Поэмы и поэмочки

Деревянный мой дом,
особняк двухэтажный,
самый крупный, богатый
в киржачской глуши.
Видно, предок мой был
человеком из важных,
но совсем без забот
о спасенье души.

Старый дом
резеденцией стал привидений.
Даже днём
можно слышать в нём скрип половиц.
По субботам звучит
заунывное пенье.
Эти звуки не спутаешь
с пением птиц.

Ну а ночью, во тьме
бесшабашные пляски.
Нечесть предпочитает
канкан и гопак.
Раньше сам я не верил
в подобные сказки,
а теперь по субботам
редут мой - чердак.

Я сижу взаперти,
обнимая берданку,
и курю,
чередуя махорку и "Кент".
Тоник с джином глотаю
за банкою банку.
Жду, когда же закончится
их уикенд.

А тусня не спешит,
знай себе веселится,
шебуршит,
в выходные попокойка с ранья.
Нужно дом загонять,
как ни больно проститься.
Всё равно человеку
не будет житья.

Что я только не делал?!
развешал иконы,
дустом дом весь обсыпал,
капканы в углах.
Но не писаны, значит,
земные законы
для живущих
в невидимых нами мирах.

Чёрных дыр не нашёл,
сколько я ни искал их.
Не пресёк потайной
с того света канал,
чтобы в дом не пускать
привидений незваных.
И терпенье, и силы
свои исчерпал.

Не понятен народ
параллельного мира.
Не имею к нему, видно,
нужный подход.
Может, новый хозяин
найдёт эти дыры,
залатает, а то
поимеет доход.

В пору ту, как назло,
приглянулась девица -
круглолица, блондиниста,
кровь с молоком.
Будто чёрт меня дёрнул
поспешно жениться
и ввести эту женщину
в проклятый дом.

Ей здесь всё оказалось
по слуху и вкусу.
Даже скрип половиц,
с тем же скрипом кровать,
даже стон завываний -
истошных и гнусных,
даже ... Смелости нет
про такое сказать.

День за днём,
за неделей неделя.
В выходные жена
прям сама не своя.
На ночь я затыкаю
все дыры и щели,
а она аж трясётся,
азарт не тая.

Хвать рукой, как всегда,
но пуста половина.
Слышу ниже
до боли знакомый мне стон.
Представляю себе
эту порнокартину.
Значит, время форсировать
мне Рубикон.

Уломал я жену
поиграть в паровозик
и увидел ...!
Боялся, хотя ожидал.
Да, увидел приличный и
голенький хвостик.
Я его покрутил и
чуть-чуть приподнял.

Не к добру,
если темечко чешется - к ссоре.
Только драки
и ссоры-то нам нафига?
А я чувствую собственной кожей,
что вскоре
рожу мне, как пить дать,
разукрасят рога.

Зная грех человечий:
не желаем стареть мы,
бес попутал и
влез незаметно в ребро.
Не на ангеле он поженил,
а на ведьме.
И хвостом покрутил,
улыбаясь хитро.

Я с соседкой предпринял
ответные меры,
ведь супруга
сама довела до греха.
У моей, по секрету скажу вам,
мегеры
под шиньоном пробились
сквозь кожу рога.

Утряслось, устаканилось
в нашем поместье.
Пляшут, песни поют
и живут, как хотят.
Вот и мы с благоверной
тусуемся вместе,
и за год наплодили
пяток чертенят.


Стал вести себя дом наш
и шумно, и смело.
Иногда до недели
бардак и гудёж.
Только наша деревня
совсем опустела.
Следом за стариками
ушла молодёжь.

