Поэмы

Внутри капсулы — будто в капле,
Что сжала вечность до ядра.
Вокруг — магнитный шепот слабый
И свет, что гнёт оси вчера.

Здесь время — не поток, не вектор,
А коврик, скрученный в рулон.
На нити — сдвиг, на стежке — спектр,
Вплетается реальностей закон.

Он в будущем. Вокруг — развали
Цивилизаций прежний след.
И снова — купола вставали,
Лифт в небо, городам — привет.

Минуты — годы. Странно, жутко.
Он наблюдает, но вне сил.
Как будто тень от той минутки,
Где выбор мир другой родил.

Потом — назад. Гравитации
Порог притянет, как магнит.
На чёрной дыре орбита — станция,
Где свет в затмении дрожит.

И снова Землю он читает,
Как хронику в обратный счёт:
Война — к заре, не к злобе тает,
И в небо дымом строй идёт.

Он видит юного себя же,
Идущего в тупик эпох.
Но знает: прошлое — как стража.
Его не тронешь. Жесткий вздох.

И всё ж его душа — бунтарка.
Он жмёт на кнопку: вариант.
Квантовый мир — развилка ярко
Разбрасывает свой талант.

В одном он стар. В другом — не странник.
В третьем — остался на Земле.
Все эти жизни — как Титаник
В не утонувшей глубине.

Он понял: выбор — не отмена,
А расширение тропы.
Вся жизнь — чреда систем и схемы
На стыке боли и мечты.

Вернувшись, — город, свет, скамейка.
Прошло сто лет. А он — не стар.
Лишь утро стало чуть светлей, как
Когда-то в детстве первый дар.

— Ты веришь в Время? — спросит снова.
— Нет, — скажет девочка, — в рассказ.
История — вот та основа,
Что может переплавить нас.

Четвёртое августа, мрачный рассвет,
Идёт Избовой, а за ним идёт поэт.
Деревню туман поглотил словно дым,
И ясенем ветер колышет младым.

Темно ещё малость — в краю рассветает,
Птенец одинокий в тумане летает.
И ёжик играется с шишкой у ели,
А птички о пне лесном — песни запели.

И лишь двое братьев идут по дороге,
С мешками тяжёлыми, грустно смотря.
Идут, сочиняет поэт в мраке строки,
О том, как прекрасна в тумане заря.

Опять Избовому в ту ночь снилась дева,
Из прошлого сна, и стояла у древа.
И, будто русалка из старенькой сказки,
К речушке лесной проявляла там ласки.

Он помнил сны ночных часов,
Как на ту деву бросал взор.
В мыслях лишь дева, нету слов,
Влюбился он в ту деву, всё!

Поэт, идя с мешком тяжёлым,
Об одиночестве мечтал.
И, вместе с братом невесёлым,
Он по тропе сельской шагал.

Вот, наконец, с деревни вышли,
Остался сзади Лесовик.
Уход з села, что был замышлен,
Был главой новой, и велик.

Зашли в другую деревушку,
Граничащей с Лесовиком.
И повидали там избушку,
Где пёсик жил со стариком.

А марево бугор сокрыло,
Что на полях сельских стоял.
И в небе облачко застыло,
Сверху, над зайчиком, что спал.

Взял ветер облака в объятья,
Давал понять, как он могуч!
А у села, где были братья,
Было названье Лунный Луч.

В селе довольно незнакомом,
Два брата видели избу, 
А у неё, свернувши на тропу  —
Деда, что торговал ромом.

Напиток алкогольный, редкий,
Они решили прикупить.
Проверить вкус, насколько крепкий,
И по дороге себе пить.

Поэт последние копейки
Достал из своего мешка.
На стол поставил у скамейки,
У пьяного чуть старика.

Сказал, чтоб дал бутылку рома,
Монеты дед счастливо взял.
Лежала у скамьи солома —
А дед бутылки две продал!

Сказал, что это добрым людям,
Что чувствует он доброту.
И благодарны тем минутам —
Братья были, но больше старику.

Разговорились дед да братья,
Достал дед водку, стали пить.
Какие могут быть занятья,
Им некуда теперь спешить!

Рассказывал старик как рад он,
Что не привязан ни к чему.
Но, снится ему часто сон,
О том, как смерть идёт к нему.

Как много дивных осознаний,
Открытий, счастья, даёт старость.
И для другой жизни посланий
Сакральных, мир готовит малость.

Уходит спешка, поиск сути,
Сменяет суету покой.
Познали бытие те люди,
К которым час пришёл святой.

А братья, водки чуть напившись,
Рассказывали про беду.
Как Избовой, дома лишившись,
К поэту жить пришёл в избу.

Старик, услышав это имя,
Немножечко захохотал.
Поэт сказал тут нестерпимо,
Как лес в Лесовике пропал!

Как люди губят всё живое,
Деревню строят без стыда.
Угробили место святое,
Им возвращаться — некуда!

Здоровья нет, боль не стихает,
Сердце и лёгкие шалят.
Едва поэт с мешком шагает,
Ведь ноги ужас как болят.

Дед в горе страшное поверил,
Сказав, что в прошлой жизни жил в глуши.
Тот дед, кстати, заядло верил —
В переселение души.

Тут, дед, совсем разговорившись,
Спросил, куда они идут.
Избовой к деду наклонившись,
Сказал: — «Туда, где не найдут!»

Пока, по сёлах они ходят,
Ищут прекрасное село.
Их сильно поиски заботят,
Должно прекрасным быть оно!

И, пока просто идут — на прямо,
А дальше, куда идти — решат.
Хотя идут они упрямо,
Никуда братья не спешат.

Встревожился тут дед внезапно,
Их отговаривать он стал!
Сказал, что дальше идти  — опасно,
Что он о нечисти слыхал!

За две деревни от Луча,
Есть кладбище, где ходят черти.
Там нечисть бродит по ночам,
У брошенной, старинной церкви.

Деревня та, где живёт нечисть,
Зовётся — Старое Зерно.
Очень опасная там местность,
И ночью очень там темно.

А чтоб прийти в деревню эту,
Как раз на прямо нужно идти.
Но тут, поэт заявил деду,
Что это просто часть пути!

Видать, дедуля так напился,
Что бред он начал говорить.
Избовой сильно удивился,
Сказал ему больше не пить!

А дедушка хоть выпил малость,
Всё также трезво рассуждал.
В глазах царила благодарность,
И видно, что переживал.

Тут, братья дедушке сказали,
Что обойдут другим путём.
На прямо не пойдут, узнали,
Что там опасно даже днём!

И успокоясь, старый дед,
Им дал ещё один совет.
В дороге больше выпивать,
Чтоб горя и беды не знать!

С дедулей братья попрощались,
Взяли мешки, заулыбались.
И пошли дальше, говоря,
В даль деревенскую смотря.

Глядели, идя, на кругозоры,
Дома, цветы, людей, заборы...
И птиц, что в небе пролетали,
И вождю ветру подпевали.

Вот лучик солнца показался —
И мрак куда-то подевался.
Туман рассеялся, стих ветер,
И заря в небе, будто вечер.

И люди из домов выходят,
У братьев по тропе проходят.
И ездят конные кареты,
Прохожий курит сигареты.

И медленно суету наводит
Тот люд, что шумит, смотрит, ходит.
И поэт думает себе —
«Забыть скорей бы о толпе.»

И, выйдя на Луча окраину,
Избовой брату сказал тайну.
Что каждый раз, как засыпает,
Во сне он деву наблюдает!

В глуши лесной, в пшеничном поле,
И думает уж, что он болен!
Сказал, что в деву ту влюбился,
А поэт сильно удивился!

Тут, сменил хохот удивленье,
Поэт, в то самое мгновенье
Сказал поэту — «Сновиденье
Такое — редкое явленье.»

И приуныл чуть Избовой,
Сказал вновь, что он больной!
Полюбил то, чего нет,
Но, ответил тут поэт.

«Слушай, братец, ты — здоровый,
Силён, красив  — как лес еловый!
Хочешь ласку, и покой,
И видишь образ вот такой!

Ты ни в чём невиноват,
Так что, успокойся, брат.
Живи просто, и забудь,
Нужно пережить ту жуть!
 
Мне, вот честно, всё равно,
Живи, как тебе дано.
Это дело не моё,
В твоей жизни всё твоё!»

Избовой, глядя на поэта,
Сказал, что мудро говорит.
Добавил, что девица эта,
Просто приходит, когда спит.

Не нужно обращать внимания,
На дивные такие сны.
Лишают здравого сознания,
Хоть очень уж они нежны.

И вот, пройдя ещё немного,
Два брата вышли из села.
Шли у простора полевого,
Где рожь обильно поросла.

Вдали полей село виднелось,
Соседнее с Лунным Лучом.
К нему прийти скорей хотелось,
И пошли полевым путём.

К совету деда несерьёзно,
Два грустных брата отнеслись.
Мол, выпил он, вот и тревожно,
Слова из его уст лились.

На прямо шли они, не зная,
Что, где их может ожидать.
Поэт, о лете напевая,
Был рад поля те созерцать.

И настроение поднялось,
Хотя уж жарко очень стало.
К селу два брата приближаясь,
Увидели — село сияло!

Там избы были аккуратны,
Зверушки бегали селом.
Края были невероятны,
Столько див чудных в селе том!

Зайдя в село, пройдя то поле,
Они были восхищены!
Там гуси бегали на воле,
Цветочков — тропы там полны.

Летали ласточки над ними,
На кошечку там лаял пёс.
Кустами поросли густыми,
Просторы сада — красных роз.

В полях работали крестьяне,
В порядок избы приведя.
Гадала бабушка у бани,
Крича, что завтра — день дождя.

Столб путеводный повидали,
Село то звалось — Тучевое.
С мешками идти они устали,
Тут, поле видят там цветное!

Заброшенный у поля домик,
И лавку, что покрылась мхом.
Подворье окружал заборчик,
Почти то было за селом.

Решили братья вздремнуть малость,
В том доме часик отдохнуть.
А после, выпив чуть на храбрость,
Продолжить деревенский путь.

Зашли, достали одеяла,
На деревянный пол легли.
У дома ласточка летала,
Гусята крякали вдали.

Не собираясь спать, ребята,
Вздремнули лишь, чтоб сил набрать.
Но вот, уснули там два брата,
И чего стоит ожидать?

Проснулись только пред закатом,
Зато, поспали хорошо!
Поэт, вместе со своим братом,
Мешки те взяв, вновь в путь пошёл.

И вот, покинув Тучевое,
Пришли в соседнее село.
На тот закат глядели двое,
Уснули, будто бы назло!

Светило солнце, но вот тучи,
Скопились в небе, прикрыв лучик.
И потихонечку темнело,
Дул ветер, дерево шумело.

Село, где братья находились,
Звалось людьми — Осенний Сад.
Древес верхушки тьмой покрылись,
И кутал край во тьму закат.

Ложились люди спать в избушках,
На иве села спать кукушка.
За горизонтом скрылось солнце,
В избе глядел дедок в оконце.

Тьма незаметно подобралась,
Над полем совы разлетались.
Ром, водку братья попивали,
И к Старому Зерну шагали.

Уже было темно довольно,
Но, было братьям всё равно.
Тут, вышли на окраину вольно,
И пошли в Старое Зерно.

"Прими ж мои благодаренья...
Чья благосклонная рука
Потреплет лавры старика!"
1-ая строфа:
Мой прадед не учтивых правил,
Когда не в шутку занемог,
Он сострадать к себе воставил
И этого понять не смог.
Такой пример всем нам наука;
Скажу себе: " Какая мука
Стоять у бездны день и ночь,
Что ты не в силах превозмочь!
Какое скверное кощунство
Полуживого ублажать,
Против деменции стоять,
Узрев судьбы лихой коварство,
Вздыхать, сочувственно любя.
Ну где же Бог?Люби меня!"
2- я строфа:
Так думал он в порыве стресса,
Летя в Бали в мечтах своих,
Безвольный мученик прогресса
Наследник взбалмошных родных.
Друзья мои без средств и сана!
С одной из опцией романа
Без предрассудков, в этот час
С желаньем познакомить Вас:
Андрэ, забывчивый приятель,
Родился на задах Москвы,
Где, может быть, родились Вы
Или блуждали, наш читатель;
Там некогда бродил и я:
Но горек центр для меня.
3-я строфа:
Работав нудно, монотонно,
Годами жил его отец
Бывал на море ежегодно
И вдруг состарился в конец.
Судьба Андрэ слегка бодрила:
Сперва в детсаде окрылила,
Потом в капеллу зарулил.
Андрэ наш был суров, но мил.
Наш ВУЗ - продукт страны застойной,
Чтоб не задралась ребятня,
Учил нас всех всему шутя,
Но застращал моралью строгой,
По праздникам в наряд водил
И в стройотряд нас вывозил.
4-ая строфа:
Когда же взрослости практичной
Пришла Андрэ - самцу пора,
Пора влюблённости безбрежной
Орелик наш вспорхнул с гнезда.
Расправил крылья на свободе;
Но загремел в войска - по морде,
Как все по выправка одет-
И наконец увидел свет.
Он по блатному совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко приказы раздавал
Не кланялся "отцам" покорно;
Чего ж не так? Комдив решил,
Что он не правильный дебил.
5-ая строфа:
Мы выучились - слава богу
Экзамен сдай и всё забудь,
Но знаньем истин понемногу,
У нас немудрено блеснуть.
Андрэ? Тот был по мненью строгих
(Людей не сведущих, но гордых)
Занудный малый, но талант:
Загнуть чего-нибудь под фарт
Без колебаний в разговоре
Ворочать языком без сна,
С беспечным видом знатока
Хранить безмолвие в укоре
И всех склонять как думал сам,
Не доверяясь их мольбам.
6- ая строфа:
Пасквиль по моде снова ныне:
Охота правду переврать,
Он мог свободно врать в гордыне,
Чтоб злые фейки разбирать,
Не слыхивал об Ювенале,
Но с острым словом в языке,
И вспомнил с толком, ой, ха- ха,
Из классики хоть два стиха.
Зарыться не имел заботы
Он в исторической пыли
Зато с проблемами Земли:
Готов был грызться до икоты
Вселенной дух и сдвиги в ней
Хранил он в памяти своей.
7-ая строфа:
Зазывный интерес лелея
К машинам страсти не щадить,
Не мог он Яву от Харлея,
Как ни пытался, отличить.
Хулил Стругацкого, Флобера;
Фантазиям и рабству - мера,
Как демагог судил о том.
Во всём хотел узреть фантом,
Как государство лапу греет,
И чем живёт, и почему
Не нужно общества ему,
Когда с Природы дар имеет.
"Мудрец" его понять не смог -
Людей он превратил в залог.

Я так боюсь рождаться!
- Сказал богу маленький малыш.
Мне одному там будет страшно
Там много незнакомых лиц.

Здесь ангелы со мною рядом
От бед укроют, от дождя.
А в том мире черноватом
Ну кто ж спасет от бед меня?

Там злые ходят вокруг люди,
Срываются на всех по пустякам.
И кажутся невыносимые минуты
Когда зло гуляет повсюду там.

Я так боюсь рождаться!
- Сквозь слезы шепчет маленький малыш.
- Я там не буду улыбаться
Словно серой стану мышь.

Ты, боженька, прошу подумай
Мне не нужен этот путь.
И бог сказал ты будешь лучшим,
Весь народ сотрет всю грусть.

Тебя ночами я творил
В тебя вложил всё лучшее.
Заранее народ в тебя влюбил,
Но пережить всё нужно худшее.

Стрелки движутся вперед
Ну что малыш пора в дорогу.
Ты встретишь много непогод,
Но не забывай же ты про Бога.

А кругом листва уже легла,
И смотрит Боже нынче свыше.
Природа мать его берегла,
А я буду скучать по мальчишке.

Но шли года. Мальчишка вырос
Есть дети у него и семья.
И из поклонников большие числа
Ему рады везде и всегда.

Концерты, туры, переезды,
Аэропорты и поезда.
И вот настал тот путь последний
Остановка - небеса.

И встретил Бог его, там свыше
Ну здравствуй, мой сынок!
Теперь к тебе я вновь стал ближе
И ты опять вернулся домой.

- Я боже не хочу умирать!
Отправь меня теперь обратно.
Там дети мои и семья,
И плачут по мне все девчата.

Там столько стало горьких слез,
И изменилась вся природа.
А я ангел нынче белых роз,
И в сердцах живу у многих.

Ты, боженька, прошу подумай
Я больно делать не хочу.
Там слишком много стало шума
И почему как птица я лечу?

Ты, сын, теперь меня послушай
Дан путь такой всего лишь раз.
Ты стал для всех ведь самый лучший,
А для людей не будешь умирать!


26.05.2025

Уходил караван на восток, в даль, где не было света, и я чувствовал, как пустыня обнимает меня своей безбрежной тишиной. Каждый шаг верблюда отзывался в моем сердце, и я мечтал о лете — о тех солнечных днях, когда тепло окутывало, а ветер приносил с собой аромат цветущих полей и свежесть утренней росы.

Я закрыл глаза и представил себе мир, где не было забот и капризов. В этом идеальном месте не существовало бы ни тревог, ни разочарований. Я видел себя, бродящим по зеленым лугам, где смех друзей раздавался в воздухе, а небо было ярким и ясным.

Но вдруг, словно по волшебству, в моей голове прояснилось: то, о чем я мечтал, оказалось правдой. В каждом мгновении, даже в самых трудных, скрыта своя красота. Я начал осознавать, что каждый шаг к востоку — это шаг к новому пониманию жизни, полному неожиданностей и открытий.

Караван продолжал двигаться вперед, и я, вдохновленный этой мыслью, начал смотреть на пустыню иначе. Она была не просто безжизненной и суровой, а полна загадок и возможностей. Каждый день был шансом, и я готов был встретить его с открытым сердцем.

Что чувствую сейчас,
Избавившись от столь,
Невинных глаз.
Кормить и любоваться,
На ребяток,
Смотреть как набирают вес,
За каждого переживать,
А утром раненько вставать,
Поить, кормить и отдыхать,
И с ними Новый Год встречать.
Я ветки стриг и понимал,
Их жизнь с концовкой принимал.
Не надо больше нож точить,
Не нужно сердце рвать и сердцу ныть.
Теперь проблемы этой нет,
За каждую держу ответ.
Создав мирок,его пришёл свой срок.
Что чувствую сейчас...сравнить:
Так рвётся сердце матерей,
За жизнь короткую их маленьких детей.

Майка,Милка,Мишка,Тортик,Бьянка,
Маруська,Лама,Ласка,Зинка,Яшка ,
и их детки.

Два брата сидят в тёмной, мрачной избе,
В которой, внутри, малость не по себе.
Сивуху и водку они наливают,
Пьют, и о жизнях своих размышляют.

Здесь, в этой избе — дни печально проходят,
Сидят так два дня уже, пьют, говорят.
Отчаяние, боль, горе и страх  — не уходят,
А люди в селе ходят, бродят, шумят.

Поэт стихи пишет, но только о боли,
Депрессии, бедах, слезах, и неволе.
О людях, что дров наломали таких,
Вот, кстати, поэта, ещё один стих.

«Упала в грязь вся жизнь моя —
Будто листва в начале октября.
И разум, мысли онемели,
Я снова вспоминаю ели.

Мой брат трагедию пережил,
Он, как и я, во тьме, без сил.
Здоровье сильно подкосилось,
Страданье в жизнь мою явилось.

За заколоченным окном  — деревня,
Ох, эта боль, что ежедневна...
И тяготят меня болезни,
А раньше было так чудесно...»

А имя брата малость странно,
Ведь его звали  — Избовой.
Ему то имя было дано,
Ведь жил в избе, в тени сельской.

На улице жара такая
Была, что сохло всё подряд.
Земля вся твёрдая, сухая —
Забыт природой дождь и град.

И в небе  — ни единой тучи,
До дрожи солнце жарит жгучей.
И душно, тяжело дышать,
В избушке лучше отдыхать.

Два брата там так и сидели,
Сивуху пили, гречку ели.
А Избовой на печку ляжет,
Уснёт, и сниться, как он пляшет.

Был Избовой такой романтик —
Носил на шее чёрный бантик.
О любви ласковой мечтал,
Что снилось уж, когда он спал.

Во сне он лицезрел водицу,
Реку, а у неё — шутницу,
Нежную, красную девицу,
В любви, заботе  — мастерицу.

Красивую, и молодую,
Что красотой так и сверкала
Стихи у речки той писала
Нежно глядя на глушь лесную.

Девицы разные были там,
Снов нежных много лицезрел.
В основном снились по утрам,
Те девы, когда петух пел.

И вновь, уснув в избе поэта,
Ему приснилась речка эта.
И дева снилась, улыбалась,
А на траву роса спускалась.

Та дева была так чудесна,
Нежна, улыбчива, прелестна.
Но, подойти к ней, почему-то,
Мешало что-то, и минута.

Та была — как эта девица,
Чудесна, и вот, дальше сниться.
Лесная речка, что шумит,
И пень, где селезень сидит.

Рассвет, ещё долго до дня,
Чудного, дивного, лесного.
Стоит девица та у пня,
И смотрит в сторону Избового.

От песни странной пробудившись,
К поэту в комнату зашёл.
Поэт, сивухи чуть напившись,
Пел, став на деревянный стол.

В избе скрипели половицы,
Пел он такие небылицы!
И Избовому то не сниться,
А в голове — лишь та девица.

И поэт, слезши со стола,
Бумагу взял с пером красивым.
Изба внутри темна была,
А поэт выглядел счастливым!

Пришло от спирта вдохновение,
Стих дивный написал в мгновение!
Представлю вам я этот стих,
Ведь в мире мало есть таких.

«Побывать бы в небесах,
Полетать в них словно птах.
Насладиться простотой  —
Безграничной пустотой.

Свысока — мир созерцать,
Бесконечность повидать.
Созерцать простор небесный,
Видеть небосвод чудесный.

О людских делах забыть,
Новый вид счастья открыть.
Там, где время — не указ,
Побывать хотя бы раз.

В небе с птицами летать,
Петь, на облаках лежать.
Только в благодатных снах,
Мы бываем в небесах.»

Написав стихотворение,
Поэт лениво лёг поспать.
А Избовой не удержался,
Решив стих этот прочитать.

