Поэмы

В тёмный час, под мглой суровой,
На поле боя фронтовом
Сошлась последняя армада
Сошлась во мраке боевом.
Огонь и пламя, воевода,
Стоит под градом раковым
Пять тысяч кораблей с картечью
Дождались братских тех дружин.
И вот настал тот бой кровавый,
Вышины полностью во тьме
И Лорд безглавий на стене
Сжимает меч свой в клейме
Пока его солдаты
Сражаясь с пологом ворватым
Прорвались в тысячный удел
И братство снежное в узде
Сойдя с флотов своих, чужих
Атаки быстрые как миг
Окутали весь юг мятежный
И подчинив дворец сей вечный
Прорвались дальше и вот там
Встречали тёмные врата
Бессмертный легион идёт
И смерть с собой он несёт.
И дым и пыль собрались в кучу
И между них свершится бой
Сошлись тогда живые стены
Штыки сгибая в дуновенье
В крови шипя под грохот бойни
Лежат на поле раскалённом
Живые, мертвые в огне
И лорд безглавий в полыме
И сотни кораблей горя
Последний зов проговаря
Взывая к милости богов
Давно покинувших чертог.

9-
-А вот и рынок,
спряталась теперь
луна,
не освещает,
но должна она!
На лево нам свернуть,
и дома будем мы,
окончим трудный путь.
Смотри по сторонам,
держи покрепче
нож,
уронешь если,
ночью не найдешь!
-Что господин, решил
Ареопаг,
не вызван я к ответу,
значит нужды
нет в рабах,
когда все дело,
на словах.
Вот
блоки поднимать,
или иной тяжёлый труд,
а языком болтать,
господ довольно
тут!
-Раб если глуп,
то в том достоинство
раба,
а умный раб,
такие говорит слова!
Но, чтоб ни в чем
тебе не оплошать,
часть правды
может раб узнать...
...Здесь поддержи меня,
тут лужа глубока,
уж чувствую
я сырость башмака.
-Ужасно спорили,
не мог решить
Синклит,
Всяк о своем
охотнее твердит.
А дело общее
в собраниях
молчит.
Решил Ареопаг,
что виноват
во всем Дедал.
Я неохотно
пред собранием
его ошибки указал...
Предупредить юнца,
когда вдали отец,
задача мастера!
Работать- раб есть
наконец!
Жаль мастера такого
городу терять,
а потому,
он сослан в глушь,
на остров,
сроком лет на пять.
И меньше, если
будет в том нужда.
Пока Василис
будет мастером великим,
я первым мастером...
Пять лет Дедалу
в ссылке быть
и все стоят на том!
-А я хозяин, как быть
со мной решили?
-С тобой? ...
Да, ты останешься
рабом!

8-
Уж поздно,
звёзды сеют мрак.
Ущербная луна,
потеряна в домах.
Далёкий лай собак,
а раб и господин,
похожи в темноте,
фигуры, блеск седин.
-Сегодня звал меня
Ареопаг,
решить вопрос,
кто друг ему,
кто враг...
И вот во тьме,
с одним рабом,
по городу тащусь
как вор,
чтобы уснуть потом...
-О, господин
Николас,
вы в трудах,
подобны шершню,
возитесь
в цветах!
-Смотри лукавый раб
в подвал тебя продам,
и будешь рад,
траве,
а не цветам!
Да как твоя рука,
уж лучше,
или все болит пока?
-Мне лучше,
снадобье из трав,
сегодня боль уняло.
А рана заживать
немного стала.
Да можно ли
теперь повязку снять,
никто не видит,
и скорее будет
заживать?
-Нет подожди
не станем
торопить судьбы,
ждёт, терпит господин
и ждут его рабы...
Вернёмся в дом,
повязку можешь
снять,
но днём надень ее
опять...
Так потерпи ещё
неделю,
словам одним,
не всякий верит.
Всем говорю
и правда в тех
словах-
"Был ранен бедный
раб!
Имущество мое..."

7-
Холм небольшой,
вблизи Афин,
зовется холм-
Ареопагом.
Потерян холм
между долин,
ручьями вырытых
оврагов.
Двух рощ,
и пустоши в кустах.
Он не велик,
Ареопаг,
но уважение
и страх,
всем, нарушающим
закон,
внушает
неизменно он!
Пред ним и раб
склоняет взгляд
и господин
ему не рад.
Спешат пройти
скорее мимо.
Таков был холм
Ареопаг.
Здесь к вечеру
ждут знать
Афин,
вопрос должны
решить один.
Из тайн,
что спрятаны в воде,
тайн в небесах.
Разгаданных
и нет которым,
объяснения нигде.
Теперь решит Ареопаг-
виновен ли Дедал,
а если да,
какое наказание
избрать тогда.
Разбился сын Пердики,
славный род,
ту смерть забыть
Ареопагу не даёт.
Умрет служанка ли,
повесится ли раб,
все также жизнь течет,
ручьем воды собрав.
Шумит толпа
у рыночных
столов,
крадётся вор,
любовники
во тьме творят
любовь...
Но ожил,
взгляд открыл
Ареопаг.
И взгляд его,
в Афинах сеет страх.

