«Наступит момент долгожданный!..» —
Ночами фантазией греюсь:
Принявши свой вид первозданный,
По-детски, невинно надеюсь

При встречи с Тобою, Владыка,
В святыне, возвышенном мире,
Покроет Адама туника,
Талантом добытая в мире,

Наполненном страха и гнева —
Проверки на честность и верность.
Продолжит рождение Ева,
Моя же награда - бессмертность.

Хозяин скрытно вдруг вернулся —
Один лишь Аргус, пёс, очнулся...

«Тебе, хранящий верность другу,
Привет! — трепал его за ухом. —
Ценю, старик, твою заслугу:
Наполнен, пёс, героя духом!» —

Так молвил царь, не раб спесивый,
Смотря как гибнет пёс служивый...

«Мороз наступит... что же, к счастью:
Нам с другом верным всё подвластно!
В лесу — свободу ловим пастью,
Вбирая зимний воздух страстно» —

Мечтает царь, охвачен горем:
Уж лучше был бы сожран морем!..

«Неволя? Верный, Аргус рядом:
Рассеет пылким взглядом серость,
Со мной поделится зарядом»...
Ценили предки эту верность,

Что жизнь отдаст тебе, хозяин,
В обычном псе, чей долг бескраен...

Сочельник, январь и... сугробы.
Угрюмо фланирую в парке;
Гирляндой сверкают сугробы...
Но в этом столь праздничном мраке

Твои, дорогая, ланиты
Я вижу, питаясь мечтами;
А мраморной шеи обвиты
Изгибы златыми власами!..

И разве сравнятся сугробы
С тобою, моя Афродита?
Сочельник, январь и сугробы,
Но пламя игриво пирита:

Твои, дорогая, зеницы
Повсюду встречаю, смущённый;
Летают задорно синицы,
А я же — брожу, отрешённый.

Терзает: сочельник, сугробы...
И голос, драгой голосочек
Терзает... Прощайте, сугробы;
Измучился автор сих строчек.

Несётся земная планета
В Божественном пламени Света;
В потёмках томится планета,
Не зная блаженного Света:

Там каждому можно согреться
Лучами горячего солнца.
Но рыцарь лишь сможет согреться
Сияньем могучего Солнца;

Живущее в пламени Света —
Покров Абсолютного духа,
Источник нетленного Света!
Покои бесстрашного Духа.

«Ошибки и глупость —
Вот жизнь моя;
Пороки и трусость —
Вся соль моя...».

Ату тебя, глупец:
Проснись, очнись, слепец!

«Спасибо, увидел:
Молитву, труд
Доныне не видел.
Теперь — спасут».

Прозрел! Вперёд, храбрец:
Добудь в бою венец!

Шагал по земле сапогами
Тяжёлую поступью барда,
Который наполнен слезами,
Волненьями склизкого марта.

Но Марта - волшебницы имя -
Прошла и тропу осветила;
И марта противного время
Ушло: появилось Светило!

К солярной Звезде подбегаю,
В объятиях чтобы растаять.
Но губы я лишь обжигаю
О губы, готовые баять

Кантаты божественным гласом,
Вдохнувшем в меня вдохновенье.
И ручки - покрыты атласом!.. -
К губам прислонил на мгновенье -

И снова, глупец, обжигаюсь:
Нельзя Аполлоновых спутниц
Касаться... во снах постараюсь
Обнять эфемерных искусниц!..

Отныне на землю ступает
Сапог краснощёкого барда:
Порою во снах проступает
Свидание Марты и барда...

Прости, Господь,
Прости меня.
«Душа, не плоть!» -
Избрал, кляня

Страстей парфюм:
Грехи манят...
Уж нет! Костюм
Паяца снят.

Сливая кровь,
Клянусь себе:
«Труды готовь;
Служу - Тебе!».

Нанёс рубец
На сердце мне -
Избавь, Творец:
Служу Тебе!

Я лгать теперь,
Как прежде врал,
Не буду, верь!
Я так устал...

Тоска дорог
Отныне вне.
Прости, о Бог,
Прости уж мне.