Ему ведь было интересно,
Что пьяным можно написать?
И взяв листочек тот чудесно,
Пошёл он к печке —  почитать.

Не передать то удивленье,
Что испытал он в то мгновенье!
Поэта ведь стихотворение,
Ему дарило — упоение!

Задумавшись, лежа на печке,
Решил поэтом также стать!
И самый первый стих(о свечке)
Решил красиво написать!

Перо, бумагу, и чернила,
Взял Избовой, и сел за стол.
Строка на листик наступила,
Будто нога на старый пол.

 «В углу избы — огонь живой,
Горит свеча в тиши ночной.
И будто бы любовь в мечтах,
Умело прогоняет страх.

Трепещет пламя — не от ветра,
А от дыханья бытия.
Так, будто бы иголки кедра,
Покою нежному  — друзья.

Она не просит ни вниманья,
Ни благодарных громких слов.
Лишь тихо светит в час страданья,
Как символ света без оков.

Пускай она сгорит однажды,
Исчезнет — каплями стечёт...
Но до конца — горит отважно,
И свет её в сердцах течёт. »

И, сам не зная, что случилось —
Он первый стих свой прочитал.
Как же прекрасно получилось,
Как он чудесно написал!

Но тут, услышал грохот страшный.
Из комнаты, где спал поэт.
И сидит дальше, такой важный,
Удобно сев на табурет.

Но грохот был настолько сильный,
Что покой райский нарушал.
И став на пол скрипящий, пыльный,
К поэту быстро побежал.

Поэт по комнате носился,
Стараясь что-то там найти.
Ему ужасный сон приснился,
Как уж пропали все стихи!

Найдя стихи в комоде старом,
Что Избовой помог найти.
Он поделился с ним кошмаром,
И вновь отчаянно загрустил.

Вдруг, Избовой принёс бумагу,
Став у кровати — произнёс.
«К тебе я на кровать прилягу»,
Но тут поэт задал вопрос.

«Ты стих мой взял уж там наверно,
Иль для стихов листы достал?»
Ответил Избовой: «Неверно! —
Я первый стих свой написал!»

Поэту стих прочёл он первый,
В глазах поэта — удивление.
Поэт сказал, немного нервный,
Что потерял воодушевление.

Но Избового стих — чудесный,
Прекрасный написал он стих!
Но вот прошёл тот час прелестный,
Как он писал много таких.

Перо держать — рука трясётся,
И мыслей уж толковых нет.
В отчаянии полном сознаётся —
Что он уже и не поэт.

Но возразил вдруг Избовой —
Сказав, что поэт — гений сельской!
И даже вот, когда напился
Поэт — шедевр в мир явился!

Тут, Избовой его спросил:
«Где вдохновение находил?
И для дивных произведений  —
Идеи, темы искал гений?»

Поэт ответил, что в лесах,
Он находил воодушевление.
И в дивных, ласковых полях,
И так писал произведения.

Теперь там строят дома люди,
Здоровье даже вот не то.
Несчастен он, и живёт в жути,
И счастья не даёт ничто.

Спирт только малость помогает,
Чуть вдохновения порождает.
Но после спирта  — только хуже,
Ему  — простор без людей нужен.

А Избовой, поняв поэта —
Сказал, что вся деревня эта
Не по душе людям нормальным,
А только  — подлецам нахальным!

И из деревни бежать надо,
Места здесь  — на подобии ада!
Нельзя здесь долго оставаться,
Ведь можно с жизнью попрощаться!

Поэт наполнил о подворье,
И про избушку он сказал.
Единственное, что здоровье,
И счастье  — мир людской забрал.

Вдруг, Избовой сказал поэту —
Чтоб кинул он избушку эту!
Что в жизни главное  — свобода,
А не тюрьма в селе уродов!

Поэт как будто пробудился —
За сердце с горя он схватился,
И на пол пыльный он свалился,
Едва с той болью он смирился!

Избовой — прав был абсолютно,
Он мудрые слова сказал
А поэт с пола едва встал
Вдруг, стало очень неуютно.

И приняли они решение,
С деревни завтра убежать!
Тогда хоть будет утешение,
И перестанут здесь страдать.

В другой деревне у лесов,
Найти заброшенную хату.
И в окружении стихов,
Быть другом нежному закату.

В деревне, где народу мало,
Но много птичек и древес.
Где из росы уж покрывало,
И на заре сверкает лес.

А на закате деревенском,
Поёт у речки лесной волк.
Что в абсолюте том вселенском,
Он много лет уж знает толк.

Жить счастливо и благодатно,
Природу созерцать приятно.
В избушке тёплой, и уютной,
В деревне распрекрасной, чудной.

И братья малость помечтав,
Решили собираться в путь.
На кучу вещи все собрав,
Решили часик отдохнуть.

А после отдыха ребята,
Решили всё собрать как надо.
В мешки все вещи положить,
Произведения не забыть!

Стихи взять главное все нужно,
Найти произведения дружно.
И грандиозные поэмы,
На гениальнейшие темы.

Чернила также важно взять,
Нельзя о перьях забывать!
Не менее спирт в дороге важен,
Со спиртом даже волк нестрашен!

И взяли братья — два мешка,
В месте, где царит тоска.
Бросив туда все стихи,
Перья, спирт, и кожухи.

Все вещи важные, чернила,
Сивуху, водку, флягу пива.
Еду, одежду, и бумагу,
Горчицу острую для смаку.

Они уж полностью собрались,
С деревней той гнилой прощались.
Легли на печку, чтоб проспаться,
И сил в дорогу поднабраться.

Проснувшись на рассвете рано,
Мешки взяв  — вышли из избы.
На улице было туманно,
Сохли древесные столбы.

Подворье мрачное покинув,
Избу, что нагоняла жуть.
Чуть головою пораскинув,
Два брата выдвинулись в путь.

КОММЕНТАРИИ К ПРОИЗВЕДЕНИЮ
«По мотивам Онегина» (актуализация). Первая глава.
Замысел. Синопсис.
Общий.
Используя форму романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин», автор предлагает свой вариант актуализации этого произведения, руководствуясь следующими соображениями.
1. Пытаясь сохранить в каждой строфе её форму (рифма строк, их число, окончания каждой строки в строфе с очередностью этих окончаний), переосмыслить их содержание на современный лад;
2. С помощью героев романа Пушкина проследить связь времен (эпох) 19, 20 и 21 веков, связав их через сопоставления, аналогии и ассоциации с героями разных веков, отслеживая развитие их образов, взглядов, убеждений, верований и судеб, преломленных к новым обстоятельствам этих веков в их схожести и различиях;
3. Автобиографически отразить взгляды и убеждения автора произведения, используя его прототип;
4. Передать авторскую позицию в произведении с помощью смысловой актуализации строф Пушкина в вариантной интерпретации взглядов автора и его собственных жизненных переживаний с использованием прототипов его родных и ближнего круга общения;
5. Донесение до читателей философской концепции автора об объективности (то есть не зависящей от людей) процессов в Мироздании и его устройстве.
Примечание. Сюжет произведения играет вспомогательную роль в раскрытии и иллюстрации смыслов в форме переклички времен в сюжетной линии.

По строфный.
С отражением: образов персонажей, известных личностей, терминов в объеме необходимом для осмысления содержания произведения.

1-ая строфа. В этой строфе Пушкина через перекличку времен передается атмосфера размышления автора о том как было трудно и горько ухаживать в свое время его деду за своим отцом, умирающим от деменции, как и автору за своей матерью, тоже умирающей от деменции спустя почти век между этими событиями.
«неучтивых правил» - невольное непочтительное отношение беспомощного прадеда (чего он «понять не смог»), страдающего деменцией, к окружающим его близким людям, вынужденным из сострадания к нему ухаживать и обслуживать его;
«он сострадать к себе воставил» - вызвал сострадание;
«Прадед» – Илья Кириллович, прадед автора, умер в 1945 году от деменции;
«Кощунство» - оскорбительное состояние (от Бога) для человека, страдающего деменцией, но по жизни праведной этого не заслуживающего;
«Деменция» – неизлечимая когнитивная деградация функций мозга;
«Коварство» – злонамеренность (от Бога) прикрытая показным (от Бога) доброжелательством, наказывающую человека, судьбой своей праведной не заслужившего этого (не справедливость от Бога);
«Ну где же Бог? Люби меня!» - вопрос, восклицание и призыв к Богу одновременно, допустившего вышеописанную несправедливость.
2-ая строфа.
«Бали» – остров в Индонезии;
«Андрэ» – прототип автора произведения, который трактуется им в формулировке «забывчивый приятель»;
«Зады Москвы» - тихие переулки, улочки Москвы, разбросанные по всему городу, не отождествляемые с лицом города;
«Горек центр» - автором горько воспринимается центр города от того, что в силу обстоятельств ему пришлось продать квартиру в центре Москвы, прошли его детство, юность и вся жизнь его родителей (родовое гнездо).
3-ья строфа.
«Отец» - отцом автор (через Андрэ) называл своего дядю, заменявшего ему отца, который рано бросил семью;
«Нудно, монотонно» - в восприятии Андрэ (автора), хотя любил свою интересную работу и так не считал.
4-ая строфа.
«по морде» - после окончания ВУЗа Андрэ (автор) служил лейтенантом без особого на то желания (добровольно-принудительно) в армии;
«комдив» - командир дивизии;
«дебил» - самая слабая стенень умственной отсталости (так в шутку называл комдив Андрэ в попытке такой его оценкой дисциплинировать подчиненных). Такая оценка была вызвана тем, что Андрэ жалел подчиненных ему солдат, не исполняя приказы ухудшающие их и без того тяжелое положение, потому что те подвергались в стройбате рабской эксплуатации при нечеловеческих условиях их содержания.
5-ая строфа.
«Экзамен сдай и всё забУдь» - многие студенты в то время поступали в ВУЗ, чтобы не попасть на службу в армию на два или три года, а также не понимали для чего там учиться в том числе из-за ещё не осознанного своего выбора профессии в жизни; и после ВУЗа им редко пригождались знания из ВУЗа (теория оторвана от практики) в последующей жизнь – учились для общего развития: «но знаньем истин понемногу, у нас немудрено блеснуть».
«несведущих» - не знающие люди, не разбирающиеся в тех или иных областях;
«фарт» - счастье, удача, везение, риск; «укор» - порицание;
«склонять как думал сам» - Андрэ нравилось всех переубеждать.
6-ая строфа.
Отражена натура Андрэ в юности и его увлеченность философией и физикой.
«пасквиль» - клеветническое сочинение с оскорбительными нападками;
«Ювенал» - римский поэт, написал 16 сатир, содержащих насмешки над аморальными и несправедливыми порядками;
«Вселенная» - всё что нас окружает – Андрэ (автор) трактует как познанное человечеством (в той или иной степени) пространство Мироздания.
7-ая строфа.
Отражены следующие моменты.
Любовь Андрэ (автора) к технике: «зазывный интерес лелея к машинам страсти не щадить», но вместе с тем его не способность ею овладеть: «не мог он Яву от Харлея, как ни пытался, отличить».
Его не принятие фантастики и отсутствия свобод: «фантазиям и рабству – мера».
Его отношение к государству: «как государство лапу греет» - о коррупции, «не нужно общества ему, когда с природы дар имеет» - государство живет за счет природных богатств (недра, земля), властвуя над обществом, не отдавая людям (обществу) ни страны, ни её природных богатств, ни власти, превращая таким образом всех граждан страны в заложников единоличной власти «мудреца»: «людей он превратил в залог» - все ждем, когда прилетит.
«Ява» - марка дорожных автомобилей (ЧССР); «Харлей» - мотоцикл производства США;
Стругацкие – братья, писатели фантасты; Флобер – французский писатель романист, реалист:
«Мудрец» его понять не смог» - о многочисленных обращениях автора к Президенту РФ Путину В.В. по стратегии государства по всех сферах.

8-ая строфа.
Об образе мыслей Андрэ (автора), к которому Свыше приходят какие-то истинные знания неизвестно откуда (с небес), а потом он понимает и убеждается по ходу жизни, что они верны (необъяснимое проведение). Он хочет это донести людям в своём романе («Генетик»), сюжет которого ему приснился.
9-ая строфа.
Отражены убеждения Андрэ (автора), придерживающегося эфиродинамической парадигмы в физике (подробнее Ацюковский «Эфиродинамическая картина мира»), критикует официальную фундаментальную физику. Андрэ (автор) отрицает теорию «Большого взрыва» как причину происхождения Вселенной. По мнению Андрэ (автора) Вселенная функционирует в цикле Круговорота эфира в виде вихрей.
9-ая строфа (продолжение).
«фотон» - частица света.
9-ая строфа (продолжение 1, 2, 3).
Отношение Андрэ (автора) к вере в Бога с аргументацией почему он в него не верит и что из этого получилось в реальной жизни в судьбе людей;
«Создатель» - Бог; «Вселенский Дух Всемогущий» - Бог в мечте о нём; «Всевышний» - Бог;
«святые» (в кавычках) – служители Веры – тоже люди, поэтому тоже грешны: по мнению Андрэ (автора) нет безгрешных людей;
«порядок благородный» (в кавычках) – нет в реальности такого порядка на Земле (по мнению Андрэ (автора));
9-ая строфа (продолжение 4, 5).
Отражены взгляды Андрэ (автора) на устройство Мироздания;
«массовость задвижек» - комплекс моральных норм послушания подпёртом цензурой воздержания;
Томас Кун – философ, автор книги «Структура научных революций» об истории науки;
парадигма – исходная концептуальная схема, модель научных объяснений и исследований на определённом этапе развития науки;
«чулком он с синевой не слыл» - «синий чулок» в трактовке Н.Г. Чернышевского в «Что делать?»
Цена – форма проявления стоимости товара; Стоимость – овеществленный в товаре труд (время) (по Марксу).
9-ая строфа (продолжение 6).
Изложена концепция Андрэ (автора) о происхождении (образовании) Вселенной;
Эфир – газ (материя), первооснова всего, всё как в Макромире, так и в Микромире во Вселенной состоит из него и представляет собой форму его существования в виде эфирных вихрей и их конденсаций (объединений во взаимопритяжениях);
Энергия – движение эфира (материи) равное квадрату скорости такого движения;
Инерция – свойство эфира сохранять состояние движения или покоя;
Шар – геометрическое тело, образованное вращением круга вокруг своего диаметра;
Плотность эфира – количество эфира в единице объема; Микрон – 0,001 миллиметра;
Идеальный шар («микронной точности») – шар равных диаметров (до микрона) во всех направлениях;
МанОк (низкая плотность) – в контексте текста строфы – мотиватор для перемещения эфира в зону его более низкой плотности (как в случае перемещения, например, воды в сообщающихся сосудах);
«Взрыв Большой» (Большой взрыв) – это физическая теория, описывающая, как Вселенная расширялась из начального состояния высокой плотности и температуры;
«Громадный шар сжимался сразу. Энергия внутри росла от сжатия: ведь скорость газа внутри в мгновенье возросла» - описание действия закона сохранения количества движения в контексте строфы;
Тороидальный вихрь – оптимальная форма существования движения эфира как стабильной материальной системы (баланс энергии и эфира в цикле вихря);
Галактика – это система Звёзд, их остатков и других форм существования эфира, связанных вместе гравитацией;
Звезда – эфирный вихрь, конденсирующийся в вещества, светящийся при этом от конденсации водорода в гелий и его разновидности;
Планета – это небесное тело в виде вихря, вращающееся вокруг своей Звезды, и получающее от неё свет и тепло;
Протон – элементарная частица в форме эфирного вихря, ядро атома водорода;
Микромир – это молекулы, атомы, элементарные частицы – мир предельно малых (по размерам) эфирных вихрей;
Элементы – химические элементы (в контексте строфы);
Вещества – конденсация эфирных вихрей, любая субстанция, которая имеет массу и занимает пространство, имея объём.
9-ая строфа (продолжение 7).
Отражены творческие мучения Андрэ (автора) в результате которых он придумал искусственный эфирный вихрь (существующий в виде стабильной материальной системы) с помощью которого люди сами смогут зажигать Звёзды, создавать планеты, использовать его как неисчерпаемый источник энергии;
Рай – место где все счастливы и добродетельны.
9-ая строфа (продолжение 8).
Описание запатентованного Андрэ (автором) изобретения (смотрите также 9-ую строфу (продолжение 7);
Эфирная свеча – изобретение Андрэ (автора) в которой эфир разгоняется до требуемых энергий, образуя в результате, искусственно созданный тороидальный эфирный вихрь как стабильную материальную систему в виде любого тела Макромира (Звёзды, планеты), либо Микромира как источник вечной энергии или материальной формы;
9-ая строфа (продолжение 9).
Образно раскрыта суть концепции сменности парадигм в науке (Томас Кун «Структура научных революций»);
«В науке знанья - заблужденья: лишь временные представленья» - проведена мысль, что знания – лишь путеводная звезда, а религия - костный канон, сжигающий умы на кострах («то дьявол правил на местах»); и это продолжается из века в век: сегодня форма по мягче (не сжигают на кострах в буквальном смысле), но новому в науке трудно пробиться и добиться воплощения (внедрения) на практике.
9-ая строфа (продолжение 10).
Продолжение темы о трудностях в практическом воплощении в жизнь изобретений (нет денег и оборудования).
Призыв к людям мечтать, иногда отрываясь от бренной суеты.
9-ая строфа (продолжение 11).
Окончание описания внутреннего мира Андрэ (автора) и переход к сопоставлению Онегина и Андрэ в аспекте их отношения к женщинам.
Онегин Евгений – главный персонаж романа в стихах А.С.Пушкина «Евгений Онегин».
9-ая строфа (продолжение 12).
Сопоставление Онегина и Андрэ в их отношениях к женскому полу – актуализация спустя два века: сравнение аристократа (Онегин) с интеллигентным простолюдином (Андрэ) по уровню культуры; в этом ракурсе проводится мысль о том как это всё далеко от истинной любви: «любовь - неодолимое желание впитаться счастьем для неё, войти в созвездие её».
Аты-баты – проходить, «шли солдаты»; автор этим выражением отражает дух действия героев в контексте строф: жить под каблуком жены (починяться ей, как в армии солдат, ходить под ней строем), любовь мужчины использовать, строя его под себя и т. д.
Эго – часть человеческой личности, которая осознаётся как «Я» и находится в контакте с окружающим миром посредством индивидуального восприятия этой лисностью своего «Я»; автор везде в призведении трактует это понятие с эгоцентрической позиции, свойственной героям этих стихов в контексте строф, в которых применяется этот термин.
10-ая строфа.
Описание Андрэ в чувственном смысле при контроле эмоций во взаимоотношениях с женщинами. Можно сопоставить с той же строфой у Пушкина и увидеть разницу между Онегиным и Андрэ по глубине их чувственного восприятия женщин.
11-ая строфа.
«Так с детства брат сказался новым» - отражены совращающие действия, которые испытал на себе Андрэ в детстве со стороны брата, что отчасти привело его к тому, кем он стал в последующих отношениях с женщинами;
«Сумел он в сексе изумлять, чужие страсти подчинять» - описана глубина контроля в сексе, если использовать практику карецца;
Образно описан половой акт с использованием практики карецца: «Ловить минуту окончанья: карецца практику продленья. Умом все страсти побеждать, обильной неги ожидать, гореть от пламенного рвенья, ловя инстинктом сердца стук, забыться на момент, и вдруг добиться в сексе сокращения...» - это описание позволяет при сравнении со строфой 11 у Пушкина прочувствовать через сопоставление глубины проникновения человека в сексуальные отношения бОльшую его раскрепощённость в сексе при бОльшей его свободе в нём спустя два века особенно после сексуальной революции;
Практика кареццы – продление полового акта, прерывая его перед самым оргазмом (семяизвержением) с последующим возобновлением акта после спада излишнего возбуждения и так далее с теми же прерываниями достигается продление акта (контроль разумом влечения в ходе акта) – автор трактует как искусство в сексуальных отношениях.
12-ая строфа.
Андрэ начинает осознавать, что женщина неспособна любить мужчину истинной любовью такой как: «любовь - неодолимое желанье впитаться счастьем для него, войти в созвездие его, не замечая смысл того..."
13-ая строфа.
Раскрывается почему «в любви от женщин правды нет» и причина этого: «инстинкт виновен основной в мужчинах, в женщинах – иной»; основной инстинкт у мужчин – влечение к женщинам: «В мужчинах к женщинам - влеченье. В полах нашли тому творенье. В мужчинах - цель тому виной к объекту страсти половой»; разница: «а в женском поле - средство это, любовь мужчины - без ответа» - Андрэ понял: основной инстинкт у женщин – продолжение рода: «инстинкт её тому виной, он в детях, в генах, родовой. Прозрел. Та истина проста: для размножения дана». Поэтому эти устремления для женщин также далеки от любви к мужчинам, как и у наших геров к женщинам, если под любовью понимать: «любовь - неодолмое желанье впитаться счастьем для него (неё), войти в созвездие его (её)».
В конце строфы проводится мысль о невозможности изменить для нас свой основной инстинкт: «Забылось. Время. И опять нашёл очередную блядь».
14-ая строфа.
Переданы взгляды Андрэ о том, как женщины используют влюблённого в них мужчину в своих интересах: «Для них любовь, что Аты-баты: сигнал - та рыбка на крючке. Пора самцу идти в солдаты: я - генерал - иди уже. Хоть под венец, хоть на голгофу. Теперь ты мой. Любовь ко мне тому порукой будет мне. Вся жизнь твоя теперь моя. Служи мне верно. Я супруга теперь по жизненно твоя». Перекличка со строфой 9 (продолжение 12) как относятся не влюблённые мужчины к браку: «Для них что брак, что Аты-баты: вкусить каблук – дурная блажь».
Продолжение мысли о невозможности и противоестественности сопротивляться основному инстинкту, ведь влюбленный мужчина счастлив от того, что (как в «Поющие в терновнике») отдает свою жизнь любимой: «Он с радостью к ногам припал себе того же пожелал: служить ей вечно, безрассудно, всоси бесследно жизнь мою - теперь она уже твоя, возьми меня моя супруга всего, и счастлив буду я».
Проводится мысль о том, что женщины в «любви» к мужчинам любят не конкретного мужчину, а лишь свой образ, ему соответствующий и раскрыт механизм этого процесса: «Мой принц, я жду, уж мочи нет. и вдруг подсказка ей в ответ: настроилась на Образ свой. В нём подкатил - и он герой! В том Образе всё делал чинно, послушный мой. Но невзначай - осЕчка. В чём? Ну, угадай. Не соотвеетствуешь - прощай! Другой! Расслабилась и обомлела: вошёл он в Образ - боже мой! Он суженный - ты будь со мной! А где же он в том проведеньи как личность? Мог бы быть другой? Какая разница - он мой!»
14-ая строфа (продолжение).
О пути Андрэ к себе в любви к женщинам в бессмысленности бороться с собой для обретения семейного счастья при этом (противостоять основному инстинкту – только мучить себя – симптом мазохизма): «Года минули. Нет спасенья от женщин для его души. Любить без смысла, без ответа привык - то праздник для души». Перекличка с Пушкиным из Главы второй: «Привычка свыше нам дана замена счастию она». А к концу строфы Андрэ наконец пришёл к себе (душа спокойна), призыв автора – принять себя и Мир каковы они есть, а не мучаться в невозможности это изменить: «То путь к себе. Закончен он. Душа спокойна - стих тот гром. Всевышний мир пришёл в наш дом. Нашёл себя. И всё на том. Прими себя каков ты естьи мир - богатств всех в нём не счесть».
Размышления Андрэ о безответной любви: «Зачем ответная любовь?» с выводом о том, что не так важно любят ли тебя (эго), как то, что любишь ты, ведь ты счастлив в этом своём чувстве и изменить это невозможно (объективность) и не нужно (мучить себя) – раскрыто через аналогию (мужчина – шмелёк, женщины – цветки): «Какая разница ему: влюблён в цветок - и в кайф ему!» – сходство в подходе с женщиной, влюбленной не в мужчину, в свой образ о нём: «Какая разница - он мой!»
Показано отсутствие любви у женщин к мужчинам в образном сравнении с цветками – подчеркнут объективный характер (проявляется и в женщинах, и в цветках аналогичным образом – схожесть как признак природного родства этого явления – положение вещей: так устроен Мир): «Сел на лужке, а там шмелёк с цветка летает на цветок. "Вот так и мы", - подумал он: "Меж жён - любовный перезвон. А любит ли цветок его шмелька "любимого" сваво? Да, так – прохладно: стряхнул пыльцу свою - и ладно».
Мужчины, как и шмельки – осеменители, которых влечёт разнообразие, но в этом многообразии мнимая ценность, потому что, притягивающая ложь, отнимает время мужчины и шмелька и сами их жизни. Однако вместе с тем та же ложь делает их счастливыми: «Сел тот шмелёк. К другому в миг роскошному цветку приник. Шикарное многообразие В цветках - порыв разнообразия. Магнитных чар, бриллиантов лик в них мнимой ценностью возник».
И далее развитие той же темы в сравнении полов по (объективно заданным природой) целям в их взаимоотношениях: «Все дамы разные в утехах, как и цветочки на полях. Любовь дана им лишь для смеха: хотелки их нам ублажать, свои пистончики вставлять. Причин, чтобы заняться сексом у женщин море и везде, а у мужчин их только две любовь иль тяга к той пизде».
15-ая строфа.
Сопоставление образа жизни аристократа Онегина и интеллигентного простолюдина Андрэ спустя два века в той же стране («страна рабов, страна господ») – истина познаётся в сравнении.
16-ая строфа.
Продолжение сопоставления с результатом для Онегина и Андрэ к концу строфы: «Онегин поимел пирог нетленный от страсбурга с сырком живым. Андрэ - звезду в погон с отливом золотым».
«Ракетных сил тот щит громадный» - «Квадрат» - локатор противоракетной обороны Москвы, который строил Андрэ, работая на этом объекте военным прорабом в звании лейтенанта.
17-ая строфа.
Выражено отношение автора к театру, оторванного от жизни и лишь ублажающего публику.
Брегет – старинные часы с боем.
Клеопатра – последняя правительница независимого Египта.
Федра – критская принцесса, сооблазнительница воинов неприятеля, боролась за свою любовь и ради этого чувства, покончившая собой.
Моина – род низших ракообразных; их заказывали, чтобы привлечь внимание окружающих к себе абсурдностью такого заказа.
Эксцесс – крайнее проявление чего-либо, невоздержанность, столкновение.