6-
-Беда Дедал,
наш подмастерье,
Талос...
задумал птицей
стать,
ему мечталось,
как птице
со скалы слететь...
-Николас, я прошу,
остановись,
немного тут,
а я теперь закончу
труд.
Не завершу,
рассердится Афина!
С утра твердила мне она,
пройти дорогой
длинной,
резцом вести
по грани, до угла,
а после...ты вбежал,
Афина не могла....
произнести ни слова!
(Час провели
в молчании они,
резец скрипел,
как он скрипел,
в все дни...)
.............
-Так... завершил я,
все готово.
И кажется мне,
сделал славно!
Рабу теперь полировать
с усердием
и плавно!
Что Талос,
подмастерье наш,
сегодня сделал?
- Он задумал птицей
стать,
ему мечталось,
точно птице
со скалы летать...
- Что с Талосом
сегодня приключилось?
Племянник мой,
достаточно умен.
В цеху я видел,
осторожен он!
Мозоли, правда
получил,
когда учился...
Так что же,
Николас?
- Он разбился!

5-
-Ох, Талос!
День сегодня лучший,
для размышлений,
всем казалось,
дождь будет,
небо лоб свой
хмурит тучей.
Но нет!
Прогнали туч стада,
погонщики -ветрА...
Ты видишь,
птицы над скалой
Афинской,
спешат собраться
в путь
не близкий...
-Что птицы, Николас,
мое сверло,
покою мне не даст.
Куда не посмотрю,
его везде
находит глаз.
В полете пчел,
неугомонных,
качании веток ивы,
сонных.
Я думаю,
в сверле нам будет
польза,
а не одна,
рабам твоим угроза.
-Я Талос,
вылечил раба.
Сам виноват он,
раз поранил руку
и в том судьба!
Ты лучше посмотри
на птиц полет
свободный!
Вот нам бы полететь,
в колонне той
походной.
День пролетит,
уж в Африке
весь клин,
а тут сиди,
скучай в цеху один!
-Не интересно мне,
создание живое...
Мне кажется,
большой нет тайны
тут...
-А тайну, что полетом
все зовут?
Открыть,
как свой полет
проводят птицы.
Для мастера
и этот труд сгодится...
Я думаю,
разбег свой со скалы
Афинской,
начнут,
а дальше...
путь лежит не близкий.
-Ты, Николас решил,
они что пух,
или перо на воздухе
опору ищут,
посредством
крыльев- рук?
-Так Талос!
Разбег, прыжок,
потом парить осталось!
Кто первым
совершит такой
полет,
воздушный океан,
пересекать начнет!
Я пух собрал уже,
пера тебе собрал,
вот удивился
дядя твой, Дедал!
Раз воздух держит
крепко и перо и пух,
как не сдержать ему
в руках героев двух?

4-
-Дедалу,
надо бы сказать,
Василис,
мастер первый...
-Да что случилось,
Николас?
Пусть мастер ты
второй,
а делаешь работу,
наравне со мной.
Твоя рука,
моей не хуже.
Дедалу ты,
как левая рука,
но нужен!
-Подмастерье Талос,
меня тревожить
ныне стал.
Он выдумщик
безбожный,
вчера в цеху
веревки протянул,
чтоб ночью мрамор
в них,
поймать возможно.
Тот мрамор
говорят,
в движении весь.
Оставим ночью там,
он утром будет здесь...
-Но сам Дедал,
нам говорил,
племянник,
когда нибудь
небесных звёзд
достанет...
-Я знаю,
сын его сестры,
Пердики...
Племянник!
В этом скрыто все!
А мы рабы безлики.
Трудись ты год
и десять лет подряд,
а все напрасно!
Перечеркнет бастард,
твой труд,
ручонкой властной...
-Не знаю я,
одобрит ли Дедал,
что ты в порыве
откровений
мне сказал.
Друзья мы Николас,
но дружба
не до гроба.
Пока нужны в цеху,
мы у Дедала
оба...
-Ещё хочу сказать,
Василис,
Талос выдумал сверло.
Вот уж, плохая штука!
-А чем сверло
тебе не по душе?
Дедал одобрил
выдумку уже...
-Сверлом мой раб
поранил руку...
-Впредь осторожен
раб твой будет.
Железные тела
ножей,
и берегитесь, люди!

3-
-А ты, что
не на службе
Василис?
Ведь знаешь,
служба вся,
не только фартуки
носить.
-Да, помню хорошо,
слова Дедала,
Порой и дня
для дела будет мало...
Как быть,
жена рожает, Талос.
Бедная с утра кричала.
Теперь вот
с дочкой мы,
нам дочки
не хватало!
Но были б руки,
сделаю,
что мне Дедал велит,
будь мрамор,
будь металлы...
-Позволь, тебя поздравить,
Василис!
-А если по пути нам,
разделим персики
по двум корзинам!
- Вот между прутьев,
персик просится
один,
возьми себе,
облегчить вес корзин.
-Возьму ещё один,
раз пробовать,
так два,
чтоб дело понимать,
а не одни слова!

2-
-А вот и Талос! Здравствуй,
подмастерье!
-И ты, Василис,
первый мастер, здраствуй!
- Я вижу,
фрукты ты несёшь
в корзинах?
Они легки для живота,
но тяжелы на спинах...
-Я послан был
Дедалом,
великим мастером
моим,
за персиками,
что теперь навалом,
лежат
на рыночных столах.
Торговцы,
отдают их
точно даром...
-Ты знаешь Талос,
мастеров,
работа жаждой
мучит.
Когда я подмастерье был,
так плел корзины
лучше...
-Ах, вот что!
значит любит мастеров
Дедал.
-Да, он не тот,
ужасный скряга,
который мрамор
нам вчера продал.
Ты помнишь,
как божился он,
что блок без трещин,
а блок, теперь
стал много
меньше.
А всеравно,
хотя применим клей,
дай бог нам
справиться
с работой всей!

