Баллада о прогрессе по мотивам рассказа Рея Брэдбери "Дракон"

Морозный воздух режет, в горле – ком,
Костёр не согревает их сердца.
Два рыцаря дрожат перед огнем,
В неравной схватке ждут они конца.

И вот в ночи, где стынет старый путь,
Уж странники в молчании стоят.
В борьбе времён им суждено уснуть,
Лишь искры звёзд на лицах их блестят.

Зловещий свет возник в конце пути,
Не пламя ль то подземного дракона?
Им страшно, но не могут отойти,
В глазах их отблеск странного закона.

На карте – власть, а не судьба принцессы,
В бою неравном временной излом.
И гул растет, всё ближе тень завесы,
И свет слепящий бьёт тугим узлом.

И вот уж слышен грохот, рёв металла,
Всё жарче пламя змея – и больней.
И огненная пасть в железной маске
Собой пронзила эру новых дней.

В броне из правды встречного пути,
Как гром эпох и вековечный прах,
Умчался, дым оставив позади,
Горела жёлтым смерть в его глазах.

То не дракон из сказочных баллад –
То – сталь и пламя, бешеная мощь.
Прогресс летит, не ведая преград,
Сметая веру, изгоняя прочь.

Всё новый путь прокладывает зверь,
Сильнее замыкая прежний круг,
И в старый мир полузакрыта дверь,
Протяжен гулкий звук дымящих труб.

Рей Брэдбери предвидел переправы
Сегодняшних реалий и основ.
Несется поезд, властвуя лукаво,
Лишая нас чудес, побед и снов.

А по прогнозам здесь морозы, - Ужасно врут календари!
И задыхаются берёзы,
Весну подняв с глубин земли.

Открыты царские ворота,
Летят автобусов огни.
И там ты едешь, а не кто-то,
Забыв, как прежде, ключ в двери.

Когда слова надломленно пусты,
А в сердце - боль не прожитого лета:
Надорваны сожженые мосты, Затопленный корабль не ждёт совета.

Родить из капли свет дневного дня
Над роковым замком, бедой свистящим,
И белых журавлей с теплом огня
Оставить на секунду б в настоящем…

И боль твою молчаньем обнимать,
Прогнозам вопреки и злым приметам.
Не будет лето вечность зимовать,
Но только как тебе сказать об этом?

Телепаты - мягкие созданья,
Все в пространстве видят корабли,
И лежат у краешков незнанья,
Не жалея прожитые дни.

Вот кому секреты все доступны,
И в глазах - бездонные огни,
Зажигают все ответы будто,
Сохраняют свет небес в тени.

Если от бессонницы нет средства,
Эхом в неминуемой ночи
За ногами маленький прожектор
Лапами по плинтусу стучит.

Стихнет боль в прохладой битом сердце,
И душа блаженно замолчит,
Если от тревог укроют нежно
В тишине мурчащие лучи.

Спешно вторая твоему дыханью,
В душу заглянув, залижет кровь.
Кто сказал, что нет у них сознания?
И что это, если не любовь?

(Посвящается семье Соколовых, в память о душешипательных разговорах накануне))


На кухне ваниль, как из детства привет,
Тут сочни на стол взобрались на обед,
Муж руки потёр, он доволен вполне,
А ей эти сочни – враги на войне!

Неделю назад – голодовка, салат,
Вода, и ни крошки, ни шагу назад!
Муж слушал, кивал, но в глазах был вопрос:
В чём тут виноват сочней сладкий наркоз?

"Всё, я ухожу!" – крик души, полный мук,
И слезы предательски капают вдруг,
Он обнял: "Прости ты меня, наконец",
Коробку открыл… голодовке – капец!

Неделя прошла, и диета опять,
Но тут муж с работы несет благодать.
Пакет небольшой… что за чудный сюрприз?
О, боги! Эклер там, один, как каприз!

Один лишь эклер, он виновен слегка,
И дразнит её, будто злая рука.
Те сочни – удар, но эклер – это жесть,
Ей сердце кольнуло, и вздыбилась шерсть.

Те сочни хоть были с любовью даны,
Эклер в одиночку – начало войны!
Обида кипит, он нарочно, ей-ей!
Война не окончена, ждёт новый ей дней.

