Сегодня пятница, волшебный день,
Есть повод, как вызов на турнир,
Наденьте шляпу набекрень,
Сегодня вы для всех, кумир.
Метлу рабочую возьмите,
Чтобы летать, вам в вышине,
Взлетая ввысь, почти к луне,
И что хотите, то творите.
Вам ведьмам, наступил сезон,
И в этом вижу я резон,
Прекрасных пусть и грешных дам,
Которым всё напополам.
И дамам, с которыми дружу,
Я улыбнусь и томно подмигну.

Любимым говорите комплименты,
Хвалите гордый профиль и фигуру,
В такие чудные, прекрасные моменты,
Мы цель прекрасная для острых стрел амура.
И мы пронзенные божественной стрелой,
Живём и любим без сомненья,
Не в силах, не поддаться искушенью,
Любви огромной, неземной.
И много женщин в нашем окруженье,
Нам дарят: чудо восхищенья,
Очарование прелестных пери,
Что песни мира все воспели.
Склоняемся мы под божественный каблук,
Прекрасных ног, своих подруг.

И снова, бабье лето удивляет,
Своим непобедимым естеством,
Нас мужиков, как прежде вдохновляет,
Как женской красотой иль бабьим колдовством.
Ведь тут вредны и бесполезны споры,
Красавицам, ну как им возразишь,
Им только комплименты говоришь,
Во достижения публичного фурора.
Погода изменчива, как дева,
Что изгнана была с Эдема,
Красива, своенравна и упряма,
Хитра, умна, немножечко лукава.
О боже кто придумал этих дам,
Бог, Сатана или же Адам?

Нам осень, свои запела песни,
Вновь обновив репертуар,
«Шторм, в море реет буревестник …»
Очнулся я, прервав ночной кошмар.
В поту холодном пробудился,
Не в силах страх преодолеть,
Подальше захотелось улететь,
От сна, что так коварно мне приснился.
Обдумав всё и взвесив трезво,
Я понял бегство бесполезно,
Мне от себя не убежать,
Но чтоб кошмара избежать.
Приму, сто граммов, лучше коньяка,
Чтоб сладко спать, наверняка.

Уж осень, в размышления вгоняет,
Листвой, ложащейся ковром,
Дождем, из низких серых туч,
Порой грозой, гремя, сверкает,
Короче непогодой за окном,
Нам спущенной, с небесных круч.
То в наказание или погода подкачала,
Иль испытание, такое, бог послал,
Ведь нам всегда, всего, казалось мало,
И как судьбина, нас убогих, не бивала,
Возводим ей, всё тот же пьедестал,
Молясь, чтоб всё, в итоге, миновало.
Зимой суровой без сомненья,
Замрёт всё, на известный срок,
И завывая вьюга заметёт,
Нас заметёт, без сожаленья,
И как сказал один пророк,
«В итоге, всё минует, всё пройдёт».
Итогом за зимой идёт весна,
Травы зелёной ликованье,
И перелётных птиц возврат,
Природа прянет ото сна,
Во всей красе, к нам на свиданье,
Ручьи нам песни зажурчат.

Так мы пути не выбираем,
Идем порою целиной,
Закат в дороге мы встречаем,
Рассвет оставив за спиной.
Прошедшего не мереям годами,
Века, нам вехами в пути,
И любим не глазами, а сердцами,
И верим, что победа впереди.
Победа, без сомненья будет полной,
Нет вариантов, больше никаких,
И с громом и сверканьем молний,
Врагов мы победим своих.

Как зябко, с летнего тепла,
На осени озноб переходить,
Сгорело всё, почти дотла,
За что тебя боготворить?

И дождь, вновь правит этот бал,
И бьёт бесстыдно по щекам,
Вот приближается финал,
Прошу прощения мадам.

За недоверие, в любви,
Порой за резкость, в разговорах,
И страх, «Над пропастью во ржи»,
И непреклонность в частых спорах.

Хоть мне себя не убедить,
Твоей вины не вижу здесь,
Всего увы не изменить,
Под синим куполом небес.

Увы, уже всё в прошлом нашем,
Я не смогу вернуть назад,
И мы с тобою стали старше,
Тут вряд ли кто-то виноват.

И осень снова нас тревожит,
Мы погружаемся в хандру,
Печали наши преумножит,
И веру крепкую в судьбу.

Я смело говорю: -Мой крест,
Мне предназначен изначально,
Самим велением небес,
И верно точно, не случайно.

Коль предначертано судьбой,
Мене, такая вот планида,
Тут не отделаться мольбой,
И всё, дискуссия закрыта.

Коль предначертано идти,
В дорогу нужно собираться,
И всем препонам вопреки,
Увы, назад не возвращаться.

Идти всему наперекор,
Идти порою в непогоду,
Рука судьбы, как приговор,
Мостит мне в рай иль в ад, дорогу.

Бабье лето, праздник грусти,
И несбывшихся надежд.
Душу долго не отпустит,
Предназначенный им крест.