Дедал

1-
Эрихтей, царь основатель
города Афины,
сын Пандиона и Зевксиппы,
брат Бутта,
Прокны, Феломелы,
имел детей,
которых посылали боги,
столь многих,
ум мутит
от их числа.
Так яблоня,
что в скудости росла,
на каменистой
пустоши,
без вод плохих
и редко
приносит сладкий
плод.
А рода славного,
привитая искусно,
плодов таких родит,
без коих будет
грустно,
когда за стол
усядется Синклит.
Царь Эрихтей
с женой
среди иных
детей,
имели сына Метиона,
а Метион уже,
с женой Меропой,
явили нам
Делала, Пердику
и Медиадусу.
Странный ряд имён,
но греческому уху,
мне кажется,
вполне привычен он!

Пасифая

У бога Гелиоса,
чье лицо,
порою можно видеть
в небе,
две дочери-
Кирка и Пасифая,
да сын один, Эит.
Дети на земле,
Бог в небе светит,
дни безвылазно
сидит.
Он там, свою работу
исполняя,
детей отправил вниз,
на землю жить.
"Пусть хорошенько,
жизнь узнают"- видно
так решил.
Часто же отцы,
на небе, светят
сами же, слепцы.
Колдуньи сестры,
что не бесполезно,
живут в стране они
опасностью известной.
Здесь неприятности
подстерегают
и богов...
-Бессмертие с колдовством,
набор для вас
в дорогу!
Ступайте жить,
но одного прошу,
не трогать,
верховной власти
Зевса!
Улыбка, смех,
да не касаются
основ...
на все иное
Зевс закрыть
глаза готов.
Да сам я,
между облаками
бывает спрячусь,
видели вы сами.
Кричите, если что,
врага испепелю!
Ну, в добрый путь,
идите, вас люблю...

2-
Пасифая женою
Миноса живёт,
Крит остров,
море плещет близ
и солнышко- отец
с любовью смотрит
вниз.
Как радостно ему,
за дочерью следить,
когда она походкою
дородной,
нагая входит в стынь
воды холодной.
И чаек крик
и шум волны,
а в замке царском
звуки музыки
слышны.
Там царь Минос
служанку распекает,
столы готовы,
блещут серебром.
Несут вино и фрукты
и потом,
свершится свадьба,
музыка играет...

3-
Царь Минос
верности супруге,
не сохранил.
Он полюбил,
служанок груди,
что упруги
и белых юбок,
чары он открыл.
Бывало ночь
едва заглянет,
а Солнце Гелиос
потупит мутный взгляд,
уж он в беседке
где-нибудь,
и окружён цветами,
он нимфу тонкую берет
за за...
И томная волна,
все в мире повторяя,
то набежит,
то прочь уйдет,
играя.
Вот только есть
у женщины глаза,
богиня, смертная,
а все одно- слеза...

4-
В те дни,
горением июля
полные,
неутоляющие
всех желаний волны,
плескались и томили
Крит.
Теряли девы
от любви свой стыд.
Играли запоздало
свадьбы,
теряли разум и
открыв объятья,
ночь не умели их
разьять.
День приближался
жертвоприношений.
Бог моря, Посейдон,
быка ждал,
с непонятным нам волнением.
Его седая борода,
меж пен и волн
мелькала иногда.
Был с Посейдоном
у царя союз,
не трогать корабли,
беречь от порчи
груз,
за то бывал быком
бог моря награждён.
Раз в год,
в условленное время,
быка вели,
рабов десяток племя.
Бык упирался
и копытом бил,
хрипел, завидев волны
в пене.
Будто знал,
какую цену,
какую жертву
он платил.
Но чудо,
в этот раз-
белый бык из моря
прежде жертвы
выплыл,
точно Посейдон,
решил и сам
пришедшим людям,
дарить быка.
Царь Минос
удивлен,
и в море,
двух быков,
велел гнать он,
а белого,
отправить в стадо,
где быку,
с коровами
общаться надо.
Пасифаю же,
вид быка растрогал.
Взгляд в сторону,
вела стыдлив.
"Странно белый,
необычен видом
и красив..."
Не верен Минос ей,
а бык бы,
был счастлив...
О! Любопытство женское!

5-
Есть правило богов,
неукоснительно тому
послушны люди.
Что богом создано,
то не мешается
вовек.
Осел останется
ослом,
бык быком,
а человеком человек.
Но тайна нам,
желанье бога,
мы все испробовать
хотим,
хоть капельку,
совсем немного.
Отбросить,
если что,
нас испугавшего,
его.
А если бог он,
тайно с ним,
соперничества
мы хотим.
И странно-
Зевс закон установил
и сам закон нарушил.
Будто рыболов,
приманку бросил
и готов,
ждет нарушение,
чтоб пресечь.
Понять нет сил!
Об этом дальше
речь.

6-
Пасифаю Зевс проклял
страстью к быку,
что точно,
его же, Зевса
планы нарушало.
Какие мысли
в небесах влекут,
что не позволены
быку?
Идёт к Дедалу
Пасифая,
просит,
просьба у нее такая-
станок создать,
из шкур коров,
жердей и досок,
в нем постель
чтоб ночью
было мягко спать.
Отверстие, куда влезать,
могла бы к ночи Пасифая.
И все,
но для быка,
где Пасифаи лоно,
решено
ещё отверстие одно.
Страсть ждёт
настойчиво,
Дедал,
два дня пилил,
стучал,
строгал.
И наконец сказал:
- Корова,
царица, вам уже
готова.
Немного страшная,
но бык,
наверно,
не к таким
привык!
Сегодня ночью
двор уснет,
бык испытание
свое начнет.
А если скрип да шум,
я помогу,
вам, это точно спать
в стогу...

