Зима присела на опушку леса,
И до меня конечно добралась.
Я ждал её, по саду, куролеся,
Она же чем то, где то, увлеклась.
Но вот, дошла, дела свои варганя,
Накрыла покрывалом белый свет,
«Здорово»- говорит, товарищ Саня,
«Заждался, паря? Вижу, приодет».
И вот, мы с ней, присели на скамейке.
Она меня приобняла слегка,
Похолодало ,хоть и в телогрейке,
И под прикрытьем сотки коньяка.
«Давай, мужик, крепись, ведь я надолго»,
Пропела дуновеньем ветерка,
Подумалось... Не потянуть мне эту тёлку)))
Пойду, слеплю - ка ей снеговика…

- А как же совесть?
- Совесть? А что это??
- Это когда живёшь так, чтоб не испытывать стыда.
- А что такое стыд???
(Из диалога потомков)

Как не крути, а новая эпоха,
Нас захлестнёт, её я чую бег,
Разгонит по волне переполоха,
И выкинет на безмятежный брег.
Не всех, одни останутся в пучине,
Пираньями кишащей новизны.
Другие, потерявшие отчизну,
Сгорят, духовно, в алтаре вины.
Одних помянем, голову склонивши,
А прочих, нет, забвению придав,
Но сути не внесут, ни те, ни эти,
Мир без убийства, так и не познав.
Пока другие волны потрясенья,
Не подкрадутся к нашим берегам,
Там, новые глашатае, найдутся,
Всем предвещая и хулу, и срам…

Я не люблю большие перемены,
От них не жди ни счастья, ни казны,
Они рвут сердце, разрезают вены,
Скупая всех и вся за пол цены.
Но время мы своё не выбираем,
Оно даётся раз и навсегда,
И надо жить, по совести, стараясь,
Чтоб после не испытывать стыда.

Я люблю тебя, моя Зима,
Ты похожа, на простую бабу.
Ты и сексуальная , весьма,
И сурова, по вселенскому масштабу.
У тебя и стать, и хват с душой.
Коль возьмешься, так трещат суставы,
Даже, если я , совсем бухой,
Даже, если, из крутого сплава.
Ты и величава и проста,
Заглядеться можно, ненароком,
И в душе и в теле чистота,
Глубина во взгляде синеоком!
Но и оступиться не даёшь,
Что не так, то огребёшь с лихвою,
Не продашь тебя и не пропьёшь,
Сотню раз умоешься слезою.
Отогреешь, если вдруг замёрз,
От невыносимого безделья,
Шутки по Весне, сейчас всерьёз,
Ни какого лишнего веселья.
Любишь и порядок и уклад,
Чтобы как стекло и по ранжиру,
И, как обжигающий снаряд,
Ты летишь, даря красоты миру!
Я влюблён в тебя, моя Зима,
И Весну люблю и Лето, очень,
Бабник я. И горе от ума,
Так же обожаю свою Осень!
Нет, постой, прости. Заговорился!!!
Хватку бы ослабила слегка,
Да, согласен, я чуть - чуть забылся,
Говоря с тобою свысока.
© Александр Бурдин, 18.01.2023 18:02

Туше, мой друг, туше.
Так, прикасаясь нежно,
Не зная слова смысл, шепчу.
Лишь не спеши…

Туше, мой друг, туше.
Нажимы клавиш белых,
Перетекают в суть
Израненной души…

Одни мы в шалаше,
Прижав твои лопатки,
Парю, вдыхая негу,
Вкушая бланманже…

Вхожу в тебя! Уже!
Безумное блаженство,
И повторяю вновь,
Туше, мой друг, туше!!!

Люди, будьте добрее, я, искренне, плачу.
Ну, неужели, нельзя по другому, иначе?!
Жить по устоям простым, и для всех понятным,
Чтоб улыбаться, при встрече, душой необъятной…

Вспомните, как зажигать не пожары, а пламя,
То, что не жжёт, а греет, как в детстве, Мама.
И обнимайте, любите, дарите нежность,
Пусть вас постигнет «коварной» любви неизбежность.

Пусть за спиной улыбается Ангел, счастью,
Пусть доброта будет, всей вашей жизни, частью,
Пусть не затмит, желчью горькой, великое Солнце,
Пусть для любого хорошее слово найдётся.

Мира вам люди, богатства духовной культуры,
Нет у меня, как вам жить, как вам быть, рецептуры.
Слушайте сердце своё, что ведёт к примиренью.
И, несомненно, укажет дорогу к Спасенью….

Не молчи. Поговори со мной сейчас.
Я не прошу, а требую. Сейчас же!
Не вздумай отмолчаться снова даже,
Или прикрыться мило, парой фраз.

Поговори, я жду. Меня достала,
Та тишина, что сутками звенит,
Как будто пробивается буллит,
Рождённого молчанием, скандала.

Скажи, не то я стал, чем раньше был.
Скажи, как очерствело и пропало,
То чувство, что, о да, существовало!
И не лечу давно уж, а приплыл…

Ты не молчи, кричи в лицо слезами,
Я выдержу. Обоим станет легче.
Быть может, я схвачу тебя за плечи,
И возродимся мы с забытыми словами…

…Люблю, прости, хочу, изнемогаю!
Возьми, желанье, вечность, доброта,
Глаза и губы, верность, чистота,
Без этих слов мы тихо угасаем…

Украду у Пушкина Татьяну
И на сером волке в глушь тайгу!
Нет в моих мечтаниях изъяну,
Я его на старость берегу.
Пролетают гуси надо мною,
Бабка в ступе, дряхлая совсем,
Не даю фантазиям покою,
Поглощен я их небытием.
Слыл богатырём в кровавой сече,
Целовал принцессу в хрустале,
Был знаком с русалкою далече,
И летал со змием на крыле.
Кот в цепях мне сочинял баллады,
А сирены пели в такт волне,
И ждала в дали меня отрада,
В башне заточенья, в западне.
Украду у Лермонтова Мцыри,
Чтобы биться с барсом у ручья!
Утерялась сказка в бренном мире,
Вместе с нею потерялся я.