Война между стройностью, тортом и сном,
Жене нанесён нестерпимый урон,
Не встанет диета, эклер не простит,
И в кухне ванилью, как прежде, сквозит!

Вселенная, меня ты слышишь,
К мечтам даруешь мне мосты.
С издевкой в дождь по лужам пишешь:
"Что будешь делать с этим ты?"

Что буду делать, я не знаю,
Но только в этот самый миг
Острей всего я ощущаю
Присутствие твоих улик.

Утром залы наполнились тенью,
В ней рассвет утонул ни за грош.
Скрип ветров в леденеющем пении
Затмевает холодную дрожь.

Наливает по капле в бокалы,
Облекая в привычный пейзаж,
Ложь, как яд, превращающий в скалы,
Умерщвляющий небо коллаж.

Нет в природе такой перемены.
Хоть смотрю на эскиз свысока,
Поднимает гранитные стены,
Подводя все к исходу, река.

Нам заблуждения даны,
Чтоб истины искали знание.
Но тщетны логики труды,
Объять умом все мироздание.

Через сомнение путь пройдёт,
Многострадальна участь наша.
Сквозь тернии к звездам прорастет,
Но мудрость истины не краше.

В ней слишком сложный переплет
Полутонов, оттенков, граней,
И тот,  кто ключ один найдёт,
Едва ль врасплох её застанет.

Так многогранна велика
И так, порой, неуловима,
Как блики солнца на воде,
Как мысль, скользнувшая помимо...

Ей служат совесть и любовь,
Ей служат все искусства мира.
В ней зов души, святая кровь
И сердца страждущего лира.

Она- как небо вездесуща,
Повсюду нами в штиль и в шторм.
В стихах излюбленных поэтов
Живёт в сомненьях разных форм.

Нам не постичь законы эти,
Нам не понять её в веках,
Она всегда против системы,
Она всегда в чужих руках.

(Посвящается моим детям:)

В шоколаде и зефире
Монстры скачут по квартире,
По пятам они снуют,
Их следы и тами тут...

Шоколадный монстр заметный,
Тот, что в пасте, очень бледный.
Тот, что краской рисовал,
Все цвета в себя вобрал.

Монстры славные, конечно,
Им рычать на все потешно,
Но квартира стала тоже
В монстров логово похожа.

Вот вчера песочный монстр
Из горшка надергал роз.
Монстр из пены тоже жил,
Он шампуни лить спешил.

Монстр из теста, из варенья,
Монстр из крошечек печенья,
Из кефира, из кремов
И из маминых блинов.

Мама, что уж говорить,
Хочет монстров отловить
И помыть их наконец,
Чтоб узнать их мог отец.

Монстры это тоже знают
И от мамы удирают.
Ну а если к банде сей
Пргласить ещё гостей...

Словом, мама монстров рада,
Что не красится помадой.
И на карте монстров всей
Нет помадных областей!

Расскажу вам про искусство.
Говорит моя маман,
Что за ним не успевает,
По моим идя следам.

Только раскрою я платье
Или свитер дорогой,
Восторгается мгновенно,
Говорит: " О, боже мой!"

Так ей нравится искусство,
Что на месте не сидит.
Без него совсем ей грустно,
С тряпкою за ним летит.

Вот устрою маме праздник,
Да и сам я буду рад.
Стены мёдом я помажу,
Прикреплю туда салат.

Я в компот насыплю соли
И котлеты покрошу.
Пусть сюрпризу удивится,
Ничего ей не скажу!

К вечеру устала мама
От такой-то красоты.
С подоконника сорвал я
Сразу все в букет цветы.

Подарил-от счастья сразу
Так расчуствовалась вмиг!
То она ещё не знает,
Что я шубу ей подстриг.

Я для мамы постарался.
Сяду я теперь в тиши
И вареньем по полу
Буду мазать для души.

Заблудшие иного мира,
В миру миров меж нами ходят.
С других планет, времен, галактик.
Зачем друг друга не находят?

Им не понятен светский гомон,
Они страстям не придаются.
То молча думают о многом,
То плачут, когда все смеются.

Им хорошо в тиши прохладной,
Под вечным звёздным унисоном,
В прострации незаурядной
Вплетать в берёзы ветра стоны.

То гнутся легким дуновеньем,
То до смерти стоят в торнадо.
Те, очарованные пеньем,
Не смыслящие, как тут надо.

