Маяковский Владимир - Любовь (Мир опять цветами оброс...)

Мир
   опять
      цветами оброс,
у мира
   весенний вид.
И вновь
   встает
      нерешенный вопрос –
о женщинах
      и о любви.
Мы любим парад,
            нарядную песню.
Говорим красиво,
            выходя на митинг.
На часто
    под этим
            покрытой плесенью,
старенький-старенький бытик.
Поет на собранье:
            «Вперед, товарищи...»
А дома,
    забыв об арии сольной,
орет на жену,
        что щи не в наваре
и что
    огурцы
        плоховато просолены.
Живет с другой –
    киоск в ширину,
бельем –
    шантанная дива.
Но тонким чулком
             попрекает жену:
– Компрометируешь
            пред коллективом.–
То лезут к любой,
           была бы с ногами.
Пять баб
    переменит
         в течении суток.
У нас, мол,
    свобода,
         а не моногамия.
Долой мещанство
         и предрассудок!
С цветка на цветок
          молодым стрекозлом
порхает,
    летает
          и мечется.
Одно ему
      в мире
          кажется злом –
это
   алиментщица.
Он рад умереть,
экономя треть,
три года
        судиться рад:
и я, мол, не я,
и она не моя,
и я вообще
          кастрат.
А любят,
        так будь
               монашенкой верной –
тиранит
      ревностью
              всякий пустяк
и мерит
      любовь
           на калибр револьверный,
неверной
       в затылок
              пулю пустя.
Четвертый –
        герой десятка сражений,
а так,
     что любо-дорого,
бежит
     в перепуге
              от туфли жениной,
простой туфли Мосторга.
А другой
       стрелу любви
               иначе метит,
путает
      – ребенок этакий –
уловленье
         любимой
                в романтические сети
с повышеньем
            подчиненной по тарифной сетке.
По женской линии
тоже вам не райские скинии.
Простенького паренька
подцепила
         барынька.
Он работать,
            а ее
                не удержать никак –
бегает за клёшем
                каждого бульварника.
Что ж,
     сиди
         и в плаче
              Нилом нилься.
Ишь! –
      Жених!
– Для кого ж я, милые, женился?
Для себя –
          или для них? –
У родителей
          и дети этакого сорта:
– Что родители?
             И мы
              не хуже, мол! –
Занимаются
          любовью в виде спорта,
не успев
       вписаться в комсомол.
И дальше,
        к деревне,
                 быт без движеньица –
живут, как и раньше,
               из года в год.
Вот так же
          замуж выходят
                  и женятся,
как покупают
           рабочий скот.
Если будет
         длиться так
                за годом годик,
то,
  скажу вам прямо,
не сумеет
        разобрать
                и брачный кодекс,
где отец и дочь,
                который сын и мама.
Я не за семью.
               В огне
                 и дыме синем
выгори
      и этого старья кусок,
где шипели
          матери-гусыни
и детей
        стерег
              отец-гусак!
Нет.
  Но мы живем коммуной
                          плотно,
в общежитиях грязнеет кожа тел.
Надо
     голос
          подымать за чистоплотность
отношений наших
              и любовных дел.
Не отвиливай –
              мол, я не венчан.
Нас
   не поп скрепляет тарабарящий.
Надо
     обвязать
             и жизнь мужчин и женщин
словом,
      нас объединяющим:
                   «Товарищи».

1926