По мотивам музыкальной композиции Дирка Маасена "Океан"



Луна бледнеет, и сереет небосвод.
Идём вдоль океана, тет-а-тет с собою,
Любуясь утром угасающей звездою,
Под плеск прибоя тёплых, полусонных вод.

Творится магия природной красоты
На перекрёстке между небом и землёю,
Чтобы воскреснуть с алой, утренней зарёю,
Лучи рассветные кладутся на холсты.

Вдали загадочно играют свет и тень,
Окутав горизонт златистою вуалью.
Повеет на меня цветастой пасторалью,
Даруя сердцу вдохновенье каждый день.

Незрима линия – граница двух миров –
Обманчивой волны и синевы небесной.
Великий океан меня пугает бездной,
Как мы малы с тобой, я чувствую без слов.

Заглядывая часто внутрь себя,
И огранив свой творческий талант,
Поэзии божественной Атлант,
Пишу я эти строки для тебя.

Пока живу, хочу по жизни быть,
А не казаться кем-нибудь другим,
Юлить и лгать, чтоб в доску стать своим,
Стараться всем, кто выше, угодить.

Останусь бриллиантом и в грязи,
Упав лицом в коричневую муть,
Постигнув человеческую суть,
Я поднимусь, сильнее став в разы!

Бездельников не любят никогда.
За праздность, за бессмысленную блажь
Прогнала одуванчики Луна.
Попутный ветер сдул на Землю их.
Изгнанники Селены по весне,
Пушистым облаком накрыли всё,
Раскрасив в кипень ровные поля.
В подлунном мире в тишине ночной,
Под бледным светом, льющимся с небес,
Взирают ввысь воздушные цветы,
В надежде возвратится на Луну.
И смотрит с любопытством жёлтый диск,
Как зонтики соцветий рвутся вверх,
Стремясь достичь космических высот,
Не ведая о том, что никогда,
Не долетят до матери своей.

По миру разносится радостный звон,
На землю сошёл благодатный огонь,
У Гроба Господня спустился с небес.
Воистину чудо – Христос наш воскрес.

Он жертвенно умер за наши грехи,
И смертью своей род людской искупил.
Когда же Мария пришла под навес,
Увидела чудо – Сын Божий воскрес.

Желанная весть разнеслась средь людей –
Спаситель восстал из гробницы своей,
И сбив с фарисеев надменную спесь,
Распятый под небом Мессия воскрес.

Чтоб веру безмерную в Бога постичь,
Нам нужно самим озаренья достичь,
И верить в одно из великих чудес-
Воистину Агнец Господень воскрес.

В Марии, к живописи склонной,
Пылает творчества огонь.
В её душе неугомонной
Костёр Пегасом разожжён.

Подлунный мир в её картинах
Наполнен жизненным теплом,
Связав незримой пуповиной
Творца и зрителя геном.

С утра встречая день улыбкой,
Творит добро на благо всем.
В делах являясь первой скрипкой
Достойна огненных поэм.

Позёрства нет в её работе,
И фальши нет в её словах.
Спешит помочь друзьям в цейтноте.
Всё спорится в её руках!

Памяти военкора Анны Прокофьевой


Страна простилась с военкором,
Ей было только тридцать пять.
Друзья жалели в разговоре,
Что не вернуть им время вспять

До взрыва злополучной мины
Вмиг оборвавшей жизни нить
Красивой девушки. Отныне,
Родным с огромным горем жить.

Бойцы бригады звали Анну
Своей заботливой сестрой.
Беречь старались неустанно,
В окопах, на передовой.

Её винтовкой стало слово,
Им поддержала СВО.
Заметки – искренни, суровы –
В них было видно мастерство.

В подробных, с фронта, репортажах
Звучала правда о войне,
В прямом эфире, антуражем,
Был взрыв «кассеты»* в вышине.

Она не праздновала труса,
Её всегда влекла борьба.
Боец и фронтовая Муза,
Такой запомним мы тебя.

*кассета – кассетный боеприпас

И пусть у вас родится двойня

Ты как-то быстро стала взрослой,
Но для меня ещё ребёнок ,
Игриво-ласковый котёнок,
Судьбою женской был ниспослан.

Как быстротечны наши годы,
Сегодня ты выходишь замуж.
Я на лице читаю гамму
Прекрасных чувств, достойных оды.

Храни семью свою спокойно,
Живя с заботливым мужчиной,
Любовной песней журавлиной.
И пусть у вас родится двойня.

Порой, так хочется любви –
Взаимной, до безумства страстной,
Где двое пылкость чувств явив,
Клянутся кровью тёмно-красной.

Та клятва вмиг закроет их,
От злобы, ревности жестокой,
Бронёй душевной для двоих,
Не дав развиться мелким склокам.

Тогда наступит счастья миг,
Из искры разгорится пламя,
Забьёт живительный родник,
Судьба не станет мрачной драмой.

Дав ласкам, нежности простор
Под звёздным небом драгоценным,
И вновь пылать будет костёр
Живой любви, самозабвенной.

Изящная девушка в кипенном платье
Сияет мечтательно-мягкой улыбкой,
На собственной свадьбе красуется статью,
Целуется с милым под музыку скрипки.

Жених молодой с бутоньеркой в петлице,
Торжественно-чинно, под вальс Мендельсона,
Наденет колечко на палец царице,
Пронзённый навеки стрелой Купидона.

Поставив в свидетельстве ЗАГСа автограф,
Клянутся в любви неземной молодые.
Наделает снимков на память фотограф,
И вы, на тех снимках, от счастья чумные.