10.
С тыла захожу во двор,
Напевая «Мучу»,
Вижу силоса бугор
И навоза кучу.
Вижу Настю, сеновал.
Нахлобучив кепку,
Прохор страстно лобызал
Ей грудную клетку.
«Наш пострел везде поспел» -
Бригадирский навык.
Победитель тот, кто смел,
А не рожей сладок.
Захожу в избу – фурор,
Как Христа явленье
Нас волнует до сих пор
После воскресенья.
Поубавился народ-
Посвободней стало.
Мне Авдотья хлебца в рот
И кусочек сала.
Следом стала подавать
(лично мне, в натуре!)
В постном масле соломать,
Чибрики и тюрю.
Прочим яствам не чета,
Эксклюзив – не что-то!
Вот сбылась моя мечта,
То бишь идиота.
Слышен Настин смех с крыльца,
Вид ее довольный,
Отдохнувшая с лица,
Даже цвет свекольный.
Следом Прохор бьет челом –
Трезвый и здоровый.
Снова кворум за столом –
Разливай по новой!..
Я легонько разговор
Повернул к вопросу:
- Почему в деревне мор
И разгром колхозу?
Отчего пусты дворы,
Заросли усадьбы,
Нет собак и детворы,
Не играют свадьбы,
Каждый встреченный мужик
Просто в стельку пьяный? –
Вижу, Прохор как-то сник,
А, ведь, был румяный.
Я всю жизнь идейно рос,
Вел политучебу.
Риторический вопрос
Нашим дням на злобу:
- Почему из года в год,
В Черноземье даже,
У нас хлебный недород
С многолетним стажем?
Отчего нет колбасы
Сразу же за МКАДой
И синюшные носы
Видим сплошь и рядом?
Почему увязла Русь? –
Тысячи вопросов,
Но ответить не берусь,
Хоть я и философ.
(Здесь, друзья, бахвальства нет.
Я, ведь, между прочим
Философский факультет
В УМЛ закончил).
И повисла тишина.
На стекле разводья,
В них рисуется луна.
Крестится Авдотья
И бормочет: - За грехи
Послана нам кара,
К слову Божьему глухи,
Не достойны дара.
Настя в мыслях далека,
Что сказать не знает.
Явно Прохора рука
Под столом мешает.
Тот свободной пятерней
Гладит шевелюру,
Предлагает по одной –
Вспомнить процедуру.
Сын хозяйки покраснел
От ума натуги,
Еле-еле одолел
Человечьи звуки.
Непонятно, но сказал
Сипло, что есть мочи:
- Я в гробу таких видал
Как бы, но короче,
Кореш зол до баб и вин,
Он алкаш известный,
Отсосет бутылку, блин,
Счастлив он, любезный. –
Густо крякнул Ипполит,
Смотрит глазом люто
И по дьяковски басит
(Ямбом почему-то):
- Гуляй, отродье бесово.
Ты сызнова спроси:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси.
И бес тебе ответит:
Неправ поэт и ты –
Нечистый счастьем метит,
Не глядя на посты.
В наш век и Божьи дети,
И дети Сатаны
В аду вкушают плети –
Как в бане, все равны.
Нас не волнуют шмотки,
Пока навеселе.
Скажу я вам: без водки
Нет счастья на селе.
Давно уже известна
Всем истина одна,
Что жить неинтересно
В деревне без вина.
Мы живы с личной сотки,
Кручину гоним вон.
Подымем наши стопки
За хлеб наш – самогон! –
Все застолье заодно
С алкашом-растригой.
Агитаторство мое
Вышло мелкой фигой.
И тогда я привожу
Свой последний довод:
- Ясно каждому ежу –
Пьянке нужен повод.-
- Русский наш менталитет
Повода поболе.
Есть ли повод или нет –
Не играет роли.-
- Почему за рубежом
Пьянство – исключенье?
Тоже выпьют, но с умом,
Вроде для леченья.
Так там фермеры не пьют,
Например, в Канаде.
Они нам пшеницу шлют,
Как бы христаради.
А у них не чернозем
И сильны морозы.
Так причина пьянства в чем? –
- И У НИХ КОЛХОЗЫ?! –
Крик души – вопрос-ответ.
У меня вопросов нет.

1987-89 гг.