18-ая строфа.
Мысль об объективной неотвратимости единоличной власти во все времена в лице её лидера: «И в наши дни, и в стары годы всегда в России Властелин: блистает вождь - венец свободы - всенепременный Господин»
Мысль о негодности такой единоличной власти во все времена, которая всё решает за людей при отсутствии у них собственности (земля и недра) и прав (законодательное право) на страну в которой они живут веками, но ничего не меняется от века к веку – граждане России по-прежнему не владеют их страной (Родиной) и не свободны в ней – полная зависимость от власти в лице её лидера: «Мы слуги той безвольной дани и с властью той народ – дебил. Владыки профиль величавый с Номенклатурой воровской играл комедий шумный рой друг с другом. В них венчался славой. Там, там под сению кулис все наши жизни пронеслись» - по мнению автора по существу ничего не изменилось за два века в смысле сути власти: осталась «страна рабов, страна господ».
Властелин, Господин, Владыка, вождь – собирательные образы Лидеров власти российской из века в век – образная сущность этой власти.
Номенклатура – совокупность лиц, назначаемых на должность высшей инстанцией – в трактовке автора: обезличенная, формируемая по объективным законам, лишённая нравственности и человечности пирамида власти – монстр, класс элиты общества, эксплуатирующий граждан, опосредованно (изоляцией общества в лице его граждан от национальных богатств страны (земли и недр)) узурпировавший у них собственность страны, власть над страной, свободу выбора (свободу воли) и лишившей их соответствующих международных прав (подробно – Восленский «Номенклатура» в двух томах).
18-ая строфа (продолжение).
Сопоставление жизни в разных веках в перекличке по принципу: «Мир - театр, а мы в нём актёры» с мыслью о неотвратимости (объективности) одинакового исхода во все времена в том числе и по влиянию культуры (искусства) на людей: «не просветить туманны взоры: в них благочестие заткнуть, не винну голову пригнуть», и схожести во всех сферах: «в культуре - та же чехарда - традиционная чреда, к добру зовущая среда, по жизни ждущая душа».
Прослеживаются аналогии в эпохах по конкретным историческим личностям – все они известны, краткая информация о них в объеме необходимом для осмысления строфы приведена ниже, если необходимо более подробную или уточняющую информацию о них можно получить в первоисточниках.
В конце строфы автор приходит к выводу об объективности исхода, независящего от людей с мыслью о том, что взрослые играют во взрослые игры и отличаются от детей только более высоким уровнем мышления и профессионализма в этих взрослых играх по сути своей представляющих из века в век лишь забаву с одним и тем же исходом – конец и разрушение определённого уровня цивилизации, государств, культур: «Детям – игрушки, в школе – Пушкин, по старше - от Толстого том, а взрослым - взрослые игрушки: и снова в жизни удивлён. Мозгам - крутые завитушки. Всем нам – мудрёны развлекушки».
Мысль о счастье как лишь о мгновении, приходящем в поиске, в трудах и в преодолении: «составят в жизни счастья стон».
Фонвизин – драматург, писатель русского просвещения 18 века («Недоросль» и другие комедии), дворянство.
Высоцкий – популярный бард (певец), поэт конца 20 века, автор песен, актёр.
Княжнин – русский писатель 18 века, автор согласен с Набоковым и считает его (в его трагедиях и комедиях) «неуклюжим подражателем более или менее никчёмным французским образцам».
Гайдар Егор – российский экономист, председатель правительства РФ 1992 года, архитектор противоречивых рыночных реформ шоковой терапии (отпуск цен).
Озеров с Семёновой – он (классицизм, сентиментализм) стал популярен как драматург трагик благодаря Семёновой (талантливая актриса), которая воплощала на сцене его произведения в 19 веке.
Добрынин и Лещенко (Лев) – автор песен первый и певец (оба) на пару (Лещенко пел песни Добрынина) были популярны в СССР и в России в конце 20 и начале 21 веков.
Катенин – поэт, классицист, драматург, критик (русский романтизм 19 века).
Шекспир (Уильям) – величайший писатель и драматург мирового уровня, писал на английскийском языке (16 -17 век), поэт и актёр.
Корнель (Пьер) – великий французский драматург 17 века, трагик.
Плеханов – русский революционер 19 века, философ, теоретик марксизма, считавший (в отличие от Ленина), что Октябрьсвая революция в России (1917 года) «нарушила все законы истории» (что спустя почти век подтвердила сама история России на практике – свержение власти компартии и Советов). Он считал, что коммунизм восторжествует естественным путём общественно-экономического развития в наиболее развитых странах, а не в слабом звене (в России - по Ленину) в цепи империализма, где капитализм был ещё недостаточно для этого развит.
Ильич (Владимир Ильич Ульянов (Ленин)) – русский революционер, политик и политический теоретик, первый глава правительства Советской России с 1917 года (и Советского Союза с 1922 года) до своей смерти в 1924 году.
Шаховской – влиятельный в театральном искусстве драматург 19 века, писатель, поэт, либретист, педагог, критик, мемуарист, администратор.
Станиславский – основополагающий русский и советский театральный деятель (система Станиславского) конца 19 начала 20 века, выдающийся харАктерный актёр.
Дидло – артист балета (родился в Швеции), творил в России в 19 веке, педагог, баллетмейстер.
Григорович – советский и российский артист балета, баллетмейстер, хореограф и педагог, занимающий лидирующие позиции в российском балете в конце 20 начале 21 века.
19-ая строфа.
Об обмане народа властью в коммунистической идее: «Наш рай земной! Ну где ты? Где мы? В нём власти обманули нас», которая свелась к тому, что проворовалась и перестроилась себе в угоду: «страну терзают, как гиены, - номенклатурный перекрас», при этом власть осталась на своём месте над народом, по-прежнему не отдавая ему ни собственности на страну, ни истинной свободы (есть только нищая свобода – как зависимость): «не отдаёт нам власть свободы: всё тянутся бесплодны роды»
В конце строфы проводится мысль о свободе не как о цели, а как об инструменте в руках народа: «не цель свобода - инструмент послушный: не самодержцу властью грабить, а нам самим свободно править!»
Рай земной – имеется ввиду коммунизм, который обещали построить к 1980 году, но ограничились Олимпиадой в Москве.
Коммунизм – общественно-экономическое и социально-политическое устройство без наёмного труда, любой формы эксплуатации человека человеком, при котором для всех в равной степени соблюдается принцип: от каждого по способности, каждому по потребности: светская форма Рая на Земле.
20-ая строфа.
Поэтическое описание победы любой революции, которая неизбежно сводится к объективности власти Лидера, манипулирующего волей народа: «своею волей нам велит, сплетя те ветви в куст от Эго; народну власть собой сожмёт, то своевольно разожмёт».
Держава – государство. Лидер – глава государства.
Ветви – ветви власти (власти: законодательная, исполнительная, судебная, СМИ (средства массовой информации, включая интернет)) – должны быть по Конституции РФ независимыми.
Куст от Эго – на практике Лидер давлеет над ветвями власти, манипулируя ими в своих интересах, в угоду своим амбициям и убеждениям, то есть единолично правит – под себя корректируя ветви власти (а значит и народную власть в этих ветвях – узурпация власти) в их решениях по ситуации: «народну власть собой сожмёт, то своевольно разожмёт».
21-ая строфа.
Психологически рассмотрен психотип, объективно складывающийся у любого Властителя (человека, обличённого властью – собирательный образ);
Дана авторская эмоцинольная окраска Властителя – принижение людей с самовозвышением до Бога: «идёт меж масс людских к богам», до Солнца: «подобно Солнцу по утрам».
В конце строфы неизбежный для автора известный многим вывод о любом Властителе: «сей чином от ума избавлен любой все властный человек» с подчёркиванием объяснения объективности этого сюжета в голове Властителя: «ведь в голове его составлен благоприятный сей сюжет».
Властитель – собирательный образ главы государства, обличённого в той или иной степени единоличной властью как лидера нации.
Владения – страна подвластная Властителю с её населением.
22-ая строфа.
О том к чему на практике сводится власть «Верховного» - как Властитель (собирательный образ) превращается в Верховного в конкретной ситуации в контексте строфы.
Раскрывается гнилая сущность всей привластной структуры, которая по мнению автора складывается по объективным причинам вокруг любого Властителя («каков поп, таков приход»): «лакеи»(типа слуги народа), «спят»(отбывают для лобирования), «бурно хлопать»(чинопочитание, местничество), «громко топать», (стадное чувство непрязни к чужаку), «власти фонари»(типа власть – свет в окошке), «бесспорной волею»(не принятие иных мнений), «лапу грей»(коррупция), «Воры в законе»(олигархат) - всё передано с лёгкой иронией и намёками на всем известные вещи о которых все знают, но молчат из-за неуместной покорности и страха как бы чего не вышло.
В итоге строфы – к чему это всё (как обычно) сводится при всевластии Верховного – он в конце концов всё решает: «окрылён…всех…выгнал вон!»
Верховный – форма проявления Властителя в сложившейся ситуации в конкретном месте (государство) в конкретном месте.
23-ая строфа.
Действия всевластного «Верховного» - его большая своевольная игра: «изобразит страной огромной», полностью зависящая от его «прихоти привольной», «тараканов» (взглядов, знаний, умений, убеждений, уровня мышления) в его голове, от его веры и мистики («вещим снам»), опыта («терзаньям по волнам»), сомнений («решит в сомненьях»). Мы все таким образом превращаемся в заложников «Верховного» по объективным причинам: «Всё примет общество. Запрет. Иным сюжетам слово - Нет!».
«Азиатский пируэт» – консервативный конфуцианский (в совеменности созвучен коммунистической идеологии) вариант полуфеодального развититя со средневековыми (около религиозными) пережитками в социально-политической и общественно-экономической сферах, свойственный странам Азии в преобладающней степени.
«Западный сюжет» – вариант капиталистического развития со свободной рыночной конкуренцией (мировой рынок в условиях мирового разделения труда), с транснациональными элементами и факторами глобализации при государственных регуляциях и ограничениях; свойственный наиболее развитым в экономическом смысле странам Запада.
«Ум голодный» - ум в ситуации, требующей решений.
«Полезный замысел» - полезный для страны и её граждан с точки зрения «Верховного» в его восприятии этого.
24-ая строфа.
Неотвратимость действий власти Верховного с упованием на удачу и доверие к нему при том, что все наши жизни - «карты на столе». Итог – либо пан, либо пропал. У нас нет выбора – объективность: «не избежать нам их оков, как и не знающих умов» - невежественность власти из-за отсутствия её тестирования на уровень эмоционального интеллекта и независимого психиатрического освидетельствования.
Расшифровывается механизм государственного правления, а именно то, что несмотря на действующие законы «Верховный властвует ПОД ним» (под законом) «с коррупцией законных прав: в его трактовках снова прав» - здесь: «с коррупцией» – подкуп власти для незаконных решений в пользу взяткодателя, используя не однозначность формулировок в законах для разных ситуаций – то есть: «в его трактовках снова прав».
«Корона на Святом Орле» (корона России) – признание народа как оправдание его доверия.
25-ая строфа.
Раскрывается почему по объективным причинам Власть меняет человека (перекличка с «чином от ума избавлен») – «благополучие грызёт»; и во что это выливается – в разделение общества на Власть и всех остальных: «когда, надев простой наряд, не попадал к той знати в ряд», и в эксплуатацию этих остальных (низкий уровень их жизни): «в той нищей жизни, выживаний громадной массы».
25-ая строфа (продолжение).
Рассмотрена объективная причина в проблеме формирования властных элит (Знати) через призму генетически заданной порочности тех или иных людей по признакам: «доход по совести иль нет и знатный круг тому ответ», и по существу: «тяжеловесна добродетель - она утонет, но говно - всплывёт: уж так заведено по жизни, то для знати – вестник».
Проводится мысль о том, что, задаваемая в нас Природой от рождения нравственность, априори разделяет людей – перекличка с Достоевским по проблеме маленького человека: «тварь дрожащая или право имею».
Вывод о разделении власти и их лидера от остальных людей по психотипу, что приводит к ситуации, когда власть играет с населением во взрослые игры: «им в кубики то поиграть», а иногда доходит до игры Власти нами в войну на средства от природы (продажа недр), когда Власти «нашли в том средства (из-под земли)». И играет Власть «теперь в живых» людей, при этом мы «друг друга снова убиваем, мозги той власти не вправляем», к тому же ещё «и Властилин из их рядов - он ставленник лишь их Богов».
«Знать» – власть имущая элита общества, включая олигархат (сращивание власти с капиталом или с состоятельными людьми через взятку (включая откаты)).
«Масс» - народ; «лоботряс» - бездельник, лентяй; «криминал» - люди, совершающие преступления;
«хоть без ума, но не нуждалась» - автор подчеркивает невежественность Власти (бывшие лоботрясы из ВУЗа – нет знаний) в своих решениях, но при этом не заслуженно хорошей её жизни при государственной кормушке;
«комсорг» - руководитель первичной комсомольской организации (или группы);
«в должностях отяжелели» - повышение в должности (карьерный рост);
«каста» - обособленная общественная группа, связанная собственностью и (или) положением в порочный круг;
«завод построить – разобрать» - автор имеет ввиду многочисленные предприятия, которые в советский период в СССР строились подолгу (10-15 лет) в одноэтажном варианте (занимали большую площадь – аренда земли и их отопление – дорого), и поэтому в условиях рыночной экономики были заведомо нерентабельны (устаревание современных технологий – 5-6 лет) – на них производилась дорогая, никому уже не нужная продукция, не пользующаяся потребительским спросом; такие предприятия поэтому разоряли страну в условиях рыночной конкуренции, являлись складом железобетона, загромождавшим (особенно в крупных городах миллионниках, если градообразующее предприятие – проблема занятости) жизненно важные территории; такие предприятия демонтировались (ЗИЛ, третье кольцо Москвы, в крупных городах) – (поэтому: «построить – разобрать»), их площади сдавались в аренду или были брошены, иногда (редко) реконструировались.
«Канал отрыть - зарыть опять» - автор имел ввиду каракумский канал; строился для орошения сельскохозяйственных земель (стоило проложить 1 миллион рублей – 1 километр, при цене 1 кг колбасы – 2,20 рубля), но русло не было выложено гидроизолирующей плиткой, и вода ушла, затопив землю (напротив, выведя её из сельхозоборота).
«Копать отсюда до обеда» - автор намекал на проект поворота сибирских рек;
«у Архимеда» - собирательный образ учебного процесса, автор имел ввиду практиковавшееся в советский период повышение квалификации;
«для них рабочие мы муравьи и как снаружи, так внутри» - народ для Номенклатуры (Знати) – так автору видится вывод (из вышеописанного) об отношении Власти к населению страны (её гражданам) на практике (в реальной жизни).
26-ая строфа.
О гипотетических (но объективно обусловленных интересами и логикой процесса) планах властных элит Мира («уже готовят злое дело») уничтожить Народы Мира («людских букашек истребить») в ядерной войне («развязать всемирный Ад») в ситуации, когда глобальное внедрение в практику жизни искусственного интеллекта (ИИ) приведёт к тому, что народные массы будут уже не нужны Власти (Знати) для эксплуатации (использования их в своих интересах) – народ заменит ИИ (для обслуживания властных элит).
Элиты – правящие круги (Знать) ведущих государств Мира (в трактовке автора).
«Злое дело» - план развязать мировую ядерную войну (в контексте строфы).
«Бумажки зеленью шуршат» - концентрация мировых валют в руках Элит (доллар – купюра зеленого цвета – преобладающая форма в такой концентрации).
«Всемирный Ад» - всемирная катастрофа как результат мировой ядерной войны (в характеристике автора);
«к себе не пустят на порог» - по мнению автора обычному человеку попасть в мировую Элиту невозможно.
«Изысканный предлог» - подбираемый удобный повод для развязывания мировой ядерной войны, в частности автор подразумевает провоцирование и развязывание Элитами региональных войн по всему миру – разжигают костер апокалипсиса.
«Людских букашек истребить» - автором подразумевается уничтожение Народов мира властными Элитами мира в результате мировой ядерной войны – поморить тараканов (в контексте строфы);
«укрывшись» - автор имеет ввиду то, что Элиты строят и скупают по всему миру роскошные дорогие бомбоубежища для того, чтобы спасти себя, пережив мировую ядерную войну (катастрофу).
«Мир переродить» - автор предполагает, что в планах мировых властных Элит (мировое теневое правительство – в разных трактовках: массонское ложе, каста и т.п.) после мировой ядерной войны и зимы жить на свободной от народных масс («букашек») Земле с использованием искусственного интелекта, глобальной автоматизации, роботизации и механизации.
27-ая строфа.
Сожаление автора (через Андрэ (прототип)) о том, что люди в современной ситуации выбора уходят от жизни в виртуальный (интернет) мир, замыкаются в себе и строят не реальный мир («не в новый мир мосты наводят»), а фантазийный мир («мир виртуальный здесь кругом»). Повис в воздухе вопрос от автора: «когда вернёмся в свой мы дом?».
Астрал – особое состояние погруженности человека в себя;
сегмент – своё место, которое каждый находит для себя в состоянии астрала;
«скорбной памяти с крестами» - те ожидания, которые на нас возлагали предки, передавая нам эстафету поколений;
«не загорится новый свет» - передаётся мнение автора (через Андрэ) о том, что наши поколения не оправдали ожидания предков о счастливой благополучной жизни нас (их потомков) в будущем за что предки отдали всю свою жизнь (строили новый мир, воевали).
«В ленивой поступи штиблет» - по мнению автора (через Андрэ) мы, в умах, отвергнув «старое», на практике живём тем не менее на материальной базе именно «старого», не создавая «новое», потому что ленимся жить реальностью и творить в ней «новое».
Виртуальный мир – компьютер, смартфоны, и прочие гаджеты – моделируемая среда в них;
«вернёмся в свой мы дом» - будем жить в реальности реальной жизнью;
«в "трудах" обкуренных голов» - силы и жизнь (время жизни) отдаём виртуальному миру, одурманенные его притягательной очаровательной сказкой; трудах в ковычках, потому что эту жизнь в виртуальности автор считает развлечением в неосознанном (опьянённом) состоянии, а не серьёзным делом с конкретным результатом.
27-ая строфа (продолжение).
Через героя (Андрэ) автор предполагает свой замысел как можно противостоять злым планам («Злое дело») мировых элит (по строфе 26) – суть самого замысла передается в строфе от слов: «цифровизацией сплошной…» до слов: «…взорвём на старте в винегрет»;
«элиты властны правят пир, в народах мира нету сил» - взгляд Андрэ на ситуацию в Мире;
«миллирда золотой наряд» - консолидация властьимущих элит;
«ай-тишников в программный ряд» - объединение ведущих программистов мира с общими целями.
28-ая строфа.
Передано сожаление автора (через Андрэ) о том, что Россия застряла в прошлом и не проводит прогрессивных реформ, властная элита проворовалась и не отдаёт страну (её богатства) и власть гражданам России. Протест заглушён, «а слышен только стон».
«Россия вышла к сеням» - переход России к рыночной экономике;
«в открытый мир вошла стрелой» - Россия вошла в Мировой рынок, то есть в Мировое разделение труда;
«вспорхнув по рыночным ступеням» - шоковая терапия в экономике России с последующими рыночнами реформами 1990-ых годов;
«застыла в прошлом» - не гласная национализация и государственная монополизация в России в начале 2000-ых годов;
«то страх иль самодержцев слава» - боязнь что-то менять из-за непредсказуемых последствий (рыночная боязнь, как водобоязнь – страх утонуть (не выжить) в условиях свободной рыночной конкуренции, держась и сохраняя выгодный власти прежний властный режим за собой (удобная кормушка)), а также зависть нынешней власти прежним властителям России (самодержцам Царям, Генеральным секретарям), обладавшим неограниченной властью над Россией и её народами;
«средневековая забава» - отсутствие рыночных преобразований, забавляемся в феодальных пережитках средневековья: не свободное общество с вассалитетом – страна, розданная на кормления (у народа нет собственности на страну (частная собственность каждого гражданина на землю и недра страны) и власти (законодательное право));
«продать природные дары - народу их я не отдам, ходите по моим следам» - государство продаёт природные богатства страны, распоряжается ими по своему усмотрению, народу – подачки (как кости для собак).
29-ая строфа.
О роли и месте интернета в нашей современной жизни (по мнению автора).
30-ая строфа.
Представления Андрэ (авторский взгляд) о нравах: формируют те или иные нравы все под себя во все эпохи, разделяя людей (право сильного), отчего они и страдают («судьбы погубил») и за этим стоят объективные причины, не зависящие от людей, потому что «все в том правы, когда свой нрав - источник сил» - общий подход во все времена и для всех стран и человеческих сообществ (по мнению автора).
Продолжение сопоставления Андрэ с Онегиным – чем кто из них жил, и о чьих ножках мечтал: общее между ними только в их снах (сходство в том, что каждому из них снится) – «их припомнил лишь во сне, к Андрэ приходят в том же сне».
31-ая строфа.
Автор прославляет футбол – его любимую игру, в которую он играл, но с возрастом перестал играть, о чём очень сожалеет.
32-ая строфа.
Продолжение темы строфы 31 в более углублённой чувственно-эмоциональной форме с возражением от Доренко.
Доренко Сергей – российский теле и радио журналист в 1999 – 2000 годах. Он, судя по его публичным высказываниям, недолюбливал футбол, считая болельщиков недалёкими людьми.
33-ая строфа.
Тема «бессмертного полка», протест против войн в аспекте любви к Родине и об искренности этого чувства, которое живёт в человеке, но не всегда им осознаётся (от автора через Андрэ).
Бессмертный полк – общественное движение, но автор в контексте этой строфы имел ввиду самих павших воинов, память о которых хранят в своих душах участники этого движения;
Армиды – поэтические женские образы, существующие в воображении, которые невозможно ощутить, как до поры невозможно ощутить и то, что такое Родина, Отечество.
34-ая строфа.