Листья желтые кружатся,
В хороводе надо мной,
Тихо под ноги ложатся,
Нескончаемой рекой.

Снова, снова бабье лето,
Память сердца о былом,
Что с закатом иль рассветом,
Постучатся тихо в дом.

Так, дарованный природой,
В дар нам данный золотой,
Он с прекрасною погодой,
Предлагает, рай земной.

Только он недолго длится,
Скоро вновь пойдут дожди,
Долго, долго будут сниться,
Эти теплые деньки.

Как хороводом, звезды загуляли,
По небу темному в ночи,
И мне тихонечко шептали,
Тускнея в пламене свечи.
«Мы помним все твои гулянья,
Под лунным небом в тишине,
И встречи все, и все прощанья,
Что были прежде на земле.»
Всё помнят, что хоть раз бывало,
Всё видят, что творилось во тьме,
Хоть лет прошло уже немало,
Всё отмечалось в реноме.
Мне репутацию писали,
На веки, в общем навсегда,
Ни что, увы не забывали,
К итогу, божьего суда.

Кончен бал и гаснут свечи,
Тёмен молчаливый зал,
Завтра снова будут встречи,
В продолженье – сериал.
Мы живём в такое время,
Что всему наперекор,
Все страданья и сомненья,
Нам выносят приговор.
Он наверно будет смертный,
А не каторга с тобой,
Все кассации запретны,
Вот окончен выходной.
Снова будет понедельник,
Всё обычно, как всегда,
Да и я, как пятниц пленник,
До свиданья ГОСПОДА!

Увы не вечны мы, в подлунном мире,
И нам приходит все же, срок,
В своем домишке иль квартире,
Среди людей ты одинок.
Друзья приходят временами,
Но боже, как они стары,
А были равными с богами,
Мудры, отважны и добры.
Что делать, время постаралось,
Все изменилось как-то вдруг,
Нам на прощанье улыбалось,
Пытаясь, горечь скрыть разлук.
Мы расстаёмся, через силу,
Пытаясь, слёзы удержать,
Нальём коньяк иль текилу,
Ведь чем-то нужно поминать.
Ушедшей юности счастливой,
Дарованной самой судьбой,
Любви воистину красивой,
Наверно, всё же неземной.

Нас «Бабье лето» посетило,
Очаровав, околдовав,
Надежду в душу поселило,
Что удалилась вдаль стремглав.
Тепла уж нету, ночью тёмной,
И утро свежестью дыша,
Дарует солнце, с видом томным,
Ну на неделю, или дня два.
И «Бабье лето» приласкает,
Под ноги накидав листвы,
И коль коварно не обманет,
Нас всех в преддверии зимы.
Зима нам завывая вьюгой,
Метелью все запорошив,
Накроет белой снежной шубой,
На миг в сугроб нас превратив.

Когда-то много лет назад,
Среди степей и гор Урала,
Где брату повстречался брат,
И слово дружбы прозвучало.
Нам долгий и нелёгкий путь,
Был предначертан в этом мире,
Нам проще мир перевернуть,
Чем на пиру играть на лире.

И встав в единый строй батыров,
Французам преподав урок,
Рубили лихо кирасиров,
И прочих, навалили впрок.
И по Парижу в лихом параде,
Прошли Башкирские полки,
Не за добычу и награду,
За Русь, обнажены клинки.

Но тот, увы урок непонят,
Враги вновь в стаю собрались,
И деды наши их хоронят,
Пленённым вновь даруя жизнь.
Тогда, увы Париж не брали,
Поверив на слово, «друзьям»,
Мы победили на поле брани,
И тошно было всем чертям.

Но чередой минули годы,
И снова перед нами враг,
Добро им наше и свободы,
Спокойно не уснуть, ни как.
Смотри вот немцы, вот французы,
Румын, поляков и не счесть,
И против нас заключены союзы,
Назло короче, проще месть.
Ну ненавидеть мы умеем,
И сами можем навалять,
А если мы рассвирепеем,
То вам, нас просто не унять.
Не вам судить о нас придурки,
Не вам огульно осуждать,
Вам только где-то, как-то юркнуть,
Чтоб ни за, что не отвечать.

Мы победим Вас без сомнений,
Нет вам спасенья, жизни нет,
Без всяких лишних сожалений,
Вот в этом Ваш менталитет.
В последний миг, подставить ногу,
И напоследок насолить,
Везде и всюду, понемногу,
Не дай нас боже разозлить.

Я думать буду ночи напролёт,
И нет мне здесь удержу, ни капли,
Такая грусть тоска меня грызёт,
Знать чувства пока что не иссякли.
И я, наверное, ещё не так и стар,
Хотя не мне судить пока о этом,
И может все-же - «суперстар»,
Могу с любой, свободно спеть дуэтом.
С тобою миловаться под луной,
Плескаться в озерке лесном,
Такой красивой, красотою не земной,
Я зачарован дивным колдовством.
И чувств букет, к твоим ногам бросаю,
Тянусь обнять тебя, поцеловать,
А ты стоишь вся мокрая босая …
О господи, дай завтра - не проспать.

