А для меня «собака» не ругательство,
Прекрасней нет на свете существа,
Ему совсем не ведомо предательство,
И не присуща жажда воровства.

Пёс, если любит, будет ждать до талого
И радуется встрече поутру,
Он не обидится на грозного хозяина,
Жалеет, если вдруг переберу…

Ему достаточно малейшего внимания,
Трепать по холке, теребить за нос,
Нет в жизни нашей, знаю, дарования,
Чем верный в доску и любимый пёс.

Ему я тайну расскажу, пожалуюсь
На чёрствый и с ума сошедший мир,
А он меня своим вниманьем балует,
Я для него единственный кумир.

Нет, для меня «собака» не ругательство,
И для него я друг, а не пахан,
Да вон бежит уже "его сиятельство"!
Моё «торнадо», верный мой «Шаман»

И меч кривой плечо сдавил,
И серость утра в дымке,
Ещё вчера он всех любил,
Смотри на фотоснимке.
А ныне его путь закрыт
От взоров наших.
Он очень тихо уходил
От пуль от вражьих.
И лет с рожденья ничего,
Пожить бы надо,
«Но кто, если не мы?» его
Мощней снаряда.
Он обожал свой отчий дом,
Свою отчизну.
Как шёл по жизни мужиком,
Так принял тризну…
Давайте стоя за него
И всех братушек.
Ответим за уход от нас
Салютом пушек.

Залетела птица на мою страницу,
Мечется по белому листу,
Как мечта по детству
Тешит малолетство, вынесла
Весь мир начистоту.
Закружило вьюгой, понесло по кочкам
Точными ударами судьбы.
Я слегка встряхнулся:
«Надо же такое! Чей заказ весёлой ворожбы?»
Будто бы мгновеньем
жизнь вся пролетела,
То целуя нежно, то кнутом,
То скрипела мрачно,
То накрыло счастьем,
То поила душу молоком.
Залетела птица на мою страницу,
Мечется за ней моя рука,
Оставляя буквы, их слагая в мысли,
И слетают строки с языка.

Если утром ты проснулся и чуешь улучшение,
Значит, у тебя случился ночью день рождения.
Значит, жив ещё, зараза, скорпион проклятый,
Говорит моя супруга — критик непредвзятый.

Будут гости, поздравленья, всякие сю-сю,
Будем танцевать и слушать нудную попсу.
Выпивать и жрать от пуза, спорить и бузить.
А потом? Потом, ребята, будем дальше жить!

Она не сказала «люблю»
Ни разу за все эти годы,
А я, упиваясь свободой,
Не знал, что и это стерплю.
Её золотистые кудри
Сводили с ума бесконечно.
Казалось, ну вот эта вечность,
А всё остальное утром.
За мигом летело время,
Акценты расставив в жизни.
Лозы лепестки капризны,
Арена рождает проблемы.
Лепнины на небе не стало,
Юга поменял на север.
Баталий прошёл бестселлер.
«Люблю» она не сказала.
...Юноной по жизни стала.

Ты совсем неприступна и холодна,
Знаю точно, что это не так.
Лишь накроет Морфея руки пелена,
От тебя появляется знак.
Этот облик и формы знакомы давно,
Нарисованы в мыслях и снах,
К ним немного загадки, бутылка вина,
Раздевание впопыхах…
А затем неземное влечение душ,
Ласки, вздохи, биенье сердец.
Поцелуи, сплетения, взрывы и туш,
Это после, потом, под конец…
А до этого будет полёт на двоих,
Будет взгляд, полный жажды любви,
Будут просьбы и слёзы твои:
«Забери, и со мною свой век проживи!»
Но у сна есть законы свои, и есть вход,
Всё зависит здесь от него.
Будем вместе друг друга мы пить как вино,
Только выход для одного.
По утру слышу вечное: «Ты чего?
Мокрый снова, опять твой жар…».
«Ничего, дорогая, совсем ничего,
Это просто какой-то кошмар…»
Ты совсем неприступна и холодна,
Знаю точно, что это не так.
Лишь накроет Морфея чело пелена,
От тебя появляется знак.

Воздух свеж, фонарь, летают мушки,
Звёзды освещают шик вселенной,
Спят детьми укрытые игрушки,
Засыпает жизни нашей сцена…

Всё затихло до утра шального,
Страхи, недоверие и козни,
Приостановился бег худого,
Завтра, завтра снова эти возни…

Улицы пустынны и печальны,
Редко промелькнёт, пугая, взгляд,
Он, скорей всего, не визуальный,
Это мысли в прошлое летят…

Ночь, поэма жгучей дамы алчной,
Что так жадно пьёт вино с перчинкой,
Ночь всегда бывает благодарной
И к утру ведёт своей тропинкой…

День разгорелся, он не поддался сглазу,
Бодрость, желание жить, настроение в пике.
В белой карете примчалась мечта – зараза!
Что-то знакомое, доброе в её лике…

Нет и следа от ночного угара и тлена,
Будто и не было нечисти в солнечном мире.
По волшебству происходит понятий замена,
Жизнь веселее, прозрачнее, радостней, шире.

