неба на закате.
Лишь колокольный мерный звон,
Усилив глас в своём раскате,
Рассеет тихой неги стон
И оживит собой подворье.
А вечер, тихо загрустив,
Прохладным ветром тронет взморье.
И зазвучит волны мотив,
Его в порыве гонят воды,
Почуяв терпкость октября
В кострах сгорающей природы.
И чутко за душу беря
Искусством тонким обольщенья,
Раскроет осень нам черты
Задумки чудной воплощенья
И нежность робкой наготы.

Как потревоженная птица
Воспоминанья бьют крылом.
Ты слишком часто стал ей сниться,
Напоминая о былом.
Когда-то крылья были счастьем,
Она могла летать к тебе.
Сейчас, как-будто пред причастьем,
Грех исповедуя судьбе,
Корит себя за то коварство,
С каким смогла предать любовь.
Будь королевой, ныне царство
Отдать готова лишь бы вновь
Почуять крылья за спиною
И сделать первый робкий взмах,
Чтоб не душить себя виною
И отогнать прилипший страх,
Что ты простить её не сможешь.
Она не знает лишь о том,
Как ты себя тоскою гложешь
И быть готов её котом,
Чтобы свернуться на коленях
И притвориться будто спишь.
И жизнь в терзаньях и сомненьях
Хоть на часок проглотит тишь.

Взгляни в глаза своей печали
И обрати разлуку в сон,
Чтоб все тревоги замолчали
Под колокольный перезвон,
Что вдруг раздастся по округе,
Когда с любовью вспомнишь ты
О дорогом, далёком друге.
И вмиг из полной темноты
Возникнет образ незабвенный.
И с губ твоих слетит "привет!"
Простой, до боли откровенный
Услышать хочешь ты ответ.
"Привет!" И большего не надо.
Одно лишь слово. Солнца свет
Рассеет мрак, и анфилада
Ненужных слов уйдёт в рассвет.
И краски утра затуманят
Картин ненужных череду,
Они так душу больно ранят.
" Привет.... и большего не жду! "
И с этой фразой твоей краткой
Сольётся звон кололколов.
И грусть растает вдруг украдкой,
Как снег на праздничный Покров.

Строки появились на свет
после прочтения стихотворения
"Не торопись!" И. Себастьян.
На снимке - Николо-Угрешский Монастырь. Фото из семейного
Архива, автор известен)))

Художнику "Браво!" кричали,
Любуясь цветами картин.
Так было лишь в самом начале,
Лишь в зале с табличкой "Один".
Художнику "Браво!" кричали
Уж меньше, вздыхая едва.
Ведь было немало печали
В том зале с табличкою "Два".
Всё больше уныло молчали
Да тихо шептали: смотри,
Здесь чёрное с белым венчали!
И это был зал номер "Три".
Но рамы играли искрою
Волшебных картин Ноября.
Любви к ним своей я не скрою.
Художник старался не зря!
Вот первый снежок припорошил
Аллеи и лёд на пруду.
Визитом своим огорошил
Столь ранним. И вот я бреду
В тиши Монастырского сада.
И Осень подходит к концу.
И Господу будет награда -
Художник подарит Творцу
Картины из трёх своих залов.
Отдаст просто так, навсегда,
Не требуя званий и баллов.
И будут сменяться года.
Художник всё так же стараться
Для нас не устанет вовек,
Надеясь, придёт наслаждаться
Картинами вновь человек!

Кто сказал, что ветрам безразлично,
Обрывать ли с деревьев листву
Иль бродить по дорогам,
привычно
Потокая во тьме озорству?
Головные уборы срывая
С запоздалых прохожих долой.
И веселья ничуть не скрывая,
Вдруг исчезнуть под чьей - то полой.
Или юркнуть за шиворот ловко,
Заставляя поднять воротник.
И услышать: ах, ветер-плутовка,
Сквозь пальто, словно в душу проник!
Кто сказал, что ветрам безразлично,
Обходить ли дозором поля
Иль бродить по бульварам, привычно
Обнимая с тоской тополя?
И готовясь ко встрече с зимою,
Вспомнить долгих метелей мотив,
Чтобы ночью холодной, немою,
Все снежинки с небес опустив,
Закружить их с неистовой силой
Под мелодию северных льдов,
Когда реки в ловушке постылой
Ищут выход из мёрзлых оков.
Кто сказал, что ветрам безразличен
Лишь для них предначертанный путь?
Лишь для них он с рожденья привычен,
И понятна лишь им его суть.

- Чем удивить тебя, дружище?
Ты к яству всякому привык.
Ты видел шторм и пепелище.
И слышал зверя грозный рык...

- Уж скоро в дом ворвётся утро.
Что ж запоздал сегодня ты?
Скажи, ну разве это мудро?
Тебе ль бояться темноты?
Во тьме решусь я обнажиться.
Стяну с души свой лапсердак.
К тебе позволь мне обратиться,
Прося взглянуть - что с ней не так?