Сегодня ты выходишь замуж,
Не скрыть от нас сиянье глаз,
И чувств во взоре светлом гамму,
Блаженством расплескались враз.
Сказав родителям: «Любима!
И верю, будет так всегда!
Что узы брака нерушимо
Обнимут счастьем нас тогда.
Любовь, свои подставив крылья,
Подарит нежность, ласки, страсть.
Пусть ревность плачет от бессилья,
Теряя всю над нами власть»

Оберегай же дух эмоций,
Сердечность мыслей вновь и вновь.
У жизни нет для счастья лоций,
Старайся сохранить любовь.

Посвящается моему деду, Ждан Александру, пропавшему без вести в 1941 году.

Ты погиб за Союз безымянный солдат,
Отражая атаки несметных врагов.
Чей то сын, чей то муж или может быть брат? –
Ты убит на войне, на одном из фронтов.

Под Смоленском, под Оршей, под снежной Москвой…
Закрывая прорывов широкую брешь,
Ты вступал в беспощадный, решительный бой
И не знал, что окоп – твой последний рубеж.

Что могилой холодною станет навек
Та траншея в родной и священной земле,
Где от взрывов раскатистых плавился снег,
Где ты насмерть сражался в немецком котле.

Подпирая друзей богатырским плечом,
Тёмно-красную кровь проливал до конца,
За Отчизну, семью и родительский дом.
Беспощадная смерть здесь нашла храбреца.

О пропавшем без вести напишет письмо,
Под «снарядной коптилкой», комбат в блиндаже.
То ли жив, то ли мёртв? – знать не знает никто.
Где останки твои? На каком рубеже?

Чтобы память о павших хранилась в веках,
Место боя найдёт поисковый отряд.
И быть может на стеле стоящей в полях,
Обретёт своё имя безвестный солдат.

Моей жене Янине.


Сердце забилось изловленной птицей,
В сети любви угодило оно.
Я опьянённый красой смуглолицей,
Замер в восторге, глядя в окно.

Ты же парила над светлой аллеей
С лёгкой улыбкой на ярких губах.
Взору предстала прелестная фея,
Видел подобную только во снах.

Взгляд васильковый с лукавой смешинкой,
Словно магнитом, манили к себе.
Я был уверен второй половинкой
Стать предназначено в жизни тебе.

Я подошёл и напористо-рьяно
Имя спросил и своё произнёс.
Мило краснея, ответила – Яна.
Душу мою зацепило всерьёз.

С этих минут быстротечное время
Смело ведёт нас дорогой любви.
Чувства подставили прочное стремя,
Нам постоянное счастье явив.

Осталось вас совсем немного
Солдат боёв кровопролитных,
Героев времени другого,
Людей великих, самобытных.

Во снах вы ходите в атаку,
Дерётесь с немцем в рукопашной,
Где смерть ждала в жестоких драках,
Кричите ночью очень страшно.

Пускай порою ноют раны,
В душе вы вечно молодые,
России новой достоянье,
И пусть виски ваши седые

Встаёте в строй вы в День Победы,
Войны народной ветераны.
Для внуков вы не просто деды –
Богатыри на поле брани.

Памяти Вероники Бадиной, погибшей во время обстрела Донецка от осколков натовского снаряда 05.07.2022 года.


Ты видишь мама, что шальной снаряд
Осколками разрезал моё тело.
Он, нить моей судьбы, прервав всецело,
Отправил твоё сердце в личный ад.

Ты помнишь мама, как я с малых лет
Боролась со злосчастной лейкемией.
Пройдя с тобой сквозь годы терапии,
Сломала хвори я «спинной хребет».

Ты знаешь мама, так хотелось жить,
Учиться в школе и играть с друзьями.
Обняв за шею детскими руками,
К тебе приникнув, о любви твердить.

Ты плачешь мама?..
Знаю!
Ты поплачь…

Я счастлив и грущу немного,
Дочь создаёт свою семью.
От дня медового, хмельного
Блаженства в меру я испью.

Как быстро пролетело время,
Теперь ты взрослая вполне,
Для Димы стала ты поэмой,
Загадкой в солнечном окне.

О внуках я мечтаю с мамой,
Надеясь, ты поймёшь меня.
Пойми, что для замужней дамы,
Ребёнок – лучшая родня,

Твоё, по жизни, продолженье,
Генома сказочный цветок,
Любви родительской творенье –
Судьбы божественный исток.

Мечтает издревле мужчина
Найти сердечную зазнобу.
Судьбой, вторую половину,
Ему дано любить до гроба.

Прелестный образ в раннем детстве
Сплетён во снах кипучей жизнью:
Из смеха девочки соседской,
И глаз сестры с бездонной синью,

Улыбки матери, рассказов
Друзей, мелодий гармоничных.
Портрет, красою опоясав,
Взывает к чувствам романтичным.

Мужчина ищет непрестанно,
Храня у сердца, как камею,
Черты подруги богом данной,
Надеясь, что найти сумеет...

Сыскав, под звёздами Вселенной,
Избранницу, средь женщин стройных,
Он с верой в счастье, дерзновенно,
Хранит любовь свою достойно.

В каждом мужчине, даже если мыслей таких нет, теплится образ женщины, которую ему суждено полюбить.
Рэй Бредбери

Я в памяти храню прелестный образ.
Портрет, как разноцветное панно,
Из снов, улыбок и мелодий собран,
Пьянит меня, как вкусное вино.

Виденье, как бесценную камею,
Ношу всегда у сердца, при себе,
Надеясь, что любимую сумею,
Узнать среди других в людской толпе.

Избранница мелькнёт в ночное время
В окне, кинотеатре, в мире книг.
Прекрасное творение эдема
Увидеть дай себя, хотя б на миг.