7-
Любовь детей
родит,
а в этом цель
любви,
любовь какая-
дети таковы.
Свершилось чудо,
родила она,
но прежде налилась,
что жёлтая луна.
Ходила осторожно
в зале,
меж колонн,
и временами
слышен был
ее негромкий стон.
Ей нравились
травы сухой пучки
и сны дневные
в поле ей легки.
До срока ей
родить пришлось.
Сын удивил,
бык головой,
ребенка торс.
Подрос немного
в замке бегал, блеял.
По -своему смеялся.
В общем, славный паренек.
Служанки
Минотавром звали.
Да чтоб не осмеяли,
пастись он
только ночью мог.
Как надоест,
прогонит нас судьба,
с небес,
хоть бога, хоть быка.

8-
Прошло два года,
вырос сын.
Два рога
жёлтой, гладкой
кости
и если мать
приходит в гости,
он может:
- Мама!- промычать.
В отца- в тяжёлых
мышцах сила,
а нрав такой,
что лучше было,
ни в чем ему
не помешать.
Теленком был,
любви и ласки,
он просил,
но вырос,
в бешенстве быка,
слугу поднять мог
на рога.
Все говорят:
-Он царской крови,
пусть и бастард!
Сам Посейдон,
с ним встрече рад,
когда раздвинув
телом волны,
в них входит бык,
бегут покорны,
они от кожи
огневой.
Войдёт и станет,
где вода по пояс.
А тело трет и моет
раб слепой.

9-
Меж тем,
заметили служанки,
к коровам
равнодушен бык.
Во время игр
и купаний,
стремиться к девам
он привык.
Одну он пробовал
подмять,
да прогнала седая мать...
Женить быка,
на ком захочет,
советовал
семейный врач.
Но было видно,
не привык,
возить жену
на холке бык.
Рабов и слуг
своих калечил.
и чтобы всех
не изувечил,
на цепь рассерженным
царем
в подвал дворцовый
помещен.
Раз в год
на каменном полу,
с рабыней
он водил игру.
Мычал и труп потом
искали,
в кровавых капельках,
в подвале...
Но сын коровий,
полубог Эол,
допущен с лаской
и цветами,
касался кож его
губами,
любил.
В день летний
в лабиринт ходил.
Нёс запах трав,
песка и моря.
Плутал
и всякий завиток,
пройти
у лабиринта мог.
Не нужен
факел сквозняку,
спешит, ступает
на ступени.
Свистит
среди камней и тени
и минотавру
в день осенний,
принес он смерть,
но не тоску.

04.2025г.

КИрка

1-
КИрка, старшая
из трёх детей,
которых,
Гелиос пылкий,
послал за разумом
между людей,
должна была
за младшими следить.
В обиду не давать,
а быть меж ними
ссоре,
залить огонь ее,
песком засыпать,
бросить в море.
Но разум потерялся
меж людей,
а троица распалась.
Пасифии на Крит,
путь в брачную
постель лежит.
В ней ждёт
богиню Минос.
Брак был у них,
но счастья
не случилось...
Судьба Эита-
быть царем Колхиды.
Судьба богам
благоволит.
Им всюду рады,
им готово место,
а смертным, нам
что приготовят,
неизвестно...


2-
-На остров Эйю,
Кирку занесло...
а с нею- нас.
Сестра ты помнишь,
парус да весло,
которые нам боги дали?
-Как мне забыть
тот мрак ночной,
когда дворец
царя сарматов,
спеша покинули
с тобой...
Дворец в огне,
а в нем добро,
браслеты, камни,
серебро...
-Да, правду говорят,
поторопилась Кирка,
смерть царя,
чернь обозлила...
-А что им царь,
была бы Кирка им
царица!
-Видно
милее им мужские
лица.
С курчавой
черной бородой,
а то и с лысиной
большой...
Как обидно!
- Ещё ты помнишь,
к нам вбегают люди,
а царь лежит
лицом на блюде...
-Да, Кирка зла,
но царь был злей
а был бы жив он,
но с другой, не с ней...
- У них с царем от ругани
дошли дела до яду,
а нам в бега,
с царицей рядом.
-Мы две овечки,
но сестра,
мы смертны обе,
нам рожать пора.
Для Кирки вечность,
все пустяк,
а месяц нам,
с рубля пятак!
О боги!
Дайте нам мужчин!
Ну, пусть,
хоть на двоих один!
-Ах, что ты говоришь,
сестра,
идём скорей,
нам во дворец пора...

3-
В борт волны бьют,
а Одиссей,
склонился над водой
забортной,
и тонет взгляд
в пучине водной.
Всех жажда мучает,
но вод,
соленых вод,
никто не пьет.
-Один корабль наш,
на родину плывет,
избежать пучины
смог,
а сколько нас отплыло,
помнишь,
Эврилох?
Боги нам мешают...
- Я помню, царь мой,
Одиссей,
но встреченное нами
племя людоедов,
не боги,
и не похожи на людей!
-Вели по сторонам
смотреть прилежно,
быть может,
где -нибудь,
меж небом и землёй,
Итаку, встретит
взгляд твой...
-Нет царь мой,
если будет остров,
то не Итака будет,
а песок и камни
просто,
И слава Зевсу,
если б там
нашлось воды
немного нам!
-А лучше,
если стадо коз!
- Чтоб молоко
нам пить пришлось!
-Что ж,
сотворим
молитву Зевсу,
пусть видит,
что в делах
усердны мы
и к родине
своей устремлены.
А после,
подумаем, как быть
и может
берег оттолкнем,
продолжим плыть.

