Гудки, и вновь твои невнятные слова,
стучит, болит, клокочет пустота.
Уже не ты, лишь голос есть напоминание тебя,
какие муки, не взять трубку в полчетвертого утра.

Мой разум затуманили обиды и тоска,
несбывшиеся планы и отсутствие желанного тепла.
И на беззвучном телефон ночами, а во снах беда,
и вырваны бездумно, красивых два крыла.

Птенцов, что выпали случайно из гнезда,
обычно пожирает зверь, предрешена моя судьба.
Как странно, выбрала средь всех, тебя змея,
мне не смириться с этой мыслью никогда.

Я злилась, я кричала, и не скрою что ждала,
надежда умирала долго, мучилась она.
Но в миг всё очерствело, и вновь блестит слеза,
слеза внутри, по венам, омоет ран брега.

Внутри словно море, не видно ни зги,
холодные воды в течениях лжи.
Вот сумрак проходит в глубинах души,
как раз в это время, садись и пиши.

Пиши, как умеешь, советов не жди,
простыми словами, слагая стихи.
Пиши акварелью и маслом твори,
не жди одобрений, сомнения жги.

Солёные слёзы у пресной реки,
тебя захлестнули причуды тоски.
Рюкзак снова в руки, в машину и мчи,
навстречу открытиям, счастьем дыши.

Там горы и свежесть, озера в глуши,
палатка, костёр, шерстяные носки.
А утром с деревьев стекают ручьи,
бери карандаш и в графите пиши.

Но слушай лишь голос, который внутри,
он так беспристрастен, его береги.
И светом, искрящимся в сердце - гори,
мечты и фантазии в жизнь воплоти.

Я не знаю где её искать,
эту вечность, что всегда манила.
Я готова тысячу лет ждать,
лишь бы по итогу не могила.

Лишь бы смысл жизни осознать,
до того как зазвенит кадило.
Легче всё же в облаках витать,
уклоняясь, дабы не скосило.

Не скосило бы талантом предавать,
им природа человека наградила.
Не поддаться сласти вечно врать,
убеждаясь, только в правде – сила.

Убеждения свои не продавать,
пусть в нужде, но ценное всё живо.
Заживо не хочется сгорать,
в праздности, что обвивает лживо.

Я не знаю где её искать,
эту силу, что когда-то возродила.
Я готова сотни километров прошагать,
чтобы благодать вновь снисходила.

Обожаю осень. Осень так проста.
Сверху белый иней, снизу грязь двора.

Если ты себя растратил,
дум черёд берёт она.
Королева осень,
ей не до тебя.

Ощущая осень, я ищу тепла.
Жёлтые колосья, шумная река.

Если ты нашелся,
действуй, верь в себя.
Королева осень,
снова не одна.

Обожаю осень. Осень хороша.
Пунктуальна очень, дождями сентября.

Если чем-то озабочен,
ей доверь ты вечера.
Королева осень,
всё решит сама.

Обожаю осень. Осень так ясна.
Снег прибил колосья, поздняя пора.

Если счастлив очень,
знай, её рука.
Королева осень,
силы придала.

Обожаю осень. Осень так проста.
Засыпает всюду, природы красота.

На улице дождь, вновь с мыслью одна,
насколько прекрасна, природы борьба.
Раскаты по небу, пугающий гром,
причудлив и ярок стихий баритон.

Вдруг искры из света, грозы красота,
манящая в бездну, лучистая мгла.
Поющие ветры, в слезах облака,
я снова в раздумьях, здесь муза моя.

Смятение чувств, я ночью без сна,
пронизано сердце, наизнанку душа.
Таинственность мира, банальности дня,
проходят эпохи, ускользают года.

Здесь ливень могучий, а я так мала,
крупица Вселенной, песчинка со дна.
С рассветом отпустит и снова в дела,
путей бесконечность, закружит земля.

Затянет рутина, ей нет здесь конца,
но смоет водой все проблемы с лица.
На город опустится снова она,
дарящая чувства бескрайняя тьма.

И будут волнения жечь до утра,
листы стерпят всё, слышен скрежет пера.
Раскаты по небу, пугающий гром,
дарящий надежду, волнительный стон.

Королева несбывшихся планов,
повелительница пустоты.
Над ковром первоцветов, тюльпанов,
первозданность её наготы.

Очаруешься рябью каналов,
дивой призрачной красоты.
И домой в пеленаньях туманов,
уплывёшь, без ума от любви.

Королева торжественной драмы,
повелительница глуши.
Под помпезностью карнавалов,
скрыты слёзы и раны души.

Околдованный светом изъянов,
словно пьяный без хмеля и ржи.
Повелительница туманов,
королева не вашей судьбы.

Листы запачканы стихами,
а в мыслях путаются дни.
Причал и ужин со свечами,
где мы останемся одни.
Где солнце нежно обжигая,
по морю направляет корабли.
Уютный домик за горами,
в нём замираешь от тиши.
И леса пышность под ногами,
подарит свежесть всей Земли.
Тоски не чувствуешь – мечтая,
лишь созерцая города огни.
Листы запачканы словами,
из хрупкой пряжи сотканы стихи.
И разум, наполняя голосами,
рождает строки, образы и сны.
Закат янтарный, горизонт лаская,
с собой уносит в странствие любви.
Где ты, всё крепче обнимая,
подаришь мне желанные цветы.
Пройдут года, и месяцы мелькая,
запомнятся красотами пути.
Проплыть бы всё, от края и до края,
не зная устали, не веря в миражи.
Листы не скомкаю, когда-то прочитаю,
я свои первые, невнятные плоды.
Рассвет разбудит запахами чая,
и в каждой комнате прозрачные лучи.
За тихим плачем водопадов наблюдая,
шторм в море, принесёт с собой дожди.
На мир смотреть его глазами,
и видеть силу красоты.
Вдыхая воздух, жить краями,
местами силы, веры и любви.

Чудо человеческой души,
в счастье от вчерашнего заката.
Бог дарует нам карандаши,
мы рисуем жизни, без возврата.

Мы рисуем судьбы и миры,
назначаем встречи, строим планы.
У Вселенной замыслы свои,
выданы с рождения картограммы.