Настала концовка спектакля:
Обрушился пламень оваций;
Уходят актёры ансамбля,
Вот занавес: нет декораций.

Антракты ужасней концовки:
Один у стены караулю —
Удушливо вне постановки,
Пришелец весёлому гулу!..

Дышу лишь в единственном месте —
В мечтах одиноких ночами,
В которых фланируем вместе...
Глаза увлажнились слезами:

Её ослеплённый сияньем,
Не вижу чудесней искусства,
Ведь женские ручки касаньем
Разбудят у павшего чувства.

И с ручкою этой мечтаю
Гулять до утра под луною;
Мечтаю, как Ею вздыхаю,
Смотрю на спектакли спиною.

Однако же это — лишь грёзы,
Сонливая драма поэта.
Вот душу наполнили слёзы
От пламени яркого света.

Быть может, наивный мечтатель?
Мальчишка, забывший "реальность"...
Не стоит Её воздыхатель? —
Терзанья: какая банальность!

Порог перешёл вновь театра:
Пестрят в коридорах наряды,
На сцене артистов эскадра...
Театра блестящие яды!

Открыл глаза:
И тот же день,
И та же лень...
Настань, гроза!

Хочу сбежать
В далёкий лес —
Искать чудес,
Зверей встречать...

Закрыл глаза,
И снится сад,
И всюду хлад...
Как жаль: нельзя

Остаться здесь;
Пивать воды,
Вкушать плоды
Из рук принцесс.

Мечтателей взоры
Глядят из окошка:
Красна Терпсихоры
Из мрамора ножка!

И право: волшебная Муза!
Звучит превосходная лира,
Целитель от тяжкого груза, —
Сильно волшебство эликсира.

Но образу предан
Навечно Богини,
Который возделан
Из грёз о Святыне.

Ночами прохладными вижу
Её безутешные глазки;
И смех восхитительный слышу,
И нет уж чудеснее сказки!..

К возлюбленной сердце
Стремится нещадно;
Другие — пришельцы,
К ним сердце прохладно!

Пожалуй, поэт бесталанный:
Всех ближе мне Муза земная;
И свет без тебя нежеланный,
Вся вечность — в тебе, дорогая.

Образ создал Леди,
Коих ныне мало;
Благость в том завете,
Жизни всей начало...

Каждый раз, взволнуюсь
Ночью, — вновь отрадно;
В грёзах тех любуюсь
Ею жадно-жадно:

Вижу Музы тонкий
Профиль: носик, глазки;
Смех услышу звонкий —
Дивно, точно в сказке!

Греюсь нежной лаской
Слов Её щемящих,
Тешусь скромно лоском
Сих ланит манящих;

Блёстки снежной кожи,
Волны русой гривы —
Ах, берёт до дрожи
Лик Её игривый!

Взгляд ловлю Богини:
Тёмно-карий глазок
Светит цвет Княгини
Гаммой ярких красок.

Страх меня тревожит:
Вижу носик, глазки —
В грёзах только!.. Гложет:
Встречу Нимфы глазки?

Каждый раз, ступает
Ночь, — я вновь несчастный:
Арфы вальс играет —
Сытит пламень страстный!

Юность мчит сурово,
Жар сильней пылает —
Сердце жаждет слово:
«Любый!» — дух страдает...

Нет! Любовь не ищут:
Ею грудью дышат;
Ложь безумцы сыщут:
Душь своих не слышат.

Образ создал Леди,
Коих ныне мало;
Помню глазки эти —
Сколько в них сверкало!..

Берегут красоту мудрецы:
Водопад протекает изяществ!
Оскверняют природу глупцы,
И поток прорывается ханжеств.

Океану знакомы границы,
Человеческой глупости - нет;
Вдалеке - пробужденье зарницы,
Ну а здесь же и проблеска нет...

Ни друзей, ни подруг,
Ни печалей, ни мук;

Ни забот, ни хлопот,
И ни горько, ни мёд -

Ни свершить тут геройств,
Ни устроить злодейств!

И всему вопреки
Здесь вершат старики;

Молодой человек
Заплутал в сей век...