Только одно омрачает внутри, в подсознанье.
Там, за околицей, в этом миру, поселилось навек
Нежно-жестокое, страшно-влекущее, злое создание.
Тсс... имя ему, не пугайтесь, оно – человек.

Вечер сгущает краски по мере,
Радость от света отходит в обочину,
Тает в подушках своих биосфера,
И нарастает изъян, червоточина.

Всё, что с добром было узами связано,
Крылья Морфея накрыли виденьями.
Дымкой безвременья жизнь опоясало,
Вмиг напоив её снами-кореньями.

Тьма возвращается важной походкой,
Зло капюшоны откинуло смело,
Снова карета и кучер с бородкой
Правит конями Дыя умело…

Дый здесь — славянский бог ночного неба(Он же Див).

Где подыскать подходящее ложе?
Можно?
И почему выбирать по натуре негоже?
Ложно?
Сколько для полного фарша без сдачи чтоб
Надо?
Как получает нечистый на руку
Награду?
Время ли всем заправляет, иль всё-таки
Вечность?
Что побеждает в итоге: нахальство?
Сердечность?
Как же по жизни нахрапом идти?
Осторожно?
Где золотую серёдку найти между просто и
Сложно?

Мысли, они такие,
То гонят коней моих вскачь,
То непомерно больные,
И ноют: «Давай поплачь».
Бывает, они о вечном,
Бывает, о красоте,
Бредут иногда со свечкой,
А то утопают во тьме.
Но вдруг иногда шальные,
Задора полны и огня,
Порою они пустые,
Порою в ушах звенят.
Случается, я их лелею,
Баюкаю, страстно люблю,
А после они то тлеют,
То сказками их кормлю.
Без них хорошо и плохо,
Они мой и рай, и ад,
Они и моя суматоха,
И жизни моей хит-парад,
Мои города и планеты,
Работа моя и игра,
Они и стихи вот эти...
И завтра моё и вчера.

Зыбкое утро на горизонте
Лишь разгоняло сумрак несмело
И фонари выключать не спешило,
Да не её это, в общем-то, дело…

Зло, озираясь и прячась в накидках,
Сущностью ночи бежало от света,
И по дороге холодной раскатом
В сторону тьмы пролетела карета…

Тьма заскользила в загробные щели.
Солнце земное лучами взыграло,
Небо и воздух наполнились звуком,
Крикнула сойка, и жизнь задышала…

Расскажи, кукушка, где же ты летаешь,
От чего по делу и так много знаешь,
Кто доверил годы ведать до кончины,
Или это просто песня без причины?
Почему дружны вы с петухом красавцем,
И зачем танцуют люди твои танцы?
Сколько деток малых мамы дом не знают,
Сколько без родимой по лесу летают?

Серое создание, жительница леса,
Куковать без дела нет ей интереса.
Люди верят россказням про твои заслуги.
Но, похоже, каркают на тебя подруги?

Время, как положено для людей, течёт,
И пускай кукушка про кончину врёт…

Смотрю наверх, на кромку неба.
Для тех, кто там парит давно,
Мы верно выглядим нелепо,
Но нам понять их не дано. Пока.

- Дядя, дай-ка закурить,
Бросил я на том краю.
- Надо было там кутить.
Поздно, нынче ты в раю.

Бывает так, ты знаешь человека,
С пелёнок вместе на одной площадке.
От детства, юности лишь в памяти остатки.
И вот проходит около полвека.

А человек остался, как в глазу заноза.
Был вороват, как уж на сковородке,
Ни то ни сё, на полвершка серёдка,
И копошился где-то рядом у навоза…

Но цену знал себе, ценил не на полушку.
Знакомства заводил подарками и лестью,
Не мог похвастаться отвагой или честью,
Работал мало, жил на всю катушку.

А тут в стране спецоперацией пахнуло,
Народ в ружьё, кто сам, кто по призыву,
Согласно к Родине сыновьему порыву,
И горя с водкой пополам страна хлебнула.

Я тоже послужил, героем вовсе не был,
Ранение, да вам не интересно.
За ленточкой бывает всё известно.
Списали под чистую, вынул жребий.

А что сосед? Соседа дома нету,
Жена сказала, съехал потихоньку,
Почувствовав неладное печёнкой,
Нет спроса лишь сказал и нет ответа…

Есть люди, что для Родины чужие.
Но вот однажды, сидя у экрана,
Смотрю, как награждают Саню с Ваней,
А там сосед, и он герой России…

Громко играет музыка,
В самом разгаре фуршет.
Толпами бродят особи,
Лишь человека здесь нет.
Официанты в белом,
На каждой особи фрак,
Женщины хвастают телом,
Породисты, как ни как.
Там за окном ненастье,
Кто-то кого-то бьёт,
Выпьем за мир и счастье,
Какая-то сволочь врёт...
Чу, там за дверью шорох,
Гаснет на люстрах свет,
И в золотых коридорах
Смеха и музыки нет.
Запах гниения в зале
Пугает дебелых сук,
Кто-то в истошном лае
Издал неприличный звук.
И побежали разом
Выломав окна и дверь,
Только на мнимой свободе
Ждал разъярённый зверь...

