Вы видите нити? Сетью тумана
Они оплетают черепные коробки,
Освещаемые бликом разбитых экранов
Мозг собирают в серые стопки.

Они есть везде, они осязаемы,
Словно струны витого металла
Медленно ли́ца с мяса снимают
Во имя людского оду́р-ритуала.

Может, вы видели в старых осколках
Лик насекомых, что сети плели?
Опутаны бездной великого шёлка:
Они воплотили Сальвадора Дали.

Мысли такие, как жидкое время,
Действия тают, как тени в ночи,
Целятся нитью в мягкое темя,
Липкого мозга сжирают ручьи.

Но обернитесь, в масках кристаллов
Вы скалите злобно разбитые рты,
Лживые стопки ярких бокалов
Кладёте на мерку своей высоты.

Красные нити от мамы к ребёнку,
Черный бокал для отпи́тья врагам,
Белые путы святому ягнёнку:
Всё так легко навязывать вам.

Меняясь от жертвы к вершине цепочки,
Врезаетесь нитями сами в себя.
Абзацу тому не предвидится точки,
Нитям не светит заточка серпа́.

Дева младая, русые косы,
В чан собирает зарничные ро́сы,
Цветы на Купала сплетает в венок,
С шалфеем и мятой мешает медок.

Старый священник, стоя в косе,
Де́вичьей внемлет горькой слезе:
Суженый биться ушёл на восток,
Как же там будет её воронок?

Тёмный прилив, на море коса,
Её разрезает волна и гроза.
Там, на скале, разбитый о камни,
Мертвец зажимает червонное знамя.

Время проходит, избушка коса,
Дети и мать без мужчины, отца.
Горькие слёзы в щёки впитались,
Мольбы́ за супруга немыми остались.

Выросли дети, погнутой косой
Старушка срезает в саду травостой.
Белыми стали русые власы,
Горе предстало в огненной рясе.

Глаз огонек, ритуальной косой
Смерть забрала к себе на постой
Деву, что горе познала с лихвой:
Их с суженным ждёт блаженный покой.

С детства иконам смотрела в глаза,
Верила в счастье, хвалив образа́.
Божественным светом жила двадцать лет,
Слушая время и звоны монет.

Верила в Бога, каясь за грех,
Мира и блага желала для всех.
Образ креста носила на шее,
Всё навсегда вверяла ты вере.

Даже тогда, когда пол разошёлся,
Свет и венец в твоём мире нашёлся.
Но с каждым ударом жестокой судьбы
Всё больше лишений - вбирала суть ты.

Молитвы роняла дрожащей слезой,
Молила для мира свет и покой.
Но ноги ушли в бездонный костяк
И очи не видят небесный маяк.

Лежишь над упавшей иконой Христа,
В руках зажимаешь остаток креста,
Смотришь сквозь время бессильным напором:
Бог обделил тебя праведным взором.

С надеждой взираешь на краску сапог,
Испытуешь меня, вопросив: "Где же Бог?
Почему я не вижу божественный свет?
Дай мне, кудесник, желанный ответ!"

Мой совет: отпусти и забудь,
Лей на иконы красную ртуть.
Сей лик мёртв и не жил никогда,
Труп сей питали ваши уста.

Вы сами себе сотворили кумира,
Пытаясь найти спасение мира.
Но вера не может вас задержать
От тяги забрать, убивать, разрушать.

Людскую натуру искусственный бог
Осветить и улучшить никак бы не смог.
Мир разбивался без шанса на шанс
Он просто последний плясал реверанс.

Не плачь, не стенай, не бей мои ноги.
Посмотри и узрей другие дороги:
Мир из осколков уже не собрать,
Но кто помешает вам новый создать?..

Скитаясь по новому миру людей,
Вижу дороги в гвоздиках гвоздей.
- Их не исправить, - тихо изрёк:
Их охраняет новосозданный бог.

Рождённый счастливым, иду вдаль дороги,
Несутся вперёд мои сильные ноги,
Руками обьемлю сонмы миров,
Гуляю по яви и в скопищах снов.

Но счастье и лёгкость натуры людской
Нам чужды отныне, и блёклой дугой
Они пролетают над спящим народом
Не в силах бороться с подобным исходом.