Где-то мы любимы и ценны,
кем-то мы забытые при жизни.
Чудо человеческой души,
в том, что ей расти до самой тризны.

Рушатся вновь замки и мосты,
сердце замирает от утраты.
А внутри всё также молоды,
верим, жизнь кончается не завтра.

Чудо человеческой души,
ждать с надеждой нового рассвета.
Бог нам дарит разные пути,
выбрать бы лишь тот, что в море света.

Я смотреть на тебя не решаюсь,
вновь становится не по себе.
И под воду опять погружаюсь,
даже если стою на земле.

Ты из прошлого, я отрекаюсь,
помня родинку на щеке.
И признаться тебе я стесняюсь,
что ты вечно в моей голове.

Я забыться пытался. Да, каюсь.
Грусть топил свою в крепком вине.
Но к истоку любви возвращаюсь,
губ изгибы пишу на холсте.

Ты прекрасна, тобой восхищаюсь,
отрезвляет кольцо на руке.
Будь любима, опять повторяюсь,
пусть стихи твои не обо мне.

Я в мечтах своих растворяюсь,
взгляда искры, сжигают в костре.
Снова падая, вмиг поднимаюсь,
когда слышу твой голос во сне.

Ты чужая, осколков касаюсь,
имя стёрто твоё на песке.
Я растерзан, но вновь собираюсь,
жить надеждой, любовью к тебе.

Ах, лето красное, пылающий наряд,
я так доволен, снова солнцу рад.
Цветенье, запахи и первые ужи,
блокнот и ручка, новые стихи.

Ах, лето жаркое, улыбка всем подряд,
природа манит встретить с ней закат.
Раскаты грома, солнышка лучи,
и настежь двери, мать готовит пирожки.

Ах, лето яркое, и чувств моих каскад,
эмоций положительных заряд.
Треск от костров и шелест вод реки,
уносят вдаль, где мысли так легки.

Ах, лето быстрое, как молнии разряд,
я долго помнить буду горный водопад.
Пройдут туманы, выльются дожди,
а я упрямый… лето подожди.

Всё начинается со взгляда,
любых историй череда.
Писал Есенин и она,
правдивых мыслей простота.

Чуть отведенных глаз и вздоха,
и эта колдовская тишина.
И прерывая миг полёта,
кольнёт под рёбрами стрела.

Всё начинается со взгляда,
с глубин его, где всюду мгла.
С душевных мук, что от намёка,
терзают сердце, нас лишая сна.

Чуть улыбнувшись, глядя ей в глаза,
вдруг начинается азартная игра.
Но безответность ведь острей ножа,
что прожигает душу изнутри до дна.
.
.
.
2020

Побелевшие твои волосы, силуэт прозрачный в окне,
и газетные мимо полосы, жизнь промчалась как будто во сне.
На щеках глубоки трещины, давят стены и люди не те,
словно пленница прошлого времени, крестик держишь в увядшей руке.

Мимо птицы, машины, прохожие, все детали хранишь в голове,
на ушедших людей непохожие, хмуры лица и в солнечном дне.
Цветом красным кусты герани, улыбаешься робко весне,
перед Пасхой постираны шторы, мутность время рисует в стекле.

Взор задумчивый жаждет внимания, след усталости на лице,
в светлый праздник придёт понимание, жизнь бесценна на этой земле.
Солнца луч озарит всю комнату, в ней лампадка горит в уголке,
засмущаешься, спрячешь голову, незнакомки взгляд, поймав на себе.

А сердце жаждет теплоты,
в душе весна уже струится.
Дождём запачканные дни,
и летний вечер часто снится.

А счастье ведь в твоих руках,
ему к тебе не напроситься.
Не на поверхности в речах,
внутри, как маятник стучится.

И мчится счастье на крылах,
ему бы вновь поторопиться.
И в полумраке, при свечах,
в узорах страсти раствориться.

Сердца людей любви полны,
дарить её, осталось научиться.
В лучах пришедшей красоты,
весенним ветром насладиться.

Спрячу тебя в образах,
спрячу тебя в стихах.
Видишь душа в занозах,
видишь она в рубцах.

Стёрта любовь в прах,
стёрла тебя в мечтах.
Кончилось лето – крах,
кончилась нежность в руках.

Скомкаю нас в бумагах,
скомкаю нас в простынях.
Чувствуешь я не в силах,
чувства мои в бинтах.

Стынет глинтвейн в бокалах,
остынет и трепет в словах.
Вспомни себя в криках,
вспомнишь меня в слезах.

Спрячу тебя в руинах,
спрячу в зыбучих песках.
Вижу тебя в строчках,
слышу в чужих голосах.

Затуманенный разум от счастья,
задымлённость, что рядом с тобой.
Мне дозволено выгнать ненастья,
что старухой плетутся за мной.

По щелчку распускаются листья,
благодать прогуляться босой.
В зеркалах снова наши запястья,
что скрывались холодной зимой.

На веранде покрашены стулья,
всё вокруг дышит новой весной.
Слышно звуки из старого улья,
начат год и расставлен конвой.

Мы парим на пороге безлунья,
раскрываемся сердцем, душой.
И срывается снегом колдунья,
там где зим не бывает порой.

Мановения рук как знаменья,
и понятны лишь рядом с тобой.
Велика будет сладость мгновенья,
что навечно осталась со мной.

Одеялом из белого льна,
укрывает всю землю зима.
Мокрым снегом в конце февраля,
рассыпаясь с небес как крупа. 

На сугробах, что возле двора,
порезвится еще детвора.
Видно трудится где-то швея,
вышивая снежинки из льда. 

В доме тлеет из воска свеча,
и трещат беспрестанно дрова.
За окошком опять беготня,
ярко светится детства страна. 

Заметёт все дома до утра,
глазированный пряник изба.
Убаюкает, сон твой храня,
уходящая в срок свой зима.

На холсте среди сотни мазков,
есть частички несказанных слов.
Есть уснувший вулкан голосов,
запах чуть уловимых духов.

Ветер северный средь парусов,
что срываются с мачты судов.
Пишет мастер, ссылаясь на зов,
яркий образ, пришедший из снов.

Рыжий цвет у зыбучих песков,
красным шрамы, следы от рубцов.
Белоснежность кристальна у льдов,
что сковали душевный покров.