9.
Исходил закатом день,
Филин выл, зараза.
Я лежал, обнявши пень
Вместо унитаза.
Аппетит во мне взыграл
От дурмана мяты.
Я трусцой заковылял,
Бледный и помятый.
Сквозь кустарник, бурелом,
По лесным полянам,
Через гари напролом,
По лугам медвяным.
Это ж надо столько дуть!
Просто удивленье,
Что я утром этот путь
Отмахал в мгновенье.
До околицы добрел
В сумеречной мути.
Первым встретился козел,
А поодаль люди.
Я задами да бочком,
Чтоб не встрять в беседу,
Пробираюся тайком,
Словно шпик по следу.
Впереди горячий спор
О какой-то маме,
А под зад козел подпер
Острыми рогами.
Видно тут заночевать
На краю канавы.
Черт с ним, буду изучать
Сельский быт и нравы.
Притаился, будто вор
Или псих на воле.
В двух шагах сплошной фольклор
О крестьянской доле.
За облеванным плетнем
Зычный матюгальник –
Это с мерином вдвоем
Буйствует начальник,
Сам подобный бугаю.
Вроде как знакомый.
Кроет в божью мать: - Сгною
За потрав соломы.
Испоганили мне стог
Нежностью коровьей.
Весь коровник передох
От таких любовей.
Истолкли солому в прах,
Чтоб вам склещениться,
Чтоб вам кол еловый в пах,
Шалые девицы!
С голодухи бык Бандит
Копыта откинул.
Кто коров-то ублажит?
Дрюк вам всем под спину.-
Я, конечно, для письма,
Не без сожаленья,
Непечатные весьма
Сгладил выраженья.
- Прохор, что ты зря шумишь?
Ты мужик здоровый,
Вот коров и ублажишь –
Они тоже вдовы, -
Хохот девок, словно стон.
Прохор тронул клячу.
Молодежь под патефон
Пляшет «Кукарачу».
Я минуту обождал
После перепалки
И домой заковылял
Грязненький и жалкий.

8.
Сквозь окошко брезжит свет.
Всплески из чулана.
Вгонит в гроб такой банкет –
На душе погано.
То ли утро, то ли ночь –
Предаюсь гаданью.
Полечиться бы не прочь,
Но не местной дрянью.
На чем свет себя кляну
Словом непечатным,
Как в глаза я им взгляну –
Хлеборобам знатным!
Пребываю весь в грустях.
Смыться б втихомолку …
Заскрипела дверь в сенях,
Кто-то глянул в щелку.
Стиснув веки что есть сил,
С мастерством артиста,
Как в кино, изобразил
Дохлого фашиста.
Дверь открылась. Тренькнул таз.
Тайны ненавижу –
Приоткрыл я малость глаз,
Хоть залит он, вижу
Нечто в шортах до колен,
Кругл и необъятен.
Цвет лазури тронул тлен
Желтизною пятен.
Через множество прорех
Узнаю детали.
Хоть подсматривать и грех,
И в ущерб морали,
И здоровью повредит,
И т.д. и прочее,
Но познанье нас манит …
Я взглянул, короче.
Больше нормы во сто крат,
Где-то метр с гаком,
На меня Настасьин зад
Надвигался раком.
Ущипнул себя слегка –
Может это снится?
Нет, Авдотьина сноха
Драит половицы.
С плеском грязные ручьи
Брызжут из-под тряпки.
Запах браги и мочи,
Как в пивной палатке.
Впечатления меня
Довели до стресса.
Заикал я, всех кляня
В бога, в мать и в беса.
Разогнув могучий стан,
Улыбнулась Настя,
Опростала сарафан
И пропела: - Здрасьте.
Как спалося, хорошо?
Малость бледны што-то.
Или может быть ишшо
Подремать охота?
Вы в столице день-деньской
Дышите угаром,
Все спешите, все рысцой
По кафе и барам.
Ни поесть, ни дух унять
В суете и давке.
Где уж там спокойно спать –
Ни ручья, ни травки.
А у нас покой и тишь,
Воздух без отравы.
Поработаешь, поспишь,
Выпьешь для забавы. –
Как про «выпьешь» услыхал,
Так свело салазки
И сильнее заикал
От кишечной тряски.
Ну, подумал я, песец.
Рано пол помыла.
А Настасья огурец
Тычет в мое рыло.
Из бадейки зачерпнув
Фирменное зелье,
Говорит мне, подмигнув:
- Спробуй на похмелье.
Полегчает враз, ей-ей.
Это все спросонку. –
И вдогонку уж: - Испей,
Милай, самогонку - …