Нет, я не пишу много,
Мыслей приходит мало,
Люблю почитать Толстого,
А кто-то с прослоечкой сало.

А кто-то не любит виски,
А я так — его как воду.
Талдычит мне врач о рисках,
А мне подавай свободу.

А мне подавай полёты,
Но врач начеку, скотина:
«Ведь вы же себя убьёте!
Такая у вас картина».

А на фиг так жить без взлёта,
И сало любить нет мочи,
А если пошлю, пойдёте?
Ведь вы же не мой ангелочек.

…Сижу, на коленях девка,
В три раза меня моложе.
Читаю стихи нимфетке,
Хоть в возрасте и негоже.

Читаю Есенина утром,
Похмелье своё запивая,
А к вечеру вновь камасутра,
И снова здоровье ломаю.

Нет, я не пишу много,
Времени слишком мало,
Закроюсь опять в берлогу,
На бошку надев забрало...

И так просижу неделю,
С Буниным, Пушкиным, Фетом...
Не слушайте вы пустомелю,
Держите свой хвост пистолетом.

Чудес не бывает. Впрочем,
Я песню спою вам одну,
Но в ней слишком много строчек,
Боюсь я порвать струну.
Давайте уже без припева,
И проигрыш скинем с ладов.
Тогда отклонимся влево,
И сути решимся слов.
А может, не надо о чуде?
Ведь враки, вы скажете мне,
А я не из Голливуда,
Такой же, как вы, наравне.
Могу рассказать вам байку
Про психов, я их изучал,
По-честному, без утайки,
Получится сериал...
Что, нет? Ну вы, братцы, спесивы,
Попроще бы надобно быть,
Быть может, что я не красивый,
Но вмиг научу вас жить!
И этого не хотите?
Зачем же пришли на концерт?
Спасибо ещё не спите.
Что, чудо? Не, я не эксперт...

Раз, два, три, раз, два, три,
Шелест травы.
Раз, два, три, раз, два, три,
Волны Невы.
Раз, два, три, раз, два, три,
Птицы полёт.
Раз, два, три, раз, два, три,
Время течёт…

Сон
Тишиною своей не гнетёт.
Нега
Ласкает и в дали зовёт.
Солнце
открыло вдали горизонт,
Звёзды
Над солнцем ведут хоровод.

Ну же, проснись, хватит нежиться.
Мама:
«Видно, одетый уснул? А
Пижама?
Папа с рыбалки пришёл, а ты
Спишь.
Не приболел ли? Так сильно
Дрожишь».

Раз, два, три, раз, два, три,
Ввысь по канату.
Раз, два, три, раз, два, три,
Запах цукатов.
Раз, два, три, раз, два, три,
Сон растворился.
Раз, два, три, раз, и я
Снова родился…

АТ - Аутогенная тренировка.

Джульетта любит мясо с кровью,
Нет-нет, не та, что Капулетти,
Зачем нам присказки все эти,
Она жила не в Лукоморье.

Её Ромео не Монтекки,
И семьи тут дружны по чести,
В них нет презрения и лести,
И входят куда надо реки.

Джульетта любит мясо с кровью,
Ромео здесь не человек,
И это двадцать первый век,
Тут всё не как в средневековье.

Трагедий нет в звенящем веке,
Любовь — игра не для двоих,
Её парящий миг утих,
И лечится в простой аптеке.

Джульетта любит мясо с кровью,
Квадрат чернеет в раме дна,
Она теперь совсем одна,
Нет страсти, но и нет условий…

Зачем пишу я эти строки?
К чему пытаюсь привести?
А может, что-то обрести
Хочу, все выучив уроки?

Джульетта любит мясо с кровью,
Я не устану повторять,
Ведь вы хотите точно знать,
Как мир рифмуется с любовью…

Теперь, когда, услышав это,
Вы попытаетесь прочесть,
Пускай для вас всё это жесть,
Роман Ромео и Джульетты...

Давай с тобою помолчим,
Пускай далёк твой мир из грёз,
И от него не взять ключей,
Не поднести охапку роз.

Художник я — кромешный крах,
По краскам сказочный профан,
Я заморочен на стихах,
Но это больше мой изъян.

Пусть в палантинах не секу,
Но поболтать второе я,
Дела уж в прошлом, к кабаку
Давно ведёт моя шлея.

Давай с тобою помолчим,
Ты о своём. А я, ну так.
И облака, создав интим,
Закроют нас от всех зевак.

Застынет время на бегу,
Часы с кукушкой вместе спят,
Я твои грёзы берегу,
Вопрос о поболтаем снят.

(Ю.Мячиной на её стихотворение "Прошу, со мною помолчи.) С глубоким уважением к поэтессе.