Ярким светом красоты цветов,
и воздушность создать облаков.
Передаст даже звук бубенцов,
вкус любимых твоих леденцов.

Все города, ночами так красивы,
их украшает этот мягкий свет.
И волшебства прекрасные картины,
рисует на снегу мороза след.

Загадочны ночные мостовые,
в них есть чуть уловимый шарм.
Фонарные столбы как постовые,
проложат путь к желаемым следам.

Все здания с подсветками игривы,
фасадов перелив, волшебный цвет.
И звуки музыки слышны, но не болтливы,
то начинается классический балет.

А площади, что днём едва живые,
блестят огнями глаз влюбленных дам.
Мужчины, оставляют ножевые,
в сердцах отвергнутых, но без особых драм.

И все вокруг так трепетны, правдивы,
что невозможно не заметить этот свет.
Ночами мы как дети, все ранимы,
а утром маска, что смывает правды след.

Твой портрет, звуки в стиле джаз,
пепел тлел, не сомкнуть мне глаз.
Кольца дыма, в столь поздний час,
ты забыла, а я погас.

Черно-белый, графитный анфас,
эхом в сердце твой тихий глас.
В чувствах острой вины увяз,
сердца хрупкий разбил алмаз.

Я в глазах твоих столько раз,
самый жёсткий читал отказ.
По пятам за тобой, как барс,
я придумал весь этот фарс.

Ядовитый разлуки вкус,
доказал, что я жалкий трус.
Что боялся я прочных уз,
с мачты скидывал лишний груз.

Смысл жизни с тобой исчез,
ты как рваный души порез.
И попутал коварный бес,
достучаться бы до небес.

Мама, есть мама,
пусть в пьяном угаре.
Мне эта правда,
кастет, что в ударе.

Воздуха нет,
пересохло в гортани.
Мне бы туда,
где с веревками сани.

Где алыча,
где картошка полями.
Где я жука,
собирала руками.

Губы сожму,
всё сгорает с годами.
Мне бы туда,
где пирог со свечами.

Где я мала,
где гудрон мы жевали.
Где я жила...
Приходя с синяками.

Руки в бока,
так протест выражали.
Мне бы туда,
где протёрты сандали.

Мама, есть мама,
души чувства в стакане.
Мне эта правда,
часто снится ночами.

Щемит внутри,
так раздавит тисками.
Прошлого свет,
ярче светит с годами.

Воздуха нет,
сердце вырвано. Камень.
Мне бы туда,
где открытки стихами.

Мне бы туда,
где всё было в начале.
Чтобы разбить,
эту рюмку с гвоздями.

Где я одна,
спать боялась ночами.
Где я ждала,
хоть словечко о маме.

Где эти люди,
что срыва так ждали.
Где я искать,
выходила ночами.

Где это всё,
что тревожит годами?
Всё замело,
всё застынет под льдами.

Мама, есть мама,
это грусть вечерами.
Не изменить,
эту данность, что с нами.

В стеллажах запылившихся книг,
словно Шерлок, ты ищешь одну.
Только облик твой будто поник,
мысли тянут всё чаще ко дну.

В пальцы тремор уже проник,
а Набоков с тех полок глядит.
И Лолита, сквозь корешок,
взглядом ищет, к себе зовёт.

Кавалькада безумных лиц,
отпечаток с пожухлых страниц.
И терзающий образ возник,
вновь дарующий мрачный тупик.

Нет ответов, не взять их из книг,
если чувством любви убит.
Пульс в висках, кровь в жилах кипит,
одиночества явь - страшный миг.

Вот видишь, уснул, а твердил, что не сможешь.
И пусть облик мой, тебя впредь не тревожит.

Вот видишь, забыл, уверял, что под кожей.
Слова унесёт сотней фраз от прохожих,
слова, что внутри вряд ли что-то встревожат.

Завянут в садах поздние хризантемы,
я словно в цепях, за спиной моей стены.

Вот видишь, легко. Всё стирается в вечность.
И ты на пути, на пути в бесконечность,
где грёзы твои, и её бессердечность.

Вот видишь, оставил. Заверял, что не брошу.
Не всё, что сияет, бывает хорошим.

Вот видишь, простила, хоть и в рваных заплатках.
А в чём твоя сила, зачем врёшь всем так сладко?
Тебя отпустила. Проиграв в этих сватках.

Пожухли сады, как души моей раны.
Картины судьбы. Напишу мемуары.

И всё ж деструктивные люди нужны,
социопаты, нарциссы, лжецы.
И встретить их важно, пока молоды,
до старости выковав щит и щипы.

Суметь, засмеявшись, не выть от тоски,
всегда понимая, что жертва не ты.
Немного жалеть их несчастных внутри,
ведь им с этим жить, это с ними в пути.

Из желчи своей, пусть готовят тюки,
им в зиму как пища, сгодятся они.
Прощать и прощаться с такими, увы,
иначе паденье в темницу души.

И всё ж деструктивные люди нужны,
иммунные клетки, нам дарят они.
Лицемеры, злодеи, плуты,
закалку и опыт получим взаймы.

Суметь, отмахнувшись, не скалить клыки,
а лишь улыбаясь, прокапывать рвы.
Немного сочувствия в сердце взыщи,
и самую малость добра их зачти.

Из зависти пусть накрывают столы,
на званый обед, будешь позван не ты.
Прощать и прощаться, законы судьбы,
не тратить напрасно из жизни часы.

И однажды я ждать перестала,
самый нужный когда-то звонок.
И внутри песнь любви замолчала,
сделав выбор, нажав на курок.

И фантомные боли всё реже,
досаждают тебе, но не мне.
Затаившись, привыкнув к свободе,
наслаждаюсь победой в игре.

Не сыграть нам желаемой роли,
растворились все чувства в вине.
А у цирка любви есть гастроли,
ты поедешь на них по весне.

И однажды я вновь задышала,
нужен был лишь финальный рывок.
И душа как синичка порхала,
не отстукивал нерв мне в висок.

И тревожишь во снах меня реже,
не зовешь томным взглядом к себе.
Остываю, мне память дороже,
где мы тенью скользим по стене.

Мы как вещи глубин антресоли,
не применишь нас больше нигде.
И не хмурить сердитые брови,
на всех тех, что казались везде.

