Жертвенных свечек задумчивый сонм,
Непостижимостью боли в сознании,
Мается, теплится над алтарём,
Кровоточащей зарёю заклания.
Там, за чертою божественных врат
Встретятся души безвинно спасённых…
Поминовение горьких утрат,
Да, ниспошлёт небо всем опалённым.

С вдохновением нонче напряги
И душевный посыл - нездоров...
В сатанеющих ломках бумаги,
Шарлатанит "плацебошность" слов...
Передоз с дефицитом лекарства:
Не иначе, как - стрёмный конфуз
И крылатым коням не добраться
С контрафактной медпомощью муз.
В пузыри раздувает примочки,
Безнадёжно замыленный глаз...
И строчит по "тирешкам" из точки
Слепошарый словарный запас.

Не будет потом ни тебя, ни меня…
Ну, как тебе эта нехитрая, правда?
Но, сдержанность к ценнику каждого дня,
Осядет в копилке, вполне себе знатно.
За каждый, судьбой неукраденный миг –
Взмывают проценты в небесную квоту…
Когда же, врасплох, тебя вексель настиг
И требует пай, смерть, вгрызаясь в аорту:
Отринь всё что есть, не канюча пощад,
С лихвою воздав несвершённым затеям…
Страдальцам – по жизни сопутствует ад,
Однако же, рай – не приют богатеям.

Судьбу о многом не прошу я
И, если что-то недодаст,
То, кипишуя по-фэншую,
Лопачу жизни твёрдый пласт…
Так и цепляюсь понемногу,
Когда печаль в баранку гнёт:
Рукой, ногой за хатха-йогу
И, прямо в дамки… ёшкин кот!

Я душой изольюсь, словно дождь, а потом
Будет в зарослях слов, навострив кузовки,
Мысль выискивать суть, под задумчивым мхом,
В ареале грибниц заповедной тоски.
Глухоманью живёт моя тихая страсть...
Так, бродя от себя до себя налегке -
То в трёх сосенках всё, опасаюсь пропасть,
То поганый трофей замешать в туеске.

Даруя жизнь росткам воображения
В радениях за щедрый урожай:
Скажи, не позабудь, слова волшебные…
Над всхожестью надежд – не оплошай.
Но, в помыслах о сказочном везении,
Уже не словом – делом докажи,
Что с зёрнышком, досадно недосеянным,
Не пренебрёг ты зрелостью души.

Ну, какие могут быть сегодня споры,
Убедительный косяк висит за мной…
Только, к шапочному спешному разбору,
Всё ж наведаюсь к девчоночкам с весной.
Разложив души раскаяния на пальцах,
Нарисуюсь с поздравлением… но, чур:
Обещайте снисходительней смеяться,
Над отмазками блатных карикатур…
Вам простить меня придётся по-любому
И помиловать за давностью вины:
Даже если припозднился я к восьмому,
Всё ж, девятое не хуже у весны.

Весна доходчиво толкует:
Секрет тепла настолько прост,
Что, даже не хватает слёз
У впечатлительных сосулек.
И льются восхищенья звуки,
В мир, возглашая отовсюду:
Весна! Ты нам явила чудо!
Хвала и честь твоей науке!.

Времени лекарь, старательно чавкая,
Смачно жуёт плотоядную снедь…
— Что вам угодно? — Нет, нет… не за справкой я…
Доктор, не дайте мечтам умереть!
— Слушайте, ну и нахальный вы, батенька! –
Молвил в ответ озадаченный док;
— Впрочем: с тревожной такой симптоматикой,
Стоит ли , что-то загадывать впрок…
— Что вы несёте, милейший?! – опомнитесь:
Можно ли так по живому да враз?!
Не доедайте надежды скоромные…
Я, так боюсь разувериться в Вас.

«- Что ж, ты смотришь на меня, лупастенький!
Станешь лапать – в порошок сотру…»
Ну, прости, коль не взаимно счастлив я,
Что красна погибель на миру…
Для меня с тобою наши трения,
Хлеще молнии небесных кар…
Так, не требуй от меня смирения,
Раз затеяла такой пожар:
Уронила в моё сердце искорку,
Что же сетовать теперь на дым…
А любовь на расстоянии выстрела,
Ты на исповедь оставь святым…
Вгорячах не возводи напраслину,
Что без страха я на риск смотрю…
Даже в чахлом фитильке промасленном
Мнится райский свет пономарю.