Полосою белою
Чёрную бы выкрасить,
Только вряд ли белою
Станет полоса.
Партия с полосками
До конца не сыграна,
И ракета красная
Реет в небесах.

Пусть сегодня ладушки,
Полон дом надеждами.
Пусть гуляет по ветру
Вера да мечта.
Но в сторонке мается
С сомкнутыми веждами,
Ждёт по ходу очередь
Тёмная верста.

Ждать её не вовремя,
Утром или вечером,
Не горим желанием,
Будет, знаем, срок,
Домино слагается,
Жизнь виляет веером,
И уже сгущается
Тучи чёрной рок.

Хоть крестись с поклонами,
Берегись на выселках,
Прячь свои желания
И причуд мешок,
Но дорога бережно
Подведёт на цыпочках
И усадит весело
В чёрный воронок...

Вот и накрыла бездушностью осень.
Это нутра состоянье моё.
Реже на небе манящая просинь,
Чаще грозу предвещает чутьё.

Ёжики больше не бесят собаку,
Птиц прокурлыкал последний косяк,
Реже вовне открываются окна,
Чаще нервирует всякий пустяк.

Вот и печаль забралась под фуфайку,
Памяти ворох застал у крыльца,
Как ни крути, а судьба-негодяйка
Мне разрешает доплыть до конца.

Что же застыл? Давай двигай, бродяга,
Слышу отчётливо голос творца,
Будет ещё на пути передряга,
Но не галопом, теперь уж трусца...

Нет, не для этого они жили,
И шмотье совсем не копили,
Просто тихо и незаметно,
Очень-очень друг друга любили.
И ушли в один день. Не чудо?
Что касаемо шмоток на свалке,
Это просто песок от жизни,
Тут не надо ходить к гадалке.
Их стремления некорыстны.
Не копили они на яхту,
Не хотели в Москве квартиру,
Не имели на роскошь затраты,
Что ж касаемо водки бутылки,
И посуды под эту водку,
То оставлено на поминки
Их по жизни плывущей лодки.
Жить красиво, быть может, по кайфу,
Только тут не поможет Гуччи.
Ведь не все проживают с драйвом,
Это явно не этот случай.
Просто люди тихонько жили,
И любили кому то на зависть,
Даже водку, похоже, не пили.
А что смерть, так она внезапность...

А мы с Серёжей как то пили в баре,
С Есениным конечно, с кем ещё?
Он рисовал мне дев на тротуаре,
И говорил, что в тайны посвящён.

Он мне читал стихи свои шальные,
И говорил, что бездарь и профан,
И что задрали парни деловые,
И что в печёнках этот ресторан.

Он плакал, на плече моём устало,
Совсем пацан, безбожный хулиган,
И шпарил мне стихи открыв забрало,
И говорил, что я его дружбан.

Потом ушёл нетвёрдою походкой,
Плюя в луну и в этот божий свет,
А я залил с устатка в глотку водки,
И пропустил в печали много лет…

Играет туш моя свистящая свобода,
Я пьян внутри, снаружи тоже пьян,
Но нет в душе полёта, да и брода,
Наверное, в ней прячется изъян.
Свободен и в понятиях, и в рифме,
Стреляю словом, да не в бровь, а в глаз,
Ничто не остановит в драматизме
Моих никчёмных и ненужных фраз.
И пусть свободен, только суть и воля
Мои следы окутывает свет,
Я недоволен ей под шлейфом алкоголя,
И как неволе говорю ей – нет.

Птицы мои, птицы душевные,
Крылья расправили, бьют по лицу.
Вы ли свистели мне песни целебные,
Вы ль открывали начало концу?

Спрос не велик от посланников ангела,
Прав ли искать я приспешников зла,
Это судьба, что без спроса нагрянула,
Это она все дороги свела.

Кто ж виноват в этой пляске бессмысленной,
Ты или я, или мгла за окном?
Флирта виток без ума легкомысленный,
Что заявился в мой дом напролом?

Грозно чихает ненастье за окнами,
Ветер срывает безнравственность с крыш.
Я затихаю, печалью застигнутый,
Только не плачь ты по мне, мой малыш.

Сегодня я люблю тебя,
А завтра нет. Неимоверно?
И это безутешно скверно,
Кричать в лицо тебе, любя.

И пусть года и наказанья
Над нами реют без прикрас,
Но ты же слышишь этот глас,
Непонимания признанья.

Разрыв навзрыд и взрывы гнева,
Печаль о прошлом и хулу,
Нож в сердце и в душе иглу,
И безысходности распевы.

Я так люблю тебя, прости,
Прости за то, что появился,
Тебя я пил, тобою спился,
И потерял на полпути...

Нет, в вашей верности нет смысла,
В водовороте бытия
Она прекрасна, беззащитна,
Но нет притока у ручья,
Нет понимания и смысла
У сказки веры и добра,
И то, что было как сегодня,
Уже прошло позавчера.
Уже растаяло снежинкой,
уже пропало как мечта,
И потерялась после кайфа
Дурной дорожкой наркота.
Нет, в вашей верности нет смысла,
И каждый знает это так,
Но как не хочется поверить,
Что ты последний в ней чудак.