А что если выстрел?
И к нам на заре,
Ворвутся солдаты,
Не нашей страны.

А что если Ваньку заставят копать?
И будут смеяться, штыками гонять.
А вдруг не заметят, что мама больна,
И выставят в зиму стоять у станка.

А что если взрыв?
И в доме напротив,
Детей забирают,
Служить на заводе.

А что если Маську поймают, съедят?
И будут глумиться, котяток искать.
А вдруг не поймут, что им дядя сказал,
И выведут в поле чтобы блиндаж охранял.

А что если пепел?
В домах, на дороге,
И ты необутый,
Стоишь на пороге.

А что если мне, всего лишь мальчишке,
Приказ отдадут: убивать всех подряд.
А вдруг растерявшись я выстрелю первый,
И будет убит еще один пленный.

А что если явь?
И это не сон повседнейный?
Кровь в голову бьет,
От боли душевной.

От боли за тех, кто тогда не дождался,
Ответ в темноте, в блиндаже разорвался.
От боли за тех, что боялись дышать,
Что так и остались в том поле лежать.

Я Вас любить, совсем не обещала,
Я звать с собою Вас, вовеки не смогу.
И душу в клочья разрывала,
Я в одиноком, ледяном плену.

Погаснут звёзды в целом мире,
Забыв меня, в пустой квартире.
Вы одиноко смотрите в окно,
Всё тщетно, всё - уже не то.

Меня ругайте, злитесь и браните.
Я девушка - змея, я сердца похититель!
Меня добавьте в чёрный список,
И осуждайте... в кругу особо приближенных кисок.

Пусть будет так, я Ваших слов достойна.
Я в памяти у Вас немного иллюзорна.
Я не боюсь остаться в темноте одна,
Пусть будет так, не быть нам вместе - никогда!

2017

Ноябрь месяц перемен,
Теперь мы оба взяты в плен.
Осенняя пора прекрасна,
В ней всё искрится нашим счастьем.

Я благодарна звездным картам,
Стихиям, небу и судьбе.
Что в этом необъятном мире,
Нашла я счастье лишь в тебе.

Понять меня лишь тот сумеет,
Кто без оглядки в сказку верит.
Кто, несмотря на бури в жизни,
Несет в себе любовь, любовью дышит.

Ноябрь месяц перемен,
Теперь любовь – невзгодам всем взамен.
Осенняя пора прекрасна,
Ей лишь одной подвластно наше счастье.

Вот честно, я устала,
быть в должниках у каждого из Вас.
Моя душа давно уж замолчала,
поставив паузу на встречах и звонках.

Невидимые нити огорчений,
И руки не от холода дрожат.

Вот честно, я забыла,
как это - нужной быть для Вас.
И сердце может быть чуть жестче стало,
заштопав наспех раны от колючих фраз.

Несбывшиеся помыслы, надежды,
И бриллианты слез, застывшие в глазах.

Вот честно, я разбита,
мой парус вырвал ветер, не морской.
А крылья, данные с рожденья,
давно пылятся в тумбе, за стеной.

10 апреля 2020

Не знаю, почему пишу,
не знаю, отчего грущу.
Неведомо откуда эти звуки,
но чувство, будто из глубин души.

И ни один поэт вам не ответит,
откуда настроение, сюжет.
Рукою на листочках строки,
рифмуются под властью тишины.

Не знаю, почему сегодня,
не знаю, отчего не в свете дня.
Сомкну я мысли, и с меня довольно,
пусть в этот раз с надрывом, тяжело.

А завтра новый день и пища,
для размышлений – вольные хлеба.
И может часть стихов мне снится,
для понимания существования себя.

Не знаю, почему сейчас,
не знаю, как донести это до вас.
Вдруг свет пылает и вокруг тепло,
прядёт из благодатных мыслей веретено.

*октябрь 2020 год

Мои осенние стихи,
в них льют холодные дожди.
А следом запахи весны,
в них поле маков и костры.

В них накрывает с головой,
тоской вселенской и хандрой.
Но тут же радости поток,
уносит в детство со всех ног.

Где я, смеясь, бреду домой,
и мир вокруг, совсем другой.
Где мне подвластно всё почти,
и ослепляют нежные мечты.

Мои осенние стихи,
в них запах моря и любви.
Волной смывает в отчий дом,
там спится самым сладким сном.

В них много красок и листвы,
и где-то ночью, разведённые мосты.
Еще читаю между этих строк,
чётко усвоенный существования урок.

И всё же я нашла приют,
где в тебя верят, тебя ждут.
В стихах пароли от души,
они спасут, избавят от вины.

И нарочитости в них нет,
согреет сердце трепетный сонет.
И осень снова унесёт,
в далёкий, удивительный полёт.

Ноябрь 2020

Закружило пушистый снег,
легкой поступью по земле.
И замедлился вечный бег,
все с улыбками на лице.

Щеки красные, сани в руке,
дети мчатся к застывшей реке.
Снеговик уж стоит во дворе,
званый гость, ждут его по зиме.

Колдовство. Всё окно в серебре,
много блеска на этом холсте.
И резвится мороз как в игре,
заметает пургой всё в селе.

Словно сахар взбивая в безе,
переливы сверкают везде.
Ледяного дождя пралине,
и под утро готово буше.

Коротая весь год в тишине,
даже старость готова к зиме.
И с внучатами дед на горе,
а на бабушке ужин в горшке.

Еще много часов в суете,
до капели весенней в ручье.
И сугробы, и смех на крыльце,
завертелись все дни как во сне.

Привкус счастья в хорошем вине,
тёплый дом и согласье в семье.
Вера в чудо, что в каждой судьбе,
нам дарует не знать о нужде.

Тихо падает мягкий снег,
ночь Рождественская на земле.
И зажёгся блаженный свет,
что таился в далёкой звезде.

Мне тишина и ночь давно подруги,
Не лезут в душу и не сеют ложь.
Им не важны мои недуги,
Они со мною даже если дождь.

Коварен мир и днём всем не до скуки,
А ночью многим хоть в петлю.
Но у меня ведь две подруги,
Мне есть с кем разделить тоску.

