Луговской Владимир - Пепел

Твой голос уже относило.
                  Века
Входили в глухое пространство
                     меж нами.
Природа
      в тебе замолчала,
И только одна строка
На бронзовой вышке волос,
            как забытое знамя,
            вилась
И упала, как шелк,
             в темноту.
Тут
       подпись и росчерк.
       Всё кончено,
Лишь понемногу
       в сознанье въезжает вагон,
       идущий, как мальчик,
       не в ногу
       с пехотой столбов телеграфных,
       агония храпа
       артистов эстрады,
       залегших на полках, случайная фраза:
       «Я рада»...
       И ряд безобразных
       сравнений,
       эпитетов
       и заготовок стихов.

И всё это вроде любви.
Или вроде прощанья навеки.
       На веках
       лежит ощущенье покоя
       (причина сего – неизвестна).
       А чинно размеренный голос
       в соседнем купе
       читает
о черном убийстве колхозника:

– Наотмашь хруст топора
       и навзничь – четыре ножа,
в мертвую глотку
       сыпали горстью зерна.
Хату его
       перегрыз пожар,
Там он лежал
       пепельно-черный.–

Рассудок –
       ты первый кричал мне:
       «Не лги».
Ты первый
       не выполнил
       своего обещанья.
Так к чертовой матери
       этот психологизм!
Меня обнимает
       суровая сила
       прощанья.

Ты поднял свои кулаки,
       побеждающий класс.
Маячат обрезы,
       и полночь беседует с бандами.
«Твой пепел
       стучит в мое сердце,
       Клаас.
Твой пепел
       стучит в мое сердце,
       Клаас»,–
Сказал Уленшпигель –
       дух
       восстающей Фландрии.
На снежной равнине
       идет окончательный
       бой.
Зияют глаза,
       как двери,
       сбитые с петель,
И в сердце мое,
       переполненное
       судьбой,
Стучит и стучит
       человеческий пепел.

Путь человека –
       простой и тяжелый
       путь.
Путь коллектива
       еще тяжелее
       и проще.
В окна лачугами лезет
       столетняя жуть;
Всё отрицая,
       качаются мертвые рощи.

Но ты зацветаешь,
       моя дорогая земля.
Ты зацветешь
       (или буду я
       трижды
       проклят...)
На серых болванках железа,
       на пирамидах угля,
На пепле
       сожженной
       соломенной кровли.

Пепел шуршит,
       корни волос
       шевеля.
Мужество вздрагивает,
       просыпаясь,
Мы повернем тебя
       в пол-оборота,
       земля.
Мы повернем тебя
       круговоротом,
       земля.
Мы повернем тебя
       в три оборота,
       земля,
Пеплом и зернами
       посыпая.

1930