Мы созданы судьбою друг для друга,
Ты мой благословенный дар небес.
Надеюсь, назову тебя супругой,
Сорвав вуаль таинственных завес.

Давным-давно закончилась война,
Пришёл, казалось мир в Союз навеки.
Никто не знал, что в двадцать первом веке
Наступят грозовые времена.

Что взять придётся в руки автомат
Потомкам дедов: правнукам и внукам,
И в трудный час дать натовским потугам
Отпор, ценою собственных утрат

Парней, что снова став в армейский строй
Отдали жизнь, за жизнь других, Россию,
Смогли сдержать нацистскую стихию,
Погнав врага с родной земли долой.

У памятников вам зажжём огонь,
Почтив бессмертный подвиг всем народом.
За то, что сохранили нам свободу
Спасибо и нижайший вам поклон.

Есть особая грусть
В этой древней земле -
Там, где маки в пыли,
Словно искры в золе.
Юлия Друнина

Ярко - красным огнём
Вновь раскрылись цветы,
Свет дарил жарким днём
Краткий миг красоты.

Сердце приняло дар
Праотцовской земли,
Я увидел пожар
Диких маков вдали.

Разум помнил о том:
В степь с начала веков
Приходили с мечом
Люди разных богов.

Где захватчики те? -
Крымской, древней земли.
Нет их больше нигде -
След растаял в пыли…

Снег серебристый.
Изморозь красит леса,
Сосны седые.

Холст небелёный.
Стужа - великий творец
Колером белым.

Мира богатый наряд,
Оттиск узоров.
Живопись снежной росы.
Мастер - зазимец.

С великой битвы в Сталинграде
Прошло немало долгих лет.
Разбив у Волги супостата,
Сломили Гитлеру "хребет".

В те дни горели степь и камень,
От взрывов рушились дома,
Сжигал дотла всё яркий пламень,
Казалось, мир сошёл с ума.

А вот и нет. Бомбили немцы,
Наш город. За волной волна,
Бросая бомбы чужеземцы,
Сломить хотели дух сполна.

Бойцы в боях сражались страшно,
С надрывом, на пределе сил,
Не раз сходились в рукопашной
С врагом коварным, что грозил

Навеки сделать нас рабами.
За каждый дом, этаж, подвал
Цеплялись яростно зубами,
Разя нацистов наповал.

Подбить стремились танк с крестами,
Бросаясь раненными в бой.
Руины стали очагами
Жестоких битв, пока живой.

Земля была от крови ржавой,
В атаку немцы шли по ней,
В двадцатый раз, под шнапсом, браво,
К бесславной гибели своей.

Ваш лозунг знали все в Союзе:
"За Волгой нет земли для нас",
Вы гибли в схватках с мерзкой "гнусью",
Стараясь выполнить приказ.

Людей погибло в битве много,
Не счесть геройских их имён.
Солдаты времени другого,
Мы помним вас, кто погребён

В могилах братских Волгограда,
И каждый год несём цветы.
Стоят безмолвно у ограды
Потомков вечные посты

Любуясь в небе вольной, певчей птицей,
Хочу подняться ввысь, взглянуть на землю.
Трёхмерный мир, безудержно объемля
На крыльях ветра, став его частицей.

Полёту, зримой нет в мечтах границы,
И мысль моя, стрелою вверх немедля
Взлетает к солнцу, свет его приемля,
И мчит по небосводу в колеснице.

Уйдя за край, в безоблачные дали,
Я вижу сверху бор густой, сосновый,
Ковры полей и нити рек лазурных.

Картина счастья! Грёзы, явью стали!
Лечу! Познав природу силы новой,
Влюблюсь навеки в свист потоков буйных.

Берегите в себе человека.
А.П.Чехов

Развращают в миру человека:
Безрассудство, бесстыдство, пороки,
По-соседски, от века до века,
Раздувая в сознании склоки.

Не сдаваясь развратным желаньям,
Постарайтесь стать мудрым и честным.
Развивайте в себе состраданье,
Помогая не только словесно.

Берегите рассудок и сердце
От жестокости, похоти, лени.
Изгоните в себе иждивенца,
Избегая духовного плена.

Не творите добра бессердечно,
Теплоты подарите частицу,
Сохраните в себе человечность,
Собирая её по крупицам.

Опираясь на сильную волю
Удалите обычную трусость.
Эгоизм свой извечный увольте,
Отогнав ненасытную скупость.

Сохраните основу для жизни,
Берегите в себе человека,
Не сдаваясь влеченьям капризным.

Умелец - золотые руки,
Он мастер дела, а не слов.
Прийти на помощь всем готов
В любое время. Не до скуки

Ему на сцене театральной.
Настроить свет, наладить звук
Поможет верный ноутбук,
И ум пытливо - гениальный.

Починит он в Ельцовском клубе:
Розетки, стулья, даже дверь,
Создав уютный интерьер
В просторном зале. Всё для группы

Прекрасных див ведущих вечер.
С улыбкой встретивших всех нас,
Пришедших к ним в свободный час
На праздник, творческую встречу.

Наш мастер в закулисной тиши
Творит упорно день за днём.
Искусство держится на нём.

Когда болезнь пугает смертью,
Будь мудрой, не теряй покой.
Живя в безумной круговерти
Борись, гони недуг долой.

Не надо плакать от бессилья,
Дерись с коварною судьбой,
И верь, ты вновь расправив крылья,
Помчишься над родной землёй.

Смотри на мир сквозь призму жизни,
Блаженство счастья пей до дна,
В быту от тяжких дум не кисни,
Любовью насладись сполна.

Встречай багряные рассветы,
Когда победный, яркий луч
Раскрасит небо и отсветы
Блеснут на кромке редких туч.