Как Прометей, нам даровал огонь,
И души тут же воспылали,
А легковеры утверждали,
Что небесами он рожден.
Что в человеке от рожденья,
Не погасить увы плевком,
И не задует сквозняком,
Божественной искры творенья.
Он в ком-то тлеет еле-еле,
А в ком-то ровным огоньком,
Как путеводным маяком,
В пути нам светит сквозь метели.
Бывает, кто-то полыхнёт,
Нас за собой зовя к огню живому,
И вопреки желанию благому,
Почти, что всех в огне сожжёт.
Так будь всегда настороже,
Чтоб тебя не опалило,
Огнём, чтоб в прах не превратило,
В чужом, не нашем кураже.

Вино сегодня, слишком терпко,
И крепок сигаретный дым,
И давит нас нахмуренное небо,
Как тяжко быть и старым, и седым.
Да молоды, мы были в нашем прошлом,
Идя по жизни без раздумий,
Теперь крадемся осторожно,
И избегаем всяческих безумий.
Со временем становишься умнее,
Терпимей к врагам, да и к друзьям,
И пред собой становишься честнее,
И неподвластным всяческим страстям.
Душой черствеешь, огня уж нет былого,
Сгорело, что могло сгореть,
Осталось чуть, для эпилога,
Чтоб искрой к звёздам улететь.

Вот завершилась летняя пора,
Гляди и осень на пороге,
Уже прохладны вечера,
И утро, с солнцем на восходе.
А осень листья красит щедро,
Под серым небом сентября,
Как будто по теплу скорбя,
Почти на год, прощаясь с летом.
Уже плоды, почти созрели,
Дожди порядком надоели,
И снова, грусть с сестрой тоской,
К нам в гости, будто на постой.
Прощанье с летом состоялось,
Поскорей бы снова возвращалось.

Я хочу взглянуть в твои глаза,
Прошептать тихонечко: -Прощай!
Только ты меня не забывай.
В расставанье горечь и тоска,
Странно это всё, хочу сказать,
Потерялся ключик золотой,
Назовём его, своей судьбой,
Нам его, увы не отыскать.
Средь заблудших, в темноте ночи,
Бродим с грустью и тоской,
Окропляя всё скупой слезой,
В свете догорающей свечи.
Ищем путь, потерянный во тьме,
И друг друга не найти никак,
Только непроглядный чёрный мрак,
С пустотой в потерянной душе.

Огонь счастливых глаз твоих,
Меня порою в дрожь бросает,
И сна спокойного лишает,
Мгновений, чисто колдовских.
Так зачарованный тобой,
И жертвуя своей свободой,
Я не бреду своей дорогой,
Плетусь уныло за мечтой.
И ты по-прежнему смешлива,
Такая взгляд не оторвать,
Такую только целовать,
Ты так приятна и красива.
Наверно выдумал тебя,
Тобою болен я по жизни,
И не способен трезво мыслить,
Как говорят мои друзья.

Друзья, хочу поднять бокал,
За наше бытие и тень надежды,
У каждого чтобы сбылось, что он желал,
Своей душой такой ранимой и мятежной.
Вина испить, из чаши полной,
За наш союз, с тех давних пор,
Когда пошли за жизнью вольной,
Порой неся словесный вздор.
Мы были молоды и глупы,
Упрямы и себе верны,
На похвалы ничтожно скупы,
И как один, все влюблены.
Так восхитимся чашей полной,
Что виночерпий нам налил,
Дорогой нами одолённой,
И верность дамам сохраним.
Жизнь, так давала нам уроки,
Порой хлестала по щекам,
И исправляя те пороки,
Что неугодны небесам.

Вновь время сильных настаёт,
Куда девались времена убогих,
Покорно выбиравших гнёт,
У недоумков пухлощёких.
Живи всегда своим умом,
Не верь оратору, на слово,
Он обмануть готов любого,
Кто с их обманом незнаком.
Рекламой покорив полмира,
Но не ищи средь них кумира,
Обман и ложь, и так во всём,
Не будь же лохом и глупцом.
Будь независимым и гордым,
И будь всегда во всём свободным.

Не знаю даже как сказать,
Тебе из прошлого - былого,
И как словами передать,
Мне сожаленья хоть немного.
Да холодна ты, как кусок скалы,
О чувствах здраво рассуждая,
Но нет ни грамма теплоты,
И страсти, я не наблюдаю.
Мы ожиданием полны,
Что страсть прорвавшись, через время,
Накроет силою волны,
И возвернёт нам времена эдема.
Но нет возврат уж невозможен,
И в реку дважды не войти,
Да были безрассудней и моложе,
За всё прошу меня прости!