- Вот там, правее ноет рана.
Её скрывает старый шрам
От вероломного обмана,
И на слезах построен храм,
Чтобы душа могла молиться
И за себя, и за других,
Желая речкою разлиться
Там, где туман над ней затих.
А здесь, смотри, красивый замок.
Увы, построен на песке.
В нём фотографии без рамок
Висят на тонком волоске.
Так легче их сорвать и в пламя
Отправить яркого костра,
Коль дней любви погибшей знамя
Уже повержено. Остра
Заноза слева, чуть повыше.
И что-то ноет там, внизу.

- А хочешь, вместе мы по крыше
Пойдём гулять? Я подползу
Лишь с края глянуть вниз. От страха,
Боясь держаться на ногах.

Тут руки сами просят взмаха.
Ещё чуть-чуть и в небесах
Лечу, почуяв радость встречи.

- Ты всё ж пришёл, мой верный друг!

Вот сон берёт меня за плечи,
Вводя в волшебный зыбкий круг:

- Чем удивить тебя, дружище?
Ты к яству всякому привык.
Ты видел шторм и пепелище...
Не видел только в небе лик.

В саду намокший бальзамин
Поник нежнейшими цветами,
Подумав - он совсем один
С дождём сражался и ветрами.
Полупрозрачны лепестки,
Прозрачней лишь фарфор тончайший.
И розы гибкие ростки,
Ища к закату путь кратчайший,
Ползут по арке смело ввысь.
Им не страшны грозы нападки.
Уж сливы соком налились
И источают запах сладкий.
Ах, милый сад, твой день к концу
Идёт несмелыми шагами.
Печаль, родной, тебе к лицу,
Хоть тень лежит на нём кругами
От старых яблонь пышных крон,
Что коротают век свой длинный.
А дуб, в годах седой барон,
На них бросает взгляд невинный.

Она живёт в своих мечтах.
Он существует где-то рядом.
Всё чаще ложь на их губах,
И разговор приправлен ядом.
Зарифмовал, Господь, зачем
Ты их вдвоём в своей тетради?
Не удалить уже ничем
Твой стих с далёкой, белой глади.
Он въелся каждою строкой
В судьбу, прописаную мелом
Твоей уверенной рукой
На небосводе чисто-белом.
Момент столь редкий выбран был,
Когда вдруг свод лишился красок.
Тут грянул гром и взгляд застыл.
С лица слетел десяток масок.
На белом белым приговор
Ей разобрать пришлось не сразу.
И захотелось спрятать взор,
Прочтя единственную фразу.
Увы, нам с вами не узнать,
Что было в мудром предсказаньи.
Мы можем только лишь гадать
Иль отыскать в Святом Писаньи.

Дождь стучит по стеклу всё сильнее.
Мне его ни спугнуть, ни унять.
В доме сумерки стали синее.
И я силюсь понять и принять
Одиночества суть непростую.
Вмиг затихла, свернулась душа.
И в гостиную грустно-пустую
Ночь вошла налегке, не спеша.
Холод струйкой сочится сквозь раму.
И в окне виден неба плакат,
Обещающий летнюю драму.
Слышен грома шального раскат.
Сон вмешался в сценарий украдкой,
Изменив в одночасье сюжет-
Темнота подсветилась лампадкой,
И мелькнул офицерский горжет.
Женский голос шептал что-то смело,
И ему отвечал баритон...
Утро раннее птицей запело,
Уловив золотой полутон.
Зашептались друг с другом берёзы.
Им в ответ шелестел ветерок,
Вспоминая раскаты и грозы,
Припасённые августом впрок.
Растворилась вуаль сновиденья,
Луч рассвета коснулся щеки.
И тоска, став добычей забвенья,
Уплыла по теченью реки
Дел, задуманных Господом свыше.
Унеслась от меня к облакам.
Ветки сливы колотят по крыше,
Волю дав на ветру кулакам.
И пропавшее надолго солнце,
Возвратившись, легло на крыльцо.
И в раскрытое настежь оконце
Видно дня молодого лицо.

Коснулся робкий луч рассвета
Её запутанных волос.
На гладь медового паркета
Рисунок лёг вдруг из полос.
Так свет и тень играть умеют
И в помощь им прозрачность штор,
Что шёлком вышитым краснеют,
Подслушав тайный разговор.
Коснулся робко луч рассвета
Его влюблённых, нежных глаз.
И не найти уже ответа-
Кто от чего друг друга спас?
Она ль его от мыслей ядом
Травящих душу день и ночь,
Что нет её, желанной рядом.
Иль он её, прогнавший прочь
Сомненья, горести и страхи,
Так докучавшие порой,
Как три назойливые свахи
С притворной, глупою игрой.
Коснулся робкий луч рассвета
Двух настрадавшихся сердец.
И не найти, увы, ответа -
Счастливым будет ли конец?

