Опустелая квартира,
На улице метель.
Стоит стакан кефира,
Украшенная ель.
Стоять будет до мая,
А, может, сентября.
Не вижу я края
Тоски января...

Сколько бы мне не говорили
Красивых лестных слов,
Не правдивы они были,
Но мне на это всë равно.

Увы, но не цвету я утром,
Не расцветаю даже днём,
Я не блистаю перламутром
И не горю цветным огнём.

Я каждым вечером сижу,
Смотря на голубые стены,
И я никак не разгляжу
На них узоры или тени...

И потускневшие глаза
Опять роняют на пол слёзы.
Хочу заснуть, увы, никак:
Терзают голову вопросы...

И никому ведь дела нет
До этих чёртовых страданий...
Хоть буду умирать я где-то,
Никто не обратит внимания...

Уныло ветер навывает,
На ухо шепчет свои песни,
И тучи по небу гуляют,
Запрятав солнце в поднебесной.

Аквилон всё нарастает,
Бушуют волны, бьют о борт,
Корму и вовсе поднимают,
Склонив корабль на затор.

Якорь не достал до дна,
А льдины пробивали судно,
Накрыла твёрдая волна,
Затопив его минутно.

И киль, ударившись о камни,
По борту трещину пустил.
Забытый сквозь века кораблик
Теперь в песочных вóлнах плыл...

Я часто плачу по ночам,
Прижавшись крепко к одеялу.
И я молюсь Морфею к снам,
Чтоб не отдаться мне кинжалу.

Я плачу, плачу вновь и вновь,
Мне хочется заснуть скорее,
Чтоб забрало Царство Морфея
Меня уже в конце концов.

Я плачу и смотрю на стены,
Что будто бы следят за мной.
Я предвкушаю, как блаженны
Минуты сна в мой выходной.

Я плачу, не могу дышать,
Темно и холодно, и больно,
И вся в слезах уже кровать,
Я на неё упал безвольно.

Я плакал, плакал очень долго,
Теперь лежу без сил подняться,
Без эмоций и без толка,
Время Морфею мне отдаться...

Был зайка в детстве у меня,
Розового цвета.
Я ночью с ним всегда спала
До самого рассвета.

Играла с ним и гладила
Его пушистый мех.
И своего приятеля
Любила без помех.

Родился братик маленький,
А я уже взрослела.
Я зайку брату отдала:
Делиться я умела.

Ведь не была я жадиной,
Хоть зайку я любила.
Какой была б я гадиной,
Если б не делилась?

Я помню этот милый день,
Как утром ранним встал с кровати,
Я помню, открываю дверь,
И мама тут же поздравляет...

Я помню, как пошёл я в парк,
К своей компании весёлой.
Тот кексик, свечка, звук гитары
Звучал поодаль среди ёлок...

В тот день купил себе я торт,
Пришёл домой, поставил столик...
Расставил свечи, их зажёг
И сел на старый серый коврик.

Сижу один в пустой квартире,
Смотрю на свечки, сок в стакане...
И нет во всём огромном мире
Того, кто рядом со мной сядет...

Задул всего семнадцать свеч,
Ведь столько мне настало лет.
Один печальный человек
Сидит здесь молча до рассвета...

Смотрел я молча в потолок,
Слеза скатилась по лицу...
Это мой милый уголок,
И мне сидеть здесь одному...

Хрустальная ваза стоит у окна,
Цветы в ней завяли уже как два дня.
Ручка, тетрадка лежат на столе,
Стакан с лимонадом, и муха на дне...

Слова не рождаются, мысли не зреют,
Мой крик отражается эхом от стен.
Клочья бумаги медленно тлеют,
Мой дом – это творческий плен...

И нет утешенья, ни в книгах, ни в музыке:
Давят и давят, а мысли теряются.
Всё это будто немая иллюзия,
Что топит в глубоком отчаянии...

Ни слова, ни строчки, а ночь опускается,
Раз время застыло, отдамся мечтам...
Но с каждым мгновеньем мысли теряются,
И не верю я собственным горьким слезам...

Хрустальная ваза стоит у окна...
Цветы в ней завяли уже как два дня...
Ручка, тетрадка лежат на столе...
А я здесь один, умираю на дне...

Холодной зимой я лежу на кровати
Под пледом, и с чаем в руке.
Цветущей весной я сижу на закате,
Смотрю я в окно в тишине.
Солнечным летом лежу одиноко,
Не встаю даже чтобы поесть.
А осенью жёлтой гуляю подолгу
В комнате тёмной своей.