4-
-Я вижу царь,
над островом
столб дыма.
Горит очаг там.
Может быть,
готовят нам свинину...
Пойду в разведку я,
спрошу у дикаря,
где нам воды набрать
а где свиней...
-Будь осторожен
Эврилох,
нас осталось мало,
каждый воин
теперь особенных
забот достоин.
Потрачены в боях
и путешествии
войска,
а мы смелее,
под рукой они пока.
Вот пропадут солдаты,
жди подвоха,
царю грубить начнет,
любой
пройдоха.
-Все понял царь.
Эй вы, солдаты,
что у борта, трое,
мечи берите,
да за мной!

5-
-Царь! Я спешил
предупредить вас,
здесь,
колдуньи царство,
ей покорен лес
и поле.
Остров весь,
полн ее коварства.
Везде
невидимые нити,
которые
наш взгляд не видит.
Как паук,
не покладает
КИрка рук.
Теперь,
у ткацкого станка
она колдует,
тянет в небе нить,
а ветер без приказа,
не думает
по рощам проходить,
рукой невидимой
листву кудрявую
лелеять,
и дождь пролить
слезу не смеет.
Опасно оставаться
здесь.
Лев у колдуньи есть,
котом мурлычет,
волк собачкой,
в руки носик
тычет.
Она улыбкой
встретила отряд.
А кудри рыжие ее,
огнем горят.
Солдатам по душе
пришлось вино,
которое колдунья
предложила,
но я не пил,
хоть жажда
жгла мне жилы.
Солдаты пили,
Минута удовольствия,
и вот,
зря жажда
открывала рот!
Трех греков, воинов,
больших мужей,
колдунья обратила
в трёх свиней!

6-
-А не ошибся ли
ты, верный Эвлилох,
сам говорил,
она вас опоила,
весь том подвох...
Что пьяный видит,
трезвому нет сил,
увидеть...
-Поверь мне Одиссей,
вина не пил!
Она лишь палочкой
махнет-
промчится миг,
в хлеву заплачет
мини пиг!
Все трое чувствуют,
но вот сказать-
ни звука!
-Ах вот как, плачут!
Будет им наука,
пусть плачут,
женщине
слеза мужская
ни чего не значит!
Но повод для испуга,
солдатам прежде
слушаться царя,
а нет того,
помощника царя
и друга!
(Так пред ничтожеством, нулем,
склоняет миллион,
щетину гордую,
своих знамен!)

7-
- Знай, Эврилох,
ко мне Гермес
явился,
бог покровитель
путников и краж,
глашатаев, послов
и юности,
но даже,
любитель красноречия,
что дам,
сердца с трудом,
со скрипом
но, склоняет к нам.
Гермес, советовал,
на колдовство,
в чем женщины
бывают мастерицы,
к такому средству
обратится,
как травка моли.
Видишь, у меня
в руке мешочек?
В нем трав сушеных
смесь,
которую она
заполучить захочет.
Попробуем,
в совете смысл
есть!

8-
-Год я живу
царица -КИрка,
в твоих объятьях,
пью любовь и мир.
И счастлив я,
слепцы- судьба
и случай,
корабль мой,
моих солдат
направили
на остров в море
лучший...
-Ах, Одиссей
и я тебе премного
рада.
Скучно мне одной,
среди зверей
послушного отряда.
Вот лев,
мне кошкой служит,
он ласков,
но с мышами дружит.
А псина волк,
разбойник серый,
в ногах лежит,
да спит
без меры...

9-
-Скажи мне Кирка,
дорогая,
вчера,
во время
ночи бурной,
когда бог моря,
потерял покой
и как старик тряс
головой,
местами лысой
и седой,
я слышал
дятла стук,
стучал он по доске
сухой.
Казалось,
дятел ждёт чего -то.
Или просто,
у него в саду работа?
-То Пик,
мой милый Одиссей!
Пик бог был,
вольный бог полей,
уединений,
где настигает нас
воспоминаний
боль.
Уколет
и отпустит,
не страшен тот укол!
Пик также
бог предсказаний,
смутных и неполных.
Однажды Пик
любовь мою
отверг,
а с нею облик свой,
и дятлом стал для всех.
Теперь стучит,
осматривает сад.
Был волен,
начал охранять...
Любовь и колдовство,
творят повсюду
чудо.
Сегодня в скакунах,
а завтра быть
верблюдом...
-Пик верно служит?
За любовь твою,
хоть не просил,
но служит сотню лет
в раю?
-Пик славный,
он предупредить готов,
предательство друзей
и происки врагов!
-Жаль Пика КИрка мне,
но более того,
хотелось,
весть на Итаку
передать жене...
и всем родным,
ты КИрка, знаешь,
царь едва выходит
вон,
а уж придворные
готовы
сбросить трон!
- О чем ты, Одиссей,
чем день,
любимого тревожит?
Ночь скоро,
может быть,
она поможет?
-Царица, вот к чему,
склоняю речь,
что дело царское-
свой трон
сберечь!
Не дай бог быть
в державе переменам,
весть передам
родным,
и сердце успокою
тем...