От смертной ли тоски иль праздной скуки –
Не вижу впрочем, разницы, увы:
Всё вкручиваю остренькие думки
В тугую неподатливость строфы.
А может просто, тщась в надежде зыбкой,
Стараюсь я – наивный и смешной
В словесной городьбе сыскать калитку,
Что радость бы свела с моей душой.
Вот цель… всё остальное наносное…
Ведь, как безумец – верю наперёд:
Не я, так кто другой её откроет –
Калитку, за которой повезёт.

Там, где-то играет музыка,
Когда наступает тишь…
Откуда взялась задумчивость,
Которую не смолчишь?…
Когда над душой туманится,
Певучая круговерть…
Без музыки не останется,
Наверное, даже смерть.

Один художник – абстракционист,
Открыв сундук абстрактного мышленья
И, содержимое, собрав на кисть,
Швырнул на холст… и сам пришёл в смятение,
От своего творения, весьма
С трудом, напоминавшего искусство…
И, даже, говорят: сошёл с ума,
Надолго заплутав в порывах чувства…
А холст, легко перелистнул века
И уцелел у времени в котомке…
Но, до сих пор, никто не смог пока,
Распутать нити той головоломки…
А, между тем, отгадка то – проста,
А всё простое в мире – гениально…
Ведь с пожелтевшего того холста,
На мир смотрела, улыбаясь, тайна.

Ты приближал поворот на дороге извилистой,
Но, не познал, что таит в себе мудрость движения…
Видимо, чертополох - оберег твой щетинистый,
Был над порогом, всегда, лишь пустым украшением…
Поздно ты понял, что в цацки играться нет времени:
На вираже занесло… кувыркаться - не выбраться,
А по краям - не кювет, а в обрывках видения,
Что, по ночам, забывали в кошмарах привидится…
Ну, а когда в тормозах догорело терпение
И, на везении руля завязались все ниточки,
Что, на ладонях судьбы, в твоё завтра не верили…
Вновь ты родился на свет... искушённый в несбыточном.

В размышленья сумбурные, сдуру я,
Чувства выплеснул лишние – вышибло…
И, теперь над очами понурыми,
Галопирует призрак мальчишества…
Развязавшись с коварством распутья,
В удальстве, соревнуясь с отчаяньем
Нагоняет моменты в упущенном...
Круг за кругом - в воронке сознания…
Что-то вечно не так с воскрешением,
Истончаемой днями романтики…
Взяли радость мою в оцепление,
Оловянные мысли – солдатики…
Я - на выручку, чёрным по белому –
Притуплённой юродствую сабелькой…
Но не светят в просторах забвения,
Маячки утонувшим корабликам.

Ожидания лёгких строчек,
Так созвучны порывам ветра,
Что, не чая в душе отсрочек,
Исчезают в тиши бесследно…
Дремлет ангел мой, как нарочно –
Благодушный хранитель света…
Неужели ж неправомочен
Он, всего на одну беседу?!
Иль отсужена безвозвратно,
Кем-то, правда, заочно третьим,
Если знаю – в дорогу надо,
А, напутствием даль - не светит…
И, вслепую хромают в вечность,
Безответные дни и ночи,
Угождая капризам ветра
Бессловесностью мёртвых строчек.

Как Посейдон ни злился, как ни стращал судьбу,
Вдаль Одиссей стремился, у риска на горбу,
Он, расчищая тропы, к пенатам шёл родным,
В объятья Пенелопы, назло врагам своим…
А я вот не скиталец, а я не мореход
И мой не тычет палец в штормящий горизонт,
Отнюдь не Пенелопой жену мою зовут,
Я к ней спешу с работы, без происков Бермуд.
Как нелегко привыкнуть, что жизнь твоя не миф
Циклопу глаз не выткнуть, не наскочить на риф,
Что, твой корабль старый, в пути не заштормит,
И не попасть под чары, снуя меж “Сцилл - Харибд”…
Давно я с мыслью свыкся, что я не Одиссей,
Старик Гомер ошибся по видимости всей
И мне теперь в Элладу, навек заказан путь,
Туда, куда мне надо… туда, куда-нибудь!
Мне не споют сирены, и я им не спою,
Не подложить Цирцее в попойках мне свинью…
Но, спорить нет резона, с восхода до зари –
Не злил я Посейдона, что тут ни говори.