- Я знаменую метафазу Венеры!
Из пламени яда, смерти и серы
Да родится вновь мир в бело-радужной сетке:
На древе мирском обновляются ветки.

Заложенный путь в своей сути ветвится:
Тупик и рожденье бок о бок гнездится
С забвеньем, успехом, застоем и крахом
Бездна и небо меняются взмахом

Взмахом руки, бегом крыльев и жизни
Меняются войны, меняются тризны
И твёрдой стопою шагая развилки
Я оказался на лысом затылке.

Сплошь тропы бывают усеяны тёрном,
Таящим цветы с рождающим дёрном.
Но часто шипы прорастают сквозь тело,
Сжимая усилия в боль до предела.

Сверкая кометой в бездне зеркал,
Любви отраженья тщетно искал.
Но плёнка в осколках затмила аргентум
Нарастает гнева и злобы крещендо.

Цветом соловьиным слышу колкие упрёки,
В небоскреб собираю психотравмы и блоки.
Улицы, парки строю сломанным эго,
Сгребая под ноги кубики Лего.

Мир не терпит смелых и добрых
Потому, оголяя сердце и рёбра.
И входя в помещенье, слышу стократно:
Персона нон гра́та, нон гра́та, нон гра́та.

Цвета выцветают, в глазах прах миров
Полна опера мира безлюдных рядов
Венера уснула в тонической коме
А детей-светоносцев сокрыли в дурдоме.

Мрамором жжёным кости крошатся
Мертвенным светом глазницы лучатся
Идея сгорела, апоптозом сложилась
Белое солнце зрачком закатилось.

Пестрею полотнищем рваных ран,
В таком исходе виноват я сам:
Мертвое поле урожай не плодит
Злоба и гнев любовь не родит.

Свет любови, радости, счастья
Темнеет и блёкнет от прошлых ненастий
Хихикаю нервно - в дыре в форме сердца
Чёрное пламя снутри меня держит.

У тьмы источник есть, как у света
И то, и другое - единение цвета
Рождаясь, кусают друг друга за хвост
Вместе навечно, как старец и трость.

Тёмное пламя как белое греет,
Но глупый невежда от него млеет,
Ищущий знаний получит сполна,
Гордеца смажет формой пятна.

Воссияй антрацитом, Хаоса звезда!
Развей темноту, сожги холода,
Ядом лечи, смертью рождай,
Наши миры собой защищай.

На глазах моих слёзы, сердце снова зажглось.
Счастью и радости в мире место нашлось
Я лягу смотреть, буду слушать, вникать,
Как старое зло поспешит умирать.

Пламя чёрное, палящее,
Бездымное, не коптящее.
Стань моей воли струной,
Беззвучно с разумом пой.

Холодом жги по воле моей,
Сомном разбейся тёмных огней.
Стены твори, защиты плавь,
Созывай вкруг меня Навь.

Смертью и пеплом меня укрывай,
Врагов и болезни моментом сжигай.
Родных исцели, друзьям помоги,
Ярче сияй полуночной тайги.

Будь слухом моим, оком и словом,
Отрезви меня венцом терновым.
Будь везде всегда со мной,
Храни меня, Темный Огонь!

Белые нити к белым костям
Тянутся от голов многоликих.
Красные жгутья сжали сердца́,
Шипы прорастают роз полудиких.

Их крылья имаго сыпятся в пыль,
Но личиночный шёлк не пропал никуда.
Проклятых волокон свитый фитиль
Пламя ведёт в бездну до дна.

Летают они, словно ангелы света,
Шёлковой сетью скрывая людей.
Но падать дано и божественным детям:
Воздух уронит в объятья камней.

О нити свои порвут они плоть,
Фасеточный глаз ослепнет навек,
Бывшие куклы рвать и колоть
Будут хозяев, что впали в аффект.

И станет личинка новым имаго,
Станет советы всем прочим давать,
Как прошлые будет пачкать бумагу,
И шёлк, как другие, продолжит пускать.

И циклу тому не видно конца...
Но сам для себя кто-то должен решить:
Нити плести, сжимая сердца,
Иль в мнимой свободе личинкою жить.