Погибают и львы,
Коль инстинкты мертвы!

Вокруг меня руины:
Ведёт куда-то вдаль
Чудесный глас Богини...
Едва ль себя мне жаль,

Ведь разве этот взгляд
Не стоит гимнов лиры?
Улыбка, смех манят;
Уже хмельны сатиры!

Пустился Бахус в пляс...
Сидеть один остался:
Найти покой стремясь,
Узреть Тебя пытался...

И вспомнил этот взгляд,
И лобик любо хмурый,
А брови так горят —
Я помню этих фурий!..

Сидел один, хандрил...
Пером лишь кровью сердца
Царапал лист — творил!..
Как вдруг открылась дверца...

Узрел ланит наряд
И лобик чудно хмурый;
И брови — всё горят!..
Люблю так этих фурий...

Послушай, красавица злая,
Не нужно мне боле земного:
Романтика сердце терзая,
О юность, бежишь так сурово!

В слезах, я угнаться пытаюсь —
Напрасно: безумец ты бренный!..
Схватиться за платье стараюсь —
Хватаю лишь призрак согбенный...

Ну стой же! Покается грешник
В ошибках наивно свершённых;
Расскажет прекрасный мятежник
О грёзах ещё не свершённых.

Пожалуйста, юность, послушай
Биение сердца поэта
И сжалься, ребёнка дослушай:
Тоскую по блеску рассвета!

Твоё развивается платье...
Молю, дорогая, не мчись же!
Не вынести это страданье —
Меня забери, подожди же!..

Умчалась ты, Геба, безгласно,
Оставила в сердце надломов...
И как же томиться ужасно
В темнице заветных фантомов.

В пылу суматошных стараний,
Как только становится душно, —
В моменты угрюмых стенаний
К себе обратись благодушно:

В священном спокойствии Веры
Отпустит уж сердце кручина;
Разрядится смрад атмосферы
В созвучии слов Господина.

Уныние кончится сразу,
И воздух покажется горным, —
Его поклонись лишь рассказу,
Окажется мир Чудотворным.

Европа! Где львята у львицы?
Владычица, брошена гибнуть!..
Толпа диадему Царицы
Кидает: не вышло надвинуть... —

Забыта несчастная Матерь...
Потомками прокляты будут
Отцы, погубившие Матерь!
И вспомнят потомки, добудут

Цвета европейского флага —
Империи Киплинга: слава,
Богатства, мужская отвага —
Вкусите исконного нрава!

И век Реконкисты священной
Захватчикам будет услада,
Когда, — европеец с изменой
Порвёт, — запоёт серенада

Орудий: «Восславься, Европа!
Твой сын дикарей изгоняет;
Давид побивает циклопа»...
Любимая вновь засияет!

Снят Афродитою
Пояс божественный;
Отдан Великою
Дар столь торжественный —

Дивная статуя:
В мраморе Пароса
Высится, царствуя
Словно из Космоса!

Слепит: торжественны
Звёзды елейные;
Мысли — рассеянны,
Благоговейные...

В кошмарах мне грезится... Фея!..
Я с радостью вспомнить стараюсь:
Ночами, богиня Психея,
Амуром к Тебе прижимаюсь;

Растаять в объятиях вместе
С Тобою желаю навеки —
Любовью укроемся вместе,
Эфиром закроются веки...

Как грек Афродитой одарен
Вдруг ставшими явью мечтами,
Я верю, я Ей благодарен —
За Тартар, набитый цветами.

Мужчиной становится мальчик,
Когда добродетелью полны
Душа, побужденья и пальчик —
Движения юноши стройны.

Защитою чести семейства
И ясностью взора на Бога —
Уделом мужского блаженства
Окрашена мальчика тога.

Оратор, поэт и художник
Воздвигнут солдатам, ковбоям —
Мужчинам скульптуру-источник,
О мальчике, ставшем героем!

Отброшены страсти и хаос,
Толпы шутовство.
Науке, искусству вверяясь,
Отдал существо
Своё.

И верьте: лжебога знамёна
Не будят его;
И верьте: Иуды измена
Не будет его
Грехом!