Прекрасных беззаветных дам,
Объятья восхитительны и сладки,
Я просто многое отдам,
За их загадки и отгадки.
За мягких губ касание одно,
За шёпот нежный, что щекочет ухо,
И пусть уже не молодуха,
Прекрасно терпкое вино.
И выдержки года слагая,
И от любви изнемогая,
Из чувств, составленных в букет,
Тому, чему названья нет.
Я ваш слуга и подданый навечно,
И плен у вас пусть длится бесконечно.

Как горько и обидно,
За всех обиженных судьбой,
Кто выглядит порой солидно,
И врёт, ну всем, что он крутой.
И он диктует всем порой,
Своею волею «железной»,
Что этот плох – антигерой,
А это выглядит помпезно.
Придурок, запугал почти весь мир,
Тряся протухшим арсеналом,
Лишь «Золотой телец» его кумир,
Так благосклонный к обиралам.
На рэкетира он похож,
Из девяностых, тех далёких,
«Чем больше ты овец стрижёшь,
То больше делаешь убогих».

В нас всех горящий огонёк,
То гаснет, то опять мерцает,
Он словно вечный уголёк,
В душе по-прежнему пылает.
Нам не дано увы понять,
Природу этих перепадов,
Да и не в силах повлиять,
На подведенье результатов.
Итог увы не нам судить,
Всевышний, это всё рассудит,
Штраф лишь только оплатить,
Или пожизненно осудит.

Седой мужик на нас вещал,
Пытаясь страх на нас нагнать,
И наказать нас обещал,
Все деньги честно отобрать.
Ах страшно как, ну просто жуть,
Он жулик или бизнесмен?
Иль президент, иль супермен?
И как тут попросту уснуть?
И прежде, чем нас напугать,
Приличья нужно соблюдать,
Не обмани, не укради,
Что обещаешь воплоти.
А пустозвону и треплу,
Вся мерзость, просто по плечу.

Темнеет ночи покрывало,
Всё в дырочках из ярких звёзд,
Я у окна сижу устало,
В плену таких реальных грёз.
Плывёт туман от сигарет,
И за окошко уплывает,
И вновь сереющий рассвет,
Уже на пятки наступает.
И солнце выкатится вновь,
Даря нам свет, теплом лаская,
Даря любовь и не любовь,
Беря от нас и нам давая.
Как я судить о чём-то смог,
Я, путая миф с явью постоянно,
Свой завершая монолог,
И затихаю покаянно…

Даря и отдавая без остатка,
Бес слов, на всё готовая всегда,
Ты вечная, бессменная загадка,
Моя незаходящая звезда.
По-прежнему, тернистому пути,
Всё той, нехоженой дорогой,
Что предстоит, всё впереди,
За той девчонкой, босоногой.
Уже прошёл я часть пути,
И шаркая нетвёрдою походкой,
Так сколько мне ещё брести,
За той коварною молодкой.
Ты не стареешь никогда,
Свежа, ухожена, красива,
И как бегущая вода,
Журчишь по-прежнему игриво.
Так, что там, все же впереди,
За поворотом на дороге,
Огарки прожитой свечи,
Забытой мною на пороге.
Лишь ты по-прежнему юна,
Меня ведёшь дорогой прежней,
Очаровательно стройна,
Я за тобой, как прежде грешный.

Восход дарящий новый день,
Алеющим сигналом пробужденья,
И облако надевши набекрень,
На солнце, всё достойно восхищенья.
И утро, что пока прохладой дышит,
И свежестью рождаемой зари,
Трель соловья, что вдруг нечаянно услышишь,
Всё предваряет, пробуждение земли.
И город просыпается неспешно,
Машинами, что по делам своим спешат,
И пешеходами шагающим прилежно,
Кто на работу, а кто и на прогулку, просто так.
Прелестно утро, словно дар богини,
Что дарит ежедневно нам восход,
Как непреложные святыни,
Как голубой бездонный небосвод.

Бег времени неоспоримый,
На нас навалится порой,
Как будто снежною лавиной,
Как будто приливной волной.
Увы мы все не молодеем,
Наш век, стремящийся к нулю,
Невольно я себя ловлю,
Что о прожитом не сожалею.
С седою ныне головой,
Спасибо боже, что живой,
В детях и внуках, отраженье,
Как наше в жизни продолженье.
Огонь горит, что мы зажгли,
И словно по воде круги …

Ах англичанка, гадит, как и прежде,
Уж некуда ступить ноге,
Всё в зыбкой, призрачной надежде,
Что можно навредить Москве.
Наверное, природное желание вредить,
И нет им удержу, ни как,
Лишь раз одевши, клоунский колпак,
Чтоб много раз потом с ума сходить.
Фантазии болезненных недугов,
А также, мучительных испугов,
Их от безумия не в силах излечить,
Лишь разорвать рассудка тоненькую нить.
И остается им над пропастью забвенья,
Молится о возможности прощенья.

Глядя с задором и улыбкой,
На всё, что окружает нас,
Звучи, прекрасной, чудной скрипкой,
Звучи, и в профиль, и в анфас.
Звучи, своей фигуркой дерзкой,
Звучи, сквозь непогодь и мрак,
Звучи, своей улыбкой детской,
И звоном вновь, дуэльных шпаг.