Окунула отраженье
Ива в зеркало воды.
И домишек погруженье
Видим в реку. Лишь сады
Отступили чуть подальше.
Не хотят спускать ветвей
В омут зыбкой, тонкой фальши.
И ветрам уже резвей
Приказала строго осень
Разносить листву вокруг.
И на небе редко просинь
Стала гостьей. Зябкость рук
Всё привычней и сильнее
Ощущаем с каждым днём.
И туманы всё хмельнее.
И душа горит огнём,
Не желая расставаться
С этой дивною красой.
Мне б ещё полюбоваться
Нежным утром да росой!

Прощай, мой город, нет тебя.
Ты не зовёшь пройтись в тиши,
Когда фонарный свет, рябя,
Пунктиром бьёт до дна души.
Когда гуляешь у реки,
Что камнем мраморным зажата,
И мысли где-то далеки,
Их луч поднял на пик заката.
Когда бредёшь вдоль баллюстрад,
Хранящих сонный вечер парка.
И старый, дикий виноград,
Как шаль надела в дрёме арка.
Прощай, мой город, ты теперь
В руках, столь алчущих наживы.
Захлопнут в клетку, словно зверь,
И над тобой рыдают ивы.
Ошейник яркий из неона,
Чтоб привлекать к тебе гостей,
Надет на улицы. Попона
Щитов рекламных всех мастей
Тебя укрыла на века.
Я по тебе скучаю, город!
В моей руке твоя рука,
Давай бродить всю ночь! И ворот
Поднимем старого пальто.
Пройдём тихонько по Арбату.
Пусть не тревожит нас никто....
Вот луч унёс мечты к закату.

Да, кто-то чует тленность дня,
Бредя по брошенной аллее,
И осень юную виня
В её предательской затее
Отнять тепло у быстрых рек
И оголить ряды дубравы.
Укоротить зелёный век,
Что для себя просили травы
У лета жаркого взаймы,
Пообещав вернуть с лихвою
Полями с яркостью каймы
Цветов, кивающих главою.
Но нежной грусти тонкий штрих
Подвластен осени одной.
Вот парк вздохнул, совсем притих
И, будто к женщине родной,
Прильнул к аллее листопадом.
Да, кто-то в этом чует тлен.
Но льёт сентябрь слёзы градом,
Прося продлить сей чудный плен,
В котором чувства оголились.
И воздух режет небеса,
Как кесарь, звёзды чтоб родились
И нам явились чудеса
Холодной ночи одинокой,
Вдруг засиявшей лишь для нас,
Влюблённых в утро с поволокой
Тумана серого, в окрас
Души, поймавшей ноту сплина.
Души, обласканной хандрой,
При виде птиц летящих клина
Волшебной, тленною порой...

Видно, кто-то обидел беднягу -
Дождь проплакал всю ночь до утра.
И споткнувшись во тьме о корягу,
Лишь настала для бегства пора,
Улизнуло продрогшее лето
С завываньем холодных ветров.
Обездолено, наспех раздето,
Как бродяжка из призрачных снов.
Дождь утих, за окном уж светало.
Покидала деревья листва.
Вот ещё одной ночи не стало.
И мы с осенью ищем родства.

Вдоль моря шли вы с ней вдвоём.
Она вся в белом, ты в - печали.
О счастье мы ещё споём! -
Казалось, чайки вам кричали.
Её любимый голубой
В твоих глазах сменила серость.
Тоскливо стало ей с тобой,
И не нужна щенячья верность,
С какой ты предан ей на век.
Ничто уже не станет прежним.
Когда-то близкий человек,
Что был столь искренним и нежным,
Вдруг стал далёким и чужим.
Твой мир её уже не манит.
И как для галстука зажим
Сдавил виски и больно ранит
Тебя укор, что не сумел
Сберечь её с собою рядом.
Но у всего есть свой предел.
Она убить готова взглядом,
Лишь ты посмотришь на неё
Любви просящими очами.
Сожжёт последние мосты
В пылу венчальными свечами.
Открыта дверь, свободны все.
И будет лишним разговор
О новой, светлой полосе-
Судья уж вынес приговор.
Вдоль моря шли вы с ней вдвоём.
Она вся в белом, ты - в печали.
О счастье мы ещё споём! -
Настырно чайки вам кричали.

Август - бабка-повитуха.
Ждёт рожденья сентября.
Засыпает и вполуха
Слышит всё, пугаясь зря,
Если ночью скрипнет ветка.
Иль заплачет вдруг в тиши
Потревоженная детка.
Иль вздохнёт печаль души
Покосившегося дома.
То спугнёт некрепкий сон
Звук раскатистого грома.
Иль в лесу осины стон.
Скоро осень уж наступит.
Август сможет крепко спать.
А пока что в окна лупит
Летний ливень - благодать!