В честь нашей любви я взращу семена:
Я их оброню в твою томную грудь,
Побеги взойдут, как иллюзии сна.
Это недолго, стоит глазом моргнуть.

Алые розы сквозь сердце растут -
Это не больно от слова совсем.
Эти цветы никогда не умрут:
Их стебли совьют наш с тобою Эдем...

Чего ты боишься? По что слёзы в глазах?
Не нужно скрывать свои очи рукой,
Ведь каждый садовник срезает в садах
Цветочки любви, и ты есть сад мой.

Пусть взрывается розой тело твоё,
Пусть свинцовое семя задержится в нём.
Пусть розы покроют одежды, бельё,
Пусть нас овивают с тобою вдвоём.

Алый цвет свивается в венец,
Твои глаза попутно раскроя.
Пусть мертва ты, наконец
Ты лишь моя, моя, моя...

Беспечные мысли
Думать бессмысленно:
Бесстрастные числа
Вселенной начислены.

Белые ткани,
Шёлковый саван.
Наших реалий
Порвана гавань...

Растущее древо
В миг станет землёй -
Наше плотское чрево
Время душит петлёй.

Идеи без сути
Слова без контекста,
Навозные мухи
Порождают рефлексы.

Единого мнения
Нет и не будет,
Но отражения
Об этом забудут.

Сотни безликих
Слоняться продолжат
Новых великих
На ноль всех помножат.

Чёрные лики,
Белые ткани.
Скрыты улики:
Спит мирозданье.

Веки закрыты,
Уши не слышат,
Артерии вскрыты,
Тело не дышит...

Красной гвоздики упали цветы,
Вечное пламя колеблется в такт
Маршу тому, что во время войны
Веру вплетал в сердце солдат.

Веру в победу, веру в конец
Чёрной чумы убийств и смертей.
Веру в то, что каждый боец
Жизнью своей спас жён и детей.

Пламя пульсирует в такт перестре́лкам,
Что из окопов эхом летели.
Жизни и пули, летящие ме́льком,
Души живущих надолго задели.

Гвоздики подобны кро́ви бойцов,
Что на руках у сестёр милосердных
И на полях спустя много часов
В память впеклась и в камень бессмертный.

Сквозь время нам слышится шум канонад,
Сирены, волненья, надежды, мечты.
Разносится новость о съёме блокад,
Жёлтые старые письма-листы́.

Многое взя́то чумою войны,
Многое временем полностью скрыто...
Но наши сердца чисты и ясны:
Никто не забыт, и ничто не забыто!

21 июля 2021 год.
Перевод с английского перевода старого адитита. Адитит является выдуманным языком для сюжетной ветви одной вселенной.

О дитя, пожиратель богов,
Любви клыками рви плоть врагов!

Детьми Калмакта́мы изречены слова Иона:
О убийца богов, солнце словно корона!
Пусть сердце твоё алой кровью исходит,
Но стужа мёрзлой земли его мимо обходит.

Кровь та течёт младому оленю к ногам.
Для рыб, что течением бьёт к берегам,
Для пташек поющих и хищников вольных,
Мотылькам и букашкам в небе бездонном.

Личинкам и муравьям под твоими стопа́ми,
Паукам и жукам под землёй и цветами.
Черви древесные и черви прибрежья
И тот белый, подарок небесный.

О дитя, пожиратель богов,
Любви клыками рви плоть врагов!

То есть твои сёстры и братья,
От крови одной родные собратья
Ты станешь ими, они же - тобой:
Всё проживаешь своей ты душой!

Наш мир лишь мясо для старых богов;
Дивлю́сь твоей лжи, о коварный Архонт!
Но знай, что смерть не избавляет -
Существам мерзким жертву являет.

О дитя, пожиратель богов,
Любви клыками рви плоть врагов!

Знай же, как достать врагов из доспеха,
Что клинки отражает осколками эха!
Чувствуй, как крыльями станут руки,
Что, в небо взмывая, глушат все звуки!

Детьми Калмакта́мы изречены слова Иона:
О убийца богов, солнце словно корона!
Пусть сердце твоё алой кровью исходит,
Но, коль боли не знаешь, то любить не способен!

О дитя, пожиратель богов,
Любви клыками рви плоть врагов!