С тобой давно уже знакомы,
И помним всё, как тут забыть,
Чуть изменились наши формы,
Но всё же - быть или не быть.
Вопрос извечный преподносит,
Нам вечность простотой своей,
К вершинам наслаждения возносит,
И к закипанию страстей.

И сердце вновь в груди забьётся,
И вот она, всему наперекор,
Та девушка из прошлого, вернётся,
И поцелует, шепча какой-то вздор.
И ласки вновь растопят память,
И рухнет возведённое табу,
И вновь на пепелище бьётся пламя,
И вновь я возразить ей не смогу.

Так «милая», тебя я называю,
Прошедшему всему наперекор,
Я снова без сомненья проиграю,
Таков беспрецедентный приговор.
Но коль воображение такое,
Что вновь меня, захватишь в плен,
Навалится вдруг всё пережитое,
И вновь повержен будет Карфаген.

Заставить очень трудно нас,
Что-либо делать из-под палки,
Для нас, российских в общем масс,
Угрозы ваши просто жалки.
Потомки тех суворовских солдат,
Что Альпы горкой называли,
И на вершинах тех стояли,
Навряд-ли повернут назад.
Мы разберёмся досконально,
С тем, кто ведёт себя нахально,
Оружием бряцая, грозят,
А как сурово говорят.
За всё ответите, готовы?
Мы справедливы и суровы.

Вы боевые «либерасты»,
Собрались мир вы покорить?
Для «Зели» вы энтузиасты,
Россию вздумав усмирить.
Нет вам прощенья и покоя,
И отпущения грехов,
За исключением конвоя,
Он с криком третьих петухов.
Придет за вами, всеоружии,
И за микитки вас возьмёт,
И проявляя равнодушие,
Вас на цугундер отведёт.
Вот всё, чего вы все достойны,
Вот адрес ваш, на много лет,
Что б не разжигались снова войны,
И тихим был, у вас по камере сосед.

Украины края, что в Россию хотят,
Полны боли, страданий, огня,
Там взрывы, там пули летят,
Где России исконной земля.
Населенье прощенья прошу,
Тридцать лет изводили на нет,
Русским ставили твердо в вину,
Что обкрадывали их много лет.
А в тени старый враг затаился,
И удавку готовит подлец,
Как обычно хохлом притворился,
Западенц, наглея в конец.
Им трезубцем - крест заменили,
Дайте шею собрату свернуть,
Кровь чужая, сколько б не лили,
Лишь удавки конец затянуть.
Расселили подобных себе,
Украины - по всем уголкам,
В своей чисто сведомой борьбе,
Всё разрушили, веру и храм.
Если враг не сдаётся тогда,
Выбор война, не так уж велик,
Истребляйте его до конца,
Этот грех, бог вам точно простит.

Как это сложно, мудрым быть,
Быть мудрым, но не быть богатым,
В изнеможении глаза прикрыть,
Пред миром право необъятным.
Уж сил на этот мир смотреть,
В себе не нахожу в наличье,
И лишь тупое безразличье,
В себе могу я разглядеть.
И грязи много, много лжи,
И всё сплошные миражи,
Нас мучая серьёзным бредом,
Зимою, осенью, весной и летом.
Реальность не теряйте господа,
Всё остальное ерунда.

Сермяжной правды грубый холст,
Висящий у меня при входе,
Он отражает свет далёких солнц,
Не существующих в природе.
И только лишь в глубоком сне,
Привидится такое может,
И душу просто растревожит,
И полыхнёт в божественном огне.
Огни миров иных, показанных тайком,
Нам путь укажут маяком,
И мы шагая, как в бреду,
На радость, либо на беду.
Далёкой истины коснёмся,
И тут … Наверняка проснёмся.

Запутавшись в сомненьях,
Я сам себе уже порой не рад,
Тебя лишь вижу в сновиденьях,
Где небо чертит звездопад.
И постигая жизни сложный путь,
Тропу проложу через тернии,
Рабом же буду вечным, времени,
Не сомневаясь в нём ничуть.
«Как можно?» - спросят доброхоты,
«Вот так!»- ответят Донкихоты,
И вновь взметнувшись ясным соколом,
Рассыпав блёстки, с червонным золотом.
Нам млечный путь, укажет направление,
Чтоб разрешить, как надо уравнение.

Нам встречи были суждены,
Увы хоть были и нечасты,
О чём и снились эти сны,
Как отраженье нашей страсти.
Так нетерпенья дрожь,
Твоя с моей, в одну сливаясь,
И в наслажденье растворяясь,
Пройдя, как краткий, летний дождь.
И расставаясь, раз за разом,
Уже терпим к твоим проказам,
Жалею только об одном,
Проснувшись, вновь растаю сном.
Так наша жизнь, лишь только бред,
В тоннель зовущий и манящий свет.