Жизнь, то – слепо щурится от света,
То – чудно таращится в тени…
Полнится копилка аргументов,
В вечном споре Солнца и Земли.
Голубая кружится планета,
Годы, обегая впопыхах…
Как тебе, приятель – эстафета
Суетливых стрелок на часах?!
Ввязывайся в споры, бегай кроссы,
Истин добивайся и побед…
Без шипов – не расцветают розы,
Без теней – не озаряет свет.

Вопреки упованиям встречным,
С параллельных миров скитальцем,
Костерок - не судьба, разжечь нам,
Да, с усталостью поквитаться.
Он врагам моим - враг, нездешним,
Он друзьям моим - друг, возможным,
Но, в реальности мной отвержен,
Тот, кем мог бы я стать, быть может.
Ты, прости меня добрый странник! -
Что, плутал не по той стезе я
И мечту твою, безвозвратно,
Потерял, обрести не смея…
Может к лучшему, что не сталось -
Примирения иль Casus belli…
Там - судьба ещё не срасталась,
Где - ломалась на параллели.

Прощай, мой друг! Ты был, подчас,
запальчив в спешности суждений…
Отныне - истину в вине,
цедить нам порознь суждено…
Я вспомню, АВГУСТ, о тебе,
ещё не раз в тиши осенней,
Где бьются бабочки дождя
в окно, мой друг… твоё окно.

Мудрец поспорил с хитрецом,
Хитрец поспорил с мудрецом,
Ну, в общем, завязался спор –
Из ряда вон, камнями с гор,
C пути сметая всё и вся,
Стремились мудрости скользя,
Но в хитром омуте, смешно,
Теряли смысл и шли на дно…
Мудрец мудрил, хитрец хитрил
Всё, каждый о своём твердил,
И кто кого разубедил,
Доселе неизвестно…
Мудрец был мудр, хитрец хитёр
А чей из них был нос утёрт,
Ведь не об этом разговор,
Но, вот что знать полезно:
Мудрец мудрее хитреца,
Хитрец хитрее мудреца
И быть ни края ни конца,
Не может в этом споре…
О чём же спорили они? –
Не в этом суть, друзья мои,
А в том: кто мудрости сродни,
С тем хитрость в вечной ссоре.

Снова в темы взбалтывает темень,
Сонный бармен выцветших страстей,
Возводя затмения в знаменья,
Он в бреду хмельного заведения,
Привечает тени всех мастей…
Лицедейство пиршеств неуёмных,
А, по сути - ахинеи сброд,
Гоношится в мареве бурбонном
И, блудниц венчает приворот…
Но, на всё взирает безучастно,
Шейкером фантомным обуян,
Бармен непростительного счастья,
Сквозь, тоской отравленный туман.

Я умею чуть больше, чем просто хотеть.
Вдвое больше хочу, чем успею посметь…
Улыбаетесь, значит, у вас не отнять
Доли скепсиса, но потрудитесь понять:
Всё, что видите вы – недоверья туман,
Только в этом и есть мой блистательный план:
Там, где сеялись козни моей правоте –
Всходы солнца потянуться к вам в темноте…
Вы увидели свет?.. Неужели сумел,
Там успеть я согреть, где гореть я не смел?!

