Стихи на день работников гидрометеорологической службы России

Фиолетовая туча
с яркой пурпурной каймой,
ты магической могучей
поражаешь красотой.

И на небе светло-синем
ты массивна и легка,
а вокруг тебя скопились,
розовеют облака.

Солнца круг в твои изломы
прячет длинные лучи.
Ты дождём и рыком грома
вдохновенная звучишь.

Эту музыку свободы,
твой волнующий талант,
чутко слышит, от природы
одарённый музыкант.

Прислушайся, как плачет дождь,
залив окно твое слезами,
и меж землей и небесами
тоску разлитую поймешь.

Тьма за окном, как мир, стара,
в ней очень холодно и страшно,
дерутся в схватке рукопашной
опять на улице ветра.

Их злобный и протяжный вой
ни на минуту не смолкает,
они то стонут, то рыдают
и нарушают твой покой.

И ты зажжешь повсюду свет
в своей неприбранной квартире,
и вдруг почувствуешь, что в мире
всем одиноким счастья нет.

Дождь сегодня грусть принёс –
май простужен.
Он налил немало слёз
в блюдца-лужи.

В них, как в тонких зеркалах –
день весенний
в бездне неба, в облаках,
в отраженьях.

Каждый этой глубиной
обманулся –
мир чудесной стороной
повернулся.

Волшебством искажена
вся округа,
в светлой пропасти без дна –
солнце кругом.

Даже боязно ступить
в этот омут,
улететь туда, чтоб жить
по-другому.

Все льет и льет осенний дождь,
и пузыри взбухают в лужах,
и голос ветра так простужен,
что нас охватывает дрожь.

Давай попозже ляжем спать,
поговорим еще немножко,
кленовый лист прилип к окошку,
устав за целый день летать.

Закутавшись в пушистый плед,
мы, согреваясь, ясно видим –
дождя струящиеся нити
рисуют осени портрет.

Немного грустные черты
на мутных стеклах проступают,
и все летают и летают
впотьмах кленовые листы.

Дрожит, волнуется туман,
свои меняет очертанья.
Какое нам сулит свиданье
его таинственный обман?

Повиснут ивы над водой,
как будто девушки сгрудились,
над сонным озером склонились
и так любуются собой.

Стога в окошенных лугах
предстанут вдруг богатырями,
что держат небо с облаками
на мощных согбенных плечах.

Порой же, кажется вдали
повсюду чудища танцуют,
на месте кружатся, колдуют,
взлетая кучами с земли.

А вдруг из пенистой волны
русалка вынырнет нагая,
венки из лилий, расплетая,
поманит в холод глубины.

Или обрюзгший водяной
раздвинет тонкую осоку,
обхватит лапою широкой,
утащит силой за собой.

Но в мир опять придет восход,
туман рассеется, растает,
и все вокруг понятным станет,
и будет так из года в год.

Вдруг злобно, страшно грянул гром,
и неба полость
дрожащей молнии узлом
вмиг раскололась.

И ливень бешено забил,
во тьме зверея,
но скоро выбился из сил
и стал слабее.

Опять настала тишина,
и, словно чудо,
на небо выплыла луна
из ниоткуда.

Ливень
Дождем рыдает высота,
все лужи в ряби.
Раскрылись серые врата
небесной хляби.

Усталый гром, набравшись сил,
рокочет строго.
Наверно, кто-то разбудил
Илью-пророка.

Земля разбухла от воды,
отяжелела,
и молний тонкие жгуты
ей ранят тело.

Они, зигзагами двоясь,
зажгли полнеба,
и превратилась всюду грязь
в волшебный слепок.

Но вдруг взорвалась тишина
таким раскатом,
как будто рыкнул сатана
из бездны ада.

И хлынул ливень, встал стеной,
ярясь, затопал.
Наверно, точно был такой
во дни потопа.

И страшно выглянуть в окно,
темно как ночью.
Грозы стоялое вино
бурлит, клокочет.

А через час иль через два
в небес оконца
вновь облака, как кружева,
пропустят солнце.

И все деревья и кусты,
листвой повиты,
так одинаково чисты,
вздохнут умыты.

Высокой радуги цвета
сойдут, линяя.
Одна исчезла красота,
пришла другая.

Весна струит сиянье молодое
в прозрачные тугие небеса,
очнулись от хрустального покоя,
запахли свежей зеленью леса.

Бегут ручьи, цветут везде поляны,
природа дышит юной красотой,
и ветер мчит задорным хулиганом,
и солнце жжёт улыбкой золотой.

И первая раздувшаяся туча
умоет мир стремительным дождём,
и молния блеснёт в дали летуче,
и дерзко захохочет отрок-гром.

Затихнет всё, гроза уйдёт куда-то -
она в начале мая коротка.
Вновь радуга раскинется крылато
и будет очень, очень высока!

Вдруг злобно, страшно грянул гром,
и неба полость
дрожащей молнии узлом
вмиг раскололась.

И ливень бешено забил,
во тьме зверея,
но скоро выбился из сил
и стал слабее.

Опять настала тишина,
и, словно чудо,
на небо выплыла луна
из ниоткуда.

Меж бабочек белых, стрекоз голубых
по лугу бегу босиком
и слышу, что в тучах ожил молодых –
ворчит, словно рыкает гром.

Заметно парит, разливается зной,
безветрие и красота.
Зарницы сверкнули одна за одной,
и стали меняться цвета.

Летит по траве темноты полоса
и, все расширяясь, растет,
а гром уж рокочет на все голоса,
и туча громадой встает.

И ветра порывы сильней и сильней,
он злится, кидается, рвет,
и дождь, что накрапывал, льет все слышней,
и молния бешено бьет.

Мне жутко в бушующем жерле грозы,
округу почти не узнать,
но я понимаю, что в эти часы
коснулась души благодать.

Вновь туча небо все заполонила,
гром загремел в свои колокола,
и мне казалось, от начала мира
гроза такой прекрасной не была.

И воздух полон был прозрачной синью,
н молния высвечивала вдруг
изломанным зигзагом ярких линий
на темном небе бледный полукруг.

И в промежутках между грохотаньем
такая наступала тишина,
как будто бы, не выдержав молчанья,
в небесной скрипке лопнула струна.