То есть твои сёстры и братья,
От крови одной родные собратья.
Ты станешь ими, они же - тобой:
Всё проживаешь своей ты душой!

Со слезами, за каждую смерть проли́тыми,
Раны погибших прошили нас нитями.
Наша любовь обращается в зов -
О Рай наш, воплощайся из снов!

Джингл беллс, свет и тьма, жизнь и смерть
Пролетает мимо жизни круговерть.
Тлен и хлад, безумье, страх:
Души опускаются во мрак.

В темноте мирского хаоса
Туча в единое с прочими спа́яна.
Из свинцового массива небес
Падал хладный снег на лес.

Но тот снег нам ныне чужд,
Его дланями затронул суд:
Геоблема кристаллов разбита на части,
Каскады их вместе склеил дизастер.

Великий вакуум был послан нами -
Людьми, что мнят себя богами:
Сломало слово ось судьбы -
Невинных не спасли мольбы.

Цепь звено за звеном распрямилась,
Из заряда облаком взвилась.
Тяжесть бытия бросила страны,
Оставив место тяжести урана.

Восход звёзды был моментален,
Бесполезными стали мирские скрижали.
Жатва душ без восполненья:
Бог забыл свои творенья.

Длань огня накрыла мир,
Закрыл тень крыл Разии́л.
За жарой подкралась стужа,
Внушая непомерный ужас...

Снег падал и падал на лес,
Что стал уж мёртвым и рыжим.
То был последний подарок небес
Этому миру, что боле не дышит...

Тучный дьякон шёл по церкви,
Звонарь хотел лишь его смерти.
Дзинь! Бах! Ту-ру-ру!
Ему колокол пресёк черту.

Очередная до́дека лун
Во временной пустыне дюн
Скрылась, а за ней опять
Лу́ны в цикл составлять

Нитями хаоса с душевными струнами
Чертаешь свои творения рунами,
Грифелем, ручками, сердцем,
Бьющим на грани герцев.

Каждый художник - гранёный алмаз,
Что в боли душевной видит экстаз,
Что из ночи бессонной и её темноты
Куёт творенья своей красоты.

Время идёт, оно беспощадно,
Но знаю одно, от чего мне отрадно -
Ты не сгинешь в хаосе звёзд
В памяти нашей ты занял форпост