К барьеру, граф! Нам мешкать, право - грех,
Друг другу мы чертовски надоели.
Идея примиренья, просто - смех,
Пора повеселиться на дуэли.
Вы - лжец, развратник, хам, подлец и вор,
По всем статьям - отъявленный мерзавец.
К барьеру, граф! И, кончен разговор,
Мне к сказанному нечего добавить.
Молитесь, граф! Хоть склонен думать я:
Для вас молитва - сущая формальность.
А, впрочем,… что ж: Всевышний вам судья! -
Мужчине не к лицу сентиментальность.
Я уступаю - первый выстрел ваш.
И, попрошу: избавить от дискуссий!
Не нужно, граф! Сдаётся мне: мандраж
В коленях ваших… Господи Иисусе!
Я ранен. Выстрел, стало быть, за мной.
Ну, вот и всё! - помочь я, вам, бессилен.
Немного - не с руки, да не впервой,
Признаться: в этом я не щепетилен.
Однако же, столь лёгкий ваш конец,
Меня повергнет в некие терзанья.
Пускай вы и законченный подлец,
Я склонен дать уроки фехтованья -
Последние уроки, граф, для вас!
Вот шпага и извольте защищаться…
Блестящий выпад! - он меня потряс,
Но, уж поверьте - рано обольщаться…
А… черт!.. Вы снова ранили меня.
Но, дорого вам стала ваша удаль! -
Клинок ваш сломан, шпага же моя,
Вот-вот наколет ваше горло, сударь!
Но, что-то мне мешает вас убить.
Вы жалки, словно зверь, попавший в клетку…
Отлично, граф! - я склонен предложить,
Одну забаву – «Русскую рулетку».
Что ж, секундант! Возьмите пистолет.
Оставьте лишь патрон, с нас не убудет.
Предъявлен счёт. И, счёт окончен лет -
Сама удача в этом нас рассудит.
Не может быть! - вам снова повезло.
Смешно, Фортуне глупой покориться!
Спущу курок я дважды, ей назло.
Ничтожный трус! Возмездие свершится!..
Раздался выстрел. Был убит барон,
А, граф женился на его супруге…
Мораль: Друзья! Не лезьте на рожон.
Удачи, вам... и преданной подруге!

В забытьё - нараспах дверцы,
Разлучаясь - верней ждётся…
Госпожа моего сердца,
Не извольте скучать, Солнце!
Шелест ив на ветру томный,
А в пруду - с небеси манна…
Давних лет о, моя донна!
Всплеском дум шебутных манит…
Сладким гулом в груди дышит,
В снисхождении времён площадь,
Кружит память моя - миссис,
Мостовыми, что нет больше…
Продавец заводных кукол,
Да шарманки напев беглый…
- «Ах, сударыня грёз юных,
Как же платите вы щедро!»

Он кричал облакам: - уступите дорогу,
Он летал, разучившись ходить по земле…
Но, однажды судьба поступила с ним строго:
Два крыла опалённых исчезли во мгле…
Так бы он и лежал – камнем в жизненном иле,
Но увидел спешащую в небе мечту
И, взглянув на неё, вдруг узнал свои крылья,
Что кого-то чужого несли в высоту…
Вгорячах позабыв и покой и тревогу,
Он шагнул в пустоту… он настиг всё же их…
Но услышав слова: «уступите дорогу»,
Навсегда затерялся в просторах седых.

Прогулки по мёртвому городу,
Нелепостью жуткой касаются
Того, что навеяно смолоду
И криком во снах возвращается.
Не зная ни страсти, ни устали-
Копаются... в чувствах купаются,
Ища откровения в пустоши,
Земля моя с ними вращается…
Взрывается, если - раскаяться...
Смиряется, если - разветриться....
А мёртвому городу - празднество,
Пока в нём агония теплится.

Мы простились буднично.
Путь грозою освещаем.
Может где-то в будущем,
Мы друг друга повстречаем…
Кем монета брошена? –
Только выпало – расстаться,
Ставим точку в прошлом мы,
Пишем с нового абзаца.
В этой странной повести,
Я не твой герой, уверен,
Но, сказать по совести:
Мной сюжет непреднамерен.
Я благодарю судьбу,
Что был день, когда-то светел,
Оттого и потому,
Что в тот день тебя я встретил.
Мы простились буднично,
Ничего не обещали,
В непогоде уличной
Шли задумчиво, молчали,
Каждый думал о своём,
На домах потели плиты
И щетинились дождём
Наши хлёсткие обиды.

Пусть в радостях изменчиво зовущих
На свой я откликаюсь вкус и цвет.
Пусть я не обретаюсь в райских кущах,
Но... грань я чту, что делит тьму и свет.
Пусть всё, что окружает - небылица,
А, всё что будет - судорожный бред...
Пусть всё... пусть всё однажды возвратится,
Со мной... иль без меня... Я верю птицам,
Правдиво окрыляющим рассвет.

Ты знаешь, о чём я грущу…
Изгоем в напутствиях маясь,
С тобой, не прощаясь - прощу...
Прости… что уходишь прощаясь…

Мартовское нежное тепло,
Осторожной поступью капели
По ступенькам солнечным сошло
В снежный мир, уставший от метелей.

Дни унынья, стало быть, прошли,
Красоте в раю цветущем править…
Женщин – светлых ангелов земли
С торжеством весна спешит поздравить.