Пройдись босой по летним травам,
Умыв лицо живой росой,
Вглядись в цвета прекрасной яви,
Любуясь высью голубой.

Приди на речку на закате,
Там виден солнца алый край,
И волны в солнечном наряде
Подарят сердцу светлый рай.

Взгляни на мир сквозь призму жизни,
Она не зря тебе дана.

Не предавай друзей, их не заменишь,
И не теряй любимых - не вернёшь.
Омар Хайям


Сплетя в клубок обман и ложь,
Предав друзей, поймёшь умом -
Всё было зря.
Обратно дружбу не вернёшь.
Простишь ли ты, себя потом?
Судьбу коря.

Любовь угаснет от измен,
Спасти её не сможешь ты.
Уйдёт совсем.
Попав прелюбодейству в плен,
Сожжёшь к возлюбленной мосты.
Зачем? Зачем?

Красками звуков рисую слова.
Ты посмотри, как их много вокруг.
В них, я вложу огонёк волшебства,
Чтобы быстрей излечить твой недуг.

Слово обнимет тебя колдовством,
Силы даруя бороться с судьбой,
И разбудив задремавший геном,
Сердцу вернёт благодатный покой.

Слово, как птица подставит крыло,
Вновь помогая поверить в себя,
Прочь прогоняя вселенское зло,
Веру с надеждой вселяет в тебя.

Памяти экипажа самолёта Ил -76, увёдшего горящий самолёт от жилых домов города Иваново, и погибшего 12 марта 2024 года.

У чёрной стелы, что темнее горя,
Собрались все: родные и друзья.
Слеза, туманом, застилала взоры,
Мы говорили, скорби не тая.

О лётном экипаже, хмурым утром,
Отдавшем жизнь свою, за жизнь других.
Вы знали, разобьётесь!
Было трудно!
Принять судьбу, разбив сердца живых:

Детей, невесты, жён своих любимых.
Но вы, пошли на этот смелый шаг,
И роком неизбежности томимы,
Вы отвернули, рухнули в ивняк.

Раздался взрыв объёмный и далёкий,
Забравший жизнь, за жизнь людей других,
Спасли тогда, вы очень, очень многих,
А город сонный был спокоен, тих.

Он просыпаясь, взглядом видел небо,
Не зная и не ведая о том,
Что смерть взяла, нацелив палец слепо,
Ваш экипаж овеянный огнём.

У чёрной стелы, что темнее горя,
Стояли мы: родные и друзья.
Слеза, туманом, застилала взоры,
А мы молились.
Скорби не тая.

Вселенная наполнена стихами,
Осталось их найти и обуздать.
Под звёздным небом строфы скакунами
Сбегают прочь.
Попробуй их догнать!

Когда увидишь стих, лови скорее,
И быстро, быстро запиши в тетрадь.
Чем ярче краски звуков - тем сочнее,
Они способны мысли рисовать.

Эпитет звучный рвётся прямо к сердцу,
Сразив поэта первою стрелой,
И как Амур, он приоткроет дверцу
К искусству рифмы о любви земной.

Душой, сложив божественную оду,
Творец создаст шедевр своей рукой.
Словам обычным, он даёт свободу,
Летать по миру сказочной строкой.

Вселенная наполнена стихами,
Осталось их поймать и обуздать...

Под звуки курантов поднимем бокалы,
И выпьем игристое, молча, до дна.
Двенадцать ударов предстанут финалом
Прошедшего года, наполнив сполна

Чудесную ночь, новогоднюю, сказкой.
В которой, сплетутся под искренний смех:
Застольные песни, весёлые пляски
С напутствием счастья, удачи для всех.

Огни фейерверков под куполом звёздным
Распустятся ярко - небесным цветком.
Душа же в восторге, зимою морозной,
От чудного зрелища в небе ночном.

Посвящается лётчикам полка «Нормандия – Неман», сформированном в конце 1942 года в Иваново, на аэродроме «Северный».

В Советском небе бились вы,
Врагов коварных лили кровь.
Сражались стойко, словно львы,
Сбивая немцев вновь и вновь.

Далёкой Франции сыны
Не зная страха, рвались в бой.
За честь и боль своей страны
Тюлян* повёл вас за собой,

В военный сорок третий год
С фашизмом биться на войне,
Спускать с небес нацистский сброд,
Встречать врага спиной к спине.

Владимир* и де Сейн* - француз,
Погибли вместе в вышине.
Под Солнцем нет сильнее уз,
Чем узы дружбы на войне.

Бои с Люфтваффе над Литвой,
Вам дали имя на века.
И званье "Неман" над землёй
Гремело.
Ввысь неслось в войсках!

В Париж, с победой над "чумой"*,
Пред богом и людьми честны,
Махнув крылом, ушли домой,
Далёкой Франции сыны.

*Жан - Луи Тюлян - первый командир эскадрильи "Нормандия"
*Владимир - Владимир Скалозуб, советский механик де Сейна
* де Сейн - Морис де Сейн , французский пилот погибший в небе, в 1944 году, вместе с механиком.
*чума – в XX веке фашизм и нацизм называли «коричневой чумой»

Посвящается Серафиме Домбровской – основателю волонтёрского движения «Пункт сбора гуманитарной помощи «Для СВОих», город Новосибирск.



В её глазах лукавую смешинку
Сменяет грусть. Быть может о былом?
В красивую и тонкую тростинку
Заложен жизнью гордости геном

За город, за великий подвиг дедов
В борьбе с нацизмом за свою страну.
Достойно дева служит их заветам,
Хранить Россию!
Как они в войну!