10-
-Вам путь на родину,
лежит,
меж Сциллой и Харибдой.
Воды бурные,
ужасен неба вид.
Хмур Зевса взгляд,
в том крае.
Зевс в скалы
бьёт копьём
и фиолетовым огнем,
искра
по скалам пробегает...
-Ах, дорогая Кирка,
жаль покинуть
остров твой...
Знай милая,
я счастлив был
с тобой.
Но боги
и товарищи твердят:
- "Царь Одиссей,
скорей вернись назад!
Где,
царь рождён,
там жить и умереть
обязан он!"
-Что ж делать Одиссей...
но я хочу предостеречь,
быть осторожным
всем,
когда вам плыть,
близ острова
Сирен!
-КИрка, я тебя люблю!,
за сердце, за любовь
тебя благодарю.
-Прощай любимый,
нашу связь прервав,
оставь на память
мне мешочек трав,
сухих.
Пусть осушит
он слез следы
моих...
да чтоб заклятие
мое не повторить,
прошу всех вас,
вино уж впредь
не пить!

04.2025г.

Стихи порой – пристанище несчастных.
Поэзия – вселенная больших,
кто личное в сторонку ставит,
в тревогах общих правит стих.

Поэт не плачет и не ноет,
он к оптимизму взгляд ведёт, –
в его раздумьях свод большого,
загадки общей славный бог.

И всё, что пишет он с прицелом,
или пейзажем водит взгляд,
всегда с одной царит проблемой –
небес движенья разгадать.

На грани смертной иль восторга,
слова выводит зная толк,
и в каждой воскресая строчке,
небес послание ведёт.

В трясине общей и болотах,
со всеми он проводит жизнь,
и делит вал проблем с народом,
не покидая внутреннюю высь.

Не убивается в тоске обрыва,
любви утраченной не раб, –
не режет вен из-за любимой,
сумевшей прошлое предать.

Он не бросается словами,
слезы наивной не прольёт, –
курок не взводит в час печали,
с мостов не прыгает – живёт!

И с этажей не думает срываться,
уйти из жизни без любви.
Он сильным должен оставаться,
примером духа для других.

И на стакан не сядет, припадая,
к напиткам крепким день и ночь.
Он стойкость духа проявляет,
пример достоинства несёт!

И наркоту успешно отрицает,
спешит спортзалы покорять!
Пускай любовь её пропала,
не стоит слабость проявлять.

Что нынче кажется провалом,
дырой душевной на века,
через года покажется вдруг малым,
и рассмеётся он тогда…

Себя я вспоминаю юным,
стихи решился возводить, –
лил слёзы по ушедшей юбке,
страдал мальчишка, – жалкий вид.

Любовью кажется влюблённость,
порыв особый – интерес
к сокрытой тайне удалённой
в девчонке с запахом небес.

Нас увлекают девушки впервые,
мальчишкам кажется, – любовь!
Но это есть – пристрастие в порыве,
бурлящей молодости взлёт.

Идёшь земли не ощущая,
хранишь свой первый поцелуй,
ложишься спать, миг повторяя,
и до утра нельзя заснуть.

А завтра снова мчишь с букетом,
не замечая взглядов, к ней спешишь,
во встрече заново воскреснуть,
её восторженно любить!

И льёшь слова неутомимо,
и шутки сыплешь, её смех,
смешавшись с милою улыбкой,
взмывает душу до небес.

И напролёт вся ночь, и утром
спешишь не выспавшись к авто,
но бодрый и лицом не хмурый,
жмёшь на педали и легко

скользишь по улицам, и пробки
не волнуют, – тихо ждёшь,
когда откроется дорога,
облик милой нежно бережёшь.

Проходят дни, затем и годы,
порывы прячутся в кустах, –
восторг ушедший не приходит,
влюблённость пала на глазах.

Куда ж девалась она прытко,
случилось с нею что?
Иль показалась она слишком
задев сердечное плечо?

И понимаешь не было великой,
пора влюблённости прошла.
И осень вышла в душу хлипкой,
лить слёзы с ночи до утра.

Уже не хочется спешить к любимой,
стреляешь взглядами в других,
что раньше будто не манили
загадкой спрятанной внутри.

И остывая безысходно, понимаешь,
что тянет к женщине другой, –
и вдруг она находиться, – срываешь,
запрет негласный пред собой!

И вот уже с другой в объятьях,
и кажется она пришла, –
любовь большая, что на счастье,
дают, однажды, небеса.

И снова тянешься в просторы,
несёшься с ветром на восход, –
но, правда, с небольшою оговоркой,
что совершаешь второй ход.

А там и третий ждёт у двери,
на остановке может, иль в кафе,
любовь покажется и несомненно,
сведёт восторженно в постель.

И забываешь первую с десятой,
и всё же в поиске опять,
к любви стремишься настоящей,
её найдя в двадцатый раз!

И так вся жизнь, – один лишь поиск,
одна лишь похоть в даль манит!
Влюблённость тоже вдруг проходит,
над телом властвует инстинкт.

Семью заводишь, разрываясь,
меж телом в похоти с душой,
род неизбежно продолжаешь,
живёшь со скучною женой.

Жену, конечно, уважаешь,
однако, если пить не стал.
Но и по-трезвому гульнёшь, бывает,
всё ищешь то, что не терял!

Приёмы строишь маскировки
и по-шпионски прям живёшь:
звонки по-тихому, – шифровки,
в смартфоне списками ведёшь.

И при деньга́х не в «мерседесе»,
к ней пребываешь в «жигули»,
с которой кажется уместным,
любовь великую найти!

Шифровки шлёшь к жене от этой
и между двух проходят дни,
тобой созданной для потехи,
никак несбывшейся мечты.

А где любовь? – Одна лишь похоть,
разливы водки, кутерьма!
И звук от первой – дальний грохот,
бокал игристого вина.