Их приземляют в мрачных портах
С губительной сырой прохладной,
Как заживо закрытых в моргах
Безвестно раненых бравадой.

Когда других духовных тактик,
Держась, иду по белу свету.
Когда того им не хватает,
Кто ими встречен вовсе не был.

Вода и воздух - две стихи.
Нет ни начала, ни конца.
Как молчаливый поединок
Двух бесконечностей творца.

В свинцовой бездне волны рыщут,
Сгущая серость пышных туч.
Но сквозь шипящую тревогу
Горит надежды светлый луч.

Две глубины. Два мирозданья.
Борьба и дружба всех времен.
Дух разделения пленен
Мглой напряженного слияния.

И гипнотическая мощь.
И на двоих одно сознание.

Песок сквозь пальцы пропуская,
Полны надежды душ врата.
Открылись, словно, кущи рая,
Где есть и зелень и вода.

Где солнце не печёт, а греет,
Где небо пышет синевой.
Кронами сосны высь лелеют,
Корням держат шар земной.

И фиолетовою дымкой
Окутан взгляд и горизонт.
И под дождём идём тропинкой,
И нам не нужен плащ и зонт.

И фиолетовые тропы
Видны из разных уголков:
Из поездов, из самолетов,
Из песен наших и из снов.

Парит высоко и бесстрастно
Орёл... Иллюзий стон затих...
Пустыня стала сопричастна.
Без цвета день, без чувства стих.

Доныне все казалось точным.
Но взгляд не тот, слова не те.
Все так устроено нарочно,
Чтобы земля держалась прочно
В кромешной звонкой пустоте.

Он, говорят, был славный малый,
Да и ретивого коня,
И без седла, и без управы
Мог оседлать за три лишь дня.

Сомнений полн, душею робок,
В секрете истинность свою
Держал.
Тем временем младенца
Явил на свет в чужом краю.

Но жизни праздность неустанно
Влекла его. За годом год
Проходит...
Маленький ребёнок
Взрослеет, без него растёт.

А дальше годы, словно кони,
Помчались, пустотой звуча,
И старость постучалась, точно
Забвение праздного ручья.

Он одинокий и ненужный
Закат судьбы своей встречал.
И вспомнил всё. И берег чуждый,
И милый сердцу, вдруг, причал.

С столь родными показались
Те годы на исходе дней,
Стыд заглушив в себе и жалость,
Он поспешил туда скорей.

Но позабыли и берёзы его
С душей наедине.
Вопрос ребром и сердце сжалось:
-Где был, когда был нужен мне?

И слез своих уже и не пряча,
Себя и жизнь свою клиня,
Твердит в ответ слова скупые:
-Ты не отталкивай меня...

Да… Страшный край! Оттуда прочь
Бежит и зверь лесной...
Н. А. Некрасов, "Русские женщины"


Коль весна прильнула к лету
В городах и весях, знай,
Серебром зимы простужен
Забайкальский ссыльный край.
Коротит, знобит ветрами
Кроны сонных сосен даль,
А под льдом сырых проталин
Уж земля вдохнула май.
Закружит его багулом,
Сопки в косы заплетет
Розавеющим пурпуром
Зеленеющих широт.
Декобристовые слезы
В каплях талых водных стай
Отступающих морозов.
Зверь лесной, не убегай!

Филигранные рифмы
Зашифрованных строк.
Если ты их понять,
К сожалению, не смог.

Если ты не услышал,
Как в полночной тиши
Зазвенел колокольчик
И шуршат камыши.

Если ты с восхищением
Не смотрел на восход
И не думал, какой
Ждёт планету исход.

Если ты от рождения
До старости глух,
Что куплеты рояля,
Что жужжание мух.

От любви не ломал ты
Ни спичек, ни дров,
И по кардиограмме
Абсолютно здоров.

Как младенец ты спишь,
Ешь салат и творог,
Если в сердце нет места
Для напрасных тревог.

И скупую слезу
Не смахнешь ты рукой,
Знаешь ты, что такое
Душевный покой.

В ком детство чёрной птицей затаилось,
Играет в жилах боль и нелюбовь,
Тот повторит отцовскую немилость,
Потомков заразит, не сдвинув бровь.