Ах, лето, ты играешь в прятки!
Сегодня - с нами, завтра - нет.
Сегодня - дождь и с ветром схватки.
А завтра - солнца яркий свет.
Но скоро спрячешься надолго.
Лишь через год вернёшься к нам.
Когла во льдах проснётся Волга,
Да птиц услышим звонкий гам.

Так тревожно тебе ожидать
Его в долгие, зимние ночи.
Дум бесчисленных тёмная рать
Твой покой неродившийся точит.
Ты не жди и забудь, что он есть,
Пусть далёко встречает рассветы.
Пусть бессонных ночей уж не счесть,
Пусть другой кто-то ищет ответы.
Пусть покой твой прольётся на свет,
Пусть родится и сладко заплачет.
Только ты всё твердишь тихо - нет,
Он мне утром свиданье назначит.

Под вечер зной палящий спал
И ветер принялся за дело.
И солнца огненный опал
За горизонтом прячет тело,
Что раскалилось докрасна
И в море хочет охладиться -
Картина чудная видна,
Но скоро в дымке растворится.
Ну а пока прощальный луч
Играет дивными тонами,
Не замечая грозных туч,
И шлёт привет мне свой с волнами.
Выводит чёткий абрис скул
И прорисовывает пряди.
А я лишь слышу моря гул
И чей то смех весёлый сзади.
Впиваюсь зорким взглядом вдаль,
Чтоб различить неразличимый
Туман, что бросил в воду шаль,
Чтоб излечить неизлечимый
Бунтарский нрав морской воды,
Чтобы согреть прохладу глади.
Но рёв звучит на все лады.
Прошу-утишься, Бога ради!
Хочу я слышать шёпот твой
И нежность чувствовать прилива.
Но камни, будто бы конвой,
Что стережёт покой залива,
Бросает с силою волна.
И берег быстро отступает.
Ну, не сердись! Уже сполна
Ты напугало всех. Витает
В вечернем свете зыбкий страх.
Но море долго не гневилось.
Последний вижу шторма взмах
И понимаю - всё приснилось.
В окно ворвался утра гул.
И солнца луч ласкает пряди,
Рисуя, чёткий абрис скул.
Я ж запишу свой сон в тетради.

Заштрихованы стёкла дождём.
В окна бьёт уходящее лето.
Как всегда мы от осени ждём
То безумство, что в строчках воспето.
Тот шальной, золотой листопад,
Те горящие грозди рябины,
Те слова, что несёт невпопад
Ветер к нам прилетевший с чужбины.
Что он шепчет? Едва разобрать...
Но шиповник, смущаясь, краснеет.
Не дано нам их тайну узнать.
Вот и дождь поутих. Вечереет.

Поздравляю всех с Яблочным Спасом! Здоровья и Благополучия!

Вот и катится лето уж с горки
Вслед за яблоком спелым к реке.
Август тихо сбежал на задворки
И готов ускользнуть налегке.
И зелёные грозди рябины
Примеряют багряный наряд.
И дубы свои старые спины
Подставляют под дружный заряд
Желудей, что летят на дорогу,
Осыпаясь с могучих ветвей.
Осень тихо шагает к порогу,
И ласкает её суховей,
Приглашая хозяйкой стать в доме
И остаться в нём жить до зимы.
А пока она в летней истоме
Прилегла отдохнуть на холмы.
Те готовятся к встрече с прохладой
Затуманенных, плачущих зорь,
Когда сладкой, душистой наградой
Чай с малиной излечит всю хворь.

Качает город в стылых лужах
Уставший, серый небосвод.
И песнь о долгих, зимних стужах
Вдруг вспомнил ветер. Хоровод
Из облетевших листьев с веток
Кружит над парком день-деньской.
А лист тетрадный с сеткой клеток
На стол улёгся. И с тоской
Ты представляешь дни на море.
И пишешь в мыслях строки ей
О том, как душу крошит горе.
И вмиг становится ясней,
Что одиночество схватило,
И ты зажат в его тисках.
Всё стало тускло и постыло,
И боль пульсирует в висках.
Но адресат - лишь плод мечтаний.
И нет ни слова на листе.
Вот ночь в пылу твоих признаний
Её рисует на холсте
В твоих виденьях скоротечных.
И рассыпается тоска
На сотни звёзд остроконечных.
И не пронзает боль виска.

Плачут росы, прощаясь с рассветом,
И кружит в одиночестве шмель.
Так и мы при прощании с летом
Вспомним с грустью тоску и метель.
Заколышутся золотом нивы,
И с лозы упадёт виноград.
Фиолетом засветятся сливы
И печальнее станет в стократ
От того, что умчалось раздолье
Безвозвратных, просоленных дней,
Когда лучшее в мире застолье -
Хлеб с арбузом средь белых камней,
Что обласканы морем и ветром
На безлюдном, пустом берегу
За далёким, шальным километром.
А пока я июль стерегу,
Чтобы он не сбежал ненароком,
Раньше времени прошлым не стал.
И не надо быть вещим пророком -
Август скоро займёт пьедестал.

