Мы шли молчаливой толпою,–
Прощайте, родные места! –
И беженской нашей слезою
Дорога была залита.
Вздымалось над селами пламя,
Вдали грохотали бои,
И птицы летели над нами,
Покинув гнездовья свои.
Зверье по лесам и болотам
Бежало, почуяв войну,–
Видать, и ему неохота
Остаться в фашистском плену.
Мы шли... В узелки завязали
По горстке родимой земли,
И всю б ее, кажется, взяли,
Но всю ее взять не могли.
И в горестный час расставанья,
Среди обожженных полей,
Сурово свои заклинанья
Шептали старухи над ней:
– За кровь, за разбой, за пожары,
За долгие ночи без сна
Пусть самою лютою карой
Врагов покарает она!
Пусть высохнут листья и травы,
Где ступит нога палачей,
И пусть не водою – отравой
Наполнится каждый ручей.
Пусть ворон – зловещая птица –
Клюет людоедам глаза,
Пусть в огненный дождь превратится
Горючая наша слеза.
Пусть ветер железного мщенья
Насильника в бездну сметет,
Пусть ищет насильник спасенья,
И пусть он его не найдет
И страшною казнью казнится,
Каменья грызя взаперти...
Мы верили – суд совершится.
И легче нам было идти.
1942