7.
Две старушки вразнобой,
На иконном фоне,
Выступают тамадой,
Как в запряжке кони.
Тост за тостом
Пей до дна!
Не пустеет чарка.
В наших бабушках видна
Старая закалка.
Вспоминается пора
Молодых гулянок
В красный день календаря
Всенародных пьянок.
А теперь не тот колхоз
И не то крестьянство.
Мужичье все на износ –
В одиночку пьянство.
Вспоминают и о том,
Как «под немцем» были,
Как картофельным гнильем
Детвору кормили.
Вспоминают и «застой»:
Водки
в каждой хате –
И «Столичной» и простой! –
Как бычков в томате.
А потом вот нате вам,
Словом, перестройка,
Как серпом по головам.
Началась попойка.
Наступил сухой закон –
Водка не в законе.
Стал в законе самогон –
Плещется в бидоне…
Вся компашка за столом
С жадностью внимает
И за каждый «перелом»
Чарки подымает.
Рядом с бабками сидит,
Захватив пол-лавки,
Поп-растрига Ипполит.
Просто для затравки
Он берет алаверды
Скромно,
без нахальства,
В них клянет на все лады
Бога и начальство.
С ним сидит
плечом к плечу
Ну точь-в-точь Солоха.
Я про формы умолчу,
А вот пьет неплохо.
Держит рубенсовский вид,
Лодочкой ладошка:
- Настей кличут,- говорит,
Покраснев немножко.
- Я ей вдовая сноха.
Пару лет без мужа.
Так и мучусь без греха
И тоскую дюже.
Бедам нашим нет числа,
Что ни год – болячка,
Полдеревни унесла
Белая горячка.-
Промокнула глаз свекровь
Уголком платочка,
Ипполит нахмурил бровь
И промолвил: - Точка.
Нынче время помянуть
Тех, что с нами пили.
Проводив в последний путь,
Мы их не забыли.-
Помолчали о своем
В трауре минуту
И разбавили вином
В наших душах смуту.
Память мертвым,
жизнь живым.
Косит Смерть нежданно.
Остается молодым
Тот, кто умер рано.
Дальше за столом, с торца,
В кителе от ВОХР,
Весь обваренный с лица,
Звать Бугаев Прохор.
Он – колхозный бригадир,
И его бригада
(Мне запомнился мундир)
Вытащила «Ладу».
В Братцах он авторитет,
Представитель власти.
Не был ни один банкет
Без его участья.
За столом он спор, но тих,
Зря слова не тратит,
Популярный здесь жених
Настю взглядом гладит.
На другом конце чета
Скромно восседает.
У него мои лета,
У нее – кто знает?
Он Авдотье сын родной,
Жизнь влачит «в районе»,
Каждый божий выходной
Здесь на пансионе.
Да и как не навещать –
Он ценитель тонкий
Зелья, что готовит мать –
Местной самогонки.
Разливает всем и пьет –
Парня жажда гложет.
Пару слов произнесет,
А связать не может.
Четко слышно только «блин»,
И еще «любезный».
И, похоже, глаз один,
А второй – протезный.
Описать его жену? –
Лучше промолчу я,
Сплюну горькую слюну,
Желчь во рту почуяв.
Я в компании такой
Несколько тушуюсь.
Мне бы лучше на покой,
Не дай Бог надуюсь.
Но терять авторитет
Как-то неохота,
Русский наш менталитет
Все-таки не что-то.
Чтоб беседу поддержать,
Тоже балагурю:
- Раньше ели соломать,
Чибрики и тюрю.-
- Тюрю вспомнил, соломать! –
Так и слышу Маню.
Будем гостю потакать –
К завтрему сварганю,-
Покосившись на меня,
Говорит хозяйка,
В печке кочергой гремя,
Дескать, наших знай-ка.
Постепенно вхожу в раж.
После пятой стопки
Я почувствовал кураж –
Захотелось водки.
Из загашника достал
И вручил культурно
Наш московский «коленвал».
Он был встречен бурно.
Дальше как-то сквозь туман
Вижу те же лица,
Но (оптический обман!)
Что-то все двоится.
Иногда и новичок
Оживит картину –
Это тоже мужичок,
Что тащил машину.
Помню: трактор тарахтел
Прямо у окошка.
Я на волю захотел –
Подышать немножко.
Тракторист зерно привез –
Центнер за бутылку.
Есть и рожь и есть овес,
Что-то на подстилку.
Оторваться от руля
Тракторист не может –
Ходуном под ним земля,
Трактор строит рожи.
Враз очистили прицеп
Гости дорогие.
Знать, в деревне снова НЭП,
Времена другие.
А Авдотья молвит в след:
- Целый день трудиться,
Пообедать время нет,
Как тут не напиться.-
Помню, как пошел на риск,
Выпив стопку водки.
Помню тонкий Настин взвизг –
Видно, от щекотки…
А потом забылся,
Будто провалился.

