Рождественский Роберт - На дрейфующем проспекте ты живешь...

Мне гидролог говорит:
– Смотри!
Глубина
    сто девяносто три! –
Ох, и надоела мне одна
не меняющаяся глубина!..
В этом деле я не новичок,
но волнение мое пойми –
надо двигаться вперед,
а мы
крутимся на месте,
           как волчок.
Две недели,
с самых холодов
путь такой –
ни сердцу, ни уму...
Кто заведует
движеньем льдов?
Все остановил он почему?
Может, по ошибке,
не со зла?
Может, мысль к нему в башку пришла,
что, мол, при дальнейшем продвижении
расползется все сооружение?
С выводом он явно поспешил –
восхитился нами
и решил
пожалеть,
отправить на покой.

Не желаю
    жалости такой!
Не желаю,
    обретя уют,
слушать,
как о нас передают:
«Люди вдохновенного труда!»
Понимаешь,
мне обидно все ж...

Я гидрологу сказал тогда:
– На Дрейфующем проспекте
              ты живешь.
Ты же знал,
     что дрейф не будет плавным,
знал,
    что дело тут дойдет до драки,
потому что
в человечьи планы
вносит Арктика
     свои поправки,
то смиряясь,
то вдруг сатанея
так, что не подымешь головы...
Ты же сам учил меня, что с нею
надо разговаривать
на «вы».
Арктика пронизывает шубы
яростным дыханием морозов.
Арктика показывает зубы
ветром исковерканных
торосов.
Может, ей,
    старухе,
и охота
насовсем с людьми переругаться,
сделать так,
     чтоб наши пароходы
никогда не знали
        навигаций,
чтобы самолеты не летали,
чтоб о полюсе мы не мечтали,
сжатые рукою ледяною...
Снова стать
неведомой страною,
сделать так,
    чтоб мы ее боялись.
Слишком велика
людская ярость!
Слишком многих
мы недосчитались!
Слишком многие
        лежать остались,
за победу
    заплатив собою...
В эти разметнувшиеся шири
слишком много мы
        труда вложили,
чтоб отдать все то,
        что взято с бою!
Невозможно изменить законы,
к прошлому вернуться
            хоть на месяц.

Ну, а то, что кружимся на месте,
так ведь это, может,
для разгона...