Истома ящерицей ползает в костях,
И сердце с трезвой головой не на ножах,
И не захватывает дух на скоростях,
Не холодеет кровь на виражах.
И не прихватывает горло от любви,
И нервы больше не в натяжку,– хочешь – рви,–
Повисли нервы, как веревки от белья,
И не волнует, кто кого,– он или я.
На коне,– толкни – я с коня.
Только «не», только «ни» у меня.
Не пью воды – чтоб стыли зубы – питьевой
И ни событий, ни людей не тороплю,
Мой лук валяется со сгнившей тетивой,
Все стрелы сломаны – я ими печь топлю.
Не напрягаюсь, не стремлюсь, а как-то так...
Не вдохновляет даже самый факт атак.
Сорвиголов не принимаю и корю,
Про тех, кто в омут головой,– не говорю.
На коне,– толкни – я с коня.
Только «не», только «ни» у меня.
И не хочу ни выяснять, ни изменять
И ни вязать и ни развязывать узлы.
Углы тупые можно и не огибать,
Ведь после острых – это не углы.
Любая нежность душу не разбередит,
И не внушит никто, и не разубедит.
А так как чужды всякой всячины мозги,
То ни предчувствия не жмут, ни сапоги.
На коне,– толкни – я с коня.
Только «не», только «ни» у меня.
Не ноют раны, да и шрамы не болят –
На них наложены стерильные бинты!
И не волнуют, не свербят, не теребят
Ни мысли, ни вопросы, ни мечты.
Свободный ли, тугой ли пояс – мне-то что!
Я пули в лоб не удостоюсь – не за что.
Я весь прозрачный, как раскрытое окно,
Я неприметный, как льняное полотно.
На коне,– толкни – я с коня.
Только «не», только «ни» у меня.
Ни философский камень больше не ищу,
Ни корень жизни,– ведь уже нашли женьшень.
Не вдохновляюсь, не стремлюсь, не трепещу
И не надеюсь поразить мишень.
Устал бороться с притяжением земли –
Лежу,– так больше расстоянье до петли.
И сердце дергается, словно не во мне,–
Пора туда, где только «ни» и только «не».
На коне,– толкни – я с коня.
Только «не», только «ни» у меня.
1971