Продолжение темы строфы 33 с раскрытием тех обстоятельств («нести ответственность в руках»), при которых Андрэ ощутил в себе любовь (как «святое бремя») к Родине не как нечто формальное и искусственное («мним идеал в душе своей»), навязываемое свыше властьпридержащими («не Родина в воображеньи») - чтобы использовать веру и чувства людей в интересах власти -, а как искреннее чувство из глубины души, от сердца, для каждого как нечто сокровенное и глубоко личное (интимное).
34-ая строфа (продолжение).
Развитие темы строфы 34 о навязывании (загоняют в память: «готовят нам обманный грех, пытаются свести нас к чуду, в умах ту возвести запруду») властьпридержащими людям любви к Родине и веры через памятники, идолы и пропаганду от властей («в них лживости официоз - той мнимой памяти курьёз; религий идолы, кресты - веры обманной пустоты»).
Далее автор противопоставляет этому фарсу от власти истинную любовь к Родине, которая в сердце каждого как живое чувство («живая память в душах наших: горят сердца о предках наших»).
В конце строфы раскрыта истинная цель власти в таких навязываниях и призыв от автора к людям прекратить эту многовековую традиционную практику: «не нужно строить беспредел, в войнах друг друга убивать, и этим власти укреплять!»
34-ая строфа (окончание).
Автор в начале строфы раскрывает свой взгляд на то, в чём состоит и откуда произрастает истинная любовь к Родине, в чём искренность и глубина этого чувства в каждом и вместе с тем автор противопоставляет ему то, чем власть подменяет это чувство, показывая, как власть (Знать) «любит» Родину: «им не понять души стремленья: те платят дань повиновенья» высшим чинам, хранят «от них дурман» - формализм от власти.
35-ая строфа.
Сопоставляется ночной образ жизни Онегина и Андрэ: один - в балах, другой – в трудах;
«покрытие на терминал мостит» - через Андрэ автор рассказывает о своём участии в монтаже покрытия на терминал в аэропорту «Внуково» под Москвой и той ситуации, которая там возникла – отражена в конце строфы: металлические фермы покрытия укрупнялись в блоки на нижнем уровне – состыковывались на высокопрочных болтах, после чего поднимались на проектный уровень, но на динамическую нагрузку при подъеме болты не были рассчитаны, что могло привести к следующей ситуации: «падёт наш корпус терминАльный - в рассчётах доказал не раз, а то придёт нам всем атас».
36-ая строфа.
Продолжение темы строфы 35 с мыслью о том, что при разности героев: «Андрэ - трудяга, Онегин – бальный» за века, разделившие их, ничего не изменилось в людях: «их день - провальный: в веках не пробудить дитя» (объективность – результат тот же): их дни «однообразны и пусты, полны житейской суеты» - это и есть жизнь всех нас (времяпрепровождение: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось). И застыл вопрос: «а счастливы: Андрэ? Евгений?» среди «строек и пиров», расцвёл ли их Дар, заложенный Природой в каждом из нас – есть ли общественная среда для этого для каждого из нас, чем следовало бы озадачиться Власти.
«Прочих жизненных "даров"» - даров в ковычках (мнимая их ценность по большому счёту), потому что эти дары отсутствуют от бездействия Власти в этом аспекте: Власть не для людей, потому что реальная власть не у людей.
«Их сокрушающих "побед"» - пустая жизнь (жизненное гниение), в которой не реализуется весь природный потенциал (подлинный их дар) наших героев – поэтому «побед» в ковычках.
37-ая строфа.
В начале строфы ставятся вопросы о причинах почему не расцвёл гений в героях произведения. Естественный итог для Онегина – пресыщение жизнью и разочарование. Бессмысленны и бесцельны существование и жизни обоих героев при всей их разности: праздного Онегина и трудового Андрэ – дарования, заложенные в них, не расцвели, поэтому угасает их любовь к жизни: «всему приходит свой конец - терновый той любви венец».
Повеса – молодой человек, проводящий время в легкомысленных затеях, проказах, бездельник.
38-ая строфа.
О душевных исканиях (познание мира) Андрэ – ему некогда было скучать (интерес ко всему в жизни: «ему есть дело до всего»), потому что он «искал всему причину». И даже когда он разуверился в Боге: «им овладела понемногу та мысль, что не нужны мы Богу, что нет его - он обалдел», он продолжал искать «пока нашёл во всём закон, поверил в то - вздохнул счастливый». Именно такая жизненная позиция и привела Андрэ к состоянию, когда «хандра не трогает его».
«Фома не верит» - Фома не верующий – человек, которого сложно в чём-то убедить.
Хандра – мрачное, тоскливое настроение, томительная скука.
39-ая строфа.
Размышления автора о правде, которая у каждого своя, потому что правда – это не то, что существует в действительности, а то, что каждый из нас думает о ней (индивидуальное восприятие). Правда в смысле истины непостижима. Правда каждого за него: «она у каждого - за нас». Этот вывод проиллюстрирован автором на примере отношения Власти к обществу, и нас (общества) к Власти.
К концу строфы вывод от автора: «в действительности скрыта правда - в воображении дана: у каждого она своя, как отражение она зеркальна, а кривизна у зеркала своя».
40-ая строфа.
Размышления автора о вечных нравственно-психологических понятиях и о том, как мы можем повлиять на Природу в нас (изменить себя, свою судьбу). Ответ автор находит в системе удовольствий каждого человека, которая заложена в него Природой от его рождения: «ответ един: он в нас самих – неповторим, своя система удовольствий, не ощутима, но строга, с генетикой тебе дана, твоя неотвратима и одна».
Автор приходит к выводу о том, что каждый человек должен принять как природную объективную данность свою индивидуальную генетическую сущность (свою систему удовольствий) и мир вокруг нас каков он есть, не пытаясь меня себя сущностно (то есть мучить себя – мазохизм) и раскрыть, заложенный в тебя Природой потенциал – в этом автор видит предназначение каждого из нас: «твоя вселенная – едина, она прекрасна - это ты - прими, дерзай, мечтай, живи, твори…» Эта мысль созвучна строфе 14 (продолжение): «прими себя каков ты есть».
«Капкан» - в контексте строфы психологическая, морально-нравственная и идеологическая ловушка - для каждого человека своя -, в которой он оказывается в силу его генетически заданной от рождения прерасположенности именно к ней.
«Кокон» - в контексте строфы как душевная сублимация определённых для каждого человека предпочтений, произрастающая из вышеописанной ловушки (капкана).
41-ая строфа.
Размышления автора о поиске себя (путь к себе), о свободе, о возможности выбора (свобода воли), о месте поиска свободы для себя: «Свободы истину найдёшь? В себе? Смотря, с кем ты живёшь. Если один - то в океане, в крутых горах, на небесах найдёшь её в себе, а с нами - найдёшь её промеж людей - в сообществе ты вместе с ней - в законе общем между нами».
Также можно найти свободу «для себя: в круге людей себе подобных в делах, в желаньях с тобой сходных».
В конце строфы мысль о грани между увлечённостью чем-то и сумасшествием: «Не рисковать жизнью, здоровьем, переходя ту грань безумья - иссяк контроль благоразумья…»
42-ая строфа.
Размышления автора о происхождении и сущности законов («законы властного совета») человеческого общества и об объективной природе их возникновения. По факту эти законы - будучи субъективным взглядом Правителя («их пишет... - властью обличён») по объективной причине их наличия (коллективный общественный договор – Конституция) («вас по нужде составил он») – оторваны от реальной жизни («но в жизни он - невинный вздор»).
Проводится мысль о том, что при любой власти - все те, кто обслуживает её функционирование и за неё – все пропагандисты («во власти - все пропагандисты»): у Правителя своя правда (что было рассмотрено в строфе 41), которую проводят и защищают эти привластные пропагандисты. Поэтому Власть и Общество далеки друг от друга из-за разности их интересов по объективным причинам («ваш облик в нас рождает сплин»).
Сплин – уныние, хандра (устаревшее – во времена Пушкина – для связи с тем временем и образности).
43-ая строфа.
Продолжается перекличка Онегина с Андрэ по занятиям – каждый занят своими проблемами.
Через Андрэ (прототип) автор рассказывает свою жизненную ситуацию: поправки в законы – не рассмотрены, обращения к Президенту РФ ему лично непереданы – формальные отписки от его обслуги – типа имеют право. Такими действиями на примерах из жизни подтверждаются тезисы строфы 42 и выводы строфы 43: «увы, - мы челядь для него, нам не попасть в тот цех прикольный» (не достучаться до Властей).
«людей безвольных не сужу, к ним вовсе не принадлежу» - намёк на безволие при властных людей (окружение Правителя – депутаты, чиновники … - все те, кто не имеет или боится высказывать своё мнение, отличное от мнения Правителя), себя автор не считает безвольным так как обращается к Правителю в письмах.
«Поправки»– изменения в тексте. Закон – нормативно-правовой акт. «Главный» – Президент РФ Путин В. В.
«Притих» - нет ответа лично от Президента РФ.
«Труд упорный» - обращения автора (как бы от Андрэ) к Президенту РФ Путину В. В.
«Цех прикольный» - забавная невежественная Власть.
«Челядь» - зависимый человек, в контексте строфы – гость на земле своей Родины.
44-ая строфа.
Здесь «Верховный» - как форма проявления «Властителя» (собирательный образ – объективное воплощение сущности любой власти (из строфы 21).
«Верховный» - пример конкретного проявления действия законов власти (объективное положение вещей) применительно для нынешней ситуации с современной Россией.
Своя правда «Верховного» (его субъективный взгляд: «увидел в Штатах геморрой») диктует всей стране (и даже Миру) свой стереотип поведения: «задался он глобальной целью: разворошить наш мир большой, отряд ракет расставил с толком, дал всем совет: сменить винтовку, чтоб отстоять сувре ни тет, как будто в том всему ответ»;
«сувре ни тет» - это не опечатка (так и призносить с иронией) слово суверенитет (независимость государства и верховенство государственной власти).
К концу строфы – риторическое (ироничное) предложение от автора к «Верховному» отдать суверенные права «людям с толком» и обществу в целом («толпе вокруг него гурьбой»).
«"законные" вериги» - в контексте строфы образное сравнение с цепями, - заставляющий молчать (противозаконный – поэтому «законные» в ковычках) негласный запрет, несмотря на узаконенную свободу слова.
45-ая строфа.
Через Андрэ (прототип) автор раскрывает свою общность с «Верховным» и веру в него и сожалеет о том, что «со временем сменилась проба слепой "фортуны" наших дней - исчезла общность душ, идей…»
«Верховный» - здесь Путин В. В. на рубеже веков;
«готовы с честью хоть сейчас отдать и жизнь свою за нас» - то главное, что сближало автора с «Верховным» по мнению автора;
«слепой "фортуны"» - неудачная судьба как стечение многих неконтролируемых объективных (независящих от нас) и случайных факторов, «фортуны» в ковычках – ирония, потому что на самом деле фортуна – счастливый случай.
46-ая строфа.
Мысль о том, как изменяет власть человека (с чем ему не сладить): «вкушаешь высь очарований -благополучие грызёт» - этим и объсняется то, что «исчезла общность душ, идей» (строфа 45), так же перекличка со строфой 21 («чином от ума избавлен»). К концу строфы – во что это всё выливается: «непристойный лик», «с жестоким гнётом пополам», «и с лицемерием программ».
«Гнушаешься их простоты желаний» - пренебрегать из чувства брезгливости, неприязни.
47-ая строфа.
Размышления о «детскости» и юношеском масимализме (перекличка с Ленским «юный бред»), о нашей схожести друг с другом в детских мечтах и представлении о мире (завышенные ожидания), о взрослении с переосмыслением реальности и о том, что для каждого это происходит по разному и в разной степени, а кто-то остаётся в детстве, что может перерастать в невротизм – завышенные ожидания, оторванные от реальности.
Конец строфы и ощущения автора от своих мыслей по её итогам полностью созвучны мыслям Пушкина по итогам той же его строфы и полностью её дублирует: «Перенесён колодник сонный, так уносились мы мечтой к началу жизни молодой». Однако автор под «колодником» здесь подразумевает не арестанта в колодках, а обобщенный образ всех тех - повзрослевших и разочаровавшихся в своих детских ожиданиях от жизни - живущих в колодках реальности.
«Детскость» - инфантилизм, незрелость, проявление наивного подхода во всём; «Рай на Земле» - коммунизм;
«Безопасная многополярность» - суверенность субъектов в сообществе, которое функционирует без конфликтов.
«Первозданность» - то, что сохраняется без изменений под влиянием на неё.
«Идеальная нежданность» - неожижанная удача (халява)
48-ая строфа.
Продолжение ситуации с «Верховным» из 44 строфы – к чему может привести «детскость» (строфа 47: «Той детскостью к нам благосклонной» Верховный «грезит аж до комы»), не взвешенные решения, субъективизм, профанации и авантюризм в большой политике: «схлестнулись армии в войне: за "правду" бьются по нужде, и кровь течёт рекой без края, в угоду Штатам для забав грызутся все, не осознав!»
«Государственный гранит» - государственные устои в целом – как материальные, так и идеологические;
«с гнид провакации гнилые» - скандалы со Скрипалями, допинговые скандалы, взрыв северных потоков, санкции, «заморозка» российских активов и прочее…
«за "правду" бьются по нужде» - неизбежность и бессмысленность убийств друг друга в войне, в которой у каждой стороны конфликта своя правда (поэтому «правда» в ковычках – она у каждого своя (строфа 39));
«в угоду Штатам для забав» - выгодно США, когда их конкуренты и потенциальные противники воюют друг с другом, ослабляя себя (ресурсы, подрыв нормальной экономики её миллитаризацией – как наркотик) и забавляя Штаты и недоброжелателей, наблюдающих за этим и поддерживающих огонь этой войны;
«грызутся все, не осознав!» - бессмысленная для её участников, бедумная для них война.
49-ая строфа.
Призыв ко всему Миру от автора остановить войну. Мысль о неизбежности войн во все века (объективные процессы) с раскрытием мотиваторов войн: различие в «вере», в «правде» - это «гной в веках смешной» по мнению автора, но за этот «гной» люди веками гибнут в войнах как за прошлогодний снег…
Призыв автора ко всем усмирить свои властные и прочие невротические амбиции и остановить сумасшествие: «заткнись, замри в том невротическом укоре; свои хотелки усмири, шизофрению прекрати».
«Правители» - главы государств, стран;
«Аполлон» - Бог Света, в контексте строфы все те от кого зависит Мир без войн, в них нет добродетельности, могущественности – в этом смысле нет божественного света добра и воли к миру (Мир без войн);
«лиры Альбиона» - вдохновенная Великобритания (где же она с её позитивным участием – контекст строфы).
50-ая строфа.
Размышления автора о том нужна лии рабам свобода, а может «быть слугами господ нужней?», а то, обретя свободу людям придётся плыть «в безумиях людского моря». Вопрос повис в потенциальном ответе: «себ ж сойдёт и рабский брег».
В конце строфы автор полностью по своим мыслям и ощущениям созвучен Пушкину и поэтому повторяет его окончание строфы, подчёркивая этим такое сходство: «Где я страдал, где я любил, где сердце я похоронил».
51-ая строфа.
Все размышления автора в предыдущих строфах сводятся через его прототип (Андрэ) к неосуществлённым его мечтам: «дурной судьбою ним в жизни той разведены».
После смерти матушки для Андрэ начинается другая (новая) жизнь с надеждой – мечты его осуществят люди в будущем: «цель воплотят через века».
52-ая строфа.
Андрэ выделили гранд на разработку его изобретения (эфирная свеча (описана в строфе 9 (продолжение 8))), «чему Андрэ сердечно рад».
В конце строфы переход к сюжету начала (строфа 1): «скончался прадед - на столе, как дань - готов, - предать земле».
53-ая строфа.
Проводятся мысли автора: о скоротечности жизни («предков жизни промелькнули») и тленности бытия («остался колокольный звон»), о схожести («как дед, так и Андрэ – целитель, последних лет их повелитель») и совпадениях в перекличке их судеб через века («прадед и матушка так умирали: деменцией они страдали»), а также мысль о том, что все там будем: «после смерти разошлись их души - через век слились».
54-ая строфа.
Описание судьбы Петра – дед автора (Андрэ) – и его мечты.
Проводится мысль о том, что он так и не нашёл себя в жизни, и не был по настоящему счастлив («и бегала за ним она - душа - всем счастием полна -…»), хотя и через многое прошёл («опять с войны» (через три войны пршёл за свою жизнь), «опять в трудах тянулась жизнь в жестокой доле»), счастлив он был только в мечтах: «лишь грезился мечтами он».
«День Победы» - 9 мая 1945 года – Победа в Великой Отечественной войне. «Отчизна» – Родина.
55-ая строфа.
Развитие темы – Мир без войн: «все рождены для жизни мирной: для счастья и своей мечты».
Рассмотрена проблема как найти и реализовать себя в жизни, как самореализоваться, раскрыв на практике свой жизненный потенциал, заложенный в каждом из нас Природой (объективный закон – генетическая заданность от рождения – Природа в нас). У каждого - свои удовольствия – для них найди своё место («место себе ты отведи, да и другим не навреди»).
Строфа в форме «рондо»: начинается и заканчивается темой мир – война в их противопоставлении. Эта тема увязывается автором с мыслью о разных (от Природы в нас и от реалистичности воплотить эту данность в жизнь) практических возможностях людей: «имеешь средства - не бузи: войной людей не изводи» - намёк на властьпридержащих, использующих войны и людей в них гибнущих, для сохранения своей власти и себя на вершинах благополучия; а в середине строфы – о предназначении людей – подчёркивается, что самореализация человека возможна в полной мере только в условиях «мирной жизни» - возврат к началу строфы.
56-ая строфа.
Отражена мысль о разности образа жизни в деревне и в городе, сводящаяся (по мнению автора) к разнице «между свободой и борьбой». В городе человек ищет благополучия и бОльшие возможности в самореализации (то есть добродетель), но «в городах людской коктейль замысловатой клеветы стирает здесь твои черты», а его стремление к популярности через самоутверждение («запечатлеть в веках портрет своей Особы») и даже к славе абсурдно ведь «сотворить то невозможно», потому что «сотрёт всё время нас в былом». Поэтому автор в конце строфы всем советует: «живи сейчас в себе самом» - самореализация своего Дара и предназначения (в развитии мыслей строфы 55).
«Особа» - иронично о человеке, возлюбившем себя при самоутверждении (ищет уважения к себе, почитания) вплоть до эгоцентризма (я – центр мира, все мне должны).
57-ая строфа.
Отражена мысль автора (на примере Онегина и Петра) о том, что в своих заботах и трудах мы любим себя же, то есть своё же время жизни, потраченное на них, свои усилия, вложенные в них: «люблю себя в них - жизнь моя».
Аргументирует свои выводы автор противопоставлением образов жизни героев в перекличке веков: Петр «узрел в деревне радость» (строфа 56), потому что «с семьёй в полях всю жизнь пахал», Онегин же «не мог любить свои поля», потому что он «в них не вложил своих трудов, в них не нашёл своих богов» - и не верил в труды праведные от Бога.
«Не пленник берегов Салгира» - здесь автор сравнивает Онегина (актуализируя Пушкинскую строфу) с Марией и Заремой, пленённых на берегах реки Салгир (самая длинная река в Крыму) (Поэма «Бахчисарайский фонтан») в том смысле, что он не был пленником как они, а он лишь «мученик безделья» - пребывал в плену своего безделья.
58-ая строфа.
Строфа посвящена личности Петра (деда Андрэ (автора)) – высоко нравственный человек («всех в жизни он боготворил»), а также его судьбе. Петр искал веру для себя (блажен кто верует – легко ему на земле). Сначала он верил в Бога («по юности он верил в Бога»), но разуверился в нём, пройдя через Первую Мировую войну («друзей погибших хоронил»), поэтому «отверг он Бога за кровавый след» - перекличка с Андрэ (разные поколения спустя почти век), который тоже разуверился в Боге по аналогичным причинам: строфа 9 (продолжения 1 и 2), строфа 38 – он понял - «не нужны мы Богу, что нет его», но Андрэ обрёл новую веру в науке: «пока нашёл во всём закон». Также и Пётр век назад обрёл новую веру: «в большевиках нашёл тандем». Автор показал этим сравнением схожесть вечных проблем в поколениях в веках, разделяющих эти поколения, и этим он подчёркивает объективный (независящий от нас) характер этих проблем.
«Боготворить» - слепо любить, преклоняться перед кем (чем) нибудь.
«Душа Петра - Божье творенье» - Пётр как чувственное человеческое существо и естество, воплощённое в его Душе.
«Создатель» - Творец (Бог), создавший в частности и Петра (как и всех нас).
«Судьбой Создатель наградил его за жизненное рвенье - всех в жизни он боготворил» - автор (Андрэ) видел в своём деде Петре (судя о всей его жизни и отношению его к людям) образец Божественной Нравственности («Высшее Благо»), под которой автор подразумевал (как её источник) любовь ко Всем и к жизни на фоне принятия себя и всех в жизни. Таков Пётр был, потому что таким родился – не мог таким не быть (это можно понять из строфы 40 – смысловая перекличка с ней).
«Тандем» - совместная деятельность людей.
59-ая строфа.
Размышления автора о том, что человек без веры не может. Автор убеждён - не верующих людей нет: либо ты веришь в своего Бога (разные религии), если ты атеист - веришь в то, что Бога нет, если ты нигилист – веришь в отсутствие объектов веры, если ты учёный – веришь в свою научную парадигму, веря в то, что знания (то есть заблуждения – «вещь в себе» - Кант непознаваемость мира до конца) – это истина, если же ты человек не о чём таком не задумывающийся – ты всё-равно кому-то и во что-то веришь подсознательно, ведь вера – это инстинкт («свободен был - ищу союза: в плену вновь быть заразных дум»).
Рассмотрены процессы формирования веры в человеке на тонком эмоциональном уровне («верю, и сердце не тоскует, душа, забывшись, нарисует верой узор её цветов, в любви к ней, - чуднейших духов»), а также процесс его разуверения («разуверяешься - погаснет свет её очей») – потеря веры («прошла одна») с обретением новой веры («другая вера вновь осветила тёмный ум») и очерствением души при этом («но слёз уж нет - ты очерствел в той смене – бред, устал от этой чехарды невоплотимости мечты»). Так и у нашего героя: «в коммунизме полный бред нашёл наш Пётр на склоне лет».
60-ая строфа.
Развитие темы строфы 59 со стандартным финалом (общность процесса) для всех в обретении верований, и в разуверении (смена веры), а финал такой: «другую веру между тем поймал я вновь, в ней глуп и нем» - одинаковая для всех характеристика верующего как в Бога, так и атеиста, так и нигилиста, так и учёного и всех вообще (не верующих нет). Из этого следует вывод об объективности и этого процесса (положение вещей как устройство Мироздания): «составлен свыше в форме плана сюжет глобального романа: мы все подобны божеству бежим от жизни к волшебству...»
В конце строфы в стихотворной форме отражён смысл Первой Главы «По мотивам Онегина»: «видеть смысл ответа: что, где и как, и почему нас приводила жизнь к тому, чему ответов море ныне у каждого свои отныне».