О батюшка, ты стар уже, седой Урал,
Хребтом Россию делишь пополам,
Есть запада кусок - почти Европа,
Другая часть Сибирь - часть славного востока.
Отдавши по обману часть страны,
Мы слову данному, увы по-прежнему верны,
Страну прибалтов, за бочонок серебра,
И Новороссию, за ефимок два ведра.
Мы выкупали, у тех, кто права не имел,
Но всё по чести выплачен предел,
К чему теперь упрёками пенять,
Всех в бедах ваших обвинять.
В чём виноваты перед вами мы?
Что дали воли вам взаймы?
Не требуя ни грошика взамен,
Создав вам на земле эдем.
Или Финляндии зелёные наделы,
У Шведов были отвоёваны пределы,
И вольную, что даром получили,
Вы, как и водится, нам все же не простили.
Ну Польшу пару раза уже делили,
Хотите, чтобы в третий распилили.
Ходили вы на Русь из века в век,
Хотели покорить её на век.
Все, кто свободу в дар от русских получил,
Уже её продал или пропил,
Вы не достойны воли и свободы,
Не испытали нужду вы и невзгоды.
И не боролись, в руки взяв оружье,
В глазах лишь счёт за перечень услуг и равнодушья полный круг.

Моей мечты крылатой тень,
Мелькнувши в синем небосводе,
Твой в небе путь благословен,
В стремительном таком полёте.
Прошу прощения мадам,
За ласки, что вам не додал,
Слова, что ночью не шептал,
И всем потерянным годам.
Уж не найти, что потеряли,
Мы право слово опоздали,
Нам только лишь былого миг,
Но тот иссяк, любви родник.
Я Вас любил, к чему слова,
Ведь так кружилась голова.

Тепло нам дарит безвозмездно,
На небосклоне солнца шар,
И лужи сохнут повсеместно,
У солнца свой репертуар.
Дарует завтра нам погода,
Дождь или новый миг жары,
Мы принимает все дары,
Что нам дарованы природой.
Не хайте дождик на дворе,
Не изнывайте по жаре,
Не бойтесь грома, молний блеска,
Как эпатажа иль гротеска.
Ведь даже если в чем грешны,
Давно мы богом прощены.

Вновь наступает время перемен,
Что нам грядущее готовит,
Блаженство или множество проблем,
Нас к небесам иль в ад земной низводит.
Запутавшись в желаниях своих,
Наверное, всё ж нет в миру пророка,
Порой бывает жизнь ко мне жестока,
Мозаикой фактов роковых.
Мне кажется иль это все реальность,
Читатель, простите за банальность,
Свою тропу я выбираю только сам,
Деля итог всегда, напополам.
Не сомневаясь ни минуты в направлении,
Не изменяю своего решения.

Как надоели эти недоучки,
Всё строят что-то из себя,
По интеллекту – авторучки,
Чернил уж выдавить нельзя.
В глазах сияет, страха вечность,
Слова по-прежнему глупы,
Их грёзы – это бесконечность,
И ожиданье пустоты.
Им власть, милей всего на свете,
И денег, скажем, целых два мешка,
Мне с ними тесно на планете,
Так право, дальше жить нельзя.
Вставайте разом все народы,
Встряхните страх, встряхните лень,
И ради истинной свободы,
Работать надо каждый день.
Ума у них, украсть хватает,
Чужие деньги, это да,
Им совесть ваша, жить мешает,
Лишённым чести и стыда.
Нет справедливости на свете,
И правды, нынче не сыскать,
А вера, вовсе в раритете,
Кого и как , и от чего спасать.
Зову вас всех, идите в храмы,
Молитесь истинным богам,
От ран останутся лишь шрамы,
И в путь, к сияющим мирам.

Погоды вновь нежданные качели,
То дождь, то вновь горячая жара,
А то и тучи грозовые налетели,
И молнии, и гром гремит с утра.
Но выключает кто - то непогоду,
Вновь лампочку нам солнышка включив,
Хоть тяжек нам подобный эксклюзив,
Мы не клянём за то природу.
По аксиоме, нет плохой погоды,
И благодать в любое время года,
Нам свыше словно ценный дар дана,
Как солнце или как луна.
Увы не ценим мы того порою,
С беспечностью, поистине людскою.

Я восхищаюсь Вами право,
Пусть нахожусь невдалеке,
А Вы шагая величаво,
Навряд ли думали о мне.
Вы без сомнений королева,
На много вёрст, на много лет,
Боюсь неправедного гнева,
За этот простенький сюжет.
Я болен и увы не излечим,
Тоской сердечной, беспросветной,
И бесконечно не любим,
Своей любовью безответной.
Запутано всё в этом мире,
Под солнцем или под луной,
На пьянке дружеской иль пире,
С подругой той или иной.
Тоска и грусть меня снедает,
Грызёт зубами изнутри,
И ядом на смерть отравляет,
От той, несбывшейся любви.
Мечты, мечты, вот наша слабость,
Как Ахилесова пята,
И горечь чувствую и сладость.
И пустоту, и толику тепла.