…Уже в пути последний пир,
Бутылки вскрыты. Ростбиф с кровью,
Что не рифмуется с любовью.
Под звуки лающих мортир
Танцуют пары, дамы в чёрном.
У кавалеров бледный вид,
В дыму витает суицид,
Улыбки выглядят притворно.
Эмоций нет, на лицах плесень,
И нафталина глубина,
Душок от старого вина,
Деликатесы из болезней.

На троне в колпаке сатир,
Нет, не командует парадом,
Следит за тлеющим распадом,
Он, в общем, рядовой вампир.

Ну вот и тосты! В топку! К чёрту!
Гори всё пламенем! Варись!
Да будь ты проклят, провались!
Ждут все последнего аккорда…

И он идёт, князь безупречность,
Вельможа алчности, порока,
Горит под ним уже дорога,
В прах превращая жизни вечность...

Лишь в страхе люди. Стон и плач.
Безумство вылезло наружу,
Неся с собой и боль, и стужу,
Колпак откинул свой, палач…

Сатир, отъявленный циркач.

Она сказала: «Хватит. Баста!
Стихов не надо, дай любви,
Забудь стенания свои!»
Признаюсь, так со мной нечасто.
Четыре нет, одно давай,
А я-то пел, играл на скрипке
И ждал оваций и улыбку,
Такой бездарный вот случАй.
Как будто век сошёл с ума,
Мне дама выразила «фи»,
По точкам «ши» пройтись, решив,
Некомфортабельно весьма…
Я не ответил, хоть педант,
И правила беспрекословно
Все выполнял, хоть и условно,
Но понял: тут не вариант.

И вот один в квартире полутёмной...
Простите мне за скомканный экспромт,
Ведь думал, что останемся вдвоём,
А вышло неудобно, да и стрёмно.

А я не спорю с навигацией.
Она всегда приводит к пробке,
А там коньяк и ром и водка,
Моих волнений дислокация...

Ведёт на лево - приключенья,
Направо - будет всё тип-топ,
Мне с ней не нужен гороскоп,
и лишние души сомненья.

Я точно путь свой не секу,
Плутаю с этими и с теми,
И вечно не бываю в теме,
И не люблю быть начеку,

Мой навигатор в голове,
Прижился между полушарий,
И в нём прописан мой сценарий,
Он туз, который в рукаве!

Мужчину красят деньги, факт,
В них, точно, влюбчивы девчонки,
Ведь бабки и блестят, и звонки,
Вот только между ними фак.

Голуби летят над нашей крышей,
А мне плевать, поганых не люблю.
Столько лет в девятой я палате,
Из плохой бумаги их леплю.

Да что до них, тупые и без смысла,
Впрочем как и многие, что здесь.
Путают понятия и числа,
И вечно ждут, когда дадут поесть.

То ли дело те, что с головою
дружат и работают на нас,
Вечно, суки, не дают покою,
Изверги, маньяки без прикрас.

Вон, Василич сгинул ненароком,
А ещё вчера про Волгу пел,
Посадили б к нам мента какого,
Сколько бы завёл смертельных дел?

Вот и снова на своей коленке,
Всё леплю их из бумаги, из плохой,
Смог бы выбраться я из людского плена,
Если б голуби дружили с головой...

А если я сегодня не проснусь,
Бывает же такое с человеком,
И полечу в безвременность я с веком,
Ведь я тогда, к вам больше не вернусь…

Не буду петь печальные вам песни,
Не буду обнимать, и верить в чудо,
Не буду гадким, и шальным занудой,
А просто, безнаказанно исчезну.

И что тогда? Наверное, печально,
Наверное, быть может, кто заплачет,
Но, далее, не будет это значить,
Что я ушёл во тьму феноменально…

Рифма бьёт в лицо, как пуля,
Где же вы, мои подруги,
Буги-вуги, вуги-буги,
Те, что рядышком уснули,
Где вы, гибкие, как лани,
Что взрывали мозг и чресла,
Как бы там, когда бы если,
Перетёрлись эти грани.
Как бы вечность посмеялась,
Будь оно красиво, ввысь бы,
И слились в экстазе б губы,
И судьба бы рядом шлялась.
И капкан бы был исправен,
И чуток добра и смысла,
И интрига бы повисла,
И итог бы был забавен.

Где то пули, где то швали,
А со мною лишь печали,
По былому, по другому,
По неправильным дорогам,
Нет ни драйва, ни веселья,
Только выпивки ущелье,
Только сумрак, да стенанье,
Да всего по жизни знанья,
И хотелось бы услады,
По заслугам бы награды,
И хотя бы пониманье,
Для чего же те страданья?
Для кого все сбереженья?
У кого мои сомненья?
И зачем всё это было?
Всё, что потихоньку сплыло,
Всё, что жизнью называют,
Забываюсь, Засыпаю…

Полминуточки мне дайте, полминуточки,
О любви своей безвременной поведаю,
Вот плывут же иногда по речке лодочки,
И они по жизни нашей исповедуют.