Её искал в своих он снах,
Лишь раз увидев в тёплый вечер.
Ресниц пушистых быстрый взмах
Не мог забыть. А дерзкий ветер
Кружил игриво тонкий шёлк
И открывал её колени.
И взять не мог никак он в толк -
Исчезла вмиг, быстрее тени.
И где найти её теперь?
Как долго ждать от жизни чуда?
Но шепчет тот же ветер: Верь,
Она придёт....из ниоткуда...

Спасибо всем-всем!!!
Непростое для меня лето пройдено, слава Богу.
Я тоже всё это время помнила,
что на Стихирусе есть люди,
к которым я с удовольствием вернусь!)))

Я иду в ожидании чуда
По натянутой леске аллей.
Мимо праздного, шумного люда,
Мимо строгих, седых тополей.
Мне всё кажется, детство вернётся
И окликнет из старых дворов.
Где в беде друг всегда познаётся,
Где в огонь он и в воду готов.
Где мы, дети, шалили, играли,
Где с балконов нас звали домой.
Где порой залихватски мы врали,
Что в квартире живёт домовой.
Но, увы, не вернётся к нам детство.
Да и век уж не тот...Что сказать?
И не найдено тайное средство,
Чтоб года не могли ускользать!

Ступени лестницы вели июль к воде.
По ним скатился и нырнул он в глубь морскую.
И в завитой волнами пенной бороде
Мелькнул игриво. Мол, смотрите как рискую!

Всё для того, чтоб вы забыли про меня,
Взглянув ночной порой на бархат небосвода,
Где юный август лунный свет к себе маня,
Предстанет гордо, как восьмое чудо года.

Сегодня лето пьёт из чарки
Напиток августа хмельной.
В плюще увитой, старой арки
Нашёл прохладу томный зной.
И речка вьётся пуповиной,
Что перерезана мостом.
И день второю половиной
Склонился к ночи за бортом
Вдаль уходящего парома.
На нём уплыли прочь мечты.
А ты сегодня будешь дома
В окно смотреть до темноты,
Пока звезда не дрогнет в небе
И не спугнёт твою печаль,
Чтоб ускользнув тихонько в небыль,
Она другой нашла причал.

Приветствую всех, кто не забыл))) и желаю хороших выходных уходящего лета!

Лето лопнуло спелой уж сливой
И течёт между пальцев, как сок.
День разнузданный, жаркий, игривый,
Будто вовсе ему невдомёк,
Что качают уже златоглавой
Красотой сентября деревца
Совсем рядом. И с прежнею славой
Попрощаться придётся с крыльца
Помахав остывающим речкам,
Разноцветным, раздольным полям.
Скоро первенство топленым печкам
Будет отдано и соболям,
Что закрутятся в тёплые шапки
И пушистые шубы господ,
Когда елей пушистые лапки
Снег засыплет у старых ворот.

Надеюсь на новые встречи
в будущем со всеми теми,
с кем меня свела судьба
на этом сайте, и желаю доброго лета!!!

Ковёр цветов под ноги бросит
Июлю солнечное лето
Там, где жару по полю носит
И море в синее одето.
Где ночь гоняется за счастьем
И в тишине его находит.
Где ясный день в борьбе с ненастьем
За тучу серую заходит.
Где горы пиками нарочно
Хотят проткнуть воздушность неба.
И месяц бережно, дотошно
Собрал, как-будто крошки хлеба,
Все звёзды с купола атласом
Что обтянула мгла с заботой.
Любуясь греческим Парнасом,
Довольный собственной работой
Спешит он в грёзы погрузиться,
Растаяв в дымке пред рассветом,
Чтоб вновь над миром водрузиться,
Лишь тьма шепнёт ему об этом.

Мягко стелется к речке дорога,
И нагретый расплавленный день
У жары, словно из-под залога,
Просит выдать прохладную тень.
И ресницы, как чёрные стражи,
Берегут глубину умных глаз.
Сам себе он смешон и не важен.
Важен бег заготовленных фраз,
Что несутся потоком бурлящим
И едва не сбивающим с ног
Ту, к которой собой настоящим
Он явился бы, если бы мог.
Если б мог одолеть эту робость.
Если б мог переплыть океан.
Он бы самую горькую новость
Посчитал за минутный дурман.
Все слова его-брызги фонтана
И ни капли воды ключевой.
И себя, и её в глубь обмана
Вовлекает, коря жребий свой.
Крах всему, он уже неминуем,
А она чрезмерно горда,
Чтоб спсати их одним поцелуем
И одним понимающим "да"....

Вот упрямый! Трясёшь головою,
Не желая никак уступить
Лету, ждущему тонкую хвою
На деревьях в лесах укрепить.