6.
Я уверен: всем знаком
Русский дух пирушек:
Сногсшибательный прием,
В смысле до «с катушек».
И в провинции, в гостях,
Чувствуешь, как дома.
Стол типичный для трудяг –
Это нам знакомо.
Удивляет практицизм,
Что достигли люди
(Развитой социализм
Виден в каждом блюде) –
Стол накрыт, чем жив народ –
Тем, что с огорода,
Что крестьянину дает
Наша мать-природа.
Никаких излишеств нет,
Как в архитектуре.
Щи с картошкой на обед,
Самогон, в натуре.
Никаких колбас, сыров,
Коньяков и водки,
Океанских нет даров,
То есть нет селедки…
Будет легче перечесть
Все меню по-русски –
Нам предложено поесть
В качестве закуски:
Только-только из печи
В чугунке картошка,
С ней наваристые щи,
Так, что вязнет ложка.
Рядом в миске облитой
Склизкие грибочки,
Тут же есть, само собой,
Огурцы из бочки.
На тарелочке шмоток
Розового сала.
Лук, петрушка и чеснок
На столе навалом.
Угощенье – высший сорт!
(Чтоб всегда так жили).
Завершает натюрморт
Самогон в бутыли.
Я готов быка сожрать,
Но не без рюмашки!..
Нужно пару слов сказать
О честной компашке.

5.
Путь не долог, но мудрен –
Не гладка дорога.
ВАЗик вязнет в чернозем
Чуть не до порога.
ЭМТэС и все вокруг
С признаком погрома,
Ее двор и рядом луг –
Склад металлолома.
Горку задним ходом взял
Со второго раза,
Брюхом в колее цеплял,
Прибавляя газа.
А под горку, весь дрожа,
Как овечий хвостик,
ВАЗик боком курс держал,
Но попал на мостик.
Мостик в дырках, как сарай,
Весь в трухе и мохе.
Видно, строил дед Мазай
При царе Горохе.
ВАЗ не МАЗ – авось пройдет,
Как прошел грязище.
Только двинулся вперед –
Сразу сел на днище.
Два передних колеса
В воздухе зависли.
Я, пожалуй, полчаса
Собираю мысли.
Делать нечего, послал
За подмогой тещу.
Сам с топориком смотал
По соседству в рощу.
Два часа прошли, как миг –
Показалась стайка
Заскорузлых забулдыг,
И средь них – хозяйка.
Теща под руку ведет
Бодрой иноходью
Бабку – знаю наперед,
Что нашла Авдотью.
Всем представила меня,
Помянувши Бога…
Я уверен: три коня
Не смогли б такого,
Как пятерка мужиков,
Не моргнувши глазом,
ВАЗ без всяких рычагов
Вытащила разом.
Вот изба.
Конец пути.
Позади тревоги.
Вечерочек посидим,
Отдохнем с дороги.