Три часа. Беспробудная ночь.
Но прорвав пелену, безмятежно,
Мысль накрыла дыханием нежным,
Отодвинув сонливости дождь.
Побежала по окончаньям,
Задевая какие то струны,
Разгоняя восторга шхуну,
К чувствам, радости утра ранним.
И слезой покатилась, счастья,
Грёзы памяти влив по венам,
И разбрызгав душой по стенам,
Кадры лишь одного объятья.

Вечер. Ты. Тишина. Лишь дыхание.
Но взахлёб, так что рвёт на части,
На молекулы дикой страсти,
Вожделения миг ликования!
Твои кончики пальцев по венам,
Твои волосы ветром по коже,
Ничего не имел я дороже,
Ничего не видал откровенней.
Пропусти, дай вздохнуть, дай воли!
Дай почувствовать жар от тела,
На, возьми, что сама хотела!
К Чёрту грани, границы, контроли...

Три часа и одна минута.
Налетело и отпустило,
Но когда то же это было,
Это счастье из ниоткуда...

Я ушёл в моностырь, не ищите меня, домочадцы.
Пусть оставил любовь и потомкам не сделал наказ.
Так устал поучать и в пример всем медалями бряцать,
Так устал быть смешным и колпак свой терять каждый раз.
Я ушел в моностырь, хоть не верю ни в Бога, ни в Чёрта,
И не верю в людей, человек, он страшнее чем зверь,
Я ушел от войны, за пределы насилия корта.
И ничуть не жалею мирских и всемирных потерь.
Буду тихо сидеть в своей ветхой и чопорной келье,
Буду Бога молить, может быть он, хоть чуточку, есть,
За спасенье души, и за веру свою и неверие.
И за вас, тех, кто, все же, останется, с верою, здесь....

Осень и дождь. Дача.
Могло быть совсем иначе,
Но, на сегодня, пусть так.
Вы скажете, Саня чудак,
В башке тараканов квартет,
В шкафу как у всех скелет,
Примите таким, как есть,
Я вот, перед вами, весь...

У каждого своя война – беда,
А для беды, увы, нужна еда.
И пир кругом, ты оглянись, едят!
Готовых на заклание – ягнят.

И кем бы ни был ты, сгоришь в огне,
Пусть в чистом поле, или на «броне».
Как только душу от костей освободят,
Всех нас, без промедления, съедят.

Храни нас Ангел от беды – войны,
Фатальности мосты возведены,
И рушится, доселе, крепкий храм,
Дай, Боже, веры и надежды нам…

У человека разные есть сущности,
Я под воздействием легчайшего вина
Сегодня вижу, как душевная волна,
Сметает все мои никчёмные ненужности.

И я лечу в нирване благоденствия,
Сметаю все свои пороки и нужду,
Поглаживая вечности слюду,
Встречаю неизбежность равноденствия.

Ещё вчера, казался мир калекой,
Из рук валилось всё в тартарары,
И непонятность жизненной игры
Искал на ценниках спасительной аптеки.

Нет, изменить сознание не сложно,
И подавить свой сплин и боль внутри,
Сменив на май сплошные декабри,
Вливая благость внутрь или подкожно.

Но, это временно, пока горит свеча,
Пока играет кровь по вялым венам,
Пака не кроет страх чужой измены,
Пока нет сил от боли закричать.

И мы вливаем, колем и вдыхаем,
Пусть на мгновение, на миг пускай,
Гори, играй моя душа, сверкай!
От жизни мы вприпрыжку убегаем…

А у меня всё хорошо,
Пучком.
Жаль пролетела быстро жизнь,
Бочком.

Со мной не уживается моё нутро,
Сидит впотьмах и смачно гадит в душу,
И там, в душе, до края уж ведро,
С отходами, которые её задушат.

Ему, нутру, всегда чего - то мало,
И тут не так, и эти не в чести,
Изжога от сигар, вина и сала,
И надоело гавкать взаперти.

Оно корёжит взгляд мой на эпоху,
Подскажет, как обидеть и послать,
Всех уровняет сразу в быдло. Чохом,
Научит убивать и продавать.

Я с ним борюсь, ведь я хороший малый,
За бедных, справедливость и страну,
Но, тот, внутри, товарищ дико шалый,
Он мне напоминает Сатану.

И вот, мы с ним, живя в одной скорлупке,
Друг в друга мечем ненависть и зло,
И гибнут души близких в этой рубке,
Все те, кому со мной не повезло...

Ну, вот и первый лист слетел враскачку,
Туман под утро, и жара не душит,
Уже не видно садоводов на карачках.
Устали, бедные, свою работу дюжить.

Печально солнышко моргает из - за тучи,
Темнеет раньше, чем зевать охота,
Лес за околицей становится дремучей,
Такая вот стезя круговорота.

И снова на завалинке присел я,
Как в песне, грустно так, что хочется курить,
Да и откуда взяться то веселью,
Когда, не только осенью, дурИт.

Спасибо, эпидемия не рулит,
Спасибо, что война пока не здесь,
Спасибо, за углом не караулят,
И хлеб насущный выдаётся днесь.

Целуй, целуй меня шальная незнакомка,
Я всё отдам за эту ночь сполна.
И пусть потом горит в груди и ломка,
Сегодня, с головой, накрой волна!
Мне вопль экстаза мозг взрывает ярко,
Постой, не торопи! Теперь, сейчас!!!
Какая же ты, сука, пролетарка!?
Божественна и в профиль и в анфас.
О, Боги или Черти, кто вас знает,
За миг такой я ваш, когда умру,
Ну, а сейчас, пускай она ласкает,
Всё ей за рай наземный отдаю.