Им слёз моих причины не важны,
Они всё стерпят, всё забудут.
И лишь бумаги белые листы,
Напоминаньем о тревогах будут.

Мне тишина и ночь давно как сёстры,
Не ранят словом, лишь обиду затаив.
Им к счастью, не важны мои заслуги,
Они не точат за спиною нож.

Я тайной ночи оглушен, спокоен.
Мне по плечу любых невзгод печаль.
Я лишь тобою очарован,
Моя любовь и госпожа.

Твой блеск в судьбе моей подобен,
Огромным брызгам синих волн.
Я глядя лишь в глаза твои доволен,
И счастлив быть твоим - Никем.

Меня обрадуй белизной своей улыбки,
Молю, будь счастлива с другим вдали.
Меня прости Ты за ошибки,
Поверь, лишь Ты мои мечты.

Костер бушует, он искрится,
Пылает чувств моих листва.
Тобой как с родника напиться,
Давным-давно желаю Я.

Я тайной жизни огорчен, встревожен.
Мне не по силам ход судьбы переменить.
Ты оставайся навсегда любимой,
Мне глаз твоих уж не забыть.

Коснись лучом до моей нежной кожи,
И разбуди меня журчаньем ручейка.
Побудь со мной, пусть даже Ты встревожен,
Мне не хватает твоего плеча.

Поговори со мной о чем-то непонятном,
А я пойму всё, обязательно пойму.
Пусть будут речи так невнятны,
А я с душой твоей поговорю.

Погладь мне волосы рукою,
И пресных фраз наговори.
И я пойду лишь за тобою,
Нас счастье ждет там, впереди.

Пролей дождем мой плащ до дрожи,
И до камина проводи.
Нагой души встревожив раны,
Бокал игристого неси.

Пронзи стрелою мои крылья,
Ведь без тебя, они мне не нужны.
И заглуши любовь - чужою,
Той, что твои ласки так важны.

Забегу я на Ленина, в книжный,
и вдохну новых книг аромат.
Тут читатель довольно капризный,
ждёт бестселлеров хищный взгляд.

Мимо башни, а в ней иконы,
мироточат, в душу глядят.
И почудятся бригантины,
что вернулись из странствий назад.

Впереди лишь кремлёвские стены,
белизной ослепляя стоят.
Вдруг мерещатся звуки кареты,
водевиль, карнавал, маскарад.

На Советской, в театр драмы,
там повёрнуто время вспять.
Тут шикарное платье у дамы,
веер, слёзы, пора уезжать.

По брусчатке речных каналов,
мне бежать, не могу стоять.
Героиня любовных романов,
что с трудом ты берешься читать.

Забегу я на Ленина, в книжный,
шёпот гениев, скрежет пера.
Тут площадка для откровений,
здесь ценителю рады всегда.

Ну как там твои дела?
В душе также воют волки?
Чужой...
И с прищуром твои глаза,
ты смело стоишь у кромки.

А как же сегодня я?
Как книга пылюсь на полке.
Забытая...
Вновь сама не своя,
сутулясь, иду с планёрки.

Ты венчан со службой.
Она жена...
На плаце нет места девчонке.
Но знай, когда дождь,
я твоя стена...
Что сухость хранит гимнастёрки.

Вдруг эхом по полю,
твои слова...
Разносит ветер, без толку.
И запахи лета, в конце января,
ищу как в стоге иголку.

Ну как же, как же твои дела?
Не хочешь ли жить в самоволке?
Далекий...
Не быть нам вдвоём никогда,
из разных мы стаек волки.

А как же прикажешь мне жить без тебя?
Как выказать стойкость в холке?
Забыться...
Отбросив второе я,
как брошены книги на полки.

В узких пальцах, сжимая верёвки,
человек начинает игру.
Нити чувств, не скрывая сноровки,
он охотно вдевает в иглу.

Вышивает на пяльцах рисунки,
робко веря в участь свою.
Но при этом он ходит к плутовке,
что гадает ему на судьбу.

А на картах дорожных пометки,
где-то двое ходили к костру.
Дровяник уже пуст, сыры ветки,
не пылать видно больше огню.

Ловких рук его прочные петли,
обвивают надежды свечу.
Дикий зверь, что не хаживал в клетке,
не способен служить палачу.

И привычные встречи, так редки,
всё сплывается, время ко сну.
Чуть слышны звуки марионетки,
человек начинает игру.

Где я шла, там меня уже нет,
в чьих-то судьбах, быть может, оставила след.
Затянув еще туже душевный корсет,
лишь бы не прохудился, мой старенький плед.

Где любили меня, встречу яркий рассвет,
пусть всем им светит солнце, жизнь пусть будет без бед.
Расставаться и верить, моих сил больше нет,
чашка кофе с зефиром, заменит обед.

Где распяли меня, а сослались на свет,
там фонтаны из зла, там их целый каскад.
Там танцуют под плач, там любовь из монет,
и величия нет, только пафосный бред.

Где забыли меня, по прошествии лет,
я надеюсь на то, что была не во вред.
Всем нам предрешено исполнить обет,
чтобы камень большой, не бросили вслед.

Где я шла, там меня уже нет,
заметёт тишина, в ваших душах мой след.
Также тлеет багряный закат,
не спеша, равно в восемь, разливая в бокалы яд.

Новогодняя сказка всё ближе,
запах хвои наполнит наш дом.
Снег летая, ложится на лужи,
засыпая всё белым ковром.

На озёрах порезы мороза,
пазл собранный ночью и льдом.
Изразцы серебрятся на окнах,
удивляя нас всех перед сном.

Карусель новогодних базаров,
закружила как вьюга добром.
Дивных сказочных карнавалов,
дверь открыта не только днём.

Зажигаются всюду ёлки,
пахнет цитрусовым коржом.
Главный ужин из перепёлки,
кто-то снова заменит тунцом.

Волшебство новогодней ночи,
так воспетое в сказках чтецом.
Окрыляет, закрой лишь очи,
станешь снова, ты вдруг малышом.

Звон раздастся хрустальных бокалов,
и ускорится ход часов…
А из самых важных подарков,
с детства помню я блеск коньков.

Отчего так люблю поезда?
Оттого, что не чувствуешь время.
Вот ты села намедни, в города А,
утром нет и следа, лишь поля Черноземья.