Взгляни на отражение
Своей пустой души,
Гляди на искажения,
В те дни, когда грешил.

Смотри в уставшие глаза,
Что плачут вновь и вновь.
Не пропусти, течёт слеза,
Сочится с ранок кровь.

Закрылся в тёмной комнатке,
Сидишь здесь по ночам,
И плачешь без желания
Предаться вновь мечтам...

В душе один лишь мрак и смог,
А в мыслях дурный смрад.
На пол кровавый лепесток
От роз увядших пал.

Ты жизнь свою отдать готов,
Чтоб мыслить ясно вновь,
Но у судьбы закон таков,
Что не ржавеет кровь...

Рисунок на глухой стене
Давно уже поник:
Окно и сад немой, в огне
Пурпурных ежевик.

И вновь пред зеркалом твой лик,
Потух под градом грёз,
В глазах поникших слабый крик
От ране павших слёз...

И эхо шепчет в тишине,
Чтоб ты себя простил,
Но боль растаяла в вине,
Что сам себе налил...

Простить себя мешает боль,
Что тянет так на дно,
Где лишь страдания и смоль,
И где всегда темно...

Забудь о прошлом, как о сне,
Оковы разомкни,
Не утони в той тишине,
Что продлевала дни...

Давно пора уже забыть,
Что причиняло боль,
И дальше по теченью плыть,
А путь найдёт любовь!

Ведь жизнь – не вечный мрак и смог,
А шанс воспрянуть духом.
Пусть бьётся сердце и ведёт,
Шептая милым слухом.

Ведь зеркало – лишь тень вины,
Что душит вновь и вновь.
В нём страхи все твои видны,
Но точно не любовь...

Закручусь я в пучине
Дней пролетающих,
Потону вновь в рутине
Меж лиц привыкающих.

С каждым днём жизнь
Не становится красочней,
И каждый мой риск
Уже неоправданный.

Спасает от скуки
Лишь трудоголизм,
В ежедневном досуге
Сплошной аскетизм.

Часы отбивают
Двенадцатый час,
Лишь дети играют,
Игра не для нас...

Мы взрослые люди,
И наша забота,
По своей сути,
Лишь дом и работа.

Удариться в детство
Нельзя из-за графика,
И поэтому бегство –
Лишь бредни фанатика...

Под раем, что стоит на небесах,
Есть ниша, и зовётся она ад.
И ангел сюда руку не опустит
В зелёные густые облака.
Под ними расстилается пустошь,
А на ней разрослись города.
И лишь с доброй душой здесь не сможешь
Ты радостно, весело жить.
Но на самом деле не сложно
Свою прошлую жизнь отпустить.

Гляжу я в глаза своего отражения,
В этот пустой обескровленный взгляд...
Нет в нём искры – одни лишь сомнения,
Слеза не течёт, ибо слёзы – мой яд...

Хорошего я ничего в нём не вижу,
Я реалист, мне к чему оптимизм?..
Себя я точно также ненавижу,
Как ненавижу свою тягостную жизнь...

Иду по улице пустынной, людей здесь нет,
Хотя вроде бы не так уж поздно.
Хочется узнать ответ,
Когда будет тут не так морозно.

Когда придёт уже весна
И нам подарит свои краски,
Весна веселия полна,
Надеюсь, это не напрасно...

И не устанет ведь душа поэта
Постоянно говорить об этом,
В этом состоит моя природа
Грустного, безкрылого урода...

Ночами тёмными и белыми
Сижу я у окна.
Я словно сдавлен стенами,
Что смотрят на меня...

И сидя здесь в уединении,
Я вою на луну.
Смотрю в окно и тихо плачу,
Прижав ладонь к лицу.

Я знаю, что луна разделит
Мою ночную боль...
И хоть она и не утешит,
Но она со мной...

В огромном городе ночном,
В тумане затонувшем
Душа заблудшая идёт
И веет днём минувшим.

Идёт и плачет без конца,
Бледна и холодна наощупь,
Одна заблудшая душа
Вступила на людскую площадь.

Сквозь пелену густого сна
Пытается прозреть,
Но вокруг лишь мрак и тьма,
И негде ей присесть...

Она скитается меж улиц,
Блуждает, словно тень,
В глазах пустых вдруг промелькнули
Надежды перемен...

Она стучится в двери к людям –
Никто ей не открыл...
Она смеётся, обезумев,
Скитаясь вдоль могил...

Она всё ищет путь домой,
Но где же он не знает...
Увидев холод городской,
В страхе убегает.