Никто не смеет выразить презренье.
Недолог миг блаженства и огня.
Спасибо вам, богини, за мгновенья,
За то, что воскрешаете, пленя…

Мы с тобою повстречались. Бес попутал,
Завертел, закуролесил в диком танце,
Морок скинул, притяжением окутал,
Утопил в ликующем багрянце.

И сливаясь, полетели две планеты,
Млечный путь, как шлейф собой роняя,
И делили жар под звуки кастаньеты,
Далеко в созвездии сияя.

Мы с тобою повстречались, Бес попутал,
Завертел бы кашу, демон, всуе.
Только я его порыв на раз прощупал,
Процедив – « Прости, но не танцую »

И планеты разошлись краями.
Млечный путь порою вижу в небе,
Не играю я в созвездия с Чертями,
Не тяну красивой сказки жребий…

Посмотри мне в глаза. Ты там?
Их закрою. Оставлю Нам.
Там в пучине хмельного Сна
С нами будут любовь и Весна.
Чтобы поровну, Пополам.
Всё в угоду мирским Мечтам.
Мой очаг и твоё тепло.
Ангел в души, а там Светло…
Хорошо посмотри в глаза,
Чтобы не было места слезам…

Читаю книгу вечером,
По сути, делать нечего,
Дождит с утра до ночи,
Дождь голову морочит.
И мысль пугает душу,
Пойду, обет нарушу.
Достану незабвенную,
Мою подругу верную.
Губами приложусь,
Я к вам еще вернусь…
(ответ: Виски Balvenie Caribbean Cask 14)

Помнишь тот отель? Нам бы в нём остаться,
Вечер на балконе, фрукты и вино,
Но, мы точно знали, что судьба расстаться,
То, что нам отмерено, уже отведено.

Глаз твоих слезинки капают поныне,
То ли дождь за шторой, то ли листопад,
У моих желаний и твоей гордыни,
Был один, понятный и простой расклад.

Годы лечат раны, притупляют память,
Но бывают всплески от коньячных волн,
Мне, в минуты эти, хочется растаять,
И проникнуть струйкой в тот пьянящий сон…

Запах вожделения проникает в поры,
В клочья разрывает стыд и здравый смысл,
Утопают во грехе и мольбы и споры,
Оставляя наяву лишь желанья мысль!

Мир любви совсем другой, мы познали это,
Кто - то нам повелевал, страстною рукой,
Отпустить коней шальных в сказочное лето,
И проплыть мгновение со своей мечтой…

За окном берёзы, яблони и груши,
И дорожка убегает к баньке вдаль,
Здесь я поселил любовь и душу,
И теперь мне ничего не жаль.

Верный пёс, немецкая овчарка,
Кошка, кот, вьют гнёзда пауки,
На столе есть хлеб и водки чарка,
Не благодаря, а вопреки.

Редкий гость завидует без соли.
Упокоив дух свой озорной,
Я теперь считаю это волей,
Той, что между миром и войной.

Лето одарило урожаем,
Хоть следить мне было недосуг,
Жизнь, она как мать, она рожает,
Даже если некому за плуг.

Небо голубое, листьев зелень,
Тишина. Я так её люблю.
Хватит гнать усталые качели,
По ночам, теперь бывает, сплю…

- У тебя печальный вид, прям с утра,
Потерялась с глаз твоих и искра,
Что за сплин такой? На небе светло,
Но пропало из квартиры тепло.

- Помнишь среду? Это было вчера,
Выпал уголь из семейного костра,
Я просила, умоляла, ждала,
Но, у тебя же, неотложные дела!

- Помню, как же, ты просила тепла,
В тот момент была квартира светла,
Но, внезапно, вдруг сверкнула искра,
И чинил я свет, до самого утра…

Стихи не пишутся, когда в душе разруха,
Когда давно гитара не в руках,
Когда коньяк ты заменил сивухой,
И разговор, обычно, в двух словах.

Нет, не скулю я, просто зачерствело,
И руки холодит, не греет, сталь,
Давно и сердце, почему то, не болело,
Ему того и этого не жаль.

Поёт глашатай трели без умолку,
Ему бы в рожу, но теперь нельзя,
Да и зачем, нет никакого толку?
У нас с ним разная, увы, стезя.

Сегодня здесь, а завтра будет, нет ли?
Мир постарел, издохнуть норовит,
Я видел, как сплетают люди петли,
И слышал, как шальной снаряд свистит.

Нет, не боюсь, нет, не прошу не в меру.
Тюрьма повсюду и закон один,
Но я, по прежнему, одну имею веру,
И достаю всё то - же из штанин.

Моя муза выпила сегодня.
Не пришла. Хоть я её просил,
Зная, что она иногородняя,
В первый раз с пропиской затупил.
И пошло с наклонами, поехало,
То приедет, то пришлёт привет,
Не даёт похвастаться успехами,
Отодвинув полный марафет.
Я и так, и этак к ней с подкатами,
Мол, давай на площадь пропишу,
А она, - Жить рядом с психопатами,
Я с рожденья не переношу.
Моя муза, где то на фуршете,
Пьёт шампанское «Вдова Клико»
А я в рифмах роюсь на планшете,
И уже зарылся глубоко.

Я закрываю двери, окна занавесил,
Ну, наконец – то, снова я один,
Закончился кошмарный день рутин,
Мне страшно в этом жизненном замесе,

Со мной так было вовсе не всегда,
Бывали годы благостного бега,
Бывало, накрывала сладость – нега,
Когда хотелось жизни навсегда.