4.
Верст пятнадцать до села –
Мир анабиоза.
Нас щебенка привела
В логово колхоза.
Тонет в месиве нога,
Тянет дымным чадом.
Видно, Курская дуга
Пролегала рядом.
Перед нами предстают
Жуткие картины –
Нужен был гигантский труд,
Чтоб создать руины.
Тут хранится масса тайн:
Почему на поле
Покореженный комбайн,
Трактор на приколе
Без колес и без движка,
Борона в кювете,
Старый ЗиС исподтишка
Разбирают дети?
Вопрошаю я детей:
- Что там чуть повыше,
Без окон и без дверей
И почти без крыши? –
- Раньше школа там была,
А потом свинарник.
Растащили все дотла,
Господин начальник.-
Дети есть, а где народ?
Катаклизм в округе?
Я стою, разинув рот,
Онемев в испуге.
К битвам нам не привыкать:
То за мир в Синае,
То чтоб с пьянством завязать,
То за урожаи.
Пятилетку за квартал,
Сто две нормы разом,
Перестроечный навал
(чтоб накрылся тазом!).
Мы воюем испокон
И конца не видно,
Но нести такой урон –
Горько и обидно!
Узнаю у пацанят,
Где у них контора.
- Вон там лошади стоят,
Дуйте до упора. –
Потихоньку,
между ям,
По грязи до дисков
Подъезжаю к двум коням
В виде обелисков.
Над конторой реет флаг
И призыв к надоям,
Лозунг:
«Пьянство – лютый враг,
Протрезвеем с боем!»
«Колокольчик» издает
Бравурные марши.
Из кустов сивухой прет,
Кто-то ручкой машет.
За кустами, на бревне
У доски почета
Дед с «берданкой» на ремне
Охраняет что-то.
На призыв его рукой
Подхожу с опаской –
Носом чую перепой
С дрожжевой закваской.
- Хто такие и откель?
Не пущу задаром –
А из глотки лезет хмель
Жутким перегаром.
- Да куда ж нас не пущать,
Труженик ударный?
На дверях конторы,
глядь,
Аж замок амбарный.
Ты-то здесь зачем сидишь? –
- Охраняю место.
- А начальство где, ты слышь?
- А у них сиеста.
Понял я, что тут тупик
И себе дороже,
Поумней состроил лик
И сказал: - Негоже,
Раз ты, старче, на посту
И при важном деле,
Время тратить попусту,
Словно пустомели.
Ты мне точно укажи
Путь в деревню Братцы
И короче расскажи,
Как туда добраться.
- Эка сложность!
Две версты
По дороге гладкой,
Но а коль завязнешь ты,
Подмогнем лошадкой.
Путь держи на эМТэС,
Следом будет лавка,
Потом в горочку залез,
А под ней канавка.
Переброшен там мосток –
Бревна в два наката.
Чуть проехал – ихний ток
И Авдотьи хата.-
Издала тут теща звук,
Тоненький, как волос.
Слезы выступили вдруг,
А сквозь слезы – голос:
- Помню я машинный двор,
Лавку у пригорка,
Помню сетчатый забор –
Сторож был – Егорка.
У канавки в рост трава,
Мостик помню тоже!
А Авдотьюшка жива?!
Слава тебе, Боже!
За подробнейший рассказ,
В благодарность деду
Подношу ему «Пегас»
И на Братцы еду.

3.
В изобилии слюну
Гонит ностальгия.
Знать на нужную струну
Давит мать-Мария.
Сразу понял я намек –
Нужно сделать ходку,
Отоварить ей паек
За ее наводку.
И сама она не прочь
Повидать товарок.
Почему же не помочь
За такой подарок?
Правда, уж полсотни лет
С той поры минуло –
Может и колхоза нет,
И деревню сдуло.
Рисковать, так рисковать!
Завтра выезжаем,
Остается уповать,
Что за урожаем.
Чтоб на месте быть в обед,
Едем спозаранку.
На дворе еще чуть свет –
Я кручу баранку.
Теща рядышком сидит.
Ей предел не ведом –
Со вчерашнего бубнит
Мемуарным бредом.
Час за часом, сотни верст.
Край наш необъятный!
Не иначе – черт понес,
Поздно на попятный.
В атмосфере чую хмель.
Вот и докатился –
Здесь, за тридевять земель
Кайф как испарился.
Проезжаем не спеша
Городок уездный –
Тут владычица – парша,
Но райком помпезный!
Царство вросших в землю изб,
Выбоин, колдобин …
И плакат про коммунизм –
Призраку подобен.
Здесь асфальт давно забыт,
Утонув в ухабах …
А реклама все твердит
Об икре и крабах.
Рай контрастам и мечтам
Без намека сбыться.
Остается мужикам
Выпить и забыться.