Ночь. Небо затянуто тучами, пролетают капли мелкого дождя. И без того холодную тьму прорезает ветер, свистящий особенно яростно на высоте 15-го этажа.
Потоки воздуха дико гудят в ушах и упругой стеной толкают меня от края. Внизу светлая улица, проезжает запоздалый автомобилист, фонарь у угла соседней многоэтажки слегка моргает. Большинство окон уже не горят, а в тех немногих, где остался свет, похоже, просто забыли его выключить.
Я отворачиваюсь - глаза заболели, да и всматриваться в какие-то рандомные точки надоело. Правое плечо холодит, потому что куртка порвана именно там. Выбитое колено болит, периодически с подбородка падают капли крови, летя наперегонки с каплями дождя вниз, на асфальт.
Я вздохнул. Третья попытка уйти, две предыдущие были прерваны. Перерезанные вены давно зажили, след на шее прошёл ещё раньше.
- Ну, Бог же троицу любит, да? - вслух произнёс я, и ветер на секунду завыл ещё сильнее, а вместе с ним усилился и дождь, будто заранее оплакивая будущую потерю.
А потеря будет и не особо значительной... Подумаешь, очередной подросток, "из-за аниме и игр" решивший шагнуть в никуда. Объяснять, что жить я не хочу из-за постоянных издевательств, игнора со стороны взрослых и череды смертей моих близких я уже устал. И так же точно устал повторять, что не я выбрал судьбу родиться в семье, которая по незнанию перешла дорогу довольно крупным людям...
Опять накатил эмоции, и слёзы на секунду смешались с небесной влагой, упавшей на мое лицо. Но успокоиться я не успел - услышал прерывистый бег по лестнице. Уже занёс ногу над пустотой, ветер рванулся ловить моё тело, напоследок я оглянулся и... поставил ногу назад на крышу.
С противоположной стороны, на другом краю стояла маленькая девочка, лет десяти, в лёгком платьице голубого цвета, с красной лентой в собранных в хвост волосах. Она всхлипывала и то и дело пошатывалась от налетающего потока воздуха со спины.
- Эй! Ты что делаешь?! - неожиданно для самого себя я окрикнул девочку.
Она вздрогнула и резко обернулась. Всю правую сторону лица занимало красное пятно в виде ладони, на шее след от удушения, руки и ноги в синяках.
- Кто... ты? - прохрипела девочка, - тебя... папа?..
Ясно - семейное насилие, наверняка её папаша приполз домой пьяный, а малышка просто попала под руку.
- Я не трону тебя, и твоего папу не знаю, - в торопях заговорил я, - я Лёша, а тебя как зовут?
- ...
- Я тебя не обижу, клянусь, - я сложил руки в молитвенном жесте, стараясь особо не подходить к девчушке.
- Я Лиза, - девочке было больно говорить, всё её лицо покрывалось морщинами боли от каждого произнесённого слова, - пожалуйста, не говори ему, что я здесь
- Не бойся, я...
- Лиза!!! - со стороны двери на крышу резко послышался густой пьяный бас, - я знаю, что тебе духу не хватит сигануть, я снова тебя поймаю. Будь хорошей дочкой, иди к папочке!
Лиза затряслась, и снова повернулась в сторону края.
Девчушка уже занесла ногу над краем, но я успел ухватить её за тот самый хвост волос и вытянуть назад. Лиза брыкалась, кусалась, пыталась меня ударить, но недавно избитому уже все равно, какую боль ему причинят. С Лизой в охапку я подскочил к двери, что есть силы толкнул её и после дикого грохота рванул на себя. Дверь захлопнулась, и у девчушки появился шанс.
- Лиза, сейчас слушай внимательно, - я обнял брыкающееся тельце и начал быстро говорить, - беги к другой двери и спускайся в соседний подъезд, не отвлекайся ни на что. Выбегай из дома и беги сразу налево - там пожарная станция, большое красное здание. Там сидит дежурный, ты увидишь его. Скажи ему, что твой папа напился и калечит тебя, назови адрес. Запомнила? Теперь беги, быстрее!!
- Лиза! Бесполезно прятаться! - в дверь с обратной стороны уже ломился пьяный мужик. Мне даже показалось, что запах перегара прошёл сквозь металл и на секунду ударил мне в нос.
- Бегом, бегом, бегом! - я толкнул Лизу и встал напротив захлопнутой двери.
Девочка уже добежала до другой лестницы - как иронично, что я по ней поднялся, чтобы умереть, а она спускается, чтобы жить. Уже занеся ногу в проём, она обернулась и крикнула:
- Беги со мной!
- Я догоню тебя! - дверь жалобно скрипела, и пьяное чудище вот-вот её выбьет.
- Обещаешь?! - глаза Лизы горели от слёз, но там же горела и надежда.
- Обещаю! Бегом вниз!
Она скрылась в проёме, и тот же быстрый топот вновь ненадолго пронзил ветер.
Я знал положение пожарной, потому что именно там меня откачивали после неудачного повешения, и именно туда я ходил, чтобы немного отвлечься от происходящего со мной. Почему не сказал постучать в двери или закричать? Людям всё равно, что творится на лестничной площадке и что угрожает другим, главное, что в их квартирах тихо и спокойно.
Моё обещание, скорее всего, останется несдержанным - чем я могу восприпятсвовать пьяному мужику, чьи физические данные определённо лучше моих? Чтож, мне терять уже нечего, а Лиза... ну, всегда есть другие родственники, или органы опеки... она хотя бы будет жить, её жизнь ещё успеет наладиться.
Прощай, случайный свидетель моего неудачного суицида, здравствуй, пьяный монстр в роли её родителя...

Секунды тянутся, как ткань.
С век своих не снимешь длань.
Ты хочешь провалиться в сон,
Но рвётся мозг, как Фаэтон.

Плывут созвездия из боли,
Не помогают даже соли...
Морфей уснул в своём же царстве,
Отказав тебе в лекарстве.

Молот крови бьёт в ушах,
Ходят тьмы куски в углах.
Близок ты к самосожженью
Через огненной воды теченье.

- Засни... Засни! - но всё напрасно,
Только голос громогласно
В голове твоей твердит:
- Ты мной давно уже убит.