Жил был поэт в глухой деревне,
У лесных мест, прогулки в коих
Для него были повседневны,
И даже дел важнее многих.

Встречал рассвет в лесу гуляя,
Закат встречал ходя в полях.
Жил постоянно размышляя,
И не нуждался он в друзьях.

А по ночах, о сне забывши,
Сидел он, и стихи писал.
Дивный талант в себе раскрывши,
Совсем о славе не мечтал.

Зачем привязываться к людям,
И их привязывать к себе.
Если уж радуясь уютом,
Можно жить нежно в тишине.

В любви он также не нуждался,
Но одиночество любил.
За красной девой не гонялся,
И на гулянки не ходил.

Он жил на западной окраине
Села с названьем Лесовик.
Любил гармонию, молчанье,
Был молод, но в душе — старик.

Поэт являлся мизантропом,
Людей он люто презирал.
Жил на подворье одиноком,
Людей, их обществ  — избегал.

Любил гулять с пером, бумагой,
Стихи прекрасные писать.
Как леший был — лесным гулякой,
Любил у речки помечтать.

В царстве древес, где ветер шепчет,
И поют нежно соловьи.
Возьмёт бумагу он покрепче,
И стихи пишет о любви.

К природе, деревянной ласке,
И нежном шелесте листвы.
О том, какие у птиц глазки,
О красоте простой травы.

О благодати, о блаженстве,
О дивах поля, и реки.
Писал про вечер деревенский,
И как весной цветут цветки.

Свободный человек от мира,
Нет ни единого кумира.
Нет этих глупых отношений,
Лишь мир красот, стихотворений.

Нет красной девы, что подходит,
Нет радости в людской среде.
Смотря на ивы, поэт бродит,
В природе счастье ведь — везде.

И жил он был в своей избушке,
Почти уж на лесной опушке.
Гулял, и миром наслаждался,
Но, в один день, кошмар начался.

Июль был жаркий на дворе,
И солнышко светило.
Поэт жил в счастье, и добре,
Что по лесу ходило.

В одной избе, в центре деревни,
Жил староста, усатый дед.
Он в молодости был кочевник,
Но принесло то много бед.

В избе своей лет тридцать восемь,
Сидел, и правил всем селом.
Но, был он недовольный очень,
Что нет людей в краю лесном.

Что лес деревню поглощает,
А население растёт.
Никто селу не помогает,
Никто в лесу том не живёт.

И те поля, что за лесами,
Откуда волки идут ночами,
И пред девичьими очами,
Жертв, еду ищут меж домами.

В душе тревогу вызывают,
Те беды надо разобрать
А не сидеть себе, и ждать
Людей ведь волки убивают.

И принял староста решение,
Лес вырубить, приняв усердия.
В его глазах, уничтожение,
Являлось даром милосердия.

На месте леса, и полей,
Достроить людную деревню.
А там уж поселить людей,
И возвести вот там харчевню.

Где пьяный люд будет шуметь,
Смеяться в круге у огня.
Где странник будет песни петь,
Про счастье, радость забытья.

Дороги сделать, а у речки,
Пекарню, где из глины печки.
И мельницу построить там же,
И у реки подворья даже...

И староста сказал сельчанам,
В кратчайший срок вырубить лес.
И в месте том благоуханном,
Где вид на небо без небес.

Достроить людное село,
Скосить высокую траву.
И чтоб от сердца отлегло,
И начать новую главу.

Сельчане сразу приступили,
Работали там целый день.
Природу все там не любили,
Как страшную, ночную тень.

Робота началась на утро,
И в прошлом, распрекрасный лес
И царство дивное древес
Лишались жизни очень шустро.

Деревья злобно все рубили,
И быстро пилами пилили,
Траву высокую косили,
Треть леса так за день убили.

И вот, уже шёл денёк третий,
Как в том лесу робота шла.
К поэту, что в шубу одетый,
Волна воодушевления пришла.

Сидел в избе, писал поэму,
Придумал ведь такую тему!
О философских размышлениях,
И чудных юности мгновениях.

Писал о вечности природы,
Бессмысленности суеты.
О том, что для полной свободы,
Нужно жить в мире пустоты.

Что мир понятен абсолютно,
Но многим людям не понять.
Что средь людей так неуютно,
Что аж не хочется дышать.

Что юность — время для решений,
Но юность он не восхвалял.
В потоке этих размышлений,
Он вдохновение потерял.

Сидел три дня в избе, писал,
И так внезапно потерял!
Решил по лесу прогуляться,
И вдохновенья вновь набраться!

Дошёл до места, где когда-то,
Зелёный лес прекрасный был.
Он стал свидетелем заката,
Лесных краёв, и всё забыл...

Разбито сердце, поэт плачет,
Его тот мир людской разбил!
Никто не подойдёт, не скажет,
Зачем тот люд так поступил?

А они рубят, убивают,
И косят, пилят этот лес.
Деревья головой качают,
И не от ветра из небес.

А от разочарования,
Ведь помнят дивные гулянья,
Стихов поэта написанья,
И его нежные мечтанья.

С поэтом грустно лес простился,
Поэт улицезрел конец.
В страдания он погрузился,
А староста гулял, подлец!

Лес вырублен, скошено поле,
И оказался край в неволе.
Теперь всё стало не таким,
Каким-то вялым, и сухим...

Ни о каком воодушевлении,
И речи не могло идти
Ведь где теперь его найти
Если поэт не в настроении.

Беда, депрессия и горе,
Воспоминаний лесных море.
И ладно бы на том конец,
Но жизнь, как хитрый, злой наглец.

Другие беды вслед за этой,
Пришли, и начали терзать.
И будто бы от песни спетой,
Эмоции не передать.

Ну что томить, писать часами,
Уж буду сейчас всех вас я.
Скажу прямыми всё словами,
О днях тех, слушайте, друзья!

Поскольку леса не осталось,
И от полей уж мало что.
В тот край строительство ворвалось,
И в жизни всё уже не то.

И дома строят у той речки
Лесной, где он любил писать.
Харчевню строят, а в ней печки,
Чтоб хлеб в деревне продавать.

То смысла нет уже гулять там,
А больше таких мест уж нет
Кончается поэта свет
Он плачет страшно по утрам.

В избе сидел он две недели,
Рыдал, не ел, почти не пил.
Он вспоминал лесные ели,
И так отчаянно грустил.

И тут здоровье подкосилось,
Всё тело начало болеть.
Все кости, сердце, всё бесилось,
И начал наш поэт бледнеть.

В избе заколотил все окна,
Все двери, всюду — темнота.
От радости он был отогнан,
Коснулись боли и хребта.

В один день вовсе, хромать начал,
Кошмары снились каждый день.
Едва ходил, всё время падал,
Вставать с дивана было лень.

Писал стихи он лишь о грусти,
О боли, страхе, и тоске.
И это вот мы не пропустим,
Вот стих, что писан в темноте.

«Моя жизнь  — колодец, 
Здесь темно и сыро.
А я страшный как уродец,
Ещё и со свиным рылом.

Я заточен в кругу камней,
В кругу сырых, и старых стен.
Я страшный, тощий как кощей,
Я в тьме кромешной сокровен.

Я заперт в горе, жизнь  — страдание,
Я заперт в бесконечной тьме.
Не сбудутся мои желания,
Родился и умру в тюрьме.

Живу на дне, в страданиях вечных,
Конца не видно моих дней.
Живу я в муках бесконечных,
И с каждым днём здесь всё темней.

Хочу конца, но жить так долго,
Другого выхода боюсь.
Я заточён здесь так надолго,
И я со дна не поднимусь.

Я свою жизнь ненавижу,
Её я проклинаю.
Я выходов совсем не вижу,
Что делать, я не знаю.

Никто спастись мне не поможет,
Никто меня уж не спасёт.
Ничто меня спасти не сможет,
Ничто меня не заберёт.

Я так устал бороться,
И жить так дальше я боюсь.
Жду, когда жизнь оборвётся,
В гармонию я устремлюсь.

Таиться ужас в каждом дне,
Скрывается здесь дикий страх.
Всё безразлично уже мне,
Жизнь — сокровище, в мечтах.

Я ученик тьмы, боли, горя,
Ада я первопроходец.
Я жертва — мира приговора,
А жизнь моя  — колодец.»

Тем временем, двадцать избушек,
Уже были возведены.
В местах, где слушал он кукушек,
Где ивы были с ним честны.

Людей трудилось очень много,
В размерах уж росло село.
Кстати, не одному поэту плохо,
В те дни ужасные было.

У двоюродного брата
Поэта, что в соседнем селе жил.
Сгорела от пожара хата,
Её подлец сельской спалил.

Случилась та трагедия в среду —
Решил нещастный идти к поэту!
И у него теперь уж жить,
Подумать, что-то там решить.

Идти ведь некуда ему,
И тяжело жить одному.
Романтик был тот брат поэта —
Что унаследовал от деда.

Поэт услышал в один из дней,
Что во входную дверь стучат.
Снял доски, дверь открыл — за ней,
Стоял уж двоюродный брат!

Просил впустить внутрь избы —
Его поэт принял в избу.
Ну а теперь, друзья мои вы,
Начнём вторую мы главу.

По мотивам Онегина – актуализация
Первая глава
1-ая строфа:

Мой прадед не учтивых правил,
Когда не в шутку занемог,
Он сострадать к себе воставил
И этого понять не смог.
Такой пример всем нам наука;
Скажу себе: " Какая мука
Стоять у бездны день и ночь,
Что ты не в силах превозмочь!
Какое скверное кощунство
Полуживого ублажать,
Против деменции стоять,
Узрев судьбы лихой коварство,
Вздыхать, сочувственно любя.
Ну где же Бог?Люби меня!"

2- я строфа:
Так думал он в порыве стресса,
Летя в Бали в мечтах своих,
Безвольный мученик прогресса
Наследник взбалмошных родных.
Друзья мои без средств и сана!
С одной из опцией романа
Без предрассудков, в этот час
С желаньем познакомить Вас:
Андрэ, забывчивый приятель,
Родился на задах Москвы,
Где, может быть, родились Вы
Или блуждали, наш читатель;
Там некогда бродил и я:
Но горек центр для меня.

3-я строфа:
Работав нудно, монотонно,
Годами жил его отец
Бывал на море ежегодно
И вдруг состарился в конец.
Судьба Андрэ слегка бодрила:
Сперва в детсаде окрылила,
Потом в капеллу зарулил.
Андрэ наш был суров, но мил.
Наш ВУЗ - продукт страны застойной,
Чтоб не задралась ребятня,
Учил нас всех всему шутя,
Но застращал моралью строгой,
По праздникам в наряд водил
И в стройотряд нас вывозил.

4-ая строфа:
Когда же взрослости практичной
Пришла Андрэ - самцу пора,
Пора влюблённости безбрежной
Орелик наш вспорхнул с гнезда.
Расправил крылья на свободе;
Но загремел в войска - по морде,
Как все по выправка одет-
И наконец увидел свет.
Он по блатному совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко приказы раздавал
Не кланялся "отцам" покорно;
Чего ж не так? Комдив решил,
Что он не правильный дебил.

5-ая строфа:
Мы выучились - слава богу
Экзамен сдай и всё забудь,
Но знаньем истин понемногу,
У нас немудрено блеснуть.
Андрэ? Тот был по мненью строгих
(Людей не сведущих, но гордых)
Занудный малый, но талант:
Загнуть чего-нибудь под фарт
Без колебаний в разговоре
Ворочать языком без сна,
С беспечным видом знатока
Хранить безмолвие в укоре
И всех склонять как думал сам,
Не доверяясь их мольбам.

6- ая строфа:
Пасквиль по моде снова ныне:
Охота правду переврать,
Он мог свободно врать в гордыне,
Чтоб злые фейки разбирать,
Не слыхивал об Ювенале,
Но с острым словом в языке,
И вспомнил с толком, ой, ха- ха,
Из классики хоть два стиха.
Зарыться не имел заботы
Он в исторической пыли
Зато с проблемами Земли:
Готов был грызться до икоты
Вселенной дух и сдвиги в ней
Хранил он в памяти своей.



7-ая строфа:
Зазывный интерес лелея
К машинам страсти не щадить,
Не мог он Яву от Харлея,
Как ни пытался, отличить.
Хулил Стругацкого, Флобера;
Фантазиям и рабству - мера,
Как демагог судил о том.
Во всём хотел узреть фантом,
Как государство лапу греет,
И чем живёт, и почему
Не нужно общества ему,
Когда с Природы дар имеет.
"Мудрец" его понять не смог -
Людей он превратил в залог.

8-ая строфа:
С людьми старался избегать он трений,
Чтоб не нажить себе недуг;
Но не гнушался столкновений мнений,
Возвысить свою правду выше всех наук.
Он ощущал лишь суть всего измлада
И смех, и слезы для него услада,
Готов он наслаждаться ими целый день,
Гоня взашей тоскующую лень, -
Всё было в ней - в науке безмятежной,
Которую узнал в себе самом,
Пришедшую к нему со сном,
В романе он воспел своём с
надеждой
Открыть глаза людей вглядеться в Мир иной
Вселенной сердцу дорогой.



9-ая строфа в произвольной форме - у Пушкина отсутствует:
Смеялся над умами Мира,
Что он произошёл от взрыва -
"Судить не следует о том,
Когда в мозгах от бомбы звон".
Сию узрел причину в том -
Круговорот эфира в нём.
Круговорот воды в Природе -
Есть аналогия тому.
Судить к тому же по погоде
Смешно о климате - к чему?
Учёные мужи в не знаньи,
Возясь в не ведении своем,
Нас учат жизни в наказаньи,
А мы их слушаем с "умом".

9-ая строфа (продолжение):
С иронией и в назиданье
Он укорял их с высока
С надменным видом знатока:
"Энергию дают с ударом ничтожны шарики во тьме?"
И, хмык, он рек: "Лишь в биллиардной удар шаров по голове!
Как может Солнце в мрак безбрежный
Нести тепло нам в пустоте
Где нет частиц? Ответьте прежде,
Чем нас склонять к своей мечте.
Фотон летит частицей света,
Волну пуская через газ.
Она бежит в луче рассвета
И попадает прямо в глаз.
Мы видим свет и в отраженьи
Его мы видим Мир вокруг.
Живёт он в сладком упоеньи:
Какое счастье, милый друг!"


9-ая строфа (продолжение 1):
С презрением читал молитву.
Не верил в Бога потому,
Что было бы грешно ему
Беспомощно и безучастно
Взирать на зло промеж людей.
Как мог Создатель совершённый
Вложить свой брак в сердца людей,
И совершить им выбор скверный
Во зле по прихоти своей?
Вселенским Духом Всемогущим
Парит наш Бог в мечтах о нём,
Мораль и нравственность плодя,
В души греховные глядя.
Свободу выбора нам дав,
Он грех плодил в людских сердцах.
В любви своей он нам солгал.
Греховным стал наш "Идеал"

9-ая строфа (продолжение 2):
Всевышний варит свой бульон:
Стихиям всем Владыка он.
Им создан Мир прекрасный наш -
Нас убивает без прекрас.
Законы джунглей утвердил -
Он из "любви" всем угодил:
Зверьё питается зверьем.
И этим удовлетворён.
Венец творения - Человек.
В нём слил он разум в зверский грех.
Инстинкты живности своей
Примерил он и на людей.
Как сходен Бог с царём зверей,
С властителями всех мастей.
В мечту о Вечном погружён,
И нас не замечает он.

9-ая строфа (продолжение 3):
Где ж нам ничтожным тараканам
До совершенства Божества
В лихой безнравственности сила
С мучением нам всем дана.
Живём без сладкого успеха
В своих заботах и трудах.
В награду нам даны лишь детки,
Пирующие на костях.
Соврал - вперёд, а нет - могила.
Святую добродетель - в прах -
Нас учит жизнь: дурак лишь может
Всю жизнь корпеть в своих трудах.
Земной "порядок благородный"
Блюдут "святые" на Земле,
Уча нас жить в мученьях скорбных
С печальной думой на челе.

9-ая строфа (продолжение 4):
Он, начитавшись гору книжек,
Своё сужденье заимел.
Забив на массовость задвижек,
Устроил этот беспредел.
Не утверждал, что в знаниях сила.
Кун просветил его на то:
В науке сменна парадигма -
Прогрессом было суждено.
Не был надменным пустословом:
Чулком он с синевой не слыл.
С годами, вдумавшись в основу,
К своим он выводам приплыл.
Увидел в том созданье Мира
В своём творении Кумира:
Природной сущности закон
И формы проявленья в нём.


9-ая строфа (продолжение 5):
Закон для сущностей един,
Но в жизни нам неуловим.
Он проявляется везде
Лишь в форме - следствием в среде.
Следы его во всём по Миру.
В нём правит: сущностям - закон,
Случаен в формах перезвон.
Климат - закон, погода - форма,
Цена - лишь форма от труда.
А мракобесие слепое
Нам объясняет всё слегка:
Случайность - есть закономерность,
Что не познали мы пока.
Найди такого чудака:
Не видеть в море совпадений
Лишь случай им тому виной.
Искать в бульоне возмущений
От Бога промысел лихой.