И вот один, казалось бы печально,
Бегут, накручиваясь, годы на года,
Теперь уж точно в темень, в никуда,
И понимаешь, всё это нормально.

Нормально, что совсем недолюбил,
Нормально, что печаль приходит в дом,
Нормально – мир, один сплошной Содом,
Нормально, что кого - то ты убил…

И лишь, когда я закрываю дверь,
И выключаю, чёртов телевизор,
Которым вдоль и поперёк пронизан,
Я убегаю от чумных холер.

И мне спокойно, разум отключив,
Лежать на стареньком с плешИнами диване,
Или нырнув на дно в своей метровой ванне,
И только там почувствовать, что жив.

Ветер вихри завивает в чистом поле,
На ретивого коня бы, да на волю!
Надышаться свежим воздухом горячим.
Скинув с плеч дурные мысли и задачи.

У Осины постоять, отдать болезни,
И берёзоньку обнять с доброй песней,
На траву, да мураву, повалиться,
Из ручья воды природной напиться,

Много ль надо человеку для счастья?
Разогнать, кручины липкой, ненастье.
Да, чтоб Родина, свой дом и семья,
И удача чтоб. И Бог нам судья…

Эй, ты, кто там в дверях?
Человекообразное?
От чего же и тело, и профиль твой, жуть,
зверообразные,
Чую, будто бы, всё в окружении, стало разом,
чумное, заразное,
Но, чуток присмотрелся, тварь, вполне,
своеобразная.
Заходи, раз пришло, чудо-юдо в штанах,
несуразное,
Ты, хотя бы костлявое, иль напротив,
желеобразное?
Глазки вижу не добрые, злые
и огненно-красные,
И вообще, существо, как пить дать,
не наукообразное.
Что ты там шепелявишь, бурчишь себе что то,
несвязное?
Почему то считаю, для меня ты совсем
не опасное.
Что - то слишком инертное, дохло – вяло
бесстрастное.
И не споришь, как будто. Со всем ты, конечно,
согласное.
Вот и солнце встаёт, здравствуй утречко бодрое,
ясное.
Тьфу ты зеркало это, не дверь, а в нём рожа моя
– безобразная…

Нечаянно, казалось бы нечаянно,
Нашёл тебя на том я берегу,
Отчаянно, искал везде, отчаянно,
А повстречал, случайно, на бегу.

Пронзило что - то мягкое, печальное,
Обволокло и погрузило в мир,
И стало в одночасье интегральное,
Моей души вселенский эликсир.

И берег тот уже давно за мОрем,
И не ищу, уже давным – давно,
И сладкое я разбавляю с горьким,
Такое вот, смешное, домино.

Жалею ли? Конечно, не жалею.
Воспоминания как в детстве карусель,
Лишь, как тогда, в них, пред тобой робею,
Всё остальное замела метель.

Нечаянно, нашёл тебя, нечаянно,
Нежданно и случайно, на бегу,
Отчаянно, теперь уже,в отчаяньи,
Забыть и отрешиться не могу…

Ах, какой мужчина пропадает,
Лучше бы пропал весь белый свет,
Если мама милая узнает.
Как держать, сыновний свой, ответ?
Сколько их, красивых, умных, сильных,
А весёлых, а шальных, ушло,
Не найдя ни ласки, ни покоя,
Докатились, аж, до западло!
Руки тянут эти парни к миру,
Бьют в набат, взывая к доброте,
Упиваются в стоячках и трактирах,
Разрисовывают храмы на спине,
Дайте шанс, мужчина пропадает,
И горит в огне он, чуть дыша,
Ничего уже не помогает.
… Погибает вольная душа.

- Стойте! Постойте гражданка!
Я вас узнал, чёрт возьми!
Помните? В бешеном Танго,
Нас понесло, mon ami.
Как на «открытой площадке»
Встретились взглядом тогда,
Вы уронили перчатку,
Словно упала звезда…
И полетели секунды,
Раз - два три, раз - два три, раз…
Мы рисовали этюды,
За руки крепко держась,
Помните? Вы улыбались
Я был серьёзен и строг,
Нежно друг друга касались,
После искал я предлог…

- Что вы, Какое Танго?
Я не танцую, увы,
В детстве, быть может, Джанго
Тут обознались вы.
И на «открытой площадке»
Где это и когда?
И не ношу я перчаток,
Всё это белиберда…

- Ну, извините тогда…

(За руки крепко держались,
Я улыбалась, он нет,
Что ж ты тогда не остался,
И потерял столько лет.
Плакала днями, ночами,
Из сердца гнала, из души,
Этюды слились с мечтами,
И Танго кружит, кружит…)

Ветер пронизывает густо так.
Густота.
Вопль в голове нарывается.
Наркота.

Сон как игла во мгле, в руку.
Скука.
А после вопля опять тишина.
Нет звука.

Под одеялом со мной алкоголь.
Боль.
Бьёт по мозгам ощущение горечи.
Соль.

И не доступно во всём понимание.
Суть.
Только квадраты не чёткие, пиксели.
Жуть.

Слёзы в ладонях застыли печально.
Хрусталь.
Всё отольется, когда то во тьму.
Жаль.

А за стеклом тишины эликсир.
Мир.
В прошлом теперь равновесие.
Балансир.

Стулья и гроб. Понесут потом
На плечах.
И ничего не останется. Даже
Страх.