Лету, рвущему небо раскатом
И поящему допьяна луг,
Чтоб над ним, восхищаясь закатом,
Ястреб вычертил в небе свой круг.

Лету в нежных объятьях тумана
На рассвете смотрящему сны.
В них прибрежные воды лимана
И пески золотые видны.

Вот хитрюга! Считаешь улыбки,
Что прохожие дарят с лихвой.
Ты и сам, месяц май, это знаешь -
День последний сегодня был твой.

В тихой, трепетной печали
Растворился разговор.
Даже ходики молчали,
Словно ждали приговор.
Он то взгляд пытался прятать,
То искал поступков суть,
То идя к судьбе на паперть,
Умолял любовь вернуть.
У неё в глазах тревога
Не могла найти покой.
Не сбежать ей из острога,
Охраняем он тоской.
Тени ластились, как кошка.
Вечер свой нашёл причал.
Из открытого окошка
Зримо было, как венчал
Сумрак месяц со звездою.
Лишь она была одна.
Смоль волос с искрой седою
В свете лампы ей видна.
Лишь она жила с любимым
В одиночестве своём.
С чувством, бережно хранимым.
Он с досадой жил вдвоём.

Ветер треплет гриву клёна
И нагайкой хлещет дуб.
Ночь чудна и несмышлёна,
В деревенский лезет сруб.

Видно, мало ей простора
На полях и на лугах.
В щель дощатого забора
Просочилась, и в стогах

Навела она порядок,
Разметала колоски.
От её шальных повадок
Нет минутки для тоски.

Всюду нос она засунет
И, устав, шмыгнёт в кровать.
На свечу тихонько дунет
Да до зорьки будет спать.

Мы будем пить закатный свет, -
Сказали сумерки в лесу.
И вот уже опушки нет,
И мрак помял цветов красу.

А ветер крутит лист осины
И щекотит бока сосне.
Я обхожу капкан трясины,
Что пастью чудится во сне,

Готовой съесть любого зверя,
По нраву ей любая дичь -
Совсем не важная потеря!
В болоте сгинет жалкий клич.

Пугают шорохи и звуки
Дыханья треснувшей коры.
И нервно ищут выход руки
Из этой призрачной игры.

Но луч рассветного светила
Коснулся ласково ресниц,
И ночь с виденьем укатила
На веренице колесниц.

Зачахли сумерки, ни тучки дождевой.
И ночь готовится терпеть терзанья жажды.
Вдруг покачав уныло жёлтой головой,
Луна исчезла, чтоб воскреснуть вновь однажды.
А утром травы будут жадно пить росу,
Опередить стараясь жаркий лучик солнца,
Который кто-то словно держит на весу,
Чтоб он пронзил и осушил бокал до донца,
Водой наполненный у каждого цветка,
Прозрачность капель сохранившего с любовью
Внутри себя и на изгибах завитка
Зелёных листьев. Вот уж небо дышит новью.
И в новый день собралась мчаться стайка птиц,
Неся на быстрых крыльях новых дел гирлянду.
Им с высоты не видно наших сонных лиц
И глаз, глядящих с любопытством на веранду,
Где новый свет уж расстелил теней ковёр,
И стол дощатый стережёт свои покои.
Давно уж темень за окошком кто-то стёр,
Да шмель жужжит, на танец ждут его левкои.

Я в крике птицы перелётной
Ловлю любви далёкий глас.
Не то, что шутки искромётной,
Не пророню и пары фраз.

Обет молчанья не давала.
Лишь обещала вечно ждать,
Да мысль навязчиво сновала -
Я несчастливая, видать.

Ты уходил в осенний вечер,
И дождь вылизывал следы.
Как пёс скулил протяжно ветер,
Учуяв скверный дух беды.

Ты уходил и мне оставил
Мою никчёмную любовь.
Хоть ты её и обезглавил,
Она жива и крепнет вновь.

Твои черты уж стёрли годы,
Но ясно помню искры глаз
И вероломство непогоды,
Укравшей твой прощальный глас.

Уж сколько минуло времён,
А скорбь таится в образах.
И сколько поднято знамён
У поколений на глазах.

Уж сколько траурных гвоздик
Легло на плиты в память павших.
Стереть нельзя войны той лик,
Как и нельзя забыть познавших
Весь ужас жизни на краю,
Где боль и стон пронзили годы,
Когда не стало мест в раю,
И цвета крови небосводы

Глядели раненым в глаза,
А матерей, убитых горем,
Текла солёная слеза,
Чтоб стать извечной скорби морем.

Мы сохраним в своих сердцах
И детям нашим завещаем
Хранить ту память о бойцах,
Что свято в мае навещаем.

Кому цветы несём. Как кровь
Они алеют у подножий.
Вот приподнял забавно бровь
Малец на прадеда похожий...