Я погонял Пегаса: «Ходу! Ходу!»
Но трепет вдохновенных крыльев смолк:
Наверное, нелётная погода,
А может не по норову седок…
На полпути к заветному Парнасу,
Что может безлошадный рифмоплёт?!
Внимая муз заоблачному гласу,
Я всё твердил: «Кто ищет, тот найдёт…»
А дальше – падал… падал в сон глубокий,
Всё растеряв, что выпало добыть…
Прости! – не поэтические строки,
Слова любви могу лишь подарить.

Так, стало быть, угодно небесам:
Когда два сердца у любви во власти,
Пространство-время делят пополам,
Им на двоих одно даётся счастье –
Красиво жить, но красок не сгущать,
В гармонии, прилежно такт за тактом,
Как музыку друг друга изучать,
Без устали, с рассвета до заката.

Пусть говорят, что я неточен
И жутко несосредоточен,
Напропалую дни и ночи,
Буквально грежу наяву,
Что я, пожалуй, нетипичен,
При этом неаутентичен,
А доступ мой неограничен,
Лишь в нереальность и мечту…
Но, что возможно очень скоро
Мои оформятся просторы
И бороздить моря и горы
Уволокут меня дела…
А я на мнений амплитуду,
Никак воздействовать не буду,
Вот, лишь бы только вера в чудо,
Со мною ласкова была!

Вдоль по жизни искромётной высекаем искры мы,
То душой - на нет истёрты, то главой - на нет умны,
Всё пытаемся осмыслить: как нам быть или не быть,
Выпить или же не выпить, в пользу – выпить и забыть,
Всё забыть к чертям собачьим! - все значенья до ноля,
Алфавит, но это значит: начиная с буквы «Я»,
Кривотолки мнимых бредней, суету и круговерть,
Псевдо-правду в виде сплетни, псевдо-жизнь, где смысл – смерть,
Лжелюбви хмельное зелье, приворотные слова
И про то ещё, с похмелья, что припомнит голова…
Ну, а жизнь, всё не уймётся, мимо нас куда-то мчит
И, всё реже удаётся вспомнить то, как день прожит…
А как хочется – иначе, а как хочется – не так,
Что иному предназначен, верить… верить просто так…
Не рычать, не рыскать волком, ни волчком вилять, юлить,
Не искрить… и, пусть недолго, все же искренне прожить.

Вечер полнится грустью,
в тщетных поисках сна,
Недовольно и тускло
колобродит луна…
Парк с невзрачной скульптурой…
звёзды с вечной тоской…
И, я встретился хмурый
с невесёлой тобой.
В необъятной печали –
на скамейке одни.
И, чуть-чуть огорчали
тьму аллейки огни,
Где на взгляд мой упавший,
лёг твой лёгкий прищур,
В мои помыслы вкравшись,
порождая сумбур…
С алых губ, в эйфории,
словно сладкая ложь –
Еле шёпотом – имя,
сквозь горячую дрожь
И, как благость явивший
неизвестный пророк –
Светлый локон, обвивший
мой отчаянный вздох…
Ночь истает, невинна,
как неправильный слог,
Где ласкает кручина
облегающий шёлк…
В бликах глаз потерялись
синих звёзд мотыльки…
Просто – двое расстались,
средь полночной тоски…
Вечер полнится грустью
как, когда-то давно –
Недовольно и тускло
и, всё так же темно…
Память сделала слепки,
зазубрив наизусть –
Поцелуй этот терпкий…
губ пьянящую грусть.

1996г.

Боль покуда щадит, лишь любя, как бы влёгкую лупит.
Я тихонечко рад, отбиваясь от сумерек дня,
Где идут с молотка все печали и радости вкупе
И в команде «Мотор!» режиссура игнорит меня.
Покорёженный зонт «не разлей» с разухабистым ливнем…
Всё как с гуся вода, промокашкой скукожится грусть…
Я в осенней корчме разменял у житухи полтинник…
Боль покуда щадит… ну, а дальше сказать не берусь.