Ищу настоящего друга,
Пишу объявление в чате,
Ушла от меня супруга,
Хотя содержал её в злате,
И дети меня ненавидят,
Я к ним придираюсь порою,
СтаршОй сказал, бОшку отвинтит,
Если свой рот не закрою,
Ищу настоящего друга,
Чтоб с ним поделиться душою,
К душе прилагаются бабки,
Порше с голубою каймою,
Бунгало своё на Мальдивах,
Шикарная яхта, большая,
Ну, есть ещё альтернатива,
На выбор, чего пожелаешь.
НужнО пониманье от друга,
Плечо, чтоб, без просьбы подставил,
Делил со мной радости, беды,
И чтоб напрямик, не лукавил.
Короче по полной программе.
Чтоб верность во всём и подмога,
Ну вот, написал в Телеграмме,
И сел, ожидая итога.
За восемь минут с половиной,
Друзей набралось тысяч десять,
И каждый пытался по ходу,
Подробнее выгоды взвесить.
А также, с какого испуга
Хочу поделиться деньгами,
Подробностями досуга,
И не отольётся ль слезами.
По правде такую ораву
Держать за друзей не хотелось,
И тут я озвучил подставу,
Условие близости к телу.
Того, кто решится на дружбу,
Настигнет одно испытание,
Не в службу, а стало быть, в дружбу,
Исполнить он должен задание.
Отречься от мамы и папы,
Детей своих выгнать из дома,
Потом переделаться в девку,
И стать первым в этом Содоме.
Не все отказались от дружбы.
Честнее, таких было двое,
Один из буддийского храма
Другой не любил голубое…
Монах не хотел со мной дружбы,
По религиозным причинам,
Второй не искал в жизни благо,
И был настоящим мужчиной.
Вот так я остался без друга,
Подвох не учуяла свора,
И каждый кричал, что он баба,
И что не боится позора……….

Сердце – это клапан, который качает кровь.
Сердце – коль заходит, живёт в нём любовь.

Сердце – если трудно по жизни, оно болит.
Сердце – только избранным принадлежит.

Сердце – его можно кому то отдать, подарить,
Сердце – без него не получится верить и жить.

Сердце – Это мама, отец, на холме отчий дом.
Сердце – Им мы чувствуем, плачем и песни поём.

Сердце – Отпускает кого то, кого - то невмочь.
Сердце – без него мы уходим в прохладную ночь…

Инферно накрывает землю,
Людишки мрут, как муравьи
А жуткий хохот с подземелья,
Вещает: режь, стреляй, дави.
И режут, давят, жгут, терзают,
Стенанья, вопли, вой, война,
Побед не будет, Дьявол знает
Хоть это не его вина.
Он приложил, конечно, руку,
Направил там, тут подтолкнул,
Развеял в недрах ада скуку,
Весёлый парень Вельзевул.
Но, он, харизма душегубов,
Толчок толпы, завеса дум,
Лишь помогает «правдорубам»
За разум завести свой ум.
Инферно накрывает землю,
Людишки мрут, как муравьи
А жуткий хохот с подземелья,
Вещает: режь, стреляй, дави...

Ну, здравствуй, нет усталости, нет боли,
Блаженства нет, нет солнца, нет огня,
А чувства, ну конечно, не уснули,
Они как прежде балуют меня.

Нет на подушке красок и прибоя,
И ночи чернь я солнцу предпочёл,
А что такое нега? Нет, не знаю,
И сути в жизни так и не нашёл.

Никто не тянет в лоно небосвода,
Веснушек звёзды где то в небесах,
И настоящая, теперь уже, свобода,
Не по душе мне, в четырёх в стенАх.

Тягучий сплин, подарок за утехи наши,
И только там, под ложечкой в груди,
Стучит и льётся в золотые чаши,
Твоё: Как будет время, заходи…

Ну вот, зашёл, мы вовсе не расстались,
Идут года, и рыжая весна
Приходит в гости, лишь закат накроет,
В глубоком сне, меня лишая сна…

Я давно не писал стихов,
Переходный, наверное, возраст,
Еле тлеет в костре моём хворост,
Всё труднее сложить пару слов.

Нет, не плачу, скорее скреплю,
Стороною обходит удача,
Чаще гладит тоска – незадача,
И бороться нет силы, терплю.

Кто - то скажет, ты скис паренёк,
Жизнь прекрасна и пахнет цветами,
Возвращайся - ка ты на татами,
Разожги для огня уголёк.

Я готов! По утрУ физзарядка,
Но под натиск паскудной хандры,
Всё спускается в тартарары,
Разрушая мои распорядки.

Толька ночь успокоит меня,
Выпью капель, ведь так не отпустит,
Эта чёртова, дикая усталь,
Что так давит, безвольно, пьяня…

У женщин, это не мужланы,
Есть шик особый и задор,
То в восхищении к тюльпанам,
То в цель врезается топор.

В её глазах нет скуки вовсе,
Там есть азарт, интрига, спорт!
На старт, вниманье, приготовься!
Чайку зальёт, и тяпкой в торт!!!

После того как Герман покинул психушки обитель,
Его посетил во сне старухи ангел хранитель,
- По воле твоей игрок, я потерял хозяйку.
Хотя она и была порядочной негодяйкой.
Давай заключим с тобой простой договор на удачу,
И я укажу, по секрету, три карты и ум в придачу.
Ты же в ответ соблазни проклятую Елизавету,
По сути это она сживала старуху со свету.

Наутро немецкий псих почувствовал, ум прибывает,
И понял, что в "Штосе" теперь, он снова три карты знает.
Двойка, валет и король! Как просто, спасибо Ангел?
Теперь загорит опять в честь нашей победы факел!
В тот день, заложив добро, что тётка ему завещала,
Ведь папочкин капитал ещё в прошлый раз раскидало,
Он поспешил на игру, подряд надо ставить три раза,
Так увещал херувим, предатель зеленоглазый.