И в лабиринте дней минувших
Душа распалась в прах...
Развеял ветер прах по тучам,
И началась гроза...

Жизнь – это нить очень тонкая,
Рвётся, как скрипки струна.
У кого-то она беззаботная,
У других же печали полна...

Чьи-то тяжкие пали оковы,
Чтоб другого в объятьях душить.
В этой жизни бывают расколы,
Но нужно её нам ценить...

Я в своей комнате тихо сижу,
И думаю: "Эх, красота!"
Я думаю так и в окошко гляжу,
А за окошком зима.

Деревья в белые перья укрылись,
Укутались в хлопья дома.
Детишки в снегу, как в иглу зарылись –
Стоит за окошком зима.

Три месяца длится холодная стужа:
Декабрь, январь и февраль,
А наступит весна, и появятся лужи,
А пока наблюдаю я снежную даль...

Долго-предолго в окошко гляжу
И думаю: "Как же красива она!"
Но вскоре встаю я и ухожу,
А за окошком зима.

Обречённый на страданья,
В темной бездне я сижу
Мрак вокруг, но звёзд мерцанья
Освещают эту тьму.

Никого со мной нет рядом,
Весь мой мир давно прогнил.
Я отравлен сильным ядом,
Но здесь остался я один...

Почему всё так случилось?
Все исчезли без следа,
Резко всё переменилось,
Намокли вмиг мои глаза...

Мне словно перекрыли воздух:
Стало трудно вдруг дышать...
Рухнул мир, убит я горем,
И так мне хочется кричать...

Страшно делать шаг вперёд,
Я столько раз уже обманут.
Мой страх не рушит сердца лёд,
Ведь тот давно растоплен ядом.

Давно живу в серых тонах,
Надежд на счастье уже нет...
Каждый погряз в своих грехах,
Я так хочу увидеть свет...

Я умираю каждый божий день
И думаю по сотне раз о смысле жизни...
Смола стекает с серых стен,
Что за это время стали ненавистны.

В моем взгляде можно прочитать лишь боль
И обречённость в этом мире быть изгоем...
Каждый здесь играет свою роль,
Я один, а значит, я в покое...

Одна тарелка чая с рисом,
Два полуночника во мгле,
Три падших ангела во тьме,
Четыре кофе с кипарисом...
Завяли чёрные нарциссы,
Явились демоны ко мне,
И не осталось чая с рисом,
А лишь разлитый кофе с кипарисом...

Тону в бытие, будучи ангелом,
Демон схватил, потянул в небеса,
Где Зевсом начáта немая гроза;
И сердце моё становится каменным.

Отблеск тени в тишине
Напомнил запах терпкой гари.
Свет, заблудившийся во мне,
Крадётся тихо, глушит чары.

Быть может, это не конец,
Хотя ему все были б рады.
Придёт отчаявшийся жнец
И все разрушит эстакады...

Я бессознательно тянусь
К косе, что разомкнёт оковы.
Ценою смерти окунусь
Во счастие, прогнав тревогу...

Так тяжело, и очень больно,
И плач срывается на крик...
Себя поставил добровольно
В глухой безвыходный тупик.

Вокруг лишь стены в виде стёкол,
Я вижу всё, что происходит,
Я загнан в клетку одиноким,
И незаметным людям вольным...

Забытый всеми, кто ценил,
Закован мыслями о смерти,
В гробу своём похоронил
Все свои прежней жизни жертвы...

В ответ на крик – лишь звон стекла
И хруст костей во мраке ночи...
Рассудок мой сгорел дотла,
Запрятав боль в пробел меж строчек...

И люди счастливы вне клетки,
А мне дозволено лишь тлеть...
В руках судьбы марионеткой
Обязан быть и не жалеть.

В стеклянном куполе прозрачном
Стою за раз в восьми углах...
Я проклят видеть всё невзрачным,
А боль моя течёт в стихах...

Вновь льются слёзы, обжигая
Измученный мой бледный лик.
Душа, от скорби умирая,
Всё больше с каждым днём болит...

Я вспоминаю по-немногу,
Как сам себя в тупик загнал,
Но не смогу найти дорогу
В обычной жизни карнавал...

Мир за стеклом – прекрасный сон,
Но лишь иллюзия свободы...
Я гнить навеки обречён,
Рисуя кровью свои оды...

Не нужно спать, не страшен голод,
Но нет ни отдыха, ни вкуса.
Я обречён на вечный холод,
Как кукла, брошенная в мусор...