Посылки, письма молодым ребятам,
(Её душа болеет за СВОих),
Собрав, отправит доблестным солдатам,
На СВО!
Согреть сердца бойцов ,живых!

Создав команду скромных волонтёров,
Устроит детям из Луганска бал,
И сможет им помочь игра актёров
Забыть на миг войну, её оскал.

Стараясь сделать всё, что в её силах
Придёт на помощь в трудные часы.
Ребят улыбка, для неё мерило
Людского счастья, девичьей слезы.

Фигура Серафимы гордой, стройной
С ума сведёт плечитых мужиков.
Её черты прекрасны и достойны
Резца гравёра, очерков, стихов.

В её глазах лукавую смешинку
Сменяет грусть. Быть может о своём?

Посвящается И.Н.Кожедубу сбившему в годы войны 64 самолёта противника, трижды герою Советского Союза, маршалу авиации.



Спираль, петля, каскад фигур,
Ты в небе, мастер - виртуоз.
Ведущий, друг и балагур,
Героя званье гордо нёс.

Учил других и рвался в бой.
Скорей, скорей попасть в войска,
Сражаться в небе над страной
За дом, свободу на века.

В воздушных схватках каждый раз,
Сближаясь дерзко, бил в упор.
Спускал "тузов"* нацистских враз,
И на земле пылал костёр

Немецких скоростных машин.
Стремясь прервать врага налёт,
Ты парой, бился как один
Кулак.
Огромен сбитых счёт!

Побед источник и заслуг -
Стоит в музее славный Ла,*
В боях товарищ, верный друг
"Бубновых" жёгший.
Всех!
До тла!

*Тузы,бубновые - так в годы войны называли немецких лётчиков - асов
*Ла - истребитель Лавочкина Ла - 7, на котором И.Н.Кожедуб сбил 17 последних самолётов Люфтваффе

Стремясь сорвать увядший лист осенний,
Старался быть сильнее ветер буйный.
Листок упал, покинув мир уютный
В ветвистой кроне, в грустный миг забвенья.

Он помнил, как в жару крылатой тенью
Принёс блаженство людям в мир подлунный.
Приятный холод в знойный день безумный
Казался счастьем, и для всех спасеньем.

Ликуй же благодатная прохлада,
В душе рождая грёзы в светлой сени,
О месте дивном, с тёплою погодой.

Где я, найдя для нежных чувств отраду,
С восторгом встретив двух сердец биенье,
Смогу любить безумно и свободно...

Отец и мать их дарят нам всегда,
Они навек становятся родными,
Сестёр не выбирают никогда,
Они в семье появятся живыми.

Сестёр не выбирают никогда,
И их, не покупают в магазинах,
Нам аист, их приносит иногда,
Как в древнерусских, сказочных былинах.

Сестёр не выбирают никогда,
Бывает, что в находят их, в капусте.
Мы в школе защищаем их всегда,
Обиды им, мы никому не спустим.

Сестёр не выбирают никогда -
Весёлых, обольстительно красивых,
Светящих словно яркая звезда,
Надёжных, целомудренно любимых.

Мы будем братья с ними навсегда.
До самой смерти, мы родные люди.
Сестёр не выбирают никогда.

Посвящается Александру Горовцу, сбившему в одиночку 06.07.1943 9 самолётов противника и погибшего при возвращении на аэродром.

Он связь потерял с эскадрильей.
Безмолвием веет в округе,
В эфире не слышно ни звука.

Вдруг видит, ударная группа
Несётся к переднему краю,
Под крыльями бомбы, от Круппа.
Один!?
Но врага покарает!

И сверху бросаясь в атаку,
Сбивает, сбивает, сбивает!
Стреляет из пушки по бакам,
И юнкерсы бомбы бросают

В глубокую речку и в поле,
Никак не на нашу пехоту.
Сбежали враги поневоле,
Свершится, не дал он налёту.

Девятый сбивает винтами,
Домой полетит без патронов,
И рвёт облака плоскостями,
Пытаясь уйти из района,

А сверху пикирует "Густав",
Свинцом поливает из пушки.
Снаряды впиваются с хрустом,
Упал самолёт на опушке.

Потомки напишут былины
О подвиге в небе под Курском,
О духе неистовом, русском.

*Густав - истребитель Me - 109G
*мессер - мессершмитт, основной истребитель люфтваффе

Слагая о лётчике оды,
Воздушного аса, народы,
Считали хозяином неба.

Раздумье в тиши и беседы,
Рисунки сражений в тетради,
В землянке ковались победы
В воздушных боях беспощадных.

Война проверяла расчёты.
Снаряды - суровый учитель.
«Бубновых*» в воздушных налётах
Сбивал виртуоз - истребитель.

Наставник, любимый друзьями,
Ты их обучал интенсивно,
Как в воздухе драться с врагами,
Сбивать и сбивать непрерывно.

Ты стал для пилотов кумиром.
"Внимание! В небе Покрышкин!" -
Со страхом кричали в эфире.

*Бубновые – бубновыми тузами называли в годы войны немецких асов.

По мотивам музыкального произведения "Ленинград" Вильяма Джозефа

Бурливые волны морского прибоя,
Как кошка скребутся о берег песчаный.
Напевный рассказ о достойных деяньях
Услышал я в шуме холодного моря.

О граде столичном - Невы колыбели,
Деяньях Петра, грандиозных и славных,
О людях построивших город державный
У Невской губы, средь разлапистых елей.

На острове Заячьем славная крепость
Явилась началом столицы Российской.
Сапфир, украшающий берег балтийский,
Разбудит в душе восхитительный трепет.

Прибой мне поведал, как строились храмы,
Дома и дворцы вдоль проспектов, каналов,
Как рос Эрмитаж, появляясь в анналах
Великих музеев, любимых сердцами.

