Та, что прядёт туман

Есть миры, мой друг, что лежат за гранью нашего зрения, сотканные из лунного света и теней. Один из таких — Навь, изнанка нашего Явного мира. Это не пекло и не рай, но край вечных сумерек, где души усопших ждут своего часа, а древние сущности дремлют в туманах. И стоит на границе этих миров, в лесу, где деревьям нет имён, избушка на курьих ногах. А хозяйка в ней — Яга, костяная нога.

Но не злобная она старуха, как в сказках сказывают, а стражница и проводница. Не всякая душа находит путь в Навь сама. Иные, отягощённые горем или обидой, блуждают меж мирами, становясь призраками. Другие, что жили неправедно, цепляются за Явь, не желая отпускать. И вот для таких и существует Яга. Она — та, кто помогает душе завершить земной путь и перейти грань.

И вот однажды в Яви, в стародавние времена в одном из княжеств, случилось горе. Молодой княжич Всеволод, храбрый и добрый, пал отравленной стрелой на охоте. Но душа его не ушла в Навь. Удержала её на земле великая печаль и клятва, данная невесте своей, Софье: «Никогда тебя не покину». И стал он являться во дворце бесплотным духом, холодным ветром шелестеть в покоях, пугая челядь и иссушая слезами свою наречённую.

Прослышала про то Софья, что есть в лесу ведунья, которая с душами говорить умеет. Собрала она в узелок краюху хлеба, надела простой сарафан и пошла в чащу, куда и волки боятся забредать. Долго ли, коротко ли шла, но вывели её тропки к избушке. «Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!» — молвила она, как в сказках учили.

Заскрипела изба, повернулась. А на пороге стоит Яга — сухая, древняя, как сам лес, а глаза — два колодца, в которых звёзды отражаются. «Знаю, зачем пришла, девица. За душой заблудшей. Тяжко ему, и тебе не легче. Но нельзя мёртвым среди живых оставаться. Нарушен порядок».

«Что же мне делать, бабушка?» — со слезами спросила Софья.

«Ты должна сама его отпустить, — отвечала Яга. — Но для этого надобно тебе ступить на тропу в Навь. Путь опасный, ибо мир тот не для живых. Но я проведу. Готова ли?»

Кивнула Софья. Взяла Яга костяной посох, стукнула им трижды оземь. И лес вокруг изменился. Краски поблекли, воздух стал густым и холодным, а под ногами вместо мха зашелестели сухие листья времён. Они вошли в Навь.

Шли они по тропе, что вилась меж серых деревьев. Вокруг мелькали тени — души, что уже нашли свой покой. Они не видели живую девушку. Но были и другие. Из тумана тянулись к Софье руки обид, шептали голоса несбывшихся желаний. Это были те, кто застрял на пути. Но Яга шла впереди, и её посох отгонял их, расчищая дорогу.

Наконец, вышли они на поляну, залитую призрачным светом. И посреди поляны стоял Всеволод. Он был таким же, как в жизни, только сотканным из дымки. Увидев Софью, он протянул к ней руки: «Софья! Ты пришла! Я же клялся, что не покину тебя!»

«Всеволод, любимый мой, — прошептала девушка, и слёзы катились по её щекам, но здесь, в Нави, они были невидимы. — Твоя клятва держит тебя здесь и мучает. Ты должен идти дальше. А я... я буду помнить тебя всегда. Наша любовь не умрёт, но ты должен быть свободен. Я отпускаю тебя».

И в этих словах была такая сила, такая чистота, что цепи, державшие душу княжича, рассыпались в прах. Фигура его стала светлее, прозрачнее. Он улыбнулся ей в последний раз, и улыбка эта была полна благодарности и покоя. А потом лёгкий ветерок подхватил его и унёс вглубь Нави, к другим душам, нашедшим свой путь.

Софья упала бы без сил, но Яга подхватила её. «Ты сделала то, что должна была, дитя. Теперь возвращайся в свой мир и живи. Живи за двоих». И снова стукнул посох, и снова мир обрёл краски и тепло.

Вернулась Софья домой, и хоть сердце её было полно печали, но печаль эта была светлой. А Яга осталась на границе миров, в своей избушке, ждать, когда снова понадобится её помощь заблудшей душе. Ведь она не зло и не добро. Она — равновесие.