На двойку был взят жирный куш, валет увеличил ставку,
Уж я поглумлюсь, с лихвой, над Лизаветой мерзавкой!
И вот он, барыш на столе, какого не знали в свете!!!
А под рукой король… Потом кутежи и банкеты!!!
Вскрываемся, ставлю на всё. Фортуна и маза в пику!
Но, что это! Как же так!! Наш Герман зашёлся криком!!!
Судьба, указав перстом, опять учинила драму.
А с карты, беззубым ртом, смеётся старуха – дама…

Графиня сварлива была, скупа, своенравна не в меру,
Да что говорить, не проста, и быть не могла примером.
Но был у нее косяк, в нелицеприятном портрете,
Единственный верный друг на всём, тогда белом, свете.
Архангел, посланник небес, ягнёнок, святой, метатрон!
И за её любовь до гроба был верен он.
Мораль в этой повести есть, простая как этот мир,
Сочувствуя Герману, мы теряем ориентир…

(Хочу попросить прощения у А.С. Пушкина и в особенности у его ангела, за свою дерзость в написании этого предположения.)

(посторонний)
Да что я всё о том, об этом,
Не посчитали бы с приветом,
Не отнесли бы к идиотам,
Которых уйма в анекдотах.
(поэт)
Не удержать поток словесный,
Стихи рождают мир чудесный,
Интрига, боль, восторг, весна!
И жизнь и Бог и Сатана!

Мне интересны эти темы,
Сейчас, как раз, пишу поэму,
Там будут все и вверх ногами,
И я и ты и те, что с нами.

Долой, по правилам, в контексте,
И в мусор логику в подтексте.
Спонтанность, вот он идеал!
Мне в споре ближе маргинал.

...Люблю тебя, терпеть нет мочи,
Он только голову морочит,
Они за правду полегли!
Мы так хотели! Не смогли!!!
(учитель)
Ребята, что хотел сказать
Поэт в поэме «Как познать?»
Не вижу, дети, ваших рук,
Чем вам запомнился Ашуг?
( Дети )
Стихов давно мы не читаем,
Поэтов с детства знать не знаем.
Похоже этот старый дед,
писал, по крайней мере, бред.

Стою под дождём проливным,
Завис на полшаге, полслове,
И, вроде, шагнуть наготове,
Но всё, вдруг, предстало иным.

Опущены руки как плети,
И спутались мысли в клубок,
Ну, вот он искомый шесток,
Попал я в Морановы сети.

Нечаянно вышло, вслепую,
Нежданно застало врасплох,
Застыли рецепторы, вздох
Приблизился к мраку вплотную.

Забухало слева как пушка,
Клинком обжигает внутри,
И кадрами жизнь, на смотри!
Ну, что ж ты наделал, братушка!..

Простите, пора уходить,
У каждого меряна норма,
Своя высота, своя форма,
И время итог подводить…



Морана – богиня зимы, смерти, царица ночи, могучее и грозное божество славян.

Ну, что вам рассказать, мадам, какую небылицу?
Про то, как я летал в Париж, и там ловил Жар-птицу?
Не верите, да с вами бог, честнейшая не шутка!
Хотя, конечно вы правЫ и это была утка.

Поведать, может, вам про то, как с боем брал Варшаву?
Как защитил мундира честь и заработал славу?
Не верите, да как же так? Смотрите, вот винтовка!
Хотя, конечно, прАвы вы, тут, явно, подтасовка.

А, помните в Нью-Йорке шум, ловили ловеласа,
Который у прекрасных дам выманивал алмазы?
Не я? Да как же, вот вам крест, не медный, позолота.
Ну, да, ну, да, тогда бы я не выглядел банкротом.

Ну, что вам рассказать, мадам, какую небылицу?
Постойте, как мадмуазель? Налейте - ка водицы.
Я так и знал, я так и знал! Надежду не теряя…
Мадмуазель, у ваших ног, я от любви сгораю…

Ты меня не понимаешь, нет.
Это очень больно и обидно,
За тебя я продал белый свет,
Разве по глазам моим не видно?

Пусть не любишь, пусть смеёшься вслед,
Пусть моим страданиям не внемлешь,
Ты меня не понимаешь, нет.
Вот и сейчас не слушаешь, а дремлешь!

Кто придумал карты на двоих,
Почему сдают неравномерно,
Ты меня не понимаешь, нет.
Это не смешно, а очень скверно.

Нет терпенья больше, ухожу,
Надоело тенью быть твоею,
Ты меня не понимаешь, нет.
Непониманием твоим болею.

Ты меня не понимаешь, нет.
Я прощаю, потому что знаю,
Мы прожили вместе много лет,
Но я тебя совсем не понимаю…

Нас было четверо и я не Д'артаньян,
Клинок держать не суждено ни разу,
Нога не чувствовала сжатия стремян,
И подчиняться не привыкли, мы, приказу.

Нас было четверо, совсем простых парней,
Немного куража, и честь имели,
Любили выпить, девочек, спидвей,
Да мало ли? Вот только не успели…

Нас было четверо и солнце пополам,
В одно мгновение прервались жизни мысли,
Померкло золото, всё разлетелось в хлам,
И прочее и прочие зависли…

Нас было четверо, восходы и закат,
Вы поднимите там за нас, чтоб знали,
Мы жизнь любили больше всех утрат,
Но без сомнения за вас её отдали….

Пусть всё останется и мир и красота,
И память и любовь и ноосфера,
И наша с пацанами высота,
И милосердия прибудет эра…

Бесконечность на век отложена,
Лишь рутиной пропитан быт,
Мелких дел выполнение сложное,
Нет вопросов, быть иль не быть.

Только ночь, накрывая пОлогом
Звездно-черного цвета тьмы,
Беспардонно за шкирку, волоком
Тянет ввысь, от земной тюрьмы.

В мирозданья тепла и холода,
Красоты и любовных утех,
Вырывая из плена и голода,
Душу, рвущуюся на верх.