Как в Русском музее – искусства чертоге,
Во мне всколыхнётся желание знаний,
О русских творцах драгоценных собраний
Картин и скульптур – вдохновенья истоке.

Я вижу соборы: Казанский и Смольный;
Театр Мариинский, Дворцовую площадь,
И в лавре хранимые Невского мощи,
В сказаниях волн - своенравных и вольных.

В Новосибирском парке тишина,
Лишь тёплый ветер треплет кроны,
С Володей наслаждаемся с полна
Прогулкой пешей, вдоль газонов.

Окрест аллей шумит сосновый бор,
Воруг, в траве играя в салки
Лесные белки затевают спор
Из - за орехов, в догонялки.

И мы, прервав неспешный разговор,
Следим за бегом вдоль тропинок,
А рыжий вихрь приковывая взор,
Несётся к соснам без запинок.

Купив орехи, кормим белок с рук,
И сердце млеет от восторга.
Вспугнёт хвостатых очеь резкий звук,
Улыбка наша станет горькой.

Печаль развеет "Первомайский сквер"
Картиной дивной у фонтана.
Луч света, из небесных сфер,
Залечит боль от лёгкой раны.

Устав, под вечер, мы уйдём домой,
В душе приятность томной неги,
Земная радость, что возьмём с собой,
Оставит след в судьбе навеки.

Стройна, прелестна и умна,
В себе уверена она.
На всех своих любимых фо
Исконно фотокомильфо.

Своих подруг зовёт с собой,
Искусств неведомой тропой,
Развлечь людей, в Ельцовский клуб
На праздник. Ей сердечно люб

Желанный зритель и партнёр,
И начинающий актёр,
Участник всех командных игр,
К призам летящий словно бриг.

Поймав эмоций бурных миг
Спешит запечатлеть их пик.
Сфотографировав момент,
На чувствах создаёт акцент.

Пейзажи, город средь огней,
Цветы и люди средь аллей,
Всё это есть на Маши фо,
Все, безусловно, комильфо.

Черноброва, темноока -
Дева сцены, мастер слога
С ослепительной улыбкой,
Как гитара станом гибким

Манит речью с мыслью властной,
В клуб прийти за сказкой ясной,
Насладиться вкусным чаем,
За беседой отдыхая.

Шаловливо, величаво,
С взором мудрым и лукавым,
Шуткой влюбит нас в себя,
Сердце, всех мужчин губя.

Звонкий смех прекрасной дивы,
Как ручей журчит игриво,
Нежной трелью льётся в зале,
Заражая всех в финале.

Темноока, черноброва
Чувство неги дарит словом,
Нам, со сцены театральной,
Тоном дивным и хрустальным.

Каким мальчишка должен быть
В период радостного детства.
Учиться в школе, просто жить,
Играть с друзьями по соседству.

Каким подросток должен быть
В период юности мятежной,
Когда душа велит любить,
Болеет сердце страстью нежной.

Когда мужая, хочет стать
Опорой главной и надёжной
Семьи счастливой. С ней встречать
Успех и горе в мире сложном.

Каким мужчина должен быть
Во время зрелости спокойной.
Надёжным другом надо слыть,
Любить семью и жить достойно.

Каким мужчина должен быть
Во время старости почтенной.
Беречь здоровье и хранить
Моменты счастья жизни ценной.

Солнце тиранит людей и природу,
Мозг обнажая до нервов шипящих.
Воздух горячий, волною парящий,
Чувства размоет зноем пьянящим.

Мысли плывут в полуявь – полудрёму,
Сны наполняя огнистой тревогой.
Жгучие дни безрассудно – жестоко
Тело обнимут жарой невесомой.

Птицы забившись в лесную чащобу,
Трелью пронзительной радуют душу,
Пламенный мир призывая разрушить,
Песней проникнув до самой утробы.

Я, в созерцании медленных волн,
Тихо плыву над небесной рекой.
К счастью грядущему в жизни земной
Душу несёт безмятежности чёлн.

Взгляд устремлён на зеркальную гладь
Вод изумрудных под узким мостом.
Вечер, луна золотистым цветком
В омут бездонный нырнула опять.

Танец глубинный чарующих звёзд
Ум окунул в благодатный покой,
Тайну Вселенной раскрыв предо мной.
Мир оказался по прежнему прост.

В нём человечеством правит любовь,
Робкой надежды сильнее она,
Чувства сердец раскрывая сполна,
Душу наполнит усладою вновь.

Смотрю альбом курсантских лет,
На старых фото наши лица.
Есть среди них и мой портрет –
Судьбы открытая страница.

В глазах горит восторг немой,
Текут по смуглым скулам слёзы,
Мы, сдав экзамен, стали в строй
Идущих в небо к ярким звёздам.

Счастливый день! Сбылась мечта!
Сегодня мы даём присягу.
Клянутся жизнь отдать уста,
За дом родной, пред красным стягом.

Учёбой грузят бедный мозг.
Скорей, скорее на полёты.
Освоить знанья разум смог,
Осталось только сдать зачёты.

В руках стеклограф, как мелок,
Им пишем цифры на экране,
Экзамен сдан в короткий срок,
Отметим сдачу в ресторане,

А после сядем на губу*
За самовольную отлучку.
Свободе действий там табу,
Копаем ямы по привычке.

Четыре долгих года шли
К своей заветной, главной цели,
Взлетев, взглянуть за край земли.
На крыльях в небе мы пьянели.

Сегодня праздник! Замер строй!
Диплом вручают в старой Керчи.
Отметив выпуск всей страной,
Умчим судьбе своей навстречу.