Но о чём поёт судьба, пускай постылая,
И играет кровь, душа вздыхает искренне,
Птица встрепенётся ввысь и сизокрылая,
Повернёт не так и вывернет по истине.

И куда бежать, кому потом пожалиться?
У кого спросить, по правилам ли вынесет?
Пусть безвременно, но вяжется баталия,
А безумство по какой дорожке вывернет?

Нет, не знаете, и я готовым-то не выгляжу,
Но стреляет в пах и без понятья в голову,
Жжёт нежданная, но подчиниться вынужден,
И страдания безудержны неволями.

Недалече вроде бы моё сознание,
И душа как будто вроде не в понятиях,
Нет в пути ни понимания, ни знания,
И сгораю я в безумии объятиях.

А надо бы выключить телевизор.
Реклама, футбол итальянский, война,
Нам всем прописал это дикий провизор,
Весёлые песни и чья-то вина.

В моей голове не уложатся сразу
Убийства людей и оружью хвала,
Всемирная бедность, подверженность сглазу,
И снова рекламы чумной кабала.

И пляски с гармошкой, и крики проклятий
Не вяжутся разом в моей голове,
Безумные сказки засаленных блядей,
И мудрые речи набобов толпе.

Неправда, подлоги, и ложь, и бахвальство,
И снова реклама про то и про сё,
Улыбка с сарказмом тупого начальства,
Ужастик под вечер, включающий всё.

И надо бы выключить телевизор.
Реклама, Испанский футбол, и война.
Нам всем прописал это дикий провизор,
А может быть в этом и наша вина?

А я может, верю в любовь и во мрак,
И может, читаю по картам судьбу,
Но только не ангел, не вурдалак,
И не отвечаю на вашу мольбу.

Во мне куча знаний и ворох побед,
Но их не раздать, нужно взять самому,
По жизни охотник и самоед,
Женщине сердце, честь никому.

Спасибо судьбе, и удаче во всём,
И ангелу в пояс земной мой поклон,
Да, есть у меня свой по жизни тотем,
Но я человек, наливай самогон.

Вечером бьётся в стакане смысл,
Выхода нет, на подходе ночь,
Снова один и одна лишь мысль,
Надо напиться, а то невмочь.

Пьяная всходит луна, и мир
Где-то за гранью лежит во тьме,
Я начинаю с собою пир,
Дело не в нас, а только во мне.

Будет ещё и день, да и свет,
Только печаль посещает дом,
Чаще, чем раньше, вином согрет,
И абажуром под потолком.

Ночь навивает свою тоску,
Совы кричат, загоняя дичь,
Кто-то за дверью уже начеку,
Не открываю, зачем нам спич.

Утро щебечет сквозь тёмный сон,
Зайчики пляшут по потолку,
И в голове заиграл шансон,
Надо наладить топор и кирку…

Когда за окном льёт дождь. Сплин.
И холодно там внутри и здесь,
И сыро, промозгло, и мокрая вся,
И кучей каких-то дел навес…

А вечером правит безделья вождь,
И образы вяло плывут вдалеке,
И память уснула в своей реке,
И книга застыла в твоих руках…

Но утро. Сквозь тучи Ярила луч
Развеял тоску и оковы снял,
Он точно мои все стенанья знал,
И в страхах моих надежду сыскал…

Всё будет отныне со мной хорошо.
И краска коснулась моих ланит,
Теперь уже морок безудержный спит,
А бог, как и прежде, храни меня…

Проблемы по слову,
По фразам — беда,
Поклоны былому,
По ветру — вода,
Присутствие боли,
Поветрие века,
Предательство воли,
Присмотр и опека,
Пароли забыты,
Пропущены даты,
Писания скрыты,
Протёрты канаты,
Проходят по кругу
Пусть зимы и вёсны,
Прощаю обиды,
Прощаю. Серьёзно.
Пусть близится старость,
Пусть вечность всё ближе.
Презрение в жалость,
По факу престижность,
Приветствую мудрость,
Поклон седине,
По кайфу и дурость
Простая во мне.
Прошу не жалеть.
Понял сущность и суть,
Посмел пролететь я
Прилично свой путь.

Ты помнишь, как пели мы песни про лето,
Бежали куда-то по ветру, по мыслям,
И время, совсем неподвластное числам,
Крутило любимую нами кассету…

Ты помнишь любовные пляски по страсти,
Как вверх улетали и падали в бездну,
Совсем не боясь, зная точно, воскреснем,
Хотя разлетались порою на части…

Ты помнишь, не слушали тех мы и этих,
Обиды закрыв по шкафам и чуланам,
И я для тебя был красавцем уланом,
А ты королевой из сказок воспетых…

А помнишь, как дочка пошла по паркету,
А мы и смеялись и плакали разом,
И как умилялись сыночка проказам,
И всё, несмотря на провалы бюджета…

А помнишь, да что там, ты помнишь всё это!
И я не забыл, просто время замыло,
Но было же счастье? Конечно же, было.
И фрак, и фата, и страданья поэта…

И кружево жизни, и палки в колёсах,
И радость шальная, и горечь обиды,
Да разве мы помним про те неликвиды?
Когда погрузились в туман симбиоза…

(Симбиоз по научному— это сожительство двух организмов разных видов, приносящее им взаимную пользу. У людей это более сложный, но по сути, похожий процесс.)