2.
Довела,
что спасу нет,
Тещу ностальгия
По застольям прошлых лет –
В годы молодые.
«Ежедневно
с утречка
Для любимой Мани
Жбан парного молочка,
Чибрики в сметане.
Борщ свекольный на обед,
Соломать,
да с квасом!
И, конечно, на десерт
Два яичка разом.
А на ужин тюря, к ней
Бульбочка в мундире,
И всегда есть для гостей,-
Самогон в бутыли.
Двадцать с хвостиком дворов
В этой деревушке,
Значит, столько же коров,
В каждом доме хрюшки.
Кур, цыплят не сосчитать,
Утки, гуси – стадом.
Как справлялась только мать
С этим зоосадом?!
Хлопотала на дворе
И одно твердила,
Что при батюшке-царе
Посытнее было.
Потому что «в энти дни
Не было колхоза,
Не зудили трудодни,
Как в заду заноза».

А вокруг-то красота!
Дом стоит высоко,
И под взгорком два пруда
С узкою протокой.
За прудами зеленит
Редкая дубрава,
Рожь за нею колосит
И подсолнух справа.
Ну а дальше сосен строй
Зубчатой стеною …
И такой вокруг покой,
Что всплакнешь порою».

3.

В изобилии слюну
Гонит ностальгия.
Знать на нужную струну
Давит мать-Мария.
Сразу понял я намек –
Нужно сделать ходку,
Отоварить ей паек
За ее наводку.
И сама она не прочь
Повидать товарок.
Почему же не помочь
За такой подарок?
Правда, уж полсотни лет
С той поры минуло –
Может и колхоза нет,
И деревню сдуло.
Рисковать, так рисковать!
Завтра выезжаем,
Остается уповать,
Что за урожаем.

Чтоб на месте быть в обед,
Едем спозаранку.
На дворе еще чуть свет –
Я кручу баранку.
Теща рядышком сидит.
Ей предел не ведом –
Со вчерашнего бубнит
Мемуарным бредом.
Час за часом, сотни верст.
Край наш необъятный!
Не иначе – черт понес,
Поздно на попятный.
В атмосфере чую хмель.
Вот и докатился –
Здесь, за тридевять земель
Кайф как испарился.
Проезжаем не спеша
Городок уездный –
Тут владычица – парша,
Но райком помпезный!
Царство вросших в землю изб,
Выбоин, колдобин …
И плакат про коммунизм –
Призраку подобен.
Здесь асфальт давно забыт,
Утонув в ухабах …
А реклама все твердит
Об икре и крабах.
Рай контрастам и мечтам
Без намека сбыться.
Остается мужикам
Выпить и забыться.

(продолжение следует)

Эта повесть в стихах написана в конце 80-х гг., когда страну трясли две основные невзгоды: пьянство народа и дефицит товаров. Сегодня, пожалуй, осталось только первое. Надеюсь, что и молодежи будет интересно прочитать о недавнем нашем прошлом.

От автора.

Судьба талантом обделила –
Я в рифму сроду не играл,
Но тут вдруг Муза посетила,
Как, помнится, поэт сказал.
Мы с ней на пару рассудили:
Раз нет таланта, знай маневр,
И вот экспромтом сотворили,
Без ложной скромности, шедевр.

1.
Жалко там их
наверху –
Бедных, что греха таить,
Легче подковать блоху,
Чем Россию накормить.
У нас так:
сиди и жди,
Что спланируют вожди.
Нужно верить в громадье
Наших планов и программ,
Но картошку и шмотье
Добывай как можешь сам.
И ценя их скорбный труд,
Ощутил знакомый зуд.
У меня, когда припрет,
Бьет идеями фонтан.
Дав фантазии полет,
Я составил встречный план.
План, конечно, не велик,
Но реален, а не бзик.
Он простой, как дважды два.
Сразу в голову взбрело:
Если вам нужна жратва,
Поезжайте на село.
Будешь сыт и будешь пьян
У приветливых крестьян.
Только нужно соблюсти
Наш российский этикет –
Им «Московской» привезти,
Рыбки и конфет.
Лучше бы селедки им,
Но она нужна самим.
Эффективности залог –
Деревенька чтоб была
Не велика, не мала
И подальше от дорог,
Погреб чтоб – не закрома …
Там картошка задарма.

(продолжение следует)