Поедем мы по всей стране,
В полки, от юга до востока.
Хранить Союз, спиной к спине,
От вражьих сил, войны истока.

Я сорок лет не видел вас,
Моих друзей, курсантов славных.
На фото вижу всех сейчас,
Таких счастливых, с небом равных.

Запах душистый в тенистой беседке,
Липы цветущей в разгаре июня,
Нас собирает для встречи, нередко,
Вечером летним, в мире уютном.

Время проводим в весёлой беседе,
Пьём обжигающий чай ароматный,
Волосы треплет зефир* непоседа,
В сумерках гаснет отблеск закатный,

Спрячет деревья темень густая.
Темь непроглядная всё же не вечна,
Включим торшер, черноту разрывая,
Свет абажура обнимет сердечно

Цветом таинственным облик любимой,
С контуром губ бархатисто – пунцовых,
Милой Янины, Вселенной хранимой,
С томной улыбкой в глазах васильковых.

*зефир - тёплый западный ветер

В таёжном, сосновом бору,
В местечке с названьем Ельцовка,
Затеяв азартно игру,
Вдруг белки устроят тусовку

За купленный, спелый фундук.
Взбираясь по стенам отвесным,
Хватая орешки из рук,
Уносятся к соснам окрестным.

Здесь здравница с видом на лес,
Где воздух живительно – чистый,
Где вылечит длительный стресс,
Мне запах кедрово – смолистый.

Искусность и опыт врачей
Помогут вернуться здоровью.
Займутся болезнью моей
Медсёстры, с сердечной любовью.

Стала красной клюква на болоте,
Я пошел за ней в сентябрьский день.
Вдруг споткнувшись о замшелый пень,
Рухнул носом оземь на природе.

В царстве мха зелёные подружки
Спели песню для меня сперва,
Сладкозвучно с ладным, громким ква.
Над паденьем ржали все лягушки.

Вдруг одна вскочила прямо в руки,
Глянул в душу странно - дивный глаз.
Кавкой был начат скупой рассказ,
В мозг стучали гулким ритмом звуки.

Что она прекрасна, хочет в жёны,
Что её заколдовал колдун.
Коль разрушу злые чары рун,
То смогу свободу дать Алёне.

Я сбежал, услышав речь такую.
Мчался, под собой не чуя ног,
Пёр, как лось сохатый вне дорог,
Поняв, что с ума сойти рискую.

Дома я увидел, из корзинки
Смотрит хитро кваква на меня.
Сбросив кожу и красой пленя,
Встала дева, а в глазах слезинки

Словно две звезды сияли счастьем.
Яркий луч коснулся тёмных чар,
Рвя на части их, прогнав кошмар
Долгих лет, наполненных ненастьем.

Время шло, у нас родились внуки,
Мы живём уже не год, не два,
Хоть вначале было слово ква,
В нашем сердце места нет разлуке.

Побережье Оби, Заельцовского бора,
Санаторий украсил красивым пейзажем,
В санатории клуб – пациентов опора.

Всех встречает Мария задорной улыбкой:
Вдохновитель на творчество девушек нежных.
В коллективном ансамбле является скрипкой:
Мелодичной и первой, креативно – успешной.

Кинофильм посмотрев, обсудив эпизоды,
Со Светланой попьём самоварного чая,
Позабыв про свои бытовые невзгоды,
В разговоре весёлом душой отдыхая.

С Серафимой куплеты споём в караоке,
Представляя себя популярным артистом.
Дискотеки хозяйка, ритмичным истоком,
Танцевать приглашает танцовщиков истых.

С Александрой разучим меренге, бачату,
В волейбол поиграем на пляже у речки.
Получив наслажденье игрою, в награду
В комплиментах рассыпемся Саше, сердечных.

У подруг задушевных такая работа,
Вдохновенно дарить океан позитива.
Молодые девчата являя заботу
О душе и здоровье, с веселинкой пытливы.

Детство и юность.
Школьные годы мои.
Время былое.

Эра учёбы.
В знании нити судьбы,
Крылья надежды.

Вальс, выпускной, аттестат.
Вихрь изменений.
Город далёкий, курсант,
Лётная школа.

Время былое.
Шаг в неизвестность, прыжок
Ветру навстречу.

Радостно сердцу.
Первый полёт, парашют.
Счастье безмерно.

В явь превратилась мечта,
Небо - призванье.
Птицею вижу себя
В сини парящим.

Крылья надежды
Стали стальными навек.
Чувство свободы.

Ввысь в бесконечность
Рвётся мятежно душа.
Песня восторга.

Опыт с годами пришёл.
Штурман надёжный.
Жизнь проложила маршрут
К солнцу и звёздам.

Охотник

Проснулся кот, изящно выгнув спину
Оглянул окна искушённый глаз,
Там в застеколье, в адмиральский час
Взлетали птицы, в небо дружно ринув.

Сиамец сжался, превратясь в пружину
Сигнуть хотелось, но в который раз
Стекло мешало выполнить приказ
Азартно прыгнуть, безвозвратно сгинув.

Кошачье мяу с громогласным криком
Звучал обидой на свою судьбу,
С мячом устроить, яростно, борьбу
На пол скакнул безжалостный мурлыка.

Любовь к охоте у друзей пушистых,
Природы зов – безудержный и истый.

С улыбкой, я смотрел в окно
На сонм детей от солнца смуглых,
Катавших в поле мячик круглый,
И вспомнил детство. Где оно?

Ушло, растаяло как дым,
Хранит лишь память всё былое,
О том, как я ходил в ночное,
Носился по росе, босым.

Как папа брал везде с собой,
Учил любить людей, природу,
Сиюминутности в угоду
Не льстить, хранить души покой.