9-ая строфа (продолжение 6):
В его сознании сошлось:
Созданье Мира началось.
Давным давно во всей Вселенной
Царил лишь газ - эфир не тленный:
Первооснова существа -
Альтернатива Божества.
Летел туда, где было мало
Его в бездонной пустоте
Со всех сторон. Тому подобно
Как сообщается в сосудах
Вода по уровню везде.
И в том полёте стало мало
Его в местах, где был везде.
Уже туда летел он газом
И, разгоняясь всё быстрей, энергией
Разгона сразу он по инерции своей
Вдруг создал Шар - очаг Вселенной,
Куда поймал часть газа в нём
Обжатием эфира сразу
Внутри его со всех сторон.
Нет выхода: вращаясь в Шаре,
Тот газ сжимался от того,
Что плотность оного по центру спала -
Эфир по сфере тек его.
Какое чудо: Шар громадный
Микронной точности - он идеальный -
Есть Центр Вселенной - её сынок.
Он низкой плотности манок:
К нему эфир снаружи тек,
Но проникать он внутрь не мог:
Есть тому преграда -
Вращение эфира Шара.
Вращаем шаром - суждено:
В тот Шар не прорубить окно.
Взрыв Большой - не в том спасение,
А в энергии вращенья.
Громадный Шар сжимался сразу.
Энергия внутри росла от сжатия:
Ведь скорость газа внутри
В мгновенье возросла.
Тот шарик сжат - ничтожно мал:
Энергий газовый Гигант.
Эфир вскипел. В нём - пустота:
На кромке - газа быстрота:
Энергии бездонной глубина.
Сложился вихрь тороидальный -
Стабильный он, материальный:
Существовать триллионы лет,
Рождать Галактики на свет
А те плодят все Звезды в них,
От Звёзд - планеты - дочки их;
Звезда рождает Микромир:
Протоны - вихри, в водород
Притянуты друг другом в плод;
Слипают вихри в элементы,
Из элементов - в вещества.
Природа сущности одна:
Есть принцип сходности родства.
В единстве Мира простота -
Основа Мира торжества -
Альтернатива Божества.
Тот принцип прост и он един -
В случайностях неповторим.
Он состоит в вращеньи вихря
Внутри Шаров и вне его:
Их скорости различны в темпах -
Скатали вихри от того.
Как мы скатали коврик в трубку
(Чтоб вынести) из-за того:
Движенье рук - недвижимость пола,
Где скатывали мы его.

9-ая строфа (продолжение 7):
В сих мыслях, в будущем, в разгаре,
В угаре пьяном - словно сон;
Терял себя в слепом дурмане:
Он наяву, но нет, не он;
Бродил по улицам в тумане,
В свои он мысли погружён.
Вдруг родилась как не откуда
Идея дерзкая в ночи:
Занозой острой в мозг вошла,
Слезою горькой обожгла.
Его пронзила мысль святая:
Зажечь Звезду самим - мечта.
И отступила пустота,
Раскрыв пред ним ворота Рая…



9-ая строфа (продолжение 8):
А в той идее два звена.
Не разорвать их никогда.
Одно звено - источник смысла:
Энергия порождена - в инерционности она.
Другое - в цепь сложилось чинно:
Тепло и холод, лёд и пламя
Разгонят весь эфир шар в шаре,
Маня то к центру, то гоня -
В свече эфирной западня.
В итоге получаем мы
Тороидальный вихрь мечты:
Стабильный и материальный,
Искусственный, фундаментальный
Частицы малой иль большой -
Закружим в вихрь на выбор свой.
Бозон ли, газовый гигант -
Мечты бриллиантовой субстант:
Энергии источник вечный,
Природы гений бесконечной.

9-ая строфа (продолжение 9):
- Нам не доступна "вещь в себе"?
В ответ: "Не верьте ерунде".
Мы видим глазом - та Звезда,
В трубу - скопленье Звезд она.
А телескоп с орбиты той
Узрел в Звезде Галактик рой.
В науке знанья - заблужденья:
Лишь временные представленья.
Сначала Мир, казалось нам,
На трёх китах стоит, как Храм.
Мы обогнули шар Земли
И в озарение пришли:
Земля - есть шар, а мы - на нём.
О счастье песенки поём.
Вглядевшись в Звезды, что вокруг
Кружась, и мы прозрели вдруг:
Земля - есть центр Мира здесь,
И Звезд вокруг неё не счесть.
Года минули. Снова бред:
Ведь Солнце - центр всего - ответ.
Когда ж на Мир взглянули мы
По шире (черт его возьми),
Узнав Галактики секрет,
Казалось мы нашли ответ:
Ведь Солнце с нами часть её:
Миллиарды Звезд в ней без того.
И вот опять глядим мы в Мир -
Вселенная тут правит пир:
Галактик рой - миллиарды их,
И нету края в ней от них.
Наука путь нам освещает.
Религия - канон вещает.
Так шло в привычности в веках:
Умы горели на кострах -
То дьявол правил на местах.

9-ая строфа (продолжение 10):
А что с мечтой о той Звезде?
Нашёл её он в то той п--де.
Свою свечу он выстрадал -
Патентовал и выстрогал.
Зажглась она? О том потом
Узнает человечий дом:
Все сложности в ингредиентах,
В свече изысканных моментах.
Ещё хочу сказать о том,
Как скуден человечий дом
На отклик мысли той о вечном
В не суетливом бесконечном.
Коснись ты вечности в мечте!
Всё суетимся в пустоте:
Всё тленно в ней и мы, и Вы,
И не взирая на чины.
Коснись хоть раз своей мечты -
Очнись от бренной суеты.

9-ая строфа (продолжение 11):
У Пушкина строфа лишь девять
Нам всем на откуп отдана.
Отвёл я душу в ней во славу
Герою нашему сполна.
К графе уж десять и плюс пять
Пора не медля приступать.
Они посвящены поэтом
"Науке страсти нежной" той,
"Которую воспел Назон".
Могу напеть ему дуэтом.
Хотя мне по душе бозон.
Инструкция по соблазнению
Всех женщин мира в них дана.
Талант Онегина применим
Мы в том к Андрэ. Итак, пора.
Лишь разницу я укажу -
Всем нам для смеха услужу.

9-ая строфа (продолжение 12):
Для них что брак, что Аты-баты:
Вкусить каблук - дурная блажь.
И праздность в жизни на растраты
По интересам не продашь.
Онегин - прыткий искуситель,
Заблудший в дамах соблазнитель,
Всё прыгал Женя по верхам,
Не прикасаясь к их телам:
Настроить их, завоевать -
Томясь на лаврах почивать.
Андрэ же был наш реалист,
В утехах тела - экстремист.
В том был особенный кураж -
Всех дам он выпускал в тираж.
Лишь химия тому виной
У объекту страсти роковой.
Онегин ездил по балам,
Соблазняя разных дам.
Андрэ тянул гнилушек рой,
Зарыться в пошлый свинорой,
Устроить всем нам геморрой.
Да! В том был сущий он артист -
Разносторонний экстремист:
Работать ловким языком
Не только в речи, но потом...
В стихе своём он не дозрел,
Установив тому предел.
В подробностях узнал он меру,
Наш цензор ей назначил цену -
Ты в сих развратах не греши,
И охлади порыв души.
Лишь власти в том он угодил.
Да и себе не навредил.
Стихи кропаем всё о нём.
Об "Эго" пламенном своём.
Не вымолил в себе признание:
"Любовь - неодолимое желание
Впитаться счастьем для неё,
Войти в созвездие её",
Не замечая смысл того.
Весь смысл в его движеньях мысли,
А секс - для сладостных утех:
Обрёл он в музах плотский грех,
Вскружив им головы слегка.
Не обнадежить дурака.
Но наступил тот час расплаты,
Когда в душе лишь пустота.
Потом об этом, а пока
Десятая строфа…

10-ая строфа:
Как рано мог он плоть лелеять,
Душой томиться, изнывать,
Искать контакта, в чудо верить,
Найти её, за ревновать,
Являться властным и не смелым,
Послушным ей, но лицемерным!
К своей надежде был учтив.
В желаниях порой спесив.
В сердечных муках как безбрежен!
Забыв себя, её любя,
Порывов страстных не щадя!
Её глазами заворожен,
Застыв участливо с другой,
Но в мыслях сохранив покой!

11-ая строфа:
Так с детства брат сказался новым,
Сумел он в сексе изумлять,
Андрэ - тот стал к всему готовым,
Чужие страсти подчинять,
Ловить минуту окончанья:
Карецца практику продленья.
Умом все страсти побеждать,
Обильной неги ожидать,
Гореть от пламенного рвенья,
Ловя инстинктом сердца стук,
Забыться на момент, и вдруг
Добиться в сексе сокращения...
И после ей наедине
Делиться с ней о глубине!




12-ая строфа:
Умел он в дамах растревожить
Пожар от истин прописных!
Суметь их чувства приумножить -
Не суждено - огонь затих.
Понять он это: почему? Не уловил:
Любовь к нему не возгоралась. Загрустил.
Амур любви стрелу ружья
Менял не раз, как и друзья:
Итог один - амур лукавый,
Сердечной страсти ученик,
Уже заснул - конец поник
В штанах, как путник тот усталый.
Разочарован он собой.
Андрэ взбодрился - вновь герой!

13-ая строфа (форма произвольная) у Пушкина отсутствует:
С годами понял в чем секрет:
В любви от женщин правды нет.
Инстинкт виновен основной
В мужчинах. В женщинах - иной.
В мужчинах к женщинам - влеченье.
В полах нашли тому творенье.
В мужчинах - цель тому виной
К объекту страсти половой.
А в женском поле - средство это.
Любовь мужчины - без ответа.
Инстинкт её тому виной.
Он в детях, в генах, родовой.
Прозрел. Та истина проста:
Для размножения дана.
А где ж тогда:
"Любовь - неодолимое желанье
Впитаться счастьем для него,
Войти в созвездие его,
Не замечая смысл того..."
В любви страдать нам без ответа?
Зачем нужна нам правда эта?
В отчаяньи покинул дом.
Подался он на ипподром.
Удачи миг. Монеты звон.
На ставках проигрался он.
Решил - от Бога проведенье.
Отбросил все свои сомненья.
Не буду больше я играть
С бабьем. То клятву надо дать.
Забылось. Время. И опять
Нашёл очередную блядь.

14-ая строфа (форма произвольная) у Пушкина отсутствует:
Скажу о женщинах, что думал
Андрэ в метаниях своих.
Свой опыт - то он не придумал,
А вот, что думал он о них.
Для них любовь, что Аты-баты:
Сигнал - та рыбка на крючке.
Пора самцу идти в солдаты:
Я - генерал - иди уже
Хоть под венец, хоть на Голгофу.
Теперь ты мой. Любовь ко мне
Тому порукой будет мне.
Вся жизнь твоя теперь моя.
Служи мне верно. Я супруга теперь по жизненно твоя.
Он с радостью к ногам припал
Себе того же пожелал:
Служить ей вечно, безрассудно,
Всоси бесследно жизнь мою -
Теперь она уже твоя,
Возьми меня моя супруга
Всего, и счастлив буду я.
Мой принц, я жду, уж мочи нет.
И вдруг подсказка ей в ответ:
Настроилась на образ свой.
В нём подкатил - и он герой!
В том образе всё делал чинно,
Послушный мой. Но невзначай
Осечка. В чем? Ну, угадай.
Не соответствуешь - прощай!
Другой! Расслабилась и обомлела:
Вошёл он в образ - Боже мой!
Он суженный - ты будь со мной!
А где же он в том проведеньи
Как личность? Мог бы быть другой?
Какая разница - он мой!

14-ая строфа (продолжение)(форма произвольная):
Года минули. Нет спасенья
От женщин для его души.
Любить без смысла, без ответа
Привык - то праздник для души.
Жена одна, жена другая и третья...
Как уж повезёт.
Мудрее стал. Перевернулась
Вся жизнь его наоборот.
Какой же кайф на склоне лет
Изведать сей семьи секрет:
Сажать всех жен своих на трон,
Услышать детский перезвон,
Тепло домашнее вкусить,
Оставив след своей души.
Сменил он с радостью порок -
Зловредной похоти кусок
На сладостный с утра зевок -
Тепла семейного глоток.
"Меня не любят: ай, ай, ай!" -
Шалит в нас Эго. И пускай:
Любовь по выше эгоизма -
Все полового экстремизма.
"Зачем ответная любовь?" -
Подумал он с рассветом вновь.
Поехал уток по стрелять,
Для женушек цветов нарвать.
Хотелось посидеть в тиши.
Воспрять от городской глуши.
Сел на лужке, а там шмелёк
С цветка летает на цветок.
"Вот так и мы", - подумал он:
"Меж жён - любовный перезвон.
А любит ли цветок его.
Шмелька "любимого" сваво?
Да, так - прохладно.
Стряхнул пыльцу свою - и ладно.
Какая разница ему:
Влюблён в цветок -
И в кайф ему!"
Сёл тот шмелек. К другому в миг
Роскошному цветку приник.
Шикарное многообразие
В цветках - порыв разнообразия.
Магнитных чар, бриллиантов лик
В них мнимой ценностью возник.
Все дамы разные в утехах
Как и цветочки на полях.
Любовь дана им лишь для смеха:
Хотелки их нам ублажать,
Свои пистончики вставлять.
Причин, чтобы заняться сексом
У женщин море и везде,
А у мужчин их только две:
Любовь иль тяга к той пизде.
Пришёл Андрэ опять домой,
И цикл закончен круговой:
Блужданья, праздность, куча жён,
Любовь в желаньях без ответа,
Метанья, думы - всё в бульон.
То путь к себе. Закончен он.
Душа спокойна - стих тот гром.
Всевышний мир пришёл в наш дом.
Нашёл себя. И всё на том.
Прими себя каков ты есть
И Мир - богатств всех в нём не счесть.
Ещё строфы две промелькнули,
В которых "Солнце" не взошло.
Сомненьям, мыслям, заблужденьям
В них было место. По сему
Придём к движениям в Миру.

15-ая строфа:
Онегин? Он ещё в постели:
Его на вечера зовут.
Андрэ наш - тот уже при деле,
На три семьи и всем sehr gut:
Туда - отдал, там - сын проказник.
Когда же будет ему праздник?
Как белка крутит колесо,
Но не успеет всё-равно.
Евгений в утреннем уборе.
Андрэ не смог продать товар
На бирже - маленький навар.
Женька гуляет на просторе.
Андрюша кушает обед
В столовой - не допустит вред.

16-ая строфа:
Онегин в санки за темно садится.
Он едет на приёмы - озорник.
Андрэ - на стройке. Пылью серебрится
Его спецовки куцей воротник.
Евгений в долг берет. Но не уверен
Каверин в том, что долг отдаст Онегин.
Андрэ - в прорабке на чуток:
Воды прохладной хоть глоток.
Ракетных сил тот щит громадный
Прорабом строит пару лет -
Москвы защиту - в том секрет.
Онегин поимел пирог нетленный
От Страсбурга с сырком живым.
Андрэ - звезду в погон с отливом золотым.

17-ая строфа (форма произвольная):
Андрэ устал - отлучку просит:
Домашних хочется котлет.
Евгению брегет доносит:
И тот помчался на балет.
Театр - лживый искуситель,
Наш лицемерный соблазнитель,
Оторванный от жизни лис,
Воображением актрис.
Играть с расчётом и по плану
От режиссёра, чуть дыша:
Заумный образ тот составлен,
В душе не стоит ни шиша.
Изображая Клеопатру,
Как Федра драться за любовь,
Рачком, моиной взять вниманье,
Пустым желаньем заразить,
Эффектной сценой поразить,
Эксцессом бурным удивить,
Тем публику заворожить.

18-ая строфа:
И в наши дни, и в стары годы
Всегда в России Властелин:
Блистает Вождь - венец свободы -
Все непременный Господин.
Мы слуги той безвольной дани
Народных слез, рукоплесканий.
И с властью той народ - дебил:
Напрасно все он слезы лил.
Владыки профиль величавый
С Номенклатурой воровской
Играл комедий шумный рой
Друг с другом. В них венчался славой.
Там, там под сению кулис
Все наши жизни пронеслись.

18-ая строфа (продолжение) (форма произвольная):
Мир - театр, а мы в нём актёры.
Не просветить туманны взоры:
В них благочестие заткнуть,
Не винну голову пригнуть.
В культуре - та же чехарда -
Традиционная чреда,
К добру зовущая среда,
По жизни ждущая душа.
Фонвизин знать задел сатирой -
Высоцкий в нас горел свободой.
Княжнин французский нёс угар -
Гайдар - за западный базар.
Там Озеров с Семёновой
Венчался славою безбрежной -
Добрынин здесь наш не забвенно
Пел с Лещенко нам вдохновенно.
Катенин, не поняв Шекспира,
Отверг его вульгарный стиль.
Корнеля яркого задора
Он дикцией взбодрил в нас штиль.
Тому подобно как Плеханов
Не убедил в том Ильича,
Что для России будет благом
Не трогать власти сгоряча.
Дар Шаховского держит театр:
В комедиях его талант.
Спустя сто лет наш Станиславский
В нём покорил - царит гигант.
Дидло - тот в танце был кудесник,
В России славил он балет
Давно. А ныне Григорович
В нём улыбается в ответ.
Великий мастер сцен в Большом
Его мы примем в театра Дом.
Детям - игрушки. В школе - Пушкин.
По старше - от Толстого том.
А взрослым - взрослые игрушки:
И снова в жизни удивлён.
Мозгам - крутые завитушки.
Всем нам - мудрены развлекушки
Составят в жизни счастья стон.

19-ая строфа:
Наш Рай Земной! Ну где ты? Где мы?
В нём власти обманули нас:
Страну терзают, как гиены, -
Номенклатурный перекрас.
Не отдаёт нам власть свободы:
Всё тянутся бесплодны роды.
Зачем вам, люди, воли лет -
Разочарующий полёт?
В нём разорвете алчной жаждой
Друг друга вы! И в том излет.
Установила власть запрет.
Не цель свобода - инструмент послушный:
Не самодержцу властью грабить,
А нам самим свободно править!

20-ая строфа:
Народ ликует, власти блещут,
И в лозунгах страна бурлит:
С трибуны все речами плещут,
Мечтами страстными кипит.
Покорна нам и простодушна,
Народным чаяньям послушна,
Людской толпой окружена,
Стоит Держава - власть она:
В ветвях своих разделена - едина
В лидере она. Он в ней нас кружит,
Тот дружок: своею волей нам велит,
Сплетя те ветви в куст от "Эга";
Народну власть собой сожмет,
То своевольно разожмет.

21-ая строфа с дополнением:
Все хлопают. Властитель входит,
Идёт меж масс людских к Богам,
На возвышение восходит,
Подобно Солнцу по утрам.
Владения окинул взором,
Всё видел: лицами с укором
Он недоволен - знает он
Как действовать со всех сторон:
Там указать, назначить цену
Всему тому, что мудрено. Взглянул -
Достаточно того всему - зевнул,
И молвил: "Всех пора на смену;
Правительств много я терпел,
Но наступил и им предел".
Сей чином от ума избавлен
Любой все властный человек:
Ведь в голове его составлен
Благоприятный сей сюжет.

22-ая строфа:
Ещё бюджетом не дозрели -
Статьи в набросках шелестят;
Ещё народные лакеи
На депутатских креслах спят;
Ещё хотят все бурно хлопать,
И не привыкли громко топать;
Ещё снаружи и внутри
Горят в них власти фонари;
Ещё министров бьются кони,
Бесспорной волею своей:
Кому-то нужно - лапу грей -
Хранят огонь Воры в законе.
Но наш Верховный окрылён -
И всех сегодня выгнал вон!

23-ая строфа:
Изобразит страной огромной
Он азиатский пируэт,
Иль выбирет традиционный
Прогресса западный сюжет?
Всё, что для прихоти привольной,
От высшей власти производный,
Душевной страсти к вещим снам,
Терзаньям дерзким по волнам,
Решит в сомненьях ум голодный,
Полезный замысел избрав,
Для россиян, для жизни модной, -
Всё примет общество. Запрет.
Иным сюжетам слово - Нет!

24-ая строфа:
Доверье всех - ему награда,
А жизни - карты на столе.
Удачный выбор - будет слава:
Корона на Святом Орле.
Вожди, владыки родовые,
Цари, иль во все подставные:
Не избежать нам их оков,
Как и не знающих умов.
Здесь возразят мне мимоходом:
"Закон наш правит - он един".
Верховный властвует под ним
Властолюбивым пустословом
С коррупцией законных прав:
В его трактовках снова прав.

25-ая строфа:
Быть можно мудрым Президентом,
И верить в правоту идей.
А быть обычным человеком?
Мудрено! Сколько не налей.
Всё в разнице скудных желаний,
В той нищей жизни, выживаний
Громадной массы - в них талант,
Не в касте правящей под фарт.
Народ годами в крайней доле
Жизнь на работе проводил,
И из уборной выходил
От пропитания в запоре,
Когда, надев простой наряд,
Не попадал к той знати в ряд.

25-ая строфа (продолжение)(форма произвольная):
В умах людских разделена
По жизни Знать от Масс она:
Доход по совести иль нет
И знатный круг тому ответ.
Тяжеловесна добродетель - она утонет,
Но говно - всплывет:
Уж так заведено по жизни,
То для Знати - вестник.
Припомнил наш Андрэ в конфузе,
Как лоботрясы лезли в Вузе
Комсоргами над нами встать,
Чтобы экзамен не сдавать.
Они с годами повзрослели,
И в должностях отяжелели,
Сформировали криминал -
Зловонной касты той кристалл.
Не хитро власть сформировалась:
Хоть без ума, но не нуждалась.
Не то что мы - учёный люд:
Лишь можем плюнуть в них - верблюд
Номенклатурой своевольно
Парят над нами, как орлы,
Их царствие для них все властно
И не взирая на чины.
Занятия нам на досуге
Изобретают наверху:
Завод построить - разобрать
(Им в кубики то поиграть),
Канал отрыть - зарыть опять
(Копать отсюда до обеда),
И вспомнить что у Архимеда:
Опять и вновь экзамен сдать -
Квалификацию поднять.
Для них рабочие мы муравьи
И как снаружи, так внутри.
В солдатики играли в детстве
Мы в оловянных не в живых.
А выросли - нашли в том средства из под земли.
Играем мы теперь в живых.
Друг друга снова убиваем.
Мозги той власти не вправляем.
И Властилин из их рядов -
Он ставленник лишь их Богов.