А где ж та первая, что показалась,
любовью названой была? –
Она исчезла и пропала,
иль замуж вышла, – отошла.

Конечно, вышла, – она тоже,
с годами многое поняв,
не стала вешаться на лоджии,
с подружкой втайне пострадав.

Она нормальной оказалась
и без любви сумела жить!
И мужа лысого прибрала,
из замдекана ректора растить.

Пошла она большой наукой,
отбросив шалости любви,
поставив крест, – домашней скукой
ему засела на мозги.

И деток двойню заимела.
Отец ли он или другой, –
не важно нынче стало это,
и не важна теперь любовь!

Мечтанья канули в подъездах,
расчёт семейный, – новый ход.
Куда деваться, если нету,
любви задуманной вперёд?

Покончить жизнь удел слюнтяев,
удел подвинутых в тоске,
когда не могут отойти от сказки,
в их не осмысленной судьбе.

Судьба, как бабушка чарует,
сказанья с выдумкой ведёт, –
о веке прошлом памятует
ко сну те сказки наплетёт.

Одна из них, как и в романах,
прилипла выдумкой любви,
которая впивается мечтами,
способна слабых отравить.

Пришла потеря и споткнулся,
или споткнулась на бегу, –
подспорьем тут же подкрадутся,
качать чертяки слабину.

И сядет чёрт тебя напротив,
с бутылью мутной подойдя,
немного выпить он предложит,
сначала литр, – затем и два.

И понеслось! – коней не сдержишь,
они летят сквозь дали гор,
в туман уводят из-за женщин,
пестуют пыл нутра дурной!

И ни хрена наутро и не помнишь,
уже в участке мрачно покосясь,
воды у женщины попросишь,
что убирать тюрьму взялась.

Она напоит из бутылки,
и сквозь решетку, помолясь,
тебе подскажет, что поминки,
встречать не стоит веселясь.

К чему так было нажираться,
и знак дорожный нагибать?
Зачем с ментами препираться,
и кулачины в рожи им совать?

Ведь за ментов и срок в два раза,
умножив выше навернут,
чем за простого, если вмажешь,
и на кулак насадишь вдруг.

Из-за любви утраченной на зону
пойдёшь бакланом срок тянуть.
И не бухим пойдёшь героем,
а трезвым будешь спину гнуть.

И хорошо ментов не отдубасил,
а то червонец дал бы суд, –
намного меньше за «бакланку»,
за хулиганство поддадут.

А при деньгах, решишь вопросы,
и не отправишься топтать,
там не курорт, а всё же зона,
её всем лучше избегать!

Да и любовь, что показалась,
тебя забудет в тот же миг! –
И не придёт с ломтями сала,
не привезёт махорки покурить.

Там даже день того не стоит,
чтоб за колючкой пребывать,
за ту любовь, что не восходит,
которую великой не назвать!

Забросьте глупости, ребята,
никто не сможет доказать,
что чувство сильное загнало,
чтобы любовью называть.

То есть инстинкт и пыл желанья,
своё другому не отдать!
Любовь не каждому в свиданьях
дано божественной узнать.

Рабы природы на инстинктах
и семьи строят, и всю жизнь, –
не всем большой она случится,
не каждый может полюбить!

Любовь большая как поэма,
океан поэзии в ночи, –
она неизмерима, как Вселенная,
как свет мерцающей звезды.

Стишки писнуть любой сумеет,
но он не сможет сотворить
большой невиданной поэмы,
не каждый может восходить.

Любовь большая – дар от бога,
как поэтический – стихом
не всем даётся на земной дороге,
и не для всех становится путём.

И потому оставьте дрязги,
и успокойтесь без борьбы, –
ушла к другому – шли подальше
другую женщину найди!

Ищи её до дней последних,
бросайся в омуты, – спеши!
А вдруг случится, в день последний
отыщешь милые черты.

А коль не сыщешь, не стреляйся,
не вешай голову на крюк.
К народу выйди, – улыбайся,
там тоже не нашедшие идут!

И алкоголь и наркоту не трогай,
рецепт один – коли дрова!
Или в спортзал иди к рекордам,
вдруг там изменится судьба.

Здоровый дух любовь притянет,
не всем её бог раздаёт, –
он убедится, распознает,
тогда подарит – поднесёт.

Она придёт и незнакомой,
тебя поднимет в высоту!
И будет вас на свете двое,
любовь нашедших и мечту.

30 января 2022

Ночью перед празднеством,
Девы собрались.
Ленты ярко-красные
В косоньку вплелись.

Плакала невестушка
В страхе, как положено,
Пела всё: “Соседушки,
Как судьба-то сложится!

Больше не приходится
С вами да плясать.
Может кто уродится -
Стану зваться “мать”.

Девушки смеялися:
“Хорошо поёшь.
Больше здеся жалишься -
Лучше проживёшь!”

Лишь одна угрюмая,
Жаждала всё мстить.
Наконец придумала
Деву как сгубить.

Было больно утречком
Видеть, как жених
Вдоль ходил по улочкам
В поиске ткачих.

Выбрал деву с толстою
Длинною косой.
А её, чуть рослую,
Прогонял долой.

Платье той заказывал,
Бусы подарил.
И сватам наказывал,
Что ей тоже мил.

Вот уж завтра таинство,
Думала девИца:
“Вот увидишь, с заревом,
Будешь тоже злиться.

Как заснёшь, пригожая,
Нож я вознесу.
Будешь ты негожая -
Вырежу косу...”