Закружила, замотала куролесица,
Очень больно падать задницей на лестницу,
Часть то тела, так то, в общем не ответственна,
Но беду на неё кликать, факт, болезненно.

Она визуально играла на скрипке,
И слёзы, казалось, на солнце блестели,
Она пела что-то совсем не по-русски,
И птицы под песню вели свои трели.
Она улыбалась, загадкой сияя,
Замолкнув на время, и скрипку отбросив,
Кричала в пространство, сто раз повторяя:
«Ну где тебя носит, ну где тебя носит?»
Потом снова скрипка, и слёзы, и слёзы,
И песня под трели, и вечность в улыбке,
И ей подпевали родные берёзы,
И крик непонятный, как злая ошибка…

Теряя сознанье в душе лабиринте,
Легко потерять, возвращаясь обратно,
Дорогу, оставшись безумной княгиней…
«Позвольте, княгиня, в палату, в палату…»

Вчера в столовой ел котлету с мясом,
И рядом безмятежный травоед
Мои сомненья обесточил сразу,
Сказав, что тоже он не мясоед...

Красив, умён, высок на два со сдачей,
Косая сажень в теле и плечах.
А тех, кто скажет обо мне иначе,
Тот будет разбираться во врачах.

Мечты, мечты, и как без вас?
Вы стимулируете нас,
Для вас в душе постель и стол,
Для вас не нужен корвалол.
Для вас восторг и сплин, и нежность,
Лишь с вами кайф и безмятежность,
Лишь вами редко я делюсь,
На вас как Богу я молюсь.
Уйдёте вы, и мне нет места
На жизни пике Эвереста.
Мечта прекрасней милой дамы,
Она и жест, и эпиграмма,
Она любовь, она надежда,
Она мой фрак и спецодежда,
Она мечта моей мечты,
Она, где я, они и ты...

На море, в шезлонге,
Барашки, бараши,
Бывает ли что-то
Милее и краше?
Бывает ли что-то
Прохладней, солёней?
Такое, чтоб вымыло
Силу и волю.
Гуляют девчонки,
Прелестнее нету,
Во мне уже сотка,
И рядом карета,
И в мыслях такое,
Что стыдно, однако,
Да, вы угадали,
Всё это — Монако.
И верно, бесспорно,
Что не по карману,
И точно не принял
Небесную манну,
И пьян, извините,
И сказка, конечно,
Мгновенье иллюзий
Приятнее вечного…

Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу. (Есенин)

Это кажется Есенин,
Жаль до разума не дожил.
Свою жизнь спалил как спичку,
Наши чувства потревожив...
И когда в загуле пьяном,
Я целую дев развязных,
То и дело причитаю,
Что с Серёгою согласен…

...Это золото осеннее,
Эта прядь волос белесых —
Всё явилось, как спасенье
Беспокойного повесы...(Есенин)

Утром встану, приоденусь,
Разум пальчиком грозит,
А в душе опять раздену
Ту, что любит и молчит,
Ту, что взглядом с поволокой
Поднимает жизнь во мне.
Отдаваясь черноокой
Я читаю на окне…
…Шаганэ ты моя, Шаганэ…

Да что я всё в миноре,
Да о грустном,
Как будто подан
В розыск всесоюзный,
И лишь одна идея
Спрятать бошку,
В песок, ну или
В мраморную крошку.

А мир то вот он весь,
Летают божьи твари,
Живёт и беднота,
И государи,
И солнышко пригрело
Ваську с Соней,
А с ними и Шаман,
Вот где гармония!

Весёлые соседи
Жарят что-то,
И сочиняют пасквиль
На кого-то,
И вовсе не со зла,
А ради смеха,
Ведь юмор для навета
Не помеха.

Опять Геннадий
Развернул гармошку,
А тётя Силя
Подмела дорожку,
И ребятня в бассейне -
Писк и крики,
Кругом цветы
И прочие гвоздики.

А я о грустном.
Где моя заначка?
Да вон она,
Укрытая под тачкой.
С надеждой смотрит
На меня из-за плетня Серёга,
А за воротами
Петляет в лес дорога…

А у моей печали нет конца,
А у моей тревоги есть начало,
И коль нельзя попить воды с лица,
То и с души напиться не пристало.

Она пуста, как шайка на песке,
Засохла и любовь и покаянье,
И жизнь её уже на волоске,
И потускнело господа сияние.

Моей печали не найти начала,
Моей тревоги не сыскать конца,
Лицо, не веря, от морщин устало,
Душа лишилась благости творца.