Там в ночи, я и бес, и ангел я,
Там светло, хоть не видно ни зги,
Там пою задушевные арии,
Там, вернее друзей, враги.

Там себя понимаю и пестую,
Улыбаюсь, целую, люблю,
Там я в Бога и Чёрта верую,
И остаться, во тьме, молю…

Но лишь солнце земное вскроется,
Открываю глаза на свет,
И никак не могу успокоиться,
Почему равновесия нет?

О, мне не забыть места,
Где я целовал в уста,
Там мёд был в словах и вине,
И мы на одной волне.
Нет разницы, день или ночь,
Терзанья и страхи прочь,
Твоя нагота во всём,
И чувства сплошным огнём.
Рыданья и крик – экстаз,
Отрывистость сладких фраз,
Принятие красоты,
И нет никого, только ты!
Слиянье молекул, частиц.
Флюиды кругом, без границ,
А секс, без запретов и мер,
И всё это – Адюльтер…

Украду у Пушкина Татьяну
И на сером волке в глушь тайгу!
Нет в моих мечтаниях изъяну,
Я его на старость берегу.
Пролетают гуси надо мною,
Бабка в ступе, дряхлая совсем,
Не даю фантазиям покою,
Поглощен я их небытием.
Слыл богатырём в кровавой сече,
Целовал принцессу в хрустале,
Был знаком с русалкою далече,
И летал со змием на крыле.
Кот в цепях мне сочинял баллады,
А сирены пели в такт волне,
И ждала в дали меня отрада,
В башне заточенья, в западне.
Украду у Лермонтова Мцыри,
Чтобы биться с барсом у ручья!
Утерялась сказка в бренном мире,
Вместе с нею потерялся я.

Что за пляски с огнём кругом?
Он из глотки и через дрон,
Из под ног и под потолком,
И под карканье диких ворон.
Не бывает святой войны,
Не бывает войны без слёз,
И огонь от чужой вины,
Он не в шутку, а лишь всерьёз.
Обжигает по всем статьям,
Душу жжёт до святых костей.
Разложили по степеням,
Раздают по природе вещей.
У огня по понятиям спич,
И гореть будет всё, что горит,
Даже те, у кого магарыч,
Даже те, кому принадлежит…

И у меня хандра, увы, бывает,
Придёт, насядет, пилит и дури'т,
Придурком и паскудой называет,
И душу, сука, сильно бередит.

Я ей скажу, пошла бы ты, старуха,
Чего припёрлась, мать твою ити.
И без тебя в мозгах моих разруха,
И равновесья, в целом, не найти.

Так нет, сидит, и в душу смачно гадит,
- Да ты бы выпил, или в морду дал!
Заводит, в общем, нету с ней мне сладу,
И валит безнадёгой наповал.

Но я из тёртых, не впервой засада,
Вдох, выдох, распальцовкой по вискам,
И в умиротворение награда,
Спокойствие и вера небесам.

Хандру гони, ты с ней, как с непогодой,
Она в окно, а ты бегом за дверь,
И с психикой, конечно, поработай,
Психологу хорошему доверь.

Не печалься, приятель, не плач,
Наливай по последней и баста,
Поломай зачерствевший калач,
Не великой с тобою мы касты.

Ну и что, что случилось, так жизнь,
Повернула не в том повороте,
Зацепись за нее и держись,
Пусть гоняет на автопилоте.

Философски смотри, не гунди,
Улыбайся зашедшему фарту,
Всё плохое ещё впереди,
Не поддайся слепому фальстарту.

У тебя будет всё как у всех,
И любовь и потери и вечность,
И безумство, и верность и грех,
Постарайся, лишь, быть человечней…

Мама, вы опять ругались с папой,
Страшно мне и не понятен спор,
Ты кричала, что какой-то бабе,
Он показывал и предлагал прибор,
Папа же кричал, что ты корова,
От тебя ни секса, ни добра,
Свалит от тебя, как сто пудово,
Что погасла между вас искра.
Ты сказала, что он проходимец,
Тряпка и напыщенный мудак,
И ещё, что папа баснописец,
Баснописец, это, мама, как?
Я боялся, что вы подерётесь,
Папа ведь мужчина, он сильней,
Думал понарошку вы, смеётесь,
Папа никакой не прохиндей!?
Я описался, когда он замахнулся
Табуреткой резко на тебя,
Ты ревела, что он шибанулся,
Не похож, на прежнего себя…
К бабе Вале я хочу в деревню,
Там коровка пахнет молоком,
Деда Ваня добрый ежедневно,
Не хочу я, этот ваш, дурдом….

У меня есть кот и кошка,
И губная есть гармошка,
Вечером как заиграю,
Кот и кошка подпевают.
Жаль в округе все собаки
Ищут с нашим трио драки!
Но ведь мы не оккупанты,
А, от Бога, музыканты…

На глазах твоих застыли слёзы,
Притаился блеск по уголкам,
Что же мы наделали в психозе,
Не поверив нашим докторам.
Не поверили, не стали слушать,
Чёткие инструкции врачей,
Всё, переиначив неуклюже,
Перепутав множество частей,
Кто же знал, что там, на небосводе,
Решено, расставлено в пазЫ,
Не бывает никакой свободы,
И за всем следят цепные псы.
На вопросы чёткие ответы,
Выстрелом, как будто приговор,
Строгие, как в морге, этикеты,
И железом выложен забор…

Как же влипли мы, ведь точно знали?
Что обед закончен, тихий час,
Почему в песочницу сбежали,
Будто все законы не про нас!?
Почему лепили кулички мы,
Позабыв про строгий договор,
Почему мы стали нелюдимы,
Почему пошли наперекор?!