Это чудный мечты проводник,
хочешь море, а хочешь пикник.
Вдаль уносит, листвою шуршит,
пять вагонов, открытий магнит.

Отчего так люблю поезда?
Оттого, что ни капли сомнений.
День расписан, а ночь – дремота,
и не ждёшь никаких потрясений.

Чувство, будто твой путь в никуда,
подстаканник винтажный, вагон и зима.
Стук колёс для меня метроном,
в ритме вальса окутает сном.

Отчего так люблю поезда?
Оттого, что стираются грани.
Здесь рассказы правдивы всегда,
вновь подарят отросток герани.

Это старый и добрый старик,
что везёт тебя к родненькой маме.
Этим чувством к нему я проник,
еду в самой любимой пижаме.

Мне сказали любить лишь себя,
пена в ванной уже по края.
Мне сказали ценить лишь себя,
маршмэллоу для кофе взяла.

Скрабы, пена с ароматом фейхоа,
масок целый набор, для подтяжки лица.
И бестселлер я в книжном приобрела,
чтобы как у других, чтобы блажь, красота.

Лепестки увядающих роз,
подсушила в течение дня.
Мне бы вынести их на мороз,
чтобы запахи и масла.

В инстаграме для ванны доска,
дивы все говорят, для уюта важна.
Только дорого стоит уют из бревна,
«очумелые ручки», смотрела не зря.

А на ужин был зожный салат,
двести килокалорий, к гарниру батат.
В интернете так много постов,
от скрывающих тайны волхвов.

Провалявшись всего полчаса,
в эликсире дорогущего добра.
Уминая безвкусный батат,
созерцаю я свой плагиат.

Почему же любя лишь себя,
нужно столько примочек зазря?
И какая ж любовь к сей персоне, нужна,
чтобы так ухищряться любить лишь себя?

Оказалось у этой любви,
есть погрешности всё же свои:

Минус мыльной красивой воды,
её вылито куба на три.
И на карте зияет дыра,
минус этот рубля в полтора.

Вывод просится только один:
будь хоть кем-то ты в жизни любим.
А на ужин пусть жирненький гусь,
душ контрастный, снимающий грусть.

И оставь этот пафос для мисс,
сложной псевдонауки каприз.
Вот вам фото и пусть без кулис,
мой сегодняшний вечер реприз.

Морозное утро и мне только семь,
в окно ясно вижу, зимы канитель.
Рисует узоры прозрачным перстом,
а я всё любуюсь, за старым столом.

Снежинок танцующих разом не счесть,
а в вёдрах с водой, можно шифр прочесть.
Зима наступает на пятки сестре,
и в салки играя, твердит о весне.

Её убаюкать стремится метель,
и осень сдаётся, уснув под свирель.
Сосульки, на крыше сверкая, манят,
и я еле слышно, беру папин бушлат.

Трескучий морозец мне бьёт по щекам,
а я так довольна, бегу к будке, к щенкам.
Сквозь доски забора я вижу дымок,
соседский мальчишка, заливает каток.

Вот будет забава, вот будет зима,
прекрасное время и сказок пора.
Хватаю лопатку, ведь помощь нужна,
бегу без оглядки, в этом с детства вся я.

Прошло лет не мало, а я всё гляжу,
на танец снежинок, на сезонов борьбу.
И вензель на луже не станет другим,
его я узнаю спустя сотни зим.

Сила женщины в её молчании,
сила в милосердии души.
Пусть внутри ты вся изранена,
счастье в косу заплетай, другим дари.

Сила женщины в её призвании,
сила и в вибрациях любви.
Если плохо женщине, всё увядает,
тонут тогда в гавани все корабли.

Сила женщины в её доверии,
сила лишь в касаниях руки.
Пусть снаружи ты скала холодная,
слёзы пусть стекают медленно, в ручьи.

Сила женщины в её очаровании,
сила в её даре замолить грехи.
Если доверяет тайны мироздания,
как зеницу ока ты её храни.

Сила женщины в её смиренности,
её сила в счастье от тоски.
Пусть сжигает всё от безысходности,
Пылкость озорливую, в ней всегда цени.

Сила женщины в её покорности,
её сила побеждать, но без войны.
Если женщина счастливая,
уж поверь, счастливым будешь ты.

У любой тоски, будет год спустя,
если грусть сильна, то скорее два.
Кажется, порой, угасла и прошла,
только это мыслей сила, воли и ума.

Захлестнет вдруг вновь, бурлящая вода.
Сколько было слов, сказанных любя…
Вечная борьба. Кто если не я?

У любой беды будет год спустя,
если полный крах, может быть и два.
Кажется, жива, но уже не та,
что сияла счастьем, верила, ждала.

Занесет забвением, словно серебром.
Снежных бурь мгновения, остывают в нём.
Жуткие дела. Может не права?

У любой любви, будет год спустя,
если настоящая, будет сто не зря.
Окрылённость дарит нам, вечная весна,
главное довериться, чувства не тая.

Торжествуй природа. Засыпай.
За туманами приснится, тебе тёплый май.
Белая лебёдушка. Радуйся, встречай.
Деревня запорошена, на ней зимы поталь.

Холодом повеяло. Инеем сверкай.
С голубым отливом, шубку надевай.
Реки льдом ты сковывай. Звёзды зажигай.
Бриллианты смело, по небу разбросай.

Торжествуй природа. Отдыхай.
Сил и многогранности, с влагой ты вбирай.
Крепостью морозов, деревья обнажай.
Города потухшие, снегом заметай.

Мостовые с треском, в горки превращай.
И в снежки с детишками, смело поиграй.
И любуйся милая, попивая чай.
Как ты необходима нам, прекрасная печаль.

Тёплый ноябрьский вечер,
в кружке молочный улун.
Ты как порывистый ветер,
собой предвещаешь тайфун.

Молний порезы на теле,
шрамы от вихрей внутри.
Что же со мною на деле,
если прошу, отпусти.

Канули в лету аффекты,
страсть мы не ждём, не горим.
Сморщенный фантик конфеты,
грустный любви пилигрим.

Запах дождя и тревоги,
привкус вселенской тоски.
Нам здесь сойти бы с дороги,
расправив тугие тиски.