Подайте алый мак поэту,
Он воспоёт его в стихах.
И призовёт весь мир к ответу
За журавля последний взмах.

Подайте хмурый день осенний,
Забрызжет он его слезой.
Ведь жизнь без горьких потрясений -
Что жизнь без бега для борзой.

Поэт, поэт...ты ранен в душу.
Чудак иль просто человек,
Из моря слов попав на сушу,
Рифмуешь свой никчёмный век.

В какую синь мне окунуться,
Чтобы душой коснуться грёз?
Чтоб в детстве сказочном проснуться
И чтоб поверить, что всерьёз
Тебя порадуют рассветы
С росой, играющей в цветах,
И что на всё найти ответы
Легко, как птице сделать взмах
И полететь навстречу утру,
Чтобы обнять крылом туман,
Что щедро сеет дымки пудру
И превращает быль в дурман...
Какую синь измерить взглядом,
Чтобы разверзлись небеса?
И чтоб услышать где-то рядом -
А знаешь, живы чудеса!

Я веду по кромке незабудки
Пальцем по шершавому листу.
В памяти всплывают рыбкой сутки.
Мне теперь их видно за версту.

Сутки, проведённые с тобою.
Сутки - это вечность для двоих,
Если жизнь смешала дни с толпою,
Где мы врозь. Смотри, уж ветер стих!

Я веду по кромке незабудки
Пальцем по шершавому листу.
Думаешь, заплачу? Нет уж, дудки!
Лишь к тебе сильнее прирасту...

Вот Первомай. Дождём он залит.
И ненадутые шары
Ничто в полёт уже не манит.
И где людских трудов дары?

Храним мы в памяти былое.
Где жили детство, мир, труд, май.
И где нам яблоко гнилое
Не подавали в "эппл-пай".

Где дядя Сэм глядел с картинок,
А не толкал тебя в метро.
И скрип новёхоньких ботинок
Бодрил заснувшее нутро.

Но вдруг вонзился луч в окошко,
Перечеркнув дождя струю.
И стало радостней немножко ,
Как-будто снова ты в строю

Средь одноклассников галдящих.
И демонстрации ряды
Текут рекой вперёдсмотрящих
Людей, не чующих беды.

"эппл-пай" (apple pie) - яблочный пирог

В каком углу рабочего стола
Иль в ящике под ворохом бумаг
Запряталась предательски хула,
Которую обрушил грозный враг?

А, может, он не враг, а добрый дух,
Придирчиво читающий все строки,
То про себя, то не стесняясь, вслух?
Не знает он ни графики, ни сроки.

Он рассмеяться может и в лицо,
И ты с обидой прочь швырнёшь тетрадь,
Признав, что стих - ей Богу, дерьмецо.
Не будет грех тебе его порвать.

А можешь уловить хвалебный тон.
И пригубив едва глоток успеха,
Услышишь раздосадованный стон -
Опять цензурой найдена прореха.

Прозрачность крыльев стрекозы
Пронзила нежный воздух мая.
И в ожидании грозы
Затихла роща, как немая.

Листва не шепчется с листвою,
В одно мгновенье смолкли птицы.
И ощетинив грозно хвою,
Лес стережёт свои границы.

Вот туч нависших серый цвет
Затмил всю яркость небосвода.
Под шум дождя в ночи сонет
Создаст весенняя природа.

Она знала его по бумагам,
По отрывкам неизданных глав.
Он мальчишкой по рвам и оврагам
Нёсся ветром, рубашку порвав.
Так бежали курчавые строчки
По листам, пожелтевшим в пыли.
И всё чаще предательски точки
Заменяли слова, как могли.
Он писал про далёкое детство
И про страх никогда не узнать
Что такое дурное наследство,
О котором твердила всё мать.
Он читал в кабаках свою прозу,
Когда вышли из моды стихи.
И в петлице атласную розу
Поливали мужские духи.
Она встретить его так мечтала,
Заглянуть в глубину умных глаз,
Когда снова и снова читала
Им заброшенный новый рассказ.
Он уехал из дома на юге,
Не узнав, что посеял обман.
Она письма писала подруге
Про свой бурный курортный роман.

Она читает стихи на задворках
Его усталой, заблудшей души.
И притащив патефон на закорках,
Знакомит Брамса с уныньем глуши.
Она готова выслушивать бредни,
Что породил взбунтовавшийся ум.
Он обещал ей вот только намедни
Раскрыть все тайны сократовских дум.
Она танцует горячий фламенко,
Чтоб он почуял всю силу огня.
А он лишь гладит холодную стенку,
Что жар снимает, прохладой маня.
Она лететь вознамерилась в пропасть,
Чтоб где-то там его чудом спасти.
Но осознала, что сломана лопасть
В её судьбе, и не будет расти
Надежда, крыльям дававшая силу.
Она поникла цветком без воды.
И со спины, с оголённого тылу
Подкралось чувство внезапной беды.
Нет, не его она тихо теряла,
Он никогда не любил, как она.
Обида в горле слезами застряла.
Нет больше чувства, есть жалость одна.
Она жалеет себя, сиротину -
Пустая ваза, лишь влага на дне.
Любовь засохла, а он на картину
Кладёт мазки и ей машет в окне.
И распускаются шапки пионов
В дыму его сигаретных колец.
Она ж одна, против всяких законов
Читает в воздухе слово "конец".