А ты любила? Просто интересно.
И для чего по жизни мишура,
Зачем, скажи, ведь всё давно известно,
Что наша жизнь? По-прежнему – игра.
Печаль придёт, похмелье неизбежно,
И пелена обид наступит, как зима.
Всплывёт унылая, постылая погрешность,
И я сошёл, и ты сошла с ума.

Потом, увы, из нас никто не вспомнит,
Порыва страсти и дыханья в такт,
Всё было по топорному не скромно,
Блаженный и безбашенный контакт!
Таблетку мы нашли от той болезни,
В текучке повседневности своей,
Расстались, откровенно не любезны,
И разлетелись в веке скоростей…

Ну, как сама? Уже меня забыла?
Не потерялся, нет, всё там же, с теми,
А фото где моё? Не сохранила?
Да, написал про нас с тобой поэму.
Как новый твой? Звезда, я слышал, в тренде,
Конечно, пью, и вечно дебоширю,
Что? Наконец имеешь дивиденды?
Ну, что ты, где теперь мои эфиры…
У вас всё супер? Ну, я так и думал,
Да, нет, один, по сути отдыхаю.
Что говоришь? Уход твой не обдуман?
Звонок мой ни на что не намекает…
Увидеться? Зачем? Мы ж разбежались?
Конечно, помню. Это было что то.
Считаешь, неосознанно расстались?
И у меня нехватка кислорода…
Так приезжай? Летишь? Пойду, побреюсь.
А как же твой? Не стоит и мизинца?
Он нас с тобою не прибьёт, надеюсь,
Иди ж ко мне, моя императрица…

Я вчера возвращался домой.
Тут кругом тишина и мир,
И в глазах у людей покой,
Ширпотребом забит эфир.

Тут театры, веселье, кино,
Всё в порядке и радостно всем,
Ну а где то бои давно,
Смерть командует бытием.

Там и слёзы и дикий крик,
Песен мало, всё больше пьют,
И вопросы в лоб, напрямик,
Позывными друг друга зовут.

Я за жизнь, хоть крути, хоть нет,
И теперь буду точно жить,
Хоть повис на вопрос ответ,
Как от правды ложь отделить…

Как забыть несуразность тем,
Снова ближнего возлюбить,
А лаконичное « Да, зачем?»
Для себя никому не простить.

Чётко всё вижу, но быть так не может,
Лестница выросла, в небо уткнувшись,
Я не волшебник, всего лишь прохожий,
Может, нечаянно только, уснувший?
Делать то что? Ухватил за перила,
И побежал, задыхаясь вприпрыжку.
Чую влечёт безысходности сила,
Превозмогая свою лишь одышку,
Мигом взлетел, в ожидании чуда.
Взрывы софитов и рукоплесканье!
А наверху лишь бесформенной грудой
Давят на сердце воспоминанья…
Сон или явь, да кому это важно?
Просто живи, сотворённое Богом,
Всё в этом мире короткометражно,
Ну а закончится некрологом.

А в сердце птахой мотор забился,
Я изменился, чертовски мило,
И струны в пальцах заколотились,
И там, где надо, воткнулось шило!

Жизнь закипела, весна, природа,
А где всё это до встряски было?
И птицы в трелях, ушла невзгода,
Проснулось что то и так заныло…

Как лётчик сбитый в пике на скалы,
Кричу «Банзай!!!», одурев от воли,
Не вижу знаков, молчат сигналы,
От наслаждение и до боли.

Как ты прекрасна, моя нирвана,
Я это помню по старым скачкам,
Пришла, как чудо, совсем незвано,
И утопила в своей горячке.

Вот так должно быть, а не иначе,
Ты не забыла? А я вот вспомнил,
Жизнь пролетает, плати без сдачи,
Воспоминания вероломны.

И пусть я счастлив, что это было.
И дрожь, и ласки, и чувства - брызги,
А то, что вдруг на душе заныло,
Так это просто Шотландский виски…

Её я встретил неожиданно, как в песне.
Она играла «Мурку» на фоно.
Меня как обухом! Ах, фифа, вы прелестны,
И понял я, кажись, пришло ОНО.

Мы с ней гуляли в парке, у причала,
Я волочился честно, без понтов,
Она мне пела « В шумном балагане»
А я читал набор своих стихов.

Всё между нами было, нет, не скрою.
Я позабыл блатные словесА
Кричал в запале – «За тебя урою».
Свидетель бог, любовь и небеса!

Но, вот, однажды, я её застукал,
Она, опять, играла на фоно,
А рядом с ней, какой-то фраер плакал,
И приглашал любимую в кино.

Во мне понятно, что-то закипело,
Бил дождь в лицо, я ждал их у кина,
Меня её согласие задело,
Её передо мной во век вина!

Нет, не случилось, я их не зарезал,
Фортуна, сволочь, отвернулась в это раз,
Он мне, по ходу, чётко с левой врезал,
Наверное, какой-нибудь спецназ.

Её я встретил неожиданно, как в песне.
Она играла «Мурку» на фоно.
Но счастья между нас не получилось,
Такое вот. печальное кино.

Бывает, человек теряет бытность,
Но человечность потерять не может,
Обидеть можно, не заметив личность,
А человека потерять не сложно.

Подвох в стихотворении конечно есть,
Припомните, кого вчера хотели съесть?

Иду, со мной ещё идут,
Темно к деревьям льнём,
Идём на «Красную звезду»,
И мы не подведём.
Сегодня будет страшный бой,
Страх ходит по пятам,
С той стороны протяжный вой,
Похоже страх и там.
Перешагнули Рубикон,
Назад дороги нет,
Сейчас устроим биатлон,
Спасай бронежилет.
Свист пуль. А может это мысль,
Быстрее чем «Игла»?
Постой, постой, остановись…
Вся рота полегла…
И только там, в краю родном,
Невольный мамы вскрик,
И от бессилия смахнул
Слезу отец - старик…