Не важно, что усы и борода!
Терпимей будь к советам и ворчанию,
Ведь ты для своей матери всегда
Ее малыш! Дитя (по умолчанию).
Пусть у тебя семья своя давно,

Заедает меня тоска!
Бросить все и рвануть на юг!
Стать смотрителем маяка,
Чтоб лишь скалы одни вокруг!
Только я и синее море!

Толпа мудрецов от века
Решает один вопрос:
В чем в мире для человека
Спасенье от зла и слез?
Спасает ли вера в Бога?

Тоска в душе. Неразбериха.
С утра такое настроенье,
Что взял бы обнял мать – и тихо
Стал у нее просить прощенья.
За то, что похвалиться нечем,

Воспитанник детдома
Белил со мной забор.
Не глупый мальчик. Рома.
Глаза, как залп в упор.
А лавочку снаружи

Была где-то лампочка в нашем шкафу.
От мира скрывал ее плотный картон,
Но сын, посчитав что он мастер кунг-фу,
«Киякнул» торшер и нашел ей патрон...
Слегка поворчал, собирая осколки,

Эти толпы – причина смуты!
А душа хочет, чтобы – тихо.
Чтоб спокойно текли минуты,
А не прыгали, как зайчиха.
Кольцевая – и дальше, дальше.

Были беды! Но нужно было
Окунуть меня в беды эти!
Чтобы боль мне глаза открыла,
Чтоб увидел все в новом свете!
Ноготком себя ковырнул

Хотя морозик по утрам,
Но все уже пришло в движение,
И смерть «сдает» то тут, то там.
Неотвратимо поражение.
Мир обновляется весной!

Быть добрым на словах легко!
Заходим ой как далеко!
А воз булыжников, да в гору?
Легко подставишься под шпору?
Ведь ты не Бог!

Как ветром натянутый парус,
Расправил, смотрю, свои плечи?
Все выше за ярусом ярус,
Мне замок рисуешь весь вечер,
Но я на любовь тебя старше,

Белая точка – в черном, а черная точка – в белом.
Вечный круговорот и дуализм, Инь – Ян:
Руки прижав к стеклу, чтоб выглядеть чем-то целым,
Желаем своим теплом согреть холодную грань,
Но самое страшное слово, наверное, слово «поздно»,

Брать ракурс, лучший, на наш взгляд,
Есть злонамеренный обман!
Ведь в жизни скрытый фоторяд
Проступит на передний план:
Сутулость, шрамик на губе,

– Как конфетка! Глаза... И – голос!
Я, похоже, влюбляюсь в гостью!
А получишь – ячменный колос!
И все небо исколешь остью!
– Ты заметил, как на портрет

Как будто распят над ростками бамбука –
Жду с ужасом в спину я первых толчков:
Предчувствие муки – страшнейшая мука!
Когда видишь мух, – представлять червячков.
Пусть раньше бы водка свалила, чем те

Парни заржали: «О жжет, деревенщина!»
На телефоны снимают украдкой.
Слушая радио, пьяная женщина,
Как с микрофоном, в руке с шоколадкой
Пробует петь. Но не знает про ноты.

Как кровь сквозь бинт, восток алел,
Молчали хмуро.
Не тихий ангел пролетел,
А пуля-дура...
И вместе с рухнувшим бойцом

Подустал? Простудился, возможно?
Или, с близкими что-нибудь плохо?
Что-то так мне на сердце, тревожно!
Вновь и вновь не могу сдержать вздоха.
Демон шепчет: - "Рвани ты рубаху,

– Ну так что? Решили? По рожку? Идем?
Сколько нам отмерено – столько проживем.
Через нас прорвутся – всех там "обнулят"...
"Крайнюю" - не курят. Крайней - себя злят.
Медсестра в палатке слышала тот бой.

«Утрата», «скорбь» – слова как треск из рации.
Не буду в голос выть и пить взахлеб.
Но ощутил всю силу гравитации,
Когда несли его закрытый гроб.
Про Память на соседнем обелиске