И только боль расстроенного сердца,
Да некий шлейф былого колдовства,
Гуляет взад – вперёд от смуты дверца.
Вино не веселит, еда черства.

И одиночество берёт свои права…

…Вчера услышал, что на солнце пятна,
И стало почему-то так обидно,
Ведь глазом это никому не видно,
А там, где сердце, стало неприятно.

Вот так всегда: забудешься в экстазе,
Легко в душе и ангела улыбка,
А после понимаешь, что ошибка,
И там не кошки заскребут, а мрази.

Я недоверчив стал, да что там, в страхе,
Плюются все, кто обнимал, лелеял,
Зато вещают те, кто поначалу блеял,
И тащат хором к обновлённой плахе.

…Вчера сказали, что упало небо.
И всё плывёт водоворотом в бездну,
Там нам уже, конечно, не воскреснуть,
Таблетки нет. Кругом одно плацебо…

И лишь отрывки слов, и смех, и мысли
Вдруг пробегают жизнь в одно мгновенье.
Чтоб вновь сподвигнуть новое рожденье,
Всё это улетает в космос, в пиксель.

…Вчера диагноз мой не подтвердился.
А значит, будем жить до новой вести,
И врач сказал мне, что то нужно взвесить,
Но я уже не слышал что, напился…

А давайте просто помолчим,
Про любовь, доверие и нежность,
Но, потом за всё и вся простим,
Ведь обиду не приемлет вечность.

А давайте не рубить с плеча,
Не кричать обидное до страха,
Да, любовь, конечно, горяча,
Но она не терпит злого взмаха...

А давайте в душу пропускать,
Тех, кого во снах лобзали жарко,
И стихи, давайте им писать,
Тем, которым ничего не жалко.

А давайте бережно нести
То, чего не купишь за валюту,
А сорвавшись, говорить - "Прости"
И прощать, хоть каждую минуту...

Вот тогда, мы снова помолчим,
Про любовь, доверие и нежность,
И опять за всё и вся простим.
Ведь обиду не приемлет вечность...

Разъехались поэты в отпуска,
Заходят редко, летняя тоска.
Кто в Турции пускает пузыри,
А кто в Анапе от рассвета до зари.
И только тот, кому прелестней слог,
Кропит свои блистательные строки,
Ведь он по жизни распоследний демагог,
Меняет радость жизни на заскоки.
Стакан вина ему милей волны,
Но если водки, то «банан» не нужен,
А на троих общения милы…
И шпарят рифмы меж собою дружно!

Ищу приятеля, с собой «банана» нет,
Есть бочка лично сделанного эля,
Для тех, кто отдыхает, наш привет,
Для прочих, чтобы рифма зазвенела!

Мне не нравится Варшава,
У нее дурная слава,
Мне не нравится Париж,
Там частенько правит кринж.

Таллинн моська, Вильнюс тоже.
Лондон главный по дебошу.
У Берлина ностальгия -
С головою атрофия.

Шведы с финнами продались,
Зависть с похотью сказались.
Мне не нравится Европа,
Скоро ей наступит жопа…

Больно. Как больно бьёт
Память промежду глаз,
Лупит из всех щелей,
Словно в последний раз.
Вспомни, кричит в меня,
На вот, не подавись,
В прошлое без преград
Весь до конца провались.

Вспомнил? Конечно да,
Тут ведь не убежать,
Был ты всегда мужик,
А мужику ль не знать.
Что ни стонать, ни лгать
Воину не дано,
Сила и сталь в руках,
Храбрость и дух заодно.

Помнишь, как пули в хлам
Драли твоих друзей,
Помнишь, как умирал
Вечно живой «Кощей»?
Помнишь, как «Деловой»
Падал нелепо, смешно?
Разве «Пичуга» знал,
Что это предрешено?..

Сам вот остался жив,
Наперекор смертям.
Бронежилет тяжелей
Стал на шестнадцать грамм,
Каска спасла башку,
Плечо заживёт само,
Только навек теперь
Будет на нём клеймо…

И вечная память теперь
Будет бомбить в ночи,
А сердце, обнявшись с ней,
Будет кровоточить.
И будет «Пичуга» мечтать,
«Кощей» каждый раз воскрешать,
Тупить, как всегда, «Деловой»,
А мне рассветы встречать…
За каждого из них…

– Это море дарю я тебе!
– Но зачем?
– Это небо отныне твоё!
– Насовсем?
– Эти звёзды и эта луна!
– Просто так?
– Этот мир и вселенная вся!
– Это как?
– Потому что совсем я без сна.
– Вот те на…
– Потому что влюблён без ума!
– То весна.
– Бьётся сердце так громко, не в такт!
– Это так.
– Я умру для тебя – это знак!
– Вот дурак!!!

Диалог немудрёный, смешной.
Видно всем.
Они будут любимы всегда,
Насовсем.
Каждый шаг у них счастьем сегодня
Расшит.
И пускай этот мир подождёт,
Не спешит.
И пускай дальше будет всё так,
Как всегда…
Те мгновения не умрут
НИКОГДА… 2018