Превозмогая боль и страх,
Со звёзд плеядами в глазах,
Ты взял в руки барбитал
И весь в себя его вобрал.

Запил огнём и застонал,
Свет сирены заморгал,
Но ждут Танатос и Аид
На внеплановый визит.

Было пламя - стало пеплом,
Разносимым южным ветром.
Камни источил в песок
Заката алого цветок…

Кровь твоя впиталась в землю,
Боле крику твоему не внемлю.
Обещала полюбить на век,
Но врала, как человек.

Была ты нимфой олимпийской,
Уродом расы пра-арийской.
Уши мёдом заливала,
Глаза страстью застилала.

Забрала у меня душу и разум
Чтоб до смерти тебе был обязан.
Чужими руками меня убивала,
Но сама, как свеча, выгорала.

Бледна и нищая, как небо,
Просила у меня ты хлеба,
У того, кто сам стоит за смертью,
У запёртого земною твердью.

В колени упала и дух отдала,..
И глас за спиной: «Тебе тоже пора».
Пред глазами сверкнула коса:
Шагаю за тобой в небеса.

Молодо зелено-
Поле засеяно.
В землице мёртвые,
В гибели твёрдые.

Плоть разлагается-
Душенька мается.
Косточки белые,
Яблочки спелые.

Надгробья пронили -
Живых уронили.
Открылась могила:
Землица плодила.

Яблоньки растут-
Времена текут.
Мёртвые сгнили-
Урожай скосили.

Дитя яблоко возьмёт-
Душу грешную спасёт.
Ну, а ежели откусит-
Праху мёртвого он вкусит.

Яблоньки спелые
Как косточки белые.
Подходи! Налетай!
Чаще мёртвых поминай!

Тлеющий август дышит в лицо,
Облаком солнце сжато в кольцо.
Я сижу в вишнёвом опаде
В своей сада амфиладе.

Солнце тихо идёт в окоём,
Загорелись небеса огнём,
Ветер осени повеял
И летних птиц в выси́ развеял.

Ласточки режут крыльями тучи,
Легко пролетают небесные кручи.
Я вдруг вижу, как к ним подымаюсь
И воедино со стаей нежно сливаюсь.

Их щебет стал небесным хором,
Их полёт - рунным узором.
В центре их безмятежно парю,
Отвешивая поклон сентябрю.

И мы полетели дальше на юг
Прочь от зимних скорых вьюг.
В стае птиц вдруг осознал,
Что душу небытью отдал...

Кровать, подушка, сон,
Заря - подъём, балкон:
Холод, вздох, возврат,
Кухня, водичка, салат.

Куртка, шапка, берцы,
Дверь, наушник - герцы.
Дорога, светофор, ситет,
Пары, перерыв, буфет.

Пары, вечер, магазин -
Продукты, сок, Римантадин -
Общага, ужин, диалог:
Вечеринка, девушка, предлог.

Душ, духи, футболка,
Волосы - пучок, заколка,
Джинсы, сумка, анорак,
Ночь, улица, дубак.

Прогулка, новострой, квартира -
Встреча, дар сувенира,
Коридор, гости́нна, стол -
Нарезка, блюда, этанол:

Вино, водочка, коньяк;
Диван - Вовочка-мертвяк.
Оживленье, рюмочка, закуска,
Мысли - омутом, нагрузка.

Смех, желание - балкон,
Сигареты, свет окон,
Холод, комната; мгновенье,
Идея - презентация уменья.

Гитара, ноты, струны,
Музыка, аккорды-руны,
Вдохновенье: перебор-импро́виз,
Телефоны, съемка, сториз.

Пауза... Вздох, хлопки,
Шум, бокал, глотки.
Коньяк, водка - угар,
Спор, оскорбленья, удар,

Маты, свалка, избиенье,
Крови брызг - смятенье...
Бег, прихожая, одежда,
Дверь, лестница, надежда.

Пролёты,крыша - край:
Ветер, визги, лай
Эмоций буря: страх,
Бессилье, злоба,крах.

Взгляд, улыбка, шаг -
Трепет, ветер, полумрак.
Полёт, облегченье, стон,
Бетон, столкновенье... сон...