Сегодня пекло вновь случилось,
Вновь марево жары упало,
Устало солнышко катилось,
Сквозь тучки дружески сверкало.
И облака, как белые барашки,
Задорно строем проплывали,
Играя в вечные пятнашки,
В конце концов, терялись в дали.
И вечер свежестью повеял,
Давая лёгким продохнуть,
И алым, что закат навеял,
Указывая солнцу путь.
Но ночь, нас словно одеялом,
Накрыла нежно, тьмой миров,
Нас освежая опахалом,
Во время звёздных, ярких снов.

Солнце радостно сверкая,
Из небес на нас глядя,
Нас теплом своим ласкает,
От небесного огня.
И жара стоит так прочно,
Что уже за двадцать пять,
Лето жаркое, цветочно,
И способное влюблять.
Вновь влюбляясь без оглядки,
В девушек и взрослых дам,
Чувства новые, загадки,
Вы для нас мамзель, мадам.
Неизвестное приятно,
И таинственно вообще,
И прекрасно – необъятно,
И встаёт волной в душе.
Бьётся в брег крутой прибоем,
И волною за волной,
Чётко выстроившись строем,
Со сметённою душой.
Где на капли разбиваясь,
Где-то рассыпаясь в прах,
И росою осыпаясь,
В нескончаемых полях.
Словно солнце нас лаская,
Вы красивые во всём,
Нас любовью обжигая,
И туша порой дождем.
Дождь из слёз, порою горьких,
Смеха или сладких ласк,
Споров чисто философских,
Губ атласных, ярких глаз.
Передать увы словами,
Я восторга не могу,
Мы счастливы вместе с Вами,
Только в сладостном бреду.

Нельзя наполовину быть подонком,
Или шалавой быть напополам,
С израненной и грязною душонкой,
Как думаете вы месье, и вы мадам.
Запутавшись душой и телом,
Стараясь выйти вновь на путь,
Под этим столь глубоким небом,
Чтоб грудью полною вдохнуть.
Вдохнуть, счастливые моменты,
Любимой, милый аромат,
Любимого, цветные комплименты,
Единственный, восход или закат.
Я не берусь судить и править,
Поступки Ваши и дела,
Или бездумно, рьяно славить,
Чертог сгоревший уж дотла.
Я за собой не успеваю,
Что делать, сам не без греха,
Простить униженно Вас умоляю,
Хотя б за эти словеса.

Как рыдала ива,
Под моим окном,
Стоя сиротливо,
Плача о былом.
Вроде всё сгорело,
В пепле вся душа,
Прошлое истлело,
Лишь горит свеча.
Вся в подтеках воска,
Слезах о былом,
Эхом отголоска,
Словно взмах крылом.
Путаные мысли,
Данные мне сном,
Как в конспектах жизни,
Писанных тайком.

Кусок Луны на тёмном небосводе,
Нам ночь осветит желтизной своей,
И россыпь звезд в весёлом хороводе,
Вокруг закружит сборищем огней.
Смотря на небо, во мраке ночи,
На философский настраиваясь лад,
Шепча или крича Шекспировские строчки,
«Быть иль не быть», я вспомнил невпопад.
И не найти убойней маскарада,
Чем тот, что театр миру даровал,
Переодевания, священного обряда,
И лицедейства, что Дионис нам преподал.
Ну а вообще, кусок луны, во тьме висящий,
Он месяцем, нам верный путь подскажет,
Хоть свысока, на грешных нас, смотрящий,
Нам в просьбе право не откажет.

И снова я шепчу -люблю,
Сквозь всё прожитое на свете,
И взгляд знакомых глаз ловлю,
Склоняясь элегантно в пируэте.

И талию твою, в моих руках,
Лаская, нежно я сжимаю,
С улыбкой горькой на губах,
Я снова всё переживаю.

Вот вальс закружит в сладких па,
И в бесконечном мельтешении,
Ты мне красивая, близка,
И длятся пусть часы, мгновенья.

И вот наш танец завершён,
И в завершении целую,
Я ту в которую влюблён,
О ком неистово тоскую.

Мечты разбившись о реальность,
Вновь растворятся без следа,
И послевкусия банальность,
В душе осядет навсегда.

Как вставало солнце, слева за горою,
Ярко красным диском, глянуло чуть-чуть,
И восток мне кланялся, алою зарёю,
Ночь прошла, рассвет, уж больше не уснуть.
Утро вновь рождённое, радостно встречаю,
Вот и день один, я разменял ещё,
Аромат рассвета с жадностью вдыхаю,
Значит в этом мире ,сделал я не всё.
Щебетанье птичье, солнышко встречает,
Как парадным гимном, птичьих голосов,
И берёзка ветками, словно в такт качает,
По небу бегут барашки, белых облаков.
Этот день прекрасен, звуками наполнен,
Травка зеленеет, и листва шумит,
Криком муэдзина, звоном колоколен,
Этот день привычно, радостно звучит.
Солнце вновь садится, вдалеке за лесом,
Диском тёмно-красным красит горизонт,
Запад мне закатом, помахал при этом,
День прошёл и ночь, украсит небосвод.