В окнах мерцанья бульваров,
в душах безумства мечты.
Нет между нами флюидов,
рушатся замки, мосты.

В этот ноябрьский вечер,
нам не сбежать от судьбы.
Пусть увезёт мрачный кучер,
дальше из этой глуши…

Жёлтый песок и тягучая глина.
Верблюжьих колючек долина.
Бескрайнее поле, маков равнина.
Застывший мираж исполина.

Сухая жара и плакучая ива.
Великая Волга река.

Моря камышей и прелесть села.
Рыбалка в низовьях жива.
Чужая для многих, для нас же своя.
Родимая степь. Астраханцев земля.

Прохлада дождя и деревьев сполна.
Всех жителей сон и мечта.

Изящная стать. Белоснежность кремля.
Сверкают над градом церквей купола.
Мечетей таинственность манит сюда.
Истории кладезь на все времена.

Червонного злата всласть для купца.
А местным магнитик, где в ложке икра.

Царица рек и волшебство цветка.
Раскатов прекрасных, граница.
Пристанище птиц и странствий звезда.
Жемчужина. Дюн вереница.

Я задумалась однажды,
рассказать о тайне важной.
Рассказать о приведенье,
приходило оно дважды.

Первый раз оно глядело,
с зеркала, что на трельяже.
Я бы улыбнулась даже,
если было б мне не страшно.

Ровно в полночь на пороге,
за холстом, что уж не в моде.
Появились чьи-то ноги,
зубы клац у недотроги.

Приходило, часто выло,
в ванной покусало мыло.
Я же виду, не подав,
пряталась, частенько в шкаф.

Вот история моя,
много натерпелась я.
И в один из зимних дней,
в доме было - мрак гостей.

Мама чай несла с вареньем,
его ждали с нетерпеньем.
Вдруг, откуда ни возьмись,
Скрежет. Я ж к отцу скорей прижмись.

За окном погасли фонари,
гости в комнаты свои пошли.
А в углу, свозь призму ночи,
засверкали его очи.

Сердце вмиг заколотило,
все предметы закружило.
Спрятавшись под одеяло,
чую натиск, что-то где-то выжидало.

Так прошёл часок, второй,
сон сняло, словно рукой.
А тепло сгорающей свечи,
заставляло спички принести.

Пальцы белые ледышки,
на пол ставлю, еле слышно.
Обернуться не решаюсь,
дара речи я лишаюсь.

Вижу тень я на стене,
что-то круглое, извне.
Я застыла словно камень,
как назло погасло пламень.

Я решила быть мудрей,
не бывает же непрошенных гостей.
Меня мама этому учила,
столько книг в примеры приводила.

И нащупав быстро спички,
я зажгла, уж было свечки.
Только чувствую тепло,
под ногами, вот оно.

Ярким светом озарило,
то, что страх в меня вселило.
Это был большущий кот,
весь потрёпан, обормот.

Видимо, он кем-то брошен,
и напуган, и встревожен.
И совсем не приведенье,
появлялось в час забвенья.

Это бабы старый дом,
а в подвале дверь с котом.
Личный вход пушистых лап,
дед кормил, в округе всех котят.

А на утро все узнали,
что Черныш как доктор, но с усами.
Он улёгся на ноги, одной знакомой даме,
и как не было проблем с её костями.

А совет семейный разрешил,
чтобы милый котик с нами жил.
С той поры мы тесно дружим,
вместе бегаем по лужам.

И не страшно мне совсем,
под фырчанье, я котлеты ем.
Мы играем, вместе спим,
не разлей вода мы с ним.

Какой бы не была холодной осень,
Ты для кого-то ранняя весна.
Незримо подступает проседь,
А дня него ты привлекательна, юна.

Он о больном тебя не спросит,
И сбережет от лести и вранья.
Его рассказы в детство переносят,
Он улыбается, тебя одну любя.

Какой бы не была тревожной осень,
Ты для кого-то свет от маяка.
Вот только бы дождаться озимь,
И не запреть от непрерывного дождя.

Перегнивают листья с ними колья,
Заточенные лично ближним, для тебя.
Ты отвлекись от вечного застолья,
Где рады кости мыть, в корыте для белья.

Какой бы не была дождливой осень,
Ты для него всегда важна.
Необъяснимо высыхает плесень,
Оставленная кем-то в сердце, без стыда.

Любовью окрыляют многих,
Даря лишь человечность, часть себя.
Каким бы не был в жизни промах,
Нас исцеляют, только искренне любя.

Я знаю, точно и наверняка,
в моей судьбе, есть Богом данная тропа.
Осуществляя замысел творца,
молюсь за счастье близких, за себя.

И одному Ему подвластна,
житейских бурь бравада, песнь дождя.
Незримое присутствие тепла,
течение жизни меняет, словно священная река.

Ах да, прости, ты золото земли.
Мне до тебя как до кометы,
Что светит ярко там вдали.

Тщеславная гордость с тобою в пути.
А знаешь, бывает, что и знатоков судьбы,
Призрение к ближним, сжигает внутри. 

Ах да, прости, ты выше Бога.
Устлана цветами, твоей жизни дорога,
Породы уродства, капризов и зла.

Гордыня душонку навек забрала.
Брезгливый взор бросаешь ты на справедливость,
Где выгодно, там будет вам царей сих милость. 

Ах да, прости, ты всем судья.
Мерило правды и чрезмерного добра,
Что не даёт покоя в ненавистном друге. 

Деноминация души, и чувства больше не важны.
И напускную спесь всё чаще жизнь сбивая,
Словно ушатом, с ледяной водой, тебя гоняет.

Ах да, прости, ты бесподобен.
И нет изъяна, ты на всё способен, но зависть,
Сковывая сердце, тебе не даст, увы, согреться.

Слепое зазнайство не дарит добра.
Приводит к несчастью твой взгляд свысока,
Однажды ударом сомнёт под себя,
Когда-то зажженная в небе звезда. 

Ах да, прости, я многословен,
Но я с тобой, и в радости, и в горе.
Мне важен свет твоих очей,
Что самой ночи были ярче и теплей.

Высокомерье вылито из яда.
С надменностью владык, что бьёт исподтишка,
От человечности, в дальнейшем, не оставит и следа. 