Отважен и честен, спокоен
Душою навек —
По образу Бога устроен
Такой человек,
Герой.

Философский уплыл пароход
Навсегда из родной стороны;
Загрустил молодой мореход:
«Не видать легендарной страны!..».

Неспокойно рычит океан,
Принимая невольных бродяг:
На сердцах многотысячно ран,
Нанесённых когтями дворняг,

Позабывших безбожно добро...
Обречённым казался бомонд:
Погибал по французским бистро —
Поражён ли рабами архонт?

Озарился лучами звезды
Пароход: "то блестит монумент!" —
Чемпионы собою горды:
Полубогом сошёл "диссидент".

Милый лес —
Сколько дум пролилось здесь?
Вижу лес:
Травка, снег, ручей, Велес...

Милый лес,
Дай ответ, старик немой;
Слушай, лес:
Просит сердце покой.

Ленивые толпы!
Вам дали свободу,
Учения тропы —
Так пейте же воду

Ручья просвещенья!
В пустыне стенанья...
Плодите мученья,
Невинных рыданья —

Следы нерадивой
Толпы! Убирайтесь...
Обратно... В пугливой
Ходьбе — наслаждайтесь...

Порой наступает эпоха,
Когда аргонавтов бичует
Порядок царя-скомороха —
Природа тогда негодует.

И преданы смертными Боги,
Родители лучших творений;
И идол бесчестит пороги
Священных Богов возведений.

«Влачите тяжёлое бремя!» —
Дерзнувших Фемида бичует.
Героев лишённое племя
Едва ли живёт — существует;

И долгие годы на воле
Аид изобильно пирует;
Печалится гений в неволе,
А зло зарвалось: торжествует!..

Хватая бесплотные тени,
Тщеславный наместник ворует;
Убогим прислужникам лени
История мест не дарует.

Железная царствует эра —
Пощады не будет уж бренным!
И в Тартар обидевших Вера
Низвергнет жестоким движеньем.

Пока героизм угнетённый,
Не видеть народу покоя:
Лишь тот Божеством освещённый,
Кто чтит неподдельно героя.

Настигнув стеклянную гору,
Достойные песен герои
Внимают сакральному хору:
«У пламени сядьте, изгои».

И сразу вдруг пламя искрится;
Хористы расходятся спешно:
Выходит старик безмятежно,
И бурно рулада струится!

Божественной силою молот
Ударил, нарушив молчание;
Несётся незыблемый холод —
Раздалось Борея роптание:

Полярного ветра порывы
Волнуют томимые грёзы;
Сурового Зевса разрывы
Метают свирепые грозы.

И только услышали рокот,
Нарушивший пиршество дерзко,
Обжоры устроили грохот,
Боязнью объятые мерзко.

Забыли народные сказы,
Вы в память о верных героях;
Забыли Владыки наказы,
Вы в память о вечных устоях.

Душевного жара потоки
Встревожены блудом «элиты»:
Порочат святые истоки,
Сокрытые Туле граниты...

Гордыней охвачены... Фаты!
Себя возомнили богами?
Послушайте... Мчатся пираты:
Драккары несутся волнами!

И явится конунг однажды:
«Настала достойным Свобода!» —
воскликнет воителям дважды
Отважный король-воевода.

И станет обугленный камень
Волшебно блистающим златом,
Геройств тех былых экспонатом:
Да будет искриться их пламень!

В пунцовом волнистое злато
Я видел, фланируя томно...
И думаю: так ли чревато
Фантазией греться укромно?

Иные считают за глупость —
Мечтать о своей Героине.
Пускай: корифеев премудрость
Не знает Мистерий Богини!..

В пунцовом волнистое злато
Я вижу ночами тревожно:
«Оставь, бессердечное злато:
Терзать ведь бессчастных — несложно».

Твоя рука с моей сплелась;
Отныне — пара рук.
Моя душа в твоей спаслась;
Спасибо, милый друг...

О нас слагают вечный Миф:
«Психея и Амур:
Она — прекрасна, он — игрив!» —
В Любви экстаз натур.