Уважаемые наши поэты, писатели и читатели поздравляем вас с наступающим Новым годом!
Пусть новый год подарит вам как можно больше счастья!
Желаем Вам крепкого здоровья, [...]
🎁 Объявлены победители конкурса Календаря праздников
🎁 Стихирус.ру запускает новый конкурс стихов!
3 автора лучших произведений опубликованных на сайте с 1 октября по 23 декабря 2023г. будут награждены.
Условия:
1) Стихи [...]
Уважаемые авторы!
Напоминаем: На нашем сайте запрещена ненормативная лексика.
В мире и так достаточно грязи, давайте делать мир лучше!
В коментариях отвечайте всегда [...]
При голосовании за произведения в активных дуэлях Вы получаете +1 балл. Голосуйте здесь: Активные дуэли.
Запустили поэтические Дуэли в режиме тестирования.
Об ошибках просьба писать в техподдержку на сайте техподдержка
Угнетаемый насилием
Черни дикой и тупой,
Он питался сухожилием
И яичной скорлупой.
Из кулей рогожных мантию
Он себе соорудил
И всецело в некромантию
Ум и сердце погрузил.
Со стихиями надзвездными
Он в сношение вступал,
Проводил он дни над безднами
И в болотах ночевал.
А когда порой в селение
Он задумчиво входил,
Всех собак в недоумение
Образ дивный приводил.
Но, органами правительства
Быв без вида обретен,
Тотчас он на место жительства
По этапу водворен.
1886
Примечания
Не скрою от читателя, что цель моего «Пророка» – восполнить или. так сказать, завершить соответствуюшие стихотворения Пушкина и Лермонтова. Пушкин представляет нам пророка чисто библейского, пророка времен давно минувших, когда, с одной стороны, прилетали серафимы, а, с другой стороны, анатомия, находясь в младенчестве, не препятствовала вырывать у человека язык и сердце и заменять их змеиным жалом и горячим углем, причиняя этим пациенту лишь краткий обморок. Пророк Лермонтова, напротив, есть пророк настоящего, носитель гражданской скорби, протестующий против нравственного упадка общественной среды и ею натурально изгоняемый. Согласно духу современности, в стихотворении Лермонтова нет почти ничего сверхъестественного, ибо хотя и упомянуто, что в пустыне пророка слушали звезды, но отнюдь не говорится, чтобы они отвечали ему членораздельными звуками. Мой пророк, наконец, есть пророк будущего (которое, может быть, уже становится настоящим); в нем противоречие с окружающею общественной средой доходит до полной несоизмеримости. Впрочем, я прямо продолжаю Лермонтова, как и он продолжал Пушкина. Но так как в правильном развитии всякого сюжета третий момент всегда заключает в себе некоторое соединение или синтез двух предшествовавших, то читатель не удивится, найдя в моем, третьем пророке, мистический характер, импонирующий нам в пророке Пушкина, в сочетании с живыми чертами современности, привлекающими нас в пророке Лермонтова. Но пусть дело говорит за себя.