Переосмыслить жизни ценности пора,
В плену у чувств своих, не оказаться никогда.
Чтобы под натиском житейских вьюг,
Ты ниспадал с мольбою в ниц у алтаря.

Сменю я кресло на пенёчек,
и посижу одна, в лесной тиши.
Как много сразу дивных строчек,
приносит осень и листвы шумы.

Сквозь кроны жёлтых одиночек,
проникнут в волосы мои - лучи.
Порывом сдует умерший листочек,
в ковер узоров, из таких же как и мы.

Ласкает шею лёгкий ветерочек,
вокруг убранства безусловной красоты.
И сердце сжавшись в маленький комочек,
благоговеет в предвкушении зимы.

Знакомый множество поставив точек,
вдруг оглянувшись, замер от тоски.
А я сменивши кресло на пенёчек,
удостоверилась насколько осязаемы мечты.

Вы знаете, стала себя беречь,
от тусклых, унылых порою встреч.
Вы знаете, стала себя любить,
и правду в людях, всё больше ценить.

Совсем не важны расклады карт,
когда в глубине, лишь добро и азарт.
И образы гущи теряют подтекст,
когда ты судьбе своей пахарь и жнец.

Совсем не тревожит злоречия суть,
прекрасных и добрых, не меньше ничуть.
И жизни преграды, обтесавши мой путь,
заставили птицей, до солнца вспорхнуть.

Вы знаете, стала себя любить,
и планы, мечты от людей таить.
Вы знаете, стала себя беречь,
назад не смотреть, без оглядки лететь.

Осень. Листья. Танец ветра.
Всё кругом в позолоту одето.
Искры снега. Костры вечерами.
Душ и тел разговоры ночами.

Кот уснул возле ног, у камина.
Тёплый свет. Тишина победила.
Старый плед согревает ночами,
Чашка кофе наполнит мечтами.

Осень – золото времени года.
Ей подвластна любая погода.
В её чары я вновь попадая,
В чудо веря, бреду как немая.

Проходя мимо пёстрой аллеи,
Я от солнца потухшего млею.
А на завтра обещанный ветер,
Заметёт белой шалью, под вечер.

Осень – яркая вспышка на небе.
Насладиться успеть, в сладкой неге.
Грусть на сердце стирается ветром,
А невзгоды все смоет дождём.

Очарует. Согреет. Излечит.
Даст совет. На вопросы ответит.
И однажды, средь тысячи дней,
Вспомнишь осень и счастье, что в ней.

В полуночной тишине,
мысли снова о тебе.
Караваны убеждений,
душу вымотали мне.

На столе и на диване,
разбросал листы везде.
Вихри мнений, изречений,
слишком много их в тебе.

Но с другой, тоскливо мне,
вся любовь моя в тебе.
Счастье ждать тех приключений,
что даруешь ты извне.

Где-то в звёздной глубине,
я ищу твой образ на Земле.

Моя любовная любовь,
пушистый, мягкий
мухолов.
Любитель спать
по семь часов,
в отжатом кресле,
у домашних сов.
Ты из семейства
диких львов,
прыгуч, задирист
и здоров.
Ты в прятки любишь
поиграть,
потом из-за угла,
как рысь напасть.
Ты солнечным лучам
так рад,
часами намываешь,
свой наряд.
Ты лечишь раны,
что от слов,
съедая душу,
нас лишают снов.
Твоё чуть слышное
мурчание,
ценнее сплетников
молчания.
Моя любовная любовь,
ты лучший в мире
из котов.

А вы мечтали в шелесте листвы?
Вы пролетали бабочкой вдали?
Когда под небом синим, дождевым,
всё кажется знакомым и родным.

Когда в начале сентября,
берёза с тополем любя. Вдруг
зашуршит листвой чуть слышно, о чём-то мило говоря.

Когда устав от солнца и жары,
деревья ждут осенние дожди.

А вы вникали в их мольбы?
Вы замирали от лесной тиши?
Когда под небом бархатным, живым,
всё кажется причудливым, чужим.

Когда обычным, зимним днём,
вдруг понимаешь, что влюблён.
В красоты леса и страны, отныне судьбы их важны.

Когда взбодрившись, исцелившись от хандры,
осознаёшь всю прелесть стохастичности судьбы.

А в деревне особенно тихо,
еле слышно проходят года.
Звонко песни поёт зеленушка,
удивляют красой небеса.

На полях колосится пшеница,
словно кроткая чудо-река.
А в Дону отражение ели,
и березка слегка подросла.

Все уж собраны здесь урожаи,
мчится осени тройка сюда.
Восхитительно чудные трели,
звук глубинки во все времена.

Где-то в тёмном лесу, на опушке,
дивных трав, ароматы манят.
Яблонь поздних, усталость на ветке,
сладость мякоти, сочность хранят.

Бесконечно прекрасна дорога,
уводящая тайной в закат.
Здесь совсем не тревожит дилемма,
кто ты в жизни, и кто же твой враг.

Забывается города спешка,
закрывая глаза, слышишь жизнь.
И остатки вчерашнего лета,
яркой вспышкой, уносятся ввысь.

Эта химия слов -
повсеместно
Там в далёкой стране
не моей
Где рождается солнце -
безлюдно
Оттого всё чудесней
светлей
Королевство зеркал -
добродушно
На заре всем бывает
теплей
Раздвигаются рамки
у жизни
Только точно не знаю
у чьей
Ковыляя во мгле
еле слышно
Подбирается смерти
Шахат
Если ты его хитрый
сподвижник
Угасая в тиши, стой
у врат
Эта физика тел
и материй
Забирает с собою
в сто крат
Ты любил, ты был истинный
гений
Позволяющий многое
раб
Затихает гроза чужих
мнений
Ты доволен, ты этому
рад
Потрясают нас неба
волненья
Этот страшный, пугающий
град

Дружный женский коллектив,
сладкий, приторный мотив.
Мягко стелют, жестко спать,
надо думать, кому что сказать.

Слышат стены всё порой,
зависть давит, хоть завой.
Та, что кажется милашкой,
больно жалит за спиной.

Дружный женский коллектив,
зельем чёрным опоив.
Ставит души перед фактом -
нет друзей, среди чужих.