26-ая строфа:
В отвратном вкусе перед светом
Заняв вгрызающийся взгляд,
Хочу той касты и с советом
Здесь описать её наряд;
Элиты властны смелы зрело
Уже готовят Злое дело.
Везде по Миру в нём сидят:
Бумажки с зеленью шуршат.
В них нету совести пред нами,
К себе не пустят на порог -
В умах изысканный предлог,
Чтоб развязать Всемирный Ад:
Людских букашек истребить,
Укрывшись! Мир переродить!

27-ая строфа:
У нас теперь не то в предмете:
Мы лучше поспешим в Астрал,
Туда стремглав в своём сегменте
Ныряем все - что ты искал.
Перед померкшими мечтами
Вдоль скорбной памяти с крестами
Не загорится новый свет
В ленивой поступи штеблет.
Не в Новый мир мосты наводят;
Мир виртуальный здесь кругом.
Когда вернёмся в свой мы дом?
По мутным сказкам призрак бродит:
Русалка на ветвях для снов
В "трудах" обкуренных голов.

27-ая строфа (продолжение)(форма произвольная):
Так наш Андрэ увидел Мир,
И Вам его изобразил:
Элиты властны правят Пир,
В народах Мира нету сил.
Чтоб избежать событий Рок:
В двадцать шестой строфе - звонок;
Элитам преподать урок,
Андрэ придумал новый ток.
Элиты стран собрались в ряд -
В Миллиарда Золотой наряд.
Мы ж собирем в лихой отряд
Ай-тишников в программный ряд.
Цифровизацией сплошной
Составим Миру путь иной.
Сложив всю цифру в ряд глобальный,
В язык программный оптимальный,
Перезагрузим цифры ряд
В том языке в другой наряд.
Запустим вирус в Мир былой
Не идеальный заводной.
Тот вирус в цифре изведёт
В бездарных помыслах господ.
Как результат мы хакнем их
Во всех богатствах наживных:
Отнимем цифрой деньги их,
И раздадим всем людям их;
Оружье массовых ракет
Взорвем на старте в винегрет.

28-ая строфа:
Узрел: Россия вышла к сеням;
В открытый Мир вошла стрелой,
Вспорхнув по рыночным ступеням,
Застыла в прошлом. Боже мой!
То страх иль самодержцев слава -
Средневековая забава.
Кругом лишь шум и суета.
В элите властной пустота:
Продать природные дары -
Народу их я не отдам,
Ходите по моим следам.
Кругом лишь шарят казнокрады.
И пропагандой заглушен
Протест. А слышен только стон.

29-ая строфа:
Во дни свободы и скитаний
От интернета без ума:
Нет места лучше для желаний
И виртуального клейма.
Всем предложить свои услуги,
И выделить свои заслуги,
Усовершенствовать друга друга речь,
Других от зла предостеречь:
Вы будьте с фейками построже,
И за детьми смотрите вслед,
А предкам делайте запрет!
Не то... не то, избави Боже!
Не тем наследство отпишу,
По жизни вдоволь на грешу.

30-ая строфа:
Эпохи, страны - разны нравы:
Расклад сей судьбы погубил!
Но парадокс, что все в том правы,
Когда свой нрав - источник сил.
Любил Андрэ познанья сладость:
Нашёл в ней жизненную радость,
Ума в нём мыслями заряд
Встают они в логичный ряд.
В балах, театрах, жизни модной
Онегин не сбивался с ног.
В балет же он ходить не смог:
Две ножки... Грустный, охладелый
Он их припомнил лишь во сне.
К Андрэ приходят в том же сне.

31-ая строфа:
Скажите, вы, хоть и в пустыне,
Футбол всегда восславим мы!
Андрэ, ах, ножки! где вы ныне?
Полей не топчете бугры?
Вот взвился мяч в высоком лете,
На грудь принял - удар в полёте:
Вратарь поймал - его улов.
Навес на множество голов,
Изящное прикосновенье
К мячу. Давно ль я добывал:
В падении через себя послал
Его я в угол, взгляд, томленье...
Гол! Счастье юных лет,
Восторг трибун - на память след.



32-ая строфа (форма произвольная):
Доренко скажет: "Мутны взоры
Футбольных зрителей, друзья!
В игре бессмысленны раздоры -
В душе бесплодна западня".
Но, нет! Футбол! Он дарит взгляду
Неоцененную отраду,
Влечёт интригою, красой
Внезапных комбинаций рой.
Люблю его - в нём есть, что в жизни:
Непредсказуемость - коктейль,
Единая в команде цель,
Порыв несбыточных желаний,
Победы незабвенный дух,
И долгих лет воспоминаний,
Эмоций, радующих слух.
Футбол везде: и в подворотне,
И в гладкой плоскости арен,
В холмах песчаных,
В скромных залах,
И в уголках тюремных стен.
И в массе зрительской по жизни
Витает та любовь к игре,
Объединяя всех в Отчизне
В Чемпионатах на Земле.
Момент, случайность, чудный миг,
Нога стоит не так, а так:
И гол, иль мимо; штурм атак -
По ярче, чем в аренах Рима.
В игре узнаешь человека
Всего за несколько минут.
А в жизни той - года пройдут -
В нём не раскроешь ты секрета.
Сам он старается забить,
И голом славу захватить.
Иль дарит всем тот пас коварный
Несообразною петлёй -
Тот пас, он скрытый голевой...
Удар и Гол. Окутан славой
Не он - другой, но он же свой.
Усталость ног, души томленье,
Немного время, пораженье
Нам угрожает. Горстку сил
Ты соберешь в изнеможеньи:
Отдашь последний вздох мячу.
Другой и третий в том сближеньи
Ощутят Всей команды Дух
Единый, как предсмертный звук…

33-ая строфа:
Бессмертный полк своей душою
Был передан Родине. Нет войнам!
Народ кровавою рекою
С любовью лёг к её ногам!
Так все желали быть сынами,
Коснуться Родины устами!..
Андрэ не смог средь шумных дней
Беспечной юности своей
Желать себе таким мученьем
Любить Отечества гранит,
Как и чарующих Армид.
И ждать с бессмысленным томленьем
Когда охватит пыл страстей
Любовью к Родине своей!

34-ая строфа:
Но вот пришло другое время,
Не предвещавшее в мечтах,
Взвалить ему святое бремя
Нести ответственность в руках.
Не Родина в воображеньи,
Друзей погибель - прочь сомненья:
Зажгла в увядшем сердце кровь,
Проснулась к людям в нём любовь!...
Нам полно прославлять надменных -
Мним Идеал в душе своей.
Он лишь оплот тех злых властей,
Их лозунгов самозабвенных:
Слова и действия от них
Обманчивы... как мысли их.

34-ая строфа (продолжение)(форма произвольная):
Властители взошли наверх:
Готовят нам обманный грех.
Пытаются свести нас к чуду.
В умах ту возвести запруду.
Скульптуры, памяти громады
Везде стоят меж нас - армады.
В них лживости официоз -
Той мнимой памяти курьёз.
Религий идолы, кресты -
Веры обманной пустоты.
Живая память в душах наших:
Горят сердца о предках наших,
Отдавших жизнь свою за нас,
Чтоб жили счастливо - наказ,
Создав в творениях задел.
Не нужно строить беспредел,
В войнах друг друга убивать,
И этим власти укреплять!




34-ая строфа (окончание)(форма произвольная):
Родина - мать: ей остаётся
Всегда и в душах, и в сердцах.
Всё, что меж нами уживется
В быту, в сраженьях, в вещих снах.
Мы с ней идём по нашей жизни.
Она везде и в нас, и вне.
Нет ничего нам ближе, глубже
Святой Отчизны на Земле.
Ей плачем, радуемся, грезим
В своих делах, умах, мечтах.
Дозреешь ты, поймёшь не сразу,
Что это так, забудешь страх,
Не отвлекаясь на заразу
Властей, изнеженных господ.
Им не понять души стремленья:
Те платят дань повиновенья
Вышестоящим им чинам,
В душе хранят от них дурман.

35-ая строфа:
Онегин - с бала, утром, сонный,
Поспать приехал - дома он.
А Петербург неутомленный
Уж суетою пробужден.
Андрэ - в Москве. У всех здесь праздник,
А он в ночной пробыл - проказник:
Во Внуково сдаёт, спешит -
Покрытие на Терминал мостит.
Столкнулся он неугомонный
С его начальством. Прописным
Тем нормам по болтам не модным
Их учит: "Падёт наш Корпус терминальный".
В рассчетах доказал не раз -
А то придёт нам всем атас.

36-ая строфа:
Андрэ - трудяга, Онегин - бальный,
И утро в полночь обратя,
Спокойно спят. Их день - провальный:
В веках не пробудить дитя.
Проснутся за полдень, и снова
До утра жизни их готовы:
Однообразны и пусты,
Полны житейской суеты.
А счастливы: Андрэ? Евгений
Свободный, в цвете лучших лет
Их сокрушающих "побед"?
Расцвёл ли пышным цветом гений
В них средь тех строек и пиров
И прочих жизненных "даров"?

37-ая строфа:
Как знать?! Той праздностью вдохнули
В Онегина счастливый шум
По юности беспечной пыли?
В нём слабый не окрепший ум?
Ещё си мысли не успели
Увидеть в жизни выше цели?..
Спустя, тем "Светом" занемог
Великовозрастным повесой и слег
Женёк - пресыщен жизнью светской.
Наскучат колкие слова,
От них кружится голова -
Чего добьёшься речью пылкой!?
Всему приходит свой конец
Терновый той любви венец.



38-ая строфа:
Андрэ искал всему причину.
Его не трогала хандра.
Ради познанья гнул он спину
Во всём - то мудрая игра.
Им овладела понемногу
Та мысль, что не нужны мы Богу,
Что нет его - он обалдел.
Им разум трезвый овладел.
Фома не верит. Угрюмый, томный
Сомнениями проникся он,
Пока нашёл во всём закон.
Поверил в то - вздохнул счастливый:
Ему есть дело до всего,
Хандра не трогает его.

39-ая строфа (форма произвольная)(у Пушкина отсутствует):
Мы судим по себе других,
Ища несчастья только в них.
Тот взгляд - источник заблуждений,
Разнообразных столкновений.
Судим о правде в лживом свете
Своих неповторимых глаз.
Своя лишь правда в том аспекте,
Она у каждого - за нас.
Власть смотрит на вассалов: "Воры:
Все тащат скопом из казны.
Им вы не верьте - то узоры
Их оправдательной муры".
А мы на власть глядим угрюмо:
"Нас грабит скопом всех она:
Эксплуатирует зараза.
Их болтовня - лишь мишура".
В действительности скрыта правда -
В воображении дана:
У каждого она своя,
Как отражение она зеркальна,
А кривизна у зеркала своя.

40-ая строфа (форма произвольная)(у Пушкина отсутствует):
Вера, доверие и верность -
В капкане мы сидим своём.
Желать, настроиться, любить -
Кокон! - родились и живём мы в нём.
Откуда это всё берётся
То, в чем себя не изменить?
Волей себя переломить?
Зачем менять Природу в нас?
Может надеть противогаз?..
Вопросов много, а ответ един:
Он в нас самих - неповторим.
Своя система удовольствий,
Не ощутима, но строга,
С генетикой тебе дана,
Твоя неотвратима и одна:
Сеешь поступок - жнешь привычку,
Посей привычку - жнешь характер,
А сей характер - жни судьбу...
На то она - сущность природна
Нам от рождения дана
Тебе. Она во всём неповторима -
Твоя Вселенная - едина.
Она прекрасна - это Ты - прими,
Дерзай, мечтай, живи, твори…




41-я строфа (форма произвольная)(у Пушкина отсутствует):
Но, нет! Найдём мы свой ответ
В мученьях странствий долгих лет.
Познаем Мир мы в испытаньях
Себя везде в крутых скитаньях.
Искать свободу нужно в бездне,
В не человеческой нужде,
В терзаньях, быстрых переездах,
В борьбе на практике, и в жизнях.
Ломать судьбу через колено
На кромке дней, попеременно
В пути одолевая страх
В грозе, в трудах, в могучих шквалах,
В счастливом дне - спасенья мах...
Свобода? Что она для нас?
Мы спросим каждого из нас?
Для каждого она своя,
Иль в пониманьи общая?
"Свобода - осознанна необходимость" -
Вещали классики для нас.
Подходит нам от них наказ?
Свобода - независимый потенциал
Твоих он помыслов и действий.
Если нам Бог его не дал
В свободе воли тех воздействий.
Свободы истину найдешь?
В себе? Смотря с кем ты живёшь.
Если один - то в океане,
В крутых горах, на небесах
Найдешь её в себе,
А с нами - найдешь её
Промеж людей - в сообществе
Ты вместе с ней - в Законе
Общем между нами,
Коль хочешь жить сегодня с нами.
В ответ: "Найду её я в Океане,
В том Центре Силы. Луч Творца
Мне осветит к ней путь в тумане".
Не разглядишь её лица.
Есть смысл в этом? Может быть.
Если живёшь с мечтой куда приплыть;
Находишь в этом смысл и силы
Ты в удовольствие своё,
Но не своди себя сверх меры -
Не обретай ты в том жильё.
Ещё есть в том альтернатива
Найти свободу для себя:
В круге людей себе подобных
В делах, в желаньях с тобой сходных.
Не рисковать жизнью, здоровьем,
Переходя ту грань безумья -
Иссяк контроль благоразумья…

42-ая строфа:
Законы властного совета
Вас по нужде составил он.
И не секрет для всего света:
Их пишет... - властью обличен.
Хоть может быть иной Правитель
Наш, обожаем искуситель,
Толкует правильно закон.
Но в жизни он - невинный вздор.
Законодатели, юристы,
И вы - продажны журналисты,
И безнадёжны оптимисты -
Во власти - все пропагандисты.
Вы неприступны. Без причин
Ваш облик в нас рождает сплин.

43-я строфа:
Вы, депутаты удалые,
Принёс Андрэ вам той зимой
Свои Поправки прописные
В Законы - слит в бумажный рой.
И дам покинул наш Евгений -
Устал от бурных наслаждений.
Онегин дома заперся,
Андрэ - за Главного взялся:
Послал ему свой труд упорный -
Притих - не слышно ничего.
Увы, - мы челядь для него.
Нам не попасть в тот цех прикольный.
Людей безвольных не сужу,
К ним вовсе не принадлежу.

44-я строфа:
Верховный, не клонясь к безделью,
Увидел в Штатах геморрой.
Задался он глобальной целью:
Разворошить наш Мир Большой.
Отряд ракет расставил с толком.
Дал всем совет: сменить винтовку,
Чтоб отстоять сувре ни тет.
Как будто в том всему ответ.
Протест - "законные" вериги -
Не устарела старина,
И старым бредит новизна.
Пусть суверенные права отдаст
Не власти - людям с толком,
Толпе вокруг него гурьбой,
Снующей в жизни всё без толку,
Лишь всех бодрящею ходьбой.


45-я строфа:
Условностей отвергнув бремя,
Андрэ, устав от суеты,
Душой сроднился с ним в то время,
Влились в него его мечты.
В стремленьях - общая преданность,
В желаньях - строгая сохранность,
В обоих дерзкий, не стандартный ум.
Верховный - стоек, а Андрэ - упрям;
Ход мысли схож у них, и оба
Готовы с честью хоть сейчас
Отдать и жизнь свою за нас.
Со временем сменилась проба
Слепой "Фортуны" наших дней -
Исчезла общность душ, идей…

46-я строфа:
Кто властен, тот уже не сможет
С высот не презирать людей;
Вкусишь богатства - не тревожит
Безвыходность чреды их дней,
Гнушаешься их простоты желаний,
Вкушаешь высь очарований -
Благополучие грызёт.
Всё это часто придаёт
Немому властному дозору
Уж очень непристойный лик
К чему народ давно привык,
Как к уязвляющему взору
С жестоким гнётом пополам,
И с лицемерием программ.




47-я строфа (со вставкой):
Как в детстве чудною порою
В Мире прозрачно и светло
Бездонны дали над тобою,
К нему чарующе влекло...
Желанья наши в чём-то сходны,
С взросленьем стали вдруг бесплодны.
Прозрели мы - другая новь.
Живём - и прозреваем вновь.
Той детскостью к нам благосклонной
Всю жизнь те грезят аж до комы.
Для оных - сны - сбежим от них, как от чумы.
Рай на Земле, любовь, свобода,
Безопасная многополярность,
И вся другая первозданность -
То идеальная нежданность.
Не существует их для нас -
В воображении у нас.
"Перенесён колодник сонный,
Так уносились мы мечтой
К началу жизни молодой".

48-я строфа:
В раздумьях, полный сожалений,
На государственный гранит
Стоит опершись, наш Верховный,
Кругом него война гремит.
Раньше - по тише; лишь простые
С гнид провокации гнилые
Кусали - проба на испуг -
Быть может мы прогнемся вдруг.
Теперь, оружием бряцая,
Схлестнулись армии в войне:
За "правду" бьются по нужде.
И кровь течёт рекой без края...
В угоду Штатам для забав
Грызутся все, не осознав!

49-я строфа:
Где миротворческие волны?!
Правители! Услышьте нас!
Вновь делим Мир враждою полный,
Вновь не зависит то от нас.
Нет святости ни в Апполонах,
Ни в гордых лирах Альбиона.
Им не знаком, он им чужой
Наш Общий Мир нам Всем Родной.
Дерутся все в бессильной злобе
За веру, правду, ... - гной
В тех "истинах" в веках смешной.
Заткнись, замри в том невротическом укоре;
Свои хотелки усмири!
Шизофрению прекрати!

50-я строфа:
Придёт ли час людской свободы?
Рабы, а по пути вам с ней? -
Спросите у своей природы -
Быть слугами господ нужней?
Зачем нам плыть друг с другом споря
В безумиях людского моря?
Оставим власти вольный бег.
Себе ж сойдёт и рабский брег.
Она пусть бьётся в той стихии
Средь чуждых нам её затей
Под небом Родины моей,
А мы вздохнем о сумрачной России,
"Где я страдал, где я любил,
Где сердце я похоронил".

51-я строфа:
Так думал наш Андрэ. С собою
На склоне лет погребены
Его мечты - дурной судьбою,
С ним в жизни той разведены.
Мать незадолго как скончалась:
Надежда с долгом развенчалась.
Дела и мысли собрал в полк:
Спланировал по жизни толк.
Себя как прежде ненавидя,
Довольный выбором своим,
Оставил всё другим,
Большой потери в том не видя.
Предугадал наверняка -
Цель воплотят через века!

52-я строфа:
Вдруг получил на той неделе
От заместителя расклад,
Что гранд дают на самом деле:
Чему Андрэ сердечно рад.
Решив, - то свыше проведенье,
Отбросив недругов презренье,
Стремглав в Дубну он прискакал,
И с того дня он не зевал.
На том прерву (сюжета ради)
Все размышленья (не обман),
И с них я начал свой роман.
Вернусь я вспять - то предков ради.
Скончался прадед - на столе,
Как дань - готов, - предать земле.




53-я строфа:
Восемь десятков лет минули
Меж тех невзрачных похорон.
И предков жизни промелькнули:
Остался колокольный звон.
Прадед и матушка так умирали:
Деменцией они страдали.
И после смерти разошлись
Их души - через век слились.
Как дед, так и Андрэ - целитель
Последних лет их повелитель:
В заботе к ним познали цель.
Скончались те - пришёл апрель:
Весна открыла новый путь -
В их жизни светлое вздохнуть.

54-я строфа:
Для деда тем - стал День Победы.
Вздохнула без войны Земля.
Опять с войны - сыны Отчизны
Домой - для мирного житья.
Опять в трудах: на стройках, в поле
Тянулась жизнь в жестокой доле.
Лишь грезился мечтами он.
В них Пётр увидел как-то даже
Себя средь храмов и дворцов,
И вдохновляющих творцов,
Стоящих за Добро на страже,
И бегала за ним она -
Душа - всем счастием полна…





55-я строфа (с дополнением):
Все рождены для жизни мирной:
Для счастья и своей мечты.
В себе звучней свой голос дивный,
Живее творческие сны.
Кому милее быть наивным,
Кому-то страстным и строптивым,
Борцом, творцом, глупцом... - закон -
В нас от Природы прирожден.
Воителям - в усладу войны,
Властителям - в угоду власть,
Автолюбителям - машины всласть,
Собачникам - свои породы.
Не навяжи свои ты заморочки
Другим - у них свои побочки.
Место себе ты отведи,
Да и другим не навреди:
Коней ты любишь - ипподром,
Футбол - прошу на стадион,
Машину гонишь - автодром,
Войну - военный полигон!
Имеешь средства - не бузи:
Войной людей не изводи!

56-я строфа:
Дед Пётр узрел в деревне радость,
Земле был передан всей душой.
Лишь в городе узнал он разность
Между свободой и борьбой.
В толпе ты ищешь добродетель,
А в городах людской коктейль
Замысловатой клеветы
Стирает здесь твои черты.
Стремимся мы порой безбожно
Запечатлеть в веках портрет
Своей особы - в нём секрет.
Но сотворить то невозможно:
Сотрёт всё время нас в былом.
Живи сейчас в себе самом.

57-я строфа:
Замечу, к слову: все заботы -
Любви сердечной той друзья:
Став нашей жизнью те работы, -
Люблю себя в них - жизнь моя.
Крестьянский сын - отец Петра.
В трудах семья его жила.
Бездельем Пётр не страдал
С семьёй в полях всю жизнь пахал.
Не пленник берегов Салгира
Онегин - мученик безделья,
Не мог любить свои поля,
Деревни, рощи и луга:
В них не вложил своих трудов,
В них не нашёл своих Богов.

58-я строфа:
Душа Петра - Божье Творенье.
Судьбой Создатель наградил
Его за жизненное рвенье -
Всех в жизни он боготворил.
По юности он верил в Бога.
С ним за Царя и ради Бога
В войне он годы проводил,
Друзей погибших хоронил.
В горячке Веры: тем удвоил
По жизни той священный бред -
Отверг он Бога за кровавый след.
А муки сердца успокоил,
Поймал и славу между тем;
В большевиках нашёл тандем!
59-я строфа:
Прошла одна - другая Вера
Вновь осветила тёмный ум.
Свободен был - ищу союза:
В плену вновь быть заразных дум.
Верю, и сердце не тоскует,
Душа, забывшись, нарисует
Верой узор её цветов
В любви к ней, - чуднейших духов.
Разуверяешься - погаснет свет
Её очей; но слез уж нет -
Ты очерствел в той смене - бред.
Устал от этой чехарды:
Невоплотимости мечты.
Так в коммунизме полный бред
Нашёл наш Пётр на склоне лет.