В час, когда беспечный вечер затерялся в дебрях ночи
И, Амура зоркий всадник поспешил к нему на помощь,
Нас любовь под сенью звёздной посвятила в свою тайну
И загадочным шептанием, вдруг наполнилось пространство.
В полутьме столкнувшись взгляды, вмиг, утратив ясность мысли,
Сблизив в сладостном безумстве два, готовых слиться, сердца,
Не могли уж оторваться… лишь ловили жадно руки,
Каждую секунду страсти, заключая в плен объятий.
На две части у подъезда раскололась наша встреча,
Но вернула мне надежду на губах твоих улыбка…
Перламутровое утро одарило мир прохладой
И окутало туманом присмиревшие бульвары,
А вдали за красной ширмой, скрылась ночь в своих покоях,
Что бы снова, посвежевшей, нас принять на вечер званный.

1995г.

Осень брюзжит, скучает,
Ложкой в остывшем чае…
Солнце подорожало,
В полупустом кафе…
Льнут сквознячками песни –
Сплошь через такт: «Что, если…?»
И на салфетке, тесно,
Жмутся слова в строфе…
Точечным флажолетом,
Лето качнёт поэтом,
Выплеснув на салфетку
Богом забытый чай…
Тонет в стихах размытых –
Надпись «Кафе закрыто»…
Осень, Hasta la vista! …
Свидимся…, не скучай!

В Космосе
Из вёсен выпавшей осени,
Любви вселенная схлопнется…
Но там, в замоленной моросью
лужице,
Поди ж ты - всё ещё кружится…
В листиках,
Непотопляемой мистикой…
Цепляясь клочьями памяти,
В попытке, как-то исправить всё…
В пропасти…

Мне не составило труда
В тиши забыться,
В пыли бильярдного сукна,
По воле кикса…
Где, шебуршат настороже
В застойном шаре
Мои "ужи" в моём "уже"...
Но, кий в ударе.
Холодный в помыслах расчёт:
Давай-ка «лузер»!
Своим «ищи» в своём «ещё»
Прибейся к лузе.

Только невзятая в общем раскладе струна,
Может судить: сколько нот в недопетости судеб
Сбилось в аккорд от вины, от вина…, но сполна,
Пульсом надежды, былое над декою сгрудив.
«В тёрках» с ладами во всём поперечных полос,
Вечно не в срок, только как полагается в муках,
Криком души, заглушая ответом вопрос,
Тужась в тиши повивальной рождения звука.

Я был сам не свой,
В безыдейности грёз амбразуры,
Сметая в мечтаниях
Трезвость минувшего дня,
Слепой тетивой, уповая
На зоркость Амура,
Подобием стрел,
Примеряя подобье огня,
Бескрайности край,
Постигая бесцельностью цели,
Я был не в себе,
Только был ли уж так я не прав?! ...
Крыла ли из воска
К хребтине - горбом прикипели…
Иль с пеплом котомка,
Истлевших надежд-переправ.

Привычный ночной выключатель
В цепи изнурённых затей,
Запнувшись в скольжении пальца,
Застопорил завтрашний день
И будущность, взятая в скобки
Зависла в густой темноте…
Там где то сработали пробки
В тревожном электрощите.
Кляня злополучные клеммы,
Дерзну пособить себе сам,
Ведь парень, обученный схемам,
Нужнее теперь небесам
Пусть миссию честно исполнив,
Очертит все «против» и «за»,
Сверкая контактами молний,
Чинимая в полночь гроза.
Всё сбудется, в общем и целом
И всё ж выключатель не ах…
Снуёт он меж чёрным и белым,
На риск полагаясь и страх.

Играя мной в одно касание
Финтит сомненье со товарищи,
Мозг изводя, строкой пытаючи…
Но, вдрызг - разнятся показания.
Ну, что же ты, судьба стервозная,
Опять со мной, как с начинающим!..
Навскидку - бурные ристалища,
Да лихорадки коматозные…
Устал крапить картишки времени,
Без интереса, по накатанной…
За беспросветными закатами –
Огниво с мокрыми поленьями.
Всё не трезвеют притязания…
Ложь над поживой с жиру бесится,
Да в дамки метит околесицей,
От преступленья к наказанию.

Неплохо бы по крохам бы собрать

В едином целом счастье все удачи,

Но крошки те успели расклевать

Пернатые ошибки… я не плачу!

Мне б только то, что есть не потерять.

Эх, рыбку золотую бы поймать!

Тяни, пора! – подначивают страсти,

Но невод пуст… а, мне не привыкать!

Улова нет, я сматываю снасти,

Лишь самому бы в сети не попасть.