Цепной закон ответствует порочно.
Над жертвенным пылающим костром
Десятки крыльев тлеющих заочно,
А детских больше всех при всём при том.

Чтоб равновесие дать бескрылым вволю,
То плача, то пугая, то крича,
Судьба меняет бесконечно роли,
И уж зияет место палача.

Один из тех побитых и уставших,
Над пепелищем выжженной любви,
Глядит вперёд , в глаза ещё не павших,
-А будут ли крылатыми они?

И вопреки сомнениям и бессилью,
В след фениксу, с души стирая кровь,
Он лезвием отверстие для крыльев
Оставит , чтоб взрастить их вновь и вновь.

Охи- вздохи, ахи- страхи,
Страхи мыслей и идей.
Им б сидеть по дальним норам,
Не садиться на людей.
А они, как фигуристы,
Лезвием выводят втакт
Паутину травмамыслей,
Заплетенную во мрак.
И больной узор зияет
То и дело, тут и там.
Чёрный фрак, скрипач играет
Не свою иль пополам
Жизнь...
Но в дымной неге утра
Прокричит шальной петух.
И сорвёт его рубашку,
И он в страх отчаянно рух...
Рухнет!
А за поворотом,за туманом-
Визави...
Столько смысла, столько жизни,
Света, неба и любви!

Известно нам уже давно,
Пути-дороги разойдутся.
Никто не ходит по прямой,
Они, как змеи, вьются, бьются.

То закольцует сотни раз,
А то узлом тугим завяжет,
То сделает крутой залом,
То вверх, то вниз, то жгет, то пляшет.

И каждый, у распутья, раз,
Мы выбором себе пророчим
Дальнейший долгий славный путь,
Но если станется не очень...

То и ищем упованье, в том,
Что есть. А может так и надо?
Ведь в мире множество миров.
Ну а земля- подножье ада.

Но если силимся идти,
И свет искать, тьму разгоняя,
То как бы не сплелись пути,
Земля подножьем будет рая.

Ночь спокойна и тиха.
Шепот волн таинственный.
Бесконечная вода.
Лунный путь единственный
Для души и для стихов,
Дум и дальних странствий.
Покрасневшая луна,
Ты в моём пространстве
Отраженье тысяч глаз
С разных уголков земли.
Могут встретятся сейчас
Даже в море корабли.

Где звезды светят первозданно,
В дыму невидимых мостов,
Интуитивно и спонтанно
Летают выше облаков.
Как день ясны, как ночь глубинны,
Порой горьки, порой наивны,
И в межпланетной пустоте
Неконтролируемо длинны.
И чужда им обитель слов.
Безвременно и безвозвратно
В туманной неге полуснов-
Свободно, смело, многократно.
И внемлет пламенный восход,
Пространство чуя.
И только знает небосвод
О чем молчу я ...

Что в глубине души таится?
И есть ли эта глубина?
Зачем в руке её синица?
И правда ль? Лучше ли она?

И старый диалог заводим
Про душ уроки как- никак.
Но вновь и вновь по кругу ходим
И всё не то, и всё не так.

Незыблемость обычных истин
Мешает завязать глаза.
И вроде бы никто не против.
И вроде как ни за...

Незримо чувствую тебя,
Сомнений больше нет.
В потоке быстрого ручья
Я вижу этот свет.

И в буйной красоте лесов,
И в звёздной тишине,
И в гуле городских часов,
В загадочной луне.

Не там, где семь молитв с утра
И спину преклонить,
Цитат библейских звонкий ход,
А там, где просто жить.

Где проще быть самим собой,
С любовью, без вины.
И всякий раз благодарить,
И замечать, и говорить,открыть. В себе открыть.

И даже в буре мрачных дней,
Не плача, не клиня,
С почти тихим сердцем учусь принимать
И благодарю тебя.

Тебя я чувствую порой
В присутствии идей.
Тебя я вижу иногда
В " случайности " затей.

В порывах ветра, вспышках гроз,
В прерывистом котомурчании,
В вечернем шепате берёз
И просто в тишине, в молчании...

В любви и дружбе всякий раз,
В дверях, закрытых на засов,
И в искренности без прекрас,
В намеках, знаках, силе снов.

Тебя я часто нахожу
в речах простых людей.
И каждый день, и каждый миг
В глазах своих детей.