Улицей широкой, улицей широкой,
Простучали наши, наши сапоги,
Предков мы прошли, завещанной дорогой,
Принимай Берлин с Парижем, русские полки.

Мы шагаем в ногу, шаг в строю чеканя,
Рапорт только богу, Президент отдаст,
Мы Европу снова, как могли спасали,
Тут уж как придется, кто на что горазд.

Что там замутила, эта англичанка,
Гадит снова сволочь, нам везде подряд,
Довела Европу сука до цугцванга,
Недостатка нет, из тех которые хотят.

Мы шагаем в ногу, шаг в строю чеканя,
Рапорт только богу, Президент отдаст,
Мы Европу снова, как могли спасали,
Тут уж как придется, кто на что горазд.

И француз гламурный нам рукой махая,
Бабушку супругу прячет в сундуке,
Был ведь право всё же, на пороге рая,
С негром из приезжих, здесь невдалеке.

Мы шагаем в ногу, шаг в строю чеканя,
Рапорт только богу, Президент отдаст,
Мы Европу снова, как могли спасали,
Тут уж как придется, кто на что горазд.

Впереди лежит дорога,
Из родимого чертога,
На простор страны родной,
Уготована судьбой.
Не герой, а только путник,
Не хамло и не распутник,
Не хороший, не плохой,
А с распахнутой душой.
Я наверно все же странник,
Пешеход увы не всадник,
И бреду я по дороге,
Только я и только ноги.
И попутчиков встречаю,
Никого не обижаю,
Коль устану – посижу,
Коль уходят – провожу.
За себя лишь отвечаю,
О великом не мечтаю,
Чтоб прожить и не грешить,
Верить в бога и любить.

Ох не строй мне только глазки,
Не зови меня с собой,
Все твои известны сказки,
Дамы скажем роковой.
Перепутаны все мысли,
Я растерян, одинок,
И не вижу в жизни смысла,
И от холода продрог.
Светишь ты, увы не грея,
А сама глядишь с тоской,
Ты любила не умея,
Целовалась лишь с душой.
Тесно в танце прижималась,
И ласкалась как щенок,
Всё обманом оказалось,
Это нам с тобой урок.
Не давай надежд иному,
Душу право ты не рви,
Можно было по-другому,
В жизни, в сказке и любви.

Горящий миг заката алый,
Он солнце спрячет до утра,
Как ярко красные кораллы,
Что море прячет от тебя.
Ты симпатичная девчонка,
Добавлю, это лишь пока,
С чертами явными, чертёнка,
С оттенком четким, каблука.
Красива и твой взгляд горящий,
Гибка, как свежая лоза,
И голос за собой манящий,
Как перезвоны серебра.
Завидую, наверняка тому мужчине,
Что под каблук твой попадёт,
Хоть гибнет он от чувств в пучине,
На миг один, но всё пройдёт.
Пройдёт, как дождик накануне,
Растает прошлогодний снег,
Утихнет, как жара в июне,
Окончен путь на тысячу парсек.

Европы клоуны, что пахнут нафталином,
Макрон и Фридрих Мерц,
Ох заигрались с кокаином,
Косому путь укажет, вновь слепец.
С тупым, тупой не так уж дурен,
И с дураком, он не такой дурак,
С гламурным, в меру он гламурен,
А с чудаком, какой же он чудак.
Собрались чудаки со всей Европы,
Собрались в стаю, как и встарь,
И ну в Брюсселе рыть окопы,
И рассуждая, кто здесь царь.
Скорей назначенной царицей,
Урсула фон дер Ляйен будет,
И в помощь старой чаровнице,
Тут Каю Каллас не забудут.
Одни лишь клоуны и ведьмы,
В ковен запретный собрались,
Пройти еще по краю бездны,
Вот крови б вволю напились.
На нечисть, наш ответ суровый,
Один и он же навсегда,
Костёр неистово багровый,
И в сердце кол, всё, как всегда.

Как против нас войну вели,
Бандеровцы и страны НАТО,
За долю каждую земли,
Народ не нужен, нужно злато.
Ну что ж, для «друга лучшего»
Обманутого и истинно заблудшего,
Готов всего рецепт один,
Варшава, Париж или Берлин.
Сгорят все без остатка,
Без жалости блаженного припадка,
Коль сам народ не вразумил безумцев,
И молится он множеству трезубцев.
Себя считаем в праве наказать,
Врага наглядно покарать,
А если не сдаётся враг в итоге,
Пускай подумают о боге.
И если вашими ракетами стреляют,
По мирным городам и граждан убивают,
Гореть вам суждено в аду,
Накликали вы сами ту беду.
Мы щёки под битьё не подставляем,
Виновного по полной покараем,
Запомните, потомкам завещая,
Россия интервентов не прощает!