Не плохо бы, не плохо бы… ну, что ж,

Повсюду «бы», как каменные стены,

Не перелезешь и не обойдёшь,

А трудодни – горохом да об цены…

И всё ж неплохо, что - неплохо всё ж.

Во мне есть «я», что в заблужденье вводит,

Внушая мне, что я, мол, то не - я.

«Вполне возможно, в некотором роде…» –

Смягчить пытаюсь острые края.

Да, что с ним спорить: ноль на постаменте,

С хвостом тщеславья, что - не дай Боже́!

Пальцует в тень, ощерившись при свете,

Грудь колесом, понтует дрифт в душе…

И так рули́т, на виражах житейских,

Все ПДД приличия поправ,

Что, будь я, хоть лежачим полицейским,

Лишил бы навсегда паскуду прав!

Власть, учинив «зеброобразным» жезлом,

Я б начал жить по-новому… с нуля…

А нуль вильнул вдруг хвостиком облезлым,

Мол, я - не я и лошадь не моя!

Ты чувствуешь нежность, воспетую кистью легко,
Ты тянешься к песне, звучащей в гармонии камня,
И, чествуя смежность с тенями бессмертных эпох,
Всё ходишь вблизи, замирающей жизни, кругами.
Но, видишь ли Ты обречённое счастье моё,
Над выцветшей бездной, прикованным взором к картинам?!
Но, слышишь ли Ты, как надтреснуто сердце поёт,
Сквозь каменный плен, иссечённым, израненным гимном?!
Старается свет, но слепое любви божество,
Опять не заметит, как я изумлённо глазею,
И в шумном фойе, гардеробщик ей выдаст пальто...
Не брошусь вослед!.. для неё я лишь призрак музея.
Её отражению, чуткий привратник зеркал,
Спешит на поклон, чтобы ревностно вновь восхититься…
Ну, что ж!.. оставайся с шедеврами мраморный зал.
До встречи, любовь!.. среди подлинных чувств экспозиций.

За грехи - епитимьЯ… граффити,

Дикой порослью плетут линии...

Пусть калифом, пусть на час... править бы!

Лишь бы вспомнить, как цветут лилии...

В неожиданности встреч вычеркнуть

Неизбежности разлук - каверзность...

И до донышка Тебя вычерпать

Из изнеженности мук в памяти.

Повеления мои, моросью,

Подаяньями падут к паперти…

Искупленьем - до небес пОдмости...

Рисовать и рисовать!.. граффити.

Штормовая осени волна,

Золотой нахлынула печалью,

Словно незапамятные, тайно,

Навестила память времена.



Вот уже взволнованно дышу

Воздухом солёным Атлантиды.

Я, земных красот видавший виды,

Трепета в груди не удержу!



Удивляет каждый уголок

Тонкой красоты необычайной.

Гость, до невозможности случайный,

Где?.. когда я видеть это мог?!



Может за таинственной чертой,

Здесь - в пучине сказочной осенней,

Мне любовь доверила владенья,

Некогда утраченные мной?..



А, волна - метала и рвала,

Дикой мощью в сердце закипала,

Точно, на пути встречая скалы,

С ними примириться не могла…



О, любовь! Я гость и пленник твой.

Причиняй же боль, дари мне ласку!..

Быль, переиначенную в сказку,

Мне осенний сказывал прибой.

Лист тетрадный кружил неловко,

Бился жилок чернильный оттиск,

Сердца скомканной упаковкой,

Бессердечности званым гостем..

Он поведать хотел о многом…

Лишь нелепостью смог растрогать…

Канув без вести павшим слогом

В, безутешной аллеи, опадь.

На изгибе надежд бумажных,

Шрамы исподволь беспокоят:

Где ж ты, некогда, столь отважный,

Разделивший судьбу изгоев?

Сколько ж вас, отлучённых, странных

Целей, цель потерявших в тире? –

Без прописки живёт в тетрадном,

Бесприютно –осеннем мире!

От нелепости до нелепости,

Осаждаются рьяно крепости,

И троянским коням по глупости,

Доверяются в совокупности.

Кровожадной резнёй в открытости,

Разрушаясь в смертельной сытости...

Только в памяти... как? ... не спрашивай! -

Неприступны твердыни павшие.

Я же знал, что так будет лучше...

И, в один, из погожих дней:

Показался мне верный лучик,

Что, в удаче был всех бедней.

Слепо, следовал осторожно,

По наитию скоростей...