60-я строфа (со вставкой в смежной рифме):
Похоже то на мышеловку:
Вера - наживка (зайцу - морковку,
А мышке - сыр,...); для нас - капкан -
Идеологии угар!..
Ловец наш разный, но есть власть,
И нас поймать для неё всласть.
Нашли все веру - есть ответы -
Веры мечтательной друзья:
Бывало атрибуты веры
Мне снились, и душа моя
Их образ тайный сохранила,
А после в жизни воплотила.
Теперь о них вздыхаю я:
Их жар вдыхает вдохновенье
В моё задумчивое рвенье.
Мой дух тот жар боготворил...
Но вдруг сомненье - дух - ей-богу! -
Жар остывает! - тут тревогу
Я безотрадно испытал...
Другую веру между тем
Поймал я вновь, в ней глуп и нем.
Составлен Свыше в форме плана
Сюжет глобального романа:
Мы все подобны Божеству
Бежим от жизни к Волшебству...
Закончил Первую главу.
В ней отклонялся от сюжета,
Пытаясь видеть смысл ответа:
Что, где и как, и почему
Нас приводила жизнь к тому,
Чему ответов море ныне
У каждого свои отныне.
Но далее лихой сюжет
Я закручу - найду ль ответ?!

Суббота, воскресенье,
за вторником среда, –
на скорости вселенской,
проносятся года!

Земное измеренье
по-старому идёт,
а в области вселенной,
ускоренный отсчёт.

И день, что здесь обычный,
там сотней будет лет,
зависит от открытий,
что сделал или нет.

На тыщи претендую,
ускоренно живу, –
слова года тасую,
предался я стиху.

И всё, что помешает,
я отметаю враз!
На мелочи бросаю
непринуждённый взгляд.

Большое привлекает
касательно людей,
что в душу проникает,
вселенности моей.

Просторы бесконечные
вдыхаю я с утра.
В мелькающей вселенной,
летят мои года.

Пытался по-земному,
теряется отсчёт.
Сегодня по-другому
шкала моя идёт.

Я тормоза отбросил
и вырвался в полёт.
Мозги не купоросил,
сорвался на восход!

И тысячное солнце
я встретил на пути
успешности поточной,
по вечности пойти.

И старше стал я неба,
что было у земли,
корабль во вселенной,
погнал года мои.

Что мне времён машина?
Наборы ерунды!
Сдвигаю я вершины,
творю свои миры!

Сознанье бесконечно,
с непознанным сошлось,
все двери во вселенной
открыл я в прошлый год.

Трудился неустанно,
я не жалел себя, –
познаньем протыкал я
вселенские года.

Эйнштейна скорость – мелочь,
по мне так, тормоза!
Случилось воскресенье,
творю я чудеса.

Звезды могу мерцанье
мгновенно прекратить!
Другую ставлю рядом,
пускай себе горит.

Я рук не обжигаю,
вселенную кручу,
как глобусом играю,
Христа благодарю!

Свершилось всё же чудо,
подобие взошло, –
пред богом не пасую
частичкой от всего.

Его масштаб измерить,
конечно, не смогу, –
он больше всех вселенных,
не пре́дставим в мозгу.

Шкалы промерить нету,
лишь веры светлый ход.
На искреннем свеченье,
на скорости восход!

Земное пониманье
в мораль облачено.
Ученье воплощайте,
всё будет хорошо!

Труда не испугайтесь,
гоните лени груз!
Поспали, возвращайтесь
на тот же самый круг.

Земное центробежно
и вырваться не всем
даётся за пределы
из солнечных систем.

Задачи я поставил,
ещё тогда юнцом, –
в рюкзак камней добавил,
настойчиво пошёл.

Проблемы умножая,
искал их каждый день,
затем я всё ж прорвался
из солнечных систем.

И нынче опускаясь
к земному, говорю:
«Спасибо, что летаю,
и вечностью дышу!»

В земных живу событьях,
вселенное храня,
в мирах не заблудился,
страна мне дорога!

Нет выше точки в мире
чем та, где был рождён,
в простор откуда вышел,
что родиной зовём.

Пред Русью, пред великой
склоняю я чело!
В земных живу событьях,
касательно всего.

Не к собственной потребе,
слагаю я слова,
не о насущном хлебе,
я думаю с утра.

Страну объединяю,
словами ставлю щит.
По целям попадаю,
намерен победить!

Конечно, с божьей силой,
на скорости времён,
я знаю, будем жить мы,
наш мир не удалён.

Под куполом небесным,
под именем Христа,
спасёт нас бог воскресный
и сбудется мечта!

Страна взойдёт великой,
отвратное сойдёт,
вселенское событье
на скорости грядёт!

Под грузом испытаний
навязчивой судьбы,
страною мы восстанем,
сплотимся для мечты.

Отбросим хлам замшелый,
чесоточный нарыв,
наступит воскресенье,
восход здоровых сил!

Гнилое враз отринем,
просторы развернём.
На поприще событий,
величье возвернём.

Не покорится сукам
народный дух никак!
Прорвёмся по науке,
представленной в мечтах.

Равнины и пустыни,
вершины и простор
мечтой соединимы
среди бескрайних гор.

За Пиком Коммунизма
не будет пустоты, –
там продолженье жизни,
бескрайние мечты!

У вечности нет сроков,
исполнится мечта,
но всё одно покоя,
не будет никогда.

Движенье во вселенной
нельзя остановить,
шкалой идём воскресной
восходим, стало быть!

Всеобщее уныние
оставим позади
на скорости событий,
что ждут нас впереди.

Старайтесь выше силы!
Больным и старикам
возможным помогите,
не следуйте к зверям.

Любое отклоненье
является грехом!
Покайтесь несомненно
и будет всё путём.

Себя скорей простите,
на то, есть голова, –
где разогнались слишком,
давите тормоза.

Не слушайте практичных,
их стрелка напоказ
мастит люд по могилам,
затем бросает в ад.

Предайтесь размышленью
не в уровне проблем
насчет пищеваренья
и скрипа от колен.

Просторы расширяйте,
за горизонт стремясь, –
проблем не избегайте,
учитесь их решать!

И страха избегайте
униженных рабов, –
восход не открывают,
на мусорке основ.

Фундамент заложите
для старта в небеса!
За труд любой беритесь,
не сдавшись никогда.

Гоните пессимистов,
настойчивых чертей!
По-своему живите,
не зацепив людей.

Не бейте, если выше
забрались этажом.
С верхушки не стучите,
не троньте чей-то сон.

Начни, сперва подумай,
разнузданный орёл, –
внизу там тоже люди,
по группам та же кровь.

Там доноры, быть может,
когда-то и спасут!
Подумай прежде всё же,
чем выдать громкий стук.

Ремонт веди до срока,
людей предупреди.
Наглеть не сможешь долго,
дождёшься и беды.

За зло придёт расплата,
получишь по муслу.
В Аид пойдёшь назавтра,
достанешься зверью.

Не лучше ли сегодня,
на скорости земной,
подумать и большое,
увидеть пред собой?

Ну сколько извиваться,
подобно червякам?
Брехать и спотыкаться
по проклятым годам?

Ужели нет желанья,
человеком просто быть?
Звериные исканья,
оставить – прекратить?

Увидеть за оконцем
просторные миры!
И быть домашним солнцем
для близких и других.

Отставить пыл натуры,
уйти от мелочей!
И выйти на культуру
вселенских силачей!

Что мышцы организма,
и плоти алчный писк?
Послушав тех, кто снизу,
высокое услышь!

Даётся же, однажды,
на раз и не на два
по сроку пребыванье,
по имени – судьба.

На склоки разве тратить
достойно ли года?
Земное пребыванье
для старта ль – в никуда?

Прожил, проел, прошамкал
и все решил дела?
Ужели в том программа,
заделы на года?

Я юность вспоминаю,
растрачивал спеша!
Теперь вот понимаю,
всё было там не зря.

Мы опыт накопляем,
чтоб выйти за предел,
там цели намечаем,
чтоб выполнить затем.

Не всё пусть поучилось,
и, может быть, не так,
но всё-таки случилось,
восходом на годах.

У каждого порывы
и скорость, что развил.
Но главное, – что было,
что пробовал и жил!

Не только обжирался,
не только ел и пил,
а в небо устремлялся,
под звёздами бродил!

Мечту не оставляя,
пытался и годил,
и что-то ж получалось,
и что-то же сложил!

Не зря учился в школе,
сумел же прибавлять.
Ну, если было что-то,
чем мог бы удивлять.

21 января 2023

Когда приоткрываешь малость дверцу,
Ворваться может сильный ураган.
И малый грех несёт погибель сердцу,
Наживку мелкую в большой кладут капкан...

Жил праведный монах, греха боялся
И дверь свою страстям не открывал.
Когда лукавый по ночам стучался,
Монах молитвой беса отгонял.
Отрёкся он от грешного земного,
Привык себя излишества лишать.
И лишь одно в нём было от мирского -
Любил задачи в шахматах решать.
К нему проникнуть бес не мог в светлицу,
Но способ хитрый удалось найти:
Он превратился в раненую птицу
И лёг, злодей, к колодцу на пути.
Монах в руках принёс к себе врага!
И только за собою запер дверь,
Как вдруг у птицы выросли рога -
И не прогнать лукавого теперь.
Бес к шахматам присел и молча начал
Фигуры по-хозяйски расставлять.
Построил комбинацию задачи
И намекает вместе разыграть.
Монах сказал: - Старайся сколь угодно,
Не стану ни во что с тобой играть!
Ответил бес: "Хочу я благородно
Из трёх грехов один на выбор дать:
Или напейся ты вина хмельного,
Или с женой чужою переспи,
Или убей кого-нибудь любого.
И обещаю навсегда уйти!..”
Монах не собирался слушать беса
И поскорей хотел его прогнать,
Но вдруг, как будто белочка из леса,
Возникла мысль, как беса обыграть:
"Немалая предложена награда
За мелкий грех: вина разок испить,
Чтоб навсегда избавиться от гада
И век без искушений свой прожить.
Как только про вино монах подумал,
Бес крикнул: "По рукам! Ты выбор сделал!"-
Исчез в мгновенье, словно ветер сдунул,
Свеча потухла, в келье потемнело...
Взглянул монах на шахматную доску:
Конь чёрный стал похожим на топор.
Задуман первый ход, и капля воска
Упала, как печать на договор.
Отправился монах в харчевню смело,
Чтоб выполнить обещанное дело.
Вина напился, сердце захмелело!
Подсело соблазнительное тело...
Проснулся утром он с чужой женой,
А в спальню муж заходит с топором,
Монах в испуге нож схватил рукой
И третьим погубил себя грехом!
Случилось то, чего не может быть...
Монах бежал...А шёл Великий пост!
В своих шагах он слышал стук копыт,
Болтался сзади пояс, будто хвост.
Вернулся он к себе как туча хмурый,
Смывает кровь, в которой виноват,
И видит: на доске стоят фигуры -
Конём в три хода был поставлен мат!..
В окно ворвался колокольный звон,
Монах проснулся, в ужасе дрожа,
И тут же понял: всё кошмарный сон!
Ни беса не было, ни шахмат, ни ножа!..
Зажёг свечу перед иконой Бога,
Достал листок бумаги из комода,
Макнул перо, стряхнул чернил немного
И озаглавил притчу: "Мат в три хода"...

Жил парнишка в тихом селе,

С русой прядью, взором ясным.

Сердцем весел, чист душой,

Для девиц – задорный пламень,

Для товарищей – оплот.

Не ведал он, не чуял сердцем,

Что судьба плетет кошмар…

Вдруг беда ворвалась в двери,

Расколов небесный свод.

В горнило битв шагнул он смело,

За Родину – на смертный бой!

Без страха, сжав в руках винтовку,

Вперил он взор в родную даль.

За милых сердцу, за Отчизну

Готов был жизнь свою отдать!

В огне сражений, в пыли дорог,

Врагов ряды, железа гром.

Он вынес ад земной, жестокий,

Не преклонив своей главы.

У Днепра, где битва в клочья,

Где стонет в муках вся земля,

Наш юный воин встал стеною –

Русский дух воспрянул вновь!

О, Днепр-река, свидетель вечный,

Ты видел столько горьких дней!

На кручах этих, опаленных,

Жизнь угасала, как свеча.

Как сталь каленая крепка,

Душа, что прежде – вольный ветер.

Взгляд – как кинжал стальной и острый,

Жизнь вражья режется на миг.

За волю, веру и любовь,

За русский край, за мирный сон,

Он бился яростно, как лев,

Бессмертной славою храним.

Пусть сыновьям своим расскажут,

Как парень с русских берегов

Жил, песни пел и жизнь любил,

Но в час беды – как сталь возник!

И Днепр седой волною помнит

Героев подвиг в те года.

Бессмертна память их навеки –

России верные сыны!

Так из простого, светлого мальчишки

Родился воин, стал Герой…

Ведь существует жизнь не там
Где злобу придают векам,
Где бьют, ругают и кричат,
А там, где любят во стократ.

И там, где нет в спине ножей
В карманах никаких гвоздей
Подводных нет нигде камней
И страха смерча из костей.

Жизнь обитает не во снах,
Не существует во стихах.
А ритм её звучит внутри,
Но был ведь тот, кто жизнь морил.
2
И вот однажды вышел люд.
На площади совет и смут.
Царицын выполнен закон,
О том, что чувств нет испокон.

Однажды отдан был приказ:
Повысить качество стремясь
Мы вас лишаем чувств навек.
И так пошёл уж третий век

И время только утекло.
Народ до смерти довело
(Без жалости и без добра)
Явленье страшное — война.

3
Царице отдают поклон;
Солдаты выполнят закон;
Под руки пленного ведут,
На эшафот же с ним идут.

Читатель спросит, что за диво?
А граждан тот узрел правдиво:
Любовь на дерева листах
И пенье двух влюблённых птах

И вот, идя на эшафот,
Остановился без правот.
И к низу голову склонив
Он не жалел, о том, что жив.

Он не жалел, о том, что жил
И также искренне любил.
Смотря же палачу в глаза
Он рад, но горькая слеза

лишь по устам глухим сошла
и догорела жизнь дотла.
лязг топора. Настал конец
погиб за чувства тот боец

12-
-Отец, мы точно пленники
теперь на Крите.
Мы не в тюрьме,
а все свободы
взгляд не видит.
Ворота цеха
стража сторожит,
а к морю выйдешь,
за тобой шпион
спешит...
-Икар! И у меня
бывает чувство,
что проще статуи
ваять,
спокойнее искусство!
-Царь Минос платит нам?
-Вначале он платил,
но год прошел,
второй,
он плату прекратил.
-Что говорил об этом
Минос?
-Сказал, -"Пусть
деньги полежат
в моей казне,
а вы,
готовьте колосса,
быть с Грецией
войне.
-Нам проще умереть
отец,
чем силу дать врагу!
Молчи Икар,
шпионы видишь,
к нам бегут.

13-
-Я слышал
разговоры в черни
бродят,
что колосс ваш,
жука большого
вроде,
два крылышка,
хитиновый покров,
и тела сталь,
а в тело белая,
втекает кровь.
Зачем же крылья
колоссу,
Дедал?
Я колосса с двумя
руками
представлял...
Пусть две руки,
а в каждой держит меч,
врага неугомонного,
рубить и сечь!
-Царь Минос,
думалось мне, крылья,
полезны колоссу,
на поле боя были.
Взлететь к стене,
перелететь
ряд пик и ров
и свиту разогнав,
царя схватить готов!

14-
В тот день,
над Критом
потемнело небо.
Услышали,
как лопасти стучат
Запахло дымом,
вился к небу сизый
чад.
Шпионы говорили,
жук большой,
сверкая ярко синим
телом,
взмыл в небо,
да исчез над головой.
Затихли птицы,
и с испугу,
окотилась кошка
прежде сроку,
царь сторожей
за нерадение казнил,
да в том казалось,
было мало проку.
........
А год спустя,
уже утихли страсти,
мудрец, колдун,
задачу предложил,
продеть нить,
в лабиринте раковин,
изогнутых,
дающих детям счастье,
и всем,
кто шум их
слышит.
Загадку ту, один чудак
решил...

04.2025г.

11-
Не ты ли, тот Дедал,
великий мастер,
что Греции создал,
стального колосса?
Владеет он
двумя мечами,
а управляется
всего двумя словами-
"Вперед!" да "Стой!"
Не знает речи
он иной.
Послушен
царскому приказу,
а в бой идет
без страху, сразу.
Но царь лишь скажет:
"Колосс, стой!"
и тот замрёт,
как неживой?
-Да, я Дедал,
но колосс тот,
моя мечта.
Все войны остановит
штука та...
Будь создан он,
и бесполезным
станет меч,
а враг охотнее начнет
вести о мире речь...
-Я капитан триремы,
Крат!
Царь Минос
приказал тебя
мне отыскать.
На Крит доставить,
золотом- купить,
упорствовать начнешь-
в том случае, пленить!
-Я выбираю золото,
а плен,
оставим за бортом
твоих трирем!
-Ступай же на борт,
и немедля,
в путь, Дедал!
-Позволь Крат, сына
взять с собой,
Икар, увидеть
с детства Крит мечтал...

10-
-Вот, на остров Эйю
нас занесла судьба,
Икар.
Год здесь живем,
и к счастью, живы,
следим отливы
и приливы.
Мы с тишиною
спорим,
нет у нас врагов, друзей,
окружены мы морем...
радость,
плод один
что меж ветвей.
-Отец, не сделать ли
нам лодку,
к свободе вырваться
на ней?
Я видел дерево
сухое,
лишённое корней,
оно решится
с нами в путь верней!
-Нет Икар, теперь
враждебно море нам,
покорное
Ареопагу и царям,
не примет беглецов,
предаст,
не то,
и опрокинет в бездну
нас.
-А небо? Небо кажется,
самим богам
угодно...
Отец, в нем птицы
движутся свободно!
-Когда бы,
крылья нам Икар,
решила подарить
Афина...
Я всякий день о том
молю богиню.
Дай только крылья нам,
как птицам в небесах,
в узилище,
мы потеряем страх!
-Отец, я вспоминал,
что прежде сделал
Талос...
Нам перья, воск и пух
собрать осталось!

В тёмный час, под мглой суровой,
На поле боя фронтовом
Сошлась последняя армада
Сошлась во мраке боевом.
Огонь и пламя, воевода,
Стоит под градом раковым
Пять тысяч кораблей с картечью
Дождались братских тех дружин.
И вот настал тот бой кровавый,
Вышины полностью во тьме
И Лорд безглавий на стене
Сжимает меч свой в клейме
Пока его солдаты
Сражаясь с пологом ворватым
Прорвались в тысячный удел
И братство снежное в узде
Сойдя с флотов своих, чужих
Атаки быстрые как миг
Окутали весь юг мятежный
И подчинив дворец сей вечный
Прорвались дальше и вот там
Встречали тёмные врата
Бессмертный легион идёт
И смерть с собой он несёт.
И дым и пыль собрались в кучу
И между них свершится бой
Сошлись тогда живые стены
Штыки сгибая в дуновенье
В крови шипя под грохот бойни
Лежат на поле раскалённом
Живые, мертвые в огне
И лорд безглавий в полыме
И сотни кораблей горя
Последний зов проговаря
Взывая к милости богов
Давно покинувших чертог.

9-
-А вот и рынок,
спряталась теперь
луна,
не освещает,
но должна она!
На лево нам свернуть,
и дома будем мы,
окончим трудный путь.
Смотри по сторонам,
держи покрепче
нож,
уронешь если,
ночью не найдешь!
-Что господин, решил
Ареопаг,
не вызван я к ответу,
значит нужды
нет в рабах,
когда все дело,
на словах.
Вот
блоки поднимать,
или иной тяжёлый труд,
а языком болтать,
господ довольно
тут!
-Раб если глуп,
то в том достоинство
раба,
а умный раб,
такие говорит слова!
Но, чтоб ни в чем
тебе не оплошать,
часть правды
может раб узнать...
...Здесь поддержи меня,
тут лужа глубока,
уж чувствую
я сырость башмака.
-Ужасно спорили,
не мог решить
Синклит,
Всяк о своем
охотнее твердит.
А дело общее
в собраниях
молчит.
Решил Ареопаг,
что виноват
во всем Дедал.
Я неохотно
пред собранием
его ошибки указал...
Предупредить юнца,
когда вдали отец,
задача мастера!
Работать- раб есть
наконец!
Жаль мастера такого
городу терять,
а потому,
он сослан в глушь,
на остров,
сроком лет на пять.
И меньше, если
будет в том нужда.
Пока Василис
будет мастером великим,
я первым мастером...
Пять лет Дедалу
в ссылке быть
и все стоят на том!
-А я хозяин, как быть
со мной решили?
-С тобой? ...
Да, ты останешься
рабом!

8-
Уж поздно,
звёзды сеют мрак.
Ущербная луна,
потеряна в домах.
Далёкий лай собак,
а раб и господин,
похожи в темноте,
фигуры, блеск седин.
-Сегодня звал меня
Ареопаг,
решить вопрос,
кто друг ему,
кто враг...
И вот во тьме,
с одним рабом,
по городу тащусь
как вор,
чтобы уснуть потом...
-О, господин
Николас,
вы в трудах,
подобны шершню,
возитесь
в цветах!
-Смотри лукавый раб
в подвал тебя продам,
и будешь рад,
траве,
а не цветам!
Да как твоя рука,
уж лучше,
или все болит пока?
-Мне лучше,
снадобье из трав,
сегодня боль уняло.
А рана заживать
немного стала.
Да можно ли
теперь повязку снять,
никто не видит,
и скорее будет
заживать?
-Нет подожди
не станем
торопить судьбы,
ждёт, терпит господин
и ждут его рабы...
Вернёмся в дом,
повязку можешь
снять,
но днём надень ее
опять...
Так потерпи ещё
неделю,
словам одним,
не всякий верит.
Всем говорю
и правда в тех
словах-
"Был ранен бедный
раб!
Имущество мое..."