Смотрю с вершин преклонных лет,
На мир, что был в далёком детстве.
Хочу вернуться, было б средство.
Но скажет время твёрдо: «Нет».

Изящно выгнув спину, встала кошка,
И на меня взглянул янтарный глаз
Британки дивной, в адмиральский час
Призывно звал: "Погладь меня немножко".

Раскинув лапы, лёжа у окошка,
Туманя разум мне, в двухсотый раз,
Елейный мяу вновь отдал приказ,
Насыпать корма в глиняную плошку.

Тихонько прыгнув на мои колени,
Снимая стресс целительным теплом,
Мурлыча, став потомственным врачом,
Лечила звуком душу и мигрени.

Она - хозяйка жизни и досуга,
Болеем меньше мы с пушистым другом.

Как лист увядший падает на душу,
Поэт кладёт в строфе за словом слово,
Рифмовкой лирик мир рождает новый,
В котором счастье равнодушье сдюжит.

В своих сюжетах ритма не нарушив,
Вселяет дух волнующий в основу,
Источник силы чувств, любви медовой,
Прогнав от сердца ревностную стужу.

Пьянящих чувств живительная свежесть,
Эмоций сильных в горне дикой страсти
Видна в строках катренов и терцетов.

Читая их, я слышу фраз сердечность
В звучанье слов простых, великих, властных,
Раскрывших дух божественных сонетов.

Прижав рукой к столу тетрадный лист,
В раздумье романтический поэт,
Играя с рифмой, словно бард - артист,
Рождает страстный новых строк дуэт.

Слова кладутся в строфы стройно, в ряд,
Раскрыв вселенский мир пьянящих чувств,
Как семь сестёр - пленительных плеяд,
Погрузят разум в плен стихийных буйств.

Душа сонета - ярких чувств заряд
Придаст словам изящные штрихи.
Порукой мыслям станет строгий взгляд
Друзей сердечных любящих стихи.

То дождь, то снег слетают с неба,
Промозглый ветер гнёт свирепо
Кусты, деревья днём весенним,
Вернув погоду в мир осенний.

Смеётся солнце в выси стылой,
Не грея тело в час унылый,
Прогнать стемится луч златистый
Собачий холод в мае льдистом*.

Закроют свет седые тучи,
Грозя весне морозной бучей,
Бросая капли, снег на землю
Зиме ушедшей льстиво внемля.

Тепло, тепло вернись скорее,
Шугни на север хлад - злодея,
Мечту мою о знойном лете
Исполни тихо на рассвете.

*льдистый - холодный, ледяной

По мотивам картины А.И.Куинджи "Лунная ночь на Днепре".

Сошлись с горизонтом Днепровские воды,
Луна с любопытством взирает на землю,
Сияньем зелёным деревню объемля,
Дарует покой под ночным небосводом.

Сокрыты во тьме берега и деревья,
Плывут в небесах облака - тихоходы,
Таинственный свет обрамляя природу
Прогонит унынье - тоску повседневья.

От вод изумрудных повеет Вселенной
Реки величавой, текущей неспешно.
Раздумье о вечности в мире безбрежном
Подарит усладу в ночи драгоценной.

Посвящается самолёту А -50

Грозный хранитель
Наших воздушных границ
Кружится в зоне.

Комплекс радарный
Ищет ракеты вдали
В небе лазурном.

Смотрит в экран экипаж
Лётный, сплочённый.
Враг не нарушит покой
Родины милой.

Кружится в зоне
"Шмель" на большой высоте.
Птица стальная.

Сон безмятежный
Сёл и больших городов
Будет прекрасным.

"Шмель", как крылатый герой -
Истинный ангел
В небе России парит.
Грозный хранитель.

Топит снега лучезарное солнце,
Ум погружая в тайфуны эмоций.
Тёмные пятна весенних проталин
Радуют краской цветов изначальных.

Стуже назло расцветает подснежник.
Тонким и робким покажется внешне
Вестник тепла за зимою идущий -
Первый посланник весны вездесущей.

"Розой Христа" называют морозник,
Смены зимы безусловный сторонник,
Он возвышаясь над снежным покровом,
Мне сообщает о времени новом.

Синие брызги "морского" пролеска
Взор вдохновляя нежностью плеска
Волн голубых, на цветущей поляне,
В лес приглашая меня на свиданье.

Крокус душистый - посланец Авроры,
Землю украсив искусным узором,
Будит в душе благодарные чувства
К солнцу, теплу за безумное буйство

Красок пастельных средь талых сугробов,
Сердце встревожив до самой утробы
Стойкостью к жизни порою холодной,
"Храбрых" и скромных цветов благородных.

Страницы - свидетель былого
Хранятся в музейных витринах,
Посланники время другого
Расскажут о жутких картинах.

О днях судьбоносных, голодных
Блокадной зимой в Ленинграде,
О смерти в квартирах холодных
Людей с выразительным взглядом.

Мечтавших о хлебе со жмыхом,
Побольше... Не граммик*... Побольше...
Хлебнувших от голода лиха,
Тянувших, тот граммик подольше

Сжигавших столы и паркеты
Военной, морозной зимою.
В буржуйках сгорели буфеты
Порою холодной и злою.

Ходивших к Неве за водою
Скелетами ставшие люди,
Без сил замерзая порою,
"Хрусталью" застыв на маршруте.

Скупые и страшные строки
Без страха, отчаянья, жалоб
О смерти голодной, жестокой
Нам Таня бесстрастно подала.

*граммик - так, в блокаду, ленинградцы называли паёк в 125 грамм
*Хрусталь - так ленинградцы называли упавшие на улице и промёрзшие трупы.