Проникая иглой подкожно,

Обживая сосуды прошлым…

Стало лучше…, что - хоть убей!

Было сердцу дорого –

облако над городом…

Чистыми и звонкими

песнями клубя,

Облако дарило мне

правду неба синего,

Но украл то облако

ветер у меня…

Струны рвал аккордами,

хриплыми от холода,

Я пытался голосом

правду возвратить,

Но чернели тучами,

лишь слова дремучие,

А душа за молнией

бросилась кривить…

Гром гремел – доказывал,

тишину обманывал,

Напугал раскатами

дружбу и любовь…

Омрачил я тучами,

всё, что было лучшего,

У меня в том городе…

городе моём…

В знакомых окнах – незнакомый свет,

Он греет взор, а в сердце - лёд смятения:

Угасла жизнь… и словно привидение -

За шторами неясный силуэт.



В падении высот не наверстать.

Хоть, волком вой – с досадою не спеться:

Свой огонёк успел ты потерять,

А на чужом, гореть – не отогреться!



Коварна тьма, воспетая душой!

Не дремлет ночь, её удел – скитания…

A ты ушёл…, не думая о Той -

Хранительнице света ожидания…



Теперь один. ... под окнами… ничей...

И, никуда не спрятаться, не деться,

От мутных глаз, безжизненных огней…

А, на живой… уже не наглядеться.

Если крылья копытом бьют,

У, стенаний, глухой стены…

И не верят в тебя, не ждут,

Там, где верить и ждать должны...

Камнем в пропасть сорвался шаг,

Что, не пройден... и, будет ли?..

Значит, в прошлом остался страх,

На витке временной петли...

А петля, что на скрип щедра,

На дверях в потайной подъезд,

Как расстроенная струна,

Подвела забытья оркестр...

Беззаветных объятий враг,

Стерегущий в сближении лиц -

Эйфории слепящий мрак

И беспомощный взмах ресниц...

Сквозь тягучую нежность губ -

В полынью онемевших слов...

Водной пылью из медных труб,

Задувая огни костров…

Ожидаемость перемен –

Постоянство, избыв в упор,

Полегла вдоль стены измен

Как исполненный приговор...

Что потом? - бесконечный суд:

Нет прощения, нет вины...

И не верят уже, не ждут

В одолжения... и не должны.

Лишь зацикленный бег минут,

Рейс: геенна - душа – эдем…

С ходу, с крыльев в тугой хомут,

В неизбывности мизансцен.

На груди - отваги следы:

Ордена, медали, колодки.

Позади - кровавые рты,

Той войны… они просят водки…

Но, смотрят вперёд

Молодые глаза ветерана:

- Как же внученька быстро растёт!

Как же внучек взрослеет рано!

Громом, стихнет взъярённый гвалт,

Убаюканный в стонах смерти…

Лишь, отрывисто, невпопад,

Отзовётся в другом столетии –

Отголоском кровавых брызг,

Скорбным эхом гвоздик поникших…

Гулкой болью сквозь обелиск -

Вздрогнет небо… и молвит: - Слышу!

Тенью, в звёздные, пала, брызги -
Боль истерзанная, ветрил...
Мой корабль, отныне - призрак,
В обиходе твоих мерил.
Безысходность, круша форштевнем,
В ярость, вспененной светом тьмы -
Кильватерный след забвения:
Я не я, Ты не Ты, мы не мы.
Словеса твои, в сердце - течью,
С "развесёлой" полундрой крыс:
"Всё забудется, время лечит..."
Поцелуя прощальный бриз...
"Существую ли?!" - вырвусь мыслью
Из объятий упавших крыл...
Твой корабль, отныне - призрак,
Прегрешений, что я простил.

В море неистовом,

с кратким названием - время,

Краски размыты

и линии непостоянны.

Как же Тебе удаётся,

во всём, неизменно

Быть самой доброй,

и быть самой чуткою, Мама!





В лютую бурю,

где нервы гудят от натуги,

В штиль беспробудный,

где, каждый вопрос без ответа…

Мама! Всегда оставалась

Ты преданным другом,

Жизнь наполняя,

надежды, спасительным светом.





Я и сегодня с тобой,

чтоб душою согреться,

Слышать твой голос,

за алыми плыть парусами,

В даль синеокую –

память далёкого детства,

Где растворяется время

в любви океане.