10-
-Вам путь на родину,
лежит
меж Сциллой и Харибдой.
Воды бурные,
ужасен неба вид.
Хмур Зевса взгляд,
в том крае.
Зевс в скалы
бьёт копьём
и фиолетовым огнем,
искра
по скалам пробегает...
-Ах, дорогая Кирка,
жаль покинуть
остров твой...
Знай милая,
я счастлив был
с тобой.
Но боги
и товарищи твердят:
- Царь Одиссей,
скорей вернись назад!
Где,
царь рождён,
там жить и умереть
обязан он!
-Что ж делать Одиссей...
но я хочу предостеречь,
быть осторожным
всем,
когда вам плыть,
близ острова
Сирен!
-КИрка, я тебя люблю!,
за сердце, за любовь
тебя благодарю.
-Прощай любимый,
нашу связь прервав,
оставь на память
мне мешочек трав,
сухих.
Пусть осушит
он слез следы
моих...
да чтоб заклятие
мое не повторить,
прошу всех вас,
вино уж впредь
не пить!

04.2025г.

9-
-Скажи мне Кирка,
дорогая,
вчера,
во время
ночи бурной,
когда бог моря,
потерял покой
и как старик тряс
головой,
местами лысой
и седой,
я слышал
дятла стук,
стучал он по доске
сухой.
Казалось,
дятел ждёт чего -то.
Или просто,
у него в саду работа?
-То Пик,
мой милый Одиссей!
Пик бог был,
вольный бог полей,
уединений,
где настигает нас
воспоминаний
боль.
Уколет
и отпустит,
не страшен тот укол!
Пик также
бог предсказаний,
смутных и неполных.
Однажды Пик
любовь мою
отверг,
а с нею облик свой,
и дятлом стал для всех.
Теперь стучит,
осматривает сад.
Был волен,
начал охранять...
Любовь и колдовство,
творят повсюду
чудо.
Сегодня в скакунах,
а завтра быть
верблюдом...
-Пик верно служит?
За любовь твою,
хоть не просил,
но служит сотню лет
в раю?
-Пик славный,
он предупредить готов,
предательство друзей
и происки врагов!
-Жаль Пика КИрка мне,
но более того,
хотелось,
весть на Итаку
передать жене...
и всем родным,
ты КИрка, знаешь,
царь едва выходит
вон,
а уж придворные
готовы
сбросить трон!
- О чем ты, Одиссей,
чем день,
любимого тревожит?
Ночь скоро,
может быть,
она поможет?
-Царица, вот к чему,
склоняю речь,
что дело царское-
свой трон
сберечь!
Не дай бог быть
в державе переменам,
весть передам
родным,
и сердце успокою
тем...

8-
-Год я живу
царица -КИрка,
в твоих объятьях,
пью любовь и мир.
И счастлив я,
слепцы- судьба
и случай,
корабль мой,
моих солдат
направили
на остров в море
лучший...
-Ах, Одиссей
и я тебе премного
рада.
Скучно мне одной,
среди зверей
послушного отряда.
Вот лев,
мне кошкой служит,
он ласков,
но с мышами дружит.
А псина волк,
разбойник серый,
в ногах лежит,
да спит
без меры...

7-
- Знай, Эврилох,
ко мне Гермес
явился,
бог покровитель
путников и краж,
глашатаев, послов
и юности,
но даже,
любитель красноречия,
что дам,
сердца с трудом,
со скрипом
но, склоняет к нам.
Гермес, советовал,
на колдовство,
в чем женщины
бывают мастерицы,
к такому средству
обратится,
как травка моли.
Видишь, у меня
в руке мешочек?
В нем трав сушеных
смесь,
которую она
заполучить захочет.
Попробуем,
в совете смысл
есть!

Жизнь - это много, да, прожитых дней. Достигнуть что хочешь? Ну так будь посмелей!
Возможно есть в детстве мечта повзрослей быть. Не спеши ты, не надо, хоть и будь посмелее.

Православным так важно же в детстве креститься. Ангел хранитель есть и ему помолиться!

Христианин ты? Тут в жизни Господь помогает. Человек в своей жизни все сам же решает.

Детство есть, школа, а потом институт. Работа и что же? Потом вечно грусть?

Нельзя нам всем в жизни прожить без стремления. К богатству? Отвечу - важнее спасение!

Жизнь - это скажем, дорога, да-да. В детстве все просто, но ведь то не всегда!

Взрослее становимся, надо решаться. Куда же движение и возможно меняться!

Драться не надо нам, спорить впустую. Порой и получится, да, сказать что впустую.

Возможно не так что, мы будем стараться. "Но как?" - кто-то спросит. Важно тут изменяться.

В детве родители нам всем помогают. Кто вокруг жизнь может сильно посильно меняют.

Учеба, работа, ну и пенсия - да. Спасения все же не достичь без Христа!

6-
-А не ошибся ли
ты, верный Эвлилох,
сам говорил,
она вас опоила,
весь том подвох...
Что пьяный видит,
трезвому нет сил,
увидеть...
-Поверь мне Одиссей,
вина не пил!
Она лишь палочкой
махнет-
промчится миг,
в хлеву заплачет
мини пиг!
Все трое чувствуют,
но вот сказать-
ни звука!
-Ах вот как, плачут!
Будет им наука,
пусть плачут,
женщине
слеза мужская
ни чего не значит!
Но повод для испуга,
солдатам прежде
слушаться царя,
а нет того,
помощника царя
и друга!
(Так пред ничтожеством,
нулем,
склоняет миллион,
щетину гордую,
своих знамен!)