Я одинок в толпе людей,
Один немой среди слепых...
Прошло уже с десятки дней,
И я уже давно поник.

И в кровь истёрты кулаки
В попытке выбраться на волю,
В глазах потухли огоньки,
В уставшем сердце иглы колят...

И ощутить любовь, веселье,
Увы, никак мне не дано...
Одна лишь боль как развлечение,
Чтоб не срихнуться заодно...

И жизнь – тюрьма слепых желаний,
Что не исполнятся никак...
И сколько б ни было страданий,
Я лишь ошибка, лишний шлак...

Лишь мрак вокруг...
Лишь мрак внутри меня...
И замкнутый порочный круг
Пленит узлом огня...

Крик немой в глазах застыл,
А в мыслях – ураган...
Как будто в озере могил
Вдруг заиграл варган.

Удушье ловит меня в сеть,
Пленяет меня боль...
И словно каменная плеть
Склонилась надо мной.

Стрелой пронзает моё тело
Страданий мнимый зов.
Молю, чтоб счастье захотело
Утешить меня вновь...

Я точно чувствую, как сердце
Разорвано внутри...
И, словно в рану сыпят перца,
Безудержно болит...

Из моих глаз сочатся слёзы,
Что вымывают боль...
Боюсь, они одни способны
Затушить огонь...

И всё вокруг в момент застыло,
Бросает холод в дрожь,
Ударил голод с новой силой,
А за окном льёт дождь...

Как зверь, израненный в неволе,
Забился в угол я...
Тьма разъедает изнутри,
И я боюсь себя...

Завыл мой еле слышный голос,
Прося лишь одного...
Я счастье точно не забуду,
Ведь я не знал его...

Внутри меня два голоса живут,
Один кричит, другой то шепчет, то молчит.
Один твердит: "Умри скорей!"
Другой: "Убей! Убей! Убей!".

Кричит вторая мне: "убей!"
Я чувствую... разум мой в пелене.
Холод пробирает до костей,
И я боюсь, что не вернусь к себе.

Я пытаюсь бороться, пытаюсь кричать...
Но всё это напрасно, я словно во сне...
Я вижу, рассудок пытаясь держать,
Я боюсь, что не вернусь к себе,
И я боюсь, что не справлюсь...

Я хочу это всё навсегда прекратить,
Но разум и тело мои изувечены...
Я боюсь, что я не смогу победить,
И эта битва будет вечной.

В обществе проще притвориться немым,
Чтоб злые звёзды не пронзали,
Лучше молчать и ждать живым,
Чем подчиняться глупым правилам...

В семье проще притвориться глухим,
Будто не слышим родителей тайны,
Не знаем о ссорах, и вечно молчим,
Ведь наша вина далеко не случайна...

Дома проще притвориться слепым,
Как будто не видим разлады семьи,
Не видим, как папа запрячет бутылку,
А мама другого домой пригласит...

За слово любое поплатишься кровью,
И если услышишь ты то, что не должен был,
Лишний наш взгляд обернётся лишь болью,
И лишь в одиночестве слышен наш голос...

В обществе проще быть немым,
В семье – глухим, а дома слепым,
Но всё в детском сердце мы сохраним,
И лишь в зеркале ты – это ты...

Обжигающий холод, пробирая до дрожи,
Пронизывал вплоть до костей у чертога,
Ветер заглядывал в душу, под кожу,
Забирая все мысли воздушным потоком.

Холод людской обжигал всё сильнее,
И ветром слова от них ранили вновь...
Нет места мне в этом чёртовом мире,
В котором не ценится добрая кровь...

Моё сердце словно камень,
Внутри лишь страх и пустота...
И каждый день пытают, ранят
И нет ни света, ни тепла...

Так холодно, холод сжигает до тла,
Словно увядающий во льду цветок...
Нет рядом той, что так мила,
И разум мой повергнут в шок...

И сердце замёрзло, стало стеклянным,
Нежность и ласка лишь тенью остались...
Остались мгновенья вдвоём безымянными,
Чувства с годами лишь в прах рассыпались...

И память, как призрак, бредёт по пятам,
И в каждой мелочи образ тот, взгляд...
Вся боль отражается в чистых слезах,
Ведь слёзы – мой сладостный яд...

Время летит, а боль не унять,
Будто время не властно над ней...
Нет толка уже небеса умолять:
От этого только больней...

И остаются лишь тихие мольбы:
"Вернись... останься со мной..."
Нет смысла у этой ужасной войны
С моею больной головой...