Скажи, кукушка, сколько лет
Любви отмерено прожить?
Не торопись давать ответ!
Судьба должна поворожить.

Я знаю точно, небеса
Спустили строгий свой указ,
Чтобы разлуки полоса
Не развела подольше нас.

Постой, кукушка, помолчи!
А вдруг, указ - всего лишь сон?
Твои "ку-ку", как палачи.
Да замолчи же! Слышишь стон?

То наши чувства терпят боль,
Размолвки терпят и разлад.
Ты замолчала? Что ж, изволь,
Бери любую из наград!

Прошу, отменим этот счёт!
Всё познаём мы на пути -
Удар падений и полёт,
И то, что дважды не войти

В прозрачность вод одной реки,
Что чашку битую не склеить.
И мы от детства далеки,
Чтоб в сказки глупые поверить,

В которых много-много лет
Живут счастливые герои,
Не зная горестей и бед,
И их минуют мрак и хвори.

Но пусть указ - всего лишь сон.
И пусть судьба не ворожит.
А жизнь тихонько под уклон
Тропою верною бежит.

Мы сами лучше посчитаем
Своей любви года и дни.
Пока живём, пока мечтаем,
Пока двум лебедям сродни.

Пшеницей жёлтой колосится
Бескрайность вызревших полей,
Чтобы в чужих краях присниться,
Где нет весною журавлей.

Где лес не кланяется утру,
Спеша с тобой встречать рассвет.
И где пыльцы цветочной пудру
Не сыплет маковый букет.

Где не желает речка встречи
С морской, солёной синевой.
Где не мерцают тихо свечи,
И позолоченной главой

Не жмутся церкви к небосводу,
Чтоб их душа, молитв полна,
Летела смело на свободу.
Туда, где солнце и луна

Друг другу место уступают,
Как повелел Господь и нам.
Где птицы гордые летают,
Как-будто мчатся по волнам.

Где нет берёз и грустной ивы
С печалью вечной на ветвях.
О всём об этом скажет нивы
Во сне увиденный размах.

Я заливистой, звонкой капелью
Разбужу всю округу с утра
И своей золотою свирелью
Расскажу, что настала пора
Тёплых дней и лучистого солнца,
Ветра свежего и облаков,
Залететь к вам готовых в оконца
Вместо любящих свет мотыльков.
Я раскрашу свод неба лазурью,
Напою заливные луга,
Цвета радуги яркой глазурью
Изогнётся на счастье дуга.
Я грачей перелётною стаей
Осчастливлю родные края,
Чтоб зимы дух последний растаял
И румянцем зарделась заря.
Так природы простые законы
Утвердят превосходство весны,
Почитающей свято каноны,
По которым апрель видит сны,
Что наполнили воздух прохладой,
И в глуши опушённых лесов
Долгожданной, волшебной наградой
Разольётся каскад голосов.
То ручьи - слёз хрустальных творенья,
Побегут, воспевая любовь.
Она радости светлой мгновенья
Приготовила каждому вновь.

Сколько нужно разлук,
Чтоб познать встречи суть,
Чтобы дрожь твоих рук,
Как опасную ртуть,
Собрала влагу слёз
В уголках его глаз?
Неужели всерьёз
Больно вам в первый раз?
И обветренных скул
Повторяя черты,
В пальцах чувствуешь гул
И пульсацию ты.
Сколько нужно сердцам
Было биться об лёд,
Чтобы вам, двум слепцам,
Показать как придёт
Утром ранним любовь
И коснётся души,
Чтоб рождённое вновь,
На обломках, в глуши
Чувство тонких миров
Обрело навсегда
Свой потерянный кров?
Дни...недели...года.

Вы видели, как утром облака
Новорождённую зарю запеленали,
И Господа всесильная рука
Открыла перламутровые дали?
Вы видели, как ласковый ручей
Бежит, тихонько песню напевая
О том, что в жизни он совсем ничей,
А пыльные цветы главой кивая,
Ютятся на обочинах дорог,
Боясь, чтоб их стада не затоптали
Под звуки, что извлёк пастуший рог,
Которые домой коров позвали?
Вы видели, как вечером закат
Качает на волнах уставших море,
И словно оживающий плакат
Небесный фон рисунок сменит вскоре?
Не видели? Прошу вас, посмотрите!
Ведь это неземная благодать.
Руками вы её не сотворите,
Душой её лишь можно увидать.